Орк из России. Сделано с любовью

Глава 34

Тимур

Как же она хороша, как нежна, какие тонкие у нее пальчики. Боюсь даже погладить ее запястье сквозь тонкое кружево. Наваждение, морок, хрустальный сосуд, источающий внутренний свет. Я совсем потерял голову. Как я буду обладать такой? Как посмею к ней прикоснуться? Кажется, сожми чуть сильней, и волшебство растает искристой дымкой. Только теперь я начал понимать деда, словно прозрение наступило. Никогда не думал, что способен испытать подобное, это от него мне передалось по наследству вместе с орочьей кровью. Весь мир просто меркнет. Есть только она и ты, а все остальное не значит вообще ничего, ни победы, ни, теперь уже смешные, амбиции.

Я, грозный хан, готов пасть ниц перед этим невероятным чудом волею судьбы подаренного мне счастья. Перед глазами одна за другой встают картинки. Мечется испуганная лань, а Орда смеет тянуть к ней свои жадные руки. Хрупкий цветок срывает с себя, будто лепестки, одежду в шатре, следуя моему приказу. Черный город с запутанными улочками и каменной мостовой, где она потерялась. Московский тротуар, где я ее, наконец-то, настиг. И наши торопливые объятия вчера на прощание.

Ноги сами идут вслед за дивным созданием в платье цвета бескрайнего неба, что расстилается над всеми путями Орды, не знающими конца и края. Холл, мельтешение лиц, зал, чем-то похожий на тронный. Торопливо распахнутая рука Женьки, требующая кольца. Ехидное лицо Мары, откуда-то взялся шеф.

– Вы согласны…?

– Да!

Сердце замирает, а ну как она забоится и прямо сейчас мне откажет? Но в ответ на вопрос слышу Четкое "Да!"

– Жених, можете поцеловать невесту.

А ведь это наш самый первый поцелуй, самый горячий и самый нежный. Им я смогу утвердить свое начинающееся брачное право над прелестным цветком. Осторожно, боясь разрушить ткань, напоминающую скорее туман, поднимаю фату. На меня испытующе смотрят глаза моего оленёнка. Согнулся чуть ли не вдвое, притянул к себе и, наконец-то, поцеловал. Моя, только моя. Изумительная, желанная, нежная. И эта тонкая талия, и нежная кожа, и такая беззащитная белая шея. Все мое, никому не отдам. Еле заставил себя оторваться, прервать безумную страстную связь.

– Распишитесь и обменяйтесь кольцами.

Подпись ставлю, почти не глядя, просто не могу оторвать взгляд от жены.

– А почему не кровью? Так не считается!

– Марочка, любовь моя. На нашей свадьбе хоть уксусом. Не мешай им.

Мара? Мольбертик? Тьфу, Альберт. Не понял? А хвост? С хвостом-то он что делать будет? Хотя, при чем тут хвост? Это же Мара! Трындец шефу.

– Поздравляю. Тимур, следующая свадьба моя! Марочка почти согласилась. Просит твоего разрешения. Ты не знаешь, при чем здесь ты? Ты ей вообще кто?

– Родственник, дальний.

– Марочка, Тимур разрешил. Ты расписалась? Пошли, успеем подать заявление. Кошечка моя рогатенькая!

Не стал слушать, подхватил свой трофей на руки теперь уже по праву мужа. Легкая, как пушинка, не смею слишком сильно прижать к груди. Смотрит глазищами прямо в душу. Кто-то, кажется, нас поздравляет. Не важно. Она моя. Я ее ни к чему не принуждал, она сама согласилась.

– Тимур! Садитесь ко мне, я порулю.

– Спасибо, Жень. Я сейчас и сам за руль не сяду, боюсь отпустить. Вдруг опять сбежит?

– Не сбегу.

– А что, уже удирала?

– Представляешь?

– А с виду такой ангелок. Можно я у тебя ее потом украду ненадолго на фотосессию? Для рекламы моего салона?

– Мое и только мое! Ррр. Мару кради, разрешаю.

– А что, это идея. Но боюсь, художник тоже ее не отдаст.

– Какой художник?

– Мольберт.

– Это мой начальник. Не знаю.

– Тебе не тяжело? Я не убегу, честное слово супруги Великого Хана.

– Не тяжело. Ты совсем ничего не весишь, буду откармливать. Ты что больше всего любишь?

– Жареную курочку и торты со сливками. И еще мороженое с шоколадной стружкой. А теперь полюбила кислющие апельсины тоже.

