Оставьте это профи (СИ)

1. Арина

— Что нужно сказать?

А что нужно? Все по-честному: он меня обидел — я ему кулаком в нос.

— Арина!

— Он пелвый начал.

Первый! Первый! Первый!

Блина, ну почему я не могу сказать вслух «р». А этим болванам только бы посмеяться.

Обиженно надуваю губки.

— Арина, ты не хочешь, чтобы я позвонила маме?

Учительница… она всегда такая. Я только два месяца хожу в школу, а ее уже ненавижу.

Иногда думаю, что крестная права, и лучше сразу выйти замуж.

— Я не буду извиняться, — отворачиваю голову.

Еще чего?

— Арина!

Блина. Кто вообще ее просил возвращаться пораньше?

— Она не будет извиняться, потому что невоспитанна, я сам слышал. Так ее папа сказал. Потому он и бросил ее.

— Не плавда! Это мы его блосили!

Со всей силы становлюсь на рыхлую ногу одноклассника и бегу прочь.

Так болит сердечко и слезы градом текут.

— Дулак! — ворчу под нос.

Он не знает! Никто не знает, как папа обижал маму! Я видела, все видела!

Забегаю в спортзал и присаживаюсь на скамеечку.

Вытираю рукавами слезы.

— Мы сами ушли от папы.

Опускаю голову на колени.

Сначала я немного грустила, но теперь радуюсь, что мама нашла другое жилье и они больше не ссорятся.

У меня хороший папа, действительно, но когда выпьет…

Всхлипываю.

В тот день он пришел в школу и от него очень плохо пахло. Он кричал на учительницу, а в конце сказал при одноклассниках, что я такая же, как мама невоспитанная и он больше не может нас терпеть.

После того случая меня все обходят стороной. Мало было, что все смеялись из-за моего «р», еще и это прибавилось.

— Доченька.

Быстро вытираю слезы. Не хочу, чтобы мама увидела меня заплаканной.

— Пливет, мамочка, — улыбаюсь.

Поднимаюсь на ноги и сразу обнимаю за талию.

— Пойдем домой.

Гладит по голове.

Она измучена, по голосу слышу.

— Что-то случилось? — поднимаю голову.

— Солнышко, нам снова нужно искать жилье, — садится на корточки. Как-то странно улыбается, но я вижу в ее глазах слезы.

— Мама, это из-за папы? Потому, что он вчела кличал под двелью квалтилы?

Вздыхает, но улыбается.

Так и знала.

— Мама, — кладу руки на ее щечки, — у нас все будет холошо. Ты сама говолила, что я твое солнышко. И я буду ялко светить нам.

Она снова расстроена.

— Конечно, ты мое солнышко. Однако, возможно, нам придется сменить и школу.

О, спасибо, святые яйца! Это отличный подарок.

— Я не плотив, — киваю головой.

— Мое золотце.

Поправляет мои кудри.

Ненавижу когда так делают… Будто я маленький ребенок, а мне уже целых семь лет, между прочим. Но маме этого не говорю, она и так постоянно плачет. Смотрит в телефон и плачет.

Несколько раз я пыталась посмотреть, что там, но не знаю пароля.

— Пойдем, нам еще чемоданы собирать.

Моя мами — самая лучшая.

Мне нравится ее так называть. Не так, как все.

Обнимаю её за шею крепко-крепко.

Болит сердце. Трудно смотреть, как она держится, изо всех сил старается быть сильной.

Крестная Верун, всегда говорит, что я должна быть вежливой и не расстраивать мамочку.

Я сама это понимаю, но из-за таких болванов как Ванька, я совершаю плохие поступки.

— Пойдем.

Хорошо, что мама не пришла раньше…

— И сегодня ты наказана, никакого компьютера, я все видела.

А нет, увидела, потому и расстроилась.

Приехав домой, сразу достаю свой чемодан. Собираю вещи и выкатываю его в коридор.

— Я готова. А куда мы едем?

— Пока не найдем жилье, поживем у Верун. Надеюсь, недолго, — из другой комнаты показывается чемодан, а за ним и мама.

— Океюшки.

Ура! Обожаю крестную. Она все-все на свете знает и главное — умеет хранить тайны.

Где-то через час мы уже были у крестной. Она живет в небольшом домике за городом.

Здесь круто, особенно летом.

— Привет, моя моделька! — расцеловывает меня от подбородка ко лбу.

Это самый неприятный момент, но я готова немного потерпеть. Уж хочется услышать ее следующую жизненную историю.

Когда я еще ходила в садик, Верун часто забирала меня потому, что мама работала, а отец…

— Пливет!

Теперь нужно пережить допрос.

— Как школа? — поднимает на руки.

Как ей объяснить, что я уже большая, и меня не нужно носить на руках.

— Клестная, ты сама говолишь, что холоших девочек должны носить на луках пални, тогда почему ты постоянно меня носишь?

Скрещиваю руки на груди, выпятив нижнюю губу.

Это же безобразие!

— Все верно, а пока у тебя нет кавалера, буду носить я.

Снова целует.

— О-о-о, святые яйца! — подкладываю ладонь под подбородок. Закатываю глаза к небу, тяжело вздыхая.

— Что это еще за яйца? — хохочет.

— Как?! Ты не знаешь, что есть святые яйца?

Подбрасываю вверх бровь.

— Объясни.

Душится со смеху.

— Велун, святые яйца — мой талисман, они всегда мне помогают. У меня есть два делевянных. Их мама купила на лынке и одно, — поднимаю пальчик вверх, — настоящее. Оно не полтится, потому что сделано пелед плаздником Пасхи.

— А-а-а, ты о тех яйцах! — снова хохочет.

— Конечно, а ты о каких подумала?

Что-то она от меня скрывает, и я буду не я, если не узнаю.

— Мами, а ты завтла лаботаешь? — кладу подбородок на плечо крестной.

— Да, полдня.

Круто-о-о! Значит, я буду с Верой.

Может, что-нибудь интересное расскажет.

Она знает мега крутые истории.

— Ты иди, разложи вещи, а я с мамой поговорю на кухне. Только не подслушивать! — ловит за носик, больно сжимая.

Так всегда. Как только дело подходит к разговору — я должна уходить.

— Окей.

Тяну чемодан за собой и сразу сворачиваю в комнату. Я уже знаю, какая моя, мы здесь не в первый раз.

Бросаю вещи на кровать и тихонько подхожу к двери. Легонько открываю, чтобы не скрипели. В этом доме все двери скрипят, крестная говорит, что так задумано, они «поют».

— Ксюня, не плачь.

Крестная обнимает мою мамашу.

— Подумаешь, найдем новую квартиру.

— Знаю, но я уже не могу Арине в глаза смотреть. Она будто понимает и одновременно смотрит на меня такими жалостливыми глазами. Сердце разрывается, еще и Вадим…

— Чего опять надобно этому мерзавцу?

Почему у нас так? Почему мой папа не любит маму? Обижает ее, ведь она же хорошая.

— Денег, что он еще может хотеть. Уже год, как мы развелись, а он до сих пор портит нам с дочерью жизнь. Еще и в школу припёрся, я случайно сегодня услышала.

Возвращаюсь в комнату.

Слезы снова катятся по щекам.

Я очень хочу, чтобы моя мама была счастлива. Чтобы никогда больше не плакала.

Но как это сделать, пока не знаю.

Умываю лицо в ванной, чтобы взрослые не увидели, что я снова плакала, иначе поймут, что все слышала. Переворачиваю чемодан и одним движением все втрамбую в шкаф.

Надеваю тапки и смело выхожу на кухню.

Нет никого, только мамин телефон лежит на столе и светится — разблокирован.

Оглядываюсь по сторонам — чисто.

Быстро изучаю картинку на экране: моя мама, веселая и улыбающаяся, обнимается с незнакомым мужчиной и надпись: «Мой Ян».

Да, а это уже интересно!

2.

— Доброе утро, Моделька! Уже одиннадцать, а ты все ещё спишь.

— Доблое, — потягиваюсь. — А можно, я еще чуть-чуть, сегодня же суббота?

Я всю ночь искала этого Яна, будь он не ладен!

Не нашла. Оказывается, не так и велика сила соцсетей, как ее восхваляют.

Сначала я искала в угле, но там их десять и еще несколько ноликов. Я даже прочесть не смогла.

Решила бросить фото, которое честно украла с маминого телефона, но… ничего.

Думаю, у меня есть только один выход: убедить Верун, чтобы мне помогла.

— Нельзя, — раздвигает шторы. — Мама скоро вернется, а ты еще не завтракала.

— Океюшки, — поднимаюсь с кровати.

— Жду на кухне.

Крестная идет, а я быстро умываюсь.

У меня не так много времени, чтобы расспросить крестную. А отступать я не собираюсь. Мами говорит, что трудности на пути к цели, делают желаемое только слаще.

Очень хочу, чтобы моя мама была счастлива.

Если она скучает по Яну, или как его там, я готова его искать.

— Что у нас сегодня на завтрак? — усаживаюсь на табуретку.

Верун шаманит у плиты, покачивая попкой и, даже, не реагирует на мой вопрос.

Соскальзываю под стол, подкрадываюсь сзади и изо всех сил бью ладонью по мягкой части.

— Мать моя женщина!

Крестная подпрыгивает от неожиданности, рукой затрагивает сковороду, которая громко падает на пол.

Мой завтрак очень быстро растекается по полу.

— Ой, — накрываю ладошками ротик. Часто хлопаю ресничками и опускаю глаза.

— Теперь будешь кушать кашу. Я хотела тебе яичницу с колбасой предложить, а теперь ее котики стрескают.

— Извини, — опускаю плечи, поднимаю глаза полные слез на Верун, ну очень стараюсь быть похожей на котика из «Шрека».

— На меня, мои же методы не действуют, так что ты особо не старайся.

Забыла, что это она научила меня этому приёмчику.

— Холошо. Клестная, я хочу тебе что-то сказать…

Это идеальный момент, надеюсь, что Вера забудет о завтраке, и даже, возможно, поможет.

— Говори уже, — вздыхает.

Убирает с пола еду, а я быстренько возвращаюсь на свое место.

— Я, вчела, случайно, ну, совелшенно случайно… — трясу руками. Смотрю на крестную серьезно, ведь не лгу.

Рассказываю её о фото, о том, как перебросила его себе на мобильный и не уверенно показываю.

Сердечко очень колотится в груди. Теперь одна надежда на мой талисман. Надеюсь, они мне помогут и на этот раз. Ибо я очень боюсь Веру, когда она злится.

Однажды, когда мы жили здесь, крестная пришла из парикмахерской и это было ужасно. Она в гневе — ведьма. Лучше не злить ее.

— Я тебе расскажу, — ставит на стол тарелку с налистниками и чай.

М-м-м, вкусняшка. Надеюсь, они с творогом.

— Но под грифом «секретно».

— Под чем?

Закатывает глаза.

— Никто не должен узнать — ни-ког-да! Иначе, твоя мама меня убьет.

Смешно вываливает глаза, протягивая большим пальцем у шеи.

— Я — немая, как лыба!

За это и люблю Верун, она всегда со мной разговаривает, как со взрослой. Хотя я и есть взрослая, мне уже семь, ну, почти.

— Твоя Мами и Ян познакомились… — вдохновенно рассказывает, пока я пью чай.

— Значит, Ян, — показываю на фото в мобильном, — и есть любовь моей мамы?

С удивлением смотрю на крестную.

— Моделька моя, не просто любовь, а единственная!

Поднимает указательный палец вверх.

У меня уже есть план.

— Мы же банда? — скрещиваю два пальца на руках. Демонстрирую маминой подруге и своей персональной фее.

— Конечно, — смешно кривит лицо.

— Найдем Яна?

Складываю ручки, смотрю жалостливым взглядом, как она меня учила.

— Ну, найдем и что дальше?

— А дальше… — уверенно поднимаюсь на ноги, выпрямляю плечи, и вытягиваю руку перед собой, — а дальше… оставьте это плофи!

Крестная заходится громким смехом на всю кухню.

— А если он женат?

Выпячиваю нижнюю губу от обиды.

— Но ты говорила, что настоящую любовь нельзя забыть до смерти?

Что же это за любовь такая, что они разошлись?

— Моделька, дело не в этом, — лицо сразу становится серьезным. — Иногда людям приходится расставаться с любимыми, — как-то странно говорит, подняв верхнюю губу, — и не потому, что хотят, а потому, что так нужно. А когда мама узнала, что у нее будет такая маленькая Моделька, она решила рассказать об этом отцу малышки. Вот и все.

— Выходит, что во всем виновата я?

Не сдерживаю слез.

— Нет! Ты что, Арина!

Сразу же оказывается рядом, прижимает к себе.

— Я не понимаю, — обнимаю Веру за шею.

— Просто твоя Мами, слишком правильная, вот и все. Я говорила, как ей нужно было поступить, но она… Неважно. Давай лучше найдем его, и тогда будем думать, что делать дальше.

— В самом деле? Ты — лучшая, — целую в щечку.

Улыбаюсь, но все еще грустно и тяжело на сердце.

— Моделька, не могу я тебе отказать, правда, не знаю, удастся ли найти его.

Отпускает меня. Присаживается на соседний стульчик. Несколько секунд что-то обдумывает и берет в руки телефон.

— Придумала. Пойду, позвоню, а ты, — прищуривает глаза, — не подслушивать.

Киваю головой.

Да, зачем мне подслушивать? Не тот случай. Сейчас нужно думать о другом.

Блина, надеюсь, что он не женат и еще любит мою Мами.

А если у него есть дети?

О. святые яйца!

А если их много и они младше меня, им же нужно менять подгузники?

Фу-у-у.

Однажды я видела новорожденного ребенка: маленький, хорошенький, но орет — ужас. А, вдруг, потом еще наделает в памперс, а мне нюхать.

Как вспомню, большие холодные муравьи бегут по коже.

— Через полчаса мне перезвонят и…

— Привет, я дома!

Мами!

— Все, тихо, — подмигивает крестная.

Верю, обычно так и происходит, как она говорит. Я многому научилась именно у крестной, да и сейчас учусь.

Как только мама появляется на кухне, целую ее и крестную и бегу в свою комнату. Немножко поиграю в телефоне, так полчаса быстро пройдет.

Но, как говорится, взрослые: не все сложилось, как я хотела.

Пообедав, мама заставила меня идти на прогулку, а Вера, подмигнув, села в авто и уехала по своим делам.

— Пока мама в душе, — в комнату заглядывает крестная, — у меня суперские новости.

— Говоли, говоли же!

Тащу Веру к кровати, заставляю сесть и усаживаюсь на коленях.

— Я нашла Яна!

Ура!

— Он женат? Есть дети?

Фыркает.

— А ты задаешь правильные вопросы, Моделька.

