Осколки души

Глава 20. Устранение свидетеля

Виктор сидел в своем кабинете, погруженный в размышления о недавней операции. Внезапно его внимание привлекло сообщение на экране смартфона. Это было зашифрованное послание от Призрака, предупреждающее о возможной утечке информации. Виктор почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он быстро расшифровал сообщение и понял, что один из сотрудников "НейроТех" заметил подозрительную активность в день проникновения.

Виктор глубоко вздохнул, осознавая, что ситуация требует немедленных действий. Он начал анализировать все возможные варианты решения проблемы, взвешивая риски и потенциальные последствия каждого сценария. Мысли лихорадочно метались в его голове, пока он рассматривал различные способы нейтрализации угрозы.

"Может быть, удастся подкупить его? Или запугать?" - размышлял Виктор, но быстро отбросил эти идеи. Слишком рискованно оставлять свидетеля в живых, особенно когда на кону стоит так много.

Анализируя ситуацию, Виктор понимал, что устранение угрозы — единственный выход. Но каждый такой вариант казался слишком рискованным. Оставлять свидетеля, который может нарушить всю цепочку операций, было недопустимо. Виктор пришел к выводу, что ликвидация — единственный надежный способ защитить себя и свою команду.

Виктор почувствовал, как внутри него разгорается конфликт. С одной стороны, его прагматичный ум, закаленный годами работы в НКВД, говорил, что это необходимая мера. С другой - где-то глубоко внутри шевельнулось что-то, напоминающее остатки человечности. Он вспомнил свои первые дни в новом времени, когда еще не успел полностью погрузиться в пучину интриг и преступлений.

В этот момент перед глазами Виктора всплыли события прошлого, его первые шаги в этом чуждом мире, полном непонятных технологий и людей, которые, казалось, говорили на ином языке, не только в плане слов, но и поступков. Тогда он был как новорождённый — сбит с толку, полон надежд, но и страха. Он мечтал о жизни без страха перед государством, без строгих правил НКВД. Свобода! Ему казалось, что в этом новом мире он обретет её. И действительно, в первые недели после перемещения он даже верил в это. Ему казалось, что здесь он может начать заново, оставить за спиной старые привычки, забыть о тёмной стороне своей натуры.

Но со временем эти мысли начали гаснуть. Жестокая реальность пробралась в его жизнь вновь. Вокруг всё больше становилось людей, которых нельзя было просто игнорировать или подкупить. Каждый шаг приходилось продумывать, каждый поступок контролировать. И вот, спустя месяцы, он снова оказался на том же пути. Только теперь никто не стоял над ним с приказом. Теперь это был его собственный выбор. Он сам решал, кому жить, а кому умирать.

"Кто бы мог подумать?" — промелькнуло у него в голове. Переход от растерянного новичка к тому, кто хладнокровно планирует убийство, произошёл незаметно, шаг за шагом. Он даже не осознал, как его старое "я" снова завладело им.

Отбросив сомнения, Виктор приступил к планированию операции. Он тщательно изучил информацию о свидетеле, собранную Призраком. Андрей Васильевич Кузнецов, 35 лет, системный администратор "НейроТех". Женат, двое детей. Живет в спальном районе Москвы. Виктор методично анализировал распорядок дня Кузнецова, его привычки и маршруты передвижения.

Планирование операции по устранению Кузнецова заняло несколько дней, в течение которых Виктор методично обдумывал каждый шаг. В отличие от прошлого, где подобные задачи решались быстро и без особых предосторожностей, в новом мире все было иначе. Современные технологии — повсеместное видеонаблюдение, цифровые следы, которые оставляет каждый человек, — усложняли задачу. Здесь нельзя было просто ликвидировать человека и уйти незамеченным, как он привык это делать в НКВД. Нужно было учесть каждую деталь, каждый возможный риск.

Виктор начал с анализа маршрутов и привычек Кузнецова. Он тщательно изучил его повседневную жизнь: когда и где тот появлялся, каким транспортом пользовался, какие места посещал. Были моменты, когда Кузнецов оставался вне поля зрения камер, особенно в темных, плохо освещенных переулках. Эти промежутки стали ключом к решению.

