Остроги. Трилогия (СИ)

А внизу вовсю раскомандовался Маркус. Он гневно скрежетал, держа три десятка бойцов на прицеле. И пугал их не столько его автомат, сколько потусторонний, адский прямо-таки голосок. Ашот занял пост у двери – на случай если кто-то захочет войти в казенный дом.

Все, кроме Маркуса, покинули тюрьму. Бывший хозяин Острога-на-колесах остался проследить за тем, чтобы охранники не начудили чего, не подняли тревогу раньше времени – не хотелось ему убивать парней при исполнении, хотя правильней было не оставлять свидетелей. Правда, в случае чего он обещал превратить тюрягу в кровавую баню. Охранники вмиг прочувствовали, что это всерьез, и потому не раздражали налетчика, у которого вместо голосовых связок – заклинившие шестеренки.

Улица встретила «варягов» тишиной, особенно приятной после воя сирен гражданской обороны. В воздухе пахло гарью, и это заметно расстроило полковника.

– Подышал, блин… – буркнул он.

Горелые трупики птиц устилали асфальт под ногами. Пожарных и след простыл. Окрестные дома, закопченные, чернели пятнами. И ни единой живой души вокруг – аборигены не спешили выходить наружу, что не только радовало – меньше свидетелей, – но и пугало. А вдруг они знают, что грядет еще одно нападение с воздуха?..

Так или иначе, надо быстрее отсюда убираться.

– Командир, ты б рассказал, какими судьбами тут очутился. – Ашот поглядывал по сторонам. – Интересно же.

Гурбан стянул с себя шапку-маску, сунул АКС-74У в рюкзак – то есть стал похож на типичного обывателя, – и только затем заговорил:

– Понимаете, ребятки, мне захотелось пообщаться с «языком». А я с детства привык, что мои желания – закон для окружающих. – Оказывается, у Гурбана была уважительная причина напасть на тюрьму. – Мне настолько не понравился отказ Тихонова, что я решил сделать все, чтобы полковник Самара еще немного пожил.

– Немного? – проявил интерес ленинградец.

– А там посмотрим, – ласково улыбнулся ему Гурбан.

– Это все замечательно, но нас-то почему с собой не взяли?! – возмутился Дан, сообразив, что штурмовать каталажку Гурбан решил еще в кабинете советника.

Почти что новый РПК бросать очень не хотелось, но уж слишком он заметный. Тяжело вздохнув, Данила положил пулемет на бордюр, предварительно отстегнув магазин. А то еще детишки поиграть надумают.

– Да потому что вы были очень не в себе после некоторых событий. Напомнить, каких? Вам, ребятки, надо было расслабиться. Мы бы и сами справились.

– А вот и нет, – качнула головой Мариша. – Мы со Сташевым едва успели.

Дана передернуло. Его собственная фамилия в ее устах неприятно резанула слух. А ведь еще недавно она называла его «Даней» и «милым», когда уговаривала спасти ленинградского полковника от смертной казни, а теперь… Он помог и стал ей больше не нужен. Поматросила, значит, и бросила. Зато вокруг полковника, зомбак его заешь, чуть ли не вытанцовывает.

И еще… Дана, Ашота и Петрушевич видела куча народу. Их без труда опознают.

Их будут искать. Они – вне закона.

*

То и дело мерцали лампочки у потолка. Опять с надрывом выли сирены гражданской обороны. Но на вой уже никто не обращал внимания, воспринимали как фон. В Москве крупные налеты зомбоптиц случаются нечасто, но регулярно, как сказал Маркус. К тому же квартирка, где собрались «варяги», – Данила здесь оказался впервые – была хорошо защищена от нападения летающих и прочих зомбаков, так что волноваться не стоило по определению. Всей мебели в ней было: старый диван, на котором расселись Ашот, Дан и Мариша, довольно большой железный шкаф коричневого цвета и стул, на котором обосновался Гурбан. Маркусу места не досталось, он расположился в дверном проеме, оставив за спиной коридорчик, одним концом упирающийся в прихожую, а вторым – в кухню, очень скромную, если не миниатюрную.

– Товарищи, прежде всего я хочу поблагодарить вас… – Стоявший посреди комнаты полковник будто произносил речь на юбилее начальника.

Фаза, сидевший прямо на паркете, его перебил:

– Не спеши благодарить. Не решили еще, что делать с тобой. Я б тебя в расход пустил. Мож, проголосуем?

