Осколки памяти

Долгожданный шопинг оказался на деле не таким уж приятным занятием.

Первую половину субботнего дня они с Оливией потратили на поход по чикагским магазинам, заглядывали в маленькие модные бутики, прогуливались по огромным супермаркетам, останавливались у витрин с ювелирными украшениями. К обеду руки у обеих были заняты пакетами и коробками, но самого главного они так и не нашли: ни один костюм, ни одно платье не подошло.

В основном критиком выступала миссис Риверс: то ее не устраивал цвет, то ткань, то фасон. Сначала Кристина проявляла к процессу поиска и выбора платья вполне закономерный интерес и с удовольствием примеряла вещи, обсуждая с матерью достоинства и недостатки той или иной модели. Но ее оживление почему-то быстро угасло, сменившись апатией, и уже к полудню она лишь покорно надевала и снимала с себя все, что приносили продавщицы в магазинах в стремлении угодить, скорее матери, чем ей, поскольку сама она энтузиазма уже не проявляла.

Передав Патрику многочисленные пакеты, в которых лежали преимущественно покупки миссис Риверс, мать и дочь остановились пообедать в небольшом французском ресторанчике на открытом воздухе. День был безоблачный и довольно жаркий, поэтому мучиться в духоте закрытого помещения не хотелось ни той, ни другой. Они выбрали столик в тени густо цветущего декоративного кустарника и потягивали прохладную воду с лимоном в ожидании, пока им принесут заказ.

Вдруг Оливия оживилась:

– Кристина, я совсем забыла тебе сказать, вчера днем звонила Патрисия.

– Патрисия Гарднер?

– Да, она. Мы с ней мило поболтали полчаса.

– Где они сейчас?

– Она дома в Миннеаполисе. Роберт в Нью-Йорке, но должен вскоре приехать в Чикаго. Собственно, по этому поводу мы и разговаривали. Ему тоже нужно подобрать дом на время, а раз мы и сами занимаемся поисками, Патрисия попросила при случае обратить внимание на подходящий вариант и для Роберта.

– Они что, тоже перебираются в Чикаго?

– Нет, не думаю, – похоже, Оливию это обстоятельство даже немного расстроило. – Но какое-то время Роберт здесь пробудет, а возможно, и Патрисия приедет. Она что-то говорила про конец лета.

– А где сейчас Алекс? Чем занимается? – наконец поинтересовалась Кристина, немного опасаясь, что мать снова примется за старое, стоит только упомянуть имя ее друга.

Ее опасения оправдались: тон Оливии и даже выражение лица изменились: она как будто только и ждала, когда Кристина задаст этот вопрос.

– Алекс улетел во Францию два дня назад.

– О! Во Францию? – подняла брови Кристина. – Надо же! А что он там делает? Ведь, насколько я знаю, он собирался стажироваться у отца в Нью-Йорке.

– Он и был в Нью-Йорке, но совсем недолго, – с воодушевлением принялась рассказывать Оливия. – Представляешь, ему пришло приглашение из Сорбонны, какая-то международная конференция молодых юристов. Так что Алекс, скорее всего, пробудет в Европе до конца июня.

– С ума сойти! – еще больше удивилась Кристина. – Увидеть Париж и умереть, как говорится.

– Ну, Алекс, судя по всему, умирать пока не собирается, – хихикнула Оливия и с намеком, который Кристина предпочла пропустить мимо ушей, добавила: – У него слишком блестящие перспективы и весьма честолюбивые планы. Кроме того, у Патрисии там, оказывается, живет дядя.

– Где, в Париже?

– Не в самом Париже, а в пригороде, если не ошибаюсь, в западном. Я не помню название городка, но Патрисия говорит, место сказочное, Булонский лес рядом, кажется. Именно у него Алекс и остановился.