Остановка

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Вестибюль торгово-бытовой точки небольшого города-новостройки вблизи Москвы. Налево — вход в парикмахерскую, направо — через дорогу — в пивной бар «Радость».

Летний день в разгаре.

В зале парикмахерской С в е т л а н а. Это красивая женщина средних лет. В двадцатые годы о ней сказали бы — «из бывших». Она кончает прическу молодой полноватой женщине, привлекающей внимание с первого же взгляда. Это — Л и д и я. В соседнем кресле у О л е с и, стриженой, смешливой, бреется В а л ь к а К а л е н д а р е в. На стуле, рядом с телефоном, играет кассетный магнитофон.

О л е с я (Светлане). И что тебе нравится? Чужая мебель. Томашев. (Календареву.) Помнишь, как мы с тобой, бывало… (Поет, чуть качнувшись.) «У меня есть сердце, а у сердца песня, а у песни тайна…» (Продолжая брить.) А Сличенко у тебя нет?

К а л е н д а р е в. Нет. Но если прикажешь, дорогая…

О л е с я (заканчивая бритье, с мнимой беспечностью). Рада, что ты наконец объявился. А то с утра, как назло, одни бабы. Всем, видите ли, «под тиф». (Передразнивает.) «Как у вас». Работаешь в сантиметре от кожи. (Помахивает пальцами.)

К а л е н д а р е в. Можно пива выпить. Наверное, уже завезли. Вот-вот открытие. (Вглядываясь.) Да ты что невеселая? Совсем забыла меня, одуванчик? (Пытается обнять.)

Л и д и я (в соседнем кресле у Светланы залюбовалась в зеркале своей прической). Прямо не узнать! Метаморфоза какая-то.

С в е т л а н а. Новую модель на вас попробовала.

Л и д и я (встала). Уютно у вас. Обои шикарные, мебельный гарнитур. И где только доставали?

К а л е н д а р е в (оживляясь, скороговоркой). Это все Нерукотворов. Особенно мебель «Рамона» — в большом дефиците.

Л и д и я. Что — в большом дефиците?

К а л е н д а р е в (вставая с кресла). Да всё. К примеру, такая цепочка, как у вас. (Рассматривает.) Вроде бы с крестиком, а все же не крестик, у-ух, какой дефицит. (Играет цепочкой.) Откуда, если не секрет? Очень нужна для любимой.

О л е с я (тихо). Брось, а то не отвяжется.

Л и д и я (услышав, Календареву). Вы и правда интересный мужчина… (Вздыхая.) Но сейчас мне не до мужчин. (Снимает цепочку.) Если для любимой очень нужна, возьмите. Я уж не так ею теперь дорожу.

К а л е н д а р е в. Да вы что? Это же юмор. Вы что, юмора не понимаете?

Л и д и я (вскидывая глаза). Все мои ошибки от этого. (Надевает цепочку.) Тем более я тут человек новый, вас вижу в первый раз.

К а л е н д а р е в. Извините, мое упущение. (Протягивает руку.) Календарев Валентин.

О л е с я. Все мы тут новые.

Л и д и я (Календареву). Вы тоже недавно приехали?

К а л е н д а р е в. Да как сказать… Вроде бы давно — и вместе с тем позавчера. Вообще-то я больше в электричках живу. (Показывая на Светлану и Олесю.) Вот они… Опять забыл. (Представляя.) Светлана Барышева. В прошлом — художница. Ныне — выдающийся модельер прически. Удостаивалась высших призов на ВДНХ, а также в салонах Парижа и Сингапура. Английский — свободный, по-французски может изъясняться. Однако склонна к меланхолии и усложнению простейших жизненных ситуаций. (Показывает.) Олеся Огаркова. Очаровательная ее напарница и бессменная наперсница. Не женщина, брызги шампанского.

О л е с я. Лютик, притормози.

К а л е н д а р е в. В общем, обе они спланировали сюда с бо-о-льших высот…

Светлана кончает убираться, улыбаясь направляется в вестибюль.

(Кричит ей вдогонку.) Но прошлые их заслуги не забыты! Все мы и лично товарищ Нерукотворов уверены, что…

Л и д и я. Да почему… Нерукотворов?

К а л е н д а р е в. Он может все.

Л и д и я (смотрит на часы, вздыхает). А меня он не может с квартирой устроить?

О л е с я. В один момент. (Оборачивается.) Иван Сидорыч!..

Мы видим рядом на стуле у кассетника Н е р у к о т в о р о в а. Это моложавый крашеный брюнет в темной кожаной куртке.

Иван Сид… (Тот испаряется.) Исчез. А что вы умеете?

Л и д и я. Я? (Мнется.) Пробовала стенографией заняться. Не получается.

К а л е н д а р е в. Подались в кино?

Л и д и я (ошарашена). Откуда вы узнали?

К а л е н д а р е в. Сразу видно. (Очень оживленно.) Ну и как?

Л и д и я. Снялась в эпизоде. Но это пройденный этап.

К а л е н д а р е в. Да почему же! (Подмигивает Олесе.)

Л и д и я. Надеялась в настоящий фильм попасть. Пустой номер.

К а л е н д а р е в. Это вы зря!

Л и д и я. Им внешность нужна. А я теперь на кого похожа? (Махнула рукой.) Облиняла как крыса.

К а л е н д а р е в (искренне). Да что вы?! Вы же прекрасно смотритесь! В массовках всегда люди нужны. Или даже пару реплик можно получить.

Л и д и я. Реплики меня не устраивают. Или роль, или ничего.

О л е с я. Ладно, коли так. (Оглядываясь.) Куда же он запропастился?

Фигура Н е р у к о т в о р о в а высвечивается уже в баре, за столиком.

Только что был. Обещал мне фен с насадками достать. Загляните напротив, в новый фруктовый бар, он наверняка уже там.

Л и д и я. Кто?

К а л е н д а р е в. Нерукотворов. Намекните ему о ваших затруднениях. (Провожает Лидию.)

Л и д и я (останавливается). А вы-то кто?

К а л е н д а р е в. Я? (Подумав.) Спец по открытиям.

Л и д и я (деловито). НОТ? Или бюро рационализации?

К а л е н д а р е в. Не совсем. А вы случайно ничего не открываете?

О л е с я. Ну кончай ты эту волынку!

К а л е н д а р е в. А то могу предложить свои услуги. Допустим, здесь, напротив, вечером состоится официальное открытие фруктового бара «Радость».

Л и д и я. А вы при чем?

К а л е н д а р е в. Так это ж я открываю. В нашем городе фруктовый бар — событие областного масштаба. (Подвел Лидию к двери, целует руку.) Значит, договорились? В восемь — напротив.

Л и д и я (внезапно садится на стул у двери, Олесе). А можно я песню дослушаю?

О л е с я (неохотно). Слушайте, раз сели.

Л и д и я (облегченно). Большое спасибо.

Календарев запускает на полную громкость кассетник.

Уже на фоне первых слов песни прожектор высвечивает вестибюль. С в е т л а н а курит у окна. Входит Е в г е н и й Л е г к о в. Он белокур, зарос шевелюрой, рубаха расстегнута до пупа. Присаживается к столику, с интересом разглядывает модный журнал.

С в е т л а н а (оборачиваясь). Ваша очередь? Заходите.

Л е г к о в (продолжая листать журнал). Минуточку.

С в е т л а н а (затягивается, после паузы). Модами заинтересовались?

Л е г к о в. Женщинами. Женщины симпатичные. (Взглянув на Светлану.) Послушайте, мастер, а вы бы не хотели… скоротать вечерок в обществе абсолютно отвыкшего от общества человека… Без особых претензий (с ликованием), но в настоящий момент неслыханно обеспеченного.

С в е т л а н а (хмуро). Покупаете?

Л е г к о в (посмотрел с интересом). Фр… фрр… Прямо шерсть дыбом. (Весело.) Просто излагаю фактическую ситуацию. Честно излагаю.

С в е т л а н а. Мне первой излагаете?

Л е г к о в (отшвырнув журнал, весело). Угу! Больше никому не успел. (Потягивается, точно разминает мышцы.) Только что приземлился. Так как?

Светлана отвернулась к окну, курит.

Да вы не сомневайтесь! Человек я разносторонний, легкий. Не устроит одно — предпримем другое. Что вы любите? Если без обиняков, я страшно соскучился по женскому голосу, смеху. Соглашайтесь, не прогадаете.

Светлана, не реагируя, роется в кармашке халата.

Значит, и разговаривать не хотите. (Более внимательно присматривается к ней.) А я, признаться, совершенно ошеломлен. (Маленькая пауза.) Откуда вы такая взялись здесь?

С в е т л а н а (заглядывая в зал, негромко). Олеся! Клиент торопится.

Л е г к о в (подбегая, стремительно хватает ее за руку). Это вы бросьте. От меня так просто не отделаешься.

Светлана вырывает руку, идет к двери. Легков догоняет ее.

(Меняя тон.) Ну, ладно. Ну, не буду. Поговорим спокойно.

С в е т л а н а. Не о чем. Проваливайте.

Л е г к о в. Не могу. У меня здесь встреча, вызвали срочно.

С в е т л а н а. Нашли место!

Л е г к о в. Бывшая жена вызвала.

С в е т л а н а (впервые с интересом). Значит, надеетесь минут за двадцать подстричься, за полчаса — жену обслужить и потом уж… (Показывает на себя и на него.)

Л е г к о в (пожимает плечами). Про жену предсказать трудно: может, за час, может, за три минуты. (Взглянув на часы.) Хотелось бы поскорее, поскольку никаких положительных эмоций от этой встречи не жду.

С в е т л а н а. Любопытно. От нее не ждете, а от меня… (Смотрит почти с отвращением.)

Л е г к о в (весело). Фр… фрр… И от вас не жду. С кем-то же надо время провести, деньги потратить. (Широко улыбается.) Да не бойтесь вы, черт дери! Просто вы мне приличным человеком показались. И без предрассудков.

С в е т л а н а. Вот как? (Усмехнулась зло.) Ну, а почему бы вам не потратить ваши накопления на бывшую благоверную? Как у нее по части предрассудков?

Л е г к о в (спешит соскользнуть с этой темы). У нее по этой части все в порядке. Итак, обещаете подумать над моим предложением? Как говорится, мы друг другу ничего не должны, воля ваша. Сколько вам еще работать сегодня?

С в е т л а н а. Долго! (Выбросила окурок, резко повернулась, вышла на улицу.)

Л е г к о в (двинулся было вслед за ней, передразнивая походку, но задержался). Ух ты, бух ты! Небольшая осечка.

Входит Ш и к а р н а я Ж е н щ и н а в кружевном платье, широкополой шляпе, из-под которой развеваются длинные богатые волосы. В руке корзинка с ягодами, мнется, не зная, куда поставить корзинку, куда пристроить шляпу. Легков, не трогаясь с места, протягивает руку.

Позвольте?

Ж е н щ и н а. Буду обязана. (Отдает то и другое Легкову, заглядывает в зал, нервно.) Светлану Николаевну не видали?

Л е г к о в (ухмыльнувшись). Кого?

Ж е н щ и н а. Вы не знаете Светлану Николаевну? Значит, впервые здесь?

Л е г к о в. Можно сказать и так.

Ж е н щ и н а. А-а… Тогда все понятно. (Садится, смиряясь с тем, что приходится ждать, берет журнал.) О такой женщине два раза не надо спрашивать. Жаль, я не мужчина.

Л е г к о в. Это было бы катастрофично.

Ж е н щ и н а. Что?

Л е г к о в. Если бы вы были мужчина. (Подошел к окну, постоял.) А что в ней такого особенного?

Ж е н щ и н а (листая журнал, рассеянно). В ком?

Л е г к о в. В этой Светлане Николаевне.

Ж е н щ и н а. Сразу не объяснишь. Тем более вы ее не видели.

Л е г к о в. Может быть, такая? (Передразнивая походку Светланы.)

Ж е н щ и н а (вскочила). Не т а к а я, а такая. (Показывает очень точно.)

Л е г к о в (смеется). У вас это лучше получается. Но все же ничего особенного в этой (показывает) я не нашел.

Ж е н щ и н а. Значит, вам не дано. Такой уж уродились.

Л е г к о в (с заминкой). Может быть. Но вы мне помогите, я очень способный. Что в ней? Неприветливая, неяркая… Правда, что-то в лице есть. Вот вы…

Ж е н щ и н а. Прекратите! При чем здесь я! Если хотите, я — тоже чуть-чуть ее произведение. Знаете, что такое настоящая женщина?

Л е г к о в. Понятия не имею!

Ж е н щ и н а. Женщина — это стиль. У Барышевой талант вкуса. Не просто выдумки. Она и мне стиль нашла. Ее руки… да таких рук нигде не встретишь. Даже сегодня я из-за нее из Москвы приехала. Несмотря ни на что.

Входит С в е т л а н а, кивает, здороваясь. Женщина кидается к ней.

Наконец-то! (Обернулась к Легкову: мол, сами видите, какая. Уходит в парикмахерскую.)

Из парикмахерской в вестибюль входит Л и д и я.

Л и д и я (увидев Легкова, ошарашенно). Приехал… Не может быть!

Л е г к о в (поднимаясь). Как видишь.

Л и д и я (прижимая руки к груди). Я тебе так признательна, так признательна, ты даже не представляешь. (Взглянув на Легкова исподлобья.) На твоем месте не всякий поступил бы так.

Легков молчит.

Поверь, я в полной мере сознаю, как виновата перед тобой.

Л е г к о в. Что у тебя ко мне?

Лид и я. Так, пустяки. Кое-какие неприятности. Я думала, может, ты поможешь…

Л е г к о в. Я?

Л и д и я (беспечно). Да. Ведь он уехал. Мы с дочуркой одни теперь остались.

Л е г к о в. Ну и живите на здоровье. А я при чем?

Л и д и я. Ты? Совсем ни при чем. Но мы оказались в довольно сложной ситуации.

Л е г к о в (пожимая плечами). Сложностей в твоей ситуации не избежать. (Встает.)

Л и д и я. Нет, ты погоди. Это все крайне серьезно. Ты разве не понял — он не вернется, он… совсем уехал.

Л е г к о в. Ну и что? Что из этого?

Л и д и я. Видно, он… он не хочет нас больше. (Начинает плакать.) Я даже не знаю, где он. И теперь нас выселяют.

Л е г к о в (садясь, хмуро). Та-ак. Значит, он с тобой побыл, ребенка завел. А теперь ему просто надоело?

Л и д и я (переставая плакать, почти обрадованно). Правильно. Надоело.

Л е г к о в. И ты решила, самое время обратиться ко мне?

Л и д и я. Ага.

Л е г к о в (после паузы). Ловко ты все это распределила: кому кататься, кому саночки возить. (С интересом.) Тебе, значит, кажется, что я такой? Дернешь за веревочку — отбежал, другой раз дернул — прибежал?

Л и д и я. Вовсе нет. Просто ты единственный человек, кто может помочь. Ты же не оставишь меня в трудную минуту.

Л е г к о в. Ясно. А в мою трудную минуту ты подумала обо мне? (Закуривает.) Может, ты восстановишь в памяти, как удачно уложила пять лет нашей совместной жизни в три минуты телефонного разговора? Может, припомнишь свой воркующий голос, когда просила войти в твое положение, так как ты встретила необыкновенного человека и беременна. (Тушит окурок.) Я вошел в твое положение. Все бросил и уехал. Верно?

Л и д и я (горестно вздыхая). Конечно, ты имеешь право. Меня трудно простить. Но ты попробуй. (Плачет.) Прости меня, ради бога. Иначе я не выпутаюсь. (Делает движение к нему.) Мы могли бы…

Л е г к о в (резко). Нет, не могли.

Л и д и я. Ты устал. Я понимаю. Но это вот-вот решится в горисполкоме.

Мгновенно в дверях вестибюля — фигура Н е р у к о т в о р о в а.

Н е р у к о т в о р о в (словно эхо, издалека). Товарищ Легков, надо записаться. Вот здесь. (Показывает на свой блокнот.) Прием по средам и пятницам.

Л и д и я (радостно). Мне кажется, я уже вас видела где-то.

Н е р у к о т в о р о в. Разумеется.

Л и д и я (показывая на Легкова). Он придет в пятницу.

Н е р у к о т в о р о в (прикладывает палец к губам, оглядываясь, будто его преследуют). Тс… тс… Вы меня не видели. Меня не было здесь. (Исчезает.)

Л е г к о в (взрываясь). Не будет этого. Не надейся. (Смотрит.) Я наконец освободился! Понятно? Хватит с меня! Разыскивай своего необыкновенного, налаживай отношения… Ясно? (Видя, что Лидия пережидает его тираду.) Выселить вас не имеют права. У жены с ребенком равные с ним права.

Л и д и я (горестно). Какая жена! Мы и не расписывались.

Л е г к о в (смысл случившегося наконец доходит до него). На что же ты рассчитывала? Я тебя спрашиваю, о чем ты думала, когда заводила ребенка, требовала развода? (Передразнивая.) «Милый, мы не должны больше видеться. Никогда».

Лидия опускает голову.

Год ты гуляла, забыв, что я существую даже. Когда я кидал вещички в чемодан, спросила ли ты, куда меня понесло с насиженного места? А теперь ты разыскиваешь меня черт-те где и хочешь, чтоб я снова впрягся и тянул тачку? На это ты рассчитываешь?

Л и д и я (вспыхивая). Ну что ты, теперь все будет иначе. Ты увидишь. (Переставая плакать.) Знаешь, я почти получила роль в кино. Наверняка все хорошо устроится. Ну что тебе стоит похлопотать?

Л е г к о в (махнул рукой). Но учти: больше ты меня не трогаешь. Все!

Л и д и я (после маленькой паузы). Скажи, ты уже где-нибудь остановился?

Л е г к о в. Нет.

Л и д и я. Может, ко мне заедешь?

Л е г к о в (привычно, скороговоркой). У меня еще дел навалом. Бумаги…

Л и д и я. А я подожду.

Л е г к о в. Это уж лишнее. Успею — зайду, попозже.

Л и д и я (пишет на бумажке). Обещаешь? (Дает адрес.)

Л е г к о в (что-то прикидывает, машинально). Сказал, приду, если получится. (Прячет бумажку.)

Лидия выходит, улыбаясь чему-то. В вестибюль возвращаются С в е т л а н а и Ж е н щ и н а. Теперь ее длинные волосы уложены по последней моде, с кудрявым шаром вокруг головы; она еще более неотразима. Обе не замечают Легкова за портьерой двери.

Ж е н щ и н а (очень оживлена). Глупо, наверно, но мне кажется — все у меня обойдется. (Посмотрелась в зеркало, обняла Светлану.) Правда ведь?

С в е т л а н а (держит ее руку). Уверена. Через месяц вы приедете. (Бросает взгляд.) Сделаем чуть покороче.

Ж е н щ и н а (качает головой, горестно). Через месяц вряд ли. Они говорят, после операции три недели лежать, потом санаторий и дома. (Пауза.) Может, ко мне выберетесь? Вчера мне сказали — химию перед наркозом нельзя. Я прямо убита была.

С в е т л а н а. После — нельзя.

Ж е н щ и н а. Да, да. Я уже выяснила. (Снова посмотрелась в зеркало; заметив в дверях Легкова, засуетилась.) Вот еще мужчина к вам, а я задерживаю Ой, чуть не забыла! (Легкову.) Где-то здесь мои ягоды.

Л е г к о в (достает с подоконника). Вот. И шляпа.

Ж е н щ и н а (Светлане, подавая корзину с ягодами). Это вам. Мне утром в театр принесли. Я ведь сегодня тоже репетировала. С таким настроением провела сцену. Даже с подъемом. Будто ничего не случилось.

Пауза.

С в е т л а н а. Да, да…

Ж е н щ и н а. Помните, я все горевала, что не получается «Уж полночь близится, а Германна все нет…» Сегодня что-то наметилось. Даже артисты зааплодировали. Я ведь в театре пока никому ни слова.

С в е т л а н а. Сами узнают.

Из зала слышна песня про Томашев. Женщина напряглась, вытянулась навстречу музыке. Села, обмахиваясь шляпой. Еще прислушалась.

Ж е н щ и н а. Хорошо поет Эва Демарчик. (Смотрит на Светлану; почти с отчаянием.) Нагляжусь на вас, а то ведь долго не увидимся. (Внезапно начинает подпевать, потом чуть громче, тихо, выразительно.) «В том белом доме, в тех покоях доныне места не находят, чужую мебель расставляют, и затоскуют, и выходят, а я… а я там все оставила, ту тишину, что вечно длится…» (Обрывая.) Ну, прощайте, милая. (Встала; не глядя, почти выбежала.)

Долгая пауза. Светлана закуривает. Легков после сцены с Лидией и Женщиной уже не бравирует, не ерничает, он такой, какой есть.

Л е г к о в. Никогда бы не подумал. Такая красавица!

Светлана молча курит, словно не слыша.

У нее что-нибудь серьезное?

С в е т л а н а. Да.

Пауза.

Л е г к о в (вскипая). Черт дери! У меня сегодня такое ощущение, будто я бревно, свалившееся на дорогу. Всем я мешаю, все куда-то идут через меня. Задевают, пинают ногами. А я не могу сдвинуться с места. Отвык от людей.

С в е т л а н а. Вы из ссылки?

Л е г к о в. С высокогорного пастбища. Десять месяцев назад бросил здесь все и уехал. (Закурил.) Общался только с четвероногими. Это, знаете, словно на другой планете побывал. (На мгновение задумался.) Комфорт по части быта там, естественно, отсутствовал, а зарплата (показывает выше головы)… Да, вот еще… Тратить деньги абсолютно не на что. Вы понимаете, о чем я? Жизненное пространство, пища, воздух — все бесплатное. А остальное — за копейки.

С в е т л а н а (плохо слушая). Значит, вы ветеринар?

Л е г к о в (оживляясь). В том-то и дело, что нет. Пришлось приспособиться. Не так-то просто общаться с животными, прикармливать, взвешивать. (После паузы.) Еще труднее оказалось поладить с самим собой. В условиях полного одиночества.

С в е т л а н а (с иронией). Ну и как?

Л е г к о в (его уже чуть понесло). Тем более у меня кроме личных, так сказать, мотивов отъезда были еще корыстные цели. Сугубо научного свойства.

С в е т л а н а. Не много ли для инопланетянина, высокогорное пастбище, бывшая жена, высокая зарплата… (Затягиваясь.) А на закуску научный интерес?

Л е г к о в (смотрит на нее, искренне). Господи почему именно чистейшая правда всегда вызывает у людей недоверие? Как чуть приврешь — все в порядке, а с правдой… Мне казалось, у женщин какое-то сверхчутье. Вы разве не видите, что я не уголовник?

С в е т л а н а. Чутье у меня давно отбито. Это, знаете, как у суки, которую однажды накормили мясными шариками с мышьяком. (Резко отбрасывает окурок.)

Л е г к о в (растерялся). Ну вот, опять на дороге застрял. Поверьте, не хотел.

С в е т л а н а (перебивая, нервно). Ну и как же вы существовали в условиях полного одиночества? Поделитесь опытом.

Л е г к о в (обиделся). В другой раз. (Взглянул на часы; совсем растерянно.) Опоздал вещи взять. И не подстригся. Может, успею. (В дверях.) Вы ведь здесь до вечера?

С в е т л а н а. Не имеет значения…

Берет со стола сигареты, входит в парикмахерскую. Увидев, как О л е с я поспешно скинула руки К а л е н д а р е в а со своих плеч, берет сумку, кошелек.

О л е с я (чуть неискренне). Что это ты надумала?

С в е т л а н а. В спорттовары схожу, мяч Димке обещала. Лето кончается, а он и поиграть не успеет.

О л е с я. Только по-быстрому.

С в е т л а н а (в дверях). Там клиент появится, такой заросший до бровей, в случае чего — займись. (Поспешно уходит.)

В дверях появляется Г е н н а д и й. Это плечистый, сильный мужчина. Если бы не неряшливость в одежде и ожесточенность в чертах лица, можно было бы посчитать его молодым и представительным. Короче, в данный момент он из тех, кто в чудеса не верит. Заглядывает в парикмахерский зал. Мнется в дверях, увидев Календарева и Олесю почти в обнимку. Поколебавшись, входит.

Г е н н а д и й (Олесе). Светлана Николаевна здесь?

О л е с я (отпрянув от Календарева). Отлучилась, товарищ Барышев. (Бесцеремонно разглядывает его.) Раньше вы, бывало, здоровались.

Г е н н а д и й (хмуро). Здорово.

О л е с я. Ее ждать будете? Или я обработаю.

К а л е н д а р е в (подходит к кассетнику). Геннадий Палыч, мое вам. Не хотите стричься, соку можно выпить. Говорят, напротив фирменные банки завезли.

Г е н н а д и й. Куда Светлана-то делась, спрашиваю?

О л е с я. Спрашиваете? Отвечаем. (Подумав.) То ли сапоги австрийские дают, то ли геркулес выкинули. А может, к клиенту укатила. Из газеты у нее какой-то завелся, все к себе вызывает.

К а л е н д а р е в. Будет тебе. Здесь она, Геннадий Палыч, вышла ненадолго. Влечет ее природа и красота.

Г е н н а д и й. Ты, Календарев, не встревай. (Олесе.) И часто она к клиентам отлучается?

О л е с я. А вы что, из ОБХСС? Так у нас с этой организацией полный порядок. Самого шефа брею.

К а л е н д а р е в. Не слушайте вздорную женщину.

О л е с я. Думать, товарищ Барышев, раньше надо было. Мы еще не забыли ваших подвигов. Скажите спасибо, что Светлану только на время сюда перевели. Из-за вас, если помните, и лично по ее просьбе.

Г е н н а д и й. Ну и что?

О л е с я. Подумайте только, какая удача! Художник-модельер образцово-показательного салона в столице уходит в рядовые мастера расчески торгово-бытовой точки в городе-новостройке. И это — с верхним-то художественным и свободными иностранными! (Убирается у зеркала.) Да и я вот сдуру за ней поплелась.

Г е н н а д и й. Не тебе судить.

О л е с я. И привет, Геннадий Палыч, оставьте ее в покое.

В вестибюль возвращается Л е г к о в, быстро проходит в зал парикмахерской.

Л е г к о в (оглядывая зал, Олесе). А напарница ваша?

О л е с я. Отлучилась. (Попеременно смотрит на обоих мужчин.) Так кто из вас первый, садитесь. Мы из вас Алена Делона сделаем.

Л е г к о в (решаясь). Ну, валяйте. (Садится.)

Геннадий направляется к двери, за ним — Календарев.

О л е с я (Легкову). Значит, понравилась вам Светлана Николаевна?

Л е г к о в. Да… заметная женщина.

Геннадий резко обернулся.

К а л е н д а р е в (весело). Ну, ну, Геннадий Палыч. (Толкает его к двери, тот упирается. Олесе.) Ждем тебя, мимоза.

Уходят.

О л е с я (стрижет). Поостерегитесь о Светлане расспрашивать. Геннадий Палыч из ничего может скандал учинить. Правда, сейчас он другой, а раньше… Пил по-черному. Да и ножиком баловался.

Л е г к о в. Кто он ей?

О л е с я. Муж. По паспорту. (Любуется.) Больно волос у вас хорош. Как хочешь можно укладывать. (Вздыхая.) Феном бы еще лучше, да хороший разве достанешь? (После паузы.) Вы где поселились-то?

Л е г к о в. Еще не решил. (Быстро взглянув на часы.) Как там, в доме приезжих, очень забито?

О л е с я (кивает). Есть сложности. Но они устранимы. Администратор знакомый у меня.

Л е г к о в. Смотрю, с вами не пропадешь.

О л е с я. Смотрите хорошенько.

Затемнение. Когда появится свет, мы увидим, что уже поздний вечер. Л е г к о в возвращается с чемоданам и кейсом. В вестибюле никого нет, на дверях парикмахерской — записка: «Переучет».

Л е г к о в. Так… Осечка номер два. Вот тебе и обещанный гражданкой. Олесей дом для приезжих И женский смех. (Садится на ступеньки, уныло задумался. Достает из кармана записку Лидии с адресом. Несколько раз перечитывает, колеблется, затем медленно поднимается и уходит.)

Полчаса спустя в фруктовом баре «Радость». Деревянные столы, соответственно декорированная стойка. К а л е н д а р е в и Г е н н а д и й. Перед каждым батарея пустых кружек, два полупустых фужера. Оба почти трезвые.

Г е н н а д и й (хмуро). Там, на станции, в закутке старичок инвалид работал. Он все под бобрик или под фокстрот шмалял… И вдруг, представляешь, появилась эдакая малявка. Личико махонькое, плечики узенькие, а бюстгальтер пятого размера.

К а л е н д а р е в. Ну?

Г е н н а д и й. Усадила Светка меня в кресло, голову мою помотала туда-сюда. (Вздох.) Я и отгулял. Отзвенела роща.

К а л е н д а р е в. А она?

Г е н н а д и й. Она-то? И она. Отгуляла. (Вздох.)

К а л е н д а р е в. Что до моей благоверной, то она на полных два месяца со стройотрядом уехала. А? Во женщина! Идейная. Не поверишь, скольких я по косточкам пересчитал, а по этой тоскую, как пес на веревочке. Стихи ей по ночам пишу. Видал, как жизнь-то складывается? (Помолчав.) Жаль, незнаком ты с моей бабой, бесподобная половина подобралась у меня.

Г е н н а д и й (чуть запинаясь). Спалил бы все к черту! Салоны, смотры! Я ей, Календарь, бутерброды намазывал. Явится с Димкой из сада — сапожки стаскиваю. По клиентам шляется. «Из газеты». (Сжав кулаки.) Убью! Все одно убью!

К а л е н д а р е в. Эх, Геннадий Палыч! Жизнь человеческая — драгоценность. Как музыка. Разве ее уничтожишь?

Г е н н а д и й. А меня уничтожать она может? Ей, значит, подавай житуху, изобилие, а мне? Одно дерьмо? На чьей шее, спрашивается, она всего достигла? На моих ночных рейсах с капустой и картошкой. А потом появляется этот доктор, черт знает что ей сулит.

К а л е н д а р е в. Не надо, Геннадий Палыч. Светка не такая. (Мечтательно.) Помню, приехала она как-то из отпуска по Енисею. «Ах, — говорит, — Валька, какое это колдовство, когда долго плывешь и мимо березы, холмы с колокольнями! Кажется, вечно жить будешь, ничего никогда не кончится»…

Г е н н а д и й. Говорить-то она умеет.

К а л е н д а р е в. И Олеську она этому выучила. Хочется ей, чтоб каждая ушла счастливая. «Сталь, говорит, найдут чем заменить, а в зеркало каждый посмотрится». (Пауза.) Думаешь, зря она картины свои рисует? В ней что-то на волю рвется.

Г е н н а д и й. И портреты эти… к такой матери, со стен посрываю и изрежу. Пусть Димкой больше занимается.

К а л е н д а р е в (мечтательно). Помню, в то время я еще неженатик бегал… С Олесей амуры крутил. Ах, какая девочка Олеська была! Бесподобная. (Оглядывается, показывая на оформление.) Здорово все-таки мы здесь всё отделали, а? (Засмеялся.) Надо бы весь город потрясти, чтобы проснулись. А то спим-то сколько, раскисаем. Ждем, когда нас дядя развлечет. Скука. А надо самим, надо, чтоб весело! (Пауза.) Может, комнату игральных автоматов открыть? И финскую баню с бассейном?

Г е н н а д и й (угрюмо окаменел, говорит медленно). А у меня ведь с тем доктором как получилось… Дежурил я с ночи. И, как назло, то одно лопнет, то другое полетит. Завалился домой без ног, весь в нигроле, а она выпорхнула… с иголочки, губы размазаны. Покривилась на меня: «Помылся бы», — и пальчиками в воздухе помахала. Так брезгливо помахала. Я как рявкну: «Карбюратор барахлил, женушка. Между прочим, с техникой дело имею, не с одеколонами». Она еще хуже смерила меня: «А набрался тоже с карбюратором?» Это мне, трезвому? Тут я ей впервые и врезал. Думал, в себя придет. О ребенке вспомнит. А эта сволочь, доктор, объявляется, провожает ее каждый день. И под окном стоит, от меня защищает. Можешь ты это, Календарь, в разум взять — от меня, мужа, какой-то жук ее защищает? И слова у нее, и повадки — все стало чужое. От ее вида одного я уже накалялся, а она еще подбрасывает. «Век будешь капусту возить», «Ребенка хоть не позорь, в сад трезвый являйся». «Господи, за что этот крест?» Тут я, правда, с тоски набрался, чтоб ей доказать. (Пауза.) Веришь, вернулся, а доктор тот внизу ждет, сумочкой ее помахивает. Я вроде как свихнулся. Не понимал, что делаю… зачем. Год прошел, а кажется…

К а л е н д а р е в. Лучше не вспоминать.

Г е н н а д и й. Не могу… Понимаю, что каюк мне будет, а укоротить себя не могу.

К а л е н д а р е в. Видно, нельзя вам (показывает на фужеры) — этого. Разве женщину можно пальцем тронуть?

Г е н н а д и й. Убью! Хуже мне уж не будет!

К а л е н д а р е в. Помните, когда мы, Геннадий Палыч, познакомились, я еще в помассистентах ходил, Все у нас пело и играло, все было впереди.

Г е н н а д и й. Да. Цельную жизнь мне тот доктор перекроил.

К а л е н д а р е в. Не расстраивайтесь, Геннадий Палыч. Теперь все уже прошло, лютиками поросло.

Г е н н а д и й (вдруг стихает, вся его агрессивность испаряется). Не… С чем я остался-то? Она на меня и не смотрит. Сына приеду навестить — одолжение делает.

