Он был прав. На пне и около него валялись крошки хлеба, шкурка от колбасы, промасленная бумага, кусочки рыбных консервов. А вот банка из-под "судака", почти пустая.
- Закусывали не так давно, - продолжал Андрей Акимович, - во всяком случае, после дождя. Смотрите, в банке нет воды, крошки хлеба и бумага сухие!
Итак, место преступления найдено, но оставалось еще много неясного. Какую цель преследовал убийца? Корысть? Если судить по вывернутым карманам да. Но известно немало фактов, когда преступник поступает так из соображения маскировки своих истинных целей. Петров привык разгадывать следственные загадки, мысленно задавая себе вопросы и отвечая на них.
"Кто же здесь завтракал? Бесспорно, потерпевший. Почему бесспорно? Да хотя бы потому, что в складках его гимнастерки находились крошки хлеба и кусочки рыбных консервов. Один он завтракал или нет? Трудно сказать. Пока, конечно... Теперь об убийце. Он - местный житель? Скорей всего, да. Ему нужно было выиграть время, сделать так, чтобы преступление не обнаружили сразу. Надо успеть добраться до дома, укрыться, замести следы, сфабриковать алиби. Именно поэтому он оттащил труп с дороги и присыпал лужу крови. Убийца не из местных так бы не сделал.
Петров вышел на дорогу, прошел по ней в одну сторону, в другую и убедился, что труп и лужа крови были бы сразу же замечены любым проезжим или прохожим. Это обрадовало его. Значит, ему удалось правильно понять возможный ход мыслей преступника.
Петров все время думал не о нескольких преступниках, а об одном. Почему? Прежде всего потому, что он не заметил признаков, которые указывали бы на участие в убийстве нескольких лиц. Например, там, где кусок земли был затоптан, следователь видел оттиски одних и тех же, правого и левого, каблуков. Такого же размера каблуки врезались в раскисшую глину у дороги. Эти следы оставлены не убитым. На его ногах ботинки с каблуком из узорчатой резины. Судя по следам, волочил труп в лес тоже один человек...
- Василий Иванович, а что если в кустах пошарить? - окликнул Петрова понятой.
- Конечно, конечно. Сейчас обязательно посмотрим, только давайте посоветуемся. Я думаю, что вот эта колея на дороге и вот эти следы лошади появились после дождя. А вы как считаете?
- Это по моей части, - воскликнул ветеринар и, согнувшись, стал медленно двигаться вдоль колеи. - Точно! Колея проложена по грязи. Вот смотрите, здесь пригорочек и грязь разрезаны колесами, а донышко сухое. Кабы подвода проехала до дождя - все было бы мокрое. Видать телега-то имеет отношение к убийству.
- Значит, мнение единое, - подытожил Петров. - Теперь посмотрим, что имеется в окрестностях.
Старому проводнику Петрова Мангыбаю, с которым служил он на Мангышлаке, было бы приятно наблюдать за ходом детальнейшего осмотра. Почти так же, как старый следопыт, следователь пошел от пенька по раскручивающейся спирали, постепенно расширяя круг поиска. Вот он достиг кустарника, вошел в заросли. Остановился.
- Прошу сюда!
Понятые быстро вошли в кустарник.
- Смотрите!
На траве лежал топор. На его лезвии отчетливо виднелись бурые пятна. Топорище было выкрашено в зеленый цвет.
- Чудак какой-то хозяин топора, - сказал понятой, - зачем ему понадобилось ручку раскрашивать?
- Удивляться, молодой человек, надо не тому, что топорище раскрашено, а тому, что убийца оставил против себя верную улику, - вмешался Парамонов.
- Почему вы считаете, что топор - верная улика?
Почувствовав серьезность момента, ветеринар вынул из кармана платок, не торопясь вытер очки, которыми, кстати, пользовался только для чтения. Он явно наслаждался тем, что следователь, человек опытный, с нетерпением ждет ответа.
- Извольте. Километров за двадцать отсюда есть село Песчаное. Там проживает много чудаков, которые в порядке щегольства что ли или хвастовства друг перед другом раскрашивают не только лавки, табуретки и наличники со ставнями, но и разные инструменты, вроде граблей и топорищ. Знаете, как бывает у нас в деревнях: один что-нибудь удумает, а другие за ним! Учитывая все это, я и подумал, не из Песчаного ли топорик-то?
- А вы действительно криминалист! - искренне похвалил понятого Петров. - Мыслите оригинально, но нельзя сбрасывать со счета и то, что топор мог принадлежать убитому.
- Да-а-а... - удивленно протянул Парамонов. - Может, конечно, и так, но только вряд ли...
Озадачен он был лишь несколько секунд. Подумав, оживленно воскликнул:
- А что из того, что топор мог принадлежать убитому! Все равно надо пошарить в Песчаном, может быть, убитый оттуда!
В это время из леса выехали следователь районной прокуратуры Иманкулов, председатель Дубровского сельсовета молодцеватый Гарбузенко, бригадир трактористов Колосов, еще не сносивший после действительной свою танкистскую форму, и оперуполномоченный уголовного розыска Давлетбаев.
Неожиданному подкреплению Петров очень обрадовался. Как кстати прибыла эта группа! Теперь можно распределить роли и начинать розыск.
Гарбузенко и Колосов уже побывали около трупа. Они знают все население в округе, но потерпевшего раньше никогда не встречали. "Можно считать, что потерпевший нездешний, - размышлял Петров, - тогда чего же ради он оказался в этом глухом углу?! Почему решил завтракать рано утром на дороге, когда до села оставалось полчаса хода? Видимо, не знал этого... Эх, если бы была перед глазами карта! Тогда можно было бы лучше разобраться и понять, откуда и как шел или ехал убитый".
- На что вам карта? - удивился Гарбузенко, когда Петров поделился с ним своими мыслями. - Пойдемте вон на ту бестравную плешинку, я вам сделаю карту!
Срезав прутик и заострив конец, председатель сельсовета стал чертить на влажной земле схему и попутно объяснять ее:
- Вот здесь Дубровское, вот дорога, на которой мы стоим. А вот там, Гарбузенко махнул рукой в сторону, противоположную Дубровскому, - в той стороне шоссейка областного значения.
- А не могло случиться, что потерпевший ехал по шоссе на автобусе, затем сошел и отправился по этому проселку пешком?
- Свободно!
- Если этот человек оказался здесь впервые, то, конечно, не знал, что близко есть село, и решил отдохнуть и позавтракать здесь.
Оставался последний вопрос: мог ли приезжий не иметь при себе документов и вещей, ну хотя бы сетки или мешочка для консервов, хлеба.
Давлетбаев резонно заметил:
- Конечно, потерпевший все имел. Отобрали. Убили и отобрали! Карманы-то брюк вывернуты!
Своей репликой Давлетбаев подтвердил выводы Петрова. Надо действовать!
- Давайте быстро зафиксируем следы, а затем распределим дальнейшую работу, - решительно сказал Василий Иванович.
Гарбузенко, Колосов и понятые с интересом наблюдали за тем, как следователи возились на дороге. Вначале они измерили колею, потом следы от копыт, следы человека. Из грязи были вытянуты гипсовые немочки, с поразительной точностью схватившие и рисунок подковы и дырку на подошве ботинка.
Минут через десять районный следователь Иманкулов и медик принялись за составление протокола осмотpa, а участковый быстро зашагал к шоссе, сжимая под мышкой топор. На попутном автомобиле ему предстояло добраться до Песчаного, где живут любители ярких красок. Гарбузенко и бригадир направились пешком в Дубровское с поручением Петрова, а сам Петров и Давлетбаев на лошадях председателя и бригадира поехали по обочинам дороги, вглядываясь в колею.
Возможно, что подвода, по следам которой они едут, имеет отношение к убийству и правит лошадью убийца. "В таком случае, - думал Петров, преступник будет найден сегодня же".
Давлетбаев настроен скептически. Не отрывая прищуренных глаз от дороги, он рассуждает вслух:
- Следы, конечно, отчетливые, хорошо видны, можно и рысью ехать - не потеряешь. Но где гарантия, что это именно те следы, которые нам нужны? Кто видел, что на телеге ехал убийца? Может, проезжал какой-нибудь колхозник еще до убийства. Тогда что?
Те же сомнения не покидали и Петрова, но чтобы успокоить спутника, а заодно и себя, он сказал:
- Скорее всего, на подводе проехал убийца. Вы же слышали мнение врача. Он считает, что преступление было совершено около шести утра. Дождь шел ночью и перестал к утру. Судя по следам, подвода проехала после дождя. Видите, донышки следов сухие. Одежда на трупе намокла только снизу, потому что его волокли по мокрой земле. Наверное, у убитого было пальто или плащ, так как его ботинки и концы брюк намочены, а вся одежда выше - сухая. Будем рассуждать дальше. Скомканная бумага, которая валялась у пенька, тоже сухая. Видимо, в нее были завернуты продукты, хранившиеся в чем-то, не пропускающем влаги. Получается, что время убийства и проезда подводы совпадают. Местность же здесь пустынная, движения на дороге почти нет. Только что за сеном да за дровами! За время, пока мы находимся здесь, ведь ни один человек не проехал и не прошел.
Всадники продолжали двигаться рысью. Но что это? Появился след второй телеги. Он пролегал с целины и выворачивал на дорогу. А может быть, наоборот, свернул на целину подводчик, которого они преследовали?
- Все в порядке, - успокоился Давлетбаев. - Смотрите на следы копыт лошадь тянула телегу на дорогу!
Петров заметил, что расстояние между копытами второй лошади больше, зацепная передняя часть подков глубоко врезается в грунт.
"Мангыбай решил бы, - подумал следователь, - что лошадь шла размашистой рысью. Мангыбай к тому же сказал бы, что в телеге не было большого груза. Разве хороший хозяин погонит лошадь, если воз тяжелый? Наверное, лежало в телеге немного сена. Иначе откуда бы на дороге появились сухие былинки".
Между тем кончился лесной массив, и проселок запетлял среди небольших холмов. Слева, на пригорке, показались избы и садики Дубровского. Дорога здесь разделилась. Одна ее ветвь сворачивала к Дубровскому. По ней ездили только вчера до дождя, так как колея и лошадиные следы расплылись в лужах. Оба подводчика миновали поворот и поехали в сторону Песчаного.
- Неплохо! - обрадовался Петров.
Но вот еще одна вынужденная остановка. Петрову показалось, что не вторая колея покрывает первую, а наоборот. Если это так, то подвода, выехавшая с целины, обогнала первую. Пришлось возвращаться и искать место обгона. Вот оно! Судя по следам, вторая подвода повернула влево, некоторое время ехала по обочине и вновь свернула на дорогу.
- Считайте, что мы заполучили первого свидетеля, - удовлетворенно заметил Петров, - второй подводчик торопился, обогнал и, безусловно, видел того, который нас интересует.
Петров и Давлетбаев меньше всего предполагали, что встреча с очевидцем состоится буквально через несколько минут. Нашли они его у полевого стана трактористов, что располагался недалеко от дороги. Подводчиком оказался колхозный кладовщик. Узнав, в чем дело, он со сдержанным любопытством оглядел спешившихся всадников.
- Ну и молодцы! Действительно, уголовный розыск! Ничего не скажу, выследили правильно. Действительно, от стогов я выехал на дорогу. Кого обгонял? Подводу. Ехал на ней этот, как его, Бобруйский. Фамилия у него какая-то другая, а Бобруйский - прозвище. Он все выхваляется: "Вот у нас в Бобруйске". Ну и прозвали. Живет где? А где ему еще жить, как не у себя дома, где-то на выселках у Песчаного. У него семья, вроде, есть, ну там жена, ребятишки, живность, значит, куры, свиньи и все такое. Вроде бы в колхозе работает. Звонарь отменный! Пустой, словом, человек, пустобрех!
На вопрос, как вел себя Бобруйский, когда он его обогнал, кладовщик ответил:
- А никак не вел. Пока его нагонял, он все оглядывался, зыркал по сторонам. Объезжать стал, поздоровались. Одно мне чудным показалось. Сидел он, прикрывшись сеном, вроде, в одних подштанниках. Что за блажь пришла такая!
Смеркалось, когда Давлетбаев и Петров подъехали к околице Песчаного.
Еще издали Василий Иванович заметил человека, сидящего под деревом, что росло метрах в ста от села. Когда поравнялись с деревом, с корневища поднялся участковый Самарцев.
- Я сюда быстро на попутной машине добрался и уже часа два вас поджидаю, - говорил он, - решил на въезде встретить. Придется действовать с ходу. Топор, похоже, принадлежит бригадиру плотников Федорову, по деревенской кличке Бобруйский. Он часа четыре назад приехал со станции и, представьте, непременно должен был проезжать мимо того пенька, где совершено убийство. Одна старуха видела, как Федоров, не заезжая в село, свернул на речку и там что-то полоскал. Я думаю, окровавленную одежду отстирывал в холодной воде. Видно, опытный, знает, как кровь снимать. Сейчас Федоров сидит в правлении колхоза на совещании бригадиров.
- Спасибо большое, Сергей Федорович. Можно сказать, собрали максимум информации, - поблагодарил Петров участкового.
- Только вот одно меня смущает, Василий Иванович, - продолжал Самарцев, - мотив. При осмотре картина рисовалась такая, что вроде убийца позарился на вещички или на деньги. Навряд ли Федорову нужно было барахло. Хорошо живет. Дом - полная чаша, заработок отличный. Свиней и птиц для базара откармливает. Сомнительно, чтобы он позарился на какую-нибудь мелочь.
- Аргументы, конечно, убедительные, но посмотрим...
Встреча с Федоровым состоялась у крыльца колхозного правления. Бригадиры расходились по домам. Федоров с крыльца заметил участкового уполномоченного и двух в штатском. Ощутил холодок в груди, однако заставил себя успокоиться и даже развязно крикнул:
- Здорово, участковый! Чтой-то зачастил?
- О тебе соскучился, - в тон ему ответил участковый. - Поди-ка сюда, дай семечек, стыдно одному щелкать!
Наделяя семечками новых знакомых, Федоров начал успокаиваться. Самарцев оглядел Федорова с ног до головы.
- Сразу видно, что бригадир плотников хорошо зарабатывает. Несколько раз в день штаны меняет. Приехал со станции в одних, а теперь гуляет в других.
