Осколки памяти

ГЛАВА ПЯТАЯ

Приняв решение как можно меньше видеться с Логаном, я ненадолго успокоилась, а зря. На следующий же день после вечерних посиделок в пабе с Натали курьер доставил мне скромный букетик фиалок и конверт. Велев Агнесс поставить цветы в столовой, я хмыкнула. Вполне в стиле Чарли: он всегда любил вещи неброские, но дорогие. Примерную стоимость невзрачного на вид букетика, перевязанного синей шелковой ленточкой, я могла представить. Фиалки очень редкого вида доставили в цветочную лавку чуть ли не через половину континента. В разгар нашего романа Чарли любил такие маленькие сюрпризы: цветы и конфеты я получала ежедневно. Но после расставания бывший возлюбленный, как правило, отправлял мне подарки только на праздники и значимые даты. Я не обижалась: подруга — не любовница, ее дарами не осыпают. Что же случилось сегодня?

Распечатав конверт, я некоторое время разглядывала выпавшее из него приглашение, а потом подошла к телефонному аппарату и попросила соединить меня с особняком его сиятельства графа Хекстона.

— Ники, дорогая, — радостно прогудел Чарли, — ты уже получила приглашение?

— Да, и именно о нем и хотела с тобой поговорить.

— Не успеваешь купить новое платье? — невидимый собеседник рассмеялся. — Хочешь, я поговорю с твоим начальством, и Лоренс даст тебе выходной, чтобы ты могла посвятить весь день походам по магазинам?

— Не хочу, — резко ответила я. — Я вообще не хочу приходить на званый ужин в честь его светлости. Чарли, ты не обидишься, если меня не будет?

Повисло неловкое молчание. Минуты две, не меньше, Чарли ничего не отвечал, а когда, наконец, заговорил, в его голосе слышался непривычный холод.

— Как ты себе это представляешь, Николь? И что я скажу его светлости? Что ты проигнорировала приглашение из-за глупых капризов?

— А ты не говори ему ничего, — предложила я. — Вряд ли ты поставил его светлость в известность о связывающих нас дружеских отношениях.

Чарльз кашлянул.

— Вообще-то, я сказал, что ты — мой близкий друг. Ники, да все знают. Прибудет мэр, который тоже непременно спросит о тебе. И члены совета. И даже твой начальник, Лоренс. Как ты прикажешь объяснить им твое отсутствие?

Я только поморщилась. Мэра, Иствунда Паркера, я недолюбливала. Сорокалетний худощавый брюнет мнил себя сердцеедом и при каждой встрече одаривал меня маслянистыми взглядами. Да, с него станется спросить, почему я не пришла. А если не сам мэр, то его супруга, Нелли Паркер, непременно поинтересуется. Нелли, в противовес супругу, была пышной блондинкой. И еще самозабвенной сплетницей. Она могла рассказать, что ел каждый удостоившийся ее внимания горожанин на ужин, сколько раз чихнул и с кем заговорил. Как при всем этом она не пронюхала о похождениях собственного мужа, оставалось загадкой. Хотя я не сомневалась: мистрис Паркер прекрасно осведомлена обо всех пассиях мэра, просто закрывает глаза на измены и делает вид, что ей ни о чем не известно.

— Чарли, — жалобно проскулила я, — Чарли, а можно мне взять с собой Натали?

— Ники, — возмутился граф. — Ты прекрасно понимаешь, что этой особе не место в моем доме.

Похоже, злость и раздражение стали с недавних пор моими постоянными спутниками, потому что вспыхнула я мгновенно.

— Это еще почему?

— Ники.

— Нет, Чарли, дорогой, объясни, будь так любезен, чем тебя не устраивает общество моей лучшей подруги.

Хотя я и не могла видеть в тот момент лица Чарльза, но могла бы поклясться, что лоб его прорезала вертикальная морщинка между бровей, а уголки рта скорбно опустились.

— Это бессмысленный разговор, дорогая, — таким голосом, словно втолковывал неразумному ребенку всем известную истину, проговорил граф. — Давай завершим его. Жду тебя на приеме. И еще одно, Ники: я пришлю за тобой шофера.

И разъединился. Я послушала доносящиеся из трубки короткие гудки и выругалась столь грязно, что покойная бабушка, услышь она такие слова из моих уст, не скоро пришла бы в себя.