К а л е н д а р е в. Другую найдете. Лучше.

Г е н н а д и й. Не… (После паузы; бьет себя в грудь.) Скажи мне, Календарев, было у нее что с этим доктором?.. Было или нет?!

К а л е н д а р е в. А леший их знает. Не докапывайтесь, Геннадий Палыч. Одна мне попалась идейная… я и прилип. (Помолчав.) Пойдем. Что-то сердце мое… то замрет, то дребезжит, как сорванное. (Помолчав.) Черепаха и та панцирь имеет. А человек? Его кто хочешь обидеть может, проткнуть острым чем… он же совершенно голый перед любым врагом.

Г е н н а д и й (после паузы). Думаешь, наладится у нас с ней? Когда-никогда?

К а л е н д а р е в. Куда она денется. Ребенок, Геннадий Палыч, в семейных баталиях решающий пункт. (Вдруг поднимается, хватается за сердце, пережидая боль.) А моя вот, дурочка, все тянет с этим… Тянет.

З а т е м н е н и е.

Раннее утро следующего дня. Л е г к о в привалился к закрытой двери парикмахерской. Вид у него сникший, как у человека, которого за одни сутки перемололо. Он сидит, подперев голову, над ним вывеска: «Переучет».

Появляется С в е т л а н а. Увидев Легкова, молча снимает вывеску, отпирает дверь.

Л е г к о в (дернулся радостно). С добрым утром!

С в е т л а н а. Похоже, вы здесь прописались.

Л е г к о в. Я бы охотно. Только напарница ваша надула. Обещала койку в общаге, а сама «переучитывается».

С в е т л а н а. Старый знакомый у нее приехал. И бар открывался, гуляли. (Проходит в зал, Легков — за ней.) Так и ночевали тут?

Л е г к о в (с заминкой). Нет… Ночевал я… в другом месте.

С в е т л а н а. Что ж там не задержались?

Л е г к о в. И так с большим перебором вышло. (Отвернулся, хмуро.) Ошибку допустил. (После паузы.) Если уж не повезет, то намертво.

С в е т л а н а (кивая с некоторым сочувствием). Это точно.

Л е г к о в. А вы-то что в такую рань приплелись?

С в е т л а н а. Куда одна денешься… Сын в садике. (Закуривает.) Вы же не поделились опытом.

Л е г к о в. Каким?

С в е т л а н а (иронично). Как жить в условиях полного одиночества.

Л е г к о в (повеселев). Идея нужна, Светлана Николаевна. Без идеи один не просуществуешь.

С в е т л а н а. И у вас, конечно, она была?

Л е г к о в. Была. Проверял на животных одну мыслишку. И что радует, кажется, успешно.

С в е т л а н а (с пропавшим интересом). А говорите, не везет.

Л е г к о в. Черт его знает! Может быть, в этом смысле и получится. Все зависит от Сельскохозяйственной академии. (Решаясь — ему ведь очень хочется рассказать.) Понимаете, какая штука, оказывается, можно многое продлить: энергию, молодость.

С в е т л а н а. Хм. У четвероногих?

Л е г к о в (сбавляя тон, неохотно). Представьте себе, человек до конца дней полон энергии, не знает немощи. И все это в результате простейшей физиологической манипуляции, которую мне удалось теоретически вычислить (достает из кармана сложенную бумагу) на этом листе бумаги.

С в е т л а н а (усмехаясь). Я смотрю, товарищ…

Л е г к о в. Евгений Легков.

С в е т л а н а. …вы «большой ученый»…

Л е г к о в (не замечая иронии). Почти все подтвердилось экспериментально. (Чуть задумался.) И что самое парадоксальное, если б не личные обстоятельства… может, я бы никогда не осмелился перенести это с бумаги в жизнь! (Смотрит на нее.) Опять не нравится?

С в е т л а н а. Много вас таких развелось — все улучшаете природу. Себя бы улучшали.

Л е г к о в (восхищенно). Ну, молодец! Ну, какая женщина! Правильно, все дело в этом. С одной стороны, мне до чертиков хочется обнародовать новые данные, а с другой… Я ведь до конца не выяснил, к каким последствиям приведут мои наблюдения. Или… может быть, заблуждения. Потрясающе, что вы сразу догадались об этом!

С в е т л а н а. Шли бы вы куда-нибудь. Олеся только после обеда заявится.

Л е г к о в. Некуда! (После паузы.) Неужто я вам так противен?

С в е т л а н а. Какая разница…

Л е г к о в. Большая.

С в е т л а н а. В эти игры я отыгралась. Для меня вы все на одно лицо.

Л е г к о в. Грубо, но честно. (Уныло, близоруко ищет свой кейс, запихивает записи.) Не поминайте!.. (Пошел.) Удивительно, что вы хамите, а меня все равно к вам дико тянет. (Ушел.)

С в е т л а н а (ей не по себе, швырнула полотенце, подошла к окну, видит — Легков стоит в полной растерянности. Долгая пауза. Распахнула окно, вполголоса). Эй! Друг четвероногих! (Он не оборачивается.) Товарищ ученый! (Тот услышал.) Вот возьмите (кидая ключи), в соседнем доме, квартира семнадцать. Олеся, как придет, вам позвонит. (Вернулась, включила радио.)

З а т е м н е н и е.

Спустя две недели. Комната Светланы. Воскресный вечер. На стене большой акварельный портрет женщины во весь рост. На столе остатки еды. Включен телевизор. Звучит мотив песни про Томашев. С в е т л а н а начинает убирать со стола. Л е г к о в курит в кресле.

Л е г к о в (останавливая ее). Погоди…

С в е т л а н а. Лучше отделаться.

Л е г к о в. Ты замечательная. Таких женщин просто не бывает. (С наслаждением затягивается. После паузы.) А квартиру мы сменим. Поскольку лично начальник отдела в ВАСХНИЛе вроде бы поддерживает мою идею. Пусть-ка потрясут бронь на жилье.

С в е т л а н а. Остановись.

Л е г к о в. Я что-нибудь не так сказал?

С в е т л а н а. Ты сказал все прекрасно. Не будем портить сегодняшний вечер.

Л е г к о в. Не будем. Поэтому я хочу все решить сейчас же.

С в е т л а н а. Брось, охота была. (Садится, прижимается к нему.) Давай сегодня еще побудем… такими.

Л е г к о в. Какими?

С в е т л а н а. Лучшими, чем на самом деле.

Л е г к о в. Значит, вообще-то ты другая. По будням бьешь соседей сковородкой, вываливаешь мусор из ведра в окно, а потом… по моему спецзаказу, ты — божество.

С в е т л а н а. Женьк, ну не надо. Нам хорошо. Остальное не имеет значения.

Л е г к о в. Имеет. Основополагающее. Два человека подошли друг другу. Мы подошли друг другу — это ж раз в столетье бывает!

С в е т л а н а. Реже.

Л е г к о в. Ты вроде отмахиваешься от меня?

С в е т л а н а. Господи, ну почему тебе хочется все довести до полной ясности? Нам с тобой ясность ни к чему.

Л е г к о в. Нет, детка. Так у тебя со мной не получится.

С в е т л а н а (спокойно). Это у тебя не получится.

Л е г к о в. Ну что ты? (Тихо.) Что ты ко мне цепляешься? Пока я этого не заслужил.

С в е т л а н а (вставая). Просто я знаю… все наперед.

Л е г к о в. Что ты знаешь?

С в е т л а н а. Неважно. (Целует его.) И кто бы мог предположить, что ты такой въедливый.

Л е г к о в. Должна была догадаться. Я такой. «Стремлюсь во всем дойти до сути». Ты против?

С в е т л а н а. Я — за.

Л е г к о в. Так что, по-твоему, у нас впереди?

С в е т л а н а (улыбаясь). Ну ты и тип!

Л е г к о в. Нет, это ты тип. Не увиливай, не выйдет. (Хватает ее в охапку.) Что? Говори сейчас же!

С в е т л а н а. Оставь меня в покое.

Л е г к о в. Итак…

С в е т л а н а (вяло). Ну, для начала объявится твоя жена.

Л е г к о в. Бывшая.

С в е т л а н а. Вот это как раз не имеет значения. Отношения между людьми складываются не по штемпелям.

Л е г к о в. Допустим, она объявится. Дальше что?

С в е т л а н а. Дальше? Все как по нотам. Ты не захочешь оставить женщину в безвыходном положении. Начнешь пробивать прописку. Пока она бегает устраиваться, ты согласишься разок посидеть с ребенком.

Л е г к о в. Здорово! А потом?

С в е т л а н а. Потом? Ты станешь нянькой. Приходящей, живущей — это уже детали.

Л е г к о в. А себе какую ты отводишь роль в этом увлекательном развитии событий?

С в е т л а н а. Самую незавидную. Начну сочувствовать, давать советы. (Почти весело.) За неимением свободного времени удобней будет советоваться по телефону. Ты и не заметишь, как с нашей любовью будет покончено.

Л е г к о в. И наступит…

С в е т л а н а. Дружба. Крепкая, мужская. По преимуществу односторонняя.

Л е г к о в. То есть?

С в е т л а н а. Дружить буду я. Ты будешь принимать дружбу. А я это не могу. Пробовала, не могу. Мне еще клок неба захочется.

Л е г к о в (хохочет). Где ты набралась всего этого?

С в е т л а н а (пожимает плечами). Из коллективного опыта.

Звонит телефон. Легков снимает трубку, передает ее Светлане.

Да. Не могу… И потом тоже, не звони.

В вестибюле парикмахерской у автомата возникает фигура Г е н н а д и я.

Г е н н а д и й (потерянно). Почему ты не можешь?

С в е т л а н а. Занята.

Г е н н а д и й. Димку, значит, спровадила?

С в е т л а н а. Ты прекрасно знаешь, что он с детсадом уехал. Между прочим, собирался его навестить.

Г е н н а д и й (почти агрессивно). Почему же говорить не можешь?

С в е т л а н а. Мое дело. Не звони больше.

Г е н н а д и й (резко). Ты что, не одна? Спрашиваю, не одна? Берегись, Светлана!

С в е т л а н а. Займись чем-нибудь.

Г е н н а д и й. Выйди, я сказал! Потолковать надо.

С в е т л а н а. Все сто раз перетолковано.

Г е н н а д и й (бешено). Не все! Если не поняла — объясню!

С в е т л а н а. Оставь меня в покое. (Вешает трубку.)

Геннадий исчезает.

Л е г к о в (ходит вдоль комнаты, попыхивая сигареткой). Радуйся, Легков, пока она кому-то отказала. И на том спасибо. (Останавливается, смотрит на портрет женщины на стене.) А эта откуда взялась? (Пристально рассматривает картину.)

С в е т л а н а (еще не оправилась от разговора). Узнаешь?

Л е г к о в. Певица? Та самая? Не может быть! (Смотрит.) В точности, какой я ее увидел в первый раз у тебя. И шляпа, и корзинка. Потрясающе! (Вглядывается в картину.) Но глаза… и рот… Нет, показалось.

С в е т л а н а (недоверчиво). Неужто нравится? А я как-то не пойму.

Л е г к о в. Не то слово! (Задумался.) Странно, глаза как у… постой! А где же остальные картины?

С в е т л а н а (отмахнулась). Э… Календарев чудит. Надумал из меня самодеятельность делать. Ему, видишь ли, выставка в клуб нужна. Для галочки. Вчера они с Олеськой все и сволокли. (Засмеялась чему-то.) Ну их!

Л е г к о в. Вот как! (Спохватившись.) Черт, я же забыл! Рыбец в академическом буфете обломился. (Распаковывает.) Видала, какой? Повезло. И это. (Выкладывает на стол шампанское.) Я у тебя везучий.

С в е т л а н а. Гуляем?

Л е г к о в. Имеем право.

С в е т л а н а. Кто это имеет право?

Л е г к о в. Например, я. Во-первых, деньги, как выяснилось, совсем неплохая штука. Во-вторых, как ты верно однажды заметила, — свобода. О!.. Знаешь ли ты, что такое свобода? Нет, ты не знаешь…

С в е т л а н а. Разумеется.

Л е г к о в. Свобода — это право принадлежать себе. Никакого насилия над личностью. (Режет рыбу.) Представь, оказалось, это крайне трудно. Более того, выяснилось, что самое труднее быть самим собой.

С в е т л а н а. Еще бы.

Л е г к о в (пробуя рыбу). Большую часть жизни, милый мой Светик, мы живем по чьим-то предначертаниям. Так? С утра уже тебя опутывает невидимая схема привычных условностей. Это ты должен, туда ты обязан, к этому привык. Заведенный черед, созданный многими людьми и обстоятельствами, рано или поздно по капле вытесняет твое собственное, единственное. Только тебе предназначенное природой. И однажды…

С в е т л а н а. Однажды ты приходишь к свежей мысли, что жизнь прошла впустую.

Л е г к о в (режет). Еще чего! Просто однажды ты просыпаешься и спрашиваешь себя — когда последний раз ты делал то, что истинно любишь? Где люди твоей души, почему ты окружен «нужниками»? И куда все ушло? (С азартом открывает бутылку.) Знаешь, почему я сделал тебе сразу все предложения?

С в е т л а н а (с заминкой). Потому что… как следует не подумал.

Л е г к о в. Потому что с тобой я такой, какой есть. Что ты усмехаешься? Не веришь?

С в е т л а н а. Верю. Ты из тех, кто говорит правду. Хотя, если честно, давно никому не верю — одни обещания.

Л е г к о в (заводясь). В этом ты права. Все норовят от тебя отделаться. Раньше зовет тебя человек летом на рыбалку съездить или в море с маской по дну походить, потом, в спешке, в делах он это все забудет. Понятно, ритм века! Но сейчас-то уже в тот самый момент, когда он тебе говорит, он точно знает, что всего этого не будет. Твердо знает. Просто он тебя обволакивает словами, чтобы отвязаться, чтобы отделаться по-хорошему. Болезнь века — всеобщая необязательность.

С в е т л а н а. Да, дружочек. Люди слова — как белые журавли, все на счету. Так что подождем до завтра.

Л е г к о в. А завтра что?

С в е т л а н а. Завтра? (Беспечно рассмеялась.)

Л е г к о в. Если ты о Лидии — мы с ней все обсудили, как только я приехал. (Маленькая заминка.) Я… отдал дань прошлому. И представь, она поняла все. (Наливает снова.) Так что же может произойти?

С в е т л а н а (с усмешкой). Сегодня, милый, ты — на коне. (Отбирает бутылку.) Все женщины у тебя — блондинки, все люди — братья.

Л е г к о в. Пусть так. (С аппетитом начинает жевать рыбу.) Но к моим заявлениям, касающимся нас с тобой, это не имеет ни малейшего отношения. Ясно? Впрочем, сама убедишься. (Обнимает ее.) Бог мой, никак не привыкну, что такая женщина со мной…

Кончается музыка. Пауза.

Послушай, почему мы не пьем?

С в е т л а н а. Хватит.

Л е г к о в. Чуть-чуть. Для полноты жизни. Знаешь, в горах я все время думал об этом. О полноте жизни.

С в е т л а н а. Да?

Л е г к о в (потягиваясь). Казалось, будто мысль перетекает через все твое тело и ты изумленно следишь за ее движением. Я тебе, по-моему, уже говорил?

С в е т л а н а. Может быть.

Л е г к о в. Оказывается, думать без помех — величайшее счастье.

С в е т л а н а. Неужто?

Л е г к о в (не слушая). Никогда бы не поверил, что смогу быть абсолютно один… и несказанно счастлив. Всегда мне были нужны люди. Много людей. (После паузы.) Знаешь, у одного поэта висел на стене плакат «Жажду одиночества», и… и (вдруг начинает смеяться) на плакат взирали толпы друзей, ежедневно ломившиеся к нему. Вот это про меня. Наверно, я жаждал одиночества именно потому, что не вылезал из компаний. Фантастическая смесь честолюбия и человеколюбия.

С в е т л а н а (улыбается). Портрет нашего Нерукотворова.

Л е г к о в. При чем здесь Нерукотворов?

Звонок телефона. Светлана снимает трубку. На другом конце у трубки возникает Н е р у к о т в о р о в.

Н е р у к о т в о р о в (покашливая и причмокивая). Приветствую, мамочка. Для чего я вам понадобился?

С в е т л а н а. Вы? (Растерянно.) Вроде… ни для чего, Иван Сидорыч.

Н е р у к о т в о р о в. Значит, показалось. (Отстранился от трубки, огляделся.) А Олеся к вам не забегала?

С в е т л а н а. Нет.

Н е р у к о т в о р о в. И не звонила?

С в е т л а н а. Не-ет.

Н е р у к о т в о р о в. Ну дела! А впрочем, у вас ведь гость.

С в е т л а н а. Вам и это известно?

Н е р у к о т в о р о в (уже начинает спешить). Нам, Светлана Николаевна, все известно. Между прочим, вашего гостя повсюду ищут.

С в е т л а н а. Ищут?

Н е р у к о т в о р о в. Да, деточка. Лидия объявилась.

С в е т л а н а. Лидия?

Н е р у к о т в о р о в. Утверждает, что товарищ Легков вещи у нее забыл. Ну ладно, гуляйте, молодежь. Некогда мне. (Исчезает.)

Прежняя мизансцена. Л е г к о в и С в е т л а н а.

Л е г к о в. Ты что? Не слушаешь меня?

С в е т л а н а. Я?

Л е г к о в. Тебя словно не было здесь.

С в е т л а н а. Что ты, очень даже внимательно…

Л е г к о в. Знаешь, порой я верю, что придет время, когда мысль моя найдет сказочное продолжение — всего будет в достатке, чего человек ни пожелает. Неограниченная добыча пищи, энергии, постоянное очищение среды.

С в е т л а н а (улыбаясь). Хорошо. И главное, просто, как помидор.

Л е г к о в. Я так и знал.

С в е т л а н а. Что?

Л е г к о в. Когда это произносишь вслух, все сразу опошляется. (Задумался.) Ну, милая, не хочешь пить, будем танцевать. (Встает, ставит пластинку.) Хотя за признание ВАСХНИЛом моих очевидных заслуг надо бы выпить. (Целует ее.) Люби меня, ладно?

С в е т л а н а (после паузы). Уговорил.

Л е г к о в (после паузы). Чего же ты ждешь от меня?

С в е т л а н а. Ничего.

Л е г к о в. Тебе ничего не надо?

С в е т л а н а. От тебя — нет. Только то, что есть. Ни больше ни меньше.

Л е г к о в. Если бы я сейчас поверил тебе — это конец. Ничего не хотеть, не ждать. Смерть при жизни.

С в е т л а н а. Почему же? У меня свой мир — сын, работа.

Л е г к о в. Не уверяй, что тебе этого достаточно, не поверю.

С в е т л а н а. Ошибаешься.

Л е г к о в (махнул рукой). Не ошибаюсь. Я тоже так существовал, а потом переменил все.

С в е т л а н а (прильнув теснее). Попробовал надуть судьбу.

Л е г к о в. Можно сказать и так.

С в е т л а н а. Эх ты! Бунтарь. (Высвобождаясь.) Все бунты, как правило, кончаются поражениями. Человек возвращается к прежнему. Только с потерями. И немалыми.

Л е г к о в. Что же ты предлагаешь?

С в е т л а н а (с силой). Видеть все без самообмана, со всей жестокостью. (После паузы.) Находить хорошее и помогать ему.

Л е г к о в. Нет. Я вижу, ты рукой на себя махнула.

С в е т л а н а. Наоборот. Поэтому и не обольщаюсь, с меня хватит.

Л е г к о в (запальчиво). Учти, я не собираюсь мириться с этим.

С в е т л а н а. Ну хорошо. Хорошо.

Снова фруктовый бар. За одним из столиков Л и д и я. Вдоль бара, по проходу, как маятник прохаживается Р ы б к и н, худой, похожий на гончую, которая вынюхивает добычу. Входят О л е с я и С в е т л а н а с сумками, наполненными апельсинами, занимают стол у входа.

О л е с я. Что с тобой? Ну что, говори! Ты на себя не похожа.

Рыбкин прерывает «качание маятника» у их стола.

Р ы б к и н. Апельсинчики?

О л е с я. Ни копья не получишь.

Р ы б к и н. Обижаете. Хотел предупредить. Геннадий Палыч два раза заглядывал, вами интересовался. Как бы с ним опять что не вышло.

О л е с я. Сколько выклянчил у него?

Р ы б к и н. Опять обижаете. Он пустой, как и я. (Светлане после паузы.) К сыну вашему за город поскакал. Может, вы авансируете до завтра?

С в е т л а н а (вынимает из сумки деньги). На. Не надоело, Рыбкин?

Р ы б к и н (не реагируя, направляется дальше; вспомнив что-то, возвращается). Извините, забыл поблагодарить. (Олесе.) Не знаешь, что за мадемуазель пришвартовалась у крайнего столика?

Светлана и Олеся оборачиваются, видят Лидию.

О л е с я. Хм. Как же ты проморгал? Кинозвезда! Сниматься приехала.

Р ы б к и н. Богатая?

О л е с я. Спроси у нее.

Р ы б к и н (адресуясь к Светлане). Последний раз… (Подумал.) Вот раздам долги и уеду.

О л е с я. Знаем мы твои долги.

Рыбкин, не удостаивая ее ответом, направляется к столику Лидии. В бар влетает В а л ь к а К а л е н д а р е в. Он очень возбужден. В руке плакат: «Сегодня в 9 часов вечера торжественное открытие молодежного кафе». Укрепляет плакат, радостно здоровается с Олесей и Светланой, но, увидев вдали Лидию, делает вираж и, оттеснив Рыбкина, садится рядом с Лидией.

(Светлане, глядя на Календарева.) Новенькое, подруга, оно всегда новенькое. И ничего тут не попишешь.

С в е т л а н а. Дай человеку покуражиться.

О л е с я. А помнишь, милая, какой Валька молодой был? Как рок танцевал? Фейерверк!

С в е т л а н а. Он и сейчас такой. Праздничный, веселый.

О л е с я. Нет, подруга, сейчас он не такой. (Чистит апельсин, ест.) Сейчас, Света, он всякий. (Жует.) Ну, а твой как?

С в е т л а н а. Легков? В Москву уехал по делам.

О л е с я. Если не секрет, какие такие дела у него в Москве?

Возникает Н е р у к о т в о р о в.

Н е р у к о т в о р о в (Олесе). Он ходит по этажам. (Подает телеграмму Светлане.) Барышева — тебе. Заглянул в парикмахерскую, смотрю — а ты здесь.

С в е т л а н а (сделав радостное движение). Не стоило беспокоиться. (Комкает телеграмму.)

Н е р у к о т в о р о в. Да ты не стесняйся. Там секретов нету. Приезжает.

О л е с я. А вы, Сидорыч, не можете носа не сунуть?

Н е р у к о т в о р о в. Знаешь, нам из Москвы только ведомственные идут. Или о покойниках.

С в е т л а н а (быстро пробегая телеграмму). Спасибо.

О л е с я. Завтра к нам, папуля, не собираетесь? Мы вас югославской краской снабдим.

Н е р у к о т в о р о в (огрызаясь). Мне и этой до гроба хватит. (Исчезает.)

В другом конце бара.

К а л е н д а р е в (Лидии). Подумаешь, неудачная проба! И из-за этого расстраиваться? Уверен, вас ждет большое будущее.

Л и д и я (медленно, с достоинством пережевывая пищу). Не уверяйте. Я законченная неудачница. (Жует.)

К а л е н д а р е в (сочувственно). Слава богу, аппетит у вас не пропал.

Л и д и я. Недоставало еще, чтобы у меня аппетит пропал.

К а л е н д а р е в. Я не настаиваю. Напротив. (Подпирает рукой голову, смотрит ей в рот.) В вашем ротике так симпатично исчезают тресковая печень, салат под майонезом… Нет, простите, яйцо под майонезом. «Наша закусь — объедение, поднимает настроение», — сказал поэт.

Л и д и я. Нескладно сказал. (Жует.) Мне не настроение поднимать надо, а о жизни думать.

К а л е н д а р е в. Тресковая печень думать тоже очень помогает.

Л и д и я (взрываясь). А знаете ли вы, что неправильный режим питания ставит головной мозг в неблагоприятные условия функционирования?

К а л е н д а р е в. Что? А… естественно. Так что же будем делать?

Л и д и я. Надо с мужем посоветоваться. (Жует.) А перед встречей с ним я всегда очень нервничаю… Да вы ешьте.

К а л е н д а р е в. Спасибо. (Драматично.) Значит, вы замужем?

Л и д и я (уклоняясь). Нервничать вредно. Хотя у нас в мозгу имеется около четырнадцати миллиардов нервных клеток, но на протяжении жизни функционируют-то только два. И если нервная клетка разрушилась, она уже не регенерирует, то есть на ее месте новая не вырастает. Ясно? Поэтому у нас такой внушительный запас. (Вздыхает.) Но ведь и он не безграничен.

К а л е н д а р е в (уверенно). Неужели нам не хватит тринадцати миллиардов девятисот девяноста клеток, чтобы решить проблему… без вашего мужа?

Л и д и я. Лучше бы вы ели. А то с сердцем у вас непорядок, задыхаетесь как на стометровке. Небось грипп на ногах переходили?

К а л е н д а р е в. Я, задыхаюсь? Никогда!

Л и д и я. Между прочим, грипп только во время эпидемии укладывает треть земного шара. (Значительно.) Кто же, по-вашему, избегает его? Думали?

К а л е н д а р е в (быстро). Те, у кого высокий процент элемента пси.

Л и д и я (очень заинтересованно). Пси?

К а л е н д а р е в. Ну да. Гриппом не болеют люди с экстрасенсорной возбудимостью, то есть у кого много пси.

Л и д и я. Не может быть!

К а л е н д а р е в. Может. Приходите вечером — будут подробности.

Л и д и я. Ну пусть… А Нерукотворов ваш где?

К а л е н д а р е в. Нерукотворов? (Оборачивается.)

Н е р у к о т в о р о в возникает за соседним столом.

Все — ваше. (Подходит к Нерукотворову.) Иван Сидорыч. (Полупоклон.) Надо помочь хорошему человеку.

Н е р у к о т в о р о в (раскрывает бумаги, блокноты; не поднимая головы). Помоги.

К а л е н д а р е в. Дама просит познакомить ее именно с вами.

Н е р у к о т в о р о в (быстро глянув на часы). Вызови на завтра…

К а л е н д а р е в (шепчет на ухо). Она здесь.

Н е р у к о т в о р о в (оглядывается на Лидию; равнодушно). Только побыстрее. (Когда думает или ждет ответа, складывает губы трубочкой и втягивает воздух с легким присвистом.)

Календарев подзывает Лидию, та, с огорчением оглянувшись на остатки еды, подходит.

Л и д и я. Здравствуйте. (После паузы). Моя фамилия Легкова.

Н е р у к о т в о р о в (быстро). Лидия… (Листая большой блокнот, записывает.) Отчество?

Л и д и я. Ильинична. (Привычно.) Двадцать семь… замужем, то есть была.

К а л е н д а р е в (удовлетворенно). Ах, были!

Н е р у к о т в о р о в (записывает). Ну-с, на что рассчитываете, мамочка? (Присвист.)

Л и д и я. Теперь уже ни на что.

Н е р у к о т в о р о в. Я вас о трудоустройстве спрашиваю.

Л и д и я (вздыхая). Хотела быть киноактрисой. Не повезло.

Н е р у к о т в о р о в (записывая). Какой профиль?

К а л е н д а р е в (шепчет). Амплуа, на которое претендуете.

Л и д и я. Амплуа? (После маленькой паузы.) Руководящих деятелей производства.

Н е р у к о т в о р о в (пишет). «Производственная героиня». Так. (Присвист.) Скорее всего Минская киностудия. Фотография есть с собой?

Л и д и я. Фотография? Я как-то не ожидала.

Н е р у к о т в о р о в. Тогда минуточку — не шевелитесь. (Пишет.) Глаза — синие… рост — сто шестьдесят три… линия бедер…

К а л е н д а р е в (шепчет ей). Заметано! Уж если линия бедер…

Н е р у к о т в о р о в (кончая писать). Через три дня. В это же время, мамочка. А ставка у вас какая?

Л и д и я. Ставка? Я давно не работала.

Н е р у к о т в о р о в (крайне взволнованно). Значит, ставки у вас нет? Это в корне меняет дело.

Л и д и я (запальчиво). Пусть не сразу на производственную героиню. Я согласна на женщину с неудавшейся жизнью. Для начала.

Н е р у к о т в о р о в (быстро листая блокнот). Могу временно рекомендовать диспетчером по грузотранспорту. Оклад высокий.

Л и д и я. Да вы что! (Подумав.) Там же одни мужчины!

Н е р у к о т в о р о в. Я вам, товарищ (заглядывает в бумаги) Лидия Ильинична Легкова, не предлагаю разгружать грузовик. Или водить. Есть вакантные единицы диспетчеров. Подсаживаетесь в определенном месте, проверяете наличие указанного в путевке товара-груза, доезжаете до следующего пункта, пересаживаетесь… работа живая, перспективная. (Присвист.) Трое суток в пути — неделю отдыхаете.

Л и д и я. Не могу трое суток. У меня ребенок, год с лишним.

Н е р у к о т в о р о в (пишет). «Нужны ясли». А жилплощадь? Обеспечены?

Л и д и я. Пока — да. Муж добился на время.

К а л е н д а р е в. Разведенный.

Н е р у к о т в о р о в (пишет). «В площади не нуждается». Это ваш главный козырь. (Захлопывает блокнот, теперь уже окончательно.) Желаю удачи. (Складывает бумаги, уходит.)

Календарев подхватывает Лидию под руку, провожает до дверей, та оглядывается на свой столик, он уже убран.

К а л е н д а р е в. Приходите к девяти. Повеселимся.

Л и д и я. Не могу. А что будет?

К а л е н д а р е в. Открывается эстрадно-молодежное кафе.

Л и д и я. А бар кому мешал?

К а л е н д а р е в. В общем-то, никому. (С интересом.) Значит, вы разведенная с ребенком?

Л и д и я. Еще точно не знаю. А вы?

К а л е н д а р е в. Я знаю.

Л и д и я. Что?

К а л е н д а р е в. Что ребенка у меня пока нет и что неразведенный.

Л и д и я. Странно. Вряд ли у меня получится вечером.

К а л е н д а р е в. А от чего это зависит?

Л и д и я. От одного звонка. (Машет Календареву рукой, уходит.)

За другим столом.

О л е с я (Светлане). Гляди-ка, клиентка твоя в гору пошла. Всерьез Вальку клеит. Знали б, мы бы ей в первый день другую прическу соорудили.

Входит Л е г к о в, в руке «дипломат». С ним возвращается К а л е н д а р е в.

Л е г к о в (видит Светлану, лицо его меняется; вообще у этого человека что на уме, то на лице). Света… (Идет к столу, садится. Олесе.) Не помешал? (Не ожидая ответа, Светлане, как будто никого нет.) Ну как ты? Думал, выпрыгну из этой чертовой электрички — так хотелось тебя видеть. Нет, девочки, пора на магнитных подушках поездам ходить, чтоб сверхскоростные были. (Обнимает ее.)

С в е т л а н а (озираясь, смущенно). Ты что, ей-богу… Смотрят все.

Л е г к о в. Ну и что?

С в е т л а н а. Пойдем отсюда.

Л е г к о в. Из всего ты делаешь секрет. (Снова обнимает.) Не дури, сейчас мы устроим праздник. У нас есть что отметить. (Подмигивая, торжественно вынимает две бутылки шампанского.)

К а л е н д а р е в. Шикарно!

Р ы б к и н. Ого!

О л е с я. Даже слишком.

Л е г к о в. А вечером продолжим. (Поглядев на Светлану.) Ты не против?

К а л е н д а р е в (вспыхнув). Хотите, устроим фейерверк в вашу честь? (Сник.) Нет, вечерком не получится. Открытие эстрадно-молодежного кафе. Специальная программа.

О л е с я. Ну и что? Потопчемся, молодость вспомним.

К а л е н д а р е в. Все уже по минутам заметано, запятую не переставишь.

Л е г к о в. И что будет?

К а л е н д а р е в. Мое небольшое выступление, потом…

О л е с я. Потом суп с котом.

К а л е н д а р е в. Потом краковяк, танго, вальс — что хочешь.

О л е с я. Ладно тебе. Ребята к быстрому привыкли, а мы к танго вернемся.

К а л е н д а р е в. Ну и вернешься ради открытия. (Весело.) Да что ты завелась? Установка такая, понимаешь?

О л е с я. Не ври, какая еще установка? Все давно что хотят танцуют. Уж скажи, что тебе до фонаря, что салон, что бассейн, — лишь бы открыть.

К а л е н д а р е в (миролюбиво). Ну дай провести мероприятие спокойно.

О л е с я (со слезой). Ты же сам любил все современное, последнее, заводное, сам нас агитировал! (Махнула рукой.)

К а л е н д а р е в. Спокойно. (Обнимает ее.) Времена меняются, ласточка. И мы от них не должны отставать.

О л е с я. А мы? Не время, что ли?

К а л е н д а р е в. Ну… в общем-то, да. Но есть и помоложе кадры.

О л е с я. Ладно, посмотрим, что под твои краковяки будут твои молодые кадры танцевать.

К а л е н д а р е в. Ну что ты завелась? Все будет, дай срок. (Мечтательно.) Ах, братцы, какие же я в Москве ансамбли открыл бесподобные: «Автограф», «Второе дыхание», «Последний шанс». (Легкову.) Не слышали?