Петров и Давлетбаев не принимали участия в разговоре и наблюдали за Федоровым. От них не укрылся испуг, мелькнувший в его глазах. Но только на миг, а затем рот Федорова растянулся в улыбке.
- А што нам, столярам, деньги есть и штаны меням! - сострил он.
- Идите быстро домой! - неожиданно произнес Давлетбаев тоном приказа, при этом пристально глядя на Федорова. - Быстро домой! Я занес вам топорик, который вы забросили в кусты.
На этот раз Федоров растерялся. Из руки просыпалось несколько семечек. Он круто повернулся в сторону молчавшего Петрова, который полусогнутую руку держал в кармане.
Во взгляде Федорова следователь уловил то, что заставило его действовать решительно.
- Спокойно, Федоров. Не шевелиться!
Давлетбаев привычно ощупал пиджак и брюки Федорова, проверил карманы, голенища сапог, рукава.
Федоров резко оглянулся. Но там, сзади у забора, группой стояли бригадиры, настороженно следившие за всем происходящим. Ситуация для побега неподходящая. Этот чернявый, наверное, сразу же подстрелит.
Из правления вышел председатель. Петров отвел его в сторону и, в двух словах объяснив суть дела, попросил успокоить народ.
После разговора с председателем Петров приказал Федорову:
- Ведите к себе домой!
...Обыск в доме Федорова закончен. Изъяты еще не просохшие брюки, рубашка, усыпанная бурыми точками. Найдены завернутые в тряпку документы на имя Тарасенко, неделю тому назад освобожденного из колонии. На огороде, в ботве, нашли мешок с нехитрыми мужскими пожитками.
Перед концом обыска Петрову пришлось отлучиться в правление колхоза. Его срочно вызывали к телефону из Дубровского.
Голос Гарбузенко был слышен очень плохо. Казалось, что говорит он из далекого Владивостока, а не из соседнего Дубровского, до которого всего два десятка километров. С трудом Петров понял, что к одному из колхозников должен был на днях приехать двоюродный брат, освободившийся из заключения.
- За что он был осужден? - надрывался Петров, кляня на чем свет стоит связистов. Он долго не мог разобрать слов Гарбузенко, заглушавшихся треском. Кое-как выяснил, что Тарасенко сидел за растрату.
"Молодец Гарбузенко, - подумал Петров, вытирая со лба пот. - Все сделал, как надо, и довольно быстро".
Оформив результаты обыска и задержания, Петров приступил к допросу Федорова.
Допрос оказался трудным. Федоров трусил, но пытался скрыть это под маской наглой развязности. Он лгал и тут же отказывался от придуманного варианта, городил всякую чушь. Следователь был невозмутим, знал, что через несколько дней у него в руках будут результаты экспертиз, и такие доказательства, которые заставят Федорова подумать, не лучше ли во всем сознаться.
Задавая вопросы и выслушивая ответы, Петров в то же время изучал Федорова, стремился проникнуть в его психологию. Федоров неуравновешен, чувствуется, что нервы его напряжены до предела. А что, если рискнуть на лобовой вопрос? Язык его может сболтнуть правду раньше, чем сработают сдерживающие центры.
Подумав немного, следователь решил вначале отвлечь внимание Федорова, а затем задать вопрос об убийстве в такой форме, что он автоматически ответит на него.
- Ну хорошо, - сказал Петров. - Оставим события сегодняшнего дня. Вы знаете, я не очень уверен, что вы именно Федоров, и поэтому прошу вас сказать мне, кто вы на самом деле?
Федоров сразу же клюнул, решив, что с убийством в лесу следователь брал его на пушку.
- Вот что, начальник, я пойду в открытую. Я сам собирался пойти к участковому и все выложить. Ведь я фактически давно "завязал". Только боялся нести повинную. А теперь вижу - время. Слушайте и пишите. Все скажу. Я вор, так и запишите. Судился. Сидел. Два с половиной года назад освободился.
Рассказ Федорова о событиях, последовавших за освобождением, выглядел правдоподобно и, как следствие убедилось позже, был правдивым по существу. Иначе не могло и быть. Опытный и не глупый рецидивист сделал слишком крупную ставку. Он знал, что его показания будут тщательно проверены и говорил только то, что имело место в действительности.
За четыре года до тех событий, о которых сейчас ведется рассказ, Федоров был осужден на пять лет за грабеж. В колонии он делал вид, что работает "на всю катушку", и его показатели значительно перекрывали норму. (Федоров при этом утаил от Петрова, что показатели были в значительной мере дутыми, так как запуганный преступником учетчик приписывал ему лишние кубометры вынутой из котлована земли, обсчитывая других заключенных). В конечном счете, используя недостатки старого законодательства и исправительного режима, рецидивисту удалось досрочно "выскочить" из колонии. Но Федорова, хорошо известного службам уголовного розыска по крайней мере трех областей Казахстана, не устраивала жизнь под контролем. С запада республики он перебрался на север, обеспечив себя новым паспортом.
- Я хочу, гражданин следователь, чтобы вы мне до конца поверили. Можете меня судить за пользование подложными документами. Я не Федоров, воскликнул он с дрожью в голосе, и Петров, терпеливо слушавший показания, отметил, что сидящий перед ним не лишен сценических данных.
- Я не Федоров Георгий Семенович, а Стукало Василий Никифорович. Под этой фамилией я на учете в милиции состою. Запросите, и вам пришлют все мои "хвосты" и карточки в фас и профиль.
- С какой же целью вы, человек, законно освободившийся из колонии, превратились в Федорова и почему именно обосновались в Песчаном?
- Решил оторваться от милиции и от своего прошлого, начать новую жизнь!
- Ничего себе, новая жизнь с подложным паспортом!
- Правильно, гражданин начальник. В этом я виноватый, но вы цель мою благородную должны иметь в виду!
- Ну, хорошо, продолжайте.
И Стукало продолжал рассказывать. С паспортом на имя Федорова он явился в пункт набора рабочей силы одного из западно-казахстанских городов. Здесь ему определенно повезло. Оформлявший его работник либо не заметил, что фотокарточка на паспорте не очень сходится с оригиналом, либо сделал вид, что не заметил. Пункт не выполнял плана. Людей не хватало. Стукало, научившийся в колонии орудовать топором, пришелся весьма кстати и моментально получил путевку и проездные деньги в район, куда входило и село Песчаное.
Дальше жизнь Стукало сложилась как по-писаному. Приезжает в колхоз добрый молодец с острым топором за поясом. Возводят его за удаль и рвение к труду в бригадиры плотников. Потом встречает добрый молодец вдовушку с пятистенным домом, садиком, коровой, курами и гусями. Играют свадьбу с тройками и гармонями, и начинают молодые жить-поживать да добра наживать.
Не поведал Стукало следователю лишь о том, что завел он в райцентре сберегательную книжку. Собирался он зимой опять начать новую жизнь на новом месте, прихватив, конечно, все деньги и добро как свое, так и жены.
А сейчас он сидел перед следователем и расхваливал сам себя.
- Вы поинтересуйтесь в правлении, как я работаю. Меня в районе на Доску почета вывешивали! Я одних премий и ценных подарков восемь получил!
Неожиданно, вне всякой связи с болтовней Стукало, как бы невзначай, безразличным тоном Петров спросил:
- Как же так, вы - мастер топора, а рубили Тарасенко три раза. Неужели не смогли свалить с одного удара?
- Так он еще был живой! - ответил Стукало и тут же оцепенел. Бледность покрыла его лицо, руки упали с колен и повисли. С ужасом смотрел убийца на следователя, который так просто вырвал у него страшное признание.
На этом можно бы и закончить рассказ. Но читателю, конечно, хочется знать, что побудило Стукало совершить убийство. Это станет ясным из приведенной выдержки заключительного обвинения:
"...Проезжая 18 июля с.г. по дороге, связывающей село Песчаное с железнодорожной станцией, Стукало, он же - Горбатов, он же - Кондратенко, он же - Федоров, он же - Бобруйский, встретил в районе Дубровского леса Тарасенко В.Д., вместе с которым отбывал наказание в колонии. В момент встречи Тарасенко завтракал, расположившись на пеньке около дороги. Поскольку обвиняемый жил под чужой фамилией и пользовался фиктивным паспортом, у него возникло опасение, что Тарасенко может его разоблачить. В связи с этим обвиняемый решил убить Тарасенко. Во исполнение возникшего преступного умысла Стукало неожиданно для потерпевшего нанес ему три удара топором в область черепа.
Совершив убийство, Стукало забросал лужу крови землей, труп потерпевшего оттащил за ноги в лес на поляну и замаскировал валежником.
После этого обвиняемый завладел вещами и документами убитого Тарасенко и поехал к месту своего жительства - в село Песчаное, где и был задержан".
ПАУТИНА
Январская ночь была очень холодной. Тридцатиградусный мороз добирался до старых костей сторожа Александра Прокофьевича Решетова даже сквозь добрый бараний тулуп и ватник.
Магазин стоял на площади; поодаль от жилых домов, и ветер здесь свирепствовал вовсю.
"Нашли, где магазин ставить", - со злостью подумал Решетов, приплясывая на скрипучем снегу. Не выдерживая пронизывающего ветра, он время от времени заходит за здание, чтобы постоять в относительном затишье. За главную дверь магазина сторож не боялся, так как в будке у крыльца дремал седой от инея пес.
Походив, Решетов привалился к штабелю пустых ящиков и посмотрел на два ярких пятна по ту сторону площади. Свет излучают окна в доме Ивана Николаевича - директора раймага.
"Чтой-то долго засиделись сегодня Иван Николаевич с супружницей. Поди, гости у них, коньячок пьют..." - с завистью подумал сторож. Под языком у него скопилась слюна, а перед глазами - вот она, рюмка с золотистой влагой, душистой, обжигающей горло и веселящей душу.
Сторож не ошибся. Свет так поздно горел в директорской квартире не случайно. Стол в большой комнате накрыт модной клетчатой скатертью. На столе разнообразная закуска и почти пустая уже бутылка грузинского коньяка.
Только вряд ли то, что происходило в комнате, можно было назвать приемом гостей. По выражению лиц директора магазина, его рослой супруги и заместителя директора Фазыла Шакировича Сунгатуллина трудно было представить, что собрались они только для того, чтобы приятно провести вечер. Поводов для веселья у Протопоповых и Сунгатуллина не было никаких. Приближалась годовая ревизия...
Два вечера директор и его заместитель занимались в магазине самоучетом, просмотрели приходные и расходные документы, кассовую книгу, ведомости, вспомнили все свои махинации, сопоставили документальные данные с товаром, пересчитанным продавцами, и пришли к грустному выводу: не хватает около четырех тысяч рублей.
Кажется, таскали товары из магазина небольшими партиями и из кассы крупных сумм не брали, а вот поди ж ты, сколько набежало! Если продавец Сафаров вернет 1800 рублей, то дело несколько улучшится. Но что-то долго не возвращается он из Свердловска, куда очередным рейсом повез сбывать дефицитные товары. А вдруг его там "сгребли"!
Не подумайте, однако, что Протопопов и Сунгатуллин впали в панику. Нет, конечно. Они - опытные коммерческие "жучки" - деловито ищут выход, перебирая разные варианты, вспоминают случаи из практики своей и таких же махинаторов, как они...
Обо всем этом сторож, естественно, не подозревал. Да и вообще дела начальства его не волновали. Но зато очень беспокоило известие, полученное сегодня от дочери Клавдии, которая живет в соседнем селе. Записку привез ее сосед. Клавдия уведомила, что любимая дедова внучка Катюша заболела воспалением легких, и сельская фельдшерица мучает ее уколами. Вспомнив о записке, Алексей Прокофьевич помрачнел, расстроился и решил утром отпроситься у Протопопова на сутки, чтобы съездить к больной внучке. Одну ночь у магазина может подежурить и старуха.
В успехе своей затеи Решетов был далеко не уверен. Строгий с подчиненными, директор вполне мог и не отпустить. Если бы старик мог читать чужие мысли на расстоянии, то он не стал бы терзать себя сомнениями. Именно в этот момент Протопопов и Сунгатуллин ломали голову над тем, куда бы завтра вечером сплавить Алексея Прокофьевича с тем, чтобы оставить магазин без охраны. Решение, к которому они пришли, требовало отсутствия сторожа, а для этого надо было найти благовидный предлог.
Собеседники пили коньяк маленькими серебряными рюмочками. Приобрела их Протопопова в ювелирном магазине областного города после того, как у них побывал в гостях ответственный торговый работник республиканского масштаба. Этот товарищ ездил в служебную командировку за границу и рассказывал о тамошнем застольном этикете, о сервировке стола и прочих деталях заграничного быта.
Покупки жены всегда портили Протопопову настроение, так как существенно влияли на вклады в сберкассу или, хуже того, на суммы магазинной выручки, сдаваемой инкассатору банка. Он вздыхал, но помалкивал, так как, в конечном счете, и ему импонировало то, что в его квартире всегда все было модным на зависть жителям райцентра.
- Положение наше с тобой, Иван Николаевич, действительно почти безвыходное. Если ревизия нагрянет в течение ближайших двух недель - давай заранее сушить сухари, - меланхолично сказал Сунгатуллин, опрокидывая очередную рюмку.
- Неужто, Фазыл, выхода не найдем? - с тревогой спросил Протопопов, веривший в изворотливость зама.
Сунгатуллин глубокомысленно замолчал и не открывал рта до тех пор, пока Протопопова не отлучилась в кладовку за каким-то разносолом.
- Выйти из положения, конечно, можно, только человек подходящий нужен. Мы ему создаем условия, а он ломает замок в универмаге, входит в торговый зал, устраивает там кавардак и уходит. Утром мы поднимаем хай, приезжают милиция, следователь, прокурор. Потом недостачу списываем на воров. С запасом, конечно! У нас с тобой не хватает четырех тысяч, а мы спишем шесть. Для резерва на будущее. И пусть милиция ищет воров днем с огнем...
- Получается у тебя, Фазыл, все гладко, как по нотам. А где же человека-то найдем? Легко сказать - подыщи! Я его подыщу, сговорюсь, а он сбегает в ОБХСС и продаст нас.
