Глава 4

Все, кто хотя бы несколько дней уже прожил на нашей ферме и успел осознать, что с ним произошло, работали не покладая рук, с утра до вечера. Людей не надо было подгонять и уговаривать, они, заканчивая одно дело, подходили или ко мне, или к Зинаиде Петровне, и спрашивали, чем им заниматься дальше. Мне кажется, что происходило это от того, во первых, что народ у нас собрался из одного временного слоя, за исключением меня конечно и время это было, в жизни той страны, из которой мы родом, не самоё лёгкое. А ещё одна причина, по которой все работали, прямо как те лошадки, что вчера вечером благополучно добрались до нас, заключается в том, что работа позволяет забыть обо всём на свете. Во всяком случае у меня так, пока занят делами, не думаю о том, как там дома, что с моими друзьями, зачем я согласился на это дурацкое плавание и не послать ли мне всех к чёрту, и уйти загорать на море.

Поэтому я и сегодня решил весь световой день посвятить поездке в ту сторону, в которой уже побывал Ковальчук, и как известно небезуспешно.

Выехав, позавчера, не на много раньше нашего, он буквально через километра два наткнулся на пятерых солдат, сидевших в лесочке, не далеко от дороги. Заслышав рёв мотоцикла, они выбежали к обочине и спрятались за кустами, а признав, в проезжающих мимо бойцах, своих однополчан, вышли им на встречу. Солдаты были так же, как и сам старшина, из сорок первого года, и плутают по лесу с того же самого числа, что и все мы. Единственное их отличие, от группы Ковальчука, в том, что они пёрли на себе сорокопятку и пять снарядов к ней. Казалось бы совсем не большое, но говорящее о многом.

Старшина, не стал долго разговаривать с уставшими бойцами, тут же отправил один мотоцикл за полуторкой и она к обеду, благополучно доставила на ферму и людей, и орудие. Мотоциклисты же продолжили движение дальше и смогли обнаружить грунтовую дорогу, по описанию, ничем не отличающуюся от всех прочих. В самом конце пути, по ней, они наткнулись на поле, размером, опять же по словам очевидце, не на много меньше того, что нашли мы. Но росла на нём не рожь или допустим пшеница, а самая натуральная, всеми нами любимая картошка, которую в поте лица окучивала бригада женщин, опять же из двадцати человек. Мирно побеседовав с ними, Ковальчук выяснил, что находятся они тут уже неделю, живут в шалашах, стоящих рядом, в лесочке, продукты привезли с собой, за водой ходят к ручью, а в деревню собираются не раньше чем через три дня. Посмотрев на них и послушав, он сообразил, что пока лучше не беспокоить женщин разговорами о катаклизме. Пожелал им ясного неба над головой и пообещав, что ещё неприменимо заедет, отправился дальше. Но проехав пяток километров по брусчатке и ничего не обнаружив вернулся домой.

Сегодня, как раз бригаду и должны забирать, с нашего картофельного поля, вот мы их и заберём. Поедет за ними полуторка, на ней Ковальчук, Штильман и Зинаида Петровна, женщине проще будет перевести на русский язык, за ранее заготовленную речь «профессора».

Колонна из грузового автомобиля и двух мотоциклов, на которых, кроме меня, сидели Круглов, Сутягин и ещё трое бойцов, один из группы старшины и двое разведчиков, остановилась напротив дороги идущей к картофельному полю. Прежде чем нам разделиться я решил ещё раз проинструктировать единственную, среди нас, женщину.

— Зинаида Петровна, подойди на минутку — подозвал я бригадира, отойдя в сторонку от транспорта.

Она нехотя вылезла из кабины и неспешной походкой подошла ко мне.

— Помню я всё Саша. Не волнуйся ты, это когда ты мне одной рассказывал, было тяжело такое слушать, а в коллективе, да ещё и в бабском, и не такое стерпят.

— Ты на них только сразу не наезжай, мы даже не знаем откуда они сюда прибыли, вдруг нервные шибко, поколотят вас ещё.

— Не смешил бы ты лейтенант меня. Езжай лучше, вишь твои, как поглядывают.


Полуторка вывернула влево и кое как, продираясь сквозь густую растительность, стала пробиваться вперёд. Мы проводив её взглядами, тоже решили здесь не задерживаться и отправились дальше.

Обманул нас Ковальчук, когда говорил, что ничего здесь больше нет. Буквально через пару километров Николай, самый глазастый из нас, уж как то буднично оповестил меня:

— Вижу дорогу, командир.

Я резко затормозил, ехавший за мной водитель, не ожидавший такого манёвра, даже вынужден был вывернуть руль влево, чтобы не совершить столкновения и остановился только метров через пять, впереди нас.

— Что случилось? — спросил сержант ехавший как раз на нём.

— Ни чего страшного, Коля снова дорогу нашёл.

— Врёшь, — не поверил мне Васятка — старшина же сказал, что пусто тут.


Дорога, на которую мы свернулись, закончилась шлагбаумом и забором с колючей проволокой. А ещё здесь были люди, во всяком случае, один точно. Рядом с барьером преградившем нам дорогу стоял боец, в выгоревшей на солнце форме и в пилотке, с красной звёздочкой на ней.

— Стой, стрелять буду. Проезд закрыт. Запретная зона — выложил он нам сразу всё, что знал, о той территории, которую охраняет.

— Ты один здесь? — спросил я его, приближаясь.

— Мне с посторонними разговаривать не положено — ответил он.

— Лейтенант, подойди — позвал меня Сутягин.

— Чего? — спросил я Василия, оставив бойца, на время, в покое.

— На форму его внимательно посмотри?

Я оглядел солдатика, с ног до головы.

— Ну и чего, там увидеть должен? — спросил я сержанта.

— На плечах, нашивки какие то, не видишь что ли.

— Вася, эти нашивки, погонами называются. Их в сорок третьем ввели, поэтому ты ещё не в курсе.

— Выходит парниша из сорок третьего? — спросил глазастый разведчик.

— Ну почему обязательно от туда, может из сорок четвёртого или даже пятого. Погоны то навсегда остались.

Пока мы изучали форму одежды солдата и спорили из какого года он, появилось ещё одно действующее лицо. К часовому подошёл и встал рядом с ним, боец с тремя лычками на погонах.

— А это ещё, что за чудо? — поинтересовался Василий.

— Наверное старший караула, твой коллега между прочим, тоже сержант.

— Товарищ лейтенант — обратился ко мне вновь прибывший военный — вы за бензином? Давайте накладную.

Вот так вот, оказывается здесь у нас бензин раздают. Мы переглянулись с моим сержантом и я ему прояснил обстановку:

— Это кладовщик наверное.

И тут же бросил реплику сержанту за шлагбаумом:

— Мне нужен начальник караула.

— Его нет, по всем вопросом можете ко мне обращаться — ответил он.

— Тогда я хотел бы с тобой поговорить, но без свидетелей.

— Это ещё зачем? — удивлённо спросил боец.

— Потому что разговор будет касаться, стратегических планов командования.

Сержантик понятливо кивнул, вышел из охраняемой зоны и мы отошли с ним к ближайшим кустикам, подальше от часового.

— Тебя как зовут, сержант?

— Пётр — ответил солдат.

— Я сейчас обрисую тебе ситуацию, которая у вас тут возникла, Пётр, а ты подумай и ответь мне, что по этому поводу думаешь. Стоите вы в карауле наверное около недели, за это время к вам не приехал ни одна машина, вы не выдали ни одного литра горючего, смены у вас естественно не было. Почему это всё происходит ты не знаешь, потому что связи у тебя ни с кем нет. И самое интересное, дорога как то внезапно изменилась и лес сильно погустел. Так?

— Ну, примерно — ответил сержант.

— А теперь я тебе скажу такое, на что ты можешь не очень правильно отреагировать, поэтому держи себя парень в руках и не делай не обдуманных поступков. Договорились?

— Что случилось?

— Назови мне число, месяц и год, когда вы заступили в караул — попросил я заметно нервничавшего человека.

— Тридцатого июня сорок третьего года, на ночь — не понимая в чём дело ответил он.

— Я так и знал. Мы все сюда попали в ночь на первое июля.

— Куда это сюда? — не дал мне закончить мысль сержант.

— Куда? Не знаю даже, как тебе сказать, чтобы ты понял. У тебя образование какое?

— До войны два курса физмата закончил.

— Тогда всё на много проще. Попали мы дорогой товарищ в параллельный мир и причём все из разных годов, но что характерно, именно первого июля.

— Вы меня, что разыгрываете, товарищ лейтенант?

— Да рад бы, только вот мы уже почти, как неделю пытаемся выжить в этом мире, а тебе видишь как свезло, сидишь себе за колючкой и ничего не знаешь.

Парень смотрел то на меня, то на моих спутников, то на часового.

— А вы из какого года?

— Тебе он зачем сейчас? Мне не веришь, иди вон с сержантом побеседуй, он из сорок второго, много чего тебе расскажет, как воевал, как из окружения выходил и как со мной встретился.

Боец сел на корточки, обхватил голову руками и засмеялся.

— Ты чего это Петя? Не переживай так, нам всем не просто.