Л е г к о в (с трудом отрываясь от Светланы). Да… «Последний шанс» — это вы точно сформулировали… (Растерянно трет лоб.) Вспомнил! Болван! У меня (роется в «дипломате») ведь еще кое-что припасено. Вам (протягивает Олесе футляр) и вам (дает Календареву пластинку).

О л е с я (рассматривает футляр). Ой, что это?

С в е т л а н а. Наверное, гантели.

К а л е н д а р е в. Обручальные кольца…

О л е с я (вскипает). Ну, Легков! Ну, угодил! (Бросается его обнимать.) Бывают же такие мужики, как сюрпризы природы. (Показывает оранжевый фен для укладки волос.) Мечта! И как вы догадались?

Л е г к о в (довольный). Видение ночью было. Похожее на него. (Показывает на Календарева.)

К а л е н д а р е в (рассматривая пластинку). Ух ты! Надо же, «Арсенал». Это что, прямо на прилавке?

Л е г к о в. В Академии — киоск с книгами и пластинками. (Придвигает шампанское.) Осторожно! Внимание, начали! (Раскупоривает.)

О л е с я. Отпразднуем нашу встречу.

Л е г к о в. Насчет пластинок, если откровенно, Нерукотворов посоветовал. В наш киоск, говорит, небось не заглядывал, так учти, даже в Доме композиторов того не найдешь. Я и…

В с е (переглядываясь, в один голос). Нерукотворов???

Л е г к о в. А что, знакомый?

К а л е н д а р е в. Какой он из себя?

Л е г к о в. Обыкновенный. Густой брюнет, не худой, не толстый. Все воздух в себя втягивает.

К а л е н д а р е в. А… пиджачок не кожаный?

Л е г к о в. Кожаный. Разумеется, кожаный. Да что ты разгорячился? Он у тебя украл что?

О л е с я. Невероятно! Это же наш Нерукотворов. (Оглядывается.) Только что он был здесь.

Р ы б к и н (уверенно). Не было его.

К а л е н д а р е в. Гуляй! Пять минут назад мы общались.

Р ы б к и н. Не может этого быть. Он уже неделю как уехал. Сам провожал.

О л е с я (Рыбкину). Будет врать-то. Мы все его здесь видели. (Легкову.) Этот человек, Женя, всю музыку заводит в нашем городе. Без него просто все остановилось бы. Неужели… он и до Академии дотянулся? Фантастика!

Л е г к о в. Здесь-то он кто?

О л е с я. Кто? (Пожимает плечами, оглядывает присутствующих.) По кадрам в горисполкоме… Или администратор Дома культуры — понятия не имеем. Только всё у нас — через Нерукотворова.

Л е г к о в. Исключено, в ВАСХНИЛе у начальника отдела рабочий день от и до.

К а л е н д а р е в. Странно в высшей степени. Ну что же, выпьем за Нерукотворова Второго.

Все дружно пьют.

Что он вам обещал? Данные ваши записывал?

Л е г к о в. Записывал.

О л е с я. А дело у вас к нему серьезное?

Л е г к о в. Дело жизни.

К а л е н д а р е в. Да ну! Расскажите.

С в е т л а н а. Оставьте человека в покое.

Л е г к о в. Что особенного? Сейчас выпьем, и расскажу… Итак, россияне, за здоровье самой потрясающей женщины, которую мне доводилось встречать на этом свете, за Свету.

К а л е н д а р е в. За Свету на свете.

В с е. Ура!

Л е г к о в. Не буду перечислять ее достоинства, рисовать портрет и обнародовать наши, гм… родственные отношения, скажу только, что долго тянуть с этим мы не собираемся и скоро надеемся увидеть всех вас… у нас…

С в е т л а н а. Перестань.

Л е г к о в. И не подумаю.

С в е т л а н а. Прошу тебя.

Л е г к о в (взрываясь). Ну что ты все прячешься? В тебе прямо какой-то заячий дух сидит! Слова нормального не дашь сказать. За пазухой ничего не держу, привык все выкладывать как есть. И вообще… Не понимаю я этой двойной бухгалтерии! Для себя — для других. (Весело.) Тем более мы находимся в кругу твоих самых близких… Так ведь?

О л е с я. Это уж бесспорно.

Л е г к о в. Поехали!

Пьют. Возгласы. Легков целует Светлану.

К а л е н д а р е в (вытирая губы). Теперь, если позволите, вернемся к делу вашей жизни. И о роли Нерукотворова.

Л е г к о в. Идет! (Чуть задумался. Дальнейшая речь сопровождается взмахами руки, которая очерчивает в воздухе треугольник: взлет, падение, подведение итога.) Когда-то, на заре… так сказать, у меня завелась одна мыслишка: нельзя ли выработать «морозоустойчивость» у нашей нервной системы к частым переключениям, звуковым перегрузкам, смене ритма жизни. (Оглядывает лица присутствующих, не видя никакого энтузиазма.) Задача необъятная, как вы понимаете. Я долго маялся с этим. Потом выделил более скромную проблему — нельзя ли регулировать наш гормональный баланс в нужном направлении…

О л е с я. Кто больше ест — больше и жиреет!

К а л е н д а р е в. Не спеши, девочка. Состаришься!

Л е г к о в. Верно, спешить в этом деле не надо. Два человека, съедающие в точности одну и ту же пищу (взмах), никогда не прибавляют равного веса, будь у них один и тот же рост, вес и возраст. Кто-то даже от этого количества поправится, а кто-то похудеет.

К а л е н д а р е в. Я, например. Что ни приму — все не в коня.

О л е с я. У тебя на баб много энергии расходуется. А конь ни при чем.

Л е г к о в. Я и подумал: если понять сам механизм регулирования, могут открыться неслыханные возможности для науки. (Взмах.) Прошли годы, и однажды мне показалось — кое-что найдено. (Сразу теряя весь запал.) Вот и все.

О л е с я. А дальше?

Л е г к о в. Дальше — неинтересно. (После паузы.) Я словно помешался. Доходило черт знает до чего. Мне необходим был эксперимент на животных. Понимаете? Как воздух. А жизнь опутала меня со всех сторон делишками, счетами, заботами. Я стал психовать. (Взмах.) Меня выносить невозможно стало… Короче: «Его забросили друзья, а после них ушла жена». (Взмах.) Этот факт и решил все. Уехать! Проверить. (Залпом выпил стакан.) Идею поддержали ученые, и вскоре я уехал в высокогорный совхоз.

К а л е н д а р е в (после паузы). «Ну, а Тартюф?» Нерукотворов-то что?

Л е г к о в (с трудом улавливая вопрос). А… Нерукотворов… (Наливает всем.) Он не придавал моей затее особого значения. У нас ведь теперь все что-нибудь открывают. Потом согласился — наука поддержала, ущерба государству нет. Пусть. (Взмах.) А теперь вот я им задал задачу.

О л е с я. Какую?

Л е г к о в (не сразу, потом загорелся). Как какую? Надо же решать проблему в широких масштабах! (После паузы.) Нерукотворов забегал, потребовал с меня кучу бумаг: акт комиссии, дегустационное заключение о качестве… и прочее. (Радостно оглядывает всех.) А когда удостоверился в рекордном привесе мяса, начал срочно продвигать. Обещал очень быстро.

К а л е н д а р е в. Ну раз он обещал вам, Женя, остается только ждать. Теперь готовьтесь к Ленинской. Или в академики.

О л е с я. Вот порезвимся!

Л е г к о в (мечтательно). Хотелось бы еще кое-что попробовать. Ты прав, Календарев. Теперь идея сама себя и пробьет, и протолкнет. Я свое сделал (его уже понесло), скажу наперекор герою одной потрясающей пьесы: «Жизнь практически выиграна». Даже если ничего другого не успею сделать на этом свете… все равно. Я принес часть себя в этот мир… Он — прекрасен. (Обнимает Светлану, поднимает бокал.) За жизнь, которую мы сами заслуживаем!

В вестибюле бара появляется Г е н н а д и й. Он тих и опрятен. От него веет миролюбием. В руках у него громадный букет пахучих трав и полевых цветов. Он останавливается в дверях бара, минуту прислушивается к разговору за столом, настроение его заметно меняется. Рыбкин из зала замечает его, подходит…

Р ы б к и н. На лоне, Геннадий Палыч, побывали? Быстро.

Г е н н а д и й. Давно она тут?

Р ы б к и н. Смену отработала, за апельсинчиками отстояла, а после уж… (Показывает.)

За столом.

Л е г к о в. А теперь тост скажет Светлана!

С в е т л а н а (страшно смешалась). Не люблю тостов.

Л е г к о в. Говори! (Поднимает Светлану со стула.)

С в е т л а н а (высвобождаясь). Ну, пожалуйста, не трогай меня.

О л е с я (поднимаясь). Тогда я скажу. Я пью за вас, Женя, — за стопроцентного мужчину. Где они были, настоящие мужчины? Все они были не стопроцентные, а сорокаградусные.

К а л е н д а р е в. Кто-то из нас должен оскорбиться.

О л е с я. Вся их мужская жизнь качалась между пунктами «завязал» — «развязал».

К а л е н д а р е в. Откуда такой вывод, маргаритка?

О л е с я. Я все мечтаю услышать: «До вечера, милая. Я… за тобой заеду». Я заеду за тобой. Ах, как это звучит, точно музыка в церкви! Мы ведь как привыкли: «Забежишь ко мне?»; или: «Подожди, пока освобожусь»; или: «Займи столик, а то я задерживаюсь». И так всю дорогу. (Легкову.) За вас…

К а л е н д а р е в (прерывая). Все! Завтра мы с Женей пригоним такси к парикмахерской (показывает на соседнюю дверь) и доставим вас обеих сюда.

О л е с я (игнорируя). Значит, за Легкова, который соответствует своему мужскому назначению. (Пьет.)

В зал входит Р ы б к и н, вызывает Светлану к Геннадию. Сам присаживается к столику.

В вестибюле Г е н н а д и й и С в е т л а н а.

С в е т л а н а (увидев Геннадия с цветами). Значит, все же побывал?

Г е н н а д и й. Из детсада. Вот. (Кладет букет.) Димка тебе насобирал.

С в е т л а н а (чуть виновато). А я… не успела. С утра работала, потом…

Г е н н а д и й. Вижу.

С в е т л а н а. Что ты видишь?

Пауза. Геннадий машинально ощипывает цветы.

В кои веки присела с людьми.

Г е н н а д и й. Ну, я пошел.

С в е т л а н а (поражена его поведением). Хочешь… посиди с нами?

Г е н н а д и й. Некогда мне.

С в е т л а н а. Выпьешь рюмочку и пойдешь.

Г е н н а д и й. Не пью.

С в е т л а н а. Заболел?

Г е н н а д и й. Права вернули. Надо отвыкать.

С в е т л а н а. Вернули? (Удивленно.) Значит, год целый прошел. (Задумалась.) Ну слава богу, а то уж я тебя бояться стала.

Г е н н а д и й. Это верно. Больше этого не будет.

С в е т л а н а. Чего?

Г е н н а д и й. Ничего. Живи как знаешь.

С в е т л а н а. Я и живу.

Г е н н а д и й. Ну и хорошо.

С в е т л а н а. А Димка как там… не скучает?

Г е н н а д и й. Нет вроде. (Повернулся, пошел, остановился у двери.) Больше навязываться тебе не буду. С Димкой мы договорились, как видеться. (Ушел.)

Светлана потерянно смотрит вслед; забывшись, стоит с цветами в руках.

В баре.

Л е г к о в (Олесе). Куда Света пропала?

Р ы б к и н. Сейчас появится. Потерпи, друг.

Л е г к о в (нетерпеливо встает). Нет, так не пойдет. Сейчас мы ее вернем.

Р ы б к и н. Не трудитесь. Она с мужем.

О л е с я (Рыбкину). Да качай ты отсюда, ей-богу. «С мужем». Был, да весь сплыл. Понял?

Р ы б к и н. Много на себя берешь.

К а л е н д а р е в. Что это вы все сразу расстроились? (Легкову.) Один небольшой тост, и она явится как солнца луч среди ненастья. (Встает.) Сейчас нам стало известно о новом достижении, даже научном открытии — и оно принадлежит нашему другу Евгению Легкову. Есть идея…

О л е с я. По-моему, опять речь толкает.

Р ы б к и н (бормочет). И такой заметной личности, государственного масштаба, можно сказать, Барышеву хотят подсунуть.

О л е с я (Рыбкину). Доиграешься!

В дверях С в е т л а н а с цветами.

Р ы б к и н (Олесе). Не нравится? А мне, по-твоему, все у вас нравится? Думаете, если приезжий, так ничего и не узнает? (Громче.) Пусть товарищ Легков поступает как хочет, только такой яркой индивидуальности очки втирать не позволю… Все доложу о докторе… и прочее.

К а л е н д а р е в (миролюбиво). Заткнись! На. (Дает выпить.)

Л е г к о в (чуть угрожающе). Пусть скажет. Он еще не до конца выговорился.

Р ы б к и н. Я свое приму, не волнуйся, Календарев. (Пьет.) Но когда человек собирается сделать непоправимую глупость, он хотя бы должен иметь полную, всестороннюю информацию.

К а л е н д а р е в (резко). Притормози, парень!

Р ы б к и н. Ты же любишь веселье, «открыватель»?

Л е г к о в (наливаясь гневом). Что она тебе сделала? Может, ты ей чересчур много задолжал? А? (Двигает на него стол.) Информатор замочный. (Увидел Светлану.) Идем отсюда. (Тащит ее.) Идем, я сказал!

К а л е н д а р е в (растерянно). Да куда же вы? Не уходите. (Рыбкину.) Я тебе, у… (Замахивается, потом бежит за Легковым, дергает его.) Остановитесь же… скоро открытие, ребята! Надо же всем вместе. Так нельзя, праздник же! (Растерянно.) Ушли. А так здорово все началось.

З а т е м н е н и е.

Комната Светланы сразу после ресторана. С в е т л а н а зажигает свет, опускается в кресло с цветами на коленях; Л е г к о в помещает цветы в вазу, вынимает из портфеля пластинку, ставит. Звучит знакомое: «А может, снова, дорогая…»

Л е г к о в. Думаешь, о тебе забыл? Вот! В том же киоске.

С в е т л а н а (кивает; после паузы). Послушай, Жень, давай уедем.

Л е г к о в (еще не осознавая). Это — мысль.

С в е т л а н а. Пока Димка в детском лагере, возьму отпуск на две недели. И уедем.

Л е г к о в (вскакивает). Немыслимая женщина! Как же это мне не пришло в голову. Можно ведь добыть путевки. В какое-нибудь Кемери или на южный теплоход «Россия».

С в е т л а н а. Не надо путевок. Поедем в Москву. Походим по выставкам, театрам, в Химки смотаемся. Можно потанцевать разочек. Я ведь люблю танцевать. Представляешь, мы вдвоем, музыка и никого знакомых.

Л е г к о в. Не представляю. Сколько тебе надо на сборы?

С в е т л а н а. Не знаю, не думала.

Л е г к о в. Можем завтра уехать?

С в е т л а н а. Ты что? Надо об отпуске договориться, Димку повидать, себя как-то в порядок привести.

Л е г к о в. И это все? Минутку. (Вынимает записную книжку, набирает телефон, в трубку.) Олесю Огаркову, пожалуйста. (Закрывает трубку рукой; Светлане.) Сейчас. (После паузы, в трубку.) А… Ну хорошо. (Светлане.) Через десять минут появится. Пошли дальше. (Набирает.) Девушка, Москву надо срочно. Что? Нет, в учреждение. Двести двадцать три сорок три два ноля, вызвать Нерукотворова… Через сколько? Спасибо, вы прелесть. Что? Прелесть, говорю. Жду. (Вешает трубку, набирает снова.)

С в е т л а н а. Погоди. Надо же все продумать. Я ведь сказала в качестве идеи.

Л е г к о в. Какой идеи? Завтра нас здесь не будет. Еще один звонок. (Помолчав.) Ты не могла бы пойти… помыться?

С в е т л а н а. Помыться?.. А… (Выходит.)

Л е г к о в (набирает). Алло.

В луче прожектора возникает Л и д и я. Она полулежит на тахте, дымится сигарета, рядом бутылка пепси. Делает два глотка из горла, затем закидывает руки за голову, смотрит в потолок. Во всем неряшливое безразличие. Разбросаны детские вещи. Звонок телефона, она лениво тянется к трубке.

Это ты?

Л и д и я. А кто же еще может быть?

Л е г к о в. Ну мало ли, не туда попал… Как с работой у тебя?

Л и д и я. Нормально. Обещают.

Л е г к о в. Что-нибудь конкретное?

Л и д и я. Конечно.

Л е г к о в. А что именно?

Л и д и я. Разное.

Л е г к о в. Ну а все-таки?

Л и д и я. Либо роль в кино, либо диспетчером на грузовик.

Л е г к о в. Ты издеваешься?

Л и д и я. А что, собственно, ты так встрепенулся? Боишься, я денег попрошу?

Л е г к о в. Нужны? Пожалуйста. Еще подкину.

Л и д и я. Ничего мне не нужно. До свидания. А чего ради ты звонил?

Л е г к о в (озадачен). Уезжать собрался. Вот и решил справиться о твоих делах.

Л и д и я (быстро). Куда?

Л е г к о в (уклоняясь). Недалеко.

Л и д и я. Надолго?

Л е г к о в. Недельки на две. Устраивайся, где предлагают, потом переменишь.

Л и д и я. Не беспокойся, устроюсь. Пока. (Вешает трубку.)

Л е г к о в (кричит в кухню). Эй! Можешь войти.

С в е т л а н а (входя). Все в порядке?

Звонок телефона — это междугородная.

Твоя Москва.

Л е г к о в (кричит в трубку). Товарищ Нерукотворов, замечательно, что я вас застал… Легков! Легков, говорю. Да, везучий. Как? А… «Легков легок на помине»? Это вы хорошо пошутили. У меня небольшая просьба к вам… нет… знаю, что рано. Тут другое. Не могли бы вы мне номер в гостинице организовать?.. Любой. Что?.. Люкс так люкс. Гуляем! (Растроганно.) Ну, спасибо. Ну, удружили!.. Если с делами прояснится… на месте все решим. (В полном восторге.) До скорого! (Вешает трубку.) Нет, ты видала, каков мужик, а? (Вскакивает, бегает по комнате.) Поразительный человек все-таки. Звоню под самый конец рабочего дня, обрушиваюсь с просьбой… В ответ — ни одной раздраженной интонации, сплошная приветливость и забота о просителе.

С в е т л а н а. Неужели все получилось? Кто бы мог подумать!

Л е г к о в. Просто ты не знаешь его! Это же колоссальный тип. Черт дери, здорово как! Ты-то счастлива?

С в е т л а н а. Не то слово. (Прижимаясь к нему.) Съездим, Женя, а там будь что будет.

Л е г к о в. Ну, опять она свое завела. И потом будет все то же самое. Ясно? Жилье подкинут, производство наладят… А больше и желать нечего. Живи, радуйся. (Любуясь ею.) Ну и повезло ж мне с тобой!

С в е т л а н а (сияя). Это уж точно.

Звонок телефона.

(Берет трубку.) Алло! Да, Женя от меня звонил. Знаешь, Олесенька, у нас идея… Нет, не с выставкой. Раз Вальке надо это — пусть. А как ты полагаешь, недельки на две мне отпуск дадут? Какой юг!.. В Москву… Договорись с начальством, что одна справишься. А? Выручи. (Вешает трубку.)

Л е г к о в (ищет на стойке пластинку, ставит что-то веселое, быстрое; когда Светлана освобождается, подхватывает ее). Уу-ух, та-та-та…

С в е т л а н а (преображаясь). Если захотим, сможем вот так каждый день. (Танцует.) И за что мне это? (Закидывает руки ему за шею.)

Л е г к о в (в такт). То ли еще будет! То ли еще… Ой, ой, ой!

З а т е м н е н и е.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Комната Светланы две недели спустя. С в е т л а н а одна, распаковывает вещи, что-то напевая. В ее фигуре новая мягкость, женственность. Звонок в дверь. Она открывает, на пороге — Л и д и я.

Л и д и я (почти бодро). Извините, что я к вам вторгаюсь…

С в е т л а н а (после легкой заминки). Проходите.

Л и д и я. Вы знаете, я бы не посмела, но мне сказали что у вас… я могу узнать, где Евгений.

С в е т л а н а. Он в Москве.

Л и д и я. Значит, вы вернулись, а он еще остался?

С в е т л а н а. Значит, так.

Л и д и я. Не могли бы вы его разыскать? Он очень нужен. Тут такие обстоятельства… у нас.

С в е т л а н а (прерывая). По правде говоря, мне не хочется вас слушать.

Л и д и я. И не надо. А сколько он еще пробудет?

С в е т л а н а. Пока не решится его дело.

Л и д и я. Значит, он по делам поехал? Чего же он там ждет?

С в е т л а н а (уклоняясь). Он, наверно, вам говорил о новой работе?

Л и д и я. Ничего он мне не говорил. Понимаете… Он перестал мне доверять. Раньше он делился со мной буквально всем, а теперь (разводит руками) все разладилось. Как первый день переночевал, так больше не появлялся. Даже вещи свои не стал забирать. Из-за вас видно. (Взглянула на Светлану.) Хотя у нас, может, кое-что изменится. Так как его все-таки найти?

С в е т л а н а. У меня есть его телефон.

Л и д и я. Ах, это ровно ничего не даст. Он и разговаривать со мной не станет. А мне необходимо ему сообщить.

С в е т л а н а. Тогда не знаю. (Встает, начинает заниматься дальнейшей распаковкой.)

Л и д и я (тоже встает). Наверно, вы сейчас единственный человек который имеет на него влияние. (После маленькой паузы.) Может быть, вы попросите его поговорить со мной?

С в е т л а н а. Не думаю, что это лучший вариант.

Л и д и я. Я понимаю, но другого… просто нет. Позвоните ему, пожалуйста, вам ведь это совсем нетрудно. Какое это имеет значение при ваших…

С в е т л а н а. Никогда ему не звоню.

Л и д и я. Я не стала бы просить вас, но… каждый из нас может оказаться в моем положении. И вы тоже.

С в е т л а н а. Вот. (Пишет на листке.) Звоните. Я тороплюсь к сыну за город.

Л и д и я (обрадованно). Вот видите, у вас тоже есть сын. Вы не можете меня не понять, у меня маленький ребенок. И теперь, кажется…

Звонок телефона.

С в е т л а н а (взяла трубку). Да.

Пауза; чей-то монолог не дает ей вставить ни слова.

Да только что… и я тоже… не могу сейчас… тебя здесь ждут… Нет, просто с тобой хотят поговорить. (Протягивает трубку Лидии.) Нате. (Взяла какие-то вещи и вышла из комнаты.)

Л и д и я (с опаской берет трубку). Женя? Это… я… да, ЧП… Когда ты вернешься?.. (После паузы.) Ничего особенного, просто… (Заминка.) Кажется, я… (После паузы.) По-моему, этого следовало ожидать. Именно так. Что собираюсь делать? Не знаю. Может быть, ничего. (После паузы.) Когда-то мы ведь мечтали с тобой об этом… Твое дело. (Кладет трубку.)

Входит С в е т л а н а.

С в е т л а н а. Поговорили?

Л и д и я. Поговорили.

С в е т л а н а. Могли бы, как кончили, меня позвать к телефону.

Л и д и я. Не до этого было. (Поднимаясь.) Спасибо, я пошла. (Оглядываясь.) Не расстраивайтесь, он перезвонит. Уж будьте уверены. (Остановилась в дверях.) Конечно, глупо давать советы взрослой женщине… Только зря вы с ним связались. (Поморщилась.) Вообще-то он ненадежный человек. Сами убедитесь. (Уходит.)

Светлана сидит неподвижно. Звонок телефона.

С в е т л а н а (делает над собой усилие, берет трубку). Да.

Г о л о с О л е с и. Наконец-то! Вижу, в окне свет горит, думаю, вернулась, а ты не подходишь.

С в е т л а н а. Как ты, Олесенька? Справилась?

Г о л о с О л е с и. Шикарно. Ты бы видела, какие товарищи у меня обслуживались. Люби — не хочу. Вы вместе вернулись.

С в е т л а н а. Порознь.

Г о л о с О л е с и. Прекрасно! Наконец-то побудем вдвоем. Поездкой довольна?

С в е т л а н а (мечтательно). У меня в жизни другой такой не было!

Г о л о с О л е с и. Еще бы! Любовь — и на всем готовом. Гостиница, рестораны, принято — подано.

С в е т л а н а. С гостиницей не получилось. И готовила в основном сама.

Г о л о с О л е с и. Да ты что? У вас же бронь была?

С в е т л а н а. Не было. Вызвали их Нерукотворова куда-то, а он забыл распорядиться. Да какое это имеет значение? Подруга нашлась. Сама — на даче, нам городские ключи оставила.

Г о л о с О л е с и. Это ж еще лучше! Можно сказать, репетиция семейного сосуществования.

С в е т л а н а. Именно. Репетиция.

Г о л о с О л е с и. Послушай, что мы время-то перетираем. Беги ко мне.

С в е т л а н а. Не могу — к Димке спешу. Вечерком повидаемся.

Г о л о с О л е с и. Вечерком?.. (Заминка.) Можно, конечно.

С в е т л а н а. Ты занята?

Г о л о с О л е с и. Один руководящий товарищ тут клеился… Грозился заехать. Да черт с ним. Пусть у двери потолкается, больше ценить будет. Я тебе попозже еще звякну. Идет?

С в е т л а н а. А… выставка была?

Г о л о с О л е с и (чересчур поспешно). Еще бы! Народу!

С в е т л а н а (быстро). Провалилась?

Г о л о с О л е с и. Кто тебе такую чушь намолол? Ничего не провалилась.

С в е т л а н а. Что ты юлишь? Говори как есть.

Г о л о с О л е с и. Кто только не был! И с комбината, и горторга. Пять дней подряд — шутка ли!

С в е т л а н а. Я тебя не об этом.

Г о л о с О л е с и. Да что они все понимают?! Кто-то им сказал — выставка детских рисунков, все ахали, охали. Как узнали, кто художник на самом деле, так пошло-поехало.

С в е т л а н а. А…

Г о л о с О л е с и (осторожно). У тебя, Светка, эти бабы твои и правда немного смахивают на детские рисунки. Я как-то раньше не обращала внимания.

С в е т л а н а. Теперь обратила? Ну, молодец. Значит, перезвонишь, как освободишься?

Вешает трубку, нехотя рассовывает оставшиеся в чемодане вещи; потом переложила в сумку подарки, уже совсем готова, а все не уходит. Звонок телефона, она кидается к нему.

Да… Господи, наконец-то! Боялась, не перезвонишь.

Г о л о с Л е г к о в а. Ты же сама висишь на телефоне.

С в е т л а н а. Это Олеська.

Г о л о с Л е г к о в а. Что она тебе сказала? (Пауза.) Лидия.

С в е т л а н а (растерянно). Ничего такого.

Г о л о с Л е г к о в а. Я же слышу по твоему голосу, что она тебе все выложила.

С в е т л а н а (глухо). Что?

Г о л о с Л е г к о в а. Только верь мне, пожалуйста. Абсурд какой-то. Не хочу ни минуты, чтобы ты даже в голову себе забирала. В первый день, как я приехал. (Пауза.) Не сдержался, одичал, понимаешь… С тех пор я ее вообще не видел. Веришь? Эй! Ну, что ты молчишь? Выругайся, что ли.

С в е т л а н а (тихо). Кончилась репетиция, жизнь началась. (В трубку.) Верю, дорогой. (Медленно вешает трубку. Села в кресло, обхватив голову руками.)

Звонок в дверь. Светлана не открывает. Второй длинный, третий, как будто робко дотронулись, и все смолкло. Внезапно, точно ее толкнуло что-то, Светлана срывается с места, открывает. В дверях — п е в и ц а (шикарная женщина.) Мгновенное замешательство. Неузнавания-узнавания, и они входят в комнату. Певица очень изменилась, но это не просто перемена, а другой облик — короткие опавшие волосы, осторожная, словно ощупью, походка, с усилием говорит, часто переспрашивает. Она та же, но, что называется, «как подменили». На ней плащ, в руках сумка, зонт.

П е в и ц а (после паузы, потом скороговоркой). Не ожидали? Была в парикмахерской, сказали — вы дома. Извините. Просто решила — пусть не вовремя, все равно. (Показала на голову.) Не могу же я так на люди выйти. В санаторий вот уезжаю. Вы не сердитесь, правда?

С в е т л а н а (с трудом вникая в сказанное). Конечно… Приведу вас в порядок. Значит, все позади? (Машинально ищет какую-то вещь, отодвигает пустой чемодан, потом незаметно снимает со стены портрет певицы.)

П е в и ц а. Я была уверена в вас. (Пауза.) Мне бы хоть чуть войти в форму. Знаете, какой ужас, как назло, рекламные открытки пустили в продажу — цветущая, победная. До отвращения. И вдруг… вот это. (Показывает на себя.) Узнают — отвернутся от негодования. (Пауза.) Как-то раньше не замечалось, что люди не прощают, когда мы теряем для них свою привлекательность. Им кажется, словно их обманули. Жестоко, но факт. (Пауза.) Пыталась вчера даже из больницы вам дозвониться. Не застала.

С в е т л а н а (плохо слушала, но интонацию отчаяния уловила). Вот, как раз сегодня приехала. Видите, только чемодан разобрала.

П е в и ц а. Значит, были в отпуске, отдыхали? Какое счастье! Наконец-то вы вырвались! Уверена, что не одна!

С в е т л а н а. Не одна.

П е в и ц а. Замечательно! (Растерянно осматривается.) Все-таки я не вовремя. Вы его ждете? Но, понимаете, куда я такая… (Опять показывает на голову.) Все не привыкну к себе никак.

С в е т л а н а (теперь она уже взяла себя в руки). Лучшего момента и не придумаешь. (Начинает быстро хлопотать возле гостьи, снимает с нее плащ, отбирает зонт.) Сейчас все придумаем. Можете немного подождать? Мне только к сыну съездить. Располагайтесь как дома.

П е в и ц а (чуть улыбнулась). Какая вы… просто не налюбуюсь. Все при вас — внешность, талант, любовь близких, — что может быть выше этого? Вы живете чисто, самоотверженно, поэтому счастье само к вам в руки плывет.

С в е т л а н а. Ой-ой! И не говорите — сама удивляюсь!

П е в и ц а. А я что сумела? От бога было дано все, а как-то так, сквозь пальцы… Много всего растратила. Мой девиз был — ни дня без новых приключений. Может, оттого, что предчувствовала? (Пауза.) Презирала безденежных мужиков, в которых нет шику, этакой разгульной широты. Чтоб после спектакля корзины, поклонение… (Пауза.) Мужа-то я почти в расчет не брала. Между нами, я даже стеснялась, когда он в театр приходил. Станкостроитель, без чинов, без степеней. (Пауза.) А в больницу-то он по два раза на дню…

С в е т л а н а. Как вы несправедливы к себе! Столько радости людям дарите! Кого-то, может, одного и обидите, даже мужа, но сотни, тысячи слушают вас на сцене, и жизнь становится прекрасной, торжествует красота. (Улыбнулась.) В зале-то все ведь равны. И со степенью, и без, и удачники, и обделенные судьбой. Для всех них — вы богом отмеченная. (Дотронулась до ее плеча.) Не думайте ни о чем! Поправились, остальное все приложится.

П е в и ц а (качает головой). Нет. Многое отпадет. Знаете, переживешь такое — и выработаешь для себя новую шкалу ценностей. Окажется, что муж, с его молчаливой преданностью, чувством собственного достоинства, — на верхней планке. (Махнула рукой.) Так-то. (Пауза.) А сейчас вот вызвала такси и убежала, пока он в аптеке. Надо было бы ему позвонить…

С в е т л а н а. Дозвонитесь, скажете, что остаетесь у меня на пару дней до санатория. Не возражайте. Поживете, оправитесь, а я помудрю над вашей головой. Идет? Вы даже не представляете, как меня выручите! (Роется в шкафу, кидает ей халат, рубашку.) Остальное — найдете. (Быстро набрасывает куртку, хватает сумку с подарками.) К вечеру буду. (Оборачивается.) На телефон не обращайте внимания, а сами звоните сколько угодно. Договорились? (Не дав певице опомниться, машет ей рукой. Та растерянно, уже не бодрясь, опускается на стул, снимает туфли, откидывается изможденно.) Бог мой, что бы я делала без этой женщины! (Возится у двери, весело.) Душ — там, не откладывая приведите себя в порядок.

Певица устало поднимается, скрывается в ванной. Звонок телефона, один, другой. Светлана стоит у порога не в силах двинуться.

З а т е м н е н и е.

Бар, превращенный в эстрадно-молодежное кафе «Минутка». Здесь почти ничего не изменилось. Вместо батареи фруктовых бутылок и банок — вазочки с печеньем, плитки шоколада, сигареты. На протяжении сцены будут звучать вперемежку пленки «АББА», «Бони М», прекрасная музыка ансамблей «Песняры» и «Червона рута», слышатся отчаянно безоглядные голоса Аллы Пугачевой, Софии Ротару. За столиком О л е с я и Н е р у к о т в о р о в пьют кофе и пепси-колу с апельсинами.

Н е р у к о т в о р о в (левая, свободная рука его находится где-то в районе талии Олеси, хотя об этом можно только догадываться; он размягчен, умилен). Оставим тебя здесь буфетчицей. Об этом я договорюсь, не беспокойся.

О л е с я. Только мечтать.

Н е р у к о т в о р о в. А что тут мечтать, сказано, мамочка, — все.

О л е с я. А не мелко ли? Менять роль известного у клиентуры мастера на роль буфетчицы? Как вы полагаете?