- И то правда, - согласился Сунгатуллин, - придется обходиться без наймитов. Сами сделаем! Тем более, что в своей торговой практике я имел уже нечто подобное. Ладно. Мне пора домой, а то Фатима опять веником влепит. Договоримся завтра. Все будет в ажуре, только давай думать, как на сутки сторожа сплавить.
...Трудно сказать, кто больше был обрадован, сторож или Протопопов, когда утром в конторе магазина зашел разговор о поездке к больной внучке. Алексей Прокофьевич был ошеломлен отношением директора к его робко выраженной просьбе. Протопопов не только согласился немедленно отпустить старика, но и разрешил съездить на магазинной подводе. Мало того, он сбегал в отдел детских товаров и принес куклу.
- Вот, подари девочке от всех нас. Пусть играет и выздоравливает.
Сунгатуллин вел себя хитрей. Он знал, о чем идет разговор в конторе, но ни разу туда не зашел и впоследствии долго отрицал, что магазин был оставлен без охраны при его участии.
Продавцы раймага и покупатели видели, как обрадованный старик запрягал лошадь и вскоре уехал. Чуткость директора расценивалась как событие необычайное, ибо с подчиненными он обращался без сентиментальностей.
Не укрылось от людей и другое, а именно: некая возбужденность руководителей магазина. В течение дня Протопопов и Сунгатуллин несколько раз уединялись и оживленно перешептывались.
В конце дня Сунгатуллин принес в магазин какую-то тяжелую палку, завернутую в бумагу. Палка по весу и виду напоминала небольшой лом.
Всем этим фактам тогда никто не придал никакого значения.
Закрывали магазин, как обычно, в шесть часов вечера. Кроме Протопопова и Сунгатуллина присутствовала уборщица. Поскрипывая валенками и бурками, продавцы разбрелись по домам.
Протопопов запер замок, надел чехол, щелкнул пломбиром.
- Буду ночью выходить, поглядывать, - сказал он и, простившись с уборщицей, в сопровождении Сунгатуллина зашагал к дому.
Около девяти часов вечера директор и зам вышли из калитки. Вначале они отправились к клубу. Купили билеты на последний сеанс, но в кино не зашли. Завернув за угол, постоянно оглядываясь, они переулками пошли к площади.
Обстановка складывалась благоприятно. На площади - ни души. У магазина жулики долго озирались. Затем медленно, навстречу друг другу обошли его, заглядывая во все закоулки, и остановились у штабеля пустых ящиков. Штабель был сложен пирамидой у стены магазина, и ее вершина достигала не очень крутой крыши. На выступах ящиков толстым слоем лежал снег. Шапкой покрывал снег и крышу. Чернело лишь слуховое окно.
- Ты, Иван Николаевич, стой пока здесь, а я проложу следы до слухового окна, вроде как воры проникли через чердак.
Сунгатуллин стал карабкаться по ящикам. Через минуту его фигура зачернела на крыше. Потоптавшись у слухового окна, Сунгатуллин стал пятиться задом...
- Пусть думают, что воров было двое. Я собирался пролезть на чердак, но отверстие маленькое, да и пачкаться не хочется. Пошли в магазин, сломаем люк на чердаке, и все будет в порядке.
В ночной тишине щелчок ключа в огромном замке показался револьверным выстрелом. Протопопов и Сунгатуллин присели и стали оглядываться. Однако кругом было тихо и спокойно.
Обругав слишком скрипучую дверь, директор и зам проскользнули в тамбур.
- Ну, теперь мосты сожжены, - прошептал Сунгатуллин, - если кто-нибудь заметит, что на магазине нет замка, и нас здесь застукают, то считай - труба с барабаном. Впрочем, риск - благородное дело!
- Значит так, - соображал вслух Протопопов, - на ящиках и на крыше ты следы сделал. Теперь займемся чердаком...
Из тамбура был ход на чердак через люк в потолке, закрывавшийся на замок снизу.
Под люк поставили стремянку, Сунгатуллин поднялся на верхнюю ступеньку, дотянулся до замка, открыл его, откинул крышку и выбрался на чердак. Протопопов в это время поддерживал стремянку и светил фонариком.
Затем соучастники поменялись ролями. Из люка сверху светил Сунгатуллин, а Протопопов, кряхтя и ругаясь, пополз по стремянке, волоча лом. Подал его Сунгатуллину, принял на себя крышку люка, навесил замок и спустился на пол.
Прислушался.
- Начинаю! - донеслось до него через люк.
Лом с легким треском стал вгрызаться в дерево. Крышка люка задрожала, задергался замок. Еще несколько усилий - накладка лопнула, и люк взломан.
Протопопов и Сунгатуллин действовали точно так, как на их месте орудовали бы воры, проникшие на чердак через слуховое окно, взломавшие люк и спустившиеся затем с чердака в тамбур.
Оставалось последнее препятствие - дверь из тамбура в торговый зал.
Сунгатуллин снова вооружился ломом, довольно ловко вставил острый конец в расщелину двухстворчатой двери, с силой толкнул лом в бок, и ригель внутреннего замка выскочил из гнезда. Путь в торговый зал был открыт.
- Ну, слава тебе, господи, - облегченно вздохнул Протопопов, - полдела сделано.
В полутьме он стал возиться на полках магазина, передвигая и вороша товары. Сунгатуллин тем временем локтем выдавил стекла в двух витринах.
Вдруг раздался страшный грохот. С полок и со стены посыпались ведра, кастрюли, ванночки, нечаянно сбитые неуклюжим Протопоповым.
- Ну ты, лошадь! - прошипел Сунгатуллин. Его начальник молча проглотил комплимент.
Через пять минут задуманная обстановка была создана. Оставался заключительный акт. Каждое из окон магазина закрывалось деревянным тяжелым ставнем, от которого через отверстие в стене пропускался железный стержень, замыкавшийся внутри магазина шпилькой. Что касается самих окон, то они имели по две большие рамы, открывавшиеся внутрь магазина и не защищенные решетками.
Чтобы создать видимость того, что преступники вышли с товарами через окно, Сунгатуллин вытолкнул наружу стержень ставня, открыл обе рамы, откинул ставень, смел тряпкой пыль с подоконника. Дальше он не полез, так как снег под окнами был затоптан и засорен остатками сена. В этом месте приезжавшие в магазин колхозники обычно ставили подводы. Снег здесь был исполосован следами санных полозьев.
Перед тем, как выйти из магазина, Протопопов разбил об пол несколько флаконов одеколона, на случай, если работники милиции приведут собаку. Затем, захватив с полки две простыни, преступники, крадучись, вышли из магазина, закрыли замок, одели на него мешочек, повесили новую пломбу. Накинув для маскировки простыни, оглядываясь и приседая, они двинулись восвояси, след в след, как заправские контрабандисты.
...Петров видел сон. Он спит, завернувшись неизвестно почему в рыбацкую сеть. Налетели басмачи. Грохочут выстрелы. Звенит в голове. Он пытается вскочить и схватиться за оружие, но опутавшая его сеть сковывает движения. Петров извивается, скрипит зубами. Вдруг сеть растаяла. Одеяло лежит на полу. Нет никаких барханов и басмачей. Над головой сереет прямоугольник окна. А стекла окна содрогаются от дробного стука.
Петров приподнялся с дивана и выглянул на улицу. Начинало светать. Через двойные рамы полузамерзшего окна угадывалась фигура в милицейской форме.
- Кто? - крикнул Петров.
- Следователя Ирину Владимировну надо! - отозвался милиционер. - Быстро надо, раймаг ограбили!
- Сейчас...
Петров стал поспешно одеваться. Но Ирина Владимировна, запахивая на ходу халатик, опередила его. Выбежав из спальни, она проскользнула в сени. Слышно было, как звякнул падающий крючок. Завизжала промерзшая за ночь дверь, загромыхали тяжелые шаги, и в комнату через сенцы матовой волной хлынул холод.
- Вы посидите, погрейтесь, я быстро! - сказала Ирина Владимировна милиционеру и пошла на кухню умываться.
В район, где Ирина Владимировна работает следователем, Петров приехал в командировку. Хорошей гостиницы в городе не было, и он воспользовался гостеприимством Ирины Владимировны, занимавшей с мужем отдельный домик.
...У раймага, несмотря на мороз, уже толпились любопытные. Милиционеры, оцепившие магазин и порядком продрогшие, явно обрадовались приезду следователей.
Ирина Владимировна вопросительно посмотрела на Петрова. Он понял и сказал:
- Действуйте сами, а меня считайте при сем присутствующим. Если мне что-либо удастся подметить, я сейчас же вам скажу.
Ирина Владимировна сразу же взяла руководство осмотром в свои руки. Вела она себя как опытный следователь. Прежде чем войти в магазин, медленно прошла вокруг здания, разглядывая следы на снегу. Петров шел за ней. "Ничего здесь не возьмешь, - подумал Петров, - снег затоптан вчера и позавчера, заезжен санями и машинами".
Видимо, к тому же выводу пришла и Ирина Владимировна. Молодцеватый майор - начальник райотдела милиции заметил:
- Не огорчайтесь, Ирина Владимировна, собака скоро будет. Проводник Зотов выезжал с ней в Озерки на кражу. Я позвонил, и он уже выехал.
Майор проявил похвальную распорядительность. Собака тут, действительно, была нужна.
Чувствовалось, что Ирина Владимировна уже не в первый раз производит осмотр с участием майора, и они научились понимать друг друга с полуслова. Понравилось Петрову и то, что начальник райотдела не вмешивался в действия следователя, но активно помогал.
Когда Ирина Владимировна заинтересовалась окном и нашла следы пальцев, майор поручил одному из офицеров проявить и снять их, предоставив следователю возможность продолжать изучение обстановки.
Попутно он занимался и чисто милицейской работой. Куда-то послал участкового уполномоченного, посовещался с оперуполномоченным ОБХСС. Затем тот торопливо зашагал в сторону протопоповского дома и зашел к соседям директора магазина. От Петрова не укрылось беспокойство, с которым Протопопов следил за удалявшимся оперуполномоченным.
Кстати, о Протопопове и Сунгатуллине. Они раньше всех появились в магазине, хотели войти в него, но были остановлены милиционером. Этот милиционер, проходя еще затемно по площади, заметил открытое окно универмага, поднял тревогу и остался охранять объект.
Протопопов и Сунгатуллин суетились, переходили от одного работника к другому, заискивающе заговаривали с ними, переглядывались и вообще вели себя довольно глупо.
Майор, по-видимому, что-то уже знает и относится к этой паре с холодной вежливостью. Что касается Ирины Владимировны, то она без особых церемоний попросила директора не отвлекать ее от осмотра.
Во время обследования магазина снаружи внимание следователей привлекли следы на ящиках и на крыше: кажется, воры проникли в магазин через чердак.
- Как вы думаете, Василий Иванович, - спросила Ирина Владимировна, оставим следы на ящиках и крыше для собаки, а сами пойдем внутрь?
Петров согласно кивнул головой.
Попросив майора выставить у ящиков охрану, Ирина Владимировна принялась за осмотр тамбура, торгового зала, конторки и складского помещения.
Войдя в тамбур вслед за Ириной Владимировной, начальник райотдела удивленно присвистнул:
- Вон оно что! Пожаловали, значит, через чердак, а вышли через окно!
- Так точно, товарищ начальник, - затараторил Сунгатуллин, - по ящикам на крышу, с крыши на чердак, с чердака в магазин.
- Можно подумать, что вы все это видели, - пошутил Петров. Но шутка вызвала неожиданную реакцию. Сунгатуллин побледнел и замолчал, поняв, наверное, что переигрывает.
Внезапную перемену в поведении замдиректора заметил не только Петров, но и майор.
- Боже мой, что они тут натворили!
Ирина Владимировна даже прижала ладонь к щеке, когда переступила порог торгового зала.
В магазине царил хаос. Воры переворошили такие товары, как одеколон, пуговицы, бюстгальтеры, метлы, хомуты. За прилавком грудой лежали изделия из цинка и жести.
Майор многозначительно улыбнулся.
- Первый раз вижу подобных идиотов! Психология вора известна очень хорошо. Она довольно примитивна - побыстрей залезть и вылезти, меньше шуметь, схватить наиболее ценное, портативное и скрыться. А здесь все наоборот! Можно подумать, что магазин обокрали шизофреники!
Протопопов и Сунгатуллин тоскливо переглянулись. Они заметно притихли, старались держаться в стороне, но продолжали с напряженным вниманием следить за всем происходящим.
Когда осмотр торгового зала заканчивался, Протопопов попросил следователя:
- Товарищ следователь, посмотрите, пожалуйста, под прилавком. Там навалена бумага, а под ней должна быть коробка с деньгами. С вечерней выручкой. Две тысячи с чем-то...
Присутствовавший при осмотре представитель райпотребсоюза главный бухгалтер Кириленко удивился:
- Две тысячи за день?! За счет чего же это ты, Иван Николаевич, так много наторговал? У тебя товара сейчас нет такого, чтобы из рук рвали. Что-то ты напутал.
- Как это я напутал! - запетушился Протопопов. - Ты сам все путаешь!
Кириленко сжал челюсти и недобро взглянул на директора магазина.
- Ну, вот что, товарищ Протопопов! Я промолчал, когда ты следователю пять минут тому назад дал справку, что воры украли сорок часов. Теперь молчать не буду. Мы тебе всего двадцать пять часов выделили, а откуда это ты еще пятнадцать взял? За счет воров резерв создать хочешь! Так честные люди не делают. Как только следователь осмотр закончит, сразу же инвентаризацию проведем и сличим с документами. Вот тогда посмотрим, какая песня получится!
Протопопов пробормотал что-то неопределенное и отмахнулся от бухгалтера.
Коробку, о которой говорил директор, нашли в другом месте. В ней лежало три рублевых бумажки. И все. Никаких тысяч!
- Как же ты деньги на ночь в коробке оставляешь? Почему в госбанк не сдал? - вновь набросился на Протопопова главбух.
- Да, понимаешь, Федор Федорович, инкассатор не приехал. Нести сами деньги ночью не решились. Мороз к тому же. Халатность, конечно, готов отвечать по суду.
На чердак первыми забрались майор и Петров.
Чердак был засыпан шлаком, крупным и хорошо слежавшимся, и сразу же стало очевидным, что отыскать следы ног не удастся.
