Ореол смерти

Глава 10

Надин оглядела кабинетик Евы и покачала головой.

— Бедновато тут.

— Простите?

— Вы всегда так охраняли эту комнату… Ну еще бы! Святая святых! Никак не думала, что это просто конура со столом и парой допотопных стульев.

— Я привыкла, — сказала Ева спокойно и устроилась поудобнее на одном из допотопных стульев.

Надин не страдала клаустрофобией, но тускло-бежевые стены комнатушки давили на нее. На небольшом окне даже не было жалюзи.

— Я думала, что после того, как вы с блеском распутали дело Дебласс прошлой зимой, вам дали кабинет поприличнее. С большим окном, с ковром…

— Вы дизайнер или журналист?

— И какое же у вас убогое оборудование! — продолжала Надин, сокрушенно качая головой. — Эти музейные экспонаты давно надо передать в благотворительный фонд.

«Не заводись!» — велела себе Ева.

— Не забудьте об этом, когда вас в следующий раз призовут собирать пожертвования на органы безопасности.

Надин улыбнулась и оперлась о стол.

— На «Канале 75» даже у технического персонала компьютеры лучше.

— Я скоро вас возненавижу, Надин.

— Я вас специально завожу перед интервью. Знаете, каким я его вижу? Я хочу поговорить один на один с вами настоящей. С той женщиной, которая обычно скрывается за полицейским значком. «Жизнь и любовь Евы Даллас — слуги закона!»

Тут уж Ева не могла сдержаться.

— Не увлекайтесь, Надин!

— Если я не буду увлекаться, у меня мало что получится. — Надин плюхнулась на стул. — Ракурс нормальный, Пит?

Оператор поднес к глазам видоискатель камеры.

— Ага.

— Пит — человек немногословный, — сообщила Надин. — Люблю с такими работать. Хотите причесаться?

Ева с трудом удержалась, чтобы не взъерошить по обыкновению волосы: она терпеть не могла говорить в камеру.

— Нет.

— Тогда устраивайтесь поудобнее. — Надин достала из своей огромной сумки косметичку, посмотрелась в зеркало, подкрасила глаза и губы. — Отлично! — Спрятав косметичку обратно, она уселась, закинув ногу на ногу, и повернулась к оператору. — Поехали!

— Ага.

Ева с удивлением увидела, как мгновенно преобразилась Надин. Едва зажегся красный огонек камеры, она собралась, стала серьезнее, значительнее, даже голос казался более низким и глубоким.

— Надин Ферст ведет прямой репортаж из кабинета Евы Даллас, отдел по расследованию убийств, полиция Нью-Йорка. Главная тема интервью — убийства прокурора Сесили Тауэрс и известной молодой актрисы Ивонны Меткальф. Лейтенант, есть ли связь между этими двумя убийствами?

— У нас имеются основания так считать. Судя по данным экспертизы, обе жертвы были убиты одним оружием и одной и той же рукой.

— Это точно?

— Абсолютно. Обеим женщинам перерезали горло ножом с лезвием длиной девять дюймов. На обеих напали спереди, разрез нанесен справа налево под небольшим углом. Вот так.

Ева взяла со стола ручку и полоснула ею по воздуху в дюйме от горла Надин, которая вздрогнула от неожиданности.

— Понятно…

— Этот удар задевает яремную вену, после чего начинается обильное кровотечение. Жертва не успевает даже позвать на помощь или защититься. Смерть наступает через несколько секунд.

— То есть убийце понадобилось очень немного времени? Но атаковал он спереди — не говорит ли это о том, что жертвы знали убийцу?

— Необязательно, но, судя по некоторым свидетельствам, обе женщины знали нападавшего на них. Во всяком случае, собирались с кем-то встретиться. И они обе не пытались обороняться. Вот если бы я кинулась на вас… — Ева снова взмахнула ручкой, и Надин инстинктивно прикрыла горло рукой. — Вот видите, вы обороняетесь машинально.

— Очень интересно, — сказала Надин, стараясь не выдать своего волнения. — Итак, мы знаем, как были совершены убийства, но не знаем ни мотива, ни убийцы. Что общего было у прокурора Тауэрс и Ивонны Меткальф?

— Мы ведем расследование по нескольким линиям.

— Прокурор Тауэрс была убита три недели назад. Неужели вы, лейтенант, до сих пор никого не подозреваете?

— Во всяком случае, у нас нет оснований задерживать кого-либо.

— Значит ли это, что подозреваемые все-таки есть?

