Органическая биомасса

Глава 3-я: Нашествие

Баренцево море. Острова архипелага Франца-Иосифа.

Научный модуль исследовательской станции. Подземный бункер.

13 часов 15 минут.

********

То, что увидела группа Дроздова, заставило её замереть на месте. Открыв дверь радиостанции, все оцепенели. Даже беспечный Костя-Ветерок похолодел от ужаса, хотя считался в команде самым весёлым, никогда не унывающим при любых обстоятельствах. Картина, представшая перед ними внутри радиорубки, напоминала изображение дантовского ада, во всех его проявлениях. Сыч, державший пульсатор наготове, перешагнул порог вместе с Дроздовым, да так и застыл на месте, не в силах сделать дальнейший шаг. Фонари на их масках высвечивали из темноты совершенно пустую комнату, покрытую с потолка до пола бурым налётом, в середине которого лежали три скрученных в немыслимых позах скелета. Первый комок костей был закручен в самый настоящий узел, не представляющий собой никакого анатомического сходства с человеком. Второй скелет был перемешан между собой костями некогда бывших ног, рук и вывернутого наизнанку позвоночника. Череп был погребён под рёбрами, а выступающая кость ступни накрывала ключицу. Оба скелета, расплющенные и сдавленные какой-то невообразимой силой, лежали комками друг подле друга, наводя на мысль, что прежде здесь находились столы с оборудованием, и останки принадлежали операторам, сидевшим рядом в креслах. Возможно, в наушниках, ловя станции с материка. Третий скелет, более тонкий с меньшими костями, принадлежал, очевидно, женскому полу, так как сам череп имел более изящные очертания, если здесь применимо такое нелепое сравнение. Скелет лежал, вытянувшись и привалившись к стене, а рядом валялся раздавленные кости какого-то животного, похожего на кошку.

- Крыса, - прокомментировал Воронец. – Строение скелета указывает на крысу.

- Размером с кошку? – ужаснулся Ветерок. – Это ж какая радиация способна создать такого монстра?

- Тихо! – скомандовал Дроздов. – Ворон, Сыч, займитесь осмотром скелетов. Может, выясним причину столь жуткой смерти.

- Да их же просто расплющило на месте! – воскликнул в микрофон Ветерок. – Закрутило в узел, перемешало кости, как в промышленной мясорубке!

- Отставить эмоции, Ветерок! – прервал его Дроздов. – Все выводы и предположения позднее. Сейчас для нас важна причина. Следуй за мной. Осмотрим другие помещения, пока Сыч с Вороном будут заниматься здесь.

Затем передал по микрофону Воронцу:

- Степан, встречаемся в главном пульте управления. Сыч, возьми пробы налёта на скелетах.

- Не учи, - буркнул хмурый напарник. – Уже беру.

- Всем приготовить огнемёты на случай столкновения с чем-то неизвестным.

- Согласен, командир, - послышался в микрофонах голос Воронца. – Сдаётся мне, что пульсаторы здесь будут бессильны. Мы имеем дело не с живым организмом, а с какой-то неведомой нам субстанцией, оставляющей этот бурый налёт, где бы она не появлялась.

- Ну и где она сама, эта, как ты говоришь, субстанция? – скептически поинтересовался Ветерок, водя раструбом огнемёта, выискивая цель для поражения.

- Мы только в первом помещении, тундра! – злобно ответил Сыч, склонившись над грудами костей, словно алхимик в средневековой лаборатории. – Погоди, ещё наткнёшься. Смотри только, не наступи ненароком. Вмиг такие же кости останутся.

- Только после тебя, - хохотнул Ветерок, но получил увесистый толчок в спину. Дроздов покрутил пальцем у капюшона, где по всем анатомическим признакам должен находиться висок. Оба спецназовца, капитан и подчинённый, увлекая за собой пса, последовали в противоположный конец тоннеля, где располагался главный узел управления подземным бункером. По пути они заглянули в один из отсеков, который, очевидно, был спальней для женского пола сотрудников научного модуля. На табличке двери значилось имя: Катерина. И ничего более. Ветерок присвистнул.

- И тут всё сожрала. Пусто как в желудке у негра.

- Кто сожрала?

- Да эта… как её. Суб-стан-ция, - произнёс он по слогам. - Ох, и выражение подобрал Воронец. Язык сломаешь.

Бурый налёт был повсюду. На том месте, где, по всей видимости, стояла кровать неизвестной им Катерины, на полу остались отпечатки от ножек, а по углам налёт бурой пыли не коснулся тех мест, где, очевидно, стоял комод, тумбочка и небольшой холодильник. Всё это они предположили своеобразно своим догадкам. В тоннеле по-прежнему стояла тишина, вибрация снаружи прекратилась, лишь кое-где в щелях бетона сочилась вода.

- Странно… - произнёс Ветерок, вглядываясь в ту сторону, откуда они прибыли. – Как будто всё утихло. Ни гула бурления, ни давления в сотни атмосфер.

- Мы спускались по ленте неработающего эскалатора по наклонной, не забывай. Чем дальше, тем больше углубляемся вниз. Возвратись мы сейчас к дверям с колесом, вероятно, снова попали бы в кромешный ад.