Петров подошел к слуховому окну и даже вздрогнул от неожиданности. Вот она, наконец, главная улика! Неумолимая, железная. Именно нечто подобное искал Василий Иванович все время, с самого начала заподозривший, что в магазине орудовали не воры, а инсценировщики. Он уловил фальшивые нотки в поведении Протопопова и Сунгатуллина, какую-то неестественность во всех следах, "нарочитость", как говорят следователи.
Что же все-таки увидел в слуховом оконце Петров?
Паутину! Оконный проем затянут толстым слоем старой паутины! Настолько толстым, что ее не может разрушить ни ветер, ни дождь, ни буран. Именно на паутину и обратил Петров внимание Ирины Владимировны, майора и понятых.
Ирина Владимировна нагнулась над люком и крикнула:
- Граждане Протопопов и Сунгатуллин, поднимитесь, пожалуйста, сюда!
Все обернулись к люку, но в этот момент с улицы донесся шум, и капитан объявил:
- Служебную собаку привезли.
Между тем в отверстии в потолке показался Протопопов, а за ним следом на чердак выбрался и Сунгатуллин.
При молчании всех собравшихся на чердаке Ирина Владимировна подвела их к слуховому окну. Она хотела их о чем-то спросить, но внимание ее привлекло происходящее на крыше. Заснеженное железо крыши начало потрескивать. Послышались тяжелые шаги. В оконце мелькнула собачья морда, затем его заслонила темно-синяя шинель. Еще полминуты и, судя по звукам, проводник с собакой стали спускаться.
- Тихо ты, не тяни так, а то оба сорвемся! - ворчал проводник.
- Не поможете ли вы мне понять, - нарушила молчание Ирина Владимировна, - как можно с крыши пролезть через оконце на чердак, не повредив вот эту паутину?
Протопопов и Сунгатуллин, видимо, не замечали направленных на них укоризненных взглядов, не слышали возмущенных голосов понятых. Как-то сгорбившись, они не отрывали глаз от оконца.
Прошла секунда, другая... Протопопов с тоской посмотрел на Ирину Владимировну. Он ждал вопроса, на который, хочешь не хочешь, придется давать ответ. И такой вопрос последовал.
- В темноте паутину не заметили?
- Да... - пролепетал Протопопов пересохшими губами, - нехорошо получилось... Когда Сунгатуллин лазил на крышу...
- Врешь! - не закричал, а завизжал Сунгатуллин. - Зачем врешь?! Ничего я не знаю. Ты...
Докричать фразу он не успел и, взмахнув руками, полетел на шлак. Его мгновенно накрыла серая, лохматая масса.
"Собака! - сообразил Петров. - Его сбила и держит собака!"
Сунгатуллина выручил тут же появившийся проводник. Собака послушалась окрика, отошла и села.
- Как это получилось? - резко спросил майор.
- Виноват, товарищ майор! "Кольт" рывком взял лестницу и выскочил по следу на чердак.
- Вы и теперь отрицаете, что были ночью на крыше? - спросил Петров Сунгатуллина.
Сунгатуллин молчал, с опаской косясь на собаку.
Г.СМИРНОВ,
полковник милиции
ФИНКА
I
Косаев чуть приподнялся. Тупой болью отозвались на это движение голова и левый бок. Осторожно оперся на локоть, сел. С трудом раскрыл глаза. Выплюнул изо рта песок с кровью. Увидел вдруг свои босые ноги. Осмотрелся: незнакомое место, в нескольких шагах железнодорожная насыпь. Пошарил в карманах, отыскивая папиросу и спички, но, кроме носового платка, ничего не нашел. Лицо саднило. Вытер, не спеша, лоб, щеки, губы - на платке остались густые полосы крови. Почувствовал смутное беспокойство, тревогу. Тупая, давящая боль и шум в голове мешали вспомнить что-то неприятное, тяжелое, происшедшее накануне.
"Где я? Почему?" Поднес к глазам левую руку - посмотреть, сколько времени, но часов на руке не оказалось.
"Ограбили", - понял Косаев. Осторожно поглаживая кровоточивший висок и рассеченную бровь, начал смутно припоминать, как все случилось.
II
...В вагоне-ресторане Косаев сидел против степенного железнодорожника, с тремя рядами орденских планок на груди. Есть не хотелось, поэтому Косаев запивал водку пивом.
Награды на груди железнодорожника уже начинали двоиться, куда-то исчезать, опять появляться. Косаев пробовал запеть "Шумел камыш", но железнодорожник все время спрашивал его о чем-нибудь.
- Куда еду, говоришь? Домой еду. Отдохну малость, а там ключи в руки и в мастерскую. Кормильца своего, значит, лечить. Тракторист я... А ты пей, браток, пей! - Косаев, не рассчитав движения, сбил рукой стакан, но даже не заметил этого, вынул из кармана пиджака пачку сотенных.
- Видал, брат? - тряс он деньгами перед носом железнодорожника. Видал, брат? А? Видал?
К столу подошли двое мужчин в серых лыжных костюмах, один из них с усиками.
- Привет хорошей компании!
- Прошу к нашему шалашу, давай ближе, братва, - пьяно приветствовал Косаев незнакомых людей.
На столе появилось четыре стакана водки. Косаев залпом вылил стакан в горло, сплюнул на пол и неуклюже вытер рукавом отвисшую губу.
- Житуха, брат, - начал было Косаев, но его взяли под руки, вывели на перрон и потащили к "Москвичу". Железнодорожник шел позади. Неизвестные усадили Косаева в машину, захлопнули дверцы.
III
Начальник отделения милиции капитан Черенков морщил лоб и недоверчиво смотрел поверх очков на потерпевшего.
- Ограбили, говорите?
- Выходит, так, - вздохнул потерпевший. Он сидел, пряча под стулом босые грязные ноги. Рассеченная бровь вспухла и закрыла правый глаз.
- Давно?
- Часов пять назад. Поезд сюда приходит...
- Не помните даже время? Были пьяны или без сознания?
Потерпевший опять вздохнул, развел руками.
- Выходит, так.
- Ваша фамилия? - капитан открыл настольный блокнот.
- Косаев я, значит, тракторист.
Потерпевший помнил лишь, что у него было без малого две тысячи рублей, что пил он с братвой и что с ним был награжденный железнодорожник...
На следующий день, в воскресенье, пришел хорошо одетый молодой грузин и рассказал начальнику милиции, что вчера двое неизвестных раздели пьяного в его, грузина, личной автомашине. Ему они пригрозили ножом, чтобы не вмешивался. Казбеги, так назвал себя водитель, заявил, что он может опознать грабителей, финский нож, на рукоятке которого он запомнил букву "К", а также снятые с пьяного пальто, ботинки и часы.
- Деньги были сотенными купюрами, - сообщил Казбеги.
Такие подробности оказались для начальника милиции приятной неожиданностью. В голове его быстро сложился оперативный план, в памяти всплыли фамилии людей, которых держал он на особой примете.
Водитель на прощание сказал, что три года назад он потерял левый глаз от рук грабителей и с тех пор не упускает случая отомстить всякому, кто занимается преступным ремеслом.
Через четверть часа группа работников милиции выехала на оперативное задание.
IV
На улице бушевал ветер. Песок хлестал по стеклам, в кабинете чувствовался запах пыли. Черенков нервничал.
"Что-то задерживаются", - думал он.
Двери распахнулись, вошли сразу несколько человек, и с ними шофер Казбеги.
Молоденький лейтенант милиции бойко доложил:
- Товарищ капитан! Задержали перекупщика краденых вещей гражданина Смагулова, - лейтенант указал на парня лет двадцати семи. Тот держал под мышкой пальто и был как будто совершенно спокоен. - Пальто, - продолжал лейтенант, - принадлежит потерпевшему Косаеву. Казбеги подтверждает это.
Шофер утвердительно кивнул головой. Лейтенант, указав на молодого красивого шатена, растерянно смотревшего на капитана широко раскрытыми голубыми глазами, сказал:
- Гражданин Спиридонов подозревается в ограблении Косаева. Смагулову пальто продал он. Шофер личность грабителя опознал.
При этих словах Казбеги сделал шаг вперед и опять утвердительно кивнул головой. При обыске у Спиридонова изъят финский нож. Обыск запротоколирован.
Лейтенант положил на стол самодельную финку.
Черенков ощупал пальцами двустороннее лезвие, переложил нож на ладонь левой руки. На рукоятке была отчетливо вытравлена буква "К". Посмотрел на шофера. Казбеги снова кивнул, как бы говоря: "Что" убедились? Говорил же я, что заметил букву". Капитан поправил очки и улыбнулся чуть заметно. "Один глаз, но зоркий", - подумал он о шофере, откладывая в сторону финский нож.
Самое лучшее - вести расследование по горячим следам. Выпроводив всех, кроме Спиридонова, из кабинета, начальник милиции приступил к допросу.
Однако подозреваемый признаваться ни в чем не захотел. Он утверждал, что пальто Смагулову не продавал, а финку вообще видит первый раз. По многолетнему опыту капитан знал, что очень часто преступники категорически отрицают свою вину, тем более при ограблении. И хотя показания Спиридонова противоречили явным уликам и вещественным доказательствам, предстояла еще кропотливая работа. К каждому его слову нужно было подходить скрупулезно, не упуская ни одного момента.
- Если финский нож не ваш, то как же могло случиться, что при обыске его обнаружили у вас?
Спиридонов сокрушенно вздыхал, разводил руками:
- Не пойму. Сам не пойму. Ну, поверьте...
- Вы не отрицаете, что работники милиции в присутствии шофера Казбеги и других граждан извлек этот нож из вашего кармана?
- Да... Не отрицаю... Действительно нашли... но...
- Вы судились ранее?
- Что вы, никогда! Я член комсомола. Неудобно, правда, ссылаться на это, но, что поделаешь, - голубые глаза Спиридонова повлажнели, замигали, сдерживая накопившиеся слезы.
- Вы утверждаете, что и пальто Смагулову не продавали?
- Утверждаю.
- Где проживаете?
- В МДС-12. Приехал на попутной машине с одним человеком. Может быть, знаете Василия Ивановича Мыльникова? В МВД раньше работал, теперь на пенсии, у сына живет.
Майора Мыльникова капитан знал хорошо, и если майор подтвердит показания Спиридонова, то обвинение в грабеже отпадет. Но факт с финкой... Да и ограбление... Ведь могло быть, что Спиридонов, ограбив Косаева, сел в машину и уехал в МДС. Пальто оставил у соучастника, с тем чтобы на следующий день приехать и реализовать на рынке. Надо проверить, чем занимался Спиридонов в день ограбления.
- Когда вы, Спиридонов, вчера закончили работу?
- Примерно в пять часов. Не успел переодеться, как пришел из школы младший брат, а он приходит ровно в пять. Я поел, потом сходил к Селехову за баяном. От него - к Витьке Чернову, с ним вместе в восьмом часу мы пришли на танцы. Домой вернулся в двенадцать, - продолжал Спиридонов. - Мать не спала, замешивала тесто.
Широко открытые глаза были чистыми и ясными.
"Неужели ошибка?" - сомневался капитан, никак не решаясь определенно ответить на этот вопрос.
На очной ставке с потерпевшим Косаев опознал в Спиридонове грабителя...
Через два дня Казбеги доставил в дежурную комнату милиции гражданина Степанова, который, по утверждению шофера, и есть второй неизвестный, участвовавший в ограблении Косаева. Косаев опознал и Степанова. Он даже рассказал, как Степанов заломил ему назад левую руку и снимал часы, а Спиридонов в это время держал Косаева за волосы.
Степанов тоже отрицал все. Он заявил, что в субботу находился в больнице совхоза имени Тимирязева. Капитан решил проверить его показания. Из больницы совхоза имени Тимирязева по телефону подтвердили, что Степанов перенес операцию аппендицита, а в субботу ему в больнице снимали швы.
Все перепуталось. Следствие явно шло по ложному пути. Черенков уже сомневался в самом факте ограбления. В то же время пальто, изъятое у перекупщика Смагулова, действительно принадлежало Косаеву, и это полностью доказано.
Но... что-то слишком часто стали возникать эти "но". Может быть, Косаев был слишком пьян и не запомнил грабителей?
Капитан еще раз перечитал записи в блокноте. "...награжденный железнодорожник"... Надо попробовать начать отсюда.
В отделе кадров отделения железной дороги Черенков получил целый список и приступил к перепроверке. И опять неудача. Никто из железнодорожников Косаева не опознал. Осталась последняя надежда на гражданина С., который выехал в командировку.
На помощь пришла железнодорожная милиция. Через несколько дней гражданин С. явился в отделение милиции. Да, это он был за столиком в вагоне-ресторане. Но ни Спиридонова, ни Степанова он не опознал. Зато сразу сказал о шофере Казбеги и даже назвал номер его машины. Один из двух неизвестных в серых лыжных костюмах, утверждал железнодорожник, был с усиками.
Но почему Казбеги ничего не говорил о лыжных костюмах и усах? Может быть, те двое неизвестных сошли с машины, а Казбеги посадил новых пассажиров, которые и совершили ограбление? Где же он их посадил? У вокзала или в пути? Сколько шофер сделал рейсов? Десятки вопросов возникли в голове капитана.
Вызванный Казбеги показал, что грабители сели в машину у вокзала.
- Сколько вы сделали рейсов с целью подработать? - спросил капитан.
Казбеги ответил определенно: один рейс. Следствие опять зашло в тупик.
Вернулся оперуполномоченный, посланный в МДС-12. Показания Спиридонова полностью совпали с данными проверки. Осталось получить письменное подтверждение из совхоза имени Тимирязева. Телефонный разговор - еще не доказательство... Следствие придется начинать сначала.
После обеденного перерыва в кабинет начальника милиции вошла пожилая женщина.
- Я сестра Степанова. Не решилась бы прийти к вам, если бы не такое дело. Как вы можете приписывать брату такую вину? Разве не видите, что не в его характере заниматься нечистыми делами?
- Извините, - перебил капитан, - ваши волнения преждевременны. Обстоятельства выясняются, невиновный человек не пострадает.
Женщина не сдержалась, заплакала.
- А чего тут выяснять? Почему настоящие преступники гуляют на свободе, глумятся над девичьей честью, угрожают расправой, тесаки носят? Куда вы смотрите?