Нажимает пальцем на нос.

Морщусь. Хорошо, что хоть не целует.

— Рассказывай, пока Мами нет, — оглядываюсь на дверь.

— Итак: разведен, детей нет. Живёт в соседнем городе с родителями.

— Такой взрослый и живет с родителями?

Удивительно. Я, как вырасту, буду жить сама. Куплю квартиру, чтобы никто не имел права меня выгнать, а маме — домик за городом, о котором она мечтает.

— У него отец умер, вот он и остался за мамой ухаживать.

Значит он добрый… Это супер!

— Клестная, — перебираю пальчики на руках, — но как же они встлетятся?

— Ян тоже ветеринар, но сейчас не работает по профессии. Однако, иногда заменяет коллег. А это значит? — кривится.

— Что?

Не дышу.

О, святые яйца, не оставляйте меня!

— Что твоей Верун пора в отпуск.

— А причем здесь ты? — закатываю глаза.

— Я позвоню Яну и попрошу поработать вместо меня две недели. Он приходит, а тут хоп — и твоя мама. Я все придумала, даже договорилась с главным, чтоб поставил их в одну смену. Правда, есть еще одна ма-а-а-аленькая проблемка: боюсь, твоя маман может опять сделать ноги.

— И что будем делать? — не думала, что будет так тяжело.

— Вот здесь нужно хорошо поработать. Договорилась?

— Конечно. Ты — лучшая. Но я думаю, что стоит плосто позвонить и сказать, что моя Мами его еще любит.

— Ага, и мы вдвоем тогда живем под березой в парке, — фыркает. — Твоя мама нас выгонит из моего дома. Запомни: нужно действовать хитро, чтобы никто не заметил, что мы здесь феячили.

Хитро… хм.

— Оки, но ведь ты не поедешь в отпуск? Не оставишь меня одну?

Вера всегда уезжает на пляж.

Если сейчас уедет, боюсь, я не справлюсь.

Громко вздыхаю.

— Нет, не запланированный отпуск, который мне, кстати, не оплачивают, я буду работать свахой. А теперь, — достает телефон из кармана брюк, — ты на стреме, а я звоню.

Бегу к двери и, немного приоткрыв, заглядываю в коридор.

— Чисто, — шепчу.

Как настоящую профи наблюдаю, но очень внимательно слушаю, что говорит Вера.

— Добрый вечер, Ян Васильевич? Прекрасно. Мне вас порекомендовали коллеги. Я работаю в клинике.

И так смешно кривит лицо, что я забываю все. Хихикаю, прикрыв ладонью рот.

— Арина!

Блина, Мами!

Трясу руками перед собой, но Вера не смотрит. Подбегаю к Вере и дергаю за руку.

— Тогда договорились: в понедельник в девять. Спасибо, что согласились подменить меня. До свидания!

Ура он согласился!

— Я что-то пропустила?

Мама стоит сзади и гневным взглядом смотрит на меня.

Блина, кажется, наш план горит по швам, или идет по швам. Не важно, но, кажется, нас поймали с поличным.

3. Ян

— Готов?

— Да, — застегиваю молнию на чемодане.

После смерти отца я редко отлучаюсь надолго. Боюсь, что мама впадет в депрессию.

Они жили душа в душу и мама очень тяжело восприняла потерю любимого мужа.

— Хоть немного развеешься, — садится на постель. — Может, найдешь себе кого-то.

Киваю головой.

— Спасибо, я после первого развода едва в трусах остался, боюсь, второго мой кошелек не переживет.

— Не все такие, как Катя, так… — улыбается. Поправляет накидку на плечах, даря нежный, но грустный взгляд.

— Я разберусь, главное, чтобы ты не придумала себе всякого. Приеду в пятницу, проверю, — целую в щечку.

— Сыночка, да о чём я могу думать, — вздыхает. — Сам знаешь, только захожу в дверь офиса — все забываю. Хорошо, что ты оставил Петра за главного, боюсь, я не справилась бы.

Складывает руки на коленях, перебирая пальчики. Волнуется.

— Нужно было отказать, — присаживаюсь рядом.

— Нет, нет, сынок. Ты всё правильно сделал. Я радуюсь, что, наконец, решился вернуться к любимому делу.

Искренне улыбается, поглаживая меня, как маленького ребенка по затылку.

— А кто тебе звонил по телефону?

— Лично не знаком.

— Женщина? — хитро улыбается.

Поднимаюсь с постели, оставив маме пищу для размышлений.

— До пятницы, — целую в щечку, — не скучай без меня.

За окном октябрь, но в этом году достаточно тепло. Как говорят в народе — бабье лето. Дожди не так часто, но впереди еще ноябрь, так что еще будет время месить лужи.

А пока на улице светит яркое солнце, набрасываю на себя кожаную куртку, обуваю кроссовки и выхожу на улицу.

Загрузив в багажник чемодан, машу маме рукой, которая с улыбкой наблюдает за мной с балкона.

— Не превышай скорости!

— Конечно.

Занимаю водительское место и выезжаю на трассу. Дорога не далекая, часа три-четыре, если не делать длинных перевалов и с учетом пробок.

На работу мне только завтра, но я решил обустроиться сегодня в квартире, которую снял на две недели. И со Стасом хочется встретиться. С другом мы сейчас редко общаемся. У него свои проблемы, у меня свои. Иногда даже скучаю по тем временам, когда он врывался в мой кабинет и втягивал в очередную авантюру.

Последнюю вообще трудно забыть. Не то чтобы я застрял в прошлом, просто, даже мысли о женщине, обжигают сердце.

Уже почти восемь лет прошло, но, кажется, все было вчера.

Я искал ее больше месяца и нашел. А когда приехал по адресу, попал на свадьбу. Ее свадьбу…

Хотел подойти, но какая-то невидимая сила меня остановила. Она была так красива, чрезвычайно очаровательна в белом платье, но грустна. Создавалось впечатление, что Ксения не хочет выходить замуж, был готов даже похитить невесту, но потом понял — просто волнение. Такую женщину, как Ксения, никто не заставит делать то, чего она не хочет.

Сам женился, попытался построить семью, даже лечился от бесплодия. Но не все так сложилось, как планировалось.

Я благодарен судьбе за годы, проведенные с Катей. Тогда я мало вспоминал женщину, которая кардинально меня изменила. Старался дать все законной жене, конечно, что было в моих силах. Проводить вместе больше времени, путешествовать, но это не уберегло наш брак от краха.

Процесс развода был очень длинным, бурным и болезненным. Катя захотела почти все мои активы, потому что считала это общим нажитым имуществом, хотя, сама она не работала ни одного дня.

Отдал все, что хотела. Деньги — вода. Сегодня есть — завтра нет. Не хотел тратить нервы на суды и адвокатов.

— Привет, друг! — кладу беспроводной наушник к уху.

— О, ты смотри! Так, так, так! Сам Ян Васильевич набрал мой номер, — с сарказмом. — Чем обязан?

— Я в городе, не хочешь встретиться? — слышу громкий кашель по ту сторону трубки.

— Где? Когда? Как долго тут будешь? — Стас, как всегда, задает вопросы.

Рассказываю все, спокойно двигаясь по воскресной пробке. Все возвращаются в город, завтра понедельник — рабочий день, так что дача, банька откладывается до пятницы.

Договариваемся встретиться с другом на моей квартире и немного отпраздновать встречу.

Прибыв по адресу, паркую автомобиль на стоянке возле дома. Оглянувшись вокруг, улыбаюсь. Думал меня обманывают, но, оказалось, район и правда достаточно приличный: супермаркет напротив, парк недалеко — хороший и довольно тихий район.

— Привет! — Стас уже перед подъездом.

— Зря я назвал адрес, — смеюсь. Оставляю чемодан и крепко обнимаю друга, похлопав ладонью несколько раз по спине.

— Был рядом, решил приехать побыстрее. Честно говоря, не верил, что ты бросил свой бизнес и снова будешь спасать животных.

— Я сам не думал, но женщина позвонила, очень просила, а я не смог отказать.

— М-м, а это уже интересно! — лукаво подмигивает.

— Да, пойдем, все расскажу.

Вечер проводим в тихой обстановке: пиво, кальмары и разговоры.

— А теперь она хочет развода и пол квартиры, или сумму в денежном эквиваленте. — заканчивает монолог друг.

— Сочувствую, — кладу руку на плечо, — тебе придется заплатить. Таковы законы.

— Наплевать! — возмущается. — Я сам заработал на квартиру. Кстати, я еще до нашего с ней знакомства платил кредит, а теперь еще должен ей платить?! Нет, этого не будет.

Да-м, и Стаса попался на крючок. Кажется, женщины действительно все одинаковы, или это только нам такие встречаются. Сейчас я смотрю на него, а вижу себя.

— Как знаешь, — я тоже так говорил первые две недели, а потом смирился.

— Ладно, уже одиннадцать, пойду я. Только ты с радаров не пропадай, пока ты здесь, необходимо оторваться по полной.

— Конечно.

Провожаю друга, принимаю душ и ложусь в постель.

Утро начинается не с кофе, а с телефонного звонка мамы.

— Вижу, тебе не спится, — прикладываю телефон к уху, не открывая глаз.

— Привет сынок, уже семь тридцать, время вставать, — знаю, что она улыбается. Её забота дарит тепло, и заставляет улыбнуться меня самого.

— Как спалось?

Неохотно поднимаюсь с кровати. Расспрашиваю о всяких мелочах, и одновременно готовлю завтрак.

Завершив разговор, принимаю душ. Решаю не надевать костюм, а простую рубашку и темные джинсы. Мне хватает галстуков дома, невозможно дышать, а здесь вообще под халатом не заметно.

Забиваю в навигатор нужный адрес и медленно, ведь ещё есть время, выезжаю на дорогу.

Сегодня довольно пасмурно, но я рад быть здесь. Долго не решался вернуться в город. Даже колебался, когда позвонила Вера. Сам не знаю, чего я боялся. Думал, что могу встретить Ксению, обдумывал, что ей сказать, или просто сделать вид, что не знакомы.

Потом понял, что это глупость. В городе-миллионнике встретить ее — фантастика. Поэтому, просто отбросил все надоедливые мысли и согласился.

Пришлось долго кружиться по парковке в поисках свободного места, но, в конце концов, я нашел свободное место и припарковался почти у входа в больницу. Несколько секунд внимательно рассматриваю высокое здание. Интересно, кто владелец клиники, ведь район достаточно элитный. Арендовать, или купить тут что-либо не так уж легко. На такие «лакомные» места, всегда есть свои люди.

Выхожу из машины, блокирую центральный замок и направляюсь к двери, над которой висит огромная вывеска «Лотос».

У двери замечаю маленькую девочку, которая стала на корточки.

Тихонько подхожу сзади.

— Я бы тебя заблала, но не могу, — вздыхает. Гладит маленького щенка, который жадно ест из тарелки. — Мы с мамой ушли от папы и тепель живем у Велун.

Слова ребенка заставляют грустно улыбнуться.

— Ты только никуда не убегай. Обещаю, как у меня будет дом, я обязательно тебя забелу. Холошо?

Детские слова искренние, и даже я это чувствую. В голосе есть печаль и надежда.

— Привет, — приседаю рядом. — это твоя собака?

Малышка заинтересованно рассматривает меня маленькими голубыми пуговичками, потом прячет взгляд, слегка смущаясь.

— Нет, но я бы очень хотела. А вы кто? Я вас раньше здесь не видела?

Отдаляется немного, чтобы лучше меня рассмотреть.

— Я буду работать тут, точнее, подменять несколько недель одного врача.

— Честно? — хитро прищуривает глаза. — Моя Мами здесь лаботает. И она, кстати, не замужем.

Смеюсь. Все слова вылетели из головы от прямолинейности. На вид девчушке лет семь, но уже теперь заметно, что она не пропадет.

— Я — Арина, — протягивает маленькую ладшку.

— Ян.

— Доченька пошли, потому что опоздаем.

До боли знакомый голос заставляет сердце учащенно биться. Резко поднимаюсь на ноги и немею: тело и душа покрывается холодным потом.

Мы стоим друг напротив друга. Я не верю, это невозможно…

— Ксюня?

4. Ян

— Вы меня с кем-то перепутали, — в карих глазах шок. Она явно не ожидала меня увидеть, как и я ее.

— Мама, вы знакомы? — Арина сразу подходит к нам.

Девочка смотрит на Ксению, а потом хитро косится в мою сторону.

Я же пытаюсь понять, что чувствую. Очень сложно понять на самом деле. Кажется, кто-то отмотал пленку назад и я снова попал в заснеженный город восьмилетней давности. Так и стоим, не двигаемся. Чем дольше смотрю в карие глаза, тем больше понимаю, как мне обидно.

В голове стучат молоточками слова девочки, которые она сказала несколько минут назад. Радость окутывает сердце от того, что она одинока и сразу появляется план дальнейших действий.

— Ма, мы же опоздаем в школу, — вздыхает малышка.

— Пойдем, — берет за руку девочку и быстро шагает в сторону дороги.

Стряхнув головой, я отгоняю от себя навязчивые мысли. Хочется догнать, Заставить ее объяснить свой поступок. Почему сбежала? Почему вышла за Вадима или как его там?..

Медленно наблюдая, как фигуры девочек прячутся за углом, я почувствовал боль и обиду. Вспомнился первый месяц после ее побега, злость лавиной вернулась ко мне.

Черт, я же страдал. Как никогда было больно, а сейчас она стояла рядом со мной и просто тупо проигнорировала.

Еще раз взглянув на дом, за которым они скрылись, поворачиваюсь и захожу в поликлинику. Первая эйфория от встречи прошла и теперь я чувствую только злость.

Что руководило Ксенией восемь лет назад не знаю и знать не хочу. Нужно просто перешагнуть и забыть это стечение обстоятельств.

С коллегами знакомлюсь быстро. Вера не смогла прийти, поэтому пришлось самому искать кабинет главного и приводить в порядок документы.

Клиника достаточно большая. Работает круглосуточно. Смена через день и две ночи в неделю. Для меня это не очень важно, ведь я ненадолго.

Современное оборудование произвело хорошее впечатление и, честно говоря, я понял, насколько соскучился по своему любимому делу.

Родительский бизнес не для меня, но и бросить его не могу. Еще на свое восемнадцатилетие я пообещал отцу продолжить его дело. Сейчас сдерживаю обещание.

— Ваша напарница скоро придет. Пойдемте, покажу ваш кабинет, — девушка улыбается, будто я клиент-миллионер. — Ксения очень хороший специалист, думаю, вы быстро…

— Стоп, стоп, стоп, — это шутка?! Не может ведь такого быть? — Ксения Мартыновна?