— Расследование идет полным ходом, — уклончиво ответила Ева.

— А мотивы?

— Люди убивают других людей по самым разным причинам, мисс Ферст. И делают это испокон веков.

— Если верить Библии, — вставила Надин, — убийство — древнейший из грехов.

— Древний как мир. Мы можем бороться с некоторыми тенденциями, изучать генетический код, подвергать потенциальных преступников принудительному лечению, существуют исправительные колонии — и так далее. Но человеческая природа неизменна.

— Есть причины, побуждающие к убийству, против которых наука бессильна. Она не может бороться с любовью, ненавистью, жадностью, завистью, злобой…

— Но это то, что отличает нас от роботов, не так ли? — заметила Ева.

— Да, и благодаря этим чувствам мы знаем, что такое радость, горе, страсть. Но пусть об этом рассуждают психологи и философы. Как вы думаете, жертвами какого из мотивов пали Сесили Тауэрс и Ивонна Меткальф?

— Их убил какой-то конкретный человек, мисс Ферст. К сожалению, его цели нам пока что неизвестны.

— Вы составили психологический портрет преступника?

— Да, — ответила Ева. — И используем его в нашей работе. Я найду его! — сказала она твердо, повернувшись к камере. — И когда он окажется за решеткой, мотив будет уже не важен. Важно будет одно — справедливость.

— Это прозвучало как обещание, лейтенант. Личное обещание.

— Так оно и есть.

— Жители Нью-Йорка верят в то, что вы его сдержите. Передачу для «Канала 75» вела Надин Ферст. — Она сделала паузу, потом одобрительно кивнула Еве. — Неплохо, Даллас. Совсем неплохо! Мы повторим передачу в шесть и в одиннадцать, а потом в полночь.

— Хорошо. Пит, вы не хотели бы прогуляться?

Оператор пожал плечами и вышел из комнаты.

— Строго между нами, — начала Ева. — Сколько еще эфирного времени вы можете мне выделить?

— Зачем?

— Хочу помелькать на экране. Учтите: мне нужно как можно больше.

— Я подозревала, что это не бескорыстный подарок, — вздохнула Надин. — Должна признаться, что я разочарована, Даллас. Никогда не думала, что вы тщеславны.

Ева пропустила ее упрек мимо ушей.

— Через пару часов я должна давать показания по делу Монделла. Вы можете быть там?

— Конечно. Дело Монделла не слишком громкое, но короткий репортаж можно устроить. — Надин достала блокнот и сделала в нем пометку.

— А сегодня вечером — прием в «Новой Астории». Я буду там, и мне хотелось бы…

— Торжественный ужин в «Астории»? Понятно… — Улыбка Надин стала презрительной. — Я не работаю со светской хроникой, но скажу диспетчеру. Вы с Рорком всегда вызываете живой интерес публики. Вы будете вместе?

— Я дам вам знать, где можно будет меня застать в ближайшие дни, — продолжала Ева, проигнорировав язвительное замечание Надин.

— Отлично. — Надин встала. — Может быть, на пути к славе и богатству вы случайно встретите убийцу. Агентом успели обзавестись?

Несколько секунд Ева молчала.

— Я думала, ваша работа — заполнять эфирное время и выдавать публике информацию, а не читать нотации.

— А я думала, ваша работа — стоять на страже порядка, а не прыгать перед камерой! — Надин захлопнула сумку. — Но если вам так уж хочется любоваться собой на экране, лейтенант…

— Надин! — Ева с довольным видом взглянула на журналистку. — Вы забыли о еще одном важном мотиве для убийства. О жажде сенсаций.

— Учту. — Надин, взявшаяся уже за ручку двери, вдруг замерла, обернулась и с неподдельной тревогой посмотрела на Еву. — Вы с ума сошли?! Решили поработать наживкой?

— А здорово я вас разозлила! — Ева беззаботно закинула ноги на стол. Ей было приятно наблюдать за реакцией Надин. — Вы просто готовы были взорваться, поняв, что я жажду эфира. Надеюсь, его это тоже заведет. Неужели вы не слышите, как он говорит: «Все только и твердят об этой дуре из полиции, а обо мне забыли!»

Надин подошла к столу и села рядом с Евой.

— Вы меня сделали, Даллас. Не буду распространяться о том, какими методами вы действуете…

— И не надо.

— Послушайте, я правильно вас поняла? Вы считаете, что одним из мотивов было желание оказаться в центре внимания? Он рассудил, что если убить парочку обычных граждан, о тебе заговорят, но не так громко…

— А если убить двух знаменитостей — шуму будет на много лет.