— Да как вы не поймёте? Если это всё правда, что вы только что мне рассказали, то выходит я был прав. Я всегда верил и всем говорил, что миров рядом с нами огромное количество.


Склад мы захватили, как пишут в военных сводках, без единого выстрела. Сержант Петя оказался нормальным и понятливым парнем, он не кинулся объяснять всё, своим подчинённым, а просто передал им мои слова о том, что их ждёт перегруппировка. Первоначально командиром на складе ГСМ был аж целый капитан, но как пропала связь он ушёл с двумя бойцами её восстанавливать и вот уже четвёртый день о них не слуху не духу. Так что пришлось сержанту брать власть в свои руки и командовать оставшимися семнадцатью бойцами, среди которых было четыре водителя бензовозов, четыре грузчика, а остальные солдаты из роты охраны.

Территория, которая была окружена колючей проволокой, была не очень большой, но разных ценностей на ней хранилось достаточно. Помимо бензовозов, стоящих в ряд, здесь были ещё семь мотоциклов и восемь грузовиков, странной конструкции, а так же цистерны с бензином, соляркой, керосином и маслом, кроме этого, тоже самое, но в бочках по двести литров.

— Давай Вася езжай до дома и тащи сюда весь наш транспорт, начнём потихоньку вывозить это богатство, пока на него кто нибудь ещё лапу не наложил.

Предупредив складского сержанта, с звучной фамилией Мясковский, что через час сюда приедут машины и мы начнём погрузку, оставили его готовиться, а сами выехали на главную дорогу. Сутягин на ней повернул налево, а я направо, попытаюсь проехать дальше, чем это в прошлый раз сделал Ковальчук.

Проехали мы шесть километров триста двадцать метров, это смог определить по спидометру, а затем остановились. Ни чего примечательного обнаружить, к сожалению, не смогли, но причина нашей остановки была не в этом. По краям дороги, где мы встали, были вкопаны два столба, очень напоминавшие пограничные, с прикрепленными к ним стреловидными табличкам и цифрами на них. Та стрелочка, что была направлена в сторону откуда мы приехали, имела цифру сорок, а та, что указывала туда, где ещё не ступала нога ни одного из нас, цифру тридцать. Я могу предположить, что это указатель километров до каких то мест, но до каких, сложно представить.

Потолкавшись у столбиков и попробовав их на ощупь, мы поехали обратно, наша колонна, по прикидкам, скоро должна подойти к складу ГСМ, пора и нам туда возвращаться.

Перевозку стратегического груза осуществлять будем не один день, но оставлять там я ничего не собираюсь, кроме больших цистерн конечно. Но и они рано или поздно тоже опустеют, потому что сейчас весь наш транспорт заправляется именно оттуда.

Огромное количество бочек, вывезенных вчера потребовало решения вопроса о том, кто за ними приглядывать будет. Пришлось собирать первое в этой жизни собрание, на которое пригласил четверых человек. Это конечно Зинаида Петровна, Ковальчук, Штильман и Сутягин, хотел ещё позвать и Петю Мясковского, но было уже поздно и посылать кого то за ним не стал.

— Зачем народ собрал, командир? — спросил пришедший последним сержант Сутягин.

— Проходи, сейчас всё расскажу.

Опыт выступления на собраниях у меня не большой, поэтому решил обойтись без вступления и пламенных призывов.

— Пришла пора раздавать руководящие должности — обозначил я причину совещания — поэтому и пригласил вас. Сейчас выскажу свои предложения, а потом, если у кого будет что добавить, послушаю вас. Должность коменданта гарнизона оставляю за собой. На этот счёт есть возражения?

Возражений не последовало, напротив люди даже были удивлены такой постановкой вопроса.

— Это можно и не обсуждать, товарищ лейтенант — сказал Ковальчук — вы, среди нас, самый старший по званию, а кроме этого, всех нас собрали и можно сказать не дали сгинуть.

— Тогда пойдём дальше. Товарищу Карякиной предлагаю взять на себя руководство молочной фермой, пищеблоком, заготовкой кормов, уборочными и посевными работами. В связи с этим, передать ей в управление склад с продовольствием и оставить за ней право устанавливать нормы питания, исходя из обстановки. Вопросы, возражения.

Все молчали, на мой взгляд по данной кандидатуре и возразить нечего, сидящие за столом понятия не имеют, как управлять всем, что было перечислено мной.

— Тогда продолжу. Товарищу Ковальчуку предлагаю замкнуть на себя вопросы строительства, транспорта, включая гужевой, ремонта оборудования и соответственно взять под контроль все ГСМ и склады с оборудованием, инвентарём и промтоварами. К старшине вопросы будут?

— Пока нет — ответила за всех Зинаида, давая понять, что только пока.

— Идём дальше. Товарищу Штильману поручается медицина, культура и наука. Пока у нас кроме библиотеки сельского клуба ничего нет, но это не беда. Зато у нас имеется сестричка Зоя, которая успешно ставит людей на ноги одними отварами и травами. Как Мойша Исакович справитесь с поставленной задачей?

— Молодой человек, могли бы и не спрашивать — недовольно проговорил наш научник.

— Хорошо. Тогда по последней кандидатуре. Сержант Сутягин назначается начальником разведки, со всеми вытекающими, так сказать. Здесь возражений думаю, ни у кого нет, чем ещё заниматься разведчику, как ни этим. Тем более будет он это делать под моим чутким руководством.

Народ засмеялся, а Ковальчук одобрительно похлопал сержанта по плечу.

— В заключении обозначу круг своих обязанностей. Во первых общее руководство, поэтому все спорные вопросы сразу ко мне. Дальше, оборона посёлка, разведка и контакты с соседями, думаю рано или поздно они возникнут. поэтому склады с оружием боеприпасами, обмундированием, продуктами длительного пользования и военной техникой оставляю за собой. Вроде вкратце всё, если нет вопросов можем расходиться.

Но разошлись мы глубокой ночью, потому что вопросов ко мне и друг к другу, у новоиспечённых начальников возникло очень много. Ответить на все сразу мы не сумели, как не старались, но решили, что в процессе работы разберёмся. Главное, что было достигнуто сегодня, это начало налаживания нормальной жизни и понятной всем перспективы.

В конце собрания я подошёл к Ковальчуку и предупредил его, что за собой зарезервировал все мотоциклы, трофейную легковушку и по одному мерседесу, и опелю. А так же поставил всех в известность, что с завтрашнего дня переезжаю на постоянное место жительства в здание конторы, со всеми военнослужащими, переходящими под моё начало. Здесь же будет и мой штаб, поэтому обращаться сюда можно будет в любое время дня и ночи. Народ удовлетворённо закивал головами, отдельное жильё это конечно хорошо, но вот когда в него можно круглосуточно входить, спасибо, такого никому не надо.

Людей я распределил следующим образом. За Карякиной закреплена вся её бригада, двадцать привезённых вчера овощеводов или овощеводок, так как мужиков среди тех, кто возился на картофельном поле, не было. Пятеро парней из Бобруйска, два старичка, вышедших из прорыва вместе с Сутягиным и дед Евграф, болтающийся между своим хутором, дорога до которого по лесу занимала двадцать минут и фермой. Также, на постоянной основе, ей было отдано пять лошадей с телегами, самый востребованный транспорт, для сельхоз работ.

Ковальчуку достались те люди, с кем он вышел на меня, все водители, включая и тех, кто присоединился к нам вчера, кроме Тихонова и трёх немцев. Брать врагов к себе он на отрез отказался, а Тихонова я не отдал. Пришлось мне, в довесок к знакомому шофёру, забрать и фашистов. Закреплена за хозяйственником и бригада строителей, а также ещё семь солдат, не пригодных для строевой службы либо по здоровью, либо по возрасту.

Штильман объединился с Зоей и на этом пока остановились, культура и здравоохранение у нас всегда в подполье были, так что ничего нового я не придумал.

Себе я забрал всех остальных, гражданских в этом коллективе не просматривалось. Всего солдат, в непосредственном подчинении у меня, собралось двадцать восемь человек. Из них два сержанта и три гражданина враждебного государства.

Весь следующий день мы потратили, помимо того, что всей толпой разгружали бочки, на раздел помещений под склады и перетаскивание в них, закрепленного за той или иной структурой, имущества. Мне досталась машина тушёнки, сборная машина с консервами, шоколадом и спиртным, а также всё оружие, боеприпасы и немецкая форма с обувью. Больше всех такому распределению радовался Сутягин.

— Вот это правильно командир, всё самое ценное самому надо контролировать, а то ведь растащат — сказал он, ставя в ящик бутылку французского коньяка.


Пока не перевезут бочки со склада сорок третьего года, все водители и солдаты заняты на этой работе и ни о каком переходе по подразделениям нет и речи. Так что на следующий день, после раздела имущества, в разведку поехали только мы с Николаем и начальником этой службы, правда на двух мотоциклах, для подстраховки.

Сегодня продолжим изучать то направление, где обнаружил пограничные столбы, надо же посмотреть, что за ними и для чего их там поставили.

— Коля, вот тебе ключи, дуй на склад бери продуктов на три дня, потом к Ковальчуку, заправишь оба мотоцикла, под крышку и вернёшься сюда, за нами. Действуй.

