Опьяненные страстью

Глава 15

– Как думаешь, кто такая эта мадемуазель Миньон?

– Неужели ты не догадываешься, сестра? Разумеется, новая любовница лорда д’Арси.

Анриетта и Жюстина Фокан с любопытством прильнули к окну наемного экипажа, разглядывая простой четырехэтажный кирпичный особняк в георгианском стиле, расположенный на Белгрейв-сквер. Приглашение они получили вчера вечером. Анриетта склонялась к мысли ответить отказом, но ночью Жюстина увидела странный сон, наверняка порожденный мигренью, и заявила, что их будущее скрыто за дверями этого дома.

– Надеюсь, из-за мигрени ты не впала в досадную ошибку, – зловеще произнесла Анриетта.

– Невозможно! Предсказания, которые приходят ко мне во время головных болей, всегда сбываются.

Жюстина подняла руки, чтобы поправить свое последнее приобретение – шляпку с золотистым пером, игриво изгибающимся надо лбом. Этой шляпкой она дополнила туалет, состоящий из золотисто-коричневой бархатной туники поверх белого муслинового платья с длинным рукавом, пожалуй, слишком легкого наряда для пронизывающих октябрьских ветров. Анриетта выбрала шляпку из гофрированного шелка с лиловым бархатным спенсером в тон, отделанным золотой бахромой, вышитый ридикюль и туфельки. Итак, сестры Фокан в полных боевых доспехах ожидали встречи с противником, соперницей в борьбе за внимание Себастьяна д’Арси, маркиза Брекона.

Дождавшись, когда кучер позвонит в дверь, сестры выбрались из экипажа и поднялись по ступеням на крыльцо, где их уже ждал дворецкий лорда д’Арси.

– Месье Хорас! – поприветствовала его Анриетта со смесью удивления и досады. – Что вы здесь делаете?

Хорас сдержанно поклонился.

– Добрый день, мадам. Рад вас видеть. – Внезапно его обычно невозмутимое лицо отразило сомнения. – Видите ли, меня одолжили на время. Вас ждут?

– Да, нас пригласили, – резким тоном ответила Анриетта, – письмо было написано почерком самого маркиза. Если не ошибаюсь, здесь живет некая мадемуазель Миньон?

– Да, мадам. – Дворецкий посторонился, пропуская француженок. – Будьте любезны подождать в гостиной, – он указал на дверь, – я доложу мадемуазель о вашем прибытии.

Снаружи дом производил обманчивое впечатление – казался небольшим. Роскошную гостиную, в которую вошли сестры, украшала лепнина на нежно-зеленых стенах, разделенных тонким орнаментом на узкие панели. Дымоход из мрамора изображал Афродиту, выходящую из морской раковины, в обрамлении полуколонн из бледно-розового мрамора. На потолке красовались расписные медальоны, полы были устланы фламандскими коврами. Обстановку составляла прелестная коллекция мебели в стиле чиппендейл. Анриетта зорким взглядом сразу заметила несколько вещиц, некогда украшавших дом самого лорда д’Арси. Кем бы ни была неизвестная мадемуазель Миньон, сестры сразу поняли: ей удалось не только увлечь маркиза, но и завладеть его кошельком, причем с поразительной быстротой!

– В этом доме следовало жить Мадлен, – произнесла Анриетта, едва сдерживая гнев. – А он достался… какой-то Миньон! Прежде Себастьян никогда не страдал избытком сентиментальности. Взгляни вон на тот столик. Этот греческий бюст был моим подарком в тот день, когда Себастьяну исполнилось двадцать два года! – Она стиснула зубы, негодуя на неблагодарность бывшего подопечного. – Можешь не сомневаться, его подружка гораздо умнее прочих дам подобного сорта. Еще бы, ведь она француженка! – заключила Анриетта, словно пытаясь утешить саму себя.

– Но почему лорд д’Арси пожелал, чтобы мы оказали любезность его любовнице? – раздраженно отозвалась Жюстина.

– Потому что мы перед ним в долгу. – Анриетта поморщилась. – Я же говорила тебе: надо отослать деньги обратно, и немедленно. Мы не нуждаемся в его жалости.

– Но тогда нам не удалось бы улестить месье де Вальми. После бегства Мадлен он пришел в ярость.

Анриетта пожала плечами.

– Значит, меня предал еще один друг. Ни за что не прощу никого!

– Об этом можно только пожалеть.

Услышав слова, произнесенные на чистом французском языке, сестры вскочили.

На пороге стояла мадемуазель Миньон. Очевидно, она ухитрилась открыть и закрыть дверь совершенно бесшумно. На ней было платье из тонкого шелка, расшитое узором из листьев. Большой кружевной воротник прикрывал грудь, плоеные кружева доходили до подбородка. Зачесанные вверх блестящие темные кудри были перевязаны темно-зеленой бархатной лентой в тон кушаку. Только на щеки падало два-три локона.