- Тут не лучше, - хмыкнул Ветерок. – Если эта пыль пожирает всё вокруг, то мы никого не найдём.

- Не пыль пожирает, - поправил его капитан. – Пыль, это остаточное явление. Пожирает то, что мы ещё не видели. С чем нам ещё предстоит столкнуться. И это явно не гуманоидное существо.

- Я же и говорю: суб-стан-ция, как назвал её наш хренов филолог под кодовым позывным Ворон, - хохотнул Ветерок. Тем не менее, он держал под прицелом всю территорию тоннеля, пока Дрозд осматривал мельчайшие детали спальни девушки. Пробираясь дальше по коридору, они заглядывали в другие спальные отсеки, где находили такие же пустые комнаты с отпечатками ножек кроватей и прочей мебели. Везде бурая пыль, пустота и полное отсутствие не только людей, но и их останков. Фрам вынюхивал следы, но совершенно запутался в своих рецепторных способностях собаки-спасателя. Запаха попросту не существовало. Нигде. Ни в одном помещении, ни в тоннеле, ни на стенах. Когда уже подходили к центральному пульту управления, в микрофонах раздался голос Воронца:

- Взяли пробы, следуем за вами. Сыч тут интересуется, отчего эта субстанция не поглотила и скелеты? Одежду, мебель, предметы обихода, даже всю техническую аппаратуру сожрала, а кости скелетов не тронула.

- Не переварила, - хохотнул Ветерок. – Не по зубам ей наши мощи.

- Тише ты! – осадил его Дроздов. – Сыч правильно заметил. Странно всё это. Железо, пластик, дерево, бетон переваривает, оставляя бурую пыль вроде наших отходов, а кости человека, будто вообще не тронуты.

- Разве что раздавлены бульдозером, и перемешаны между собой как колода карт.

- В них фосфора много, - предположил Воронец по микрофону. – Может, он является для неё неким катализатором или отталкивающим элементом?

- В лаборатории разберутся. Семашко всех на голову поставит, чтобы за сутки провели все органолептические показатели, выявляя степень заражения.

- Какие показатели? – переспросил Ветерок, но капитан только отмахнулся от него.

- Внимание! Дверь открыта. Мы входим. Вы где?

- Уже за вами.

- Ветерок, замыкаешь. Ворон, ты первый, Сыч с Фрамом сразу за мной.

- Нужно было канарейку с собой в клетке взять, - посоветовал Ветерок.

- Костя! – гневно осадил его начальник группы. – Хотя бы здесь помолчи. Не то место, чтобы доносить до нас свои бестолковые шутки.

- Чего это, шутки? Канарейки являются превосходными чуткими показателями чистоты воздуха. Сдохла лапами кверху – значит заражение. Продолжает чирикать – считай, воздух чист. Мне Степан рассказывал.

- А кислородные маски тебе на что, умник? – огрызнулся Сыч, пропуская вперёд собаку. Фрам сразу кинулся обнюхивать по углам просторное помещение, в котором, очевидно, прежде находилось всё научное оборудование модуля. Свет здесь, на удивление, горел. Но он был таким безликим из-за слоя бурого налёта, что казалось, они попали в фотолабораторию, где при свете инфракрасных ламп проявляют кадры фотоплёнки. Повсюду, куда бы ни проникал их взгляд, лежали застывшие кучи бурой пыли, под которыми…

Ветерок едва не поперхнулся, заглянув внутрь вслед своим товарищам, продолжая держать под прицелом огнемёта коридор тоннеля.

Под грудами пыли лежали в самых нелепых позах более дюжины скелетов, скрученных и раздавленных каким-то гигантским внутренним давлением, словно по ним проехали гусеницы мощного экскаватора. Некоторые были настолько раскрошены, представляя собой едва ли не костную труху, что возьми метёлку с совком, и в нём бы поместились все останки одного, некогда живого человека. Теперь это был просто отмерший органический мусор. Черепа валялись отдельно от позвоночников, костные ступни ног переплетались с ключицами и тазобедренными суставами, рёбра вообще были разбросаны по всему периметру помещения, словно их вывернуло наизнанку каким-то внутренним взрывом. Всё было перемешано между собой и не представляло никакой анатомической ценности в плане отождествления с тем или иным организмом, бывшим некогда человеком. Всё было пусто, истреблено и вылизано дочиста, как выразился Костя-Ветерок.

- Кисти рук, - присел над одним развороченным скелетом Воронец, - отсутствуют полностью.

- Вот они, - показал рукой Сыч в противоположный угол помещения, где в беспорядке валялись различные фрагменты иных скелетов. – Тут и берцовые кости и локтевые с лучевыми.

Воронец кивнул.

- А в этом, - перешёл он к следующей груде останков, - нет костей таза.

- Тоже здесь, - продолжая разглядывать разбросанные части скелетов, заключил Сыч. – Такое ощущение, что эта субстанция, как ты её называешь, таскала за собой разорванные ошмётки тел, пока мышечная ткань не растворялась полностью в её утробе. Вот только что она собой представляет, эта утроба, хоть убей, не рискну предположить.