— Донн, у тебя сегодня выходной, — обрадовал меня шеф, едва лишь я переступила порог Управления.

По вполне понятным причинам в восторг меня его заявление не привело.

— Что, мы больше не ловим Душителя?

Лоренс скривился, будто у него внезапно заныл зуб. Или даже целая челюсть.

— Скажи на милость, какая от тебя сегодня может быть польза? А если я не отпущу "дорогую Ники" прогуляться по магазинам и купить себе новый наряд, то на меня здорово обозлится твой друг.

Похоже, Чарли уже успел не просто поговорить с Лоренсом, но и достать его до печенок. На моей памяти шеф еще ни разу не предоставлял сотруднику внеплановый выходной по столь смехотворному поводу.

— А если обо мне спросит его светлость Просто-Логан? — коварно осведомилась я. — Так и доложите, мол, штатный менталист отсутствует на рабочем месте по уважительной причине — выбирает платьице для приема?

— Он не спросит, — буркнул Лоренс.

Его ответ поверг меня в глубочайшее недоумение. Неужели не только Чарли, но и Логан обрабатывал несчастного шефа, чтобы тот отпустил меня ходить по модным лавкам? Да в жизни не поверю.

— Его светлость Просто-Логан отправился в архив, — подтвердил мои догадки начальник. — И велел Паркинсу приготовить мобиль, повозить его светлейшую персону по тем местам, где обнаружили трупы. Не знаю, что уж он хочет там вынюхать, но сомневаюсь, что вернется наш герцог раньше обеда. А там я тебя прикрою, если вдруг ему вздумается поинтересоваться. Скажу, что отправил тебя в мэрию.

Лоренс явно разделял мою антипатию к Логану, и это не могло не радовать. С другой стороны, меня обеспокоило намерение Логана проехаться по местам совершения преступлений. Конечно, я тоже, как и шеф, не верила, что столичному менталисту удастся обнаружить нечто, не найденное специалистами Управления, но всегда оставался крохотный шанс на случайность. И что делать, если у Логана таки получится что-то найти? Это ведь станет весомым доказательством моей профнепригодности.

— Не бойся, Донн, — грубовато бросил шеф. — Хоть ты и баба, а все равно лучший менталист из тех, кто когда-либо бывал под моим начальством.

— Оно и неудивительно, — безрадостно отозвалась я, — особенно если учесть, что до меня в Управлении служил пьянчужка Дагвет, который видел не то чужие воспоминания, не то собственные галлюцинации. Мне рассказывали, что он одного от другого отличить не мог. Во всяком случае, вряд ли кто из покойников перед смертью гонялся за зелеными белками с синими хвостами. А что, так заметно, что я волнуюсь? Вроде бы вы не обладаете даром, шеф.

— Для того, чтобы прочесть твои мысли, мне и дара не надо, — хмыкнул Лоренс. — Все-таки не первый год тебя знаю.

Дверь в кабинет заместителя начальника приоткрылась, и оттуда выглянул Найтон.

— Шеф, — позвал он. — О, вы заняты. Ну, как освободитесь, взгляните на мое заявление, договорились?

— И смотреть не буду, — проворчал Лоренс. — Никакого отпуска, Найтон. Если газетчики не удержатся и напишут о Душителе, то нас просто разорвут на части.

— Не напишут, — легкомысленно отозвался Найтон. — Зря, что ли, его сиятельство велел им держать языки за зубами и перья в… прости, Донн.

— Сомневаюсь, что его сиятельство употребил именно такое выражение, — заметила я.

Найтон только махнул рукой.

— Ну, не сказал, так подразумевал, какая разница? Шеф…

— Нет, — рявкнул Лоренс. — О чем бы ты ни хотел попросить — нет. А ты, Донн, ступай с глаз моих.

Найтон присвистнул, а я сочла за лучшее действительно убраться из поля зрения шефа. На всякий случай.

На выходе меня перехватил Гудвин.

— Куда собралась? — спросил он и схватил меня за локоть.

— По магазинам, — уныло отозвалась я.

— С такой постной физиономией? — не поверил он. — Донн, мои подружки летят в подобные походы как на крыльях. Впрочем, тебе покупки пока не светят. У нас труп.

День, определенно, становился все паршивее с каждой минутой.

