Осторожно! Некромант! (СИ)

Глава 24

— Во-о-от, а это у нас экспериментаторская… Что ты так на меня смотришь? Комната такая. Ну, опыты различные делаем, — услышал я голос Владика, и от неожиданности дёрнулся.

Блин, хорошо, что в этот момент не кидал в кипящую ёмкость ингредиенты.

Затем посмотрел в сторону нарушителя спокойствия. Точнее, нарушителей.

Владик шёл вперёд, держа на ладони большую чёрную паучиху с жирным пузом. Она была размером вот прямо с его ладонь, а её волосатые ножки свисали вниз, периодически дрыгаясь.

— Посмотри, а это дядя Акакий. Он самогон варит, — продолжил экскурсию Владик, и паучиха запищала в ответ.

Вампир посмотрел на меня, улыбаясь:

— Говорит — «прикольно»! Ах-ха.

— Что это за цирк, Владик? — я грозно посмотрел на него, и он потупил взгляд. — Я же говорил — не мешать. Даже табличку снаружи повесил.

— Так там непонятно — что не мешать?

— Мне не мешать! — крикнул я и заметил, как паучиха занервничала.

— Хозяин, нельзя кричать при беременной женщине, — вампир с укором посмотрел на меня.

— По-моему, Владик, ты заигрался, — ответил я. — Давайте отсюда, и побыстрей. У меня ответственный этап — добавление последнего ингредиента.

Так. Я сверился со списком. Точно! Из пятидесяти трёх остался только один, и он будет изюминкой.

Кутикулы долгоносика. Очень, кстати, редкий ингредиент.

Я отмерил ровно тринадцать штук.

— Что такое? А, хочешь посмотреть поближе?

Плять, они ещё здесь!

— А можно нам подойти? Брумхильда хочет глянуть на то, как варится…

— Нет! — рявкнул я.

— Ну, секунду! Одну секунду!

— Владик, нет!

— Полсекунды! Ага? Смотри, — и этот гад протянул ладонь с паучихой в сторону ёмкости.

Впрочем, хватило и полсекунды, чтобы эта чёрная зараза выплюнула в почти готовое зелье свою паутину.

— А-а-а-а! Да вы совсем охр*нели⁈ — я рвал и метал.

Зелье тут же окрасилось совсем не в тот цвет, на который я рассчитывал. В ярко-белоснежный.

Да чтоб вас!

Выпихнул Владика с его новой подружкой из помещения. Да и сам на всякий случай вышел. Из кастрюли начал валить белый дым, и дышать стало невозможно.

Перед этим открыл окна, чтобы вся эта дрянь вышла.

— Мне кажется, я знаю, кто сегодня будет чистить ёмкости! — прорычал я, гневно смотря на эту парочку пакостников.

Брумхильда запищала и несколько раз дёрнула лапками.

— Ну, и что говорит? — вопросительно посмотрел я на вампира.

— Возмущается, — густо покраснел всегда бледный Владик. — В общем, защищает меня… И немного матерится.

— Идите на… чердак! — крикнул я, и вампир, вздохнув и произнеся «Ну вот, а ты говоришь…» удалился с глаз моих.

— Дядь Акакий! Там такое! — подбежал ко мне Вовка.

— А, бли-ин, — закатил я глаза. — Ну что ещё?

— Там… там зима! — дополнил своего брата Петька.

Что ещё за зима?

Я вышел в прихожую, на ходу снимая рабочий халат чёрного цвета и кидая на спинку кресла. В углу Петрович закономерно строгал очередной стульчак, а возле него лежали уже двадцать готовых. Вот он, незаменимый работник! И не вмешивается в процесс варки самогона. По крайней мере, сейчас.

Затем бросил взгляд в окно. Что это там всё белое?

А когда вышел на крыльцо — глазам своим не поверил.

Снега навалило по колено. Я вышел и прошёлся по улице, замечая на себе взгляды соседей, которые таращились из окон. Завидев белый дым, вырывающийся из моего окна, все рассыпались по своим норкам.

Удивительно, но через пятьдесят метров снега не было. Шёл дождь, и было тепло. Я сделал шаг назад. Сугробы, небольшой морозец щипал за щёки, и сверху падали крупные хлопья снега.

Хм… Вот это паучиха устроила всем смену сезона.

Надо бы запомнить рецепт.

Мефодий собрался с духом. После позора, который он испытал, не каждый антинекромант может подняться и действовать. Но он смог! И сейчас ещё как действует.