- Очевидно, какую-то нам неведомую материю, раз способна поглощать пластик, дерево, бетон и железо, - заключил Дроздов. – Бери пробу, Сыч, пора нам отсюда выбираться. Похоже, в этом пульте управления собраны все, кто находился в научном модуле во время нашествия этой чёртовой субстанции. Так ты её назвал, Степан?

- За неимением другого эпитета, первое, что пришло на ум.

- А тебе всегда на ум приходят такие сложные слова, бесов филолог? – хохотнул не к месту Ветерок. – Сказал бы просто: растекающийся каучук. И всем было бы понятно.

- Отставить! – подвёл итог командир группы. – Дальше по коридору тупик, следовательно, мы осмотрели всё, убедившись, что живых тут не осталось. Следующая цель – рыбацкий посёлок, расположенный в сотне метров от бункера. Если и там побывал этот хренов каучук, как ты, Костя выразился, то о радиопередатчике нам стоит забыть.

- Наши трансиверы тоже вышли из строя, - напомнил Сыч, поднимаясь с двумя запаянными колбами в руках. Он бережно уложил их в походную сумку, прибавив уже к имеющимся, в которых теперь находились пробы бурого налёта, взятые с низкорослых кустарников, с костей скелетов и со стен тоннеля. – Связь пропала в одно время, когда взорвался вертолёт, и над платформой полыхнула ослепительная вспышка, от которой мы получили какой-то непонятный импульс, проваливший наши сознания в прострацию.

- Ку-да? – протянул Ветерок.

- Да иди ты, неуч поганый! - озлобился Сыч, как всегда приходящий в хорошее расположение духа только по завершению очередной операции. Сейчас до её завершения было, как пешком до Китая, поэтому он злился пуще прежнего.

- Закончили? – грозно прервал их командир. – Выбираемся на поверхность. Если передатчик в посёлке истреблён, как и здесь, то придётся искать катер, отправляясь к платформе «Белый парус». Любым способом нужно связаться с полковником, иначе мы здесь застрянем суток на трое, пока он не догадается выслать следующую команду спасателей. Кто у нас там в резерве, Степан?

- Группа Орлика и команда Кулика.

- Ясно. Лучше бы Семашко прислал ребят Кулика. Орлик такой же безалаберный, как наш Ветерок.

- Но-но! – спохватился тот. – Я попрошу…

- Всё! – отрезал Дроздов. – Фрам, вперёд! Мы следом.

Когда уже вышли к испорченной эскалаторной ленте, Костя-Ветерок как бы невзначай поинтересовался:

- А как мы выйдем на поверхность? Там же пожар бушует! Да и эта клокочущая суб-стан-ция, поглощающая камни. Наших комбинезонов химзащиты на неё не хватит.

- У тебя противопожарный костюм поддет, тундра! – хмыкнул Сыч.

- Огонь уже должен стихнуть, - предположил Воронец. – По моим подсчётам, там сейчас только пепел и догорающие угли. Нефть на море тоже выгорела. Остаётся только этот расплавленный каучук, как ты его назвал.

- Час от часу не легче, - вздохнул Ветерок. – И ты считаешь, что вселил в меня уверенность?

- Подойдём к дверям, выглянем в иллюминатор, там и решим на месте, - сделал заключение командир группы.

И они, уже молча, гуськом, направились к массивной двери с вращающимся колесом.

…Гул утих, и снаружи всё было тихо.

********

Спустя несколько минут, в течение которых они выглядывали в иллюминатор и прислушивались к несуществующим звукам, они открыли дверь и осторожно выбрались наружу.

Маленькая бухта и само побережье острова представляло собой сплошную застывшую корку бурой непонятной массы, которая лоснилась под светом взошедшей луны. Часы ни у кого не работали, отчего Ветерок даже присвистнул, однако, по расположению ночного светила можно было предположить, что сейчас около десяти часов вечера.

- Ни хрена себе! – воскликнул Костя. – Мы что, провели в подземелье бункера едва ли не полдня? А как же Фрам? Он даже не почувствовал перемены времени. Уж он-то не пропустил бы свой ужин, напомнив нам.

- Действительно, странно, - согласился Воронец, оглядывая пустую местность своим цепким взглядом. Снег везде растаял, но пёс припал на брюхо, притворившись тенью сугроба. Скалы, голые утёсы, ветер начинающейся пурги, полное отсутствие полярных деревьев и низкорослого кустарника – вот и всё, что осталось от небольшого островка, невдалеке которого всё ещё виднелись обгорелые остатки жилых бараков, в которых некогда селились рыбаки со своими семьями. Повсюду, под ногами, на уцелевших камнях, на кочках замёрзшего болота лежала толстым слоем эта бурая масса, застывшая как лёд: не то от мороза, не то от соприкосновения с кислородом. Огонь утих, море слегка очистилось от гари и копоти, в небо поднимались лишь облака замёрзшего пара, бьющего из разломов земли, которые блестели мириадами кристалликов на фоне серебристой луны. Далёкая платформа «Белый парус» продолжала светиться иллюминацией, будто ничего не произошло. Плёнка бурого налёта на волнах, прибивающихся к берегу, почернела от сгустившейся нефти, перемешалась с ней и превратилась в вязкий кисель. Вокруг летали хлопья отгоревшего пепла, в воздухе стоял стойкий запах пожарища, отчего Фрам несколько раз чихнул и поскрёб лапой респираторный намордник.

