Оптимистка

Понедельник, 31 октября

Кейт

Я проснулась с ужасной головной болью в пять утра, нет сил даже на то, чтобы вылезти из кровати и выпить ибупрофен. Боль не проходит все утро. Я знала, что так и будет. Я хотела этого. Сегодня день, которого я со страхом ждала с того момента как наступил октябрь. День рождения Грейс.

В первый раз за все время я до боли скучаю по Сан-Диего. Это такой вид боли, от которого скручивает живот, а голова болит настолько сильно, что я даже не могу нормально видеть. Единственное, что поможет мне — разговор с Гасом. Он в дороге, едет на выступление в Денвер.

По понедельникам, средам и пятницам я настолько загружена занятиями, что с 7:30 до 2:00 у меня нет даже десяти свободных минут. Как только лекция заканчивается, и я выхожу в коридор в 2:01, сразу же набираю Гаса.

— Опти, ты в порядке? — Совсем не похоже на обычное приветствие.

Пытаюсь казаться веселой. Мне уже давно не приходилось притворяться.

— Бывало и лучше. — Едва ли.

— Тяжелый день, да?

— Да. — Это и признание, и согласие, и принятие. Всего в одном маленьком слове.

В груди все сжимается, а горло начинает чесаться. Я знаю, что как только открою рот, то начну плакать. А я не плачу. На моей памяти делала это всего лишь раз. Это было ужасно. Как будто меня разорвало на миллионы кусочки, которые невозможно снова склеить. Не хочу еще раз проходить через этот ад.

Гас некоторое время молчит, а потом начинает рассказывать историю. Господи, я люблю этого парня. Даже по телефону, он знает, что я просто хочу слышать его голос.

— Я все утро думал о Грейс и решил, что если бы у меня была возможность выбрать в какой точке мира сегодня провести время, я бы пожелал оказаться в Сан-Диего и рыбачить на пирсе с тобой и Грейс. Никогда не забуду, как Грейс впервые поймала рыбу. Она вытащила ее из воды и была так возбуждена, пока не осознала, что у нее на крючке настоящая живая рыба. Она сразу расстроилась и стала умолять меня снять и бросить ее воду пока рыбка не умерла.

Эта история немного успокаивает мою боль.

— Да, но на следующей неделе она снова захотела рыбачить.

— И мы никогда не вешали наживку ей на крючок после того случая. — Гас уже не грустит. Я слышу улыбку в его голосе. — Она могла часами сидеть на своем месте и смотреть на удочку. Каждые пять минут она думала, что поймала большую рыбу и как сумасшедшая начинала сматывать леску, пока из воды не показывался крючок. И никогда не огорчалась, что на нем ничего не было. Только облегченно вздыхала.

Я могу представить эту картинку, как будто все было только вчера. Именно это мне и было нужно.

— Что она обычно говорила тебе по дороге домой? Кажется, в рыбной ловле удача обошла меня стороной, Гас.

Он смеется.

— Да, каждый раз.

— А ты отвечал ей: «Это не тебя удача обошла стороной, это просто у рыбы был очень удачный день. К тому же, мы все равно ее не едим, а Ма, если захочет, всегда может купить в магазине»

— Она всегда широко улыбалась в ответ. Так, что ее глаза превращались практически в щелки.

— А потом ты обычно втягивала щеки и вытягивала губы, как у рыбы. А Грейс хохотала и говорила, какая ты дурочка.

Теперь Гас смеется громче.

— У Грейси был самый красивый смех. Она смеялась все время. В этом вы были очень похожи: обе любили смеяться.

— Она была такая счастливая, Гас. Самый счастливый человек, которого я встречала. И даже когда жизнь была полным дерьмом, она не сдавалась и всегда улыбалась. Господи, я так скучаю по ней.

— Я тоже, Опти. Я тоже.

Обычно я стараюсь избегать неприятных разговоров, потому что они вызывают негативные мысли, а порой и того хуже — негативные действия. Но к восьми часам вечера, покидая столовую, я поняла, что достигла своего предела и с чистой совестью могу признаться, что...

Сегодня Действительно Отстойный день.

Я скучаю по Грейс, голова все еще гудит, а желудок болит. По дороге в комнату молюсь: Пожалуйста, Господи, пусть Шугар сегодня не будет дома. Мне нужны тишина, покой и хороший сон.

Даже еще не открыв дверь, слышу голос Шугар. Наверное, сегодня, у Бога выходной.

