Основание Христианства

Мы уже видели, что, если хочешь найти, необходимо искать. Где же начать поиск? Христиане отвечают, что единственное место, с которого надо начинать, — это историческая личность Иисуса из Назарета; ведь если Бог говорил и действовал, то наиболее полным и совершенным образом Он сделал это в Иисусе Христе. Основной вопрос такой: был ли плотник из Назарета Сыном Божьим?

Есть две главные причины, по которым изучение христианства должно начинаться с личности Христа. Первая — в том, что в сущности своей христианство есть Христос. Личность и дела Христа — та сила, на которой построена вся христианская религия. Если Он не Тот, Кем Себя объявил, и если Он не совершил того, зачем, по Его словам, пришел, основание подорвано и все здание рухнет. Отнимите Христа у христианства и вы выпотрошите его, и практически ничего не останется. Христос — центр христианства, все остальное строится вокруг Него. Мы не хотим сейчас обсуждать природу Его философии и ценность Его системы или качество Его этики. Мы заинтересованы, прежде всего, в сущности Его личности. Кем Он был?

Во–вторых, если Иисус Христос предстает перед нами как уникальная божественная Личность, множество других проблем разрешается естественным образом. Существование Бога доказано и характер Бога раскрыт — если Иисус был божественным. Мы начинаем получать ответы на вопросы о судьбе и доле человека, о жизни после смерти, о назначении и авторитете Ветхого Завета и значении креста — потому что Иисус говорил об этом, и Его учение должно быть истинным, если Он — божественная Личность.

Таким образом, наше исследование должно начинаться с Иисуса Христа, а для того, чтобы узнать Его, надо обратиться к Евангелиям. Пока не обязательно принимать их как часть вдохновенного Писания, вполне достаточно рассматривать их как исторические документы, каковыми они, несомненно, являются. Мы не можем сейчас рассматривать вопрос об их литературном происхождении (по вопросу о достоверности Нового Завета см. Ф. Ф. Брюс «Документы Нового Завета: достоверны ли они?», издание пятое, 1990). Достаточно подчеркнуть, что все их авторы были христиане, что христиане — честные люди и что содержание Евангелий объединяет объективные описания и впечатления живых свидетелей. Однако пока мы будем относиться к Евангелиям просто как к основательной, точной записи жизни и учения Иисуса. Поступая таким образом, мы не будем основываться на неких темных текстах сомнительного происхождения. Мы сосредоточимся на самом общем и простом.

Наша цель — привести свидетельства, чтобы доказать, что Иисус — Сын Божий. Нас не удовлетворяют неопределенные провозглашения Его божественности; нам надо установить Его божественную сущность. Мы верим в то, что Он обладает вечной и сущностной связью с Богом, не присущей никому другому. Мы не считаем Его Богом в маске человека или человеком с чертами Бога, а узнаем Его как Бога–человека. Мы убеждены в том, что Иисус был исторической личностью, обладавшей двумя определенными и совершенными натурами — божественной и человеческой, — а значит, был совершенным и вечно единственным. Только в этом случае Он может быть достоин и восхищения, и поклонения.

Свидетельство состоит, по крайней мере, из трех частей: оно относится к тому, кем Он объявил Себя, какой характер Он продемонстрировал и к Его воскресению из мертвых. Ни один из аргументов сам по себе не позволяет сделать вывода. Но все три свидетельства сходятся и указывают неизменно на одно и то же заключение.

Первое свидетельство, таким образом, — это утверждения самого Христа. По словам архиепископа Уильяма Гемпла, «сейчас признано, что Тот Христос, Чьему существованию есть хоть какое–нибудь свидетельство, — это чудесная Фигура, делающая изумительные заявления» Конечно, сами притязания не составляют свидетельства, но перед нами явление, требующее объяснения. Для ясности, мы сделали пояснения о четырех различных притязаниях.

Его учение, направленное на Него Самого

Самое поразительное в учении Иисуса то, что Он постоянно говорил о Самом Себе. Верно, что Он много говорил об Отце Боге и Царствии Божьем. Но потом Он добавлял, что Он — Сын Божий, и что Он пришел наследовать Царствие. Вход в Царствие зависел от того, как люди откликнутся на Его слова. Он, даже не колеблясь, называл Царство Божье Своим Царствием.

Эта направленность учения Иисуса на Себя немедленно обосабливает Его от других великих религиозных учителей мира. Они отрицали себя. Он ставил Себя впереди всего. Они указывали людям какое–либо направление и говорили: «Вот истина, как я вижу ее; служите ей» Иисус говорил: «Я есть Истина, следуйте за Мной» Ни один из основателей этнических религий не осмеливался сказать такое. Личное местоимение настойчиво призывает наше внимание, когда мы читаем Его слова. Например:

«Я есмь хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда» (Иоанн 6:35).

«Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни» (Иоанн 8:12). «Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет; и всякий живущий и верующий в Меня не умрет вовек» (Иоанн 11:25–26).

«Я есмь путь, и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только чрез Меня» (Иоанн 14:6).

«Приидите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня»(Матфей 11:28–29).

Важный вопрос, к которому вела первая часть Его учения, был таков: «А вы за кого почитаете Меня?» Он подтвердил, что Авраам возрадовался, увидев Его, что Моисей писал о Нем, что в Писании были свидетельства о Нем и что в самом деле во всех трех больших частях Ветхого Завета — закон, пророки, Писание — было то, что «касалось Его» (Марк 8:29; Иоанн 8:56, 5:46, 5:39; Лука 24:27,44.)

Лука подробно описывает драматическое посещение Иисусом синагоги в Своем родном селении, Назарете. Ему дали свиток Писаний Ветхого Завета и Он встал, чтобы прочесть их. Отрывок был из книги пророка Исайи 61:1–2:

«Дух Господа Бога на Мне, ибо Господь помазал

Меня благовествовать нищим,

послал Меня исцелять сокрушенных сердцем,

проповедывать пленным освобождение

и узникам — открытие темницы,

проповедывать лето Господне благоприятное

и день мщения Бога нашего,

утешить всех сетующих.»

Он закрыл книгу, вернул ее в синагоге и сел, в то время как глаза всех присутствующих были прикованы к Нему. Он прервал молчание удивительными словами: «Исполнилось писание сие, слышанное вами» Другими словами, «Исайя писал обо Мне»

Неудивительно, что имея такое мнение о Себе, Он призывал людей к Себе. На самом деле, Он не только приглашал, Он отдавал приказ. «Идите ко Мне,— говорил Он, — следуйте за Мной» Если только люди приходили к Нему, Он обещал облегчить ношу угнетенным, дать пищу голодным и утолить жажду иссохшей души. В дальнейшем Его последователи должны были быть послушны Ему и свидетельствовать о Нем перед людьми. Его ученики признали право Иисуса на такие тоталитарные притязания, и в своих письмах Павел, Петр, Иаков и Иуда были счастливы назвать себя Его рабами.

Более того, Он предложил Себя Своим современникам в качестве надлежащего объекта их веры и любви. Человеку свойственно верить в Бога; однако Иисус призывал верить в Себя Самого. «Вот дело Божие, — говорил Он, — чтобы веровали в Того, Кого Он послал» Если веровать в Него было первым долгом человека, то не верить в Него было самым страшным грехом (Иоанн 6:29,3:36,8:24, 16:8,9).

Опять же, первая и самая важная заповедь говорит о том, что надо любить Бога всем сердцем, душой и разумением. Тем не менее, Иисус громогласно притязал на высшую любовь человека. Любой, кто любил отца, мать, сына или дочь больше Его, был недостоин Его, — так Он сказал. В самом деле, прибегая к живому еврейскому средству показать контраст через сравнение, Он добавил: «Если кто приходит ко Мне, и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником» (Матфей 10:37; Лука 14:26).

Он был настолько убежден в Своей главной роли в намерении Бога, что решил послать Того, кто займет Его место по Его возвращении на небеса. Это был Святой Дух. Христос любил называть его Утешителем. «Утешитель» в греческом языке — это юридический термин, означающий «адвоката», защитника. Задача Святого Духа — защищать дело Иисуса перед миром. «Он будет свидетельствовать обо Мне», — говорил Иисус. И снова: «Он прославит Меня, потому что от Моего возьмет и возвестит вам» (Иоанн 15:26, 16:14). Таким образом, и свидетельство Святого Духа миру, и откровение для церкви касаются Иисуса Христа.

В один из моментов этой захватывающей дух эгоцентричности Иисус предсказал: «И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе» (Иоанн 12:32). Он знал о будущем нравственном магнетизме креста для мужчин и женщин. Но, по Его словам, люди будут привлечены в первую очередь не к Богу, не к церкви, не к истине или к праведности, а к Нему Самому. Вообще, люди придут ко всему этому, только будучи привлечены к Нему.