— Есть товарищ лейтенант — гордо ответил красноармеец, понимающий, что находится на особом положении, у командира.

— Короче так, сегодня заедем, как можно дальше — продолжил я разговор с Сутягиным — пора разобраться, что вокруг делается, вдруг кругом война так и продолжается, а мы тут харчи делим.

— Согласен, может помощь наша требуется, тут без возражений. А вот если тихо кругом, то я бы, пока, очень далеко не совался. У нас дома ни постов, ни дозоров, даже оружие не у всех на руках.

— С этим и я согласен, но вот то, что не надо далеко соваться, здесь ты ошибаешься. Представь, сидят там люди, такие же как мы и с голоду пухнут, что на это скажешь.

Василий почесал затылок, но сдаваться не торопился.

— Давай выедем, посмотрим, что там за столбами твоими, а там видно будет.


Давно я не ездил по дорогам, где тебе попадаются встречные машины, да ещё и сигналят приветствуя. Пока мы добрались до грунтовки, ведущей на склад ГСМ, встретили аж три машины с грузом. Нас поприветствовал, даже один из немцев, то ли Ганс, то ли Фриц, я их ещё не очень по физиономии различаю, получившие добро на самостоятельные поездки. Штильман провёл с ними уже беседу, о международном положении, как оказалось, он в совершенстве владеет немецким, что позволило доходчиво разъяснить иностранцам, о произошедшем с нами.

Но миновав съезд на склад, нас снова окутала пустота, к которой пожалуй, за это время, я уже привык.

Столбы стояли на том же месте, где и их обнаружили, поэтому мы даже и не стали притормаживать у них, ничего примечательного рядом с ними нет. Но вот через метров триста пути, оно обнаружилось. На этот раз дорогу первым заметил я и не сбавляя скорости свернул на неё, и только проехав несколько метров, по узкой грунтовке, сбросил газ.

Как и обычно ехали мы, что то в районе полутора километров. Закончилось всё жёлтым полем, просторной поляной и какими то навесами с техникой, и людьми на ней. Подъехав ближе я заглушил двигатель, слез с мотоцикла и тут же был окружён толпой народа.

— Здравствуйте товарищи — поздоровался я с людьми.

— Ты откуда приехал лейтенант? Здесь же кругом нет ни кого. Что происходит? Воина, что ли началась?

Вместо приветствия, посыпались на меня вопросы. Я огляделся, компания вполне нормальных работяг, но напуганных неизвестностью. Пудрить им мозги нет смысла, да и запудрить их, такому количеству людей сразу, на это особый талант нужен, а у меня такого нет.

— Успокойтесь товарищи. Ничего страшного не произошло. Вы все, как и я с товарищами, попали в другой мир. Паниковать не надо, мы уже наладили работу, для ведения хозяйства и нормальной жизни здесь — сказал я и замолчал, ожидая реакции публики.

— В какой это ещё другой мир? — спросил меня один из мужчин, стоявший в первых рядах слушателей.

— Вы товарищ, для начала, представьтесь. Назовите свою должность, от куда вы, чем здесь занимаетесь. И не мешало бы уточнить, какое сегодня число, месяц и год.

Конкретные вопросы привели испуганного человека в чувство.

— Так, число пожалуй, восьмое июля, год тридцать шестой. Я бригадир, Шестаков Егор Сидорович, а это стало быть моя бригада. Здеся мы для подготовки техники к сбору урожая, товарищ военный. Можно сказать всю её подготовили, ждём когда подвезут горючку и дадут команду. Деревня наша называется Прутки, но нет её там, мы всё облазили. Чего случилось то служивый? Растолкуй нам.

— Давайте присядем, чего же на ходу беседу вести — предложил я селянам.

Подошли к длинному и широкому столу, сели, и я приступил к вольному пересказу, версии о попадании в этот мир, выдвинутой Штильманом. Они всё же из одного времени, не может же ботаник придумать такого, чтобы его современники не поняли. Пришлось правда от себя добавить, что правительство и партия, давно подозревали о возможности перехода наших граждан в другие миры, поэтому ничего противозаконного в этом нет.

— Значит говоришь ответственные товарищи в курсе? Это хорошо, а то мы уже думали, что за врагов народа нас дома примут и всю родню пересажают — с вздохом облегчения вымолвил бригадир.

— Товарищ военный, а кроме вас здесь другие люди есть? — спросил меня паренёк лет семнадцати.

— Есть конечно, я же говорил, мы уже наладили жизнь в своём поселении.

— А вы тоже из тридцать шестого года сюда прибыли? — не унимался парень.

— Нет дорогой товарищ, из разных мы годов — ответил я ему, еле сдерживая себя — со мной, кстати, находится боец Красной Армии, сержант Сутягин, герой войны, между прочим.

— С кем? — вырвалось одновременно у нескольких человек.

— С Германией товарищи, которая вероломно напала на нашу страну. Он вам сейчас вкратце и расскажет, как всё начиналось и где он воевал. Товарищ сержант поведайте людям о своих подвигах — сказал я разведчику, скромно стоявшему в сторонке.

Пока шёл рассказ о войне, я посчитал количество людей за столом, рассмотрел, что за техника у них стоит под навесом и попытался определить культуру, растущую на поле.

Людей было шестнадцать, тракторов два, комбайнов два, автомобилей четыре, кроме этого стояли ещё какие то сельхоз машины, в виде прицепов, но что это такое я понятия не имею.

После долгих разговоров мы наконец то выяснили, что на поле растёт пшеница, ранних сортов, специально посаженная на нём, по рекомендации учёных из какого то института. Собирать её уже можно, хотя бы прямо сейчас, но указаний не было и горючка отсутствует, а так бригада готова хоть круглые сутки работать, чтобы убрать всё и без потерь.

Договорились, что завтра мы доставим горючие и люди приступят к уборке, а куда возить пшеницу мы покажем.

Уставшие от долгого разговора, но довольные, что нашли людей, технику и провиант мы отправились дальше. Проедем ещё не много и придётся возвращаться, завтра рано утром надо обратно сюда ехать, раз обещали.

Дорога в лес обнаружилась примерно через пол часа, неспешного хода. Я притормозил у неё, надо посоветоваться, ехать или оставить на завтра попытки узнать, что ждет нас в конце именно этой дорожки.

— Поедем или домой вернёмся? — спросил я у сержанта.

— Поедем конечно, зачем на завтра оставлять.

— А вдруг там такая же бригада будет, они же нас до ночи не отпустят.

— Если такая же, то останешься, а я домой смотаюсь за горючкой и завтра вернусь — подумав ответил Василий.

Молодец конечно, хорошо придумал, он спать поедет, а я всю ночь рассказывай про светлое будущее.

— Ладно, поехали, будем считать, что уговорил — принял я всё же решение, на дальнейшее движение вглубь леса.

Расстояние до нового сюрприза оказалось непривычно большим, не меньше трёх километров. Дорога была ещё уже, а заросли ещё гуще. Но это ерунда, по сравнению с тем, что мы обнаружили в конце пути. В маленькой избушке и на полянке, возле неё, лежало четыре трупа, причём все люди умерли, от насильственных действий и как сказал наш разведчик совершённых друг относительно друга. Трое погибших скончались от огнестрела, один, сидевший в избушке, от потери крови. Выходило так, что он пристрелил троих, не знаю уж товарищей или кого ещё, а кто то из них, довольно сильно подрезал его. На этом всё и закончилось.

Долго оставаться в таком месте не хотелось, но Вася сказал, что пока всё не обшманает не уедет. Пришло ждать, пока он не обошёл окрестности и не перевернул всё в домике. На улице ничего, кроме ручного инструмента, найти не удалось, а вот в доме был найден наган, коробка патронов к нему и металлический ящик, закрытый на висячий замок.

— Тяжёлый зараза — выругался сержант, выволакивая железный сундук на свежий воздух.

Я помог ему и мы вытащив железного монстра, стали думать, как вскрыть замок. Но разведчик стукнул себя по лбу, заскочил обратно в избушку и через мгновение выскочил от туда с ключом в руке.

— В кармане нашёл.

Он провернул ключ в замке, закрытом на два оборота, вынул замок из массивной дужки и откинул крышку ящика. Внутри лежало несколько мешков и мешочков из зелёного брезента.

— Это что они за это поубивали друг друга? — спросил нас Николай.

— За это Коля — ответил я ему, догадавшись чего находится внутри.

— Замок давай — приказал я сержанту.

Он молча сунул мне замок, с воткнутым в него ключом, не очень понимая, что происходит. Я закрыл ящик, даже не пытаясь проверить, что находится в мешках и под удивлённые взоры товарищей поволок его к мотоциклу, предварительно засунув ключ в карман гимнастёрки.

— Чего смотрите, помогайте. Я что один упираться должен.

Бойцы подскочили, вместе мы приподняли ящик и засунули его в мою коляску.

— Лейтенант, ты бы хоть рассказал нам бестолковым чего там, интересно всё же.

— Так и не догадались? — усмехнулся я глядя на спутников.

— Не а — ответил Коля.

— Золото это, а люди, что убиты, старатели.