- Простите, - спросил капитан, - вы кого имеете в виду?
- Все вы знаете, - взвинченным тоном зачастила женщина. - Милиция все должна знать. Он у вас в доверии, машину предлагает, егозит перед вами... Степанова разрыдалась.
"Неужели Казбеги?" - подумал Черенков, наливая ей воды в стакан.
Несколько успокоившись, Степанова продолжала:
- Николаем зовут, нерусский он, и фамилия у него не то Казбегов, не то Казбек какой-то. Так вот, вы уж извините меня, что погорячилась вначале. Шуточное ли дело... - Степанова перешла на шепот. - Соседка моя, Мария, делилась со мной, что этот Николай, - тут она запнулась, подбирая нужные слова, - говорить-то не к лицу женщине, но что поделаешь... так этот Николай силком, значит, пытался ею овладеть, тесаком тряс. Девка испугалась. Скажешь, говорит, убью, не выйдешь за меня замуж, тоже, говорит, житья не дам. Вот и выходит, что моего брата неспроста толкает в тюрьму этот Николай-то. Он думает, что брат мой донос вам сделает на него. И ко мне Николай приходил. Промолчишь, говорит, всем помогу, проболтаешься - на тот свет забрякаешь. Боялась я, конечно. Не бабье дело ходить в милицию. Но раз брату грозит тюрьма, решилась вот все высказать.
- А ваш брат знает обо всем этом?
- Что вы! - замахала обеими руками женщина. - Что вы! Кому свет не мил? Вам первому говорю.
...Соседка Степановой, Мария Васильева, вызванная на беседу к начальнику милиции, подтвердила все. Да, с Казбеги Николаем она знакома около года, но встреч с ним избегала. Выйти замуж отказалась, потому что любила другого. И этот другой был Спиридонов.
- Вы можете опознать финский нож, которым угрожал вам Казбеги?
- Могу. Он с ним никогда не расстается. Шоферу всегда, говорит, нож необходим.
Капитан открыл сейф, взял с полочки нож и передал Марии.
- Его. И ручка, и буква "К".
Значит, все ясно. В момент задержания Спиридонова на рынке Казбеги на всякий случай подложил ему нож. Не выйдет с грабежом, выйдет дело за хранение холодного оружия. Расчет точный. Капитан нажал на кнопку электрозвонка.
Появившемуся дежурному он отдал срочное распоряжение, а сам стал готовиться к выезду.
...Косаев опознал ботинки и часы, найденные на квартире Казбеги. Улучив момент, когда работники милиции были заняты оформлением протокола, Косаев наотмашь ударил по лицу Казбеги.
- Гадина одноглазая! - процедил он сквозь зубы и сплюнул на пол.
- Прекратите самоуправство! - приказал капитан и, подойдя к Косаеву, строго сказал: - Вам следовало бы извлечь урок из всего, что произошло. Сегодня вы по пьянке потеряли деньги, а завтра можете потерять голову. И по закону вас за ложные показания тоже нужно привлечь к уголовной ответственности...
И.АНТИПОВ
СКАЖУ ВАМ, КАК ЖЕНЩИНА...
Это было скорее похоже на кадры из "Фантомаса". Мужчина с портфелем получает по чеку крупную сумму в Госбанке и спокойно уходит. Час спустя все узнают, что он мошенник. И в милицию сообщили, и следы были "свежие", и вообще казалось, что лишь несколько минут назад этот деловой и озабоченный мужчина с портфелем под мышкой стоял у окошечка кассы.
Лицо? Трудно сказать. То, что мужчина? Да, мужчины у нас редко получают деньги... Ну, что еще вспомнить? Кажется, зажим авторучки выглядывал из верхнего кармана пиджака...
Вот и все следы. А чек вот он, подписанный директором совхоза, заверенный гербовой печатью.
Что же это за таинственный мужчина? Может быть, он выкрал чек? Или напал на совхозного кассира?
Раздается стук в дверь. Входит кассир совхоза Янина Болеславовна Романчик - жива и невредима. Она несколько озабочена вызовом, но по ее лицу, доброму и открытому, видно, что она не чувствует за собой вины.
Беседа с ней начинается с улыбки. Нет, нет, что вы, никто на нее не нападал в дороге, дома - в совхозе - тоже все спокойно: касса не взломана, ключ и чековая книжка при ней. ("Я уже по ней целый месяц получаю деньги!").
Янина Болеславовна растерянно перелистывает чековую книжку и вдруг вздрагивает, увидев полоску корешка там, где был очередной, подписанный директором чек.
Следователь берет со стола чуть примятый злополучный чек и аккуратно вставляет его на место. Теперь все становится нагляднее, но не яснее. По чеку на 25 000 рублей, доверенному кассиру Романчик, получены деньги. Подписи не вызывают сомнений - директорская и главного бухгалтера, их можно сравнить, перелистав остальные листы. Значит...
Но глаза кассира, открытые глаза растерянного и ничего не понимающего человека, говорят о другом...
Главный бухгалтер совхоза Александр Петрович Цыбов только в том себя винит, что сделал "запас" документов. Разве поймаешь директора совхоза в уборочную страду?! Тут, бывало, мелочь, бумажку без материальных ценностей и то за день не подпишешь. А на летучках потом будут тебя крыть за неповоротливость, за неоперативность. Деньги в горячую пору - это ж все!
Поговорили они как-то об этом с директором, и тот принимая на подпись чековую книжку, только вздохнул, но подписал сразу семь чеков: один сейчас, шесть про запас. Цыбов тоже вздохнул. Наверное, каждый из них подумал об одном и том же.
Это и было одно из, казалось, совсем незначительных отступлений, которое позволил себе обычно пунктуальный и дотошливый Александр Петрович. Посылая после той молчаливой договоренности с директором кассира в райцентр, главный бухгалтер совхоза был по-прежнему строг и требователен. Он перечислил все наказы Янине Болеславовне, которая должна была побывать в финотделе, зайти в производственное управление, сделать в Госбанке ряд операций по безналичному расчету, а главное - получить деньги для расчета сезонных рабочих.
Романчик - женщина исполнительная: она выполнила все поручения быстро и аккуратно. Перед отъездом заместитель главного бухгалтера Госбанка Зинаида Павловна Уманцева попросила ее на минутку забежать за контрольными выписками, которые она уже приготовила для совхоза.
Янина Болеславовна стала вспоминать свой последний разговор с Зинаидой Павловной. "Вот ведь умеет говорить женщина, - восхищенно подумала она. - О самом сокровенном, о самом что ни есть женском всегда расскажет как самой близкой подруге. Что ни говори, а когда такая женщина тебе доверяет - это много значит... И живет она дай бог каждому. Молода, красива, женщина деловитая, оборотистая. Одевается, что и желать лучше нельзя. А ее история с этим Чернышевым? Они же такие разные! А как женщина страдает! И рассказать о таких вещах она умеет..."
Часа за два до отъезда Романчик в предчувствии приятного разговора зашла к Уманцевой.
Отсутствие посетителей в это время, полузатемненные от жары окна - все располагало к приятной беседе.
Зинаида Павловна за своим большим полированным столом казалась сегодня еще ярче и представительнее. Ярко-голубое платье с вырезом на груди, модная прическа, рубиновые серьги. Доброе сердце Янины Болеславовны сделало невольное движение навстречу обаятельной собеседнице. Разговор о делах прекратился сразу же. Лукавая улыбка Зинаиды Павловны, подробности взаимоотношений с Чернышевым, о которых она уже все уши прожужжала своей доверчивой собеседнице, - все настраивало на задушевную беседу.
- Скажу вам откровенно, как женщина женщине, - страдальчески закатывая свои красивые глаза, тараторила Зинаида Павловна. - Связала я с ним свою судьбу, и нет мне теперь счастья и покоя. Вы думаете он меня любит? Как же! Молодожен несчастный! У него только водка на уме!
Не знаю, милочка, - картинно задумывалась на миг Зинаида Павловна, - уж чем такого мужа иметь, лучше одной жить!
Я ведь теперь часто думаю: кто я? - продолжала Уманцева. - И не стара еще, и работаю, и одеваюсь, а вот в личной жизни не везет. Отсюда и одиночество мое, и радость каждому душевному человеку. Я ведь знаю: вы добрая, Янина Болеславовна...
* * *
Зинаида Павловна уже давно жила по своим собственным законам. То ли это была уже пришедшая на смену горячей юности самостоятельность, то ли незначительные неудачи личного плана заставили ее озлобиться на людей или завидовать им, но это была уже не та Зинаида, что приехала на кустанайскую целину десять лет назад. Все это уже давно ушло в прошлое, исчезло из памяти, как и бывшие подруги, палатки, трудности.
После первых лет недостатков и неустроенности получила она квартиру. Вместе с достатком, удобствами пришел непререкаемый авторитет знающей себе цену женщины, повышение на работе. Она была достаточно энергичной и вскоре стала заместителем главного бухгалтера.
Теперь в своем понимании жизни Зинаида Павловна делила людей на две категории: те, которые нужны сейчас, и те, что могут пригодиться в будущем. Остальные для нее просто не существовали.
"Пожалуй, я чересчур равнодушна к этой Янине, - подумала Уманцева, встретившись в коридоре Госбанка с кассиром Романчик. - А надо бы прощупать, чем она может быть полезна". Однако после "откровенного" разговора у нее осталось только раздражение: "Тоже любит пялить глаза на чужое белье - еще сочувствует. Завидовать скоро будете, а не сочувствовать!". Но раздражение улеглось быстро. Зинаида Павловна умела подавлять в себе вспышки мгновенной недоброжелательности к людям, когда дело касалось ее личного благополучия. А сегодня она даже была довольна: заметила у этой Янины завизированную чековую книжку. Теперь только не торопиться. Через два дня они опять увидятся по делам. Надо все тщательно продумать.
Правда, вначале она не представляла себе четко, как ей удастся изъять документ, для чего ей деньги и на что именно она их употребит. "То, что они у меня пойдут по назначению - это несомненно. Разве наши куры умеют одеваться? - самодовольно думала она. - И потом Чернышу своему докажу, что я не девчонка, которую можно уговорить, а женщина".
Если бы ей кто-нибудь попытался объяснить, в чем смысл жизни, для чего люди живут на свете, с какой целью работают, трудятся - Зинаида Павловна не стала бы слушать такого человека. Она твердо знала, чего она хочет от жизни. Это просто и ощутимо - деньги.
Деньги - это новые наряды и украшения, это постоянное уважительное отношение к ней "супруга", который сейчас, пожалуй, хранит больше верность бутылке, чем ей.
Читать книги, увлекаться какими-то идеями, помогать людям, честно работать - это ей? Сидеть здесь в этой конторе с 9 до 5? Нет, она бы определенно рассмеялась в лицо человеку, вздумавшему бы ей предложить такую жизнь. Так же, как она смеется над своими случайными гостями и собутыльниками Чернышева, которые за розовый портвейн готовы тащиться на край света.
А Черныш тоже хорош! Кобель и забулдыга. Да и нос уже дерет не по положению, а оборвешь - может уйти.
Как-то она завела с ним разговор в один из вечеров.
- Дело есть... - несколько неуверенно начала Зинаида Павловна.
- Да? - усмехнулся Чернышев. - У нас с тобой дела пластмассовые - у тебя счеты, у меня - баранка, крути по дороге...
- Можно изменить...
- Не получится! - рассмеялся Чернышев, продолжая пить.
Разговора не получилось. Зинаида Павловна только мстительно покусывала губы, подбадривая себя ожиданием завтрашней удачи.
А на завтра все произошло даже быстрее, чем она думала. И не так страшно. В этот день Зинаида Павловна превзошла самое себя. Янина Болеславовна была просто очарована ею: остроты, шутки и обаятельная улыбка. Уманцевой сделали свое дело. Женщины щебетали о самых разнообразных вещах и, конечно, когда управляющий банком вызвал всех кассиров к себе, Янина Болеславовна ушла на "пятиминутку" в полной уверенности, что этот остроумный и интересный разговор, "как женщина с женщиной", они еще продолжат.
...Туго набитая сумка кассира, казалось, кричала, требовала ее открыть. "Сейчас, сейчас, - мысленно успокаивала себя Зинаида Павловна. - Конечно, они там, чеки. Я... один... совсем незаметно. Ведь никто не будет знать. Ник-то. И она не подумает: ведь такого здесь не может быть. Да, конечно, здесь в банке такого не может быть..."
В эти считанные секунды Зинаида Павловна решала для себя не жизненно важный вопрос: стать или не стать преступником. Нет! Она лихорадочно учитывала все мелкие "технические" детали. Она запомнила эту потертую кассирскую сумку цепкой памятью решившегося на преступление человека - как она стояла, как была закрыта, где лежала чековая книжка.
У нее не было больше колебаний. Действовала решительно. Только во время самой "операции" на какое-то мгновение ворохнулась в глубине души вялая мысль: "Что же это я?"
Вечером Чернышев даже не посмел взять в руки заветный бланк с подписью и печатью, только замер в немом восхищении. А потом как он заюлил, заволновался и засуетился!
- Что? Уже все перевел на бутылки? - презрительно, тоном хозяйки спросила Зинаида Павловна.
В ответ Чернышев лишь рассмеялся сиплым смехом:
- Ах ты, моя королева...
Назавтра, когда он привел двух сомнительных типов, по его словам, "толковых и смелых ребят", Зинаида Павловна уже досадовала, что расширила круг действующих лиц. Конечно, самой ей вписывать сумму в чек нельзя! Да и Чернышев сам идти в банк отказывался, ссылаясь на то, что его видели с Зинаидой Павловной.
"Толковые и смелые ребята", которых привел Чернышев, были явно не в ладах с элементарной грамотой, и первые пробы на чистом листе бумаги сказали о них больше, чем их наглый и бравый вид. Зато каждый из них старался перещеголять друг друга в определении суммы для вписания в чек. Оба они Таранов; плотник из СМУ, и его бывший напарник Позднев - от избытка чувств вели себя, как восторженные влюбленные. Позднев даже пытался пошутить и пофамильярничать с хозяйкой, но та себе цену знала и вольности пресекла.