Н е р у к о т в о р о в. Тоже сказала! Да ты знаешь, сколько это место стоит? Чистый случай, что прежний бармен ушел.

О л е с я. Значит, все приплачивают, а мне даром?

Н е р у к о т в о р о в (веско). Сколько надо, я им подкину. Случай такой редко выпадает. Свалял малый дурака. Ему, видишь ли, в буфете не престижно. А сущность все равно одна.

О л е с я. Какая?

Н е р у к о т в о р о в. Спрос превышает потребление, остальное — детали.

О л е с я. Красиво говорите. Ни о чем думать не надо. Все само в руки плывет. (Прихлебывая кофе.) Я о такой жизни и не грезила. Начну перестраиваться. Главное ведь здесь — химичить научиться. По-умному.

Н е р у к о т в о р о в (после небольшой заминки). Нет, мамочка. Этого не надо.

О л е с я (очень удивлена). А как же тогда?

Н е р у к о т в о р о в. Работать надо честно. А оно само перепадет, не беспокойся. (Тянет губами.) На уголовщину никогда не иди. Гиблое дело. (Пьет.) В тот момент, когда в первый раз схимичишь, в тот самый момент, считай, «век уж твой отмерен», как сказал поэт… Так что нельзя.

О л е с я. И вы никогда… сами-то… ничего?

Н е р у к о т в о р о в. Никогда. Ничего.

О л е с я. С чего же вы тогда целыми днями хлопочете? Расстраиваетесь. Я-то думала…

Н е р у к о т в о р о в. Зря думала. Я — за так. Посему всюду желанен, все меня угостить норовят. (Пьет.) А коли… само что-нибудь набежит — другое дело. Только в ручку не гляжу. Себя уважаю.

О л е с я. Ух вы! Ну-ну!

Н е р у к о т в о р о в (тяжело вздохнул). Вот дело ведь какое. Кажется, и не проживу без тебя теперь.

О л е с я. Уж как-нибудь.

Н е р у к о т в о р о в (с силой). Выходи за меня. Ноги тебе мыть буду. (После паузы.) Если б ты знала, как мне охота тебе хорошую жизнь наладить. Такой смысл у меня теперь появился.

О л е с я (после паузы). Хорошая жизнь, Иван Сидорыч, не для меня. Не привыкну я к ней.

Н е р у к о т в о р о в. Кто к ней не привыкнет. К ней всякий привыкнет. И притом моментально.

О л е с я. Надо через мое пройти, чтобы понять.

Н е р у к о т в о р о в. Попытаемся.

О л е с я. Одна только Светка Барышева способна меня понимать. А почему? Потому что она тоже через это прошла. Как говорится, у нас с ней под надстройкой сходный базис.

Н е р у к о т в о р о в. Что у тебя было или не было, мне известно. Так что не пугай.

О л е с я. Узнавали?

Н е р у к о т в о р о в. А то нет! Равнодушия к твоей жизни я проявлять не могу. (Разводит руками.) Коли она теперь и моя тоже.

О л е с я. С чужих слов, Иван Сидорыч, мою жизнь не постигнешь. Ее надо — из первоисточника. Вот к примеру, была у меня в Москве любовь. Интересно вам, надеюсь?

Н е р у к о т в о р о в. Непременно.

О л е с я. Первая и последняя. Этому парню я готова была не то что ноги мыть, как вы выражаетесь, а под нож за него. А оказалось, всерьез я ему не нужна. Всегда он, бывало, обрадовать тебя спешит, развеселить старается. Как будто жизнь чрезвычайно милая, праздничная штука. Люди хохочут, компания пестрая, а я гляжу на него — и аж губам больно, как люблю. Гуляли мы с ним долго. Когда со Светкой перекочевали сюда, он и тогда часто наведывался, скучал. А привязать его к себе не сумела.

Н е р у к о т в о р о в. Вот тебе и скучал.

О л е с я. Думала, придет время, зарегистрируемся, а пока… куда этому телку семью заводить? Ему ж только бегать хочется. (Задумалась.) Однажды возникла здесь, Октябрьском клубе деятельница. Эдакий комсомольский вожак в юбке. Наладила она, переналадила все кружки: самодеятельности, авиалюбителей, кинолюбителей и филателистов. Хваткая, благополучная. И ни с того ни с сего мой теленок точно в транс вошел. Киностудию московскую забросил, каждый день здесь. Будто магнитом скрепку притянула…

Н е р у к о т в о р о в. Ну а ты?

О л е с я. Я? Вспомнить стыдно.

Н е р у к о т в о р о в. Била ты ее, что ли?

О л е с я. Не била. Но в мыслях что у меня творилось, лучше не вспоминать. Никогда бы я, дорогой вы мой Иван Сидорыч, не поверила… Все о ее смерти мечтала. (Помолчала.) Меня подкосило не то, что эта комсомольская богиня его отняла и всю мою жизнь перевернула. А… что она такая правильная, ничего не хлебнула, все-все ей даром досталось. Без всяких ее усилий.

Н е р у к о т в о р о в. И чем кончилось?

О л е с я (не сразу). Чем? Свадьбой!

Н е р у к о т в о р о в. Ну и какой твой грех? Ты же ничего не сделала.

О л е с я. Мало что! Я-то знаю про себя, чего хотела.

Н е р у к о т в о р о в. Не знаешь!

О л е с я. Я могла убить не задумываясь. Будь на то благоприятные обстоятельства.

Нерукотворов, Чепуха! Когда б они были, эти благоприятные… ничего бы ты и не сделала. Поняла? В том-то вся штука.

О л е с я (после паузы). А вы почем знаете?

Н е р у к о т в о р о в. Уж как-нибудь эту подкладочку жизни я с малого расстояния разглядывал. И с фарцой приходилось, запугивали меня. Ты, Олеся, настоящий человек и никогда другим быть не можешь. (После паузы.) Я — другое дело, я уже испорченный.

О л е с я. Вы-то чем?

Н е р у к о т в о р о в (пожимая плечами). Да хотя бы враньем. Знаешь, сколько хороших людей я обманул? Какому-нибудь бедолаге обещаю: приеду — устрою. Он меня ждет не дождется, а я в другом городе сижу, пивцо попиваю. Я и думать забыл о нем. Потому что там, в глубоком нутре своем, знаю — не могу помочь. Уже в тот самый момент, когда обнадеживаю, знаю. Мне бы честно сказать, а я не могу. (Горячо.) Моя подлость, что привык к человеческой благодарности. К восторгу… даже от одного моего присутствия. (После паузы.) Вот я и обещаю всем направо-налево, а потом бегаю, чтобы не догнали.

О л е с я. Но многим-то вы помогали.

Н е р у к о т в о р о в. Пусть. Но те, которые на лавочке просидели или дома до рассвета прождали. Им-то каково! Тут драмы, да какие! А я и поинтересоваться боюсь. (После паузы.) Вот какой я с изнанки. Так что ты думай, Олеся, хорошо думай, прежде чем со мной связываться.

О л е с я. Я уже подумала.

Н е р у к о т в о р о в. Да?

О л е с я. Не могу я вас любить, Иван Сидорыч. Хороши вы, плохи ли, не могу, и все. А без любви куда денешься. Это ведь одна слава, что женщине хоть бы с кем, лишь бы не одной. Если хотите знать, для бабы не с тем быть — вот что страшно. А одной — ерунда! (После маленькой паузы.) И в буфетчицы не пойду. Тоже не по мне, извините уж. Привыкла я со Светкой. Она мне вроде семьи.

Входит С в е т л а н а.

Вот, явилась красавица. (Оглядывает ее.) Медовый месяц. Как любовь преображает, а, Иван Сидорыч?

Светлана, увидев Олесю с Нерукотворовым, осторожно присела к другому столику. Положила сумку. Торопливо развернула газету, жадно читает.

Н е р у к о т в о р о в (тихо). Ты совсем-то не отказывайся от меня. Я ведь не тороплю.

О л е с я (возвращаясь к прежнему тону). Ну… если вы согласны ждать, другое дело. Человек предполагает, а бог располагает, так ведь?

Н е р у к о т в о р о в (вздохнул). Ладно, иди к своей «семье». Вечером, может, что-нибудь сообразим? Я все равно еще работать здесь буду. (Достает свои блокноты.) А он жив?

О л е с я. Кто?

Н е р у к о т в о р о в. Твоя бывшая любовь.

О л е с я. Жив, жив. Вам-то что?

Н е р у к о т в о р о в. Ничего. Если человек жив — еще ничего не потеряно.

О л е с я. Все потеряно.

Н е р у к о т в о р о в. Э… э… мамочка. Жизнь порой такие коленца выкидывает.

О л е с я (пожимает плечами, идет к Светлане). Привет, подруга.

С в е т л а н а (опуская газету, которую дочитала). Привет.

О л е с я. Что-то ты не больно счастливая.

С в е т л а н а (запальчиво). А почему я должна быть счастливой? Кто сказал, что человек обязательно должен быть счастливым? Хорошее, плохое — все жизнь.

О л е с я. Не к добру ты зафилософствовала. Ладно. Что будем делать?

С в е т л а н а (бодрясь). На-ка, почитай. (Дает ей газету.)

О л е с я (вслух). «Наука расширяет горизонты. В крымском совхозе имени Щорса». Уже интересно. (Читает про себя, затем вслух.) «Опыт Е. Легкова должен быть тщательно изучен и для последующей наладки серийного производства спецпродукта, изготовленного пока лабораторным способом…» (Откладывает газету.) Ну и ну! Уже в газету залетел. Значит, теперь все! (Протягивает Светлане пачку сигарет.) Будут Легкова пропагандировать и внедрять. Только мы его и видели.

С в е т л а н а (берет сигарету). Увидим.

О л е с я (снова взяла газету). Нет, вы только подумайте, что здесь сказано! (Отбрасывает газету.) Вот это да! Вот это амплитуда!

Входит сильно запыхавшийся К а л е н д а р е в под руку с Л и д и е й. Через плечо у него магнитофон, из которого постукивает ритмическая музыка.

К а л е н д а р е в (Лидии, показывая на Нерукотворова). Я ж говорил. А вы — «прячется». (Усаживает Лидию за столик к Нерукотворову, сам с играющим магнитофоном подсаживается к Светлане и Олесе.) Ну что, девочки? Цветы мои запоздалые. (Целует каждую.) Не забыли ли вы, что сегодня открываем дискотеку? Первую в нашем городе.

О л е с я. У тебя все — первое.

К а л е н д а р е в (не реагируя). И, в отличие от кафе, есть установка (восторженно) крутить музыку всех стран мира! Ура! (Запускает звук на полную мощность с записью финской певицы Марион. Тут же возвращает звук к прежней громкости.)

Светлана и Олеся переглядываются.

И учтите (грозит), не надо этих… переглядок, скепсиса. (Захлебываясь.) Дискотеки — новая форма проведения досуга молодежи. Ясно? Они должны совместить танцы, музыкальные ретроспективы, состязания «веселых и находчивых», «живую газету». Понятно?

О л е с я. Давай «совмещай»!

К а л е н д а р е в (сникая). Ты — против?

О л е с я. Чересчур много ты всего стал совмещать.

К а л е н д а р е в. Прогресс, незабудка, темпы. Город наш преображается, соответствуя неутолимым культурным аппетитам его граждан.

О л е с я. Город-то растет… А с тобой вот что творится?..

К а л е н д а р е в. Со мной?.. Ничего. (Ставит магнитофон, выключает.) А тебе кажется, я стал много суетиться?

О л е с я. Ничего мне не кажется. Открывай свои кафе, дискотеки, толкай речи. (Показывая на газету.) Люди в это время в Вавиловы выходят, миры открывают, а ты — дискотеки.

К а л е н д а р е в. Хм… (Углубляется в чтение газеты, присвистнул.) А сам где?

С в е т л а н а. Заглянет попозже. (Посмотрела в сторону Лидии.) Пожалуй, лучше дома его подожду.

О л е с я. Этого еще не хватало! Ну-ка, товарищ Календарев, не можешь ли ты проводить свою даму поближе к дискотеке? И в хорошем темпе.

К а л е н д а р е в. Если прикажешь, дорогая… (Идет к столу Нерукотворова, Лидии.) Как трудоустраиваемся?

Л и д и я. Подождать надо.

Н е р у к о т в о р о в. На грузовик она не хочет, а роли так, по заказу, не комплектуются.

Л и д и я. Вы же обещали с Минском связаться?

Н е р у к о т в о р о в. А вы полагаете, не связывался?

Л и д и я. Ничего я не полагаю. Просто спешу устроиться.

К а л е н д а р е в. А может, согласимся на грузовик? Сугубо временно. Если что, помогут.

Л и д и я. На грузовике я не смогу.

К а л е н д а р е в. Ерунда, научим.

Л и д и я. Не в этом дело. Мне тряска противопоказана.

Н е р у к о т в о р о в. Ну, знаете, мамочка. У вас очень высокие запросы.

Л и д и я. Нет у меня запросов. А трястись по ночам мне нельзя, я беременна.

К а л е н д а р е в. Беременна?

Л и д и я. Ну да. А что тут такого?

Н е р у к о т в о р о в. Ничего такого, вы женщина, это естественно. Только… (Открывает блокнот.) Это же нигде не зафиксировано. Абсолютно нигде.

Л и д и я. Зафиксируйте. Когда тот раз договаривались, я еще не знала.

Н е р у к о т в о р о в (растерян). Что ж с вами прикажете делать?

Л и д и я. Сама не знаю. (Махнула рукой.) Образуется как-нибудь.

Н е р у к о т в о р о в (записывая). Ну, загляните завтра, попробую. (Спохватывается.) Может, вас сюда буфетчицей порекомендовать. Временно. Место вакантное.

Л и д и я. Это уже более вероятно.

К а л е н д а р е в (Нерукотворову). Пока! (Выводит Лидию в вестибюль.) Как это вы умудрились? В такой неподходящий момент.

Л и д и я. А у меня подходящих не бывает.

Календарев подает плащ Лидии, закуривает. Входит Л е г к о в с газетой в руках, он возбужден, торопится.

Л е г к о в (увидев Лидию). Что ты здесь делаешь?

Л и д и я. Устраиваюсь на работу. Ты сам настаивал.

Л е г к о в. В новое кафе?

Л и д и я. Ну да. Буфетчицей. Единица освобождается.

Л е г к о в. Этого только не хватало!

Л и д и я (делает шаг к двери, пошатнулась, села на стул, прикрыв глаза). О-ох!

Л е г к о в. Что с тобой?

Л и д и я (качнулась). Нехорошо…

Л е г к о в. Господи. (Подхватывает ее.) Что ты? Ну что ты? (Тормошит.)

Л и д и я (приоткрывает глаза). Иди, иди.

Л е г к о в (в панике). Так плохо, а? Ты побелела вся.

Л и д и я. Ничего. Топай. (Открывая глаза.) Все нормально. (Пытается подняться.)

Л е г к о в (помогая ей встать). Минуту, сейчас такси достанем. Вот так. Да обопрись, черт дери!

Они уходят. Календарев возвращается к столику. Светлана нервно оборачивается на хлопнувшую дверь.

О л е с я (Светлане). Не дергайся. Мадам отчалила, теперь можем устроить достойную встречу нашему новатору, нашей гордости.

С в е т л а н а. Да, я обещала.

К а л е н д а р е в (растерянно). Глупости, мы в дискотеку опаздываем.

О л е с я. Не расстраивайся, на тот свет не опоздаем.

К а л е н д а р е в. Этого, цикламенчик, мы знать не можем. Идемте, надо же все учесть, порядок навести.

О л е с я (мечтательно). Там, наверно, милиции…

К а л е н д а р е в. Это уж как водится.

О л е с я. Без драки точно не обойдется. Люблю! Хоть тут на мужские качества посмотришь. (Кричит.) Но мы, Валечка, отсюда не двинемся! У Легкова на душе праздник, а мы ответим ему черствым хамством и потопаем в твою дискотеку?

К а л е н д а р е в (после паузы). Да… у него сейчас на душе большой праздник!

З а т е м н е н и е.

Прошло всего несколько дней. На скамейке в парке, вблизи кладбища, С в е т л а н а и Г е н н а д и й. Далекая траурная музыка. Впоследствии, когда придет Олеся, Геннадий будет сидеть молча, как декорация. Чуть подступают впервые осенние сумерки, первый листопад.

С в е т л а н а (прерывая молчание, хрипло). Не могу… Не могу просто.

Г е н н а д и й (мычит). М-м…

С в е т л а н а. Ну, с чего это? Никогда он особенно на сердце не жаловался или чтоб приступы были. (После паузы.) Вечно заводил всех, что-то открывал.

Г е н н а д и й. Вот у него завод и кончился.

С в е т л а н а. Инфаркт в таком возрасте, так внезапно… Просто немыслимо.

Г е н н а д и й (после паузы). Опоздала его идейная к похоронам.

Молчание. Слышна музыка.

Может, врачи проглядели?

С в е т л а н а. Какое! Кругом же полно людей было. Он речь сказал, программу вел, потом музыка, танцы…

Внезапно возникает дискотека. Это кусок пространства, заполненный цветными кружащимися огнями, обрывками фраз, звуками знакомых танцевальных мелодий. Пантомима. Прожектор высвечивает в разных местах фигуры Н е р у к о т в о р о в а (записывает что-то в блокноте, приглашает О л е с ю танцевать, управляет электросинтезатором и просто спит в одном из кресел), К а л е н д а р е в а (говорит речь на эстраде, танцует попеременно с Олесей и Л и д и е й, дирижирует общим краковяком и, наконец, появляется у стола С в е т л а н ы и Олеси). Вот он еще что-то говорит, размахивает руками, пьет пепси и вдруг начинает заваливаться на стол. Всеобщий переполох. Снова скамейка в парке.

…Сначала никто даже серьезно не воспринял. Подошел элегантный такой. «Душно, говорит, рыбки. (Всхлипывает.) Не разживусь ли у вас пепси глотком?» (Судорожный всхлип, она его подавляет.)

Г е н н а д и й. А «скорая»?

С в е т л а н а. Была реанимация. (Глухо.) Что только не делали. И укол в сердце, и дыхание. Разрыв аорты.

Г е н н а д и й. Крутится человек, вертится. Не ведает своего часа.

С в е т л а н а. Все открывал, открывал… а сам… (После паузы.) Если бы мы только знали. Господи, да что же это такое?!

К ним приближается О л е с я. Возникла издалека музыка дискотеки, тут же сменяясь траурной.

О л е с я (села, тихо плачет). Извини, я словно рухнула. Держалась, держалась…

С в е т л а н а (поглаживает ей спину). Ты поплачь.

О л е с я (после паузы). Казалось, с Валькой — дела давно минувших дней… А сейчас понимаю: только это и грело, что он есть. Пусть с его идейной, пусть.

С в е т л а н а. Не надо.

О л е с я. Ведь не у всякого семья получается. Я часто говорила себе: допустим, ты любишь подводника. Приедет ненадолго и снова исчезнет. (Всхлипывает.)

С в е т л а н а. Он замечательно к тебе относился. Редко так бывает.

Г е н н а д и й. Чуткость была у него необыкновенная.

О л е с я. Вот он когда спросил: «Совсем меня забыла?» (Всхлипывает и берет себя в руки.) Я подумала, как жаль, что сигнала такого нет, который бы человек на любом расстоянии принять мог. (Плачет тихо.) Мать моя смолоду все болела, а я у бабки жила. Та заставляла в больницу письма писать. Я писала: «Мама, поправляйся, мы по тебе скучаем». И далее в таком же духе. А если б мама знала, если б ей аукнулось, как плохо мне было у бабки без нее. Сколько всего передумала я о ней…

С в е т л а н а. Пошли отсюда.

О л е с я. А теперь все. Никогда уж Валька не узнает. Самый близкий, самый нужный. (Плачет.) Чем жить, Светка… скажи.

Музыка обрывается. Геннадий встает, уходит.

С в е т л а н а. Пройдет. (Гладит ее спину.) Все проходит. Даже самое непоправимое. (После паузы.) Что было бы с человеком, если б отнять у него способность забывать? Хотя все и остается с нами хорошее, плохое… иначе б мы друг друга и понимать не могли.

О л е с я. Да, конечно, но очень уж больно. Вот тут, под ключицей.

С в е т л а н а (прижимает ее). Как вспомнишь, сколько мы тратим на обиды, ссоры… Именно с самыми близкими.

О л е с я. Мы с ним никогда не ссорились.

С в е т л а н а. А я-то… как я поссорилась с моим, когда он из Москвы вернулся! Думала, никогда мне этого не простит. Простил. (После паузы.) Помнишь, когда я вернулась? Каждый час, что мы были вместе в Москве, я храню в душе по капельке, по минутам. А потом — как кипятком ошпарило. Известие о ее беременности. Он объяснял, что тогда мы почти не были знакомы, он уступил привычному. (После паузы.) Для меня тогда словно наизнанку все вывернулось, все цвета растеряла… Один серый остался.

О л е с я. Ты сама узнала?

С в е т л а н а. Нет. Он все выложил. (Тихо.) Я ведь его, Олеся, больше жизни люблю, все, что у меня есть, — все ему отдам. Будет ли он со мной, не будет. Поняла?

О л е с я. Не очень… Но ты не обращай на меня внимания. У тебя-то все будет.

С в е т л а н а. Я сорвалась, грубила, чтоб побольней. Хотел, говорю, самим собой стать — и стал. Все твои намерения — копеечные. Стоило тебе ее увидеть, ты от всего и отказался.

О л е с я (вяло). Ну и что?

С в е т л а н а (рукой махнула). Он помертвел аж. Неужели ты не понимаешь, спрашивает. Я ведь ее просто пожалел. Почему же, говорю, ты ее иначе не пожалел. Иначе. Знаешь ли, говорит, как с ней поступить? И можем ли мы судить? Что дано вынести одному, другому не дано.

О л е с я (не слушая). Мне Нерукотворов сказал… Вы, говорит, Олеся, надейтесь! Пока человек жив, ничего не потеряно. (Всхлипывает.) Пока жив. А теперь уж все. Светик… Все.

Приближается Н е р у к о т в о р о в.

Н е р у к о т в о р о в (Олесе). Там уже на поминки отъезжают.

Олеся не двигается.

Нет, эдак нельзя. Вы посмотрите, сколько народу пришло.

О л е с я. Пусть их.

С в е т л а н а. Я тоже поразилась, как много.

Н е р у к о т в о р о в. Что тут поражаться, хороший, веселый парень был Валька Календарев. Веселые люди нынче на вес золота.

Появляется Л е г к о в. Вид у него изможденный, вялый.

Л е г к о в (растерянно). Опоздал. (Садится на скамью.) Бежал словно загнанная лошадь. А все равно опоздал.

Н е р у к о т в о р о в. Что поделаешь? Жена Календарева тоже второй день в аэропорту сидит. Не судьба, видно.

О л е с я (Нерукотворову). Пойдемте, Сидорыч.

Уходят. На лавочке Легков и Светлана.

С в е т л а н а (гладит его; после длинной паузы). Отдышись. Он вот бегал, бегал…

Л е г к о в (после паузы, с силой). Ты меня брось, Светка! Брось, к черту! Беги от меня подальше. Несчастье — вещь заразительная.

С в е т л а н а. Да, побежала.

Л е г к о в. Я вполне серьезно. (Трет лоб.)

С в е т л а н а. После поговорим. Пойдем.

Л е г к о в. Оказалось, человек слаб.

С в е т л а н а. Поднимайся. Ты свободен сейчас?

Л е г к о в (после заминки). Уезжаю, Светка. И не знаю даже, на сколько.

С в е т л а н а. Что-нибудь случилось?

Л е г к о в. Не спрашивай ты меня. Беги, говорю тебе. Беги без оглядки!

С в е т л а н а (оглянулась; пауза). Знаешь, Женя, это редкие экземпляры рождаются, у которых получается все с ходу. Счастливчики, избранники судьбы. (Пауза.) Мы с тобой не счастливчики. Нам в жизни все достается дорогой ценой. Зато, когда оглядываешься, как-то получается, что эти тяжкие усилия прекрасны и само напряжение всего твоего существа — тоже счастье.

Л е г к о в. Нет, Светик. Меня сшибло. И окончательно.

С в е т л а н а. Не получилось пока, что поделать? Не все сразу. Многое уже у тебя продвинулось. Живи, надейся, ищи дальше.

Л е г к о в. Какая это жизнь! (Махнул рукой.)

С в е т л а н а. Самая что ни на есть настоящая. (Прижимается к нему.)

Л е г к о в. Ладно. (Отстраняется.) Поутешала — хватит.

С в е т л а н а. Милый, бесценный, ну на одну только минуту представь, что тебе остался год, вот как у Вальки. Тогда ты полюбишь каждый день, каждый миг этой жизни. (Пауза.) Думай, что хорошего у тебя прибавилось, меньше остается — чего не хватает. Видно, если с ходу не получилось, надо ступенька за ступенькой, набравшись терпения. И выпадет удача.

Л е г к о в. Нет, мне это не подходит. Я — спринтер, на длинной дистанции выдыхаюсь. (С заминкой.) И ты тоже сильно похожа на удачницу.

С в е т л а н а. Это как посмотреть. Что бы со мной было, если не было тебя? Ведь это подарок судьбы, что мы встретились, еще больший — что не разбежались. А Димка мой? Мог вырасти хулиганом, а у него способности. Учителя говорят «золотая голова». (Пауза.) Даже моей шикарной певицы не было бы — жизнь моя и то обеднела. Хоть скажи мне, куда ты едешь?

Л е г к о в. В Москву, на Пироговку. Знаешь, такая больница есть.

С в е т л а н а. А… Ты ее везешь?

Л е г к о в. Ее.

С в е т л а н а (горько). В Москву. (После паузы.) Ну, ничего. Ты и свои дела продвинешь. Может быть, после газеты все быстрее пойдет. Идем, провожу.

Л е г к о в. Не надо. Ты с ними побудь.

С в е т л а н а. Когда она тебя ждет?

Л е г к о в. Уже ждет.

Быстро, не оглядываясь выходит. Траурная музыка.

З а т е м н е н и е.

Прошел год. Снова лето. Комната Светланы. Пусто. Открывается дверь, зажигается свет. Это Л е г к о в. Он немного сдал, нет прежнего загара, прежнего шика. Но он вернулся в этот город, который так много значит для него. Войдя в комнату, внимательно оглядывается, потом хватается за телефон, набирает.

Л е г к о в. Где же она наконец! (В трубку.) Парикмахерская? Парикмахерская, спрашиваю? Какой еще морг? Черт. (Набирает снова.) Девочка, Барышевой там нет поблизости? Нет? А Огарковой? Да что это они все, гуляют?.. Не знаете? Ну и порядочки! (Зажигает настольную лампу, берет со стола журнал, листает, качает головой; ехидно.) «Морг»… Господи, как измотался… Почему же ее нет еще? (Откидывается в кресле, сонно.) Только бы… не случилось с ней чего.

Засыпает. Затемнение.

Внезапно, как сквозь дымку рассвета, возникает утро. Необычная тишина. Где-то в воздухе чуть слышен мотив «А может, снова, дорогая…» — но он словно не похож на знакомый нам. Та же обстановка, что вначале, но и здесь что-то неуловимо переменилось. В парикмахерскую входит Л е г к о в. Он одет так же, как в предыдущей сцене. С удивлением озирается, видит двух молоденьких д е в у ш е к - м а с т е р о в в сверхмодных нарядах, рядом на стуле Н е р у к о т в о р о в. Из магнитофона льется нечто странное, тоненькое.

Л е г к о в. Общий привет!

Девушки продолжают разговор, будто не слышат его.

Почему вы не отвечаете?

Ощупывает себя, резко останавливает магнитофон. Музыка прекращается.

Мне Барышеву надо.

П е р в а я д е в у ш к а. Барышеву?

Л е г к о в. Ну да. Старшего мастера вашего.

П е р в а я д е в у ш к а (изумленно переглядывается с другой). Но… она давно умерла.

Л е г к о в (нетерпеливо). Оставьте глупые шутки. Я говорил с ней по телефону.

В т о р а я д е в у ш к а. Странно. Значит, она сразу же умерла после этого. В тот же день.

Л е г к о в (трет лоб). Вы что-то путаете. А Огаркова? Олеся Огаркова куда делась?

П е р в а я д е в у ш к а. Олеся Огаркова? (Припоминая.) Уехала.

Л е г к о в. Как это — уехала?

В т о р а я д е в у ш к а. Как только Барышева умерла, она тут же и уехала.

Л е г к о в. Какое-то светопреставление. Не может этого быть! Понимаете? Не может!

Н е р у к о т в о р о в (поднимаясь с кресла, на котором Легков его не видел). Может.

Л е г к о в (обрадованно). Господи, наконец-то одно знакомое лицо. (Кидается к нему, трясет руку.) Здравствуйте. Какие пошлейшие розыгрыши!

Н е р у к о т в о р о в. Какие там розыгрыши! Все правда.

Л е г к о в (пошатнувшись). Правда… что Светлана умерла?

Н е р у к о т в о р о в. Да. И Валька Календарев умер. И Геннадий Палыч тоже.

Л е г к о в. Все… умерли?

Н е р у к о т в о р о в. Да.

Обе девушки подходят к Легкову, жестами предлагая его обслужить. Пантомима. Наконец он вырывается.

Л е г к о в (кричит). Кто же остался???

Н е р у к о т в о р о в. Я.

Л е г к о в. Только вы?

Н е р у к о т в о р о в. Только я. И… вы.

Л е г к о в. Боже, что может произойти за один год! Это же непостижимо! Все рухнуло… А я летел, томился, думал, не дождусь, пока ее увижу. (Падает в кресло. После долгой паузы.) Знаете, до чего доходило? Приеду, бывало, в какую-нибудь гостиницу. В командировку. И долго примериваюсь. Умещусь ли я на диванчике, не короток ли. Ведь кровать-то, думаю, Светке уступлю. А потом очнусь, что это, в уме ли я? Какой, к черту, диванчик. Ее же здесь нет со мной! (Сидит, согнувшись, голова на коленях, выпрямляется, кричит.) Не верю!!! Не может этого быть, чтобы все сразу. Как же теперь? Сколько всего пережито вместе, и надежда еще оставалась увидеться. Как же так?

Н е р у к о т в о р о в (очень веско). Жили же вы без них. И дальше будете.

Л е г к о в. Но это было временно. (Кричит.) Понимаете? Временно. До них было рукой подать. Каждый день верил — вот… соберусь с силами, уйду к Светке совсем.

Н е р у к о т в о р о в. Ничего не попишешь. Финита. (После паузы.) Вы что, на работу приехали устраиваться? (Достает блокнот.)

Л е г к о в. Какая, к черту, работа?

Н е р у к о т в о р о в. Да… я же забыл. Вы к нам не пойдете. Вы же сущность жизни открыли.

Л е г к о в. Сущность жизни?

Н е р у к о т в о р о в. Так я слышал.

Л е г к о в. Странно, я ведь только однажды подумал об этом.

Н е р у к о т в о р о в. А… я…

Л е г к о в (деловито). Жду, когда кончится мой вопрос в Академии, ведь уже год налаживают производство препарата для прикорма. А голова… (Задумавшись.) Это, знаете, такая штука, пока одно не сбросишь, за другое очень трудно браться. Прежнее сидит в тебе, не отпускает. (После паузы.) Уж больно долго все это тянется.

Н е р у к о т в о р о в. Значит, так надо.

Л е г к о в. Вот-вот. И вы такой же. Это знаете как называется? Равнодушие. Оно проросло в самую почву, уже к корням добралось. (Задумался.)

Н е р у к о т в о р о в (в нем вдруг незаметно все чуть смещается, как бывает у Райкина, голос становится гуще, солиднее). Я же вам сказал, товарищ Легков, хозяйственные планы на будущий год уже утверждены. Где же я возьму финансы, если они уже отпущены на другие важнейшие нужды. Наберитесь терпения. И все будет. Обязательно будет. Обещаю. Я же вас год назад сразу принял, выслушал внимательнейшим образом, запустил ваше дело на орбиту.

Л е г к о в (тоже чуть иной). Вот это самое ловкое, товарищ Нерукотворов. Вы не отказываете! Никогда. Если вы откажете, я полезу в бутылку, буду жаловаться. А для чего вам создавать конфликтную ситуацию. Она вас под нож рубит. К жалобам у нас пристальное отношение. Зачем же вам до жалобы доводить… (Слов его не слышно, он жестикулирует, потом голос снова прорывается.) Вы избрали верный метод. Новейший, беспроигрышный. Вы — обещаете.

Н е р у к о т в о р о в. А вы разве никогда не обещаете? Для поддержания духа, так сказать!

Л е г к о в (не слыша). Вы говорите: «Все будет в порядке». И я ухожу от вас окрыленный. Люблю больше отца родного. Ведь мне никуда не надо бегать, доказывать. Вы — мой единомышленник.

Н е р у к о т в о р о в. Интересную картину вы изобразили. По-вашему, значит, все стоит на месте? Никого не поддерживают?

Л е г к о в. Почему же. Кое-что сдвигается.

Н е р у к о т в о р о в (превращаясь в прежнего). Да… Обидно все-таки. Только, я думаю, зря вы это. Просто сгоряча расстроились. Вот вам все мрачным и показалось. А могло мирно уладиться, по-хорошему. Вы разве не знаете, что готовится специальное постановление о всемерном содействии творчеству изобретателей и рационализаторов?

П е р в а я д е в у ш к а (Легкову, подходя близко). Извините, может, я вас обработаю, или Барышеву ждать будете?

Л е г к о в. Что ж ее теперь ждать… она уже всё. Ее уже нет больше. (Встает, всматривается в брелок на шее.) А это что у вас такое? (Игриво.) Разрешите посмотреть.