Великан лукавил. «Варяги» в демократию не играли из принципа. Решения принимал один лишь Гурбан, прочие безоговорочно подчинялись, нравилось им это или нет. Но припугнуть военнопленного – самое оно перед допросом. Правда, ленинградец не очень-то испугался или же обладал железной выдержкой. Он лишь огладил усы, лицо его осталось невозмутимым.

После заявления Фазы в комнате установилась тишина, даже вой сирен, казалось, на порядок уменьшился. Было видно, что полковнику тяжело стоять, но уступить ему место никто не спешил.

Гурбан кашлянул в кулак, прищурился:

– Господин… э-э… товарищ полковник, мы не будем задавать вопросы. Мы будем слушать. Приступайте. Но, будьте добры, говорите по существу. Время дорого.

– Тогда, пожалуй, о своем детстве и зрелых годах я умолчу…

Неторопливо, зато обстоятельно Самара рассказал, что к Москве движутся более тридцати подразделений зомби, то есть вдвое больше, чем значилось в разведданных. Зомби подчиняются командирам-людям. Но им нужна

подзарядка

, эдакое обновление заданной программы. Не менее раза за трое суток из Ленинграда отправляется закодированный сигнал, который принимается специальной установкой –

усилителем

, – расшифровывается в нем и с его же помощью передается подразделениям.

Гурбан кивнул:

– Насколько нам известно, при каждом подразделении есть машина с установкой.

Фаза скривился при его словах. Остальные заерзали. Слишком свежо было воспоминание о последней вылазке на Территории и о том позоре, который ждал их в итоге.

– Так точно, – подтвердил Самара. – Машины есть, верно. Но лишь в одной из них настоящая установка, остальные приборы – это так, муляжи, чтобы сбить с толку противника, узнай он о существовании установок.

– Одна настоящая?! Остальные – бутафория? – Гурбан поднялся, указал Самаре на свой стул. – Присаживайтесь, полковник, не стесняйтесь.

Без лишней скромности Самара воспользовался приглашением.

– А откуда вы всё это знаете, полковник? – проскрежетал Маркус так невнятно, что Данила с трудом уловил смысл сказанного.

Но Самара понял вопрос.

– Один из моих бойцов – сотрудник лаборатории Стерха. Я уговорил его рассказать мне, что к чему… Повторюсь, передатчик в Ленинграде. Им управляет непосредственно Афанасий Стерх.

Опять Стерх… Дан где-то слышал эту фамилию, приметную такую. Стерх – это не Иванов… Всё, вспомнил! О Стерхе говорил Тихонов, и отец еще смутился тогда и попросил перенести разговор на потом.

– Передатчик – это понятно, это слишком далеко. А может, вам, полковник, известно, где искать настоящий, не бутафорский усилитель? – осторожно, точно рыбак, боящийся вспугнуть крупного леща, спросил Гурбан.

Павел Сташев развеял в пух и прах надежду на то, что усиленный сигнал можно перехватить и отследить, откуда он идет. Это случилось в лаборатории, когда Фаза внес туда ящик с бестолково мигающими лампочками.

Все не моргая уставились на Самару. А тот, почувствовав, что наступил решительный момент в беседе, держал паузу.

Первым не вытерпел Фаза:

– Полковник, не томи. А то лично в расход пущу.

Взглянув на великана, Самара хмыкнул – мол, здоровей видали, пугать не надо – и обернулся к Гурбану:

– Карта есть? – Наклонившись, он ткнул пальцем в мгновенно расстеленную перед ним «простыню»: – Вот здесь настоящий усилитель.

Гурбан отметил место карандашом.

– Почему именно там? – Молчавший до сего момента Ашот задал верный вопрос.

– Это один из четырех районов сосредоточения основных сил, задействованных в операции «Оружие возмездия».

– То есть там соберется приметно четверть всех питерских зомбаков, командиров и их тачек?

Самара кивнул.

– Но откуда вы знаете, что настоящий усилитель окажется именно там, а не в другом районе? – проскрипел Маркус.

Полковник обернулся к Марише и подмигнул ей:

– Может, у тебя есть соображения на этот счет?

Дан аж задохнулся от злости. Что вообще этот ленинградец себе позволяет? Ему задали конкретный вопрос, пусть отвечает, а не моргает девочкам!..

Мариша с удивлением посмотрела на полковника, перевела взгляд на Гурбана, тот кивнул, разрешив ей подыграть гостю. Нахмурив лоб, она начала вспоминать вслух:

– Сначала меня схватили зомбаки, потом появился полковник и освободил меня. Потом по нам начали стрелять и мы скрылись в вездеходе, потом… – Она резко замолчала.

