Оракулы перекрестков

Глава 20

Кроме Бенджамиля и Максуда в кабине грузопассажирского прыгуна было еще девять человек, считая пилота. Максуд указал Бену на одно из двух свободных кресел, стоявших во втором ряду, справа от прохода, а сам прошел вперед. Там он, нагнувшись, обменялся несколькими словами с мужчиной, сидевшим сбоку от пилота. Мужчина оглянулся, нашел глазами Бена, пробиравшегося к своему месту, поскреб щеку, всю в сизых шрамах от старых фурункулов, и кивнул Максуду головой. Бенджамиль сел в потертое, но удобное кресло и принялся возиться со страховочными ремнями.

— Минуту внимания, парни! — громко объявил мужчина, с которым говорил Максуд. — В нашей команде замена. Вместо Вальтера и Хаима летят Макс и его дружок из Бентли.

— Что за хрень, Рахиб? — спросил кто-то с первого ряда кресел.

— Не твоего ума дело! — раздраженно ответил Рахиб. — Я делаю, что мне говорит яфат, а ты делай, что скажу я.

— Все ясно, — лениво произнес длинноволосый человек слева от пилота. — Яфат х…ей страдает. Здоро́во, Макс.

Максуд, потянувшись вперед, хлопнул по подставленной ладони.

— Давай пристегивайся уже, — негромко сказал ему Рахиб и крикнул, обращаясь к салону: — Ну что, чирки? Вопросы есть?

— Нету! — откликнулось сразу несколько голосов.

— Тогда поехали!

— Меньше вопросов — больше отсосов! — сказал кто-то.

В салоне заржали.

Максуд плюхнулся на сиденье рядом с Беном. В промежутке между передними сиденьями появилась круглая физиономия с рыжим гребнем и рыжими бакенбардами.

— Привет, Макс! — Физиономия расплылась в улыбке и добавила, подмигивая Бену: — А тебя я сегодня около пляцы видел.

— Сгинь, Курти! — беззлобно попросил Максуд.

Физиономия исчезла за краем кресла.

Максуд сноровисто защелкнул все пять замков и повернулся к фатару, насколько это позволяли широкие ремни. Придирчиво оглядев Бенову упряжь, плотно облегавшую плечи, пояс и бедра, он спросил, не жмет ли комбинезон. Бен ответил, что не жмет. Свободный костюм из маскировочной буро-коричневой ткани действительно нигде не жал, и все же Бен чувствовал себя глупо и неловко среди десятка незнакомых людей, одетых в одинаковые комбинезоны. Как ни странно, но Бен успел привыкнуть к ярким, словно оперение тропических птиц, костюмам жителей Сити, и теперь фигуры, упакованные в балахоны цвета истлевшей травы, казались ему диковато-неуместными. Ощущение неловкости усугублялось атмосферой общего возбуждения и легкой нервозности. Бенджамиль кожей ладоней ощущал иголочки электрических разрядов и чувствовал запах озона. А может, это неисправная проводка? Или такой запах во всех больших прыгунах?

— Точно костюм не жмет? — поинтересовался Максуд. — А то вид у тебя какой-то встревоженный.

— Чувствую себя не в своей тарелке, — понижая голос, признался Бен, — еще и место чье-то занимаю.

— Ничего, отработаем, — успокоил его Максуд.

Его широко расставленные серьезные глаза лукаво сощурились.

— Там, сзади, еще одно кресло свободное. — Бен, не уловивший причин веселости фатара, показал пальцем через плечо. — Может, надо позвать одного из тех… ну, которые не летят?

Максуд погрозил пальцем:

— В машине тринадцать мест, считая пилота. Одно место всегда пустое, чтобы черта не искушать. Если взять Хаима или Вальтера, нас будет тринадцать. А так одиннадцать и ты — ровно дюжина.

«Одиннадцать и я», — повторил про себя Бен.

Пол под ногами слабо завибрировал.

— Приходилось прыгать на восьмитонниках? — спросил Максуд, нагибаясь к уху товарища.

Бен покрутил головой.

— Ощущения те же, что и на маленьких, только придавит посильнее. Прыгнем по максимальной дуге, без промежуточных касаний, сразу за городскую черту.

— Куда? В соевые плантации? — удивился Бен.

— Дальше. — Максуд засмеялся.

— А как же аутсайд? — испуганно спросил Бенджамиль.

Пол завибрировал сильнее. В воздухе поплыло басовитое гудение.

— Не волнуйся! Будет тебе твой аутсайд, — сказал Максуд. — Ты когда-нибудь бывал за городской чертой?

