Орден Ультрамаринов: Омнибус

Аарон Дембски-Боуден Без страха

Земля к земле. Пепел к пеплу. Прах к праху.

Земля с Иакса. Пепел с Калта. Прах с Макрагга.

Он освятил свои перчатки священной почвой с трех миров. Ритуал завершался соединением различных типов почв, отмечающих в конце перчатки доспеха. Наконец он приступил к осмотру своего оружия.

Первое: его пистолет. Старше чем сама империя, которую он защищал, полные десять тысяч лет почетной службы во имя нее. Он подвергался перековке, восстановлению, ремонту, но никогда не был утерян, забыт или разрушен. Другое его оружие — болтган из персональной оружейной, цепной меч на магнитном замке, покоящийся на поясе. Эти два более новые, с не более чем десятилетней историей службы. Пистолет в его арсенале наиболее примечателен в исполнении — это крупнокалиберный болт-пистолет системы "Умбра", создававшийся в золотое время Империума, прошедший тысячелетия войн. Все болтерное оружие утробно рычит при стрельбе, но вот этот рычит громче и грубее чем родственные модели, несомненный знак горделивого машинного духа, обитающего в нем. По всей длине черной ствольной коробки полированной бронзой блестели слова «Семпрам Фибери», что в переводе на высокий готик буквально означает «Всегда Свободный». Унифицированный готический диалект Макрагга гораздо более грубый среди местного населения. Благодаря этому, слова имеют несколько отличный подтекст, и более агрессивное значение: «Никогда не покоренный».

Хромированный символ Империалис на противоположной стороне оружие представляет собой крылатый череп — печать нерушимой верности, отголосок времен, когда не могло быть доверия между братьями. Времен, когда галактика горела в огне амбиций гнусного предательства, чтобы затем пасть пред великой, неотвратимой тьмой.

Старые, изношенные подвески на конце тонких цепочек свисали с рукояти пистолета: оба одинаковы в скромности исполнения и соответствия достоинства их обладателя, обе сотворены руками человека, нежели выкованы в цитадели магистра кузни. Первое выглядит как изображение примарха, размером не больше пальца. Десятилетия службы, выгладили выгравированные черты Жиллимана до неузнаваемости. Такого рода украшения даруются членами высокородных семей. Например, заботливой матерью или сестрой, когда сына или брата забирают из академии и избирают для испытаний.

Второе, одинаково изношенное и настолько же драгоценно, как и первое: черная стальная печать размером с монету, изображающая цветущий стебель лавра, обвивающий простой, вложенный в ножны меч. Этот символ происходит из первых семей иякса, во времена основания Ультрамара, и известен как венец чести семейства Лукаллий.

Воин выполнил необходимый обряд благословения еще один раз, произнося молитвы к духам болт-пистолета и цепного меча, прежде чем в очередной раз закрепить их на доспехах.

Он взглянул через красные линзы ретинального дисплея, пробегая третью, последнюю калибровку, дабы увериться в отсутствии задержки между движениями зрачка и наводящего прицела. Все работало, как и должно. Биосигналы братьев отображались вдоль края визора среди второстепенной россыпи рунических данных. Довольно грубый вариант расширенной версии, предоставляемой диагностическим шлемом апотекария, но тем не менее вполне полезный в бою. Показатели каждого бойца были в норме. Никаких знаков адреналиновых усилений или химических изменений, никто не применял ничего из наркотических резервов искусственных артерий в их силовых доспехах.

Он был готов точно по часам, за момент, прежде чем показался «Громовой ястреб», колеблясь от давления и жара атмосферной нагрузки.

Мерцающие сигналы боевой готовности в десантном отсеке, циклически перемигиваясь, затопили его с головой. Ритмические вспышки освещали выгравированное на наплечнике имя: Эней Лукаллий. Вытравленное кислотой, затем убрано золотом с мастерским изяществом внутри номерных знаков, определяющих его отделение.

— Анимарус эстаг гонори, — произнес сержант Визаний. Отвага и честь.

Каждый присутствующий Ультрадесантник повторил девиз, сотворив знак аквиллы и ударив бронированной перчаткой о грудную пластину.

Визанию не требовалось передавать приказы. Каждый воин отчетливо знал, с чем они столкнутся, удерживая в эйдетической памяти инструктаж, вплоть до расчетной вероятности собственного выживания. Сержант Визаний занял позицию в голове отделения. — Гексус-Окставус, — сказал он, произнося назначение братьев, отображенное в белых, мраморных цифрах на грудных пластинах и металлизированном напылении наплечников, что означает: шестое отделение, восьмой роты. В голос сержанта начали вмешиваться атмосферные помехи. — Туска паратим? — спросил он бойцов

— Сина метуро, — в унисон ответили они. Не ведая страха.

