Особняк

--Нет. Наши, отечественные.

Потом наклонилась ближе к уху:

-- Зато дальше все импортное.

Мать, спорившая с Яшей относительно двойного шва и оверлока, внутренним чутьем уловила сексуальное движение умов в закутке, где находился сын, стрельнула туда на всякий случай шрапнелью взгляда. Еще один бризант был отправлен вслед незамедлительно, так как Севина визави расстегнула как бы невзначай верхнюю пуговку блузки.

- Сева, здесь так жарко, сил нет, можешь выйти на улицу погулять, разрешила Галина Анатольевна.

- Нет, мне ничего, здесь вентилятор, - не поддался сын.

Галина Анатольевна прервала спор с Яковом, предпочтя проиграть мелкую стычку с закройщиком, зато выиграть главное сражение за сына в будущем, и сразу согласилась на названную сумму.

- Не беспокойтесь, Галина Анатольевна, - сказала Верочка, ныне Вера Константиновна, на прощанье. - Материал хороший. Такого нынче днем с огнем. А мастера у нас хорошие. Ваша школа. Правда, Яша?

- Само собой, - невозмутимо согласился закройщик.

Когда заказчики ушли, между Яшиной помощницей и Верой Константиновной произошел краткий разговор.

- Ну что глаза вылупила? Не про вашу честь, - буркнула Верочка.

- А мужичок ничего себе. Чистенький. Правда, какой-то потертый, загадочно улыбнулась девица.

- Сева, может быть, и неплох, да вот такой свекрови я бы тебе и в страшном сне не пожелала. Ладно... Нечего прохлаждаться, нам не за это платят. Марш на место, - приказала она грозно, но никто не испугался, а девица подумала про себя, что уж если бывшая ученица, почти подруга, говорит такое о Галине Анатольевне, то стоит прислушаться, хотя, будь ее воля, она бы эту Галину Анатольевну в бараний рог.

Между тем сын с матерью отправились в обратный путь.

- Мама, ну зачем ты так? Я не маленький. Далась тебе эта девушка. Ничего особенного. Ну коленки красивые, но я же вижу, чего они все хотят...

- Видишь, а сидишь. Я же ими пятнадцать лет руководила, а еще раньше вместе в цехе работали. Все разговоры, все мысли, все желания - все знаю. Да будь она моей снохой, в два месяца в бараний рог скрутила бы меня, - убежденно сказала Галина Анатольевна, реально оценивая свои шансы в борьбе с молодостью и сексом.

- Ну да?.. - не поверил своим ушам сын.

- Вот тебе и "ну да". Что ты о них знаешь? Девяносто процентов приезжие. Они в Москву зубами вцепляются и треплют, как волки овцу, пока кишки в разные стороны не полетят, а когда полетят - набросятся и пожирают, пожирают... Нет. Есть и среди них порядочные девочки, но для моего сына одной порядочности мало.

- Да я ничего и не говорю.

Сева углубился в собственные мысли. А думал он о Земфире. Вчера, когда все уже основательно подпили, он заметил, как Земфира встала и ушла к себе, как встрепенулся и поднялся вслед за ней Ватсон, как жена Ватсона криво усмехнулась. Севе тогда стало необыкновенно жарко. Пот потек между лопаток прямо до разделительной ложбины в трусах. Нет, когда не позволит ему мать связать свою жизнь с татарочкой.

Полгода назад Сева разработал оригинальную программу для своего института. Программа прошла на ypa. Ею заинтересовались зарубежные партнеры института. В курилке он поделился с одним американцем своими идеями насчет системы компьютерных игр, пригласил остаться вечерком и поиграть. Штатник согласился, и они проиграли всю ночь. И сценарий и графику - все сделал Сева сам в свободное время, правда, использовал при этом институтское оборудование. Американец был в восторге. Спустя неделю Сева получил полуофициальное предложение переехать в Штаты. Когда Сева сообщил об этом матери, та пришла в ярость. Куда он собрался? Кому там нужен? Выжмут, как лимон, и выбросят на помойку. Мало тому примеров? Без знания языка, без знания жизни за рубежом, без ненависти ко всему российскому, родному там делать нечего. Свободы не хватает? Вон ее сколько. Бери, если осилишь. Хочет мать похоронить - пусть хоронит на родине прямо сейчас, а потом едет куда глаза глядят. Поздно ей родине изменять. Больше подобных разговоров Сева не заводил...

Они подходили к дому. Маленький инцидент в ателье отодвинулся далеко на задний план. Скоро он вообще сотрется в памяти. Просто останется еще одна маленькая заноза, о которой и помнить не будешь, когда, по какому поводу? Как заусенец на пальце.

У дома стояла большая черная иномарка. Машина блестела никелем. Около подъезда кучковались люди. В центре стоял представительный мужчина в дорогом костюме и что-то втолковывал окружившим его людям.

Неужели американцы, мелькнуло в голове у Cевы.

Глава 11

Новенькая, вишневого цвета "рено-сафран", ловко лавируя в двух крайних полосах, неслась по Садовому кольцу, заметно превышая положенную скорость. В машине сидели двое мужчин.

- Ты куда, Володя, так разогнался? - спросил пассажир, поглядев на спидометр.

- Да так, Анатолий Степанович, надо же показать шефу возможности новой машины. А вообще-то жить нужно быстро. Не терплю людей, живущих прошлым, но еще больше не люблю тех, кто живет фантазиями. Максимум день вперед, день назад. В принципе это называется "сегодня".

- Ты, оказывается, философ. Не гони. Я доверяю французскому качеству.

- Доверяй, но проверяй, - усмехнулся сидящий за рулем, снижая скорость.

- А чего это ты усмехаешься? Вроде движок мощный и идет плавно. Что, есть претензии?

- Почему же ей плавно не идти, коль электронное управление с амортизаторами, - заметил Володя и только потом ответил на вопрос: - Да нет претензий. Движок стоит вольвовский, сто семьдесят лошадей. Вот только топлива могла бы жрать поменьше,

- Не переживай, на бензин у фирмы денег хватит.

- Вчера... - хотел что-то рассказать Владимир, но, увидев впереди обтянутое зеленой сеткой здание, от которого остались лишь стены с темными проемами окон, удивленно воскликнул: - Во как домик разделали! Аккуратно работают. Турки. И главное, быстро, собаки, все провернули. Еще на прошлой неделе сюда в магазин забегал... А наши-то, Анатолий Степанович, успеют построить?

- Куда они денутся. Сейчас не то время, когда успевать. Ты что, договор невнимательно читал? При таких штрафных санкциях успеют как миленькие. Они же сами полгода попросили, да и деньги заломили немалые. Правда, и работы много будет... Перекрытия деревянные, придется вот так же до голых стен ломать. А время идет... Полный комплект проектно-разрешительной документации когда уже готов был, а воз и ныне там. К сентябрю хочешь не хочешь, а аборигенов мы должны выселить. Знаешь что, давай-ка заскочим в Калачков переулок. Посмотрим, как там чемоданы укладывают.

- Сейчас сделаем, Анатолий Степанович. Машина резко перестроилась в левый ряд и, мигая фарами, устремилась вперед. Зажегшийся впереди желтый свет не остановил ее, и она последней проскочила светофор уже почти на красном сигнале. Затем, легко обогнав идущую справа "Волгу", перешла в ее ряд, а из него опасно вклинилась между двумя "Жигулями". Еще минуту спустя "рено" повторила маневр перед носом "Газели" и успела свернуть на уже мигающей стрелке светофора в нужный переулок.

- Ты и себя и меня когда-нибудь угробишь.

- Для того чтобы не убиться, спецсигнал надо и мигалку съемную на крышу. У вас же везде прикормлено, надавите.

Для Кулагина это был больной вопрос. Еще два года назад с мигалкой все было абдельмахт. Сейчас же заломили такую цену, что даже Анатолий Степанович зажмурился. И главное - все люди были обязанные лично ему, но вот поди ж ты... Умеющий и мягко постелить, и бревно потом подложить, здесь Кулагин уперся в ватную стену. Нет ничего хуже понимания, улыбки и вежливого отказа. Анатолий Степанович был сам такой. Потому и не терпел подобного отношения к себе и своему делу.

- Это Калачковский переулок? - спросил чтобы легче начать разговор, Кулагин у играющих во дворе в шахматы пенсионеров.

Рядом с ними, непривычно смотрясь в такой компании, сидел моряк в парадном мундире с погонами каперанга и Звездой Героя.

На подъехавшую машину эти люди не обратили никакого внимания и теперь с интересом смотрели на респектабельного господина, появившегося внезапно как черт из табакерки.

- Калачковский, - не сразу снизошел сидящий ближе к нему пенсионер и кивнул головой на вывеску с названием переулка.

- Я хотел спросить, это строение номер два? -поправился Анатолий Степанович, сообразив, что свалял дурака.

- Точно, второе, - подтвердил опять тот же старичок. - Вам кого нужно-то?

- Да как сказать... Жильцы в общем-то нужны, - признался Кулагин и, получив подтверждение, что все трое из этого дома, продолжил: - Я по поводу переселения в новые квартиры.

- А зачем нам нужны ваши новые квартиры? Вон у меня жена на днях умерла в этом доме. И мне дайте спокойно умереть, благодетели, - проворчал Воронцов. Где вы были двадцать лет назад? Черемушки строили?

- Черемушки, Дима, они раньше затеяли, - поправил его второй игрок.

- Сам-то небось в центре живешь и переезжать не собираешься. А нам квартиры в домах, построенных на бывших свалках, предлагаешь, да еще там, куда всю городскую грязь ветер сгоняет. Вон дом через дорогу строится, туда и переселите нас, на худой конец, раз считаете, что в нашем доме жить опасно.

Морячок помалкивал, но Кулагин чувствовал внимательно-настороженный взгляд. Анатолий Степанович думал просто прощупать настроение, но теперь понимал, что все глубже втягивается в бессмысленную дискуссию.

- Я согласен с вами. Не лучший вариант предлагали. Место действительно неблагоприятное с точки зрения экологии, - поддержал Дым Дымыча гость. - Но вы же, наверное, знаете, что то решение отменили... Разрешите представиться. Меня зовут Анатолий Степанович Кулагин. Я генеральный директор Российско-французской производственной компании. Хочу...

- А документы у вас есть? - перебил Воронцов. Он внимательно рассмотрел протянутое удостоверение, кивнул Краузе.

- Хочу с вами поговорить вот о чем, - предложил Кулагин. - Ваш дом предложили нам для размещения представительства компании. Вот почему я здесь.

- А что же вы одни приехали? Захватили бы с собой того, кто это предлагал, - сказал пенсионер постарше. - Нам очень интересно посмотреть на этого умника...

- А вы нас спросили, хотим ли мы вообще покидать наш дом? Ладно мы, старики, а те, кто помоложе? - начал заводиться Дым Дымыч. С проворностью, для своих лет непостижимой, он подскочил к Ватсону, только что вышедшему с женой из подъезда. - Вот ты у них спроси, хотят ли они переезжать. У нас же демократия, - уже кричал на весь двор Воронцов, покрываясь красными пятнами.

Голос Дмитрия Дмитриевича Воронцова, окрепший на митингах анпиловцев, зюгановцев и всех тех, кто выдвигал сумбурные и сегодня невыполнимые требования, отразился от кирпичных стен окрестных домов и вместе со стаей вспугнутых голубей унесся ввысь. Однако добрая часть звуковых колебаний успела ворваться в открытые окна строения No 2 и даже в квартиры дома-комода. И если жильцы первого встрепенулись и приняли стойку, то вторые легли животами на подоконники в предвкушении интересных событий. Вяло текущая, как шизофрения, общая жизнь двора наполнилась смыслом. Намечалась схватка с неизвестным большинству человеком из-за ущемленных прав.

- А почему это мы должны переезжать из дома, где всю жизнь прожили? возмущенно ответила за всех появившаяся вдруг Вера Дмитриевна и повернулась к Воронцову: - А здесь кто жить будет?

- Что ты у меня спрашиваешь, ты вот у него спроси, - откликнулся разгоряченный пенсионер, тыча пальцем в лицо гостя. - Это ему рекомендуют в нашем доме обосноваться.

Кулагин опешил как от внезапного роста аудитории, так и ее настроя. Пора брать ситуацию под свой контроль и не допускать стихийных выступлений. Иначе если и удастся улизнуть подобру-поздорову, то уж клеймо злодея ему будет обеспечено.

- Если говорить откровенно, то я вас понимаю. Переезд всегда связан с неудобствами, но и вы войдите в мое положение. Не могу же я пойти и сказать, что ваш дом мне не подходит, потому что его жители привыкли к нему. Меня же на смех в управе поднимут. К тому же, может, вам это неизвестно, но наша фирма предоставит вам квартиры в хорошем месте. Не в Ванино, как вам предлагали, а в новом микрорайоне столицы, Банино. Кстати, все расходы по переезду мы берем на себя.

- Чудные места. У меня там дача в двух остановках. Пешком ходить буду, - как бы между прочим вставил Краузе, глядя куда-то в сторону. - Сосед коровенку держит. Птица есть.

- Это один из самых перспективных микрорайонов с уже развитой инфраструктурой, - продолжал Кулагин, делая вид, что не понял смысла замечания Семена Семеновича. - Да, там прекрасная экология, лес, река, а какой воздух! Мы своим сотрудникам именно там квартиры собираемся давать.

Кулагин видел, что и пенсионеры и вновь подошедшие свое мнение по данному вопросу имеют. Потому и слушают вполуха. Один только моряк был внимателен. Его голубые глаза, с чуть прищуренным по старой морской привычке взглядом, пытливо смотрели прямо в лицо, словно изучая. При этом Герой России не проронил ни слова, и это смущало Анатолия Степановича. Кулагин чувствовал, что его монологи - глас вопиющего в пустыне. Надо было или попытаться разговорить собравшихся, или тотчас же ехать домой и пусть помощник Володя и купленные чиновники решают вопрос. Вот тебе и прощупал настроение. Необходимо во что бы то ни стало понравиться людям, иначе завалят инстанции письмами.

- Так что вы на это скажете? - спросил Кулагин и предложил мужчинам закурить.

Все отказались. Пока он сам прикуривал и делал первые затяжки, стояла полная тишина.

- Значит, нас в леса, на природу, как говорится - на пленэр. А в наш дом французов, - прервал молчание Воронцов. - Сначала все предприятия иностранцам распродали, теперь до жилых домов добрались. Бедная Россия...