— Соберись и пригодись! — громогласно крикнул Мефодий.

А позор смоется безоговорочной победой. В этом нет никаких сомнений. Всегда побеждал, да и сейчас будет так!

Он вот-вот проведёт ритуал по накоплению силы. Который проводится только во время солнечного затмения и требует определённой подготовки. Нужно сутки до ритуала не есть жирное, солёное и острое; пить вместо воды только односолодовый виски; и в течение последнего часа перед ритуалом каждые пять минут повторять слова «Соберись и пригодись».

Ритуал уникальный, передаваемый в его роду из поколения в поколение. А учитывая, что солнечное затмение бывает только раз в пятнадцать лет — это заставляет ценить его ещё больше.

Мефодий посмотрел на время.

— Соберись и пригодись! — крикнул он, уже заплетающимся языком и сделал ещё один глоток виски.

Затем приготовился. И когда луна затмила солнце, смачно плюнул на пол.

Да, это было частью ритуала.

Вот на улице потемнело, и антинекромант открыл тайник, спрятанный в погребе. Под ним находился огромный металлический ящик-накопитель магической энергии.

Именно в него он будет собирать с миру по нитке. В прошлый раз это занимало около получаса.

Когда его плевок засветился, он растёр его по полу и произнёс:

— Клатус вератус смекта!

А затем взял с полки бубен, разделся догола, вышел на улицу и начал исполнять шаманские танцы.

Через полчаса он, взмыленный, зашёл в дом и обратил внимание на индикатор ящика.

Ну наконец-то! Тот горел зелёным. Это означало, что хранилище заполнено.

А теперь нужно найти предмет, который впитает всю накопленную энергию и станет артефактом.

Он огляделся, прошёл по комнатам. Нужно что-то удобное, транспортабельное, которое можно носить на себе. Что бы это могло быть?

Когда он устал и плюхнулся в кресло, рука привычно потянулась к бутылке виски.

Промочив горло, крякнул. А затем посмотрел вниз.

Точно! Как же он сразу не догадался об этом⁈

Я отдыхал, утопая в большом уютном кресле, после тяжёлой трудовой смены.

Сварить партию боевого самогона — не такое уж простое дело. Особенно если бы кто-то не помешал сегодня, было бы намного легче.

Владик сначала обиделся на то, что я так веду себя в присутствии Брумхильды, но когда я пригрозил, что отправлю его обратно в могилу, тут же оживился и пошёл мыть ёмкости.

А чуть позже я вновь запустил цикл, на этот раз всё сделав правильно.

Получилось более сорока больших двухлитровых бутылей. И это не могло не радовать.

— Босс, к вам пришли! — достаточно тише, чем в прошлый раз информировал почтовый ящик. — Красивая блонди с аппетитными сись…

Опять настройки сбились! Вот же стерлядь горбатая!

— Отставить описание! — крикнул я в ответ, повернувшись в кресле. — Сейчас! Иду!

Лиза пришла. Интересно, соскучилась по мне или по какому-то делу?

Я открыл дверь и встретился с тревожным взглядом безумно красивых голубых глаз.

— Заходи, — пригласил я её в дом.

— Всё в порядке? — спросила она. — Ты не читал сегодняшние газеты? Везде на первых полосах о том, как армия инквизиторов готовится напасть на некроманта Акакия.

— Да, — ухмыльнулся я. — Внезапность — это прям их конёк.

— В общем, я переживаю. И решила навестить тебя.

— Всё хорошо. Я живой и невредимый. Кстати, от стресса — могу сделать глинтвейн. Как раз и погодка подходящая, — предложил я.

— Да, кстати, а как это получилось? — Лиза была крайне удивлена и даже восхищена.

— В самогон попал не тот ингредиент, — пожал я плечами. — Вот и получилась зима. Ничего особенного.

— Так это же… это же так красиво! А-ха-ха!.. А давай глинтвейн, — махнула она рукой.

Уже через двадцать минут в доме запахло корицей, гвоздикой и другими специями.

Сразу стало уютней.

После второй кружки Лиза раскраснелась и расслабилась. А Пук категорично посмотрел на эффект и захотел тоже попробовать.

Я налил ему половину бокала.

— Шеф, давай больше! — крикнул Пук. — Краёв не видишь, хр-хр⁈

— Ты попробуй сначала.

Пук отхлебнул, а затем сморщил свою мордочку:

— На мокрицах что ли готовил?

Лиза как раз в этот момент пила напиток и прыснула, округлив глаза.