— Значит, вы решили назначить его следующей целью себя?

— Это просто попытка… — Ева задумчиво потерла лоб. — Возможно, я просто помелькаю на экране, и больше ничего.

— Или вас полоснут ножом по горлу.

— Надин, вы что, решили меня пожалеть?

— Кажется, да. — Она внимательно посмотрела на Еву. — Я сталкивалась по службе со многими полицейскими. Всегда кожей чувствуешь, кто душу вкладывает в работу, а кто просто штаны просиживает. Знаете, что меня беспокоит, Даллас? Вы вкладываете слишком уж много души.

— Я просто исполняю свой долг, — сказала Ева так серьезно, что Надин расхохоталась.

— По-моему, вы смотрите слишком много старых фильмов. Что ж, на кон поставлена ваша голова. В буквальном смысле. Постараюсь не обделить вас вниманием.

— Спасибо. И еще одно, — добавила она. — Если эта теория верна, то мишенью может оказаться любая известная женщина. Так что берегите и свою голову, Надин.

— Господи! — Надин машинально поднесла руку к горлу. — Благодарю за предупреждение, Даллас.

— Рада помочь. Это я искренне.

Не успела за Надин закрыться дверь, как раздался звонок из кабинета майора Уитни.

Очевидно, он узнал про интервью.

Проведя весь день под постоянным наблюдением камер, Ева поймала себя на том, что даже несколько удивлена, не увидев ни одной в изголовье кровати, о чем и сообщила Рорку.

— Ты сама на это напросилась, дорогая!

Она расстегивала черный с золотом пиджак от костюма, который Рорк посоветовал ей надеть на прием в «Новой Астории».

— Оказывается, это действительно не всем нравится. И как ты выносишь постоянное внимание репортеров? По-моему, противно ужасно.

— А ты не обращай на них внимания, — Рорк помог ей расстегнуть последнюю пуговицу. — И продолжай в том же духе. Мне понравилось, как ты выглядела сегодня вечером. — Он коснулся пальцем бриллианта на ее полуобнаженной груди. — Правда, в таком виде ты мне нравишься еще больше.

— Никогда я к этому не привыкну. Светская жизнь — такое занудство! Приличный вид, приличные беседы… И одежда эта не для меня.

— Лейтенанту она, пожалуй, не слишком подходит, но Еве — идет. А ты можешь быть и тем, и другим. — Он положил ладонь ей на грудь и заметил, как вздрогнули ее веки. — Тебе понравился ужин?

— Да, конечно, но… — Рорк коснулся пальцем ее соска, и Ева застонала. — Кажется, я хотела что-то тебе сказать. Но в спальне я совершенно не могу с тобой разговаривать!

— И не надо. — Он наклонился и приник к ее груди губами.

Ева спала глубоким и спокойным сном, когда Рорк разбудил ее. И сначала в ней проснулся полицейский — собранный и готовый ко всему.

— Что?! — Забыв, что она голая, Ева потянулась за пистолетом. — Что случилось?

— Извини, — он засмеялся и поцеловал ее.

— Ничего смешного! Если бы я была вооружена, тебе бы было не до смеха.

— Мне повезло.

Ева рассеянно погладила Галахада, устроившегося у нее в изголовье.

— А почему ты оделся? Что происходит?

— Меня вызывают на строительство «Олимпуса».

В спальне горел неяркий свет. Боже мой, подумала Ева, он прекрасен, как ангел! Падший ангел. И опасный.

— Там что-то случилось?

— Ничего серьезного. — Рорк взял Галахада на руки, погладил и опустил на пол. — Но лучше мне разобраться лично. Возможно, меня не будет пару дней.

— Ой! — Еву вдруг охватила паника. «Ты просто еще не проснулась», — попыталась она успокоить себя. — Ладно, увидимся, когда вернешься.

Он погладил ее по щеке.

— Будешь скучать без меня?

— Наверное. Чуть-чуть. — Рорк усмехнулся, и ей стало неловко. — Буду!

— Одевайся, — сказал Рорк, протягивая ей халат. — Я хочу перед отъездом кое-что тебе показать.

— Ты что, уезжаешь прямо сейчас?

— Полчаса у меня есть.

— Я что, должна проводить тебя и поцеловать на прощание?

— Это было бы неплохо, но сначала — главное. — Он взял ее за руку и довел к лифту. — Я решил, что тебе совершенно ни к чему терпеть неудобства, пока меня нет.

