Протоиерей Сергий Правдолюбов. Выбор невесты

Воспоминание об этом испытании является для меня одним из самых ярких и незабываемых. Как трудно найти невесту молодому, да еще верующему человеку! Как трудно найти ту, единственную, с которой можно прожить всю жизнь!

Отец Иоанн всем молодым людям советует не спешить с окончательным решением, посмотреть на свою избранницу во все времена года: «И на снегу, и весной, и летом, когда всё цветет и благоухает, и в золоте осенних листьев…». Я не помню случаев, чтобы отец Иоанн благословлял своей властью и силой выходить замуж или жениться за послушание. Очень важно здесь отношение родителей, которым, по слову старца, «Бог дает особую благодать видеть избранного своим сыном или дочерью лучше многих, даже самых близких людей. Потому так важно мнение родителей и их благословение на брак».



Со своей невестой я познакомился в день ее первого Причащения. Путь к вере у нее был самостоятельный и глубоко осознанный, а в роду у нее были диакон и псаломщик. Постепенно наше знакомство крепло, я писал домой к родителям письма о ней. Зимой 1973 года она познакомилась с ними, приехав в Сынтул. Постепенно стали узнавать о ней мои братья и сестры. Благословения на брак еще никто не просил, в любви не объяснялся, да мы и не спешили это делать по слову отца Иоанна. Прошел почти год, даже больше года. И вдруг наши родственники, приехав из Печор, объявили мне, что отец Иоанн не велит мне больше встречаться с Маргаритой, что она далека от Церкви и в жены священнику никак не годится. У меня как землю из-под ног выбили, я завис как бы вне времени, пространства, в непреходящем стрессовом состоянии. Хорошо, что я ни слова не сказал об этом невесте и начал сражение за нее молча, не ввергнув ее в испуг. Сражение длилось почти два месяца.

Сначала, один за другим, стали отказываться от моей «Маргариты-Жемчужины» братья. Логика их была проста:

— Отец Иоанн — святой человек, и ошибаться не может. Если он сказал, значит всё! Надо слушаться и немедленно прерывать всякие отношения с Маргаритой.

Наконец, отказались все, кроме папы и мамы, которым Маргарита была по душе и даже нравилась. Я остался один в своем мнении среди молодого поколения. Но принять решение заочно никак не соглашался. Аргументы мои были слабые: это испытание моей любви к Маргарите и веры самому отцу Иоанну. Я понимаю, что не послушаться его нельзя, но надо узнать — что является непреодолимым препятствием нашему дальнейшему знакомству и намерению создать семью?

С бушующим ураганом в душе я взял фотографии Маргариты, письма и приветы к ней от папы и мамы, и выехал в Печоры. Пришел к старцу, всё показал, рассказал. Старец смягчился, узнав, что я не скрывал свою любовь к Маргарите от родителей, что они к ней хорошо относятся, судя по моим словам и по тексту представленных писем. Было решено приехать вдвоем, чтобы отец Иоанн сам поговорил с ней и принял решение, которому я, безусловно, подчинюсь.

И вот этот день настал. Со страхом и трепетом вошли мы в братский корпус и сели на скамеечку в ожидании старца. Нас неожиданно позвали в саму келью отца Иоанна. Мы вошли. Отец Иоанн сотворил молитву и пригласил нас садиться на диванчик. Сам он сел с краю на левой стороне, меня посадил в середине, а Маргариту дальше всех, справа от меня. И начал говорить.

Тут я весь обратился в слух, внимание, напряжение, и стал всеми силами души и мыслей наблюдать — что произойдет? Произошло непонятное. Отец Иоанн начал рассказывать какие-то истории и события, которые, казалось, не имели никакого отношения к теме нашего приезда и проблеме, стоящей перед нами. Что-то из детства, что-то из позднего времени. Я был удивлен. Еще больше я удивился, когда заметил у отца Иоанна современные слова, которые он употреблял вместо наших обычных, церковных. Он как будто переводил свою речь на светский и, частично, советский язык.

Маргарита молчала и ничего не говорила в ответ. Прошло пять минут. Слушаю — слова светские постепенно исчезают, говорятся обычные, из церковного обихода. Еще через пять минут у моей невесты внезапно открылся источник слез, и она начала потихоньку плакать, роняя слезки, и плакала, не переставая. Речь старца продолжалась по-прежнему не по теме.

И тут я подумал: что происходит? Диалога никакого нет, изложения темы никакого нет. В чем тут дело?

Насколько мне удалось понять, старец говорил что-то самое разное из своей жизни, и, при этом, как мощный сканирующий духовный луч-радар или локатор, всей своей душой и умом воспринимал идущие от слушателя обратные излучения-реакции. Он воспринимал душой — душу, умом — ум, и всего самого человека во всей его полноте неповторимости, со всеми мельчайшими оттенками его личности без слов и диалога. Так воспринимают нас святые, минуя речевой аппарат, от мысли к мысли, от сердца к сердцу без слов!

Прошло еще пять минут. Голос старца стал совсем другой: мягкий, радостный, преизливающийся любовью, ласковый-ласковый, такой светлый-светлый. Маргарита по-прежнему не проронила ни слова, только плакала.

В следующие пять минут я присутствовал при странном явлении. Как фотографическая бумага в кювете с проявителем начинает темнеть и показывать то, что на ней изображается в красном свете фонаря, я весь сам, весь «мой спектр» и «обертоновый ряд моей души» начал неудержимо чернеть, чернеть и чернеть. Я ужаснулся своих грехов, своего устроения, всего, чем был. Рядом со старцем я был отчетливым контрастом, не ощутить который было невозможно. Я подумал: вот сейчас выйдем из кельи, спустимся в монастырский двор, и Маргарита мне скажет: «Знаешь что, с таким темным и греховным человеком жить я не смогу. Как хочешь, но после разговора с батюшкой дружить и любить таких людей просто невозможно!»

Пошли последние минуты разговора. Батюшка повеселел, стал говорить совсем радостно, остановил слезы моей невесты и сказал:

— Риточка, голубушка! Как я рад! Как я рад! Мы с тобой как будто вместе родились и вместе всю жизнь прожили!

Старец благословил нас, помазал святым елеем, покропил святой водой и велел еще раз приехать перед самой свадьбой. Подарил иконочку, конфеты, две книжки. Обласкал, утешил, вдохновил, обрадовал несказанно.



После благословения старца нас обоих в келье я ощутил необычное чувство, которого раньше никогда не было: сродненность и близость со своей любимой. Это чувство повторилось в конце таинства Венчания в отцовском храме. Вот так, еще до совершения таинства эту благодать нам вымолил отец Иоанн. Эта благодать сопровождает нас всю жизнь, до сего дня, уже почти 30 лет.

Прошло много лет. Но как живо это памятное и исполненное радости событие: созидание в келье старца нашей «домашней церкви».

Загрузка...