— Душитель?

— На наше счастье, нет. Но там требуется менталист, так что поедешь со мной.

— Мобиль тоже требуется? — съехидничала я. — Служебный, по словам шефа, отдали сегодня на откуп его светлости Логану, который Просто Логан.

— Брось, Донн, неплохой ведь парень, даром что королевский кузен. И чего ты взъелась на него?

Я не ответила. Все равно Джону не понять, что я чувствовала, ожидая ежедневно услышать от Лоренса: "Уволена, Донн" Напарник не знает, как я лежала без сна и строила глупые планы мести спорщикам, заключавшим на меня пари. Как старалась доказать, что могу справиться с работой не хуже мужчин. И вот теперь, когда все наладилось, появляется мистер Большая Шишка из Королевской канцелярии и дает мне понять, что я — всего лишь женщина. А женщина должна знать свое место — это мне приходилось слышать неоднократно.

— Поехали, Гудвин. Могу даже отвезти тебя в честь спасения от похода по модным лавкам. Только не говори, что нам опять нужно в Нижний город.

Несчастную Молли Руфин убили недалеко от центральной площади, в квартале, где селились обеспеченные горожане. Аккуратные двухэтажные дома под зелеными черепичными крышами, невысокие живые изгороди, лужайки с пожухлой уже травой. Когда мы приблизились к особняку, то обнаружили, что дверь закрыта неплотно. Изнутри доносились громкие голоса и надрывный плач.

— Эй, — громко позвал Гудвин, войдя в прихожую. — Кто здесь есть?

Уже знакомый мне рыжий Коул выглянул из комнаты, где о чем-то громко спорили, и обрадовано произнес:

— О, мистрис Донн, хорошо, что вы прибыли. Может, увидите чего, а?

— Не могу обещать, — отозвалась я.

— Что там, Коул? — спросил Джон.

— Семнадцать ножевых ранений, — бодро отрапортовал тот. — Кровищи — словно свинью резали.

Меня замутило.

— Полегче, Коул, — прикрикнул на парня Гудвин. — Донн незачем знать о возникших у тебя дурацких ассоциациях. Да и мне, по правде говоря, тоже.

Коул опустил взгляд, принялся переминаться с ноги на ногу.

— Да я ничего, — промямлил он, — просто… вот…

— Просто он, — передразнил Гудвин. — Думать надо.

— Так мистрис Донн все равно ведь увидит…

— Что, никто не догадался принести чистую простыню? — возмутился Джон.

Я тронула его за рукав.

— Спокойно, напарник. Моего визита здесь не ожидали, вот и не успели подготовиться. Правильно?

Вопрос я задала Коулу, бросая ему тем самым спасательный круг, вот только ухватиться за него молодой полицейский не сумел.

— Ага, не ждали, — с готовность подтвердил он. — А что, вы и через ткань увидеть воспоминания можете? А почему тогда Берталину так смотрели?

Лицо Джона потемнело, брови сдвинулись.

— Потому что шлюх не резали на лохмотья, — рявкнул он. — А эту прикройте.

— Не надо, — запротестовала я.

Гудвин одарил меня мрачным взглядом и повторил:

— Прикройте. Если воспоминания будут считываться слабо, тогда откроете. Ясно?

Когда я зашла в гостиную, где лежал прикрытый простыней труп хозяйки дома, то ощутила огромную благодарность напарнику. По светлому ковру расплылись огромные бурые пятна. Мне было страшно представить, на что похоже тело несчастной женщины.

Осторожно подошла, стараясь не наступать на кровавые пятна, склонилась над жертвой, протянула руку и закрыла глаза. И на меня тут же нахлынули чужие воспоминания, столь яркие и громкие, что я с трудом удержалась на ногах.

…Страх. Дикий, животный страх, заставивший оцепенеть. Злобный хохот.

— Нет, пожалуйста, прошу тебя, не надо.

Опять хохот. Безумное, искаженное ненавистью лицо. Рыжие растрепавшиеся локоны.

— Сдохни, мразь.

Боль. Сильная, невыносимая.

— Сдохни. Сдохни. Сдохни.

Боль. Боль. Боль.

Сознание туманится, и последнее, что видит стекленеющий взгляд — ухмылка на обезображенном злобой некогда красивом лице.

— Пить, — прохрипела я, отшатываясь от трупа.