Бен опять покрутил головой.

Гудение делалось все громче и выше, вибрация усиливалась.

— Мы сделаем остановку за поясом соевых полей, — Максуд слегка повысил голос, — обтяпаем там одно важное дельце, потом прыгнем к внешней границе аутсайда… Тебе в какой сектор надо?

— В бело-оранжевый.

— Нормально! Еще одна дуга до бело-оранжевого. И ты дома!

«И мы больше никогда не увидимся», — захотелось прибавить Бену.

Пол под ногами дрожал, как припадочный эпилептик.

— Все готовы?! — крикнул со своего места пилот.

Со всех сторон раздалось нестройное «готовы».

— Держись, — весело сказал Макс.

— Тогда — старт, — сказал пилот.

Мягкая пухлая ладонь перегрузки вдавила Бенджамиля в кресло. Заложило уши. Глаза заволокло туманом. Тяжелая кровь упруго застучала в виски. Бум! Бум!! Бум!!! Бенджамиль хотел и не мог втянуть в себя воздух. Ему стало страшно, но в этот миг тяжелая лапа соскользнула с груди, и кишки прыгнули к подбородку. Бенджамиль сжал челюсти и вцепился пальцами в подлокотники. В голове вертелось: «Если к покоящемуся предмету не приложить усилия… Элементарная физика…»

Полуавтоматическая тележка лихо катилась вперед, переваливаясь через торчавшие из утоптанной земли корни. Только когда узкая тропинка делала поворот, Бену приходилось, действуя консолью, направлять свое транспортное средство в нужную сторону. Управлять этой штуковиной оказалось проще, чем покупательской корзиной в маркете. Просторная поляна с выжженным по центру черным кругом осталась далеко позади. И хотя тупой округлый нос прыгуна давно скрылся за деревьями, Бен мог хорошо представить себе, как аппарат огромным пеньком торчит посреди загаженной лужайки, а вокруг его широких посадочных лап медленно оседает грязно-серая пена из пламягасителей.

Бен поправил низкочастотные очки и повернул тележку налево, объезжая древесный ствол. Деревья тут были просто удивительные. Бенджамиль знал, что их зовут соснами, но раньше видел такие только на три-М-слайдах. Глядя на них, Бен особенно остро и горько ощущал, что миллионы людей в гигаполисе даже представить себе не могут, какое великолепие скрыто за полосой соевых плантаций. Высокие и стройные стволы, увенчанные шапками липких темных иголочек, они так мало походили на корявые аутсайдовские клены, окольцованные смирительными рубашками высокой ограды. И воздух здесь был совершенно особенный — душистый и пьяный.

Впереди, шагах в пяти перед Беном, маячила спина Максуда. Фатар нес на плече длинный стержень с острым совком на конце. Такой же стержень был в руках у рыжего Курта, шедшего следом за Бенджамилем. Цепочка из одиннадцати ситтеров с пятью полумеханическими тележками двигалась одному богу понятно куда. Богу да еще сердитому Рахибу, шедшему в голове их маленькой колонны.

Низкочастотные очки перекрашивали мир в серо-желтые монохромные тона, и дальние деревья сливались в сплошную непроницаемую массу. А они все шли и шли, и чем дальше они уходили от поляны и прыгуна, тем беспокойнее становилось у Бена на душе. Он давно хотел спросить о конечной точке маршрута, но от Максуда его отделял корпус тележки, а спрашивать парня с рыжим гребнем на голове ему не хотелось.

Здоровяк, идущий перед Максудом, на ходу обернулся и сказал тому несколько слов. Макс в свою очередь повернулся к Бену:

— Рахиб говорит, что лес кончается и чтобы все подтягивались к нему, будет короткий привал. Передай дальше.

По мере того как деревья редели, тропинка становилась все шире, границы ее постепенно терялись в зарослях короткой жесткой травы, пробивавшейся сквозь толстый слой сухих иголок.

Цепочка ситтеров, теряя очертания, распалась, расслоилась на отдельных людей, собиравшихся вокруг своего начальника. Эта беспорядочная кучка уже не производила впечатление чего-то спаянного, целенаправленного, похожего на струящуюся в траве гадюку, теперь это был всего лишь табор бродяг, невесть как забредших за городскую черту. У Бена, терзавшегося неизвестностью, слегка отлегло от сердца.

Сквозь редкие деревья впереди просматривалась огромная пустошь.

— Отдыхаем десять минут, — распорядился Рахиб. — Сядьте на землю, чтоб не маячить. Тощий и Хьюзи, делайте свое дело.

