Основы флирта с обнаженным оборотнем

Глава 23 Удушье на высоте шесть тысяч метров

– Спокойно, милая, – сказал Купер, когда рейс моих родителей приземлился в аэропорту Дирли. Мы ожидали возле единственного выхода, глядя сквозь стеклянные двери на легкий самолет, катящийся по взлетной полосе. Я поймала себя на том, что мне не терпится побежать навстречу и увидеть тех, благодаря кому я оказалась на Аляске, рядом с Купером.

– Все хорошо, – заверила я, и Купер застегнул на мне тонкую куртку, бережно скользнув пальцами по животу, который с каждым днем округлялся. Трудно поверить, что я всего на четвертом месяце. По человеческим меркам, можно подумать, срок составляет месяцев семь или восемь. За исключением ускоренных темпов беременность протекала вполне нормально и благополучно. Ну, почти нормально. Доктор Модер клялась, что ребенок должен родиться без хвоста, зато полный комплект зубов, скорее всего, будет в наличии. Эта перспектива заставила меня серьезно переосмыслить вопрос грудного вскармливания.

Все только и толковали, что о моем животе на нашей с Купером скромной брачной церемонии, состоявшейся в прошлом месяце во дворе моего дома под руководством сияющего Нейта Гогана. Собравшиеся добродушно дразнились, что у нас «свадьба по залету» и делали вид в высшей степени разочарованный из–за того, как я низко пала. Но люди женятся и по худшим причинам, так что большинство гостей к концу веселья и думать забыло об «оскандалившейся» невесте. Черт, некоторые из них даже имени своего не помнили под конец.

Мне хотелось традиционную свадьбу, насколько может быть традиционным союз между оборотнем и его беременной избранницей. Я надела белое платье и украсила волосы цветами. Кара, как и планировала, приехала из Миссисипи, назвав путешествие «незабываемым», и выступила в роли подружки невесты. Она еще не уехала. Кара и Алан начали строить друг другу глазки еще во время церемонии и до сих пор не закончили. Памятуя о том, как тянул резину со мной, Алан проявил больше настойчивости. Он попросил Кару остаться на «Большие заморозки» — грядущую через несколько месяцев вечеринку. Сейчас эти двое сотрясали рейнджерский дом, прерываясь лишь для того, чтобы сгонять в «Чудеса оптом» и затариться презервативами. Я была несказанно рада за друзей.

В качестве свадебного подарка Эви и Базз предложили мне двадцатипроцентную долю в своем заведении, поскольку с моим появлением оно стало приносить куда больший доход. Они уже обустроили маленькую детскую в служебном помещении «Ледника», так что я могла продолжать работать после окончания декретного отпуска. Бар — не лучшее место для ребенка, тем не менее я знала, что там всегда найдется завсегдатай, готовый обнять и приголубить малыша... при условии, что поблизости не слоняется гордый отец, который, выражаясь словами Купера, «хвастается сыном». На мой резонный вопрос, что если родится девочка, муженек, слегка позеленев, начал что-то лепетать о том, что когда ей стукнет тринадцать, он расставит вокруг дома капканы.

Купер по-прежнему не проявлял желания становиться альфой, но со смертью Эли, довольно часто наведывался в родные угодья. После собрания, которое длилось целую ночь, стая наконец-то договорилась о более демократичном способе избрания альфы: путем тайного голосования. Мэгги победила с большим перевесом.

Самсон баллотировался, но никто из волков не поверил в его серьезный подход к делу. Мэгги приступила к работе и прекрасно справлялась с обязанностями. Даже без обусловленных генетикой качеств она приобрела авторитет настоящего альфы — ее боялись очень многие в стае. Вердикты Мэгги были справедливыми, быстрыми и, как правило, согласовывались с интересами подопечных. Она наконец-то обрела счастье. И даже улыбалась мне, когда я последний раз приезжала в долину.

Ну как улыбалась, скорее кривила губы, но без зубодробительной ненависти на лице, так что я считаю эту гримасу улыбкой.

Мои родители не сумели примириться со свадьбой, однако я, к своему удивлению, ничуть не обиделась. Всему свое время. Я отправила им фотографии, а они прислали длинное, проникновенное письмо с наилучшими пожеланиями. Этот визит должен был стать первым шагом к более счастливому сосуществованию.

Мы с Купером терпеливо ждали, когда самолет остановится. Через пару минут, дверь, как-то лихорадочно распахнулась. Двое пилотов и горстка пассажиров, наседая друг на друга, стали спускаться по небольшому трапу на безопасную землю. Они боязливо косились назад и чуть ли не бегом устремились к воротам.

– Вижу, матушка в своем очаровательном репертуаре, – вздохнула я, сохраняя решительную улыбку.

– Она ведь не собирается говорить о моей толстой кишке? – уточнил Купер, паясничая.

– Не могу гарантировать, – сказала я. – Но я не несу ответственности за нее или перед ней.

Купер поджал губы и боязливо покосился на самолет.

– В каком смысле?

– Если у вас возникнут проблемы, вам придется решать их самим.

– Трусишка, – фыркнул он, а родители тем временем благополучно спустились по трапу. Мама держала за руку какую-то туристку. Я подозревала, что бедной женщине пришлось выслушать лекцию о дарящих бодрость преимуществах ежедневного потребления сусла зверобоя.

– Таков ход вещей, – прошептала я, глядя, как папа машет рукой со взлетной полосы. Родители были одеты по-зимнему, по моде года эдак восемьдесят четвертого. Давно минули те времена, когда они носили что-то теплее маек и шортов. Тем не менее папа влез в теннисные туфли вместо обычных шлепанцев, так что я оценила проявленную чуткость. Предки ворвались в дверь и уставились на меня, словно хотели запечатлеть в памяти каждую черточку, перед тем как я убегу.

– Привет! – воскликнула я, когда отец обнял и неуклюже притянул меня к себе за раздавшуюся талию.

– Ах, моя маленькая Молюцелла, – выдохнул он в мои волосы, а затем отстранился и окинул взглядом выпирающий живот. На его глаза навернулись слезы. – Посмотри на себя. Полагаю, ты уже не моя малышка, верно?

– Папа, это Купер, мой муж, – сообщила я, пока мама прощалась с несчастной новообращенной сторонницей сусла зверобоя.

– Значит, вы и есть тот самый молодой человек, который имел наглость украсть сердце моей дочки и сделать меня дедушкой, даже не переговорив со мной для начала? – спросил отец неожиданно строгим голосом. Купер словно окаменел. Стоя между ними, я открыла рот, но запнулась с ответом. Папа расхохотался, вытер глаза и заключил зятя в объятия. – Шучу, парень. Добро пожаловать в семью.

С нервным смешком Купер стрельнул на меня беспокойным взглядом, который стал еще тревожнее, когда матушка целиком сосредоточилась на мне.

– О, детка, посмотри на свои волосы! – воскликнула она, сжимая в ладонях мое лицо. – Они очень мило отросли. Просто идеальная длина.

Я тряхнула головой. Еще никогда моя прическа не удостаивалась похвалы. Мама такие темы даже не поднимала. Я была единственным человеком, который никогда не опасался родительской критики по поводу внешнего вида.

– И посмотри на себя! – сказала она и взяла меня за руки, чтобы рассмотреть живот. – Ты выглядишь такой цветущей и счастливой! Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, мам. Врач говорит, что я наглядное воплощение здоровья, – заверила я, пока мы вчетвером шли получать багаж.

– И все же во время беременности всегда надо быть начеку. Ты ешь органические продукты? Налегаешь на овощи? Сократила потребление мясных изделий? Я привезла тебе специальный чай от тошноты — он в чемодане. Да, и чудеснейшую книгу «Все об эко-детской». Ты не поверишь, насколько легко сейчас пользоваться тканевыми подгузниками!

Чувствуя, что разговор уходит в ненужное русло, я сжала мамины руки и мягко сказала:

– Мам, мы обо всем позаботились.

Пусть и с тенью борьбы на лице, но мама чудесным образом не обиделась, а улыбнулась и поцеловала меня в щеку.

– Разумеется. Ты всегда была здравомыслящей девочкой. Несносной занудой, конечно, но здравомыслящей.

– О, да, – фыркнула я. – Я была занудой.

– Ты всегда донимала нас, чтобы мы платили налоги, водили тебя к зубному, подписывали школьные бумаги. Мы никогда не были такими взрослыми, как ты в свои двенадцать. И я чувствовала себя виноватой. А если я... управляла или манипулировала, то, скорее всего, из желания доказать, что ты по-прежнему нуждаешься во мне.

– Теперь уже неважно, – сказала я, стиснув мамины пальцы. – Но это вовсе не означает, что ты вольна продолжать в том же духе. Просто не будем ворошить былое.

Я увидела, как папа и Купер составляют не один, не два, а целых три огромных подержанных чемодана и несколько коробок с пометками «Скоропортящиеся органические продукты». Сердце екнуло.

– Мам, не слишком ли много багажа для визита на одну неделю?

– Ах, да, – мама звонко рассмеялась. – Мы с твоим папой подумали и решили, что будет лучше, если мы останемся до рождения ребенка. Тебе сейчас необходима забота родных, Мо. Дела в гостинице идут своим ходом, благодаря помощи наших друзей. Нам совершенно незачем сидеть дома. Мы пробудем с тобой столько, сколько нужно, дорогая. Эш, подожди, это коробка с зародышами пшеницы. Боюсь, что они просыпались во время полета. Кажется, я слышала какой-то хруст.

Я застыла в полном оцепенении, а мама бросилась учить папу правильному обращению с просыпавшимися зародышами пшеницы. С чемоданом в каждой руке ко мне подошел Купер. Последний раз он был таким бледным, когда я вызволяла его ногу из медвежьего капкана.

– Она сказала, что они пробудут здесь до рождения ребенка?

Я кивнула с выражением ужаса на лице.

– Это же два месяца.

Купер бросил свою ношу и легонько меня толкнул.

– Дыши, Мо. Дыши. Все будет хорошо. Я люблю тебя.

– Это чертовски удачно, потому что я тоже тебя люблю. – Я поглядела на Купера. – Как думаешь, насколько быстро нам удастся слинять в Австралию?