Главной сложностью было уйти незамеченным. Виктор понимал, что любая ошибка может привести к его разоблачению. Он учел все: камеры, которые фиксируют каждый шаг в городе, возможность записи разговоров на смартфоны случайных прохожих, даже движение транспорта, которое могло вызвать вопросы при проверке записей дорожных камер. Нужен был сценарий, где случайности и хаос могли бы отвлечь внимание от настоящей цели.

Первоначально Виктор рассматривал несколько вариантов: ограбление, нападение в метро или в машине, но каждый из этих планов был либо слишком рискованным, либо оставлял слишком много следов. Постепенно идея о том, что Кузнецова нужно устранить так, чтобы это выглядело как случайное ограбление, стала главным сценарием. Это означало, что после ликвидации Виктор должен был взять личные вещи жертвы и инсценировать простое уличное преступление.

Чтобы увеличить шансы на успех, Виктор решил избегать использования огнестрельного оружия, предпочтя нож — более бесшумный и незаметный инструмент. Преимущество было в том, что в случае нахождения оружия, следы было легче замести: в отличие от пуль, которые могут быть связаны с оружием, нож сложно отследить, если использовать его правильно.

Следующим шагом было выбрать правильное время и место. Виктор знал, что по пятницам Кузнецов часто задерживался с коллегами и возвращался домой поздно, по неосвещенному маршруту через один из переулков недалеко от станции метро. Это место стало идеальной точкой для засады: минимум камер и возможность быстро скрыться, не попав под наблюдение.

Наконец, план был готов. Виктор решил действовать в пятницу вечером, когда Кузнецов обычно возвращался домой поздно после встречи с друзьями. Он выбрал место на маршруте Кузнецова, где камер наблюдения было минимум, а освещение оставляло желать лучшего.

В назначенный день Виктор тщательно подготовился. Он надел неприметную одежду, перчатки и кепку, скрывающую лицо. В кармане лежал нож, приобретенный через третьи руки. Виктор понимал, что в современном мире огнестрельное оружие слишком рискованно использовать из-за возможности баллистической экспертизы.

Когда солнце начало клониться к закату, Виктор занял позицию в темном переулке недалеко от станции метро, откуда обычно выходил Кузнецов. Время тянулось мучительно медленно. Виктор чувствовал, как напряжение нарастает с каждой минутой. Он вспомнил свои операции в НКВД, но тогда все было иначе. Тогда он действовал от имени государства, сейчас же он был один, без поддержки системы.

Внезапно Виктор увидел знакомую фигуру. Кузнецов шел по улице, погруженный в свои мысли. Виктор выжидал Кузнецова у метро, как охотник, выслеживающий добычу. Он не чувствовал волнения — только острое, почти физическое сосредоточение. Когда Кузнецов наконец появился в поле зрения, все было готово. Виктор двинулся следом, его шаги были бесшумными, будто на автомате. Кузнецов шел по плохо освещенному переулку, не подозревая, что за ним следят. Виктор не торопился, выжидая момент. Сердце начало ускорять ритм, но это было привычное чувство — адреналин, который всегда возникал перед кульминацией. Он знал, как контролировать этот прилив.

Момент настал, когда Кузнецов свернул за угол, где не было камер. Виктор ускорился, и за считанные секунды оказался позади своей цели. Все произошло так быстро, что Кузнецов даже не успел осознать происходящее. Виктор одним движением обхватил его за шею, другой рукой быстро нанес точный удар ножом. Это было настолько чисто и бесшумно, что на улице не раздалось ни звука, кроме слабого хрипа жертвы.