— Да ну? — вырвалось у сержанта.

— Точно тебе говорю, я специалист в этом вопросе.

Зачем нам здесь золото, чего с ним делать, забрал я его только от того, что никогда не видел раньше, сразу столько этого металла, да и не оставлять же на улице, вдруг на что сгодится.


Рано утром полуторка, с семью бочками и человеком Ковальчука, в кабине, в сопровождении двух наших мотоциклов покинула ферму. Сутягин прокатится с ней до места, а мы с Николаем подождём его на главной дороге. Во избежании новых расспросов я не рискнул ехать в гости к земледельцам и так вчера с ними сколько времени потеряли.

Пока стояли вспоминал вчерашний разговор, со старшиной, кажется всё обговорили и сегодня, в срочном порядке, должны начать достраивать коровник. Стенку доложить, два дня работы, не больше и можно крышу ставить, а там дело и до шифера дойдёт, вовремя всё таки бывшее начальство его завезло. Не было бы этих стройматериалов, была бы у нас огромная проблема, на предмет складирования зерна, а так должны справиться и не загубить урожай, подаренный нам не понятно кем. Зинаида Петровна узнав в чём дело замолвила словечко и про картошку, которую тоже во дворе не оставишь, надо и под неё яму готовить, причём если судить по размерам поля, где она произрастает, не одну.

Грунтовка, что мы обнаружили следующей, в этом направлении, привела нас к аккуратному домику, на четыре окна, с надписью, белым на синем, «Поселковая больница». Подъехав к крыльцу мы стали ждать, пока кто нибудь появиться на нём или хотя бы выглянет в окно. Первой показалась молоденькая девушка, в белом халатике и с такой же косынкой на голове, выскочившая из дверей дома.

— Нестор Сергеевич, военные приехали. Выйдите? — крикнула она в окошко.

Нестор Сергеевич сначала проверил, правду ли сказала девица. Занавесочка в окне зашевелилась, из-за неё показалось лицо не молодого мужчины, с седенькой бородкой клинышком и ничем не примечательными усиками.

— Ну наконец то — не понятно кому сказал мужчина, в таком же как и у девчонки халате, и задёрнул занавеску.

— Здравствуйте товарищи, надеюсь вы мне объясните, что здесь происходит — обратился теперь он конкретно к нам, выйдя на улицу.

— Конечно объясним, товарищ доктор — ответил я ему, не сомневаясь с кем имею дело.


Больница, по словам её хозяев, вот уже больше недели находится в этом дремучем лесу, не понятно откуда, вдруг появившемуся. Но это, по их же мнению, не главная беда, что здесь приключилась, основная проблема в том, что отсутствует половина персонала и вот уже который день нет пациентов, от которых ранее отбоя не было. Выяснить у кого то, что происходит, у этих людей нет ни какой возможности, покинуть свой пост они не могут, так как их всего осталось двое, а телефон, опять же, всю неделю не работает. После таких заявлений, мне подумалось, сколько бы они тут просидели, пытаясь понять, что произошло и не пытаясь приложить к разгадке, каких либо усилий. Так бы наверное и сидели на месте, пока не кончились продукты, а может и после этого ждали, что само всё рассосётся.

— Уважаемый товарищ доктор, беда с вами действительно приключилась, но не сейчас, а в далеком детстве — мне прямо так и хотелось сказать доктору, но сдержался.

— Нестор Сергеевич, завтра за вами приедет машина. Заберем вас и всё, что есть в больнице, абсолютно всё. Собирайтесь времени у вас много, целый день и ночь.

Мы перекинулись ещё парой ничего не значащих фраз и попрощались. Найти больницу, это большая удача, но вот доктор в ней нам попался, уж какой то не решительный. Дай бог, чтобы это впечатление было обманчивым.

Я даже не стал выяснять у врача какой у них тут год, зачем, потом всё выясним. Сейчас надо дальше ехать, чем быстрее обнаружим людей, тем выше вероятность того, что всё у них нормально.

Искать людей по лесу нам не пришлось, они попались нам прямо на дороге. Сперва мы конечно увидели автобус, само собой сбавили скорость, взяли его на мушку и стали подбираться к жёлто белому детищу советского автопрома.

Люди появились сначала на обочине, с одной стороны, потом с другой, а затем вылезли и из автомобиля. Радость, от встречи с нами, у них наверное была, не могло её не быть, но проявлять её наверняка не было сил. То что люди голодают и не понятно, как ещё живы, стало ясно при нашем приближение к ним.

— Вы кто товарищи? — тихим голосом спросил нас плотный мужчина.

Даже не знаю как ему ответить, с юмором, так думаю он сейчас не в том состоянии, чтобы шутить, как есть на самом деле, тоже наверное не совсем правильно будет. Поэтому сделал, как Штильман, решил разрулить ситуацию вопросом на вопрос.

— Вы сами, откуда будите?

— Мы артисты оперетты из Куйбышева, ехали в передовой колхоз с концертом и заблудились, кажется. А сейчас ни бензина не еды, к сожалению, даже не знаем, как дальше быть.

— Давно здесь загораете?

— Неделю кажется, точно не могу сказать, не помню. Надо ещё у кого нибудь спросить, если это важно.

— Да не очень, не беспокойтесь — сказал я мужчине, а затем Николаю — тащи провиант, будем кормить артистов.

С собой у нас была только тушёнка, хлеб, нашего производства и вода во фляжках. Не знаю можно им это, после стольких дней воздержания или нет. У доктора бы проконсультироваться, да думаю не все до него доедут.

— Подойдите по ближе, — пригласил я мужчин и женщин — сейчас мы дадим вам по куску хлеба и ложке тушёнки, больше вам нельзя. Голодаете вы наверняка не один день, поэтому надо набраться терпения и есть постепенно, иначе можно умереть. Я понятно говорю.

— Понятно — раздался не громкий, но дружный ответ.

Покормив людей, их, кстати, оказалось всего двенадцать человек артистов и водитель автобуса, мы стали заправлять автомобиль бензином, что был у нас в канистре. До нас километров тридцать, может сорок, должно хватить, хотя какой расход у этого монстра, мне не известно.

Перед выездом, дали водителю ещё пару ложек тушёнки и большой кусок хлеба, не знаю, что будет хуже, если он от нашей еды прямо сейчас загнётся или если потом угробит всех не подкрепившись, в таком состоянии сидеть за рулём не каждый способен. Для подстраховки посадил к нему в напарники Николая, рулить он конечно не умеет, но ежели чего с водилой случиться, как действовать дальше, тот ему сам, перед тем как тронулись, рассказал.

Едим, пускай и с остановками на отдых, и с дозаправкой водителя и пассажиров, но двигаемся в сторону дома. Одну такую стоянку организовали по моей просьбе, возле дороги ведущей к пшеничному полю. Я услышал, где то неподалёку, характерный рык трактора, не должно его здесь быть, захотелось проверить откуда он взялся.

— Вася, я смотаюсь туда, посмотрю чего там происходит, а вы тут пока подкормите артистов.

— Может мне с тобой проехать? — поинтересовался сержант, тоже обративший внимание на непонятный шум.

— Не надо, не думаю, что там чего то страшное твориться.

Въехал на узкую дорогу и тихонько стал продвигаться в сторону поля. Доехать к нему не смог, примерно по середине наткнулся на предмет от которого исходил шум. Один из тракторов, что ещё вчера стоял на приколе, безжалостно подминал под себя кусты и тонкие стволы молодых деревьев, по обочинам грунтовой дороги.

Заметив меня тракторист остановился и выпрыгнул из кабины, приветственно махая рукой. Я сделал тоже самое и пошёл ему на встречу.

— Чем это ты тут занимаешься? — спросил я, того самого молодого парня, задававшего слишком много вопросов.

— Дорогу расширяю, не смогут машины зерно, по той что есть, вывезти — ответил тракторист, пожимая протянутую мной руку.

А что, парень прав, это на полуторке допустим, можно ещё пробиться сквозь заросли, когда бочки в кузове, а когда зерно повезут, которое и так из всех щелей сыпаться будет, то до фермы и половины не довезут.

— Уборку начали или тоже подготовительные работы проводите? — задал я ещё один вопрос, давая понять собеседнику, что ответом на предыдущий вполне удовлетворён.

— Не знаю, я заправился и сразу сюда, бригадир мне задание ещё с вечера дал. Так ты сам доедь и узнаешь, тут не далеко уже.

— Не поеду, люди меня на дороге ждут. Ладно, работай давай, не буду мешать.

Парень приветливо улыбнулся, махнул мне рукой на прощанье и побежал к трактору. Весёлый хлопчик.


— Что там? — спросил меня нервничавший сержант, когда я вернулся.

— Нормально всё, мужики решили дорогу расширить. Тракторист говорит, что зерно по узкой тяжело вывозить будет.

— Правильно говорит.

— Конечно правильно, нам тоже свою давно надо было в нормальное состояние привести. Я тогда наверное вперёд поеду, скажу Ковальчуку пусть свой трактор заводит и расширяет обочину, иначе если не здесь зерно терять будем, то на наших ухабах наверняка.

