Ошибки прошлого

8 Глава: Ксения

— Ксю, мне нужен развод, — говорит он, повергая меня в шок.

— Что?

— Развод.

— Почему? — произношу пересохшим горлом.

— Я влюбился…

— Стой, не надо дальше. Это ведь твоя секретарша? — произношу очевидное. Каждый раз, когда заходила к нему видела её недовольно лицо. Думала, что она просто меня ненавидеть, как это бывает у всех девушке, но не думала, что она спит с моим мужем.

— Да. Прости. Так получилось.

— Ты с ней спал? — шепчу я.

— Нет. Я бы не поступил так с тобой. Ты многим мне помогла… Прости. Но я должен был это сказать.

— Как давно?

— Не так давно, пару недель.

— Хватит врать. Она работает на тебя уже полгода, — кричу я.

— Я отшивал её, а потом влюбился в неё, я не могу по-другому. Я знаю, как это выглядит с моей стороны, но и врать тебе это тоже неправильно. Я многим тебе обязан. Прости меня Ксю.

Я просто не могла поверить своим ушам. Все мысли моментально пересеклись в моей голове, моё сердце забилось в унисон с громким стуком внутри меня. Я чувствовала, как слёзы начали набираться в моих глазах, и я боролась с ними, чтобы они не прорвались наружу.

Моя первая реакция была гневом. Я не могла поверить, что человек, которому доверяла и которому отдала своё сердце, мог так просто обманывать меня. Почему он не сказал мне раньше? Почему он не подходил ко мне и не пытался решить возникающие проблемы? Я чувствовала себя преданной и обманутой, и это вызвало во мне ярость.

Но вторым чувством, которое меня охватило, была боль и печаль. Я не могла поверить, что наш брак, который казался таким крепким и надёжным, был на грани краха из-за чувств моего мужа к другой женщине. Я понимала, что ничего не могу изменить, и это было ошеломляюще. Моё сердце разрывалось на части, и я не знала, как жить дальше.

— Хорошо, завтра подадим на развод.

— Ксю…

— Не надо, просто уйди, — прошу я, утирая слезы рукой.

Мои руки дрожали, когда я встала на шатких ногах со стула, бросив взгляд на не наеденный ужин передо мной. Не могу поверить, что все так обернулось. Медленно направившись в свою комнату, я почувствовала, как слезы подступают к глазам.

Войдя в ванную комнату, я включила воду в душе и села на пол, позволяя горьким слезам скатиться по моим щекам. Чувствовала, что моя реальность рушится, словно карточный домик.

Вода струилась по моему телу, смешиваясь с моими слезами. Я понимала, что нужно как-то собраться и принять произошедшее, но это было так трудно. Я была на грани слома, и моя боль была нестерпима.

Но я знала, что смогу пережить это. Поднявшись с пола, я сделала глубокий вдох и выдохнула все негативные мысли. Я должна была идти дальше, несмотря на все трудности.

— Мне не впервой получать удар. Справлюсь. Я просто обязана. Сломанная кукла не будет казаться сломленной.

Все неприятные мысли и разочарования заливают меня, и я понимаю, что пора начать все сначала. С выпученными глазами и мрачным выражением лица я встаю с пола.

Сгорая от злости к самой себе, я снимаю макияж с лица, стирая его с упорством и жесткостью. Волосы, развивая волны, кажутся раздражающе непослушными, и я начинаю резко расчесывать их, словно избавляясь от всех негативных мыслей.

Моя кожа обожжена, отражая мое внутреннее состояние. Я заполняю раковину холодной водой и брызгаю ее по лицу, пытаясь успокоиться. Но злость все еще бушует внутри меня, и я продолжаю энергично мыться, словно пытаюсь отмыть все свои ошибки и недостатки.

— Я готова начать все сначала, с чистого листа, и ничто не сможет остановить меня, — заверяю саму себя.

Моя голова была полна мыслей, когда я проснулась утром. Я не могла поверить, что не спала всю ночь. Все это время я думала о том, почему наш брак так резко рухнул. Мы всегда казались, такими счастливыми, что у нас все было в порядке. Но что-то пошло не так, и теперь я была здесь, одна, со своими мыслями.

— Во все виновата я, — шепчу со слезами.

Я не девочка без определенных знаний, я женщина, которая знает понятия секса. И я этого не позволяла.

Когда мы поженились, я была девственницей. Я никого к себе не подпускала. Да если и хотела, как в то время я должна была найти себе время для этого, мне для сна время не хватала, не говоря уже о другом.

Я думала, что Игорь тот, кто сможет стать для меня кем то особенным.

