Оракул с Уолл-стрит 2

Глава 24 Идеи витают в воздухе

Дождь почти прекратился, но земля на строительной площадке представляла из себя сплошное месиво грязи. Мы осторожно переступали через лужи.

— Джентльмены, давайте проведем небольшой эксперимент. Пройдемте в недостроенное здание.

Выйдя из вагончика и, пробираясь между строительными материалами и рабочими, мы направились внутрь будущего магазина.

Первый этаж представлял собой огромное пространство с бетонным полом и металлическими опорами, поддерживающими верхние этажи. Здесь было гораздо тише, чем снаружи, и наши шаги гулко отдавались от стен.

Я достал из кармана мелок и начал рисовать на бетонном полу.

— Представьте, — я чертил схему, — здесь центральный проход, широкий, не менее двенадцати футов. От него отходят боковые проходы, каждый по восемь футов шириной. Покупатель входит здесь, — я сделал отметку у воображаемого входа, — и его естественное движение следует по часовой стрелке.

Я продолжал рисовать, создавая детальную схему на полу. Постепенно пространство стало «оживать» в моих описаниях.

— Вдоль этой стены располагаются товары повседневного спроса: хлеб, молоко, масло, — я указывал на разные участки. — Это привлекает покупателя вглубь магазина. В центре товары импульсивного спроса, их видно со всех сторон. У каждой секции свое освещение, выделяющее товары.

Я заметил, что скептицизм начал уступать место профессиональному интересу. Даже суровый Дэвидсон присел на корточки, чтобы лучше разглядеть мою схему.

— А здесь, — продолжал я, — специальная зона для детей, где матери могут оставить детей под присмотром, пока совершают покупки. Представьте, какое это преимущество для домохозяек!

— Нигде такого нет, — пробормотал Томпсон, но в его голосе уже звучало скорее восхищение, чем скептицизм.

— Именно! — я выпрямился. — Потому что мы создаем не то, что уже есть, а то, что будет. Магазин будущего, джентльмены.

Хендерсон, который все это время делал заметки, внезапно оживился.

— Мистер Стерлинг, насчет освещения, я думаю, мы могли бы использовать новую систему неоновых ламп вместо традиционных ламп накаливания. Они дают более ровный свет и меньше нагреваются. К тому же гораздо более яркие.

— Превосходная идея, — я кивнул, искренне впечатленный тем, что в 1928 году уже рассматривались такие технологии. — Особенно для отдела свежих продуктов. Расскажите подробнее.

Следующие два часа превратились в настоящий мозговой штурм. Мы ходили по бетонному полу, споря о ширине проходов, расположении касс, системах вентиляции и освещения.

Я удивился, тому, как быстро первоначальное сопротивление сменилось творческим энтузиазмом.

Томпсон, ранее самый скептичный, теперь увлеченно рисовал в блокноте эскизы открытых витрин, позволяющих покупателям легко брать товары.

Дэвидсон предложил инновационную систему рельсов для передвижения тяжелых товаров. А Хендерсон полностью погрузился в проектирование первых в истории торговых тележек.

— Смотрите, — он показывал набросок, — складная конструкция, чтобы экономить место при хранении. Колеса с резиновыми шинами для бесшумного движения. И здесь, спереди, специальное сиденье для маленьких детей.

Я был впечатлен. Некоторые его идеи настолько прогрессивные, что напоминали тележки супермаркетов, которые я видел в XXI веке. Вот что значит верно направленное творческое мышление.

— Превосходно, мистер Хендерсон. Можете подготовить подробный чертеж к нашей следующей встрече?

— Конечно! — его глаза сияли энтузиазмом изобретателя. — У меня есть знакомый металлург, который мог бы изготовить прототип.

К полудню общее настроение полностью изменилось. То, что начиналось как скептическая встреча, превратилось в коллективное творчество. Мы стояли посреди огромного пустого пространства, и каждый из нас мог теперь ясно представить, как оно преобразится.

— Джентльмены, — я обвел взглядом команду, — вы понимаете, что мы создаем историю? То, что проектируем сейчас, через десятилетия станет стандартом для всей розничной торговли.

