Оставь свои чувства дома (СИ)

— Прекрати! — Она протягивает руки, отталкивая куклу. — Я брошу эту куклу в озеро, а затем сожгу ее.

— Я думаю, нужно сделать наоборот.

— В любом случае, я уверена, что проснусь с этим на своей подушке. В Москве.

Я смотрю на куклу.

— А знаешь, выбросить её в озеро звучит неплохо.

Она качает головой.

— Хотя это и загрязнение!

Я поставил ее на скамейку.

— Мы можем оставить ее здесь.

— И пугать невинных детей? — Она смеется. — Я представила это, и мне жаль, что я не могу спрятаться где-нибудь с камерой.

— Это видео стало бы вирусным.

Катя и Леня выходят из магазина, и Катя резко останавливается.

— Что за хрень?

Ее рука взлетает ко рту.

— Дарья скучала по своим девочкам, поэтому я подумал, что куплю что-нибудь, чтобы она могла продержаться до нашего возвращения в воскресенье.

— Это забавно. — Она лучезарно улыбается нам. — Вам двоим так хорошо вместе, — говорит она Дарье, шевеля бровями. — Мне нравится юмор в ваших отношениях.

Улыбка исчезает с лица Дарьи, и я задаюсь вопросом, задели ли слова Кати ее так же, как они задели меня.

Все это нереально… И напоминание об этом заставляет меня осознать, как сильно я хотел бы, чтобы все было по-настоящему.

Глава 25

— Я тоже люблю вас, мои сладкие, — говорю я в десятый раз. — Сладких снов! Вешаю трубку и опускаю ноги на крыльцо, откидывая качели назад. Девочки веселятся с дедулей и собираются посмотреть мультик, поедая печенье. Они по-прежнему не скучают по мне и веселятся… Я все еще не понимаю, чувствую ли себя брошенной или испытываю облегчение.

Мои глаза закрываются, и я откидываю голову назад, прислушиваясь к звукам ночи. Еще не так поздно, но я уже чертовски устала. В свою защиту могу сказать, что это был долгий день, и прошлой ночью я вообще не спала.

Здесь такая умиротворяющая атмосфера! Я могла бы сразу заснуть «Привет, мамочка!»

Я открываю глаза и вижу, что эта жуткая кукла смотрит на меня.

— Блин, Алекс!

Он смеется, и мой желудок трепещет, как будто миллион бабочек взлетают одновременно. Почему он не может снова стать тем самоуверенным начальником, который мне не нравился? Тогда все было бы проще. Потому что сейчас я начинаю испытывать чувства — настоящие чувства! — к нему. Ненавидеть его было легко. Но любить его? Это все усложнило бы.

— Хочешь пойти и выбросить эту штуку в озеро? — спрашивает он. — О, вспомнил: ты же не хочешь мусорить.

— Бинго. Я думаю, лучше устроить розыгрыш со скрытой камерой для местных детишек. Нам нужно только найти хорошее место, чтобы удивить ничего не подозревающих детей.

— И ты после этого думаешь, что ты такая невинная?

— Кто говорил о невинности?

Он кладет куклу на столик у входной двери и садится рядом со мной на качели. Мое сердце учащенно бьется, и я не могу не заметить, как хорошо он выглядит, особенно теперь, когда переоделся. Все, что на нем надето, — это черное поло с длинным рукавом и серые спортивные штаны. Я прикусываю губу и еще раз окидываю его взглядом, не останавливаясь на выпуклости у него в штанах.

— Мы так и не увидели озеро.

— Не увидели. — Я с трудом сглатываю, во рту внезапно пересыхает. Он твой начальник. Он твой начальник. Он твой начальник. И не в твоем вкусе. Нет. Нисколько. Веселый, красивый, подтянутый, богатый… Это то, что ты ненавидишь.

Проклятье.

— Хочешь спуститься туда со мной? — спрашивает Алекс. — Я не хочу выглядеть неудачником, гуляющим по берегу в одиночестве.

— Ну, я не могу этого допустить. У нас здесь есть репутация, которую нужно поддерживать.

— А сейчас мы это делаем?

Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Его взгляд — удушающий. Слишком напряженный. От этого мне становится жарко, как будто мне внезапно нужно снять с себя всю одежду.

— Да. Мы, эмм, гости.

Алекс отодвигает качели, и жар разливается по моим венам.

— Так помоги мне не прослыть лузером!

Он встает и протягивает мне руку.

С трудом сглотнув, чтобы вытолкнуть сердце обратно в грудь, я беру его руку и позволяю поднять меня на ноги.

Неужели это происходит на самом деле? Я действительно собираюсь на прогулку при лунном свете вдоль озера с Александром, мать его, Фроловым?

Да, да, это так.

Мы не разговариваем, пока спускаемся к озеру. Сегодня на улице прохладно, и тот факт, что я уже сняла лифчик, напрягает. Я застегиваю молнию на куртке и скрещиваю руки на груди.

— Кошки или собаки? — спрашиваю я, глядя на гладкую поверхность воды. Над нами мерцают звезды, и, если бы мы снимались в романтическом фильме, это была бы та часть, где Алекс уложил бы меня на землю и поцеловал.

— Что?

— Не думай, просто отвечай, — говорю я. — Кошки или собаки?

— Собаки.

— У тебя есть какие-нибудь домашние животные?

Он качает головой.

— Нет. А у тебя?

— Нет, но я бы хотела. У моего папы есть кот, на котором мои дети буквально помешаны.

— Почему у вас нет домашних животных?

Привет, дискомфорт, давненько не виделись.

— Они, эмм, дорогие. Я знаю, сколько стоит один приём у ветеринара, и это, я скажу тебе, целое состояние, а необходимость усыплять животное из-за невозможности оплатить медицинские счета просто убила бы меня. А почему бы тебе не завести домашнее животное?

— Я редко бываю дома.

— Ты мог бы завести двух кошек, им было бы весело вдвоем.

Он просто кивает и берет меня за руку, и кружит вокруг себя. Над нами мерцают звезды. Если бы было время влюбиться… Нет. Нет, я не могу себе этого позволить. Что-то плещется в озере, пугая нас обоих.

— Это кукла, — серьезно говорит Алекс. — Пытается заманить нас, чтобы утопить и убить.

— Скорее всего.

Мы оба смотрим на воду. На берегу есть еще несколько человек, и уже разожжено несколько костров, от которых исходит потрясающий запах. Дует легкий ветерок, и влажность в воздухе почти исчезла. Если бы я забралась в гамак с одеялом, то заснула бы в мгновение ока.

— Знаешь, что? — говорит он.

— Что?

— Я рад, что сказал этим теткам в школе, что я твой парень.

— Правда? — спрашиваю я.

— Да. Это… Это мило. — Он смотрит на воду, и его плечи напряжены. Я не думаю, что он очень часто делится своими чувствами, и странно, что я ощущаю его опасения, но сейчас он явно хочет открыться. Я все еще хочу знать, что с ним случилось, что заставило его стать таким замкнутым. Он не такой плохой парень, каким я его считала, вовсе нет. Он груб по натуре и мог бы изменить свои манеры общения с сотрудниками на работе, но под всем этим скрывается… Я думаю, боль.

— Я имею в виду, что из всех моих командировок, эта самая приятная, — говорит он.

— Так и есть. И она вырвала меня из Москвы, чего не случалось уже много лет. Так что — да… Я рада, что ты сказал этим дурам, что ты мой парень.

— Дуры — слишком хорошее слово для них.

— Это так, — соглашаюсь я. — Мерзавки? Нет, все еще недостаточно сурово.

— Занозы в заднице.

— Спасибо, — говорю я ему. — За то, что заступился за меня. Никто никогда раньше этого не делал.

Он смотрит прямо мне в глаза. Я вдыхаю, ощущая каждую деталь. Напряженность в его объятиях. Запах воды и земли вокруг нас.

— Тогда они дураки, — говорит он и наклоняется ко мне. Нежный звук воды, набегающей на берег, окружает нас. — Тебя стоит защищать, Даш, даже если ты так не думаешь.

— Спасибо, — тихо повторяю я снова. — В это трудно поверить.

— Почему?

Я качаю головой.

— Не знаю.

— Ты знаешь. Не думай, просто отвечай, — говорит он, возвращая мне мои же слова.

Так что я этого не делаю. Я не думаю. Я просто отвечаю.

— Я мать-одиночка. Я не в лучшей форме. У меня шрам от кесарева сечения, растяжки, я люблю поесть, и если мне предложат на выбор чипсы или спортзал, я выберу чипсы. Я практически разорена в финансовом плане и еще больше в эмоциональном.

— Предполагается, что это причины, по которым ты кому-то не должна нравиться? — спрашивает он.

— Да.

— Это звучит как причины, по которым ты мне нравишься.

— Тогда ты, очевидно, сумасшедший, — говорю я ему. — Потому что я так далека от того, чтобы взять себя в руки, что это просто смешно.

Мы останавливаемся на пляже. Песок превратился в натуральный камень и траву, из которых состоит береговая линия.

— Ты думаешь, я справляюсь как босс? — спрашивает он.

— Я это вижу и думаю, что да. Но если бы у тебя не было помощника, я бы сказала, что нет.

Он смеется.

— Это правда. И я осознаю, как мне повезло, что я могу позволить себе нанять помощника. Ты же знаешь, я не настолько организован.

— О, я знаю. Я пробыла твоим помощником совсем недолго и знаю, как сильно ты во мне нуждаешься. — Он снова обнимает меня и разворачивает, так что мы идем обратно к коттеджу.

— Я устала, — говорю я после того, как мы молча проходим еще несколько метров. — Это даже звучит жалко?

— Вовсе нет, — говорит он мне. — Это был долгий день. Я тоже устал.

— Мы можем пойти спать, — предлагает он. — И я буду, э-э… Я включу телевизор и притворюсь, что случайно заснул на диване.

— Ой. Верно. Одна спальня. Хочешь, я лягу на диван? Ты выше меня, и тебе на нем будет неудобно.

— Давай все решим на месте.

— Договорились, — говорю я, когда дрожь пробегает по моему телу. На улице похолодало, и моя легкая куртка недостаточно согревает меня. Как бы сильно я ни хотела остаться здесь, мне холодно.

Когда мы возвращаемся, в маленьком коттедже все еще горит свет, и Катя с Леней спят на диване перед включенным телевизором.

— По крайней мере, мы не единственные, кто заканчивает вечер в девять тридцать.

— О, это утешает, — тихо смеюсь я. Алекс следует за мной вверх по лестнице, и мы оба останавливаемся, когда входим в спальню. Окна были оставлены приоткрытыми, и в комнате холодно.

— Я собираюсь готовиться ко сну, — говорю я ему и иду в ванную, чтобы принять душ и почистить зубы. Закрываю за собой дверь, а вернувшись, снова удивляюсь тому, насколько холодно в комнате. Хорошая погода для сна. Я люблю уютно устроиться под миллионом одеял.

Алекс переложил свою подушку и одно из стеганых одеял с кровати на пол. Это будет неудобно, и он будет мерзнуть там, внизу. Как только я выхожу, он идет в ванную, а я забираюсь под одеяло.

Одеяло пуховое, такое мягкое и теплое! Это все равно, что оказаться под пушистым облаком. Я ложусь на спину и закрываю глаза. Мое тело устало, но в голове все кружится. Через окно доносится запах костра. Это возвращает меня к лету, проведенному в Колумбии, когда все родственники приезжали к моим бабушке и дедушке на вечеринку, продолжающуюся до поздней ночи.

Мама иногда позволяла мне сделать несколько глотков ее Маргариты, а мой дядя не раз предлагал мне попробовать его домашнюю настойку. Я скучаю по всем. Прошло так много времени с тех пор, как я видела их, и возвращаться сейчас в качестве матери-одиночки, которая едва сводит концы с концами, — это, ну… Я не хочу сказать, что мне стыдно, нет. Я отказываюсь стыдиться своей жизни.

Но я думала, что моя жизнь будет более устроенной, чем сейчас.

Алекс возвращается, одетый только в спортивные штаны, и смотрит на свое жалкое место на полу. Я уверена, что этот человек привык спать на простынях из лучшего хлопка и матрасе, сделанном на заказ.

— Ложись сюда, — говорю я ему, протягивая руку за одной из декоративных подушек, которые переложила на пол. Беру поясничную подушку и кладу ее на середину кровати. — Просто оставайся на своей стороне.

— Ты уверена?

— Да. Слишком холодно, чтобы спать на полу, и у меня болит спина при одной мысли о том, что тебе придется спать на твердой древесине.

Его губы растягиваются в улыбке, и я почти уверена, что он раздумывает, стоит ли ему прямо сейчас пошутить о твердом дереве.

— Если тебя это будет смущать, просто скажи мне, — говорит он и выключает свет. В комнате почти кромешная тьма, если не считать небольшого количества света с веранды, проникающего через открытое окно. Матрас прогибается, когда Алекс ложится в постель, и мой сон окончательно уходит.

Я прокручиваю все снова и снова в своей голове, начиная с того дня, когда я встретила Алекса на школьной парковке, и заканчивая тем, как он сказал мне, что я достойна защиты. Я никогда в жизни не была в таком замешательстве и хотела бы, чтобы здесь была мама, с которой можно было бы поговорить об этом.

Это что, своего рода сделка типа «то, что происходит в деловой поездке, остается в деловой поездке»? Я никогда не думала, что захочу, чтобы мы вернулись к сердечному разговору о нашей новообретенной дружбе, но это… Это сбивает с толку. Сложно. И, видимо, обречено с самого начала.

Он мой начальник, и я не могу сделать ничего, что подвергло бы меня риску потерять работу… Даже если то, что я делаю, — это он. Подождите, позвольте мне перефразировать. Особенно он.

Где-то между одиннадцатью и полуночью я уснула. Кровать такая удобная и теплая, что я спала гораздо крепче, чем ожидала. Я сплю на боку и люблю держаться за подушку. Алекс спит на животе, засунув одну руку под подушку. Он остался в спортивных штанах, и, должно быть, посреди ночи ему стало жарко, из-за чего он сбросил одеяло. В большую часть я закутываю себя, меньшую часть пушистого одеяла накидываю на Алекса.

Яркий солнечный свет льется в окно, и я улучаю минутку, чтобы посмотреть на Алекса. Он спит, полностью расслабленный, и я все еще могу любоваться его мышцами спины и плеч. У него есть татуировка между лопатками и еще одна на ребрах. Я никогда бы не подумала о нем такого, и мне хочется протянуть руку и рассмотреть китайские буквы, идущие вниз по его грудной клетке.

Его дыхание медленное и ритмичное, и я не могу не представить, каково было бы просыпаться рядом с ним каждый день — то есть после ночи страстных занятий любовью. Уверена, что он живет где-нибудь в большом и модном месте.

