Опьяненные зноем

13

Когда через пять часов Дункан ворвался в Толливер-хаус как к себе домой, он хотел только одного — поскорей отделаться от Шарлоттиных братьев, чтобы остаться с ней наедине. Тем неожиданней оказалось для него то, что она пьет чай с маленькой худощавой старушкой с седыми волнистыми волосами. Тельма Толливер! На чайном столике стоял серебряный поднос, и обе женщины держали в руках по фарфоровой чашке.

Шарлотта засияла.

— Мисс Толливер, разрешите представить вам Дункана Толливера, — сказала она. — Дункан, это Тельма Толливер.

Дункан любезно улыбнулся старушке.

— Вы вылитый генерал, верно? — произнесла Тельма Толливер как ни в чем не бывало — будто первый из Дунканов Толливеров умер совсем недавно, а не сто лет назад. — Пожалуй, только немного повыше ростом. Но тоже красивы, как дьявол. Впрочем, меня это не удивляет. — Она поставила чашку с блюдечком на колени. — Сядьте-ка к свету, чтобы я могла вас получше разглядеть.

Дункан повиновался и бросил на Шарлотту подозрительный взгляд, пока старая дама разглядывала его такими же, как у него, голубыми глазами. Шарлотта непринужденно улыбалась, но он не сомневался, что именно она устроила ему этот сюрприз. Сев у окна, Дункан стал слушать, как Тельма рассказывает Шарлотте о том, что на здоровье она пока не жалуется: разве что зрение и слух немного сдают, но пока еще удается обходиться без посторонней помощи.

Затем, сев прямо, она заявила:

— Я все поняла в тот день, когда Шарлотта спросила о вас.

Дункан нисколько не удивился и откровенно сказал об этом Тельме. Она рассмеялась.

— Я знала, что что-то происходит, еще до того, как прочитала утреннюю газету. Старики в домах для престарелых знают обо всем, что творится не только в Нашвилле, но и вообще в Теннесси. Так что от меня ничего не скроешь, — с удовлетворением подвела итог Тельма.

Шарлотта старалась подавить улыбку.

— Вы огорчены? — спокойно спросил Дункан.

— О, — ответила старушка, — вы, конечно же, обольститель, как и все они. Но я научилась не огорчаться, — продолжала рассуждать Тельма. — Вредит пищеварению. Хотя, разумеется, наряжаться генералом было очень глупо с вашей стороны, но, в общем-то, это не мое дело. Надеюсь, это не отразится на репутации Толливеров. Я пытаюсь убедить людей, что не могу отвечать за всех Толливеров. Что же касается покупки "Телеграммы", то это я очень одобряю. Газету напрасно продали. А вам удалось выяснить, кто мешал вам?

Дункан кивнул. При чинной старушке он так и не решился снять пиджак и галстук. Они с Лосем уверены, объяснил он, что Ящера нанял человек, который был с ним в первый вечер у Россини. Причина могла быть только одна: запугать Дункана и заставить его уехать из города.

Тельма махнула рукой.

— Вы слишком долго разбирались. Я поняла это сразу, как только мать Марты Россини рассказала мне, что вы попали в переделку.

— Жаль, что вы не сказали об этом мне, — сухо заметил Дункан.

— Сказала бы, если бы вы спросили.

Посмотрев на Шарлотту, он увидел, что в глазах ее бегают хитрые огоньки. Может быть, она знает что-то неизвестное ему? Но Тельма выжидающе смотрела на него, и он продолжил свой рассказ. Они с Лосем поехали в "Телеграмму" и, обойдя редакцию, выяснили, что партнер Ящера работает там.

— Ты позвонил в полицию? — спросила Шарлотта.

— Не сразу, нет.

— Вот именно поэтому я и пыталась рассказать вам, Шарлотта, о предках по его линии, — сообщила Тельма.

"До чего проницательная старушка… — подумал Дункан, — она же просто прелесть!"

Он объяснил, что вынудил Хораса Орнсби — Гну — признаться в том, что ему и еще некоторым людям конкурентов Дункана были обещаны большие деньги, если они заставят Толливера уехать из Нашвилла. Тельма перебила его, спросив, что именно он сделал, чтобы выудить признание у Орнсби. А в ее тоне послышалась некоторая озабоченность.

— Я усадил его на стул, а Лось стоял рядом и грозно смотрел на него.

Шарлотта объяснила, кто такой Лось.

— Правильно, — одобрила Тельма.

Дункану начинало казаться, что у потомков Дункана и Бэрда Толливеров куда больше общего, чем он думал. Он сказал, что потом все же позвонил в полицию. Полиция уже арестовала Ящера, которого нашла в его собственном доме в синяках и ссадинах. Выяснилось, что из всех сотрудников газеты один Орнсби поверил в обещания соперника Дункана и нанял себе в помощь Ящера.

— Сотрудники повели себя весьма разумно, — заметила Тельма.

Дункану вдруг показалось странным, что Тельма Толливер, которая никогда прежде его не видела, удивительно много о нем знает.

— Итак, — сказала Тельма, — вы купили газету?

— Вообще-то да. Сегодня я заключил сделку.

Ему показалось, что взгляд старушки стал гордым.

— Значит, в Нашвилле снова будет газета Толливеров!

Шарлотта, не выдержав, вскочила и бросилась ему на шею, а Тельма, поставив чашку на серебряный поднос, спросила:

— Может быть, в таком случае мы могли бы прекратить вражду между нашими семьями?

— Мы? — Дункан остолбенело смотрел на нее.

— Конечно. Когда генерал основал "Телеграмму", он получил свою долю, отказавшись, однако, от расходов по содержанию этого дома и нарушив тем самым соглашение с моим прадедушкой. Они спорили несколько месяцев, и в конце концов генерал уехал. Таким образом, он основал газету на деньги, которые принадлежали не только ему.

— Ясно, — сказал Дункан, не совсем понимая, куда клонит Тельма.

— На самом деле моему дедушке принадлежали двадцать процентов денег, на которые была создана купленная вами сегодня газета. После этого никакой надежды на примирение братьев не осталось. — Тельма выпрямилась и вздохнула. — Но, насколько я понимаю, вы сможете исправить несправедливость. Я готова взять свой процент в газете или прямую выплату долга — разумеется, по рыночной стоимости на сегодняшний день. Я понимаю, что с моей стороны это слишком благородно, но я стара и хотела бы, чтобы недоразумение разрешилось, пока я жива. — Старушка встала, опираясь на палку. — Кроме того, — добавила она, — вы мне нравитесь, Дункан Толливер.

Дункан чуть не подпрыгнул от радости. Он видел, что и Шарлотта тоже едва владеет собой, но лишь сдержанно сказал:

— Мои адвокаты немедленно займутся этими вопросами.

— Хорошо. — Тельма удовлетворенно вздохнула и повторила: — Хорошо.

— Мисс Толливер, а как насчет этого дома?

Тельма с любовью оглядела большую обшарпанную комнату и улыбнулась.

— Красивое место, не правда ли? Мне жаль, что Мэри-Джо так и не сумела полюбить этот дом, но это ее дело. Я рада, что смогу оставить ей хоть что-то, пусть даже только деньги. — Она в упор посмотрела на своего дальнего родственника. — Вы — Толливер, вы хотите, чтобы дом стал вашим?

Дункан опустил голову, увидев, что в глазах Шарлотты поблескивают слезы.

— Я… я даже не знаю, что сказать. Мэри-Джо…

— Она получит вещи Руби. Больше ей ничего не надо.

— Ну а вы? Разве вы не хотите снова переехать сюда?

Тельма задумчиво улыбнулась.

— Нет, хватит. Я слишком старая, и у меня много друзей там, где я живу. Конечно, все они захотят повысить ставки, играя со мной в бридж, когда узнают, что я стала богатой. Но, Дункан, я хочу, чтобы этот дом снова ожил. Я хочу, чтобы здесь играли дети, слышался смех, как это было много лет назад, когда мы с Руби росли тут. Вы и Шарлотта… — Она замолчала, а потом быстро добавила: — Я хочу, чтобы дом был ваш — и все. Просто приглашайте меня иногда выпить чаю.

Шарлотта, выскользнув из-под руки Дункана, который обнимал ее за плечи, покраснела и смутилась, услышав, что сказала ее старая подруга. Взяв сумку Тельмы, она предложила отвезти ее домой. Дункан пообещал родственнице как можно скорее уладить все формальности и, попрощавшись, проводил женщин до двери. Стоя на крыльце, он смотрел, как они усаживаются в "фольксваген"…

Вернувшись в дом, он отыскал телефон под грудой рецептов пирожных и позвонил в Сан-Франциско — отцу и адвокатам.

Шарлотта смахнула с ресниц слезы и устало толкнула тяжелую дверь Толливер-хауса. "Лэндровера" Дункана, который он взял напрокат после того, как повредили его "лотос", не было на обычном месте, "Наверное, — подумала она, — он поехал праздновать покупку "Телеграммы" с приятелями".

Решив, что жалеть себя недостойно, Шарлотта тяжело вздохнула и прилегла на диван. В конце концов, она же не знает, где он… Да и не все ли равно? Но она не могла себя обмануть. У Дункана есть теперь Толливер-хаус и есть газета. А у нее — ничего. Интересно, сколько он позволит ей пробыть здесь? Но ведь все ее предупреждали, что Дункан Толливер — человек, который, добившись своего, идет дальше.

Свернувшись на диване калачиком, Шарлотта думала о том, принадлежит ли ей какое-то место среди того, что нужно Дункану…

Вероятно, она задремала, потому что, когда открывала глаза, темноволосый человек с голубыми глазами уже успел расстегнуть несколько верхних пуговиц ее белой блузки.

— Дункан Толливер, — сказала она сонно, и ее плохое настроение тут же улетучилось, — интересно, что это ты делаешь?

— Праздную победу.

— Какую?

— Ммм… угадай.

— Ты счастлив? Я имею в виду газету.

— Я в восторге!

— А как насчет Тельмы?

— Должен сказать, что она унаследовала и качества своего двоюродного дедушки-генерала.

— Ты правда собираешься с ней договориться?

— Разумеется.

— Дункан!!!

Шарлотта приподнялась, но его пальцы, отпустив пуговицы, коснулись ее груди.

— О-о, — пробормотал он, касаясь ее сосков большими пальцами, — похожи на твои перламутровые пуговички.

Шарлотта, застонав, снова упала на подушки дивана, и губы Дункана накрыли ее рот поцелуем. Она почувствовала, как напряглось его тело, и поняла, что он желает ее. Дункан быстро снял с себя одежду и, снова склонясь к ней, начал осыпать ее поцелуями.

Он снова принялся за ее пуговицы, и на этот раз пальцы его дрожали от нетерпения.

— Генерал бы не обратил внимания на какие-то несчастные пуговицы, — заметила Шарлотта.

— Разумеется, — согласился он, — а ты не возражаешь?

— Это будет восхитительно.

С этими словами Дункан схватил тонкую материю и сильно дернул. Пуговицы разлетелись по всей комнате. За ними последовали лифчик, юбка и все остальное.

— Ты нужна мне, Шарлотта, — шептал он, — ты нужна мне, и я люблю тебя! Мне кажется, я любил тебя всегда, еще до того, как встретил. Когда я увидел твой дурацкий "фольксваген" под глицинией, я подумал, что тот, кто живет в этом доме один, должно быть, или большой смельчак, или безумец… или и то и другое. И чем больше я узнавал об оригинальной Шарлотте Баттерфилд, тем сильнее хотел с тобой познакомиться. Я заболел тобой, уже когда преследовал тебя. Я бы, наверное, мог придумать сотни способов выгнать тебя отсюда, но этот показался мне самым романтичным.

— Я… — Шарлотта с трудом могла говорить, так она была переполнена любовью и страстью. — Дункан, — выдохнула она, — я люблю тебя…

И снова он накрыл ее губы своими губами, и тела их слились в объятиях, и никакие слова уже не могли выразить того, что они чувствовали. И все же им хотелось слышать слова, и потому они повторяли снова и снова: люблю… люблю… люблю…

И наконец блаженная судорога сотрясла их, и им показалось, что они способны создать вместе новую планету, новую вселенную, которая будет принадлежать им и только им.

— Я привез шампанское, — много позже сказал Дункан, — и икру. Думаю, нам есть, что отпраздновать.

— По-моему, мы только что это сделали.

— Не будь такой приземленной.

— Ты ведь добился всего, чего хотел, правда? У тебя есть Толливер-хаус, газета, идиллия с Тельмой.

— У меня есть ты, любовь моя, а остальное не имеет значения.

— Ты сможешь повторить то, что сказал?

— Тысячи раз, миллионы раз. Столько, сколько потребуется, чтобы ты поверила.

— Я верю, Дункан. Только не знаю, что будет, когда осядет пыль.

Он засмеялся.

— Неужели ты думаешь, что мы позволим пыли осесть?

Шарлотта огляделась по сторонам и принялась быстро собирать пуговицы. Дункан ушел и тут же вернулся с ее вельветовыми брюками и спортивной кофтой.

— Никогда не знаешь, кто сюда явится, — проворчал он и, сев рядом с Шарлоттой, помог ей одеться. — Ты будешь моим консультантом, когда начнется реставрация этого монстра?