На сей раз мне сразу же сунули в руку стакан с прохладной кисловатой водой. Открыв глаза, я обнаружила, что чья-то заботливая рука положила несколько кубиков льда и пару лимонных долек.

— Спасибо.

— Что ты видела? — озабоченно спросил Гудвин.

Я сделала несколько глубоких вдохов, отгоняя тошноту. Потрясла головой, отгоняя жуткие видения.

— Убийцу. Женщина лет тридцати пяти. Среднего роста, изящного телосложения. Рыжие волосы. На правой щеке шрам.

Говорила я отрывисто — горло все еще перехватывало спазмом. Коул быстро записывал мои слова. После фразы о шраме поднял голову и спросил:

— Мистрис Донн, а вы сможете ее опознать?

Гудвин дернулся, разом подобрался, глаза его загорелись.

— Ты что, видел похожую?

Коул хмыкнул.

— Видел, а как же. Здесь она, рыдает в соседней комнате, слышите? Кузина убитой. Вне себя от горя, надо понимать.

— Приведите ее, — осипшим голосом распорядилась я.

Коул вышел и вскоре вернулся, ведя за собой рыжеволосую заплаканную женщину. Прическа ее растрепалась окончательно и сейчас походила на воронье гнездо, нос покраснел и распух, но я сразу же узнала ее.

— Она.

Глаза рыжей забегали.

— О чем это? Кто эта женщина? В чем она меня обвиняет? — голос ее уже срывался на визг.

— Разве я вас в чем-то обвинила?

Убийца судорожно стиснула руки. Похоже, она сообразила, что выдает себя, и попробовала отыграть назад.

— Вы так смотрели на меня, словно в чем-то обвиняете.

— Разве?

— Офицер Донн — штатный менталист Управления, — холодно сообщил Гудвин. — Только что она считала воспоминания жертвы. Будете продолжать отпираться?

Рыжая смотрела на меня с неверием. Я молча кивнула, подтверждая слова напарника. Тогда она снова разрыдалась, некрасиво, безудержно, то и дело шмыгая носом.

— Я не хотела, правда, не хотела, поверьте мне.

Мне было противно на нее смотреть.

— Хотели. Прекратите истерику. За что вы ненавидели вашу кузину?

— Стерва, — выплюнула рыжая. — Крутила с моим мужем у меня за спиной.

На меня навалилась такая усталость, что даже ноги подкосились, и я опустилась в кресло, даже не посмотрев, нет ли на нем кровавых пятен.

— У вас есть убийца и мотив, Коул. И даже признание. Полагаю, я больше не нужна.

— Признание? — взвизгнула убийца. — Я ни в чем не признавалась.

— Признавались, — заверил ее Коул. — Кларисса Симон, вы обвиняетесь в убийстве Молли Руфин…

Он помнил тот день, когда впервые увидел Николь Донн. Помнил отчетливо, каждую деталь, каждую мелочь. Прохладный легкий ветерок, колышущий уже покрывшиеся нежной зеленой листвой ветви. Подсохшие лужицы после вчерашнего дождя. Ослепительно яркое солнце на небе такой голубизны, которая бывает только весной. Щебет птиц. Рыжего кота, обходящего кусты с видом полноправного хозяина, исследующего свои владения. Светлое пальто с расшитым причудливым узорами поясом, туго обхватывающим тонкую талию. Светлые локоны. Узкое лицо с четко очерченными скулами. Серые глаза под темными полукружьями бровей. Изящный рисунок строго сжатых губ. Тогда ему подумалось, что она похожа на волшебницу из страны гор, сказку о которой читала ему в детстве мама.

Он решил, что она не такая, как все. Другая. Особенная. Что ее не запятнала грязь грешного мира. А потом оказалось, что он ошибся. Она такая же дрянь, как и остальные. Даже хуже, ведь другие не притворялись волшебными созданиями. А она — лживая мразь, посмевшая обмануть его. Притворщица, выдававшая себя за ту, кем не являлась. Он заставит ее заплатить за обман. За свое унижение. За все. Скоро, очень скоро придет время, когда Николь Донн горько пожалеет о своем поведении.

Нет, он не подарит ей легкую смерть. Она должна помучиться, осознать и раскаяться. И только после этого он освободит ее.

Скоро. Уже скоро.