Я погрузилась в воспоминание, где, когда то раскрыла свою душу.

«Меня охватила волна ужаса, когда он внезапно коснулся моей обнаженной спины. Мой первый инстинкт был скрипнуть и зажмуриться от страха. Я боялась, что он увидит мои огромные белые шрамы, оставленные прошлыми травмами.

Эти шрамы были для меня источником стыда и боли, и мне было трудно даже подумать о том, чтобы кто-то видел их. Я завернула себя в одеяло, чтобы скрыть их от посторонних глаз. И вот теперь, когда он случайно коснулся их, я почувствовала себя беззащитной и уязвимой.

— В чем дело? — обеспокоенно спросил Игорь.

— Все в порядке, — пролепетала я.

— Ксения.

— Я не могу. Прости. Я никогда не была в подобной ситуации, — начала я, захлебываясь в слезах.

— Эй, спокойно. Ладно?

Кивнув головой, я натянула одеяло до подбородка.

— Тебя били? — задает вопрос, от которого волосы дыбом встают.

— Нет, — кое-как лгу.

— Вранье. Я же вижу. Как только прикасаюсь к тебе, ты вздрагиваешь.

— Это не то.

— В чем дело? — задает новый вопрос. — Расскажи мне. Поделись. Я помогу тебе.

— Это сложно… я никому никогда не рассказывала об этом, точнее то, что со мной происходило. Даже Даниил мой давний друг, что жил напротив не знал.

Смахнув слезы, я решила доверить эту тайну ему.

— У меня слишком ужасные были отношения с матерью и сестрой. Я была ребенком, когда отец отправился за мной, чтобы привезти домой. Он не справился с управлением и погиб. С тех пор и до восемнадцати лет, меня постоянно оскорбляли, винили во всем. Мне было лет одиннадцать, когда мать напилась и схватилась за ремень. И с того проклятого дня он стал ее идеальным оружием. Кожаный с металлической бляхой. Который великолепно наносил хлесткие удары… Мои крики раздавались по всему дому. Моей сестре было плевать, иногда она стояла рядом, подстегивая мать наносить удары сильнее… А спустя пару лет, я научилась терпеть. Я поняла, чем меньше криков я издаю, тем меньше она насыщает себя. С пятнадцати лет, я разработала план, как сбежать. Он был прост скопить денег, закончить школу и бежать, как можно дальше. И вот я здесь.

Мой рассказ привел Игоря в ступор. На его лице отражалось масса эмоций.

— Почему ты не написала заявление? Почему ты это терпела? — спрашивает он, сжимая кулаки.

— Я была ребенком. Глупым ребенком. И наверно где то в глубине надеялась, что это прекратится. Глупо знаю. Но я не хочу видеть их в тюрьме. Считай меня, кем хочешь. Но это я. Добрая, пушистая и всепрощающая Ксюшка хрюшка.

— Не смей себя так называть. Есть люди, которых не стоит прощать никогда. А твоя родня такими и являются.

— Не плевать. Я туда не вернусь. Моя жизнь здесь.

— Ты никогда не убежишь от самой себя. Ты только будешь усугублять ситуацию.

— Игорь, мне не нужен психоанализ, — рявкаю на него.

— Я не об этом…

Не дав ему закончить, я резко его прервала. — Не надо. Прошу тебя, не надо меня анализировать, как свою работу. Я та девушка, которая прямо перед тобой, со всем своим багажом. Я не жду понимания.

— Прости меня, — шепчет он, целуя меня в висок.»

Именно тогда Игорь стал для меня другом. Отзывчивым, добрым, верным, честным, но другом. Он был мужем только на бумагах.

Как то мы пытались построить нормальные отношения, но я не могла.

Он предложил пойти к психологу проработать мою травму, но я была с ним не согласна. Решилась только на один сеанс, который не дал чуда. И тогда я решила, что не стану что-то менять в своей жизни. Пусть идет все своим чередом.

Я встала, оделась и спустилась вниз. Когда я вошла в гостиную, я увидела его. Его лицо было покрыто грустью и разочарованием. Я поняла, что он тоже страдал по этому поводу.

Мы молча смотрели друг на друга, словно пытаясь найти ответы, на свои вопросы в глазах друг друга. Но ответов не было. Наш брак был разрушен, и мы оба знали, что это было неизбежно.

— Ксения. Просто знай, если тебе потребуется помощь. Обращайся и помогу.

— Хорошо, спасибо.

Я вышла из дома. Мои чувства были смешанными — грусть, разочарование, но и немного облегчения. Было больно осознавать, что мы не смогли преодолеть все трудности, но я знала, что это было лучшее решение для обоих нас.

