Опьяненные зноем

2

Шарлотта старалась ступать как можно осторожнее по не накрытому ковром полу большой комнаты, но поняв, что пройти бесшумно ей не удастся, она расправила плечи и стала действовать решительней. Даже притопнула. Резкий отрывистый стук, который произвели, ударившись о паркет вишневого дерева, ее лодочки, гулко отозвался в пустом помещении, и она поняла, почему ночной смех подобно грому раскатывается по всему дому, заставляя ее холодеть от ужаса. Обыкновенная акустика!

Полоска света выбивалась из-под чуть приоткрытой раздвижной двери. Шарлотта замедлила шаг, стала снова ступать осторожней — и немедленно пожалела об этом: он в библиотеке поймет, что она колеблется. От волнения у нее пересохли губы, а сердце отчаянно заколотилось, когда она приблизилась к двери из розового дерева и встала так, чтобы ее не было заметно.

Сперва она хотела просунуть в дверь свой "Смит и Вессон", но тут же отказалась от этой затеи. Что она будет делать, если генерал решит, что револьвер заряжен, и набросится на нее? Облизав пересохшие губы не менее пересохшим языком, Шарлотта спрятала оружие за спину, приоткрыла дверь и, вытянув шею, осторожно заглянула в комнату.

Генерал сидел, откинувшись в кресле, за гигантским столом орехового дерева, покуривая сигару.

"Совсем не похож на призрак…" — подумала Шарлотта.

— Прошу вас, — пригласил он любезно, — заходите.

Шарлотта мрачно улыбнулась, ощущая в руке непривычную тяжесть оружия. Может, он хочет по-хорошему? Почувствовав, что щеки ее с внутренней стороны крепко зажаты коренными зубами, она отпустила их и попыталась улыбнуться чуть иначе. Как объяснить ему, почему она с пистолетом? Может быть, оставить оружие на полу, а самой войти и сделать вид, что она не сердится на привидение за сорванный урок?..

Нет, это исключено! Мало того, что он отпугнул пять женщин, заплативших ей кругленькую сумму за уроки рукоделия, — он донимал и ее шесть ночей подряд! А сейчас еще расселся с сигарой в зубах в библиотеке Тельмы Толливер, как у себя дома!

Кто он такой, чтобы приглашать ее зайти? Чихать она на него хотела!

— Зайду, если мне понадобится, — сообщила Шарлотта призраку предательски дрогнувшим голосом.

Безмятежно затушив сигару о бронзовую пепельницу, он сложил перед собой руки и произнес:

— Дело ваше.

Шарлотте казалось, что ее слова прозвучали угрожающе, но она явно ошибалась. Этот тип сидел перед ней как ни в чем не бывало в своих черных сапогах и золотых побрякушках. Больше того, он почему-то даже не особенно глупо выглядел в дурацком генеральском мундире прошлого века. Может быть, он все-таки и вправду был знаменитым привидением из библиотеки Толливеров?

"Чепуха", — сказала себе Шарлотта, продолжая стоять у двери. Не верит она ни в какие привидения. И все же холодок снова пробежал по ее спине. В обшитой деревянными панелями библиотеке горела всего одна лампа, делавшая тихую комнату очень уютной, а человека, который сидел напротив нее, — еще более красивым.

— Итак? — спросил он мягко, — будем стоять и смотреть или все же войдем?

Шарлотта от неожиданности широко раскрыла глаза. Похоже даже, он хотел улыбнуться. Однако улыбка так и не появилась на его лице, хотя в глазах мелькнуло любопытство, а за небрежным видом явно скрывались тревога и изумление. Что же могло удивить его? Неужели она? Может быть, он ожидал, что она закричит от ужаса, увидев в библиотеке генерала конфедератов?

Понадежней спрятав от его глаз правую руку с револьвером, Шарлотта переступила порог библиотеки.

— Я поднялась, чтобы сказать вам, что вы должны отсюда уйти, — сказала она чуть дрожащим голосом, но тем не менее довольно решительно. — Можете не объяснять, как вы сюда попали, я не настаиваю на этом. Честно говоря, мне все равно, кто вы такой и что здесь делаете, но я не могу позволить вам остаться.

Он вытянул длинные ноги, скрестил их и принялся беззастенчиво разглядывать Шарлотту своими ярко-голубыми и поразительно спокойными глазами. Выражение его лица не менялось. Шарлотта, взволнованно переминаясь с ноги на ногу возле двери, не могла удержаться от того, чтобы окинуть взглядом его черные волосы, мундир с медными пуговицами, стройные крепкие ноги и, наконец, сапоги. Про себя она даже с восхищением отметила, что черные кожаные сапоги придают мужчине бравый вид.

— Вы не можете разрешить или не разрешить мне остаться, — загадочно произнес он.