Самое замечательное в этом самонаправленном учении — ^{ЭТо то}' ^чт° его проповедовал Тот, Кто настаивал на смирении. Он осуждал учеников за сосредоточенность на себе, Его утомляло их желание стать великими. А следовал ли Он Сам тому, что проповедовал? Он взял маленького ребенка и поставил его в середину как образец. А для Себя Самого у него был другой стандарт?

Его прямые притязания

Ясно, что Иисус считал себя Мессией, о Котором пророчествовал Ветхий Завет. Он пришел установить Царство Божие, предсказанное поколениями пророков.

Важно, что первое записанное слово Его проповеди людям было «исполнилось», а Его первое предложение — «Исполнилось время и приблизилось Царствие Божие» (Марк 1:15). Он принял титул Сына Человеческого, который был общепринятым титулом Мессии, взятым первоначально из одного видения Даниила. Он принял имя «Сын Божий», когда говорил с первосвященником, а это был еще один титул Мессии, взятый, в частности, из Псалма 2:7 Он видел Свою миссию в свете страданий слуги Иеговы, изображенных в последней части книги пророка Исайи. Кульминацией первой стадии Его учения для Двенадцати было происшествие в Кесарии Филипповой, где Симон Петр признал свою веру в Иисуса как в Христа. Другие, возможно, принимали Его за одного из пророков, но Симон уже принял Его как Того, на Кого указывали пророки. Он был не просто еще одним знаком, а Тем, к Кому эти знаки вели (см. Марк 14:61–62; 8:27–29).

Все служение Иисуса окрашено этим ощущением исполнения. «Блаженны очи, видящие то, что вы видите! — сказал Он однажды, оставшись наедине со Своими учениками. — Ибо сказываю вам, что многие пророки и цари желали видеть, что вы видите, и не видели, и слышать, что вы слышите, и не слышали» (Лука 10:23; Матфей 13:16–17).

Но прямые притязания, которые мы рассматриваем, относятся не только к тому, что Иисус был Мессией, но и к Его божественной сущности. В Его утверждении о том, что Он — Сын Божий, было нечто большее, нежели притязание на титул Мессии. Это утверждение описывает ту уникальную и вечную связь с Богом, которой обладал Иисус. Можно привести три примера этого великого притязания.

Во–первых, мы видим тесную связь с Богом как с «Отцом», о которой Он постоянно говорит. Уже в двенадцать лет Он изумлял Своих земных родителей бескомпромиссной устремленностью к делу Своего небесного Отца. Он сделал и следующие утвеждения:

«Отец Мой доныне делает, и Я делаю» (Иоанн 5:17)

«Я и Отец — одно» (Иоанн 10:30)

«Я в Отце и Отец во Мне» (Иоанн 14:10–11)

Действительно, Он учил Своих учеников так же обращаться к Богу, как к Отцу, но сыновнее отношение к Богу Христа настолько отличается от нашего, что Он не мог не обозначить это различие. Для него Бог — «Мой Отец» Поэтому он сказал Марии Магдалине: «Я возношусь к Моему Отцу и к твоему Отцу» Было бы невозможно сказать — «Я восхожу к нашему Отцу».

Эти стихи взяты из Евангелия от Иоанна, но Иисус говорит о той же уникальной связи с Отцом в Евангелии от Матфея 11:27, где утверждает:

«Все предано Мне Отцем Моим, и никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть»

То, что Иисус действительно говорил о близком отношении к Богу, далее подтверждается тем негодованием, которое Он вызвал в евреях. Он «сделал Себя Сыном Божьим» (Иоанн 19:7), — говорили они. Так явственно было Его отождествление с Богом, что Он естественным образом уподоблял отношения человека к Самому Себе и Свое отношение к Богу. Таким образом, знать Его означало знать Бога; видеть Его означало видеть Бога; верить в Него означало верить в Бога; принять Его означало принять Бога; ненавидеть Его означало ненавидеть Бога; чтить Его означало чтить Бога (Иоанн 8:19, 14:7, 12:5, 14:9, 17:44, 14:1; Марк 9:37; Иоанн 15:23, 5:23)

Это некоторые из утверждений Иисуса о Его уникальных отношениях с Богом. Дважды Он делал еще более прямые заявления. Первое записано в конце 8–й главы Евангелия от Иоанна. Он сказал: «Истинно, истинно говорю вам: кто соблюдет слово Мое, тот не увидит смерти вовек» Для его критиков это было уж слишком. «Авраам умер, — возражали они, — и пророки умерли;., неужели Ты больше отца нашего Авраама? Чем Ты Себя делаешь?»

«Авраам, отец ваш, рад был увидеть день Мой: и увидел и возрадовался», — ответил Иисус.

Евреи смутились еще больше: «Тебе нет еще пятидесяти лет, — и Ты видел Авраама?»

И тут Иисус ответил одним из самых смелых утверждений, которые Он когда–либо делал: «Истинно, истинно говорю вам: прежде нежели был Авраам, Я есмь».

Тогда они взяли камни, чтобы бросить в него. Закон Моисея установил забрасывание камнями наказанием за богохульство, и на первый взгляд можно удивиться, что же богохульного они увидели в словах Христа. Конечно, Он сказал, что жил прежде Авраама. Он часто говорил об этом. Он «сошел с небес и был послан» Отцом. Это притязание было терпимо и достаточно невинно. Посмотрим дальше. Заметим, что Он сказал не «Прежде Авраама Я был», а «Я есмь» Таким образом, Иисус говорил о том, что Он вечно существовал прежде Авраама. Но и это еще не все. В этом «Я есмь» есть нечто большее, нежели притязания на вечную жизнь; здесь — притязания на божественность. «Я есмь» — это божественное имя, которым Иегова раскрыл Себя Моисею в пылающем кусте: «Я есть Сущий… так скажи сынам Израилевым, Сущий послал меня к вам» (Исход 3:15). Этот божественный титул Иисус спокойно взял Себе. Именно поэтому евреи схватили камни, чтобы отплатить Ему за богохульство.

Второй пример таких прямых притязаний на божественность мы видим после воскресения (если мы на минутку признаем, что воскресение состоялось). Иоанн рассказывает (20, 26–29), что в следующее воскресенье после Пасхи, когда Фома неверующий находился с другими учениками в доме, там появился Иисус. Он предложил Фоме потрогать Его раны, и Фома, ошеломленный и изумленный, выкрикнул: «Господь мой и Бог мой!» Иисус принял этот титул. Он упрекнул Фому за неверие, а не за слова поклонения.

Его косвенные заявления

Христос заявил о Своей божественности одинаково сильно — как прямо, так и косвенно. Подтекст его проповедей — такое же красноречивое свидетельство о Себе, как и Его прямые утверждения о Своей сущности. Очень часто Он действовал так, как может действовать лишь Бог Можно привести четыре таких примера.

Во–первых, Он утверждал, что прощает грехи. В двух местах Евангелия Иисус прощал грешников (Марк 2:1–12; Лука 7:36–50). В первый раз к Иисусу привели паралитика. Друзья его разобрали крышу дома, где находился в тот момент Иисус, и спустили туда постель, на которой лежал расслабленный. Иисус увидел, что нужда больного была в основе своей духовная. И изумил толпу, сказав ему: «Чадо! Прощаются тебе грехи твои».

Второй раз Он объявил о прощении женщине, которая была известна своим безнравственным поведением. Иисус был в доме фарисея, когда она подошла к Нему, возлежавшему за трапезой, омыла Его ноги слезами, вытерла их своими волосами, расцеловала и умастила их. Иисус сказал ей: «Твои грехи прощены».

В обоих случаях те, кто был рядом, подняли удивленно брови и спросили: «Кто это? Что это за богохульство? Кто может прощать грехи, кроме самого Бога?» Эти вопросы были очень верно заданы. Можно простить боль, которую причиняют нам другие; ^{Но г}Рехи, совершаемые нами против Бога, может простить лишь ^ам Бог.

Христос утверждал Свою божественную сущность, дару_я жизнь. Он говорил о Себе как о «хлебе жизни», «жизни» и «воскресении и жизни» Он уподоблял зависимость Своих последователей от Себя тому, как виноградные лозы питаются от своих ветвей. Он предложил самаритянке «воду жизни» и обещал вечную жизнь молодому богатому правителю, если тот придет и последует за Ним. Он звал Себя Добрым Пастырем, который не только отдаст жизнь за Своих овец, но и даст им жизнь. Он говорил, что Бог дал Ему власть над всей плотью, что всему, что Бог дал Ему, даст Он жизнь вечную и объявил, что «Сын оживляет кого хочет» (Иоанн6:35, 14:6, 11:25, 15:4,5,4:10–15; Марк 10:17–21; Иоанн 10:28,17:2,5:21).

Это заявление было настолько определенным, что ученики Его ясно увидели его истинность. Покинуть Иисуса стало для них невозможным. «К кому мы пойдем?» — спросил Петр. — «У Тебя — слово вечной жизни».