Обязанности, как и предполагаемая в будущем ответственность, были поделены по способностям: Зинаида Павловна достала чек, Чернышев, как самый грамотный из "толковых ребят", вписал круглую сумму в документ, а Позднев, призвав на помощь свою скудную фантазию, занялся маскарадом. Чья-то фетровая шляпа не сделала его лицо интеллигентнее: оно стало еще более наглым и вызывающим, портфель и дешевая авторучка не создавали впечатления солидного получателя.
Однако 25 000 рублей он получил с легкостью необыкновенной.
Как же так? Ведь сомнения и всякие "вдруг" были даже у членов шайки Уманцевой?! Не возникли они лишь у тех, кто должен был проявить бдительность по долгу службы.
Никто из работников банка не задумался над тем, почему из ближайшего совхоза приехал получать деньги именно мужчина, а не постоянная получательница. В документе была указана сумма, какой до этого никто не получал (крупные суммы должны визироваться в управлении банком). Не вызвала удивления и такая мелочь, как отказ от разменной монеты, без которой кассир как без рук. И, наконец, порядок получения денег: паспорт или документ, удостоверяющий личность получателя, не потребовался, не была указана и фамилия получателя.
* * *
Это мошенничество не поражает нас ужасами, жертвами и чудовищностью преступлений. Это скорее наглядный пример того, как незначительные на первый взгляд отступления от буквы закона вырастают в целый ком случайностей, которые на руку преступникам. Несоблюдение правил, неточность, ротозейство могут дорого обойтись государству.
Сотрудники областной милиции и следователи из республиканского министерства через неделю полностью разоблачили хищническую группу, возглавляемую Уманцевой, помогли наказать преступников. Оперативность милиции не позволила преступникам воспользоваться похищенной суммой.
Е.ЯКОВЛЕВ
"ПОНЧИК", МАМА И ДРУГИЕ
Началось все с обычного звонка в милицию.
- Нас обворовали, - донесся приглушенный расстоянием женский голос.
Прибывшим к месту происшествия оперативным работникам хозяйка сбивчиво рассказала о случившемся.
- Пришла с работы на обеденный перерыв. Открыла дверь, вошла в комнату. Смотрю: шифоньер распахнут, на вешалке - голые плечики. Нет плаща-болоньи и шерстяной кофты. Входная дверь была заперта. Если бы не раскрытый шифоньер, я бы и не заметила пропажу.
Через несколько дней в том же районе города произошло новое ограбление. Напасть же на след преступников пока не удавалось - "работали" они осторожно.
Происходили кражи обычно днем; воры брали только такие вещи, которые можно легко и незаметно унести. Двери в ограбленных квартирах всегда были заперты, замки целы. Даже не сразу обнаружишь, что в квартире побывали грабители.
Работники уголовного розыска Крыжановский и Маслаков вместе с начальником отдела полковником Стрепковым уже не один день перебирали в мыслях возможных злоумышленников. Вспомнили и о подобных же кражах, совершенных в Джамбуле года два тому назад. Тогда были пойманы и осуждены Владимир Зверовский и двое его соучастников - учащиеся ГПТУ Пак и Сидоров.
Вот как это было.
Работники уголовного розыска Илларионов и Даренский выехали на место происшествия. Остановившись у продовольственного магазина "Ласточка", Илларионов вошел в дом, а Даренский остался в машине. Разглядывая входивших и выходивших покупателей, он обратил внимание на молодого парня, слонявшегося вокруг дома.
- А ну-ка подойди сюда, - сказал ему оперативник. Тот нехотя подошел к машине.
- Садись в кабину, - пригласил его Даренский. Парень медленно взобрался на заднее сиденье. Видно было, что он чем-то взволнован. Оперативник молча стал закуривать. И когда он нагнулся над зажженной спичкой, на подножку автомобиля что-то упало, издав металлический звон.
Даренский кинул быстрый взгляд и увидел связку ключей. Их пытался незаметно выбросить из машины неизвестный "пассажир", но второпях промахнулся, и ключи упали на подножку.
"Пассажира" задержали и доставили в отделение. Это и был Владимир Зверовский. Вскоре нашли и двух его дружков.
Мать Зверовского возместила потерпевшим причиненный ее сыном ущерб, пытаясь всеми силами спасти его от заслуженного наказания. Но несмотря на ее хлопоты, Зверовский был осужден.
И вот теперь в уголовном розыске снова вспомнили о Зверовском, который несколько месяцев тому назад был условно досрочно освобожден. Уж очень схожи были методы, которыми пользовался преступник.
- Наведите точные справки о подозреваемом, - попросил сотрудников Василий Александрович Стрепков.
Вскоре на столе начальника уголовного розыска лежала подробная справка о Зверовском.
Парень экстерном сдал экзамены за среднюю школу, работал, поступил в гидромелиоративно-строительный институт. Видно, осознал человек свои ошибки, взялся за ум.
У работников милиции появились сомнения в правильности выбранной версии: нельзя без оснований подозревать парня в краже.
- Как хотите, а я все же думаю, что без Зверовского здесь не обошлось, - заметил Крыжановский. - Подбор ключей, осторожность, мелкие кражи. И тогда вор брал не все, что попадало в руки, а только ценное, не громоздкое.
По предложению Стрепкова оперативники завели специальный журнал, где отмечались пропуски Зверовским лекций и совершавшиеся в городе кражи.
И опять безрезультатно: в дни, когда отмечались квартирные кражи, Зверовский занятий в институте не пропускал.
Одновременно работники милиции установили также наблюдения в первом микрорайоне города, где чаще всего совершались кражи.
И вот однажды ясным апрельским днем участковый уполномоченный горотдела милиции Д.Шаншаров, несший вахту в микрорайоне, заметил, как два молодых парня вышли из подъезда дома и быстро зашагали прочь. Под мышкой один из них нес какой-то сверток. Шаншаров решил подойти к молодым людям и проверить, кто они такие.
Но парни, заметив его приближение, ускорили шаг, а затем кинулись бежать. Шаншаров стал их преследовать, однако неизвестным удалось уйти от погони. По внешности один из беглецов напоминал Зверовского. Снова и снова мысли оперативников возвращались к нему.
Второй раз произошел такой случай. Заместитель начальника горотдела милиции майор Мырзалиев шел по улице и случайно обратил внимание на отпечаток обуви. Только что прошел дождь, и на влажном асфальте тротуара ясно были видны отпечатки сетчатой подошвы туфель. Такие же следы оставляли злоумышленники в ограбленных ими квартирах. Эти отпечатки врезались в память каждому оперативнику. Были хорошо знакомы они и Мырзалиеву.
Майор присмотрелся к прохожим и вскоре обнаружил обладателя обуви с сетчатой подошвой. Это был молодой, среднего роста парень. Но как только работник милиции ускорил шаги, чтобы догнать парня, тот заметил преследователя и пустился наутек. Неподалеку было расположено заброшенное кладбище. Туда и метнулся преследуемый...
А кражи между тем продолжались. Работников уголовного розыска и следственного отдела пригласил к себе начальник областного управления охраны общественного порядка комиссар милиции 3 ранга Т.Утегенов.
- Ну, докладывайте, - обратился он к В.Стрепкову. Тот знал, что интересует комиссара, но ничего утешительного сказать не мог. Воры все еще гуляли на свободе.
- Мне кажется, - продолжал комиссар, - что вы идете по правильному пути. Только следует более детально и критически отработать выдвинутую версию. Проверьте связи Зверовского, установите образ жизни и поведение его друзей. Проявите максимум оперативности, дело и так затянулось...
И в самом деле, мелкие кражи превращались в крупное дело, не терпящее отлагательства. Многие соседи в ограбленных квартирах перессорились между собой, подозревая друг друга в нечестности. В поисках воров оперативники раскрыли несколько новых преступлений, а вот найти тех, кто их сейчас интересовал больше всего, никак не удавалось.
В микрорайоне установили круглосуточное дежурство, взяли под контроль скупочные и комиссионные магазины, рынки, связались с коллегами других городов. И все было тщетно. Тогда решили обратиться за помощью к общественности. Общими силами установили контроль за каждым домом в микрорайоне.
* * *
Лидия Б., студентка педагогического техникума, нештатный инспектор детской комнаты милиции наряду с другими несла негласную вахту около одного из многоквартирных домов микрорайона. Стояла чудесная весенняя погода. Приближалась середина апреля, и влажный воздух был напоен ароматом молодой зелени.
Девушка замечталась. Мысли сменяли одна другую.
И вдруг... Молодой парень, всего несколько минут тому назад беззаботно вошедший в подъезд, - она еще обратила внимание на его ладную атлетическую фигуру, - вернулся обратно и, осмотревшись по сторонам, уверенно направился к автобусной остановке.
Лида пристально рассматривала незнакомца. Среднего роста, широкоплечий, хорошо одет. Но сейчас ее меньше всего интересовала одежда молодого щеголя. А вот что он несет под плащем? И зачем прятать под полу вещи, когда на дворе светит весеннее солнце? Девушка направилась вслед за незнакомцем.
На автобусной остановке Лида встретила знакомого оперативного работника горотдела милиции, подошла к нему и тихо шепнула:
- Юра, вот этот парень только что вышел из подъезда и что-то прячет под плащом.
Не дожидаясь дальнейших пояснений, оперативник вслед за незнакомцем юркнул в автобус.
- Ваши документы! - обратился Юрий Пак к интересовавшему его субъекту. Но тот швырнул сверток и, ловко увернувшись от оперативника, вьюном выскользнул из автобуса. Пак бросился за ним.
"Только бы не упустить..." - мелькнуло в голове Юрия, и он побежал еще быстрее, стараясь не потерять из виду злоумышленника.
Вспомнив, что на нем поверх милицейской формы надет плащ, Юрий на ходу сбросил его. Увидев работника милиции, преследующего человека, один из прохожих побежал наперерез убегавшему.
- Держите его! - Ободренный подмогой, младший лейтенант еще больше напряг силы. Пробегая мимо училища, он увидел работавших во дворе учащихся.
- Ребята! - крикнул на бегу Юрий. - Помогите поймать вора!
Человек десять сорвались с места и кинулись преследовать только что пробежавшего мимо них парня.
"Теперь не уйдет!" - обрадованно подумал оперативник. Как ни метался злоумышленник, далеко уйти ему не удалось. Кто-то подставил ему ногу. Парень споткнулся. Подоспевшие ребята крепко схватили его за руки. Он дико озирался, но деваться было некуда.
Юрий Пак остановил первую попавшую автомашину и доставил задержанного в областное управление охраны общественного порядка. И вот задержанный сидит перед следователем, подполковником Магазинником.
- Фамилия, имя, отчество?
- Зверовский Владимир Николаевич.
- Год рождения?
- 1947.
- Образование?
- 11 классов. Сейчас студент первого курса Джамбулского гидромелиоративно-строительного института.
- Ранее судим?
Парень мнется, затем тихо говорит:
- Да. В 1965 году народный суд города Джамбула приговорил меня к трем годам лишения свободы.
- Зверовский, вы подозреваетесь в совершении квартирных краж в городе. Расскажите подробно все, что вам известно, только честно и правдиво. Чистосердечное признание и раскаяние - это единственное, что может смягчить меру наказания.
Задержанный побледнел, промямлил что-то, пряча глаза от следователя. По опыту он знал: если следователь говорит так уверенно, значит, он знает все или очень многое. Нет смысла запираться.
- Через некоторое время после освобождения из мест заключения, - начал свою исповедь Зверовский, - я познакомился с Артемом Брайнингером и неким Николаем на квартире у своего старого друга Станислава Хабарова. Живет он в общежитии, Грозненская, 2.
Однажды - это было в начале ноября 1967 года - мы собрались у Станислава. Разговорились. Артем сказал, что у его девчонки день рождения и ему нужны деньги. Он предложил забраться в какую-нибудь квартиру и раздобыть денег. Затем он достал из шифоньера связку ключей.
- Этими ключами мы можем открыть любую квартиру в микрорайоне, там почти все замки одинаковые.
Вдвоем с Артемом мы отправились в первый микрорайон. Метод у нас был самый простой: подходили к квартире и нажимали электрический звонок. Если кто выходил, мы спрашивали: не живет ли здесь... и называли первую пришедшую в голову фамилию. Получив отрицательный ответ, уходили в следующий подъезд и повторяли тот же эксперимент. А когда на звонок никто не откликался, мы подбирали нужный ключ, открывали квартиру.
В тот день нам повезло. Не получив ответа на звонок, я стал подбирать нужный ключ. Открыв замок, я вошел в квартиру, а Артем остался на лестничной площадке, чтобы в случае опасности дать мне сигнал. Я прошел в зал, затем в спальню, открыл шифоньер. Там я увидел кошелек. В нем оказалось 70 рублей. Больше брать ничего не стал. Я быстро покинул квартиру и закрыл дверь снова на ключ.
Через несколько дней мы с Артемом таким же способом проникли в другую квартиру того же дома. Там мы взяли женские туфли и кофту. Вещи продали на зеленом рынке.
О наших похождениях Артем, очевидно, рассказал Николаю, так как однажды тот сам предложил мне взять его с собой на кражу. В третий раз мы уже пошли втроем. В каком доме были, не помню. Взяли мы тогда две шелковые рубашки, кофту женскую и свитер мужской.
Всего я участвовал в восьми кражах. На "дело" ходили вдвоем, иногда втроем. Три кражи я совершил один.
Украденные вещи сбывали или на зеленом рынке, или на остановке автобуса "Клубная".
Ключи хранились в комнате у Стаса (так мы звали Станислава Хабарова). Этими ключами мог воспользоваться каждый в отдельности - и Брайнингер и Николай, - так как несколько раз, когда я хотел взять ключи, чтобы пойти на очередную кражу, их на условленном месте не оказывалось.
О наших "делах" знал Станислав Хабаров. Сам он никогда в кражах не участвовал, но иногда кое-что брал из ворованных вещей себе. Например, из брошек он вынимал камни и вставлял их в самодельные кольца. Иногда я приглашал его на выпивку.
И сейчас в комнате Станислава Хабарова хранятся украденные мною два транзисторных приемника, часы и камни от брошек. Все.
Да, еще запомнилось такое. В начале апреля 1968 года, когда мы с Николаем выходили из первого микрорайона, за нами погнался какой-то мужчина. Я хотел выбросить вещи, которые мы похитили, но Николай забрал их у меня и не стал выбрасывать. Нам удалось скрыться.