- Коньки бы сюда, - не к месту заключил Ветерок, вглядываясь в застывшую, как лава вулкана биомассу. – Покататься не хочешь, Сыч?

- Разве что на твоём горбу, - хмуро ответил тот.

Дроздов долго рассматривал непонятную метаморфозу, произошедшую вначале с бурым налётом, а потом и с неизвестной протоплазмой, пока, наконец, не сделал вывод:

- Выходит, что эта поглощающая всё на своём пути хреновина отмерла сама собой. Превратилась в застывшую массу, словно асфальт новый выложили. Тебе не кажется, Ворон?

Тот смотрел вдаль, приставив бинокль, обводя им периметр острова с таким расчётом, чтобы захватить и плавучую платформу. Опустив его, он неопределённо кивнул:

- Возможно, при соприкосновении с кислородом, а может, мороз её погубил. Кстати, пурга начинается. За посёлком находится небольшой деревянный причал, к которому привязано два катера. Если не найдём передатчик, думаю, придётся на одном из них посетить нашу платформу, командир.

- Да. Так или иначе, нужно срочно выйти на связь. Привезём пробы полковнику, а там химики с микробиологами разберутся, как эта гадость размножается в природе.

- Сейчас я эту гадость поджарю! - навёл Ветерок огнемёт на сгусток всё ещё колыхающейся массы рядом с тлеющими углями некогда чахлого деревца. – Будет знать, как человечество истреблять, - добавил он высокопарно. И прежде чем его остановили предостерегающим криком, послал струю раскалённого напалма в бурлящий комок этой, как он выразился, твари.

И тут произошло непредвиденное.

Как только напор огня достиг ворочавшейся и вздымающейся массы, весь сгусток внезапно зашевелился, раздулся в объеме, мгновенно приобрёл размеры в несколько раз превышающие прежние, разбух прямо на глазах и стремительно метнулся к Ветерку, раскрывая свои бурые «лепестки» подобно неведомому жуткому цветку. Молодой спецназовец едва успел отпрянуть и спрятаться за Фрама, который с утробным рычанием кинулся защищать своего хозяина. Струя огня ушла вверх, и не получив больше соответствующей дозы воспламеняющегося напора, бурая масса, похожая на расплавленную магму, лениво осела, снова превратившись в колыхающийся сгусток чего-то непонятного и сморщенного.

- Дурень! – прокомментировал Сыч, злорадно подначивая своего младшего друга. – А если бы сцапала? И твои кости прикажешь тут хоронить?

Ветерок стоял ошеломлённый, ещё не до конца понявший, что именно произошло. Он с изумлением смотрел, как этот бесформенный сгусток только что превратился из раздутой шевелящейся пены в жалкое подобие буроватой грязи, растекающейся по оттаявшему снегу. Уже порядочно вьюжило и метель набирала обороты, заметая мерзкую колыхающуюся массу колючим снегом.

- Всё ясно! – сделал определение Воронец. – Эта гадость разрастается в объёмах только при соприкосновении с огнём. В любой его ипостаси.

- Это как? – трепетно спросил Ветерок, ещё не отошедший от испуга, хотя и считался в команде на редкость отважным её членом. – Какой ещё ипостаси?

- В любой форме, иным словом, - глубокомысленно заключил его старший товарищ. – Огонь, напалм, пожар, тлеющие угли, расплавленная лава вулкана, струя огнемёта, зажжённая спичка. Всё, где присутствует огонь. Если он есть рядом, эта подводная тварь, вылезшая, очевидно, из глубин Баренцева моря вместе с буром нефтяной установки, тотчас вступает в реакцию и получает какой-то непонятный стимул, раздуваясь и пожирая всё на своём пути. Вроде как питается.

- Чем?

- Огнём. Точнее, его производным. Как только источник огня угасает, она становится вялой и впадает в некое подобие «спячки» в кавычках. Эта толстая корка, похожая на бурый асфальт, устлавшая весь остров, есть, не что иное, как впавшая в своеобразный анабиоз та самая хрень, что уничтожила всю органику на острове. И не только органику, как мы видели.

- Тея послушать, можно академиком стать, - хмыкнул Ветерок, постепенно приходящий в себя.

- А нечего без команды переть куда не надо, - съязвил Сыч. – Ещё секунда, и она сожрала бы тебя, как тех бедолаг в подземном бункере. На венок от меня не надейся.

- Хватит вам, - осадил их Дроздов. Он прислушивался ко всем, но сам размышлял, что если эта непонятная субстанция разрасталась только от огня, то и в посёлке рыбаков им предстояла подобная картина, как в научном модуле бункера.