Двое парней из тех, кто шел во главе отряда, положили на землю свои палки и бесшумно двинулись в сторону пустоши. Очень скоро они совершенно исчезли из виду, то ли скрылись за деревьями, то ли как-то особенно ловко пробились между невысокими кустиками.

Бенджамилю, который, как и все, присел на корточки, стало неудобно, и он, чуть подумав, опустился задом на тихо хрустнувшую хвою. Сидеть было мягко.

— Курить хочется, — мечтательно сказал чей-то голос.

— Дома покуришь, — незамедлительно откликнулся Рахиб.

Бенджамиль украдкой покосился на Максуда. Тот сидел выпрямив спину, невозмутимо-терпеливый, будто статуя. Бен вздохнул, по привычке посмотрел на пустое запястье и саркастически усмехнулся.

В ожидании неизвестно чего время тянется невероятно медленно, а в голову лезут глупые мысли. Бену казалось, что с тех пор, как Тощий и Хьюз отправились в сторону пустоши, прошло минимум полчаса, и он жутко обрадовался, когда они вновь появились между деревьями, ловкие и бесшумные.

Парни быстро подошли к Рахибу.

— Все на мази, — негромко доложил тот, что звался Тощим. — Подходы чистые, проволоку мы убрали, камеры на шестой, седьмой и восьмой мачте еще три дня будут показывать пустое поле. Никаких патрулей не видать.

— Расслабились толстомясые, — поддакнул тот, которого звали Хьюзом.

— Хорошо смотрели? — строго спросил Рахиб.

Парни разом кивнули.

— Тогда вперед, и поможет нам Ях! — Рахиб поднялся на ноги. — Быстро разобрали свой инвентарь! И цепочкой по одному! И тихо. По моим следам.

И Рахиб, не дожидаясь, пока поднимутся самые нерасторопные, двинулся вперед. Ситтеры и Бен миновали последние деревья и сквозь редкую поросль молодых сосенок начали спускаться по пологому склону на обширную пустошь. Лес, охватывавший пустошь слева и справа, издали уже не казался таким высоким, и Бен увидел на востоке полную луну. Серый диск плыл над самой кромкой деревьев. Ночные очки делали его плоским и слегка размытым.

Над пустошью висела тишина, но не мертвая тишина городской квартиры, закутанной в звукозащитные перегородки, нет! Тишина была живой, пронизанной тысячей звуков, шорохов, посвистываний, скрипов. Бен чувствовал, что если выключить гудящий мотор тележки и остановиться, то можно услышать дыхание целого мира. Но впереди качалась спина Максуда, и Бенджамиль, рефлекторно пригибаясь, трусил следом, слушая вместо вдохов и выдохов мира сопение бегущего позади Курта.

Твердую и бугристую почву пустоши сплошь покрывала щетка пыльной травы. То тут, то там торчали из земли обрубки срезанных кем-то деревьев, и Бену приходилось смотреть в оба, чтобы не наскочить на один из таких тележкой. Поэтому он больше глядел под ноги, чем вперед, а когда поднимал голову, то видел все ближе и ближе редкую шеренгу каких-то стоек. Стержни высотой метра в два с половиной стояли ровной линией на одинаковом расстоянии друг от друга, словно бы отделяя центр пустоши от леса и склона. На забор это сооружение походило мало, поскольку между стержнями ничего не было. Или все-таки было? Бен на секунду поднял голову. Он находился уже довольно близко от странной изгороди и на этот раз заметил между мачтами натянутые в несколько рядов тонкие нити.

Тележка едва не угодила колесом в остов дерева, и Бен опять стал смотреть на землю. Максуд впереди снизил темп. Бен тоже притормозил. Изгородь была совсем уже близко, и теперь Бен отчетливо видел, что между шестами натянута проволока. Для чего кому-то пришло в голову натягивать ее посреди пустыря? Бен терялся в догадках. Впрочем, проволока имелась не везде — между двумя столбами, в створ которых направлялась колонна ситтеров, никакой проволоки не было. Если проволоку убрали, то сделали это, вне всякого сомнения, Тощий со своим дружком. Но зачем?!

Колеса тележки пошли мягче, и Бен понял, что они на широкой асфальтовой дорожке, идущей вдоль ряда шестов. Голова колонны, слегка сбросив скорость, пересекла асфальт, и Рахиб повел своих людей в глубь пустоши. Бенджамиль поравнялся со столбом. Сначала он увидел петли отогнутой в стороны проволоки, потом табличку, укрепленную на столбе. Табличка гласила: «Частные владения! Проход запрещен! В случае нарушения вы можете быть привлечены к уголовной ответственности!» «Приехали, — подумал Бен, ощущая холодок внизу живота. — Только этого мне еще и не хватало».