С рестораном теща постаралась на славу. Такого дурдома я не видел никогда и нигде. Вчерашнее засилие азиатской кухни в нашем офисе теперь кажется просто цветочками. Исполненные профессиональной гордости и тщеславия официанты вынесли первое блюдо. Плов в окружении борща в стадии макарон, – объяснили каждому любопытному гостю. Сверху плова, кокетливо подрагивая, возлежит горка желе, почему-то с изюмом. Самое интересное, что вышло довольно вкусно. Конечно, не так, как готовят в родной мне Орде, и даже не так как на южной Тамани, но все же.

Гости радостно кричат «Горько!» Это сокровище стало моей женой! Супруга в искреннем смущении опускает глаза, заливаясь румянцем. Сладок подаренный мужу поцелуй. Сладок и нежен как бутон розы.

Следом подали второе блюдо. Шашлык отчего-то из перепелиных грудок, каждая порция лежит под своим стеклянным колпаком, в каждом клубится дым. Мара радостно потирает руки и вроде бы что-то колдует. Тесть добыл хрустальный графин. Теща зорко следит за дымом, по ходу что-то считает.

Гости нервничают, но все еще подают голос. «Горько!» теперь звучит с легкой ноткой вопроса, сомнением в адекватности жениха. В глазах олененка притаились лукавые искорки. Словно легкой щекоткой какой-то соблазнительной радостью наполнился второй поцелуй.

Принесли что-то в свекольно-морковном кляре под каким-то экзотическим соусом, отдаленно напоминающее рыбу. Закуска – роллы со вкусом селедки под шубой.

Интересно, о чем думала теща, когда решила все это заказать? Родня невесты находится в глубочайшем шоке и подозрительно косится на меня. Очень тянет сказать, что все это придумал не я! И вот ту подозрительную легкую пену на канапе с паштетом тоже не я заказал.

«Горько!» звучит приговором. Олененок впервые несмело и ярко ответила на мой поцелуй.

Мара добила, выудив коготком из подпространства полную корзину фруктов из последнего моего замка. Синие бананы потрясли даже официантов. Шеф заметил маневр бесовки, но промолчал. Чем она его так заморочила? Отойдет он потом или нет?

Официанты подали укроп прямо в горшочках. Меня все сильнее тянет залезть под стол прямо сейчас. Сестры тещи, похоже, тоже умеют испепелять взглядом. Мольберт радостно выдернул за определенно укропный хвостик из горшка небольшую селедку. Ест прямо с землей.

– Очень вкусно.

– Тимур, это не я. Честно,– шепчет бесовка.

– Конечно, вкусно! Это молекулярная кухня. Земля тоже съедобная, как и горшок. Хотя, и бананы очень оригинальные. В тренде, я бы сказала. Приятного аппетита!

Может, есть шанс сдать тещу в какой-нибудь санаторий? Или отправить на заморские острова к туземцам? Пусть месяц-другой отдохнет. От меня подальше. Или я от нее…

"Горько"– робко шепнул захмелевший тесть. Невеста сама тянется мне навстречу. Жаркий поцелуй опаляет губы, распаляет жажду грядущей ночи. Этот цветок будет мой впервые и навсегда.

Вокруг творится какая-то суета, вроде бы вносят торт. Не могу оторваться от нежных губ, от лукавого взгляда. Чашу хочется выпить до дна и чем скорее это случится, тем лучше. Рука тянется к тонкому стану, чтобы обхватить, прижать ее к себе.

– Смотри, какой торт, мама старалась для тебя, нарисовала самый точный эскиз.

Лучше б я этого просто не видел. Никогда. Хорошо, моих родителей тут нет. А шеф и так сегодня не в себе. Жека личность творческая, переживет как-нибудь.

На стол выехала огромная юрта. Сбоку торчит хобот слона, в прореху видна Шушина чудная морда во всем своем великолепии. Особенно хорошо удались клыки, подозреваю, кондитер делал их по фото. Густая зелена пена отдаленно напоминает траву. Слоновий зад как живой, честное слово, хорошо, что обращен к теще.

– Наш зять – представитель кочевого народа! Юрта – символ богатства и счастливой жизни новобрачных!

– Мама, это – шатер! Мы же решили.

– Не перебивай меня! Так вот, на чем я остановилась… С милым и в шалаше хорошо! Да, Тимур?

– Спасибо, мама. Я потрясен тем, какой стол вы выбрали для нашей свадьбы. Искренне! До глубин души! Шатер – просто чудесен. Никогда бы не подумал, что такой торт можно соорудить на свадьбу.

– Спасибо, сынок. Я знала, что ты оценишь мои усилия.

Мегеры вокруг тещи оживились. "Так это ты, Наденька, выбирала?", " И горшки тоже? ".