– Что было потом, детка? – Гурбан присел на корточки рядом с ней.

– В вездеходе я попыталась уничтожить какой-то прибор. Он показался мне… ну, можете назвать это женской логикой, но я сразу поняла, что ящик опасен, его надо уничтожить.

Гурбан перевел взгляд на Самару:

– То есть, полковник, вы хотите сказать…

– Нет, не хочу, – оборвал его Самара. – Я утверждаю, что именно мой вездеход перевозит усилитель. А моя рота должна выйти в тот район, который я указал. Вот так-то, товарищи.

– А разве после вашего дезе-э… осознания… э-э… неверности выбранного пути… – Ашот запутался, замолчал и сформулировал иначе: – Короче, полковник, вы пропали без вести, а то и вовсе сбежали с пленницей. Не логично разве перебросить усилитель на другую тачку – во избежание последствий из-за утечки информации?

– Переброску можно осуществить лишь в районе сосредоточения. И я очень сомневаюсь, что посланник Стерха, его фамилия Зять, догадается сделать это. Он слишком занят обслуживанием усилителя, его задача – поддерживать прибор всегда и везде в функциональном состоянии. А водитель вездехода, он… он всего лишь солдат, его дело – исполнять приказы, а не проявлять инициативу.

Полковник был все еще неприятен Дану, но следовало признать правоту Мариши, настоявшей на освобождении Самары из застенков. Ленинградец действительно обладает бесценными сведениями и, как ни жаль Дану, может быть полезен и впредь – пуля в затылок откладывается на неопределенное время.

– Спасибо, полковник! – Мариша шагнула к Самаре, схватила его за руку, крепко, по-мужски, сжала. Потом встала рядом и положила ладонь ему, сидящему на стуле, на плечо. – Думаю, всем уже ясно, что Олег Борисович на нашей стороне!

Дану все это очень не понравилось. А Мариша, заметив кислое выражение его лица, презрительно вздернула нос и как бы невзначай провела пальцами по шраму на щеке полковника.

Дан побагровел. Что она делает, а?! Надо срочно прекратить это безобразие!..

Чтобы привлечь внимание мисс Петрушевич, он ляпнул первое, что пришло на ум:

– Что-то слишком долго сирены воют.

В возникшей паузе его слова прозвучали слишком громко. Все закрутили головами, осознавая, что таки да, вой сирен не прекратился, но усилился.

– И то верно, брат, – кивнул Ашот.

Фаза зевнул. Угрозу он воспринимал лишь в непосредственной близости, когда ее можно расстрелять из автомата или проткнуть штыком.

Маришу сирены тоже не занимали. Она прямо-таки лучилась вся. В лучшем случае – из-за того, что сумела добыть ценного «языка». В худшем – так проявлялась ее страсть к полковнику.

Маркус подошел к окну, чуть приоткрыл стальные ставни, за которыми проем прикрывала решетка из арматурных прутьев. Теперь к вою сирен присоединился еще и грохот канонады.

– Началось, – обронил Гурбан.

Данила вздрогнул. Что началось? Неужели передовые части ленинградской армии зомбаков пошли на приступ Москвы? До этого момента война казалась чем-то далеким и эфемерным, даже несмотря на столкновение у Северного и вылазку в расположение врага. Но не теперь.

Теперь война пришла к Москве.

– Сколько ж их там, этих тварей за Стеной? – едва слышно прошептал Ашот.

– Около двадцати тысяч, – невозмутимо ответил Самара. – И это далеко не предел.

– Сколько?! – Ашот вскочил с дивана и нервно заходил по комнате. – Мы все погибнем. Или нас всех сделают зомбаками!..

– Не мельтеши. – Фаза поймал его за руку и рывком заставил сесть рядом. – Командир что-нибудь придумает.

Его светлой вере в Гурбана можно было только позавидовать.

*

Данила смотрел в зеркало и не узнавал себя. Осунувшееся лицо, синяки под гноящимися глазами, морщины на лбу, все в струпьях и грязи. Ужасная рожа. Такие лица – морды! – бывают только у тех, кто пару лет провел на Территориях, совсем забыв, как это – следить за своим телом. Форма рядового армии ВС Ленинградской коммуны немного жала в плечах.

– Я – зомби! – сказал он своему отражению и ощерился, с подбородка свисла слюна.

Остальные «варяги» выглядели не лучше. А полковник Самара даже хуже – причем без грима, который так умело наложила на всех Мариша. У нее к этому делу талант, не в доставщики ей надо было, а в стилисты идти – так и эдак ей сказали об этом все товарищи по оружию. Только полковник не похвалил мисс Петрушевич, его и так хорошо «загримировали» дознаватели СБО.

«Жаль, не замордовали окончательно, – подумал Дан, глядя на свое отражение, способное сделать заикой ребенка. – Эх, немного опоздать бы, найти камеру минут на пару позже…»

– Брат, кончай любоваться собой. Дай другим уже!

Хватит корчить рожи, Дан уступил место Ашоту, похожему на мертвеца, вылезшего из могилы. И хватит думать о полковнике плохо. Если б Самару казнили, с ним погибли бы ценные сведения, известные только ему. Сведения, которые «варяги» не добыли бы, взяв в плен и допросив всю питерскую армию. Так что всё к лучшему. Даже то, что Мариша не сводит глаз с полковника. Это вообще прекрасно.

Данила закис уже в ожидании активных действий. Зато Ашот и Маркус прогулялись по острогу, оценив обстановку. Остальным Гурбан приказал и носа не казать с конспиративной квартиры, о которой неизвестно никому в Совете. Да и вообще никому, кроме «варягов». Точно так же командир велел не доставать его расспросами, зачем нужен этот маскарад с гримом.

Как раз сейчас Маркус докладывал о том, что удалось выяснить. Данила опустился на пол рядом с Фазой, не пожелав моститься на диване рядом Маришей и полковником. Гурбан сидел на стуле, закинув ногу на ногу. Маркус скрипел в центре комнаты, рассказывая о том, что ему и Ашоту удалось выяснить.

– Группа «Варяг» распущена и объявлена вне закона за саботаж – разведчики позволили врагу незаметно подобраться к Москве, вовремя не сообщили о маршрутах передвижения и вообще являются ленинградскими шпионами и закоренелыми коммунарами.

Узнать это не составило труда. Ашот угостил махоркой эсбэошников-патрульных и спросил, чего воют сирены. Стрельнув еще табачку про запас, бойцы выложили всё как на духу. И спросили еще, не видал ли он кого подозрительного и особенно одного толстого, шибко носатого, который чуть ли не главный шпион. Ашот честно ответил, что нет, Бог миловал. Маркус же топтался в сторонке, делая вид, что он не подозрительный, потому что не толстый.

– Но это еще не всё, – проскрипел Маркус.

Он рассказал, что лаборатория Павла Сташева опечатана, персонал арестован, аппаратура и опытные образцы конфискованы и увезены в неизвестном направлении. Охрану сняли, помещение пустое, столы перевернуты, пробирки разбиты, кое-где даже розетки из гнезд выдернуты.

– В общем, печальное зрелище, брат, – добавил Ашот, плюхнувшись ягодицами на паркет.

– А как же отец? – Данила, который тайком посматривал на полковника и Маришу, с опозданием осознал смысл сказанного Маркусом.

В комнате сделалось тихо. Дан вскочил:

– Я должен спасти его!

Ашот тоже попытался вскочить, но у него получилось не так изящно.

– Я с тобой, брат! Только вот пожрать сначала надо, а то жрать хочется – сил просто нет, и я сразу с тобой!

Против обыкновения Мариша не подколола толстяка. Заметив, что Дан на нее смотрит, она восхищенно уставилась в висок полковнику. Данила заскрежетал зубами.

– Ребятки, остыньте. – Гурбан ласково им улыбнулся. Так ласково, что мороз по коже. – Тут пока что еще я решаю, кому что делать.

– Но командир…

– И никаких «но», ребятки. Всё с твоим батей в порядке, поверь мне. – Гурбан обладал даром убеждения. С тем, кто запросто свернет тебе шею, лучше не спорить.

Дан сел обратно, прикидывая, как бы выбраться из конспиративной квартирки и… И что? Отца надо освободить. Но где его искать? В каталажке, где держали Самару? Вряд ли. И не стоит надеяться, что охраняет батю лишь один человек, который захочет сразиться с Даном в рукопашной, сняв с себя все оружие. Данила вздохнул. Без помощи друзей ему не справиться. Так что остается сопеть в две дырочки и ждать.

Маркус меж тем продолжал скрипеть:

– Мы побывали у Стены, а также послушали разговоры торговцев ГУМа, известных своей осведомленностью обо всем на свете. Говорят, по сведениям из штаба, острог скоро падет. День-два, от силы три продержится.

Когда Маркус замолчал, потребовал слова Ашот. Он призвал сплотить ряды и ответить пулей на пулю. Он потому и вызвался в разведку, чтобы принять участие в войне, но коварный Маркус не позволил ему подняться на Стену, хотя сам смешался с бойцами и поучаствовал в защите Москвы.

– Командир, мы должны сражаться! Даня, брат! Мариша! Фаза! Вместе мы победим!

– Но сначала надо пожрать, да? – не удержалась Петрушевич.

– Точно. А потом сдаться властям, – подхватил Дан. – Сказать, что это какая-то ошибка, мы не шпионы, и нас тут же оправдают и отправят воевать с зомбаками на Стену, а вовсе не в расход к стенке.

Ашот потупился, подыскивая контраргументы.

– То, что я увидел сверху, – проскрипел Маркус, – это было нечто. Надо подняться на Стену, чтобы осознать масштаб боевых действий. Два дня – это еще хороший прогноз. Ведь ленинградские зомби – это не просто слюнявые обезьяны, жаждущие убивать людей. Нет, они – хорошо организованная и вооруженная армия, численностью превосходящая вооруженные силы Москвы. И людские – зомбацкие – ресурсы этой армии огромны. На смену одному погибшему Стерх пришлет десять.

– Бежать на Стену с автоматом в руках и сражаться до последнего патрона, – развил тему Гурбан, – как тут некоторые предлагали, не выход. Это равносильно самоубийству, то есть саботажу, в котором нас обвиняют. Ничего нет проще, чем умереть глупо и бесславно.

– А что тогда выход? – Мариша скрестила руки на груди. – Что ты предлагаешь, Гурбан?

– Мы тут посовещались… – начал командир.

Данила его перебил:

– «Мы» – это кто? У меня совета не спрашивали.

Гурбан кивнул полковнику Самаре. Типа давай, тебе слово.

У Данилы аж рот раскрылся от удивления. С каких это пор ленинградский дезертир что-то предлагает «варягам»? И главное, когда это он спелся с Гурбаном? Неприязнь Дана к Самаре крепла с каждой минутой.

Полковник поднялся с дивана и заговорил хорошо поставленным голосом:

– Единственный шанс спасти Москву – или хотя бы отстрочить крах – это уничтожить усилитель сигнала, установленный в вездеходе.

Данила уже открыл рот, чтобы сообщить, что он думает по поводу глубокомысленных высказываний, но его опередил Фаза:

– Эй, товарищ, конкретней. А то знаем мы ваши ленинградские штучки!

– По моим подсчетам, сегодня – третьи сутки после подзарядки. Чтобы армия зомби прекратила свое существование, надо уничтожить усилитель сигнала. И тогда сегодня к вечеру, максимум завтра утром, в частях начнется разброд, командиры не смогут больше удерживать бойцов в подчинении. Деградация зомбаков без подзарядки – это серьезно. Думаю, нескольких суток – двух-трех – хватит, чтобы зомбобойцы потеряли человеческий вид и забыли о том, как это – стрелять из автомата…

– А сражаться с безмозглыми тварями куда проще, чем отражать атаки умных зомбаков, – закончила за полковника Мариша; из-за наложенного грима она была похоже на истощавшую старуху, в последний раз умывавшуюся сто лет назад. – Трое суток… Это максимум, как я поняла, для обороны острога?

Ей не ответили. И так ясно, что от «варягов» зависит судьба тысяч москвичей. И то, что они теперь изгои и вне закона, ничего не меняет.

– Надо пробраться в стан зомбаков и уничтожить усилитель, – подытожил Самара.

Гурбан обо всем этом знал и уже принял решение. Потому и грим с ленинградской формой, и конспиративная квартира в пустующем доме, где соседей нет и не надо.

– Я ж говорил, командир что-нибудь придумает. – Фаза хлопнул Дана по прокушенному зомбаком плечу. – Командир у нас голова!

Его светлая вера в Гурбана оказалась заразной. Скривившись от боли, Данила теперь тоже с оптимизмом смотрел в мрачное будущее.

*

Света катастрофически не хватало. Воздуха тоже. Хотелось упасть и, закрыв глаза, выползти отсюда, из метро, наверх, к солнцу. Не выбежать, раскинув руки, а именно выползти, потому что голова кружилась так, что стоять не получалось.