Я медленно открываю дверцу машины и сажусь на переднее сиденье рядом с Игорем. Пока он пускает мотор, я пристально смотрю в окно, пытаясь скрыть свои эмоции. Я чувствую, как он обращает на меня внимание, и мое сердце бьется еще сильнее.

Мы молчим по дороге в ЗАГС, словно оба боимся заговорить первым. Наконец, мы прибываем к месту, где наш брак будет официально завершен.

Подавая документы на развод, мы смотрим друг на друга смущенно. Слова женщины о том, что наш развод будет оформлен через месяц, звучат как приговор. Я чувствую смешанные чувства — облегчение и грусть, страх и надежду.

Мы выходим из ЗАГСа, молча садимся в машину и направляемся домой. Это был долгий и трудный путь, но я знаю, что это правильное решение. И хоть наше семейное полотно порвалось, я верю, что оба найдем свое счастье в будущем.

— Дай мне пару часов, — говорю Игорю, заходя в дом.

— Для чего? — не понимает он.

— Для сбора вещей.

— Зачем, у тебя командировка?

— У нас развод, — сообщаю очевидное. — И мне нужно время собрать свои вещи и покинуть твой дом.

— Стоп. Дом твой. Так это именно ты дашь мне пару часов собрать свои вещи и покинуть твой дом, — говорит он, повергая меня в ступор.

— Но он куплен на твои деньги.

— И?

— Что и? — не понимаю я.

— Блять, Ксения. Дом твой. Я купил лишь бетонное здание. За два года, что мы тут жили. Именно ты превратила его в пригодное жилище. Он твой. И не спорь женщина. Документы будут у тебя утром.

Три дня спустя.

Я сидела за своим столом в своем кабинете, сосредоточенно работая над таблицей. Мои пальцы летали по клавиатуре, вводя данные и делая необходимые коррекции. Я была полностью поглощена своей работой, стараясь закончить ее как можно быстрее.

Внезапно дверь кабинета открылась, и вошла моя помощница.

— Ксения Алексеевна. Нужно проверить, — говорит она.

Ангелина передала мне информацию о неожиданном изменении в плане работы, которое потребовалось срочно учесть в таблице, над которой я работала. Я была приятно удивлена, что она была настолько внимательна и оперативна, чтобы передать мне эту информацию сразу же.

Я благодарно улыбнулась ей, понимая, что без ее помощи я бы не успела заметить это изменение и вовремя его учесть. Мы вместе приступили к обсуждению того, как мы можем быстро и эффективно внести эти изменения в таблицу, чтобы все было сделано правильно и вовремя.

— Ксения Алексеевна, может нам внести разнообразия? — произносит она, отвлекая меня от таблицы.

— Какого рода?

— Сейчас набирает огромную популярность бои.

— Петушиные? — спрашиваю неуверенно.

Засмеявшись, она достает телефон из кармана, ищет в нем информацию. После чего протягивает его мне.

Когда я начинаю смотреть информацию о бойцовских поединках в телефоне, я углубляюсь в мир адреналиновых боев и невероятных сражений. Глаза прикованы к экрану, мое сердце начинает биться быстрее, волнение наполняет тело.

Я вижу анонсы предстоящих боев, узнаю о звездах мирового бойцовского искусства, изучаю их статистику и предыдущие победы. Мое воображение берет верх, я представляю себе невероятные поединки, испытываю эмоции победы или поражения вместе с бойцами.

Я увлечена до такой степени, что забываю о времени и окружающем мире.

— Ксения Алексеевна?

— Да?

— Как вам?

— Это круто, — отвечаю честно.

— Я рада, что вам понравилось. Мы можем взять за основу. Взять интервью у самого Громова, а потом это раскрутить, наша канал…

— Стой, — останавливаю ее. — Какой Громов?

— Бывший боец без правил, сейчас у него частный бойцовский клуб…

— Как его зовут, — вновь прерываю ее болтовню.

— Громов Даниил Викторович.

Когда я услышала шокирующую информацию, мой мозг просто взорвался. Я была полностью ошеломлена тем, что узнала, и мои эмоции переполняли меня. В моей голове крутились разные мысли, и я чувствовала, что не могу осилить все это разом.

Мои руки начали дрожать, сердце бешено колотилось в груди, а глаза наполнились слезами. Я чувствовала, что мир вокруг меня начал казаться неестественно ярким и неопределенным.

— Ксения Алексеевна? С вами все в порядке? Вы побледнели.

— Да, — кое-как ответила я.