Интересно, а на каких островах окончил свое путешествие Кук? Туда сейчас продают билеты? Никаких денег не жалко потратить на драгоценную тещу. Еще заработаю. А может, ну его, Кука? Есть еще национальные парки, заповедники, действующие вулканы. Велика Россия, интересных мест много. А с ее-то энтузиазмом… Пожалуй, с меня на сегодня хватит, пора ехать домой. Меня там ждет главный трофей всей моей жизни.

– Дорогие гости! Рад был знакомству. Прошу продолжить без нас.

– А подарки? Мы хотели вручить подарки!

– Я все соберу и передам, честное бесовское слово.

Счет оплачен, гости продолжают беседу, такси уже ждет снаружи. Эму крепко держу под локоток, так надежней. На выходе из ресторана нас смела толпа разношерстных азиатов. Человек пятьдесят. Горланят все на эльфийском. Суют конверты, подарки, какие-то их национальные разносолы в прозрачных коробках, поздравляют.

– Я буду счастлив, если вы передадите все поздравления семье моей драгоценной супруги и продолжите оставленное нами застолье.

Короткий разговор с администратором, новый счет оплачу уже завтра. Удачи вам, теща. Ваш вечер будет незабываем! Надеюсь, саранча получится особенно вкусной. Женя, прости, ты сам захотел остаться. Шеф, вам уже все равно. Мара, удачного тебе вечера.

Квартира встретила ароматом роскошных букетов, вся чисто убрана, сияет, сверкает. Эма замешкалась на пороге, зачем-то сняла с себя туфли прямо у двери. Я тихонько опустил на пол пакеты с ее одеждой. Попалась моя глупая птичка. Как же теперь я тебя такую хрупкую, нежную, тонкую смогу приласкать? Тихонько подкрался, прижал, обнял, не смея сделать малейшего поспешного жеста.

– Распусти шнуровку, пожалуйста.

Какой садист придумал такой хитрый узел! Еле-еле растянул его при помощи зубов. Как томительно сладко дышать на такую желанную спину, пусть даже и через ткань.

– Развязал, – так и хочется добавить, а дальше? Платье все еще на супруге. Сбросил с себя на стоящий при входе стул пиджак и платок, ослабил ворот рубашки.

– А ты, точно, один живешь?

– Ну да.

– А почему тогда так чисто?

– Убирает домработница.

– Хм, ясно. А кто ты на самом деле? И почему в Орде говорили, что ты уже уходил за грань?

– Я орк только на четверть. Мой дед был дядей хана Гурэя. Когда тот умер, Орда перешла под мою власть. Шаман посоветовал назваться Гурэем и ничего не объяснять. А так, ты мои бумаги видела. Выскочка, Топ, хороший аналитик и блестящий торгаш. Два мира, две жизни, два имени.

– И у меня теперь будет так же.

– Обязательно, – не удержался, поцеловал, теперь можно ласкать ее, уже никто не смотрит. Ее руки гладят меня, тянутся к пуговицам рубашки, ласкают мой обнаженный торс, и когда только успела? Дурочка, ведь не утерплю даже до нашей спальни. Сам потянулся к молнии ее платья, язычок остался в руках. Зарычал от бессилия.

– Что?

– Молния!

– Вот дурачок, ищи теперь скрепку.

Портфель вытряхнут на пол. Сорвана скрепка с важных бумаг, те разлетелись по всему полу. Попасть бы в эту чертову змейку. Попал. Рывок и прямо передо мной обнаженное тело, даже лифчика нет. Кажется, я зверею. Как же достать ее руки из тонких кружевных рукавов. Выскользнула сама, тянется ко мне. Пряжка ремня толком не поддаётся. Расстегнул, оставшись только в трусах, наспех скинув носки и туфли.

– Иди сюда, – поднял глаза и обомлел. Прозрачная хрупкая статуэтка, работа гениального мастера. Женщины такими быть, точно, не могут. Хочу, хочу скорее. Это мой приз, мое сокровенное счастье. И ведь стоит, не стесняясь, дает себя рассмотреть, где та прошлая робость? Задумчиво чуть кусает губу. Навертела на палец локон.

– Знаешь, а я ведь не видела никогда, то есть вживую. Залилась-таки краской, – это очень странно для меня… Замялась, в глазах вопрос и испуг.

– Все будет хорошо. Олененок опять боится. Прижал к себе, почувствовал громкое биение сердца.

– Идем.

Замерла в дверях нашей спальни, не идет, уперлась.

– Я пойду, попью, очень пить хочется.