— А я думала, ты вышвырнешь меня вместе с моей машинкой на улицу…

— Я уже пробовал, разве ты не помнишь? Не вышло. Я думаю, надо сначала отремонтировать домик для гостей и поселить тебя туда.

— А хозяин останется в доме?

— Ты, вероятно, говоришь о генерале? Я думаю, он останется в библиотеке и будет преследовать нас обоих, если узнает, как облапошила меня правнучка Бэрда.

— А где же будешь жить ты?

— С тобой, разумеется.

— Тельма этого не одобрит.

— Уверен, что одобрит.

— Угу.

Дункан обнял ее за талию и уже собрался сделать еще одно решительное движение, когда у входа заскрипели тормоза. Ну что опять?! Он был рад, когда Шарлотта выругалась вместе с ним. Дверца машины хлопнула, и через несколько секунд в гостиную вломился Питер Барнаби.

— Что здесь происходит? — спросил он, но не стал дожидаться ответа, а резюмировал: — Любовь! — и плюхнулся на стул. — Итак, Толливер, я еще работаю у вас или уже нет?

— Вы проситесь ко мне?

— Черт, конечно, нет! Просто пытаюсь выяснить, начинать мне новую статейку или нет.

Дункан улыбнулся, и, когда Шарлотта взглянула на него, она увидела, что его голубые глаза смотрят с пониманием.

— А вам есть, о чем писать?

— Слышали когда-нибудь о Перси Шелдоне?

— Он был адвокатом Руби и Тельмы, когда они жили здесь, — встревоженно сказала Шарлотта.

Дункан молчал.

— Да. И я подумал, что кому-то следует поинтересоваться тем, как он распорядился их имуществом. — Барнаби внимательно посмотрел на Дункана. — Подсказка пришла от юриста из Сан-Франциско. Вы что-нибудь знаете об этом?

— Никто не может соревноваться с репортером, который напал на след, — мягко ответил Дункан.

— Дункан, что происходит?

— Как насчет шампанского?

— Дункан! — возмутилась Шарлотта.

Дункан принялся разливать шампанское.

— Я звонил сегодня отцу, и он удивился тому, что Тельма бедна. Он был уверен, что она и Руби унаследовали неплохой капитал от отца, но Руби была тогда уже вдовой, и обе они совершенно не умели следить за своими финансовыми делами. Они поручили все Перси.

— И он их обманул… — Шарлотта была потрясена.

— Это будет нелегко доказать, — заметил Барнаби.

— Интересно, скольких стариков он ограбил? — сказала Шарлотта, беря у Дункана бокал с шампанским. — Негодяй!

Барнаби и Дункан улыбнулись.

— Давайте его найдем! — решительно сказала Шарлотта и глотнула шампанского. — Мы найдем его, Дункан. Что может быть отвратительней, чем обворовывать двух старых женщин? Я… это возмутительно! Где он живет?

— Тельма не нуждается теперь в деньгах, — заметил Дункан, стараясь сдержать улыбку. Это называется: его маленькая притворщица хочет мира и покоя! Но как же он ее любит!

Шарлотта со стуком поставила стакан на столик.

— Ну и что из этого? — заявила она.

— Вы оба просто оригиналы, — сказал Барнаби.

— Мы влюблены, Барнаби, — со смехом сказал Дункан.

— Какая разница!

— Вы циник. И поэтому вы мне нравитесь.

— Это означает, что я получаю повышение?

— Это означает, что вам повезло с работой!

— Прибавка двадцать процентов?

— Пятнадцать.

— Идет. — Он встал. — Я, пожалуй, пойду, пока вы не передумали. Увидимся до вашего медового месяца или нет?

— Это зависит от того, уговорю ли я Шарлотту немножко отложить преследование Перси Шелдона…

Барнаби пошел к двери как раз в ту минуту, когда Шарлотта, бросившись на шею Дункану, воскликнула:

— Это значит, что ты собираешься на мне жениться?

— Мы, конечно, безумцы, дорогая, — ответил Дункан, обнимая ее, — но я не представляю себе жизни без тебя. Выходи за меня замуж, прошу тебя. Я тебя люблю…

— Да! Да, я выйду за тебя замуж.

— До того, как мы начнем охотиться за Перси?

— Да. Сегодня же. Дункан, я люблю тебя.

— Моя маленькая мошенница, — пробормотал Дункан, скрепляя их судьбы поцелуем и обещаниями.

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.