"Громовой ястреб" затрясло от перегрузок. Тепловой щит охватило огнем, когда он устремил нос к земле. Гидравлические замки загрохотали, высвобождаясь от вакуумных гермоуплотнителей. Воины десантируются менее чем через минуту, если точно, то через десять секунд после открытия люка. Десантная рампа со скрипом отворится, когда «Громовой ястреб» будет в шести тысячах метров над землей.

Без каких-либо команд, два воина одновременно вышли вперед, занимая место рядом с сержантом. Гай и Эраст, оба сжимали в кобальтовых перчатках освященные огнеметы. Честь первой атаки — оппугнарей примарис — достанется двоим занявшим фланги возле Визания. Таков обычай бытовал у Гексус-Октавус, принятый со времен, когда Визаний взял командование двадцать девять лет назад. Сигналы тревоги сходили с ума, вращаясь все и быстрее, и быстрее. Десантная рампа открыла дрожащую пасть, впуская внутрь беснующий ветер. Корабль шел над облаками, под ним ждала опустошенная войной земля измученного мира. Стремительный «Громовой ястреб» взирал с небес на серый скелет пылающего города.

Посторонние голоса присоединились к воксу отделения. Шедшие с поверхности, они спокойно и собрано сообщали срочные данные по ситуации внизу, чтобы потом так же резко замолчать.

Визаний сделал шаг вперед, словно боевые братья снизу звали его поскорее присоединиться.

— Игни феррокурум, — сказал он своему отделению на боевом наречии Гексус-Октавус. Огнем и сталью.

Сержант Визаний сорвался с места на бег и прыгнул прямо в небо. Гай и Эраст следовали в паре метров над ним.

Эней и Тиресий вышли пятым и шестым. За ним Иовиан и Приск, а самый младший Кайлий замыкал строй.

Эней стремительно летел вниз. Десантировавшись в полном обмундировании, облаченный в активную боевую броню он падал навстречу восстающему перед ним городом. С каждым циклом оборота измерителя высоты, город под ним расширялся все больше и больше. Шепотом он молил примарха стать свидетелем его деяний в этот день, а свою душу он вверял Императору. Здесь, среди бескрайней синевы неба присутствовало странное ощущение безмятежности. Из черной бездны в войну — было его реальностью, но сейчас его окружало только ничто.

Алтиметр забил тревогу, сменив цифры на мигающие предупредительные руны.

Несмотря на поднимающийся дым и зенитный обстрел, их высадка вышла идеальней чем любая тренировочная симуляция десантного штурма. Годы учений превратили муштру в инстинкт. Визаний первый погрузился в самое сердце врага, поражая противника взмахами громового молота с тектонической мощью. Гай и Эраст приземлились в точном порядке рядом с сержантом, невозможно плавными движениями они активировали огнеметы и извергли вихрь коррозийного химического огня. Огонь опалял ближайших врагов, остальных заставлял отступать с пронзительными криками. Они выжигали саму землю, подготавливая место для приземления братьев. Место боя когда-то служило базарной площадью, превратившись затем в место поклонение кощунственным идолам, а Гексус-Октавус преобразят ее в выжженный пустырь.

Эней, седьмой и заключительный раз активировал тормозные двигатели прыжкового ранца, точными, контролируемыми ускорениями. Обрушившись на каменистую, вызженную землю с оружием на готове. — Хаек, — сказал он, как только коснулся земли. В три шага, он достиг края опаляющего круга огня, сокрушая бронированными ботинками тела несчастных, выступивших против Гая и Эраста. Внутри шлема Энея прицельная сетка просчитывала все еще сумбурную паутину перекрывающейся информации. «Амбра» рычала с каждым ударом отдачи, выпуская болты в молниеносной последовательности. Эней мгновенно находил цели, целясь в торс противника, разрывал его на куски изнутри.

То были люди. Безусловно, люди. Кричащие, хохочущие, истекающие кровью мужчины и женщины, облаченные в промышленные защитные костюмы, обмотанные колючей проволокой поверх. Нечестивые кровоточащие шрамы исчерчивали их кожу, многие в болезненном поклонении изрезали свои языки надвое, а то и вовсе удаляли их в ритуальных целях, уяснить значение которых было невозможно.

Некоторые носили дыхательные маски, подходящие для работы в шахте или кузнице. Прочие, некогда лояльные Империуму, сражались в изорванной броне Астра Миллитарис. Словно дикие звери они кричали и лаяли, брызгая слюной. Эней убивал их без эмоции, отвечая на уколы штыков и удары дубин о доспех методичными крестообразными взмахами цепного меча. Сокрушительная сила и мономолекулярные зубья меча рвали легковооруженных дикарей на части.

Люди, хрупкие и смертные существа. По одиночке они слабы, но их сила в количестве. Центром их иступленного поклонения служила разбитая на части броня, привязанная к корпусу погибшего, выгоревшего изнутри «Гибельного клинка».