— Знаете, мистер Стерлинг, — Томпсон снял очки и протер их платком, — когда мистер Фуллертон сказал, что его новый консультант хочет «перевернуть все с ног на голову», я был настроен весьма скептически. Но теперь… — он сделал паузу, — теперь я вижу потенциал. Это действительно может сработать.

— Не просто сработать, — я улыбнулся, — это изменит то, как люди покупают и продают товары. Навсегда.

Мы условились о следующей встрече через три дня, когда каждый представит детальные планы по своему участку работы. Как бы я не зарядил их энтузиазмом, но нужно все равно за ними приглядывать, а то мои новоиспеченные изобретатели легко уйдут не в ту сторону.

Покидая строительную площадку, я ощущал странное удовлетворение. Я его уже чувствовал раньше.

В прошлой жизни я манипулировал числами, создавая и разрушая состояния. Здесь же я участвовал в создании чего-то материального, что действительно улучшит повседневную жизнь людей. Надеюсь, это улучшит мою карму.

Часы показывали почти час дня. У меня оставалось время, чтобы заехать в офис и передать анализ Van Sweringen Харрисону, прежде чем отправиться на встречу с Вестоном. День обещал быть насыщенным, но я чувствовал необычайный прилив энергии.

Некоторые люди описывают такое состояние как умение «поймать волну». Момент, когда все твои действия словно синхронизируются с ритмом вселенной.

Я поднял руку, подзывая такси. Финансовые манипуляции, проект революционного магазина, расследование Continental Trust, все эти линии сплетались в моей жизни, создавая сложный узор, который каким-то образом казался именно тем, чем я должен заниматься.

Возможно, я наконец-то нашел свое предназначение в этом странном путешествии через время.

Или это было лишь очередной иллюзией, за которой последует жестокое пробуждение? Покажет только время, а у меня его ограниченное количество.

Размышляя так, я приехал в офис «Харрисон Партнеры», чтобы оставить анализ Van Sweringen на столе Харрисона. Мисс Петерсон сообщила, что босс отбыл на деловой обед и вернется лишь к вечеру, что меня вполне устраивало.

Пусть изучает мой отчет без меня. Так я смогу избежать немедленных вопросов о моем скептическом взгляде на железнодорожную империю братьев Ван Сверинген.

Выходя из здания, я взглянул на часы. До встречи с Вестоном оставалось около получаса. Как раз хватает времени, чтобы спокойно добраться до ресторана «Waldorf» на Пятой авеню, где мы договорились встретиться.

Вестон ждал меня в отдельном кабинете ресторана. Нефтяной магнат из Оклахомы выглядел как человек, чьи деньги появились раньше, чем манеры.

Крупный, с жесткими чертами лица и глубоким загаром, выдающим человека, проводящего много времени на открытом воздухе, он казался не совсем уместным среди изысканных интерьеров «Waldorf». Но его состояние, оцениваемое в несколько десятков миллионов долларов, открывало двери в любые заведения Нью-Йорка.

— Стерлинг! — прогремел он, поднимаясь навстречу. — Рад вас видеть, мой мальчик!

Его рукопожатие, как всегда, было болезненно крепким.

— Мистер Вестон, — я ответил с легким кивком. — Надеюсь, не заставил вас ждать.

— Ничуть, — он махнул рукой. — Я только что вернулся с деловой встречи. Представляете, Standard Oil пытается убедить меня продать месторождения в западном Техасе. Предлагают неплохие деньги, но я чувствую, они что-то не договаривают.

Официант бесшумно материализовался у нашего стола и принял заказ. Стейк с кровью для Вестона и филе-миньон средней прожарки для меня.

— Так что вы решили? — спросил я, когда официант удалился.

— Пока ничего, — Вестон отхлебнул из бокала с виски, который контрабандой доставляли в ресторан под видом «кофе». — На следующей неделе еду посмотреть эти участки лично. Хочу лично оценить потенциал.

Я кивнул, мысленно перебирая все, что знал о нефтедобыче в Техасе начала XX века. Информации не так много. Большинство моих знаний о нефтяной индустрии относились к значительно более поздним периодам.

— У меня есть новости по вашему инвестиционному портфелю, — начал я, доставая из портфеля аккуратную папку с отчетами. — Последние приобретения весьма успешны. Особенно Humble Oil. Их акции выросли на восемь процентов после того, как мы открыли позицию.