Асфальт кончился, и ноги сразу почти по щиколотку утонули в рыхлой земле. Колеса тележки пошли тяжелее. Бенджамиль, спотыкаясь, прошел еще два десятка шагов, и вся колонна остановилась. Вокруг, влево, вправо и вперед, простиралась пустошь, обширная, словно полсотни школьных площадок для занятий физкультурой. Собственно, и пустошью-то это место можно было назвать уже с большой натяжкой. Доколе хватало глаз, оно поросло аккуратными рядами невысоких кустиков, частью пожухлых, частью бодрых и мясистых.

— Видите мачту слева?! — сдавленным голосом прокричал Рахиб, он покинул свое место во главе отряда и теперь, переваливаясь, шел вдоль цепочки остановившихся людей. — Дальше ее не заходить, а то запалят! Каждая пара берет по восемь полос! Три полосы оставляйте, чтоб тележку возить, пять — работайте. И в темпе, чирки! В темпе!

Максуд подождал, пока Бен подъедет к нему со своей тележкой, и сказал вполголоса:

— Ничего сложного, просто помогай мне и все.

Бен хотел спросить, в чем помогать, но Макс, не дожидаясь расспросов, скинул с плеча палку с совком на конце и глубоко вогнал ее в землю у основания ближайшего кустика. Нажал, вытянул, воткнул с другой стороны, еще раз нажал. Кустик печально покосился набок. Максуд присел на корточки, выдернул и откинул в сторону жухлые побеги, потом пошарил в рыхлой земле руками и вытянул наверх какой-то толстенький корешок, кольцом огибавший земляной холмик.

— Берись с другой стороны, — скомандовал он, потряхивая и расправляя свою находку.

Недоумевающий Бен тоже присел, нащупал среди пыльных комочков плотный шнур, обросший нитевидными отростками.

— Тянем! Три, четыре! — сказал Максуд.

Они потянули, и из мягкого грунта легко вывернулся не то мешок, не то сетка размером с большой детский мячик. Максуд встряхнул эту сетку, и рассыпчатая, чуть влажная земля посыпалась сквозь некрупные ячейки прямо им на ботинки. Максуд встряхнул еще пару раз и мотнул подбородком в сторону тележки:

— Кладем…

— Что это? — спросил Бен, когда сетка легла в решетчатый кузов.

Вместо ответа Максуд достал складной нож, разрезал несколько ячеек, выпростал из сетки округлый предмет размером побольше кулака и протянул Бену. В ладонь Бенджамиля лег продолговатый булыжник, прохладный и чуть шершавый от приставшей земли. Или все-таки не булыжник? Удивленный Бен поднял глаза на Максуда.

— Potato… — сказал Макс, — земляное яблоко… а попросту — картофель.

— Вот это? — пробормотал Бен.

— А что тебя удивляет? — Максуд был явно доволен произведенным эффектом.

— Я думал, он мельче. — Бен осторожно поковырял картофелину пальцем. — И потом… ночью… лететь черт знает куда, с тележками… Для чего? Если картошку в порошке или в брикетах можно купить в любом маркете? Дороже, конечно, чем бобы, но все же…

— Простая ты душа. — Максуд отобрал у Бенджамиля клубень и кинул в кузов. — В маркете продается модифицированная х…ня, а это настоящий, чистый картофель. В белом буфере на свободном рынке такой идет по пять тысяч марок за кило.

— А откуда он здесь? — спросил Бен, ощущая себя последним дураком.

Максуд восторженно покрутил башкой:

— Ну, ты даешь! Это частное поле Эванса Пита.

— Директора «Айнбекк роад»?!

— Его самого! — Максуд веселился вовсю. — И в наших с тобой интересах, фатар, побыстрее закончить уборку. А-то, боюсь, мастер Эванс будет недоволен, если застанет нас в своих владениях. Его частный дом километрах в четырех отсюда, во-о-он в том сосняке.

— А разве он не в аутсайде живет? — спросил вконец растерявшийся Бен.

— Квартира там есть, конечно, — серьезно ответил Максуд. — А жить они предпочитают за соевыми плантациями, на свежем воздухе. Хрен ли, когда прыгун под жопой! Ладно, пошли отрабатывать твой проезд. Нужно торопиться.