- Ну зачем вы так говорите. Вы же понимаете, не нам с вами существующие порядки менять. Как расселяли дома в центре, пренебрегая интересами жильцов, так и будут. Ну вам легче станет, если не наша фирма ваш дом займет, а купят его толстосумы, которые сейчас на рынках с вас семь шкур дерут. Что делать, в такое время живем, - развел руками Кулагин и, не услышав возражений, заговорил снова. - Так уж не лучше ли, чтобы в нем фирма расположилась, вкладывающая деньги в организацию производства товаров народного потребления. Да вы и сами не хуже меня знаете, насколько важны сейчас инвестиции в экономику страны.

Анатолий Степанович замолчал, осматриваясь по сторонам в поисках урны. Бросать окурок на землю, где их валялось предостаточно, было нельзя, и ему пришлось отойти к стоящим невдалеке мусорным ящикам. Это был продуманный жест. Оказанное уважение - это действовало на бывших советских как пряник. Слушатели о чем-то переговаривались между собой, и гость, глядя со стороны, никак не мог понять по лицам, согласны ли они с ним.

- Если у вас есть вопросы ко мне, то спрашивайте, не стесняйтесь, вернулся Кулагин.

- А метро туда предполагают прокладывать? - спросила Софочка.

- Конечно, все микрорайоны обязательно будут соединять с центром при помощи метро, а сейчас там электрички рядом проходят, это гораздо удобнее автобуса. Я понимаю, почему московское правительство стремится освободить центр. Центры всех столиц мира отданы чиновникам и предпринимателям.

- Спасибо, - поблагодарила Софочка и пошла к подъезду, всем своим видом показывая, что ей все ясно.

- Только у нас это принимает уродливые формы. Не находите? - спросил Краузе.

- Нахожу, - быстро согласился Кулагин. - Скажу больше, мы выиграли тендер у фирмы "АЛКО-Фарм". Как вам это понравится - водка и лекарство? А во главе фирмы кто бы вы думали? Северный Кавказ.

Последнее вызвало бурную реакцию, а главное - проложило дорожку к сердцам многих собравшихся.

Однако Реброву этот предприниматель явно не нравился. Но Василий Васильевич предпочитал молчaть, ибо все еще думал, что плохо разбирается в гражданской жизни. Своих военных, морскую косичку каперанг "бил влет", то есть с первых минут мог определить, что за человек перед ним. Этот же был скользок, как сопливый подберезовик, так же мягок и водянист, но чувствовалось где-то внутри горькое и твердое миндальное зернышко.

_ А сколько оттуда до нас, к примеру, добиратьcя? - спросил Ватсон.

--За час доедете, - прикинул Кулагин.

Ватсон молча кивнул и вместе с женой и детьми поспешил уйти.

Кулагин понимал, что нужно сворачивать агитационную деятельность. Ему не хотелось опять остаться одному с первоначальной троицей. Нужно было сообщить что-нибудь хорошее и уйти.

- Кстати, там уже здание АТС построено, так что с телефонами проблем, думаю, не будет. Номера московские.

Но и на эту информацию не последовало никакой реакции. Один только Краузе произнес что-то напоминающее "охохонюшки-хохо".

Наступившую паузу прервал выскочивший из подъезда Леха.

- Мы едем, едем, едем в далекие края, веселые соседи и добрые друзья, пропел он, подходя к собравшимся и вместо приветствия провозгласил: - Предлагаю по пиву, мужики. Кто "за"?

Ожидаемого леса рук не было, и Леха, безнадежно махнув рукой, устремился к магазину. Происходящее не волновало его. Как будет, так и будет. И на Колыме живут люди, подумал он, хотя себя там представлял плохо.

- Этому все завей горе веревочкой, - фыркнула Вера Дмитриевна.

- Рад был с вами познакомиться, - стал прощаться Кулагин. -Может быть, еще увидимся. А может, мне другое место предложат. Но как бы то ни было, если вас будут переселять, то Банино далеко не самое плохое место. Да что я вам говорю, коль вы там сами бывали. Если кто еще придет ваш дом осматривать, внимательнее к этим людям приглядитесь. Бывает, такие выжиги попадаются, а то и просто бандиты. Наобещают и перевозку и рабочих, а в результате останетесь сидеть на узлах посреди улицы. Возьмите на всякий случай. - Кулагин протянул Краузе визитку, где в красивой виньетке золотом было оттиснуто "АО "Кулас".

Анатолий Степанович как можно безразличнее покосился на дом и обреченно произнес:

- Перекрытия деревянные, газовые колонки, балконов нет, лифта тоже... Удивительная все же штука, эта людская привязанность. А в управе план да и безопасность жилья не последнее дело. Нет... Плетью обуха не перешибешь. Переселяться все же придется. Ну, удачи вам.

- А что... Хоть от тараканов избавимся, - сказала Вера Дмитриевна.

- Ни от каких тараканов вы не избавитесь, - охладил ее Краузе. - Будьте уверены, с собой увезете вместе со всеми проблемами. С понедельника новую жизнь могут начать только отчаянно безнадежные дураки или очень жизнерадостные люди. Но вы, насколько я понимаю, не относитесь ни к тем ни к другим.

Кулагин уже садился в машину, когда к столпившимся у подъезда соседям подошли Галина Анатольевна с Севой. Галина Анатольевна издали увидела эту компанию и по дороге с любопытством смотрела то на Кулагина, то на жильцов дома. Ее сразу заинтересовало, какие могут быть дела у этого хорошо одетого господина, приехавшего в такой машине, с ее соседями.

-- Кто такой? - спросила она после приветствия. кивнув в сторону отъезжающего автомобиля.

_ Да вот один директор приезжал. Советовал наш дом ему под контору освободить, - первым, как всегда, ответил Воронцов.

- А нас куда?

В последнее время разговоры о переезде затихли, и Галина Анатольевна надеялась, что навсегда. После быстрого отселения двух семей дело почему-то заглохло. Говорили, будто нашли инвестора на ремонт, надстроят еще пару этажей, а два нижних отдадут этому инвестору. Что ж, можно и на четвертый переехать, сделали бы лифт.

- А куда хочешь - хочешь в Ванино, хочешь в Банино. Главное - подальше, чтобы мы им здесь консервы из маринованных лягушек с шампиньонами не мешали делать. Мерзавец.

- Ну это ты, сосед, напрасно. Тебе бы всех стричь под одну гребенку, возразил Краузе.

- Что значит - под одну гребенку? - возмутился Дым Дымыч. - Он что, тебя уже уговорил переехать?

- Да никто меня не уговорил, просто не люблю, когда так о человеке говорят в его отсутствие. Да и из-за чего ты на него взъелся-то? Что он тебе нового сказал? Товарищ приехал к нам поговорить. Заметь, не извещениями отделался, а сам явился. И прав он в том, что судись не судись, а решат выселить - выселят...

- Он провел тебя, Краузе. Провел. Тебя, безвинного сидельца. Уж от кого не ожидал... Да, ничего он мне не сказал нового. Может, во многом и прав. Только все они мерзавцы, - не сдавался Воронцов. - У меня дробовик остался. Пусть приезжает. За неимением бертолетовой соли поваренной заряжу.

- Да будет тебе. Дым Дымыч. Приятный он мужчина. И приехал не потому, что ему именно наш дом нужен. Ему в управе его предложили, вот он здесь появился. Неглупый, видно, человек, не то что окружные чиновники, - вновь вступила в разговов Вера Дмитриевна. - Может, действительно, если переезжать, так в Банино?

- А ты что, Василий, молчишь? - спросил у моряка Краузе.

- Молчу, потому как не знаю, что сказать. Я тоже считаю, этот Кулагин о многом верно говорил. Причин выселить нас можно отыскать сколько хoчешь. И в управе, безусловно, найдутся люди, которые захотят этим воспользоваться. Вот только, а может, нам лучше подумать не о том, куда переезжать, а что делать, чтобы здесь остаться?

Собравшиеся так были увлечены разговором, что и не заметили, как к ним подошел бывший сосед, адвокат Губерман.

Глава 12

А вот как начиналось сегодня для адвоката. Прошел час с тех пор, как бывший адвокат Губерман отправился на старую квартиру, а поезд метро еще только приближался к Кольцевой линии. Здесь предстояло сделать пересадку и проехать еще пару остановок. Спешить, правда, было некуда, однако и тратить столько времени на дорогу радости не доставляло. Одно было приятно: на поверхности термометр поднялся уже выше тридцати градусов, а здесь после душного автобуса Наум Григорьевич наслаждался прохладой подземки и миазмов чужих испарений почти не ощущал.

Уже минуло полтора месяца, как он переехал из Калачковского переулка, и в это утро он впервые собрался посетить родные места. Нельзя сказать, что раньше сюда не тянуло - тянуло, да еще как. Но cнaчала благоустраивался, потом просто не находил врeмени и вот только сегодня наконец-то выбрался. Eще Губерман не появлялся здесь потому, что не мог даже самому себе ответить на вопрос, мучивший его весь этот месяц: а правильно ли сделал, когда согласился сменить квартиру? Только две семьи тогда оказались послушными. Его да Канашкиных. Бросились, идиоты, выполнять распоряжение, словно партийное поручение. Остальные не пожелали и по сей день живут на своем месте.

В последние дни он все чаще и чаще ловил себя на мысли, что поспешил с переездом, но признаваться в этом не хотелось. Поди знай, что переселение приостановят. Тогда ясно: переселят. Но раз так, то, естественно, нужно было спешить выбрать место получше. Словом, они с женой предпочли Ванино. Хоть и далековато от центра, но зато в пределах Кольца, да и до метро всего четыре остановки автобусом. Это задним числом всегда понятно - где трусость, а где осторожность, где дальновидность, а где раздолбайство. Однако прохлопай они ушами, и никто бы не дал гарантии, что не окажутся в каком-нибудь оазисе за Кольцевой. Туда, разумеется, тоже подземку подведут, да только поедут по ней те, кто сейчас еще до пенсионного возраста не дожил. А от них, из Ванино, если на метро, то центр не так уж и далеко. Дорога бесплатная, сел в поезд, открыл газету...

На Ванино соглашались еще и из-за близости к даче. Была у Гирши Губермана, отца Наума Григорьевича, дача. Помоложе, чем квартира в Калачковском, но для дачи просто древняя. Все детство адвоката, как и детство его младшего брата, прошло там, под вековыми соснами и их юными белоствольными пoдружками. Правда, после смерти родителей хозяйничала на даче исключительно невестка, жена брата. Однако это было дело поправимое, так как отобрать свое при его адвокатском стаже не составит труда.

Просто руки пока не доходили, и то только потому что невестка успешно благоустраивала дореволюционные хоромы.

Сейчас, после переезда, настало время напомнить кое-кому, что Григорьевичем его просто называют, а по паспорту-то он тоже Гиршевич, и притом старший. Странный он был, младший брат. С детства пакостный и жадный. Нюма временами лупил его так, что даже курносые приятели диву давались. А что толку? Каким рос, таким и вырос. Горбатого, как говорится...

За квартиру в Калачковском Губерман особо не держался. Но и не уехал бы оттуда никогда, если была бы другая ситуация. Их двухкомнатная квартира в старом доме имела немалую площадь - правда, в основном за счет большого, бестолкового коридора - и требовала ремонта. Не косметического, прибавляющего очередной слой обоев и краски, а капитального. Надоело смотреть на картинные узоры потрескавшегося потолка и слушать скрипучую музыку паркетных полов. К тому же жена всегда мечтала о балконе. В старой-то квартире ухитрялась выращивать на подоконнике огурцы, а вид огромных лоджий будущих трехкомнатных хором пробудил в ее воображении такие грандиозные планы, что спорить стало бесполезно.

Новое жилье было чистым и светлым. Здесь у них впервые появилась гостиная и спальня, а у Наума Григорьевича рабочий кабинет... В общем, оправдать решение переехать при желании труда не составляло. Но, к сожалению, себя не обманешь...

От метро до старого дома можно было проехать пару остановок на троллейбусе, но, несмотря на жару, Губерман посчитал, что лучше пройтись пешком. Знакомые с детства переулки навеяли приятные воспоминания - как-никак здесь прожита жизнь. Он зашел в магазин и, особо не раздумывая, купил бyтылку "Московской", так как употреблял если не коньяк, то только эту. Наум Григорьевич и раньше-то редко, а теперь исключительно по праздникам до особым случаям. Но сейчас именно такой случай. Над выбором закуски пришлось призадуматься. Цены кусались и были почти в полтора раза выше, чем в ближайшем магазине в Ванино. Еще один плюс к вопросу о переезде, подумал адвокат, пробивая чек за баночку огурцов и полкило самой дешевой колбасы.

Он и не заметил, как оказался перед домом. Еще издали Наум Григорьевич увидел сбившихся в круг соседей.

- По какому случаю митинг? - спросил он, персонально здороваясь с каждым.

- Да вот приезжал тут один господин. Агитировал нас переселяться, первой Откликнулась на этот раз Галина Анатольевна, считая себя уже достаточно подготовленной, чтобы ответить на любой вопрос.

- Ко мне в Ванино?

- Не угадал, Наум Григорьевич, в Ванино. Там, говорят, инфраструктура и экология лучше, чем в твоих краях. Электрички ходят, и московский телефон обещают.

- Понятно, молочные реки, кисельные берега... И как он вам, этот господин?

- Приятный, уверенный в себе мужчина. И видимо, не глупый, - сказала Вера Дмитриевна.

- Жаль, что мы не встретились с ним. Хотел бы я поговорить в вашем присутствии с этим уверенным и неглупым. Сразу бы настроение ему испортил, - с искренним сожалением произнес адвокат.

- Наум, почему ты так говоришь? - спросила yчительница. - Ты же его и не видел, и не слышал.

- Только потому, что они все мягко стелят, да спать жестко. Но на то он, Верочка, и агитатор. Когда что-то действительно хорошее, уговаривать не требуется.

- Так он же нас и не уговаривал, только пытался помочь разобраться в сложившейся ситуации.

- Не уговаривал... Конечно же не уговаривал, только все время убеждал, что на окраине не житье, а малина, так что пора собирать чемоданы. Хорош гусь...

- Ты только плохое и можешь видеть в человеке, - не унималась Вера Дмитриевна. - А он, между прочим, дельные советы давал.

- Подумаешь, какой добрый волшебник, - не сдавался адвокат. - Да бесплатный совет, он потому ничего и не стоит, что дешевый.

Краузе с удивлением смотрел на соседку. Никогда. за все время, что прожили они под одной крышей, не слышал Семен Семенович из ее уст ничего подобного. Чудеса. Верил бы в Бога, перекрестился. Учительница говорила о том, что человек может быть и хорошим. Не иначе этот Кулагин так очаровал ее, что пробудил прежнюю Верочку, с ходу западавшую на интересных мужчин. И сколько так адвокат будет с ней спорить?..