Вестон довольно улыбнулся, демонстрируя золотой зуб.

— Вы приносите мне удачу, Стерлинг. С тех пор как я начал следовать вашим рекомендациям, мой портфель вырос почти на двадцать процентов. По нынешним временам это не так впечатляюще, как у тех, кто играет с рисковыми акциями на марже, но для солидного портфеля более чем достойно.

Я подавил улыбку. Если бы он только знал, какие «рисковые игры на марже» я веду через подставных лиц для Мэддена… Но Вестону я намеренно рекомендовал более консервативную стратегию, которая защитит большую часть его капитала во время будущего краха.

— Рад, что вы довольны, — я кивнул. — Но я думаю, что можно извлечь еще большую выгоду из вашего основного бизнеса.

Вестон подался вперед, заинтересованно прищурившись.

— Что вы имеете в виду?

Я отложил финансовые отчеты в сторону, показывая, что перехожу от формальной части разговора к более интересной.

— Я недавно читал о новых методах в нефтедобыче, — начал я осторожно. — О теоретических разработках, которые могут изменить всю индустрию.

— Да? — Вестон выглядел заинтригованным. — И что это за методы?

— Наклонно-направленное бурение, — произнес я, внимательно наблюдая за его реакцией.

Вестон нахмурился, обдумывая термин.

— Вы имеете в виду отклонение скважины от вертикали? Это старая проблема, Стерлинг. Мы тратим кучу денег, чтобы этого избежать.

— Нет, я говорю о намеренном отклонении, — я взял салфетку и начал рисовать. — Представьте, что вы можете сознательно направить бур под углом, чтобы достичь нефтеносного пласта, находящегося не непосредственно под буровой установкой, а в стороне.

Вестон внимательно изучал мой набросок, затем покачал головой.

— Невозможно. Технология не позволяет контролировать направление бурения на такой глубине.

— Но что, если разработать специальные отклоняющие устройства? — я продолжил рисовать. — С гибким соединением, позволяющим менять угол бура, и системой для точного измерения отклонения.

Это чертовски рискованно с моей стороны.

Я знал, что настоящее коммерческое наклонно-направленное бурение начнется только в 1930-х годах, хотя эксперименты велись и раньше. Я балансировал между желанием дать Вестону действительно ценный совет и необходимостью не показаться слишком прозорливым.

— Теоретически интересно, — протянул Вестон, разглядывая мой рисунок, — но практически… Я не знаю никого, кто бы успешно применял такие методы.

— Я слышал, — осторожно продолжил я, — что несколько независимых нефтяников экспериментируют с подобными технологиями. Конечно, эта информация неофициальная.

— Хм, — Вестон потер подбородок, его глаза сузились в расчетливом прищуре. — И каковы потенциальные преимущества?

— Огромные, — я продолжил рисунок, добавив пласты под землей. — Во-первых, вы можете достичь нефтеносных пластов, расположенных под препятствиями — зданиями, озерами, даже небольшими населенными пунктами. Во-вторых, с одной буровой платформы можно пробурить несколько наклонных скважин, расходящихся в разные стороны как лучи. Это значительно сокращает затраты на инфраструктуру.

Вестон принялся барабанить пальцами по столу. Верный признак того, что его мозг интенсивно работает.

— А недостатки? Должны же быть недостатки.

— Конечно, — кивнул я. — Сложность контроля направления бурения, необходимость разработки новых инструментов и методов измерения, более высокие начальные затраты. Но если удастся решить эти проблемы, выгода перевесит все издержки.

Принесли наш обед, и разговор на время прервался. Я наблюдал, как Вестон методично режет свой стейк, но его мысли явно были далеко. Он обдумывал мое предложение.

— Вы говорите, что никто еще не внедрил эту технологию широко? — спросил он наконец.

— Насколько я знаю, нет. Пока это экспериментальные методы.

— То есть, кто первым наладит процесс, получит огромное конкурентное преимущество, — Вестон оживился. — Сможет добраться до залежей, недоступных для конкурентов.

— Именно, — я кивнул, радуясь, что он так быстро уловил суть.

— Стерлинг, — Вестон положил вилку и нож, полностью сосредоточившись на разговоре, — вы не перестаете меня удивлять. Как финансовый аналитик знает о таких специфических технических вопросах в нефтедобыче?