— Ты совершенно прав, лучше я поживу у себя. Я все равно буду очень занята. — Она почувствовала, что кабина остановилась, не доехав до первого этажа. — Мы что, не вниз едем?

— Пока что нет.

Рорк обнял ее, и они вышли из лифта.

В этой комнате она еще не бывала. Правда, в этом доме столько комнат, что их все и не обойдешь, подумала Ева. Но, присмотревшись повнимательнее, она поняла, что это… ее комната.

Все те вещи, которые были ей дороги, Рорк перевез из ее квартиры сюда. Правда, появилось и кое-что новое. Гладкий деревянный пол был застлан пушистым зеленым с голубым ковром, и на этом роскошном ковре стоял старенький Евин стол, заваленный ее папками, книгами, безделушками.

За матовой стеклянной перегородкой была кухонька со всем необходимым, дальше — выход на террасу. В углу стоял музыкальный центр, видео и телевизор. За арочным проемом виднелся комнатный садик, утопавший в зелени.

— То, что тебе не понравится, ты можешь убрать…

— Нет-нет, все очень удобно, — сказала Ева хриплым от волнения голосом. — И мило…

Рорк вдруг понял, что и сам волнуется, и сунул руки в карманы.

— Я знаю, что тебе нужно место для работы. Именно твое, личное. Мой кабинет там, за той панелью, но она запирается с обеих сторон. — Рорк не мог понять, почему он так нервничает. — Если тебе будет неуютно в доме без меня, можешь запираться здесь. Впрочем, можешь уходить сюда, и когда я вернусь. Сама решай, как тебе лучше.

— Да, сама… — повторила она и обернулась к нему. — Ты все это сделал для меня?!

— Даже не могу представить, чего бы я для тебя не сделал.

— Я начинаю всерьез в это верить. — Никто никогда не делал для нее столько. И никто никогда так ее не понимал. — Похоже, я становлюсь счастливой женщиной.

Он открыл было рот, собираясь сказать что-то довольно резкое, но решил сдержаться.

— Черт с ним! Мне надо ехать.

— Подожди, Рорк. — Ева подошла к нему, чувствуя, что он едва сдерживается, чтобы не взорваться. — Я тебя не поцеловала на прощание, — шепнула она и сделала это, причем с такой страстью, что у него ноги подкосились. — Спасибо! — Он не успел ответить, и она снова поцеловала его. — Это за то, что ты всегда знаешь, что мне нужно.

— Рад стараться. — Он взъерошил ей волосы. — Скучай по мне.

— Уже скучаю.

— И не рискуй понапрасну. — Он вдруг поцеловал ей руку.

— Счастливого пути! — крикнула Ева, когда он вошел в лифт. — Я тебя люблю, — добавила она, заметив, что двери уже закрываются.

— Что ты раскопал, Фини?

— Кое-что. Только не знаю, нужное или ненужное.

В восемь утра вид у Фини уже был усталый, и Ева протянула ему чашку кофе из термоса.

— Ты выглядишь так, будто не спал всю ночь — следовательно, скорее всего что-то нужное. Это говорю я, звезда отдела по расследованию убийств!

— Значит, так. Я проторчал уйму времени за компьютером, просматривая все родственные и дружеские связи обеих жертв.

— И что же?

Он отхлебнул кофе, достал из кармана засахаренные орешки. Почесал за ухом.

— Да, видел вчера вечером тебя по телевизору. Вернее, жена видела. Сказала, что выглядела ты отпадно. Так наши дети выражаются, а мы стараемся не отставать от молодежи.

— Знаешь, ты мне мозги не пудри! Это тоже из молодежных выражений. Означает «выражайся яснее».

— Знаю я это выражение… Черт! Кое-что совсем горячо, Даллас. Слишком горячо.

— Поэтому ты и не стал скидывать это мне на компьютер, а пришел сам? Ну, выкладывай!

— Ладно. Я копался в делах Дэвида Анжелини. В основном в его счетах. Мы же знали, что он попал в переплет из-за долгов. Он пытался отсрочить выплаты, расплачивался понемногу то тут, то там. Возможно, залез и в деньги компании, но я не могу добраться до этой информации. Он все старательно скрывает.

— Значит, придется и нам постараться. Я могу узнать, кто его зажал в угол, — сказала Ева, подумав о Рорке. — Надо выяснить, не давал ли он им каких-нибудь обещаний. В расчете на наследство, например. — Она нахмурилась. — Если бы не Меткальф, я бы подумала, что кто-то из его кредиторов поторопил события специально.