Шарлотта покачала головой.

— Бросьте. Пока я тут живу, я отвечаю за дом и за все, что происходит в нем. А Тельма Толливер не стала бы терпеть вас тут.

Шарлотта сказала это очень твердо, голос ее перестал дрожать.

Он ничего не ответил, продолжая разглядывать ее с неопределенным выражением лица — смело и вместе с тем небрежно — так, словно бы ему было приятно смотреть на нее и вместе с тем безразлично. Шарлотта почувствовала, что то ли к ней возвращается решительность, то ли начинают действовать два стакана хереса… Она вошла в библиотеку, спрятав револьвер в складках юбки, но тот, кто сидел за столом, сразу же его заметил и, как ей показалось, именно поэтому снова выпрямил руки.

— Сегодня вечером вы вели себя просто возмутительно, — заявила Шарлотта с гордо поднятой головой. Уголком глаза она видела, как генерал — настоящий генерал — смотрит на нее с портрета. Он все-таки был поразительно похож на того, кто развалился сейчас перед ней в кресле. Это окончательно вывело ее из равновесия.

— Как я уже сказала, — продолжала она, сдерживая себя, — можете ничего не объяснять, а просто убирайтесь отсюда.

— Иначе вы, разумеется, пристрелите меня из незаряженного револьвера. — Он показал пальцем на револьвер и улыбнулся. — Разве вы не знаете, что стрелять в привидение — пустое дело.

Его глубокий приятный голос и обезоруживающая улыбка поразили Шарлотту, но упоминание о привидениях сразу же заставило ее снова насторожиться. Уперев свободную руку в бок, она шагнула вперед.

— Вы не призрак!

— Почему вы так думаете?

— Я не верю в призраки.

— А разве наша дорогая Тельма не рассказывала вам легенду о библиотеке Толливеров? — Он снова сложил перед собой руки.

— Интересно, откуда привидение может знать, о чем я разговаривала с Тельмой Толливер? — выпалила Шарлотта, но тут же спохватилась: "А откуда этот человек может знать, о чем я разговаривала с Тельмой?" — и вслух повторила: — Я не верю в призраки!

— И это, по-вашему, означает, что их не существует?

Шарлотта недовольно нахмурилась. Куда он клонит? Все в Нашвилле, кроме нее, знали, что молодой Дункан Толливер вернулся. Может быть, он полагает, что она слишком занята делами и напугана его ночными выходками, чтобы читать газеты? Поджав губы, она решительно произнесла:

— Призраки не курят сигар.

— Откуда вам знать, что делают и чего не делают призраки, раз вы в них не верите?

Он говорил с ней по-прежнему очень мягко, но по его едва заметной улыбке и искрившимся глазам было заметно, что он дразнит ее. И она не стала отвечать. Если бы револьвер был заряжен, она бы, наверное, выстрелила ему по ногам — единственно ради того, чтобы услышать, как он вполне по-человечески завопит! Но увы, сейчас она была бессильна.

В полной тишине черноволосый и голубоглазый мужчина, сошедший с портрета прошлого столетия, взирал на нее с таким неприкрытым интересом, что если бы даже она и считала его привидением, то сейчас уже все равно перестала бы в это верить. Вообще-то Шарлотту не особенно занимало то, как она выглядит, но его заинтересованный взгляд заставил ее задуматься о том, чего он ждет от женщины, которую решил преследовать.

Скорее всего, в своем льняном платье цвета слоновой кости она была похожа на даму конца прошлого века, вернувшуюся с чаепития. Верх лифа и подол юбки, не доходивший на один дюйм до лодыжек, отделаны кружевом, а кремовые чулки и изящные белые туфли довершают картину. Поверх платья она повязала белоснежный фартук с большими карманами, украшенными аппликациями в виде яблок. Необычное, но интересное сочетание — деревенский фартук поверх платья в романтическом стиле — подходило для преподавательницы рукоделия. Делая ее формы чуть пышнее, чем они были на самом деле, этот наряд помогал ей чувствовать себя солиднее. Глаза генерала оглядели эти самые формы, заставив ее смутиться так, как она никогда прежде не смущалась, а затем замерли на ее лице.

Шарлотту вполне устраивали черты ее лица, особенно нос, который был изумительно прямым и делал бы ее похожей на статуэтку, если бы не подбородок и не волосы. Подбородок у нее был квадратный (но не очень). Волосы — золотисто-каштановые, как заячья шерсть летом, но она сделала современную стрижку, не требующую особых забот, и теперь они торчали в художественном беспорядке. Правда, парикмахер пытался как-то укротить ее вихры, но в конце концов сдался. И все же при росте пять и семь десятых фута и весе сто тридцать фунтов[6] она была достаточно высока и стройна, чтобы, как ей казалось, все же походить на статуэтку.