— Давай — согласился со мной разведчик — в вдвоём тут делать всё равно не чего.


Ковальчук сработал оперативно, буквально минут через сорок, заправленный трактор, под управлением одного из водителей, обещавшего справиться и с этой техникой, давил всё подряд на выезде из фермы. Поэтому, когда появились первые автомобили с зерном, нареканий на дорогу ведущую к нам, у шоферов не было.

Все наши, кто был в посёлки, выбежали, как это принято здесь, встречать машины с первым зерном нового урожая. Люди подходили к смущавшимся водителям жали им руки, приветственно хлопали по спинам, некоторые брали золотистые зёрна пшеницы, тёрли их в ладонях, жадно вдыхая знакомый с детства аромат и даже пробовали на вкус то, что получилось. Мне это казалось странным, ну подумаешь зерно привезли, ну и что? Мука на складе есть, хлеб в столовой дают, чего тут такого. Поэтому не поняв всеобщего восторга, я принялся рассматривать не обычные, на мой взгляд, автомобили. Такие же точно уже видел на складе с горючим, но тогда не до разглядывания было, да и что глазеть на не работающий автомобиль. А сейчас, когда из трубы, за кабиной, валит густой дым и чего то в ней потрескивает, можно попытаться выяснить для чего это тут приделано и чего там происходит. Я запрыгнул, на ступеньку авто, пытаясь заглянуть во внутренности интересующего меня агрегата, но от туда пыхнуло жаром и я невольно отстранившись, был вынужден спрыгнуть обратно, чтобы не свалиться на землю.

— Интересуешься? — спросил меня подошедший старшина.

— Пытаюсь вот разобраться, чего это у него тут присобачено.

— Не видел раньше такие, что ли?

— Почему, видел, только не в рабочем состоянии.

— Ну тогда считай, что не видел. Зис 5, у нас их ещё «Захарами» обзывают, на дровах работают — просветил меня Ковальчук.

— Да ну, врёшь. Как это на дровах? — не поверил я услышанному.

— Говорю тебе на дровах, сам посмотри. В эту трубу закладываешь, ждёшь самую малость, когда разгорится и поехал. Скоростишка у них конечно не ахти, но за то заправляться в любом месте можно, а главное работает исправно. Я лично ещё ни от одного шофёра не слыхал, что бы его починить не смогли.

— Так этому «Захару» цены нет, в наших то условиях.

— Ну цена то наверное всему есть, а про то, что сгодится он нам это точно.

Это же надо, первый раз слышу, чтобы машина на дровах ездила, прямо как паровоз. Надо будет себе для разведки парочку таких забить, это же сколько на ней ездить можно, дровишек подкинул и дави на газ.

Водители, с помощью людей старшины, выгрузили зерно в достраивавшейся коровник и поехали за новым. Народ устроивший было себе праздник и вернувшийся на рабочие места, минут через пятнадцать, частично, вернулся обратно. Наконец то добрались артисты, на окрашенном в ярко жёлтый цвет автобусе, тут же вызвавшем новую волну любопытства у обитателей фермы. Я уже некоторое время находился в здании конторы и собирался идти обедать в столовую, но приехавшие люди спутали мои планы. Сначала надо их сдать Зое, пусть посмотрит что с ними, не знаю конечно понимает ли она чего в таких делах, но вести то всё равно больше не к кому. Добравшись до крыльца здания, тут же забежал обратно, схватил трофейный автомат, лежавший на соломе, в углу спальни и выскочил обратно.

— Васька! Уводи быстрее людей — крикнул я сержанту, а сам забежал за стопку досок лежавших не подалёку и взял на мушку людей вышедших из леса, за дорогой.

— Что случилось? — спросил он, не понимая, что произошло.

— Назад посмотри.

— Быстрее за дом заходите — крикнул сержант, стоявшим у автобуса людям, разглядев незваных гостей.

Они не поняли, к чему такая спешка и что тут вообще происходит, поэтому не очень то спешили. Сутягину пришлось некоторых, на верное самых важных, даже подталкивать.

Четыре человек вышедшие из леса, прошли ещё какое то расстояние и остановились. Теперь я смог их хорошенько разглядеть. Люди были одеты в маскировочные комбинезоны тёмно зелёного цвета, у каждого в руках был автомат, советского производства, но это не значило, что они наши. Даже то, что у них на головах имелась пилотка и кажется даже со звёздочкой, не придавало мне уверенности, что к нам вышли свои. Как то настороженно они себя вели.

— Кто такие? — громко крикнул я незнакомцам.

— А вы кто? — спросили меня в ответ.

Родственники Штильмана что ли, в гости пожаловали.

— Мы свои — ответил я скромному, явно молодому человеку.

— Мы тоже наши — так же неопределённо сказал он.

— Если наши, тогда медленно подходите и не делайте резких движений, а то испугаюсь и стрельну.

Вперед выдвинулся, только один военный, что то сказавший своим, на прощание.

Подошедший ко мне парень и в самом деле был не старым, и производил впечатление дружелюбного человека, но сильно уставшего и голодного.

— Вы кто — спросил он меня — партизаны, что ли?

Но поглазев внимательно по сторонам и наверное рассмотрев мои знаки различия добавил:

— Или дезертиры?

— Ты парень, зря обидные слова говоришь, нас всё таки здесь на много больше вас и мои люди, тоже не с пустыми руками ходят, осерчать ведь могут.

— Я только узнать хочу, куда мы попали и всё — пошёл боец на попятную.

— Кто мы такие, я тебе потом расскажу или единоверца твоего попрошу, у него тоже язык хорошо подвешен. Ты мне дорогой лучше поведай, зачем к нам пришли и главное откуда.

Паренёк задумался, видно было, что он не знает, как быть, но наверное ситуация у них не из простых, поэтому он всё же решился.

— Мы разведгруппа, выполняем задание в тылу врага. Но — тут он замялся — заплутали видать малость. А вчера вечером нарвались на колонну немцев, приняли бой, положили всех, но своих много потеряли, у нас в лесу четверо раненых, один тяжёлый.

— Кто за старшего? — спросил я бойца.

— Теперь я. Вчера капитана и лейтенанта убило. Ефрейтор Климов. А чего это у вас товарищ лейтенант форма такая старая?

— Потом расскажу, раненые далеко у тебя?

— Нет, тут рядом, мы их как смогли на себе тащили — ответил успокоившийся ефрейтор.

— Васька выходи — позвал я Сутягина — свои.

Сержант стоял за углом конторы и как мог страховал меня.

— Вот, знакомься, коллега твой сержант Сутягин, тоже разведчик — представил я моего человек парню.

— Ефрейтор Климов — приложив руку к пилотке, а затем протянув её Василию, обозвался солдат.

— Так, познакомились это уже хорошо, теперь давайте делами займёмся. Ты — обратился я к сержанту — берёшь наш мерседес, Тихонова, к нему ещё трёх человек, сам садишься на мотоцикл и в больницу. Мужиков оставишь грузиться, сам хватаешь доктора, девчонку его и мигом сюда, раненые у них. Давай.

Затем посмотрел на Климова, не очень соображающего, что происходит и сказал:

— Сейчас возьму людей, пойдём за твоими.

Раненых принесли только троих, пока вернулись за ними один уже скончался. Занесли их в комнату, где у Зои оборудован лазарет и девушка, выгнав нас, стала осматривать бойцов.

— Санинструктор она, не знаю чего сможет сделать, но скоро доктор подъедет, думаю он в таких делах больше разбирается — обнадёжил я разведчиков.

Артистам, вместо осмотра медсестрой пришлось общаться с Мойшей Исаковичем, пытавшимся прямо на свежем воздухе прояснить ситуацию, вновь прибывшим. Наверное это у него получается не плохо, потому что выглядят они на много живее, чем ещё полчаса назад.

Разведчиков, тех кто не попал в лазарет, я повёл в столовую, по дороге пытаясь выяснить, где они нарвались на немцев и что там осталось.

По словам ефрейтора бой у них был километрах в двенадцати отсюда, прямо в лесу, где среди поваленных деревьев на достаточно большой поляне, стояло два тигра, бронетранспортёр и легковушка. Был он скоротечный, но жестокий, наши потеряли шестерых, а немцев потом насчитали двадцать, убитыми, среди них оказалось два офицера, их документы и карту ефрейтор забрал себе, а так же ему достался цейсовский бинокль. Всё это он выложил на стол, в столовой и сказал:

— Пусть у вас пока побудут, товарищ лейтенант.

Я взял в руки бинокль, повертел в руках, вещь в нашем деле просто незаменимая и спросил Климова:

— Подаришь?

— Забирайте, у нас ещё три наших есть.

— Богато живёте. Ты бумажки эти мне не оставляй, они здесь без надобности.

— Где это здесь? — заинтересованно спросил боец.

— Пообедаем, настанет и до этого очередь.

Бойцы рубали с такой скоростью, что стало сразу понятно, плутают по лесу давно. Наверняка столько же, сколько и все остальные.


— Вам сейчас вон к тому товарищу — показал я вышедшим из столовой разведчикам на Штильмана.

— Зачем нам к гражданскому? — спросил ефрейтор.

— Вот когда выслушаешь его, тогда всё тебе станет ясно.