— Какие мокрицы, Пук? — я засмеялся. — Не пугай Лизу.

— А ну-ка, щас ещё разок, — скунс с видом опытного дегустатора поболтал глинтвейн в бокале, посмотрел на свет, затем сделал небольшой глоток, почавкал. — Ну, точно! Мокрицы!

— Это, наверное, всё из-за того, что после смерти у тебя изменились рецепторы, — пояснил я и сказал Лизе. — Пей, не бойся. Нет там никаких мокриц. И ты, Пук, расслабься.

— Ага! — начал нервничать скунс. — Расслабишься тут. Я, между прочим, ненавижу мокриц! Налей лучше вискарик. Он хоть и отдаёт кровью, но пить можно.

После того как я передал скунсу кружку с напитком янтарного цвета, он жахнул её, закурил и начал танцевать перед нами вприсядку.

Лиза тут же звонко засмеялась и захлопала в ладоши.

После исполнения необязательной программы Пука, она предложила:

— А давайте на улицу выйдем? Украсим ёлку, что во дворе стоит! Устроим Новый год!

— Ага, скажи, что ещё снеговика слепим, — ответил Пук.

— Точно! — подскочила в кресле Лиза.

— А почему бы и нет? — улыбнулся я. — Пук, собирай нашу гвардию и выходим дружно во двор. А, ещё Владику скажи, пусть пороется на чердаке. Там вроде я видел коробку с игрушками.

Мало того что Владик спустил с чердака нужную нам коробку, так ещё и новогодние костюмы нашёл.

Ну, значит, сами напросились.

Уже через полчаса на ёлке сверкали разноцветные шары, а вокруг неё водили хоровод я, Лиза, мушкетёр Вовка, фокусник Петька, лягушонок Пук, зайчик Владик и снежинка Петрович.

А затем мы начали играть в снежки.

И Владик на пятой минуте решил взять перерыв. После того как раз десять получил «снарядом» по голове. Восемь из которых были лично от Петровича.

После этого мы дружно начали катать снежные шары для снеговика. Радости у мальцов не было предела. На тех же радостях закатали в один из комов Пука, который никого не трогал, тихо-мирно покуривая в сторонке. Лиза спохватилась, увидев дёргающийся в снежном коме пушистый хвост.

— Аккуратней надо быть, пацаны, — огрызнулся скунс, когда Вовка вытащил его из кома. — А то я могу в ответ и газком шмальнуть.

— Пук, да успокойся, — заступился я за мальчишек. — Ребята в следующий раз будут внимательней.

На что скунс кивнул, но какое-то время ещё злобно поглядывал на пацанов.

А когда уже собрали снеговика, Лиза густо покраснела. И я поспешил исправить ситуацию.

— Так, а ну-ка, кто это морковку в нижний ком влепил? Немедленно переставить на верхний!

— Уж до какого дотянулся, — буркнул Пук и вытащил морковку, кинув её Владику. — На, ставь, паучий ухажёр.

Вампир насупился и украсил снеговика последней деталью. Уж как его не называли. И кровопийцей, и грозой Пенсильвании, и смертельным ужасным кошмаром. Но вот чтобы паучьим ухажёром. Всё это он высказал Пуку, на что тот улыбнулся:

— Хорошо, буду звать тебя смертельно-ужасный паучий ухажёр.

После этого Владик перехотел разговаривать со скунсом. Мало ли, ещё на какое острое словцо напросишься.

Ну что, все гештальты новогодние были закрыты, и мы с чистой совестью пошли в дом.

И стоило нам переступить порог, как снег тут же растаял.

Я посмотрел на время.

— Четыре часа. Ну что ж, неплохо.

Лиза поблагодарила за отлично проведённое время, и засобиралась домой.

Она уже была у порога, как почтовый ящик ожил.

— К вам пришли какие-то придурки, — и затем добавил. — Вооружённые придурки.

— Вот же письки тараканьи! — в сердцах воскликнула Лиза, а потом прикрыла рот ладонью. — Ой, это я сказала?

— Да, именно они, именно тараканьи, — ухмыльнулся я. — Хорошее сравнение.

— И что же ты будешь делать?

— Хм, сейчас придумаем, — ответил я. — Пук сбегай через дымовую трубу, осмотри территорию.

— Есть шеф! — козырнул скунс, вытянувшись в струнку, и прыгнул в камин.

А затем мы услышали его голос:

— Ёкарный броненосец!