В элегантной юной леди сестры сразу уловили нечто знакомое, но, лишь когда она подошла поближе, они хором воскликнули:

– Мадлен!

– Меня предупредили, что сегодня у меня будут гости, но не сказали какие. – Мадлен порадовалась тому, что ее голос не дрогнул. Когда Хорас доложил ей о приезде сестер, она чуть не лишилась чувств. – Хорас сказал мне, что вас пригласил лорд д’Арси.

– Да, но о тебе он не упомянул ни единым словом, – с довольной улыбкой возразила Жюстина. – Что ты здесь делаешь, детка? Ты знакома с этой мадемуазель Миньон? Мы с Анриеттой впервые узнали о ней из письма, потому и…

– Хватит болтать, Жюстина, – холодно перебила Анриетта. – Лучше послушаем Мадлен.

Мадлен сжала кулаки, глубоко вздохнула и выпалила:

– Мадемуазель Миньон – это я.

Анриетта была слишком потрясена, чтобы понять, что скрывается за словами племянницы. Она оглянулась на дверь:

– Этот дом принадлежит лорду д’Арси?

Жюстина нахмурилась:

– Лорду д’Арси? Не может быть! – Она повернулась к Мадлен. – Неужели ты познакомилась с лордом д’Арси?

– По-моему, они не просто познакомились, – вставила Анриетта, подметив вызывающий взгляд Мадлен и румянец на ее щеках. – У тебя появился любовник, Мадлен, и этот любовник – лорд д’Арси, верно?

Мадлен коротко кивнула.

– Мадлен! – вскричала Жюстина со смесью недоверия и восторга. – Ты стала его любовницей? Поздравляю, милочка! – Бросившись к племяннице, она заключила ее в объятия, бормоча по-французски поздравления, которые обычно приберегают для новобрачных.

Анриетта на миг прикрыла глаза, словно от неожиданной вспышки боли. Она и вправду ощутила боль.

Она была готова отдать племянницу Себастьяну, убедив себя, что другой столь же идеальной пары не найдется во всей Англии, и оказалась права. Но в то время она не представляла, как почувствует себя, узнав, что Мадлен, по возрасту годящаяся ей в дочери, завладела благосклонностью великолепного мужчины. С тех пор как десять лет назад Себастьян в последний раз посетил спальню Анриетты, у него перебывало много пассий. Но ни одна из них не вызывала у Анриетты такой мучительной ревности. Чувство потери и скорби, вызванное признанием Мадлен, потрясло ее до глубины души. Время идет, мир меняется, молодость проходит. Молодые любовники предпочитают юных любовниц. Такова жизнь.

Открыв глаза, она расплылась в самодовольной улыбке.

– Вот видишь, Мадлен! Я знала, что тебе суждено стать одной из нас. Но как и когда это случилось?

Мадлен встретила проницательный взгляд тетки с непоколебимым спокойствием. Опасный момент, к которому она пыталась подготовиться, с тех пор как три дня назад вернулась в Лондон, миновал. Вид родственниц не поразил ее так, как можно было ожидать, – вероятно, потому, что целых три дня Мадлен провела в слезах и у нее уже не осталось сил, чтобы ощутить стыд и гнев.

– Как следует поразмыслив, я решила принять ваше предложение, но предпочла сделать это по-своему.

– Будем называть вещи своими именами: ты сбежала, как скверный, дурно воспитанный ребенок!

Мадлен улыбнулась.

– Разве вы были не рады получить от меня банковский чек?

– Разумеется! Он пришелся так кстати. – Жюстина поправила поля шляпки. – Тебе нравится?

– Очень мило, – ответила Мадлен, глядя на Анриетту, которая внимательно осматривалась.

– Вижу, лорд д’Арси не поскупился. Он знает, кто ты на самом деле?

– Нет. Я явилась к нему в кентское поместье и назвалась Миньон, кухаркой.

– И покорила его своим несравненным талантом! – подхватила Жюстина. – Так я и знала! Кратчайший путь к кошельку мужчины не всегда лежит через его панталоны.

Анриетта увидела, как Мадлен поморщилась, но сохранила внешнее спокойствие.

– Как ты думаешь, зачем он пригласил нас сюда? Судя по твоим словам, он не знает, что мы родственницы.

Мадлен облизнула губы.

– Лорд д’Арси отправил меня в Лондон, чтобы вывести в свет. Он пообещал написать рекомендательные письма к своим знакомым, чтобы помочь мне освоиться в городе. Видимо, в числе прочих знакомых он имел в виду и вас. Хорас сообщил, что в сегодняшней «Газетт» появилось даже объявление о дебюте. По желанию лорда д’Арси, я должна назваться его дальней родственницей с материнской стороны. Незадолго до вашего прихода его кузен, лорд Эверли, оставил свою карточку. Я жду его в гости сегодня вечером, и… не только его.