Мы направились к нашему зав наукой, который с нескрываемым удовольствием продолжал отвечать на вопросы артистов.

— Вы закончили Мойша Исакович? — спросил я Штильмана.

— Да, пожалуй можно сказать, что закончил.

— Вот и хорошо, тогда я с вашего позволения поведу людей в столовую, а вы принимайте новых слушателей. Объясните им, что здесь и почему, они пока совсем не в курсе, так что надеюсь на вас.

— Подходите ближе друзья мои — обратился Штильман к солдатам — с чего же мне начать.

Пока ботаник готовился к речи, я забрал артистов и повёл их на обед. По дороге рассматривая, кто к нам прибился и соображая, куда их пристроить. Среди работников развлекательного жанра было пять женщин, не определённого возраста, наверное где то от тридцати пяти и выше, и семеро мужчин, водителя я не считаю. Мужчины все вполне работоспособного возраста, им быстро найдём дело, а вот куда тётенек девать, вопрос. Понятно, что к Зинаиде, но куда конкретно, коров за титьки дёргать, наверное не смогут, траву косить, наверняка тоже нет, если только в сыроварню, там и работа почище, и умения особого не надо.


Разведчики стояли одни, нервно озираясь по сторонам, когда я увидел их, выйдя из столовой, после краткого разговора с группой товарищей, попавших к нам из Куйбышева, тридцать седьмого года разлива.

— Чего скучаем бойцы? — спросил я всех сразу.

— Товарищ, что с нами разговаривал, сказал вас ожидать, здесь — нервно улыбнувшись ответил мне ефрейтор.

— Правильно сказал, потому что только я знаю, куда вас дальше определить, как комендант этого поселения. Вот там здание конторы — указал я на дом для всех военных — туда идите. Сейчас по делам схожу, покажу, где жить будите.


Зинаиду Петровну нашёл в пристройке, здесь теперь её основное место работы.

— Артистов привёз, на выступление придёшь смотреть? — спросил я бригадира.

— Если ты мне их решил отдать, то сразу скажу, не надо.

— Ты товарищ Карякина, последние указы партии и правительства читала?

— Нет, а когда? Я же как на смену ушла и всё, ни газет тебе, ни радио.

— А я читал. Так вот, там черным по белому сказано про смычку города и деревни, так что ты давай не саботируй тут. Женщин себе заберёшь, мужиков, как хочешь, не нужны так Ковальчуку отдай. Короче ждут они тебя все в столовой, иди разбирайся, а у меня своих дел по горло.

— Посмотрите какой занятой, один он работает, а мы, что здеся груши околачиваем — услышал я закрывая двери.

Не легко быть бригадиром такого большого коллектива, но если люди оказали доверие, то надо стараться.


— Заходите мужики — пригласил я разведчиков в дом — там у нас жилые комнаты селитесь в любую. Хотите с соседями, а нет, так свободных ещё хватает.

— Товарищ лейтенант, нам бы переговорить с вами.

— Переговорить, ну что же это можно. Тогда нам в ленинскую комнату.

Мы зашли в помещение приспособленное для разных собраний, встреч и таких вот разговоров. Правда почти все стулья отсюда перекочевали в жилые комнаты, но парочка осталась, так что я посижу, а ребята, как хотят. Устали, так могут и на пол прислониться.

— Товарищ Штильман сказал, что мы попали в другой мир, хотим у вас узнать, так ли это и что это за мир.

— Отвечу прямо, не доверять товарищу Штильману, у меня пока нет оснований, раз сказал, значит правда. А по поводу того, что это за мир? Вас какого числа сюда, вернее на задание, закинули?

— Тридцатого июня, ночью.

— Год уточните пожалуйста.

— Сорок четвёртого — ответил один из солдат.

— Это что же значит получается, точно такого же числа, как и меня. Вы всё это время по лесу бегали, пытаясь понять, куда попали, вчера вот правда повоевать успели, а теперь пришли ко мне и хотите узнать, что это за мир. Нет у меня на ваш вопрос пока ответа, мужики, но я стараюсь выяснить, смотрю на всё широко открытыми глазами, анализирую, делаю выводы, сопоставляю факты. Думаю, что докапываться всё же до истины мне не удастся, но вот понять, как тут выжить, хочу надеяться, смогу. Так что ребята, пора и вам приступить к делу, в которое уже вовлечено довольно много людей, а не задавать дурацкие вопросы.

— Виноват товарищ лейтенант, мы подумали, что вы давно тут живёте.

— Запомни ефрейтор и вы бойцы. До сего дня не встречал я здесь ни одного человек, который бы попал сюда не первого июля, не важно какого года. Так что, кого бы вы не увидели, знайте живёт он тут ровно столько же сколько и вы, только кто то за это время смог больше сделать, а кто то меньше, это не в укор вам сказано. Вы себя уже показали, колонну немцев побили, правда не очень гордитесь этим, так как люди, из нашего посёлка, в бою, уже здесь, успели не по разу побывать. Ёще вопросы по существу будут?

Бойцы стояли молча, вопросы наверняка есть, но задавать наверное стесняются.

— Тогда поговорим про более конкретные вещи. Служить будите в разведке, как и раньше, начальником у нас, этой службы, сержант Сутягин, его вы уже видели. Задания и приказы будите получать от него или от меня и больше ни от кого. Оружие хотите своё оставьте, не знаю только, что у нас по боеприпасам к нему, а хотите можем на трофеи поменять. Обмундирование у вас доброе, вдруг захотите его для торжественных случаев оставить, можем наше выдать, запас есть, но опять же только немецкое, правда абсолютно новое. Короче так мужики, считайте, что поменяли место службы, а так всё по старому осталось. Только не забывайте, помогать и кормить нас некому, поэтому делаем всё сами, абсолютно. Теперь отдыхайте, вечером я вас найду, а завтра пойдём ваших тигров искать.

Пока есть время решил отдохнуть, казалось только лёг и вдруг уже будят.

— Товарищ лейтенант, мы приехали.

Открываю глаза, Круглов стоит и толкается.

— Вернулись значит — спрашиваю Николая, пытаясь проснуться — а сержант, где?

— Так он доктора повел, с Дуняшей, к раненым.

О как, с Дуняшей значит, ну что же дело молодое, чего стесняться, надо же как то жизнь налаживать.

Пока мы разговаривали и Сутягин появился, чему то странно улыбаясь.

— Ты чего это такой весёлый?

— Да так — увильнул он от ответа — Николай, ты иди там доктора покарауль, я ему сказал, что если чего понадобиться мы из под земли достанем, лишь бы ребят на ноги поставил. Так что постой возле комнатки ихней.

Коля счастливый убежал, а я поинтересовался у разведчика:

— Как там с погрузкой, на долго?

— Сегодня точно не успеют, шмотья там разного море, я сказал ничего не оставлять. Так ведь?

— Правильно сказал, надоело на соломе, как собака лежать. Там случайно лишнего матраца с подушкой не завалялось.

— Десять кроватей с панцирной сеткой, столько же матрацев, подушек и по паре комплектов белья есть, если конечно доктор не врёт. Сам то я не разглядывал, что у них внутри, схватил старика с барышней и обратно. Кольке то нашему девчонка видать приглянулась.

— С чего взял?

— Так он же обратно с нами приехал, упросил забрать его и всю дорогу на багажнике трясся, и с санитаркой лясы точил.

Дверь открылась и вошёл Ковальчук, он тоже перебрался к нам со всеми своими людьми, кто носил военную форму. Я не против, раз уж все военные вместе живут, так все, не зависимо от места работы.

— Чего то вы рано сегодня дома? — спросил старшина.

— Рано, только вот появился — возмутился Вася.

— Михаил Петрович, мужики, что зерно возят ещё приедут? — уточнился я у нашего хозяйственника.

— Сказали допоздна возить будут, комбайны простаивают, дорога то к нам не близкая.

— Ты не в службу, а в дружбу передай им пусть к нам тракториста забросят, у тебя же только один пока такой.

— Один, а зачем они тебе товарищ лейтенант?

— Разведчики к нам пришли, в курсе?

— Ну да?

— Вот они знают место, где два танка целёхонькие стоят, завтра попытаюсь пригнать их. Кстати, кто знает, на чём они ездят?

— На бензине, причем очень высокой пробы — просвятил меня старшина.

— А у нас есть такой?

— Найдётся.

— Раз есть, тогда кинешь в наш опель три бочки, завтра рано поедем.

— Есть загрузить. Пойду тогда, вдруг уже приехали деревенские.

Старшина только вышел, а за ним влетел Коля, такое впечатление, что он сто метровку бежал.

— Доктор спирта просит?

— Во алкаш, ничего ещё не сделал, а уже подавай — возмутился сержант.

— Не, ему это, не внутрь, он пулю собирается вынимать.

Я достал из кармана ключи и бросил их солдату.

— На складе возьми, скажи только, что шнапс это, а не спирт пусть больше на рану льёт. Да за бутылкой к Зое зайди у меня же там не рюмочная, разливать не во что.

Красноармеец схватил ключи и убежал, как бы не пришлось его в санитары переводить.