— Так вы знакомы?! Чудесно! — открывает дверь в кабинет. — Прошу, — снова улыбается.

— Благодарю!

Уверенно захожу. В груди клокочет ярости. Не то чтобы у меня были какие-то претензии. Но, черт, больно же! Только от одной мысли, что она будет рядом, сердце грохочет в висках.

Хожу из угла в угол, словно дикий зверь в клетке, но вдруг дверь открывается, и Ксения появляется на пороге. Первые секунды смотрит с болью, затем резко отворачивается и снимает тоненькую куртку.

Она изменилась. Волосы сейчас намного длиннее, похудела, стала более жесткой.

— Что ты здесь делаешь? — обходит стол и садится на кресло. В этом кабинете два стола, я подхожу ко второму и опираюсь о столешницу.

— Работаю, — мне тяжело отвести от нее взгляд. Она не смотрит в мою сторону, делает вид, что ищет что-то в документах с безразличным выражением лица.

— Неужели ты и есть тот врач, который должен заменить Веру?

— Наверное… Почему ты сбежала? — вопрос вылетает на автомате. Мне уже давно все равно, потерянного времени не вернешь, но я хотел бы услышать оправдание. Возможно, даже, слова извинения.

— В школу опаздывали, — вижу, как дрожат ее руки. Хмыкаю, отталкиваюсь от стола и сажусь в кресло посетителя перед столом Ксении.

— С корпоратива, — продолжаю свой вопрос я.

Ксения наконец поднимает на меня глаза. Прикусывает нижнюю губу и откидывается на спинку.

— Я тебе все написала, — пытается говорить уверенно, но вибрирующий голос выдает ее волнение.

— А в лицо сказать не смогла? — боль в груди только усиливается. Черт подери! Зачем я начинаю этот разговор? Сейчас это уже история, и это ничего не изменит.

— Это имеет значение?

— Ты права — нет.

Необходимо забыть об этом. Нужно забыть или втемяшить себе в голову, что мы не встречались.

Пересаживаюсь в свое кресло и изучаю истории, которые оставила мне Вера. Внимательно просматриваю документы, но взгляд всегда убегает в сторону женщины.

Именно так, сейчас она женщина: уверенная, сильная тигрица, защищающая себя от всех плохих факторов.

— Я на осмотр. Когда придет Остап Иванович, передай ему эти истории, — бросает на мой стол несколько папок.

— Это кто?

— Главный, — точно, я же сегодня знакомился с ним.

— Хорошо.

— И еще, — Ксеня останавливается у шкафа, достает халат и стетоскоп, — ты ведь здесь на две недели, насколько я знаю, — поворачивается ко мне, заглядывает в глаза холодным взором. — Давай сделаем вид, что мы не знакомы, так будет лучше, — выходит из кабинета.

От злости сжимаю кулаки. Мало того, что она ничего не объяснила, да еще и стесняется меня!

— Как хочешь! — цежу сквозь зубы. Конечно, она уже не услышала моего ответа, но это меня не волнует.

До обеда мы не пересекались больше: я принимал новых пациентов, а что делала Ксения, не знаю. Я стараюсь изо всех сил не наблюдать за ней, абстрагироваться, но пока выходит не очень.

Осадок от встречи затмил даже погружение в любимую работу. И это бесит. Но как, черт возьми?! Я все думаю и не могу вложить в голову, как так снова совпало, что мы встретились?

— Ты не будешь обедать? — в начале обеденного перерыва интересуюсь.

— Мне нужно в школу, забрать доченьку.

— Пусть муж заберет, — хорошо помню слова Арины. Мой вопрос цепляет её, и Ксения останавливается. Поворачивается лицом ко мне, искривляет губы в ехидной улыбке, фыркает и покидает комнату, хлопнув дверью.

Во, характер! У нее и восемь лет назад был не подарок, а сейчас так вообще клубнички появились.

Моментально пропало желание обедать. Сразу припомнилась наша первая встреча, и вообще тот период, когда мы были соседями. Было время!

Решил набрать номер мамы, узнать, как у нее дела и забыть о своей коллеге, хоть на какое-то время.

Как бы я ни упирался, все равно не могу о ней не думать. Даже когда говорю с мамой, не свожу взгляда с ее кресла.

Минут десять мама жалуется на моего зама. Я только улыбаюсь. В остальном, голод берет верх над гордостью, и я решаю пойти в кафе, которое видел напротив.

Не переодеваясь, выхожу на улицу.

— Больше ты его за главного не оставляй. Павел так ссорится с секретаршей, просто, нет сил слушать, — мать продолжает рассказывать, а я замечаю у входа Ксению и мужчину, который держит ее за локоть.

— Я перезвоню, — бросаю в карман телефон и подхожу поближе.

— От меня ты не спрячешься, сиротинушка глупая. Дай мне бабла, скоро за квартиру надо платить, — кривлюсь от его тона. Сразу рождается желание врезать по морде, но пока стою в стороне.

— Твои проблемы меня не касаются, как и наши тебя, — Ксения пытается вырвать локоть. Мужчина сжимает еще сильнее, а другой ловит за подбородок.

— Касаются, дрянь! Ты мне жизнь испоганила, накинула на шею чужого ребенка, а сейчас морозишься? Так не будет! Все отдашь, что я потратил на тебя и нагулян… — хватаю за курточку и оттаскиваю этого подонка от женщины. Врезаю кулаком в челюсть и сразу прячу Ксению за свою спину.

Меня не на шутку разозлил его тон и манера общения с женщиной. Догадываюсь, кто он такой, но это не дает ему права так себя вести.

— Значит, я был прав, — выпрямляется в полный рост этот урод и продолжает дальше, — это же из-за него ты развелась. Не устраивал я тебя? — рявкает, заглядывая мне за спину.

Прожигает Ксению злым взглядом. Потом брезгливо оглядывает меня.

— Не стар для тебя? Смотри, даже седина есть. Потянуло на дедушек?

— Пасть закрой, — не выдерживаю наглого тона.

— Иначе что? — провоцирует.

— Арендую твои зубы на протезы.

5. Ян

— Дедуля, — упырь прищуривается, оскалив зубы. — Отвали, пока кости целы, я… — врезаю еще раз в челюсть, под ребра. Мужчина сгибается вдвое, а за спиной слышно всхлипывание.

Злость с новой силой сжимает желудок. Ловлю урода за волосы и резко оттягиваю так, чтобы он посмотрел мне в глаза.

— Первое и последнее предупреждение: еще раз увижу тебя рядом с Ксенией — урою, — шиплю сквозь зубы. Поворачиваюсь к женщине, хватаю за локоть и тяну в сторону своего автомобиля. Мокрые щечки девушки забирают у меня все равновесие и чувство реальности, желание вернуться к уроду и врезать ему еще раз, только усиливается.

— Жди меня в машине, — на пути к машине открываю центральный замок. Ксения не спорит, садится на пассажирское кресло, громко всхлипывая. Замечаю ее дрожь, даже пробегает мысль обнять женщину.

Хлопаю дверью, на всякий случай блокирую центральный замок. Знаю я ее способности, не успею вернуться — ни слуху ни духу. Черт, сколько лет прошло, а меня, как магнитом, тянет к ней.

В этот раз я буду держать себя в руках, просто помогу и все, так будет лучше для меня и для нее тоже. Не надо лелеять напрасных надежд, тем более, что женщина давно уже сделала свой выбор. Восемь лет назад она не захотела быть со мной, просто убежала, когда ничего не было. Сейчас у нее есть даже больше, чем у меня, и я более чем уверен, что не вписываюсь в ее планы.

— Куда ехать? — сажусь за руль и намеренно смотрю в лобовое стекло. Сжимаю кожаный чехол руля до скрипа. Громкое всхлипывание женщины разрывают душу. Рваное дыхание отнимает последние силы, чтобы сдерживаться.

— Довези до остановки, дальше я сама.

— Ксения, — поворачиваюсь всем корпусом, — давай без героизма. Я не предлагаю тебе замуж за меня выходить, а помочь забрать ребенка со школы. Как ты собралась в таком виде забить дочку? — опускаю зеркало перед ней. Ксения смотрит в зеркало и резко отводит взгляд, накрывая лицо ладонями. — Говори уже адрес! — нужно ехать, иначе не удержусь и сгребу ее в охапку.

Проклятие! Я думал, что обида синее грусти. Наверное, у меня какая-то маниакальная любовь к этой женщине. Как ни странно, но я хочу заключить ее в свои объятия и не отпускать, оградить от всех проблем и особенно от того упыря.

«Черт, Ян, тебе уже тридцать восемь лет! Опомнись! У тебя за плечами вагон кредитов после развода. Мало?!» — подбадриваю себя. Прокручиваю в голове несколько раз фразу, но это не слишком помогает.

— Проспект победы двадцать четыре, — шепчет. На меня не смотрит, прячет взгляд.

Завожу двигатель, поворачиваюсь снова к Ксении и наклоняюсь как можно ближе. Девушка интуитивно вжималась в сиденье, глядя на меня большими карими глазами. Молча достаю ремень безопасности, фиксирую. Взгляд не могу отвести. Карие глаза притягивают магнитом и, кажется, не было долгих восьми лет разлуки.

— Это ведь твой муж… был? — нужно избавиться от этой магии. Выезжаю на дорогу в ожидании ответа. Молчит. Отворачивает голову, перебирает пальчики на руках, сложенных на коленях.

— Извини, но я не хочу обсуждать то, что произошло, — конечно, кто же я такой?.. Проклятие! Почему меня это пожирает изнутри? Молчанка меня бесит и это ее «не хочу обсуждать» желчью обжигает внутренности.

— Как хочешь, — холодно отвечаю.

Арина мне много чего интересного расскажет, а судя по тому, что Ксения таскает ее на работу, я найду время пообщаться с малышкой. И вообще, какая мне разница? Пусть сама разбирается. Я помог, когда она в этом нуждалась. От дальнейшей помощи отказывается… Дискомфорт, правда, есть в районе груди от ее упрямства, как и желание вытрясти из Ксени всю правду.

— Буду ждать вас здесь, — паркуюсь напротив школы.

— Мы автобусом вернемся, — упрямится.

— Но могу пойти с тобой, или у тебя еще есть желание снова встретиться со своим мужем. Если так, говори, — откуда эта ревность, никак не пойму. Не отвожу глаз от женщины. Ксения отвечает, молча: боль в глазах, уныние и мольба.

— Хорошо, — дергается за ручку и выходит на улицу. Переходит дорогу по пешеходному переходу, даже не оглядываясь. Я ведь не могу отвести взгляда. Снова чувства возвращают меня на много лет назад и идея, держаться от женщины подальше, не кажется такой уж и удачной, как десять минут назад.

Настоящую любовь трудно забыть. Не уверен, что любил свою жену, возможно, поэтому мы так и не смогли построить крепкую семью. Я никогда не давал повода сомневаться в своих чувствах. Да, сначала была какая-то симпатия, и я очень надеялся, что когда-нибудь она перерастет в крепкую любовь, или хотя бы привычку. Ошибся. Наверняка, Катя чувствовала мою любовь к другой женщине, как бы я ни пытался ее скрыть. Мало того, до сегодняшнего дня я думал, что похоронил свою любовь в обиде от бегства, и тут снова ошибся. Теперь будто среди пустыни: пойду направо — погибель, влево — тоже. Нет, я не буду делать попыток повернуть все вспять, пусть идет все своим чередом. Две недели — за этот период я уверен, что смогу разобраться в себе и узнать правду, которая много лет была только предположениями и догадками.

Через минут десять Ксения возвращается с Ариной. Пока они приближаются я пытаюсь разглядеть лицо девочки. Мало похожа на Вадима, это заметно: густые кудри явно не от Ксении, только улыбка и карие глаза.

— Пливет, — устраивается на заднем сиденье. — О, у вас нет детского клесла?

— Привет, — поворачиваюсь к малышке. — У меня нет.

— Плохо, — надувает губки, — клестная Велун говолит, что мне нельзя ездить в машине без специального клесла.

— Буду иметь в виду, а пока пристегнись, — радостно кивает. Такое маленькое солнышко за две минуты отогнало от меня злобу. Улыбка появилась на лице, но в сердце поселился осадок от слов, услышанных от ее настоящего отца.

Возможно, нужно просто поговорить с Вадимом, чтобы одумался, ведь заметно, что малышка — его дочь, а ребенку нужен отец. От таких мыслей становится мучительно больно. Но это верный путь. Необходимо помочь мужчине понять свое счастье. Ведь, дети это истинное счастье, я бы отдал все на свете, только чтобы иметь честь носить почетное звание отца.

— Арина, помнишь, о чем я тебя просила? — Ксения садится рядом с малышкой.

— Спасибо, — смешно закатывает глаза.

— За что? — вливаюсь в поток транспорта.

— Мами говолила, что не успела на автобус, а вы ее подвезли, чтобы я не боялась. Здесь, — немного наклоняется между сиденьями ближе ко мне, — стлемный лайон.

— Тогда нужно найти другую школу, — ловлю недовольный взгляд Ксении в зеркале. Она накрывает ладонь дочери, прося умолкнуть.

— Нужно, но пока мы живем у Велун, мы не можем себе этого позволить, — тяжело вздыхает, пожимая плечами.

— Арина! — возмущается Ксения. Объясняет что-то на ушко, под недовольные взгляды малышки. Кажется, Арина унаследовала от Ксении не только красоту, но и характер, точная копия мамаши. Послушала и сделала свое.

— А у вас есть девушка? А квартила? Машина у вас классная, мне нлавится, — идет напролом. Ксения давится воздухом и начинает кашлять. У меня же прямолинейность малышки вызывает только восхищение, смех и понимание.

— У меня нет девушки, — плавно останавливаю машину на красный свет светофора.

— Чудесно! — хлопает в ладоши, со страхом поглядывая на маму.

Щечки Ксении начали покрываться красной краской. Она продолжает шептать что-то ребенку на ушко. От чего она отмахивается или просто недовольно машет головой.

— Сколько тебе лет? — начинаю спрашивать, чтобы Ксения не сгорела от стыда. Девочка охотно рассказывает о себе до самой больницы и даже Ксеня иногда смеется от рассказа дочери.

— А почему вы в халате?

Паркуюсь и глушу двигатель.

— Чтобы не тратить время на переодевание, — я сам забыл, что в халате.

— Спасибо еще лаз.

— Пожалуйста, — нежный взгляд малышки порождает еще большую грусть. Даже мелькнула мысль пройти еще раз лечение, но вовремя вспомнил, что я разведен.

— А можно что-то поплосить? — уже перед дверью в лагере ловит меня за руку Арина.

— Попробуй, — тянет вниз, заставляя встать на корточки.

— Пока мама не слышит, — шепчет на ушко, — плигласи нас сегодня на ужин, — стеснительно отводит взгляд.

