Осторожно, Синди!

Глава 5

В понедельник утром Синди возилась в офисе с бумагами, чувствуя, как нарастает напряжение — она ждала, что Стюарт вот-вот вызовет ее к себе в кабинет и объявит об увольнении. Но ни в этот день, ни во вторник он не обмолвился и словом о субботнем вечере.

Однако утром он первым делом вызвал ее к себе, и голос у него при этом был на редкость разгневанный.

— Ты уже слышала сегодняшние новости? — спросил он, когда девушка вошла к нему в кабинет.

Она, удивленная, покачала головой.

— Тогда взгляни сюда. — Он бросил газету на стол перед ней.

Синди быстро пробежала глазами заголовки, ей на глаза попалось набранное жирным черным шрифтом сообщение:

«ВЧЕРА НОЧЬЮ В ПАЛМЕРСТОН-НОРТЕ ПОЖАР УНИЧТОЖИЛ ЧЕТЫРЕ ИЗ ШЕСТИ МОТЕЛЕЙ».

— Ваши? — взглянула она на Стюарта.

— Конечно, мои! — раздраженно воскликнул тот. — Придется туда ехать, причем немедленно. Хочу, чтобы ты заказала два номера в отеле «Пионер», как минимум, на две ночи, с завтраком. Проси у них скидку. После этого отмени все встречи, назначенные на сегодня, сообщи администратору, что нас не будет по крайней мере до понедельника. Я сообщу Бобу и его жене. Возьми с собой блокнот для стенографии и ручку, потом я заброшу тебя домой, чтобы ты собрала вещи. — Он уже шагнул в коридор, но обернулся и добавил: — Встретимся через полчаса на стоянке перед отелем. И ради бога, не забудь почту!

Ошеломленная, Синди некоторое время стояла неподвижно, пока смысл его слов постепенно доходил до нее. «Ну что ж, он ведь говорил, что будут командировки, хотя я не думала, что все решится так спешно и внезапно».

Минут за двадцать пять она успела выполнить все поручения и теперь ждала Стюарта возле его машины на стоянке. Она увидела, как он крупными шагами спешит к ней, без шляпы, полы незастегнутого пальто развеваются на ветру.

— Почту взяла?

Синди кивнула.

— Хорошо. Надеюсь, ты можешь стенографировать в машине?

Девушка почувствовала, что желудок у нее сжался, — она вспомнила, как ее тошнило по дороге из Палмерстон-Норта в Окленд, когда они ехали по предгорьям. А теперь ей придется ехать, не поднимая головы от блокнота. Она поежилась.

— Так что? — нетерпеливо спросил Стюарт.

— Да… да, конечно.

— Отлично. Надеюсь, Джо не станет чинить нам препятствия.

— С какой стати? Она мне доверяет.

— Да, а вот мне — не очень.

— Думаю, в данном случае ее доверие ко мне перевесит.

— Не язви. Поверь мне, сейчас для этого неподходящий момент. А то выброшу тебя посреди Пустынной дороги, так и знай.

«Только, боюсь, ты меня в любом случае там выбросишь, даже если я буду помалкивать», — невесело подумала Синди. Однако в душе она порадовалась, узнав, что они поедут окольным путем через Пустынную дорогу, которая была гораздо ровнее.

Очевидно, Стюарт уже много раз ездил этой дорогой, потому что его мощная машина неслась на немыслимой скорости, оставляя позади милю за милей, а Синди тем временем вскрывала и читала вслух почту, стенографировала ответы Стюарта, которые он нарочно диктовал медленно, чтобы она успела все записать.

Однако вскоре они выехали на очень извилистый участок дороги, который тянулся на многие мили, по обеим сторонам расстилалась дикая природа — в основном это были заросли зеленых кустарников, реже попадались обработанные фермерские поля, — и очень скоро Синди укачало. Она закрыла глаза, пытаясь подавить приступ тошноты, но в конце концов, побледнев, чувствуя себя на грани обморока, подняла глаза от блокнота:

— Остановите машину… пожалуйста!

Стюарт бросил на нее быстрый взгляд, «форд» тут же вильнул к обочине и резко остановился.

Она опрометью кинулась вон из машины, быстро, на дрожащих ногах, подбежала к низкому заборчику и перегнулась через него. Свежий прохладный ветер обдувал ей лицо, принося долгожданную прохладу, она закрыла глаза и вдохнула знакомый сладковатый запах зеленых кустов.

— Ты в порядке? — Стюарт подошел к девушке, неся в руках ее пальто, и хотел было накинуть его ей на плечи, но она слабо запротестовала:

— Нет… нет-нет, мне не холодно и уже гораздо лучше… Простите, что доставляю вам столько хлопот.

— Надо было мне сказать, что тебя укачивает в машине, — буркнул Стюарт. — В этом смысле моя предыдущая секретарша имела перед тобой преимущество!

— Тогда вам лучше сразу решить, что для вас важнее в секретарше! Я ничего не могу поделать с тем, что меня укачивает! Дороги очень извилистые.

Он рассмеялся:

— Прости, я просто вредничаю. Уже недалеко. Можешь высунуть голову из окна, пока не доедем до прямого участка. Будешь любоваться природой и забудешь про дурноту.

Он оказался прав. От Окленда до Палмерстон-Норта было всего триста сорок шесть миль, по дороге мимо них мелькали красивые маленькие городки, у многих были названия маорийских племен, и Синди иногда поправляла Стюарта в их произношении. Они ехали по заросшей буйной зеленью холмистой местности великого Уаикато, через сосновые леса и девственные кустарниковые заросли, пересекли речушку Уаиракеи и обогнули по береговой линии озеро Таупо.

За каждым поворотом, с каждой вершины холма открывался такой ошеломительный вид, словно его специально там разместили, чтобы порадовать глаз. Вдали на горизонте высились горные хребты, впереди простирались рощи и долины, у Синди захватывало дух от восторга при одном взгляде на реку Уаикато или озеро Карапори.

Пустынная дорога вела из Туранги в Уаиоури. Про обеим ее сторонам лежали необжитые области Новой Зеландии, даже летом земля здесь оставалась бесплодной и невозделанной, на ней торчали только желто-зеленые пучки травы, а сейчас ее покрывал серебристый покров снега. Там и сям высились стройные сосны, но все попытки сделать этот суровый край пригодным для земледелия до сих пор ни к чему не привели.