– Значит, все, кто приходит сюда, уверены, что знакомятся с родственницей лорда д’Арси, а не с племянницей сестер Фокан?

Мадлен кивнула:

– Хорошо, что вы все поняли.

– Лично я ничего не поняла. – Жюстина раскинулась на набитой конским волосом кушетке, обитой серебристо-голубоватой парчой. – Разве нашего имени мало?

– По-видимому, для целей, которые преследуют Мадлен и лорд д’Арси, его недостаточно, – осуждающе откликнулась Анриетта. – Что же он задумал?

Мадлен грациозно присела.

– Вы первые, кому довелось познакомиться с результатом последнего опыта лорда д’Арси. Я имею честь быть прототипом независимой женщины.

– Как ты сказала?

– Так он предпочитает именовать просвещенную любовницу.

– Его любовницу? – уточнила Жюстина.

Мадлен покачала головой:

– Нет. Чтобы считать эксперимент успешным, требуется убедиться в моих способностях сохранять свою независимость без покровительства мужчины. – Вздохнув, она добавила: – Любого мужчины, но в особенности – лорда д’Арси.

– О Боже! – слабо пробормотала Жюстина. – Но зачем тебе избегать покровительства маркиза?

– Я слышала о подобной теории. – Анриетта медленно выпрямилась. – Но это было несколько лет назад, и я думала, что маркиз давно забыл о своих нелепых мечтаниях.

– По этому вопросу он написал научный труд, – попыталась защитить Себастьяна Мадлен. – А мне предстоит помочь ему проверить теорию на практике.

– Ты попросту глупа. – Анриетта встала. – Идем, Жюстина. Совершенно ясно, наша племянница не нуждается в помощи родственниц.

– Зачем так сердиться на ребенка, Анриетта, – упрекнула ее Жюстина, взволнованная столь стремительным завершением поединка между сестрой и племянницей. – Мадлен же нам не чужая. – Она завистливо оглядела гостиную. – И потом, она так удачно устроилась.

– Неужели? – Лицо Анриетты застыло. – Чем мы можем помочь тебе, племянница?

– Расскажите о маме, – попросила Мадлен. – Она благополучно вернулась?

– Нет, – отрезала Анриетта.

– Где же она?

– Какая тебе разница? Ты ведь слишком горда, чтобы носить фамилию Фокан. Твои тетки недостаточно респектабельны для тебя. У тебя есть все – дом, покровитель, да и Лондон вскоре будет у твоих ног. О нас не беспокойся. Мы позаботимся о твоей матери.

Мадлен пошатнулась, как от пощечины.

– Вы несправедливы ко мне, не сообщили ничего вразумительного о маме. Она либо в долговой тюрьме, либо мертва. – Натолкнувшись на вызывающий взгляд тетки, она сжалась. – Я не желаю ссориться с вами! – в отчаянии прошептала она.

Подойдя поближе, Мадлен встала перед теткой на колени, взяла ее ладонь и приложила к щеке.

– Прошу вас, умоляю, тетя Анриетта, скажите, где моя мама?

– Если ты промолчишь, – воскликнула Жюстина, трагически закатывая глаза, – я сама расскажу ей обо всем, а ты знаешь, как плохо это у меня получается!

Анриетта сухо кивнула:

– Ну хорошо. Если Мадлен желает узнать о безрассудстве своей матери, пусть будет так. – Она указала на кушетку. – Присядь, детка. Это длинный разговор.

Мадлен вдруг ощутила слабость и головокружение, тянущее и сосущее ощущение возникло внизу живота. Неужели она сейчас обо всем узнает? Еще несколько дней назад она считала себя счастливейшей женщиной в мире, а теперь сомневалась, есть ли более несчастная, чем она. Ее мать исчезла, а человек, которого она любит, выгнал ее, чтобы остаться в объятиях другой женщины.

Мадлен встала, словно во сне подошла к шнурку колокольчика и позвонила.

– Позвольте прежде угостить вас, – произнесла она, с ужасом думая, что через несколько минут узнает правду.

Вскоре сестрам Фокан подали горячий шоколад.

– Если говорить вкратце, твоя мать вернулась во Францию. До нее дошли вести о некоем друге семьи, которого считали погибшим во время революции. Она пожелала выяснить, действительно ли он жив. Мы ждем ее возвращения со дня на день. Вот и все, детка.

Краткий рассказ Анриетты о местопребывании матери мало что объяснил Мадлен.

– А я все время думала, что мама в долговой тюрьме и не хочет, чтобы я узнала про ее позор.

– Будь уверена: нога сестер Фокан никогда не переступит порог тюремной камеры! – фыркнула Анриетта.

– Почему же мама не попросила меня дождаться ее в Париже? Зачем вызвала в Англию?