Это опасный момент, нужно дать правдоподобное объяснение.

— Я считаю, что финансовый аналитик должен глубоко понимать отрасли, с которыми работает, — ответил я. — Просто изучать цифры недостаточно. Я много читаю технические журналы, общаюсь с инженерами, посещаю научные лекции. Это помогает увидеть потенциал там, где другие видят только цифры на бумаге.

Вестон задумчиво кивнул.

— Разумный подход. Что ж, меня это заинтересовало. — Он отхлебнул виски и продолжил: — У меня есть несколько молодых инженеров на промыслах, головастые ребята с новыми идеями. Думаю, стоит поручить им изучить эту концепцию.

— Я могу подготовить для вас более детальные материалы, — предложил я, — собрать всю доступную информацию о текущих экспериментах и теоретических разработках.

— Сделайте это, — кивнул Вестон. — И еще кое-что, Стерлинг. Я хочу, чтобы вы встретились с моей технической командой. Приезжайте в Оклахому, как только сможете, посмотрите на наши операции лично. Если ваша идея имеет такой потенциал, как вы говорите, я готов инвестировать значительные средства в ее разработку.

Предложение было неожиданным, но заманчивым. Возможность увидеть нефтедобычу 1920-х годов своими глазами, познакомиться с инженерами, повлиять на развитие технологий.

Я снова ощутил знакомое чувство успокоения. Опять эта совесть, требует настоящего прогресса, а не игр с бумажными фантиками на бирже.

— Буду рад принять ваше приглашение, мистер Вестон, — ответил я после короткой паузы. — Нужно будет согласовать даты с моим расписанием в фирме.

— Конечно, конечно, — Вестон махнул рукой. — Я поговорю с Харрисоном, если нужно. Он мне кое-что должен, — добавил он с усмешкой.

Мы завершили обед, обсуждая текущее состояние нефтяного рынка и прогнозы на будущее. Я осторожно направлял разговор, избегая слишком точных предсказаний, но давая достаточно ценной информации, чтобы поддерживать репутацию проницательного аналитика.

Когда пришло время прощаться, Вестон неожиданно изменил тему.

— Стерлинг, должен сказать, что ваши рекомендации по инвестированию уже принесли мне больше денег, чем я ожидал. Я ценю таланты и щедро их вознаграждаю.

Он достал из внутреннего кармана пиджака чековую книжку и быстро выписал чек.

— Вот, — он протянул его мне. — Считайте это бонусом за вашу проницательность и, особенно, за эту идею с направленным бурением. Если она сработает так, как вы описываете, это будет стоить гораздо больше.

Я взглянул на чек. Десять тысяч долларов. Значительная сумма даже для состоятельного человека 1928 года, эквивалент примерно сто пятьдесят тысяч долларов моего времени.

— Это очень щедро, мистер Вестон, — сказал я, аккуратно складывая чек.

— Деньги идут к деньгам, мой мальчик, — усмехнулся он, поднимаясь. — Я вложил миллионы в землю и оборудование. Но самые выгодные инвестиции всегда были в людей с хорошими идеями.

Мы пожали руки и расстались у входа в ресторан. Вестон отправился на деловую встречу, а я решил прогуляться по Пятой авеню, чтобы обдумать события дня.

Три разные роли за один день — финансовый аналитик, революционер розничной торговли, консультант по нефтедобыче. И каждая требовала полного погружения, безупречного знания деталей, точного расчета. Я создавал сложную сеть влияния и связей. Как бы самому там не запутаться.

Проходя мимо элегантных витрин, я видел беззаботные лица богатых покупателей, наслаждающихся роскошью «Века джаза». Десять тысяч от Вестона пойдут на покупку определенных акций через Адамса.

Еще один кирпичик в фундаменте безопасности. А поездка в Оклахому даст возможность не только укрепить отношения с ценным клиентом, но и, возможно, ускорить развитие технологии, которая изменит нефтяную промышленность.

День завершался успешно, но я знал, что завтра предстоит не менее напряженная работа. Жизнь на острие между знанием будущего и ежедневными рисками настоящего — опасная игра. Но, должен признать, она мне чертовски нравится.