Звонит мой телефон, и я спешу ответить, пока звонок не разбудил Алекса. Это девочки звонят с папиного телефона, хотят поболтать по видео. Я смотрю на Алекса и снова на свой телефон. Я теряю драгоценное время и не думаю, что смогу встать и выбежать из комнаты, не пропустив их звонок.

Отодвигаясь от Алекса, я отвечаю.

— Мамочка! — восклицают они хором. Папа держит трубку, усадив обеих девочек к себе на колени.

— Привет, малышки, — тихо говорю я. — Как прошел ваш вечер?

— Хорошо, — отвечает Полина. — Мы поедем в зоопарк!

— Вау! Какое животное вы больше всего хотите увидеть?

— Тигры! — кричат они обе.

— Попросите дедулю сделать для меня побольше фоток.

— Почему ты шепчешь? — спрашивает Вика. Я подношу телефон ближе к лицу. Это самый нелестный ракурс, но девочки все еще достаточно маленькие, чтобы думать, что их мама — самый красивый человек в мире, так что пока они могут смириться с тем, что заглядывают мне в ноздри.

— Остальные люди в доме все еще спят. Это маленький дом.

— Мы тебя разбудили? — спрашивает папа. — Эти двое встали рано, все в предвкушении похода в зоопарк.

— Здесь ты допустил ошибку новичка, пап, — смеюсь я. — Я не говорю им, куда мы идем, пока не настанет время выходить из дома!

— Ой, я ничего не могу утаить от этих двоих. Я не буду отвлекать тебя. У вас на весь день назначены встречи?

— Ммм… — Я перевожу взгляд на Алекса. — Что-то типо того.

— Мы просто хотим сказать тебе, что любим и скучаем, — говорит мне Полина. — И мы думаем, что тебе весело, но не слишком весело без нас.

— Я получу ровно столько удовольствия, сколько нужно. — Я улыбаюсь. — Конечно, мне было бы веселее, если бы вы были здесь. Я люблю вас, девочки.

— Мы тоже любим тебя, мамочка! Пока!

Я заканчиваю разговор и кладу телефон обратно на прикроватную тумбочку, прежде чем снова плюхнуться на матрас. Я натягиваю одеяло, и Алекс переворачивается на другой бок, снова сбрасывая одеяло. Сейчас он лежит на спине, слегка вытянув одну руку, и его пальцы касаются моего бока. Очертания его члена видны сквозь спортивные штаны, и, Боже правый, эта штука такая большая. Это заметно, и я почти разочарована тем, что не вижу его во всей красе, хотя это не принесло бы мне никакой пользы.

Я читала онлайн-статью, в которой говорилось, что у мужчин может быть более двадцати стояков за ночь. Понятия не имею, правда ли это, но теперь, когда я думаю об этом… Ночь действительно могла быть очень неловкой.

Снова натягивая на себя одеяло, я закрываю глаза и слушаю, как Катя ходит по маленькой кухне. Люди уже вышли на озеро, разговоры и смех разносятся по воздуху и проникают внутрь через открытое окно.

Предполагается, что мы проведем первую половину дня, бездельничая на пляже, пока ребята будут ловить рыбу. В некотором смысле это кажется немного старомодным — даже не спрашивать, не хочет ли кто-нибудь из нас покататься на рыбацкой лодке, но мне слишком нравится пляж, чтобы обижаться. Я так запоздала с приятным летним загаром. Сегодня я наверстаю упущенное, а поскольку я наполовину колумбийка, то загораю красиво и быстро. Спасибо, мам.

— Привет, — говорит Алекс хриплым ото сна голосом. Он вытягивает руки и медленно садится. — Ты хорошо спала?

— Очень хорошо. А ты?

— Я сидел и наблюдал, как ты спишь, и совершенствовал свой план, как наилучшим образом убить тебя и избавиться от тела.

— И какой же самый лучший способ убить меня?

— Стратегически подставить тебе подножку, чтобы ты ободрала колено, а затем твой порез заражается плотоядными бактериями из озера, о которых я постоянно слышу в новостях. Никто не заподозрит, что за этим стою я.

— Эта дрянь живет только в солоноватой воде.

— Ты действительно кладезь бесполезной информации!

— Я задумывалась о том, чтобы отвезти девочек на Телецкое озеро, поэтому поискала информацию. Из озера ты подхватишь миллион других болезней, но не ту, что питается мясом.

Алекс смеется и зевает, отворачиваясь и снова потягиваясь.

— Я все еще уставший.

— Поспи еще немного.

— Нет, этот сон не принесет мне пользы.

— Как это может быть?

Он пожимает плечами.

— Мой мозг не дает мне снова уснуть. Я начинаю думать обо всем, что мне нужно сделать, и мне не терпится начать день.

Я снова вижу частичку настоящего Алекса, того, кто уязвим и реален.

— Я понимаю это. Иногда я веду себя наоборот. Сплю, чтобы ни о чем не думать.

— Хотел бы я так. — Его глаза закрываются еще на несколько секунд, а затем он встает. — Я собираюсь прыгнуть в душ.

Кивнув, я наблюдаю, как он встает, достает свои вещи из чемодана и идет в ванную. Поскольку я приняла душ ночью, мне просто нужно одеться. Я жду, пока включится вода, чтобы встать с постели. Даю ему еще несколько секунд, чтобы убедиться, что он действительно в душе, прежде чем снимаю пижаму и надеваю бикини. Оно белое, с отпечатанными на нем маленькими желтыми лимонами. Я никогда не думала, что после рождения детей втиснусь в предыдущий размер, и когда два года назад ходила за купальником в магазин, чувствовала себя очень-очень подавленной из-за своей внешности.

Потом я увидела этот купальник на распродаже и почувствовала, что мама подает мне знак. Она была сторонницей позитивного отношения к телу и усадила бы меня рядом, если бы была еще жива, и прочитала бы мне лекцию о том, как я должна гордиться своим шрамом от кесарева сечения, как мне должен нравиться тот факт, что у меня теперь немного лишнего жира на бедрах, и как мне должны нравиться растяжки на моей груди, которые я получила от грудного вскармливания.

Я натягиваю плавки, а затем и топ, быстро одеваясь на случай, если Алекс выйдет из душа быстро. Одевшись, смотрю на себя в зеркало. Так легко пристально посмотреть на себя и выделить черты, которые тебе ненавистны!

Я хочу более плоский живот. Большую щель между бедрами. Никакой пигментации на лице. Моя задница стала больше только за последние несколько лет, а рельефность мышц на бедрах, которая была у меня со времен беговых дорожек, давно исчезла.

Мама сказала бы мне, что мне нужно выделить две детали которые мне нравятся, на каждую деталь, которая мне не нравится. Вздохнув, я окидываю взглядом свое тело в зеркале и пытаюсь найти хоть что-нибудь, за что можно себя похвалить.

— У тебя красивые сиськи, — шепчу я. Они уже не такие жизнерадостные, как в ранней юности, но грудное вскармливание было щедрым по отношению ко мне, и меня даже раньше спрашивали, не приемные ли эти дети. — И у тебя красивые волосы.

Я киваю своему отражению и опускаю руки к плавкам бикини. Они с завышенной талией и скрывают как шрам, так и ту маленькую складочку жира, от которой я никогда не смогу избавиться, даже если снова начну сидеть на диете и заниматься спортом.

Роясь в своем чемодане, нахожу черный сарафан, весь расшитый красочными цветами. Я натягиваю его через голову, а затем сажусь в изножье кровати, чтобы расчесать волосы.

Дверь ванной открывается, и оттуда валит пар, за ним следует Алекс… На котором только полотенце. Оно опасно низко обхватывает его талию, и я никогда в жизни так сильно не желала обладать телекинетическими способностями.

Есть определенные вещи, на которые хочется смотреть, но не следует. Солнце, например, является одним из них. И твой начальник, полуголый, мокрый после душа. Капелька воды скатывается по его мускулистой груди, и мои глаза цепляются за нее, следуя за тем, как она спускается мимо грудных мышц к прессу.

— Я забыл свою одежду, — извиняющимся тоном говорит он, и я вздрагиваю.

— Да… Я это вижу.

Он дерзко улыбается мне, вытаскивает свою одежду из чемодана, и мне остается только гадать, сделал ли он это нарочно. Я расчесываю спутанные волосы и достаю из сумки выпрямитель. Алекс к тому времени оделся и вышел из ванной, а я захожу, чтобы поправить волосы и нанести ровно столько макияжа, чтобы чувствовать себя собранной.

Когда я заканчиваю, Алекса в спальне уже нет, и я быстро убираю свои вещи, собираю пляжную сумку, натягиваю одеяла на кровать и спускаюсь вниз.

— Доброе утро, — говорит Катя, наливая себе чашку кофе. — Готова сегодня пойти на пляж?

— Готова. Я не помню, когда в последний раз просто сидела на пляже и расслаблялась. Водить детей на пляж — это не то чтобы полный релакс.

— Я знаю! И у тебя их к тому же двое! Я боюсь даже отвести взгляд от Лизы.

Катя ставит передо мной еще одну кружку, и я наполняю ее кофе со сливками.

— Бери свои вещи, и мы прогуляемся до главного дома. Лена готовит завтрак, а потом мы спустимся на берег. Лёня и Алекс уже направились туда, но не волнуйся, ты все равно успеешь поцеловать своего мужчину на прощание.

— Какая история у Лены? — спрашиваю я, надеясь отвлечь внимание от того факта, что я не целую Алекса, и вешаю пляжную сумку на плечо. Катя выходит первой.

— Ее муж изменил ей — и она застукала их.

— С этим трудно смириться. Я имею в виду — ты думаешь, что знаешь кого-то…

— Верно. Они были женаты восемь лет.

— О, Боже. Какой ужас.

Однако мне не терпится рассказать Алексу, что предыстория, которую я придумала для Лены, была более или менее правдивой. Я потягиваю свой кофе, пока мы идем по дорожке, ведущей к большому дому.

Леня, Дмитрий, какой-то парень, которого я не знаю, и Алекс — все они на переднем крыльце. Алекс поворачивается, встречаясь со мной взглядом, и улыбается.

— Боже, я скучаю по начальным стадиям отношений, — говорит Катя, беря меня под руку. — То, как вы двое смотрите друг на друга… Тьфу. Это одни из лучших дней! Вы не можете оторваться друг от друга, и вы еще не нашли миллиона мелочей друг в друге, которые бесят вас до истерики. Прямо сейчас тебе все равно, как он ест чипсы, но когда-нибудь тебя начнет это бесить.

Я смеюсь, улыбаясь Алексу в ответ.

— Как он смотрит на меня? — тихо спрашиваю я, когда мы подходим достаточно близко, чтобы он мог меня услышать.

— Как будто ты единственная женщина в мире, которая имеет значение.

Если бы все было взаправду, мое сердце пропустило бы удар. Я бы просияла. Наверное, издала бы этот дурацкий визгливый звук и, может быть, даже прыгала вверх-вниз. Но это ненастоящее… и я должна убедиться, что помню это.

Глава 26

У меня вся рубашка в крови.

Это не моя кровь.

Костя, брат Дмитрия, хозяин лодки, на которой мы поплыли на рыбалку, зацепился рыболовным крючком за руку и подумал, что выдернуть его отличная идея. Возможно, так оно и было бы, если бы вместе с крючком он не выдернул себе большой кусок кожи.

Леня не выносит вида крови, а Дмитрий был единственным, кто умеет управлять лодкой, из-за чего мне пришлось прикладывать полотенца к ране, чтобы попробовать остановить кровотечение.

Дмитрий отвез своего брата в больницу накладывать швы, а мы с Леней только что вернулись в коттедж, чтобы переодеться и принять душ. Причал находится в нескольких шагах вниз по озеру от пляжа, где находится Дарья, и мне не терпится добраться до нее.

У меня была возможность поговорить с Дмитрием, и он возвращается к нам в качестве клиента. Он пробудет на Алтае до вторника, а в среду уже будет в офисе на встрече.

Миссия выполнена.

А это значит, что теперь до конца поездки я смогу проводить все свое время с Дарьей. Черт, она потрясающая.

Я стягиваю окровавленную рубашку через голову, комкаю ее и выбрасываю в мусорное ведро. Снимаю остальную одежду и встаю под душ, смывая запах озерной воды и сигар. Сам я не курю, никогда не пробовал и не буду. Даже когда такие клиенты, как Дмитрий, предлагают мне дорогие сигары.

Я вложил много времени и энергии в занятия спортом и здоровье в целом. Поэтому не собираюсь отравлять свой организм курением. Нет, я бы предпочел отравить его алкоголем.

Мои мысли снова возвращаются к Дарье, к ее большим красивым сиськам. Ее кожа была красной после горячего душа и такой теплой на ощупь. Мой член начинает твердеть при мысли о ней.

Прошлой ночью она была в постели прямо рядом со мной, и мы не прикасались друг к другу. Мне так сильно хотелось отодвинуть эту подушку и обнять ее. Прижать ее к своему телу и поцеловать так, как ее никогда раньше не целовали.

Мои пальцы обхватывают член, и я начинаю дрочить, нуждаясь в разрядке. Опираюсь одной рукой о стенку душа и наклоняюсь в воду. Я не верю в любовь.

Дарья — безнадежный романтик.

Я думаю, что все отношения рано или поздно развалятся.

Дарья хочет чего-то, что выдержит испытание временем.

Я не могу сказать, что она недосягаема, но в ней есть что-то такое, что делает ее такой. Возможно, наши разные взгляды на любовь? То, что она хорошая мама и у нее были прекрасные отношения с ее родителями?

Я двигаю рукой быстрее, слыша, как ее голос эхом отдается в моей голове. Она чертовски сексуальна, и все это притворство, что мы вместе, но на самом деле это не так, черт возьми, сводит меня с ума. Если бы мы переспали сегодня вечером, я смог бы двигаться дальше к понедельнику, хотя знаю, что Дарья так не поступает. Она не раз говорила мне, что она не из тех женщин, которые заводят романы на одну ночь. Мы бы чертовски хорошо провели время вместе.

Я издаю тихий стон, когда кончаю. Разрядка оказалась не такой спасительной, как я ожидал. Я не готов признаться в этом самому себе, но где-то в глубине души сидит понимание и желание чего-то большего, чем одна ночь с Дарьей.

В конце концов, это не имеет значения. Даже если бы я был тем мужчиной, которого хочет Дарья, не думаю, что меня достаточно, чтобы быть тем, кто ей нужен.

— Как прошла рыбалка? — Дарья заходит в коттедж примерно через час после того, как мы с Леней вернулись. Она не надела платье поверх бикини, и ее загорелая кожа блестит от масла. Я хочу провести руками вверх и вниз по ней, раздвинуть ее бедра и встать между ними.

— Ты что-нибудь поймал? — спросила она.

Мой член начинает твердеть, и я переношу свой вес на диван.

— Возможно, патоген, передающийся с кровью.