Спор завершился быстро, и прекратила его, как ни странно, Вера Дмитриевна. Правда, причиной тому было не желание закончить дебаты, а появление во дворе женщины с юношей, вероятно матери с сыном. Учительница, увидев эту пару, бесцеремонно развернулась и, не прощаясь, пошла к новому ученику.

- Григорьич, кончай дискуссию, - попросил Семен Семенович. - Что мы, сами не понимаем, где лежит бесплатный сыр? Ты лучше посоветуй, как нам быть.

- Как быть... Сами думайте. Одно скажу: просто так от вас не отстанут.

Возникла пауза, которую нарушила Галина Анатольевна.

-- Вот вы, мужики, и думайте, на то вас Бог сильными сделал, а нам пора. - Она подхватила Севу под руку и потащила за собой.

-- Так твоему Севке-то уже под сорок. Оставь с нами, надо же мнение молодежи послушать, - усмехнувшись, сказал Дым Дымыч.

-- Мам, может, я останусь? - промямлил неуверенно Сева, пытаясь освободиться от материнской руки.

- Без тебя обойдутся.

Оставшиеся молча проводили взглядами мать с сыном до подъезда, но, когда хлопнула дверь, никто не нарушал установившейся тишины. Губерман, конечно, правильно советовал: "Думайте". Потому и молчали, понимая, что, перед тем как высказаться, нужно подумать. Но каждый из них уже не раз размышлял над этим вопросом, а потому был уверен, что ничего в эти минуты нового не придумаешь.

- Мне, пожалуй, тоже пора, - посмотрев на часы, решил Ребров. Встреча с приятелем была назначена на вечер, но до нее он наметил еще несколько дел.

На скамейке остались трое. Краузе и Воронцов искренне рады были видеть Губермана. Снова, как в старые добрые времена, они собирались во дворе дома. Говорить не хотелось. Старики молчали, каждый по-своему переживая встречу.

- Дымыч, чего ты такой измученный? - наконец заговорил гость.

- Не знаешь? - удивленно посмотрел на него Воронцов и, сообразив, что сам не сообщил ему о кончине жены, ответил: - Так я же жену похоронил.

- Как?.. - только и смог произнести Губерман.

Некоторое время сидели молча.

- Сочувствую, - снова прервал тишину адвокат. - Моя расстроится... Тамара, кажется, на два года младше ее была.

- Может быть, да теперь какая разница, - поднялся со скамейки Дым Дымыч.

- Помянуть бы нужно, - предложил адвокат, раскрывая пакет с покупками.

Они поднялись к Воронцову и расположились в большой комнате, где с фотографии, перед которой догорала свеча, словно живая смотрела на них бывшая хозяйка.

- Все дома, на пенсии, сидишь? - спросил Дым Дымыч, когда помянули и закусили.

- Посидел бы, да с голоду опухнешь.

- Специальность у тебя что надо. Сейчас, чуть что, советуют в суд обращаться. Попытался я перед Майскими праздниками правду поискать. Надули меня в одной конторе. Так вот пошел с жалобой в Общество защиты потребителей. Там и слушать некому, кроме юриста. А это уже не разговор, а консультация. И стоит она двести с лишним рублей. И еще исковое заявление написать надо. Здесь и того больше плати. Плюнул и ушел. Мерзавцы, - обозвал Воронцов не то работников обманувшей его организации, не то Губермана с коллегами. После короткой паузы повторил: - Нет, работа у тебя, Григорьич, что надо.

- А кто тебе сказал, что я практикую? Проснись, кому я сейчас нужен. В киоске газетами торгую. Ну почитываю, правда, юридическую литературу, чтобы совсем квалификацию не потерять. А так живем только на наши пенсии да на мою зарплату.

- И что же, совсем адвокатские дела забросил?

- Можно сказать и так. Даю иногда консультации вот таким же, как ты, бедолагам.

- В каком плане - как я? Как мы.

- Ну вот таким же, кто еле-еле сводит концы с концами. Одному посоветуешь, куда обратиться, другому исковое заявление напишешь. Никто не хочет понять, что перед ними человек, которому на хлеб денег не хватает. Раньше сдал пару бутылок - и батон хлеба с пакетом молока тебе обеспечен. А сейчас на эти две бутылки четверть буханки не купишь. Да и сколько побегать надо, чтобы их найти. Молодой вспотеет, - разгорячился чуть захмелевший Губерман.Точь-в-точь как ты, Дымыч. Мы с тобой еще на митинг сходим.

- Я бутылки не собираю, - насупился Воронцов.

- На митинг потянуло, пар выпустить. Понятное дело, - усмехнулся Краузе, молча слушавший старого товарища. - Ты лучше скажи нам, Губерман, нас, твоих старых соседей, если что, защищать будешь?

- Конечно буду.

Жена Губермана давно не видела своего мужа в таком виде. Она по старой привычке начала корить, но, узнав печальную новость, всплакнула. Как-никак почти сорок лет с Тамарой, покойницей, рядом жили. Подругами не были, но ладили. Потом жена долго еще слушала рассказ о жизни бывших соседей и их проблемах.

- Ну и что ты думаешь насчет их шансов там остаться? - спросила она мужа.

- Думаю, что перебираться все равно придется;

Слава богу, что мы с тобой оттуда уехали. С этими фирмами воевать себе дороже.

- А чего же ты тогда помощь свою обещал?

- Не знаю.

Губерман действительно не знал. Обычно он невыполнимого не сулил, а сегодня выпили, молодость вспомнили, язык и развязался. Вот ведь всегда так бывает, брякнешь, а потом переживай.

Губерман продолжительно и всласть, до хруста, зевнул.

Глава 13

Огромный зал ресторана был пуст больше чем наполовину, и это несмотря на то, что был вечер выходного дня.

Оркестр уже второй раз пытался расшевелить публику, но безрезультатно. Жадной до плясок молодежи в зале было мало, да и то ее представляли исключительно пары, целиком поглощенные друг другом. Происходящее вокруг их не интересовало.

Для посетителей постарше только замаячил впереди рубеж, когда начинаешь замечать сидящих за соседними столиками.

Еще не подошло время, когда все, несмотря на возраст и умение, пускаются в пляс или начинают петь.

Ресторанный зал был одним из тех мест, которых, казалось, не коснулись произошедшие в стране перемены. Все те же украшенные лепниной стены, огромные люстры, тяжелые портьеры на дверях и окнах. Так же, как и много лет назад, выстроились ровными рядами массивные столы, покрытые белоснежными скатертями и уставленные сверкающей посудой и приборами.

За последнее десятилетие, конечно, проводились и здесь кое-какие ремонтные работы. Однако никакая перепланировка, перекраска, перестановка не могли изменить дух, атмосферу, присущую заведению, пока оно сохраняло свое назначение.

Ресторан как был, так и остался местом, где в располагающей обстановке люди вкусно ели и веселились.

Это было одно из тех мест в Москве, где хозяева хранили имидж. Для ностальгирующих по временам застоя - просто рай.

Да что ресторан, подумал Ребров, взять хотя бы их дом. Сколько раз его перестраивали и ремонтировали, сколько уплотняли. А все равно стоит войти в подъезд, и сразу становится ясно, что здесь когда-то жили люди, понимающие, что такое красота и удобство.

Капитан уже около получаса ждал своего бывшего сослуживца, о котором недавно разговаривал с Краузе.

Они знали друг друга больше десяти лет. Товарищ уже несколько лет как списан на берег капитаном второго ранга и вернулся в Москву. С тех пор Ребров только однажды и увиделся с ним.

И вот сегодня, по совету Краузе, должен был встретиться второй раз. Может, и прав старик, нигде так не раскрывается человек, как за столом. И даже не в том дело, что здесь сразу видно, может ли тот пить и умеет ли держать язык за зубами. Во время застолья, если внимательно наблюдать, познаешь куда больше.

Сегодня, конечно, случай особый. Во время службы было неоднократно проверено, что старый товарищ и выпить может, и не трус, и не трепач. Как ни высокопарно это звучит, но других подводников не бывает. Море других не терпит. Но это было тогда, когда они были офицерами.

А сейчас...

В Москве они встретились случайно. Где-то месяц назад Реброва окликнул мужчина, в котором он не без труда узнал бывшего капитана второго ранга. Внешний облик и манера держаться заметно изменились, было видно, что он не голодает на гражданке.

Ребров, конечно, понимал: мало кого деньги делают лучше. И то, что приятель стал другим, заметил сразу, хотя поговорили они тогда не более пяти минут.

Достаточно было обратить внимание на то, сколько времени бывший сослуживец крутил в руке "паркер", записывая номер телефона. Ручка действительно хорошая, отличная ручка, но Ребров не доставил ему удовольствия, похвалив ее вслух.

Мимо Реброва прошел официант, посмотрел в его сторону, как бы спрашивая, когда можно начинать работать.

Жестом Ребров успокоил его, давая понять, что все идет как надо. Он решил ждать ровно час, после чего, если никто не придет, поужинать в одиночестве.

Есть пока не хотелось. Капитан медленными глотками пил холодную минералку. Это было именно то, что сейчас требовал организм больше всего. Жара только-только начинала спадать, и освещенные заходящим солнцем улицы не располагали к ужину.

- Василий, я здесь, - услышал Ребров голос из середины зала.

К его столику спешил тот, кого он ждал. Пот обильно струился по лицу прибывшего, оставляя следы на голубой рубашке под расстегнутым светлым пиджаком.

- Господин капитан первого ранга, - вытянулся гость перед поднявшимся навстречу Ребровым, - капитан Марчук по вашему приказанию явился. Прошу прощения за опоздание, и разрешите приступить к исполнению намеченного.

-- Являются призраки, капитан, офицеры прибывают. Быстро забываете службу. Вольно. На первый раз прощаю, - весело улыбнулся Ребров.

- Пришлось, чтобы жена не ворчала, за ними на дачу сгонять, а на обратном пути в пробку попал. Пока домой завез, пока переоделся... Потом машину ловил. Словом, извини, - оправдывался гость, остужая себя холодной минералкой.

Ребров был искренне рад приятелю. И не только потому, что перспектива ужина в одиночку не грела. Зная, что товарищ опаздывать без причины не мог, он начал волноваться. Теперь все позади. Пусть через семь лет, но они снова за столом и рады, что видят друг друга.

Первую, как полагается, подняли за встречу и тут же выпили еще по одной, опасаясь, как бы между первой и второй не успела пролететь пуля. И только после того как выпили за тех, кто в море, начали закусывать по-настоящему. Вспомнить было что. За годы службы были и дальние походы, и отдых на берегу. Постепенно перешли к сегодняшнему дню.

- А кто это "они", за кем ты ездил? Одна, ты сказал, жена, а другие?

- Как полагается, - теща и дети.

- Уже дети?

- А ты как думал? Двое. Я на гражданке все капитально решил строить. Семью, дом, дачу, - ответил Сергей.

- Молодец... Я думаю, это правильно.

- Еще бы. Я, брат, теперь знаю, как жить надо. Ребров про себя усмехнулся. Так еще никто его не называл, и не только потому, что он был в семье единственный ребенок.

- Я вот так же, как ты, приехал в столицу после дембеля. Потыкался, словно слепой котенок, туда-сюда. Вижу, никому не нужен. Все ячейки забиты так, что не дождешься, когда какая-нибудь освободится. Да если и освободится, уже в очереди с номерками стоят. Одно время я думал, что зря из нашего городка уехал. Там хоть и север, и житье не сахар, но все понятно. А здесь соблазнов море, а попробуй отведай на нашу пенсию. Ну куда идти? Пошел в охрану одного карманного банка. До обеда сидишь, глазеешь до рези в глазах на посетителей. Потом ждешь, пока руководство снимет напряжение и смотается. После этого закрываемся на все засовы и - ужинать. Отсидишь часть ночи, поспишь - и домой. Сутки в банке, двое дома сидел, слушал лекции жены о прожиточном минимуме. А где его наскрести-то, этот минимум, когда семья четыре человека, а работаешь один. Пытался подрабатывать, да что толку. Смотришь на работе, как начальство живет, какие люди к ним приезжают, - и тоска берет. Это, брат, пакостная болезнь - зависть, хуже триппера. Тот хоть можно вылечить, а эту раз словил, не избавишься вовек. Но ты покажи мне человека, который против нее устоял!

- Может быть, ты и прав. Кто не хочет жить лучше! - неопределенно ответил Ребров. - Да хватит о болезнях. Я еще пока не заразился, а ты, похоже, вылечился.

- Правильно, - подтвердил Сергей и, наполнив рюмки, предложил: - Давай за здоровье.

- Твое здоровье, - поддержал Василий.

- Не вылечился, а вылечили, - опрокинув рюмку, пояснил гость, поймал на вилку кусок осетрины и продолжил: - Нашелся хороший доктор. Взял к себе на работу. Сработались. Сейчас совместное предприятие открыли. Будем мир осваивать... Давай еще по одной. За успех...

Сергей, утомленный суетой дня, постепенно пьянел. Он изо всех сил старался не подавать виду, но иногда застывающие на миг глаза да вдруг выпавший из рук столовый прибор выдавали его состояние.

-- Ты нам еще один графинчик и осетринки с икорочкой, - уже в который раз давал указания захмелевший гость. - Люблю, Василий, эту рыбку, сил никаких нет.

- Еще бы. Она, пожалуй, повкуснее трески, которой нас столько лет потчевали.

- Теперь треску пусть другие едят... Я уже придумал, куда тебя на работу пристроить. На днях филиальчик одной финской компании открывается. Контора крепкая, мы давно с ней сотрудничаем. Вот тебя туда нашим представителем и посадим. Надо же знать, как у друзей идут дела...

- Ты это серьезно? - спросил Ребров, пытаясь как можно точнее определить состояние гостя.

- Уже сдрейфил? Сейчас начнешь говорить, что у тебя нет опыта, что ты не в материале или еще что-нибудь в этом роде.

- Да нет, не начну.

- Вот и хорошо. Молчи, пока не спрашивают. Ты лодкой командовал? Командовал, да еще как. Может, зря тебе эту штуку повесили? - Сергей ткнул в Звезду Героя. - Будешь теперь помогать братьям-финнам налаживать жизнь и работу в столице. Кто-то же должен делать это. К тому же ты Герой. Деньги деньгами, но и заслуги открывают двери. Не придется неделями обивать пороги... А ты горячее заказывал?

- Нет. Думаешь пора?

- Я сам выберу. А то у меня, знаешь ли, последнее время с желудком нелады. Сколько бабок угрохал на лечение, а нет-нет да и напомнит язва о себе. А эти светила гастроскопии, не за столом будет сказано, кишку проглотить заставят, поиздеваются вволю, а потом говорят, что все у вас зарубцевалось, но если будет болеть, то приходите еще. - Сергей пьяно захихикал. - И снова через кассу... А как у тебя-то со здоровьем?