Одобрил или не одобрил мужчина в генеральской форме то, что он видел перед собой, было неясно. Он опять затушил сигару.

— Что-то вы не очень дружелюбны, мисс Баттерфилд, — заметил он задумчиво.

Он знал ее имя. Шарлотта почему-то не удивилась этому.

— Разумеется, я не дружелюбна, а вы, — она непроизвольно указала на него револьвером, — не привидение. И я хочу, чтобы вы немедленно убрались отсюда.

— Испарился, вы хотите сказать? — Он был сильно удивлен.

— Я же сказала: с меня довольно! — Не задумываясь о последствиях, Шарлотта подошла к столу и схватила "привидение" за очень широкое и очень настоящее запястье. — Посмотрите, разве это не кости и не мясо? Стойте, что это вы делаете?

Свободной рукой он отнял у нее револьвер, бросил его на стол, а затем посадил ее к себе на колени и сильной, мускулистой рукой обнял за талию. Шарлотта ощутила под собой самое настоящее крепкое тело и уловила запах вполне современного, и причем весьма дорогого, одеколона. Она попыталась освободиться от руки, но почувствовала, что не может шевельнуться. Негодяй крепко прижал ее правое плечо к мундиру с медными пуговицами, а ее ноги беспомощно болтались поверх кожаных сапог. Ей вдруг неудержимо захотелось коснуться руками его эполет.

"Я схожу с ума", — подумала она и отстранилась, чтобы взглянуть на него.

Он хитровато улыбнулся, но и не подумал ослабить хватку.

— Думаю, что эта штука не заряжена, — заметил он, — но лучше перестраховаться.

— Я и не собираюсь в вас стрелять, — сказала Шарлотта и вдруг торжествующе засияла: — Ага, попались, вы не привидение! Привидение не стало бы бояться, что его пристрелят!

— А зачем мне дыра в мундире, как вы думаете? — пробормотал он, досадливо причмокнув. — Шарлотта? Шарлотта Баттерфилд, если не ошибаюсь?

Она кивнула, чувствуя, как улыбка сползает с ее лица, а недолгая радость победы сменяется неожиданным волнением, вызванным его близостью. Всюду, где их тела соприкасались, возникал жар. Сидя у него на коленях, Шарлотта ощущала под собой каждую его мышцу. Рука, которая обнимала ее, была не властной, но по-настоящему мужской. Пальцы держали ее за талию так, что ей казалось, у нее на коже останутся отпечатки.

Шарлотта вспомнила о привидении, терзавшем ее на прошлой неделе: она лежала без сна, прислушиваясь к раскатам хохота, натягивая на себя одеяло, и ее отчего-то бросало в жар при мысли о генерале Толливере — покорителе женщин, негодяе, тревожившем ее воображение. Наверное, в жизни он был просто чудовищем… Но его призрак был притягателен. И она, вероятно, не обратилась в полицию не только оттого, что не была уверена в его вещественности.

— Итак, Шарлотта Баттерфилд, — протянул он хрипловатым медлительным голосом. — Вы совсем не такая, как я думал.

Сказать ли ему, что он как раз именно такой, как она думала? Шарлотта лихорадочно соображала. "Он не призрак, Шерл, — сказала она себе, — он настоящий!" Но не могла и не хотела прислушиваться к здравому смыслу и, подняв глаза, увидела, как его губы приближаются к ее губам.

— О Боже! — простонала она.

— Неужели вы станете уверять меня, что вам не хочется, чтобы я вас поцеловал? — промурлыкал он. — Не выйдет, вы же просто млеете в моих объятиях… — прошептал он голосом истинного искусителя, и Шарлотта ощутила на своих губах его горячее дыханье. — Я ведь чувствую, что вы очень хотите меня.

Чтобы доказать это, он чуть выпрямился, давая Шарлотте возможность высвободиться и убежать, но его пальцы тем временем пробежали легонько по ее ребрам и замерли на груди. Шарлотта застыла, не в силах пошевелиться.

Если бы она вскочила, то у нее бы подогнулись колени, и она, скорее всего, плюхнулась бы назад. Он довольно рассмеялся, и у Шарлотты закружилась голова. Ему явно хотелось, чтобы она осталась.

Неожиданно он снова стал для нее призраком — плодом ее собственной фантазии, мужчиной, который как никто другой мог завладеть ее душой и телом. Она не шевелилась. Она просто не могла двинуться. Губы ее, ставшие теперь влажными, чуть приоткрылись в ожидании поцелуя.

В его поцелуе не было ни вопроса, ни осторожности. Шарлотта и не стала сопротивляться. Она вскрикнула от удовольствия, ощущая вкус его губ, крепкий запах табака и то, с какой жадностью он впился в нее. Она невольно приникла к его груди.

Его язык дразнил ее губы, затем, поймав пухлую серединку ее языка зубами, он заставил ее открыть рот шире. Застонав от наслаждения, он стал целовать ее еще более жадно. Она отвечала ему с готовностью и едва не задохнулась, когда приступ желания пронзил насквозь ее тело.

Однако жар, исходивший от него, заставил ее вернуться к действительности. Задыхаясь от возбуждения и проклиная себя, она оторвала от него свои губы и в ужасе отпрянула. Никогда в жизни не случалось с ней ничего подобного! Шарлотта попыталась вырваться и убежать, но его рука по-прежнему цепко держала ее за талию. Ей ужасно не хотелось смотреть на этого человека, но, перед тем как отвернуться и перевести дух, она успела заметить в его глазах желание — откровенное и беззастенчивое.

Она перестала понимать, что с ней происходит.

— Ммм, — пробормотал он наконец, — меня никто так не целовал уже более ста лет.

Шарлотта развернулась у него на коленях и, занеся руку, собралась съездить ему по физиономии, но он лишь рассмеялся и спустил ее на пол. Она едва устояла на ногах. Неужели она действительно целовала этого типа, одетого в военную форму времен Гражданской войны? Выпрямившись, она заметила, что грудка ее фартука сбилась набок, приоткрыв одну грудь. Поправляя фартук, она обратила внимание на то, как заметен стал под тонкой тканью ее сосок. Увидев, что "генерал" ухмыляется, она подумала: "Фартук оказался кстати!" Ведь предупреждала же ее Тельма Толливер: "Генерал негодяй и бабник". Старая женщина произносила эти слова с серьезным осуждением. Тогда Шарлотта удивилась этому. Теперь уже она точно знала, что мисс Толливер имела в виду. Если человек, которого она видела перед собой, и не сам генерал, то в его жилах наверняка течет та же кровь.

Шарлотта кашлянула и, облизнув губы, спросила:

— Кто вы?

Он с довольным видом снова откинулся в кресле.

— А мне казалось, что раньше для вас это не имело значения. Или наши поцелуи все изменили?

— Это не были "наши" поцелуи, это были ваши поцелуи, и я буду вам очень признательна, если подобное впредь не повторится! — Чтобы ее слова звучали весомее, она даже стукнула кулачком по столу. Он только мерзко улыбнулся в ответ. Шарлотта подумала, что после драки кулаками не машут, но все же стукнула еще раз — просто так, на всякий случай.

— Вы правы, — сказала она. — Мне наплевать, кто вы. Я жалею, что спросила об этом. Забирайте свою саблю, свои поганые сигары и проваливайте, нечего вам делать в моем доме!

Опрокинув кресло, он встал, широко расставив ноги. Шарлотта на всякий случай отпрыгнула. Его лицо стало мрачнее тучи. Добродушный, с удивленной ленцой взгляд погас.

— Ваш дом, мисс Баттерфилд? — спросил он ледяным тоном.

Она растерянно глядела на него.

— Не можете же вы, ей-Богу, думать… конечно, я не имела в виду, что это мой собственный дом! Дом принадлежит Тельме Толливер. Я сняла его и живу здесь. И хочу, чтобы вы убрались отсюда. Я ясно объяснила?

— Позвольте теперь объяснить мне, — сказал он вежливо, но стиснутые зубы и злые глаза выдавали его истинное состояние. — Я знаю, кто вы и чего хотите, мисс Баттерфилд, и сделаю все, чтобы у вас ничего не вышло, хотя вы красивы и даже нравитесь мне. Вы — мошенница, мисс Баттерфилд, и, по-моему, очень ловкая, но и я вас в покое не оставлю. — Грозно сдвинув брови — точно такие же густые и черные, как на портрете, — он наклонился к Шарлотте. — Я хочу, чтобы к завтрашнему дню вас не было в Толливер-хаусе, или я устрою вам такое, чему вы не обрадуетесь. — Он сделал паузу и впился в нее глазами. — И поверьте, мисс Баттерфилд, это мне доставит удовольствие.

Значит, это и был Дункан Толливер — негодяй, дьявол во плоти… Шарлотта открыла рот, чтобы возразить ему, поспорить, что-то объяснить, но, увидев его громадные сжатые кулаки и ледяной холод в глазах, поняла, что никакие доводы его не убедят. И все же ей не хотелось сдаваться. Чтобы показать, что она не испугалась, Шарлотта протянула руку, взяла "Смит и Вессон" и гордо подняла голову. По какой-то необъяснимой причине ее голос прозвучал спокойно и сдержанно, как ей того и хотелось.

— Жаль, что я вас сразу не пристрелила, вы, презренный негодяй, — произнесла она.

После чего повернулась на каблучках и выскочила из комнаты, оставив непрошенного гостя растерянно стоять со сжатыми кулаками.