Сердце Энея скорбело, когда он узрел плененную реликвию, стыд от святотатства жег его душу. Распятый дредноут в течении трех долгих лет терпел превратности погоды и грязь черных сердец. Бронированные пластины дредноута, из тех, что остались нетронутыми, не расколотыми, и не изъеденными кислотными дождями, утратили гордый красный цвет, говоривший о его преданности Императору. Раздетый саркофаг носил тусклую эмблему ордена Генезиса — братского Ультрадесанту ордена с тех самых пор, когда волею и мудростью Мстящего Сына легионы были разделены на части. Имя покоящегося внутри воина, ставшего гниющей мумией отсоединенной и оскверненной, обернутой в колючую проволоку, располагалось на бронированной плите саркофага.

Бенедикт из Коблиев.

Близкое отношение к этому имени уязвило его сердце. Истинно, связь двух орденов была велика.

— Кавиантес, — предупредил Тиресия, тридцати шести летний ветеран, уроженец семейства Ютиай с Макрагга. Будь бдителен.

Эней уже был в курсе появившейся угрозы. Он развернулся, после того как брат дал предупреждение, поднял пистолет и послал три болта в группу грязных, сгорбившихся отбросов, отбросов, откуда-то притащивших стаббер в придорожную канаву, служившую теперь им окопом. Тела всех троих взорвались фонтаном плоти от выстрелов в корпус. Эней не видел их смерть. Он отбивал атаку нового противника: отведя цепным мечом наконечник самодельной пики и ногой проламил голову напавшей на него женщины. Она упала наземь с размозжённой головой и изломанной спиной.

На их места вставали другие безумцы, обвязанные динамитом, нападали на окруженных воинов с древковыми орудиями, сделанными из кирок. Цепные мечи резали и рубили. Болтеры несмолкающе лаяли. Если один Ультрадесантик был завален трупами, то второй стоял по колено в свежей крови. Доспех Эней весь запятнался ею, выкрасившей его ноги до голени в темно-бордовый цвет.

К этому моменту любой разумный человек уже бы обратился в бегство. Но эти жалкие существа, эти призраки, облаченные в изуродованную плоть, бросаются на У. с ножами или камнями, а то и просто с голыми руками, и ломают зубы о синий керамит.

Эней слышал сержанта по широкой вокс-связи, сообщающего о успешной высадке отделения. Гексус-Октавус разящий меч, нацеленный прямо в сердце дракона. Они убивали, убивали и убивали, круша мерзкую орду, расчищая путь для братьев из первой роты. Третья рота уже действуют где-нибудь в городе, уничтожая смуту охватившую восставший мир. Первая же ожидала их на орбите, молясь в глубине стальных гигантов, служивших ударной силой флота.

Гексус-Октавус продолжал атаку. Несмотря на генетические усиления, великая масса плоти, восставшая против них, испытывала силы отделения в убийственной силе. Символы жизненных показателей указывали на выброс боевых наркотиков в кровеносные системы, давая резкий прилив энергии. Болевые суспензоры обезболивали отравленные порезы и уколы, попавшие в мягкие сочленения брони Ультрадесантников, химические очистители обрабатывали незначительные раны, предупреждая инфекцию.

Любой воин чувствует этот момент: решимость врага поколеблена, и даже фанатичная орда, понеся ощутимые потери, останавливается, чтобы перевести дух.

Эней ощутил приближение отлива в тот самый момент, когда пришел приказ.

— Промавои! — скомандовал Визаний, впервые за все время повысив голос. Выдвигаемся!

Первая кровь за орденом. Сейчас настало время для второго удара.

Турбины с завыванием ожили, выдыхания огонь из дюз. Гексус-Октавус взмыли вверх. Стабберный огонь вхолостую рубил воздух мимо Энея, когда он оторвался от земли. Следом за отделением маяк телепорта мигнул в сердце орды, напевая свою песню кораблям на орбите. Те из бунтарей, кто не выплескивал свою злобу на воспаривших воинов, устремились к гудящему маяку, но слишком поздно они спохватились заглушить его призывный клич. Последние жертвы Гексус-Октавус все еще не испустили дух, когда первые громовые раскаты вытесненного воздуха огласили прибытие громадных воинов первой роты.

Эней взобрался на вершину разрушенного шпиля здания администратума, украшенного распятыми останками лояльных граждан. Занялся дождь, с шипением испаряясь на все еще активных двигателях, закрепленных на спинах воинов. Ретинальный дисплей Энея затемнился, компенсируя вспышки прибытия внизу. Ветераны ордена выходили на поле боля в раскаленных добела вспышках телепортации.

Он улыбнулся от увиденного. — Лаурелас, — передал он по воксу остальному отдлению. Победа.

Сержант Визаний кивнул с мягким жужжанием сервомоторов воротника. Новый приказ уже поступал на их глазные дисплеи.

— Туска паратим? — спросил он своих братьев еще один раз.

— Сина метуро, — раздался единогласный ответ.

Как и должно быть среди тех, кто не знает страха. И будет всегда.