— Может, так оно и есть, даже несмотря на Меткальф? У нее, кстати, тоже было кое-что накоплено. Я пока что не нашел среди ее наследников никого, кто срочно нуждается в деньгах, но, вполне возможно, найду.

— Ладно, продолжай работать в этом направлении. Только не для этого ты сюда явился.

Он усмехнулся.

— Соображаешь… Ну, слушай. Я добрался до жены шефа.

— Вот с этого места, пожалуйста, подробнее.

Фини не мог усидеть на месте, поэтому вскочил и начал расхаживать по комнате.

— За последние четыре месяца Дэвид Анжелини перевел на свой счет несколько депозитов. Точнее — четыре депозита по пятьдесят тысяч каждый. Последний — за две недели до смерти матери.

— Значит, за четыре месяца он получил двести тысяч и, как пай-мальчик, положил деньги в банк? Только откуда он их взял?.. Проклятие! — догадалась она.

— Вот именно. Я проследил перемещение сумм. Анна Уитни переводила деньги в нью-йоркский банк, а он отсылал их на свой счет в Милане. А потом снимал их через банкомат в Лас-Вегасе.

— Боже мой, почему она мне ничего не сказала? — Ева сжала ладонями виски. — Какого черта вынудила нас все это раскапывать?!

— Непохоже, что она пыталась это скрыть, — возразил Фини. — Когда я стал просматривать ее счета, все было на виду. Да, кстати, помимо общего счета, у нее есть свой собственный — так же, как и у шефа. — Он смущенно откашлялся. — Я должен был посмотреть и его, Даллас. Майор не переводил никаких сумм ни со своего счета, ни с общего. А она половину денег перевела Анжелини. Представляешь, оказывается, он ее доил!

— Шантаж? — предположила Ева, пытаясь рассуждать здраво. — Послушай, может, у них что-то было? Может, она спала с этим сукиным сыном?

— Иисусе! — воскликнул Фини. — Бедный шеф!

— Увы, но нам придется идти с этим к нему.

— Я знал, что ты так скажешь. — Фини мрачно вытащил из кармана дискету. — У меня все с собой. Как ты собираешься действовать?

— Больше всего мне хочется отправиться в Уайт-Плейнз и задать миссис Уитни хорошую взбучку! Но, поскольку это запрещено законом, нам придется идти с дискетой к шефу.

— Кажется, в нашем музее есть какие-то рыцарские доспехи, — заметил Фини.

— Да, они бы нам не помешали.

Действительно не помешали бы. Уитни не стал кидаться на Еву и Фини с кулаками или хватать за грудки, но взгляд, которым он на них посмотрел, был убийственным.

— Вы копались в счетах моей жены, Фини?

— Да, сэр.

— И передали информацию лейтенанту Даллас?

— Как полагается.

— Как полагается… — повторил Уитни. — А теперь пришли с этим ко мне.

— Я должен был доложить старшему по званию, — начал было Фини и запнулся. — Джек, ну не мог же я это скрыть!

— Ты мог прийти сначала ко мне. Но тогда… — Уитни помолчал, потом сурово взглянул на Еву. — Докладывайте, лейтенант.

— Миссис Уитни за четыре месяца заплатила Дэвиду Анжелини двести тысяч долларов. В ходе расследования она ни словом об этом ни обмолвилась. В интересах дела мы должны… — Еве трудно было говорить: она безумно жалела его. — Шеф, нам надо знать, почему. Нам надо знать, почему она выплачивала эти деньги и почему после смерти Сесили Тауэрс выплаты прекратились. И еще я обязана спросить вас, майор, знали ли вы о том, что происходит.

Ему было трудно дышать.

— Я отвечу на этот вопрос после того, как переговорю с женой.

— Сэр, — сказала Ева тихо, — вы знаете, что мы не можем разрешить вам говорить с миссис Уитни до того, как допросим ее. Даже наш приход к вам является нарушением процедуры. Мне очень жаль, шеф.

— Вы не посмеете вызвать мою жену на допрос!

— Джек…

— Да пошел ты, Фини! Я не позволю тащить ее сюда, как какую-то преступницу! — Он сжал кулаки, изо всех сил стараясь сдерживаться. — Допросите ее дома, в присутствии нашего адвоката. Это ведь допускается, лейтенант Даллас?

— Да, сэр. Майор Уитни, позвольте просить вас сопровождать нас.

— Безусловно, лейтенант. От этого вам не удалось бы меня удержать, — добавил он с горечью.