— Что? — Дарья ставит свою пляжную сумку на пол и снимает шлепанцы.

— Костя порезался настолько сильно, что ему пришлось обратиться в больницу.

— О, Боже мой! С ним все в порядке?

— Все будет хорошо после того, как ему наложат швы. Как прошел твой день на пляже?

— Очень классно. — Она протягивает руку и зажимает между пальцами маленький желтый лимонный брелок. — Я прочитала несколько глав своей книги, а потом вздремнула. Звучит неубедительно, но, клянусь, я постоянно чувствую усталость с тех пор, как родились мои дети.

— Я могу лишь представить.

— Нам нужно выходить меньше чем через час, — говорит она и направляется к лестнице. — Я собираюсь принять душ и подготовиться. Очень хочу выпить вина. — Она широко улыбается и поднимается по лестнице, ее грудь подпрыгивает при каждом шаге. Боже, она великолепна.

— Давай, сходи с ней в душ, — говорит мне Леня. Мы вместе ждали возвращения девочек. — У тебя взгляд, как у голодного пса.

Блин. Знаю.

— Я подожду до вечера, — выпаливаю я, мысленно уже собираясь пойти к Дарье, раздеться и промокнуть под душем.

— Ах, хорошая мысль. Подожди, пока она не выпьет. Это единственный вариант, когда Катя делает мне минет.

Черт. Мысль о Дарье, опускающейся на колени, хитро смотрящей на меня снизу вверх, когда она расстегивает мои джинсы… Мой член подпрыгивает, быстро твердеет и прижимается к молнии джинсов.

Секунду спустя входит Катя, она раздраженно разговаривает по телефону. Я хватаю подушку и кладу ее себе на колени. Сжимая бедра, чтобы заглушить стояк, я смотрю прямо перед собой в телевизор.

— Поговори со своим отцом, — говорит Катя в трубку, а затем сует ее Лене в лицо. Он берет ее и встает, очевидно, разговаривая с их дочерью. Катя фыркает всю дорогу, пока поднимается по лестнице.

Я смотрю еще две серии, прежде чем Дарья возвращается вниз. На этот раз я ничего не могу с собой поделать и смотрю на нее с широко открытым ртом. Ее волосы завиты, глаза накрашены темнее, чем обычно, и на ней красное платье с открытыми плечами.

— Ух, ты. Выглядишь потрясающе.

— Спасибо. — Она краснеет. — Я и чувствую себя потрясающе.

— Ты выглядишь шикарно. — Я встаю с дивана и подхожу к ней. — Готова?

Даша заглядывает в гостиную, понимая, что все остальные находятся там и ждут ее. Катя спустилась по лестнице минут пять назад, так что ей не из-за чего расстраиваться.

— Более чем.

Я протягиваю ей руку, и мы все вместе идем к домику у озера, чтобы поехать на машине вместе с Леной. До места около получаса езды, и у Дарьи округляются глаза, когда мы выходим.

— Здесь так красиво, — говорит она. — Ты можешь представить себе это место осенью? Все эти деревья выглядели бы потрясающе.

— Так и было бы.

Я снова беру ее за руку, помогая пересечь посыпанную гравием подъездную дорожку. Сегодня она надела каблуки, но, похоже, у нее нет проблем с ходьбой в них по неровной земле.

Сначала мы направляемся к забронированному для нас ресторану, где ждет дегустация и ужин. Дегустация проводится индивидуально, и каждый из нас может выбрать шесть различных сортов вина, которые подадут во время ужина.

— Ближе всего я была к дегустации вин в ту ночь, когда Таня немного помешалась на дешевом вине, — шепчет мне Дарья. — Я думаю, она открыла шесть или семь бутылок. В то время я была беременна, поэтому просто нюхала их и смотрела, как она пьет. А потом держала ей волосы, когда ее рвало. — Она смотрит на винное меню. — Излишне говорить, что я не прихотлива. Понятия не имею, что попробовать.

— Ты любишь сладкое или сухое вино?

— Сладкое, но не такое, чтобы мне казалось, будто я пью сахарную воду.

— Предпочитаешь белое или красное?

Она качает головой.

— Я даже не вижу разницы. Красное — это сухое, верно?

— Может быть. — Я просматриваю свое меню и указываю Дарье на несколько позиций, которые могут ей понравиться. Я не эксперт, но мы представляем несколько виноделен, и я ознакомился с их продукцией для маркетинговых исследований.

Мы записываем наши предпочтения, и всего через несколько минут вино доставляется на стол. Дарья берет бокал красного вина и подносит его к губам. Я так возбужден, что все, что она делает, мне кажется чрезвычайно сексуальным, и прямо сейчас наблюдать, как она приоткрывает губы и делает глоток вина, — на грани эротики.

То есть до тех пор, пока она не начинает давиться.

— Отвратительно. — Она вздрагивает. — Это не очень вкусно.

Скорчив гримасу, она выдыхает и быстро допивает то немногое, что осталось в ее бокале.

— Ты же знаешь, что не обязана это допивать, если тебе не нравится, верно?

Она залпом выпивает воду.

— Я знаю, но это кажется расточительным. Эта дрянь стоит примерно четыре тысячи за бокал, чего я не понимаю. Мне больше нравились розовое вино Ламбруско за четыреста рублей, чем это.

Я взял то же вино, которое не понравилось Дарье, и нахожу его довольно приятным. Это мерло, и оно сухое. Мы пробуем остальные наши образцы и любимое вино Дарьи — красное столовое вино. Она заказывает бокал вина, и мы выходим на улицу, ожидая, пока освободится наш столик.

— Я знаю, что повторяюсь, — начинает она, замедляя шаг. — Но это место такое красивое! — Она протягивает руки и случайно расплескивает немного вина из своего бокала. — О, блин. — Она подносит руку к лицу и слизывает капли вина со своей кожи. Мурашки пробегают по мне, когда я наблюдаю, как ее язык соприкасается с кожей.

Черт.

— Полегче, пьяница, — поддразниваю я.

— Я не пьяна, — многозначительно говорит она и случайно оступается, расплескивая еще больше вина себе на руку. Она смеется и делает большой глоток, чтобы снова не расплескать остатки.

— Я думаю, что очень даже. — Я игриво подталкиваю ее локтем.

— Я настолько трезвая, что могла бы заняться математикой прямо сейчас.

— Математикой?

Я смеюсь.

— Да, математикой. Пьяные люди не умеют считать. Я отвечаю.

— Ну… Если ты отвечаешь. Сколько будет пятьдесят четыре плюс пятьдесят четыре?

— Это просто. — Она корчит гримасу и закрывает глаза, размышляя. — Просто сложи четверки… А потом… — бормочет она себе под нос. — Один-ноль-четыре.

— Ты уверена в этом?

— Черт. Я имею в виду — сто восемьдесят. Потому что две четверки — это восемь. — Она качает головой, отбрасывая волосы назад за плечи. — Ладно. Я ощущаю это вино и не знаю, почему мы не начали день здесь, потому что прямо сейчас я чувствую себя довольно хорошо.

— Это легкое вино.

— Мы там выпили шесть бокалов!

— Это были образцы, — смеюсь я. — Шесть бокалов вина свалили бы тебя на пол.

— О, я бы точно вырубилась. А потом, скорее всего, проснулась бы в своей блевотине. Ты знаешь, я никогда раньше не напивалась до такой степени, что меня тошнило.

— В самом деле? Даже в институте?

Она качает головой и делает еще один глоток.

— Я никогда не пила крепких напитков, а потом залетела, и стало вообще не до алкоголя.

— А я вот, бывало…

— Я знаю. — Она поднимает на меня взгляд, и я вижу по ее глазам, что она навеселе. — Но у тебя все получилось хорошо. — Я опускаю взгляд, любуясь ее грудью, и снова вижу лимонное ожерелье.

— Я должен спросить: что это за лимонное очарование?

Она протягивает руку, чтобы дотронуться до него.

— Мне его подарила моя мама. Ты ведь знаешь эту лимонную поговорку, верно?

— Существует лимонная поговорка???

Дарья останавливается и недоверчиво смотрит на меня.

— Ты не знаешь лимонную поговорку???

— Прости.

Она драматично закатывает глаза.

— Когда жизнь дает тебе лимоны — приготовь лимонад. Или, как говорила мама, когда жизнь дает тебе лимоны — приготовь лимонад и не забудь про водку. — Дарья делает еще один глоток своего вина. — Я не понимала, что такое водка, пока не стала старше. Но иногда нужно что-то дополнительное. Лимоны кислые, я говорю метафорически, но водка — нет. Это буквально.

Я обнял ее за плечи, не понимая, что она только что сказала. Может быть, она немного перебрала с выпивкой и на самом деле пьяна. Я позабочусь о ней, если это так.

— Конечно.

— За последние несколько лет мне давали много лимонов. Я думала, ты один из них.

— Ты думала, я лимон?

Она кивает.

— Ага. И очень кислый.

— Ты превратила меня в лимонад? — осторожно спрашиваю я. — Или это один из тех вопросов, на которые я не хочу знать ответа?

— Я думала, что сделаю это, но теперь думаю, что ты сам это сделал.

— Я не улавливаю.

— Работать на тебя было неплохо. Но лимонад иногда тоже может быть перспективным. — Ее слова немного невнятны. Да, она пьяна. Я притягиваю ее немного ближе к себе. — Мне повезло, что у меня есть эта работа. За нее платят больше, в этом есть свои преимущества, и, возможно, этому лимонаду нужно… Нужно… Побродить некоторое время, оно того стоит.

Я снова вспоминаю, насколько разные наши жизни. Как она борется как мать-одиночка, чтобы свести концы с концами. Я ни разу не чувствовал себя виноватым за то, что у меня есть, но прямо сейчас я вроде как чувствую это. Дарья не менее трудолюбива, чем я.

У Дарьи звонит телефон, и она дает мне подержать свой бокал вина, пока достает телефон из сумочки.

— Это Катя, — говорит она мне, прежде чем ответить.

— Привет! — говорит она в трубку. — Где-то снаружи. Хорошо. Мы идем. — Она заканчивает разговор и кладет телефон обратно в сумочку. — Стол готов.

— Хорошо. Я умираю с голоду.

— Я тоже. — Она забирает вино обратно и берет меня под другую руку. Мы возвращаемся в тишине, и Дарья останавливается прямо перед тем, как мы заходим внутрь.

— Алекс?

— Да?

Она тянется ко мне всем телом, и я еле сдерживаюсь, чтобы не протянуть руку и не поцеловать ее прямо сейчас.

— Спасибо, что не осуждаешь меня. До этих выходных я не чувствовала такой легкости и спокойствия.

— Ты так говоришь, как будто это из разряда фантастики.

Она пожимает плечами, и легкий румянец приливает к ее щекам.

— Такие мужчины, как ты, могут быть довольно требовательными… особенно по отношению к женщинам на рабочем месте.

— Мне все равно, что у кого между ног, пока они хорошо делают свою работу.

— Но только если они не дрочат в комнате отдыха, верно? — Она корчит гримасу, и мы смеемся. — Но, если говорить серьезно, это… Это… Я хочу сказать, что это восхитительно, но на самом деле именно так и должно быть.

— Никто раньше не называл меня достойным восхищения, так что я собираюсь согласиться с этим.

Она снова смеется и делает еще один глоток вина.

— Хорошо. Я оставлю это без внимания. Но только на этот раз.

Я снова обнимаю ее, и моя рука скользит вниз по ее спине и останавливается на изгибе бедра. Жар разливается по мне, и я снова чувствую, как сжимается мое сердце.

Внезапно ловлю себя на том, что хочу добиться большего. Быть лучше. Я не хочу быть ни в чем похожим на своего отца, и я позволил страху закрыть мое сердце. Легче жить так, как я живу сейчас. Один, но в безопасности. Выживаю, но не живу по-настоящему.

Дарью угостили изрядной порцией того, что она называет лимонами. И все же она так полна жизни, так стремится улыбаться и находить хорошее вокруг себя! Это вдохновляет, и никто раньше не заставлял меня чувствовать себя так.

Я крепче обнимаю Дарью, сердце бешено колотится. Что, черт возьми, ты со мной делаешь, Даша?

Глава 27

— Мне кажется, я все еще пьяна. — Я беру протянутую руку Алекса и выхожу из внедорожника. — Сколько я выпила вина? Бокалов семь?

— Всего два, — говорит он со смехом, направляя меня к коттеджу. — С половиной, если ты хочешь посчитать и те образцы. Ты так легко пьянеешь!

— Я не так уж часто пью, — напоминаю ему. — Хотя ты бы так не подумал, судя по тому, сколько всего я выпила за эти выходные.

— Восполняешь пропущенное. Ты поверишь мне, если я скажу, что не пью так много?

Я поднимаю брови.

— У тебя в кабинете есть бутылка скотча. Это то, что пьют богатые парни во всех фильмах, да?

— Я же не настолько предсказуем?

— Просто ответь — это скотч? — спросила я.

— Да, — признает он. — Но, честно говоря, на вкус он как дерьмо. Но это было дорогое дерьмо, так что я оставил его себе.

— Привет, голубки, — зовет Катя. — Вы можете оторваться друг от друга еще на часик? Я хочу переодеться, выпить кофе и развести огонь.

— Тогда, наверное, я разведу огонь. — Леня целует Катю и обходит крыльцо, чтобы набрать дров. Алекс идет с ним, а мы с Катей заходим внутрь, чтобы переодеться.

— Вы такая гармоничная пара, — говорит мне Катя, и ее слова отрезвляют. — Серьезно, вы такие милые.

— Спасибо. — Я ненавижу лгать.

— Как ты думаешь, когда ты сможешь познакомить его со своими детьми?

Я теряю равновесие, пытаясь расстегнуть туфли, и падаю на землю. Я пьяна, но не настолько, чтобы выболтать правду.

— Эмм, не знаю. Я, правда, не знаю, как со всем этим справиться, — признаюсь я. — Они мало что знают о своем отце — черт возьми, я тоже, — но все, что я рассказала им о нем, — это то, что ему пришлось уехать. Знаю, что однажды мне придется все это объяснить.

— О, милая, это нелегко. И я тоже не знаю, что делать. Может, просто довериться своему чутью?

Я киваю, думая обо всей этой ситуации, и все больше чувствую, что меня вот-вот вырвет. Я ненавижу ложь вообще, еще больше ненавижу лгать своим друзьям и больше всего ненавижу, когда это окончательно сбивает меня с толку.

Алекс — мой начальник.

Не мой парень.

Мы ладим. Заставляем друг друга смеяться. Я искренне верю, что ему нравится мое общество… Но если бы мы не притворялись, то вообще не были бы сейчас вместе.

У меня есть дети, и хотя у Алекса хорошие отношения со своим племянником, не похоже, что он хочет иметь собственных детей. Встречаться достаточно сложно, но встречаться, когда ты родитель-одиночка, еще сложнее. Мне нужно найти кого-то, кому я понравлюсь, и кто понравится мне, и кто совместим с моими девочками.