Стюарт осторожно вел машину по скользкому полотну обледеневшей дороги, Синди любовалась отблесками солнца на заснеженных вершинах Нгаирухои, Руапеху и Тонгариро, которые возвышались совсем недалеко от них. Теперь был виден весь путь до Уаиоури, а с другой стороны дороги закрывали горизонт огромные холмы — там, где кончались огромные пространства пустынных земель.

— Никак не могу привыкнуть ко всей этой красоте, — выдохнула Синди. — Мне всегда хотелось путешествовать по всему свету, а все вокруг удивлялись — зачем, если у нас тут есть все лучшее из разных стран, да еще в сто раз прекрасней. Теперь я понимаю, что они были правы. У нас настоящий рай.

Стюарт засмеялся:

— Даже с такими извилистыми дорогами, от которых тебе делается плохо?

— Ну, зато какие виды вокруг, — улыбнулась Синди.

— Тебе еще повезло. Я мог бы поехать через Папарас — вот там настоящие «американские горки». Ну ничего, теперь дорога пойдет ровная, только после Таихале будет еще парочка довольно неприятных миль, но, надеюсь, тебя отвлечет созерцание окрестностей, и мы проскочим.

Примерно через семь часов езды, с двумя остановками, в Таупо и Таихале, они оказались в районе Манавату, и теперь по сравнению с предыдущими пейзажами местность показалась им плоской. Даже когда они проезжали через перевал на горе Стюарт, откуда был виден город Палмерстон-Норт, раскинувшийся в форме полумесяца далеко внизу, спуски и подъемы были такими пологими, что Синди их почти не замечала. Плоская равнина представляла резкий контраст с тремя гигантскими длинными горными хребтами — Римутакас, Тарруас и Руагинес, полукругом обрамлявшими долину Манавату, — она казалась маленькой по соседству с их вонзавшимися в безбрежное голубое небо пиками, одетыми в снежные шапки.

«Форд» весело катил к Палмерстон-Норту. Сочная зелень на фоне бездонного синего неба источала здоровье, благополучие и красоту этой земли.

— А в какую сторону отсюда твой Апити? — спросил Стюарт, когда они вихрем пронеслись по авеню Рангитикеи и свернули на улицу с таким же названием, которая вела в самый центр города.

— А вон там, почти у самого подножия Руагинского хребта. — Синди махнула рукой в сторону гряды гор и предгорных холмов чуть поодаль от города.

— Ага. Как думаешь, там уже выпал снег?

— Нет, вряд ли, но, судя по ледяному ветру, скоро выпадет. — И Синди торопливо подняла стекло, чтобы не впускать в машину холодный южный ветер, которым славился Палмерстон-Норт.

— Если в пятницу пораньше освободимся, как ты смотришь на то, чтобы съездить в гости к твоим родителям?..

Не успел он договорить, как Синди перебила его восторженной скороговоркой:

— О, вы правда можете меня туда отвезти? А можно я сегодня позвоню маме с папой и скажу точно, что мы приедем? Они будут рады принять вас, и мы можем пробыть там все выходные…

— Постой минутку! Надо еще посмотреть, как сложатся обстоятельства, не забывай, что мы приехали сюда по делам. — Стюарт вдруг снова стал мрачным и раздражительным. — До пятницы нам еще предстоит разобраться на месте, что да как, поэтому пока подождем, а там решим, хорошо? Только, пожалуйста, не строй радужных планов и не слишком обнадеживайся. Возможно, нам придется здесь задержаться дольше, чем я рассчитывал.

Следующие два дня оказались насыщенными и очень утомительными как для Стюарта, так и для Синди, которая повсюду его сопровождала. Они несколько раз побывали в страховой компании, заходили к экспертам, к юристам, девушка записывала разные детали и данные, которые потом могли понадобиться.

Она прекрасно понимала причину дурного настроения Стюарта. Он понес значительный урон: комплекс мотелей, теперь отчасти уничтоженный огнем, когда-то был очень прибыльным и популярным благодаря своему местоположению. Мотели выстроили неподалеку от Центральной площади — главного торгового района города, и в то же время оттуда можно было пешком дойти до моста через широкую реку Манавату, по берегам которой были разбиты прекрасные парки с цветущими деревьями, местными растениями и кустарниками, розариями и теплицами, лужайками, рощами для пикников и плавательным бассейном под открытым небом.

К трем часам пополудни в пятницу Стюарту наконец удалось разделаться с делами, пустить события в нужное русло, и он снова завел разговор о том, чтобы заехать в Апити, прежде чем отправиться в Окленд.

— Ну вот, мы сделали все, что могли. Как думаешь, у нас есть время, чтобы ненадолго заглянуть к твоим родителям? — сказал он, поудобнее устраиваясь в кресле в вестибюле отеля, потянулся и посмотрел на часы: — Сейчас у нас двадцать минут четвертого. Если мы выедем в Окленд, будем там около десяти вечера, так что, видимо, к тебе заехать не успеваем. — Он откинул голову назад и прикрыл глаза от ярких солнечных лучей, которые настырно лезли в высокие окна вестибюля.

— Ну пожалуйста, Стюарт! — взмолилась Синди и, увидев, как он тут же открыл глаза и насмешливо уставился на нее, торопливо поправилась: — То есть мистер Ньюман.

— Пусть лучше будет Стюарт, мне так больше нравится. Ты уже раньше меня так называла несколько раз.

— Да, разве? — с невинным видом спросила она.

— Ты прекрасно знаешь, что называла.

— Ну пожалуйста, давайте поедем, а? Я могу прямо сейчас позвонить домой. Мама и папа будут очень рады. Они с удовольствием приютят нас на выходные…

— А кто говорил о выходных? Может, у меня есть планы на завтрашний вечер. — И он снова закрыл глаза.

Синди растерянно поморгала от неожиданного разочарования, хотя была уверена, что он ее просто дразнит. «Предатель! — подумала она. — Он нарочно так говорит».

— А-а… Ну хорошо, тогда ничего не поделаешь. В каком-то смысле так даже лучше.

— Как это? — пробормотал он, притворяясь, что дремлет.