П е р в а я д е в у ш к а. Пожалуйста. А вы танцуете?

Л е г к о в. Танцевал когда-то. Что это написано? Вобюлиманс, вобюлиманс.

П е р в а я д е в у ш к а. Так потанцуем вечером в дискотеке? У нас потрясающая дискотека открылась.

Л е г к о в (трет лоб). Вобюлиманс… Где-то я читал об этом.

П е р в а я д е в у ш к а. Вы не могли читать.

Л е г к о в. Почему?

П е р в а я д е в у ш к а. Для этого надо читать наоборот.

Л е г к о в. И что же?

П е р в а я д е в у ш к а (кокетливо). Тогда вы узнаете мою тайну. Если с конца, получается: «С нами любовь, с нами любовь». (Капризно.) Только никому не говорите.

Л е г к о в. Хорошо. Это где-то у Пушкина… (Словно очнувшись.) Тебя как зовут? Светлана?

П е р в а я д е в у ш к а. Откуда вы узнали?

Л е г к о в. Просто не могло быть иначе. Мне нужна только Светка, это моя женщина, у нас с ней навечно — вобюлиманс.

Та же комната Светланы. Л е г к о в спит в кресле с журналом. С в е т л а н а с котомкой, полной молочных пакетов, сидит у его ног, скорбно наблюдая его пробуждение.

Л е г к о в (трет лоб, веки; долго смотрит на Светлану). Как ты сюда попала?

С в е т л а н а. Хм. Я, между прочим, у себя дома.

Л е г к о в (оглядываясь). Действительно. (После паузы.) Ну поди ко мне! (Мучительно стискивает ее плечи, спина его чуть вздрагивает. После паузы.) Как ты догадалась, что я здесь?

С в е т л а н а (усмехаясь). Ты позвонил.

Л е г к о в. И что я сказал?

С в е т л а н а. Что кончается лето. Жасмин зацвел.

Л е г к о в. И все?

С в е т л а н а. Все.

Л е г к о в (с опаской). Скажи мне, я тебе сейчас ничего не обещал?

С в е т л а н а. Ничего.

Л е г к о в. И не буду! Клянусь, что не буду тебе ничего… обещать, пока не смогу тут же исполнить.

С в е т л а н а. И на том спасибо. (После паузы.) А как она?

Л е г к о в. Нормально. Родила девочку.

С в е т л а н а. А… а…

Л е г к о в. И у нас тоже будет. (С досадой.) Нет, я этого не говорил, сама увидишь. (Обнимает ее.)

С в е т л а н а. Хорошо. Хорошо.

Л е г к о в (растерянно оглядывается, не видя картин). А где певица?

С в е т л а н а. В санатории.

Л е г к о в. Я о картине…

С в е т л а н а (усмехаясь). Украли. Митька какого-то художника притащил, они сняли и увезли.

Л е г к о в. Жалко, стенка опустела.

С в е т л а н а. Мне вроде лучше. Она спать мешала.

Л е г к о в. Тебе лишь бы оправдать всех.

С в е т л а н а. Правда. Правда. Я ее увидела такой, какая она может быть. И что-то в этом обманчивое. Как в Нерукотворове.

Л е г к о в. При чем здесь Нерукотворов?

Звонок телефона. Светлана неохотно подходит.

С в е т л а н а. Да.

Г о л о с Н е р у к о т в о р о в а. Кстати о картине.

С в е т л а н а. Что? О какой картине?

Г о л о с Н е р у к о т в о р о в а. О вашей певице. Так вот, ошибаетесь, мамочка, она не у художника, она на выставке.

С в е т л а н а (недоверчиво). Где? Где?

Г о л о с Н е р у к о т в о р о в а. В Малом выставочном зале. Сказали — очень обещающий автор. Обещающий.

С в е т л а н а (испуганно). Ужас какой! В ней же ничего не отделано, надо было бы…

Г о л о с Н е р у к о т в о р о в а. Ничего не надо. (Вешает трубку.)

С в е т л а н а. Ты что-нибудь понял? Бред какой-то. (Обнимает его.)

Вступает мелодия о Томашеве.

Л е г к о в. Как я ждал этой минуты!

С в е т л а н а. Ты ненадолго?

Легков кивает.

А потом?

Л е г к о в. Махну в горы. Мысль одна пришла в голову. Любопытная.

С в е т л а н а (потрясена). В горы?

Л е г к о в (спокойно, потом постепенно закипая). Ты же сама меня все утешала. Говорила — терпи, работай, жди. Понимаешь? Мне нужен рывок, мысль. Это же единственная обитель моя. Мое царство свободы, над которым не властна эта подлая болезнь века, как ты ее назвала, — «всеобщая необязательность». Наш друг Нерукотворов все может… не вызывать, не решать, не двигать. (Кричит.) Но я же не могу не думать!!! (Пауза. Затем вскакивает как ни в чем не бывало.) Собирайся, милая, поехали! Только не отказывай мне. Пусть три дня, пусть. Может, и у нас с тобой когда-нибудь все образуется. Ну золотая моя, мой свет в окне. (Кидая ее и свои вещи, почти весело.) «В том белом доме, в тех покоях, где мебель сдвинута чужая, тот давний спор незавершенный, должны мы кончить, дорогая…»

Вступает музыка. Светлана с усилием поднимается, достает чемоданчик. Появляется Н е р у к о т в о р о в.

Н е р у к о т в о р о в. А гостиница? Вам же нужна гостиница. Три дня без крыши невозможно…

Л е г к о в. Где ее возьмешь?

Н е р у к о т в о р о в. В один момент. (Звонит, кричит в трубку, размахивает руками, причмокивает. Легкову и Светлане.) Заметано. Все в порядке! (В дверях.) Не забудьте запастись билетом. Обратный билет — большой дефицит. (Убегает.)

Светлана и Легков сидят рядом, не соприкасаясь. Бодрая музыка.

З а н а в е с.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Смутные очертания комнаты Эли Вудворт. Тахта, стол, проигрыватель. На стенах афиши с портретами американской звезды Лайзы Минелли в фильмах «Кабаре» и «Нью-Йорк — Нью-Йорк». Множество цветных фотографий черноволосого мужчины в разных ролях. Главное в этой комнате — безразличие к устойчивым тяжелым вещам.

Звонок телефона, долгий, взывающий. Э л и в нерешительности идет к телефону, снимает трубку.

Э л и. Алло! (После паузы.) Алло!

Р о б е р т. Я из бара напротив. Извините.

Э л и. Кто это?

Р о б е р т. Это Роберт. Узнаете? Нашел ваш адрес. (После паузы.) Я поднимусь… не выгоните?

Э л и (растерянно). Господи, как вы сюда добрались? Ну… хорошо. Первый подъезд, кнопка 5 «В».

Р о б е р т. Спасибо. Я… мигом.

Э л и (как бы рассказывая вслух). Первый раз Роберт Уайдлер позвонил в наш Центр, на «Линию помощи» три недели назад.

Возникает одна из комнат «Линии помощи», в которой находится Э л и В у д в о р т. Стол, несколько телефонов — связь с внутренними службами и городом. Перегородки в комнате стеклянные, за ними видны фигуры других интервьюеров. Эли пишет. Возникает песенка «Линии помощи» в исполнении вокального ансамбля:

Э л и. У нашей телефонной «Линии помощи» — четыре провода, принимающих сигналы бедствия. Некоторые советчики, как и я, постоянно зарабатывают в другом месте. Два-три раза в неделю мы бесплатно дежурим на «Линии помощи». Иногда реже — кто как может. В тот день вместе со мной были Линда Хьюз — худая, сутулая, с низким манящим голосом.

Возникает Л и н д а.

…И испанец Эрнесто Кардьерра, обслуживающий в нашем Центре пуэрториканцев и латиноамериканцев.

Появляется Э р н е с т о.

Всегда хмурый, задумчивый Эрнесто, самый изобретательный из нас. Это он на вечере в честь пятилетия нашего Центра ошарашил присутствующих электронным монстром, который произносит речь, составленную из наших инструкций. Теперь монстр водворен на тумбу и облегчает работу, пичкая нас данными, полученными Центром. Перед тем как раздался звонок Роберта, электронный инструктор подводил итоги нашей работы за пять лет.

Э л е к т р о н н ы й и н с т р у к т о р (голос его бесцветен, монотонен). Наш Центр обеспечивает услуги при кризисе в районе с населением пятнадцать миллионов человек. Он расположен в Нью-Йорк-сити, в его работе участвуют более двух тысяч добровольцев, представляющих широкий круг профессий, рас и религий. За пять лет Центром проведено более двухсот тысяч бесед. Наша «Линия помощи» действует круглые сутки, триста шестьдесят пять дней в году. Ежегодно более ста разговоров. Сорок пять процентов звонящих — тридцати лет и моложе, только двадцать четыре процента нашей клиентуры остаются анонимными. Еженедельно четыре психиатра консультируются по делам клиентов, отдельная группа добровольцев делает ежемесячно более трехсот звонков одиноким людям…

Э л и (в трубку). «Контакт».

Коренастая, тяжеловесная фигура Р о б е р т а теперь возникает в его комнате, здесь не очень-то уютно, хотя и прибрано. Все же это комната врача, привыкшего к стерильной чистоте.

Р о б е р т (его речь затруднена, он выдавливает из себя слова). Это… «Линия… помощи»?

Э л и. Да.

Р о б е р т. С кем я говорю?

Э л и. Меня зовут Эли. А вас?

Р о б е р т. Роберт. Остальное я предпочел бы оставить при себе.

Э л и. Пожалуйста. Если я могу помочь вам…

Р о б е р т. Вряд ли. (С иронией.) Просто я подумал, вдруг у вашего «горячего» провода припасены особые секреты? Но… этот звонок так, для проформы. Сегодня я решил — все! Хватит. Наконец-то я отыскал свой шпалер.

Э л и. Он заряжен?

Р о б е р т. М-м… Да… Какое это имеет значение?

Э л и. Отнесите его, пожалуйста, в другую комнату.

Р о б е р т. Ну уж это лишнее.

Э л и. На время нашего разговора. Согласитесь, трудно понимать друг друга под дулом пистолета.

Р о б е р т (не сразу). Хорошо… Только вы не вешайте трубку. (Медленно идет в другую комнату.)

Э л и. Опасный клиент. Если он донесет пистолет до другой комнаты — уже полдела сделано. (Листает бумагу.) А первый-то раз на пробном интервьюировании у доктора Борна я опозорилась. Как многие, начинающие, впрочем.

Появляется доктор Б о р н. Он говорит за воображаемую клиентку.

Б о р н. «Я тяжело избила своего сына, он убежал из дома. Он погибнет. Лучше я умру, только бы ему было хорошо».

Э л и (Борну). Что между вами произошло? Расскажите подробно. Да отвечайте же!

Б о р н. Э… Нет, мисс Вудворт. Меньше вопросов. Ваша ошибка типична. Вы действуете так, будто сидите за чашкой кофе в обычной житейской ситуации. Но к вам обратился человек на грани безумия, или, как мы говорим, в кризисе: один неверный шаг может повлечь трагический исход.

Э л и. Что можно сделать по телефону на таком расстоянии?

Б о р н. Предотвратить действие. Не требуйте откровенности, на нее вы не имеете права. Выслушайте человека с сочувствием, затем осознайте его положение и советуйте. «Вы, наверно, погорячились, и сын это поймет…», «Ведь раньше этого не случалось, сын вернется…» — вот начало. Мятущийся в ночи там, на другом конце провода, должен почувствовать прежде всего вашу заинтересованность, подлинное сострадание. И ни в коем случае — любопытство. Или осуждение.

Э л и. Может быть, в теории эти законы телефонных интервью и верны, но…

Б о р н. «Но», мисс Вудворт?

Э л и. Но… мне кажется, что люди, которые грозят самоубийством, никогда этого не сделают.

Б о р н. Я тоже так полагал, мисс Эли. Однако статистика утверждает обратное. Из десяти человек, грозивших самоубийством или признавшихся в желании покончить с собой, восемь выполняют угрозу. Восемь! Или, если хотите, из десяти самоубийц восемь предупреждали о такой возможности.

Борн исчезает.

Р о б е р т (возвращается к своему телефону). Я отнес его в столовую. Вы меня слушаете?

Э л и. Да, да.

Р о б е р т. Думал, вы испугаетесь, удерете.

Э л и. Я здесь для того, чтобы говорить с вами.

Р о б е р т. Значит, часто и другие тоже звонят… с этим?

Э л и. Вы немного выпили, чтоб успокоиться…

Р о б е р т. Натурально. Но я могу говорить откровенно?

Э л и. Конечно.

Р о б е р т. Хотел объяснить вам кое-что, но немного нервы разболтались. Я твердо уверен, что сделаю… это, но почему-то все время борюсь с собой. Вы понимаете, о чем я?

Э л и. Да, да. У вас что-то произошло и…

Р о б е р т. Нет, не сегодня. Два месяца назад, когда они уехали… Хотя дело не только в них. Понимаете, я не хотел так, разом оборвать все, но вдруг меня потянуло сделать это. И я боялся не совладать с собой… Все это время. Меня тянуло избавиться от этой бессмыслицы по утрам. (После паузы.) И сегодня я решил окончательно.

Э л и. Значит, сейчас вы живете один…

Р о б е р т. Да… да. Уже два месяца. С тех пор как они уехали.

Э л и. Ваша семья?

Р о б е р т. Жена, девочки. Две дочери. Семь и двенадцать. Джуди много раз предупреждала об этом. Но я не придавал значения.

Э л и. Предупреждала, что уедет?

Р о б е р т. Ну да. Когда я, бывало, возвращался поздно. Раньше-то это не так часто случалось. Я помногу сидел дома, до того как мне пришла в голову одна идея.

Э л и. Идея?

Р о б е р т. Да. Но не будем об этом. (После паузы.) Просто я установил, что есть скрытые причины, по которым дети, да и вообще все люди ведут себя так, а не иначе. Что-то вроде общего пускового механизма поведения.

Э л и (с испугом). Вы думаете, есть нечто общее?

Р о б е р т. Да… уверен. Еще не раскрытые наукой физиологические механизмы.

Э л и. А разве поведение не зависит просто от обстоятельств?

Р о б е р т. В том-то и дело, что не всегда. На одни и те же внешние раздражители живые существа в разное время реагируют иногда прямо противоположно. Это зависит от внутреннего состояния… Я, знаете, изучил поведение сотен людей. Но это долгая песня… В той бумаге, которую я отправил, я все обосновал. Но они даже не заинтересовались.

Э л и. Вы послали бумагу, где изложили свою идею…

Р о б е р т. Ну да. В журнале «Сайенс». Ведь если внутри нас рождаются мотивы поведения, то существуют законы, по которым могут быть разгаданы и причины многих необъяснимых поступков, внезапных конфликтов. Всех этих безмотивных преступлений… (Агрессивно.) Но я же сказал, что не надо об этом.

Э л и. Хорошо. Значит, вы возвращались поздно, и жене это не нравилось. Она сердилась.

Р о б е р т. Именно. Меня выводит из себя ее тон. Я ведь ничего плохого не делал. Сидел тут по соседству в баре. С приятелями. Всегда — только с парнями. Учтите! Я пальцем не тронул ни одной девки, что торчат там.

Э л и. И очень поздно возвращались?

Р о б е р т. Не очень. Не позже двенадцати… (Откашливается.) Но каждый раз она подозревала глупости, орала. Знаете, это очень раздражает, когда перед твоим лицом размахивают руками. Иногда я тоже срывался. (Мычит что-то под нос.) А потом она забрала детей и уехала… Как-то сразу, не предупредив. Я подумал: ничего, пусть себе покуражится. Ее хватит ненадолго — быстро прискачет. (Откашливается. Закуривает.) Мне поначалу даже нравилось, что я один. Возвращайся когда вздумается. Хоть вверх ногами ходи по квартире, никто тебя не осадит. Понимаете, я все ждал ответа из этого журнала.

Э л и. Потом стало хуже?

Р о б е р т. Нет. Потом было то же. Я же говорю — это случилось со мной как-то вдруг. Все потеряло смысл — семья, работа, мои приятели из бара…

Э л и. Вы работаете?

Р о б е р т. Да… Но не совсем по специальности. И вчера я не пошел. Сегодня тоже. Э л и. У вас тяжелая работа?

Р о б е р т. Не особенно. Провожу медосмотр в начальной школе. Вообще-то я физиолог. Работал с неполноценными детьми. Ну… врожденная агрессивность. Потом как-то тюкнул меня один флягой по голове. (После паузы.) Отлежался…

Э л и. Вы пробовали разыскивать семью?

Р о б е р т. Так… пару раз. Но Джуди написала, чтоб я не старался.

Э л и. Вот до чего дошло.

Р о б е р т. Вот именно, «дошло». Вы находите что-то особенное в том, что мужчина после работы проводит время с друзьями? А? Великое преступление? А она этого терпеть не могла.

Э л и. Она говорила вам об этом?

Р о б е р т. Каждый раз… Не ее дело меня воспитывать. Лучше бы девочками нашими занималась. Собственно, чем ей мешали мои приятели? Я же не запрещал ей встречаться с подругами. Но она вечно была недовольна.

Э л и. Уже прошло два месяца?

Р о б е р т. Да. И теперь — как отрезало… Обиды, злость — все потеряло смысл. Но я же говорю… тут даже не в этом загвоздка. Наверно, у каждого наступает момент, когда жизнь теряет всякий смысл.

Э л и. Вы догадываетесь, где они могут быть?

Р о б е р т. Скорее всего у ее сестры. Луиз.

Э л и. Вы знаете адрес?

Р о б е р т. Да, конечно. Это в Лауренсвилле, под Нью-Йорком.

Э л и. Может быть, стоит съездить к ним, поговорить?

Р о б е р т. Нет, это не для меня!

Э л и. Конечно, вы правы. Но, может, она только и ждет что вы появитесь?

Р о б е р т. Вряд ли. Она не из таких. Джуди бьет в самое больное место.

Э л и. А вы попытайтесь все же. Поговорите с ней наедине. Может она совсем пропадет без вас.

Р о б е р т. Нет, это исключено. Кроме того, наверняка ничего не добьюсь. И зачем? Не надо мне этого… (После паузы.) Разве что из-за дочек?

Э л и. Чем вы рискуете? Ваш кольт никуда не денется. Повремените денька два. К хорошему парикмахеру сходите, потом купите новый пиджак. Все пойдет иначе.

Р о б е р т (думая о другом). Да. Для женщин это имеет значение.

Э л и. Еще бы. Только не очень откладывайте.

Р о б е р т. Магазины еще открыты? Но мне надо подумать… Не буду ли я выглядеть идиотом в этом новом пиджаке, которого я сроду не носил?

Э л и. А что вы обычно носите?

Р о б е р т. Рубашку. Чтобы не было жарко. Ведь сверху — халат… Знаете, у вас удивительный голос.

Э л и. Позвоните, когда решитесь на что-нибудь. Конечно, если вам захочется.

Р о б е р т. М-м… Хорошо. А как я вас найду?

Э л и. Меня или другую. У нас всякий с вами поговорит.

Р о б е р т (не слушая). Ладно… Подумаю до завтра. Вы сказали, вас зовут Эли?

Э л и. Да.

Р о б е р т. Я попробую, Эли.

Роберт исчезает.

Э л и. Слава богу. (Облегченно вздыхает.) Видно, немолод. Скорее всего. Груб. Неряшлив. Светлые волосы с проседью. Физиолог? Эксперименты? Что бы это значило? Наверное, тоже пунктик. Хотя интересно. В этом баре со своими приятелями он, конечно, давал жизни Если жена сбежала, захватив двоих детей, значит он ей здорово осточертел. (После паузы.) По крайней мере, сегодня он этого не сделает.

Входит Л и н д а Х ь ю з . Одета со вкусом, строго. Лиловая косынка надвинута на самые брови.

Л и н д а. Не знаешь, куда подевалась миссис Кнопф?

Э л и. Кажется, у нее мигрень. Я-то по ней не соскучилась.

Л и н д а. Да? Я тоже. Тут женщина хотела проконсультироваться. А у тебя найдется минутка?

Эли кивает.

Попрошу ее перезвонить через час. (Выходит.)

Э л и. К Линде у меня слабость. Сутулая и, если честно, не очень-то красивая. (Закуривает.) Но почему-то каждый старается вникнуть в ее настроение, предложить свои услуги. (Затягивается.) Обычный муж. Кажется, на фирме копировальных машин, четверо детей… Что привело ее в «Центр помощи»?

Л и н д а возвращается.

Л и н д а. Одолела совсем. Не могу справиться, терпение теряю. Тут Кнопф была бы незаменима.

У Эли на столе звонит телефон.

Ладно, я потом.

Э л и (Линде). Погоди. (В трубку.) Хелло, «контакт».

Г о л о с к л и е н т к и (видно, что она еле подбирает слова). Это… «Помощь».

Э л и (отчетливо выговаривая слова). На каком языке вы можете объясняться?

Г о л о с к л и е н т к и. На… немецкий.

Э л и. У вас есть телефон? Записываю.

Г о л о с к л и е н т к и. Это не срочно. Просто небольшой консультация.

Э л и. Хорошо, вам позвонят. (Набирает номер. Линде.) Занято. Так что с этой хроничкой?

Л и н д а (вяло машет рукой). Нужна регулярная помощь. Каждый день ее надо поддерживать. Сегодня ты ее убеждаешь не трогать дочь, и она соглашается. А завтра — все то же самое.

Э л и. Что там у них с дочерью?

Л и н д а. Ничего такого. Обычная подозрительность. Шагу не давала ступить девочке. А теперь той уже семнадцать. Загуляла. Все вечера мать звонит, требует, чтобы разыскали дочь, — что угодно, только бы не оставаться одной. Темная, слабая душа, и агрессивная. Жалко.

Э л и. Да, с этим справиться непросто. Но что-то ведь случилось? Видно, она недоговаривает тебе. (Снова набирает номер по красному аппарату, стоящему рядом.) Хелло, это Эли Вудворт, из «Центра помощи» Помогите, пожалуйста, объясниться с клиенткой по-немецки (Делает жест Линде подождать.) Хорошо. (Вешает трубку.) Ты что-нибудь предложила кардинальное? Такие истории иногда плохо кончаются.

Л и н д а (закуривая). Может быть, гипноз? (Внезапно поднимается.) Я, пожалуй, побегу! На процедуры опаздываю. (Останавливается в дверях в нерешительности.) Ладно, в другой раз. Счастливо! (Уходит.)

Э л и. Эти процедуры у нее просто как помешательство. Ездит в бассейн, на массаж, еще куда-то. А все без толку. Сутулится невообразимо и три волоска на голове. Видно, что в генах запрограммировано, то тебе и суждено. А человек только вносит свои поправочки. (Ищет что-то на столе.) Профессор Борн утверждает, что даже час смерти закодирован у каждого уже в момент рождения. Значит, нарушая законы жизни, мы можем лишь приблизить конец? Но не отдалить?

Звонок телефона. Песенка «Линии» иногда заглушает голос Эли.

Хелло? Да… Мисс Вудворт. Сейчас я подсоединяю переводчика. Нам помогут. (Звонит по красному аппарату.) Да, это я. Переводите, пожалуйста… Странное состояние по ночам? Так… Длится час с лишним… Так. Запишите, пожалуйста, два адреса, где можно пройти обследование… (Диктует адрес.) До свидания, миссис. Вы все хорошо поняли? Всегда к вашим услугам… (Вешает трубку.)

Снова звонок телефона.

«Контакт».

Сначала С т и в молчит, услышав женский голос.

Я вас слушаю.

С т и в (после паузы). Мисс… Извините, вы пьете?

Э л и. Конечно.

С т и в. А сколько? Какая ваша норма?

Э л и. Послушайте, вы позвонили сюда, значит, вас что-то беспокоит.

С т и в. Вот это меня и беспокоит.

Э л и. Тогда объясните, что именно.

С т и в. Мне все время хочется выпить.

Э л и. Выпейте.

С т и в. Я — уже.

Э л и. Значит, все в порядке.

С т и в. Не совсем. Вчера я прочел эти ваши… как их тесты… Ну, о пьющих. Знаете, я очень всполошился. У вас, к примеру, есть какая-то определенная норма? Ну ваша доза: разбавленная, неразбавленная?

Э л и. Что же вас напугало в тестах?

С т и в. Там сказано: если человек не может утром вспомнить часть вчерашнего разговора… или если он видит или слышит то, чего на самом деле нет… Это уже все… все кончено.

Э л и. С вами такое случилось?

С т и в. Вчера впервые… Вернее, сегодня. Утром ко мне пришла Алма… с чемоданом.

Э л и. Это ваша девушка, и она пришла навестить вас?

С т и в. В том-то и дело, что она пришла насовсем.

Э л и. Это вас огорчило?

С т и в. Конечно… то есть нет… В другой раз я бы даже обрадовался, но я ей такого ничего не предлагал… А она уверяет, что вчера мы обо всем договорились.

Э л и. Вы ей это сказали, и она…

С т и в. Я ей ничего не сказал. Просто я уже знал эти тесты. Поэтому я поинтересовался у нее, сколько мы вчера выпили.

Э л и. Она обиделась?

С т и в. Не очень. Она заявила, что я ей предложил обвенчаться и просто раздумал, а она уже мамочке все сказала… Но я вовсе не раздумал. Как я мог раздумать что-либо, если я этого не д у м а л. Я не помню ни такого слова — «венчание» — и прочее…

Э л и. Но вы же хотите жениться на вашей девушке, так воспользуйтесь случаем и сделайте это.

С т и в. Как же я могу теперь это сделать, когда я узнал, что безнадежно болен?

Э л и. С чего вы это взяли?

С т и в. Из тех же тестов. Там сказано, что тот, кто не может вспомнить, что с ним было накануне, или слышит то, чего не было на самом деле, тот в последней стадии алкоголизма. Значит, со мной уже порядочной девушке нельзя связываться.

Э л и. Не преувеличивайте. Сейчас вы говорите со мной совершенно нормально.

С т и в. Это оттого, что я выпил только два скотча и сразу побежал вам звонить.

Э л и. Но если бы вы заболели серьезно, вы бы так разумно не оценивали свои поступки. Во всяком случае, я ничего не нахожу в вас особенного.

С т и в. Так это потому, что вы не собираетесь за меня замуж.

Э л и. Не имеет значения.

С т и в. Очень даже. Я как представил всех этих, как там написано, «психических больных, самоубийц, инвалидов, молодых смертников», так и понял: надо думать, как достойно покинуть эту землю.

Э л и. А не лучше ли просто бросить пить?

С т и в. Поздно… Я остановился после двух неразбавленных скотчей… Спустился и твердо знаю, что, когда буду подниматься… выпью еще… Нет. Я уж точно угожу в молодые инвалиды. Или смертники.

Э л и. Необязательно. Важно принять какое-то решение. Попробуйте сейчас пройти мимо стойки и не выпить. Проверьте вашу волю. Может быть, и завтра вам это удастся.

С т и в (очень поспешно). Хорошо, простите, я попробую бегом пронестись мимо. (Бросает трубку.)

Э л и. Ну и денек! (Медлит, затем берет трубку, что-то отвечает, кладет трубку.) Да, день был на измот, но и ночка в тот раз выдалась не легче…

Комната Эли. Далеко за полночь. Теперь мы видим более отчетливо фотографию мужчины. Вот он сползает с капота машины, прошитой пулями. За рулем женщина, ее лицо искажено криком. Другая фотография. Он — на мотоцикле, который висит над пропастью в воздухе между двумя вершинами. Комната полуосвещена, на тахте дремлет Э л и. На маленькой подвесной полке раскрыта книга, электронные часы. Они высвечивают «3.17». На столике кассетный магнитофон, две рюмки, недопитая бутылка виски. Эли ворочается с боку на бок, принимает снотворное, затем листает книгу, но все напрасно — уснуть ей не удается. Звонок снизу. Один, второй. Эли вскакивает. Стоит посреди комнаты, сжав кулаки, но не откликается. Звонки настойчивее. Наконец она подходит к двери, открывает ее. Через минуту вваливается К р е г — мужчина, что на фотографиях. Он лохмат, плохо выбрит. Поверх синей джинсовой рубахи жилет, лицо в кровоподтеках.

К р е г. Какого черта ты не открываешь? (Делает вид, что ищет кого-то под кроватью, в шкафу.) Привет. (Подходит, целует Эли в макушку.)

Э л и. У своих бывают ключи, а посторонним в три утра не открывают. (Возвращается на тахту.)

К р е г. Ты что, не рада? Я спрашиваю, ты недовольна, что я пришел?

Молчание.

Если хочешь сказать: «Выматывай», — не стесняйся… (Видит на столе недопитую бутылку, две рюмки.) А, поздравляю! Времени ты не теряла.

Э л и (морщась). Приведи себя в порядок — и давай спать.

К р е г. Тебя даже не интересует, где я был? Ну, спроси для приличия.

Э л и. А что мне спрашивать! Я и так знаю.

К р е г. Знаешь? Хм… Где же я был?

Э л и. Угомонись! Неинтересно. Мне рано в клинику.

К р е г. Сначала скажи, где я, по-твоему, был?

Эли, поняв безнадежность ситуации, молча тянется к магнитофону. Включает. Звучит «Вернись ко мне» из кинофильма «Кабаре» в исполнении Лайзы Минелли. Нехотя поднимается с тахты, убирает рюмки, подражая движениям героини воображаемого фильма.

Э л и (словно вспомнив о Креге). Ты был… на съемках. Тебе предложили главную роль в новой картине Висконти. Ах, прости, он, кажется, умер. Тогда у Вуди Алена с Даяной Киттон. Все не ладилось. Пришлось сделать тридцать дублей сцены прощания с любимой, которая уходит в истребительную авиацию.

К р е г. Не смешно. (Показывает на магнитофон.) Выключи эту муру.

Э л и (не обращая внимания на его слова и все более входя в ритм танца). Господи, до чего же я люблю это! (Останавливается, смотрит в зеркало.) Похожа я на нее?

К р е г. На кого?

Э л и. На Лайзу Минелли в «Кабаре»? (Вглядывается в него.) Ого, милый, ты, кажется, совсем не в форме?

К р е г. Выпей со мной немного.

Э л и. Еще чего! (Подходит ближе, расстроенно.) Ладно. Что с тобой делать…

К р е г (обнимает ее). А ты все же собираешься что-то сегодня делать со мной?

Э л и. Убирайся. (Оглядывает его.) Бог мой, во что же тебя превратили!

К р е г (весь его запал пропал). Ты права, детка. Меня тошнит от этого города.

Э л и. Что ж. Счастливо! Тебя, наверное, ждут в Сан-Франциско. Прекрасная серия с балансированием на автомобиле.

К р е г. Плевал я на твой Голливуд, на все это… (Показывает на свои фото.) А этого типа из Сан-Франциско я из-под земли достану. У меня не отвертишься.

Э л и (разливает виски, чуть притоптывая в такт). Он тебя надувает вторую неделю.

К р е г. Бывают разные обстоятельства. Понимаешь?

Э л и (продолжая отбивать такт). Понимаю.

К р е г (разозлившись). А ты? Ты что успела? Бесплатная психотерапия на «Линии помощи»? Или совсем уж бессмысленные беседы с жертвами насилия в Хорней-клиник?

Э л и. Ладно… не будем собачиться.

К р е г. Хорошо, не будем. (Выпивает бокал, налитый Эли.) Так все-таки где я был? Скажи, и я отвалю.

Эли молчит.

Что ты притворяешься, будто тебе это известно. Где?

Э л и. В дискотеке на Третьей авеню.

К р е г (озадаченно). Может быть. А что я там делал?

Э л и. Делал? Дай подумать. Ничего… конечно.

К р е г. Ложь! Сначала я сидел с цыганом Питером в ресторане напротив, ждал этого идиота продюсера, который сам ему сегодня звонил. Мы заказали вина и трепались о вещах самых возвышенных.

Э л и. Прекрасно! И продюсер обещал тебе…

К р е г. Да он хотел говорить о роли.

Э л и. А дальше?

К р е г. Ничего! Но я его разыщу.

Э л и. Хм. Значит, ничего не было? И в дискотеке тоже?

К р е г (настороженно). Что ты имеешь в виду?

Э л и. Я? Ну хотя бы то, что потом подсели эти девочки из соседнего магазина, который открыт до двенадцати, ты их угостил вином. Через полчаса они попросили чего-нибудь покрепче, и, естественно, к одной ты стал приставать. Потом явились их мальчики и всыпали тебе. Теперь ты притащился ко мне, чтобы поболтать об искусстве и мешать мне спать. (Отходит к тахте.) Иди хотя бы умойся. Мне чуть свет подниматься.

К р е г (ошарашен). Откуда ты все это взяла?

Э л и. От твоего цыгана.

К р е г. Ты видела Питера? Когда же он успел?

Э л и. Через два часа после того, как вы расстались.

К р е г. Зачем он явился?

Э л и. Чтобы сообщить тебе о продюсере, который не пришел.

К р е г. Ну? Что же с ним?

Э л и. Тот не смог уйти из дома. Хотел, чтобы ты приехал к нему.

К р е г. Господи, значит, мы просто разминулись? Ну и везение! Выдержать эту идиотскую драку из-за Пегги… О… Я же честно собирался к девяти вернуться к тебе.

Э л и. Из-за какой Пегги?

К р е г. Ну, из-за той, что вечно шьется в дискотеке.

Э л и. Первый раз слышу.

К р е г. Ну, такая… замухрышка с выбритой челкой. Обычно всех перетанцовывает.

Э л и. При чем здесь эта челка?

К р е г. А, черт дернул ее… накуриться. Ничего не соображает, вылезла в центр круга, когда музыка кончилась. Какие-то болваны начали ее толкать друг на друга, лапать. Ну и…

Э л и (равнодушно). И ты бросился спасать челку.

К р е г. Да. Я немножечко поучил их. (Вспоминает.) И, представь, один взялся стрелять. Шуму!

Э л и (устало). Хватит. Осточертело. Твой ежедневный репертуар вот где у меня. (Показывает на загривок.) Стрельба… Пегги… Все это меня скоро доконает. (Подходит к столу, резко включает магнитофон.)

К р е г (ослабляет звук магнитофона, словно не понимая реакции Эли). Пистолет был заряжен парафином, и одна штуковина угодила в Пегги. Довольно глубоко.

Э л и. Может, прикажешь еще пожалеть ее?

К р е г. Это было бы прекрасно. Ты ведь немножко понимаешь в медицине?

Э л и. Недоставало мне еще тащиться в дискотеку и извлекать горошину из зада принцессы.

К р е г. Зачем в дискотеку, она здесь.

Э л и. Кто?

К р е г. Ну, Пегги. Внизу. Сидит в подъезде. По-моему, перепугана до обморока.

Э л и (застывает на месте, затем выключает магнитофон). Эта челка здесь? В подъезде?

К р е г. М… да. Извини, детка, не бросать же ее на улице.

Эли молчит. Крег, пользуясь этим, ринулся к двери, исчез.

Э л е к т р о н н ы й и н с т р у к т о р (назидательно). Чтобы научиться понимать другого человека по телефону и приобрести основные навыки в роли советчика, выберите разговор, предпочтительно трудный случай, сделайте дословные записи его для собственной оценки. Сдавайте одну запись на каждые сто советнику кадров для комментирования. Чтобы определить вашу способность понять чувства клиента, возможности точно выразить словами то, что вы услышали, проанализируйте происшедшее и ответьте на следующие вопросы: были ли вы направляющим во время контакта с клиентом или слушателем? Уклонялся ли разговор в сторону? Смогли ли вы сфокусировать внимание объективно на проблеме? Проявил ли клиент сопротивление? Появилась ли новая перспектива для разрешения его затруднений? Помогли ли вы клиенту найти собственное решение или вы ему подсказали его? Отметьте: а) что вы сделали хорошо; б) что могло быть сказано лучше; в) чего можно было избежать. Что вы лично чувствовали после разговора? Как был закончен разговор? Работа может считаться эффективной, отличной, если ваши ответы выражают словами более глубокие уровни чувств и знаний, чем это смог сделать клиент, помогают его активному самоанализу, самооценке и поиску выхода из кризиса. (Затихает.)

Э л и (одна, иронически). «Смогли ли вы сфокусировать внимание объективно на проблеме?» Нет. «Проявил ли клиент сопротивление?» О да! «Что вы лично чувствовали после разговора?» Свое ничтожество.

Входят К р е г и П е г г и. Она прихрамывает.

П е г г и (озирается, приходит в себя, светски). Кажется, мы вас разбудили?

Эли рассматривает ее. Крег быстро исчезает. Пегги в джинсовых шортах с отворотами. Одна нога перевязана носовым платком.

Я бы не рискнула, но Крег настаивал.

Эли молчит.

Вы не хотите со мной разговаривать?

Э л и. Полночи жду возможности поговорить с вами. Покажите, что там у вас? (Рассматривает ногу.) Крег!

Крег вбегает.

Принеси из аптечки спирт, пластырь, инструменты.

К р е г (Пегги). Я же говорил. (Выбегает и тут же возвращается с коробкой.)

Эли открывает ее, роется в ней. Пегги осторожно пробирается поближе к магнитофону, рассматривает кассеты.

П е г г и. «Роллинг Стоунз»… «АББА»… Старье какое. А новенького у вас ничего нет?

Эли молча продолжает рыться в аптечке. Крег закуривает, выходит.

(Изучая кассеты.) Лайза. В «Кабаре», в «Нью-Йорк — Нью-Йорк». Куда ни шло. Ну, а этих ребят из «Баккара» или Аманду Лир. Знаете… (Подпевая несколько тактов.) Ну, про эту девчонку, которая просит любить ее вечно? Вы что, плохо слышите?

Э л и (подходя с инструментом). Прекрасно слышу!

П е г г и (включая магнитофон, регулирует громкость, садится и начинает в такт дергать ногой). Конечно, вас можно понять. Когда твой парень появляется с другой женщиной — это не очень приятно. Но что поделаешь? Приходится смотреть фактам в лицо.

Э л и. Вы бы лучше ногой не дергали.

П е г г и (не обращая внимания на замечание). В данный момент факты складываются не в вашу пользу. Это обидно. Меня тоже взбесило, когда Тэдди улизнул с этими левыми. Но я же стерпела? А теперь его дружки мне даже угрожают.

Эли протирает рану Пегги, извлекает бляшку, клеит пластырь поверх марли с мазью.

(Изредка морщась от боли.) Разумеется, я не одобряю террористов… всю банду Баадера и вообще все эти их номера — кинд-апы… заложников. Но согласитесь, это же потрясающе интересно! Ну хотя бы записку оставил! А то я — в его комнате ничегошеньки не знаю… Это уж свинство, согласитесь! (Деловито.) И все же я проглотила этот факт. Что мне еще оставалось. А вы бы как поступили? Или надо было настучать на него?

Э л и (кончив перевязку, сдерживает смех). Кто такой Тэдди?

П е г г и. Тэдди? Вы что, не слышали о Тэдди? (Изумленно глядя на Эли.) Вы вправду ничего не знаете? О нем даже газеты писали.

Э л и. Вам-то он кто?

П е г г и. Как кто? Мой парень, естественно. Разумеется, до Крега. Теперь-то я буду любить только его.

Входит К р е г. Быстро гасит сигарету.

Э л и. Где ты откопал ее?

К р е г (испытующе глядя на Пегги). Она себя плохо вела?

Э л и. Почему же, она крайне воспитанная девица. Но я предпочитаю собственное общество.

К р е г (протягивая Пегги руку). Поднимайся, крошка, я провожу тебя до остановки, и пожелаем друг другу спокойной ночи. (Видит перевязку на ноге Пегги.) Ух ты! Вот это класс, ничего не скажешь.

Э л и. Может, вы оба уберетесь?

К р е г. Как это — оба?

Э л и. Выметайтесь, я хочу спать.

К р е г. Этот номер у тебя не пройдет.

П е г г и (озабоченно Эли). Вы же меня не выставите среди ночи? (Вскакивает, льнет к Крегу.) В конце концов, Крегги, мы ведь можем остаться и здесь. (Теперь видно, как она дрожит.)

К р е г. Что?

Э л и (менее уверенно). Топайте, я сказала. (Крегу.) И живо.

К р е г (пытаясь обнять Эли). Извини. Я мигом с ней разделаюсь… Посажу в такси — и обратно.

П е г г и. В такси? (В глазах неподдельный ужас.) Вы что, с ума сошли? Он же меня не довезет.

К р е г. Довезет, я заплачу. Ты где живешь?

П е г г и (мнется). Это не имеет значения. Во всяком случае, не близко. (Незаметно пятится в глубину комнаты, скороговоркой.) Последний раз, знаете, меня сунули в такси к какому-то кретину с бородавкой на носу. Так он довез меня до парка, выключил мотор и говорит: «Все! Бензин кончился!» Представляете? «Отбой, — говорит. — Пора спать». Я как завоплю: «Где это я буду спать?» А он: «В машине. Тебе все равно ехать некуда». Ну, положим, я сразу поняла, что это его уловочки. И что же вы думаете? Не повез! (Жалобно.) Тэдди тогда чуть не рехнулся.

К р е г (ему явно не по себе). Что-то ты больно разговорилась. (Дергает ее за руку.) Двигай!

Э л и. Нет, почему же? Очень даже интересная история. Значит, говорите, вы остались с этой… бородавкой в машине и…

П е г г и. А что я могла? Вы стали бы драться с двухметровым верзилой в парке ночью? (Всхлипывает.) Будешь после этого любить такси…

К р е г (ему явно неловко). Я сказал — собирайся!

П е г г и. А потом, представляете, он высадил меня бог знает где. Он, видите ли, спешит. Заправка, клиент.

К р е г. Заткнешься ты наконец или нет? (Тащит ее к двери.) Я-то тебя доставлю до самого дома, не беспокойся. (Эли.) Только не вздумай запирать дверь на защелку.

П е г г и. Куда это вы меня доставите, я не поняла…

К р е г. Ну, где ты обычно ночуешь после дискотеки? К Тэдди, к маме… я не знаю, к кому.

П е г г и (терпеливо). Так я же объяснила. Тэдди сбежал к левым. Его ищут повсюду, потому что он связался с кем-то. И не просто так он сбежал. Понятно? А с крупными неприятностями. Все эти разговоры насчет «толстопузых», которые «захватили мир» и для которых теперь «настал час гибели»… Конечно, эта мысль у него была выражена лучше. (Озирается, ища бутылку.) Последние дни, верите, он только этим бредил. Матери родной не сказал, кто я ему. Вот она меня и вытурила из комнаты.

К р е г. Прекрасно. Но вчера? Вчера же ты где-то спала? Может, ты припомнишь, где именно?

П е г г и (дрожа). Я туда не могу…

К р е г. На что же ты надеялась?

П е г г и (взрываясь). То есть как это на что? Вы же со мной ушли из дискотеки.

К р е г. А если б я не подвернулся?

П е г г и. Тогда совсем другое дело… Я бы что-нибудь придумала.

Э л и (с иронией Крегу). Тебе крупно повезло.

К р е г (хватает Пегги, в дверях оборачивается). До скорого.

Эли прислушивается к удаляющимся голосам, затем медленно идет к двери, запирает защелку, подходит к зеркалу.

Э л и. Что же, мисс Вудворт, вы чувствовали после разговора, а?

Звучит другая песенка «Линии помощи»:

Эли гасит лампу, во тут же зажигает ее, встает, идет к двери, отпирает защелку.

Кабинет Эли в помещении «Линии помощи». Прошло недели две, у Э л и сидит Л и н д а. Она сутулится, косынка надвинута на самые брови, волос совсем не видно. Курит, часто затягиваясь.

Л и н д а. И все же не советую тебе бросать «Линию помощи». Хоть два дежурства в месяц. (Затягивается.) Крег по-прежнему без дела?

Э л и (машет рукой, закуривает). Ах, это не главное. Я все больше загружена. Клиника начала новую программу: психологическая помощь жертвам насилия. Крег по этому поводу уже прохаживался.

Л и н д а. Да? Что за программа?

Э л и. По методике профессора Мартина Саймонса. Разве я не говорила?

Л и н д а (пожимает плечами). Тебе это действительно важно?

Э л и. Да… Хотя и не очень уютно, когда делаешь кошмарные открытия о человеческой сущности… в условиях насилия. Но методика помогает.

Л и н д а (очень заинтересованно). Да? При случае поделись со мной…

Э л и. Не стоит. Лучше оставаться в неведении.

Л и н д а. Как знаешь.

Э л и (рассеянно). Самое невероятное, что человек в страхе теряет лицо цивилизованного человека. Все, что он знал о себе раньше.

Л и н д а. И что же?

Э л и. Он действует по самым элементарным приспособительным реакциям. Как дитя. Профессор называет это «травматический психологический инфантилизм». ТПИ. Видела, как ребенок бросается на шею матери, когда та начинает его шлепать? Ну вот, нечто в этом роде…

Л и н д а. Не верится. По мнению профессора, нет таких, которые дают сдачи?

Э л и. Увы! Современный человек воспринимает нападение чаще всего как стихийное бедствие. Не станешь ведь оказывать сопротивление землетрясению или вулкану?

Л и н д а. Но кто-то ведь не подчиняется?

Э л и. Конечно! Отпор дают только люди с повышенной агрессивностью или те, кто привычен к жестокой борьбе за выживание. (Отходит к окну.) Ладно, бросим это.

Л и н д а. И что же вы делаете с такими в клинике? Допустим, вчера, когда ты там была?

Э л и. Вчера? Принимала женщину. (Возвращается к телефонам.) Тридцати семи лет. Все время улыбалась. (Курит.) Помнишь аптеку на Медисон авеню? Рядом с японским баром? Так это произошло там, на первом этаже. Они с дочерью вернулись из прачечной домой. Начали разбирать белье, открыли окно. Через минуту влез человек, направил пистолет на мать, а десятилетнюю дочь отвел в соседнюю комнату. Девочка начала кричать, раздались два выстрела. Потом-то оказалось, в воздух. А этот тип вернулся, заставил мать собственными руками собрать все ценности в чемодан, вынести его на улицу и пройти с ними до угла.

Л и н д а. Она считала, что дочь убита?

Э л и. Может быть. Хотя скорее всего она вообще не думала. Шок. С тех пор прошло две недели. Девочка больна. Сильно заикается.

Л и н д а (затягивается сигаретой). Ну и что ты ей посоветовала?

Э л и. Матери? Тут не в совете дело. Главное, избавить ее от чувства вины. У всех у них остается чувство вины, они просто зашкалены на нем.

Л и н д а. Абсурд какой-то. Жертвы чувствуют себя виноватыми?

Э л и. Ну да. Вчерашняя — точит себя, что не вмешалась. Она была свободна в своих действиях, понимаешь? Видела, как бандит тащит ее ребенка, и не кинулась на него.

Л и н д а. Но он же угрожал ей и потом… все длилось, наверное, минут десять.

Э л и. Да, целых десять минут. (После паузы.) Мать смотрела на это. И ничего не делала. Но это еще не худший вариант. Чаще всего — напротив…

Л и н д а. Напротив? (Все больше нервничает, это видно по частоте ее затяжек.)

Э л и. Профессор Саймонс наблюдал сотни жертв. Сразу же после насилия и много дней спустя.

Л и н д а. Ты думаешь, они действительно были откровенны с ним?

Э л и. В известном смысле. Так вот, выяснилось, что каждый из них старался своим согласием, смирением расположить к себе палачей… Лишь бы не попасть в немилость, не вызвать раздражения. И потом… лишь единицы обращались в полицию.

Л и н д а. Почему? Не понимаю.

Э л и. Оказывается, люди все равно благодарны за сохранение жизни. «Они могли меня убить и не сделали этого» — вот их признание. Но проходит какое-то время, и они ощущают вину, стыд за свое поведение. (Грустно.) Это доводит их до помешательства.

Л и н д а (равнодушно). Недалеко мы ушли от животных. Я слышала, молодой волк подставляет опытному, сильному свое горло, неподвижно ожидая участи. Потому что покорность — это единственное, что может предотвратить расправу. Да и не только у волков…

Э л и (не слушая). …Освобождают, допустим, самолет с заложниками. Представь себе — долгие, нескончаемые дни провели эти люди в полной безвестности под угрозой смерти. Наконец пассажиров выпускают на свободу. Сейчас они уже совершенно вольны в своих поступках. Так вот, проходя цепочкой мимо террористов — своих мучителей, — ни один не забывает сказать «спасибо», «до свидания». Ты представляешь себе это?

Л и н д а. Невероятно.

Э л и (тихо). Наш «Контакт» тоже похож на самолет с заложниками… Каждый, кто звонит сюда, вручает нам свою судьбу. И боится, что мы воспользуемся его жизнью, не сумеем предотвратить трагедию, которая идет за ним по пятам. Поработаешь с годик у нашего провода, и вот уже это начинается с тобой. Понимаешь? Тебе уже начинает казаться, что общество состоит только из людей, которых бьют по голове. (После паузы.) И все трудней помнить об остальных. (Курит.) Те же врачи в нашей Хорней-клиник живут счастливо. Не только лечат, экспериментируют, но и рождают по десять детей… Большие, дружные семьи. А мы? Каждую свободную минуту — здесь. Зачем? Зачем это постоянное погружение в чужую боль…

Л и н д а. Дуры, и все. Вытягиваешь одних, а другие уже ждут на очереди… Вот (протягивает бумаги) прислали сегодня. Новые сведения об алкоголизме. Чудовищные цифры. Предлагают рассылать по необходимости.

Э л и (снова подходит к окну). Знаешь, порой я начинаю забывать, как купаются в море, ходят босыми ногами по песку. (Курит.) Мне часто снится, что я живу в номере маленького отеля с окошками на пляж, идет дождь, а у меня такое счастье в груди. Или музыка на открытой теплой террасе, я двигаюсь в такт, рядом чье-то плечо. Неделю бы так пожить без всех этих «тебя ждут», «ты не имеешь права», «надо». Неделю… или побольше, как удастся.

Л и н д а. Неделю? Да. Неплохо.

Э л и (неожиданно с отчаянием). Милая, ведь когда ты смотришь на людей в скверах, на концерте или даже в супермаркете, они же не кажутся тебе клиентами нашего Центра, правда? Правда? Значит, что-то не так с нами, понимаешь? С нами самими. (После паузы.) Раньше мне хотелось каждому, кто звонит сюда, передать то, с чем я просыпалась по утрам: счастье, что впереди целый день. По временам я это так остро чувствовала… А если исчезает это чувство, лучше уйти отсюда.

Л и н д а (безразлично). Я не раз собиралась. Не могла. (Смотрит на часы.) Эли… мне пора на процедуры. (Останавливается.) Ты знаешь, наш Эрнесто уезжает. (Глухо.) Это… невероятно. (Ее пошатывает.) Он забегал сюда. (Берет себя в руки.) Еще тут тебя какой-то клиент домогался. Несколько раз звонил.

Э л и (обнимает ее). Ах, сестричка ты моя милая. Никто не понимает, как сложно учить других жить, когда сам-то не знаешь, как надо. Если б Крег хоть немного был терпимее. (Рассеянно.) Ты говоришь, кто-то звонил?

Л и н д а. Да. (Высвобождается от Эли, опускается на стул.) Назвался Робертом. Голос злой, подозрительный. Пробовал скандалить.

Э л и. Жаль. Мне казалось, я его успокоила.

Л и н д а (чуть задыхаясь). Пыталась объяснить, что тоже могу ему помочь. Взвился до потолка. (Удачно повторяя интонации Роберта.) «Выходит, — говорит, — у вас на «Контакте» отработанные трюки? Я ведь с человеком хочу говорить, а не системой психотерапии…» Не так уж глупо.

Э л и. Странный клиент. С ним надо быть начеку. Значит, очень ругался?

Л и н д а. «Я, — говорит, — сам врач. И никогда не позволю, чтобы мой пациент перешел к другому». Пыталась возразить, что своего больного он осматривает, лечит, а тебя он никогда не видел.

Э л и. Убедила?

Л и н д а. Не думаю.

Э л и. Во какой! А когда впервые звонил — едва сцеплял фразы.

Л и н д а. Прав Саймонс — кризисы легко сочетаются с агрессией. (Поднимаясь.) Ну, будь… Может, мы долго не увидимся. (Иронически.) Тот самый случай, когда жертва не сопротивляется. Может, зайдешь сейчас к Эрнесто?

Э л и. Что-нибудь спешное?

Л и н д а. Нет. Просто он уезжает, я же сказала. (С одышкой.) На эпидемию. В Испанию.

Э л и. Как это все сразу.

Звонит телефон.

Л и н д а. Ты ему скажи, что я здесь.

Эли уходит. Звонок телефона. У телефона-автомата к л и е н т к а.

К л и е н т к а (она молода, напориста, красива, бескомпромиссна). Алло, послушайте… а могу я поговорить с мужчиной?

Л и н д а. Здравствуйте. Конечно, позвоните завтра в это же время…

К л и е н т к а. Нет, мне надо сейчас.

Л и н д а. Вас что-то беспокоит, и вы…

К л и е н т к а. Да, беспокоит, но с бабой я разговаривать не намерена.

Л и н д а. Как угодно. Я здесь, чтобы слушать вас.

К л и е н т к а. А мне наплевать на вас, мне нужен разумный мужчина. Смешно добиваться совета у бабы. У меня здесь, в офисе, под боком уже сидит одна… на нее стоит только посмотреть, как хочется влезть на баобаб и уже никогда не слезать.

Л и н д а. Она вас чем-то обидела…

К л и е н т к а. Что за глупости! Как она может меня обидеть! Просто она снюхалась с хозяином, и теперь он перестал обращать на меня внимание. Старой дуре, которая не умеет заказать для него телефонных разговоров одновременно, этой тридцатидвухлетней кретинке он подает жакет. Это на что-нибудь похоже?

Л и н д а. Значит, вся беда в том, что он не подает вам…

К л и е н т к а. Господи, ну как вы бестолковы… Нет, надо говорить только с мужчиной!.. (Выпускает пар.) Уфф! Как же вы не догадываетесь, если он подает именно ее жакет, это же о чем-то говорит. Значит, он уже видел ее в жакете… Ну черт с ней. Скажите, а вы лично имели дело со своим начальником? Или, может быть, на вашей «Линии помощи» все лесбиянки?

Л и н д а. Не думаю, что вам стоит задавать мне вопросы. Лучше остановимся на ваших проблемах. Может быть, еще не весь мир стронулся, если мужчина подал другой женщине жакет?

К л и е н т к а. Не-ет, я чувствую, с вами интеллигентно говорить бесполезно… Да вы что, не понимаете, о чем я? Мне надо заполучить моего шефа. Во что бы то ни стало. И это е д и н с т в е н н а я проблема, которая сводит меня с ума.

Л и н д а (с трудом сохраняя самообладание). Может быть, вы завтра встретите веселого парня на вечеринке или в кафе — и кто-то вам понравится…

К л и е н т к а. Парня??? Из этих губошлепов, которые лезут целоваться, тащат тебя в постель, прежде чем подарить пару туфель? Нет, я вижу, вы совсем не по этому делу. Да вас просто надо уволить. И чем быстрее, тем лучше. Вы же не умеете даже слушать, о чем вас просят… Я постараюсь это ускорить.

Л и н д а. Вы звоните на «Линию помощи», мы пытаемся помочь людям, но не выполняем их капризы.

К л и е н т к а. Ах вот как! Помощь — это, по-вашему, сладкий сироп утешения. Задурить мозги и заставить отказаться от своего плана? Нет! Помощь ваша должна быть «быстрой и эффективной», так написано в вашей рекламе. Я доберусь до вас… Пожалуюсь в мэрию. Поняли? Вы совершенно н е п о д х о д и т е для этой работы. Вам зря платят деньги… (Бросает трубку.)

Линда еще что-то говорит, голос ее затихает, сменяясь голосом электронного инструктора, зачитывающего новые материалы.

Э л е к т р о н н ы й и н с т р у к т о р. В США больше ста миллионов человек старше пятнадцати лет пьют. Из них примерно девять миллионов — алкоголики. Алкоголь сегодня называют самой серьезной наркотической проблемой по количеству жертв, потерь для общества, физического вреда телу и его органам, количеству смертельных исходов. Это такой же наркотик, меняющий настроение, как героин, кокаин, марихуана. Алкоголизм стоит в ряду основных общенациональных угроз здоровью, наряду с раком, душевными и сердечными заболеваниями. Департамент здоровья, образования и благосостояния назвал алкоголизм самой запущенной болезнью страны. Если алкоголизм не лечить, то он ведет к постоянному психическому заболеванию, физической инвалидности или ранней смерти. П я т ь д е с я т п р о ц е н т о в всех смертельных случаев на дорогах связано с алкоголем. С о р о к п р о ц е н т о в всех душевнобольных мужского пола, принимаемых в психиатрические лечебницы, страдает от алкоголизма. Т р и д ц а т ь о д и н п р о ц е н т самоубийц — алкоголики. Алкоголизм можно вылечить. Но прежде чем пойти к врачу, проверьте себя. Национальный совет по алкоголизму разработал вопросы, которые помогут вам определить, нуждаетесь ли вы или ваши знакомые в помощи.

Напиваетесь ли вы иногда, когда вы огорчены, в ссоре с близкими или когда у вас нелады с начальником? Когда вы чувствуете перенапряжение? Замечаете ли вы, что можете выпить больше, чем раньше? Если друзья говорят вам утром о том, что происходило, обнаружили ли вы, что не можете вспомнить часть предыдущего вечера? Когда вы пьете в компании, пытаетесь ли вы пропустить несколько лишних рюмок, если не увидят? Бывают ли случаи, когда вам очень плохо без алкоголя? Чувствуете ли вы себя виноватым из-за своего пьянства? Испытываете ли вы раздражение, когда ваша семья или друзья обсуждают ваше пьянство? Замечали ли вы последнее время учащение провалов в памяти? Часто ли бывает, что вам хочется выпить еще, когда ваши друзья говорят, что им уже хватит? Всегда ли у вас бывает повод для сильной выпивки? Когда вы протрезвели, часто ли вы сожалеете о том, что делали или говорили, когда пили? Часто ли вам удавалось сдержать данное себе слово не пить совсем или пить меньше? Пытались ли вы сдерживать желание пить, меняя работу, круг друзей или переезжая в другой район? Начали ли, когда пьете, избегать родственников или близких, которые не пьют? Ухудшается ли ваше финансовое положение и положение на работе? Стало ли вам казаться, что больше людей обращается с вами несправедливо? Когда вы пьете, едите ли вы мало или нерегулярно? Бьет ли вас дрожь по утрам? Замечали ли вы в последнее время, что не можете пить столько, сколько раньше? Бываете ли вы пьяны несколько дней подряд? Чувствуете ли вы после этого подавленность, размышляете ли над тем, стоит ли жить? Бывает ли иногда, после периода пьянства, что вы видите или слышите то, чего на самом деле нет? Бываете ли вы сильно испуганы после сильного пьянства?

Если вы ответили «да» на любой из этих вопросов, не исключены возможные признаки алкоголизма. Если вы ответили «да» на первые восемь вопросов, то возможна первая стадия алкоголизма, на последние пять — не исключено начало последней…

Пока Электроинструктор затихает, в комнату входит Э л и, отвечает на звонок, возникает фигура м о л о д о г о к л и е н т а. Это парень лет двадцати, невыразительный, некрасивый. Он говорит из кабины телефона-автомата.

К л и е н т. …чтобы воспользоваться вашим советом… понимаете… мне надо переменить себя. А это невозможно.

Э л и. Человек меняет себя всю жизнь. Вас что-то беспокоит, и вы бы хотели…

К л и е н т. Да… Но мне как-то неловко… Наверное, у вас есть случаи посерьезнее…

Э л и. Раз вас что-то беспокоит, значит, для меня это серьезно.

К л и е н т. Хм… Это действительно так? Я не готов еще… Вы искренне можете настроиться на мою волну?

Э л и. Я постараюсь. Но, может быть, вам не хочется сегодня говорить?

К л и е н т. Да, не очень.

Э л и. Вы, наверно, устали.

К л и е н т. Нет, теперь я не устаю. В нашем университете отлично спланированы занятия. Я уже на третьем курсе.

Э л и. Вы хорошо успеваете?

К л и е н т. Неплохо. Но в последнее время я стал замечать, что у меня нет друзей. Как бы вам это объяснить? Я разучился их заводить.

Э л и. Может быть, это временно.

К л и е н т. Я тоже так думал. Но это всерьез. Что-то, видно, испортилось во мне, какой-то механизм разладился.

Э л и. Вы подавлены, у вас нет желаний…

К л и е н т. И это тоже. Мне стало временами казаться, что только люди с деньгами окружены друзьями. Если у тебя есть деньги, будут и друзья.

Э л и. Другие студенты легко заводят друзей, а вам хочется войти в их компанию?

К л и е н т. Да. Но это не получается.

Э л и. И вы думаете, что все дело в деньгах…

К л и е н т (с глубоким вздохом). Да, именно…

Э л и. Извините, но я убеждена, что, наоборот, истинная дружба не терпит денежных взаимоотношений.

К л и е н т. Значит, у меня не было такой.

Э л и. Попробуйте другое. Ну, например, выберите занятия, где участвуют многие: спорт, драматические спектакли. Или поухаживайте на вечеринке за девушкой.

К л и е н т. У нас В общежитии есть интересные парни и девушки… Но они уже обзавелись друзьями. Мне кажется, если я приду к ним, они выпроводят меня или… грубо оборвут.

Э л и. Но так ведь не случалось еще…

К л и е н т. Нет. Но при одной мысли, что это м о ж е т случиться, я откладываю знакомство. Будь у меня деньги, все бы упростилось. Я пригласил бы сразу всю компанию. Или ту, которая мне по душе… в какой-нибудь шикарный бар…

Э л и (мягко). Не думаю, чтобы у каждого парня из вашего общества были деньги для таких поступков. Наверно, вы просто застенчивы?

К л и е н т. Вполне вероятно.

Э л и. Понаблюдайте за другими. (После паузы.) Вы не играете в футбол?

К л и е н т. Нет, но раньше я неплохо кидал мяч в корзину.

Э л и. Прекрасная мысль. Запишитесь-ка в университетскую команду. Думаю, среди баскетболистов у вас появятся друзья… Раз вы хороший игрок, в вас будут заинтересованы, не правда ли?

К л и е н т. Кто знает. Может быть. (После паузы.) Во всяком случае, спасибо. Я попытаюсь разузнать насчет нашей команды.

Эли вешает трубку, начинает записывать разговор со студентом. Входит Э р н е с т о. Это красивый парень, задумчивое умное лицо улыбка — как на рекламе зубной пасты.

Э р н е с т о (тихо). Здравствуйте, Эли. Вас вызывали к тому телефону… я видел, вы заняты. Сейчас он перезвонит. Идите, я заменю вас.

Э л и. Спасибо. Я слышала, вы уезжаете?

Э р н е с т о (кивает). Завтра. (После паузы, неуверенно.) Эли! Если это возможно, я хотел бы пригласить вас. Сегодня вечером! Может, посидим в «Асти»?

Э л и (колеблется). Ну конечно! «Асти» такое замечательное место! Я постараюсь! (Направляется к выходу.) Зайдите ко мне в конце дня.

Э р н е с т о. Нет… Ведь в «Асти» все только после десяти. Если я заеду за вами домой, ничего?

Э л и (уже торопясь к звонку). Да… да. Мне будет очень приятно. (Идет в другую комнату.)

В комнате — шкафы с вспомогательной литературой, несколько телефонов, письменный стол. Звонок телефона. Берет трубку.

Да.

Г о л о с К р е г а. Это я. Ты хорошо меня слышишь?

Э л и. Ты? Откуда?

Г о л о с К р е г а. Из Сан-Франциско. У меня фантастическая новость! Слышишь? Слушай в оба уха. Он сдержал свое слово. У меня главная роль в его фильме.

Э л и. Ты… действительно будешь сниматься?

Г о л о с К р е г а. Да… немыслимое совпадение! Герой — яхтсмен. А я ведь участвовал в парусной регате. Помнишь? (Возбужденно.) Ну и в фильме — гонки во Флориде. Парень летит туда, выигрывает крупный куш. Потом он продувает все и сдает яхты богатым дамочкам… Ну, которые приехали развлечься на Майями-бич… Потом… много чего в этом роде…

Э л и. Когда съемки?

Г о л о с К р е г а. Еще только через неделю. Я вылетаю. Мы должны это шикарно отметить… Ведь я вскоре и аванец получу. Натурально, я немного выпил. Знаешь, меня прямо всего распирает. Вообрази, они даже билет мне оплачивают. Из Сан-Франциско и обратно. Лечу к тебе за их счет, а? Каков малый у тебя?

Э л и. Фантастика!

Г о л о с К р е г а. До встречи, детка!

Эли возвращается в свою комнату. Э р н е с т о говорит по телефону, в чем-то убеждая клиента.

Э р н е с т о. Требуют вас. (Передает трубку Эли.) Значит, до вечера?

Э л и (не успевая ответить Эрнесто, в трубку). Хэлло.

Р о б е р т в своей квартире. Он пострижен, в хорошем свитере. Рядом пепельница, полная окурков.

Р о б е р т. Наконец-то вы явились.

Э л и (с трудом перестраиваясь). Чувствую по голосу, что у вас обстоятельства несколько улучшились.

Р о б е р т. Не сказал бы. Просто я проделал кучу всяких глупостей.

Э л и (принуждая себя к вниманию). И вы напали на след вашей жены.

Р о б е р т. Угадали. Я говорил по телефону с ее сестрой.

Э л и. Она дала вам адрес.

Р о б е р т. Нет, просто разъяснила, что к чему. Ехать не имеет смысла, лучше пусть мы оба остынем. Да у Джуди, оказывается, и нет еще постоянного адреса.

Э л и. Что ж, все-таки некоторая ясность.

Р о б е р т. Да и не только это. Я получил кое-что из «Сайенс».

Э л и. Из журнала?

Р о б е р т. Ну да… куда я послал свою работу. Они назвали мне тех, кого моя идея может заинтересовать, кто может финансировать мои опыты.

Э л и. О… перед вами открываются прекрасные перспективы.

Р о б е р т. Пока еще нет. Но есть такая фирма в Лауренсвиле, которая копает в том же направлении. Мне ведь главное — найти деньги и базу для экспериментов.

Э л и. Это очень существенно. Правда, нужна настойчивость. (Ей важно закончить разговор на этой ноте, так как проблема, по существу, исчерпана.) Может быть, вам не удастся убедить их с первого раза. Но у вас уже есть теперь с кем поделиться вашей идеей, не правда ли? Желаю успеха!

Р о б е р т. Вы хотите от меня отделаться?

Э л и. Что вы! Просто у меня работа. Надеюсь, когда все прояснится, вы позвоните.

Р о б е р т. Зачем это вам?

Э л и. Многие так делают. Тогда наш Центр чувствует результативность своей работы… И это очень поддерживает…

Р о б е р т. Многие? Ах, вот оно что! А из моей дурацкой башки никак не выветрится иллюзия, что интонации вашего голоса принадлежат только мне. (Сухо.) Понимаете, я все не освоюсь с тем, что ваше сочувствие, даже милосердие — всего лишь ваша профессия. И на меня вам, в сущности, наплевать.

Э л и. Профессия у меня другая. Здесь-то я добровольно.

Р о б е р т. Какая же, если не секрет?

Э л и. Та же, что у вас. Я врач. Всего хорошего, Роберт.

Р о б е р т. Нет! Почему-то именно сейчас не могу примириться, что вы исчезнете. Хотя я понимаю, что не имею права на ваше время, но я обязан вам кое-чем. Если бы не вы, я бы тогда свалял дурака. Вы замужем?

Э л и. Всего доброго, Роберт.

Р о б е р т. Черт подери, можете же вы поговорить со мной еще минуту? Ну, просто как со знакомым. Без инструкции, по-настоящему…

Э л и (с натренированной выдержкой). Роберт, я же вам объяснила, у меня есть еще другая работа.

Р о б е р т. Будете раздавать свое сострадание каждому сопляку, у которого не ладится с сексом…

Э л и (обрывая). Роберт… Вы тоже позвонили.

Р о б е р т. Хотите сказать, что я такой же проходимец, а вы со мной обращались как с человеком?

Э л и. Я хочу сказать, что каждый, кто звонит, нуждается в сочувствии. Может быть, не меньше, чем вы. Я надеялась, что вы это поймете.

Р о б е р т. Да не могу я примириться с тем, что для вас я… только служба, от пяти до двенадцати. Или там с девяти до пяти… Ну ладно. Все! Не буду вам докучать. Собственно, кто дал мне на это право?..

Э л и (спокойно). Доброй ночи.

Роберт бросает трубку.

Под мелодию песенки «Линии помощи» Эли поспешно одевается. Длинный шарф поверх куртки, круглая шапочка, юбка наполовину закрывает сапоги — вид у нее очень спортивный. Перекинув сумку через плечо, она выбегает.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Комната Эли. К р е г, развалившись в кресле, говорит по телефону. Возле него початая бутылка вина. Он манит Э л и рукой, она подсаживается. Крег обнимает ее, не выпуская телефонной трубки.

К р е г (монотонно, не вслушиваясь). Да, понял абсолютно все… бэби… А ты не выходи… Пусть говорят. Ну пока. Некогда мне! Я перезвоню. (Бросает трубку, подхватывает Эли, кружит. Чувствуется, что он безмерно счастлив. Наконец угомонившись, садится с Эли в кресло, наливает виски.) Выпей…

Э л и (мотает головой, она не очень-то весела). Может, пойдем куда-нибудь…

К р е г (изумленно). А здесь нам плохо?

Э л и. Посидим, музыку послушаем. Потом вернемся.

К р е г. Ну да, конечно. Что нам мешает…

Э л и. В Маджестик-театре — Лайза. Новое шоу «Кат». (Настойчиво.) Крег! Мы же давно хотели…

К р е г. Потрясающая идея… Правда, нигде больше не принимают моих денежных чеков.

Э л и. Примут. На счете еще долларов двести наверняка.

К р е г. Их нет. Я забрал, когда угощал этого типа. Но какое сегодня это имеет значение? Тип оказался потрясающий. Он уже выписал аванец, и у нас все будет. Все абсолютно. Ты ела что-нибудь?

Эли кивает.

Врешь! Хочешь, я приготовлю яичницу? С ветчиной.

Э л и (упрямо). Я хочу на Лайзу Минелли. В антракте выпьем в баре. (Раскрывает сумочку, смотрит в чековую книжку.) Вот, полно денег.

К р е г (скисая). А билеты? И одеться надо как-то. (Обнимает ее.) Погоди, сыграю этого «альбатроса» — будем ходить каждый божий день. На Лайзу, на ее свата, брата и мужа. И вообще (мечтательно) ты совсем освободишься. Уйдешь отовсюду.

Э л и. Может быть.

К р е г. Не позволю же я тебе торчать целыми днями в клинике, потом на «Контакте»…

Э л и (с интересом смотрит на него). Так, так. Еще чего ты не позволишь?

К р е г (взрываясь). Где твои деньги, отложенные на санаторий с грязями? Те, что ты получила в Хорней-клиник? А премия за пятьсот часов, отработанных на «Контакте»?

Э л и (делает жест, как будто летят мыльные пузыри). Фьюить!

К р е г. Вот-вот… Все уплыло. И я тебе скажу, на что… Заработок, получаемый в клинике, ушел на девочку, которую ты устроила в загородный санаторий, пока ее мать ловила кайф с помощью дорогостоящих порошков.

Э л и. Прекрати!

К р е г. А премия? Премия вся ушла на меня!

Э л и. Это что-то новое…

К р е г (вдруг его запальчивость вся пропала). Ничего нового. Все старое. Вот она, твоя премия. (Показывает на свою куртку, джинсы.) А теперь тебе хочется… нет, ты прямо жаждешь потратить последние свои сбережения на праздничный вечер по поводу моего устройства… А я требую, чтобы ты пошла к врачу.

Э л и. Не твоя забота. (Весело вскидывает ноги на тахту, садится в любимой позе, закуривает.)

К р е г. А чья же? Что с тобой станет через пару лет?

Э л и (улыбается). Буду играть в рулетку.

К р е г. Конечно, тебе до смерти не хочется обсуждать твои дела, ты предпочитаешь говорить о моих. Ну вот, теперь я в порядке, займемся тобой.

Э л и. Что на тебя нашло? (Вскакивает, включает магнитофон.) Ладно, останемся дома. Иди готовь яичницу. А то пока мы препираемся, кто-нибудь пожалует.

К р е г. Ерунда. Когда ты была последний раз у врача?

Э л и. Отложим, я тебя прошу. Сейчас к нам придут.

К р е г (не слушая). Я за тебя отвечу. Ты не была у врача три месяца. Экономила, хотя прекрасно понимаешь, что после того случая тебе необходимо заняться собой…

Э л и. Послушай, у тебя нет другого репертуара для сегодняшнего вечера? (Швыряет в него подушку.) Скучно, ей-богу…

К р е г (не обращая внимания). Иначе у нас никогда не будет ребенка…

Э л и (покорно). Ладно, я приготовлю яичницу.

К р е г (несколько смешавшись). Пойми, я уже встал на ноги. И ни в чем больше не нуждаюсь… Теперь мы будем заниматься только тобой. И ты наконец перестанешь изображать из себя скорую психологическую помощь.

Э л и. Мне это нравится. Я довольна, живу как хочу.

К р е г. Довольна? Может, ты еще потреплешься на тему о том, как ты счастлива, здорова, богата? Может, станешь уверять, что это ты — для «Линии помощи», а не «Линия помощи» — для тебя?

Э л и (упрямо). Ничего я не стану.

К р е г. Еще бы. Но однажды ты проснешься глубокой старухой, у которой все уже стронулось в мозгу от всех этих психов, наркоманов, потенциальных самоубийц и сексуальных маньяков.

Э л и. Что с тобой сегодня? Не желаю я загадывать на сто лет вперед.

К р е г. На сто? Это может случиться хоть завтра. Будет поздно, когда ты задашь себе вопрос: куда все ушло, как я жила, что видела, кому нужна?

Э л и (не поддаваясь, перебивает его). Ты думаешь, если тебя поманили одной ролью, я тебе уже не нужна? (Идет к магнитофону, включает.)

К р е г. Боже, что делать с этой ненормальной! Ты же совершенно лишена устойчивости. Ну назови хоть один предмет в твоей жизни, который не качался бы. Я еду надолго. Что с тобой будет?

Э л и (смеется). Наконец-то я буду свободна. От всяких твоих выкрутасов, выпивок, вечных ожиданий… И в придачу надеюсь получать письма или телексы из Флориды: «Съемки движутся замечательно. Майями-бич полон немыслимых красоток, мой ужин состоит из устриц, омаров, креветок, мидий и других обычных блюд, выловленных из океана».

Звонок телефона.

К р е г (перехватывает трубку). Хэлло! (Сердито.) Минуточку… (Тянет шнур к Эли.)

Э л и (останавливая магнитофон). Да… Конечно, Эрнесто… Поднимайтесь. (Вешает трубку.) Это парень с нашей «Линии помощи».

К р е г. Великолепно! Остается только установить пункт приема сигналов бедствия у тебя на дому.

Э л и (не слушая). Он собирается попрощаться… я обещала пойти с ним в «Асти»… (Кидается к двери, открывает ее. Ждет, пока поднимется Эрнесто.)

Э р н е с т о входит. В руках кепи, куртка расстегнута.

Э р н е с т о (замечая Крега). Я не вовремя…

Э л и (всматривается в него). Что стряслось, Эрнесто?

Э р н е с т о (топчется на месте). Мы уже не попадем в «Асти». Эли, надо ее удержать… Она не имеет права это делать, у нее дети.

Э л и. Кого удержать?

Э р н е с т о. Линду. Она собрала вещи… потеряла голову.

Э л и. Господи, что случилось?

Э р н е с т о. Она хочет оставить семью… ехать на эпидемию в Испанию.

Э л и. Я сейчас.

Э р н е с т о. Вбила себе в голову.

Э л и. Как же это, Эрнесто? Плавала в бассейне, бегала на процедуры… четверо детей.

Эрнесто подавленно молчит.

(Начинает собираться.) Она не выдержит… Надо остановить ее…

Э р н е с т о. Я… пробовал.

Э л и. Ну и что же?

Э р н е с т о. Я не смогу. (Оглядывается на Крега.) Не знаю, как объяснить… Она скрывала от меня… Нехорошо говорить об этом.

Э л и. Не смущайтесь, Эрнесто.

Э р н е с т о (подавленно). Все из-за меня. (После паузы.) Не было бассейна, процедур. Курс испанского… тренировки, прививки. У нее же волос не осталось.

Э л и. Спускайтесь, я сейчас.

Э р н е с т о (в дверях). Я на машине.

Э л и. Через полминуты.

Крег курит, упорно не отрывая глаз от лампы.

(Кидается к Крегу, растерянно.) Как же я… без Линды? Милый, радость моя…

К р е г. Побыстрее, если можешь.

Э л и (растерянно). Конечно. Тотчас. Сделай пока яичницу.

Уходит.

Песенка «Линии помощи».

Крег ходит по комнате. Берется за одно, другое, не находя себе места. Несколько раз подходит к телефону и отбрасывает эту мысль. Наконец звонит. Долго держит трубку. Никто не отвечает.

Звонок снизу. Крег открывает. Появляется П е г г и.

К р е г (пораженно). Ты?

П е г г и (стряхивая капельки дождя). Ну да.

К р е г. Ты что? (Показывая пальцем на висок.) Того? Я же сказал — перезвоню.

П е г г и. Я испугалась, что ты забудешь.

К р е г. Мы только что говорили с тобой. Часа не прошло. Зачем тебе понадобилось вламываться?

П е г г и. За это время они звонили три раза. И вообще Эли разрешила.

К р е г. Когда это она разрешила?

П е г г и. Неважно.

К р е г. Что ты ей наплела?

П е г г и. Я объяснила, что мне грозит опасность, и сказала, что приеду. Она не возражала. Больше ничего.

К р е г. Не могла подождать до завтра, что ли?

П е г г и. Нет. Они грозили, что кокнут.

К р е г. Ну что ты паникуешь, ей-богу! Ничего они не сделают. Видят, на дуру напали.

П е г г и (взрываясь). Да ты псих, что ли? Я ж тебе утром все сказала по телефону.

К р е г (рассеянно). Я не проспался еще. Что ты говорила?.. Может, повторишь…

П е г г и (она уже расположилась как дома, чувствует себя уверенней). С какой стати! Почему ты не слушал?

К р е г. Я думал о другом. Между прочим, у меня в жизни иногда тоже кое-что происходит. Ну, не хочешь, не говори.

П е г г и (растерянно). Нет, ты сейчас все свое отбрось. Это не шутка. Они считают, что я знаю… где Тэдди?

К р е г. Ну и что?

П е г г и. Я-то вовсе не знаю, где он… Но они не верят.

К р е г. А для чего он нужен?

П е г г и. Нет, ты, видно, спятил. Не он им нужен. А им нужно, чтобы никто не знал, где он. Понятно? Я тебе втолковывала — его всюду ищут.

К р е г (до него начинает доходить). И они боятся…

П е г г и. Что я знаю, где он, и выдам его…

К р е г. Этого только недоставало. Какую же роль во всей этой истории ты отвела мне?

П е г г и. Как — какую? Ты же не бросишь меня в критический момент. Ты единственный приличный знакомый у меня. Я уверена, ты им не позволишь сделать что-нибудь со мной…

К р е г. Толково… И что же они от тебя требуют?

П е г г и (пожимая плечами). Чтоб я выматывалась из Нью-Йорка.

К р е г. Вот как! (Подумав.) А тебе, естественно, неохота.

П е г г и. Почему? Я не против. А куда?

К р е г (раздраженно). Ну уж этого я не знаю. К каким-нибудь родственникам или знакомым.

П е г г и (передергивает плечами). Они меня и не узнают.

Звонок телефона.

К р е г (поспешно берет трубку). Хэлло… Наконец-то. Ну что там с ней… Господи… Ну возвращайся скорее. Как ты теперь доберешься? Эрнесто подвезет? Хорошо. (Кладет трубку, Пегги.) Выматывайся, да поживее.

П е г г и. Ты что? Как же я вернусь, если они дали мне сроку два дня.

К р е г. А сегодня какой?

П е г г и. Второй…

К р е г (вскакивает, бегает по комнате). Может, тебе это все померещилось? А, бэби? Твоего возраста девочки давно ушли бай-бай! Сколько тебе?

П е г г и. Семнадцать.

К р е г. И ты так вот и порхаешь от дискотеки до постели, от постели к дискотеке?

П е г г и (возмущенно). Скажешь тоже… Может, я с тобой спала?

К р е г (озадаченно). Так… А зачем ты ко мне прицепилась? Давай качай к тому, кто тебе что-то должен. А я тебе ничего не задолжал.

П е г г и. Не могу. Я же тебе объяснила. Он уехал, его ищут.

К р е г (теряя терпение). Ну, а остальные, черт возьми? Они-то куда подевались, твои дружки?

П е г г и (разводит руками). Испарились… Я тебе честно признавалась. Ты единственный приличный из моих знакомых. И вообще других я видеть больше не хочу. Почем я знаю, где они.

К р е г (совсем взбешен). То есть ты хочешь сказать, что только одного такого идиота нашла… И теперь он взвалит тебя себе на шею и будет таскать? А ты подумала, что у меня, между прочим, свои планы на ближайшее будущее?

П е г г и. Так я и не возражаю против твоих планов. Ты меня пристрой как-нибудь и живи себе на здоровье.

К р е г. Ах, ты мне это разрешаешь? А как я могу тебя пристроить, ты подумала?

П е г г и (мнется). В конце концов… Я уже тебе предлагала — останемся здесь. (Видно, что ей очень нравится вся обстановка.) Что тут особенного?

К р е г. Ты в своей тарелке? Это ж комната Эли… ее комната.

П е г г и. Ну и что с этого? Будь я твоя любовница — другое дело. А так…

К р е г. А тебе не кажется, что неплохо было бы спросить и хозяйку?

П е г г и (презрительно). Совсем не кажется. Как ты захочешь, так и будет. Я сразу поняла, что ты на нее имеешь решающее влияние.

К р е г (поражен). Ай, умница! Ай-ай! Какой сообразительный ребенок! И почему мне самому эта мысль не пришла раньше в голову? (Топает ногой.) А ну качай отсюда!.. И живо!

Щелкает замок, входит Э л и. Она крайне измучена, но делает веселое лицо.

Э л и. У нас гости, оказывается.

К р е г. Что с Линдой?

Э л и. Она вернулась домой.

К р е г. Это правильно.

Эли не отвечает, молча закуривает, потом подходит к магнитофону.

(Останавливает ее.) Мы с тобой хотели пойти в театр? Одевайся.

П е г г и (сразу всполошившись). А я?

К р е г. Ты еще здесь? Я же сказал, выметайся! Ну!.. (Тащит ее к двери.)

Э л и (морщась от громких голосов). Оставь ее, пожалуйста. Она сама уйдет.

П е г г и. И не подумаю. Вы же не захотите, чтобы меня убили.

Э л и. Убили? Этого еще недоставало.

К р е г. Не слушай ее. Она блефует…

П е г г и. Блефует? Как ты смеешь… (Вдруг замечает начатую бутылку; к Эли.) Можно мне выпить?

Крег хочет помешать ей, но Пегги успевает отхлебнуть из бутылки здоровую порцию виски.

Так вот, смотрите! (Торжественно достает из заднего кармана джинсов записку, протягивает Эли.)

Э л и (читает). «Берегись. Осталось сорок восемь часов. Если ты не испаришься из Нью-Йорка, будешь плавать в Гудзоне». Кто это писал? Ты натворила чего-нибудь?

П е г г и. Я-то? Ничего. Ровным счетом. Это месть. Вы не возражаете, если я у вас побуду хотя бы сутки?

Э л и. А потом что ты будешь делать?

П е г г и. Увидим. Пусть они подумают, что я послушалась. Понимаете? А дальше… шиш они меня найдут.

К р е г (решившись на что-то). Ладно, идем, я тебя пристрою.

Э л и. Куда ты ее денешь?

К р е г (не обращая внимания, Пегги). Собирайся, я сказал.

П е г г и. А что мне собираться? Пошли. (Быстро метнулась к столику, приложилась к фляге.) Я готова.

Э л и (оглядев ее). На. (Снимает свитер, подает ей.) Холодно.

Крег уводит Пегги, натягивающую свитер, и сразу же вбегает обратно. Он как сумасшедший. Тормошит Эли, прыгает вокруг нее.

К р е г. Прости. Ты прости… (Показывая на дверь.) И не надейся, что я забыл о нашем разговоре… (Обнимает ее.) Оказалось, что ребенок — это очень важно для меня. (Смотрит на Эли.) Нет, я не могу. Провались она… Не пойду, и все. Ну ее к черту…

Э л и. Она ждет на лестнице.

К р е г. Подождет. А хочешь, пойдем вместе ее сплавим?

Э л и. Куда?

К р е г. В Ларчмонд. У меня там знакомый директор отеля.

Э л и. В Ларчмонде?

К р е г. Ну да. На электричке всего часа полтора. Зато он подержит ее там подольше.

Э л и (будто находит ситуацию крайне благоприятной). Действительно, всего три часа туда-обратно… И девчонка будет в порядке. Это ты здорово придумал. Поезжай… И пусть она побудет там подольше.

Крег еще раз обнимает Эли и выбегает.

Вечер следующего дня. Э л и у служебного телефона на «Линии помощи». Пегги на другом конце провода, из автомата.

П е г г и. Да уж так получилось… Уж вы извините его молчание.

Э л и (на ней лица нет). Когда он вернется?

П е г г и (молчит, тяжело вздыхает в трубку). Мм… мм…

Э л и. Когда он приедет, я тебя спрашиваю?

П е г г и. Вы разве меня не поняли?.. Он не вернется к вам… и это окончательно.

Э л и (не веря ни одному слову). Это он тебя просил позвонить?

П е г г и. Нет.

Э л и. Так в чем же дело? Пусть Крег сам мне позвонит… И брось свои номера.

П е г г и (голос хриплый, она пытается вернуть себе прежнюю беспечность). Это не номера. Я не могу вам объяснить… Вы его не ждите.

Э л и. Ну, знаешь… Ты уж не диктуй мне.

П е г г и (растерянно). Пожалуйста.

Э л и. Не могу я больше с тобой говорить. Я на работе, понимаешь?

П е г г и (плачет). Конечно, понимаю…

Э л и. Да что с тобой? Может, в двух словах объяснишь? Где вы оба, почему ты ревешь?

П е г г и (рыдая). Его здесь нет.

Э л и. Тогда приезжай сюда и объясни, в конце концов, почему он не звонит сам.

П е г г и. Он… боится. Он больше не может вернуться к вам.

Э л и. Ну, как знаешь… Только я очень тебя прошу об одном. Передай ему слово в слово. Это крайне важно. Поняла? Ему звонили из Сан-Франциско. Он должен вылететь завтра же дневным самолетом. Если его не встретят, то запомни: первая съемка у городской мэрии. Он должен ехать прямо к мэрии. Ты слышишь?

П е г г и (всхлипывает). Слышу… Никуда он не поедет. Он будет здесь.

Э л и (не обращая внимания). У мэрии стоит вагончик, в нем находится съемочная группа. Он должен спросить Тома Ладди. Поняла? Ты все запомнила, дурочка?

П е г г и (всхлипывая). Да…

Э л и. Том Ладди. Это самое главное.

Пегги кладет трубку, исчезает.

Эли возвращается от служебного телефона в свою комнату. Садится за столик. Звонок.

«Контакт».

На другом конце провода молодая женщина.

Ж е н щ и н а. Здравствуйте. Я только что бросила ребенка у дома моих знакомых.

Э л и. Прошло много времени?

Ж е н щ и н а. Не больше получаса… Я схожу с ума.

Э л и. Вы подождали, пока ребенка заметили?

Ж е н щ и н а. Да… Его забрала служанка.

Э л и. И вы уже жалеете об этом…

Ж е н щ и н а. Я не имею права жалеть… Но я мучаюсь… вдруг служанка не отдаст его хозяевам… И как я узнаю, что с ним стало…

Э л и. Вы хотели бы знать, что именно с ним, как все устроилось?

Ж е н щ и н а. Да, я хотела бы… Хотя, когда решаешься на такое, уже нельзя больше думать об этом.

Э л и. Наверно, у вас было безвыходное положение?

Ж е н щ и н а. Нет, выход был. Но я на него не решилась.

Э л и. Вы предпочли расстаться с ребенком?

Ж е н щ и н а. Да… мой парень для меня оказался важнее.

Э л и. Наверно, он того стоит. Он — отец?

Ж е н щ и н а. Да. Но в том-то и дело, что он того не стоит… И я пожертвовала девочкой.

Э л и. Теперь вам хочется ее вернуть.

Ж е н щ и н а. Да… Мне кажется, что я возненавижу моего парня, если что-нибудь случится с ребенком.

Э л и. Может быть, стоит вернуться и взять ребенка, пока ничего не случилось…

Ж е н щ и н а. А дальше? Что… будет с ним и со мной?

Э л и. Отнесете ребенка к родственникам или подруге на несколько дней.

Ж е н щ и н а. Ну и что?..

Э л и. Вы позаботитесь о своем ребенке, все продумаете хорошенько, и тогда ваш выбор будет менее опрометчивым.

Ж е н щ и н а. У меня только одна родственница, тетка. Она вряд ли согласится поддержать ребенка. Правда, за городом у меня есть брат, он женат.

Э л и. Свяжитесь с братом.

Ж е н щ и н а. Он, наверное, откажет тоже. Попробовать его уговорить на пару дней… А если не получится… тогда…

Э л и. Поспешите забрать ребенка. Там посмотрим.

Ж е н щ и н а. Да, я побегу, пожалуй… Через полчаса я вас застану?

Э л и. Обязательно. (Вешает трубку, роняет голову на руки. Затем набирает номер городского телефона.) Клиника? Эли Вудворт. Могу я поговорить с профессором? (После паузы.) Хорошо, я позвоню позже. Скажите, я могла бы попасть к профессору на следующей неделе? Во вторник? Запишите… (Вешает трубку, затем набирает новый номер.) Мисс Грей? Это Эли Вудворт из «Центра помощи». Извините, что вас беспокою. Как оформить к вам новорожденного ребенка на несколько дней… Нет, ребенок здоровый. Думаю, что два дня достаточно. Его привезет мать, а оплату возьмет на себя общество благотворительности брошенных детей… Да, миссис Шрайвер. Благодарю вас. (Вешает трубку, записывает в блокнот.)

Звонок. Р о б е р т у себя в комнате.

Р о б е р т. Здравствуйте. Я пробиваюсь к вам целую вечность.

Э л и. И что же?

Р о б е р т. Подходят другие. Я бросаю трубку.

Э л и. Есть новости?

Р о б е р т. Сначала ответьте, куда вы исчезли?

Э л и. Никуда.

Р о б е р т. Почему же я не нападал на ваш голос? Эли, мне необходимо увидеть, кому принадлежит ваш голос. Вы меня поняли? Это крайне важно. И простите мою бестактность прошлый раз.

Э л и. Рассказывайте, что у вас нового.

Р о б е р т (взрываясь). Да прекратите вы эту душеспасительную терапию! Мне необходимо видеть лично вас, именно вас. А не работника «Линии помощи».

Э л и. Вы звоните по телефону «Линии помощи». С вами говорит сотрудник.

Р о б е р т. До этого мне нет дела… Каждый сотрудник, где бы он ни служил, имеет право встретиться с кем угодно. Вы мне нужны.

Э л и. Не будем спорить. Вы занимаете время того, кто сейчас действительно на грани катастрофы. Меня ждут другие клиенты.

Р о б е р т (окончательно взрываясь). Почему другие? Какие такие другие? Мне вы нужны.

Э л и. Если вы будете продолжать в таком тоне, я вынуждена буду повесить трубку.

Р о б е р т (сдаваясь). Ну, хорошо… Тогда наберитесь терпения. Так вот. Все оказалось сплошным враньем. Меня просто морочила ее сестричка. Все открылось случайно. У меня был вызов к малышу, который не мог передвигаться. Я поехал. Это оказалось совсем рядом, поняли?

Э л и. Рядом с чем?

Р о б е р т. Рядом с домом Луиз, сестры моей жены Джуди. Я зашел к ним… Свалял дурака, что не предупредил.

Комната свояченицы Роберта — Луиз. Накрыт стол. У стола на диване Д ж е й м с — хрупкий длинный парень с лицом ангела, белокурый и синеглазый. Сейчас он сильно возбужден выпитым. Д ж у д и, жена Роберта, брюнетка с темными глазами, темпераментна, энергична, сидит с Джеймсом на диване. На краю дивана Л у и з, очень полная женщина, моложе Джуди, крайне смешливая и добродушная. Вся сцена должна быть сыграна очень просто, бытово, без всякой утрировки.

Входит Р о б е р т.

Д ж е й м с (не видя его). Ах вы, мои курочки, ах вы, мои сладенькие…

Л у и з (хихикает). Ой, не могу… ой, перестань, ой… ой!

Д ж у д и. Замолчи. (Обхватила голову Джеймса руками, ее раздражает эта игра с сестрой.) Ну что такого особенного он тебе делает?

Д ж е й м с. Теперь поменяемся… (Делает жест, подзывая Луиз, пытаясь ссадить Джуди.)

Д ж у д и. Мне и здесь неплохо.

Р о б е р т (выступая вперед, громко). Не очень ли вы заигрались?

Луиз соскакивает с дивана. Джуди продолжает сидеть с Джеймсом.

Молчание. Ну что ж, привет! Я смотрю, уютная у вас тут образовалась группочка. (Подходя ближе, обращается к Джеймсу.) Мальчик, когда здороваются старшие, надо отвечать…

Д ж е й м с. Да я вроде тут не хозяин. Хай!..

Д ж у д и (стараясь быть спокойной). Мы тебя, кажется, не приглашали, Боб. Иди, откуда пришел. (Демонстративно прижимается к Джеймсу.)

Л у и з. Проходите, Роберт. (Она больше всех смущена.) Что хотите выпить? Присаживайтесь.

Р о б е р т. С условием, что ты посидишь со мной. А?

Д ж е й м с. Вот это идея! (У него отлегло от сердца.) Это по-свойски! Послушай, приятель, может, тебе Джуди больше по душе. (Показывает на Джуди.) По-своему она еще лучше.

Л у и з. Джеймс!

Р о б е р т. Мысль недурна. Просто замечательная мысль. (Подходит к Джуди, рывком тянет ее к себе.)

Д ж у д и (освобождаясь). Я тебя не звала. Больно же!

Д ж е й м с (мило улыбаясь). Не дури, Джуди. Немножко побалуйся с ним. Это же сущие пустяки… (Незаметно манит к себе Луиз.) Поиграем здесь, потом закатимся к Петуху… Гульнем на полную катушку. (Обращается к Роберту шепотом.) У этих сестричек появилось кое-что в банке.

Р о б е р т (сдерживаясь). Откуда же?

Д ж е й м с. Получили наследство. Джуди, мы ведь будем с тобой еще долго… Ну, поцелуй этого парня, он же твой знакомый. Чем-то он мне симпатичен.

Д ж у д и. Не говори глупостей. (Прижимается к Джеймсу.) Прогони его. Теперь у меня с этим человеком нет ничего общего. Он мне чужой.

Д ж е й м с. Конечно, моя рыбка. Но это наш гость, и он хочет с тобой чуть-чуть… ха-ха… Ну будь покладистой.

Л у и з (говорит с одышкой; когда волнуется, одышка усиливается). Человек с дороги. Роберт… ты, наверно, не ел?

Р о б е р т. Одна добрая душа нашлась… И ты, парень… Ты мне все ближе и ближе. Боюсь, я к тебе так привыкну, что и не расстанемся.

Д ж е й м с (впервые с опаской). Надолго-то… вряд ли. Я ведь здесь человек временный… Побудем с Джуди недельку здесь и махнем в Лонг-Айленд.

Д ж у д и (Джеймсу). Выставь его! А то он натворит бед… (Роберту.) Зачем ты пожаловал? К старому поворота нет. Понятно?

Р о б е р т. Очень даже. Теперь ты мне даром не нужна. Но парень-то уж больно мне понравился… Как тебя зовут, дружок?

Д ж е й м с. Джеймс…

Р о б е р т. Ну, замечательное имя… Так ты говоришь, что я могу погулять с твоей бабой?

Д ж е й м с. О чем речь! Ненадолго — почему же… ха-ха.

Р о б е р т. Нет, чуть-чуть мне не надо… У меня такой характер. Уж если чего захочется, подавай все.

Д ж е й м с. Это ты, брат, хватил… Уж что мое — то мое. Поделиться с хорошим человеком могу… Давай пользуйся…

Л у и з. Роберт, вам лучше уйти… Право, лучше.

Р о б е р т. Почему же, мы еще не договорились. Значит, на часок дашь, а насовсем — нет? Тебе, выходит, сразу две, а мне ни одной? (Медленно надвигается на Джеймса.) Так дело не пойдет, дружок.

Д ж у д и (Роберту). Не тронь его.

Р о б е р т (надвигается на Джеймса). Мне хочется остаться с твоей подругой, а ты что же, не согласен?

Д ж е й м с (перепуган). Я ничего… Я ведь только… В конце концов… Могу и смотаться.

Д ж у д и (Роберту). Остановись…

Д ж е й м с (видит пистолет в руке Роберта). Пожалуйста. Что я, венчался с ней, что ли… Не люблю, когда психуют… Да еще из-за бабы.

Р о б е р т. Не любишь, детка? А что любишь — музыку, скотч, постельку? Ах, я и забыл, ты любишь денежки…

Д ж у д и. Роберт!

Р о б е р т (хватая Джеймса одной рукой за плечо, другой гладя его по коленкам пистолетом). Ты, дружочек, любишь денежки, которые заработал другой парень, бабу, которая убежала от мужа, ты ловишь кайф там, где девочки послабее? Так, а? (Все теснее прижимая пистолет к коленям Джеймса.) Думаешь, бог тебе даровал смазливую физиономию для того, чтобы тебе вольготнее подличать… А? Так это твоя ошибочка, милый. Неправильно ты прочитал свой гороскоп… И эту ошибочку мы поправим…

Д ж у д и (кидается к Роберту). Роберт! Не трогай его… заклинаю тебя… не надо. (Хватает руку Роберта, в глазах отчаяние. Джеймсу.) Это мой муж…

Л у и з. Успокойтесь… ох… ох… что же это творится… Кончим все по-хорошему, тихо.

Р о б е р т (смотрит на склоненное лицо жены). Ах, вон оно как! (Опускает пистолет.) Вот какие делишки… (Словно впервые видит Джуди, затем отбрасывает Джеймса.) Так ты взаправду любишь этого пай-мальчика, этого херувимчика? И лакомку. Ну валяй, в эту игру я не играю. Попомни меня — он тебя обдерет и бросит. Но это — твои проблемы… А дочек я заберу у тебя. (Вдруг ему приходит в голову эта мысль, как удар.) Постой. А куда ты девала их, наших девчонок? (Хватает за плечи Джуди.) Где девочки, я тебя спрашиваю?

Л у и з. Успокойся. Они в колледже…

Р о б е р т. Где колледж?

Д ж у д и (высвобождаясь; понимает, что страшное позади). Здесь, в Вест-Сайде, в пяти километрах…

Р о б е р т. О’кей, Джуди. Баюкай своего ангелочка, корми его грудью…

Д ж у д и. Ты уходишь? (С сожалением и облегчением.) Роберт, прости меня…

Р о б е р т. Держи его, женушка, крепко. Ему ведь не просто клубничка нужна… но со сливками…

Л у и з. Не сердись на меня… я тебя очень…

Р о б е р т. Эх вы, гусеницы! (В дверях.) Но дети уедут со мной! Я их не оставлю здесь… Слышишь, Джуди? Впрочем, ты только обрадуешься… Эх, гусеницы вы, насекомые двуногие… (Уходит.)

Комната в «Линии помощи» и комната Роберта. Э л и и Р о б е р т продолжают разговор по телефону.

Э л и. И вы взяли обеих дочерей…

Р о б е р т. Да, они сейчас со мной… Ведь каникулы.

Э л и. А колледж?

Р о б е р т. Я их отвезу туда через пару дней.

Э л и. И ваша жена согласилась на это?..