- Вроде ничего.

- Это хорошо, здоровье, брат, не купишь. Желудок береги. Для этого заботливая жена - первое дело. А ты, как я понял, так второй раз и не женился?

- Нет. Не до этого было.

- Ну ничего. Вон какие красавицы вокруг. Я, пожалуй, вон с той, в красном, потанцую, - решил Сергей и, на удивление бодро встав, пошел приглашать симпатичную брюнетку, сидевшую за столом в соседнем ряду.

Ребров вспомнил, каково ему было, когда он, тогда еще лейтенант, застал молодую жену с годившимся ей в отцы директором школы, где та только начала преподавать.

В первую минуту хотелось его по стенке размазать. А потом как-то сразу отпустило. Чего такой тварью стены пачкать.

Съездил, правда, один раз по сытой роже, а когда этот хмырь очухался, еще раз по яйцам, чтобы не только голова помнила о встрече.

Конечно, может, это и хорошо, что застал. Все как-то быстро встало на свои места.

Тогда и полгода не прошло после их свадьбы, детей у них не было. Вышли в море всего-то на неделю, учения проводились, а если бы в настоящий поход?

Жена уехала обратно в Ленинград, а он полностью отдался службе. На берегу его с тех пор никто не ждал. Типовой сценарий неудавшейся семейной жизни.

Оркестр замолчал, и Сергей снова оказался на своем месте.

- Ты, я вижу, мастером стал и по части плясок, эким молодым козлом скакал, - с искренним удивлением отметил Ребров.

-- Стараемся, - не без удовольствия ответил Сергей. - Хорошая бабенка, да и подруги ничего. Врач, день рождения отмечает... Пару шампанского и коробочку конфет подкинь от нас на тот столик, - обратился он к официанту.

- Если спросят от кого, что сказать? - задал вопрос тот.

- Так поймут, ну а спросят, скажи - от моряков-подводников. Не могу смотреть, Василий, когда такие интересные бабы, да еще врачи, за бедным столом сидят... А у нас в санчасти, помнишь, Наталья Викторовна была? Давай за женщин.

- За всех или за тех, кто рядом сидит? - засмеялся Ребров, кивнув головой в сторону соседнего стола.

- Давай сначала за всех. Гуляем до утра, как когда-то.

Каперанг, прикинул, во что выльется сегодняшняя встреча. За стол-то он сможет расплатиться, а вот потянет ли остальное? Но никто же его не заставлял приглашать бывшего сослуживца. Один подразумевал под этим только ужин, а другой решил, что его приглашают выступить по полной программе. Однако взялся за гуж, не говори, что не дюж. Придется попросить взаймы...

А еще Ребров ждал, когда Сергей вернется к разговору о будущей работе. Но кроме того, что шеф у него мужик ушлый, ничего выяснить не смог.

Время было к полуночи, когда Ребров с приятелем вышли на улицу.

Марчук беспомощно висел на его плече, и машины не останавливались. Наконец удалось уговорить одного довезти подгулявшего товарища домой.

Тот никак не хотел садиться в машину, а когда Ребров почти силой усадил его, долго не давал закрыть дверь, твердя одно и то же:

- Не бзди, брат. Я за тебя словечко, где надо, замолвлю. Пару раз вот так же посидим с одним большим человеком - и сам увидишь, как жить здорово. Звони.

Марчук сунул в руку Реброва визитку. Каперанг машинально прочел: "АО "Кулас". Название фирмы ему что-то напоминало.

Ребров не спеша шел домой. В голове шумело.

Нет, не на такой вечер рассчитывал бывший подводник. Так ничего и не удалось узнать о работе. Одни туманные намеки.

Выходит, ему тоже начинать с охраны? Ну уж дудки. Чтобы боевой офицер... Да какой он, к чертям собачьим, боевой? Он теперь гражданский обмылок. Деньги все просадил опять же... Хоть бы название фирмы узнал. Марчук тоже хорош. Конспиратор.

Наконец увидел свет на первом этаже своего дома. Вспомнил слова Краузе. Прав оказался старик. Быстро кавторанга гражданка подмяла.

Глава 14

В это первое утро рабочей недели Кулагин пришел на работу значительно раньше обычного и, тяжело опустившись в рабочее кресло, задумался. Так он поступал всегда, когда чувствовал, что в делах что-то не ладилось.

Здесь, в своем кабинете, даже ничего не делая, чувствовал себя ближе к решению возникших проблем.

Думалось за рабочим столом куда лучше, нежели в любом другом месте. Но сидеть без дела и смотреть в потолок он никогда не умел.

И сотрудникам поблажек не делал. Просто так высиживать время у него в фирме никому не удавалось. Здесь каждый хорошо усвоил, за что получает деньги.

Да, Анатолий Степанович был единоличным хозяином фирмы, но он ее один и создал. И путь к этому не был, что называется, усыпан розами.

Достаточно вспомнить, что первое изделие, предназначенное на продажу, хозяйственную сумку, он лично сшил на своей кухне.

Слово "кооператив" тогда только-только приобретало значение, выходящее за рамки крестьянского объединения.

Если в те времена выезжающего за границу все просили привезти что-нибудь из шмоток, то Кулагин заказывал крупные "молнии" и кнопки.

Со временем он стал работать в коллективе единомышленников. Шил джинсы и куртки, делал незамысловатую кухонную мебель и оконные рамы.

Через пару лет кооператор уже не работал руками, а руководил, наращивая мощности, расширяя связи, приобретая знания и опыт.

Не было бы той первой сумки, может, не удалось бы создать и акционерное общество "Кулас". Это было его детище. Он один вынашивал планы создания и даже название сам придумал.

Его фирма не была похожа на многочисленные АО, ничего не имеющие под собой, кроме устава и непогашенного кредита. Она твердо стояла на ногах, имела хорошо налаженные связи и с отечественными предприятиями, и с зарубежными партнерами.

Теперь и вспомнить смешно, но первое совместное предприятие он организовал, познакомившись с турком, дядя которого соображал в производстве мягкой мебели. Этот дядя, маленький, толстый, но юркий человечек, пересек неспокойное Черное море и возглавил производство мебели в подвале одного из мебельных магазинов в Москве.

Племянник и его компаньон возлагали на иностранного специалиста большие надежды, и он старался.

Рабочий день начинался с объяснения подчиненным первоочередных задач дня. Рабочих было трое. Две пышнотелые, еще нестарые женщины родом тоже из зарубежья, но ближнего, и такого же возраста мужичок из местных.

После разнарядки руководитель, знавший всего несколько русских слов, половину из которых произносить неприлично, начинал уроки мастерства. Великовозрастным ученицам необходимо было понять, как из кусков толстого поролона и искусственного велюра делать нужные для данной модели мебели заготовки.

А в это время в углу визжала дрель, которой красноносый мужик сверлил металлические уголки. Затем в его руках начинал трещать электрорубанок, обстругивавший доски и осыпавший все пространство мелкой стружкой. К обеду сам мастер садился за списанную швейную машину. Мурлыча под нос восточные мелодии, он сшивал обивку. Уже к вечеру следующего дня диван и пара кресел поднимались в торговый зал, где сразу находился желающий приобрести их.

Словом, пока одни взахлеб хвалили новую жизнь, другие до хрипоты ругали ее, а третьи молча прикидывали, как жить дальше, микропредприятия Кулагина производили продукцию.

Как и за счет чего это происходило, знали единицы. Чего ему это стоило, знал он один. Но они работали, принося прибыль. Не будь их, не сидел бы он сейчас в этом кресле. Кулагин ждал появления сотрудников...

Его заместитель являлся обычно точно, этому о дисциплине напоминать не надо. А вот помощнику не помешало бы. Дел невпроворот, а он особо не шевелится.

Кулагин задумался о Володе: странный он человек.

"Кем бы он был, не поддержи я его в свое время? До сих пор бы приплясывал от холода перед стендом с фотографиями мебельных гарнитуров, рекламируя их. По сей день бы сидел впроголодь и без регистрации, от ментов бы на каждом углу шарахался...

Неужели память человеческая так коротка? Вроде бы и старается, но сразу видно, душа за дело не горит".

По стуку входной двери и звону колокольчика понял: пришла секретарша. Значит, скоро помощничек явится, баловень судьбы. Того и гляди, проныра, место хозяина займет и от секретарши его не откажется. Видно сразу: свое что-то у парня на уме. Так и переметнуться недолго. Захочешь - не избавишься: знает больно много. В наше время за себя поручиться - и то нельзя.

Его раздумья прервал приход помощника.

- Твои действия на сегодня? - спросил Кулагин нетерпеливо, едва кивнув в ответ на приветствие.

Владимир с готовностью перечислил: сначала в управу, потом в БТИ, на закуску в мэрию.

Кулагин не дослушал и велел к вечеру быть в Калачковском переулке.

Володя понял причину недовольства шефа: значит, аборигены зупрямились.

Кулагин, не вникая в подробности, уточнил только, сколько там еще жильцов, и велел заскочить в РЭУ. Добавил, что жильцов надо изучить досконально:

- Вонь нам в Калачковском не нужна, а французы ждать не будут!

Владимиру было ведено не скупиться в управе: пусть бюрократы честно взятки отрабатывают.

- Потом займешься жильцами. Имей в виду: с интеллигентами нахрапом не выйдет, ученые все, начитанные. Не дай бог сплотятся, начнут права качать тогда мороки не оберешься. Действуй по принципу "разделяй и властвуй". Клин вбивай между ними, ищи слабого, на нашу сторону перетягивай. Все ясно?

Владимир кивнул.

- Тогда приступай. И чтоб шито-крыто все! Потоньше, потоньше с ними действуй.

Жара начала уже спадать. Вечерние посиделки с давних времен были приняты во дворе на Калачковском. Последнее время усилиями мэра к понятию "свой двор" начинало возвращаться былое значение. Двор же строения No 2 по Калачковскому его никогда и не терял.

Вера Дмитриевна, как обычно, вышла на улицу первой. Она всегда выходила одна из первых. Хочешь быть в курсе событий - иди в народ. Сегодня вечер был свободен от абитуриентов. Заняв середину скамейки, она развернула журнал. Иногда в почтовом ящике вместе со всякими рекламными изданиями оказывался какой-либо журнал. Почему это происходило, она не знала, но с удовольствием листала находки.

А вот и старички. Себя в старушки Вера Дмитриевна записывать не торопилась, если кто и обращался с ней как со старушкой, люто того ненавидела и своей дружбой обделяла. Но эти ничего. Эти с ней как с дамой, и потому бывшая учительница милостиво подвинула зад к краю скамейки, освобождая место для шахматистов. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Шахматы Вера Дмитриевна относила к пустопорожнему растрачиванию отпущенного времени. Да бог с ними.

- Что, Семеныч, тяжеловато тебе сегодня?

Шах...

- Ты, Воронцов, конечно, в ударе, но я еще побрыкаюсь, - ответил Краузе, загораживая короля слоном.

- Не любишь проигрывать. Я, разумеется, согласен поменять коня на офицера. Ты не забыл, что у меня лишняя пешка?

- А ты любишь... Может, на ничью согласишься да еще одну сгоняем?

- Хитер же ты, Семеныч. Сколько тебя знаю - не пойму, еврей ты или немец? Еще раз шах. Распутал ленинский пасьянс? Так куда партейные денежки ушли?.. Теперь-то я тебя не выпущу. Сдавайся.

- Как считаешь - сдаваться? - спросил Краузе у подошедшего к скамейке молодого мужчины.

В их двор редко заходили посторонние. Разве что вечером появлялись желающие распить бутылку и посидеть на развалинах беседки. Владимир около получаса ходил по переулку, дожидаясь, пока во дворе дома появятся его обитатели. Он ждал и готовился к встрече, обдумывая предстоящие переговоры. И вот наконец появился повод. Помощник Кулагина приблизился к скамейке и стал наблюдать за партией.

- Я думаю, что надо еще поиграть, - не задумываясь, ответил Владимир.

- Ты к кому пришел? - спросил, пристально всматриваясь в советчика. Дым Дымыч, недовольный посторонним вмешательством.

- Я из вашего БТИ. У нас по документам балконы должны быть на втором этаже, а я их не вижу, - кивнул Володя в сторону дома.

- И не увидите, я в доме живу больше, чем вам лет. Вон мое окно на втором этаже, где форточка открыта, - вступила в разговор Вера Дмитриевна. - А балкона у меня никогда не было.

- А ведь были балконы. Ты, соседка, еще не жила здесь тогда. Семеныч, помнишь?

- Какие это балконы! Скорее два выступа с ограждениями. Еще при Хрущеве, когда ремонт фасада делали, снесли. Борьба шла с архитектурными излишествами. Помню, когда Калининский начали строить, от одного кусок отвалился и чуть старшего Ватсона не зацепил.

- Ничего удивительного, - засмеялся молодой человек. - Здесь и потолок запросто может на голову упасть. Дом-то когда построен. Чего вы так за него цепляетесь? Не надоело тараканов кормить?

- Тебе про балконы нужно узнать или ты еще один агитатор? насторожился Дым Дымыч. -Вчера тут один такой хмырь уже крутился, убеждал переезжать.

- И правильно делал, для вашего же блага старался.

- Ты что, тоже нас уговаривать собрался?

- Не собираюсь я вас уговаривать. Чего зря языком болтать. Решение уже принято. И на самом высоком уровне.

- Знаем, чего стоят чиновники нашей управы. Телевизор смотрим, газеты читаем, глаза и уши имеем, - заметил Краузе.

- А при чем тут управа, все решено на уровне правительства Москвы.

- Ну и что? Там тоже взяточников предостаточно.

- Ваш дом на капитальный ремонт ставят. Значит, вас переселят, хотите вы этого или нет. И контролировать процесс будет ваш префект, - твердо заявил Владимир. - Об одном советую подумать: зимой переезжать хлопотнее.

- Шел бы ты, благодетель, отсюда, пока мы тебе ноги не переломали. Никуда не перееду, понял? - начал заводиться Дым Дымыч. - Слышишь, не перееду. Не те сейчас времена... К батарее прикуюсь, вот увидишь, или голодовку объявлю. Что ты со мной, сопляк, сделаешь?

- Поедешь, старик, куда денешься. Не таких обламывали. Вместе с батарей и переедешь. Ну я пошел... Собирайтесь лучше, граждане, - бросил на прощанье Владимир и медленно удалился.

- Ну и наглец. Вчера хоть нормальный человек приходил. А как с таким разговаривать? - возмутилась Вера Дмитриевна. - Губермана сюда надо.