— Я как раз подумала… что слишком чистый свежий воздух и здоровая деревенская еда могут оказать дурное влияние на ваш организм. У вас и так смущенный и растерянный вид, и это в Палмерстоне, а что с вами станется, если проведете все выходные в предгорьях, да еще если вам придется ездить верхом по нашим диким местам… Впрочем, вам это не под силу, вы на это, я думаю, не способны. Потом вам несколько недель придется приходить в себя. Да вы, может, и вообще не умеете держаться в седле…

Стюарт расхохотался:

— А знаешь, может, ты и права. — Он снова откинулся на спинку кресла и закрыл глаза; на его лице блуждала глуповатая счастливая улыбка.

— Ух-х, вы!.. — Синди встала, взяла свою сумочку, блокнот и карандаш и решительно зашагала к себе в комнату собирать вещи.

— Лучше сообщи своим родителям заранее, что мы скоро приедем. Мне не хочется опоздать на ужин с этой «здоровой деревенской едой», которую ты мне обещала, — крикнул ей вслед Стюарт, как раз когда она уже входила в лифт.

«Он самый наглый, невыносимый… — в бешенстве думала Синди, надавливая кнопку своего этажа, — самый потрясающий и непредсказуемый из всех мужчин!» Она не смогла сдержать счастливого смеха и побежала по коридору в свой номер, подпрыгивая от радости.

— Алло, мама? — В спешке она забыла закрыть дверь своего номера и вдруг увидела Стюарта, прислонившегося к косяку. Он стоял, взлохмаченный, разомлевший, полусонный, и смотрел на нее.

Девушка кинула на него сияющий признательностью взгляд и повернулась спиной, стараясь сосредоточиться на телефонном диске — звонок сорвался, и она снова набирала номер, тыкая в дырочки карандашом. Однако ей никак не удавалось забыть о массивной фигуре, которая маячила на пороге. Стюарт был одет просто — в голубой пуловер и темные свободные брюки. Синди немного застеснялась оттого, что сидит на кровати совсем неэлегантно, со скрещенными ногами.

— Синди?

— Да, мам, это я.

— Откуда ты звонишь? Мне показалось, оператор сказал, что звонок из Палмерстона.

— Да, все правильно. Я здесь уже два дня.

— Два дня! А что ты там делаешь? У тебя все в порядке, доченька?

Синди засмеялась:

— Мама, ну разве по моему голосу можно сказать, что со мной что-то случилось? Я просто приехала сюда по делам с мистером Ньюманом…

— С кем, с кем? — перебила ее мать.

— С мистером Ньюманом, это мой босс. — Синди чувствовала, как пристально смотрит на нее Стюарт, и этот взгляд уже начал смущать ее.

«Он наверное, решит, что я не стала писать или говорить маме по телефону про свою работу», — подумала она, очень недовольная.

— Мы сейчас в отеле «Пионер», ты знаешь — его недавно построили на шоссе Пионеров.

— И ты живешь вместе с этим мужчиной в отеле уже два дня?

Синди вспыхнула, ей стало жарко, потом холодно от тона, которым это было сказано. «Она подумала, что мы со Стюартом… Да нет, не может быть. Но она так сказала: «с этим мужчиной»…

— Мама! Ну что ты, о чем ты говоришь! — взволнованно начала Синди, совершенно забыв о присутствии Стюарта.

Он засмеялся и шепнул:

— Знаешь, последняя фраза прозвучала как-то двусмысленно…

Возмущенно посмотрев на него, девушка отвернулась и заговорила, нарочно прикрывая трубку рукой:

— Мистер Ньюман — владелец тех мотелей, которые сгорели на авеню Фитцгерберта. Ему пришлось срочно приехать сюда, чтобы уладить разные деловые вопросы в связи с этим пожаром, и ему нужна была моя помощь, я его секретарша.

«Вот подожди, я скоро приеду домой!» — подумала она, услышав облегченный вздох матери в трубке.

— Мистер Ньюман обещал мне, что если у нас останется время, мы сможем ненадолго приехать к вам в гости. Но если мы заедем к вам сегодня, не успеем до ночи добраться до Окленда. Вы не против, если мы останемся на выходные?

Возникла небольшая пауза.

Синди нахмурилась:

— Мам?

— И этот мужчина тоже приедет, Синди? Я даже не знаю…

— Да, мама. Я сейчас не могу говорить. Мы тебе все расскажем, когда приедем домой, — быстро перебила она мать, стараясь говорить веселым, беззаботным голосом. — Мы скоро выезжаем, чтобы успеть к ужину. Хорошо?

— Ладно, Синди. Потом поговорим. Жду тебя.

Синди медленно опустила трубку на рычаг.

— Ну как, все в порядке? — поинтересовался Стюарт.

— Да, все отлично! Нас ждут к ужину.

— Очень хорошо. Иди укладывай вещи, и двинемся в путь не откладывая.

Дорога вилась и петляла, поднимаясь вверх по пологому склону к Апити, затем еще выше — к Руагинскому хребту до фермы «Гавайи», и за каждым крутым поворотом открывалась холмистая, покрытая лесом местность.

Синди молчала всю дорогу, притворяясь, что не может оторваться от живописных видов, а на самом деле размышляя над тем, что сказала ей мать по телефону. С чего это она сделала такие выводы насчет нее и Стюарта? Почему она постоянно называла его «этот мужчина» и явно была против того, чтобы он остался у них на выходные?

Синди вздохнула. «Будем надеяться, что родители не заупрямятся и не выскажут своего недовольства, если он им не понравится, а мне кажется, мама уже твердо решила, что он ей несимпатичен. Ничего не понимаю».

Когда они выбрались из машины, которую Стюарт остановил на широкой утоптанной дорожке, ведущей к ферме, холодный ветер пронизал их до костей, и Синди усмехнулась про себя, услышав, как Стюарт негромко бормочет:

— Черт возьми!

Он взял чемоданы и вслед за девушкой двинулся к ферме. Дом был небольшой, но очень уютный и с любовью построенный в живописном окружении огромных садовых деревьев, серебристых берез, вишен и раскидистых австралийских акаций, которые покрывались яркими цветными пятнами весной и летом.

— Господи, как же холодно! Это и есть чистый свежий воздух, о котором ты мне рассказывала? — недоверчиво спросил Стюарт.

Синди засмеялась, обняв себя руками за плечи.

— Не забывайте, сейчас зима. — Она посмотрела на небо: — Наверное, скоро начнется снегопад.

— А я скоро превращусь в ледышку.

— Тогда идемте скорее. В гостиной наверняка уже развели огонь в камине. — Вдруг она увидела высокую, худую фигуру, быстро шагавшую среди деревьев. Человек направлялся к сараю.

Тони! Глаза Синди зажглись радостью.

— Тони! Эй, Топи, привет! — закричала она и отчаянно замахала руками, когда он повернулся и увидел ее. Забыв о Стюарте, девушка побежала навстречу другу детства и засмеялась счастливым, безудержным смехом, когда он подхватил ее на руки и закружил высоко над землей. — О, Тони, — задыхаясь, прошептала она, когда молодой человек наконец снова поставил ее на ноги. — Как у тебя дела?

— Отлично, а у тебя как?

— Очень хорошо. Идем, я познакомлю тебя с моим боссом, мистером Ньюманом. — Синди махнула рукой, указывая на Стюарта, который поставил чемоданы на дорожку и прикуривал сигарету. Почувствовав, что Тони колеблется, она вскинула на него глаза. — Идем же!

Взгляд, который Тони бросил на Стюарта, напугал ее.

— Тони, что случилось?

— Случилось? Ничего не случилось, Синди. — Он улыбнулся ей. — Идем, я познакомлюсь с этим твоим боссом.

Все еще в недоумении, Синди подвела его к Стюарту и представила их друг другу, стараясь сгладить намеренно грубое обращение Тони.

— У нас снег вот-вот должен пойти, мы с папой все сено уже убрали в сарай, так что я решил помочь твоему отцу.

— Какой ты молодец. — Девушку огорчил и расстроил прохладный тон старого друга и его нескрываемая враждебность к Стюарту. Почти бессознательно она придвинулась ближе к Стюарту, когда они все вместе пошли в дом.

Так же встретили Стюарта и ее родители. Они официально поздоровались с ним, держались с натянутой вежливостью, которая окончательно смутила Синди. Раньше они никогда не обращались так с ее друзьями, а уж тем более странно было, что они разговаривают так со Стюартом, ее непосредственным начальником, который мог в любой момент уволить ее, если бы захотел.

— Если вы не возражаете, я провожу Стюарта в гостевую комнату. Думаю, он захочет первым делом принять душ и разложить вещи. — Синди встала и повернулась к Стюарту, который тоже поднялся в каком-то летаргическом спокойствии и поднял чемоданы. В его глазах мелькнула усмешка, рот слегка искривился, что разозлило девушку еще больше.

— Что здесь смешного? — запальчиво спросила она, когда они вышли из гостиной.

— Когда ты мне расписывала прелести этого места, забыла предупредить, какой на редкость теплый прием получают на этой ферме незваные гости. — Он усмехнулся, проходя мимо нее в приготовленную для него комнату.

— Ваш сарказм тут совершенно неуместен.

Он пожал плечами:

— Разумеется. Просто интересно было бы узнать, что ты им про меня писала.

— Вы что, серьезно думаете, что занимаете в моей жизни такое важное место, чтобы писать о вас родителям?

— Так, кто из нас теперь позволяет себе саркастические комментарии?

— Послушайте, я извиняюсь за все это, и, признаться, я в недоумении. Я им вообще ничего о вас не писала.

— Вот уж польстила!

— Ванная комната — вторая дверь по коридору налево! — Синди громко хлопнула дверью и поспешила на кухню, где ее мать накрывала на стол. — А где папа и Тони?

— Пошли в сарай убирать сено. Синди, пришло время нам с тобой серьезно поговорить…

— Да уж! Ты что, не понимаешь, что этот человек — мой босс, а папа и Тони разговаривали с ним, как с… как с каким-то презренным типом. Почему, с какой стати? Из-за вас я чувствовала себя полной идиоткой!

— Прости, мы не хотели тебя обидеть…

— Не хотели? Тогда почему вы так себя с ним ведете?

— Слушай, сядь сюда и не кипятись.

С возмущенным вздохом Синди опустилась на стул, готовясь выслушать объяснения матери.

— Джо с Китом ездили куда-нибудь в прошлые выходные? Скажем, в Путаруру?

— Да, а откуда ты знаешь?

— Моя сестра посчитала своим непременным долгом позвонить мне и рассказать историю человека, у которого работает моя дочь, человека, с которым она встречается и в нерабочее время, человека, который стал причиной всех несчастий ее собственной дочери, не говоря уже о ее позоре и запятнанной репутации. Она мне рассказала все до последней мелочи о чудовищном нраве этого твоего мистера Ньюмана. О, я не сомневаюсь, что она несколько сгустила краски, но факт есть факт: ты работаешь и встречаешься с человеком глубоко непорядочным, которому ничего не стоит сотворить с тобой то же, что он сделал с Джо.

— Все поня-атно, — протянула Синди. — И ты считаешь, что, если я с ним общаюсь, моя честь уже запятнана?

— Разумеется, нет! Мы с отцом тебе доверяем! — быстро откликнулась Бет Тейлор. — Но ты еще очень молода, неопытна, а он зрелый мужчина и очень опасный человек. Он может запросто вскружить тебе голову — ты и не заметишь, как это произойдет. Молодые люди так падки на острые ощущения…

— Мама! — Синди вскочила и сердито уставилась на нее. — Если ты так думаешь и беспокоишься за меня, то позволь тебя заверить, что даже если Стюарт попытается меня соблазнить, у него ничего не выйдет! — Она внимательно вгляделась в лицо матери и увидела искру сомнения в ее глазах. — Ну что, ты все еще сомневаешься? Не веришь мне?

— Синди, — вздохнула Бет, — конечно, я тебе верю. Просто я хорошо знаю мужчин вроде Стюарта Ньюмана.

— А может, тебе помогло составить о нем представление красочное описание тети Донны, а?

— Нет, я тебе правда верю, ты не думай!

— Ладно. А откуда Тони узнал про Стюарта? Только не говори мне, что тетя Донна сочла своим долгом и его известить?

— Нет, ну что ты. — Бет Тейлор устало покачала головой и села за стол. — Это Фрэн ему сказала.

— Тетя Фрэн? А она-то здесь при чем?

— Понимаешь, она как раз заглянула ко мне, когда позвонила тетя Донна…

— Какой ужас! Ну, продолжай…

— Когда Донна рассказала мне про ужасы, которые тебе угрожают, я была потрясена и не знала, что делать. Я попыталась перевести разговор на другую тему, но Фрэн заявила, что ей тоже нужно поговорить с Донной, и в конце концов узнала эту историю.

— И не успели вы глазом моргнуть, как обо мне уже болтал весь город, и теперь все считают меня падшей женщиной — ни за что ни про что! Очень забавно получилось. Бьюсь об заклад, тетя Фрэнни была на седьмом небе от счастья, разнося эту новость по округе, а уж Тони она, наверное, все рассказала с превеликим удовольствием и с самыми красочными подробностями.

— Прости, мне нечего добавить. Это все Фрэн. Из-за нее всегда все идет наперекосяк. Муж у нее был никчемный и пил горькую, дети попали в дурную компанию. Наверное, это было два самых больших разочарования в ее жизни. Вот она и не может видеть, когда кто-нибудь счастлив, особенно я. У меня ведь и муж хороший, и дочка умница и красавица. «Чиста, как прошлогодний снег», — выпалила Фрэн мне в лицо, после того как поговорила с Донной…

— О боже! — Синди отвернулась, закрыв рот ладонью. — А Тони… он ей поверил? — прошептала она.

— Он не хочет верить.

— Но верит.

— Я этого не сказала. Он сам не знает, что думать. И не знает, чему верить. Но сама понимаешь, семя сомнения брошено.

— Господи, зачем я только приехала домой? Зачем, зачем я сюда приехала? Тони не верит мне, да и ты по-настоящему тоже не веришь. — Она спрятала лицо в ладонях, затем, помедлив минуту, бросилась к двери и выскочила вон.

— Синди! Синди, куда ты?

— Куда глаза глядят! На чердак, в преисподнюю, лишь бы подальше отсюда!

— Подожди…

Но дверь за девушкой уже захлопнулась, и Бет Тейлор услышала на лестнице быстрые шаги дочери, убегавшей прочь из дома.

Холодный вечерний воздух обжег легкие Синди, покалывая тысячью ледяных игл, но она не замечала этого. Она мчалась по саду, петляя среди стволов, пока не добралась туда, где росли фруктовые деревья и кусты. Припав к подножию огромного нектаринового дерева с разлапистыми ветвями, под которым всегда находила утешение своим детским горестям, девушка уткнулась лицом в высоко поднятые колени и постаралась излить свою печаль в слезах, но слез не было.

В конце концов она села, обхватив колени руками, и смотрела прямо перед собой сухими глазами, ничего не видя и ни о чем не думая.

— Ага, это хороший знак. Ты все еще убегаешь, но слезы уже не льешь. Ты повзрослела, Синди Тейлор.

Она вздрогнула и, увидев Стюарта, стоявшего прямо над ней, рывком вскочила и обтерла ладони о бока своих ярко-желтых брюк.

— Если я не плачу, это еще не значит, что я выросла! — процедила она сквозь зубы, недовольная его неожиданным появлением.

— Нет, но это уже знак того, что ты начинаешь понимать, что жизнь не так уж идеальна и прекрасна, розовый туман рассеивается, и остается лишь принять ее такой, какая она есть.

— Ничего удивительного! В последнее время мне так часто совали под нос все уродливые и неприятные стороны жизни, что меня от этого уже тошнит, я задыхаюсь! И вообще, как вы меня здесь нашли?

— Твоя мама мне все рассказала и объяснила, где тебя искать.

— Ну и что вам здесь надо? Неужели нельзя оставить меня в покое? Или вы непременно желаете всегда быть свидетелем того, как я принимаю уроки жизни?

— Скажем так: у меня есть личная заинтересованность, меня ждет ценный приз, — усмехнулся Стюарт.

Синди вдруг смутно припомнила, что уже слышала от него эти слова, причем в таком же контексте; однако сейчас она была слишком рассержена, чтобы думать об этом.

— Вам ведь наплевать, что из-за вас моя жизнь здесь станет невыносимой. Местные горожане, которые раньше любили и уважали меня, теперь будут говорить обо мне всякие гадости, шептаться за моей спиной, бросать на меня косые взгляды, когда я буду идти по улице…

— А в Апити разве есть улица? Наверное, она такая короткая, что я ее не заметил, когда мы проезжали.

Синди недоверчиво покачала головой:

— Я раньше даже не могла себе представить, что на свете бывают такие люди, как вы.

— Да перестань, малышка, Апити еще не весь мир. Тут людей-то живет не больше нескольких сотен.

— Апити — мой родной город, здесь все мои друзья, но вам, видимо, невдомек, насколько они для меня важны. Это служит лишним доказательством того, как невежественны могут быть даже самые умные и умудренные жизнью люди в простых, но самых главных вопросах.

— Когда мы вернемся в Окленд, я тоже познакомлю тебя со своей матерью. — Голос у него был очень злой. Стюарт схватил девушку за запястье и резко развернул к себе лицом. — Увидишь мой дом. И тогда мы посмотрим, кто из нас больше знает «о главных вопросах», — саркастически прибавил он.

Синди была так удивлена этим монологом, особенно последними словами, что даже не сразу поняла, о чем речь.

— Я не знала, что у вас есть мать…

— А как, по-твоему, я появился на свет? Может, ты думаешь, что я с луны свалился?

— Извините. Я просто хотела сказать, что вы никогда не говорили о своих родителях, и у меня сложилось впечатление, что их нет в живых.

Стюарт порывисто отвернулся, ругая себя за то, что невольно приоткрыл завесу над своей частной жизнью. На эту тему он никогда ни с кем не говорил, а теперь, в каком-то порыве отчаянной откровенности, несколькими неосторожными словами сумел не только возбудить любопытство Синди, но и связать себя обещанием познакомить ее с матерью.

— Нам, наверное, пора возвращаться в дом. Твои будут волноваться, куда мы подевались, и ужин остынет.

Стюарт быстро зашагал к дому, а Синди послушно шла следом, больше не пререкаясь, стараясь сдержать вертевшиеся на языке вопросы про его мать, какая она и где живет.

Следующее утро выдалось мрачным и промозглым. Сразу после обеда, когда на улице немного потеплело, Синди предложила Стюарту осмотреть ферму. Она понимала, что, несмотря на не сходящее с его лица бравое, приветливое и невозмутимое выражение, он будет рад на время сбежать от натянутой вежливости, с которой обращались с ним ее родители.

— Вы ездите верхом? — спросила девушка.

— Да, вроде умел когда-то, — отозвался Стюарт, натягивая пару высоких деревенских ботинок ее отца.

Наконец, когда они направились в сарай за упряжью, Синди не выдержала и прыснула:

— Мы с вами, наверное, выглядим как пара заправских конюхов! А вы в папиной одежде кажетесь еще больше. — Она осмотрела его грубые кожаные ботинки и заляпанную кожаную куртку, расшитую полосками каракуля и доходившую ему до бедер. Как всегда, он шел с непокрытой головой, не согласившись надеть старую широкополую шляпу мистера Тейлора.

Синди была одета под стать ему — в голубые джинсы, потрепанную куртку и тяжелые ботинки, на шее у нее болталась шляпа, отброшенная за спину, — на случай, если пойдет дождь или снег, пока они будут кататься.

Стюарт усмехнулся, критически оглядывая ее:

— Вот теперь ты похожа на саму себя. Одета как настоящая сельская девица. Я уж не говорю о запахе!

Девушка гордо задрала подбородок, ускорила шаг и, обогнав своего спутника, бросила через плечо:

— Запах свежий и естественный.

— Да, как и ты сама. Заметь, я ничего не имею против! — крикнул Стюарт ей вслед, давясь от смеха.

Синди сердито фыркнула. Она не знала, как следует отнестись к этим словам, и, чтобы не мучиться, решила просто проигнорировать их. Она понимала, что, если начнет оправдываться, Стюарт непременно все перевернет с ног на голову и окажется победителем в перебранке.

— Сможешь оседлать лошадь? — Синди сама не заметила, как перешла на «ты». Задыхаясь, она вынесла из сарая тяжелое седло вместе с упряжью и перебросила его через изгородь.

— Легко, — уверенно ответил Стюарт, играючи вынес седло и тоже забросил его на изгородь.

— Так, ты какую лошадь себе берешь? Рыжая — это Петра, она моя, серая в яблоках — Пони, папина кобыла, а тот вороной жеребец в загоне — Клейменый, он у нас самый молодой и самый вредный. Можешь взять любую, какую хочешь.

— Думаю, мы с Клейменым найдем общий язык. Мы с ним одной породы. Пара будет что надо.

Синди засмеялась:

— Да, кажется, так и есть, но тебе сперва еще надо его поймать. Он хитрый и может взять любой, самый высокий барьер. Кстати, он и в этом на тебя похож, ты не находишь?

Стюарт искоса взглянул на нее, потом спрыгнул с белой ограды, на которой они сидели, и быстро пошел к загону, где большой вороной конь, крупный и породистый, с благородной осанкой, беспокойно метался, опасливо кося черным глазом на приближавшуюся фигуру.

Синди услышала, как жеребец тихо протестующе заржал, когда Стюарт протянул к нему руку. Потом Клейменый попятился, догадавшись о намерениях человека, и рысцой перебежал в дальний конец загона, где была глубокая канава, за которой шел пологий подъем.

Синди вдруг начала хохотать, наслаждаясь этой сценой. Конь явно не собирался поддаваться на увещевания и не обращал внимания на ласковые слова, которые Стюарт говорил ему. К тому же он определенно получал удовольствие, заставляя человека бегать за ним по всему загону.

Девушка по собственному опыту знала, до какого бешенства может довести Клейменый. Однажды, когда она в первый раз пыталась его поймать, он перепрыгнул через все изгороди и доскакал почти до самого шоссе. У нее тогда ушло несколько часов на то, чтобы вернуть его в стойло.

Наконец она увидела, как Стюарт, обходя жеребца кругами, загнал его в угол. Крепко схватившись за черную гриву, Стюарт быстро накинул уздечку и потянул коня назад, в загон. Клейменый заартачился и некоторое время стоял как вкопанный, потом вдруг заржал и взвился на дыбы. Стюарт словно только этого и ждал. Когда Клейменый приземлился на передние копыта, он дернул уздечку и вдруг со всего размаха хлестнул коня вожжами по черной морде. Тот оторопел и сразу же стал послушным, просто шелковым, хоть и сохранил прежнюю горделивую осанку.

Стюарт вскочил на спину коню, пришпорил его и, пустив рысью по кругу, заставил несколько раз перескочить через канаву. Наконец он подскакал к изгороди, на которой висели их седла.

— Ну как, ты все еще считаешь, что вы с Клейменым — идеальная пара? — засмеялась Синди, когда Стюарт резко остановил перед ней коня и соскочил на землю, слегка запыхавшись от усилий.

Набросив седло на лошадиную спину, он сказал:

— Увы, он напомнил мне некоторых женщин — из тех, с кем мне приходилось иметь дело. Он пятится и пытается убежать, даже когда понимает, что это бесполезно и что в конце концов его все равно поймают.

Синди промолчала и спрыгнула с изгороди на траву.

— Сожалею, что пришлось его ударить, — продолжал Стюарт, словно и не ждал от нее ответа.

— О, об этом можешь не волноваться. Ему часто достается от отца. Его только так и можно заставить подчиняться — сразу надо показать, кто тут главный, — откликнулась Синди и тут же прикусила язык — ведь, сравнивая Клейменого с «некоторыми женщинами», он определенно имел в виду ее. Она поспешно продолжила: — У отца всегда одна и та же беда: к тому времени, когда удается поймать эту лошадь, он приходит в такую ярость, что начинает ее стегать, ругаясь на чем свет стоит. Так что Клейменый к этому привык и уже не обращает внимания. Он, я думаю, даже удивился, что ты его только один раз хлестнул.

— Позволь заверить, что, если бы тебя не было в поле зрения, эта коняга услышала бы много неприятных слов в свой адрес.

Синди засмеялась, расправляя уздечку.

— Ничего, Клейменый их уже вдоволь наслушался, в том числе и от меня. — Девушка улыбнулась, вспомнив, как конь удирал от нее через изгороди, а она бежала за ним, крича вслед проклятия.

Синди без труда поймала и оседлала Петру, и они вместе со Стюартом выехали из ворот и направились в Памп-Паддок, а потом вперед по длинной наезженной дороге, которая огибала невысокий холм и тянулась до полевого аэродрома.

Добравшись до границы фермы — разделительной чертой служил широкий чистый ручей, по берегам которого росли деревья, — они спешились и побрели по высокой траве к пологому холму, ведя лошадей в поводу.

К этому времени поднялся сильный ветер, он качал деревья, волновал огороженные поля, превращая их в мили сияющего зеленого шелка.

Синди запрокинула голову, глядя в небо, и слегка нахмурилась, заметив на горизонте маленькую серую тучку.

— Теперь уже недолго осталось ждать, — сказала она, заправляя под резинку длинные пряди волос, которые выбились из хвостика, завязанного на затылке.

— А давай поваляемся на траве, пока ее не занесло снегом, — с невинным видом предложил Стюарт.

Синди искоса взглянула на него, поймала наглое двусмысленное приглашение в его глазах и пустилась наутек. «Сейчас, жди!» — думала девушка, несясь вниз по пологому склону. Оглянувшись через плечо, она увидела, что он бежит за ней следом.

Синди издала счастливый испуганный визг, тут ее каблук подломился, она споткнулась, упала на траву и кубарем покатилась по склону, не в силах остановиться, истошно вопя каждый раз, когда натыкалась по пути на ухаб. Земля и небо перед ее глазами все время менялись местами, но в этой бешеной круговерти она вдруг увидела, что Стюарт катится за ней на опасно близком расстоянии.

— Стюарт! Дурак несчастный! Ты сейчас на меня налетишь! — вопила она, задыхаясь от смеха, потом подняла руки и прикрыла ими голову, словно защищаясь.

Докатившись наконец до подножия холма, она так и осталась лежать, свернувшись в клубок, насторожившись, обхватив руками голову, потому что ей показалось, что Стюарт сейчас нагонит ее и навалится всем своим огромным весом.

Но этого не случилось. Она почувствовала, что ее рванули за волосы, вскочила и вскрикнула от удивления, увидев, что Стюарт стянул резинку с ее волос.

— Ну скажи на милость, зачем ты это сделал? — спросила Синди, сердито глядя вниз на его смеющееся лицо.

Он ничего не ответил, натянул резинку на пальцы, как рогатку, и прицелился в девушку.

— Ах! — вскрикнула она, втянув голову в плечи, и закрыла лицо руками, готовясь испытать болезненный удар, которого, как стало ясно через секунду, ждала напрасно.

— Чего ты прикрываешься? Тебя даже не задело этой штукой, — засмеялся Стюарт, растянувшись на животе и подперев кулаками подбородок.

— Ну и где теперь моя резинка, скажи на милость? Где прикажешь ее искать? — набросилась на него Синди.

— Она пролетела у тебя над головой. Не знаю, куда упала. Может, поищем вместе? — с готовностью вызвался он.

Синди беспомощно вздохнула, сорвала пучок травы и бросила ему в лицо.

— Вот сумасшедший! Ты что, не понимаешь, что мог меня придавить, когда покатился прямо за мной по склону?

— Да что ты говоришь? — усмехнулся Стюарт.

Синди пробурчала что-то невразумительное, вырвала еще один пучок травы, засунула прямо ему за шиворот и, резво вскочив, чтобы он не смог до нее дотянуться, бросила оставшиеся в руках травинки ему на голову.

В следующее мгновение Стюарт уже был на ногах. Девушка взвизгнула — то ли от радости, то ли от ужаса. Развернувшись, она помчалась по склону, задыхаясь и крича:

— Не подходи!.. Не подходи ко мне, Стюарт Ньюман! Я тебя предупреждаю! Отстань от меня!

— Хорошо. — Стюарт остановился, пожав широкими плечами.

Синди тоже замерла и откинула с лица растрепанные волосы. Она испытала облегчение и одновременно разочарование, наблюдая за Стюартом исподтишка — так вороной жеребец косил на него глазом в загоне, когда он медленно, кругами подбирался к нему.

Девушка приросла к земле, не в силах пошевелиться, сдвинуться с места и отвести взгляд от его лица. Приблизившись к ней, Стюарт взял ее за плечи и потянул к себе — нежно, несильно. Наконец она очутилась так близко к нему, что почувствовала его дыхание на своей щеке.

Сердце ее подпрыгнуло в груди. Синди догадалась, что это — извинение за ту грубость, с которой он обращался с ней раньше. Хотя больше всего на свете ей хотелось поднять к нему лицо и взглянуть в глаза, что-то удерживало ее, и она стояла неподвижно, напряженная и скованная.

— Синди. — Стюарт склонил к ней голову, и девушка быстро отвернулась. — На этот раз я тебя не стану принуждать.

— Я понимаю.

— Это потому, что я не нравлюсь твоей маме?

Она попыталась высвободить руки, чтобы убрать со лба волосы, но Стюарт ее не отпустил, тогда она помотала головой, чтобы отбросить волосы назад.

— Нет, не в этом дело. Ей звонила тетя Донна, наговорила с три короба, и мама теперь думает, что между нами что-то было. Тони тоже так считает…

— Тони? — прищурился Стюарт.

Синди кивнула:

— Он тоже все знает, поэтому был с тобой так нелюбезен и со мной держался холодно. Надо будет как-нибудь выбрать время и все ему объяснить — что между нами ничего не было и нет.

— Зачем?

Синди отвела взгляд.

— Почему? — настаивал Стюарт.

— Потому что у нас с Тони… мы с ним дружим. Мне неприятно, что он плохо обо мне думает.

— Дружите?

— Тони хотел на мне жениться, еще до моего отъезда. Да все мечтали об этой свадьбе — и его родители, и мои. Папа очень хотел, чтобы мы поженились, потому что у него нет сына и дочь — единственная наследница; он всегда считал, что лучшего зятя, чем Тони, не найти. А когда Максвеллы — его родители — и мои мама с папой уйдут на покой, наши два хозяйства можно будет объединить, и получится большая овцеводческая ферма. Но я отказалась заводить семью так рано, мне хотелось сначала посмотреть мир, пожить в большом городе.

