Орленок

Предательство

Морит сон, клейкий, сладкий, словно мед. И что она мудрит, бабка? Изба на отлете. Станут его искать здесь! А ребята хорошие. Павел Сергеевич, наверное, похвалит его за то, что он их в разведку втянул… И поесть принесли. Настоящие товарищи… Он только чуть-чуть подремлет и уйдет. Чуть-чуть…

В щели ветхой хаты продувает ветер. Колыхнулся язычок коптилки. По кафелям лежанки заходили тени. В просвете между ними выглянула корзинка цветов с высокой, круто выгнутой ручкой, перевязанной пышным бантом. Она напоминала о давних зимних вечерах, когда мать ему, маленькому, рассказывала сказки. Он слушал, водя пальцем по синему узору. И корзинка с круто выгнутой ручкой была тоже будто из сказки. Хорошо это он придумал передохнуть в старой хате. Вот чуть-чуть подремлет… и уйдет…

Он проснулся от выстрела. Стекло разлетелось на мелкие куски. Шура с трудом открыл слипшиеся веки. Стреляют! Где он? Как попал сюда? Струя холодного воздуха прорвалась в разбитое окно. В отверстии между осколками торчало дуло автомата.

Немцы!

Он вскочил на ноги. Нашарил за поясом гранату. Вторая упала и куда-то закатилась. Он хотел поискать, но в окно снова выстрелили. Пригнувшись, он бросился в противоположную сторону, вышиб ветхую раму и прыгнул наружу. Было уже совсем светло. Немцы бежали к нему. Трое. С другой стороны еще двое. Не уйти. Он выхватил из-за пояса гранату, размахнулся… Конец! Зажмурил глаза. Граната стукнула, покатилась и… не разорвалась. А на него уже навалились, схватили, повели…

Левушка колол дрова на площадке около дома. Утро было холодное, но от работы Левушке стало жарко. Он сбросил ватную куртку, вытер вспотевший лоб. Поднял было колун, да так и застыл, забыв опустить его. Выстрелы! Совсем близко… Он прислушался, встревоженный… Шура?!

На крыльцо выбежала мать.

— Опять стреляют! Ты что, Левушка, побледнел?

— Шура… — растерянно пролепетал он.

— Шура? Какой Шура?

— Это у Чекалиных. Пусти, мама!

Она схватила его за руку.

— Стой! Куда? Разве Шура здесь? Откуда ты знаешь?

С той стороны, где была хата Чекалиных, — голоса, топот, шум какой-то возни. Староста Авдюхин выбежал на дорогу, воровато оглянулся кругом и, сутуля плечи, стал спускаться вниз в деревню.

На горку поднимался патруль. Двое солдат впереди, двое сзади; между ними, со связанными на спине руками, Шура Чекалин.

Левушка провожал его полными слез глазами. Вспомнил. Это было позапрошлым летом на Кавказе. Он ездил туда с пионерской экскурсией. Ребята подобрали в горах орленка с подшибленным крылом. Он был взъерошенный, сердитый. Смотрел на всех колючими глазами и не принимал пищи.