А Володя отошел и задумался. Хорошо еще, Кулагин не знает о его первом опыте. Ему бы не понравилось. Не с того конца зашел. Нахрапом этих старых упрямцев не возьмешь. Стало быть, надо искать слабинку. Будем бить поодиночке. Оно и вернее. И тут подсказку дала сама жизнь. Ставленник Кулагина заприметил двух сильно подвыпивших работяг. Хмель прочно спаял их обоюдные дружеские чувства. Расставание происходило, словно между двумя боксерами в тринадцатом раунде, они прочно вошли в клинч.

- Лех, ты ребят не забывай, - бормотал один. -Ребята обижаются.

- А я и не забываю. Сегодня два заказа обговорили, с завтрашнего дня приступаю. Как же я могу ребят забыть? Два заказа обломилось. Мне никак не забыть... Завтра в сервис - и за работу. Ты меня знаешь...

- Я тебя уважаю...

Возможно, Володя в другой раз и прошел бы мимо, пропустив ничего не значащий разговор двух забулдыг, но не теперь, когда увидел, что один из пьяных направился к подъезду интересующего его дома.

Ага, вот с этого и начнем, пьяница не только коллектив продаст - родную маму не пожалеет. Ему только наступить на пробку, а уж в этом Володя поможет, можно не сомневаться.

И, значительно повеселев, помощник Кулагина помчался к шефу докладывать о своем открытии. Разумеется, о неудачном начале он упоминать не собирался.

Глава 15

Говорят, что самое большое несчастье - быть счастливым в прошлом.

Леха Загубленный шел домой в приподнятом настроении духа. Каждая клетка его организма кричала: иди быстрее, черт корявый, скорей же, ну давай двигай ногами, мать твою.

До дома оставалось два квартала.

В руках Леха нес спортивную сумку, прихваченную из гаража. Масляное пятно, которое украшало один бок, нисколько не смущало автомеханика - оно всего одно. Зато "молния" работала исправно. Конечно, в приличное общество с такой провонявшей автолом сумкой не попрешься, но он и не собирался в приличное общество. В сумке лежали две средней цены и такого же качества бутылки водки для себя, коробка шоколадных конфет к чаю для Софочки (Леха хотел отблагодарить за долготерпение и загладить вину за пропущенное дежурство по уборке квартиры), две пачки чая (опять же одну он брал у Софочки взаймы) и кое-что по мелочи бросить в топку желудка. Это "кое-что" выражалось в фасованной в вакуумную упаковку нарезке и в корейской моркови, к которой Леха был неравнодушен.

Всякому, кто встречался на пути, Леха лучезарно улыбался. Одни принимали его за идиота, другие, и их было больше, просто за счастливого человека.

Может, дядя в лотерею выиграл. Первым после встречи становилось неприятно, вторые внутренне радовались за соотечественника, - не все же носят камень за пазухой, не все с утра поссорились с тещей, не у каждого разлилась или закипела желчь. Это неправда, что россияне разучились радоваться чужому счастью. Просто они реже его наблюдают, вот такое открытое, взахлеб, счастье. Но, увидев, улыбаются сами и еще шагов пятьсот идут улыбаясь неизвестно чему, с удивлением замечая, что настроение "так себе" приобрело положительный знак.

Так шел домой Леха Загубленный, раздаривая свою радость окружающим и нисколько не заботясь о тех, кто считал его идиотом. Сегодня на него обрушился большой заказ. Надо было целиком перебрать движок дизеля "мерседеса" - рухлядь пятидесятых годов. Оказалось, друзья решили сделать подарок любителю-автомобилисту, потому не поскупились на аванс.

Леха попытался мысленно распределить десять тысяч рублей по должникам, да так, чтобы еще осталось на черный день, на продукты, на выпить. Цифры крутились в голове, как на барабане одноруких бандитов в игровых забегаловках. Он говорил себе "стоп", барабаны замирали, но цифры никак не хотели укладываться ровно по статьям расходов так, чтобы сойтись с конечной суммой десять тысяч. Денег или не хватало, или, если сократить выплаты по долгам, оставалось слишком много на статью "выпить".

Леха наконец понял, что его голова далеко не калькулятор, а главное желания никогда не сойдутся с возможностями, и бросил считать. Он прокрался за кустами вдоль стены дома, чтобы не увидели сидящие на лавочке соседи - сейчас не хотелось вопросов, - проскользнул в подъезд и, с первого раза попав ключом в замок, юркнул в квартиру.

Внутри стояла тишина. Леша зверем понюхал воздух - не готовила ли чего Софочка. В последнее время она достала соседа предложением поесть супчика. Жалела. От этой жалости Леха не находил себе места. С похмелья он ел мало и, чем больше отказывался, тем настойчивее становилась соседка. Полушутя-полусерьезно выговаривала Загубленному, что, если тот скончается от голода, она не вынесет позора и повесится.

Сегодня Леша был на коне. Снес продукты на кухню. Одну беленькую затолкал в морозилку, вторую поставил на стол, потом нарочно громко пустил в чайник воду, грохнул его на конфорку и включил газ. Он знал, что на шум на кухне Софочка обязательно выглянет: подумает, что он, Леха, на взводе и может, упаси бог, упасть, обвариться или еще что.

Софочка сидела, поджав ноги, на стареньком диване и перечитывала "Парфюмера" в журнальном варианте. Услышав стук, она сунула босые ступни в тапочки, подошла к двери и приоткрыла ее, вслушиваясь в темноту коридора.

- "Встань пораньше, встань пораньше, встань пораньше, только утро замаячит у ворот, это юный барабанщик, это юный барабанщик вдоль по улице, по улице идет", - пропел Леха точно просчитав время, когда Софочка просунет ухо в дверную щель. - Софья Батьковна, выходи, не прячься, мне сегодня госпремию дали.

Софочка маленькой зеленой гусеничкой (халат был зеленый, как болотная трава) выскользнула из комнаты и явилась в скудном свете шестидесятиваттной кухонной лампочки.

- Глянь!

- Леша, ты стал богатеньким Буратино?

- Я знаю волшебное слово. "Заказ". Давай, старушка, кипяти чай, разводи котлы, поддай пару, идем на эскадру адмирала Того. И переоденься, форма одежды парадная. На одного линейного дистанция!

- Леша, ты уже выпил?

- Был грех. В грехе, Софа, что главное? Его сладость.

- Или горечь.

- Или горечь, - согласился автослесарь, имея в виду водку.

Он энергично потер руки, а Софочка побежала наводить марафет. Так, во всяком случае, думал Леша.

Но соседка, едва скрывшись в своей комнате, сделала совсем другое. Она набрала номер телефона и сказала в трубку одно слово: "Получил". Абонент, а это была Галина Анатольевна, тоже набрала номер и выдохнула такой же пароль. Дальше шло по цепочке, так что к тому моменту, когда Софочка вернулась на кухню в добротном костюме, делавшем из нее учительницу или лекторшу, все строение No 2 уже было в курсе, что Леша разбогател.

План этот жильцы разработали два года назад. Делая вид, что берут в долг, соседи попросту отнимали у него деньги. Поскольку Леша был парень нежадный и к нему моментально прилипала районная шушера, с которой и пропивалось все, жильцы, нужно им это было или не нужно, старались занять у автослесаря как можно больше и тем спасти денежные знаки от обмена на товар, в данном случае на водку. Деньги потом возвращались порциями, благодаря чему Леша существовал относительно благополучно в сравнении со своими корешами.

Первой позвонила в дверь Вера Дмитриевна. Леша ее терпеть не мог, но никак не мыслил отказать себе в удовольствии дать в долг. Заимодавец упивался собственным благородством: вот она меня кроет на каждом перекрестке, а я ей в долг даю. Это вызывало особую сладость. А что касается самой Веры Дмитриевны, то в глубине души она жалела алкаша. Только бывшая учительница знала один-единственный путь исправления - тащить и не пущать.

Вера Дмитриевна возникла в дверях с солидно взбитым коком на голове. Это был шиньон, но Леша всегда поражался обилию ее причесок на все случаи жизни.

- Алексей, не стану утруждать тебя длинным перечнем просьб и увещеваний, скажу одно: я иду в театр.

- Надо же, и я собирался.

- Не паясничай. Там соберутся очень видные люди. Мы учреждаем фонд помощи от разлива сибирских рек. К сожалению, на сегодня я не располагаю требуемой суммой взноса и обращаюсь к тебе как к россиянину, как члену общества и жильцу. Пятьсот рублей. Долг верну строго через неделю.

- Против разлива дам, на поворот не дождетесь. Леша с видимым наслаждением достал бумажник, остро пахнущий козловой кожей, - подарок щедрого клиента - и выудил оттуда купюру названного достоинства. Вера Дмитриевна тут же пожалела о мизерности суммы по сравнению с толщиной пачки, лежавшей в бумажнике. Но кто же знает, какие гонорары за свою работу получает этот пьянь-чуга - мастер золотые руки.

- И вот что я тебе советую... - начала она, как только спрятала деньги.

- А вот этого не надо, - пресек он попытку закатить ему очередную лекцию. - Я знаю, что, будь ваша воля и возможности, половине россиян повы-резали бы участки головного мозга, отвечающие за желания. Идите с богом.

Вера Дмитриевна подобрала губы и удалилась.

- Леша, Вера Дмитриевна, конечно, человек своеобразный, но так-то уж не надо.

- Чего не надо? Чего не надо? Дают деньги -бери. А то еще и удовольствие от лекции хотят получить. Давай, Сонь, дернем? Пригуби хоть. Знаю я таких людей. Бывшая учительница...

- Завуч, - поправила Соня.

- Скажи еще - педагог. Я бы за километр ее к детям не подпустил. И не любили они ее. Точно не любили. Так же, думаю, как и она их. Может,- она их даже ненавидела. Знаю я этих завучей-вымучей. Душегубы... Чего не пьешь?

- Горькая она.

- Это верно, - кивнул Леша. - А денег я ей больше не дам. Пусть хоть на полет на Марс просит. Вот кому хочешь во дворе дам. Даже жопнику Ватсону, хотя у того самого гонорары ого!

И тут словно в подтверждение сказанному в дверь позвонили.

На пороге стоял Ватсон:

- Я к тебе по делу, Леша.

- В долг, что ль, брать? - вытаращил глаза автослесарь.

- Поразительно. Как это ты узнал? Я сам еще час назад не знал.

- К какому полюсу пойдешь? К Северному или к Южному?

- Зачем? - изумился Ватсон.

- Да Верка-училка на наводнения приходила занимать.

- Нет. Мне приятель позвонил. Предлагают очень хорошее импортное оборудование. Инструментарий. Мне много надо, а всей суммы не набрали. Как назло, коллеге на неделе ссудил. Не просить же обратно.

- Это нехорошо, - согласился Леха сочувственно и с пониманием. Сколько надо?

- Пять, - жахнул Ватсон. Дело в том, что оскорбленная Вера Дмитриевна сообщила жильцам, что у алкаша огромная сумма -не меньше двадцати, она сама бумажник видела. Потому-то Ватсон и пошел ва-банк.

Леха вытащил деньги и молча протянул соседу.

- Огромное спасибо. На десять дней.

Доктор уже раскланялся, но Загубленный задержал его.

- Сильное сомнение у меня насчет инструментария, потому как в вашей профессии главный инструмент - во... - понизив голос, сказал Леха и показал проктологу указательный палец. - Ладно, ступай.

Ватсон поспешно ретировался, а Леха вернулся на кухню к бутылке и Софочке, пьющей третью чашку чаю с конфетами. Хлопнул водочки.

- Чудаки люди. Ватсон занимал. На инструментарий. Представляешь, чем они там занимаются? Может, гланды через это место рвут? Инструментарий!

Леха еще раз осмотрел палец.

Софочка поняла, что сосед в кондиции, и сделала попытку покинуть кухню под благовидным предлогом. Тот обиделся. Что, разве она не понимает, что ему куда приятнее вот так вдвоем у камелька, чем один на один. Он и приятелей цеплял, потому что непривычно одному по-вурдалачьи. Сонька, конечно, Моль, но тварь живая, а значит, есть к кому обратиться. Он же после смерти матери совсем один. И на хрена ему две комнаты, вот найдет Сонька мужика, выйдет замуж, он ей вторую за так отдаст. Живите, радуйтесь.

Вот потому он Софочку и не отпустил. А тут новый звонок в дверь. Соседка отправилась открывать и вернулась с Галиной Анатольевной.

- Пьешь? - строго констатировала бывшая директриса ателье.

- Пью.

Одну только Галину побаивался Леха Загубленный. Ну не то что побаивался, а-уважал. Чем-то та походила на Лехину мать. Такая же гордая. Только позаносчивей. Наверное, привыкла у себя там бабами командовать, вот и вросло. У Лехи мать попроще была. Но обе любили по осени соленья-варенья всякие в банки закатывать. Да весь дом любил, за редким исключением. В это время все, кроме сахара, дешевело. Пользовались этим, а может, и жить уже без этого сезонного порядка не могли, - распахивали на кухнях окна, не боясь простуд, и варили, мариновали, закатывали. Сколько было беготни за крышками. Кому попадались, то брали на все, сколько есть, и на весь дом. А какие из окон по переулку запахи носились!

- Деньги не все пропил?

- Заказ. Никак нельзя не окропить душу. Иначе какая работа. А на работе ни-ни. Вы меня знаете.

Тут Загубленный слегка приврал. Иногда срывался, но всех клятвенно уверял, что продолжает придерживаться принципа. Водочка - дело заводное. И не такие принципы ломала.

- На дело надо.

- Знаю. Верю. Не на ликвидацию последствий наводнений, не на инструментарий какой-нибудь, и на Северный полюс не пойдете. А что за дело-то?

- Севку пора женить.

- Давно пора, - подхватил Леша. И тут же осекся.

Галина Анатольевна сделала вид, что простила дураку бестактность.

- Невесту надо подыскать. Он у меня скромный очень. А приличную невесту - это, как сейчас говорят, "прикид надо иметь соответствующий".

Леха и Софочка на каждую реплику гостьи кивали, словно китайские болванчики.

- Я уже в ателье к подруге сходила. Заказала тройку, чтоб не бегал в кроссовках и куртках, как щелкопер. Надо бы еще пару скроить. Тысчонки две подкинешь? Недельки на три...

- Святое дело.

Леха полез за деньгами в порядочно опустевшее отделение бумажника козловой кожи и был неприятно поражен тем, как тают деньги.

Дал.

И совершил по широте душевной еще один промах:

- А чего ее искать-то, невесту, когда она вот тут с нами готовая сидит.

Софочка от досады уперлась взглядом в стену. Галина Анатольевна странно так посмотрела на Леху, потом на "невесту готовую" и поднялась.