– Ну уж, нет. Поймал, опрокинул на одеяло, навис над добычей, расставив руки по сторонам. Несмелый поцелуй, снова в моем чуде робко вспыхнула страсть. Ладошки начали осторожно ласкать мою спину и грудь. Чуть отстранился, покусывая ее за шею. Ластится, прикасается нежно. Оперся на локоть и стянул последнюю деталь своего гардероба. Страсть туманит разум, опаляет, сжигает. Как начать древний танец, как не сделать ей больно. Глажу, ласкаю, сгорая сам в нетерпении. Наконец, трофей уступил напору своего победителя. Все в ней говорит, что она готова идти мне навстречу, в глазах только туман желания и никакого неуместного страха.

Первое легкое движение, замерла и подалась ко мне. Боюсь сделать больно и не могу больше себя сдержать. Легкий стон нежных губ, и я испуганно замер.

– Почему? Я сделал тебе больно?

– Напротив.

Ловлю ее дыхание, боюсь упустить малейшее недовольство. Страсть накатывает, заставляя меня замирать. Жена стонет и мнет пальцами простынь. Ноготки впились в мои плечи. Кажется, все хорошо, все как надо. Теперь и я могу насладиться своим безграничным счастьем, утолить свою жажду. Чувствую, понимаю, что моя любимая полностью принадлежит мне. Это не просто соединение тел, это единение душ, сплетение судеб. Страсть соединяет нас, одна страсть на двоих. Похоже, сегодня небо-таки упало на землю, взорвавшись звездами где-то у меня в голове. А если с ней так будет каждый раз? Так же остро, ярко и страстно? Умру счастливым. В первый же месяц нашего брака.

Эма

Сладко сопит мой огромный супруг. Такой ласковый, такой нежный, так заботится обо мне. Выскользнула из его объятий, завозился, шарит рукой во сне. Подсунула вместо себя подушку. Обнял ее, уткнулся носом и засопел совсем как ребенок. Потянулась к нему рукой, провела пальцами по колючему подбородку, по щеке. Мой грозный хан, мой огромный котенок, я одна могу делать с тобой все, что только сочту возможным. Как же чудесно! Я теперь женщина, жена, у меня есть муж.

Что бы на себя накинуть, все же немного прохладно в этой его хайтечной берлоге. В прихожей голубоватым облаком возвышается мое платье. Дикарь, сломал молнию, ну, точно, дикарь. Я счастливо рассмеялась и закинула платье к нам в спальню. Наткнулась на пакеты со своим гардеробом. Чего только нет. Белье, соблазнительные вещички, какие-то платья странного кроя, костюмы, брюки. Потом разберу. Пока накинула полупрозрачный халатик, отороченный мягким пухом. Прошлась по квартире. Хорошо! Только не очень уютно, ну да ладно. И вид из окон немного пугает, слишком уж высоко для квартиры. В холодильнике пусто совсем. В ящиках сто лет никем не используемые предметы для готовки. Эх, сейчас бы в Орду. Плов с костра, милая Юм, суетящийся в поисках куска мяса песель.

В прихожей раздалась громкая трель звонка. Кто же это может быть? Смотрю в глазок, за дверью какая-то девица со стрижкой под мальчика. Я расправила свои волосы, чуть одернула подол халата и повернула ключ в замке.

– Тимур! Почему так долго не открываешь? А ты кто? Брысь отсюда немедленно!

– Что?!

– Мы с Тимуром три года встречаемся.

– В жизни любого молодого мужчины бывают недоразумения.

– Хорошо, что ты тоже это понимаешь.

– Безусловно. Мало ли что могло быть до меня. Я забыла представиться, законная супруга Тимура Алексеевича, Ордынцева Вероника. А вы, простите, кто?

– Что?!

– А, недоразумение, я поняла. Так бы сразу и сказали. Больше не появляйтесь на пороге нашего дома, не ставьте себя в неудобное положение.

– Жена! Ты куда собралась? – донесся из спальни бас хана, почти рычание.

– Соседка заглянула за солью. Сейчас вернусь.

– Никуда не ходи. Ты простудишься и, вообще, знаем мы этих соседок! То огниво, то еще что. Дверь закрой и иди сюда, обратно. Ко мне.

– Все ясно?

– Когда он успел жениться? Когда вы? И почему не на мне? Я же только на днях с ним рассталась! Как?!

– Ну как люди женятся, в ЗАГСЕ, вчера. А не на вас, потому что на мне. Будьте так любезны, не нарушайте наш семейный покой. Вам больше не стоит сюда приходить.

С чувством я захлопнула дверь перед носом этого стриженого недоразумения. Мой хан, мой муж! Пусть только сунется сюда еще хоть кто-нибудь – загрызу обоих.