Жизнь — загадка. Будь это жизнь физическая или духовная, ее природа так же непонятна, как и ее происхождение. Мы не можем ни определить, что это такое, ни установить, откуда она берется. Мы лишь можем назвать ее божественным даром. Это тот дар, который обещал дать Иисус.

Третье косвенное заявление Иисуса заключалось в том, что Он учит истине. Наше внимание привлекают не столько истины, которым Он учил, сколько прямая и даже догматическая манера Его проповедей. Его современники были глубоко потрясены мудростью Иисуса:

«Откуда у Него это? Что за премудрость дана Ему? Не плотник ли Он?..

«Как Он знает писания, не учившись?»

Но еще большее впечатление на них произвело Его осознание Его власти:

«Никогда человек не говорил так, как этот Человек» «Его слово было властью "

«И когда Иисус окончил слова им, народ дивился учению Его, ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжникии фарисеи» (Марк 6:3; Иоанн 7:15, 46; Лука 4:32; Матфей 7:21–29).

Если Его власть не была властью книжников, она не была и властью пророков. Книжники никогда не учили без цитирования источников. Пророки говорили властью Иеговы. Но Иисус провозглашал Свою собственную власть. Его формула была не «Так говорит Господь», а «Истинно, истинно говорю Я вам» На самом деле, Он описал Свое учение не как Свое, а как Отца, Который послал Его. Тем не менее Он знал, что является прямым средством божественного откровения, и поэтому имел возможность говорить с большой личной уверенностью. Он никогда не сомневался и не извинялся. Ему не надо было противоречить, брать Свои слова назад или как–то изменять то, что Он говорил. Он произносил недвусмысленные слова от Бога: «Тот, Кого послал Бог, молвит Слово Божие» Он совершенно убежденно предсказывал будущее. Он давал абсолютные нравственные приказы: «Возлюби врага своего», «Не заботьтесь о завтрашнем дне», «Не судите, да не судимы будете» Он давал обещания, ни минуты не сомневаясь в их исполнении: «Просите, и дано будет вам» Он утверждал, что Его слова вечны, как закон, и не исчезнут никогда. Он предупреждал всех, кто слушал Его, что их судьба будет зависеть от того, как они откликнутся на Его учение, — так же, как судьба израильтян зависела от их ответа на слова Иеговы.

Иисус провозглашал Себя вправе судить мир. Это, наверное, самое невероятное из Его притязаний. В нескольких Его притчах подразумевается, что Он вернется в конце света, и день Последнего Суда отложен до Его прихода. Он Сам воскресит мертвых, и все нации соберутся перед Ним. Он будет сидеть на троне Своей славы, и суд будет передан Ему Отцом. И тогда Он отделит людей Друг от друга, как пастух отделяет овец от коз в своем стаде. Одних Он призовет унаследовать Царствие, приготовленное для них с начала мира. Другие же услышат страшные слова: «Идите от меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам Его» (Матфей 25:31–46; Иоанн 5:22, 28–29).

Но Иисус будет не только судьей; критерием разделения будет отношение к Нему, выраженное в отношении к Его «братьям», или отклик на Его слово. Тех, которые исповедовали Его перед людьми, Он исповедает перед Отцом; и Он отвернется от тех, кто отвернулся от Него. В самом деле, для того, чтобы изгнать человека с небес в последний день, Иисусу достаточно будет сказать: «Я никогда не знал вас» (Иоанн 12:47–48; Матфей 10:32–33, 7:23).

Трудно переоценить величие этого утверждения. Вообразите священника, обращающегося к прихожанам в наше время: «Внимательно прислушайтесь к словам Моим. Ваша судьба в вечности зависит от этого. Я вернусь в конце света, чтобы судить вас, и ваша судьба решится по тому, насколько вы были послушны Мне» Такому проповеднику, скорее всего, придется иметь дело с полицией или психиатром.

Его притязания, воплощенные в действительность

Нам остается лишь рассмотреть описанные чудеса, совершенные Иисусом, которые можно назвать Его притязаниями, воплощенными в действительность.

Мы не будем тщательно обсуждать возможность и назначение чудес. Достаточно указать, что ценность чудес Христа — не столько в их сверхъестественной природе, сколько в их духовной значительности. Они были знамениями в той же степени, как и чудесами. Они никогда не совершались ради личной выгоды или просто так. Они были нужны не для того, чтобы продемонстрировать превосходство или вызывать в людях покорность. Они показывали скорее нравственную силу, нежели физические возможности. Это, в конечном счете, — притчи Иисуса, происшедшие на самом деле. Они наглядно выставляют Его заявления. Его дела воплощают в действие Его слова.

Иоанн ясно это видел. Он строит свое Евангелие вокруг шести или семи избранных знамений (см. 20:30–31) и связывает их с великими заявлениями о том, что Он — Сущий. Первым знамением было превращение воды в вино во время свадебного пира в Кане Галилейской. Само по себе это чудо не является особо назидательным. Его значимость не лежит на поверхности. Иоанн рассказывает, что «там было шесть каменных водоносов, стоявших по обычаю очищения Иудейского» (Иоанн 2:6). Это — именно тот ключ, который мы ищем. Под водой понимается старая религия как колодец Иакова в гл.4, богатый связями с Ветхим Заветом Под вином подразумевается религия Иисуса. Как Он превратил воду в вино, так и Евангелие заменит закон. Этот закон утвердил, что в Его власти было ввести новый порядок. Он был Мессией. Скоро Он скажет самаритянке: «Он это Я».

Похожим образом, накормив пять тысяч человек, Он показал, что может утолить сердечный голод. «Я есть хлеб жизни», — говорил Он немного позже. Он открыл глаза слепорожденному, сказав перед этим: «Я свет мира» Если Он мог вернуть зрение слепому, Он мог открывать людям глаза, чтобы они увидели и узнали Бога. Наконец, Он возвратил к жизни человека по имени Лазарь, который пролежал мертвым четыре дня, и заявил: «Я есть воскресение и жизнь» Он воскресил мертвеца. Это был знак. Жизнь тела символизировала жизнь души. Христос мог стать жизнью верующего перед смертью и становился воскресением верующего после смерти. Все эти чудеса — притчи, потому что эти люди голодны, слепы и мертвы духовно, и только Христос может утолить их голод, вернуть им зрение и воскресить их для новой жизни (Иоанн 6:35, 8:12, 11:25).

Вывод

Невозможно исключить все эти заявления из учения плотника из Назарета. Нельзя сказать, что они были выдуманы евангелистами или бессознательно преувеличены. Они широко и равномерно распределены по разным Евангелиям и источникам Евангелии; и общая картина слишком гармонична и уравновешенна Для того, чтобы быть выдуманной.

Мы видим эти заявления. Сами по себе они еще не образуют свидетельство божественности. Они могли быть ложными, но Для них должно быть найдено объяснение. Нельзя больше относиться к Иисусу просто как к великому учителю, если Он полностью ошибался в одном из самых главных пунктов Своего учения — в Себе. Многие ученые увидели здесь некую беспокоящую их манию величия.

Что ж, тогда Он сознательно обманывал нас? Неужели Он добивался, чтобы люди принимали Его взгляды, и затем приписывал Себе божественную власть, которой на самом деле у Него не было? В это трудно поверить. В Иисусе есть нечто бесхитростное. Он ненавидел лицемерие в других и Сам был предельно искренен.

Может, Он искренне ошибался? Создал прочную иллюзию о Себе Самом? У этой позиции есть защитники, но есть подозрение, что их иллюзия гораздо сильнее. Иисус не оставляет впечатления ненормальности, которое мы обычно получаем от обманутых, заблуждающихся. Его характер подтверждает Его заявление, и именно в этом направлении мы продолжим наше расследование.

Несколько лет назад я получил письмо от одного молодого человека, с которым был лишь немного знаком. «Я только что совершил великое открытие, — писал он. — У всемогущего Бога было два сына. Иисус Христос был первым; а я второй» Я взглянул на адрес на конверте. Он писал мне из известной психиатрической больницы.

Конечно же, было множество претендентов на величие и божественность. Психиатрические больницы полны заблуждающихся людей, объявляющих себя Юлиями Цезарями, премьер–министрами, императорами Японии и Иисусами Христами. Однако им никто не верит.

Никто не обманывается, кроме них самих. У них нет учеников, кроме, пожалуй, собратьев–пациентов. Им не удается убедить окружающих просто потому, что они не ведут себя так, как те, кем они себя объявляют. Их характер не подтверждает их заявления.

Сейчас уверенность христиан в Христе заметно подкрепляется тем фактом, что Он — действительно Тот, Кем объявил Себя. Между Его словами и делами нет противоречия. Безусловно, для того, чтобы подтвердить истинность столь необычных заявлений, необходим замечательный характер, но нам кажется, что именно такой характер был у Иисуса. Его характер не доказывает истинность Его заявлений, но внушительно поддерживает их. Его заявления были исключительны. Его характер был уникален. Джон Стюарт Милл назвал Его «уникальной фигурой, так же не похожей на своих предшественников, как и на своих последователей (цитируется У.Х. Гриффитом Томасом, в кн. «Христианство — это Христос», 1909).