Мгновение длилось бесконечно. Мир словно замедлился как в фильме с перемоткой ближе к покадровой. Только один звук — тихий хрип, медленно утихающий в ночной тишине. Каждая клеточка кожи словно стала живой. Виктор замер, держа в руках умирающего человека. Это было странное, почти нереальное ощущение — осознавать, что ты только что лишил кого-то жизни. Его тело было неподвижным, но разум бурлил, мысли сталкивались, расползаясь в разные стороны, как разбитые стекла. Холодные, расчетливые. Но где-то внутри всё же шевельнулась слабая искра сомнений.

"Это правильно," — пытался убедить себя Виктор, медленно отпуская тело Кузнецова. Он знал, что так должно было быть. И всё же эта мимолетная мысль о том, что всё могло сложиться иначе, не отпускала его. Он знал, что этот человек — просто очередная фигура на его шахматной доске, пешка, которую нужно было убрать с пути. Он понимал во имя чего это делает.Но что-то всё же не давало ему покоя. Что-то необъяснимое. Память подсовывала образы лиц тех, кого он когда-то уже лишил жизни. Тогда это было проще. Гораздо проще.

Он вспомнил слова из недавно прочитанной книги Виктора Франкла: "Те, кто понимают для чего жить, могут выдержать почти любое как." Но что было его "для чего"? Почему он выбрал эту дорогу, погружённую в кровь и интриги? Быть может, в погоне за победой он потерял саму суть того, ради чего когда-то был готов пожертвовать всем.

"Почему сейчас по-другому?" — подумал он. Возможно, потому что тогда у него не было выбора? Тогда приказ был законом, его воля не имела значения. А сейчас — это его решение. Его личная ответственность.

Адреналин начал спадать, но Виктор не мог сдвинуться с места. Он смотрел на тело, словно вглядывался в собственное отражение, в собственные страхи и сомнения.

Кузнецов рухнул на землю, тело его мгновенно ослабло, как будто жизнь вырвали из него одним движением. Виктор замер на мгновение, вглядываясь в глаза умирающего. В этих глазах было то, что он уже видел много раз: страх, удивление, а затем — пустота. Именно этот момент вызывал у Виктора то особенное, первобытное ощущение власти. Он чувствовал, что теперь контролировал не только жизнь и смерть, но и сам ход событий. В его руках была судьба человека, и он решил эту судьбу без колебаний.

В этот момент Виктор осознал что-то важное. Он больше не был инструментом в чужих руках, не просто выполнял приказы свыше. Нет. Теперь он сам принимал решения, он определял исходы. Эта мысль поначалу показалась ему пугающей, но быстро стала сладкой, почти наркотической. Ещё один шаг — и всё вокруг станет таким, каким он захочет. Он мог вершить судьбы. Это ощущение было совершенно новым, пугающе захватывающим. Он сам словно стал мыслью и чувством властью. Частью чего то большего и необьятного. Оно несло в себе одновременно и свободу, и тяжесть. Это была та свобода, о которой писал Эрих Фромм в своей книге "Бегство от свободы".

Виктор вдруг вспомнил, как когда-то давно читал эту книгу. Он анализировал как тогда, будучи частью НКВД, он не мог понять, почему люди бегут от свободы. Почему им нужна сила государства, чтобы скрыться от ответственности за свою жизнь. Фромм объяснял, что для многих людей свобода является непосильным бременем, ведь она приносит не только возможности, но и страх перед выбором, перед тем, что все последствия ложатся на них самих.

Виктор вглядывался в темноту ночного города, и в этот момент в его сознании начали формироваться новые смыслы. Он осознал, что больше не должен прятаться за чужими приказами или обстоятельствами. Теперь он творил собственные законы, сам управлял своей судьбой и судьбами других. Это было не просто освобождение от страха или ответственности — это был настоящий прорыв к чему-то большему. Он наконец понял, что обретение власти над жизнью и смертью — это не просто обязанность или необходимость, это истинная суть внутреней свободы.

Виктор недавно прочитал книгу Эриха Фромма, "Бегство от свободы". Там говорилось о том, как человек, испугавшись свободы, ищет, к чему бы привязаться: к авторитетам, к системе, к чужим правилам. Так было с ним — в НКВД у него всегда была уверенность, что решения принимаются за него. Он лишь выполнял то, что ему велели, следуя чёткому плану. Это давало спокойствие, защищённость. В этом был свой комфорт.