Если бы я не выпила второй бокал вина после того, как доела свой салат, у меня, вероятно, прямо сейчас случился бы приступ беспокойства. Мои девочки замечательные, и любому бы повезло, если бы они были в его жизни. Найду ли я кого-нибудь, кто тоже так думает? Тот, кто будет встречаться со мной, в некотором смысле будет встречаться не только со мной, но и со всеми нами. Кто, взглянув на меня, не решит, что у меня слишком много багажа, и не вышвырнет нас на обочину?

Наконец-то я снимаю обе туфли. Торопливо поднимаюсь по лестнице, снимаю платье и надеваю лосины, высокие носки, рубашку с длинным рукавом и свитер. Катя достает два одеяла из шкафа в прихожей, и мы выходим на улицу, спускаясь к берегу.

Алекс и Леня все еще пытаются разжечь огонь. Катя подходит, перекладывает дрова в яме для костра и разжигает его за минуту.

— Впечатляет, — говорю я ей и сажусь на песок. Алекс занимает место рядом со мной. На нем нет куртки, и ему, вероятно, холодно. Я накидываю одеяло нам обоим на плечи.

Лена выходит из дома со всем необходимым, чтобы приготовить бутерброды. Мы разговариваем и смеемся, пока жарим хлеб. У меня звонит телефон, и я иду вдоль берега в поисках места с сетью, чтобы поговорить со своими девочками. Они весело провели день в зоопарке, но с нетерпением ждут моего завтрашнего возвращения домой.

Я тоже, дети. Я тоже.

Попрощавшись с девочками, возвращаюсь к костру и занимаю свое место рядом с Алексом. Он укутывает меня одеялом и позволяет своей руке задержаться на моем плече на мгновение дольше, чем нужно. Его прикосновение, нежное, но в то же время сильное, ощущается чертовски приятно. Все по-прежнему разговаривают, а Алекс так хорошо ладит с Катей и Леней, что кажется, будто мы дружим гораздо дольше, чем одни выходные.

Я устала и около полуночи уже едва могу держать глаза открытыми. Моя голова склоняется набок, опускаясь на плечо Алекса.

— Даша? — тихо спрашивает он. — Ты не спишь?

— Нет, — ворчу я.

— Давай я отнесу тебя в постель.

— Нет, я не сплю. Я останусь здесь вместе со всеми.

— Я тоже устала, — говорит Лена. — Я встала в пять, чтобы пробежаться. Обычно я ложусь спать в восемь вечера, — смеется она.

Алекс поднимает меня на ноги и накидывает одеяло мне на плечи.

— На этот раз ты продержалась за полночь, что, делает тебя отъявленной тусовщицей.

Я смеюсь.

— Раньше я могла не ложиться спать до двух, а потом вставать в семь, даже после того, как у меня родились близняшки. Я чувствую себя старой.

— О, заткнись, — смеется Катя. — Ты здесь самая молодая.

— Сколько тебе лет? — спрашивает Лёня.

— Двадцать пять, — отвечаю я ему.

— Если ты старая, то я вообще древний.

— Ты это сказал, не я.

— Видишь? — Катя легонько хлопает Леню ладонью по груди. — Мы слишком взрослые, чтобы заводить еще одного ребенка.

Я натягиваю на себя одеяло, мне холодно находиться вдали от Алекса.

— Хочешь еще? — спросила я.

— Он считает, что у нас должен быть второй ребенок.

— Это не ответ на вопрос, — отмечает Лена.

— Хочешь еще ребенка? — спросила я еще раз.

— Нет, — без колебаний отвечает Катя. — Забеременеть в первый раз было непросто. А сейчас Лизе уже шесть, и она становится независимой. Младенческий период был тяжелым. Я не знаю, как ты справилась с этим в одиночку.

— Ну, мой папа очень помогал, и моя лучшая подруга тоже.

— Теперь у тебя есть партнер, — говорит Леня, кивая на Алекса. — И, может быть, вы двое заведете еще, а?

— Прекрати, — шикает Катя, на этот раз шлепая Леню по-настоящему. — Они только начали встречаться. Они об этом не думают.

— Ну, никогда не знаешь наверняка.

Теперь я чувствую себя неуютно. Ребенок — это последнее, о чем думает Алекс, я могу это гарантировать, черт возьми.

— Но ты бы хотела еще ребенка? — спрашивает Катя.

Я киваю.

— Думаю, что хочу. Но только с правильным человеком. Шанс снова родить близнецов невелик, и тогда я не была бы одинока. Малыш номер три был бы похож на отпуск, по сравнению с двумя сразу. По крайней мере, так я думаю сейчас. — Я поворачиваю голову и смотрю на Алекса. Он смотрит в землю со странным выражением лица. Ему грустно? Страшно? Немного того и другого?

Плотнее закутавшись в одеяло, я избавляюсь от ощущения, что сказала что-то не то. Я этого не делала, и это правда. Я бы с удовольствием вышла замуж и родила еще одного ребенка от мужа.

Мы все идем в дом готовиться ко сну. Я переодеваюсь, умываюсь и чищу зубы. Алекс идет в ванную следом, а Катя проходит мимо, заглядывая в комнату. Она машет мне рукой, чтобы я вышла в коридор.

— Эй, извините, если Леня поставил вас в неловкое положение, ребят. Иногда он может быть настоящим идиотом.

— Нет, все в порядке. Я просто, эмм, не думаю, что Алекс хочет детей.

— Но у тебя уже есть дети.

— Мы просто не настолько, эмм, серьезны. — Если я начну отступать сейчас, ложь о том, что мы расстаемся, не будет такой уж неожиданной. — Я имею в виду — он отличный парень, суперсекси, но я думаю, что работа — для него номер один, а для меня — семья. В этом нет ничего плохого, ты же знаешь. Но я хочу быть реалистом.

— Ух ты, ты такая взрослая. Знаешь, хоть ты и на пять лет моложе меня, — добавляет она с доброй улыбкой, — но ты уверена, что тебя это устраивает? И, кстати, я купила десять бутылок вина. Можем вскрыть одну и поговорить о чувствах или просто о том, что тебя тревожит. Извини. У меня давненько не было близкой подруги.

Я хочу насладиться последней ночью с этой версией Алекса. Понятия не имею, как все будет, когда мы вернемся к реальной жизни, и я вроде как не хочу, чтобы это заканчивалось. В моем мозгу разворачивается наша история, даже когда я знаю, что обрекаю себя на полное разочарование.

Возвращаться к нему в постель — плохая идея. Ужасная идея. Идея, которая, скорее всего, покажется мне потрясающей и заставит меня выкрикивать его имя. Но я не могу заниматься сексом с Алексом.

— Да, на самом деле это было бы круто. Я предупрежу Алекса.

— Отлично! Я пойду открою вино.

Я захожу в спальню и нахожу Алекса сидящим на краю кровати. Он опускает глаза, когда я вхожу. Одна из ламп на прикроватном столике все еще горит, заливая золотистым светом его красивое лицо. Он без рубашки и снова в этих спортивных штанах.

Я бы очень хотела, чтобы все было по-настоящему.

— Ты действительно думаешь, что работа для меня на первом месте? — немного обиженно спрашивает он.

О, черт, он слышал? Хотя я не сказала ничего такого, о чем сожалела бы. Я должна посеять семя того, что между нами не все идеально, и он это знает. Черт, это была его идея сказать Кате, что мы расстались, чтобы я могла перестать жить в этой лжи.

— Я, эмм, думаю, да. Извини, если мое предположение было неверным. Я вообще не должна была делать предположений.

— Ты ошибаешься, — огрызается он, а затем вздыхает, закрывая глаза. — Извини. Я… Я не хочу, чтобы работа была моим приоритетом. Это все, что заботило моего отца, и я поклялся, что никогда не буду таким, как он.

— Тогда не надо. Ты всегда можешь что-то изменить. — Я слегка улыбаюсь, обнажая зубы. — Катя… Она, эмм… Она хочет немного поболтать. Ты не возражаешь?

— С чего бы мне это делать?

— О, точно. Хорошо. Я не думаю, что мы засидимся допоздна. Еще один бокал вина, и я отключусь.

— Возможно.

Я хватаю свой телефон с прикроватной тумбочки и спускаюсь вниз. Катя с трудом справляется со штопором, говоря, что дома у нее есть электрическая открывалка для вина. Я пробую и в конце концов откалываю пробку. Поискав в Интернете, как это исправить, мы наконец открываем бутылку и наливаем вино в два бокала. Нам приходится выковыривать кусочки пробки, но это вино все равно хорошее.

— Я не знала, что у тебя были проблемы с беременностью, — начинаю я, садясь на диван и включая телевизор.

Она кивает.

— Это был кошмар. Шесть выкидышей, два неудачных ЭКО, а затем четыре месяца постельного режима.

— О боже!

Она пожимает плечами.

— Но теперь у нас есть Лиза, и наша милая малышка превращается в королевского отпрыска.

Я смеюсь.

— Это тот возраст, когда все начинает меняться и я не готова к этому. — Мои глаза немного затуманиваются. — Хоть первые годы их жизни были трудными для меня, мне так жалко осозновать, что они вот-вот вырастут.

— Милая. — Рука Кати ложится на мою. — Я уверена, однажды они поблагодарят тебя за это.

— Надеюсь. — Я делаю большой глоток вина. — Возможно, я позволю им уговорить меня сводить их куда-нибудь на следующей неделе. С тех пор, как я получила премию за… — Черт. Я чуть было все не разболтала. — Я получила премию на работе, и у меня есть больше возможностей их баловать.

— Девчачий день — действительно звучит заманчиво.

— Это так. — Я делаю глоток вина и чувствую, что оно уже начинает действовать на меня. Мы еще немного разговариваем, а потом вдруг обе чувствуем себя слишком уставшими, чтобы ложиться спать позже. Я действительно не создана для вечеринок.

Алекс спит, когда я вхожу в комнату. Осторожно прокрадываюсь внутрь, чтобы не разбудить его, и забираюсь под одеяло. Во сне он протягивает руку, поглаживая пальцами мою кожу.

Я позволяю своим глазам закрыться, наслаждаясь легким прикосновением.

— Спасибо тебе, — шепчу я ему. — За то, что заступился за меня и взял с собой в это путешествие. Деньги очень помогут, и… И я хорошо провела с тобой время.

Он снова шевелится, и на секунду мне кажется, что он проснулся. Его дыхание медленное, оно дает мне понять, что он все еще спит. Алекс сбрасывает одеяла с нас обоих. Я тихо смеюсь и натягиваю их обратно, стараясь не прикрыть его, иначе он снова их сбросит.

Повернувшись, он придвигается ближе и обвивает меня рукой. Мое сердце трепещет, и я не знаю, что делать. Скорее всего, он понятия не имеет, что делает, или настолько привык к тому, что кто-то находится в его постели, что делает это чисто машинально.

Я должна высвободиться из его объятий и снова положить подушку между нами. Но прошло так много времени с тех пор, как кто-то обнимал меня, и, черт возьми… Я похоже действительно начинаю в него влюбляться.

Вот гад.

Я моргаю, открываю глаза и переворачиваюсь на другой бок. Алекс сидит, уставившись в свой телефон.

— Ты в порядке? — сонно спрашиваю я, вспоминая прошлую ночь и то, как уснула в его объятиях. Он все еще держал меня, когда проснулся? Алекс сердито набирает что-то на своем телефоне.

— Не совсем.

— Что происходит?

— Клиент только что опубликовал это. — Он показывает мне свой телефон, демонстрируя скриншот постыдного поста в интернете.

— Ай.

— Да. И ты знаешь, что производит его компания? — спрашивает он, на что я качаю головой. — Женскую одежду.

— Двойной ай. Это очень плохо?

— Конечно. — Он потирает лоб и вздыхает. — Впрочем, нет ничего такого, с чем мы не могли бы справиться, но кто-то должен отобрать телефон у этого мудака. Он еще и реагирует на то, что люди пишут и говорят ему. — Алекс просматривает некоторые комментарии. — О, черт возьми, теперь он заговорил о политике. Мне нужно сделать звонок.

Я провожу рукой по своим растрепанным волосам и выглядываю наружу. Судя по приглушенному солнечному свету, проникающему через открытое окно, еще очень рано.

— Ты когда-нибудь чувствовал себя неловко, представляя таких людей?

— Придурков? — Он переводит взгляд со своего телефона на меня. — Не совсем. Я оказываю услугу, а не поддерживаю или распространяю его убеждения.

— Хорошая мысль, — говорю я и задаюсь вопросом, что бы сделала, если бы оказалась в такой ситуации. Мне хотелось бы верить, что я не смогла бы вести бизнес с кем-то, кто открыто издевается над кем-либо, но, опять же, отказываться от таких денег было бы глупо.

Алекс встает и спускается вниз, чтобы позвонить по телефону. Я беру свой телефон и проверяю соцсети. Мы с Алексом взяли за правило не делать никаких совместных снимков, но Катя сделала несколько вчера. Я слишком много выпила, чтобы заботиться об этом, но прямо сейчас, вижу, как она отмечает меня в публикациях, я немного паникую.

Есть фотодоказательства того, что мы с Алексом симулировали отношения. Я не хочу терять подругу, которую только что обрела, и, что более важно, не хочу ранить ее чувства. Я лгала ей прямо в лицо несколько раз.

Это было ошибкой, и мне не следовало приезжать сюда. Ложь не сулит ничего хорошего, и карма уже приносит свои плоды. Во мне просыпаются настоящие чувства.

Хотя фальшивый разрыв теперь будет казаться более искренним.

— Привет, — Алекс возвращается вверх по лестнице. — Мне придется улететь домой более ранним рейсом, чтобы разобраться с этой хренью. Ты хочешь сохранить свой первоначальный билет? Я попрошу кого-нибудь встретить тебя в аэропорту и отвезти домой. Ты летишь тем же рейсом, что и Катя с Леней. — Он опускает взгляд на свой телефон. — Я все равно не думаю, что смогу достать два билета на рейс пораньше. Похоже, что есть только один, и это эконом.

— О, эмм, конечно. Я не против. Делай то, что должен, — говорю со слащавой улыбкой, а затем мысленно качаю головой. — Я могу помочь? То есть… Я же твой помощник.

— Да, как только мы доберемся до офиса.

— Сегодня вечером?

Он видит ужас на моем лице и открывает рот, чтобы что-то сказать, но колеблется.

— Нет, не сегодня. Утром. Утром в понедельник. Нам придется организовать пресс-конференцию и сделать все возможное, чтобы предотвратить ущерб. Подобные вещи, как правило, ускользают от внимания общественности, но если клиенты перестанут покупать… — Он замолкает, не нуждаясь в объяснениях. Если клиенты перестанут покупать, компании больше не будет, и она не будет платить Алексу. Верно.