Карнеги Симпсон писал:

Таким образом, нам необходимо показать, что Иисус стоит как отдельная нравственная категория. Предположение, что Он был величайший человек, который когда–либо жил, уже не удовлетворяет нас. Мы не можем говорить об Иисусе ни в сравнительном, ни в превосходном отношении. Для нас это вопрос контраста, а не сравнения. «Почему ты зовешь меня благим?» — спросил Он у молодого богатого правителя. — «Нет, нет никого благого, кроме одного Бога» «Именно!» — должны были бы ответить мы. «Не то, что Ты лучше всех остальных людей. Ты даже не лучший из людей, а Ты благ — благ абсолютной благостью Бога».

Значимость этого заявления должна быть понятна. Грех — это врожденная болезнь людей. Мы рождены с этим вирусом в своей натуре. На это жаловались все и всегда. Но если Иисус из Назарета был без греха, Он не был просто человеком, как мы знаем людей. Если Он был безгрешен, Он отличался от нас. Он был сверхъестественным.

Возможно, полезно будет подытожить свидетельства о безгрешности Христа в четырех разделах.

Что думал об этом Сам Христос

Один или два раза Иисус прямо утверждал, что Он был без греха. Когда женщину застали в прелюбодеянии и привели к Иисусу, Он бросил ошеломляющий вызов ее обвинителям: «Кто из вас без греха, пусть первый бросит в нее камень» Постепенно все разбрелись, и не осталось никого. Немного позднее в этой же главе (Иоанн 8) написано, что Иисус бросил еще один вызов, на этот раз относительно Себя Самого: «Кто из вас обличит Меня в грехе?» Никто не ответил. Люди старались уйти, когда Он обвинял их. Но когда Он пригласил их высказать обвинения в Свой адрес, Он мог остаться и выдержать их расспросы. Они все были грешники; Он был без греха. Он жил в совершенном послушании воле Отца Своего. «Я всегда исполняю то, что говорил Он, — что угодно Ему» В этих словах не было никакого хвастовства. Он говорил спокойно, без суеты и притворства.

Таким же образом, по самой природе Своего учения, Он Сам сделал Себя отдельной нравственной категорией. Так же, правда, поступил и фарисей в Храме в своем высокомерном благодарении: «Бог, благодарю Тебя, что я не такой, как все остальные люди Но Иисус принимал Свою уникальность не для Своего личного Удовлетворения. Ему не надо было привлекать к этому внимания. Это было настолько очевидно, что вряд ли надо было это подчеркивать. Это скорее подразумевалось, нежели утверждалось. Все остальные люди были заблудшими овцами; Он пришел, как Дорый пастырь, найти и спасти их. Все остальные люди были мучимы болезнью греха; Он пришел, как врач, чтобы исцелить их. Все остальные люди были погружены в темноту греха и невежества; Он был Светом мира. Все остальные люди были грешни.ками; Он же был рожден, чтобы стать их Спасителем и пролить кровь, умерев за прощение их грехов. Все остальные люди были голодны; Он был Хлебом жизни. Всех остальных людей ждали смерть и непослушание в грехах; Он мог стать их Жизнью теперь и Воскресением позже. Все эти метафоры выражают нравственную уникальность Христа, которую Сам Он осознавал.

Неудивительно поэтому, что, хотя мы знаем об искушениях Иисуса, мы ничего не слышали о Его грехах. Он никогда не исповедует Свои грехи; не просит о прощении, хотя требует этого от Своих учеников. Он не знает нравственного падения. По–видимому, Ему не знакомо чувство вины и ощущение отчужденности от Бога. Его крещение было воистину «крещение раскаяния», о котором говорил Иоанн Креститель. Однако Иоанн остановился в нерешительности перед тем, как крестить Иисуса, а Иисус пришел на крещение не потому, что признал Себя грешником, а с тем, чтобы «исполнить всякую правду» и начать соотносить Себя с грехами других. Сам же Он, как мы видим, живет в неразрывном союзе с Отцом.

Это отсутствие всякой нравственной вины и это чувство незамутненного общения с Богом в особенности замечательны по двум причинам. Первая в том, что Иисусу было присуще острое чувство нравственной проницательности. «Он знал сущность человека» О Нем часто написано в Евангелиях, что Он читал внутренние сомнения и смущение толпы. Его ясное понимание позволило Ему бесстрашно обнажить двуличие фарисеев. Он ненавидел их лицемерие. Он призывал горе на их головы так же громогласно, как пророки Ветхого Завета. Тщеславие и притворство были Ему омерзительны. Тем не менее, Его проницательный взгляд не замечал греха в Нем Самом.

Во–вторых, Его осознанная чистота так ошеломляет потому, что это совершенно не похоже ни на одного святого или мистика. Христиане знают, что чем ближе подходишь к Богу, тем более осознаешь свои грехи. В этом святой, в какой–то мере, походит на ученого. Чем больше открывает ученый, тем более он ценит то непознанное, что еще ждет открытий. Так, чем больше христиаин растет в христианстве, тем более он осознает огромное расстояние, все еще отделяющее его от Христа.

Один взгляд на любую христианскую биографию уверит читателя в этом, если ему недостаточно собственного опыта. Можно привести пример. Дэвид Брайнерд был одним из первых молодых миссионеров в индейских племенах штата Делавэр в начале XIX в. Его дневник и письма обнаруживают, как верно и глубоко он предан Христу. Несмотря на страшную боль и обезоруживающую слабость, которые привели его к смерти в возрасте 29 лет, он отдал себя работе без остатка. Он пробирался верхом на лошади через густые чащи, проповедовал и учил не зная усталости, спал без крыши над головой и обходился без устроенного дома и семейной жизни. Его дневник полон выражений любви к «моим дорогим индейцам», молитв и восхвалений его Спасителю.

Конечно, он — святой высшего порядка, чья жизнь и работа, наверное, лишь немного были задеты грехом. Тем не менее, переворачивая страницы его дневника, мы видим, что он постоянно сетует на свое нравственное «разложение» Он жалуется на недостаток молитв и любви к Христу. Он называет себя «несчастным червем», «дохлым псом» и «невыразимо бесполезным, жалким существом» Это вовсе не из–за болезненного сознания. Просто он жил подле Христа и до боли остро осознавал свою греховность.

И все же Иисус Христос, который жил ближе к Богу, чем кто–либо еще, был свободен от чувства греха.

Что говорили друзья Иисуса

Всем ясно, что Иисус считал Себя безгрешным так же, как считал Себя Мессией и Сыном Божьим. Но, может быть, Он ошибался как в одном, так и в другом? Что думали о нем Его ученики? Разделяли ли они Его мнение о Себе?

Кто–то может подумать, что ученики Христа не были такими уж хорошими свидетелями. Существует немало споров о том, были ли они беспристрастны и не расписывали ли Его в более ярких красках, нежели Он того заслуживал. Здесь апостолы во многом стали жертвами злословия. Их свидетельства так легко со счетов не сбросишь. Есть несколько причин, позволяющих нам с уверенностью полагаться на их свидетельства.

Во–первых, они жили в тесном контакте с Иисусом около трех лет. Они ели и спали рядом. Они вместе теснились в рыбацкой лодке. У них был общий кошелек (кстати, общий счет в банке может привести к множеству раздоров!). Ученики действовали друг другу на нервы. Они ссорились. Но они никогда не видели своих грехов в Иисусе. Часто из фамильярной близости вырастает презрение. Но не в этом случае. В самом деле, два главных свидетеля о безгрешности Иисуса (как мы увидим дальше) — это Петр и Иоанн, а они принадлежали к маленькой группе (состоящей из Петра, Иакова и Иоанна), которой Иисус дал особые привилегии, а значит, и более близкое, интимное откровение.

Во–вторых, свидетельству апостолов в этом плане можно верить, так как они были евреями, и их сознание с детства было пропитано учением Ветхого Завета. А одна из доктрин Ветхого Завета, которую они уж точно знали, — это всеобщность человеческого греха:

«Все уклонились, сделались равно непотребными; нет делающего добро, нет ни одного (Псалом 13:3). Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу» (Исайя 53:6).

В свете библейского учения, они не стали бы с легкостью приписывать безгрешность кому угодно.

В–третьих, апостольскому свидетельству безгрешности Иисуса можно верить тем более, что это — не прямое утверждение. Они не пускаются в объяснения, чтобы установить истину о том, что Он был без греха. Их замечания выглядят как побочные. Они обсуждают что–то и почти невзначай, мимоходом добавляют свидетельства о Его безгрешности.

Вот что они говорят. Петр сначала описывает Иисуса как «непорочного и чистого Агнца», а затем говорит, что Иисус «не сделал никакого греха, и не было лести в устах Его» (1 Петра 1:19. 2:22). Иоанн делает общее заявление, что все люди — грешники, и что если мы говорим, что не имеем греха, — то обманываем самих себя и делаем обманщиком Бога. Но затем он продолжает и говорит, что в Христе, Которому дана власть забрать наши грехи, «нет греха» (1 Иоанна 1:8–10,3:5).