— Тебе нравится Макдональдс? — в маленькой пуговичках сразу загорелось счастье.

— Очень! Мами, — оставляет меня, подбегает к Ксении, — Ян нас плигласил сегодня в Макдональдс.

Хм, что-то не припомню, чтобы называл свое имя.

6. Арина

Арина

— Солнышко, — гладит ладошкой по щечке, обожаю, когда она так делает. — Сегодня наша очередь готовить ужин, ты забыла? — о, нет! Неужели Верун другую инструкцию мне дала?

Вчера мы с крестной разработали план. М-м, мне очень понравился, но я никак не могла запомнить. Верун написала шпаргалку. Я ее зубрила три урока, на всякий случай. И, кажется, таки ошиблась.

— Понятно, — блина. — Мами, а Велун же сегодня вечелом не будет, она уехала на какой-то консиликиум, — завтра ли? О, я совсем запуталась.

— Разве не завтра?

— Нет, — уверенно машу головой. Простите, святые яйца, я не хочу лгать, но… Нет, нет, нет! Лучше считать, что это не ложь, а просто плохая информированность или дырявая память… Ха! Все-таки уроки крестной не прошли зря.

— Посмотрим, — это мне нравится. — Раздевайся и начинай делать уроки. Я отойду ненадолго: у нас есть прооперированный, мне необходимо его посетить, и уже тогда сделаем общий осмотр, вместе.

Ура! Обожаю обходить пациентов! Самое главное, можно многое узнать и еще потискать животных. Поддержать. Они все ощущают, я знаю.

Моя мами лучший врач. Я, когда вырасту, тоже буду ветеринаром. Мне кажется, что она расстроена. Но почему? Ян здесь, почему же расстроилась? Тяжело вздыхаю. Наверное, я где-то ошиблась, или же крестная была права, нужно время, чтобы они помирились. Интересно, почему поссорились? Хм.

— Садись за уроки, — строго приказывает. Оставляет нас вдвоем с Яном, который готовит себе напиток у кофеварки.

Да, теперь нужно как-то прочитать инструкцию, чтобы не путать. И крестной позвонить, сообщить коррект… коррект… блина, изменения, одним словом.

— Что? — Ян как-то странно смотрит на меня.

— Откуда ты знаешь мое имя?

Да-а, у взрослых память, как у курицы.

— Утлом, когда я Мелфа колмила, вы сами сказали, — кладу на стол учебники. Он тихо улыбается, подходит поближе и присаживается рядом на кресло.

— Сколько тебе лет?

— Семь, будет, скоро, — широко улыбаюсь в ответ. Лучшее оружие — улыбка! Крестная не солжет, это точно.

— А вам?

— Тридцать восемь, — ого! Так, если моей маме тридцать пять, ему тридцать восемь, тогда это идеально. Хорошо помню лекцию «идеальный мужчина» — возраст, рост, вес.

— А сколько вы весите? Какой у вас лост? — нужно все расспросить и проверить, чтобы не было проколов.

— Восемьдесят шесть килограммов, метр восемьдесят девять, — заглядывает в мои учебники. — Это собеседование? — пьет кофе. Закатываю глаза и выпрямляюсь на стульчике.

— Нет, плосто интелесно, — я ведь не могу сказать правды. Хочу, но пообещала Верун, что не расскажу, пока она не разрешит.

— Можно вопрос? — откладывает стаканчик. Прищуривается, как моя мама, когда пытается схитрить.

— Ага.

— Почему вы живете у крестной?

Опускаю голову. Сказать стыдно и сердечко болит. Я люблю папу, но мою мами люблю намного сильнее.

— Мама лазвилась с папой, вот поэтому, — открываю тетрадь и начинаю писать домашнее задание. Больше не смотрю на Яна, ужасно хочется плакать, но я же женщина, как говорит моя крестная Верун: «женщине можно плакать только когда никто не видит».

— Я пойду работать, — киваю, не поднимая голову.

Снова вспомнилось, когда я еще ходила в сад, мами пришла за мной. Уже было тепло, а она одела куртку. На мой вопрос, почему так оделась, ответила, что на улице холодный ветер. Когда мы вышли во двор, ветра вообще не было, и это меня удивило. Мы гуляли дотемна, а по возвращению домой, мама сняла куртку и я увидела синяки на руках. Подумала, может, ударилась, у меня тоже такое бывает, я же невнимательная. Но в ту же ночь случайно увидела, как папа ударил маму по лицу. Было очень страшно, я долго плакала, а потом мама сказала, что хочет развестись. Я не спорила. Сначала немного скучала по папе, но когда он начал наведываться к нам в новую квартиру и говорить всевозможные гадкие слова поняла: он не любит мою мами.

Я уже достаточно взрослая, чтобы понять, почему папа так делает и, кажется, все из-за меня. Мами всегда меня целует, обнимашкает, хвалит, иногда, правда, ругает ни за что. А папа никогда так не делал, даже не хотел со мной поиграть. Говорил, много работы и у тебя есть мама, не мужское это дело с детьми нянчиться. Теперь я знаю, что это ложь, ведь часто вижу, как мои одноклассники играют со своими папами.

Блина! Надо крестной позвонить… Инструкция! Быстро достаю из тайного кармана рюкзака аккуратно сложенный лист бумаги и телефон.

— Пливет, — шепчу. Бегу к двери, открываю, осмотрев коридор, тихонько прикрываю.

— Моделька, как дела?

— Не знаю, — вздыхаю. — Я сказала Яну, чтобы нас плигласил на ужин, — в трубке слышу громкий смех.

— Моя умничка, но это план третьего дня! — хохочет. Так и знала, что перепутала. — Проехали, главное — результат. Что сказал?

— Плигласил в МакДональдз.

— Бомба! Идите, но ты будь вежливой, записывай все на камеру.

— Какую камелу? И как я могу снимать? — пожимаю плечами.

— Сладенькая моя, «снимай на камеру» означает — запоминай все. — Я поняла, почему Настя, моя одноклассница говорит, что не хочет становиться взрослой — они говорят загадками. Неужели нельзя сказать прямо?

Рассказываю, как все было крестной, предупреждаю об ужине. Она немного расстраивается, но ради такого случая не злится. Только после нашего разговора берусь за уроки.

Ох, как же я уже жду, когда мы поменяем школу. Сегодня со мной даже никто не разговаривал. Яна, самая популярная девочка в классе, конечно, это она так думает, потому что ее отец крутой бизнесмен, вообще обозвала оборванкой. Обидно. Возможно, я не меняю каждый день новый рюкзак и каждый месяц новый телефон, но это же не главное. Самое важное это — хорошие поступки, доброе сердце.

Мами, как и обещала, провела со мной осмотр.

— Жду вас возле машины, — подмигивает Ян. Мами недовольно поджимает губы. Я специально долго собиралась, ждала, когда появится Ян.

— Оки! — подмигиваю.

— Доченька, — мами ждет, чтобы мужчина вышел. Кажется, я сейчас получу на орехи. — Можешь мне помочь? — киваю головой. — Давай откажемся от ужина, — у мамы снова грустные глаза, — я очень устала.

И что сказать? Наверное, Ян ее тоже обидел. И сейчас она не желает его видеть. Блина, и почему я раньше об этом не подумала.

— Холошо, — застегиваю куртку и забрасываю на плечи рюкзак. Даже настроение пропало, опускаю голову низко и шагаю вперед.

Жаль, но огорчать еще больше мами я не хочу, она и так натерпелась. У нее есть только я. Ну, еще Верун, но ведь она когда-то может выйти замуж, и…

— Арина! — отец. Испуганно поднимаю голову. Сердце сильно-сильно стучит в груди и я делаю шаг назад.

— Я здесь, — отвечает Ян и сразу берет меня за руку. — Не бойся, — прижимает к себе.

Почему папа здесь? Неужели снова пришел кричать на мами и требовать деньги. В прошлом месяце он просто забрал из маминой сумки кошелек и забрал все деньги. Я никогда не буду пить водку, как это делает мой папа! Это ужасная вещь: он сначала делает глупости, а потом просит прощения, но мами плачет, ей больно.

— Где мама? — кричит. Становится действительно страшно, боюсь, что он может скандалить здесь, а потом мою маму выгонят с работы и тогда как быть…

— Я вижу, ты мало получил сегодня, хочешь добавки? — так вот почему мами выглядела расстроенной: отец уже наведывался сегодня, а не из-за Яна.

— Дочень… — мами останавливается при виде отца.

— Ничего, рано или поздно, тебя бросит любовник, вот тогда и поговорим, шалава! — уходит от нас, быстро скрывается среди людей.

Такие слова я много раз слышала. Верун объясняла мне их значение, у мамы не решалась спросить, не хотела огорчать еще больше.

— Пошли, — берет меня за руку Ян.

— Ян Васильевич, мы, наверное, поедем домой, — неуверенно говорит мами. Я же крепко сжимаю ладонь мужчины.

— Конечно, домой, только ко мне! — кажется, Верун права. Никакие препятствия не могут убить любви, и, кажется, Ян еще очень любит мою маму.

7. Ксения

Ксения

— Простите, но нет! — мне даже тяжело смотреть ему в глаза.

Безумный день! Проклятье, когда же он закончится. С самого утра дрожу, как лист на ветру. Трудно поверить, что на замену Вере пришел никто другой, как мужчина, который восемь лет жил в моей памяти.

— Ксения, — давит голосом. — Лучше не спорь.

Арина внимательно наблюдает за нами, и я сдаюсь. Не хочу, чтобы она что-то поняла, иначе не отступит, пока все не узнает. В этом плане они с Верой сестры близняшки: как пиявки прицепятся.

— Давайте в МакДональдз, а потом каждый по своим домам, нас ждут. Да и вас, наверное, тоже, — твердо заявляю. Неуверенно поднимаю взгляд и натыкаюсь на лед. Ледяная зелень сверкает гневом. От взгляда даже холодно становится. Чувствую, как покрывается мурашками каждый уголок моего тела.

— Как скажете, — скрипит сквозь сжатые зубы. Сразу вспоминаю нашу первую встречу, он так же дерзко меня выгонял из домика. Помню, как вчера тот день, когда все изменилось…

В тишине направляемся к автомобилю. Мужчина помогает устроиться нам на заднем сиденье, галантно закрыв за нами дверь.

— Мам, а почему ты отказалась? — удивленно шепчет дочь. — Мы же ищем квалтилу?

Действительно, почему бы не поехать? Стоп! Что за мысли?

— Потому что Яна, наверное, кто-то ждет, — замолкаю, как только мужчина садится за руль.

Арина сразу затихает, пристегивает ремень безопасности и поворачивает голову в окно. Солнышко мое! Протягиваю по вьющимся волосам ладонью. Только она помогает мне держаться. Жаль, что не знает отцовской ласки. Вадим всегда относился к ней, как к падчерице.

В этом есть и моя вина. Я совершила большую ошибку, рассказав бывшему мужу о беременности. Нужно было тихо родить и воспитывать дочь в мире и спокойствии. Я не понаслышке знаю, как это расти без родителей и просто не хотела, чтобы дочурка чувствовала себя брошенной, как когда-то я. Думала, вытерплю. Понимала, что придется работать за двоих, но просто хотела, чтобы у моего ребёнка был отец. Боже, как же я ошибалась и сколько раз пожалела о том решении!

Первые годы мы жили, можно сказать, относительно нормально: пока платили декретные деньги, жили на них, а потом я вышла на работу. Спасибо Вере, снова помогла.

Знала, что Вадим мне изменял направо и налево, да и интимной жизни, как таковой у нас не было. Я не была не против. Не любила его. Смирилась и шла вперед ради дочери. Пока однажды не получила оплеуху. Уже даже и не помню за что. Но побои только увеличивались, и я просто не выдержала, подала на развод. Его безосновательные обвинения во всех земных грехах до сих пор пластинкой крутятся в голове. Особенно когда на сердце болит, думаю, возможно, он действительно прав.

Мы с Аринкой начали все сначала. Благодарю Бога, что дочь меня поняла и поддержала, а с остальными проблемами я справлюсь. Ее поддержка, улыбка — лучшее, самое ценное, что у меня есть. Она скучает по отцу. Я вижу, но она очень мужественно держится.

Первые недели ее отвлекала Вера, чем очень помогла. Я, хоть и не любила Вадима, но привычка тоже разъедала душу. Теперь, думаю, возможно, это моя вина, наверняка, Вадим чувствовал мое безразличие. Долгие годы в сердце живет только один человек, которого я бросила без объяснений. Чувствовала вину, да и вправду сказать, и сейчас чувствую. А сегодня, кажется, вообще получила двойную дозу стыда.

Конечно, благодарна Яну за помощь и спасенный кошелек. Но, блина, кажется, скоро сгорю от позора. Еще до сих пор чувствую, как горят мои щеки.

Неуверенно поворачиваю голову и украдкой рассматриваю профиль мужчины. Почти не изменился: все те же черные волосы, немного седины на висках, зеленые, выразительные глаза и неглубокие морщинки у висков.

Ян ловит взгляд в зеркале, и я сразу отворачиваюсь. Блина! Стыд-то какой. Только бы не ляпнул ничего лишнего! Моя Арина это точно не обойдет вниманием.

— Ян, а тебе нравится картошка фри? — мое золотце опережает все события и начинает говорить об интересующей ее теме.

— Да, но моя мама говорит, что нельзя есть много жареного, — улыбается. С уважением отвечает, не злится, не кричит, как обычно ворчал к доченьке Вадим.

Именно сейчас вспомнились слова Яна, что он не сможет воспитывать чужого ребенка, но почему именно в этот момент меня терзают сомнения. Мне кажется, что я совершила страшную ошибку много лет назад. И только сейчас осознала.

Уверена, он женат, но даже если нет, не думаю, что я ему еще нужна. Слишком много воды убежало.

Блина, что за фигня?! Он только помог, любой нормальный мужчина поступил бы так же. Я видела, сколько в его глазах презрения. И вряд ли мне простят импульсивный поступок.

— Мами? — толкает меня локтем в бок. Я полностью погрузилась в мысли, даже разговор не услышала.

— Что, солнышко? — глажу красненькую щечку. Искренний взгляд моей модельки греет душу. Ради нее нужно отбросить все и идти вперед. Мне никто не нужен. Теперь самое главное — наладить повседневную жизнь, а Ян скоро исчезнет так же неожиданно, как и появился.

— Ну, мами! — скулит. — Нам нужно уже сейчас опледелиться с заказом, чтобы потом не заделживать очеледь.

— Я буду только колу, — в горло ничего не лезет.

— Не волнуйся, маленькая принцесса, я сам выберу для твоей мамы, что-нибудь вкусненькое.