— Что ж, если я смогу что-нибудь сделать сегодня вечером, просто дай мне знать. Я ведь могу назначать встречи и делать звонки дома.

Он кивает.

— Так и сделаю.

— Нашел билет? — спрашиваю я, чувствуя, что мне не терпится просто вернуться домой и увидеть девочек.

Он снова смотрит на свой телефон.

— Есть только один билет на рейс, который вылетает через два часа. Черт, я не думаю, что у меня получится все успеть. — Он смотрит на свой открытый чемодан.

— Иди, — говорю я ему. — Я соберу твои вещи и привезу.

— Я не могу просить тебя об этом.

— Ты не просишь. И если не боишься, что я найду твой дневник или что-то в этом роде, собрать твои вещи будет легко. Ты очень аккуратный.

— Это привычка. — Он смотрит мне в глаза, и его взгляд прожигает меня насквозь. — Спасибо тебе, Дарья.

— Не за что. А теперь иди и спасай положение, не дай этому толстопузому, ненавидящему женщин мужику распространять всякую хрень в сети.

— Так и сделаю.

Его пристальный взгляд задерживается еще на мгновение, прежде чем он спешит в комнату, одевается и берет только самое необходимое для полета обратно в Москву.

Я начинаю скучать по нему в тот же момент, когда он уходит.

Глава 28

— Мам, ты меня раздавишь! — Полина пытается вывернуться из моих объятий. Я обернула одну руку вокруг нее, а другую — вокруг Вики.

— Я просто так сильно скучала по вам обеим, — говорю я, поворачивая голову, чтобы поцеловать каждую. — Мне нужно снова обнять вас.

— Ты так сильно обнимала нас ночью, что чуть не придушила, — драматично произносит Вика. Однако ее маленькие ручки все еще обнимают меня.

— Я знаю, но я твоя мама и могу обнимать тебя столько, сколько захочу.

Было так приятно воссоединиться, несмотря на то, что я уехала на короткие выходные. Я уснула, читая им в их постели, а когда проснулась несколько часов спустя, мне было так уютно, что решила именно спать с ними всю ночь.

Я приняла душ, почистила зубы и надела пижаму, а затем вернулась к ним в постель, крепко прижимая их обеих к себе.

Сейчас утро понедельника, и мы готовимся садиться в машину, чтобы выезжать в школу. Мое сердце снова сжимается при мысли о том, что я не смогу увидеть их почти до половины шестого вечера.

Но также я взволнована встречей с Алексом… И немного нервничаю, если честно. Я не хочу, чтобы все было неловко или, что еще хуже, вернулось к тому, как было раньше, когда наши отношения были сугубо деловыми. Я профессионал и знаю, что мы не можем прятать эту жуткую куклу, которую я привезла домой в своем чемодане, по всему офису. Но надеюсь, что все будет по крайней мере по-дружески.

Я припозднилась со стиркой и не помню, когда в последний раз пылесосила квартиру, не говоря уже о том, чтобы вытирать пыль. Провести выходные в таком милом доме, а потом вернуться сюда — теперь я хочу переехать еще больше. Девочки этого заслуживают.

Нам не нужно ничего большого или навороченного. Просто хорошее место. И еще было бы неплохо иметь ковер, на котором не будет пятен от прошлых жильцов. Я активно занималась уборкой, пока девочки принимали душ, и теперь квартира выглядит довольно сносно. Это продлится ровно день — но, эй, мы будем наслаждаться, пока можем.

— О, блин, бегом, девочки, — кричу я, когда смотрю на время. — Нам пора идти.

Я перекидываю сумочку через плечо, достаю ключи и вывожу девочек из квартиры.

— Привет, Даш.

Я подпрыгиваю, не заметив Макса, стоящего в подъезде.

— О, Макс, привет. — Я запираю дверь квартиры и держу ключи в руке. У меня от этого парня серьезные мурашки по коже. Я заставляю девочек идти впереди меня, становясь между ними и Максом.

— Тебя не было в эти выходные? Я не видел, как ты входила или выходила.

— Эмм, да. Меня не было.

— Куда ты ходила?

— Я поехала навестить отца девочек в тюрьме. Завтра он выходит на свободу. Нам нужно идти. Девочкам пора в школу. — Я хватаю Вику за руку. — Держи свою сестру за руку, — шепчу я Полине. — И не отпускай меня.

Макс следует за нами вниз по лестнице, и к тому времени, как мы выходим и садимся в машину, мое сердце снова подскакивает к горлу. Я практически запихиваю девочек внутрь, а затем запрыгиваю на водительское сиденье, запирая двери в ту же секунду, как оказываюсь внутри. Я не хочу пугать девочек. Они уже думают, что Макс — жуткий ублюдок. К счастью, они никогда не говорили об этом именно так, но они сказали мне, что он их пугает.

— Наш папа в тюрьме?

Полина пристегивает ремень безопасности.

Черт, они услышали.

— Нет, я соврала.

— Врать плохо, — говорит Вика с таким нахальством, что я не знаю, стоит ли мне ругать ее или хвалить.

— Это так, но бывают моменты, когда это необходимо. — Например, когда преследователь повсюду следует за вами и вашими детьми. Он все это время ждал за дверью? Я чувствую себя очень напуганной.

— А папа вернется? — спрашивает Полина.

— Я, эмм, не знаю, — говорю, глядя на нее в зеркало заднего вида.

— Если бы папа вернулся, ты бы вышла за него замуж?

— Нет, — честно отвечаю я.

— Почему нет? — спрашивает Вика.

— Потому что мы не… Мы… Это… Давненько мы не виделись. — Я не могу сказать им, что на самом деле не знаю их отца. Мы провели вместе одну волшебную ночь, но на этом все.

— Он был бы твоим парнем?

— Ну, — начинаю я и представляю дальнейшее развитие событий у себя в голове. Было бы замечательно, если бы мы все были вместе, как одна большая счастливая семья. — Я бы сходила с ним на свидание и посмотрела, что из этого выйдет.

— Когда папа вернется?

Их вопросы убивают меня, и я знаю, что на самом деле нет никакого способа убедить их в том, что не их вина в том, что их отца нет с нами. Рассказ о том, что он ничего о них не знает, может привести к чрезмерному замешательству или еще больше задеть их чувства. Я не знаю, как объяснить эти вещи, и у каждого в Интернете есть свое мнение о том, как справиться с подобной ситуацией.

Конечно, я не хочу эмоционально травмировать девочек. Не хочу пытаться объяснить правду, заставлять их передавать ее другим в школе и путать некоторые детали, после чего к ним станут по-другому относиться, потому что мы очень далеки от типичной семьи, посещающей «Эрудит».

— Я не знаю. — Я оборачиваюсь и смотрю на них. — Но он нам не нужен. У вас есть я, и я довольно крутая мама, верно?

Девочки хихикают, но соглашаются со мной. Я выезжаю задним ходом со своего парковочного места и мельком замечаю Макса, стоящего на пороге подъезда и машущего нам, когда мы уезжаем.

У меня плохое, очень плохое предчувствие по этому поводу.

— С тобой все в порядке? — спрашивает меня Тамара, одна из стажерок, когда заходит в комнату отдыха. — Ты какая-то нервная сегодня.

— Нет. Да. Просто немного напугана, — признаюсь я. Всю дорогу я думала о Максе. Он знал, что нас нет дома, а это значит, что он искал меня. И тот факт, что он был за дверью как раз в то время, когда мы уходили в школу, наводит меня на мысль, что у него есть наше расписание. Он ждал нас там. Возможно, он сейчас ждет, когда мы вернемся домой.

— Напугана?

— Есть один парень, который живет в моем доме. — Я содрогаюсь. — Я думаю, он преследует меня.

— О, Господи, по-настоящему преследует тебя?

Я киваю.

— Сегодня утром он ждал у моей двери. Он знал, что меня не было в городе на выходных. Я никому не говорила, что уеду.

— Это серьезно. В полицию сообщила?

— Сообщила в полицию о чем? — спрашивает Денис, один из старших агентов, входя в комнату.

— У нее есть преследователь, — говорит ему Тамара, и я бросаю на нее взгляд. — Я не сожалею. Тебе нужно отнестись к этому серьезно. Сестру подруги моего двоюродного брата преследовали в институте, и этот парень вломился к ней в дом и попытался похитить ее.

— О, Боже мой. У меня же дети.

— Тогда тебе нужно отнестись к этому серьезно. И придумать, что делать.

— Да, — соглашается Денис. — Ты чувствуешь, что ты в опасности?

Меня всю трясет, когда я думаю об этом. Мое сердце учащенно бьется, а руки становятся липкими. Я на грани нервного срыва и я впала в панику. Но потом Алекс входит в комнату, и все вокруг меня затихают.

Я хочу подбежать к нему и снова почувствовать, как его руки обнимают меня.

— Что происходит? — спрашивает он, видя, что я держу его пустую кружку из-под кофе. — С тобой все хорошо, Дарья?

Страх на моем лице очевиден.

— У нее есть преследователь, — говорит Тамара. — Сегодня утром он ждал у ее двери. Я сказала ей, что она должна сообщить об этом в полицию.

— Это правда? — На лице Алекса появляется беспокойство, и он быстро подходит ко мне, протягивая руку. Он останавливает себя прежде, чем его пальцы прикасаются ко мне.

— Да, вроде того. Есть один парень, который живет этажом ниже нас, и сегодня утром он был в коридоре прямо за дверью.

— Он живет под вами? — спрашивает Алекс, и я киваю. — Значит, у него не было причин находиться на твоем этаже. Не похоже, чтобы он просто спускался.

— Правильно.

— Нужно что-то делать с этим.

Я снова киваю и отворачиваюсь, мне нужно отвлечься. Макс всегда вызывал у меня плохое предчувствие, но он не сделал ничего, что могло бы доказать, что он настоящий преследователь. Он мог быть в гостях у соседа или просто прогуливаться по зданию. Сможет ли полиция вообще что-нибудь сделать? Алекс подходит и забирает у меня кофе, накрывая своими пальцами мои.

— Ты чувствуешь, что ты в опасности?

— Он всегда вызывал у меня мурашки по коже, но это утро было совершенно новым уровнем.

Алекс хмурит брови, и мое сердце замирает. Внезапно он одергивает себя. Его отец входит в комнату отдыха вместе со своим помощником. Все в комнате разбегаются, и я вспоминаю, что Тамара говорила раньше о напряженных отношениях между Алексом и его отцом. Я на секунду заглядываю Алексу в глаза, затем тоже ухожу.

Вчерашние противоречивые посты в соцсетях не дают нам покоя до конца рабочего дня, и я безостановочно разговариваю по телефону. Это отвлекает меня от ситуации с преследователем и не дает мне думать о выходных. В основном.

Алекс был на нескольких встречах, а затем уехал на пару часов на пресс-конференцию. День проходит быстро и в то же время медленно, и у меня не было возможности сделать настоящий перерыв на обед до трех сорока пяти. Во время еды я звоню папе, спрашиваю, не хочет ли он прийти на ужин и не может ли он помочь мне поставить дополнительные замки на двери. Он работает до половины восьмого, но придет после.

Около пяти я подхожу к кабинету Алекса и стучу в дверь.

— Да, — говорит он, не отрываясь от того, над чем работает.

— Тебе нужно, чтобы я осталась сегодня в офисе дольше? — спрашиваю я.

Моргая, чтобы сфокусировать зрение, он отворачивается от своего компьютера и смотрит на меня.

— Нет. Я тоже скоро собираюсь уехать отсюда. — Он проводит рукой по волосам. — Иди, забирай девочек. Я знаю, ты скучаешь по ним.

— Да, очень скучаю, — говорю я с улыбкой.

— Ты хочешь, чтобы я… может, проводить тебя до твоей квартиры? На случай, если преследователь там?

— Эмм… Я… — Я не знаю, чего я хочу. Да, было бы неплохо, если бы кто-нибудь проводил меня и девочек внутрь. — Это не обременит тебя?

— Нет. — Он одаривает меня дерзкой ухмылкой. — Было бы большим бременем заменить моего помощника, если бы нынешний был похищен преследователем.

— Ааа, так тебе нужны гарантии работы.

— Да. — Его глаза встречаются с моими, и мое сердце бешено колотится в груди.

— Сначала я должна забрать девочек из Таниного дома.

— Ладно. Я поеду за тобой.

— Ты уверен, что тебе это не в тягость? — спрашиваю я, желая услышать, как он скажет это снова.

— Нет, не в тягость.

— Спасибо. Я просто, эмм, закрою свой стол. — Закрою свой стол? Что, черт возьми, это вообще значит? Что угодно. Мой желудок снова трепещет, и Алекс встает, обходя стол.

— Встретимся внизу.

Как я должна поверить, что эти выходные были притворством, какой-то случайностью, когда он так на меня смотрит?

Глава 29

Это место, где живет Даша?

Ни за что бы не подумал, глядя на нее. Я чувствую себя не в своей тарелке, когда вижу, что окружающие меня люди живут в таких помойках, как эта.

Я не знаю, чего ожидал. Она — мать-одиночка, которая до недавнего времени зарабатывала чуть больше минимальной заработной платы. Я паркую свою «Теслу» и выхожу, оглядываясь по сторонам. Дарья припарковалась в нескольких метрах от подъезда. Я быстро подхожу к ней.

Звучит музыка, и она с детьми подпевает радио. Они улыбаются и выглядят счастливыми. Дарья глушит двигатель и выходит, открывая дверь девочкам.

— Девочки, это Алекс, — представляет она. — Или ты хочешь, чтобы тебя называли Александр Андреевич?

— Алекс, — говорю я.

— Ты дядя Гриши, — говорит одна из близняшек. Я перевожу взгляд с одной на другую. Прямо сейчас они одеты в одинаковую школьную форму, и их прически уложены одинаково. Я ни за что не смогу отличить их друг от друга.

— Так и есть. Хорошая память!

— Это Полина, — говорит мне Дарья. — А это Вика. Алекс ужинает с нами сегодня вечером. Я готовлю картофельную тортилью.

— Ту, что готовит дедуля? — спрашивает Полина.

Дарья качает головой.

— Ту, которую готовила бабуля. С тем соусом, который вам так нравится.

Обе девочки приходят в восторг. Дарья запирает машину и кладет ключи в сумочку. Она оглядывается, прежде чем отойти от машины и взять детей за руки.

Мы заходим внутрь и поднимаемся по лестнице, не встречая никого, кто мог бы быть преследователем Дарьи. Тем не менее она сильно напряжена.

— Итак, это наш дом, — говорит она мне, запирая за собой дверь. — Здесь не так уж много места, но это наш дом. — Близняшки снимают обувь и бросают свои рюкзаки на пол. — Идите мыть руки, — говорит она им.