К этому свидетельству Петра и Иоанна можно добавить слова Павла и автора Послания к Евреям. Они описывают Иисуса как не знавшего греха», а точнее, как «святого, непричастного к злу, непорочного, отделенного от грешников» Он действительно был «подобно нам искушен во всем», но «кроме греха» (2 Коринфянам 5:21, Евреям 7:26, 4:15).

С чем соглашались враги Христа

Может быть, мы почувствуем твердую почву под ногами, если примем во внимание то, что думали об Иисусе Его враги. У них не было предубеждений — по крайней мере, в Его пользу. В Евангелиях мы читаем, что они смотрели за Ним и старались уловить Его в Его проповедях. Хорошо известно, что если спор нельзя выиграть аргументами, противники часто опускаются до уровня личных оскорблений. Отсутствие аргументов можно неплохо заменить грязью. Даже анналы церкви запятнаны грязью личной вражды. Так же произошло и с врагами Иисуса.

Марк приводит четыре случая их критики (2:1 — 3:6). Их первое обвинение было в богохульстве. Иисус простил грехи человека. Это было вторжение на божественную территорию. Это было богохульное высокомерие, говорили они. Но сказать так — значит задать вопрос: если Он действительно был Бог, то прощать грехи — Его прерогатива?

Далее они были (как они говорили) в ужасе от Его жуткого, шего окружения. Он братался с грешниками. Он ел с мытарями. Он позволял падшим женщинам приближаться к Себе.

Третье обвинение гласило, что Его религия фривольна. Оц не постился, как фарисеи или даже как ученики Иоанна Крестите^ ля. Он был «обжора и пьяница», пришедший, чтобы «есть и пить» Подобные атаки вряд ли заслуживают серьезного опровержения. Верно, что Иисус был полон радости, но не может быть никакого сомнения в Его серьезном отношении к религии.

В–четвертых, их разъярило то, что Он нарушил субботу. Он исцелял больных в субботу, а Его ученики даже прошли в субботу по засеянным полям, срывая, очищая и съедая кукурузу (в русском переводе — колосья), что книжники и фарисеи строго запрещали, приравнивая это к жатве и молотьбе. Однако никто не может сомневаться в том, что Иисус подчинялся закону Божьему. Он Сам был послушен закону, и призывал Своих обвинителей к этому закону. Он также утверждал, что Бог сотворил субботу и сделал это для блага человека. Но, будучи «Господином субботы», Он знал, что имеет право отмести ложные человеческие традиции и вернуть людям верное понимание закона Божьего.

Все эти обвинения либо тривиальны, либо вызывают вопросы. Так, когда Иисус предстал перед судом, решавшим вопрос о Его жизни, Его обвинителям пришлось нанять лжесвидетелей против Иисуса. Но и тогда они не могли достичь согласия. Вообще, единственное обвинение, которое они сфабриковали против Него, было не нравственным, а политическим. Но, когда государственный преступник представал перед людьми для приговора, Его снова и снова признавали праведным. Пилат после нескольких трусливых попыток увернуться от решения публично умыл руки и объявил себя «невиновным в крови этого человека» Ирод не мог найти Его вины. Предатель Иуда, полный раскаяния, вернул священникам тридцать сребренников со словами: «Согрешил я, предав кровь невинную» Раскаявшийся вор на кресте упрекнул своего товарища за оскорбление Иисуса и добавил: «Он ничего худого не сделал» И, наконец, сотник, видевший, как страдал и умер Иисус, воскликнул: «Истинно, Человек этот был праведник!» (Матфей 27:24; Лука 23:15; Матфей 27:3–4; Лука 23:41–47).

Что мы можем увидеть сами

При оценке характера Иисуса Христа нам не следует полагаться лишь на свидетельства других, мы можем и сами вынести свое мнение. Совершенство, о котором Он ненавязчиво говорил Сам, которое уверенно подтвердили Его друзья и с неохотой признали Его враги, объективно изображено в Евангелиях.

У нас есть хорошая возможность сформировать собственное суждение. Облик Иисуса, написанный евангелистами, многогранен. Действительно, изображено в основном Его публичное служение в течение неполных трех лет. Мы знаем, однако, очень немного о Его детстве, а Лука дважды упоминает, что в скрытые годы Свои в Назарете Он успешно развивался в возрасте, разуме и духе, преуспевал в любви Бога и людей.

Мы видим Его, удалившегося от народа со Своими учениками, наблюдаем Его в шумной суете толпы. Он изображен перед нами в Галилее, прославляемый толпой как герой; эта толпа хотела взять Его силой и сделать Его царем. Мы следуем за Ним в переходы Храма Иерусалимского, где фарисеи и саддукеи объединились в своем тщательном расследовании. Но и на высоте головокружительного успеха и погруженный в глубокое отчаяние, одинокий и отверженный, Он все Тот же Иисус. Он постоянен. Он не поддается настроениям. Он неизменен.

К тому же, этот облик уравновешен. В нем нет и следа безумных причуд. Он горячо верит в то, чему учит, но Он не фанатик. Его учение не пользуется популярностью, но Он не эксцентричен. У нас есть столько же свидетельств о Его человеческой природе, сколько о божественности. Он устает. Ему нужно спать, есть и пить, как и всем остальным людям. Он испытывает человеческие эмоции, любовь и гнев, радость и скорбь. Он полностью человек. И все же Он — не простой человек.

Прежде всего, Он ничего не хотел для Себя. Это самое поразительное. Хотя Он и считал Себя Богом, Он не вел Себя высокомерно и не отстаивал Свое достоинство. Он не был напыщенном. В Иисусе не была и следа самодовольства. Он был смиренным.

Именно этот парадокс смущает больше всего: это сочетание самонаправленности Его учения и направленности на других Его поведения. В мыслях Он ставил Себя первым, в делах — последним. Он явил нам самую высокую самооценку и высочайшее самопожертвование. Он знал, что является Господом всех людей, но стал их слугой. Он сказал, что придет судить мир, а Сам омыл ноги Своим апостолам.

Ни один человек не отдавал так много. Утверждается (и Им Самим, и нами), что Он отрекся от радостей неба для скорбей земли, променяв вечность, не замутненную грехом, на болезненный контакт со злом этого мира.

Он родился от обычной еврейской матери в грязном жилище в незаметном селении Вифлееме. Младенцем Он с матерью бежал в Египет. Его привели в забытую деревушку, в Назарет; Он трудился на скамье плотника, чтобы прокормить мать и детей в семье. В назначенное время Он стал бродячим проповедником, почти без имущества, без удобств, без дома. Он находил Себе друзей среди простых рыбаков и мытарей. Он прикасался к прокаженным и позволял проституткам прикасаться к Себе. Он отдал Себя служению исцеления, помощи, учения и проповеди.

Его не поняли, неверно истолковали. Он стал жертвой людских предубеждений и искусно скрытых намерений. Его презирал и отвергал Его собственный народ, Его покинули друзья. Он позволил избивать Себя, плевать Себе в лицо, надеть на Себя терновый венец, пригвоздить Свои руки и ноги к обычному римскому кресту. А когда жестокие острия вонзились в Его тело, Он продолжал молиться за Своих мучителей: «Отче, прости их, ибо они не ведают, что творят».

До такого человека нам никак не дотянуться. Ему удалось то, в чем мы неизменно терпим неудачу. Он обладал совершенным превосходством. Он никогда не мстил. Он никогда не обижал, не раздражался и так владел Собой, что отрекался от Себя Самого и отдавался на волю Божию для блага человечества, что бы люди ни говорили или ни делали. «Я не ищу Своей воли», — говорил Он, — и не ищу Своей славы» Как писал Павел: «Ибо Христос не имел ублажить Себя».

Такое вот полное пренебрежение к себе в службе Богу и человеку Библия и называет любовью. В любви нет эгоистических интересов. Сущность любви — самопожертвование. Самому плохому человеку выпадает иногда вспышка такого благородства, но жизнь Иисуса излучала это благородство как немеркнущее сияние. Иисус был безгрешен, потому что ничего не искал для Себя. Такое самоотречение и есть любовь. А Бог есть любовь.

Мы рассмотрели экстравагантные заявления Иисуса и Его характер. Сейчас мы рассмотрим свидетельства о Его историческом воскресении из мертвых.

Очевидно, если воскресение действительно произошло, оно имеет величайшее значение. Если Иисус из Назарета восстал из мертвых, тогда Он неоспоримо был уникальной фигурой. Вопрос стоит не о Его духовном выживании, не о Его физическом воскресении, а о завоевании Им смерти и о Его воскресении в новую плоскость существования. Мы не знаем никого другого, кто пережил бы такое. Поэтому современные люди так же насмешливо–презрительны, как афинские философы, которые слушали проповеди Павла в ареопаге: «Услышавши о воскресении мертвых, одни насмехались…» (Деяния 17:32).