– Отправляя тебе последнее письмо, она еще не знала, что вернется на родину, – объяснила Анриетта, после шоколада принявшись за чай. – Все произошло слишком быстро. Ей не хватило времени написать тебе и попросить дождаться ее.

– Вот как… – Мадлен откусила краешек шотландского песочного печенья, чтобы выиграть время на размышление. По вкусу печенье показалось ей похожим на пепел – вот уже три дня у нее не было аппетита. – Но зачем мама обратилась к месье де Вальми? Разве без его помощи она не могла перебраться через пролив?

– Она считала, что попасть во Францию сможет лишь с его помощью. У месье де Вальми есть связи, к которым эмигранты из Франции, живущие в Лондоне, время от времени вынуждены прибегать.

– Что за связи?

Анриетта окинула ее суровым взглядом.

– Не каждому выпадает удача оказаться под покровительством английского маркиза. Мы иностранки, а англичане вновь объявили войну нашей родине. Поэтому во всем приходится соблюдать осторожность, а для этого необходимы услуги де Вальми.

Впервые за время разговора Мадлен утратила сдержанность.

– Мне до отвращения надоели разговоры о войне! Похоже, вся Англия только об этом и говорит, в том числе и лорд д’Арси.

Сестры переглянулись.

– Лорд д’Арси скоро вернется в Лондон?

Мадлен покачала головой, но не пожелала отвлекаться от волнующей ее темы.

– Кого отправилась искать мама? Что это за человек?

Анриетта нахмурилась.

– Об этом говорить не следует.

– Расскажи ей, Анриетта, – шепотом попросила Жюстина.

Анриетта слегка прикрыла серые искрящиеся глаза.

– Это твой отец.

– Мой отец? – Мадлен в недоверии перевела взгляд с одной тетки на другую. – Мой отец жив? Кто он?

– Особа королевской крови, – благоговейно прошептала Жюстина.

Мадлен ничего не поняла.

– Но ведь вы сказали, что я – плод… внебрачной связи.

– Ты была любимым ребенком одного очень знатного человека, – спокойно изрекла Анриетта. – Во Франции к этому относятся иначе, чем в Англии. В придворных архивах хранятся записи о твоем рождении и родителях, свидетельство о крещении, бумаги за подписью папы, подтверждающие твое существование. Ради твоего блага и блага твоей матери мы никогда не заговаривали об этом до отъезда из Парижа. Есть люди, которые могли бы воспользоваться этими сведениями в своих корыстных целях. Когда-нибудь… – Не договорив, она выразительно пожала плечом, на миг вспомнив о разбитых надеждах и мечтаниях.

Постепенно Мадлен начинала прозревать.

– Пусть даже так, какая теперь разница? Король мертв, Бурбоны свергнуты. Страной правит Наполеон.

– Далеко не все аристократы мертвы, – прошептала Жюстина так, словно опасалась подслушивающих шпионов.

– Если по милости Господа Бурбоны вновь взойдут на престол, – объяснила Анриетта, – ты могла бы претендовать на внушительное наследство…

– И титул, – негромко добавила Жюстина.

В комнате повисло напряженное молчание. Мадлен разглядывала дно своей чашки.

– Неужели мой отец настолько знатен?

Анриетта кивнула:

– Да.

Голова Мадлен и без того разрывалась от боли, вызванной новыми и неожиданными откровениями. За последние два дня ей довелось многое пережить. Но одно ей было совершенно ясно.

– По-моему, мне пора познакомиться с этим месье де Вальми. – Мадлен слегка удивилась, поняв, что Анриетта не собирается ей противоречить. – Вы не возражаете, тетя?

Анриетта вздохнула:

– Это величайшая глупость. Де Вальми не станет откровенничать с тобой, он просто солжет и заберет твои деньги.

– Но если я сумею помочь маме…

– Помочь Ундине может лишь один человек: она сама.

– Месье де Вальми – развратник и мерзавец, – заметила Жюстина, – а ты еще слишком молода и хороша собой.

В негромких словах прозвучало отчетливое предостережение.

– Пока ты находишься под защитой лорда д’Арси, – напомнила Анриетта. – Но можешь утратить это преимущество, если де Вальми догадается, кто ты такая.

Еще месяц назад, подслушав беседу тетушек с де Вальми в день своего бегства, Мадлен заподозрила, что они пытались уложить ее в постель лорда д’Арси именно ради пресловутого покровительства. Сегодня утром она решила избавить Себастьяна от ненужных угрызений совести. Значит, следует позаботиться о приобретении нового поклонника.

Рука Мадлен сама собой поползла к оборкам, закрывающим шею. Ей незачем смотреться в зеркало, чтобы вспомнить о страстных поцелуях Себастьяна. Пока клеймо любви не сойдет, а рана в сердце не затянется, предпринимать что-либо немыслимо.