Р о б е р т. Да… Какие-то жалкие два письма — и все уладилось.

Э л и (с волнением). Вы вели себя молодцом, Роберт. Вы просто настоящий мужчина. Я так рада.

Р о б е р т. Вы хотите сказать, что я правильно поступил, не испортив портрета этому херувиму?

Э л и. И это тоже.

Р о б е р т. Так вы мне, может быть, дадите свой домашний телефон?

Э л и (засмеявшись). Это совершенно не следует из предыдущего.

Р о б е р т. Эли… Мне это так необходимо. Посмотреть на вас. Ничего больше… Вы сделали меня таким… Я бы не выстоял в этой встрече с сестричками. Ну, не отказывайте мне.

Э л и. Не могу, Роберт.

Р о б е р т. Почему, черт возьми?

Э л и. Я приняла присягу.

Р о б е р т. Не может быть такой присяги. Вы ведь должны оказать мне помощь? Так окажите ее! Бог мой, если б вы знали, как я в ней нуждаюсь!

Э л и. Все, что в моих силах, но этого я не могу…

Р о б е р т. Да что там такое по этому поводу в вашей присяге?

Э л и (улыбаясь). «Я буду хранить в тайне все конфиденциальные разговоры, связанные с клиентами, буду отказываться видеться с ними…»

Р о б е р т (прерывая). Так вы же отказывались!.. Вы все выполнили. Но потом я вас убедил.

Э л и. Не полагается. Мы видимся вне «Линии помощи» только с одинокими старыми людьми, у которых никого нет. И только с разрешения Центра.

Р о б е р т. Так скажите вашим боссам из Центра, что я старый, глубоко одинокий и у меня никого, кроме вас, нет.

Пауза.

Э л и. У вас есть дети…

Р о б е р т. Дети не считаются… Эли, я клянусь вам, вы не нарушите присягу.

Э л и. Ну, хорошо… 5448711.

Р о б е р т. Я позвоню вам сегодня же вечером. Когда вы вернетесь домой?

Э л и. Роберт, извините… но лучше, если вы будете звонить мне сюда. До свидания…

Р о б е р т. Эли! Подождите. Я хочу, чтобы вы знали. Первый раз за много месяцев я счастлив!

Мы возвращаемся к первой сцене спектакля, в комнату Эли, когда у нее звонил телефон.

Э л и. Алло! (После паузы.) Алло!

Р о б е р т. Я — из бара напротив. Извините.

Э л и. Кто это?

Р о б е р т. Это Роберт. Узнаете? Нашел ваш адрес. (После паузы.) Я поднимусь, не выгоните?

Э л и. Господи, как вы сюда добрались? Ну… хорошо. Первый подъезд, кнопка 5 «В».

Р о б е р т. Спасибо. Я мигом.

Эли пытается привести себя в порядок. Растерянно переносит вещи с места на место. Входит Р о б е р т. Надо помнить, что эти двое, так много знающие друг о друге, видятся впервые. Им просто страшно очутиться с глазу на глаз.

Р о б е р т (от смущения несколько высокомерно). Вот он, каков сосуд…

Э л и (насторожена, у нее нет привычки общаться с незнакомыми людьми у себя дома). Какой сосуд?

Р о б е р т (продолжая рассматривать ее). В котором живет ваш виолончельный голос.

Э л и (деловым тоном). Вы отправили девочек?

Р о б е р т (качает головой). Завтра вечером… На всякий случай сейчас я оставил им записку. Извините… с вашим телефоном.

Э л и. С моим?

Р о б е р т. Да, если что-нибудь срочное. Отправлю их в колледж, а летом они будут со мной.

Э л и. Ваша жена теперь непременно вернется, она одумается, когда поймет, что это серьезно.

Р о б е р т. Зачем? Им со мной лучше. Да и пай-мальчик так быстро ее не выпустит… мне только жаль, что я этому цыпленку не свернул шею…

Э л и. Перестаньте! Вы были на высоте. И Джуди скоро поймет это.

Р о б е р т. Теперь это не имеет ровно никакого значения…

Э л и. Все устроится, Роберт, не огорчайтесь. (Задумалась, вспомнив свои дела.) У каждого что-то случается в этом роде…

Р о б е р т. В каком роде?

Э л и. Без грязи прожить нельзя… Что все по правилам. У каждого человека бывает нечто липкое, недостойное его. А потом все проходит, образуется.

Р о б е р т. Это вы серьезно? Вы пожелали бы мне, чтобы все уладилось? С ней?

Э л и (продолжая думать о своем). Да, конечно… надо быть терпимее.

Р о б е р т (махнув рукой). Ну уж извините. С Джуди — все! И… вы это прекрасно знаете.

Э л и. Я знаю?

Р о б е р т. Женщины чувствуют такие вещи мгновенно.

Э л и. Еще что! (Начинает сердиться.) Я рада, что вы в порядке. И, если говорить честно, мои функции исчерпаны.

Роберт молчит.

Достаточно у меня проблем с моими близкими и друзьями.

Р о б е р т. А… ерунда. У вас, если хотите, никого ближе меня и нет.

Э л и. Ну, знаете…

Р о б е р т. Извините. Если мне кажется, что я понял нечто в другом человеке, я всегда иду напрямик.

Э л и. Что поняли?

Р о б е р т. Я вам нужен, как и вы мне. Не надо удлинять путь друг к другу.

Э л и (ошеломленно). Да вы что… все это… серьезно? (Впервые оглядывает его, вернее, впервые видит его, начинает смеяться.) Ах, Роберт, у меня время ограничено и дома Тоже.

Р о б е р т. Бросьте это, Эли! Неужели мы, двое взрослых, не можем обойтись без лжи, ненужных условностей?

Э л и. Можем, Роберт. Но в моей жизни и так хватает всего. (Показывает выше головы.)

Р о б е р т (пытается обнять ее). Эли…

Э л и. Избавьте меня, бога ради, от лишних огорчений. Мое время… пространство… все занято. Сейчас ко мне придут.

Р о б е р т. И все-таки это вранье. Одинокая собака чует другую за три мили… (Силой усаживает ее на тахту.) Дайте мне немного выпить, и я уйду, если захотите. (Разливает вино, не спрашивая разрешения.) За наши отношения… вне «Линии помощи».

Э л и (уступая). За ваше хорошее настроение, Роберт, и… к черту депрессию.

Р о б е р т (впервые смутившись). Не знаю, что на меня нашло тогда.

Э л и. Бывает. Кажется, что все дороги отрезаны… Надо перебороть только этот момент.

Р о б е р т. Я не об этом. В конце концов, каждый человек имеет право распорядиться своей жизнью.

Э л и. А о чем?

Р о б е р т. О своем звонке… к вам, на «Линию»… это постыдно…

Э л и (допивая бокал). А для меня в этом самое ценное.

Р о б е р т. Вам не отвратителен человек, который проявил постыдное малодушие?

Э л и. Напротив. Вы живое свидетельство… пользы, которую я приношу.

Р о б е р т. Наверное, я был просто недостаточно тверд в своем решении. (Наливает еще бокал и выпивает.) Иначе бы не позвонил. Но зато…

Э л и (с иронией). …вы встретились со мной… (Пьет машинально налитое вино.) Бог ты мой, что бы я дала, чтобы полгода не видеть ни одного мужского лица.

Р о б е р т. Кроме моего…

Пауза.

Э л и. Вашего… Пожалуй. Вы для меня пациент.

Пауза.

Р о б е р т (стоит за ее спиной, приближаясь). Ну, это вы бросьте! Сам господь бог соединил нас… Он подослал вас ко мне в лице «Линии помощи». (Обнимает Эли сзади.) И провидение вело меня, когда я набрал номер Центра, вспомнив его призыв: «Помогите мне быть таким же открытым и близким, как ваш телефон… Здесь всегда есть кто-нибудь… звоните в любое время, и кто-нибудь будет говорить с вами о каждой проблеме и обо всем». Эли… я так устал. Ты только одно скажи: тебя не смущает, что я старый, нелепый, что от меня несет эфиром? Я ведь прямо с дежурства.

Э л и (оборачиваясь, тронутая). Я даже не почувствовала эфира.

Р о б е р т. Наверное, парень я никудышный и вряд ли тебе понравлюсь. Ведь я так давно не был с женщиной.

Э л и. Отчего же? (Садится за столик.)

Р о б е р т. Мне давно это не приходило в голову. Привык к мужской компании. А эту неделю меня вконец изматывали дети.

Э л и. Ваши дети?

Р о б е р т (подсаживаясь к ней). Нет, мои калеки. Ведь в этой школе, где я пристроился, одни калеки.

Э л и. Господи! И они… обречены быть беспомощными?

Р о б е р т. Да. В этом все дело. (Не хочет углубляться в эту тему.) Одни не могут передвигаться, у других кисти рук без пальцев, ложку не могут взять. Или равновесие нарушено.

Э л и (совершенно поражена). Чем же они заняты… целые дни?

Р о б е р т. Они… думают.

Э л и. Думают?

Р о б е р т. Все дети в школе умственно полноценные. Они все о себе знают. И характерно… что чаще всего они молча сидят и думают.

Э л и. И что же вы с ними делаете?

Р о б е р т. Помогаю не думать. Заняться чем-нибудь. Отвлечься. Ладно, в другой раз, Эли. Я чертовски измотан…

Э л и. Сегодня особенно?

Р о б е р т. Да, особенно. Был тяжелый день.

Пауза. Они сидят очень близко друг от друга. Эли молча разливает остатки вина.

Э л и. Что-нибудь произошло? Скажите мне только это.

Р о б е р т. М… да. Подросток вывалился из окна. Пришлось его собирать по кускам. Выживет. Но ведь дело не в этом.

Э л и. А в том, сделал ли он это сознательно?

Р о б е р т (кивая). Умница. Ну, хватит.

Э л и. Вы считаете, он это нарочно сделал? Именно из окна?

Р о б е р т. Мне хочется думать, что нет.

Э л и. Выпьем что-нибудь покрепче?

Р о б е р т (кивает головой). Мне нужны вы, Эли. А вдруг у нас все получится хорошо? Ведь я вам не противен. Скажите только это. Не противен?

Э л и. Нет… нет. Но вы… будете тосковать по семье. Надо, чтобы вы помирились.

Р о б е р т. Ах, Эли! Ну зачем вы так? Хватайтесь покрепче за жизнь. Нельзя же все другим. Вы, наверно, уже забыли, что это значит — здоровый эгоизм счастья, собственничества, а?

Э л и. Бог с ним, с эгоизмом. Джуди вернется к своим детям, и все встанет на место. Вы же еще не знаете, как это будет, когда она вернется. Семья… это то, что нельзя предсказать. Подождите немного… потерпите.

Р о б е р т. Она уже вернулась.

Э л и. Ну вот…

Р о б е р т. Два дня назад… Плакала, просила прощения. (Выпивает остатки вина.) Видно, ангелочек-то дал деру.

Э л и. Вас испугался… Теперь вам надо вырастить ваших детей, позаботиться о жене…

Р о б е р т (бунтуя). Вы считаете, что в этой ситуации я должен принести себя в жертву? Это вы называете справедливостью на вашей «Линии помощи»?

Э л и. Но вы же не оставите свою жену на произвол судьбы? Чтобы она снова попала в какую-нибудь историю…

Р о б е р т. Да! Но теперь ее увлекательные приключения не будут осуществляться за счет моей жизни. У меня ведь тоже единственная жизнь, Эли. Почему всем должно быть хорошо и только мне одному плохо?

Э л и. У вас еще все будет хорошо…

Р о б е р т (тихо). Эли, послушайте меня. И поверьте… Мы с Джуди… не договорились. Этого не могло случиться. (Тормошит ее.) Я отправил ее в тот же день. Мы говорили о девочках и пришли к согласию. Но я уже никогда не буду с ней. И она это поняла. На этом точка. Ясно? А теперь о нас с вами. Я не представляю себе, что мы разбежимся в разные стороны. Для меня сегодня это — гибель. Я без дураков. Это так. (Обнимает ее.)

Эли пытается вырваться, но неуверенно.

Не гоните меня… У вас ведь никого нет. Не придумывайте. (Обнимает ее все более решительно.) Не будьте вы только лишь «скорой помощью»… достаточно с вас. И не бойтесь, я не продам вас… Эли! Ну, помогите же мне!

Э л и и Р о б е р т, они курят лежа.

Р о б е р т. Разве тебе было так плохо?

Э л и. Вовсе нет. Ты замечательный.

Р о б е р т. Ну что с тобой тогда?

Э л и. Не знаю, Роберт. Этого не объяснить…

Р о б е р т. У тебя кто-то есть?

Э л и (подумав). Нет… больше никого.

Р о б е р т. Ну и прекрасно. Так я и думал. Я тебя не отпущу.

Э л и. Нет… не думай о будущем.

Р о б е р т. Но почему же? Ты не крути, скажи напрямик.

Э л и. Я и сама не пойму. Просто я люблю другого человека.

Р о б е р т (потрясен). Любишь? Где же он?

Э л и. Он ушел… Я не знаю сейчас, где он, но это не имеет значения. Я все равно с ним, понимаешь? Где-то под зрачками… или между пальцев — он, его волосы… его голос. Я до сих пор не понимаю, как это получилось, что он ушел. Он очень был привязан ко мне. Мог загулять, накуролесить, но…

Звонок внизу. Один. Другой. Долгий. Эли переглядывается с Робертом, оба приводят одежду в порядок. Эли нажимает кнопку, слушает.

Г о л о с П е г г и (снизу). Впустите меня, это Пегги!

Э л и (в смятении). Господи, что еще ей надо!

Р о б е р т. Кто это? Не пускай.

Г о л о с П е г г и. Впустите же, скорее!

Э л и (открывает дверь). Я должна ей открыть.

Входит П е г г и.

П е г г и (она очень сильно выпила, озирается, оценивает ситуацию). Хай! У вас телефон работает?

Э л и. Здравствуй. Тебе что, надо позвонить? Вот здесь.

П е г г и (не слушая). Сюда не звонили? Мне не звонили?

Э л и. Кто не звонил?

П е г г и. Ну… о Креге?

Э л и. Что вы натворили? Где он сейчас?

П е г г и. Господи… Почем я знаю? (Скороговоркой, язык ее плохо слушается.) Они его забрали.

Э л и. Забрали? Значит, он не улетел в Сан-Франциско? (Подумав.) Ты сколько выпила сегодня?

П е г г и. Совсем чуть-чуть… Но я в норме.

Э л и. Тогда ответь мне членораздельно, где Крег? И вообще что с тобой творится? Ты почему врываешься ко мне в таком виде, назначаешь сюда звонки?

П е г г и. Подумаешь! Что особенного?

Э л и (ей неловко). На что ты сдалась мне, в конце концов…

Р о б е р т (грозно). Проводить ее?

П е г г и (сжавшись). Да ты что, дядя? Того? Они же… они…

Р о б е р т. Ладно, выметайся. И живо. Протрезвеешь — позвонишь. (Подходит к ней с намерением выпроводить за дверь.)

П е г г и (взвизгивает). Не прикасайтесь ко мне! Я и так в синяках… И вообще… Я с тобой не хочу идти. (Покачнулась.) Ты мне не подходишь. Эли, скажите ему, чтобы он отвалил… Надо решить с Крегом… Крег — другое дело… А все остальные — дерьмо! (Плюхнулась в кресло.) Вот так, доберешься до каких-то знакомых, а тебя обязательно выставят… И еще обзовут… Или начнут орать: «Это мой дом, мой телефон!» или: «Мой мужик…» Плевать мне на вас.

Звонит телефон. Пегги делает движение, но Эли, опередив ее, берет трубку.

Э л и. Да… Хорошо. Я буду через час. Пока.

П е г г и. А вы не можете не хватать трубку? Ну… каких-нибудь десять минут…

Э л и (начинает чувствовать неладное). Что-то, девочка, чересчур много ты себе позволяешь.

Р о б е р т. Еще одна грубость — и пересчитаешь ступеньки.

П е г г и (как бы раздумывая над этими словами, смутилась). А поесть у вас найдется?

Звонит телефон. Снова Пегги тянется к трубке, но Эли ее опережает.

Э л и. Алло… Сейчас. (После паузы, Роберту.) Это… вас.

П е г г и. Господи… что ж это они не звонят… (Вдруг начинает плакать.)

Р о б е р т (в трубку). Ключ не подходит? Подойдет. Ты попроси кого-нибудь… Ну, хорошо. (Эли.) Я на десять минут. Дочка не справляется с дверью. (Эли — о Пегги.) Может, ее прихватить с собой?

П е г г и. Уж если обещали кому-то — топайте. У нас (жест в сторону Эли) есть о чем поговорить.

Р о б е р т (в дверях, Пегги). Если ты себе чего напозволяешь — берегись. (Эли.) Я ненадолго. (Уходит.)

П е г г и. Слава богу, наконец-то выкатился.

Э л и (не реагируя). Объясни, почему ты удрала из Ларчмонда? Почему Крег не уехал в Сан-Франциско? Ты ему передала насчет Тома Ладди?

П е г г и. Не успела… Подкиньте мне сандвич… Лучше с беконом или с сосиской…

Э л и (поспешно достает из холодильника кусок холодной телятины). Выкладывай, почему ты ему не сказала про звонок? И не вздумай крутить.

П е г г и (с полным ртом). Это было бессмысленно.

Э л и (остолбенев). То есть он отказался от роли?

П е г г и (перестав жевать). Нет… совсем не это… он уже не мог лететь в тот день… О, как я устала! (Начинает плакать.)

Э л и. Непостижимо! То есть как он не мог! Он же только этим жил… Неслыханная удача, первый серьезный шанс, который он из-за твоих дурацких страхов…

П е г г и (всхлипывая). Вы правы, вы абсолютно правы… Но это не из-за меня… вернее, не совсем из-за меня… это все получилось случайно… чудовищное сплетение обстоятельств…

Вокзал в Ларчмонде. П е г г и и К р е г только что сошли с поезда. За стеклами вокзального бара «Золотой бык» вертятся, поджариваясь, куски мяса. Сыро, накрапывает дождь.

П е г г и (хрипло). Может, заглянем?

К р е г. Некогда. Перекусишь в отеле.

П е г г и. На минуту, бифштексы готовы. Проглотить — и вся игра!

К р е г. Потерпишь! Мне надо успеть на обратный поезд. (Тянет ее за руку.)

П е г г и (упираясь). Тогда ты — в отель, а я перехвачу стейк. Не беспокойся, я догоню тебя… (Подумав.) Дай два доллара.

К р е г (поддаваясь). Черт!.. С тобой не соскучишься.

Входят в «Золотой бык». Столики. За прилавком под стеклом — салаты, гарниры. Играет музыка. В дальнем углу мужчины смотрят телевизор, принимая участие в игре по телевизору. Взрывы смеха, восклицания. Пегги усаживается за свободный столик. Крег подходит к прилавку, берет два стейка, два салата, ставит все на стол. Усаживается. Видя, что Пегги от удовольствия вытянула ноги и замурлыкала, поторапливает.

К р е г. Живей давай.

П е г г и (не трогаясь с места). Угу…

К р е г (принимаясь за стейк). Каким надо быть кретином, чтобы ночью тащиться в Ларчмонд, есть стейки в привокзальной забегаловке и наблюдать твое общераспространенное по десяткам журналов личико…

П е г г и. Неправда! Внешность у меня оригинальная. И на обложку мне предлагали.

К р е г. Не сомневаюсь.

П е г г и. А что бы ты сегодня делал? (Жадно набрасывается на еду.) Что такого особенного?

К р е г. Я просто пропал бы без тебя… (Задумывается.)

Голос Крега: «Я пошел бы с тобой, Эли… слышишь? В Маджестик-театр на Лайзу Минелли. Потом мы посидели бы у Риты Димитрис, в том французском ресторанчике, что на Второй авеню, угол Сорок восьмой стрит. Ты там никогда не была. Шикарная обстановочка. Сама Рита сидит на рояле, рядом ваза с гвоздиками, притушенные люстры, зеркала, пахнет Парижем… Пока Рита поет свои французские песни, мы качаемся с тобой в такт музыке, в полутьме, и голова идет кругом…

П е г г и. Ты давай не очень-то остри. А то возьму и отошью тебя.

Входят трое парней, черноволосые, заросшие усами и бородой. Это Д ж о, Б о б б и и Н е м о й. Кажется, они под парами. Занимают столик рядом. Берут бутылку виски и три содовых. Хозяин с беспокойством посматривает на новых посетителей. Он их здесь раньше не видел, их облик внушает ему опасение.

К р е г (усмехаясь). Только побыстрее, я ж говорю — ты создана для обложки. Грандиозный подарок любому парню. (Дожевывает стейк.) Насытилась? Двинули.

П е г г и (продолжая жевать). Запить бы чем-нибудь.

К р е г. Я сказал — все. Подымайся!

За соседним столом говорят очень громко и отчетливо.

Д ж о (Бобби). Тебе не кажется, что эту цыпочку мы откуда-то знаем?

Б о б б и. Верно! Она же просто хорошая наша знакомая… Сколько дней мы мечтаем с ней встретиться! Да все никак не удавалось…

Пегги вглядывается в парней. Она очень испугана.

Постой, а где же мы ее видели в последний раз?

Б о б б и. Если память моя не слишком замутнена алкоголем, то она пасется каждый день в дискотеке, что на 53-й улице.

Д ж о. Верно! Это ты точно подметил. У тебя прямо-таки первоклассная зрительная память, Бобби. Так, может, пригласим нашу хорошую знакомую посидеть с нами? И вместе погуляем?

Б о б б и (нервно). Она с кавалером. Пусть он ее заправит как следует. Нельзя же, Джо, прерывать пищеварение малютки.

Д ж о. На мой взгляд, она уже достаточно насытилась. Ты улавливаешь мою мысль, Бобби? Я говорю, что она уже нажралась… Пойди пригласи ее к нашему столику.

Бобби нехотя поднимается, подходит к столику Крега. Тот сидит к к ним спиной, не видя происходящего.

П е г г и (последний кусок застревает в горле). Крег! Они здесь!

К р е г. Кто еще…

П е г г и (шепотом). Те самые, что ставили ультиматум… Крег… я погибла…

К р е г (оборачиваясь, видит за своей спиной Бобби; дружелюбно). Привет!

Б о б б и. Привет, парень. Не уступишь ли нам эту малютку на вечерок?

К р е г. Отваливай, друг. Мы торопимся.

Б о б б и. Куда вы так торопитесь?

К р е г. А это уж не твоя забота.

Д ж о (включаясь в разговор). Они торопятся в дискотеку, им, голубчикам, до смерти охота потрогать друг друга.

Пегги поднимается и бежит к двери. Бобби перехватывает ее.

П е г г и. А…

Д ж о. Мы тоже, друг, хотим с ней потанцевать. Мы были первыми, понял? Она наша старая знакомая…

П е г г и (дрожа). Я их вовсе не знаю…

Д ж о (продолжая держать ее за плечо). Ах, не знаешь? Так, может, тебе удастся вспомнить, как ты гуляла с Тэдди и однажды мы захватили всю дискотеку, выгнали всех сопляков? Припоминаешь? И ты была нашей общей дамой. А? Теперь твое сознание прояснилось?

П е г г и (не глядя на Джо, который все сильнее сжимает ее плечо). Да… как будто. Ну… конечно.

К р е г (благодушно). Мы пришли вместе и вместе отчалим. (Подходит, забирает Пегги.) В следующий раз, ребята…

Д ж о. Бобби, неужели у тебя из-под носа уведут крошку? И ты это стерпишь? Не кажется ли тебе, Бобби, что ты идешь на поводу у этого пижона?

Бобби кошачьим броском преграждает дверь Пегги и Крегу.

Х о з я и н. Эй! Ребятушки! Выметайтесь-ка на улицу!

Д ж о. Разве что-нибудь не так, босс?

Х о з я и н. Все прекрасно. Но я закрываю.

За спиной хозяина возникают д в а е г о с ы н а.

Пора. Мои дети не любят шума, они всегда дружили с полицией…

Д ж о (оценивая ситуацию). Как прикажешь, босс. Пора так пора… Бобби, пожелаем нашей парочке хорошо провести ночь.

Троица мгновенно собирается и выходит.

П е г г и (прижимаясь к Крегу). Они не уйдут! Вот увидишь, они будут за дверью.

К р е г. Да что ты им сделала? Трясешься как осиновый лист.

П е г г и. Я ж тебе говорила. Ну как ты не возьмешь в толк, они думают, что я знаю, где Тэдди.

К р е г. А ты знаешь?

П е г г и. Да ты что?! Раньше я знала его места. Но с тех пор как он смылся… не оставив даже записки… я понятия о нем не имею.

Х о з я и н (начиная убирать со столов). На вашем месте, ребята, я бы немного повременил. Выпейте стаканчик и пойдете себе потихонечку…

К р е г (подходит к прилавку, берет две маленькие бутылки красного вина). Расписание у вас есть?

Х о з я и н. Как же! Мои ребята живут в Нью-Йорке. (Смотрит на расписание.) Последняя электричка через семь минут… Потом долго не дождетесь.

К р е г. Это не годится. Нам еще в отель надо. К другу забежать.

П е г г и (гордо). Я буду жить в отеле.

Х о з я и н. Если ваш друг в «Холидей Инн», то не спешите.

К р е г. Почему?

Х о з я и н. Гостиница сгорела неделю назад. Вряд ли вы его найдете.

К р е г. Сгорела?

Х о з я и н. Да! Совершенно неожиданно. У всех на глазах. Теперь в городе только две гостиницы, обе забиты до отказа.

К р е г. Вот это сюрприз! Прямо скажем, удача следует по пятам. Неужели ехать обратно… (Хозяину, растерянно.) Один бокальчик с нами, а?

Х о з я и н. Что ж, можно. (Выпивает.) Теперь вам пора, ребята. Слышите, электричка за поворотом?

К р е г. Спасибо. (Быстро направляется к выходу.)

П е г г и (цепляясь за него). Не беги! У меня ноги как ватные…

Выходят. Слышен стук подъезжающей электрички и сразу же истошный крик Пегги: «А… а… а…»

Снова комната Эли.

Э л и (бесцветным голосом). Он жив?

П е г г и. Был жив… утром… когда я сюда поехала.

Э л и. Что они с ним сделали?

П е г г и. Это вышло случайно… я уверена, они не его хотели. И имейте в виду, в тот вечер он только о вас и говорил… Боже! (Начинает плакать.) Мы… мы… уже стояли на платформе… Полезли в поезд… А они откуда-то вынырнули, стали стаскивать меня с площадки вагона… Крег не пускает, поезд тронулся… Тот, высокий, ну в общем, главный их, Джо, с налету отпихнул Крега…

Э л и (сцепив перед собой пальцы, все так же бесцветно). Под поезд… Они столкнули его под поезд?

П е г г и. Не нарочно, уверяю вас, это вышло случайно. Если бы он отпустил меня, когда они тащили, а сам уехал, но он не захотел… Если б я знала, о… о… что так обернется… (Плачет. Сейчас она полностью протрезвела.)

Э л и. Где он?

П е г г и (возбужденно). Его увезли в дом милосердия… Сильные ушибы… ничего другого… Я была там, они обещали звонить.

Э л и. Звонить?

П е г г и (быстро). Да… Я жду… Я дала ваш телефон… Мне нельзя было больше оставаться. Они могли вернуться… Мне надо бежать… Эли!

Э л и. Господи, как же ему не повезло… О Крег, Крег…

П е г г и (захлебываясь слезами). А я-то, я-то… какая неудачница… И так с самого детства, как себя помню. У всех матери как матери, а у меня старуха, трясущаяся, ноги еле ходят. Только и слышала: «Вон твоя бабка ковыляет! Беги, а то концы отдаст». Мать боялась выпускать меня из виду. На часик исчезнешь — и то у каждого расспрашивала… Над ней все смеялись. (Всхлипывает.) Мне всегда хотелось отколоть такой номер, чтоб она за, мной больше не шпионила. Когда она умерла, я… загуляла всерьез. Потом встретила Тэдди. Ждала ребенка… Избили. Не вышло. Ничего не вышло… Тэдди был милый, веселый, у нас своя крыша была, любовь. Пока он не связался с этими левыми. У-у, как я их ненавидела! По ночам на какие-то встречи его несло… А у нас — ссоры. Дальше — хуже. Куда деваться? Стала в дискотеку ходить. Потанцуешь с одним, с другим, выпьешь, поужинаешь. Когда Тэдди вовсе исчез, его мать вернулась, из комнаты меня выгнала. Я совсем в дискотеку перебралась. Как-никак, а жизнь… Даже заработок появился небольшой… Вы же знаете о парах, которые «заводят» публику? Двое танцуют, а люди на них глазеют и сами начинают вибрировать… Поработаю так часика два без остановки и уж падаю с ног. Но меня примечают, пока танцую. Зовут подсесть к столику. С Крегом я ведь тоже так познакомилась. Он кого-то важного ждал… Я и подкатилась… мол, что же это вы скучаете. У нас же положено…

Звонок телефона. Эли хватает трубку.

Ж е н с к и й г о л о с. Мисс Вудворт? Здравствуйте. Из дома милосердия. Мистер Вест просит вас приехать…

Э л и. Он… пришел в себя? Боже, какое счастье!

Ж е н с к и й г о л о с. Через сколько вы будете?

Э л и. Я сейчас же… Да… записываю. Не отходите от него… я все возмещу… что нужно…

Ж е н с к и й г о л о с. Поторопитесь, мисс Вудворт, его сознание зыбко.

П е г г и (лихорадочно доедая кусок телятины). Едем!

Э л и (начиная собираться, хватает одно, другое). Ты не нужна…

П е г г и. Не болтайте глупостей… Вот ваша сумка.

Звонок снизу.

Э л и (открывая дверь, Пегги). Он вернулся…

П е г г и. О… черт. Оставьте его здесь. Пусть дожидается, если уж он вам на что-то сдался.

Э л и (шепотом). Перестань, дуреха.

Появляется Р о б е р т.

Р о б е р т (Пегги). Ты еще здесь?

П е г г и. Представьте. И сейчас мы уезжаем.

Э л и (не давая Роберту ответить). Я скоро вернусь. Извини.

Р о б е р т. Глупости. Я тебя никуда не пущу.

Э л и. Это невозможно, Роберт. Поверь… Будет лучше, если ты меня дождешься… Ну, пожалуйста. (Подходит к Роберту, прощается, не целуя.) В холодильнике есть холодная телятина… Извини…

Эли и Пегги уходят. Роберт медленно усаживается, затем закуривает. Сейчас видно, до чего он измотан. То и дело проводит рукой по лбу странным, неосознанным движением, словно отгоняя какие-то мысли.

Пауза. Звонит телефон, довольно долго.

Р о б е р т (недовольно). Да! Что там еще?

Ж е н с к и й г о л о с. Мисс Вудворт, пожалуйста…

Р о б е р т. Она уехала.

Ж е н с к и й г о л о с. Уже… (После паузы.) Ее нельзя вернуть?

Р о б е р т. А что такое? Что за срочность, в конце концов! Может же человек когда-нибудь принадлежать себе. (Сейчас все его раздражение по поводу тяжелого дня выплескивается.)

Ж е н с к и й г о л о с. Да… да. Безусловно. Но если это возможно, верните ее. Ей не надо было ехать. (Подумав.) Передайте, пожалуйста, что мистер Вест скончался.

Отбой. Роберт вешает трубку, сидит неподвижно. Звонок телефона.

Р о б е р т (тихо). Да. Я вас слушаю…

Ж е н щ и н а. Я звонила на «Линию помощи»… Мой ребенок…

Р о б е р т (прерывая). Ну и звоните туда.

Ж е н щ и н а. Мне срочно нужна мисс Вудворт… Поймите, иначе у меня его отнимут.

Р о б е р т. Кого отнимут?

Ж е н щ и н а. Ребенка. Вы что, не понимаете, о чем я? Вчера я оставила его у дома на Пятой авеню… Его взяли и теперь не отдают.

Р о б е р т. Но при чем здесь мисс Вудворт? Вы отдали кому-то своего ребенка и разбирайтесь с ним сами.

Ж е н щ и н а (кричит). Вы, наверно, никогда не имели детей! Это же мой ребенок, и теперь я его больше не увижу!

Роберт молчит, оторопев.

Мисс Вудворт была так добра… Она обещала… Обещала пристроить моего бэби… А теперь у меня его отняли.

Р о б е р т (подавляя смущение). Зачем же вы его отдали, если вам он так дорог?

Ж е н щ и н а. Я хотела от него избавиться… Но я не могу… (Тихо.) Теперь я хочу вернуть моего ребенка. Он мой, и никто не имеет права его забрать.

Р о б е р т (возмущенный). Конечно. У матери все права. Вы им так и скажите. Какие могут быть основания не отдавать вам ребенка?

Ж е н щ и н а. Они говорят… Раз я его подкинула, я негодная мать… и не имею права его воспитывать.

Р о б е р т (агрессивно). Кто так говорит? И что это они учат вас, как жить. Этот номер у них не пройдет. Вы адрес помните?

Женщина молчит, растерянная.

Адрес, черт возьми, вы знаете? Я им покажу, как распоряжаться чужой жизнью… Передайте им это. И перезвоните сюда.

Отбой. Роберт возмущенно шагает по комнате. Звонок телефона.

Да, я вас слушаю.

Г о л о с. Простите, это из Центра «Линии помощи». Мисс Вудворт дома?

Р о б е р т. Нет ее. Нет!!! Что вам всем от нее надо?

Г о л о с. Ничего… Мы просто беспокоимся, что она не пришла на дежурство сегодня. Этого с ней никогда не бывало…

Возникает песенка из «Линии помощи»: