Особое приглашение

Глава 11

– Я родилась с пресловутой серебряной ложкой во рту, – начала Одри.

– Я был в этом уверен, – пробормотал Бойд.

– Всё началось с моего деда по отцовской линии. У него была фирма, изготовлявшая детали самолётов, и во время второй мировой войны он заработал состояние. Он умер относительно молодым, и мой отец унаследовал его миллионы. Вскоре после моего рождения фирма выпустила прибор, который измерял температуру топлива. Они назвали его FP44, запатентовали и начали продавать военно-воздушным силам и флоту для Джетов. Поскольку фирма была единственным производителем FP44, прибор стал приносить колоссальную прибыль.

– Могу себе представить, – ввернул Бойд.

– Моя жизнь была сплошной идиллией. У нас был прекрасный дом в Далласе, дом на побережье и ещё ранчо. Оно было, конечно, не таким, как «Три Б», но это было настоящее, работающее ранчо, моё любимейшее место на земле. Я умела ездить верхом задолго до того, как освоила велосипед.

– Я был и в этом уверен. Мне с самого начала показалось, что ты либо жила на ранчо, либо провела там какое-то время.

Одри была поражена:

– В самом деле?

– В самом деле. Многое указывало на то, что жизнь на ранчо тебе не чужда.

Она кивнула и вздохнула.

– Моя мама пыталась искоренить во мне сорванца. Она хотела сделать из меня леди. Я училась в лучших школах. Она брала меня с собой в Европу и Дальний Восток, прививала мне светский лоск. Я думаю, что я была избалованной принцессой, и я могла стать настоящим снобом, если бы не влияние ранчо.

– Такая жизнь кажется весьма далёкой от жизни ассистента управляющего отеля, – заметил Бойд с интересом. – Даже такого хорошего отеля, как «Гринспойнт».

– Я знаю. Иногда меня удивляет, что я вообще сумела перестроиться. Вначале это было не так просто.

– Что же произошло, любимая?

Воспоминания были для Одри мучительны.

– Это началось около пяти лет назад. В один прекрасный день в бюро отца пришли агенты ФБР с ордером на обыск. Кто-то дал ФБР наводку. Отцу было предъявлено обвинение в обмане с контрактом на FP44. Информатор сообщил, что отец ведёт двойную бухгалтерию и выставляет правительству в счетах на прибор сильно завышенную цену. Естественно, отец объявил себя невиновным и был даже возмущён, но после нескольких месяцев следствия федеральный прокурор довёл дело до Большого Жюри, и отцу было предъявлено обвинение. Процесс длился два месяца и стал для мамы и меня сплошным кошмаром.

На этом месте она запнулась, и Бойд был близок к тому, чтобы попросить её прекратить рассказ – так мучительны были для неё воспоминания. Но он не мог этого сделать.

Одри глубоко вздохнула и продолжила свой рассказ.

– Защита опиралась на репутацию отца, его характер, на его богатство и добрые дела. Наш адвокат спрашивал у суда, неужели такой человек, как Джек Гамильтон, мог обкрадывать правительство и ставить под угрозу контракт, приносящий миллионы долларов в год? В этом не было никакого смысла. Отец мог вести свои дела со скрупулёзной честностью и зарабатывать при этом больше, чем он мог потратить.

– Как раз об этом я сейчас подумал, – сказал Бойд.

– Все поначалу так и думали. Общественное мнение склонялось в пользу отца. Но в один прекрасный момент всё изменилось. Следствие выяснило, что бизнес отца стоял на грани банкротства. Невыплаченные долги, невыполненные контракты. Он взял большой кредит в банке, который не мог выплатить, потому что вложил слишком много денег в ранчо, а доходов это не принесло. Мама и я жили как миллионеры, которыми мы себя, собственно, и считали. Я просто не могу себе представить, сколько нужно денег, чтобы поддерживать такой образ жизни. – Одри нахмурилась. – И ещё я не могу себе представить, почему отец нам ничего не сказал. Возможно, он боялся, что из-за его финансовых трудностей он упадёт в наших глазах. Но он должен был нам об этом сказать! Мы могли бы потуже затянуть пояса! Тогда, может быть, ничего бы не случилось… Всё было бессмысленно.