Сначала я вижу, что она сидит на своей кровати и говорит по телефону, бросая на меня свои излюбленныe взгляды «ты мне мешаешь, хочу, чтобы ты ушла». Шугар была на концерте в субботу, и я обратила внимание, что после него она превратилась в полную суку по отношению ко мне.

Я слегка улыбаюсь и киваю ей головой.

— Как дела, Шугар?

А потом я вижу, что работа, которую я закончила и распечатала вчера в библиотеке (потому что у меня нет принтера), та работа, которую нужно сдать завтра в 7:30, потому что мой профессор не верит в технологии и сдачу работ в электронном виде, разбросана по полу и кто-то потоптался по ней грязными сапогами.

Сразу же перевожу взгляд на обувь Шугар. Конечно же, это она.

Обычно, я бы просто пошла в библиотеку и снова распечатала работу, но, как уже было сказано, сегодня был дерьмовый день и я настроена на негативный разговор.

Тем не менее, спокойно говорю:

— Что за черт? — Я просто хочу спать.

Она даже не смотрит на меня.

Подхожу к ее кровати. Кровь закипает, но голос все еще звучит четко и ровно. Таким голосом я обычно разговаривала с мамой, когда была зла на нее, и мне нужно было высказаться, но в комнате была Грейс, а я не хотел ее расстраивать. Я мастерски научилась пользоваться этим голосом.

— Шугар, что за дела, подруга? — Показываю на листы бумаги.

Она игнорирует меня, продолжая что-то шептать по телефону. Не могу поверить в это. Эта девушка нанесла ущерб моей собственности, а теперь, черт возьми, просто игнорирует меня.

Слегка повышаю голос:

— Шугар, что произошло с моей работой?

Она все еще игнорирует.

К черту.

Она вывела меня из себя. Я не люблю кричать. Крик, для меня, — кульминационный момент потери контроля над собой. Поэтому я не кричу. Вместо этого просто понижаю голос практически до шепота, так, что человеку приходится напрячься, чтобы расслышать его. Так я знаю, что каждое мое слово слушают.

— Шугар, клянусь Богом, я не любитель насилия, но если ты не прекратишь свою беседу и не скажешь мне, что здесь произошло, я вырву этот чертов телефон у тебя из рук и засуну его в твою чертову задницу.

Шугар в шоке широко раскрывает глаза.

— Гм, мне нужно идти. Я тебе перезвоню.

К тому моменту, как она убирает телефон, на ее лице снова появляется дерзкое выражение.

— Что? — огрызается она.

— Подруга? — Показываю на пол.

Она закатывает глаза.

— Это была случайность. Должно быть, смахнула их со стола, когда проходила мимо.

Я качаю головой.

— А потом что? Случайно станцевала на них танец с сомбреро?

Она пожимает плечами.

— Прости. — Самое неискреннее извинение в моей жизни. Она с таким же успехом могла сказать «Да пошла ты».

Хватаю сумку и флэшку со стола и уже в дверях поворачиваюсь и тычу в нее пальцем:

— Знаешь, что, Шугар, мне бы хотелось, чтобы мы подружились, но ты все делаешь для того, чтобы этого не произошло. Ты испоганила и не вернула мне несколько футболок, ты ешь мою еду из холодильника и несколько раз в неделю не пускаешь меня в собственную комнату. Но с меня довольно. — Показываю на пол. — Как ты посмела испортить мою работу? Не знаю, для чего здесь ты, а я для того, чтобы получить образование, потому что это важно для меня. — Прищуриваюсь и сквозь сжатые зубы угрожающе произношу: — С этого момента, держи свои руки подальше от моих вещей.

В ее глазах страх, но она пытается закатить глаза. Это просто жалко. Сейчас она боится меня. Шугар зло выдавливает из себя:

— Как пожелаешь.

Мне хочется придушить ее, тем не менее, я говорю простые, но от этого не менее эффективные слова:

— Пошла в задницу, Шугар. — И хлопаю дверью.

На улице, по дороге в библиотеку холодно и заснежено. Чтобы заново распечатать работу, у меня уходит всего несколько минут, тем не менее, я сижу и еще около часа читаю, пока не успокаиваюсь достаточно, чтобы вернуться в свою комнату.

Ненавижу злиться. Чувствую себя еще более опустошенной, чем до этого.

В комнате Шугар нет. Странно, но чувствую себя немного виноватой, потому что, скорее всего, она ушла из-за меня. Но как только я оказываюсь в кровати, чувство вины моментально испаряется.

Думаю, Бог все же услышал меня.