— Вот говорил я командир, пора коньяк, что у тебя на складе стоит, пробовать. Народ без тары мается, а у тебя её аж пять ящиков, бутылок этих. И народу одолжение сделаешь и товарищей боевых угостишь.

— Раскатал ты Вася губу, как я погляжу, коньяк ему по пятьсот баксов подавай.

— По пятьсот чего? — не понял разведчик.

— Ни чего, дорогой он очень, говорю.

Да, прошло не много времени, а я тут уже чувствую себя, как дома, даже забываю временами с кем разговариваю.


Вышли мы рано, топать двенадцать километров, а может и больше, по пересечённой местности, без карты и с проводниками, которые плохо ориентируются именно в этом лесу, занятие не из лёгких. Пешком иду я и четыре разведчика, появившиеся у нас вчера. Остальные, это два тракториста и пять солдат едут на машине, за рулём которой Тихонов и на двух мотоциклах, управляемых Сутягиным и Кругловым. Ждать они меня будут ровно на двенадцатом километре главной дороги, моя же задача найти танки и потом эту колонну, с горючим.

Ребята шли быстро не смотря на то, что всё это время плохо питались, мало отдыхали и помимо этого тащили целый день раненых товарищей. Я еле успеваю за ними, отвык передвигаться на своих двоих, ничего войду в ритм и всё будет нормально. Разведчики шли минут сорок потом привал на десять минут, далее снова около часа в быстром темпе вперёд и опять не большой отдых.

Через два часа мы были на месте, пропустить такой бурелом, что устроили танкисты, пытаясь выбраться из западни, не возможно. Танков действительно было два, с почти полным боекомплектом и бронетранспортёр тоже есть, как и легковушка, но вот как их отсюда вытащить не понятно.

— Парни, в той стороне должна быть дорога, грунтовая и совсем узкая, больше на широкую тропинку похожа, нам её надо найти, иначе зря сюда приходили.

Дорогу мы нашли, но шла она почему то не в том направлении, куда должна была идти. Пришлось проверять, решил делать это сам, опыта у меня, в езде по этим дорогам, больше, да и надо всё глазами увидеть, прежде чем принимать какое то решение.

Я двигался параллельно главной дороге, километр не меньше и только потом грунтовка повернула туда, куда нужно, ещё километра два и я вышел на брусчатку. До нашей машины добирался ещё метров пятьсот, а потом они меня заметили и подъехали.

— Ну что командир, нашли? — спросил сержант, вместо приветствия.

— Нашли только добраться на машине туда не сможем, слишком узко. Сгружайте бочки вручную их покатим.


Когда все мы, кроме Тихонова, докатили эти проклятые бочки, сначала до конца дороги, а потом и до вражеской техники, мои бедные руки и спина, отваливались, от остальных частей тела.

Не в силах подняться, мы лежали и наблюдали, как разведчики заправляют транспорт, а не участвовавшие в марафоне трактористы изучают матчасть. Наконец все были готовы, к попытке прорвать лесную блокаду, так и не удавшуюся немцам. Впереди пошли два танка, за ними бронетранспортёр и последней легковушка со мной и Сутягиным, в качестве пассажиров. Дорога обратно прошла на много легче и спокойнее, танки с лёгкостью ломали всё, что им попадалось на пути, а остальные шли за ними, пытаясь объезжать поваленные деревья.


Возвращаться домой я, сержант, Круглов и Тихонов не стали, отправили всех, а сами заночевали в лесу. Зачем тратить бензин, эту сторону дороги мы, как следует, ещё не проверяли, поэтому по утру поедем дальше.

За сегодняшний день я так напахался, что сил не осталось ни на что, смог только найти место, где завалиться спать, кое как его оборудовать и всё, даже ужинать не стал, впрочем так же, как и мои товарищи.

Утро принесло не только рассвет и новый день, но и ощущение того, что силы и здоровье восстановились. Молодой организм незамедлительно просил восполнить вечернее воздержание от пищи, поэтому завтрак вместил в себя и ужин. На четверых мы съели шесть банок немецкой тушёнки и целый каравай хлеба из нашей столовой. Плотно подкрепившись ещё некоторое время сидели возле затухающего костерка, куда то ехать совсем не хотелось, но предложения завалиться спать ни от кого не последовало, пришлось отправляться дальше.

Последние встречи с людьми показали, если они попадают сюда без возможности, хотя бы первое время, поддерживать себя в нормальном состоянии, проще говоря питаться, не меньше трёх раз в сутки, то дотянуть до сегодняшнего дня им почти не реально. Но шанс всегда остаётся, будем и мы надеяться на лучшее.

Неспешное движение продолжали до тех пор пока не нашлась дорожка, совсем узкая и неприметная. Проехать по ней на автомобиле не возможно, поэтому отправились на мотоциклах, с Сутягиным, оставив Круглова в напарники к Тихонову. Кусты и деревья росли так плотно, а ветки их опускались так низко, что в некоторых местах, во время езды, приходилось ложиться на руль мотоцикла, чтобы не пораниться. Как раз в одном из таких мест, где я обычно еду очень тихо, нам и попался лежащий на дороге человек. Остановившись мы подошли к нему, пытаясь понять жив ли он, но по всем признакам его состояние было таковым, что сомневаться в диагнозе не приходилось. Не став выяснять причину смерти, аккуратно перетащили труп в глубь леса и вернувшись к транспорту поехали дальше. Может там ещё кто то есть и он нуждается в нашей помощи.

Небольшой домик, стоявший рядом с куском забора, выскочил на нас неожиданно, прямо из-за поворота, тормозить пришлось резко, иначе можно было въехать, как раз в плотно закрытые его двери. Остановившись мы сначала осмотрелись, не отходя от мотоциклов, затем обошли всё кругом и обнаружили, что картина была грустной и непоправимой. В разных местах этого странного места лежало три трупа, в одинаковых штанах и фуфайках, выглядевших так, как будто их не кормили месяца три до этого. А с тыльной стороны дома, облокотившись о его стену и глядя куда то вдоль, стеклянными глазами, сидел боец, с воткнутым в живот штык ножом. Вывод, что это за место напрашивался сам собой.

— Это чего здесь такое случилось? — спросил меня Василий.

— Поубивали друг друга они, не видишь, что ли.

— А зачем?

— С голодухи или от личной неприязни. Лагерь это, а скорее всего только его часть, не понятно каким образом и почему оказавшаяся здесь.

Поняв, что ни живых людей, ни мёртвых, больше в данном месте нет, мы вошли в дом, внутри которого стоял запах грязного белья и нестираных портянок. Но как оказалось исходил он не от этих вещей, а от тулупов, сложенных в аккуратные стопки по разным местам. Это только подтвердило мою догадку, скорее всего это склад или каптёрка, хозяин которой уже никогда не войдёт в неё.

— Пойдём отсюда — сказал я разведчику, не в силах больше дышать этим затхлым воздухом.

— Куда пойдём — возмутился он — такое богатство в руки пришло, пока всё не вывезем я от сюда не уеду.

— Да я на улицу тебя зову, то что всё вывозить надо, это и дураку ясно.

В доме нашлось много чего полезного и нужного. После того, как мы это вытащили на свежий воздух, в нём остался только стол и плакаты о верности долгу, и товарищу Сталину, на стенах. Как, а главное сколько мы будем перевозить это до дороги, где стоит наш грузовичок, даже пытаться размышлять не стану. Сержант прав, такие вещи оставлять нельзя.

Ночевали мы снова в лесу, отъехав километра на полтора от того места, где грузили найденные тулупы, валенки, зимние шапки и сапоги, а так же мыло, иголки, зубной порошок и несколько рулонов белой материи. Прихватили с собой и металлическую кровать с табуретками, а также три матраца и две подушки. Все военные на нашей базе, благодаря этому непримечательному домику, зимой, если таковая случиться в этом мире, обеспечены тёплой верхней одеждой и обувью. Скорее всего и особо отличившимся гражданским, тоже чего то перепадёт. О том, как мы это всё перевозили вспоминать не хочется, перевезли же, сейчас поужинаем и спать. Тем более, что делать это, лично я, буду на ватном матраце и такой же подушке.

Утром приняли решение прокатиться километра на три вперёд, на одном из мотоциклов и если ни чего не встретим, то возвращаться домой. Гонять туда сюда, гружённую машину, дорогое удовольствие. Поехали я и Круглов, сержанту дал возможность ещё не много отдохнуть. Перевозимая им давеча панцирная сетка, зацепившись за дерево, угодила ему в правое плечо, оставив на нём приличных размеров синяк, который каким то образом не позволяет уверенно держать руль железного коня.

Моя склонность к авантюризму и путешествиям дала возможность проехать, что то около шести километров и преподнесла сюрприз, в виде плавно уходящей в лесной массив, довольно таки широкой, дороги. Я не сбавляя хода на неё и свернул. Пытаясь угадать, что ждёт меня в конце этого пути, можно сказать и не заметил, как он закончился. Зря загружал мозги, то что мы увидели, в моих представлениях, не было и рядом. Перед нами стояло два длиннющих деревянных сарая, обнесённых по периметру не высоким заборчиком, за которым кудахтая и кукарекая, прогуливалось неподдающееся счету стадо, по другому и не возможно это назвать, куриц, петухов и цыплят, различного возраста. Я даже не обратил внимание на людей, занимающихся какими то делами, в разных частях этого куриного царства. Они похоже тоже ни заметили нашего появления, продолжая заниматься работой.