Но теперь всё изменилось. Виктор больше не ощущал той тревоги, которую описывал Фромм, той необходимости в подчинении и избегании свободы. Наоборот, эта свобода, этот новый путь манил его, как яркий огонь. Он осознавал, что больше не нужен никакой внешний контроль, никаких предписаний. Он сам создавал правила. Ему не нужно было убегать от этой свободы — он шёл ей навстречу, как к источнику своего величия.

Фромм писал, что многие люди не могут вынести тяжесть свободы, так как она требует от них способности творить. Творить свою реальность, свою судьбу. Но Виктор не был таким. Он не боялся этой ответственности. Напротив, он чувствовал, как с каждым принятым решением становится сильнее, мощнее. Он не видел в этом тяжести или страха. Это был путь к совершенству. Не к простому выживанию, как думали слабые. Нет, его цель была гораздо глубже — стать творцом. Творцом своей вселенной, где каждое его действие имело значение, где каждый его шаг изменял этот мир по его воле.

Когда Фромм говорил, что человек ищет смысл через творение, Виктор не мог с этим не согласиться. Он чувствовал, что, совершая эти действия — убивая, принимая решения, управляясь с судьбами людей, — он творит свой собственный мир. Это был не просто акт насилия или необходимости. Это было искусство. Искусство власти. Онустраняет паразитов. делает этот мир чище. Этим должен кто-то занятся.

Он вспомнил, как Фромм говорил о богах древности, которые не подчинялись ничему, кроме своей собственной воли. "Человек не венец творения, он творец," — эти слова эхом отразились в его голове. И сейчас, в этот самый момент, он осознал это глубже, чем когда-либо. В его руках была сила, настоящая сила, которая давала ему не просто свободу, но и возможность самому стать богом. Не следовать чужим законам, а создавать свои правила игры.

Ещё один шаг — и весь мир вокруг станет таким, каким он его захочет видеть. Люди станут его марионетками, обстоятельства — лишь инструментами в его руках. Он понял, что в этом и заключается истинное величие. Быть не просто частью системы, а системой самому по себе. Быть создателем, архитектором своей судьбы и судьбы тех, кто стоит у него на пути. Быть серрым кардиналом над теми кто ниже в иерархии.

Теперь он уже не ощущал ни страха, ни сомнений. Всё было предельно ясно. Путь к величию всегда требует жертв, но именно жертвы возносят тебя на новый уровень. Он больше не был человеком, который подчиняется правилам. Он сам стал законом, сам стал правдой. В его руках — жизнь и смерть, порядок и хаос. Он мог вершить их по своему усмотрению. В этом и заключалась суть свободы — не убегать от неё, не прятаться за чужие приказы, а принимать её как свою сущность, становясь творцом.

"Неужели так легко почувствовать себя богом?" — мелькнула в голове мысль. Он знал, что должен бы бояться этого, но внутри разливалось нечто иное. Сила. Контроль. Он сам стал властителем своей судьбы, и не только своей, но и судеб тех, кто попадал на его путь. Это ощущение наполнило его странной эйфорией, словно он стоял на вершине мира.

Виктор огляделся. Пустая улица. Ни единого свидетеля, ни единого звука, кроме далёкого шороха ветра в листьях. Всё вокруг было таким обыденным, таким простым. Никто даже не догадывался, что только что произошло. Он чувствовал себя хозяином этой ночи, этого мира. И в этот момент он понял, что больше никогда не сможет быть прежним.

Виктор осторожно опустил тело на землю и быстро осмотрелся. Улица была пуста. Он действовал методично, следуя заранее продуманному плану. Сначала обыскал карманы Кузнецова, забрав телефон и кошелек, чтобы инсценировать ограбление. Затем протер рукоятку ножа об одежду убитого и оставил его рядом с телом.