- Вот что, - хмуро заключил он. – Судя по обгоревшим останкам жилых бараков, мы в посёлке никого в живых не обнаружим. Но наведаться туда наша прямая обязанность. Не находим передатчик, садимся на катер и плывём к платформе. Там, бог даст, и переночуем. Луна светит ярко, фонари у нас есть, по ходу дела разберёмся. – Он повернулся к Ветерку. – И прошу тебя, Костя, впредь без команды никаких собственных выкрутасов. Не прошу, а даже приказываю. Усёк?

- Так точно! – Ветерок уже пришёл в себя и шутливо вытянул руки по швам.

- Ты забываешь о вертолёте, думая о платформе, - напомнил командиру Сыч. – Как мы там переночуем, если гигантский тромб, вырвавшийся из воды, погубил наших пилотов и обрушился всей массой на этажи плавучей базы. Вероятно, и там в живых никого не осталось.

- А иллюминация? – спросил скептически Ветерок.

- Автоматика, - пожал плечами Сыч, не желая казаться глупее младшего коллеги. – Знаешь такое слово?

Дроздов поднял руку, прерывая их словесную перепалку:

- Тогда заночуем в посёлке, если, разумеется, найдём уцелевшее жилище. Скоро полночь, пора хоть немного перекусить. Да и Фрам голодный. А рано утром заведём катер, направив его курсом к платформе. Всем ясно? Тогда вперёд. Ветерок, ты замыкающим.

Послав Фрама впереди себя, все четверо двинулись к посёлку, тёмными крышами выделяющемуся на фоне начинающейся метели.

…Луна провожала их загадочным взглядом, будто знала нечто такое, что им было недоступно.

********

- Господи! – пробормотал в ужасе Ветерок. – Пресвятая дева Мария! Тут же дети были!

Голос его дрожал, тогда как остальные напрасно искали кого-либо из живых, уцелевших при пожаре и нашествии непонятной субстанции. Весь посёлок представлял собой настоящее кладбище, усеянное вывернутыми в нелепых позах скелетами, иные из которых не имели тех или иных костей сообразно анатомическому строению организма. Всё повторилось, как в бункере научного модуля. Казалось, застигнув ту или иную жертву, органическая биомасса из глубин моря таскала её в себе, пока не переварив, выплёвывала останки костей наружу. Многие скелеты были попросту расплющены, иные раздавлены под напором гигантской силы, а детские скелеты маленькими кучками блестели под светом их фонарей. Ветерок больше не приближался к кое-где шевелившимся сгусткам, предпочитая держаться от них поодаль. В каждом жилом бараке побывала смерть, в каждом вагончике и сарае лежал толстый бесформенный слой, похожий на застывшую лаву вулкана. Оглядывая эту жуткую картину пронёсшейся смерти, четверо спецназовцев не могли сдержать эмоций, хотя нередко попадали в подобные ситуации.

Центральный барак, служивший одновременно радиорубкой и своеобразным штабом артели рыбаков, был начисто уничтожен внутри, оставив на обозрение луны лишь свою внешнюю конструкцию. В жилых помещениях всё было пусто, и только нелепо вывернутые скелеты давали возможность предположить, какая ужасная смерть настигла жителей посёлка. Более пятидесяти семей, иные с детьми, были стёрты с лица Земли, что называется, вчистую. Это была настоящая бойня, с той лишь разницей, что отличалась гораздо большей жуткостью, нежели обычное истребление во время боевых действий.

- Дети… - продолжал едва не всхлипывать Ветерок. – Они-то в чём повинны?

Все с ужасом обходили барак за бараком, пока, наконец, не достигли маленькой лачужки, в которой, очевидно, жил местный шаман, принадлежащий народности архипелага Франца-Иосифа. Эту лачугу окружала чахлая изгородь какого-то низкорослого кустарника, и по каким-то причинам сюда огонь не добрался, промчавшийся полыхающей бурей по всему небольшому острову, начиная от бухты и кончая побережьем, где были пришвартованы два катера. Войдя внутрь, Сыч обнаружил небольшую лежанку, очаг, множество амулетов, бубен, шкуры животных для ритуальных обрядов, какие-то засушенные соцветия, и прочий хозяйственный скарб, принадлежащий хозяину.

- Похоже на обиталище злых духов, - прокомментировал Ветерок, отчего Сыч только скептически хмыкнул. В самом углу, в свете фонарей зашевелилось что-то бесформенное и, как бы вздохнув, начало ворочаться при их появлении.

- И здесь эта мерзкая тварь! – отпрянул невольно Ветерок, но огнемёт не поднял, помня о недавнем казусе, приключившемся с ним.

- Боишься? – съязвил насмешливо Сыч. – А ещё на коньках хотел кататься.

В это время их по микрофону вызвал командир группы.

- Возвращайтесь. Мы с Вороном нашли подходящее место для ужина и ночлега. Он махнёт вам фонарём.

Через несколько минут они встретились в полуразрушенном бараке, где, кроме наполовину уцелевшей печки-буржуйки, валялись несколько прожжённых матрасов, кое-как пригодных для ночлежки. За неимением лучшего, приходилось довольствоваться и этим. Группа Дроздова не раз ночевала на голой земле, имея в распоряжении лишь собственную амуницию, так что к таким условиям им было не привыкать.