— Здравствуйте — поздоровался я с одной из женщин, подойдя к ней.

— Ой, — вскрикнула она — напугал.

— Здоровенный у вас курятник — продолжил я разговор сразу с интересующей меня темы.

— Не маленький — подтвердила птичница, подозрительно глядя то на меня, то на моё оружие.

— Вы не пугайтесь это для обороны.

— Я и не пугаюсь у нас и у самих ружьё есть.

В мою сторону спешным шагом направлялся плотный мужик, даже из далека было видно, что не с очень добрыми намерениями.

— Тебе чего? — заорал он на меня, шагов с тридцати — а ну отвали.

Я покорно сделал несколько шагов назад, от засмеявшейся женщины, пытаясь выяснить у неё, что это за чудо.

— Кто это, такой строгий, у вас?

— Заведующий птицефермой товарищ Бастрыкин. А что напужался?

Ответить ей я не успел, мужик словно драчливый петух накинулся на меня, пытаясь как можно дальше оттолкнуть от птичницы.

— Слышь, мужик, я всё таки при исполнении — попытался я охладить его пыл, пока только словами.

— Чего несёшь, при каком исполнении? Знаем уже всё, исчезла ваша власть, кому другому заливай — продолжал он горячиться, толкая меня в грудь здоровенными ладонями, ни сколько не смущаясь висевшего за моей спиной автомата.

Я очень терпеливый человек, но моё терпение не безгранично. Удар справа, в его раскрасневшееся ухо, не только свалил заведующего с ног, но и привел в чувство.

— Ты чего дерёшься? — глядя на меня округлившимися глазами, снизу вверх, спросил мужчина, под аккомпанемент звучного женского смеха.

— Не дерусь я, случайно вышло — ответил я ему, помогая подняться.


Товарищ Бастрыкин оказался вообщем то нормальным мужиком, только очень вспыльчивым и сверх меры радеющим за своё детище. То что всё куда то подевалось, они поняли неделю назад, когда излазив всю округу не обнаружили ни деревни, ни совсем рядом стоящей конюшни, а так же сообразив, что местность окружавшая их, теперь совсем не походит на ту, которая была до этого.

— Главное то мы понять не могли, дорога от куда такая хорошая у нас появилась — делился он со мной впечатлениями — сперва думал, умом тронулся, даже прикинулся перед бабами, что ни чего не замечаю. Только когда они заголосили, стал разбираться и обследовать округу, после этого и выяснил, что исчезло всё. Потом людишки появились, тоже много чего порассказали, ты же к нам не первый пришёл. Ну мы, по началу, к ним со всей душой, а потом гляжу мужик к совсем молоденькой девке давай приставать, баба евонная, так вообще обнаглела, жрала всё, как у себя дома. Не стерпел я такого да послал их, не хотели они конечно уходить, пришлось в воздух стрельнуть, только после этого и смылись.

— Ерофей Авдеевич, у вас там какой год был, до того, как сюда попали?

— Сорок девятый конечно, а у тебя, что другой?

— У меня люди собрались из сорок первого, из сорок восьмого, и даже с тридцать седьмого есть.

— Ты посмотри, что делается кругом, это же сколько народу потерялось.

— Вот по количество это вопрос, сдаётся мне, что ограниченное число людей с каждого года сюда попадает. Вот вас здесь сколько?

— Восемнадцать и тех двое ещё было, значит двадцать всего.

— Именно двадцать человек, из многих годов я и встречал, меньше бывало конечно, но вот чтобы больше, никогда. Нет вру, если считать и немцев то было — поведал я собеседнику, лежавшее на поверхности, своё открытие.

— Так у вас и немцы есть? И как они?

— Сейчас только трое и те ручными стали, а остальных побили, в бою.

— Во как, опять значится повоевать пришлось?

Мне было интересно разговаривать с этим не много странным человеком, годившимся по возрасту нам с Колей, в отцы. Главным образом потому, что он самостоятельно дошёл до всего, чего с нами приключилось и имел на этот счёт своё мнение и соображения, не редко отличающиеся от моих. Не могли мы с ним прийти и к общему мнению по поводу переезда к нам его хозяйства, с людьми.

— Не поеду я, хочу сам на себя поработать, только начальство, с их приказами да разнарядками, исчезло, а ты опять предлагаешь к тебе идти. Нет лейтенант, мы уж как нибудь сами управимся, жратва у нас есть, ей кормёжка с нами сюда провалилась, только собрать вовремя надо, проживём. А вот про сотрудничество скажем или про товарообмен я всегда пожалуйста, готов разговаривать.

Что же, как говорится, хозяин барин. Не хочет ехать, не надо, может так и лучше будет, хлопот меньше, а про товарообмен я тоже не против. Перевили разговор плавно в это русло, я предложил на обмен сливочное масло, которого у нас заготовлено порядочно и чего с ним дальше делать мы не знаем.

— Ну что же товар хороший, можем поменяться, вес на вес — предложил хозяйственным тоном дядя Ерофей.

— Побойся бога, Ерофей Авдеевич, я же тебе не молоко поменять предлагаю, а масло, да ещё и сливочное, сто процентной жирности. А ты мне вес на вес.

Владелец курятника долго ломался, даже хотел было прекратить составление договора о намерениях, но всё же сдался и дал добро на обмен.

— Ладно, согласен, вот только потому, что ты тут уже немце извёл под корень. Но чтобы самовывозом, у нас конечно есть тракторишка и пару бочек горючего к нему найдётся, только на нём далеко ли уедешь.

— Сами приедем и всё заберём, вы главное птицу к транспортировке приготовьте.

— Про то не волнуйся, не в первый раз — засмеялся птицевод.


Остановились на том, что за один килограмм масла получаем одну курицу или пять цыплят, а если нам интересно, то можем взять пол петуха. Это мой собеседник так пошутил, за петуха он просил два килограмма нашего продукта. Договорились, что завтра привезём ему двести кило масла и примерно пятьдесят сыра, а ещё три фляги молока, которое они перельют в свою тару. Нам он подготовит двести куриц, сто цыплят и десять петухов, а остальное мы заберём яйцом, по курсу три десятка на килограмм масла или десять десятков на килограмм сыра. Тара под яйцо, само собой, по мнению Бастрыкина, должна быть нашей.

Закрепив договор рукопожатием и извинившись за своё хамское поведения, я забрал обожравшегося свежих яиц Колю, попрощался со всеми, кто был рядом и уехал.


Домой добрались поздним вечером, сразу же поехали к себе на склад, одежда у нас в кузове военная, значит сгружаю её к нам. Потом заскочили в столовую, перекусить и обрадовать девчонок-поварих корзиной яиц, подаренной нам на птицефабрике. Затем, уже дома, нашёл Ковальчука, предупредил его, что завтра едим за птицей, поэтому ему необходимо подготовить нам два паровоза, гонять туда и обратно, на машинах нещадно жрущих бензин, я не согласный, и пару человек в сопровождение.

За то время пока мы с ним беседовали, Колька, с Василием и Тихоновым перетаскали к нам в комнату всю мебель, подушки и матрацы, наконец то высплюсь, как человек. Но перед этим надо ещё озадачить Зинаиду Петровну, пусть соображает, где курятник сооружать будет, да на обратном пути посмотреть трофеи. Легковушку конечно не увижу, её сразу отогнали в гараж, а вот танки и бронетранспортёр стоят во дворе, с оружием и боеприпасами, что конечно же не очень правильно.


На птицефабрику добрались к обеду, Зис5 едут медленно, поэтому и нам пришлось под них подстраиваться. Но ни чего страшного в этом нет, главное доехали, а сколько зато сэкономили драгоценного топлива. Здесь нас ждали и уже всё подготовили, но сначала хозяева приняли от нас товар, всё перевесили, потом перевели вес в штуки и только после этого перешли к загрузке, и складыванию яиц в ящики с соломой. Их вчера старшина, кстати, собирал везде, где только мог.

— Ерофей Авдеевич, раз с подсчётами разобрались я пожалуй поеду, дела ещё у меня есть.

— Езжай конечно, ежели что понадобиться, дорогу знаешь.

Я пожал крепкую и мозолистую руку, протянутую мне, сел на мотоцикл и поехал к мужикам, ждавшим меня на главной дороге. Не красиво я вчера поступил всё таки, ударил человека на много старше себя, да ещё оказавшегося очень даже нормальным мужиком.

Сегодня попытаюсь проехать так далеко, на сколько позволит светлое время суток. Хватит топтаться на одном месте, пора забираться вглубь этой идеальной дороги. Хочу посмотреть, что там, а вдруг мы находимся в каком то замкнутом пространстве и через пятьдесят или пусть сто километров, люди живут обычной жизнью, и все в одном времени. Может такое быть? Даже очень может, раньше же так было, время шло, как ему и положено, не возвращаясь назад и никто не думал о том, что бывает иначе.

Загрузка...