Когда все было сделано, Виктор быстрым шагом покинул место преступления. Первые минуты после убийства были самыми напряженными. Его сердце колотилось как бешеное, кровь с шумом пульсировала в ушах, каждый звук, каждый отблеск света казались угрозой. Он чувствовал, как адреналин захлестывает его, усиливая все ощущения. Мир вокруг превратился в сетку опасностей и возможностей. Казалось, что даже воздух был пропитан напряжением.

Но с каждым шагом Виктор начинал успокаиваться. Он покидал место преступления, и с каждым кварталом, который он проходил, приходило осознание: он снова справился. Сердечный ритм начал выравниваться, дыхание стало ровным, сознание возвращалось к привычной ясности. Контроль над ситуацией возвращался вместе с физическим ощущением спокойствия. Он знал, что все сделал правильно. Не было ни единого изъяна в его действиях. Он вспомнил свои первые задания в НКВД, то чувство холодной решимости, которое испытывал тогда. Сейчас было иначе.

По мере того как он удалялся от места преступления, его охватывало странное чувство удовлетворения. Это была не простая радость от выполненной работы, а нечто глубжее — чувство абсолютной власти над происходящим. Он понимал, что в этот момент он был богом в своей маленькой вселенной. Виктор остановился на секунду, оглянулся. Пустая улица, серая тишина города. Никто не видел, никто не знал, что только что произошло. Это был его мир, его правила. И он был хозяином этого ночного мира.

Виктор вспоминал лица тех, кого он встречал в НКВД. Убийцы, холодные и равнодушные, с пустыми взглядами. Тогда он не понимал, что это было. Пустота в их глазах пугала его. От них хотелось побыстрее избавиться. К стенке и расстрелять. Это были люди, не имеющие ни жалости, ни сомнений. Но теперь он понимал, что это не просто равнодушие. Это было нечто большее. Что-то, что приходит с осознанием силы над жизнью других людей. Чувство, которое поднимает тебя над остальными, лишает тебя страха перед последствиями.

Он вспомнил, как смотрел в глаза Кузнецова, когда тот умирал. Страх, паника — и затем пустота. В этот момент Виктор ощутил нечто новое. Это было больше, чем просто убийство. Это был акт полной и абсолютной власти. В этом был странный смысл, таинственная сила, которую не поймёт обычный человек. Именно поэтому взгляд убийцы всегда казался чужим. Они были за гранью обыденности, за гранью морали.

"Так вот оно что," — думал Виктор. — "Вот почему они всегда были такими спокойными." Теперь он понимал. Это не просто работа. Это был их способ почувствовать себя живыми в этом мёртвом мире.

Когда Виктор приблизился к заранее припаркованной машине, его сердце уже било привычный ритм. Адреналин уходил, но на смену ему пришла эйфория. Он почувствовал, как эта эйфория захватывает его, проникает в каждую клетку тела. Он больше не был просто человеком, он был выше этого. Он сделал то, что нужно было сделать, и сделал это безупречно. Тело больше не дрожало, дыхание было ровным, но внутри бушевала буря. Это была эйфория победителя, тот особый трепет, который возникает, когда понимаешь, что ты — на вершине.

Сев в машину, Виктор на мгновение закрыл глаза. Внутри него была тишина. Но эта тишина не была пугающей. Это была та холодная ясность, которая приходит после осознания своей силы. Он контролировал все — от начала до конца. Даже теперь, когда все было кончено, он не сомневался ни в одном своем шаге. Его разум был кристально ясен, эмоции под контролем.

Он медленно выехал на улицу, стараясь не привлекать внимания. Когда он ехал через ночной город, мелькали огни фонарей и прохожие, живущие своими жизнями, не подозревая, что только что произошло. Это были обычные люди, которые никогда не поймут, что такое истинная власть. Виктор взглянул на них с холодной отстраненностью. Они казались ему маленькими насекомыми, незначительными. Только он знал, что такое настоящий оргазм, и эта сила давало ему чувство превосходства.

По пути домой Виктор заехал в безлюдное место у реки. Он достал телефон и кошелек Кузнецова, завернутые в пластиковый пакет. Быстро просмотрев содержимое кошелька, он забрал наличные, а карты сломал. Телефон он разбил камнем и выбросил обломки в воду вместе с кошельком.

Вернувшись домой, Виктор первым делом принял душ, словно пытаясь смыть с себя не только физические следы преступления, но и тяжесть содеянного. Стоя под струями горячей воды, он пытался собраться с мыслями.

Выйдя из душа, Виктор сел за компьютер и начал методично уничтожать все цифровые следы, связанные с Кузнецовым. Он удалил все файлы, содержащие информацию о нем, зашифровал и спрятал в самых дальних уголках сети остальные данные о проникновении в "НейроТех".

Закончив с цифровой чисткой, Он чувствовал странное опустошение. В голове крутились мысли о прошлом, о том, как изменилась его жизнь с момента перемещения во времени.

"Неужели я снова стал тем, кем был в НКВД?" - думал Виктор, глядя в окно на ночной город. Он вспомнил свои первые дни в этом времени, свое удивление и восхищение технологическим прогрессом, свободой. И вот теперь он снова погрузился в мир интриг, манипуляций и убийств.

Виктор понимал, что пути назад нет. Он зашел слишком далеко в своем стремлении раскрыть тайны "Энигмы" и проекта путешествий во времени. Теперь ему придется жить с этим грузом, продолжая идти по выбранному пути.

Ночью, лежа в постели, Виктор не мог заснуть. В голове крутились обрывки мыслей, сцены недавних событий, лицо Кузнецова в тот последний миг. Он пытался убедить себя, что всё сделал правильно. Это был единственный выход, иначе его планам грозил крах. Но почему-то внутри что-то дрожало. Он пересёк черту. Это было не первое его убийство, но сейчас всё было иначе. Это было личное. И он знал, что назад пути нет.

Каждый раз, когда он закрывал глаза, перед ним вставало лицо жертвы. Это был не тот Кузнецов, которого он встретил в день операции. Это был человек, осознавший, что он умирает. Виктор всегда гордился своей решимостью, своей способностью принимать трудные решения. Но теперь эта решимость показалась ему чем-то далёким. Он чувствовал, что каждый шаг на этом пути отдаляет его от прежнего себя. Виктор вздохнул, тяжело переворачиваясь на другой бок. Ответственность за сделанное разъедала его.

"Я зашёл слишком далеко," — подумал он. Этот путь больше не был возвращением к его старой жизни. Это была новая жизнь, и она требовала жертв.

Утро застало Виктора за работой. Он методично просматривал новостные сайты, ища упоминания о случившемся. К обеду появилась первая заметка о трагической смерти сотрудника "НейроТех" в результате ограбления. Виктор внимательно изучил каждое слово, пытаясь найти намеки на то, что полиция подозревает что-то большее, чем обычное преступление. Но, похоже, его план сработал.

В течение следующих нескольких дней Виктор продолжал мониторить ситуацию. Он внимательно следил за реакцией коллег из "ТехноСферы", пытаясь уловить малейшие признаки подозрения. Но жизнь, казалось, шла своим чередом. Никто не связывал смерть Кузнецова с недавним проникновением в системы "НейроТех".

Постепенно напряжение начало спадать. Виктор вернулся к своей обычной рутине, продолжая работу над проектом "Энигма" и поиском информации о путешествиях во времени. Но что-то внутри него изменилось. Он стал более осторожным, более параноидальным. Каждый незнакомый взгляд, каждый неожиданный звук заставляли его напрягаться.

Виктор понимал, что это только начало. Теперь, когда он перешел эту черту, обратного пути нет. Он должен быть готов к тому, что подобные ситуации могут повториться. И каждый раз ему придется делать выбор между своими целями и остатками человечности. то и есть путь на вершину. Она для него, одного.

КОНЕЦ ПЕРВОГО ТОМА

P:S - Прошу всех кто прочитал написать в коментариях следует ли продолжать произведение. О чем писать.

Вам можно все. вы сможете когда поверите в это.