Воронец уже разогревал в углях подобранные внутри тлеющих бараков четыре банки тушёнки, предварительно выложив на перевёрнутую жестяную бочку галеты и прочие припасы их индивидуальных пайков. Дроздов наблюдал, чтобы шевелившиеся во дворе сгустки не начали ползти и перекатываться к источнику огня, а верный Фрам ожидал в стороне свою порцию, присев невозмутимо на голый пол, по которому в разные стороны расходились извилистые следы биомассы, побывавшей до них. Когда раскрыли горячие банки, сразу распространился возбуждающий аромат консервированного мяса со специями, и это был единственный запах в пределах их радиуса, не считая гари прошедшего пожара. Они сняли маски.

- Радиопередатчик истреблён, как прочее оборудование, - хмуро констатировал Дроздов, у которого из головы не выходили детские скелеты, разбросанные по всей территории посёлка. По мере утоления голода он наметил планы на утро:

- Дежурим по очереди. Огнемётами не пользоваться. Ветерок, это касается, прежде всего, тебя. Дежуришь первым, затем Сыч, за ним Ворон. Я последним. Разбужу, сразу в катер, и на платформу.

- А если и там не будет передатчика? – спросил с набитым ртом Сыч.

- Придётся, как на войне говорят, окопаться и ожидать худшего. Во всяком случае, до появления группы Орлика или Кулика. Ещё неизвестно, как будет себя вести эта подводная сволочь, когда мы окажемся на платформе. Но, так или иначе, на острове нам делать больше нечего. Он превратился в сплошное кладбище. Когда станет известно на материке об этой нечеловеческой трагедии, сюда хлынут журналисты, спасатели, бригады похоронных бюро. Они-то и предадут земле эти бренные останки.

Дроздов выругался сквозь зубы.

- Кто ж знал, что такое может случиться. Несколько вахт брали сюда детей, ничего не происходило.

Он хлопнул себя по коленям, поднимаясь.

- Теперь спать.

********

Один из двух катеров, по какой-то неизвестной причине сохранился почти полностью. Возможно, пожар на острове не успел добраться до причала, и органическая биомасса не захватила этот участок небольшой бухты. Морские волны залива лениво колыхались у его бортов, покрытые всё той же масляной плёнкой бурого цвета, но самой шевелящейся и ворочавшейся протоплазмы они здесь не заметили.

Сыч наскоро проверил двигатель и остался удовлетворённым. Баки с горючим были полными, оставалось только завести и сразу отчалить. Катер имел навес, небольшую рубку и внутреннее помещение как раз на четверых человек. Очевидно, с помощью него на плавучую буровую установку доставлялись посылки с материка, а возможно и смена персонала, когда рыбацкий сейнер или грузовая баржа находились в не радиусе их действия. Везде, как и на острове, сплошь и рядом лежал толстый слой бурого налёта, но четверо спецназовцев уже не обращали на него внимания, приглядываясь только к небольшим шевелившимся клубкам, которые продолжали лениво подрагивать и ворочаться в разных местах причала, где ещё тлели угли, занесённые ветром. Пурга, на удивление, прошла относительно быстро и, проснувшись рано утром, спасатели даже её не заметили. Последним дежурил Дроздов, чутко прислушиваясь вместе с Фрамом к завываниям ветра, который затем внезапно стих, будто его выключили из сети. Так бывает, когда слушаешь музыку по приёмнику, и на середине песни выдёргиваешь шнур из розетки. Словно кто-то взял и обрезал ножницами: была вьюга, и вдруг в один миг оборвалась.

Капитан разбудил остальных, они наскоро перекусили, покормили Фрама, и в военном порядке двинулись к причалу. Сыч только что завёл двигатель, убедился, что всё работает отменно, повернул штурвал и взял курс на платформу. Они оставляли остров с тяжёлым чувством горечи, будто утратили что-то родное и до боли знакомое. Не впервой им было попадать в подобную заваруху, но такое жуткое истребление всего живого, что находилось в пределах досягаемости неведомой протоплазмы, они встретили впервые.

Сыч стоял за штурвалом, Ветерок провожал глазами голые и безжизненные скалы, Дрозд наблюдал в бинокль волны Баренцева моря, а Воронец проверял прихваченные ими образцы в колбах. Через час они уже были в пределах видимости платформы невооружённым глазом. Утро было в самом разгаре, когда они принялись кричать в мегафон, в надежде, что их кто-нибудь услышит.

- «Белый парус»! – кричал Ветерок. – Есть кто живой? Отзовитесь!

- Идиот! – толкнул его в бок Сыч, которого за штурвалом сменил Воронец. – Кто ж так зовёт? Ты бы ещё заорал: «есть кто мёртвый»?

- На сам, - тыкнул ему мегафоном в руки младший по званию. – Я посмотрю, что будешь орать ты.