Спор не о том, что Его воскресение устанавливает Его божество, но что оно с этим согласуется. Вполне можно ожидать, что сверхъестественная личность должна прийти на землю и покинуть ее сверхъестественным путем. Именно это проповедует Новый Завет и, следовательно, именно в это всегда верила церковь. Его рождение было естественным, но зачатие — сверхъестественным. Его смерть была естественной, но воскресение — сверхъестественным. Его чудесное зачатие и воскресение не доказывают Его божественности, но соответствуют ей (мы не рассматриваем здесь непорочное рождение Иисуса, так как в Новом Завете оно не используется для того, чтобы показать Его сущность как Мессии или Его божественность, как используется воскресение. Вопрос о непорочном рождении неплохо обоснован в книге Джеймса Орра «Непорочное рождение Христа», 1907, а также в книге Дж. Гришема Мейчена «Непорочное рождение», 1936).

Сам Иисус никогда не предсказывал Своей смерти, не добавляя при этом, что воскреснет, и описывал Свое грядущее воскресение как знамение. Павел в начале своего Послания к Римлянам, написал, что Иисус был «Сыном Божьим в силе через воскресение из мертвых», а самые первые проповеди апостолов, записанные в Деяниях, снова и снова утверждают, что через воскресение Бог отменил приговор людей и оправдал Своего Сына.

Лука, которого мы знаем как усердного и аккуратного историка, говорит об этом воскресении, что «есть много доказательств» Возможно, мы не зайдем так далеко, как Томас Арнольд, назвавший воскресение «наиболее подтвержденным фактом истории», но, конечно же, многие беспристрастные ученые считают свидетельства воскресения очень надежными. Например, сэр Эдвард Кларк К.С. писал Его Преосвященству Е.Л. Мэккейси:

Что же это за свидетельство? Можно попробовать свести его к четырем утверждениям.

Тело исчезло

Рассказ о воскресении во всех четырех Евангелиях начинается с посещения женщинами могилы рано утром в Пасхальное воскресенье. Придя туда, они с ужасом и изумлением увидели, что тело Господа исчезло.

Вскоре после этого апостолы начали проповедовать, что Иисус воскрес. Это было главной мыслью их проповедей. Но вряд ли они могли ожидать, что люди поверят им, если бы можно было легко дойти до скалы, в которой находилась гробница Иосифа, и видеть лежащее там тело Иисуса. Нет! Гроб был пуст. Тело исчезло. В этом не может быть и сомнения. Вопрос в том, как это объяснить.

Во–первых, есть теория о том, что женщины пришли не к тому гробу. Было темно, а они были вне себя от горя. Как говорят, они легко могли ошибиться. На первый взгляд это звучит приемлемо, но не выдерживает пристального рассмотрения. Начнем с того, что там не могло быть совершенно темно. Действительно, Иоанн говорит, что женщины пришли, «когда было еще темно», но в Евангелии от Матфея мы видим, что это было «на рассвете» (28:1), Лука говорит «очень рано», а Марк ясно утверждает, что это случилось «при восходе солнца».

Далее, эти женщины вовсе не были глупы. По крайней мере, две из них сами видели, куда Иосиф и Никодим положили тело. Они даже наблюдали процесс захоронения, сидя «против гроба» Эти же две женщины (Мария Магдалина и Мария, мать Иисуса) возвратились на рассвете, ведя с собой Саломию, Иоанну и «других женщин», так что если бы одна ошиблась дорогой, то, скорее всего, другие поправили бы ее. И если Мария Магдалина первый раз пришла не в то место, вряд ли она повторила бы ту же ошибку при полном свете утра, когда вернулась и задержалась в саду до тех пор, пока не увидела Иисуса.

К тому же, не только горе привело их к гробу так рано утром. Они пришли с определенной целью. Они принесли благовония и собирались завершить помазания тела Господа своего, ведь приближение субботы помешало им закончить работу два дня тому назад. Этих преданных и деловитых женщин было не так–то легко обмануть или заставить отказаться от дела, которое они собрались закончить. Опять же, даже если они ошиблись гробом, Разве Петр и Иоанн, побежавшие удостовериться в услышанном, сделали бы ту же самую ошибку? А как же другие, включая Иоанна и Никодима, которые, не сомневаясь в правильности пути, пришли позднее?

Второе объяснение пустой гробницы — теория обморока. Те, кто поддерживают эту версию, хотят уверить нас в том, что Иисус не умер на кресте, а только лишился чувств. Позднее Он пришел в Себя в гробнице, вышел из нее и затем показался Своим ученикам.

Эта теория просто изобилует вопросами. Она совершенно искажает факты. Свидетельства прямо противоречат ей. Пилат действительно удивился, что Иисус уже мертв, но ему вполне достаточно было уверений сотника для того, чтобы разрешить Иоанну снять тело с креста. Сотник был уверен в смерти Иисуса, так как он, скорее всего, присутствовал при том, когда «один из воинов копьем пронзил ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода» Итак, Иоанн и Никодим сняли тело, обвили его погребальными пеленами и положили в новую гробницу Иосифа.

Неужели можно серьезно верить, что все это время Иисус был только в обмороке? Что после жестокостей и мучений суда, насмешек, избиения и распятия Он мог прожить 36 часов в каменной гробнице, в холоде, без еды и медицинской помощи? Что затем Он смог собрать достаточно сил, чтобы совершить нечеловеческое усилие и откатить камень от входа в гробницу, не потревожив римских охранников? И что потом слабый, измученный и голодный Он смог появиться перед учениками так, чтобы произвести впечатление, что Он победил смерть? И что Он продолжал утверждать, что Он умер и воскрес, послал учеников в мир и пообещал им придти в конце света? Что Он мог жить, скрываясь где–то сорок дней, иногда неожиданно появляясь, а потом исчезнуть безо всякого объяснения? Такая легковерность еще более невероятна, чем сомнения Фомы.

В–третьих, существует версия о том, что воры украли тело. Для этого предположения нет вообще никаких доказательств. Не объясняется также, как воры могли одурачить римских охранников. Трудно вообразить, почему воры взяли тело, но оставили погребальные пелены, а также представить возможные мотивы такого поступка.

В–четвертых, говорили о том, что ученики взяли тело из гробницы. Матфей говорит, что этот слух евреи распустили с самого начала. Он описывает, как Пилат, давший разрешение Иоанну снять тело Христа, принял депутацию первосвященников и фарисеев, которые сказали:

«Господии! мы вспомнили, что обманщик тот, еще будучи в живых, сказал: «после трех дней воскресну»; итак прикажи охранять гроб до третьего дня, чтоб ученики Его, пришедши ночью, не украли Его и не сказали народу: «воскрес из мертвых»; и будет последний обман хуже первого» (Матфей 27:63–64).

Пилат согласился. «Охраняйте, как знаете», — сказал он, и евреи «пошли и поставили у гроба стражу, и приложили к камню печать» Матфей продолжает описывать, как ни камень, ни печать, ни охрана не смогли помешать воскресению и как охранники вошли в город и объявили первосвященникам обо всем, что произошло. А те, посовещавшись, дали взятку воинам и повелели им:

«Скажите, что ученики Его, пришедши ночью, украли Его, когда мы спали; и если слух об этом дойдет до правителя, мы убедим его и вас от неприятности избавим. Они, взявши деньги, поступили, как научены были. И пронеслось слово сие между Иудеями до сего дня "

Но эта история не выдерживает критики. Возможно ли, что избранная стража, все равно римская или иудейская, заснет на посту, имея строгий приказ наблюдать? А если они действительно бодрствовали, как женщины смогли пройти мимо них и отвалить камень?

Даже если предположить, что ученикам удалось взять тело Господа, есть одно психологическое соображение, которого достаточно, чтобы разрушить всю теорию. Из первой части Деяний мы узнаем, что в ранних проповедях апостолы делали упор на воскресении. «Вы убили Его, но Бог воскресил Его и мы тому свидетели», — постоянно говорили они. Неужели мы поверим, что они сознательно провозглашали заведомую ложь? Если они сами взяли тело Иисуса, то проповедовать Его воскресение значило распространять самую настоящую, заведомую неправду. Но они не только проповедовали, они страдали за это. Они были готовы идти в тюрьму, на избиение, на смерть — и все за сказку?

Это просто не похоже на правду. Это настолько невероятно, что кажется совершенно невозможным. Если что–нибудь и видно явственно из Евангелий и Деяний, так это то, что апостолы были искренни. Если хотите, — да, они могли быть обмануты, но сами они обманщиками не были. Лицемеры и мученики не могут быть сделаны из одного теста.

Пятое и, наверное, наименее нелогичное (хотя все–таки гипотетическое) объяснение исчезновения тела Христа — в том, что римские или иудейские власти сами забрали Его тело. У них точно были причины, чтобы сделать это. Они слышали, что Иисус говорил о воскресении и боялись, что их проведут. Значит (как нам объясняют), с тем, чтобы предупредить обман, они приняли меры предосторожности и конфисковали труп.