- Ладно, Алексей, спасибо тебе, - сказала она. Потом, пожалев пунцовую Софочку, добавила: - Это еще обдумать надо. - И вышла.

Софочка на всякий случай послушала, как удалились шаги Севкиной матери, издала стон:

- Какой же ты, Лешка...

- Какой?

- Да такой.

И скрылась в своей комнате.

- Какой - такой-то? - запоздало крикнул ей вслед Загубленный. - А ну вас, баб, вам же лучше делают, а они сами с усами... Идиотка, кто тебя возьмет? - буркнул он как бы Софочке, но негромко, чтоб не слышала, а если и услышит, так и надо.

Он посидел минут пять и достал из морозилки вторую бутылку...

Между тем в вестибюле первого этажа разыгралась следующая сцена. В ней принимал участие актив по спасению денег Загубленного от пропоя: Вера Дмитриевна, Ватсон и Галина Анатольевна. Софочка, которая была негласным агентом жильцов, отсутствовала по вполне понятной причине. Настроение у всех было аховое. Задачу они выполнили, но каждый при исполнении задуманного получил свою порцию неприятностей. Ватсону показали палец, Вере Дмитриевне запретили читать нотации, а у Галины Анатольевны открылись глаза на происки тихони Софочки. Нет, они не жаждали сиюминутной крови, однако каждый сделал маленькую зарубку на память. В самом деле, чего корячиться, если человек сам не хочет, чтобы ему помогли? Сделать лоботомию, как предлагает Вера Дмитриевна, и всех делов.

Соседи отчитались друг перед другом о сумме, полученной с алкаша. Деньги они обычно сдавали Краузе под расписку, но сегодня почему-то все решили оставить их при себе. Мало ли, пускают же банки деньги вкладчиков в оборот. Как это раньше до них не дошло. Зачем им лежать мертвым капиталом, на который даже процент не идет?

В подъезд вошел каперанг Ребров и очень удивился необъявленному собранию. Его сразу ввели в курс дела и предложили завершить операцию.

- Если все изъято, зачем мне идти? - не понял Ребров.

- А если не все, если заначка? У всех мужиков заначки бывают, - здраво и зло рассудила Вера Дмитриевна.

- Заначки же от жен делают, - возразил каперанг. - И потом, надо же и на карманные что-то человеку оставить.

- Ага. На хлеб и молоко, - съехидничала Галина Анатольевна.

- Вот что, друзья, я взял больше всех, - сказал Ватсон. - У меня вечерний прием на носу. Вы тут обрешайте дела, а мне еще в музыкалку детей надо вести. Разрешите откланяться. - И доктор живенько побежал к себе.

- Вы вот что, вы не отказывайтесь, он с голоду не умрет. Лучше идите, решительно заявила Вера Дмитриевна.

- Тем более что вам-то уж он последнее отдаст, - поддержала ее Галина Анатольевна.

Дамы настояли на своем. Вот она зарубочка на память.

Хотя каперангу не совсем нравилась ситуация, то есть совсем не нравилась, но ссориться с ними не хотелось. Попытка не пытка, сильно он на Лешку давить не станет, да и кто узнает, просил или не просил Ребров взаймы и с какой долей настойчивости.

И Василий Васильевич позвонил в дверь.

Долго не открывали. В глазок разглядывают, понял Ребров, и ему стало неприятно. Наконец открыл сам Леха:

- А-а-а, это ты, морячок. Проходи. Он пропустил гостя внутрь, а сам, осторожно перегнувшись через перила, несколько секунд вглядывался в нижнюю площадку и прислушивался.

- Слава богу, хоть один нормальный человек. Ты там внизу сбор баб не видел? - спросил он у капе-ранга, подталкивая его к кухне. - Ты ж у меня одалживать не будешь, верно? Тебе-то зачем...

- Не буду, - честно признался каперанг. - Тебя, наверное, и так обчистили донага.

- Мне не жалко. Но уж придумывали бы что-нибудь поумнее. Давай хряпнем по одной. В одинаре пить, сам знаешь, каково.

- Я водку не пью.

- Иди ты...

- Только коньяк. Желательно "Двин". Это все про ром вранье. Хороший коньяк - вещь в себе.

Они выждали четверть часа в надежде, что заемщицы уйдут, но терпения соседкам было не занимать. Ребров, которому выпало бежать в магазин за коньяком, красноречиво развел руками перед женщинами и отделался кратким "Все".

Вечер встречи прошел в теплой и дружественной обстановке. Каждый пил свое. И оба друг о друге сделали самые теплые выводы.

Глава 16

Тяжелые ворота автосервиса начали медленно отворяться, скрипом и грохотом оповещая жителей близлежащих домов о начале трудового дня. Открывшись на треть, одна из створок остановилась и стала нервно вздрагивать, пока другая не распахнулась полностью. Из ворот вышли двое мужчин. В грязных синих комбинезонах, примерно одного роста и комплекции, они были очень похожи друг на друга.

Машина первого клиента не спеша вкатилась в бокс. Выбившиеся из сил мужики трясущимися руками достали по сигарете и жадно затянулись. Курили быстро и молча, с ненавистью поглядывая на вторые ворота. Едва начав открываться, они так же запрыгали на одном месте. Мужики снова принялись орудовать ломами, а с балкона стоящей напротив пятиэтажки посыпались замечания.

- Да пошла ты, - пробурчал горе-работник. Кричать сил не было, да и что с бабы возьмешь.

Мужики еще поднатужились, и наконец створки полностью открылись. Машина второго клиента въехала на ремонт. Увлекшись работой, мастера не заметили, что на них орали уже с двух балконов.

- Собака лает, ветер носит.

Каждое утро происходила борьба с воротами, и каждое утро авторемонтники выслушивали нотации и угрозы. Это продолжалось уже второй год, но ни начальник, ни сами рабочие не дотумкали исправить подшипник или смазать старый маслом. Крайними, как всегда, оказались жильцы соседнего дома.

Мужики присели на бордюрный камень и вновь закурили. Больше ворот не было, и можно было наслаждаться погожим утром.

- Раскудахтались, суки. И так тошно, - нарушил молчание один из мастеров и, когда голоса на балконах начали затихать, добавил: - Щедро Леха вчера выставил.

- Еще бы, на халяву-то...

- Хорошая у него жизнь: хочу работаю, хочу нет, прихожу, когда вздумается, - не без зависти заметил напарник, разглаживая усы. - А здесь каждое утро вставай и топай.

- Вот это ты зря. Леха злой до работы, - последовал ответ после непродолжительной паузы. - Узнай машину, как он, и иди к начальству. Может, и тебя на вольные хлеба отпустят.

- У Лехи это от Бога. Клиент к нему валит. Знаешь, я его вчера еще одному сосватал. Обещал не обидеть, если мастер понравится.

- Понравится ли он мастеру? Вон, кстати, сам топает.

Перед въездом на территорию сервиса показался Леха. Нетвердым шагом пересек площадку для стоянки машин и, подойдя к коллегам, пожал им руки.

- Ну как, живы? - спросил он, располагаясь между товарищами, затем, тяжело вздохнув, вытащил из сумки бутылку минералки. - Глотните, небось упарились с воротами. От остановки слышно, как вы здесь корячились.

- Дышим пока, - ответил безусый.

- Вчера еще одну с соседом, полканом, раздавил. Пришел деньжат занять. Моряк. Живет на пенсию. Подлодкой командовал. Звезду Героя имеет. Думаю к нам его рекомендовать.

- Жди. Пойдет он сюда в мурсале ковыряться.

- Голод не тетка. А мужик он толковый.

- Командовать, это мы все умеем.

- Ну не скажи. На тебя хоть генеральские погоны нацепи, все равно отставной козы барабанщик.

- Ты не очень-то... Может, и барабанщик, а тебя вчера одному духу сдал. Сегодня подъедет, "рено" у него. Новенькая. В плохие руки не хочет отдавать. С виду мужик денежный.

- Ты что, сдурел, - возмутился Леха и запустил камнем в стаю ворон, облепивших мусорный бак. - И так голова вот-вот треснет. Я еще с "мерсом" не разделался, и "дайхатцу" стоит. Уже аванс получил. Вот сам этим "рено" и занимайся...

- Посмотри хотя бы, что с ней. Он к обеду подъедет. Володей зовут, уговаривал Леху приятель, пока тот шел в раздевалку.

Время за работой летело незаметно. Леха постепенно приходил в себя, то и дело йрикладываясь к минералке. Перед обедом голова еще шумела, но все, что он запланировал на это время, было сделано. Довольный собой, он вышел на улицу покурить, и тут к нему подошел кулагинский помощник и представился.

- Предупредили, предупредили, - пробурчал в ответ мастер, не скрывая свое недовольство тем, что не дали передохнуть. - Ну пошли взглянем.

На площадке перед воротами в бокс стояла новенькая "рено".

Леха, удивленно пожав плечами, подошел к машине и нежно провел рукой по сверкающему боку.

- Что ты ее сюда притащил-то? - спросил мастер. - Гони на гарантийку, там бесплатно посмотрят.

- Слушай, Алексей, ты не экономь мои деньги. Тут мастер нужен, а не гарантийка, - с легким раздражением ответил Владимир.

- Ладно, не кипятись. Взгляну, если у тебя денег немерено. Что с ней?

- Тянет плохо. Вот ключи.

Леха открыл капот и начал там копошиться. Обычные клиенты, как правило, бегали кругами, наблюдая за мастером, будто хотели запомнить порядок действий. Этот же стоял в стороне, словно ему все равно, что стряслось с машиной. Так оно и было. Владимир хорошо знал, в чем дело, так как сам только что устроил эти неполадки. Он размышлял, о чем говорить дальше, пока не услышал щелчок хлопнувшегося капота.

- Все.

- И что там было? - спросил хозяин.

- Первый цилиндр не работал. Купи пару свечных проводов, и все дела. А пока покатайся на тех, которые я поставил.

- Так быстро? Ну ты, Алексей, мастер! А я с работы отпросился. Владимир открыл багажник и показал бутылку "Белого аиста" и пакет с закуской. Такое не грех и отметить. Поедем, пока обед, расслабимся, поболтаем.

- Ты же за рулем...

- Разберемся, если что. Переодевайся, и поехали.

План кулагинский помощник разработал простой и беспроигрышный. Во всяком случае, считал, что осечки быть не должно. Да и кто, глядя на опухшую физиономию автослесаря, усомнится? Если женщины любят ушами, то автослесари голосуют горлом. Горькая на Руси была издавна разменной монетой, хотя возгонку изобрели отнюдь не славяне, а завезли ее к нам через Черное море и свои колонии генуэзцы.

Володя решил, что не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, на что брать Леху. Одного не знал кулагинский помощник - Лехиных принципов.

- Знаешь, времени нет.

- Хочешь, давай здесь. Воя за ворота выедем.

- Не могу, на работе не пью.

- Что, совсем?

- Совсем. У меня принцип. Пока работаю, не пью.

- Я понимаю, - кивнул клиент, хотя понять как раз и не мог. - Но сто грамм-то можно.

- Да какая разница - сто, двести. Не уговаривай. Сказал - нет, значит нет. Я, как Андрей Соколов, мужик стойкий.

- Какой Соколов? - удивился Володя.

- Ты Шолохова в школе не проходил?

- Так он же наоборот...

- Да... И такая стойкость. Стакан в два глотка с голодухи.

- Спорить не буду. Может быть, и так, - растерянно проговорил Владимир.

Оба замолчали. Леха, к своему стыду, так ни разу и не прочел эту повесть, зато кино знал, что называется, наизусть. Перед его глазами поплыли кадры из фильма, где Андрей Соколов беседует с лагерфюрером Мюллером.

Владимир и не пытался вспомнить Шолохова. Он думал о стоящем перед ним Алексее, от которого так несло перегаром, что, казалось, покажи горлышко - и тот последние штаны снимет, aн нет. Теперь упрется, как осел, и будет гордиться своим сходством с книжным героем.

- Три стакана подряд без закуски, - прервал Леха размышления клиента.Знаешь, я всегда хотел быть похожим на него. Стойкий мужик. Ладно, с тебя двести.

Мастер небрежно бросил деньги в карман и, кивнув на прощание, направился в столовую. Он больше не думал о клиенте, куда больше его занимала хозяйка "дайхатцу".

Владимир же не собирался прощаться надолго, так как планировал ближе к вечеру еще раз здесь появиться. Облом с Лехой не обескуражил его. Не хочет пить - возьмем его после. Голыми руками.

Надо только встретиться с участковым. Тут кулагинский помощник проблем тоже не предвидел. Какая там у мента зарплата? Сам продажный, Владимир даже мысли не допускал, что у кого-то имеются другие принципы.

В четыре часа ему предстояло вести компанию "бычков" в Калачковский переулок. Крепкие парни понадобились, чтобы провести наглядную агитацию среди жильцов строения No 2. Это не должно занять много времени. Владимир был уверен, что стоит ребятам поиграть мускулами, как жильцы переедут куда угодно, хоть на Камчатку. Ну а если появятся несговорчивые, то придется еще раз съездить и уж тогда поговорить как положено. Сейчас у Владимира образовалось окно, и он поехал кататься по городу исключительно по личным делам. Возвращаться на фирму и слушать наставления шефа не хотелось. Хватит, в конце концов не мальчик, четвертый десяток скоро разменяю. Уже три года хожу под ним. Ну помог в свое время, так что же теперь, весь век на него пахать? Мне размах хозяина не нужен, а с небольшой фирмочкой и сам справлюсь. Какой-никакой опыт наработал, да и связями обзавелся. Такие мысли все чаще и чаще стали навещать Владимира. Но, подумав, он всегда приходил к выводу, что его время еще не пришло. Наметившиеся перспективы с французами в случае удачи сулили немало... Да и как ни крути, а в каких-то делах он у Кулагина правая рука. Ну кому на фирме можно поручить такое щекотливое дело, как освобождение дома? Получалось, ему, и никому другому. А он пока успехами похвастаться не может. Старперы - люди настырные. А этот Леха лучше, что ли? Все они стойкие, и попотеть придется. Вечером затащу мастера куда-нибудь. Только куда с ним пойти, вот вопрос? Не в ресторан же. Сразу заподозрит. Ладно, время покажет.

...К шести часам вечера бокс опустел, и только Леха крутил и крутил гайки, собирая разобранный двигатель.

- Слушай, Алексей, а может быть, все-таки раздавим за знакомство. Не пропадать же добру, - услышал Леха у себя за спиной и резко развернулся.