— Значит, ты собиралась вернуться сюда и выйти за этого славного парня, после того как нагуляешься? — Стюарт отпустил ее руки и отступил на шаг.

— Вот этого я как раз и не знаю. Я еще не решила, хочу ли осесть здесь, выйти за Тони. Я даже не была уверена, что люблю Тони достаточно крепко, чтобы стать его женой.

— А сейчас уверена?

Синди не ответила и пошла вверх по склону холма, туда, где они оставили лошадей.

В тот же вечер в окрестностях Апити выпал первый снег, и к утру землю укутало белое покрывало, искрившееся в лучах восходящего солнца.

Джордж Тейлор оделся и собирался позавтракать пораньше, чтобы пойти осмотреть ферму, задать сено лошадям и корм другим животным.

Стюарт тоже рано поднялся и предложил ему помочь, Синди быстро вмешалась в разговор, прежде чем отец успел отказать:

— Если ты правда хочешь помочь, то, думаю, нам очень кстати будет пара свободных рук, правда, пап?

Джордж Тейлор хмыкнул, покряхтел, потом тяжело поднялся и обратился к Стюарту:

— Ну, если вы идете со мной, то давайте пошевеливайтесь. Сейчас захвачу нож, принесу ботфорты из сарая, и сразу отправимся. У вас, наверное, нет рукавиц?

— Нет, сэр.

— Ну ладно, одолжу пару своих, они вам подойдут, — проворчал мистер Тейлор. — И не забудьте захватить флягу с горячим кофе — Бет сейчас все приготовит.

Прежде чем уйти, Стюарт велел Синди собрать вещи — он хотел отправиться в Окленд сразу после того, как разделается с делами на ферме.

В два часа дня Стюарт и Джордж Тейлор все еще не вернулись, и Синди уже во второй раз за день собралась звонить Тони, чтобы узнать, дома ли он, и вдруг увидела его самого через окно в гостиной — он верхом ехал по дорожке к их дому.

— Я сейчас вернусь, мам! — крикнула Синди и выбежала ему навстречу.

— Привет, Тони!

— Привет. Мама сказала, что ты утром звонила. Хотела со мной поговорить?

— Ага, — подтвердила девушка и нервно провела языком по губам. — Надеюсь, я тебя не отвлекла от работы?

— Нет, ничего страшного, — сухо ответил молодой человек. — Так о чем ты хотела со мной поговорить?

Синди вздохнула, чувствуя, что между ними выросла стена. Это было все равно что разговаривать с совершенно незнакомым человеком, а не с другом детства.

— Тони, ты так холоден со мной — словно мы чужие друг другу, — выпалила она. — Ты раньше никогда таким не был. До моего отъезда…

— Много воды утекло с тех пор, Синди.

Она вздрогнула:

— Что это значит?

— Сама знаешь, что это значит. Разве твоя мама не рассказала, что ей стало известно и о чем я тоже узнал недавно — про этого красавца-богача?

— Тони, у него есть имя. И что ты вообще знаешь про меня и Стюарта?

— Пойми, мне просто не хочется ставить тебя в неловкое положение…

— Ставить меня в неловкое положение? — переспросила она, ничего не понимая. — А чего мне стыдиться? Подумаешь, тетя Донна позвонила, наговорила всяких гадостей про Стюарта Ньюмана, это ведь еще не значит… — Она осеклась, заметив, как холодно смотрит на нее Тони. — Но ты ведь не станешь верить этим бабьим сплетням про нас со Стюартом, которые тетя Фрэн разнесла по всему городу?

— Слушай, Синди, мне надо возвращаться домой. Меня отец ждет — надо убрать снег с дорожки перед домом, а то нельзя вывести машину из гаража.

— Нет, постой минутку, выслушай меня! — Синди схватила его за руку и с неожиданной для самой себя силой дернула к себе, когда он уже было повернулся, чтобы оседлать лошадь. — Я задала тебе прямой вопрос и хочу получить на него прямой ответ. Ты веришь, что у нас со Стюартом были… был роман?

— А что, разве нет?

Она отпустила его руку и отступила на шаг. Тони вскочил на лошадь.

— Понятно, — пробормотала девушка. — Думаю, если я стану все отрицать, это уже ничего не изменит? Ты для себя уже все решил.

— Ничего я не решил. Я просто не знаю, что мне думать. Я сбит с толку и, видит бог, так зол, что готов разорвать этого Ньюмана на куски. Я любил тебя, Синди, и всегда верил тебе, как никому другому. Но ты изменилась, и вообще все изменилось, даже я это вижу. Наверно, и я сам теперь другой. Зачем тебе надо было отсюда уезжать? Почему ты не могла остаться здесь, жила бы счастливо — была бы моей женой… — Он резко развернул коня и, сильно стукнув его пятками по бокам, пустил галопом по длинной дорожке к воротам, за которыми выстроились в рядок серебристые от снега березы.

— Давай уезжай и верь чему хочешь, мне все равно! — крикнула Синди ему вслед, глядя, как он уезжает, потом прижала кулаки к зубам и больно прикусила костяшки пальцев.

Резко повернувшись на каблуках, девушка опрометью кинулась в дом.

«Что ж, в следующий раз, когда сюда приеду, я хотя бы постараюсь оправдать все ваши гадкие мысли обо мне!» — думала она, переодеваясь в темно-серый брючный костюм и бледно-голубой джемпер, потом автоматическими движениями побросала свои вещи в чемодан, лежавший открытым на кровати, застегнула его и замерла, оглядывая комнату, в которой провела первые двадцать лет своей жизни.

Погруженная в свои невеселые мысли, Синди невольно вздрогнула, услышав голос Стюарта, который спросил с порога:

— Ты готова?

Она обернулась и увидела его раскрасневшееся от тяжелого сельского труда и морозного горного воздуха лицо с резкими чертами, его весело блестевшие глаза. Одежда была вымазана грязью, местами порвана, а волосы прилипли к вспотевшему лбу.

— Да, да, я готова. — Голос у нее был вялый и бесстрастный. — Пожалуйста, поедем скорее. Я хочу уехать. Немедленно. Сейчас.