- Отставить! – прервал их Дроздов. – Похоже, действительно никого, - задрав голову, он осматривал нависшую над ними громаду сразу нескольких этажей с двумя буровыми установками. Всё было безмолвно, и давящая тишина разбавлялась только плесканием ленивых волн о колоссальные опоры плавучей базы.

Пришвартовавшись у своеобразной площадки внизу первой палубы, они поднялись по трапу, отправив впереди себя верного Фрама, который тотчас принялся обнюхивать всевозможные конструкции, пришедшие в негодность от мощного взрыва, когда в пучину упал пылающий огнём вертолёт. Всё было покорёжено, согнуто, разрушено. Кругом свисали металлические балки, вывернутые под немыслимыми углами, сочилась вода, вырывался с шипением пар, и это были единственные звуки, что они слышали. Масками решили не пользоваться, оставив на себе только костюмы химзащиты, под которыми была надета противопожарная амуниция, поскольку воздух казался чистым и свежим, уже без примесей развеявшейся по волнам гари.

Рассредоточившись по периметру первого этажа, все четверо принялись за обследование технических помещений, специализированных блоков и прочего оборудования. Чудо архитектурной техники представляло собой скопление сплошных переходов, мостиков, отсеков и помещений, в лабиринте которых мог бы затеряться любой простой обыватель, попавший сюда и растерявшийся при виде таких запутанных узлов и проходов. На удивление, вздыхающая и ворочавшаяся биомасса затронула здесь только выборочно, словно искала что-то более подходящее своему неведомому вкусу. Некоторые конструкции и отсеки были вообще не тронуты, а иные представляли собой сплошной ненужный хлам, изъеденный как ржавчиной.

- У этой гадости что, собственное ресторанное меню есть? – поинтересовался Ветерок, водя пульсатором в разные стороны. Огнемёт он уже испробовал на этой твари, теперь решил поменять струю напалма на пульсирующее излучение, справедливо полагая, что от импульса нейтронов, эта тварюка не будет раздуваться, раскрывая ему свои объятия.

На осмотр первого этажа у них ушло не более двадцати минут. Они искали живых, а в худшем случае и мёртвых, так что на разруху, представшую перед ними, не обращали внимания. Поднявшись по разным лестницам с четырёх сторон, они встретились на втором этаже, переговариваясь между собой по внутренним ресиверам, прикреплённым к воротникам комбинезонов.

Второй этаж был так же пуст, не считая одного скелета, принадлежавшего, очевидно, женскому полу. Им, разумеется, было невдомёк, что скелет этот принадлежал некогда весёлой и беззаботной Люсе, бывшей подруге Веры. Девушка так и не успела помочь своим коллегам, сама превратившись в жертву. Стремительно вырвавшийся из тектонического разлома газ, смёл всех на своём пути, захватив и Люсю. Ей не суждено было отправиться домой после проведённой вахты, как, впрочем, и её друзьям.

Долго не задерживаясь, группа Дроздова поднялась на третий этаж. Здесь уже царил полный хаос. Появились первые лежавшие в немыслимых позах груды костей, перемешанных между собой.

- В природе, чтобы плоть разложилась и оголила кости, должно пройти несколько месяцев, прежде чем вся мышечная ткань превратится в зловонную гниль, которую так любят трупоеды, - глубокомысленно заключил Воронец, осматривая первые останки. – Вначале над трупом должны «поработать» в кавычках, скажем, гиены, шакалы и грифы. Затем более мелкие грызуны. Когда, с точки зрения анатомии, на костях ничего не остаётся, за дело принимаются насекомые, а довершают всё различные бактерии. Здесь же этот процесс завершился буквально за двое-трое суток. Вот это и непонятно.

- А мне, в отличие от некоторых, наоборот всё ясно, - снисходительно обвёл всех взглядом Ветерок.

- Ну-ну, умник. Поделись своими гениальными мыслями, - поддел его Сыч.

- Эта суб-стан-ция, как ты, Ворон, её называешь, прибыла к нам на поверхность из скважины, которую пробурили нефтяники. Помните, гигантский тромб, выскочивший из моря, словно шипящая струя шампанского из откупоренной бутылки?

- Ты бы ещё джина вспомнил из лампы Аладдина, - хмуро вставил Сыч. Ветерок только отмахнулся, продолжив:

- Какая-то гадость была похоронена под дном Баренцева моря, может ещё со времён динозавров. Наши полярники её выкачали вместе с первыми пробами нефти, она высвободилась из плена, устремилась вверх, выскочила наружу в виде маслянистого налёта на волнах, а когда загорелся вертолёт, и вспыхнула нефть, - вошла в реакцию с огнём. Произошло соединение с кислородом, создался какой-то симбиоз, и вся эта гадость, раздуваясь в размерах, принялась пожирать всё на своём пути. После неё остаётся отработанная и переваренная пыль в виде бурых отложений.

- Трезво мыслишь, - впервые одобрил его Сыч. – Моя школа. Только не учёл одного. Отчего эта протоплазма из глубин поглощает не только органику, а и металл, пластик, дерево, мебель, приборы? Даже одежду. А вот кости скелетов не трогает.