Через несколько дней после этого на улице Октябрьской вновь за мной погнался работник милиции, но я через старое мусульманское кладбище сумел уйти от него.
* * *
- Итак, злоумышленников трое, краж восемь, - мысленно подвел следователь итоги первых допросов.
Начинается кропотливая работа по раскрытию преступления во всех его мельчайших подробностях. Она проводится в тесном взаимодействии работников следствия и уголовного розыска.
На допросах Зверовский кое в чем признался, но сказал далеко не все. Это понимали и следователь, и оперативники. Важно, что он назвал двух своих сообщников. Адрес одного из них известен.
...Милицейский "газик" подкатил к общежитию. Оперативники поднялись на третий этаж. Вот и комната No 40. Постучали.
- Войдите! - раздался голос за дверью.
Оперативникам повезло: кроме Хабарова, в его комнате находился еще один парень. Это и был тот человек, которого Зверовский называл Николаем. Нашли и вещи, о которых рассказал Зверовский.
В ходе следствия выяснилось, что Николай - это кличка, а его настоящее имя Анатолий Каламейцев, восемнадцати лет, нигде не работает.
Теперь в распоряжении работников милиции было уже трое подозреваемых. Сопоставляя их показания, анализируя полученные данные, следователь и работники уголовного розыска провели цепочку еще к одному сообщнику. Им оказался Георгий Перменов, работавший арматурщиком в СУ-3 треста "Джамбулхимстрой". Он жил вместе с Хабаровым и, конечно же, не мог не знать, чем занимались завсегдатаи этой комнаты.
Вскоре были задержаны Артем Брайнингер, ученик 10-го класса, и Георгий Перменов.
Допросы подозреваемых, свидетелей, потерпевших, дактилоскопические и трасологические экспертизы, выявление пострадавших, мест сбыта краденых вещей, опознание изъятых предметов бывшими владельцами - все эти и многие другие вопросы требовали своего разрешения.
Вначале Зверовский признавал только восемь краж, умалчивая о других, и надо было доказать, что он совершил их гораздо больше. На помощь следователю пришли опытные криминалисты.
Например, в квартире Суюншалиевой во время кражи на кувшине был оставлен след пальца. Дактилоскопической экспертизой было установлено, что отпечаток на кувшине оставлен Зверовским, и ни кем иным.
В другом случае потребовалось доказать, кому принадлежит след обуви, оставленный в квартире Тумабековой. В результате трасологической экспертизы было установлено, что след также оставил Зверовский.
Так, шаг за шагом упорно распутывался клубок преступной деятельности воровской шайки. Одновременно надо было установить степень вины каждого участника краж.
В руки следователя попали две записки, перехваченные у задержанных. В одной из них на клочке бумажки дается "директива":
"Артем, все вали на Пончика. Я ему это так не оставлю. Зачем Жорик хочет сознаться по 76? Не надо. И кто пойдет у вас свидетелем?
С приветом, Стас".
Для следователя это бесценная находка. Во-первых, кто такой Пончик? Очевидно, речь идет о Зверовском. Он знал больше других и во многом сознался. Его поведение не нравится Стасу...
"...Зачем Жорик хочет сознаться по 76?"... Значит, кроме квартирных краж, были и другие - хищение социалистической собственности?" - размышлял следователь. Что это за кражи?
И снова упорные поиски.
В результате выясняется, что Перменов вместе с Брайнингером в марте 1968 года похитили электропроигрыватель в школе имени Ленина.
В ходе следствия все яснее и яснее становится картина безрадостной, так называемой легкой жизни мелких воришек.
Дружки собирались на квартире Хабарова, устраивали попойки и, одурманенные алкоголем, трусливо озираясь, расходились по домам. А ночью их преследовали кошмарные сны, им снились погони, тюремные решетки. Ничего хорошего не приносило и пробуждение. Каждый день они с содроганием думали о неминуемой расплате.
Как непохоже их жалкое существование на жизнь честных тружеников!
И снова мысли следователя возвращаются к Зверовскому. Что заставило этого молодого парня стать вором, вести паразитический образ жизни?
Осужденный на три года за квартирные кражи, он, казалось, одумался, хорошо работал в трудовой колонии и был досрочно освобожден. Почему же не учел суровый урок и вновь свернул на путь преступлений? Кто виноват? Только ли он сам?
Эти вопросы не давали покоя следователю, который продолжал свою кропотливую работу.
Выйдя на свободу, Владимир поступил было в 9-й класс вечерней школы. Намерение получить среднее образование можно только приветствовать. Но мать его, Анна Прокопьевна Тептюк, решила, что не стоит ее сыну "терять" время. Ведь и так он уже два года потерял, отбывая наказание.
Она быстро разузнала, что и как, и договорилась с кем следует, чтобы у сына приняли экзамены экстерном, в объеме полной средней школы. И Владимир без особого труда и напряжения, без тревог и волнений буквально за несколько дней прошел курс наук за три года и получил аттестат зрелости.
Ободренная успехом, А.Тептюк решила не останавливаться на достигнутом. Она уже обдумывала планы штурма новых рубежей на пути своего дитяти в мир науки. Очередной рубеж - это, конечно, институт. Но какой? Облюбовали Джамбулский гидромелиоративно-строительный. Во-первых, там работает отчим, во-вторых, не надо никуда ехать. Мальчик будет жить дома, в семье, всегда на глазах.
Но действовать надо было наверняка - конкурс в институт большой, а знаний у сына маловато. Трудовой стаж! Вот где спасение.
Всякими правдами и неправдами предприимчивая мамаша достала трудовую книжку, сама подделала в ней подписи, скрепила их гербовой печатью и сочинила производственную характеристику на свое чадо. Так появился на свет липовый монтажник.
Фиктивную трудовую книжку и характеристику Зверовский представил в приемную комиссию. Воспользовавшись преимущественным правом приема, он стал студентом.
Видимо, здесь и кроются ответы на те вопросы, которые так волновали следователя. И в самом деле, с легкой руки своей матери Зверовский без особого труда сдает экзамены за среднюю школу, получает аттестат зрелости, обзаводится фиктивной трудовой книжкой. Все легко и просто.
Не навело ли это его на мысль: а стоит ли трудиться вообще? Не лучше ли добывать деньги без труда и вести "красивую" жизнь?
Особенно возмутило следователя поразительное равнодушие людей, окружавших Зверовского и его дружков, их безответственное отношение к своему долгу. Преступники собирались в общежитии, устраивали попойки, приносили в комнату Хабарова ворованные вещи. И все это делалось на глазах коменданта, воспитателя, вахтеров общежития. И никто из них даже не заикнулся о подозрительном поведении молодых людей.
Когда оперативникам понадобилась справка о посещении Зверовским занятий в институте, в деканате дали такую справку. В ней черным по белому было написано, что Владимир аккуратно посещает все лекции. А ведь кражи совершались только днем, в то время, когда в институте шли занятия.
Воры нашли и постоянный "рынок сбыта" краденых вещей. Одна за другой проходят перед следователем Манзура Давлетова, Хабыра Иргешева - буфетчицы столовой No 3, Мафрат Турдыева и Магдалина Эммануйлиди, тоже работники торговли. Эти дамы за бесценок скупали у воровской шайки похищенное и напутствовали их словами: "Приносите еще!". Все они предстали перед судом.
С.АСКИНАДЗЕ
ДЕЛА МАЙОРА ГАРИНА
Черный портфель
1
В заявлении профессора Вознесенского, написанном мелким почерком нервничающего человека (с помарками и зачеркиваниями), было указано, что его черный портфель с деньгами и рукописью украли прямо в купе поезда No 89, следовавшего по маршруту Барнаул - Днепропетровск.
Кроме Вознесенского, в купе ехал только один человек - Петр Алексеев, который говорил профессору, что направляется в областной город, где учится в медицинском институте. Однако не доезжая несколько остановок до этого города, юноша неожиданно сошел на станции Дубово. Когда профессор приехал домой и раскрыл чемодан, то обнаружил, что исчез портфель с рукописью и деньгами. Денег было тысяча пятьсот рублей.
- Вот заявление профессора.
Лейтенант Никитин протянул Николаю Петровичу Гарину лист бумаги, исписанный угловатым неровным почерком.
Майор одел очки, пробежал глазами заявление и пожал широкими плечами:
- Гм... Слишком категорично. Портфель-то хранился в чемодане...
- Дежурил нынешней ночью как раз я, Николай Петрович. И профессор, хоть и нервничал, а все подробно рассказал. На станции Дубово он вышел проводить свою дочь Ольгу, которая ехала вместе с ним, но вдруг решила навестить подругу. Обе они учатся в нашем мединституте.
- То есть там же, где и студент Алексеев?
- Да.
- А где задержали Алексеева?
- Там же, на станции Дубово. Профессор описал его внешность. Еще в вагоне он заметил шрам на щеке Алексеева, обратил внимание на его пестрые вязаные рукавицы, лежавшие в багажной сетке. По этим приметам парень был опознан в зале ожидания. Он так и не уходил со станции, все сидел на скамье невдалеке от входа.
- Итак, его задержали, хотя прошло часа два, судя по тому, что профессор успел приехать домой, раскрыть чемодан и явиться со своим заявлением в милицию. Потом, пока дежурный позвонил на станцию... Дело, вероятно, было ночью.
- Да. И как раз у Алексеева нашли в узелке черный портфель с деньгами. Правда, денег было чуть меньше, но все же порядочно, особенно для студента. Их было тысяча двести. Рукописи в портфеле не было.
- Значит, триста рублей кому-то переданы, а рукопись выброшена. В станционном буфете триста рублей в два часа ночи при всем желании не прокутить... Но давайте сюда портфель.
Лейтенант достал из письменного стола небольшой черный портфель. Николай Петрович осмотрел портфель снаружи и, подойдя к окну, осветил подкладку. Когда он мельком обернулся к Никитину, лейтенант понял, что означает его взгляд.
- Пятно, Николай Петрович?
- Пятно. Обыкновенное чернильное пятно. Чернила, простые, не для авторучки. И знаете, кто хозяин портфеля? Обыкновенный школьник, скорей всего деревенский парнишка. Наши городские теперь не ставят в портфель пузырек с чернилами... Носили вы в сумке пузырек с чернилами, товарищ лейтенант?
Никитин засмеялся:
- Угадали, товарищ майор.
- Угадал, потому что сам лет пять носил пузырек в своей холщевой сумке. Вот где сомнения, дорогой мой помощник. Будет профессор ставить в портфель пузырек с чернилами?
2
В десять тридцать в кабинет майора вошел грузный мужчина лет пятидесяти, поздоровался и напряженно сдвинул густые клочковатые брови.
- Товарищ Вознесенский, - сказал майор, - давайте познакомимся. Меня зовут Николай Петрович Гарин.
- Константин Семенович, - профессор привстал и несколько церемонно поклонился.
Майор глянул на каракулевую шапку, крепко зажатую в большой руке профессора:
- Разденетесь?
- Не стоит, я очень спешу. Лекция. Суть дела вы уже знаете, товарищ майор?
- Я хотел бы уточнить некоторые детали, связанные с похищением портфеля с деньгами...
- И с рукописью! - быстро вставил профессор. - Если бы речь шла только о деньгах, то еще терпимо. Но рукопись... Конечно, и денег жалко. Деньги, собственно говоря, не все мои, даже большей частью не мои, а брата. Брат у меня в совхозе агрономией заправляет. Перевел мне тысячу рублей на пианино, сын у него в музыкальном училище, талантливый юноша, ничего не скажешь... Остальные деньги - мои.
- И все находились в портфеле?
- Все. Ехал я из Петровска, а этот городок, как вы знаете, в пяти часах езды отсюда, так что на аккредитив класть не было смысла. Вот я и положил деньги в портфель, а портфель в чемодан, с которого не спускал глаз.
- Что же вы всю ночь не спали? Поезд из Петровска отходит в час ночи, через Дубово проходит в два, в наш город прибывает под утро.
- От Петровска до Дубово я не спал, а проехав Дубово, положил чемодан внутрь своего плацкартного места и спал до конца пути. Но в это время ехал я в купе совершенно один. Алексеев в Дубово слез.
- А ваша дочь?
- Тоже в Дубово сошла. В купе нашем сначала было только одно свободное место, так Оля в соседнем устроилась. Когда на второй остановке двое из моих соседей вышли, остался лишь этот Алексеев.
- При нем вы выходили из купе?
- Выходил в туалет. И когда Олю провожал на станции, тоже вышел первым. Алексеев оставался один в купе. Потом, смотрю, неожиданно и он показался. Даже не попрощался. А уверял, что едет со мной до конечной. Ясно, что этот тип украл портфель, когда я выходил в Дубово проститься с Олей.
- Вы долго жили в Петровске?
- Месяц и десять дней. Там у меня домишко, еще от покойных родителей остался. В эту зиму я заканчивал монографию о новых кормовых культурах в нашей области и...
- Вы были один в доме?
- Э... Один. Убирала, правда, соседка-старушка. Потом, когда начались каникулы, приехала Оля. У нее в Петровске куча знакомых.
- И не мешали они вам?
Профессор достал носовой платок и сердито высморкался.
- Ни в коем случае. Я так и сказал: встречайся с друзьями в кино, на катке, где хочешь. Но мне не мешай, милая, вот так. Правда, есть у ней закадычная подружка, та раза три у нас бывала.
- И вы ее хорошо знали?
- Не очень. Знал, что зовут Катя. Фамилия... вроде бы Коровина. Работает в Госбанке счетоводом. Вместе с Олей ходила на танцульки. Надеюсь, что мой портфель украла не она, и к чему склонять здесь ее имя - не пойму, товарищ майор.
Майор, не ответив, достал из стола портфель.
- Ваш?
- Мой. Почти новый. Подарила мне его супруга на именины. Я с ним почти не ходил.
- Вот как! А может быть, ваши племянники, внучата им пользовались?
Профессор всплеснул руками:
- При чем тут внучата?! Во-первых, Оле еще рано замуж. Во-вторых, портфель все время лежал на книжном шкафу и пылился, никто к нему не прикоснулся. Шут его знает, как он мне при отъезде под руку подвернулся!
- А вы уверены, что, когда вы ехали из Петровска, портфель лежал в чемодане?
- Еще бы! Я сам его положил туда!
- Кто находился в вашем доме перед отъездом?
- Я и Оля. Больше никого. За несколько часов до отъезда я сходил в дежурный магазин за покупками, а Оля в это время прибирала квартиру...
Вмешался Никитин:
- Скажите, Константин Семенович, а чемодан вы укладывали перед самым отъездом?
Гарин понял вопрос и одобрительно посмотрел на лейтенанта.
- Нет, не перед отъездом, - с усмешкой ответил профессор. - Кажется, после обеда... впрочем, не помню.
Майор встал, протянул руку:
- До свиданья, профессор, благодарим вас. Пока все.
3
Сержант показался в дверях в тот момент, когда майора вызвал начальник, и в кабинете оставался один Никитин.
Уходя, майор сказал:
- Вот сержант, который на станции задержал Алексеева.
Молодцеватый парень в новенькой, туго подпоясанной шинели четко приложил к шапке руку:
- Сержант Соболь.
Никитин указал на стул:
- Здравствуйте. Это вы задержали Петра Алексеева и нашли в его вещах портфель с деньгами?
- Так точно.
- В момент задержания пытался уйти?
- Нет, только ругался, товарищ лейтенант, - расплывшись в улыбке, сказал Соболь. - Уж больно не хотел в отделение. Я подошел, а он книгу читает. Сбоку, на скамье, лежал узелок с вещами и те самые пестрые рукавицы, которые были в приметах.
- Вы узнали его по рукавицам и шраму?
- Не только, товарищ лейтенант, по этому. Нельзя сказать, чтобы парень очень приметный был, но все же я его раньше заприметил...
- Когда раньше?
- Как только он с барнаульского сошел. Я как раз стоял на перроне. Напротив меня остановился пятый вагон. Вышел проводник, затем какой-то высокий толстый гражданин и девушка. Они далеко от вагона не отходили, а остановились и стали разговаривать. Видимо, гражданин провожал девушку, так как пальто на нем было не надето, а только накинуто на плечи. Через минуту или две появился и этот парень. Сначала зашел за угол вокзала, закурил, потом два раза выглянул из-за угла и скрылся. И вдруг опять выглянул.
- А люди у вагона видели его?
- Гражданин стоял спиной к нему, а девушка заметила и как будто кивнула. Гражданин, может, и заметил, но вида не подал.
Никитин записал показания сержанта и попросил продолжать рассказ.
- Когда гражданин попрощался с девушкой и ушел, парень вышел из-за угла, приблизился к девушке. Та что-то сердито говорила ему, а он молчал. Потом тоже ответил сердито, раздраженно. Вскоре они направились к выходу в город.
- Слов не расслышали?
- Нет. Думал, обыкновенный разговор, какой между молодыми бывает. Сегодня дружат, завтра ругаются... Только смотрю: через полчаса этот парень опять на вокзале торчит. Получив указание, я задержал его...
Сержант замолчал. Никитин тоже ничего не говорил, задумавшись над рассказом. Почему Алексеев неожиданно сошел с поезда? Почему он не подошел к Ольге Вознесенской, когда она стояла с отцом у вагона? О чем они спорили? Возможно, о деньгах. Затем Алексеев передал девушке триста рублей, а остальные оставил себе. Чушь какая-то... Будет дочь профессора воровать у отца деньги? Нет, определенно чушь. А куда триста рублей из портфеля делись? И как портфель исчез из закрытого чемодана?
- Ключ от чемодана у Алексеева не обнаружен?
- Никак нет. У задержанного был с собой узелок с бельем, упакованный в хозяйственную сетку. Там же, в сетке, лежал этот портфель с деньгами и две книги. Ни чемодана, никаких ключей от чемодана у него не было.
- Хорошо. Можете идти, товарищ сержант.
Вскоре вернулся майор и велел привести Алексеева.
Бледный юноша с шапкой вьющихся волос и сердитыми зеленоватыми глазами заговорил нервно, отрывисто. На вопросы отвечал коротко. Всякое отношение к хищению портфеля с деньгами и рукописью о кормовых культурах студент отрицал.
- Откуда же у вас деньги? - спросил Никитин (допрос майор поручил ему).
- Деньги мои, я их заработал.
- Где?
- Не все равно где?.. Ну, на вывозке зерна в совхозе. Работал три месяца, шофером работал...
- Хорошо, проверим... Вы что-нибудь купить собирались, раз везли такую сумму с собой?
- Может, и собирался, не знаю. К чему эти вопросы? Никакого мне нет дела до профессора кормовых культур и его портфеля!
"А до его дочери?" - хотел спросить Никитин, но не спросил. Майор предупредил, что о знакомстве Алексеева с Ольгой упоминать не следует. Алексеев не взят под стражу и в случае надобности сразу может сообщить девушке о том, что про нее спрашивали.
Черный портфель опять лег на стол.
- Ваш?
- Мой.
- А Вознесенский утверждает, что его... Выходит, что никто не похищал черного портфеля, портфель сам выскочил из чемодана и попал в вашу сетку? Так, что ли?
Алексеев еще больше побледнел и нервно пригладил волнистые волосы:
- Ничего я не знаю! Не знаю, почему Вознесенский считает портфель своим! Понимаете - не знаю!
Вмешался майор. Спокойно погладил черную глянцевитую кожу:
- Портфель почти новый... Не волнуйтесь, Алексеев. Никто вас зря не обидит. А раз такая заваруха получилась, приходится разбираться. Давно у вас этот портфель? Ведь он почти новый. Вот и у профессора был новый, почти не ношенный.
- Этот портфель я выменял у одного паренька в вагоне. Еще до того, как сел в наше купе Вознесенский. Я на каникулы в Барнаул ездил к мамаше. У меня был другой портфель, пареньку он понравился, ну мы и махнулись. Я завернул этот чертов портфель в газету и положил в сетку рядом с бельем.
- Где сейчас этот паренек?
- Не знаю. Он слез недалеко от Барнаула.
- Его фамилия, имя?
- Имя - Игорь. Фамилию не знаю...
Никитин посмотрел в окно, за которым медленно падал густой пушистый снег. "Так чей это портфель? - думал он. - Вроде бы все улики говорят за то, что кражу совершил этот бледный худощавый парень".
Однако майор Гарин не соглашался с мнением Никитина. После допроса Алексеева он долго расхаживал из угла в угол.
- Я все-таки считаю, что Алексеев не при чем. Судите сами: вор, совершив кражу, дожидается на станции, когда его спокойно заберут, что и сделал Соболь. Портфель он, действительно, выменял у школьника, если вспомнить наши рассуждения о чернильном пятне на подкладке. Вот так... Да интуиция мне подсказывает, что парень честный человек. А интуиция, хотя и не относится к криминалистической технике, тоже кое-что значит.
- А как по-вашему, Николай Петрович, почему Алексеев неожиданно сошел на станции Дубово?
- Нет, не потому, что вытащил портфель и решил скрыться. Я так представляю себе картину: парень видит, что дочь Вознесенского, которая тоже ехала в этом вагоне, вдруг сходит на промежуточной станции. Вот она стоит у вагона, прощается с отцом. Еще несколько минут, поезд уйдет, и на полуосвещенном перроне девушка останется одна. Какое решение может принять влюбленный парнишка, поссорившийся с девушкой и ищущий случая помириться? Была у вас такая ситуация? У меня лично была... Девушка все равно вышла за другого, но сейчас это уже лишь воспоминание... И Алексеев, видимо, моментально принимает решение. Встреча. Но конфликт не исчерпан. Упреки... Студент остается, чтобы сесть в следующий поезд.
- Кто же украл портфель?
- В вагоне - никто. Вот почему хочется применить метод исключения, хотя мы им не часто пользуемся.
"Метод исключения... Розыск, вопреки имеющимся фактам. Что предложит майор?"
Пока лейтенант размышлял, Гарин подошел к вешалке, стал надевать шинель (сегодня он пришел на работу в форме). Видимо, решение уже было принято. Так и есть:
- Выезжаем в Петровск, поищем в доме профессора.
За окном вагона тянулась белая степь, убегали назад телеграфные столбы, сосны, зеленеющие на горизонте.
Гарин сидел в углу, шелестя газетой. Рядом перелистывала журнал Оля Вознесенская. Никитин лежал на второй полке, думая об этой двадцатилетней красивой студентке, одетой в дорогую меховую шубку.
"Могла бы и не пудриться, не подводить свои глазки. И так хороша".
Оля оказалась не очень молчаливой особой. И офицерам, и другим пассажирам рассказывала об отце, о его работе. Немножко гордилась им. И через полчаса весь вагон знал, что украден портфель с научной рукописью профессора Вознесенского.
Гарин положил на столик газету и нахмурился.
- Оля, вы всем рассказываете о рукописи? Или только попутчикам?
- А что, нельзя? Или это военная тайна?
- Да вы не сердитесь. Просто меня интересует, у кого в руках эта рукопись.
Девушка промолчала. Через несколько минут она перепорхнула в соседнее отделение вагона, откуда слышались смех, бренчание гитары. Ехали с каникул студенты.
Никитин даже немного обиделся на эту девчонку. Возишься с ее портфелем, а она еще и грубит майору. Ну, выдержка у Гарина, конечно, будь здоров... А папаша-то даже поехать не захотел. Проворчал что-то о бессмысленной поездке и едва согласился дочь послать, чтобы дачу открыла.
Дача эта стояла на углу тихой улочки, малолюдной даже в полдень. Когда подошли к кирпичному домику с голубыми ставнями, офицеры обратили внимание на следы, оставленные кем-то на крыльце. Было ясно, что человек сначала прошел по угольной пыли, а потом вступил на крыльцо. Как нарочно.
Ольга Вознесенская отомкнула английский замок и первой вошла в дом. Офицеры задержались у входа.
- Похоже, кто-то нарочно прошелся по угольному порошку, чтобы оставить на крыльце свою "визитную карточку", - Никитин указал на следы.
Майор осматривал замок, наставив лупу.
- Он шел сегодня после полуночи и не видел, что, приближаясь к дому профессора, наступил в пыль, оставшуюся на месте, где разгружали уголь, - не оборачиваясь, сказал майор.
- Именно после полуночи?
- Да. Вчера до полуночи шел снег. Помните? Следы были бы занесены, если бы неизвестный побывал на крыльце раньше, чем снегопад прекратился. А если бы он шел днем, то не испачкался бы.
- Замок как будто в порядке, Николай Петрович...
- Даже не поцарапан. Возможно, неизвестный ни с чем возвратился восвояси? Но нет! В доме тоже следы, - шепнул майор, открывая дверь в прихожую.
В доме было полутемно. Лучи дневного света лежали на крашеном полу, просачиваясь сквозь щели рассохшихся ставней. Никитин поднял с пола полуобгорелую спичку. Майор положил ее на круглый столик в прихожей. На столике чернела коробка телефона.
- Какой-то непрошеный гость боялся включить электричество, чтобы не выдать своего присутствия. Ставни рассохлись, в них щели: огонь будет виден издалека. Кстати, откройте их.
- Может, вызвать местных работников? - предложил лейтенант.
- Не надо, мы пока сами. Обойдем комнаты, ничего не трогая, как всегда...
- А вот еще, Николай Петрович. Замок-то цел. Неизвестный, значит, ключ имел. Что же ему помешало днем зайти?
- Да, логично, тем более, что переулок малолюдный. Но ему, видимо, мешали строители напротив...
Никитин открыл ставни и вернулся в дом. В доме было три комнаты, кухня и мезонин. В прихожей, кроме вешалки со старой одеждой и телефона на столике, ничего не было. В спальне стояла старинная кровать с никелированными шарами с непокрытым пружинным матрацем. Раскрытый платяной шкаф и пара венских стульев дополняли обстановку. В кабинете профессора возвышался стеллаж, плотно забитый книгами. Стоял кожаный диван, тоже старинный, с высокой прямой спинкой. На диване, не снимая шубку, сидела Ольга Вознесенская и со скучающей миной чистила маникюрными ножницами ногти.
- Скажите, в доме все цело?
Майор посмотрел на девушку.
- А что? - она подняла голову, бегло обвела взглядом комнату. - Как будто все на месте. Одежды в квартире нет, а старая рухлядь никого не интересует... Нет, ничего не взято!
Никитин заглянул в подцветочник без цветка и быстро обернулся к майору. Перехватив его взгляд, девушка пояснила:
- Цветок засох. Весной посадим на его место новый.
Никитин указал майору на серую кучку, готовую взлететь от малейшего дуновенья.
- Соберите пепел, - сказал Николай Петрович. - Судя по его количеству, папиросу выкурили до конца. Кто-то нервничал, торопился. Поищите окурок.
Никитин, закурив сигарету, попросил пепельницу.
- Право, не знаю, есть ли, - Ольга пожала плечами, но поднялась с дивана. - Папа не курит и не любит, чтобы в доме курили... Все же, как будто, пепельница где-то была.
Она вышла.
Лейтенант заглянул в подцветочник, за диван. Окурок белел между тумбами письменного стола.
- "Прибой", - сказал лейтенант, отряхивая пыль с колен.
Майор, присев на корточки, посветил фонариком:
- Пыли на полу почти нет. Следовательно, пол действительно мыли в субботу. Окурок брошен после того, как пол был вымыт. В субботу, в день отъезда Вознесенских из Петровска, в этом доме был мужчина, курящий "Прибой". Сходите, Леонид Иванович, в банк к этой Кате Коровиной, к подружке Ольги. Она наверняка что-нибудь скажет.
Вошла Ольга с красивой бронзовой пепельницей:
- Вот... Все-таки некоторым гостям отец разрешал курить в своем кабинете.
Никитин вернулся из банка через полчаса. Кивнув майору, вызвал его на крыльцо:
- Был в банке, только не у Коровиной, а у Ковровой Кати. Профессор перепутал фамилии.
- Ну, конечно, раз речь шла не о кормовых культурах... - улыбнулся майор. - Что же она рассказала?
- Многое. У Вознесенской есть один знакомый в Петровске, летчик какой-то. Только он, по мнению Ковровой, не летчик, а так... мелкий трепач. Ну, в общем, говорит, доверия не вызывает. В субботу Коврова видела его возле дома Вознесенских.
Они вернулись в кабинет. Девушка стояла у окна, задумчиво водя пальцем по стеклу, разрисованному морозными цветами.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги