Основной компонент

Пролог

Звонкий хлопок по лицу оборвал нудный писк комара.

Я убрал черный трупик со щеки, отмахнулся от назойливо жужжащей над ухом мошкары и принялся энергично орудовать лопатой.

День клонился к вечеру. Скоро возвращаться в лагерь, а я за смену, кроме ржавой немецкой каски со звездчатой пробоиной на макушке, пары покрытых толстым налетом пуговиц и изъеденной ржавчиной мины, ничего не нашел. Если так и дальше пойдет, нам ни за что с Быком в срок не рассчитаться. А долг у нас перед главарем местной братвы немаленький образовался: почти тридцать штук американских денег, и вскоре обещал вырасти как на дрожжах. Через неделю Бык нас на счетчик поставит, и тогда бог знает, чем все для нас кончится.

Я зажмурился и помотал головой, гоня прочь невеселые мысли. Да уж, вляпались по самое не хочу, ничего не скажешь. А ведь так все хорошо начиналось. Вечеринка в лучшем ночном клубе города по случаю удачного окончания сессии и второго курса факультета иностранных языков Волгоградского государственного университета. Море музыки, текилы и красивых девчонок. Откровенные танцы, знойные взгляды, недвусмысленные намеки на приятное продолжение вечера. А потом как-то резко все пошло под откос.

Обычно я не хожу со своей девушкой на такие вот мероприятия, где полно моих однокурсниц, но тут почему-то взял ее с собой. Я даже не помню, из-за чего Кристина устроила скандал, но мы с ней в итоге поругались, она сказала, что бросает меня, и я напился в хлам.

В том же клубе отдыхал Бык со своей бандой. Один из его парней подкатил к Ленке из нашей компашки, когда я был уже вдрабадан. Я ему сказал, пусть держится от нее подальше, а тот, без лишних слов, врезал мне кулаком в ухо.

Лёха решил отомстить за лучшего друга, швырнул стул в обидчика и умудрился расколотить половину бара с дорогущим виски и коньяком. Да еще и огромную плазму с аудиосистемой раскокал.

Клуб этот через третьих лиц принадлежал Быку. Там бы нас, наверное, и порешили за проявленную дерзость и неуважение к авторитету главаря, но тот оказался предприимчивым братком и распорядился нашими судьбами иначе.

Помимо клуба, Бык активно промышлял черным копательством, поставляя любителям реликвий прошлого артефакты давно отгремевшей войны. Месяц назад с ним через Интернет связался один из таких коллекционеров и пообещал хорошее вознаграждение за найденные в местах боев за Сталинград предметы военной тематики, особо настаивая на раскопках в среднем течении реки Царицы. Бык согласился и взял предложенный коллекционером аванс. Дело оставалось за малым: найти желающих рыться в земле за сущие копейки, а еще лучше задарма. Вот так драка в баре и сыграла ему на руку, превратив нас на время в его рабов.

Я прибил очередного комара и уже хотел устроить минутный перерыв, как вдруг под лопатой громко хрустнуло. Ну наконец-то! Может, хоть сейчас повезет найти что-нибудь стоящее?

Дальше копать лопатой не имело смысла. Вместе с землей легко можно выкинуть что-то действительно ценное, а я этого не хочу. Тут нужен особый инструмент, и он у меня есть!

Положив лопату на край глубокой ямы, я присел на корточки, вынул из нагрудного кармана куртки детский металлический совок и вонзил его в землю рядом с торчащим из нее темным от времени обломком кости.

Через пару минут я докопался до руки давным-давно погибшего здесь солдата. Странный бугор, весь в похожих на полипы наростах, огибал кости запястья. Интересно, это браслет или грязь таким причудливым образом налипла на костяшки?

Несколько легких постукиваний ребром совка по находке дали ответ на мучающий меня вопрос. Кусочек бурой корки отвалился от бугра, и я чуть не заорал от радости, заметив крохотное серебристое пятнышко на месте скола.

В горле тут же пересохло. Руки затряслись. Сердце перепуганной птицей забилось в груди. Я попробовал дрожащими от волнения пальцами отделить находку от похожей на сухую ветку мертвой руки, но браслет накрепко прикипел к костям.

Тогда я схватил конечность за плечевую кость и со всего маху врезал ею, как дубиной, по росшему на краю ямы старому вязу. Костяшки с треском рассыпались, а браслет камнем улетел в растущий неподалеку и усыпанный розовыми цветами огромный куст шиповника. Пришлось выбираться из ямы и лезть за ним в самую гущу колючих зарослей.

Острые шипы царапали руки, ветки норовили выколоть глаза, но я все же вырвал добычу из зеленого плена. Чумазый, с исцарапанным лицом, но довольный собой до чертиков, я, с видом победителя, глянул на шумящие листвой деревья. Те словно журили меня за потревоженный покой мертвеца. Со стороны заболоченного оврага налетел холодный ветер, неся с собой запахи тины и раскатистое лягушачье кваканье. Мне стало не по себе. Я зябко поежился, оглядываясь по сторонам.

– Да чушь все это, бабкины сказки! – громко сказал я. – Хочешь не хочешь, а копать надо. Бык просто так от нас не отстанет, и чем быстрее мы с ним расплатимся, тем лучше будет для всех.

«И для вас, жмурики, тоже», – подумал я, глядя на лежащие по краям ямы кучи земли.

Удар о дерево и полет в кусты не прошли для трофея даром. Налипшая за долгие годы грязь частично отвалилась, являя миру серебряный браслет. Весь в кружевных завитках, он походил на свернутую в рулон полоску морской пены. Прямо по центру украшения из крупных бурунов проступал скалящийся череп с «зонненрадом» на лбу и похожими на алмазы камнями в глазницах. Со всех сторон к нему на гребнях маленьких «волн» стремились крохотные черепушки, сверкая мизерными кристаллами вместо глаз.

Неужели удача сменила гнев на милость и повернулась к нам лицом? Похоже на то. Браслет легко погасит половину нашего долга! Ну, может, я и загнул с оценкой его стоимости, но на треть суммы он точно потянет.

Ф-фу! Так и от сердца отлегло. А то ведь вчера Лёха с Мишкой чуть не разодрались из-за небогатого улова. Повезло, Димон вовремя вмешался, да и Петрович черпаком по крышке застучал, приглашая всех на ужин.

Кстати, Макар Петрович Синцов к нам прибился по настоянию того же Быка. Мы-то думали, дед за нами приглядывать будет, а он, оказывается, с семидесятых годов прошлого века ищет в этих местах могилу своего отца – Петра Евграфовича, старшины 484-го стрелкового полка 321-й стрелковой дивизии. Когда работал – все отпуска тратил на поиски. Даже с женой развелся из-за этого. Не простила она ему нереализованных поездок на Черное море, вышла замуж за другого, с кем и каталась по профсоюзным курортам, пока Союз не развалился.

Синцов-младший не особо и горевал. Продолжил искать могилу отца раз в год, а как вышел на пенсию, так почти прописался в прилегающих к Волгограду степях и таких вот перелесках по берегам Царицы. Видимо, на этой почве он и сошелся с Быком, когда тот только начинал черным копательством заниматься. Быку позарез был нужен надсмотрщик над работниками, спец по раскопкам, каким Петрович, несомненно, являлся, и, по совместительству, нянька: еду там приготовить, дров нарубить, костер развести.

Пораженные стойкостью Макара Синцова, мы пообещали ему: если наткнемся на останки его бати, обязательно дадим знать. Но, думаю, вряд ли нам удастся исполнить обещание. Еще несколько находок подобных этой, мало ли – повезет на рыцарский крест наткнуться или другие награды найти, и мы освободимся от всех обязательств перед Быком, а значит, и перед Петровичем тоже.

– Саня! – раздался приглушенный расстоянием голос Димона. – Заканчивай копать, дед на ужин зовет!

Я хотел спрятать находку в карман, как вдруг почувствовал нестерпимое желание примерить ее. Секунду спустя браслет красовался на моей руке, радуя глаз и веселя душу. Не успел я вдоволь налюбоваться украшением, как оно плотно сжало запястье, и руна засветилась зеленым. Сначала едва заметно, будто фосфорная подсветка на армейских часах, «зонненрад» с каждой секундой усиливал свечение, пока не стал таким ярким, что в глазах появилась резь и по щекам покатились слезы.

Голова закружилась. Я оперся рукой с надетым на нее браслетом о морщинистую кору вяза и вдруг с ужасом понял, что ладонь провалилась в пустоту. Волосы на голове зашевелились от страха. Я напряг мышцы в попытке удержать равновесие и выдернуть руку из внезапной ловушки, но все усилия пошли прахом, и мир окутала чернильная мгла.