- Тебе же Степан сказал, что в них фосфора много. Возможно, это для неё является каким-то отрицательным катализатором. Вроде нашей аллергии. Я, к примеру, лук не люблю варёный – сразу выплёвываю.

- Только ли в фосфоре дело? – задумался Воронец, но тут их подогнал Дроздов:

- Академики хреновы, я же предупредил: все догадки и рассуждения позднее, когда обнаружим передатчик. Поднимаемся на четвёртый этаж. Судя по схеме, которую я рассматривал у Семашко, он должен состоять из столовой и жилых отсеков, где обитали сотрудники станции. Там уж точно обнаружим груды новых скелетов.

- Интересно, - проворчал Сыч, - почему эта чёртовая биомасса не затронула проводку и не обесточила платформу? Иллюминация-то продолжает работать.

- Ещё одна загадка, - кивнул Воронец. Они уже поднялись на четвёртый этаж, и он с таким же удивлением, как и Сыч, созерцал горящие и сверкающие под взошедшим солнцем прожекторы.

- Может эта тварь тока боится? – хохотнул Ветерок, но тотчас умолк, уставившись на груду расплющенных костей. Чем дальше пробирались, тем их становилось больше. Они валялись повсюду. Заглянув в столовую, все невольно застыли, похолодев от ужаса. И было от чего.

За столами просторного помещения, в нелепых позах, кто как, когда застала их внезапная смерть, сидели, валялись на полу и лежали разбросанные фрагменты сразу трёх десятков человек, какими они были в момент смерти. Иные скелеты, почти не тронутые и не расплющенные, находились, казалось в состоянии покоя, привалившись черепами к кистям некогда живых рук. Иные, прислонившись к раздаточному блоку, так и остались стоять с подносами на месте, неизвестно каким образом сохранившие вертикальное положение. У многих за столами стояли жестяные миски, а в костях рук были зажаты самые настоящие ложки, причём, алюминиевые.

Ветерок аж присвистнул. Дрозд гневно взглянул на него, обращаясь к Воронцу:

- Степан!

- Да? – у того едва не отвисала челюсть от такой жуткой картины.

- Здесь, похоже, всё совершенно по-иному, чем в научном модуле. Не находишь?

- В том-то и дело, - отозвался тот. – Ни черта не понимаю. Как вроде они вначале подверглись внезапному удушению от неизвестного газа, а уже позже до них добралась протоплазма.

- Отчего ты эту сволочь называешь таким высокопарным эпитетом? – протянул Ветерок. – Про-то-плаз-ма!

- А как её назвать? Мы же не знаем, из чего она состоит. Вот когда наши горе-химики классифицируют её в бункере Семашко, тогда и дадут подходящий термин. А пока она для нас либо протоплазма, либо субстанция, либо органическая биомасса. Выбирай по вкусу.

- Мне больше подходит расплавленный пластилин.

- Ну и дурень, - махнул на Ветерка Сыч. – Ещё бы «воск» придумал.

- Вы опять? – грозно посмотрел на обоих друзей Дроздов. – Давайте, осмотрим жилые отсеки. За ними должна находиться небольшая библиотека и комната радиорубки. К ней-то нам и нужно.

Когда проходили мимо жилых кают, заглядывая попеременно в каждую, Сыч по своей природе скептицизма заметил:

- Интересно, кто-нибудь видел что-то подобие смартфонов, мобильных телефонов или планшетов? Люди-то наверняка пользовались ими.

- Мы и одежду не видели, - отозвался Ветерок. – А в одеждах есть карманы, если тебе невдомёк. Слыхал о таких? Вместе с одеждой в утробе этой гадости растворились и приборы.

Во многих отсеках, на койках лежали почти нетронутые скелеты. Люди, очевидно, сдав вахту, отдыхали или спали, когда на них внезапно обрушился непонятный газ, вырвавшийся из глубин вместе с тромбом. И тем более было странно видеть, что биомасса не тронула тут ни мебели, ни обшивки, ни постелей, ни полочек с книгами, ни холодильников и прочих предметов обихода. Даже ложки с мисками в столовой оставила. А вот одежда и телефоны исчезли.

- Я же говорю, - глубокомысленно заметил Ветерок, - у нашей подводной гостьи собственное меню. Одно пожирает, другое игнорирует. Проводку и прожекторы не тронула: свет горит.

Они уже проходили последний жилой отсек, когда Фрам внезапно остановился и Сыч едва не споткнулся. Дроздов заглянул внутрь. Воронец тяжело выдохнул в пространство.

На небольшой койке, обняв костный силуэт, лежал второй скелет, немного больше первого. Сразу было видно, что эти останки некогда принадлежали мужчине и женщине. Возможно, двум влюблённым, так и не успевшим создать свою собственную семейную жизнь, которую планировали сразу после окончания этой трагической вахты.

- Как в фильме «Собор Парижской богоматери», когда бедняга калека, обняв Эсмеральду, умирает вслед за ней, - с комком в горле выдавил из себя Ветерок. У него навернулись слёзы.

Это были скелеты Веры и Кирилла.

…Между тем в углу одного из отсеков, медленно, словно нехотя, зашевелилось что-то непонятное.