Перед ним стоял давешний клиент. Он явно пытался давить на Леху, а Леха этого не любил. Может, послать прилипалу с его бутылкой? Ведет себя, будто "Наполеон" привез. Еще неизвестно, где взял своего "Аиста". Хотя организм Лехи принимал все, но многое зависело и от ситуации. Брать, к примеру, суррогат за работу претило. Однако клиент не похож на того, кто пьет всякую дрянь. К тому же отказ дело тонкое. Запросто можно и обидеть человека. У Лехи многие приятельства искали. Как женщины в приятельницах держат парикмахерш и массажисток, так "чайники" набиваются в знакомство к автослесарям. Издержки профессии. Приходится терпеть.

Ладно, решил Леха, посмотрим, что ты за гусь.

- Давай чуть попозже. Видишь, работы сколько, - снизошел мастер, показывая на разложенные детали.

- В семь устроит?

- Подъезжай в восемь, так вернее будет.

- Лады, - повеселел Владимир. - Машину отгоню и к восьми заеду...

Приютило их открытое кафе, которое вполне можно было бы назвать забегаловкой на новый лад. Пара восточных блюд, небольшой набор закусок и напитков составляли меню, которое уместилось на половине листка вместе с подписями кулинаров и начальства. Цены кусались, но народу было много. Видимо, на предупреждение о запрете распивать принесенные с собой крепкие напитки здесь не принято было обращать внимание. Нарушителей никто не гонял, и на такую поблажку посетители отвечали взаимностью: шашлыки и люля шли на ура.

Когда выпили за знакомство и безаварийность движения, разговор, естественно, перешел на машины. Леха охотно отвечал на вопросы, касающиеся эксплуатации "рено".

- У тебя самого-то какая? - спросил Владимир, решив, что эту тему пора закрывать.

Он лукавил. Днем он встретился с участковым и получил развернутую характеристику своего визави, поэтому знал, что машины не было.

- Никакой.

- Что так? Зарабатываешь неплохо...

- Не жалуюсь, но зачем она мне? Ездить особо некуда, да и выпить лишний раз нельзя. Одно с другим никак не вяжется, а садиться за наезд неохота.

- И что, никогда не хотелось иметь?

- Попытался один раз приобрести "народный" автомобиль. Отдал свой сраный ваучер в "АВВА". Надули. Немцы в свое время народ также обули, но там хоть толк для государства был.

- Не слышал, - признался Владимир. - И какой толк?

- Так они знаменитого "жука" создали, но на собранные деньги танки строить начали. А у нас просто прикарманили.

- И прекрасно себя чувствуют эти олигархи вонючие, - с возмущением подпел Владимир.

- Что ты своих так? - удивился Леха. - Небось такую машину тоже не на кровные приобрел?

- Хочешь жить - умей вертеться. Ничего, Леш, если по уму вести себя будешь, и у тебя праздник для души настанет. Давай еще раз за встречу, предложил Владимир, вынимая из пакета вторую бутылку. - Я вчера вечером в твой дом заезжал... - начал было он, решив, что темнить больше не стоит. Но Леха его перебил:

-- Поехали. - Леха выпил и полюбопытствовал: - И кто у тебя в нашем доме живет?

- Да никто. Там у вас с балконами неразбериха, а наша фирма заинтересована в вашем доме. Реставраторы мы.

- Реставраторы? Что-то непохоже. Похоже, что ты из фирмы, которая нас захапать хочет. Агитатор.

- Не захапать, а расселить по-честному. Все равно выпрут. Только мы по-человечески. С компенсацией. И транспорт дадим, и рабочих. И район не самый поганый. Кто будет первый, тот выгоду сразу прочувствует на себе. Твой дом дело решенное. Вопрос только в том, построят ли вместо него современный жилой или наша фирма отреставрирует его и в нем расположится. Твои соседи уперлись и слушать не хотят. Бог им судья, своего ума не вложишь. Но ты-то неглупый человек, понимаешь, что раз решено наверху, то все равно переселят, а так хоть память останется, где жил. Внукам показывать будешь дом, в котором родился.

- Далеко ездить придется, - усмехнулся Леха, наливая еще по одной.

- Ну почему. Я могу сделать так, что фирма купит парочку квартир рядом, - сообщил Владимир и, предвидя следующий вопрос, добавил: - Всем не сможем, а за пару ручаюсь.

- Значит, мы с тобой в центре останемся, а остальных Муньке в задницу? Ну ладно, я все-таки здесь родился. А вот ты будешь в центре свой бизнес развивать и бабки лопатой грести? А мои старики соседи, всю жизнь прожившие здесь, будут на экскурсии ездить, чтобы родной дом посмотреть. Да может, это их последняя радость - родные стены? А вот это видел? - Леха показал клиенту дулю, налил еще стакан и выпил один. - И не пытайся, мы все в нашем доме стойкие. Меня, как Андрея Соколова, не купишь. Понял?

Стукнув стаканом по столу, Леха встал и сделал пару шагов к выходу, но вернулся. Черпанул правой что было сил по озабоченной физиономии недавнего клиента. Левой промахнулся, а правой снова попал. Затем пнул упавшего под стол Владимира ногой и развернулся к выходу.

На улице ждали непонятно откуда взявшиеся милиционеры. Леху без лишних слов затолкали в "канарейку". Он не сопротивлялся. Судьба.

Глава 17

Мало что так объединяет людей, как общая беда. Люди забывают обо всем и сплачиваются в едином желании пережить ее. Сегодня беда посетила дом в Калачковском.

Первой всполошилась Софочка. Всю ночь и утро она прислушивалась, надеясь услышать шум в прихожей, обычно сопровождающий приход соседа. Звонки на работу тоже ничего не прояснили, а только усилили беспокойство. Леха там не появлялся, хотя и должен был. Только ближе к полудню раздался звонок какого-то Жени, который осипшим голосом рассказал, что ее соседа задержала милиция.

Софочка бросилась по квартирам, и теперь все, кто был дома, столпились во дворе, обсуждая известие.

- Расскажи толком, что произошло, - попросил Софочку Дым Дымыч.

- Так я же рассказывала.

- Расскажи еще раз, чтобы все слышали. Трудно, что ли?

- Я же говорю. Ночью не ночевал, а примерно час назад позвонил мужчина. Назвался Женей и передал, что Леха вчера вечером с кем-то подрался из-за нашего дома и попал в милицию. Вот и все.

- При чем же здесь наш дом? - подала голос Вера Дмитриевна.

- Не знаю, так сказали.

- А отделение какое? - спросил Воронцов.

- Наше. Женя номер сказал, а я в паспорте посмотрела. Наше отделение, точно наше.

- Это уже лучше. У Губермана там хороший знакомый работает, - сообщил молчавший до этого Краузе.

- Доберись сейчас до твоего Губермана, - проворчал Дым Дымыч.

- У меня майор милиции недавно лечился, его телефон у меня на работе, с сожалением доложил Ватсон. - Правда, он не из нашего отделения.

- Ну и что же? Они все друг друга знают, - вступила в разговор Галина Анатольевна. - Даже если и не знают... Я когда работала, могла позвонить в любое ателье. Звони, Ватсон, на работу и узнай телефон.

- Попробую, - неуверенно согласился доктор. - Хотя надежды мало. Я сам-то в своих записях с трудом разбираюсь.

Все замолчали, глядя, как Ватсон идет к подъезду дома.

- До чего же он на отца похож, - заметила Вера Дмитриевна. - Походка, фигура... Побольше полысеет и вылитым Ватсоном станет.

- И что плохого? - спросил Дым Дымыч.

- А чего хорошего? - ответила учительница. - Будет таким же недотепой. И что Клавдия, покойница, в нем нашла? Я бы...

- А Реброва точно дома нет? - подчеркнуто громко прервал учительницу Дым Дымыч. - Ему бы надо в милицию сходить. Тогда бы быстро договорились.

- Точно нет его, я к нему первому побежала, - подтвердила Софочка. Леха с ним вечером третьего дня у нас на кухне выпивал. Думала, может, теперь он к нему забрел с ответным визитом.

- Ребров выпивал? - удивился Краузе.

- Выпивал. Он что, не человек, что ли?

- Человек, но все равно странно.

- Так Васька, восьми еще не было, ушел, - сказала Вера Дмитриевна. - Я в окно видела. Он с моей красоткой еще перед домом встретился и разговаривал.

Опять замолчали. Каждый сосредоточенно думал, что бы предпринять. Ждали Ватсона, но тот вернулся ни с чем - номер телефона, как ни старались коллеги, не нашли.

- Все равно надо кому-то идти, - произнес Агеев. - Пусть хоть там знают, что жильцы дома в курсе дела. Мало ли что.

- Конечно, надо выручать Леху. Мы же соседи, - поддержала мужа Елена.

- Ох, молчали бы лучше. "Выручать". Подрался, пусть отвечает за свои поступки. Вечно ему все с рук сходит.

- А вы не думаете, что своим попустительством мы только губим его? Человек неделями пьет. Вот результат. Я еще удивляюсь, как он в доме-то ни с кем не подрался. Все жалеем его... Какой хороший, вот если бы еще и не пил... А я, как педагог, заявляю: жалость для таких людей губительна. Если мы его любим и жалеем, то надо лечить от пьянства. Не хочет лечиться - должны заставить.

- Зачем вы так. Вера Дмитриевна? - возмутилась Софочка. - Как же не выручать? Человек пострадал из-за нашего дома. Да пусть даже не из-за дома...

- Не хотите - не ходите, - вновь заговорил Краузе. - Вера Дмитриевна против, пусть идет домой и ждет у моря погоды. Я ждать не собираюсь. Надо действовать. Губерману, что ли, позвонить...

Старик даже вскочил с лавочки и теперь расхаживал перед соседями, как растрепанный кузнечик.

- И я что-то никак не пойму тебя, Верка, - вступился за Леху Воронцов. - Тебя послушаешь, так, выходит, пусть парень в милиции сидит. Может, ты насчет лечения и правильно говоришь, но в данный момент помочь парню необходимо. Ты же его еще мальчишкой знала, и родителей его знала, и учился он у тебя. Что же ты ему ни к одному нашему герою любовь не привила, не научила жить, так сказать, на конкретном примере? А ведь историю преподавала. Он, кроме машин да Соколова, ничего толком не знает и знать не желает.

- Ну вы много в педагогике соображаете. Макаренко. Лучше бы спросили у него, почему столько уроков прогуливал? Как был хулиган, так им и остался.

- Чего спрашивать, я и так знаю. Вела бы уроки интересно, так не прогуливал бы, - ответил Дым Дымыч. - И хватит базарить. Я сам пойду в милицию.

Воронцов уже побежал было молодым петушком одеваться, но его остановил Краузе:

- Нет, Дымыч, тебе идти не стоит. Посмотри на себя. Начнешь права качать, руками размахивать, вспомнишь, как они ваши митинги разгоняли. Сам рядом с Лехой окажешься. У них это быстро делается. Потом вас обоих вытаскивать придется. - Не резон.

- И то правда. Наломаете дров, еще хуже будет, - поддержала Краузе бывшая учительница.

Воронцов послушно вернулся. Конечно, нервы в последнее время сдавать начали, но столько несправедливости вокруг. А куда обращаться? В партком, местком? Где они, те организации, в которых могли выслушать и принять меры? Дым Дымыч обиженно засопел. Неприятно было сознавать, что никто из присутствующих не выступил в поддержку его кандидатуры.

- Ему, что ли, идти,- кивнул он в сторону Краузе. - Начнет демагогию разводить, а кто его там слушать будет? Он же не может без экскурсов в историю и логических выводов. Его еще быстрее посадят, а то просто под зад коленом дадут, чтобы воздух не сотрясал.

- Нет, мужики, уж если идти, то, видно, мне, - вдруг заявила Вера Дмитриевна. - Я хоть не такая горячая и болтливая. Все-таки учительница. Мне веры больше. Подумайте лучше, что говорить нужно.

Это выступление было так неожиданно, что все сразу замолчали. Вера, которая больше всех костерила Леху, склоняла его на каждом углу и грозила лоботомией, теперь оказалась в первых рядах спасателей. Было над чем задуматься доморощенным философам.

Вера Дмитриевна быстро переоделась и устремилась в ванную, но дверь была закрыта.

- Не одна живешь! - закричала учительница и забарабанила в дверь, пока та не открылась. - Наконец-то, а то я думала, ты там утонула.

- Не дождетесь. Вера Дмитриевна, - ответила, улыбаясь, Земфира.

- Опять хамит. Какие же вы, молодые, наглые и неблагодарные. Вот сейчас такого же из милиции иду выручать. А мне надо на него свое время тратить? Разве он мне благодарен за это будет? Как бы не так.

- И кто же этот счастливчик, которого моя соседка из застенков освобождать идет? - усмехнулась Земфира.

- Да такой же, как ты, фрукт. Также позорит наш дом, алкоголик и драчун. Догадываешься, о ком я говорю.

- Как не догадаться, - ответила девушка и пошла в свою комнату.

- А пол кто вытирать будет? - крикнула в пустоту соседка, но вместо ответа услышала звук закрывающейся двери.

Земфира подошла к окну и увидела кучковавшихся внизу соседей. Тоже мне нашли кого послать, ненормальные, подумала она, расчесывая мокрые волосы. Что, нельзя капитана попросить было? Хотя нет, он еще утром ушел из дома. Однако из тех, кто стоял у подъезда, выбрать подходящую для Лехиного спасения кандидатуру было трудно. Но и не эту же учителку посылать. Нет, уж лучше самой сходить.

Не прошло и пяти минут, как Земфира уже спускалась по лестнице.

- Вы лучше ничего не придумали, как моей наставнице такое доверить? обратилась она к собравшимся. - И что она там скажет? Что такие, как он, позорят город? Что их место в исправительных колониях и лечебницах? А менты не согласятся с ней и отпустят Лешку на свободу? Так, что ли? Вы еще письмо напишите, что, мол, берем товарища Загубленного на поруки и обещаем сделать из него настоящего человека. Чудаки, да и только. Два только способа у вас, господа соседи, вызволить Алексея. Или организуйте звонок сверху, или снимайте шапку - и с ней по кругу собирать выкуп. Хотя что с вас соберешь... В какое отделение забрали? - решительно спросила Земфира.

Все молчали. Ни у кого в голове не укладывалось, что пойти в милицию может эта девушка. Про Земфиру всякое в доме говорили. Верили и не верили, не хотели верить. Кому-то не было до этого дела: каждый зарабатывает как может. Однако никто, кроме ее соседки, никогда не говорил о ней плохого. Красивая, всегда опрятная и приветливая. Чего еще надо? Чужая душа - потемки. Лет пятнадцать назад наверняка бы дружно осудили, но время настало заполошное. Все перемешалось. Критерии сдвинулись. А если по большому счету, то просто стали черствее и безразличнее.

- Так в каком отделении он находится, в нашем? - еще раз спросила девушка.