— Да там вся улица в инквизиторах! Кишит всё этими письками тараканьими! — ответил Пук и повернул мордочку к Лизе. — Спасибо за подсказку. Теперь их всё время так называть буду.

Я задумчиво почесал подбородок, походил из угла в угол.

— Так что ты делать-то будешь? Акакий, я прям боюсь! — Лиза ещё тревожней посмотрела на меня.

— Ну что, Петрович, — положил я руку на плечи умертвию, которое как нельзя кстати оказалось рядом, — что делать будем, а?

— Опохмелиться бы, — промычал бомж.

— Правильно! — воскликнул я, обращаясь затем к Лизе. — Вот видишь? Какой он у нас сообразительный! С ходу раскрыл мой хитрый план.

— Дашь опохмелиться бомжу… — с сомнением посмотрела на меня Лиза. — И всё?

— Ага, — кивнул я. — Именно! И всё! А дальше — о-го-го! В общем, усаживайся поудобнее, — я повернул кресло в сторону большого окна, смотрящего во двор. Отодвинул штору, — Вот. Кинозал, первые ряды. Скоро начнётся хит сезона… Петрович, за мной!

Я налил в кружку боевой самогон, и над поверхностью напитка заплясали фиолетовые искры.

Петрович выпил до дна, а затем выхватил у меня двухлитровую бутыль, и опустошил её за один присест.

— Только без отрыжки, — поднял я указательный палец вверх. — С нами дама.

— Да пусть, если хочет, — засмеялась Лиза. Она не смогла усидеть на месте, когда я сказал, что пошёл набухивать Петровича. — Мне даже как-то забавно.

— Незабавно будет, если его отрыжка половину моей лаборатории разнесёт, — возразил я. — Лучше чуть попозже.

— Буль-буль, — кивнул Петрович и посинел.

— Ещё хочешь? — спросил я его.

— Опохмел, — кивнуло умертвие.

— Вот же неугомонный, — хрюкнул от смеха Пук на моём плече. — Интересно даже, что дальше будет.

Я подал Петровичу вторую бутыль, и её постигла участь первой.

Затем в ход пошла третья бутыль, четвёртая… пятая.

— Я лучше отойду, — сказала Лиза, испуганно косясь на бомжа, в котором булькало десять литров убойного боевого самогона. — Пойду лучше вон… в театр, на первый ряд.

И быстро испарилась. Но из дома уйти так и не успела.

Владик эвакуировал Брумхильду и что-то ей нежно приговаривая, переместился в тёмный угол гостиной, чтобы, как он выразился, «у беременной женщины не случился выкидыш». Ох уж этот Владик!

Даже обычно спокойный к таким делам Пук, наблюдая, как Петрович выпивает десятую бутыль, сказал, что нужно срочно отправиться на крышу, на доразведку.

Я и Петрович, в котором было уже двадцать литров боевого самогона.

И ничего не происходит.

Вдруг во дворе раздался страшный грохот, и в прихожей завизжала Лиза.

Я подбежал к окну. Инквизиторы осмелели, подойдя вплотную к моему дому. И один из самых жутко смелых или глупых кинул огненный шар, который не долетел и взорвался во дворе, оставив после себя большую дымящуюся воронку.

Ах вы ж, уроды! Ещё газон мне портите!

Ну ладно. Пока я жду реакции от Петровича, нужно воспользоваться тем самым артефактом с болота, который меняет действия заклинаний.

Я убежал к себе в спальню и вернулся с камнем, накрытым тряпкой. Затем вышел на улицу, открывая его. Главное, на него не смотреть.

И вдруг стало темно. Я поднял голову и увидел солнечное затмение. Для нас, некромантов, это знак. Значит, всё будет отлично!

Вдруг впереди себя я заметил прыщавого инквизитора. Он от неожиданности вначале растерялся, но потом засопел, нахмурил брови и по жестам я понял, что он хочет бросить в меня огненную глыбу. Но вот камень-артефакт засветился и…

Клац!

У него в руках появился большой леденец в форме петушка. Такой, лизать не перелизать. С него ростом. И, конечно, петушок победил, упав на инквизитора.

Я положил камень под куст, чтобы никто его не смог увидеть. Повернулся спиной.

И тут услышал хлопок конфетти, и возмущённые крики. Затем весёлую музыку какого-то ансамбля, следом плеск волны.

Обернувшись, я расхохотался. Один уходил мокрый, видимо, на него обрушилась морская волна. Перед вторым уже третья хлопушка бахнула, а он ведь хотел прямо сейчас меня накрыть пламенным взрывом. Третий недоумённо смотрел на какой-то большой ящик, из которого раздавалась задорная бразильская музыка.

А вот и четвёртый — решил, что он самый умный. Пытался накинуть сеть на артефакт и украсть у меня его. И как увидел, собака, я ж его спрятал. Но вместо этого вызвал секс-машину на гусеничном ходу. Робот явно желал познакомиться и катался за ним по дороге, а инквизитор в панике убегал от него.

Весело им, в общем.

Ну а потом я увидел, как камень потускнел. Что с ним происходит? И тут ко мне прилетело воспоминание из прошлой жизни. Я ещё молодой. Учитель стоит у доски и рассказывает, что артефакты-метаморфы при большой нагрузке разряжаются и нужно их закрывать, чтобы они вновь подзаряжались. Ну вот, видимо, и этому пришёл кирдык, правда, временно.

Я забрал его, накрыв тряпкой, и зашёл с ним в дом. Надо проверить Петровича. Может, уже пора выпускать зверя наружу?

Хорошо, что зашёл в экспериментаторскую. Петрович вылакал тридцатую бутыль и уже начинал меняться. Увеличился в полтора раза, посинел ещё сильней. И хотел пустить отрыжку.

— Пойдём, дорогой, — я кое-как вывел раздувшегося Петровича через дверной проём к входной двери.

— М-м-мамочки, — Лиза вытаращилась на меняющееся на глазах умертвие.

— Всё под контролем, — поспешил я успокоить девушку.

И только Петрович кое-как пролез через дверной проём, произошла очень бурная реакция.

Он увеличился раз в десять и стал похож размерами на Кинг-Конга. Его одежда разорвалась в клочья, у него появились мышцы, которые вздулись буграми, и цвет кожи стал металлическим.

— Буль-буль! — заревел гигантский бомж.

Те инквизиторы, которые начали подбираться к моему дому, остановились и с ужасом выпучились на великана.

— Петрович! — крикнул я, и монстр опустил взгляд на меня. — Вон, смотри! Все, кто в тёмно-серых рясах — плохие люди! Они хотят тебя закодировать!

Петрович взревел ещё сильней. Так, что окна задрожали.

А затем он побежал вперёд, начиная раскидывать инквизиторов.

За молниеносными движениями Петровича я кое-как различал выпускаемые фаерболы, ледяные стрелы, смерчи, шаровые молнии, вспышки света. Один чудак даже стоял с какой-то большой книгой и читал молитвы. А когда Петрович оказался неподалёку, начал читать громче, и тем самым привлёк внимание гигантского бомжа. После удара он отлетел в одну сторону, книжка в другую.

А затем в Петровича посыпались различные магические снаряды, которые отскакивали от него, как горох от бетонной стены.

Бомж-гигант заревел и бросился в самую гущу врагов.

Я повернулся и зашагал к дому, слыша звуки избиения инквизиции Петровичем. Щелчки используемых тотемов, взрывы чего-то мощного, крики возмущённых магов, вопли возмущённых магов, стоны поверженных магов.

Я зашёл в дом.

— Ну что там? — спросила испуганная Лиза.

— Всё хорошо, — успокоил я её. — Петрович нагибает армию инквизиции. Ждём, — я посмотрел на время, — ещё минуты две.

Когда время истекло, решил я немного прогуляться по улицам.

Красота! Вся проезжая часть и тротуары были усыпаны инквизиторами, словно переспелыми ягодами. Они, охая, отползали от маршрута Петровича, ведь он возвращался.

Но вот бомж-гигант стал уменьшаться, и к нашему дому он уже дошёл обычным Петровичем, который опять жаждал опохмелиться.

Рассмотрел я, что наделали эти придурки, и покачал головой. Своей магией они расфигачили прилегающие жилые кварталы. Много частично разрушенных домов с зияющими дырами в стенах, ещё больше — руин на их месте, а часть просто стёрта в пыль до фундамента. Благо все жители были вовремя эвакуированы.

И что удивительно мой старенький домишко остался цел и невредим.

Только я собрался зайти внутрь, как услышал ещё один звук.

Конечно, я обернулся. И мне не понравилось увиденное.

— Ну что, некр, вот мы и встретились, сска! — услышал я от какого-то бородатого мужика в магических наколках. От него разило страшным перегаром. А в руке он держал лакированный и сияющий, как его лысина… ботинок!