Дверь открывается в маленькую гостиную, которая перетекает прямо в крошечную кухню. Моя спальня больше, чем вся эта квартира. Большую часть стен занимают рисунки карандашом и картины, все подписанные: Полина или Вика. На стене в рамке висит фотография Дарьи с девочками, а в углу за диваном сложены игрушки.

Дарья снимает туфли, и я следую ее примеру. Она достает из сумочки телефон, вешает свою сумочку и рюкзаки девочек на крючок и идет на кухню, чтобы приготовить ужин.

— Я могу помочь? — спрашиваю я, подходя к ней сзади. Кухня крошечная, в ней почти нет места.

— Ты умеешь готовить? — спрашивает она, ухмыляясь.

— Не очень хорошо, но я могу четко следовать инструкциям.

— Можешь, эмм, помыть помидоры и листья салата.

— С мылом?

Она бросает на меня непонимающий взгляд, и я смеюсь.

— Я шучу. Я знаю, как мыть овощи.

Ее улыбка освещает всю комнату.

Хорошо.

Девочки выходят из ванной и идут в гостиную. Они спорят о том, что смотреть, прежде чем остановиться на “Свинке Пеппе”. Грише тоже нравится этот мультик, и я посмотрел с ним несколько серий. Мне не стыдно признаться, что мне он тоже нравится.

Дарья включает музыку на своем телефоне, убавляет громкость и ставит телефон на банку с фасолью. Она танцует под Анну Асти, готовя ужин. Я помогаю, чем могу, но в основном чувствую себя скованно на этой маленькой кухне.

— Ты когда-нибудь вызывала полицию? — тихо спрашиваю я ее. — Будет неплохо, если этого придурка поставят на учет. Это поможет позже получить судебный запрет, если он понадобится.

— У тебя есть опыт с судебными запретами?

— Вообще-то да, — говорю я ей. — У меня раньше были преследователи.

— Правда? — она упирает руку в бедро, не веря мне.

— Да. Ты меня видела?

— Конечно. И без рубашки.

— И я видел тебя… — я обрываю ее, когда она раздувает ноздри и свирепо смотрит на меня. — Это был мой бывший клиент. Он выследил нескольких сотрудников из офиса.

— Жутковато.

— Так оно и было, и именно поэтому я думаю, что тебе следует по крайней мере написать заявление.

Она кивает и смотрит на девочек, прежде чем поставить ужин в духовку.

— Ты прав. Сейчас позвоню.

Схватив телефон, она идет в свою спальню и закрывает дверь.

Полина — или, может быть, Вика? — встает с дивана и вытаскивает переполненную корзину с игрушками. Она вытряхивает ее и выбирает несколько Барби и аксессуаров.

— Ты хочешь поиграть со мной? — спрашивает она меня.

— Конечно. — Я кладу свой телефон на стол, подхожу и присоединяюсь к ней на полу. — Как ты играешь в Барби?

— Ты заставляешь их говорить и все такое.

— Что они говорят? — спросил я.

— Все, что ты захочешь. Обычно мы устраиваем для них вечеринки. Мама делает для нас домики из коробок, и мы их украшаем.

— У тебя хорошая мама, ты ведь знаешь это, верно?

— Да, — говорит Полина, или, может быть, Вика, так, словно это самая очевидная вещь в мире. — Я бы хотела, чтобы у нее было больше времени играть со мной.

— Я уверен, что она это знает и очень хочет больше играть с вами.

— Она знает, — говорит мне другая близняшка. — Я иногда слышу, как она плачет, потому что она устала и ей грустно.

— Полина, — сердится близняшка на полу, которую, как я теперь знаю, зовут Вика. — Ты не должна рассказывать это.

Полина просто пожимает плечами и снова смотрит в телевизор. Вика опустошает еще одну корзину с игрушками, и я помогаю ей найти подходящие туфли. Она решила, что мы собираемся открыть магазин и устроить торжественное открытие.

Примерно через десять минут Дарья выходит из своей комнаты и резко останавливается.

— Тебя все-таки заманили в игру? — спрашивает она с улыбкой.

— Меня ни во что не заманили. Это весело. — Я положил пару крошечных розовых туфель на каблуках рядом с парой неоново-зеленых ботинок. — Как все прошло?

— Хорошо, я думаю. Они сказали, что я могу написать заявление, — говорит она и садится рядом с нами. Она забирает пульт у Полины, которая закатывает небольшую истерику, когда телевизор выключается. Всего через минуту или две она оказывается на полу рядом с нами, и мы устраиваем настоящий обувной магазин для Барби, прежде чем сработает таймер на духовке.

Я играю с девочками, пока Дарья готовит нам еду, расставляя четыре тарелки на маленьком кухонном столе. Может быть, из-за компании, но, черт возьми, это лучший ужин, который я когда-либо ел.

— Нужна помощь в уборке? — я спрашиваю, когда мы закончили.

— Нет, все в порядке. Но спасибо тебе. Я уберу все после того, как девочки лягут спать. Надеюсь, что заявление в полицию не займет много времени. Она смотрит на часы. — Может быть, мы подождем, пока приедет папа, — говорит она себе. — Я бы предпочла девочек не брать.

— Я могу остаться, — предлагаю я. — Я вложил столько времени в этот магазин, что мне нужно довести дело до конца. — Дарья смотрит на меня, широко раскрыв глаза и слегка приоткрыв губы. Боже, она прекрасна.

— Правда?

— Да. И если они снова включат Пеппу, я буду развлекаться по полной программе. Мне нравится Папа Свин, он напоминает меня.

Дарья смеется.

— Ты смотришь «Свинку Пеппу»?

— Гриша смотрит.

— Ты и так много сделал для меня, — говорит она, нервно теребя свои волосы. — Я не хочу тебя напрягать.

— Это не так. Ты проделала путь до Алтая со мной в эти выходные. Самое меньшее, что я могу сделать, — это поболтаться здесь, пока ты занята.

— Да, ты прав. — Она подходит ближе и кладет руку мне на плечо. — Еще раз спасибо тебе, Алекс. — Она поднимает голову, и я снова борюсь с желанием поцеловать ее. — Я понятия не имею, сколько времени это займет, но мой папа заедет около половины восьмого. Я скажу ему, что ты здесь, и если появится какой-нибудь случайный старик, заставь его произнести пароль, прежде чем впустишь его.

— У тебя есть пароль?

— Нет, но я что-нибудь придумаю. Ананасовый сок.

— Ладно. Я никого не впущу, пока они не скажут «Ананасовый сок».

— Хорошо. Устные пароли — одна из самых высоких форм безопасности, знаете ли.

— Конечно.

Дарья обнимает и целует своих девочек, а затем поспешно выходит за дверь. Я выглядываю из окна гостиной, чтобы убедиться, что она благополучно добралась до своей машины. Она добралась.

Я возвращаюсь на свое место на полу и сажусь рядом с обувным магазином Барби, который мы открываем.

— Тебе нравится моя мама? — спрашивает Вика, поставив еще одну пару туфель на перевернутую коробку из-под салфеток, которую мы используем в качестве витрины.

— Да, — говорю я и чувствую, как что-то расслабляется в моей груди.

Глава 30

— Ты должна была его видеть. — Я переворачиваюсь на кровати и кладу телефон на грудь. — Он сидел на полу и играл с девочками в куклы.

— О-о-о, это очень мило. — Голос Тани эхом отдается в трубке. Я включила громкую связь, а она ходит по комнате, не в силах усидеть на месте.

— Знаю, — стону я. — Я не ожидала, что он так поладит с девочками. Он им понравился, и они спросили, может ли он вернуться и поиграть с ними еще раз. — Я испускаю тяжелый вздох. — Он мне нравится, Тань.

— Я знала, что ты в него рано или поздно влюбишься.

— Он мне не нравился до этих выходных.

— Чушь собачья, — говорит она. — Я знала, что ты неравнодушна к нему.

— Он действительно возбуждает меня, и он очень горячий, так что да.

— Это все не имеет смысла, — смеется она. — Но, как бы то ни было, в другой раз не отрицай мою правоту. Что ты собираешься с этим делать?

— Ничего. Он мой начальник, и хотя я почти уверена, что он хочет этого… — Я указываю на свое тело, забывая, что Таня меня не видит. — Я не знаю, хочет ли он серьезных отношений, но я хочу.

— Спроси. Тогда ты будешь знать наверняка.

— Перестань быть логичной. Что, если он скажет «нет»?

— Тогда он скажет «нет». Может быть, он сможет побыть твоим приятелем по перепихону какое-то время.

Переспав с Алексом, я только усилю свои чувства к нему. — Ух, ты. Было намного легче, когда я ненавидела этого парня.

Таня смеется.

— Все необязательно должно быть сложно, Даш. Он тебе нравится. Сделай шаг.

— Я не хочу потерять свою работу, перейдя черту.

— Не предпринимай никаких действий в офисе, и он не сможет уволить тебя за то, что ты пригласила его на ужин. Он заставил тебя выдать себя за его фальшивую девушку, чтобы он мог заключить деловую сделку. Ты не только пересекла черту, но и пробежала за ней много километров.

— Верно. Я не знаю… Я просто… Напугана, — наконец признаюсь я. — Очевидно, я не хочу, чтобы мне причинили боль, и я не хочу обнадеживать девочек. Они снова спрашивали о своем отце. — Я засовываю ноги под одеяло. — Как ты думаешь, они достаточно взрослые, чтобы рассказать им всю историю целиком?

— Нет, пока нет. Если только ты не хочешь рискнуть, и услышать вопрос, как папочка поместил в тебя двух младенцев.

— Я не готова к этому разговору.

— У тебя есть еще несколько лет.

— Я так рада, что у меня девочки. Я не могу представить себя матерью-одиночкой, которой приходится говорить со своим сыном о том, что нельзя мастурбировать в полотенца. — Таня смеется.

— Могло быть и хуже.

— Наверное, так и есть. — Мой телефон издает звуковой сигнал, и я убираю его от лица, надеясь увидеть номер Алекса. Это не он, а Катя. — Катя звонит мне. Я перезвоню тебе утром.

— Ладно. Люблю тебя, Даш.

— Я тоже тебя люблю. — Я переключаю звонки. — Алло?

— Эй! — говорит Катя. — Как у тебя дела, милая?

— Прекрасно. Я уже снова в постели. Я такая скучная…

— Я тоже в постели. Лиза сегодня рано улеглась, а я налила себе немного того сладкого красного вина и завалилась спать. Утром у меня ранняя презентация.

— О, звучит круто! И удачи тебе.

— Спасибо, я надеюсь вытянуть по крайней мере четыре миллиона из этих старых богачей. Деньги пойдут в женскую клинику, так что мои шансы невелики. В любом случае Лиза все твердила и твердила о том, что хочет устроить вечеринку с ночевкой в эти выходные.

— Вечеринку с ночевкой? — эхом отзываюсь я. — Близняшкам это понравится.

— У них никогда раньше не было друзей с ночевкой?

— Неужели это настолько очевидно?

Она смеется.

— Совсем чуть-чуть.

— Но если они пойдут с ночевкой к вам, то я точно буду спокойна.

— О, спасибо, дорогая. Останься на ужин тоже, и ты тоже немного отдохнешь. Там будут Регина и ее близнецы.

— Круто. Да. Мы придем.

Я нажимаю «повтор» в третий раз, обнаруживая, что мне трудно даже открыть глаза и посмотреть на часы. Нужно вставать, иначе мы опоздаем в школу, а потом на работу. Проведя руками по лицу, я сажусь только для того, чтобы плюхнуться обратно.

На мой телефон приходит сообщение, которое немного подбадривает меня. Кто бы мог написать мне в такую рань? Алекс. Вот кто.

Я моргаю несколько раз. Зрение затуманивается, потом возвращается в норму. Открываю текст.

Алекс: Дело Макарова перенесли, я только что узнал об этом, так что сегодня меня не будет в офисе. Можешь отменить-перенести все мои встречи на сегодня?

О, это просто сообщение, связанное с работой.

Я: Да, могу. Что я без тебя буду делать?

Я отправляю текст и только потом понимаю, как это звучит.

Я: В офисе, я имею в виду. Кому я должна помогать?

Алекс: Будь на телефоне и отвечай на электронную почту. Покопайся в моем столе и поищи компрометирующие улики, пока меня не будет. Подсказка: где-то там спрятан потайной ящик.

Теперь я улыбаюсь.

Я: За кого ты меня принимаешь, за новичка? Я нашла этот потайной ящик и папку с фотографиями в свой первый день.

Он отправляет смеющийся смайлик, и я наблюдаю, как появляются маленькие пузырьки, когда он печатает.

Алекс: Тебе нужен телохранитель сегодня утром?

Я: Я уверена, у нас все будет хорошо. Мальчики-подростки с верхнего этажа крутятся во дворе. Думаю, они пришли бы мне на помощь, если бы я позвала.

Алекс: Обнадеживает. Просто скажи слово, и я приеду.

Я: Я живу примерно в двадцати пяти минутах езды от офиса.

Алекс: Это даст мне время прослушать еще несколько глав из книги.

Я не могу перестать улыбаться, когда встаю и разбираюсь с двумя очень раздражительными детьми. Я готовлю им завтрак, одеваю, причесываю и помогаю чистить зубы. Потом позволяю им поваляться на диване с включенным телевизором, пока прихожу в себя.

Мы выскакиваем и садимся в машину, не столкнувшись с Максом. Я фотографирую нас троих в машине — все, конечно, корчат глупые рожи, — и отправляю снимок Алексу, чтобы он знал, что меня не похитили и не ограбили.

Я высаживаю девочек, а потом еду на работу, зная, что без Алекса этот день будет каким-то странным. Время тянется медленно, и он пишет мне около трех, чтобы сказать, что я могу уйти пораньше, если успею со всем разобраться. Что я и делаю — ухожу оттуда как раз вовремя, чтобы забрать девочек из школы.

На улице приятно, поэтому мы идем в парк, а потом делаем первую легкомысленную покупку на мою премию. Мы покупаем дорогущее ведро мороженого и везем его домой. Макс курит на улице, и я говорю девочкам, что мы собираемся устроить гонку, чтобы посмотреть, кто первым доберется до дверей квартиры.

Мы не останавливаемся, пока не поднимаемся на второй этаж. Я отпираю нашу дверь, практически вталкиваю девочек внутрь и закрываю дверь.

— Даш, подожди!

Я слышу, как Макс зовет меня, когда дверь захлопывается. Я запираю ее, прерывисто выдыхаю и уже подумываю о том, чтобы передвинуть диван в прихожую. Девочки несут свое мороженое к столу, а я жду у двери. Слышу, как кто-то идет по коридору. Мое сердце учащенно бьется, когда этот кто-то останавливаются у двери, и я слишком напугана, чтобы пошевелиться или посмотреть в глазок.

Затем он кладет руку на дверную ручку, проверяя, не заперта ли она. Я не передвигаю диван, но ставлю кухонный стул перед дверью и говорю девочкам, что он там для того, чтобы наши сумочки и рюкзаки не валялись на полу.

Чтобы отвлечься, мы смотрим фильм, пока едим мороженое. Потом ужинаем, повторяем слова, и у нас остается достаточно времени, чтобы еще немного поиграть перед ванной и сном. Алекс пишет мне около девяти, сообщая, что завтра снова будет в суде. Я не знакома с делом Макарова, но знаю, что они являются клиентами и подают в суд на другую компанию за кражу их патента или что-то в этом роде.

Итак, следующий день заполнен перестановками в расписании Алекса, ответами на телефонные звонки и просмотром электронной почты. Я ухожу в половине четвертого и провожу еще один хороший вечер с девочками — на этот раз, слава Богу, без преследователей.

Алекс вернулся в офис в четверг, но был так занят, наверстывая упущенное за два пропущенных дня, что даже на меня смог поднять свое великолепное лицо всего лишь пару раз.

Я надеялась, что в пятницу дела пойдут лучше, но он также занят, а его отец то входит в его кабинет, то выходит из него. Я делаю все возможное, чтобы держаться от них подальше.

Девочки после школы идут на вечеринку с ночевкой. Я уже упаковала их сумки и попрошу их переодеться, когда доберусь до дома Тани.

Алекс разговаривает по телефону, когда часы бьют пять, и я просовываю голову в кабинет. Его лицо озаряется, и он улыбается, одними губами желая мне хороших выходных. Я слегка машу ему рукой и выезжаю, направляясь к дому Тани.

Когда я прихожу, девочки гуляют с собаками на улице. Собаки начинают лаять, и мои девочки подбегают, подбадривая меня. Это такое приятное чувство — видеть, как они рады встрече со мной.

— У тебя горячее свидание на этих выходных? — спрашивает Таня, как только мы все возвращаемся внутрь. Она знает, что это не так. Вытаскивая из сумочки сменную одежду для девочек, я качаю головой.

— Это была супер напряженная рабочая неделя. У меня не было возможности даже поговорить с ним, не говоря уже о том, чтобы пригласить на свидание. — Я отдаю девочкам их одежду и велю им поторопиться.

— Тогда на следующей неделе, — говорит Таня. — В какой-то момент на следующей неделе ты пригласишь его на свидание.

— Хорошо, — говорю я просто для того, чтобы она перестала приставать ко мне. Я сажусь на диван и протягиваю руку, чтобы собаки обнюхали меня. Они знают меня много лет, но все равно лают каждый раз, когда я захожу в дом. Внезапно я вспоминаю, что оставила свой кошелек в верхнем ящике рабочего стола. Я запираю там свой кошелек и телефон, когда выхожу из-за стола. Сегодня я много разговаривала по телефону, добавляя что-то в свой календарь, и он был у меня на столе чаще, чем в сумочке.

Ну, что ж. Я смогу заскочить туда на обратном пути от Кати и забрать его. Здание открыто до восьми, у меня будет время.

Мы прощаемся с Таней и выходим за дверь. Я ввожу адрес Кати в навигатор. У нее великолепный дом. Ее повар приготовил вкусный ужин, и если бы мне не нужно было возвращаться в офис за своим бумажником, я бы осталась и посидела во внутреннем дворике с ней и Региной, наслаждаясь прекрасным вином.

Я сотню раз обнимаю своих девочек на прощание, а потом заставляю их позировать для фотографии. Это их первая дружеская ночевка. Большое дело.

— Если вы захотите вернуться домой, просто попросите маму Лизы позвонить мне, — напоминаю я им. — И я приеду за вами.

— Мама, — дерзят они одновременно. — Перестань, с нами все будет в порядке.

— Теперь мы можем пойти поиграть? — спрашивает Вика.

— Конечно. Еще одно объятие?

Они улыбаются и обнимают меня. Я целую их и выхожу обратно, испуская тяжелый вздох, когда направляюсь обратно в офис. Я никогда не была здесь так поздно, и на почти пустой стоянке немного жутковато. Я спешу попасть в вестибюль.

— Привет, — говорю я охраннику в вестибюле.

— Вернулась? Что, соскучилась по работе?

— Ты же знаешь, — смеюсь я. — Я кое-что забыла наверху.

— Да, своего начальника.

— Алекс все еще здесь?

— Обычно он здесь допоздна, — говорит он мне.

— Я заставлю его уйти.

Захожу в лифт и поднимаюсь на четырнадцатый этаж. Лампы над столом секретарши приглушены, как и все остальное освещение, за исключением кабинета Алекса. Я вижу, как он сидит за своим столом, — волосы растрепаны из-за того, что он проводит по ним пальцами. Он вскидывает голову, когда слышит, как хлопают двери лифта.

— Даша?

— Да, это я.

— Что ты здесь делаешь?

Он встает и обходит свой стол, когда я вхожу. Мое сердце замирает на мгновение.

— Я оставила свой кошелек в столе.

— О.

— А что ты здесь делаешь так поздно?

— Работаю. — Он корчит гримасу и вздыхает.

— Я думаю, тебе следует на этом закончить.

— Я сделаю это… Скоро, — обещает он.

— Что это? — Его взгляд падает на подарочную корзину на моем столе.

— О, это с того завода по производству виски, на который ты ходил недели две назад. Ты был так занят, что я не хотела тебя этим беспокоить. Они прислали бутылку своего лучшего виски, а затем вот эту бутылку. Я думаю, это должно было быть шуткой.

Алекс улыбается.

— Забавно. Я не пил этого дерьма со времен университета.

— Я только видела, как люди это пьют.

— О, ты должна попробовать.

— Ни за что.

— Половина порции. Черт возьми, четверть порции.

— Хорошо, но ты выпьешь это со мной.

Кивнув, он идет в комнату отдыха за водой. Я несу бутылку в его кабинет и открываю ее. Алекс ставит воду на стол и берет два модных бокала. Я наливаю в каждый по чуть-чуть.

— На счет три, — говорит он мне и поднимает свой бокал. — Один. Два. Три.

Я опрокидываю жидкость в рот и закрываю рот рукой.

— Это яд!

Я высовываю язык и снова давлюсь.

Алекс смеется.

— Видела бы ты свое лицо!

— О, Боже мой. — Я хватаю воду и пью ее большими глотками. — Почему кто-то это пьет?

— Я думаю, потому, что это так ужасно. Хотя Денису нравится. Говорит, что вкусно. — Алекс снова смеется, берет свою бутылку воды и делает глоток. — Хочешь еще?

— Нет, спасибо, — я смеюсь и присаживаюсь на край его стола.

— А где девочки? — спрашивает он.

— Они на своей первой вечеринке с ночевкой у Лизы, дочери Кати.

— Весело. И все же — как ты держишься?

— Я в порядке. Они с нетерпением ждали, когда я уйду, чего я никак не ожидала. Конечно, я не хочу, чтобы они грустили, но это совсем другое дело. Они так быстро взрослеют.

— Ты хорошо справляешься с ними. Они очень хорошие.

— Спасибо.

Я протягиваю руку и играю с маленьким лимоном, висящим у меня на шее. Алекс подходит ближе, встречаясь со мной взглядом.

— У тебя пушок, — говорит он мне и протягивает руку, вытаскивая клок рыжего пуха из моих волос.

— О, точно.

Он роняет пушок на землю и снова запускает руку мне в волосы. Мои глаза закрываются, и я приближаюсь к нему. Он тоже делает шаг навстречу, и его другая рука ложится мне на талию. У меня перехватывает дыхание, и я поднимаю руки и кладу их на его мускулистую грудь. Он снял пиджак и стоит передо мной в черных брюках и бирюзовой рубашке на пуговицах, с закатанными до локтей рукавами.

Он ласкает мое лицо и приподнимает мой подбородок. На этот раз нет никаких сомнений. Александр Фролов собирается поцеловать меня. И, Господи помилуй, он это делает.

Глава 31

Губы Алекса прижимаются к моим. Мягкие. Полные. Теплые. Я полсекунды стою ошеломленная, а затем таю в его объятиях. Провожу руками вверх по его груди и обнимаю за плечи. Он заключает меня в свои объятия, целуя еще крепче. Его язык скользит по моим губам, и он наклоняет меня назад, целуя.

Тепло разливается по телу. Что-то зарождается в моем сердце, заставляя его замирать. Затем оно взрывается, посылая сигналы желания по каждому нерву моего тела. Он кладет одну руку мне на затылок, зарываясь пальцами в мои волосы. Затем внезапно отстраняется, широко раскрыв глаза, и смотрит на меня. Он ищет что-то, в чем отчаянно нуждается, что-то, чего и сам пока еще не знает. Этот взгляд я узнаю, потому что мне он тоже знаком, за единственным исключением: я всегда знала, что мне нужно: кто-то.

Тот, кого я хочу. Кто-то, кому я буду необходима. Кто будет меня любить. Кто будет заставлять меня смеяться. Человек, который будет напоминать мне каждый божий день, что я прекрасна и очень ему нужна. Может ли этим человеком быть Алекс?

— Даша, — выдыхает он. — Если ты не хочешь…

— Да, — выдыхаю я, и как только слова слетают с моих губ, Алекс снова прижимается ко мне, обхватывая мое лицо своими большими ладонями. Он целует меня крепко и отчаянно, придвигаясь ближе. Его бедра прижимаются к моим, и ощущение его члена через брюки почти сводит меня с ума.

Мои колени слабеют, а жар между ног усиливается. Я не могу вспомнить ни единого раза в своей жизни, когда поцелуй так заводил бы меня. Собрав мои волосы в одну руку, Алекс перекидывает их мне через плечо и прижимается губами к шее. Я тихо стону, когда он, целуя мою шею, спускается губами к ключице.

Его руки обхватывают меня за талию, крепко сжимая, пока он посасывает мою кожу. Я прижимаюсь к нему, боясь, что колени полностью подогнутся, если отпущу его. Снова прижимаясь губами к моим губам, он скользит рукой вниз по моей талии к бедру, пальцы исчезают под подолом моего платья.

Я задыхаюсь, когда он проводит ими вверх по моему бедру, нежно задевая сердцевину. Я уже так возбуждена, уже влажная для него, и он это знает. Внезапно потеряв способность к многозадачности, я отрываю свои губы от его и втягиваю воздух, глядя на его грудь. Слишком много нужно сделать, и мое тело на пределе, а сердце бешено колотится.

Расстегнуть его рубашку?

Расстегнуть его ремень?

Я так взвинчена, что не могу выбрать. Мне нужно, чтобы он был рядом со мной, против меня. Во мне. Сейчас.

Я тянусь к его рубашке, думая, что мне следует начать с верха и постепенно спускаться вниз. Алекс убирает мои руки со своих широких плеч и поднимает меня. Платье задирается до талии, когда я обхватываю его ногами. Его член твердеет подо мной, и, черт возьми, он такой большой. Я уже знала, что он внушительных размеров, даже невозбужденный, с того момента, как увидела его спящим в постели рядом со мной.

Но теперь, когда член твердеет, я не совсем уверена, что он поместится во мне. Эта мысль возбуждает меня и в то же время бросает в дрожь. Он заполнит каждый миллиметр, и это будет так приятно.

Он делает шаг вперед, целуя меня на ходу. Желание сжигает меня изнутри, и я знаю, что Алекс тоже это чувствует. Он усаживает меня на свой стол, протягивая руку мне за спину, чтобы столкнуть бумаги, папки и даже свою пустую кружку из-под кофе на пол.

Положив обе руки по обе стороны стола рядом со мной, Алекс дарит мне еще один страстный поцелуй, прежде чем опуститься на колени. Мое дыхание учащается, а внутри все сжимается от предвкушения.

Алекс раздвигает мои ноги и берет одну в свои руки, целуя внутреннюю сторону моего колена. Табун мурашек безудержно пробегает по моему телу. Он прокладывает дорожку поцелуев вверх, останавливаясь на внутренней стороне моего бедра всего в нескольких миллиметрах от моей киски.

Я выгибаю спину, отрывая зад от стола, чтобы он мог снять с меня трусики. Он стягивает их и бросает на пол рядом со своим столом. Мое сердце бешено колотится, а тело умоляет, чтобы к нему прикоснулись.

Алекс прячет голову между моих бедер, обдавая меня горячим дыханием. Моя киска дрожит, заставляя еще сильнее желать его прикосновений. Но вместо того, чтобы провести языком по клитору, он быстро встает, проводя пальцами вверх по моему бедру.

Алекс прижимается губами к моим губам, просовывая руку прямо мне между ног, и проводит пальцами по сердцевине. Застонав, я обхватываю его одной рукой и запрокидываю голову назад. Алекс опускает голову к моей груди, продолжая тереть мой клитор.

Я уже могла бы кончить. Он медленно обводит мой вход, а затем погружает палец внутрь, прижимаясь к моим внутренним стенкам. Он добавляет еще один палец, и это жесткая борьба. Черт возьми, его член будет так приятен внутри меня. Прошло так много времени с тех пор, как ко мне прикасались, и я всю неделю отрицала то, что было прямо передо мной: я влюбилась в своего начальника.

Я влюблена в Александра Фролова.

Алекс убирает руку с моего бедра, и я задыхаюсь, не ожидая, что удовольствие прекратится. Он расстегивает молнию на моем платье и медленно спускает его с моих плеч. Губы приоткрыты, дыхание вырывается с хрипом.

— Алекс, — стону я.

— Да?

Он позволяет моему платью соскользнуть вниз по рукам, а затем кладет обе руки мне на колени, снова раздвигая мои ноги, прежде чем встать между ними.

— Ты мне нужен.

— Я знаю. — Он снова медленно скользит рукой вверх по моему бедру, дразня меня. Его пальцы останавливаются всего в сантиметре. Он так близко, и это сводит меня с ума. Я наклоняюсь и обхватываю пальцами его запястье, возвращая его руку к себе. Я покачиваю бедрами, потираясь об него.

— Терпение, — рычит он и отдергивает руку. — Ты можешь кончить, когда я скажу, что ты можешь кончить. — Черт возьми. Я с трудом сглатываю и смотрю на Алекса широко раскрытыми глазами.

— Теперь встань и сними свое платье.

Он делает шаг назад и смотрит на меня с голодом в глазах. Я никогда не была с кем-то настолько властным, с кем-то, кто точно знает, чего он хочет, и не боится требовать этого. Это самая горячая вещь, которую я когда-либо испытывала.

Мои пальцы дрожат, когда я отталкиваюсь от стола. Платье падает к моим ногам, оставляя меня перед Алексом в одном только бледно-розовом лифчике.

— Ты великолепна, — говорит он мне глубоким гортанным голосом. Его член, прижимающийся к стесняющей его ткани, тверд. Я вдыхаю, грудь поднимается и опускается, и приоткрываю губы, не понимая, должна ли я сказать ему, чтобы он разделся сейчас, или вернуться к мольбам о том, чтобы он прикоснулся ко мне.

Алекс бросает на меня еще один взгляд, а затем возвращается ко мне, кладя руки на мою задницу. Он сжимает ее, целуя меня, затем толкает обратно на стол. На этот раз он не дразнит меня. Не заставляет меня ждать.

Он опускается на колени, раздвигает мои ноги и прижимается ртом к киске. Его язык скользит по клитору, посылая по телу волну чистого удовольствия. Я приподнимаюсь на локтях, запрокинув голову и закрыв глаза. Алекс добавляет руку, целуя и посасывая внутреннюю поверхность моего бедра, а затем опускается обратно, обводя языком вход.

Я возбуждена. Так близка к тому, чтобы прижаться к его лицу. Алекс стонет, поглощая меня, читая по моему телу и зная, что я вот-вот готова кончить. Он скользит пальцем внутрь меня, надавливая на это сладкое местечко и подталкивая меня к краю. Мой рот приоткрывается, когда оргазм прокатывается по мне, ударяя сильно и быстро. Мои бедра дрожат, а моя киска сходит с ума от спазмов. Алекс не останавливается и продолжает лизать, продолжает целовать и сосать.

Еще одна волна удовольствия проходит через меня, и в ушах начинает звенеть. Мой рот широко раскрыт, но я слишком захвачена чистым удовольствием, чтобы издать хоть звук. Оргазм проходит через каждую клеточку моего тела, заставляя задыхаться.

Боже. Черт. Дерьмо.

Алекс встает, вытирает рот тыльной стороной ладони и притягивает меня к себе. Мои глаза то открываются, то закрываются, а сердце бешено колотится.

— Можешь стоять? — спрашивает он, касаясь губами моей шеи.

— Нет, — выдыхаю я. — Пока нет.

Я втягиваю воздух и поднимаю слабую руку, обхватывая ею плечи Алекса. Он целует меня, на этот раз нежно, и я чувствую вкус себя на его губах.

— Ты такая горячая, — стонет он и прижимается ко мне бедрами. Он все еще полностью одет, и нам отчаянно нужно это изменить. Я прижимаюсь к нему головой, и мне требуется еще несколько секунд, чтобы оправиться от этого сильного оргазма. Затем я отталкиваю его назад ровно настолько, чтобы дотянуться до его пояса.

В его глазах появляется дьявольский блеск, когда он наблюдает, как я расстегиваю пряжку, позволяю ремню упасть на землю рядом с моими трусиками и прикусываю губу, расстегивая пуговицу на его брюках. Сила его чудовищного члена заставляет молнию расстегнуться. С трудом сглотнув, я опускаю глаза и вижу блестящий кончик, торчащий поверх его боксеров.

Алекс начинает расстегивать свою рубашку, и все, что я могу делать, — это сидеть и смотреть, как он медленно раздевается, открывая мне это великолепное, невероятно подтянутое тело. Я беру инициативу в свои руки, когда он добирается до последних нескольких пуговиц; мне нужно, чтобы он разделся и оказался сверху меня.

Рубашка падает на землю, и я хватаю край его майки и стягиваю ее через голову. Он просовывает пальцы под брюки и стягивает их вниз, и теперь он стоит передо мной в одних боксерах. Однако, в отличие от меня, Алекс не застенчив. Он хорошо выглядит, и он это знает, и, что более важно, он это чувствует.

Быстрым движением он подхватывает меня на руки и относит к дивану у стеклянной стены своего кабинета. Мы открыты с обеих сторон, и нас могут увидеть. Мне должно быть не все равно, но на самом деле сейчас мне наплевать на это.

Алекс укладывает меня и ложится сверху. Я приветствую его у себя между ног и протягиваю руку вниз, просовывая пальцы ему под боксеры. Я стягиваю их, и он сбрасывает боксеры. Алекс кладет одну руку мне на щеку, секунду глядя мне в глаза, прежде чем поцеловать меня.

Я приподнимаю бедра, сердце бешено колотится. Влажный кончик его члена трется об меня. Я втягиваю воздух и приподнимаю бедра, нуждаясь в ощущении, как этот большой член двигается во мне.

Он крепко целует меня, скользя языком по моим губам. Затем он поцелуями перемещается к моей шее и входит. О. Мой. Бог. Он заполняет каждый миллиметр меня, и это чертовски приятно. Я вскрикиваю, когда он проникает глубже, вгоняя свой большой член на всю длину и выходя из меня.

Обхватив его одной ногой, я провожу пальцами по его спине. Он ускоряет свои движения, и я впиваюсь пальцами в его бицепс. Уже близка к тому, чтобы снова кончить. Я крепче обхватываю Алекса ногой, приоткрыв рот.

Второй оргазм поражает меня так же сильно, и ощущение того, как моя киска сжимается вокруг его члена, переполняет Алекса через край. Он загоняет свой член глубоко по самые яйца, издавая стон, когда кончает, и наполняя меня еще больше.

Тяжело дыша, он прижимается своим лбом к моему.

У меня звенит в ушах. Звезды искрят в глазах, и я едва могу отдышаться. Алекс целует меня еще раз, а затем отстраняется, наклоняясь, чтобы поднять с пола свои боксеры. Затем он притягивает меня обратно к себе, меняя положение, в котором мы лежали, так, чтобы он мог обхватить меня своим телом. На диване тесно, но чувствовать его теплое, сильное тело безумно приятно.

Глава 32

— Пойдем ко мне домой, — говорю я, сердце подскакивает к горлу. Я не хочу, чтобы это заканчивалось. Даша — это все, чего я когда-либо хотел, и внезапно меня одолевает страх, что она уйдет.

Она не заводит романов на одну ночь. Она хочет отношений, и совместный сон должен что-то значить для нее.

— Мне бы этого хотелось. — Она придвигается ближе. — Может, нам встать и одеться, пока нас кто-нибудь не увидел?

— Возможно, — говорю я ей. — Я даже не знаю, который час, но охрана действительно периодически поднимается и проводит проверку в офисе.

— О. Тогда нам точно нужно встать и одеться, — говорит она, но никто из нас не двигается с места. Я целую ее в затылок.

— Да, — соглашаюсь я. — Через минуту.

— М-м-м. — Дарья кладет свою руку поверх моей и делает глубокий вдох. Затем она переворачивается и чуть не падает с дивана. Она дрожит, и я обхватываю ее рукой, пытаясь согреть. Целуя ее в лоб, я говорю себе, что собираюсь встать. Если кто-нибудь зайдет к нам, это поставит нас в неловкое положение.

Мы оба садимся и быстро натягиваем одежду. Дарья хватает бумаги, которые я швырнул на пол, и кладет их обратно на стол. Когда она встает, я притягиваю ее к себе, снова целуя.

Мне нравится целовать ее. Мне нравится трахать ее. И я действительно забочусь о ней. Я хочу, чтобы она это знала, но я не силен в такого рода вещах.

— Ты голодная? — спрашиваю, когда мы выходим из офиса. Я запираю за собой дверь, и Даша подходит к своему столу, чтобы взять кошелек, который она оставила.

— Еще какая. А ты?

— Да. Хочешь, возьмем бургеры и пиво?

Ее полные губы растягиваются в улыбке, и она кивает. Я беру ее за руку и веду к лифту. Ее волосы растрепались от наших занятий любовью. Я все еще чувствую ее вкус на своих губах и снова хочу уложить ее и трахнуть, как только мы доберемся до моего пентхауса.

Я держу Дарью за руку, когда мы выходим из офиса на оживленный проспект в центре города.

— На соседней улице есть неплохое местечко, там очень вкусно, — говорит мне Даша. — Я не знаю, открыто ли оно еще. Уже поздно, но сегодня пятница, и на улице так хорошо!

— Это как раз по дороге ко мне домой.

Я сжимаю ее руку и обнимаю за плечи. Она прижимается ко мне, и все идеально.

— Оно все еще открыто! — восклицает она, когда мы заворачиваем за угол. Мы берем по бургеру, но пива нет. Едим на ходу, наслаждаясь обществом друг друга. Приятно не чувствовать необходимости заполнять каждую секунду бессмысленными разговорами. Мне комфортно просто находиться рядом с ней.

Я никогда не думал, что это возможно.

И все же это происходит, и я не хочу, чтобы это когда-нибудь заканчивалось. Дарья делает гораздо больше, чем просто заполняет пустоту внутри меня. Она заставляет поверить, что любовь — это, в конце концов, не чушь собачья.

— Ого. — Дарья снимает туфли и оглядывает пентхаус. — Тут великолепно.

Обычно я бы сказал спасибо и продолжил ненавязчиво хвастаться тем, насколько все здесь новое или дорогое. Так я делал, чтобы самоутвердиться, оставаться интересным и желанным для тех, с кем я был.

Но не с Дарьей.

— Это немного слишком, знаю.

— Эй, если бы я могла позволить себе такое место, я бы сняла его.

Она оборачивается на ходу, с благоговением оглядываясь по сторонам. Это место впечатляет, признаю. Двухэтажный холл с изогнутой лестницей, ведущей на второй этаж, с которого можно попасть во внутренний дворик на крыше с беседкой.

— Где здесь ванная? — спрашивает Дарья.

Я показываю ей, где находится уборная, а затем иду на кухню. Беру два бокала и бутылку самого сладкого вина, которое у меня есть. К тому времени, как входит Дарья, я уже наливаю вино.

— Ты такая красивая, — говорю я ей, и мое сердце замирает в тот момент, когда я смотрю на нее. Беру бокал с вином и протягиваю его ей.

— Хочешь посидеть на балконе? — спрашиваю я, указывая на балкон рядом с кухней. Дарья делает глоток вина и кивает. Я беру плед со спинки дивана и накидываю его на плечи Дарьи. Прислонившись к перилам, мы смотрим на город под нами.

Дарья делает еще глоток вина и ставит бокал на стеклянный столик. Она подходит и обнимает меня за талию. Я поворачиваюсь, заключаю ее в объятия и целую.

Отвлекаюсь, чтобы поставить свой бокал на стол рядом с бокалом Дарьи. Затем мы возвращаемся к поцелуям, и следующее, что я помню, — Дарья снова расстегивает мои брюки.

Мне чертовски повезло.

Я беру ее на руки и вхожу внутрь квартиры. Обходя острые углы, мы добираемся до спальни. Наша одежда срывается в безумной спешке, и Дарья притягивает меня к себе. Я целую ее и прижимаю свой член к ее сладкому влагалищу, готовый протолкнуться внутрь и снова трахнуть ее до самозабвения. Но затем Дарья кладет руки мне на грудь, отталкивает меня и швыряет на матрас.

Я уже тверд как скала, член жаждет оказаться внутри нее. Она забирается сверху, обхватывая пальцами мой член. Она прижимает его к своей киске, готовая опуститься на него. Она выглядит так сексуально, что я боюсь, что сойду с ума в ту же секунду, как войду в нее.

Дарья медленно опускается и подается вперед, кладя руки мне на грудь. Я приподнимаю бедра и протягиваю руку вниз, потирая ее клитор, пока она трахает меня. Мы оба кончаем жестко и быстро, и после того, как Дарья воспользовалась ванной, она снова забирается ко мне в постель. Натягивая на нас одеяла, я заключаю ее в свои объятия и намереваюсь никогда не отпускать.

— Даша, — шепчу я по прошествии нескольких минут. Она не отвечает. Я вижу, что она спит. Целую ее в лоб и ложусь, засыпая с улыбкой на лице.

— Алекс. — Ладонь Дарьи опускается на мою руку. — Алекс. Кто-то стучится.

Я моргаю, открывая глаза, и вижу, что она сидит, прикрывая грудь простыней. Ее волосы растрепаны, а макияж, с которым она уснула, размазан вокруг глаз. Это сексуально — знать, что причина, по которой она сейчас так выглядит, в том, что мы уснули после занятий любовью.

— Кто, черт возьми? — бормочу, хватая свой телефон. Я включаю камеру слежения. — Это моя сестра. Не волнуйся. Я избавлюсь от нее.

Зевая, откидываю одеяло, встаю с кровати и натягиваю спортивные штаны. Дарья идет в ванную.

— Доброе утро! — радостно говорит Ника, когда я открываю дверь.

— Какого черта, Вероника? Еще рано.

— Сейчас восемь тридцать.

— Да, и это рано.

Я отступаю в сторону и впускаю ее.

— Я должна была быть на операции, но мой пациент по дороге зашел в кафе. Это уже второй раз, когда нам пришлось перенести операцию, потому что он очень плотно поел перед началом. Я отменила операцию и готова отказать ему в операции вообще.

— И поэтому ты пришла сюда?

Я смеюсь.

— Я сказала, что приглашу тебя поужинать, но поскольку мы, похоже, не сможем найти подходящего времени, я подумала, что мы могли бы пойти куда-нибудь позавтракать. О, извини. Я не знала, что у тебя кто-то есть.

Я поворачиваюсь и вижу Дашу. На ней ее платье, а поверх него одна из моих белых рубашек на пуговицах. Боже мой, она великолепна.

— Извини, — снова говорит Ника. — Я пойду.

— Нет, все в порядке, — говорит ей Даша. — Я не могу удержаться, чтобы не подойти к ней и не обнять ее. — Мне нужно забрать своих детей с вечеринки с ночевкой.

— О, точно. — Я прижался губами к ее губам, не желая, чтобы она уходила.

— Тогда увидимся на работе.

Дарья бросает на меня взгляд исподлобья и снова целует. Она хватает свою сумочку и направляется к выходу, слегка помахав Нике на прощание.

— Она выглядит знакомой. — Ника смотрит, как Дарья выходит. — О, ее дети, учатся в «Эрудите». Близняшки, верно? Я видела ее.

— Да.

— Почему ты сказал ей, что увидишь ее на работе?

— Она работает моей помощницей.

Глаза Ники расширяются.

— Ты спишь со своей ассистенткой?

Я провожу рукой по затылку, и передо мной всплывают воспоминания о прошлой ночи.

— Да.

— Что это за дурацкая улыбка у тебя на лице?

Я на самом деле широко улыбаюсь.

— Думаю, мне просто нравится эта женщина!

— И ты отослал ее со словами «Увидимся на работе»? Серьезно?

— А что в этом плохого?

Ника хлопает меня по затылку.

— Ой!

— Хорошо! — говорит она и снова хлопает меня по макушке. — Позволь внести ясность. Тебе действительно нравится эта женщина?

— Да, она мне очень нравится. Она… Она невероятная. Она умная. Забавная. Невероятно добрая и заботливая.

— И она работает на тебя?

— Да. Я также заплатил ей пятьсот тысяч за то, чтобы она притворилась моей девушкой в прошлые выходные, чтобы я мог уговорить клиента снова подписать контракт с нами. Это сработало!