Её голос стал тише. Бойд ободряюще сжал её руку, чтобы она могла собраться и продолжить рассказ.

– Во всяком случае, отец каким-то чудесным образом раздобыл денег и сумел реанимировать свой бизнес. Это произошло как раз в то время, когда начался этот якобы обман с контрактом. Доказательств его вины становилось всё больше. Ещё одна проверка показала, что отец обманывал правительство примерно на миллион долларов в год, и это продолжалось около десяти лет.

Бойд выдохнул:

– Десять миллионов?

– Да, десять миллионов. И тут прокурор предъявил суду нового свидетеля – бухгалтера отца. Оказалось, он был в деле. Он испугался тюрьмы и во всём признался. Более того, он предоставил прокурору все книги с двойной бухгалтерией – чтобы обелить себя сотрудничеством со следствием. Оказалось, что вся бухгалтерия велась с такой ловкостью, что обман никогда бы не раскрылся, если бы не было наводки. Вердикт суда был, естественно, «виновен».

Бойд задумался. Итак, информация Скита была верной, как он и предполагал. Бойд не мог отвести глаз от Одри. С одной стороны, он жалел, что спросил её. Всё это его не касалось и не имело значения для их общего будущего. C другой стороны, он всё-таки её спросил, и у Одри как будто прорвало плотину. Бойд боялся сказать хоть слово, чтобы её речь не прервалась. Очевидно, Одри нужно было это выплеснуть.

– Всё это было ужасно, и это убило мою мать, – сказала она. Во время процесса она была стойкой и крепкой, как скала. Никто не был так уверен в благополучном исходе, как она. Но когда появился бухгалтер, она сломалась. Вечером в день вынесения приговора у неё был удар, и через пару дней она умерла. – Голос Одри был наполнен болью. – Она была самым мягким человеком из всех, кого я знала, леди до кончиков ногтей. Никогда не сделала ничего недостойного. Твоя мама напоминает мне её.

Насколько Бойд помнил, Скит рассказал, что Джек Гамильтон так и не попал в тюрьму. Бойд не хотел причинять Одри ещё больше боли, но он должен был выслушать её историю до конца.

– Твой отец, родная… Его посадили?

Одри вытерла глаза.

– Нет. У него было снотворное, его прописал врач во время следствия. Он проглотил все сразу и умер от остановки сердца.

Сердце Бойда обливалось кровью.

– Одри, а что стало с тобой?

– Ты можешь себе представить, какая поднялась шумиха, – сказала она глухо. – В Техасе мой отец был почти так же известен, как твой здесь. Пресса преследовала нас месяцами. Похороны моей матери вылились в балаган. В день, когда умер отец, репортёры пытались силой ворваться в дом. Персонал и я были практически пленниками. Повару не из чего было готовить, было невозможно и шагу ступить из дома.

– Кошмар!

Одри горько засмеялась, вспоминая всё это.

– И это ещё мягко сказано…

– Неудивительно, что ты так отреагировала, когда я упомянул репортёров.

Одри кивнула.

– В конце концов нам понадобилось защита полиции. Один из полицейских ходил за покупками. Кроме того, всех так называемых «старых друзей» как ветром сдуло.

– Но почему?! – вскричал Бойд. – Ты же ничего не сделала!

Она посмотрела на него своими печальными глазами.

– Бойд, я очень рада, что ты никогда не был в ситуации, когда дела идут плохо, и не знаешь, как могут вести себя люди. Ты бы удивился, как много людей считает, что яблочко от яблони недалеко падает.

Он медленно покачал головой. Он не был уверен, что он бы выдержал всё так, как она. Сейчас к его любви добавилось бесконечное восхищение.

– Ты уехала из Далласа?

– Нет, не сразу. Всё постепенно улеглось, и я надеялась, что смогу снова вести нормальную жизнь. Но потом последовал новый шок: налоги. Отец заработал примерно на десять миллионов больше, чем указал в налоговой декларации. Его долг был очень велик. Огромная сумма, намного больше, чем у меня было, поскольку пришлось платить астрономические гонорары адвокатам. В приговоре было указано, что фирма больше не имеет права вести дела с правительством, и это означало банкротство. Ранчо конфисковали, а затем и дома. Короче говоря, всё, что, как я думала, принадлежит мне.

Она немного помолчала.

– Я ходила тогда как оглушённая. У меня были сильные головные боли и проблемы с желудком. Ещё хуже было моё душевной состояние. Я начала презирать отца, которого всегда обожала. Наш домашний врач боялся за мои нервы и мою психику. Он настойчиво уговаривал меня уехать и начать новую жизнь где-нибудь в другом месте. Но я не имела ни малейшего представления, как это сделать. Мне было двадцать три, но мне не приходилось ни убирать свою одежду в шкаф, ни напускать себе воду в ванну, чтобы помыться. Никого из близких рядом, почти без денег – только маленький счёт в банке, который отец завёл на моё имя, ещё когда я училась в школе. Я до сих пор не знаю, чтобы я делала, если бы не телефонный звонок моей подруги.

– Ты имеешь ввиду подругу из Фенкиса?

Она кивнула.

– Возможно, она жила слишком далеко, чтобы чувствовать себя «замаранной» нашей дружбой. Она пригласила меня пожить у неё, пока я не приду в себя. Через пару месяцев в Фениксе здоровье моё поправилось, я поступила на работу в отель, ну и остальное ты знаешь. – Она вздохнула, эмоционально опустошённая. – Для человека, который никогда в своей жизни не беспокоился о деньгах, я справлялась вполне неплохо. Я научилась заботиться о себе, экономить, обращаться с деньгами и обходиться без денег. Моя жизнь была на удивление спокойной и безмятежной – до того дня, когда ты появился с новостью о завещании Берта.

Бойд чувствовал себя почти таким же опустошённым, как и Одри. Он обнял её и прижал к себе, неспособный в этот момент что-нибудь сказать. Затем он вспомнил, с чего, собственно начался её рассказ.

– Одри, какое отношение имеет ко всему этому Джесс Мердок?

– Он был информатором ФБР.

– Джесс?

– Да, Джесс. – сказала она горько. – Как я уже сказала, он работал на нашем ранчо. Отец с его бухгалтером вели свои тайные разговоры в маленьком бюро в доме ковбоев. Там же были спрятаны книги с двойной бухгалтерией. Это был их метод предосторожности. Если бы что-либо пошло не так, то в офисе отца и в самом доме не нашли бы никаких доказательств. Кто бы подумал о здании, где живут ковбои? Джесс подслушал один разговор между отцом и бухгалтером, стал копать и нашёл книги. Из них он особо ничего не узнал, но заподозрил, что здесь творится что-то неладное. С этого момента у него были ушки на макушке. В органы он обратился не сразу.

– Почему он в конце концов это сделал? – спросил Бойд.

Одри на какой-то момент отвела глаза. Для неё было невыносимо тяжело признаться Бойду, что когда-то она думала, что любит Джесса. Но она всё же рассказала ему об этом. И в заключение добавила:

– Он донёс на моего отца из мести. Отец уволил его по моей просьбе. Я не стану говорить, что отец не заслужил наказания. Но мотивы Джесса были бесчестны.

Для Бойда было шоком узнать, что Одри была когда-то влюблена в парня, который собирался жениться на его сестре. Шок, однако, быстро прошёл. Это было давно, и Одри отделалась от Джесса сразу же, как только узнала правду о нём.

– Ты не должен допустить, чтобы Бетти вышла за него, Бойд! – вскричала Одри. – Позвони ей и скажи, чтобы она не делала глупостей!

Он поднялся, засунул руки в карманы и подошёл к балконной двери, глубоко погружённый в свои мысли. Внезапно он повернулся к Одри.

– Она меня не послушает. Она вбила себе в голову, что выйдет за этого парня. Но она поверит тебе – если ты расскажешь ей всё то, что только что рассказала мне.

Одри посмотрела на него измученными глазами.

– Понимаешь ли ты, как это будет для меня тяжело? Ты представляешь себе, что подумает твой отец?

Бойд подошёл к ней.

– Кроме Бетти, никому и не нужно об этом знать. При чём тут отец?

Одри стала массировать виски.

– Моя история спасёт Бетти от такого брака, но нам с тобой это не поможет.

– О чём ты говоришь?

– Бойд, я знаю, ты думал, что у нас есть общее будущее. Но теперь ты понимаешь, что это невозможно?

Бойд прислонился к спинке дивана и вопросительно посмотрел на неё.

– Нет, мне это совершенно непонятно. Что ты говоришь, Одри? Ты же не думаешь, что я стал хуже о тебе думать, когда узнал, что сделал твой отец? Никому не нужно об этом знать… кроме Бетти, а она никому не скажет!

– Дорогой, не в этом дело. Что будет с планами твоего отца насчёт тебя? Публичные люди не должны иметь скелетов в шкафу. Поверь мне, всё когда-нибудь выплывет наружу. Я принесу тебе один лишь позор, когда ты будешь бороться за пост губернатора.

Он посмотрел на неё так, как будто она говорила на иностранном языке.

– Когда я буду… что?

– У меня был долгий разговор с твоим отцом в тот день, когда я уехала с ранчо.

– Да? Это новость для меня. Может быть, ты мне расскажешь, о чём шла речь?

– Главным образом о тебе. О тебе и твоём будущем. Видишь ли, он хотел, чтобы я знала, на что иду.

Бойд нахмурился. Это было, надо полагать, самое тяжёлое, что лежало у неё на сердце. Что, чёрт побери, сказал ей его старик? Его огорчило, что отец разговаривал с Одри. Бук Б. Бенедикт не управляет всем миром, что бы он о себе ни думал. Бойд сомневался, что это был приятный для Одри разговор. Общение с его отцом редко бывало приятным.

– Очень интересно. Возможно, ты мне расскажешь, «на что идёшь», не считая романа столетия?

– Пожалуйста, будь серьёзным. Твой отец рассказал мне о своих планах относительно тебя. Сначала должность в правительстве штата, которая принесёт тебе известность, потом губернатор, возможно сенат США… и наконец президент.

Бойд почти подавился.

– Президент? – вскричал он. – Ты имеешь ввиду Белый дом, Вашингтон, округ Колумбия?

Одри кивнула.

– Год примерно 2004, я думаю. Бойд, женщина с моим прошлым не может быть первой леди!

Он уставился на неё, не веря своим ушам. Когда он понял, что она говорит совершенно серьёзно, на него напал неудержимый смех. Одри никогда не видела, чтобы Бойд так смеялся. Он упал на подушки дивана и хохотал так, что всё тело сотрясалось. Дважды он пытался остановиться, но начинал хохотать снова. Одри думала уже, он никогда не прекратит.

Наконец он смог нормально говорить.

– О Боже! Да, в этом весь отец. Если он о чём-либо мечтает, то на мелочи не разменивается. Президент Соединённых Штатов!

Тут он сообразил:

– Одри! Был ли этот разговор причиной твоего поспешного отъезда в воскресенье?

– Да. Твой отец был очень любезен, но когда он описал мне свои политические планы относительно тебя, я поняла, что должна прекратить наши отношения. Я думала, они постепенно затихнут сами собой, если мы не будем видеться. Но ты приехал вчера вечером, и это было так, как будто мы никогда не расставались. – Она беспомощно пожала плечами.

Бойд прижал её руку к своей щеке.

– Родная, поверь: я никогда, повторяю, никогда не буду губернатором Аризоны и уж тем более президентом Соединённых Штатов.

– Я уверена, что ты так и считаешь, но я видела, как функционирует твоя семья. Твой отец определяет путь. Если он хочет, чтобы ты стал губернатором… Ты сам мне сказал однажды, что ты делаешь что он велит.

– Это потому, что он никогда от меня не требовал того, чего бы я не хотел сам. Я никогда не поступлю ни на какую государственную службу. Точка. Это не для меня. Ты можешь себе представить президента, который не хочет быть президентом? – Он улыбнулся ей так, что у неё закружилась голова. – И даже если бы я этого хотел, тебя я хочу больше.

Первый раз за этот переполненный эмоциями вечер Одри почувствовала подступающие к глазам слёзы.

– Бойд… ты говоришь чудесные вещи.

– Больше никаких разговоров о прекращении отношений, слышишь? Мы только начали, Одри, и это будет действительно роман века!

– Это… это кажется мне таким нереальным. Я так долго была одна.

– Ты больше не одна. Теперь у тебя есть я. – Он нежно поцеловал её и посмотрел на часы. – Ещё не очень поздно. Позвони Бетти.

Одри скорчила гримаску.

– Я делаю это действительно неохотно. Она, наверное, мне скажет, чтобы я занималась своими собственными проблемами…

– Ну, если она так отреагирует, тогда мы подумаем, как действовать дальше. Но ты никогда себя не простишь, если не предупредишь её.

– Ты, конечно, прав. Но я расскажу ей только самое необходимое. Ты согласен?

– Да, конечно. – Бойд набрал номер, позвал Бетти к телефону и передал трубку Одри. – У неё такой голос, как будто она плакала, – прошептал он.

– Бетти? – с беспокойством спросила Одри.

– Привет, Одри, – вяло ответила Бетти.

– У тебя ужасный голос.

– У меня только что был грандиозный скандал с отцом.

– Бетти, надеюсь, что ты не сочтёшь это наглостью с моей стороны, но… Бойд сказал мне, что ты и Джесс… что вы ведёте речь о свадьбе.

– Да. – Бетти презрительно хмыкнула. – Отец, естественно, не согласен. Он грозится уволить Джесса, если я не выброшу из головы «эту чушь». Я говорю тебе, Одри, что я сыта по горло! По мне, пускай отец лишает меня наследства. Я выйду замуж за Джесса во что бы то ни стало!

Одри глубоко вздохнула и хотела перебить Бетти, но та не дала ей вымолвить ни слова.

– Дед оставил на моё имя небольшой доверительный фонд, и Джесс накопил немного денег. Вместе мы можем купить себе небольшой участок земли. Я не боюсь начать с малого. Деньги значат для меня не слишком много, мне наплевать на престиж быть одной из Бенедиктов. Будет даже очень неплохо быть для разнообразия просто Бетти. Я хочу замуж за Джесса, вот и всё.

– Ах, Бетти! Подумай, ладно? Я считаю… нет, я уверена, что ты совершишь ужасную ошибку, пойдя против воли твоего отца.

– Одри, пожалуйста, не надо. Волей отца я сыта по горло!

– Но… есть ещё кое-что,что я должна тебе сказать. Видишь ли, я… – в этот момент в голове Одри что-то щёлкнуло. – А Джессу ты об этом рассказала?

– Ты имеешь ввиду, что я собираюсь пойти против отца? Нет, ещё нет. К несчастью, Джесс думает, что его примут с распростёртыми объятьями. Я ещё не собралась с духом сказать ему, что это не так.

– Понимаю. – Одри лихорадочно соображала. – Ты знаешь, я считаю, что ты должна рассказать Джессу всё то, что только что рассказала мне, – что ты собираешься начать с малого. Он имеет право знать, что ты думаешь о деньгах, о своём имени. Ты должна ему всё сказать.

– Ты так считаешь? Почему?

– Я… я потом тебе объясню. Ты сделаешь это? Прямо сейчас.

– Ну… я не совсем понимаю, но если ты считаешь это хорошей идеей…

– Бетти, мы з Бойдом завтра приедем.

– Ой, это замечательно!

– Обещай, что ты не сделаешь ничего необдуманного.

– Ладно, Одри. Хорошо, что ты опять будешь здесь. Я знаю, ты на моей стороне, и я буду рада видеть хоть одно сочувствующее лицо. От мамы и Сары толку никакого.

От последнего замечания Одри вздрогнула. В какой-то момент она казалась себе обманщицей, но затем она вспомнила, что делает это ради Бетти.

– Завтра увидимся. Не предпринимай ничего, пока не поговоришь со мной. – Она положила трубку и поглядела на Бойда.

– Ты же ей ничего не сказала, – удивлённо произнёс Бойд.

– Да, я знаю… но возможно… Будет намного лучше, если Бетти сама увидит, какое Джесс корыстное ничтожество.

– Не понимаю…

– Я знаю. Давай просто подождём. Бетти пообещала ничего не предпринимать, пока мы не приедем.

Он пожал плечами и притянул её к себе.

– Возможно, это пресловутая женская логика, которую не дано постичь глупому мужскому существу. – Он почувствовал, как Одри прижалась к нему. – Устала? – спросил он озабоченно.

– Совершенно без сил.

– Хочешь лечь?

– М-м-м…

Бойд поднял её на руки, и Одри расслабилась, пока он нёс её к кровати. Сегодняшний разговор облегчил ей душу, но, собственно, не было достигнуто ничего конкретного. По-прежнему существовала проблема её прошлого и Бука Б. Бенедикта. Было бы глупо предполагать, что отец Бойда никогда не узнает о Джеке Гамильтоне. Если завтра утром, когда они прибудут на ранчо, Бетти будет по-прежнему решительно настроена выйти за Джесса, Одри придётся рассказать всё, что она знает о Джессе, и можно быть уверенной, что Джесс в долгу не останется и расскажет всё, что знает об её отце.

Но об этом можно до завтра не беспокоиться. Она так устала, что едва почувствовала, как Бойд поставил её на пол, стянул с неё халат и уложил в постель.

На следующее утро Бойд проснулся с новым, но очень приятным ощущением – ощущением стройного, гладкого тела Одри, прижатого к его собственному. Некоторое время он лежал не двигаясь, чтобы её не потревожить. Но она спала крепко. Накануне вечером она моментально заснула, как только её голова коснулась подушки, и почти не пошевелилась за всю ночь. Он это знал, поскольку его собственный сон был куда более беспокойным. Хотя он и не сказал об этом Одри, но он сильно тревожился из-за того, что ей предстоит сегодня пережить. Если Одри придётся рассказать о своём прошлом, чтобы защитить Бетти, это может иметь не самые приятные последствия. Нетрудно предположить, как Бук отреагирует на такую информацию.

Не то чтобы это имело для Бойда хотя бы малейшее значение. Но он знал, что это будет иметь значение для Одри, и в данный момент он беспокоился только о ней. Больше никакой боли и страданий для неё. Он и не думал, что сможет когда-нибудь кого-нибудь так полюбить, как он полюбил Одри. Наконец он нашёл женщину, которая стала для него важнее работы, важнее семьи. И никто не сможет встать между ними, отец – меньше всего.

Но Бойд не был глуп. Одно дело сказать, что он пойдёт против отца, другое дело – поступить так на самом деле. От привычек длиною в жизнь избавиться не так просто. Кроме того, он должен заботиться о чувствах Одри. Даже в кошмарном сне он не мог поставить её в такую ситуацию, в которой она чувствовала бы себя нежелательной персоной.

Однако его ведь не зря считают в семье дипломатом! Сейчас ему, наверное, придётся приложить все свои старания. Бойд подумал, что пришло время для долгого, обстоятельного разговора с отцом. Бук должен понять, что значит для него Одри. Заодно неплохо было бы раз и навсегда перечеркнуть абсурдные политические амбиции отца. Бойд не хотел от жизни ничего другого, кроме как и дальше делать всё то, чем он до сих пор занимался. Только сейчас рядом с ним будет Одри.

В этот момент она пошевелилась, и всё остальное было забыто. Он зарылся лицом в её волосы.

– Доброе утро!

– Доброе утро, – пробормотала она сонно. – М-м-м, как хорошо…

– Мы первый раз провели ночь вместе. Я могу к этому привыкнуть! А ты?

– М-м-м…

– Я надеюсь, это значит «да»?

– М-м-м… – Одри просыпалась долго, она с наслаждением потянулась и неосознанно эротично потёрлась о Бойда.

Его тело отреагировало моментально. Он прижал её крепче к себе и осыпал поцелуями её плечи и спину. Она затрепетала и тихонько засмеялась.

– Ты всегда так крепко спишь? – спросил он.

– В большинстве случаев. Тяжёлая работа, чистая совесть и всё такое прочее.

Бойд перевернул её на спину и закинул ей ногу на бедро.

– А я всё время просыпался. Пару раз я подумывал о том, чтобы разбудить тебя. Я удивлялся своему самообладанию. Но ты спала так мирно, что я не решился тебе мешать.

– Это достойно восхищения!

– Ты действительно проснулась?

– М-м-м…

– Не хочешь поиграть в папу и маму?

– Ты сексуально одержимый!

– Мило, не правда ли?

Она обвила руками его шею.

– Прежде чем мы выедем, мне ещё надо много сделать.

Он приподнялся над ней.

– Тогда давай начнём день самым лучшим образом!