Но поскольку Мадлен внимательно слушала все теории Себастьяна и старательно запоминала его уроки, в ее решении присутствовал и эгоизм. С новым покровителем можно подождать, а тем временем приютить своих родных.

– Этот дом будет моим до тех пор, пока я не решу переселиться. Если вас устраивает, я была бы рада, если бы вы переселились ко мне.

Жюстина захлопала в ладоши.

– С удовольствием! Верно, Анриетта?

– Чрезвычайно великодушно с твоей стороны, детка, – любезно отозвалась Анриетта, понимая всю сложность положения. – Но что подумает лорд д’Арси?

– Если мое решение ему не понравится, он сообщит об этом, вернувшись в Лондон, – возразила Мадлен. – А до тех пор я смогу ссылаться на его обещание предоставить мне полную свободу. Он попросил вас навестить меня, и, поскольку у меня нет компаньонки, общество двух дам ни у кого не вызовет подозрений.

– Пожалуй, нас не назовешь подходящими компаньонками для юной леди, – негромко заметила Жюстина.

– Кто-нибудь из вас знаком с леди Элизабет Дайтон?

Анриетта вскинула брови.

– Я знаю ее.

– Лорд д’Арси считает, что я могла бы сделать ее наперсницей, – многозначительно сообщила Мадлен.

Анриетта язвительно рассмеялась:

– Эту английскую сучку? Да в ее постели перебывали почти все знатные мужья и холостяки Лондона!

В том числе и Себастьян, мысленно добавила Мадлен.

– Если маркиз считает, что дружба с этой женщиной не повредит моей репутации, тогда он не будет иметь ничего против вашего общества. – Она помедлила и впервые за день покраснела. – Кстати, вы, случайно, не знаете, как пользоваться les redingotes d’Angleterre?

– Мадлен! – Жюстина зажала рот ладонью и залилась краской.

Анриетта улыбнулась:

– Себастьян бывает весьма рассудительным молодым человеком. Временами.

– Кстати, где он сам? – спросила Жюстина, по простоте душевной пропустившая мимо ушей намеки Мадлен на то, как она несчастна.

Мадлен вскинула голову.

– Он… в отъезде.

– Но ведь вы…

Суровым взглядом Анриетта заставила сестру замолчать.

– Мы будем рады перебраться к тебе немедленно.

Мадлен благодарно улыбнулась:

– Merci. Прошу прощения, но поездка утомила меня. Да еще с самого приезда пришлось терпеть бесконечные примерки. Мне бы хотелось отдохнуть до прихода лорда Эверли.

– Разумеется! Мы устроимся сами. – Анриетта встала. – Идем, Жюстина. Придется уладить немало дел, чтобы как можно быстрее покончить с переездом. До свидания, детка. До завтра.

Мадлен улыбнулась:

– До завтра! А как быть с де Вальми?

– Предоставь его мне, – заявила Анриетта.

– Как по-твоему, что происходит? – спросила Жюстина, усаживаясь в экипаж. – Себастьян неизвестно где, а Мадлен выглядит совсем потерянной.

Анриетта пожала плечами:

– Милые бранятся – только тешатся, разве ты забыла?

– Ну что ты! – Глаза Жюстины засияли. – Особенно хорошо я помню примирения. Однажды один прусский офицер, гусар, служивший у фон Шилля…

Не слушая воспоминаний сестры, Анриетта принялась обдумывать более насущный вопрос: положение племянницы. Девочка не могла так быстро надоесть Себастьяну. Лицо Мадлен сияло восторгом первой любви. Но был и более красноречивый знак – темные круги под прелестными глазами, следы недавних слез. Очевидно, она пережила внезапное и бурное расставание. Конечно, в юности всякое случается, чувства непредсказуемо переменчивы. Но ни один мужчина, даже такой щедрый и великодушный, как лорд Себастьян д’Арси, не стал бы дарить бывшей любовнице великолепный особняк просто так, в память о коротком романе! Судя по всему, в объятия Мадлен Себастьяна толкнуло не мимолетное увлечение, а иное, более серьезное чувство.

Эта мысль порадовала Анриетту. Себастьян называл себя бессердечным, однако отличался привычкой брать на себя роль благородного рыцаря, спасителя дамы, какого бы низкого звания она ни была.

Анриетта понимала, почему Себастьян стремится защитить женщин, особенно тех, кто совсем беспомощен. Следовательно, пока он считает Мадлен одинокой в этом мире, хрупкой девочкой, нуждающейся в опеке, он не бросит ее, что бы ни говорила Мадлен. Но это не значит, что он сам будет опекать ее. Во всем виновата дурацкая теория независимой любовницы.

Неужели Себастьян и вправду настолько глуп? Неужели отважился предложить Мадлен сразу же найти себе другого любовника? О Господи! Только истинное чувство толкает человека на нелепые поступки!

Сообразительная Анриетта продолжала размышлять и сопоставлять. Ясно и другое: по всем признакам ее маленькая племянница влюблена.

– Как ты думаешь, он расстался с ней навсегда? – прервала ее размышления Жюстина, покончив с воспоминаниями.

– Это немыслимо! Он твердо намерен бывать в этом доме. Разве ты не заметила – он уже перевез туда часть своих вещей!

– Ну конечно! И как это мне самой не пришло в голову?

Отвечать на последний вопрос Анриетта не стала.

– А что касается самой Мадлен… Никогда в жизни мне еще не доводилось видеть лица, на котором столь ясно читалась бы любовь. Как только мы переселимся, юные любовники заживут по-новому. Сначала необходимо обговорить условия их связи – это избавит нас впоследствии от беспокойства. К примеру, надо узнать, хранится ли у Мадлен дарственная на дом.

– Премиленький домик! – проворковала Жюстина. – В самый раз для четырех элегантных дам.

– Но если маркиз решит свить в нем семейное гнездышко, мы вновь окажемся на улице.

– О, только не это! Пожалуй, стоит посоветовать Мадлен попросить у него небольшую сумму на содержание родных.

– Нет, не стоит размениваться по мелочам. Не забывай, он ее первый любовник. Мадлен не захочет выманивать у него деньги, ей достаточно дышать с ним одним воздухом. А девушка заметно изменилась! Ты заметила, как горделиво она держится? Нет, заставить ее плясать под нашу дудку будет непросто.

– Ты хотела сказать – под твою дудку. Я никогда не пользовалась своими преимуществами.

Анриетта погрузилась в молчание. Да, Жюстина предпочитала предоставлять денежные хлопоты и прочие неприятные мелочи жизни кому-нибудь другому. Как обычно, эта ноша ложилась на нее, Анриетту.

Еще никогда в жизни Брамуэлл Эверли так не радовался тому обстоятельству, что он доводится родственником Себастьяну д’Арси по отцовской линии. Причиной внезапных родственных чувств стала юная леди, сидящая напротив.

Ей было к лицу кремовое платье в стиле ампир, отделанное брюссельским кружевом. Широкая кружевная лента, расшитая крохотными жемчужинами, охватывала ее тонкую шейку, а чуть ниже щедро вырезанный атласный лиф обнажал пышную грудь. Лорду Эверли недоставало внушительной внешности Себастьяна, его гипнотизирующей привлекательности и чувственности уверенного в себе мужчины, однако он умел ценить красоту. А мадемуазель Миньон была обворожительна – от короны блестящих темных локонов до кончиков голубых атласных туфелек.

– С вашей стороны чрезвычайно любезно навестить меня, лорд Эверли, – произнесла Мадлен, наливая гостю вина. – Наверное, джентльмену в вашем положении трудно выкроить свободную минуту.

– Вовсе нет! Для своих родных и близких я всегда свободен, тем более что об одолжении меня просил сам Себастьян. – Он слегка покраснел. – Простите… Ума не приложу, как у меня язык повернулся сказать такое даме. – Он отвернулся и уставился на пылающий в камине огонь, словно пытаясь придумать оправдание. Видимо, во всем виноваты глаза девушки. Никогда в жизни он не видывал таких волшебных глаз.

– Но ведь и мы с вами дальние родственники – не так ли? – спросила Мадлен, подавая ему бокал.

Эверли вздохнул с облегчением:

– Не кровные, мадемуазель. – Он игриво приподнял бровь.

Мадлен ответила ему улыбкой:

– О, кузен Брамуэлл, я всего-навсего простая девушка, к тому же француженка. Где уж мне разобраться в подобных тонкостях! – Она взяла собственный бокал. – Поскольку между нами существуют родственные узы, вы должны звать меня Миньон. Согласны, кузен Брамуэлл?

– Кузина Миньон… Нет, в ваших устах это звучит гораздо выразительнее. – Он поднял бокал и сделал большой глоток.

Из-под полуопущенных ресниц Мадлен пристально наблюдала за молодым англичанином. Он был выше и полнее Себастьяна, его фигуру облегал темно-синий вечерний сюртук, дополненный белым атласным жилетом, кремовыми панталонами и черными туфлями. Волосы имели более светлый оттенок, чем у Себастьяна, широкие баки доходили до самого подбородка. Лицо Эверли Мадлен сочла привлекательным, но менее выразительным, чем у его кузена, а его голубовато-серые глаза являлись лишь отдаленным подобием блестящих синих глаз Себастьяна. По какой-то причине молодой человек смотрел на нее преданно, как бассет с конюшни Себастьяна.

– Не понимаю, почему прежде Себастьян никогда не упоминал о вас, – заметил Эверли после второго глотка.