– Братишка, ты чего это? – Круглое лицо Ашота расплывалось, двоилось.

Данила с трудом разлепил пересохшие губы:

– Воды дай.

Он бы сам, но руки ходуном, флягу не удержать. Ашот присел рядом, напоил как маленького. Стало легче. Приступ клаустрофобии был кратким, сильным и очень неожиданным. Дан поднялся с платформы и вслед за толстяком спрыгнул на пути, подсветив себе фонариком. Контактного рельса опасаться не надо, тут все давно обесточено, если верить Маркусу.

Данила тяжело задышал, уставясь в широкую спину товарища. Как же так, а? Его, доставщика с дипломом, лучшего в Училище, – и накрыло так, что мама не горюй?.. Он же по подвалам в Орле лазил, по трубе в горе мусора спускался, а тут, в центре Москвы, в обычной заброшенной подземке… Хорошо, лишь толстяк видел его позор, остальные ушли вперед. Он мысленно пообещал себе, что впредь подобного не повторится.

Наверху «варяги» вне закона. А здесь, внизу, нет эсбэошников и власти Совета. Тут их никто искать не станет. Просто не рискнут спуститься в вечную темноту. О подземке много чего рассказывают. Истории эти одна другой невероятней, но москвичи в них верят…

Может, тут действительно водятся крысы размером с теленка?

И обитают каннибалы, деградировавшие до уровня зомбаков?

И призраки Великих Вождей бродят, почесывая лысину под кепкой и дымя «герцеговиной»?

После сегодняшней прогулки «варягов» в гриме и ленинградской форме одной легендой станет больше. Мамашка, выкатившая на улицу обитую жестью коляску, схватилась за бейсбольную биту, завидев отряд. Бабка в камуфляже воткнула в рот свисток и принялась верещать, призывая эсбэошников. В нескольких квартирах в доме по соседству одновременно захлопнулись стальные ставни…

Ашот обернулся, прервав размышления Дана:

– Канализация – это Новый Арбат отверженных. Как считаешь, брат?

– Типа того.

Мрачный навес из тюбингов над головой изгибался полусферой. С потолка тут и там капало, из-за чего Дан то и дело вступал в лужи затхлой воды. Впереди, в темноте, кромсали тьму лучи фонарей, слышались разговоры, скрежетал Маркус. Он – проводник, навигатор и лоцман, без него тут нечего делать. Он знает подземку как свои пять пальцев, распухших в суставах и покрытых порченой кожей. Примыкающая канализация, вентиляционные шахты, бомбоубежища, построенные, когда верили еще, что ядерную войну можно пережить, – все это покорилось Маркусу. И главное, ему известны тайные тропы, ведущие за пределы Стены.

Дело в том, что ему как члену группы «Варяги» Совет поручил особое задание – не внешнюю разведку и диверсии, но разведку подземную и добычу хранящихся под острогом материальных ценностей. Проще говоря, Маркус должен был, рискуя жизнью, обследовать уровень канализации и принести на поверхность найденные сокровища. Первое он добросовестно сделал, а вот со вторым промашка вышла. Сокровища Маркусу нужны самому.

Точнее – ему и его коллегам.

И в одну из сокровищниц Маркус привел «варягов».

За стальными воротами вроде гермозатворов, что должны отсечь станции от ОМП

[8]

, располагался довольно большой зал. Бетонные стены за годы без человека покрылись белесым налетом – то ли плесенью, то ли грибами. Маркус нажал на кнопку электрощита, и выяснилось, что не такое уж тут все обесточенное – створки ворот, гудя, поползли в стороны.

– Литров пять масла влил, чтоб не скрипели, – пояснил Маркус.

Дан едва удержался от совета провести аналогичную профилактику голосовых связок Маркуса. Ашот тоже открыл и захлопнул рот. С тем, кто ведет тебя по подземному лабиринту, не стоит шутить.

Маркус включил освещение – лампы под потолком вспыхнули, стало светло как днем снаружи. После пары-тройки часов, проведенных в темноте, у Дана едва не случился приступ агорафобии.

Оконфузиться ему помешало одно очень приятное обстоятельство.

Такое приятное, что он, раскинув руки, побежал по залу со скоростью спринтера-олимпийца. Ящики пониже, что встречались на пути, он перепрыгивал. Покрупнее и сложенные в штабеля – огибал. Еще два шага – и он в объятиях отца.

– Жив? – Дан отстранился, хлопнул батю по плечу.

Чего-то подобного он ожидал после намека Гурбана, что с профессором порядок. Но одно дело – надеяться, а другое – обняться, почувствовать запах, прижаться щекой.

– Еще как жив. Парни меня с боем вытащили из лаборатории.

«Варяги» разбрелись по помещению, разглядывая местные достопримечательности, а Павел Сташев, которого Маркус спрятал здесь от сыскарей Совета, рассказал Дану, что и как с ним произошло. Пока доставщики примеривались, какую тачку им слямзить у входа в «Улыбку зомби», в лабораторию Сташева-старшего ворвались вооруженные эсбэошники. Охрану они уничтожили без колебаний. Их главный сказал, что лаборатория переезжает. Ученый потребовал бумагу с печатью Совета, а получил прикладом в солнечное сплетение. Его и соратников связали скотчем. Одной девушке, чтобы меньше разевала рот, разбили голову, она потеряла сознание. Затем принялись громить оборудование, переворачивать столы.

– И это, сынок, было настолько глупо и бессмысленно, что слов нет. Зачем уничтожать то, что спасет нас от ига слизней?

А потом появились Маркус, Гурбан и Фаза. Они отбили Сташева-старшего, после чего Маркус привел его в подземное убежище, а сам ушел. О дальнейшем Данила был осведомлен лучше отца.

– Тут склад оружия, боеприпасов, и амуниции сколько угодно, есть и ленинградская форма, то есть советская еще, – послышался скрип рядом, за стеной из ящиков.

– Вижу, под землей ты не скучал. – Из-за ящиков показался Ашот. – Как хомяк ты, Маркус, нагреб сюда всякого.

– Это уж точно.

Гурбан велел прекратить бестолковое хождение, пусть даже с примеркой разгрузок, кобур и образцов стрелкового оружия. Время дорого. Надо собраться в путь-дорожку, затариться патронами и прочим необходимым в бою.

– Стрелять, чую, придется много. – Он сунул в рюкзак флаг острога Москва, предварительно обернув его вокруг небольшого древка.

– Командир, зачем это? – спросил у него Ашот, повесив на себя «калаш». – Спалимся ведь. Так мы на зомбаков похожи, а если флаг увидят, не поверят нам.

На что Гурбан ответил:

– Не ссы, пацан, заранее – в бою еще обделаешься.

Мариша одобрительно хмыкнула. Она как раз осматривала «винторез» и осталась довольна результатом – оружие оказалось в тон ее накрашенным ногтям.

– Грима и униформы недостаточно. – Павел Сташев предпринял было попытку нарядиться для похода по Территориям, но Гурбан запретил ему рисковать светлой головой, велел остаться в подземелье. – У меня с собой чемоданчик, в нем все, что удалось спасти из лаборатории.

Фаза покосился на ученого и с «Абаканом» в руках почел за благо отойти.

– Не бойтесь, это не опасно. – Профессор, достал из чемоданчика и открыл небольшую коробочку из полупрозрачного пластика, за стенками которой что-то шевелилось.

Полковник шагнул ближе и заслонил обзор Дану, который никак не мог выбрать между девятимиллиметровыми «Клином» и «Вихрем». В итоге он взял пистолет-пулемет «Каштан» под патрон ПМ 9×18 мм, с глушителем и выдвижным прикладом, и подошел к отцу.

Лучше бы он этого не делал. Ибо зрелище, ему открывшееся, было поистине мерзким.

Сташев-старший пинцетом достал из коробки слизней, которые, извиваясь, так и норовили вцепиться ученому в палец. Выглядел профессор довольным донельзя, чего не скажешь о «варягах», чьи лица вытянулись и побледнели.

Слово взял Гурбан:

– Профессор, мы этой дряни видели больше, чем надо. Зачем показываете паразитов? Они что, особенные?

– Именно. – Ученый чуть ли не чмокнул извивающуюся тварь. – Я выяснил, что после небольшого хирургического вмешательства слизень не может контролировать ЦНС носителя, но в остальном вполне функционален.

– А попроще? – Фаза почесал лоб стволом «Абакана». – То же самое нормальным языком для нормальных людей?

Павел Сташев пожал плечами – мол, и так уже проще некуда.

– Ваша внешность обманет ленинградских командиров, людей, а вот зомбаков – увы. У них есть система оповещения «свой-чужой» посредством обмена пакетами данных между слизнями.