- В нашем, в нашем, - подтвердила появившаяся за спиной Вера Дмитриевна. - Может, вместо меня сходишь? Тебя там все знают, такую знаменитость.

- Спасибо, Вера Дмитриевна, - поблагодарила соседку Земфира и быстро удалилась, провожаемая взглядами соседей.

- Ну и язык у тебя, Верка, - сплюнул Дым Дымыч.

Это были последние слова, которые, уходя, услышала Земфира. Девушка улыбнулась. Ей было приятно.

Глава 18

В жизни сотрудников любого учреждения бывает раз в году месяц, когда дышится намного легче. Это месяц, когда главный руководитель уходит в очередной отпуск. Этого момента ждут все. И виновник, и его подчиненные. Конечно, чтобы работа медом не казалась, начальник оставляет за себя на это время достойную замену со всеми полномочиями. Однако мало кто из заместителей решается проявить силу своих возможностей. Зачем? За четыре недели все равно никого не перевоспитаешь, порядки не изменишь, дисциплину не ужесточишь. Хотя и силы есть и мысли вроде бы неплохие озаряют. Но это еще вопрос, как на нововведения посмотрит вернувшееся начальство - умников и выскочек не любят. Да и сослуживцы перемены не воспримут. В лучшем случае перетерпят, скрипя зубами, этот месячишко, но уж потом позлорадствуют, отведут душу. Так что отпуск шефа - это, как ни крутя, отдых и для подчиненных...

Уже вторую неделю начальник районного отделения милиции сидел на даче, а личный состав наслаждался относительной свободой. Да и жара расслабляла. К тому же в такую жару людям, видимо, было лень совершать поступки, как хорошие, так и плохие. Если бы еще и пьющие делали поправку на температуру, то совсем хорошо жилось бы, хоть работай через день.

- Повезло нашему подполковнику с погодкой, - сказал капитан, оторвав глаза от газеты. - Пишут, жара будет стоять еще недели две. А самая высокая температура тридцать шесть с половиной градусов была в тридцать шестом году... Уже ягоды пошли. В субботу на дачу ездил, видел его. Загорел, посвежел, еще толще стал. Ему крестьянский труд явно на пользу. А мне в сентябре идти - грязь месигь, с тещей лаяться.

- Зато грибков насобираешь. Соленый груздь - вещь. В прошлом году у меня сосед в ящик сыграл, так его жена такие грибочки на поминки выкатила, язык поглотишь. Я вообще зимой отгулял. Полмесяца на даче не показывался. Жена там одна с тещей пашет, - хохотнул старлей. - Загрызут. Может, в этот выходной выберусь.

Старлея недавно перевели в это отделение из транспортной милиции, и потому новичок пользовался любым случаем, чтобы разговорить сослуживцев. Ему казалось, чем больше говоришь, тем тебе больше доверия. На самом деле попусту молотить языком никому не хотелось, и все его потуги имели обратный эффект. Капитан вновь уткнулся в газету и с интересом читал, что, оказывается, молния в некоторой степени поставщик удобрения. При сильном разряде некоторая часть атмосферного азота соединяется с водородом, вместе с дождем попадает в почву и хорошо усваивается растениями.

- Вон она спускается, - прошипел старший лейтенант.

- Кто - она? - спросил капитан, не отрывая глаз от очерка.

Автор утверждал, что таким образом каждый гектар земли получает не менее килограмма азота. Капитан пытался подсчитать, сколько же получают его восемь соток, но его вновь отвлек голос коллеги:

- Ну та, про которую я тебе говорил. Только теперь капитан посмотрел на лестницу и, увидев Земфиру, расплылся в улыбке.

- Привет, красавица, - приветствовал девушку дежурный. - Я же говорил, что еще встретимся, а ты не верила.

- Может, просто не хотела? - усмехнулась Зем-фира.

Земфира наморщила лоб, стараясь вспомнить имя этого любителя бесплатного удовольствия, но не смогла. Самого капитана она узнала сразу, хотя прошло уже больше полугода. Зимой, в один из "субботников", она и еще три девушки оказались с ним в одной компании. Тогда приятель капитана какое-то событие отмечал... Много чести имя каждого в голове держать. Заплатил бы тогда, может, и вспомнила бы. Много вас таких толстопузых с красными рожами в форме ходят. Тоже мне Леонардо Ди Каприо.

- Что, не можешь вспомнить? А вроде довольна была.

- Что? - непроизвольно вырвалось у Земфиры, но она взяла себя в руки и, улыбнувшись, спросила: - А ты что, не был?

- Был, - честно согласился капитан. - И не прочь повторить.

- Так же бесплатно?

- Да ты никак на работу пришла устраиватьcя? - засмеялся дежурный.

- А что, профессии у нас похожие.

- Не понял...

- А ты напрягись.

Земфира никогда не обчищала бумажники своих клиентов. Хорошо помнила, что случилось год назад с одной молдаванкой. Две недели провалялась на больничной койке. Не на того попала. Этот же краснорожий с каждого дежурства тащит в клюве то, что нарыл по карманам подвыпивших граждан. Сам же на "субботнике" хвалился. Так что кто из них честнее зарабатывает, еще вопрос. В другом месте и в другой раз Земфира, возможно, и снизошла бы до объяснения, но не теперь. Теперь у нее было дело.

Как ни противно, а договариваться придется.

- Дело у меня здесь есть, так что можем договориться.

- Семен, - обратился капитан к напарнику. - Поможем девушке?

- Об чем речь, - ответил старлей, без стеснения уставившись на Земфиру.

- Вот и хорошо. У вас должен горевать сосед мой. Леша Загубленный. Штраф я оплачу, а квитанции не надо.

- Какая квитанция? Оступился - поправим. Дежурный склонился над бумагами, чуть слышно повторяя нужную фамилию.

- Есть такой. Пьяная драка в кафе. Вчера вечером привезли, - подтвердил он. - Семен, займись Им и проводи по-тихому. Потом слетай за пузырьком, у нас как-никак гостья, да и обед скоро.

- Слушаюсь, - без промедления поднялся старший лейтенант и вышел из дежурки.

Время тянулось медленно. Земфира от нечего делать наблюдала за капитаном, который с места на место перекладывал бумажки.

Наконец снова появился старлей.

- Порядок, капитан, - доложил он. Затем повернулся к Земфире: - Твой сосед психованный какой-то. Я привет от тебя передал, а он ерепениться начал. Пришлось саечку отвесить. Не понимает хорошего отношения. В общем, твой друг уже на свободе. Довольна?

- Спасибо... - поблагодарила Земфира, решительно поднялась со стула и шагнула к двери.

В памяти почему-то всплыла мопассановская Пышка. Совсем недавно по телику крутили. Земфира весь вечер проплакала. И сейчас по аналогии вспомнилось лицо Веры Дмитриевны. Уж эта постарается. Разнесет. Еще долго придется ловить на себе косые взгляды.

- Ты куда это пошла? - удивленно спросил капитан.

- Домой. Спасибо, ребята. Век не забуду и всем на Плешке расскажу, какие вы бескорыстные люди.

- Э... А как же обед? - преградил ей дорогу старлей. - Мы так не договаривались.

- Да мы вообще ни о чем не договаривались. Приятного аппетита.

- Это ты брось, - вскочил со своего места капитан и, схватив девушку за предплечье, усадил на стул.

- Отпусти, больно, - вскрикнула Земфира.

- Ты что орешь, сучка? - убрав руку, прошипел капитан. - Молчать!

Земфира притихла. Она смотрела в побелевшие от злости глаза дежурного. Тот сжал ее лицо толстой пятерней, от которой несло дешевыми сигаретами, бензином и еще черт знает чем. Стало невыносимо больно оттого, что зубы впились во внутреннюю поверхность щек. Почувствовав во рту солоноватый привкус, девушка отчаянно замотала головой и вцепилась зубами в ладонь. Капитан взвыл и отдернул прокушенную руку. Вытащив из кармана платок, попытался остановить кровь.

Земфира кинулась к двери, но дорогу снова проворно заступил старлей.

- По-мо-ги-те, - слабым голосом выдавила она.

- Сейчас помогу, - усмехнулся милиционер. - Заткнись, по стенке размажу.

Девушка резко развернулась, и звук пощечины звонко прозвучал в тишине дежурки одновременно с треском порвавшейся ткани. Старший лейтенант тотчас же перехватил запястье ударившей его руки и заломил Земфире за спину. Порванная блузка натянулась, обнажая грудь Земфиры. При виде молодого тела офицер невольно замер.

- Что это у вас тут делается? - прозвучал женский голос. - Прекратите немедленно.

Все одновременно посмотрели в коридор. У стекла с надписью "Дежурная часть" стояли две старушки и молодая женщина.

- Как вам не стыдно, - произнесла одна из них. Вроде никого не было. Нашли где выяснять отношения. Идиоты.

- Все в порядке, гражданки, - заверил старлей и открыл двери перед Земфирой, процедив сквозь зубы: - Не забывай нас. А сегодняшний день особенно. Еще увидимся...

Стрельнув у прохожего сигарету, Леха нервно вышагивал около отделения. Распухшая губа уже не кровоточила.

"Красивая у тебя, Алексей Романович, защитница. И станок что надо. Чудной народ бабы... Как она тебе, такому обормоту, отпускает?" - вспоминались слова старлея. Услышав это, Леха вскочил, готовый вцепиться менту в горло, но тут же был сбит с ног отлично отработанным ударом в челюсть. Потом, когда Леха поднялся, старлей бросил: "Сидишь, так сиди и не рыпайся, понял? С работниками правопорядка делиться нужно. Твое счастье, что настроение хорошее..."

На кой черт Земфира туда сунулась? И так бы отпустили, охота ментам с ним возиться. А теперь что делать? Пойти сказать, что он о них думает, так девчонку все равно не выпустят. Леху передернуло от одной мысли о том, что там из-за него происходит. Он смачно сплюнул и глубоко затянулся...

Неожиданно появилась Земфира. Закрывая прижатой к груди сумочкой разорванную блузку, девушка молча подошла к соседу, и они пошли в сторону дома. Сначала, кроме порванной одежды, Леха ничего не заметил, но, приглядевшись, рассмотрел и намечающийся синяк на руке и припухлость нижней губы.

- Тебе что, делать было нечего? Какого черта ты сюда притащилась?! Зачем? Сам заварил кашу, сам и расхлебывать должен, - стыдясь своей беспомощности, ни с того ни с сего закричал он, преграждая ей дорогу. - Нечем мне сейчас расплачиваться с тобой. Заработаю - сочтемся. Не волнуйся.

Земфира безмолвно поглядела на него и, не отнимая от груди сумочку, достала бумажный платок и зеркальце.

- Вытри губу, - посоветовала она ему. - Не ори на меня, и так тошно...

Дальше шли не разговаривая. Леха выпустил пар и теперь притих, прекрасно понимая, что не прав. Земфира тоже молчала. Идущий рядом Леха, ради которого она была готова час тому назад лечь под этих потных мужиков, вдруг стал для нее каким-то маленьким ничтожеством. Расплатится он! Да откуда тебе знать, сколько это стоит. Цену сама назначаю, потому как собой торгую, а не семечками. Хочу рубль попрошу, хочу сотню баксов, хочу бесплатно отработаю.

Земфира еще раз искоса посмотрела на Леху.

Набычился.

Гордый.

Презирает. Не хотелось в это верить, но факт...

У дома их ждали. Соседи искренне рады были их появлению. Каждый счел своим долгом пожать руку освобожденному. Дым Дымыч распечатал чекушку и, вылив содержимое в стакан, преподнес Лехе. Рядом стояла Галина Анатольевна с тарелкой в руках, на которой лежали два бутерброда с колбасой и малосольным огурцом посередине.

- Будем здоровы, - плохо скрывая удивление, пожелал Леха и с удовольствием выпил. - Спасибо. А где Земфирка-то?

Жильцы оглянулись в поисках соседки, но она уже в это время лежала на диване, точно не зная, чего ей больше хочется - уснуть или зареветь белугой.

Вера Дмитриевна поджала губы. Героиней Земфиру она не считала. Больше того, твердо была уверена, что для татарки это плевое дело.

Глава 19

Собрались на квартире Краузе. Почти все. От Ватсонов - Антонина. Агеевых тоже представлял только один член семьи. Пришел даже Алексей Загубленный, по такому случаю трезвый и в пиджаке.

Ждали Губермана. Пили чай, а когда кто-то попробовал без него начать совещание, Семен Семенович резко оборвал: мы все равно в законах мало чего смыслим и нечего воздух попусту сотрясать.

Хозяин пытался чем-то занять соседей, но общее унылое настроение сказалось и на манере разговора. Отвечали односложно.

Земфира настороженно отнеслась к этому общественному мероприятию. Дело в том, что приглашение на совет у бывшего геолога исходило от Веры Дмитриевны, которое было сделано с какой-то внутренней издевкой. Земфира решила, что жильцы прознали, чем она занимается по ночам, и теперь устраивают некое подобие суда над иствудскими ведьмами, только в качестве ведьмы будет она, Земфира. Но Вера Дмитриевна выдержала долгую, мучительную для девушки паузу и добавила:

- Не беспокойся, не по твою душу.

Теперь Земфира перемещалась по трем комнатам квартиры Краузе и поражалась количеству книг. Они были повсюду. Даже стояли стопками на полу. Она с наивной завистью подумала: "Живут же люди! Три комнаты. Дворец!" Эх, Земфира, Земфира, - покорительница Москвы, - знала бы она, как жировали раньше те, у кого была возможность запустить лапу в государственный карман. Впрочем, теперь она бывала в квартирах покруче, но предполагала, что их владельцы не доживут и до половины того, что было отпущено Краузе.

Вячеслав Агеев мучился тем, что его жене придется одной возвращаться с Цветного бульвара в час пик на общественном транспорте, а это для маленьких людей достаточно серьезное испытание.

Леша Загубленный делал вид, что не смотрит на Земфиру, однако не выпускал ее из поля зрения. Ноги у девицы потрясающие. И чего она длинную юбку напялила, думал он. Невдомек было Лехе, что это Вера Дмитриевна предупредила соседку, чтобы оделась поскромнее, - не на гулянку, на серьезное совещание идем. Кстати, статус совещания сегодняшний сбор соседей обрел именно ее стараниями. Галина Анатольевна не скучала. Ей нравилось в квартире все. Она взяла подшивку старого журнала за сороковой год и с удовольствием рассматривала картинки. Ее, как бывшую портниху, интересовало, кто, в чем и как? Нет, моды она знала и картинки, конечно, видела, но в таком количестве - никогда. Поэтому время от времени дергала, как всегда, находившегося при ней сына за рукав и показывала ему очередной писк тогдашней моды. Сева делал вид, что интересно.