Но при пристальном рассмотрении это предположительное восстановление реальных событий распадается на кусочки. Мы видели, что уже через несколько недель после смерти Иисуса христиане смело провозглашали Его воскресение. Эта новость быстро распространялась. Новое Назаретское движение угрожало подорвать оплот иудаизма и потревожить покой Иерусалима. Евреи боялись перемен, римляне — беспорядков. Властям оставалось единственно очевидное действие. Они могли показать останки тела и разгласить то, что они сделали.

Вместо этого, они молчали и прибегли к жестоким расправам. Они арестовывали апостолов, угрожали им, избивали их, сажали в тюрьмы, унижали, составляли против них заговоры и убивали их. Но все это было бы совершенно ненужным, если бы у властей было мертвое тело Иисуса. Церковь была основана на воскресении. Разоблачите воскресение, и церковь упадет. Но они не могли сделать этого — ведь тела у них не было. Молчание властей — это такое же красноречивое доказательство воскресения, как и свидетельства апостолов.

Таковы теории, выдуманные людьми, чтобы объяснить пустую гробницу и исчезновение тела. Ни одна из них не является удовлетворительной и ни для одной из них нет исторических свидетельств. Те, кто хочет получить соответствующее альтернативное объяснение, возможно, простят нас, если мы предпочтем простой и трезвый рассказ Евангелий, описывающий события первого дня Пасхи. Люди не брали тела Иисуса. Оно было воскрешено Богом.

Погребальные покровы остались нетронутыми

Примечательно, что истории, повествующие об исчезновении тела Иисуса, говорят, что погребальные покровы остались на месте. Иоанн особо подчеркивает этот факт, так как он вместе с Петром бежал к гробнице тем ранним утром. В его рассказе об этом событии (20:1–10) совершенно отчетливо видно, что он сам участвовал в происходившем. Он обогнал Петра, но, добежав до гробницы, лишь заглядывал в нее до тех пор, пока Петр не прибежал и не вошел внутрь. «Тогда вошел и другой ученик, прежде пришедший ко гробу, и увидел, и уверовал» Вопрос стоит так: что же он увидел, что заставило его поверить? Из рассказа видно, что не только отсутствие тела поразило его, но и то, что пелены лежали на своем месте и особенно то, что они были нетронуты.

Давайте попробуем восстановить события (вслед за Генри Лэтемом в книге «Воскресший Господь», 1904). Иоанн рассказывает, что, пока Иосиф умолял Пилата разрешить взять тело Иисуса (19:38–42), Никодим «принес состав из смирны и алоя, литров около ста» Потом вместе они «взяли тело Иисуса и обвили Его пеленами с благовониями», как обыкновенно погребают иудеи. Другими словами, когда они оборачивали полотняные «бинты» вокруг тела, они посыпали в складки благовония. Особый покров должен был обвязать голову (это видно из описания Иоанном погребальных покровов Лазаря. Ведь когда Иисус воскресил его, «вышел умерший, объятый по рукам и ногам погребальными пеленами, и лицо его обвязано было платком» — 11:44). Таким образом, они обернули Его тело и голову, оставив непокрытыми лицо и шею, согласно восточному обычаю. Затем они положили тело на каменную плиту, выступавшую из стены пещеры–гробницы. Предположим, мы находились бы в гробнице, когда произошло Его воскресение. Что бы мы увидели? Увидели бы мы, как Иисус пошевелился, зевнул, потянулся и встал? Нет. Мы не думаем, что Он возвратился к жизни. Он не оправился от обморока. Он умер — и воскрес. Это было воскресение, а не оживление. Мы думаем, что Он чудесным образом перешел из смерти в совершенно новую сферу существования. Что бы мы увидели, если бы были там? Мы заметили бы вдруг, что тело исчезло. Оно «испарилось» бы, перейдя в нечто новое и чудесное, отличное от того, что было. Оно прошло бы сквозь покровы, как позже проходило через закрытые двери, оставляя их почти не тронутыми. Почти, но не совсем. Ведь, когда тело исчезло, погребальные покровы под тяжестью ста фунтов благовоний просто упали бы и лежали бы теперь плоско. Между ними и головным покровом оказался бы промежуток — там, где были Его шея и голова. А сам платок, из–за особого перекрестного способа обвязывания головы, вполне мог сохранить свою вогнутую форму, как смятый тюрбан, но без головы в нем.

Тщательное изучение рассказов Иоанна показывает, что именно эти три особенности он увидел, когда смотрел на погребальные покровы. Во–первых, он увидел пелены «лежащие» Это слово повторяется дважды, и в первом случае оно помещается в ударной позиции в греческом предложении. Можно перевести так: Он увидел лежащие (или упавшие) полотняные пелены. Затем мы видим, что головной платок был «не с пеленами лежащий, а на другом месте» Вряд ли это означает, что его скомкали и отбросили в угол. Он лежал на том же каменном выступе, но был отделен от покровов значительным промежутком. В–третьих, этот самый платок лежал «особо свитый» В некоторых переводах мы встретим слова «свернутый», «завернутый» Это неудачные переводы. Слово «свитый» точно описывает круглую форму, которую все еще сохранял пустой платок.

Нетрудно вообразить, что за картина предстала глазам апостолов, когда они подошли к гробнице: каменный выступ, упавшие пелены, скорлупка головного платка и промежуток между ними. Неудивительно, что они увидели и уверовали. Один взгляд на эти покровы доказывал реальность воскресения и открывал его сущность. К покровам никто не прикасался, никто их не сворачивал: их не трогал человек. Они походили на сброшенные остатки куколки, когда из нее вылетела бабочка.

Понятно, что расположение покровов должно было быть замечено. Дальнейшее свидетельство, подтверждающее воскресение, мы видим в том, что Мария Магдалина (вернувшаяся к гробнице после того, как рассказала новость Петру и Иоанну), «наклонилась во гроб», и увидела двух Ангелов в белом одеянии, сидящих одного у головы, другого у ног, где лежало тело Иисуса. Вероятно, это значит, что они сидели на выступе, а покровы лежали между ними. И Марк, и Матфей добавляют, что один из них сказал: «Его нет здесь: Он воскрес, как сказал; подойдите и посмотрите место, где лежал Господь» (Иоанн 20:11–12; Матфей 28:6; Марк 16:6). Верит читатель в Ангелов или нет, эти описания места, где лежал Иисус, подчеркнутые поза и слова Ангелов, по крайней мере, подтверждают то, что поняли евангелисты: положение погребальных покровов и отсутствие тела вместе свидетельствовали о Его воскресении.

Господа видели

Каждый, читавший Евангелия, помнит, что в них есть несколько необычных рассказов о том, как Иисус являлся Своим ученикам после Своего воскресения. Мы знаем о десяти отдельных явлениях воскресшего Господа тем, кого Петр называет «избранными свидетелями» Сказано, что Он являлся Марии Магдалине, женщинам, возвращавшимся от гробницы, Петру, двум ученикам на дороге в Эммаус, десяти ученикам, собравшимся в доме, одиннадцати вместе с Фомой еще через неделю, «более чем к пятиста братьям сразу», вероятно, на возвышенности в Галилее, нескольким ученикам, включая Петра, Фому, Нафанаила, Иакова и Иоанна у озера в Галилее и еще многим другим на горе Елеонской около Вифании во время вознесения. Павел (в 1 послании к Коринфянам, гл.15) причисляет себя к видевшим воскресшего Иисуса, говоря о событиях на дороге в Дамаск. А так как Лука говорит нам в начале Деяний, что Иисус «явил Себя живым по страдании Своем со многими верными доказательствами, в продолжение сорока дней являясь им (апостолам)», то вполне могли быть и другие встречи, записи о которых не сохранились.

Нельзя легко отмахнуться от этих живых свидетельств воскресения. Надо найти какое–то объяснение всем этим рассказам. Только три версии кажутся возможными. Первая — все эти рассказы придуманы; вторая — это были галлюцинации; третья — все именно так и произошло.

Были ли эти рассказы придуманы! Не стоит даже уделять много места опровержению этого предложения. То, что истории о появлении воскресшего Иисуса Христа не являются сознательными выдумками, ясно как день. Во–первых, все повествования разумны и сдержанны. Во–вторых, они четки и оживлены деталями, которые говорят о том, что рассказчики видели все собственными глазами. Рассказы о том, как ученики бежали к гробнице и о встрече на дороге в Эммаус слишком живы и реальны для выдуманных.