Припарковывает автомобиль, глушит двигатель и выходит на улицу. Открывает нам дверь, а я, как дура, неотрывно наблюдаю за его движениями. Арина выходит на улицу, мне тоже нужно сделать хоть что-то, но проклятие, я совсем не могу пошевелиться.

Несколько долгих секунд смотрит, тогда наклоняется в салон, оказываясь слишком близко.

— Ксению, — хмыкает. Мои глаза слишком близко, его губы в нескольких миллиметрах от моих. Чувствую горячее дыхание на щеке, аромат парфюма, тот самый незабываемый. Сердце галопом! Пульс зашкаливает, еще несколько минут такой близости не выдержу. — Вижу, тебе понравилось в автомобиле, может, сразу тебя отвести к себе? — говорит с лукавинкой в глазах. Проклятье!

— Арина, — игнорирую наглый тон. Быстро выбираюсь из авто и догоняю доченьку. В груди вибрирует от острого воздуха. Он, как никогда, разреженный и очень тяжелый. Сзади слышу довольный смех и шаги.

Беру за ручку доченьку, чтобы не потерялась, обычно здесь много людей, но сейчас это больше нужно мне, чтобы не потерять связь с реальностью. Надеюсь, что места не будет и на этом наш ужин закончится.

Проходим внутрь, сразу понимаю, что мои надежды напрасны. В зале достаточно свободных столиков и даже на балконе. Блина, сегодня все против меня!

Не то чтобы я боялась Яна, но не хочу снова чувствовать боль. Первые недели после побега, я не просто плакала, рыдала по ночам, не могла успокоить ни сердце, ни душу. После рождения моего солнышка стало легче, правда, день своей свадьбы я никогда не забуду. Как же хотела бросить все и уехать обратно в горы, рассказать Яну правду, но не смогла. Гормоны свирепствовали не на шутку, я это понимала.

— Мама, я буду хеппи мил, — отдает мне рюкзак, — я пойду, — показывает на вывеску туалета, — а вы — заказывайте.

— Помочь? — доченька, не бросай свою мами на растерзание льва, умоляю! Он же будет расспрашивать!

— Ну, ма-а-ам, — хмурится, — я уже большая! — отдает легкую куртку, фыркает.

— Боишься меня, — сразу начинает Ян, как только дочка отходит на довольно солидное расстояние.

— С чего бы это? — рентген, блина!

— Супер, тогда вопрос: почему ты тогда убежала? Только не надо рассказывать о большой любви к Вадиму, — ловит меня за локоть и притягивает к себе. Выбивает из-под ног землю одним взглядом, прибивает своей уверенностью, настойчивостью, харизмой.

— Давай лучше сделаем заказ, — стараюсь сделать шаг вперед.

— Ты узнала о беременности! Да? — сверлит зелеными глазами. Не выдерживаю и опускаю взгляд.

— Да, — мямлю под нос.

— Ты действительно — дура! — отпускает меня и уверенно подходит к окошку делать заказ. Резко разворачивается и добавляет: — Напрасно я рассказал тебе правду, так хоть был шанс! — снова притягивает к себе, глядя по сторонам. — Шанс, что ты бы отдалась мне и выдала чужого ребенка за моего…

8. Ксения

Звон громкой пощечины. Несколько секунд ативного дыхания и ладонь жжет огнем. Ян стиснув зубы, не отводит от меня глаз, а я чувствую, как слезы подкрадываются все ближе.

— Придурок! — бросаю на прощание. Сжимаю ремни рюкзака Арины и направляюсь в туалет. Меня всю колотит: сердце стучит о ребра, боль душит за горло. Проклятье, неужели он такого мнения обо мне? Я похожа на авантюристку? Или лживого человека? Я бы в жизни даже не подумала о таком, а еще я очень хорошо помню его слова о чужих детях.

— Солнышко, к сожалению, нам придется перенести ужин. Вера звонила, нам нужно срочно домой, — глотая слезы, подхожу к умывальнику, где Арина старательно моет руки.

Главное, чтобы вопросов не ставила, не уверена, что смогу ответить. Конечно, лгать не очень хорошо, я всегда стараюсь объяснить правильно и сказать правду, но сейчас просто нет никаких сил.

К счастью, золотце не спорит, только внимательно наблюдает за моими нервными движениями. Поджимает губки, одевается без единого звука.

Умничка моя! Все понимает без лишних слов. И уверена — чувствует. Прячет глазки, опускает плечи и нахмуренная идет к выходу.

В зале не пытается искать Яна, выходит на улицу и берет меня за руку.

— На автобус? — тепло улыбается.

— Сегодня поедем на такси, — присаживаюсь на корточки. Целую мое солнышко в румяную щечку и благодарю Бога, что наградил меня доченькой.

— Окей.

Оглядываюсь, вижу, как в нашу сторону направляется Ян с хеппи мил в руках. Быстро поднимаюсь, останавливаю, взмахом руки такси, и мы быстро садимся сзади.

— Поехали, поехали, — подгоняю водителя, наблюдая за Яном, который так и остался перед выходом из заведения в недоумении.

Целую дорогу моя моделька молчит, только время от времени вздыхает, и крутит в руке мобильный. Уже дома, переодевшись, Арина направляется в комнату Веры. При виде пустого помещения, крепко закрывает дверь.

— Пойду учиться, — бормочет.

— Доченька, — останавливаю, — извини, я сказала неправду. Но причину я не могу рассказать… Пока. Мне нужно немного времени.

— Я понимаю, — поднимает на меня грустные глазки.

— Обещаю, скоро мы пойдем в МакДональдс.

— Я не хочу, мами, — опускает низко голову. Мгновенно оказываюсь рядом и обнимаю. Прижимаю к себе, чувствуя, как рвется сердце. — Хочу, чтобы все было холошо, и ты больше не плакала.

— Солнышко мое, — целую в макушку, — я очень счастлива, потому что у меня есть ты. Мами крепко-крепко тебя любит.

Предательские слезы бегут по щекам. Все то дерьмо, что осело на душе от встречи с Яном, бескомпромиссно рвется на свободу.

— Все, моя хорошая, ты учись, а я приготовлю что-нибудь вкусненькое, — смахиваю слезы. Кнопочка моя интенсивно кивает, не поднимая головы, направляется в свою комнату.

На кухне сразу берусь за приготовление. В таких случаях делаю лазанью: долго, но эффективно. Бешамелла у меня всегда получается нежная, и такое впечатление, что она закрашивает черную пустоту. Конечно, это просто предположение, но сам процесс отодвигает мнения на второй план. Всегда волнуюсь, удастся ли сделать вкусной для дочери. Она неприхотлива. Еще ни разу не роптала, поэтому каждый раз стараюсь еще больше.

Несколько раз приходит доченька, показать выполненное задание, и только когда я разрешаю посмотреть мультики, меня прорывает: слезы текут ручьями, и я даже не успеваю их вытирать. Перед глазами этот ужасный день, кажется, это наказание за необдуманные поступки. Вадим… Ян… И если с бывшим все понятно, то чего хочет Ян?

Он не знал, возможно, специально пришел. Боже! Сколько вопросов! Но зачем это ему. Я уверена, что за все годы он не был одинок.

Хватит думать!

Критикую сама себя. Такие мысли только будоражат воображение и фантазию. Надо прекратить об этом думать иначе с ума можно сойти. Остается только надеяться, что он уедет после сегодняшнего инцидента.

Ужинаем вдвоем. Вера, которая мне обещала не задержаться и провести «терапию», выключила телефон и до нее вообще не дозвониться.

— Мами, а ты мне ласскажешь? — входит в комнату Арина уже в пижаме. Не очень хочу, но нужно. Стоит рассказать все сначала, чтобы ребенок понимал, что происходит.

Сейчас дети понимают даже больше нас, развиваются быстро и я уверена, что моя моделька поддержит и поймет все мои поступки.

— Конечно, — тепло улыбаюсь. — Иди в постельку, я только одену пижаму и сразу же к тебе.

Переодеваюсь медленно, размышляя о том, как лучше начать. Не могу же я рассказать всю правду?! Хотя, почему не могу? Это, ведь, правда. Я понимаю, что ребенку в семилетнем возрасте трудно понять измену, но таков мир: суров, жесток.

Окончательно решаю все рассказать. Объясню, как можно ласковее. Уверена, Вера бы меня отговорила, но ее здесь нет, а значит, нужно делать так, как велит сердце. Однажды я послушалась голоса разума, проигнорировав крик души и жалела об этом долгих восемь лет.

— Готова? — захожу в комнату. Сразу ложусь на кровать рядом с дочкой, которая устраивается на моем плече. — Эта история и горькая и смешная, но я решила рассказать тебе всю правду. — ну, почти всю. Я же не могу сказать, что была беременна и потому покинула Яна. Моя дочурка может неправильно понять. — Это было восемь лет назад…

Восемь лет назад…

Говорят, что можно смотреть вечно на три вещи: огонь, воду и, как твой парень удовлетворяет какую-то блондинку на твоём собственном диване.

Неправда: десять минут больше не могу.

— Кхе-кхе, — кашляю, чтобы привлечь к себе внимание.

Оба испугались. Девушка прикрывает грудь блестящим катраном, мирно стоявшим на спинке дивана. А вот мой суженый падает на пол и, открыв рот так, словно черта увидел, прикрывает руками обнаженное место ниже пояса.

Мне бы ругаться и кричать, тягать за волосы соперницу и сыпать в её сторону проклятьями, но это же я… Вздохнула, пожалела сама себя и хватит.

— Я, конечно, дико извиняюсь, — горло сжимает от боли, — не знала, что здесь так интересно.

Хочу еще что-то ляпнуть, но не могу. Уверенно иду к шкафу, выворачиваю все в чемодан, который всегда наготове и, глотая от обиды слезы, направляюсь к выходу. На пороге не выдерживаю и поворачиваюсь еще раз, заглянув в лживые глаза темноволосого парня.

— Вы продолжайте…

Взглядом пробегаюсь по съемной квартире, которая стала родным домом за много лет. Окатываю презрительным взглядом Вадима, от чего глаза становятся влажными, а веки невыносимо тяжелыми. И на такой ноте с гордо поднятой головой выхожу за дверь.

Шок!

Пять лет любви, и на тебе…

Правду Верунчик говорила, что он сидит на шее. Слез с маминого затылка и пригрелся на моем, да еще в придачу и ноги свесил…

А почему бы и нет? Ксения же добрая: приласкает, покушать приготовит и скандалить почти не умеет. И работу не заставляет искать, потому что у Вадима то спина болит, то температура.

Терпела, потому что любила, но теперь, когда увидела все своими собственными глазами — прозрела.

Под подъездом присаживаюсь на заснеженную скамейку.

Ох, Ксюня, Ксюня. Не зря тебя дурой называют. Столько времени не могла понять, что рога носишь. Это ведь не первый раз, наверное.

Тетя Леся с первого этажа говорила, что видела, как мой суженый заходил в квартиру с блондинкой.

Пропустила сквозь уши. Тогда заканчивала университет и совершенно не думала об этом. Даже представить не могла, что мой Вадим: тихий, кроткий, всегда нежный, может так поступить.

Чувствую, как слезы душат, и выпускаю их на свободу. Рыдаю, закрыв ладонями лицо и вспоминаю наши свидания, страстные ночи и слова о бесконечной любви.

Все ложь…

— Ксю, а ты чего здесь? — голос тети Леси заставляет поднять голову.

Вспомни…

— Дышу свежим воздухом, — нагло вру. Не хочу, чтобы меня обсуждали и тыкали пальцем. Хотя сейчас какая разница, я здесь уже не буду жить.

— Да, я вижу, а плачешь от счастья, потому, что снег выпал?

Так смотрит, будто регентом сканирует тело.

— Застукала таки? — вздыхает старуха.

Присаживается рядом, а я только сейчас осмеливаюсь посмотреть женщине в глаза.

Одета в длинную, темную шубу, на голове шапка-ушанка, а на шее завязан вязаный шарф, который женщина год назад пыталась продать мне, словно за полцены. Нос и щечки покраснели от мороза.

— Вы знали?

Тупой вопрос, учитывая, что женщина уже давно и неоднократно мне намекала.

— Доказательств у меня не было, — обнимает меня за плечи, — но чувствовала, что что-то не чисто. Однажды, даже прямо спросила его, не стыдно ли перед тобой, так он сказал, чтобы я закрыла рот. Хам невоспитанный.

Поджимаю губки и слушаю обо всех похождениях своего, точнее, уже бывшего, парня.

— Ничего. Молодец, что ушла, а теперь он пусть думает, чем платить за квартиру и что кушать, потому, что все сбросил на твои плечи, а сам вон, что творит.

Знаю, что она права, потому, молча все проглатываю, вежливо прощаюсь и вызываю такси.

Поеду к Вере. Несколько дней поживу у нее, и за это время подберу жилье.

Теперь я могу себе позволить ездить на такси, и даже любимый торт купить. Не нужно экономить, и кормить еще одну лживую морду.

Кривлюсь от таких мыслей.

По дороге стараюсь держать себя в руках, но мысли одна за другой атакуют сознание. А еще злоба борется с оскорблением, появляется стремление добиться справедливости, или хотя бы расслабиться за бокалом вина.

Прошу водителя остановиться возле небольшого магазинчика. Хороший, кстати, мужчина оказался: согласился подождать, и с пакетами помог, правда, сразу же сказал, что нужно будет доплатить за эту услугу, но я понимаю, у каждого семья, дети.

Только я одна дожила до двадцати пяти лет и ничего не имею. Все ждала от Вадима предложения руки и сердца, а потом мечтала родить маленькую кроху.

Дождалась…

Наверное, кроме животных, меня никто не понимает. Из мужского пола, конечно. С девушками я быстро нахожу общие темы.

То, что во мне не видят конкурентки, конечно, не радует, а именно так, потому, что я не красавица. Обыкновенная девушка с волосами каштанового цвета до плеч, вздернутым маленьким носиком и выразительными карими глазами. Фигура, конечно, не модельная, и попка уже давно переросла за девяносто, но мне плевать. Как говорила моя мама:

— Тебя должны принимать такой, какая есть.

Вот и пусть принимают, а кому нравится скелеты — обходят стороной.

— Спасибо, — расплачиваюсь за проезд.

Иду к калитке и жму на кнопку звонка.

Снежок снова опускается на землю. Поднимаю голову к серому, затянутому тучами небу, придерживая шапку, чтобы не потерялась. Через две недели Новый год, и на этот раз придется мне начать все с чистого листа.

— А-а, — визжит на пороге подружаня. Бежит ко мне в комнатных тапках, охая от холодного снега.

— Примешь на несколько дней бездомную собачонку? — опускаю глаза.

Подруга фыркает, подхватывает пакеты с продуктами и машет рукой, чтобы заходила.

Затягиваю чемодан в коридор, вешаю верхнюю одежду в шкаф, разуваюсь и направляюсь на кухню за Верой.

Подруга уже вытащила содержимое пакетов и накрывает стол.

— Привет! А теперь по порядку рассказывай, что произошло? — подходит ближе, крепко обнимает, целует в щечку.

Пересказываю события двух часовой давности, всхлипывая от боли и горечи обиды.

— Тааак, не раскисать! — рявкает после моего плаксивого монолога. Сразу открывает бутылку, достает из холодильника бутерброды и разливает шампанское в чашки, которые приготовила для кофе.

Вера — моя одногруппница. Правда, девушка работу престижнее нашла, а я так и осталась работать в государственной ветклинике. Тоже могла, но не захотела, уже привыкла к коллективу и никто баки не забивает, как это делают в частных клиниках.

— Я не раскисаю, только обидно, что столько лет была козой.

Объясняю и сразу опустошаю чашку с белым полусладким. Подруга повторяет — я выпиваю и сразу чувствую, как тело расслабляется и отдается во власть алкоголя вместе с мозгом.

— Солнце, да с кем не бывает… Вот я: семь лет встречалась с Максимом, а однажды на работе получила приглашение на его свадьбу с какой-то Марьяной, — фыркает подруга.

Мне нравится её неиссякаемый оптимизм. Правда, с внешностью девушки я бы, наверное, тоже крутила хвостом перед мужиками. Блондинки всегда на первом месте, а Вера именно, настоящая блонда с шелковистыми волосами до пояса, пухлыми губками, голубыми, как небо, глазами и кокетливым взглядом. А фигура: девяносто — шестьдесят — девяносто, мужчинам вообще крышу сносит.

— Да-а, Максим еще тот козлина! — констатирую факт. Закидываю бутерброд со шпротами в рот и запиваю жидкостью с пузырьками.

— Не говори, но посмотри на меня: молодая, красивая, сексуальная, свободная! — закатывает глаза к потолку от удовольствия. — А все остальное подтянется. Вот смотри, — пододвигается ближе ко мне, кладет руку на плечо, — в Европе люди вообще женятся в возрасте от тридцати пяти лет до пятидесяти, — подмигивает подруга.

— Несколько лет назад ты говорила, что от тридцати, — недоверчиво смотрю на Веру.

— Ну, статистика меняется. Да, это все глупости, — хлопает ладонью по столешнице. — Ты мне скажи вот что: хоть пощечину оставила на память Вадиму?

— Нет… — опускаю глаза.

Стыдно признаться, но теперь я бы врезала и не раз, а в тот момент, будто все силы отняло.

— Тху, ты — машет рукой на меня и поднимается с кресла. Достает из холодильника еще одну бутылку и откупоривает.

— Не расстраивайся. Не оставила, так не оставила. Всегда можно написать сообщение, или голосовое, — как-то очень странно смотрит на меня.

— Не буду я никому ничего писать, — возмущаюсь.

Молчит, не договаривает, что очень странно, только заполняет чашки до краев и говорит тост:

— За нас красивых!

После второй бутылки мой мозг начинает понемногу переваривать информацию.

— Знаешь, а я здесь подумала, ик, — дую губки, подняв указательный палец вверх, — ты права, ик. Надо написать этому козлу все, что я думаю, но… — чувствую, как мир бешено крутится и умолкаю.

— Но, — с нажимом повторяет подруга.

Закрываю глаза, несколько минут интенсивно дышу и продолжаю:

— Я хочу уйти с должности девушки, как в лучших домах Парижа и Лондона.

— Это как? — сдвигает брови к переносице.

— Напишу на почту официальное письмо! — подскакиваю со стульчика.

Смотрит скептически на меня снизу вверх и тоже поднимается на ноги.

— Гений! — обхватывает лицо, чмокает в нос и выбегаю из кухни.

Завтра утром напишу на почту официальное письмо и пусть гуляет Вася.

Козлина!!!

«Я должна постоять за себя, пусть не думает, что я тупая овца» — летает где-то в подсознании, пока Вера не появляется с ноутбуком передо мной.

— Пиши, — едва поворачивает языком.

— Сейчас? — ужасаюсь, застыв от шока.

— А кого ждать? Да, знаю я тебя: сегодня обещаешь, а завтра протрезвеешь и откажешься, поэтому пиши, — тычет пальцем в клавиатуру.

— Хах, а вот возьму и напишу!

Хватаю компьютер, тщетно пытаясь сконцентрироваться на клавиатуре. С ужасом понимаю, что буквы все одинаковые и вздыхаю.

— А давай, может, завтра?!

Не хочу набраться стыда и написать с кучей ошибок.

— Уже! — настаивает на своем Вера.

— Верун, я не могу, букв не вижу.

— Не придумывай, тыкай по памяти, клавиатура всегда одинаковая, — фыркает.

Снова направляется к холодильнику и достает третью бутылку.

— Хорошо, — делаю глубокий вздох и отпускаю себя.

Курсором мышки навожу на ярлык электронной почты и берусь к написанию:

«Уважаемый Вадим Иванович! Хочу донести до вашего сведения, что с сегодняшнего дня мы с вами чужие люди. Я вообще не могу понять, как целых пять лет я терпела такого козла, как ты.

С уважением, Ксения Мартыновна».

— Как? — отдаю ноут подруге, злобно сверкающей глазами.

— Уважаемый? С уважением? Ты серьезно! Нет, так не пойдет, я сейчас сама напишу.

Выдирает из моих рук гаджет, усаживается на кресле, даже рукава черного гольфа закатывает к локтям и, потерев ладони друг о друга, приступает к работе.

Десять минут что-то вдохновенно печатает — удаляет, потом снова пишет, и, наконец таки, награждает меня честью увидеть шедевр.

«Надеюсь, ты сейчас грызешь себе колени, козел! Не подходит ко мне ближе, чем на метр, потому, что вырву бубенчики и поджарю яичницу. Надеюсь, твоя блондиночка наградит тебя не одной звездочкой. И не смей мне звонить, козлина!

Уже не твоя Ксюня»

— Верун, ну, ты и загнула, — сжимаю губы в тонкую линию, пытаясь сконцентрироваться на буквах на экране.

— Ничего я не загнула, это третий вариант, самый ласковый. Поверь, в первом варианте из нормальных слов было только козел, — хихикает подруга. — Диктуй адрес.

— Нет, я такое не буду отправлять, — скрещиваю руки на груди, отворачивая голову в сторону.

— А тебя никто и не заставляет, я сама отправлю, — надменно произносит.

Диктую адрес, который знаю наизусть. А что мне терять? Правильно — нечего!

Минут десять ждем ответа, а затем забиваем, отставляем ноут в сторону и беремся в третью бутылку шампусика.

— Теперь тебе знаешь, что нужно? — мурлычет подруга, разглядывая дно пустой бутылки. — Смени работу, и у меня есть для тебя достойное предложение.

— Какое?

Экран ноутбука загорается ярким светом, сообщая о пополнении почты.

Переглядываемся с подругой и сразу открываем новое сообщение. И с каждым прочитанным словом мое сердце улетучивается из тела:

«Не знаю, что вы курили Ксюня, но адрес перед отправкой советую проверять дважды!»

— Блина-а-а-! — вскрикиваем обе.

9. Ян. (восем лет назад)

Я сел на кресло и тяжело вздохнул. Хочется, наконец, сменить обстановку. Уехать куда-то. Убежать от шумного города, клиентов, которые не дают покоя, от проблем, которые вечно валятся на голову. Хочу, наконец, увидеть снег. Ощутить жизнь и покой. Устал от обыденности, наигранных улыбок и фальши. Хочется уюта и тепла.

— Привет, дружбан! — поднимаю голову, когда слышу голос своего вечно обнаглевшего приятеля.

— Привет! Чего приперся? — спрашиваю, и уже начинаю раздумывать о цели его визита. Когда этот жук приходит, ему точно что-то нужно. Напрягаю глаза и сканирую этого лицемера придирчивым взглядом.

— Что? — сразу фыркает тот. — Я к тебе по делу.

Ну, конечно, он по делу. Кои веки эта хитрая физиономия приходила просто так. Да, никогда!

— Неужели снова нужно с кем-то встретиться из сайта знакомств вместо тебя? — хмыкаю.

Знаю я такое. Проходили… Он, видишь ли, боится, а мне вместо него идти нормально. А потом попробуй отлепить от себя ту мадам. Вот, нажил себе друга.

— Нет. Сегодня явно не за этим, — улыбается так, словно в лотерею выиграл блондинку. Я закрываю глаза и вздыхаю с таким облегчением. Слава богу, не за этим по мою душу приперся.

— Да ты что?! Ты не заболел? — смеюсь над его искривленным лицом. Что-то самому не верится в то, что слышат мои уши.

— Не заболел. Да, перестань ты ржать, — обижается он.

— Хорошо, хорошо, — поднимаю руки вверх. — Говори, что нужно.

— Мне тут неожиданно предложили работу в центре отдыха. Где-то в горах, а я не могу поехать, потому что новую нашел девушку. Не хочу бросать. Сам понимаешь. Ты бы не мог…

— Не мог, — выпаливаю, перебивая тираду своего лучшего друга.

Но сам задумываюсь. Может, стоит и поехать? А чё? Мне это кресло директора уже в печенках сидит. А так, хоть, отдохну немного. Горы, тишина, уют и я. Ммм… Мечты. Прекрасная идея!

— Что нужно делать? И сколько мне там быть нужно? — спрашиваю с энтузиазмом.

— О-о-о, это совершенно иное дело, — улыбается тот. — Всего два месяца. Тоже директором, но только в частную ветклинику. Хватит тебе в государственной вкалывать, — подмигивает мне.

— Да знаю, что хватит, но здесь спокойно. Никто мозги не выедает. Да и этих фиф наштукатуренных нет.

Мы начинаем задорно смеяться. Я вспоминаю, как приходила ко мне одна дама с собачкой, от нее было столько шума, что я готов был себе уши оторвать.

— Вот и хорошо, я тогда пойду. Спешу на свидание, — встает с кресла, а мой взгляд падает на экран светящегося ноутбука. Смотрю на сообщение, которое только что пришло на почту и повергло меня в шок. Я даже забыл, что хотел спросить друга:

«Надеюсь, ты сейчас грызешь себе колени, козел! Не подходит ко мне ближе, чем на метр, потому, что вырву бубенчики и поджарю яичницу. Надеюсь, твоя блондиночка наградит тебя не одной звездочкой. И не смей мне звонить, козлина!

Уже не твоя Ксюня»

Я обалдел на месте. Глаза поползли вверх. Стас застыл, глядя на меня.

— Что там такое? — подходит и начинает читать, пока я сижу озадаченный. — Твою ж… И кого ты так достал? — спрашивает, переводя на меня взгляд.

— В том-то и дело, что никого. Это моя сотрудница, — шокировано указываю взглядом в экран.

— Йоханый бабай. Вот это? — тыкает пальцем в монитор. — Да ты шутишь? И почему она тебя так? — смеется он, чуть не согнувшись вдвое.

— Если бы я знал, — выдыхаю.

А действительно? За что? Мы никогда не виделись. Знаю, что такого не может, ведь мы работаем вместе. Наверное, мне некогда было рассматриваться по сторонам. Я даже ее имени не знал. Подписана она у меня просто как сотрудница. Вот и все. А здесь такое…

— Так узнай, — тычет мне в экран взглядом. Я хмурюсь и не знаю, что первым сделать: выпроводить этого паршивца или отписать девушке. Выбираю оптимальный вариант и сверлю друга взглядом.

— Да зачем мне? Стас, ты куда-то спешил? Так, иди давай, — начинаю злиться и показываю рукой в сторону выхода.

— Вот чего сразу кипятиться. Вечно ты обламываешь весь кайф. Все, я ушел, — смотрит на меня из-под лба и идет к двери. — Я позвоню завтра.

— Ага, — киваю, не отводя взгляда от монитора.

Что же ты Ксюня курила, что решилась написать начальнику? Улыбаюсь, как идиот. А, как себя назвала… Ксюня… М-м-м…

Что тебе ответить? Мысли разлетелись на мелкие кусочки. В голове только ее «Ксюня» Вот же вляпался. И почему только такое сокровище пропустил? Смотри, какие тирады пишет. Даже жалко стало того парня, что девушку так разозлил. Как же хорошо запела… «грызешь себе колени». Я чуть не лопнул от смеха.

Наверное, ее парень бросил. Да. По-другому и не может быть. Редко бывает, что женщины бросают кого-то. Скорее наоборот.

Ладно, достаточно размышлений. Пишу:

«Не знаю, что вы курили, Ксюня, но адрес перед отправкой советую проверять дважды!»

Отправляю и сижу в ожидании, что бы почитать ответ, но он не приходит. Наверное, испугалась. Что поделаешь. Такое написать, еще неизвестно кому. Я бы на ее месте сгорел от стыда.

Хорошо тогда, встаю с кресла и иду в свою комнату. Нужно ложиться спать, чтобы завтра собраться в путь.

Никак не могу уснуть. Мысли о Ксюне не выходят из моей головы. Вот, же западло. Эта Ксюня так забила баки, что я полвечера о ней думал.

Утром встал запухший и не выспавшийся. Все раздражало. Шум воды, телевизор, ссоры соседей сверху.

Принял душ, почистил зубы и оделся. Нужно спешить, потому что хочу побыстрее перевестись на другую работу.

Не завтракая, я спустился к своей машине. Сел в нее и поставил телефон на держатель. Набрал номер Стаса, своего друга и завел двигатель. Выехал на трассу под длинные гудки, от которых уже скрипел зубами. Злой босс, это горе в компании. Надеюсь, что настроение мое улучшится.

— Да, — сонно поднимает трубку.

— Не говори, что ты еще спишь? Взял себе выходной? — чуть не рычу на всю машину.

— Да. Решил отдохнуть. А ты чего звонишь так рано? — слышу, как он зевает и самому хочется спать. Я ведь не выспался из-за этой Ксюни. Теперь буду вспоминать ее до конца рабочего дня. Надо будет как-нибудь с ней встретиться. Если такая возможность вырваться и проверить.

— Ты забыл, что должен был мне сбросить бумаги по твоей работе? Или хотя бы адрес. Наверное, сам решил махнуть в горы, чтобы убежать от своей очередной пассии, — смеюсь, хотя и не очень смешно.

— Да, я еще вчера отправил. Знал, что согласишься. Начальство уже все знает. Твои данные я тоже прислал. Тебе только нужно приехать завтра и они сами все расскажут, — тяжело вздыхает, вот хитрая лиса.

— То есть, ты уже вчера все послал? — сдвигаю брови на переносицу.

— Ага. Тебе осталось сообщить своим и все. Поставь там кого-то вместо себя. Хотя бы Галину с третьим размером, — смеется.

— Как ты умный. Может, я сам буду решать, кого мне оставлять вместо себя? М? — кривлюсь. — Пока, — разрываю наш звонок, недослушав его тирады. Бесит все. Даже его голос. Бр…

Ну, что за друга имею? Кадр еще тот. Всё он за меня сделал и решил. Ты, видишь, какой специалист недоделанный.

На работе не очень обрадовались, что я смотал удочки и решил поработать в другой компании. Уже притерлись друг к другу. Сколько лет вместе. Дружный коллектив, а здесь босс уходит и оставляет вместо себя неопытного зама, который развалит эту ветклинику через неделю. Но все равно. Мне какое дело.

С Ксюней я так и не увиделся. Прощался со всеми, но ее нигде не видел, словно сквозь землю провалилась. Уже начал думать, что мне все приснилось. Хотя, расспросив нескольких работников, понял, что девушка недавно уволилась. Надеюсь, то не из-за меня, но вряд ли.

Со спокойным сердцем выхожу из офиса и направляюсь к машине. Осматриваюсь. Это все! Для меня эта страница уже написана. Я буду продолжать с нового листа. Столько всего произошло за этот год, что просто не хочу вспоминать. Даже как-то легче слало.

У дома, я несколько минут посидел на чемодане, а потом, не оглядываясь, пошел на выход.

«Прощай, старая жизнь. Мы встретимся нескоро» — говорю себе мысленно и направляюсь к машине.

Как только выехал за черту города — начался настоящий снегопад. В первый раз вижу такой красивый лохматый снег. Все настолько напоминает сказку, что дышать перестаю. В городе даже холодно не было. Погода всегда осенняя. А здесь такое необычное чудо. Да я и шапку с собой никакой не брал. Думал, что погода везде одинакова. Теперь уши однозначно замерзнут.

Еще четыре часа езды и я почувствовал, что такое сугробы, и увидел, что такое настоящее заснеженное чудо. Горы в белом наряде просто невероятны! На вершинах так и блестит снег. Я даже остановил машину, чтобы выйти и полюбоваться этой сказкой. Сделал несколько снимков и, наконец, поехал дальше. Не мог оторвать взгляда. Пока фоткал, даже руки замерзли, а уши от мороза скрутились в трубочку. Вот я влип в зиму.

Смеюсь сам над собой.

Еще два часа и я на месте. Множество новомодных домов, которые сразу привлекают туристов. Сам бы один такой прикупил. Надо спросить у Данканыча, есть ли один на продажу.

Пока я глазел и не мог оторвать взгляда от местных красот, понял, что мой телефон бесповоротно сдох без всяких предупреждений. Навигатор просто не работает. Связи нет. Это удивительно. Еще такого я не видел. И это в двадцать первом веке? Куда ехать не знаю. Что делать тоже.

Неподалеку вижу старого деда, который тащит санки с дровами к своему дому. Паркуюсь и выхожу. Растираю пальцы, ладони. Натягиваю на уши воротник. Замерз, как цуцик.

— Добрый вечер, — говорю старику.

— Добрый, сынок, — отвечает старик и ставит санки. Подходит ко мне и протягивает руку, я жму ее. — Вижу, замерз ты хорошо? — спрашивает меня.

— Есть немного. Я хотел спросить, не знаете ли вы, где находится дом по адресу: Новостройка тридцать пять? — спрашиваю у него.

Пока старик рассказывал мне путь, я так мерз, что уши и нос начали жечь. Еще ни разу не чувствовал такой собачьей холодрыги.

— Спасибо вам большое, — говорю и направляюсь к своей машине.

— Погоди, сынок! — кричит старик вслед. — Возьми мою шапку. Ты замерз, а на улице холодно. Еще простудишься, чего доброго, — говорит дед с улыбкой на лице и протягивает мне смешную шапку. Я беру ее и натягиваю на голову. Тепло.

— Спасибо. Я вам верну, — улыбаюсь и сажусь в машину. Машу старику и еду.

Через десять минут, я таки дополз до нужного дома. Большой такой. Из дерева. Повсюду гирлянды развешены. Пихты вокруг. Уже чувствую этот хвойный аромат. Одним словом — красотища…

Заглушил мотор и попытался выйти. Дверь не открылась. Чтоб тебя! Что это еще за шутки? Смотрю вокруг, а здесь никто и не чистил дорогу. Снега насыпало, как раз по колено. Мне пришлось хорошо потолкать дверь, чтобы выйти.

Все-таки я вылетел из машины. В прямом смысле этого слова. Упал прямо лицом в снег. Меня там и зарыло. Пришлось приложить усилия, чтобы выползти, встать и достать чемодан из машины. Отхожу от автомобиля, наконец, поднимаю голову. Свет? Кто-то живет в моем доме? Нет, может быть. Вроде бы мне обещали, что только я буду здесь жить. Сам! А тут не прошеный гость. Нужно ли это мне?

Подхожу к коттеджу, чемодан несу в руках. Ноги мокрые. Рук не чувствую. Ладно, хоть старик выручил, шапку подогнал. Хотя бы уши в тепле.

Поднимаюсь по ступенькам, вставляю ключ в дверной замок. Захожу и ставлю чемодан в коридоре. Иду дальше и замираю, когда слышу шум воды, тихие шаги. Затем открывается дверь. Передо мной стоит очень красивая девушка и в одном полотенце. Это такой бонус в доме? Что за черт? По ее лицу вижу, что она так же шокирована, как и я. Смешно точно не будет.

— Ты кто? — говорим одновременно.

10

Ксения

— Верун, это сказка, — плюхаюсь на мягкую кровать. — Добираться сюда, конечно, очень долго, но оно того стоит.

Вера заглядывает с той стороны экрана, присвистывая.

— А там ничего так, — смеется, — видишь, какая я молодец? Если бы ни я, так и сидела бы в своей Богом забытой забегаловке, — довольно говорит подруга и пилит ногти пилочкой. — Ой, я уже жалею, что отказалась.

— Подруга, — растягиваю губы. — может, на праздники заглянешь? — а почему нет? И компания и весело.

— На Новый год не смогу, а на Рождество еду к родителям, сама знаешь.

Конечно, знаю. Верунчик счастливая, ей есть к кому идти на праздники, а мои родители уже давно покинули этот мир, а родня живет далеко. Уже и забыла, какое по счету Рождество провожу сама — привыкла.

Обычно Вадим работал на праздники, говорил, больше платят, но теперь поняла, как именно он зарабатывал.

Неприятные ощущения попадают под кожу. Прошло всего несколько дней, а такое впечатление, что годы.

— И правильно, поезжай и радуйся, что есть к кому, — грустно поднимаю уголки губ.

— Прости Ксюня, я не подумала.

— Да все норм. Слушай, а давай в День святого Валентина? Мы же две свободные ласточки, оторвемся тут по полной.

Вера несколько секунд думает, потом чихает в трубку и быстро хватает ноутбук.

— Ты — гений! — визжит. Слышу, как интенсивно ее пальчики стучат по клавиатуре. — Все, билеты забронировала.

— Вау, оперативненько! — смеюсь. — Хорошо, солнце, я иду в душ и немного отдохнуть, потому, что в поезде — это ужас! — пожимаю плечами.

— Пока, Ксю, будь хорошей девочкой, — дарит мне многообещающий взгляд.

— Ха! Да я тебя прошу, Верун. С кем здесь быть не хорошей? Разве что с медведями, — поднимаюсь. — Целую.

Заканчиваю вызов и снова падаю спиной на кровать.

Я влюбилась в это место: высокие горы, между которыми располагается городок. Сугробы, небольшие отели, парки и разнообразные развлечения. Кажется, здесь есть жизнь только благодаря туристам, потому что коренных жителей тут очень мало.

Главным атрибутом является ежегодный вертеп. Я его, правда, еще не видела, не успела. Но мужчина, который забрал меня с вокзала, рассказал, что вертеп настоящий. Люди, актеры стоят по двенадцать часов в одной позе, чтобы порадовать туристов. Такой театр длится до конца января, а в феврале — интерпретация купидона.

Как это выглядит, пока не очень врубила, но я здесь до конца апреля, поэтому увижу своими глазами. Если, конечно, недорого.

По-моему, лучше заплатить за лыжный костюм и покататься на крутой трассе. Я уже несколько лет не каталась на лыжах, а спектакль можно и по телевизору посмотреть.

Поднимаю руку с телефоном и смотрю на кран.

Ого, как поздно. Нужно принять душ, поужинать и отдохнуть.

Улыбаюсь, вспомнив о холодильнике.

Сегодня впервые пожалела, что раньше не ушла работать в частную клинику. Это вообще шара: жилье дают, деньги платят и полный холодильник до аванса.

Жизнь!

Остается только надеяться, что коллеги попадутся нормальные.

С радостной улыбкой принимаю душ. Даже петь захотелось. Такого уже лет пять не было. Вадим всегда говорил, чтобы я не пела, потому, что не может выдержать моего воя. Ну, а что могу сделать, если мне на ухо медведь наступил? Правильно — ничего. Но петь иногда так хочется.

Смываю с себя дорожный запах, закутываю влажное тело в нежное, ароматное полотенце и ухом улавливаю шум за дверью.

Сердце делает кульбит, замирает затаив дыхание. Блин, блин, блин, страшно…

Проглатываю сухой, колючий ком в горле и резко открываю дверь. С другой стороны порога стоит мужчина: темная куртка, красное лицо, но больше всего привлекает внимание шапка на его голове. Синего цвета с балабончиком, как у маленького ребенка, и самое главное — с плавно переходящими в шнурочки, которые завязаны бантиком под подбородком.

Округлив глаза, смотрит на меня, как на инопланетянку.

— Ты кто? — спрашиваем одновременно.

Дышу рвано и часто. Незнакомый мужчина смотрит, как быстро опускается и поднимается моя грудь. Полотенце не выдерживает такого напряжения, развязывается и падает под ноги.

Глаза мужчины становятся, как два блюдца. Начинает мотать головой, интенсивно моргать и я быстро хлопаю перед ним дверью.

Стыд-то какой!

Щеки мгновенно вспыхивают, сердце прыгает, гоня кровь по венам.

— Блина! — произношу беззвучно. Подхватываю полотенце, быстренько вытираюсь. Одеваюсь и выхожу из ванной.

В коридоре пусто. Тихо.

«Блин, как же я могла подумать, что домик только для меня?» — мысленно скулю.

А-а-а, блин, блин, блин!

На носочках подхожу к крутой деревянной лестнице и заглядываю вниз. Как раз хорошо просматривается диван, возле которого стоит чемодан.

Дрожащими руками хватаюсь за перила и становлюсь на лестницу.

Ужасно стыдно. Даже сейчас, кажется, что я обнаженная и удивленное выражение лица стоит перед глазами.

Кладу руку на грудь, словно успокаивая грохот своего мотора. Выдыхаю несколько раз и спускаюсь вниз.

— Я извиняюсь, — прячу глаза, — но… как вы вошли?

— Через дверь, — резко отвечает.

Хам!

Расселся на диване, словно хозяин.

— Вы лучше скажите, как вы сюда попали? Вы знаете, что это частная собственность?

Неужели меня не туда заселили? Возможно, он…

— Конечно, я работаю здесь, — стараюсь звучать уверенно, но колени уже подкашиваются.

Я вообще не люблю конфликты, но один вид этого нахала меня раздражает.

Думает, если красавчик с зелеными, как майская трава глазами, острыми скулами, покрытыми легкой щетиной, прямым носом, модной стрижкой, то может меня позорить?

Ну, уж нет!

Я пообещала Веруне, что смогу за себя постоять, вот сейчас самое время.

— Ничего не знаю, вы должны съехать немедленно, — отворачивает голову.

— Ха! А почему это я? — возмущаюсь.

— Потому, что мне обещали отдельное жилье, я не потерплю возле себя таких… таких, как, — брезгливо поднимает верхнюю губу.

— Кого? — прищуриваю глаза.

— Женщин, которые в первую секунду готовы показать все свои прелести.

Щеки начинают гореть от стыда, глаза сами опускаются в пол, а шум в голове выбивает все мысли.

— Это была случайность, — оправдываюсь.

— А я так не думаю. Скорее всего, вы знали, что это не ваше жилье и таким образом решили задержаться.

— Что? — нижняя челюсть отделяется от верхней. Немного подвисаю. — Вы что себе позволяете? — меня уже колотит от возмущения. Вот же козел!

— Вы все хорошо услышали.

Да, я все слышала!

Хватаю его чемодан, тяну к выходу, открываю дверь и выбрасываю в снег. Хлопаю дверью и иду в сторону кухни.

— Ты что себе позволяешь? — бежит к двери.

— Не тыкай тут мне, — шиплю.

Останавливаюсь возле тумбочки, на которой стоит электронный чайник. Спокойно включаю прибор, ищу чашку и чай. Хоть меня подбрасывает от злобы.

Нет, я, конечно, все понимаю, но его слова это просто безграничная дерзость. Я ведь не специально все сделала.

Быстрые, тяжелые шаги становятся все громче. Та-да-да-дам!

Мое предплечье крепко сжимают и волочат в сторону выхода.

— Теперь иди и ищи мой чемодан в сугробах, — рычит. Глаза налиты гневным оловом.

Хватаюсь за столб из бруса, разделяющий гостиную и кухню, обнимаю его руками и ногами.

— Сам иди, хам! — показываю язык.

Стук в дверь. Мы вдвоем замираем.

— Открыто, — кричит мужчина.

В дом заходит водитель, доставивший меня с вокзала. В его руках чемодан, который я недавно выбросила.

— Вижу, вы уже познакомились, — ржет, — думаю, вы будете замечательными соседями.

Еще крепче обнимаю столб. Встречаюсь взглядом с зелеными глазами, протягиваю с ног до головы.

— Ни за что!

Мужчина отпускает мою руку.

Отскакиваю, как ошпаренная, на несколько метров назад.

— Только через мой труп, — хмыкает.

— Как хотите, гостиниц здесь много, переселить вас некуда. Это был последний свободный домик.

11. Ян

— В смысле последний свободный дом? — открываю рот. — Мне вообще-то обещали отдельное жилье, и я не собираюсь делить его с вот этой вот, — провожу рукой в воздухе, рисуя силуэт девушки.

— Тебя никто и не просит. С вещами на выход — с вызовом складывает руки на груди.

— Вы найдете общий язык, я уварен, — улыбается мужчина, только что принесший чемодан. Как его откопал, даже представлять не хочу.

— Какой еще общий язык с этой неадекватной? Вы в своем уме? Да я с ней и пяти минут в комнате продержаться не могу, — закатываю глаза и забираю свой чемодан из рук мужчины.

— Не мои проблемы. Не хотите жить вместе, тогда идите жить в отель. Всего доброго, — направляется к выходу.

Я в шоке. Челюсть моя падает до самого пола. Осталось только подобрать и утащить в комнату.

Смотрю на девушку: надула губки уточкой, задумалась. Хочется взять, забросить ее на печи и выбросить, как она мой чемодан. Вот это было бы зрелище. А крика еще больше. Быстро захлопнуть дверь и пусть ищет ветра в поле.

Но я же — интеллигент недоделанный, совесть не позволит этого сделать. Твою же дивизию! Заметив мой придирчивый взгляд, девушка быстро затараторила:

— Я никуда не пойду.

— Еще как съедешь, — ехидно улыбаюсь, а передо мной встает картина, где я забрасываю ее в сугробы снега. Ух…

— Помечтай, — кривится. Уходит на кухню.

— Ты куда поперлась? Это моя собственность, — догоняю, хватаю за локоть.

— Не твоя, а моя, — шипит. Вырывает руку.

Начинаю скрежетать зубами, от злости. Уровень моего терпения снижается. Еще несколько минут в одной комнате с этой злюкой, и я буду готов выбросить ее через окно.

— Это мы еще увидим, — скриплю зубами.

— Слушай, я устала, давай завтра обсудим твое нытье, а сейчас я хочу выпить чаю и лечь спать, — глубоко вздыхает.

— Не ожидал…Так просто сдаешься? — хмыкаю. Хочу взять ее на крючок.

— Я не сдаюсь, а объявляю перемирие на вечер, то есть уже ночь, — трет переносицу рукой, зевает. Меня и самого хорошо вымотала дорога. Не думал, что так устану.

— Хорошо, но только на ночь, — соглашаюсь с девушкой. Мы оба с тяжелой дороги. А борьбу нужно начинать с новыми силами. Вот завтра и начну. Я уже нафантазировал множество проделок, для устранения незваного гостя, вернее гостьи. — Чаю сделаешь? — смотрю из-под лба. Протягивает по мне злым взглядом и ставит рядом со своей чашкой еще одну.

— Как тебя зовут? — спрашивает. Передо мной появляется чашка с горячим напитком.

— Ян, — принимаю напиток. — А тебя?

— Угадай, — смеется.

— Решила поиграть со мной и таким образом отменить перемирие? — перегибаюсь через стол и заглядываю в бесстыжие глаза.

— Меня зовут Ксения, — быстро отвечает, делает глоток горячего чая.

— Вот видишь, мы даже начали общаться, как нормальные люди.

— Не мечтай, это только на один вечер.

Дальше мы только играли в гляделки.

Молча допиваем чай, так же молча, встаю и иду выбирать себе комнату. Прихватываю чемодан, направлюсь на второй этаж.

Останавливаю свой выбор на спальне в самом конце коридора, чтобы никто не беспокоил. Не хватало еще с Ксенией столкнуться.

Оставляю чемодан и направляюсь в душ.

Выхожу из ванной и натыкаюсь на смущенный взгляд девушки.

Ну, это уже переходит все границы!

Что только забыла в моей комнате?

А я еще только в одном полотенце.

Вот западло!

— Ты чего здесь? — рычу.

— Это… это, моя комната, — указывает куда-то позади меня. Поворачиваю голову. В углу стоит розовый чемодан.

Перевожу взгляд на Ксению, сжимаю зубы.

— Какого черта! Ты не могла сразу сказать, где твоя комната? Почему не постучалась? Ты ведь не знала, что я здесь. Хорошо, — киваю головой, — тогда уйду я, — подхватываю чемодан, направляюсь к выходу, минуя шокированную девушку.

Еще с перепуга спать не будет.

Один — один. Сначала я ее видел обнаженной, теперь она меня.

Чувствую, отдых у меня будет с шиком. Уже раздумываю над тем, чтобы снять номер в отеле.

Занимаю комнату поближе к лестнице. Швыряю чемодан рядом с кроватью. Вздыхаю и достаю телефон из сумки. Набираю номер негодяя. И пусть только попытается не поднять трубку.

— Да, — сонно протягивает.

— Ты говорил, что о всем договорился. Какого черта в моем доме неизвестная особа?! — сдерживаю крик.

— И тебе привет. Ты о чем? — до сих пор не может вдуплиться.

— О том, что в моем доме живет девушка.

— О-о-о, так это же хорошо. Да, не бесись ты. Я все равно ничего не смогу сделать. Мне говорили, что дом остался один. Потому, наслаждайся. А она хотя бы хорошенькая? — снова он за свое. Ему только о девушках скажи, сразу из штанов выскакивает. Нажил себе друга.

Ладно, с ним разберусь позже.

— Не знаю. Зачем это мне? Не нужна мне никакая девушка, — возмущаюсь.

— Как так? Ты как всегда, зануда из зануд — тяжело вздыхает.

— Все, пока, — сбрасываю вызов под его громкие возражения.

Подаю на кровать. Главное пережить ночь, а завтра увидим, что делать дальше.

Всю ночь не могу уснуть. Все кажется, что меня сейчас придут душить. Я ведь тоже для Ксении незваный гость.

Утром встаю, словно побитая собака. Плетусь в кухню и завариваю себе крепкий ароматный кофе.

С первым глотком открыл глаза. Второй глоток заставляет мой мозг генерировать идеи. Теперь можно нормально смотреть на вещи и придумать хитрый план. Очень хитрый и коварный.

Поднимаюсь с кресла, направляюсь в комнату Ксении. Осторожно открываю, но на меня сразу начинают падать вещи.

— Ай! Твою же…

Падаю на пол, меня просто засыпает тряпками. Это еще что? Отбрасываю все от себя. Встаю на ноги. Передо мной стоит девушка и просто заходится от смеха.

— Тебе смешно? А то, что ты меня чуть не убила, это, по-твоему, нормально? — зло шиплю.

— Не надо в мою комнату заходить, — показывает язык.

— Я кофе сделал. Думал угостить. Да ну тебя! Сама сделаешь, — морщусь от боли. Все же я не привык резко двигаться. — За лечение будешь платить.

— Э-э-э… нееет, — крутит головой. — Сам виноват. Нечего по чужим комнатам ходить.

— Ладно, — сжимаю губы в тугую линию. Плетусь к лестнице.

Сама объявила войну. А я злопамятный.

Оказавшись на кухне, достаю черный молотый перец, насыпаю в кофе и закрываю крышку.

Готовься к моей страшной «мсте»! Главное, самому бы не забыть. В сахар насыпаю немного соли и перемешиваю.

Я тебя выживу отсюда, детка.

Берусь за кран. Откручиваю винтик и готово. Главное не быть рядом, когда начнется сильный потоп.

Такс… Потираю руки. Что же еще придумать? Точно! Пока девушка не спустилась, бегу в кладовую, достаю инструменты и откручиваю дверную ручку. Теперь пусть сидит. Потом еще что-нибудь придумаю с ее комнатой.

Слышу шаги. Отвертка летит в неизвестном направлении, а я накидываю на себя шарф. Типа собираюсь ехать.

Проходит мимо, обливая адским взглядом, и шагает в направлении кухни.

Ну, с богом. Тебя там ждет сюрпризейшин.

Улыбаюсь сам себе и жду в предвкушении.

Не успеваю и одного ботинка обуть, как слышу визг из кухни.

Все. Капец! Сваливай скорей. Не успеваю и второго ботинка обуть, как меня настигает девушка. Хекает так, словно чили съела.

Мне конец. Встаю, хочу бежать в сторону двери, и вспоминаю, что сам же открутил ручку тогда, когда она остается у меня в руках.

Ох, блин!

— Это ты мне отомстить решил? — шипит и пылает Ксения.

— Ты о чем? — пытаюсь оправдаться. Плохо выходит. — Смотри, — тычу позади нее пальцем. Думал купится — ни черта!

Вспоминаю, что есть задний выход.

— Ты сам прекрасно знаешь, — чихает.

— Это не я, — поднимаю руки в гору, когда Ксения берет швабру в руки. И какого черта она здесь делает? — Я… — слежу за ее руками. — Не специально, — она снова чихает.

Это мой шанс.

Я, что есть силы, мчусь к выходу. Бегу не оглядываюсь. Открываю дверь и на меня наваливается тело. Падаю в сугробы. Ксения на меня сверху.

Вот беда!

12. Ксения

— Как ребенок, — одариваю злобным взглядом «дорогого соседа». Обтряхиваю от снега одежду, которая полностью промокла. Мои волосы перепутались с клубочками снега, еще немного он и превратится в воду.

Во рту еще горчит от кофе.

Кретин! Не знаю, что он туда подсыпал, но разносит рот так, словно чили наелась.

Нужно было снегом закушать, а так просто глупо намокла.

— На себя посмотри, — протягивает взглядом.

— Со мной все хорошо. Я не делаю всяких глупостей в отличие от тебя, — закатываю глаза. — Вот какой бычара вырос, а ума на пять копеек, — бормочу под нос.

Медленно выхожу на второй этаж и прячусь в своей комнате. Это же надо было так вляпаться! Блина, а я так хотела сегодня уйти. Но как оставить такого ребенка одного в доме? Еще, не дай Бог дом подорвет.

Хотя…

Да, ладно, тогда точно жить с ним не придется.

Так и сделаю: сегодня пойду осмотрюсь тут, завтра отдохну, если будет где, а в понедельник по плану — работа, знакомство с коллегами. Надеюсь, нормальные попадутся.

Нахожу в сумочке карамельки со вкусом мяты. Закидываю в рот, чтобы хоть немного угомонить тайфун, опаляющий мой язык и горло.

Надеваю мои любимые джинсы, синий гольф, расчесываю кудри и обуваю комфортные сапоги на танкетке.

Протягиваю рукой по всей длине волос. Влажные. Все-таки нужно было посушить.

К вечеру будет закрученный баранчик, но желания, оставаться с соседом в одном доме, вообще нет.

Одеваюсь молча. Просто игнорирую присутствие Яна, поглядывающего на меня из-под лба с дивана.

Интересно, почему он не ушел? Так же рвался…

— Уезжаешь? — уголок губ поднимается вверх.

— Только после вас, — отвечаю с сарказмом. Прячу под белым вязаным шарфом шею, покрываю голову такой же шапкой. Руки в перчатки и просто иду на выход. Не прощаюсь.

Вспоминаю, что придурок сломал ручку и останавливаюсь у двери.

Ручка на месте. Легко нажимаю и дверь открывается.

Надо же, а руки с нужного места растут, когда надо. И когда не нужно тоже.

— Вау, — все сразу теряет смысл. Горы очаровывают красотой. Дышу полной грудью морозным воздухом и шагаю вперед.

Водитель говорил, что здесь много красивых мест. И пока есть возможность нужно увидеть все, а то неизвестно придется ли работать сверхурочно или на выходных.

Честно, я не против. За такие деньги, что они платят за переработку, я готова работать два месяца, а потом отдохну, может, даже на море съезжу. А почему бы и нет? Давно хотела посетить Анталию.

Целый день брожу по заснеженному городу. Все увидела, даже Рождественский спектакль. Он меня поразил, насколько все реалистично. Пообедала в МакДональде. Конечно, заглядывала и в ресторан, но там чай стоит, как моя месячная зарплата на старой работе. Потому обошлась фастфудом.

Только на горнолыжную трассу не пошла, побоялась. Вот дождусь Веру, двоим заблудиться веселее. А то, что мы попадем в какую-нибудь передрягу, я даже не сомневаюсь. Это, как клеймо на лбу.

День без приключений на пятую точку — пустая трата времени. Вера всегда так говорит.

Возвращаюсь домой уже почти к вечеру. Легкие сумерки опускаются на землю, а я только сейчас понимаю, как устала за целый день. Останавливаюсь у двери и резко шагаю к запасному входу.

Подстраховываюсь. На всякий случай.

Прокручиваю легонько ключ, толкаю дверь и со страхом захожу в помещение.

К счастью, все спокойно.

Уже в гостиной снимаю куртку.

Диван пуст, как ни странно, а из кухни доносится просто м-м-м, какой аромааат.

Я, как Том, из мультфильма: закрываю глаза, тщательно втягивая в себя аромат жареного бекона, на автомате открываю сковородку на плите и давлюсь от аромата яичницы.

Коробка автомат работает безотказно, поглощая со скоростью торпеды еду, наслаждаясь перчиком, помидорами, свеженькой петрушкой и укропом.

Даже без хлеба. Руками. Ем и напеваю мелодию блаженства. Довольно набиваю желудок и останавливаюсь только тогда, когда сковорода совершенно пуста. Поднимаю взгляд и упираюсь в зелень глаз Яна.

Сердце забывает, как биться. Последний кусок яичницы застревает в трахее. Быстро подхватываю бутылку воды на столе и заливаю в себя из горла.

— Вкусно?

Киваю.

— Я понимаю, голодная. Но как в такое маленькое тело поместилось такое количество пищи? — показывает на пустую тару.

— Хм, подумаешь, два яйца поджарил, — пожимаю плечами.

Мало-помалу отхожу от места преступления. Срываюсь с места и оббегаю стол с другой стороны.

— Там, шесть! Шесть яиц, триста граммов бекона, помидор и целый болгарский перец! И ты все съела! — рычит в спину.

Выбегаю вверх и останавливаюсь на последней строчке. Прислушиваюсь к звукам преследования, но их нет.

Удивительно.

Возвращаюсь.

Ян садится за стол и опускает голову на руки.

Маленькое, совсем крошечное сожаление стучит в мое сердечко.

Спускаюсь вниз. Сразу направляюсь к плите, включаю огонь.

Изучаю содержимое холодильника и замечаю рыбу.

— Тебе нравится рыба? — робко поворачиваю голову к мужчине.

— Если без яда, то да, — прищуривает веки. Сканирует меня взором.

— Тогда я приготовлю, в качестве прощения за яичницу. Кстати, она просто, м-м, божественная, — еще чувствую вкус.

— Издеваешься?! — возмущается. — Я — мужчина, мне мясо нужно.

Так и крутится на языке какая-то колкость.

Прикусываю язык. Глазами бегаю по продуктам и натыкаюсь на кусок мяса.

— Борщ с мясом? Знаю отличный рецепт. Правда, это быстро не будет. Но могу бутерброды сделать, чтобы заморить червяка.

Легко улыбаюсь.

Ян устало кивает головой.

— Но только под моим пристальным присмотром. Кто знает, что ты туда накладываешь.

— Я не такой ребенок, как некоторые, — резко поворачиваюсь к холодильнику.

Готовлю под скрупулезным наблюдением. Конвой. Мужчина смотрит на мои руки, даже когда чищу овощи.