– Он сам лишь недавно узнал о моем существовании, – объяснила Мадлен, решив не усугублять обман. – Его мать вышла замуж и уехала в Англию задолго до моего рождения. Поэтому Себастьян узнал обо мне тогда, когда я сама разыскала его.

– Ну разумеется! Дядюшка Симон был не из тех мужчин, которые берут с собой жен в поездки… Впрочем, полагаю, это вам известно?

– По правде сказать, я почти ничего не знаю о семье д’Арси.

Эверли кивнул.

– Я не удивлен. Себастьян не склонен распространяться о себе, особенно о том, какую жизнь вел в последние годы его отец. Честное слово, это было неслыханно!

– Покойный маркиз был вспыльчивым человеком? – осведомилась Мадлен, вспомнив намеки Оделии и исполнившись любопытства. Неужели наконец-то нашелся человек, способный пролить свет на историю семьи Себастьяна?

– Вспыльчивым? Скорее сумасшедшим! Только не расспрашивайте меня о подробностях – они слишком нескромные для невинного существа.

– Я и не подозревала, – заметила Мадлен. – Полагаю, это старая история. – Она слегка подалась вперед, умышленно привлекая взгляд Эверли к своей груди. – Неужели он не был добр к своей жене?

– Он был попросту старым развратником! – выпалил Эверли, задержав взгляд на ее декольте чуть дольше, чем позволяли правила приличия. – Впрочем, я не хочу сказать, что мужчине непозволительно… хм, скажем, развлекаться. Он должен бывать в клубах, иметь увлечения… – Эверли осекся и отвел взгляд.

Мадлен кивнула.

– Так называемые светские браки заключают и во Франции. После того как на свет появляется наследник мужского пола, мужья и жены в таких семьях ведут каждый свою жизнь.

– Что вы говорите! – Эверли искренне заинтересовался. – Я часто слышал, что лягушатники… прошу прощения, французы склонны к распутству.

Мадлен грациозно расправила складки юбки вокруг стройных ног.

– Такой брак напоминает сделку. – Она напрягла память, вылавливая из нее обрывки бесед с мадам Селиной. – У каждой светской дамы есть официальный любовник, а у мужчины – любовница. Но если их внимание привлечет кто-нибудь другой… В конце концов такое случается и в Англии, не правда ли?

Эверли с трудом сдержался, чтобы с жаром не согласиться с собеседницей – особенно увидев ее восхитительные ножки. Мало кто из женщин осмеливался носить такие прозрачные платья. Впрочем, француженки славятся искусством соблазнять. К примеру, если недавние слухи не обманывают, то мадемуазель Миньон вовсе не кузина Себастьяна, а его новая любовница. Элиотт был уверен, что она и есть та самая идеальная любовница, которую Себастьян пообещал представить ему к концу следующего сезона. Забыв о своей невесте и любовнице, Эверли искренне надеялся, что слухи его не обманули. Он готов хоть сейчас начать ухаживать за прелестной Миньон – конечно, если Себастьян позволит. Но в облике и поведении сидящей перед ним леди было нечто необычное, поэтому Эверли было неловко думать о ней как о товаре с Хеймаркет.[25]

– Разумеется, в Англии существуют определенные правила, так сказать, рамки, – заговорил он, пытаясь оправдать прежде всего самого себя. – Дамам не пристало афишировать свои связи. И хотя этот запрет не распространяется на мужчин, покойный маркиз пренебрегал всеми правилами приличия!

– Каким же образом? – Заметив удивление в глазах Эверли, Мадлен быстро отвела взгляд. – Нет, не выдавайте фамильные тайны. Напрасно я начала расспрашивать вас. – Она подняла голову, виновато глядя на Эверли. – Мне искренне жаль, если я непреднамеренно вызвала вас на откровенность и поставила в неловкое положение. Давайте лучше поговорим о другом, менее деликатном предмете, незачем рассказывать о скандальной истории семьи.

– Полагаю, вам так или иначе доведется узнать ее, – возразил Эверли. – И будет лучше, если ее поведает вам родственник, а не посторонний человек. Слухи способны до неузнаваемости исказить истину, – мрачно добавил он.

Итак, совет Себастьяна, как лучше всего выведывать тайны, оказался верным. Взывая одновременно и к благоразумию лорда Эверли, и к его чести, она добилась своего. Поразительно!

– Как вы любезны! И вправду, избавьте меня от выслушивания сплетен. Вы согласны? Расскажите мне все.

– Симон д’Арси, отец Себастьяна, всегда был падок на женщин. До свадьбы с Маргаритой он тащил в постель каждую попавшуюся ему юбку. – Лицо Эверли вспыхнуло. – Проклятие, я совсем не то хотел сказать! Впрочем, что тут скрывать! Ведь вы француженка, поймете меня без лишних слов.

Мадлен пожала плечами.

– И все-таки моя мать утверждает, будто он любил Маргариту – до тех пор, пока не вернулся из мятежных американских колоний. Вся семья в один голос заявила, что его словно подменили. Себастьян родился за год до того, как его отец отплыл в Америку, поэтому он не помнит, каким Симон был раньше. Но когда все опомнились, было уже слишком поздно. Симон избивал мальчика – впрочем, какой отец не бьет сыновей? У него не находилось для сына доброго слова. Вскоре после возвращения Симона здоровье Маргариты пошатнулось, а плотские аппетиты ее супруга многократно возросли. – Эверли вновь смущенно отвел глаза. – Он содержал по две-три женщины сразу и в конце концов поселил одну из своих блудниц в собственном доме. Она сидела с ним за столом, развлекала его друзей, в то время как Себастьяна отослали в школу, а его мать заперли в спальне. Свет на многое смотрит сквозь пальцы, но Симон д’Арси плевать на всех хотел. Вероятно, смерть стала для Маргариты блаженством. А Симон погиб на дуэли из-за чужой жены. Судя по всему, Себастьян унаследовал отцовскую склонность к дуэлям.

– К дуэлям?!

– Разве Себастьян ничего не говорил вам?

– Он весьма скрытный человек, – призналась Мадлен.

– Да, он никого не пускает в свою раковину, – подтвердил Эверли. – Трудно сказать, знает ли кто-нибудь вообще, каков он на самом деле. После последней дуэли мне казалось, что он слегка образумился. Я обрадовался, но не успел он вернуться в Англию после двухлетнего изгнания, как тут же ввязался в очередной скандал! Полагаю, именно поэтому он остался в Кенте.

Мадлен не поняла и половины из того, что сказал Эверли, но кое-что все же уловила.

– Значит, у кузена Себастьяна было немало дуэлей?

– Слишком много для англичанина. Каждый раз он защищал честь женщины: сначала – своей погибшей любовницы, потом – несчастной жены, которую избивал муж. А теперь учудил такое, что вы мне не поверите. Он ворвался в бордель, чтобы спасти девственницу, только что попавшую туда, от одного драгуна.

Мадлен не удивилась: Себастьян, вспыльчивый и страстный человек, зачастую действовал, повинуясь порыву, и яростно отстаивал свои убеждения.

– Следовательно, он влюблялся много раз?

– Себастьян влюблялся? – Эверли покачал головой. – Сомневаюсь, что ему вообще известно значение этого слова. Нет, свое сердце наш кузен держит на замке. Он готов дни и ночи напролет развлекаться с женщинами, но любовь тут ни при чем. Как видите, я выболтал вам все семейные тайны при первой же встрече. Не знаю, что на меня нашло. – Эверли уставился на Мадлен так, словно вдруг очнулся. – Похоже, в вас есть что-то особенное, если в вашем присутствии у мужчины развязывается язык.

– Я польщена вашим комплиментом.

– Вы заслужили его. Жаль, что Мэг… – Он вдруг встал. – Ну, мне пора. Надо написать Себастьяну и предупредить его, что капитан Шервуд теперь несет службу в Ирландии. – Он усмехнулся. – Надеюсь, я не утомил вас своей болтовней. Может, вы уже хотите попросить меня больше не докучать вам?

– Напротив, кузен Брам. Беседа с вами была не только занимательна, но и поучительна. Не хотите ли поужинать со мной? – Изумленное выражение на лице Эверли подсказало ей, что с приглашением она поспешила. – Кажется, я совершила ошибку. Какую же?

– В Лондоне незамужние дамы не приглашают джентльменов на ужин в отсутствие компаньонки.

– А, понятно! – Она слегка коснулась кончиками пальцев его рукава. – Прошу простить меня за то, что я повергла вас в смущение. Пожалуйста, приходите в следующий раз, когда сестры Фокан переселятся ко мне. Лорд д’Арси пригласил их, понимая, что мне необходимы компаньонки.

– Вот уж не знал, что… впрочем, они уже немолоды и способны следить за соблюдением правил приличия. Охотно принимаю ваше приглашение. Мне еще никогда не доводилось наслаждаться такой приятной беседой.

– Кузен Брамуэлл, вы слишком галантны. Вы способны с легкостью вскружить голову любой женщине.

– В таком случае не хотите ли завтра составить мне компанию? Я приглашен на музыкальный вечер. Себастьян попросил вывести вас в свет до его возвращения. Я был бы чрезвычайно рад стать вашим спутником, если позволите.

Мадлен протянула ему руку.

– Буду признательна вам, кузен. – Она заметила, что он склонился над ее рукой, но не коснулся ее губами. Все правила приличия соблюдены. Себастьян похвалил бы ее, подумала Мадлен, едва сдерживая слезы от вновь нахлынувшего чувства потери.