К тому же, никто не смог бы сказать, что придумано все это хорошо. Если бы мы захотели придумать воскресение, то сделали бы это куда лучше. Мы бы постарались избежать этой сложной путаницы событий, которую показывают все четыре Евангелия. Мы бы убрали (или хотя бы разбавили) сомнения и страхи апостолов. Мы, возможно, написали бы драматичный рассказ о самом воскресении (как это делают фантастические апокрифические Евангелия), описывая силу и славу Сына Божьего, когда Он разорвал путы смерти и победно вырвался из гробницы. Но никто не видел, как это случилось, и у нас нет такого описания. И вряд ли мы выбрали бы Марию Магдалину в качестве первого свидетеля, хотя бы для того, чтобы избежать насмешек Ренана «'la passion d'une hallucinee donne au monde un dieu ressuscite».

Есть и другое возражение против теории придуманных рассказов, которое сильнее наивности рассказчиков. Это — очевидный факт, к которому мы однажды уже обращались, что апостолы, а значит, евангелисты и ранняя церковь были возвышенно уверены, что Иисус воскрес. Весь Новый Завет дышит атмосферой уверенности и победы. Его авторы могли быть, если хотите, трагически обмануты, но, определенно, они не обманывали нас сознательно.

Если же рассказы не были выдуманы, то были ли эти явления галлюцинациями! Это мнение было хорошо известно и определенно выражено, и, конечно, галлюцинации — не такое уж редкое явление. Галлюцинации — это «зрительное восприятие внешнего объекта без реального физического присутствия этого объекта», и они чаще всего ассоциируются с людьми, которые, по крайней мере, страдают нервными расстройствами, если не являются психопатами. Большинство из нас знают людей, которые видят и слышат нечто странное, и живут иногда или постоянно в своем собственном воображаемом мире. Нельзя утверждать, что апостолы были неуравновешенными людьми подобного типа. Может быть, Мария Магдалина, но вряд ли хвастливый Петр или недоверчивый Фома.

Случалось, что галлюцинации видели и совершенно нормальные, обычные люди, и в таких случаях можно выделить две особенности. Во–первых, это случалось как кульминация в период интенсивного размышления (когда человеку чего–нибудь сильно хотелось). Во–вторых, к этому располагали обстоятельства (время, место и настроение). Для этого надо иметь сильное внутреннее желание и предрасполагающую внешнюю обстановку.

Когда мы обращаемся к евангельским рассказам о воскресении, мы не видим ни того ни другого. Совсем не страстное желание увидеть присутствует здесь, а нечто прямо противоположное. Когда женщины впервые увидели, что гробница пуста, они бежали, «объятые трепетом и ужасом», потому что «боялись» Когда Мария Магдалина и детальные женщины рассказали, что Иисус жив, апостолы «не поверили», им слова женщин казались «пустой сказкой» Когда Иисус Сам пришел и встал среди них, они, смутившись и испугавшись, подумали, что видят духа, так что Иисус Упрекал их — за неверие и жестокосердие. Фома был несокрушим в своем отказе верить, пока не увидит и не потрогает раны Иисуса. Когда позже Иисус пришел к одиннадцати апостолам и Другим ученикам на гору в Галилее, одни, увидевши Его, поклонились Ему, а иные усомнились. Не было ни страстного желания, ни наивного легковерия, ни слепого принятия. Учеников было не так легко одурачить, они были слишком осторожны, скептичны и «медлительны сердцем», чтобы сразу уверовать. Они не были подвержены галлюцинациям. Их не удовлетворили бы и особые видения. Их вера была основана на твердых фактах и проверенном опыте.

Не только это, но и благоприятные внешние условия тоже отсутствовали. Если бы Иисус появлялся в одном–двух особо священных местах, которые были бы полны памятью о Нем, и если бы люди находились в ожидании чего–то подобного, конечно, это возбудило бы наши подозрения. Если бы мы знали лишь о встрече в доме, у нас была бы причина сомневаться. Если бы одиннадцать апостолов собрались в том особом месте, где Иисус провел с ними Свои последние земные часы, и хранили бы это место, и предавались бы вспоминаниям о прошедших волшебных днях, и вспоминали бы Его обещание вернуться и начали бы гадать, придет ли Он, и надеяться, что придет, до тех пор, пока этот пыл не завершился бы Его приходом, мы бы действительно могли подумать, что они стали жертвой какого–то жестокого обмана.

Но такого не произошло. В действительности, изучение десяти появлений Христа открывает нам почти обдуманное разнообразие обстоятельств — людей, места и атмосферы, когда они происходили. Его видели отдельные люди (Мария Магдалина, Петр и Иаков), небольшие группы и толпа более чем в 500 человек. Он появлялся в саду возле гробницы, около Иерусалима, в доме, на дороге в Эммаус, у озера в Галилее, на горе в Галилее и на горе Елеонской.

Так же, как разнообразие людей и мест, мы видим разнообразие атмосферы. Мария Магдалина плакала, женщины были испуганы и изумлены. Петр был полон раскаяния, а Фома — неверия. Два человека, шедшие в Эммаус, были заняты событиями прошедшей недели, а ученики в Галилее — ловлей рыбы. Тем не менее, несмотря на их сомнения и страхи, несмотря на их неверие и занятость, воскресший Господь дал им знать о Себе.

Нельзя отбрасывать эти откровения Господа Бога как галлюцинации расстроенного рассудка. Но если это были не выдумки и не галлюцинации, то остается лишь одна альтернатива: все это действительно случилось. Люди видели воскресшего Господа.

Ученики изменились

Возможно, перемены в учениках Иисуса и есть самое значительное свидетельство о Его воскресении, потому что они совершенно безыскусны. Они не призывают нас взглянуть на себя, посмотреть на пустую гробницу и на упавшие покровы, и на Господа, которого они видели, — мы и так видим перемены в них. Люди, фигурировавшие на страницах Евангелий, в Деяниях появляются совершенно новыми, изменившимися. Смерть их Повелителя оставила их подавленными, потерявшими надежду, близкими к отчаянию. Но в Деяниях они появляются как люди, рискующие жизнью за имя Господа Иисуса Христа и переворачивающие мир вверх дном.

Что же заставило их измениться? Что лежит в основе их новой веры и силы, радости и любви? Частично, конечно, день Пятидесятницы и приход Святого Духа; но и Святой Дух пришел только после того, как Иисус воскрес и вознесся. Кажется, что воскресение высвободило могучие нравственные и духовные силы. Выделяются два примера.

Первый — Симон Петр. Во время повествования об осуждении и распятии Петр пережил трагическое затмение. Он отрекся от Христа три раза. Он проклинал и ругался, как будто никогда не знал в своей жизни сдерживающего влияния Иисуса. Он ушел в ночь выплакаться. После смерти Иисуса он присоединяется к остальным в доме, за запертыми дверями, «из опасения иудеев» в совершенно угнетенном состоянии духа.

Но переверните еще две страницы Библии, и вы увидите его стоящим, может быть, на ступенях того же дома в Иерусалиме, проповедующим огромной толпе так смело и так сильно, что три тысячи людей уверовали в Христа и приняли крещение. Мы обращаемся к дальнейшим главам Деяний и наблюдаем, как он бросает вызов самому синедриону, приговорившему Иисуса к смерти, и радуется тому, что достоин принять позор за Его имя, а позже — спит в своей камере в ночь перед ожидаемой казнью.

Симон Петр — новый человек. Сыпучий песок сдуло прочь; соответственно своему прозвищу, теперь он — настоящая скала. Что же изменилоего?

Или, к примеру, Иаков, который занял ведущую позицию в Иерусалимской церкви. Он один из «братства Господня», а это братство во всех Евангелиях представлено людьми, не верящими в Иисуса: «даже братья Его не верили в Него» Но когда мы доходим до первой главы Деяний, Лука перечисляет собравшихся учеников и завершает список словами: «и …с братьями его» Иаков сейчас — несомненно верующий человек. Что же изменило его? Наверное, у нас есть нужная ниточка в Первом послании к Коринфянам 15:7, где Павел, перечисляя всех, кто видел воскресшего Иисуса, добавляет: «Потом явился Иакову».

Именно воскресение превратило страх Петра в смелость, сомнение Иакова в веру. Именно воскресение переменило субботу в воскресение, а остатки иудаизма — в христианскую церковь. Именно воскресение превратило фарисея Савла в апостола Павла, фанатика–гонителя — в проповедника той самой веры, которую он до этого старался уничтожить. «А после всех, — написал Павел, — явился и мне» Таковы свидетельства воскресения. Тело исчезло. Погребальные покровы остались нетронутыми. Господа видели. Ученики изменились. Этим явлениям нет другого разумного объяснения, кроме великого христианского утверждения: «Господь действительно воскрес!»

В этих трех частях мы критически рассмотрели самую привлекательную личность истории, скромного плотника из Назарета, Который стал бедным проповедником и умер смертью преступника.

Его утверждения изумляли.

Он представляется нам нравственным совершенством. Он воскрес из мертвых.

Общий вес всех свидетельств более чем достаточен для вывода.

И этот вывод делает совершенно разумным последний шаг веры, который опускает нас на колени перед Ним и заставляет нас произнести могучее признание неверующего Фомы: «Господь мой и Бог мой!»