– И что вы предлагаете, профессор?

– Подсадить каждому из вас слизня. Вот такого. – Павел Сташев еще раз продемонстрировал паразита на кончике пинцета. – Он совершенно безвреден для людской сущности. Лишь так вы сможете действовать на Территориях, захваченных врагом. В ином случае гибель неминуема.

Гурбан громко сглотнул. Фаза молча затряс головой, рефлекторно прикрыв ладонью затылок – он уже подчинялся слизню и не желал повторения. Мариша с Ашотом тоже были не в восторге от предложения ученого. Дыхание Маркуса превратилось в шипение топки паровоза.

– Ну же, господа! Не бойтесь! Хотите, я сам себе подсажу слизня?

– Постойте, профессор! Не надо так рисковать. – Гурбан первым нашел силы принять паразита. Он шагнул к Сташеву-старшему и наклонил голову. Его передернуло от омерзения, когда студенистое тельце слизня коснулось затылка. – Профессор, если мы не вернемся до завтрашнего утра, вы… вы постараетесь убедить Совет… В общем, не мне вас учить, сориентируетесь по обстановке. Всё? – Он осторожно коснулся паразита у себя на черепе. – Ну и отлично. Фаза, ты следующий. И убери руки с затылка!

Глава 8

Колесницы Господа

– Туннель затопило паводками, – сказал Маркус. А еще он сказал, что другой дороги нет.

Услыхав это, Мариша минут пять возмущалась, но всё же шлепала, как все, по колени в мутной смрадной жиже. Да и кому мог понравиться этот низкий туннель? Подпрыгнув, уткнешься черепом в бетонный потолок, сплошь в паутине трещин, сочащихся водой. Мимо то и дело проплывали трупики крыс. Маркус сказал, что неподалеку склад химикатов и, похоже, вода туда добралась.

Затылки «варяги» прикрыли пилотками – паразитов надо беречь от внешнего воздействия. В касках слишком жарко, поэтому ограничились легкими головными уборами. Фуражка только у Самары. Он снял ее, вытер ладонью вспотевшие лоб и шею. Ему повезло – слизня не подсадили. При необходимости сыграет командира при зомбаках.

Как-то непривычно – играть командира, а не быть им.

Ему вкололи какой-то дряни, благодаря которой он перестал чувствовать боль в ребрах и теперь мог топать наравне со всеми. Павел Сташев сказал, что препаратом злоупотреблять нельзя, но в связи с исключительным положением… У каждого члена группы в аптечке есть капсулы с «тоником» – так шутливо называют это лекарство.

Всего света в туннеле – от факелов только. Батареи фонарей решено экономить.

Двигались в тишине, и не потому что приказ, а просто не о чем говорить. Задача ясна, надо сосредоточиться на ее выполнении, настроиться на бой. Парашютная заброска в расположение ленинградцев была полнейшим безумием, а уж вылазка в район сосредоточения основных сил – вообще патология, достойная лоботомии. А кто не согласен с этим, тот полный осел.

– Полковник, разрешите подержаться за вас. Тут так страшно и темно. – Голос Мариши прозвучал слишком громко в тишине, где плеск шагов стал постоянным фоном.

– Да-да, конечно… – согласился Самара после небольшой паузы и со смущением почувствовал, как юное тело прижалось к нему.

Туннель был достаточно широк, чтобы разъехались две легковушки. В отблесках факелов загорались красным и гасли глаза крыс, курсирующих туда-сюда по кабельным укладкам на стенах.

Самару смущали знаки внимания Мариши. Сколько себя помнит, он либо учился убивать зомбаков, либо убивал их. Личная жизнь – не для него. Время от времени случались интрижки «для здоровья», но не более того. И вот Мариша, не кокетка из штатских, а настоящая валькирия, делает ему намеки, от которых жарко в груди и тесно в брюках. Это не то чтобы раздражает, но сбивает с толку. А еще эти взгляды мальчишки Сташева!.. Несмотря на молодость, у Данилы повадки матерого хищника. Движения, правда, угловаты еще, высказывания резки, но все же он опасный соперник.

Соперник?..

О да, Самара не прочь приударить за девчонкой, но чтоб из-за нее устраивать разборки, да во время войны с армией родного острога – увольте, полковник еще в своем уме.

– Твою!.. – выругался Фаза, провалившись по пояс в воду.

То же самое Маркус, Гурбан и Ашот сделали молча.

Вонь застоявшейся жижи стала просто невыносимой. И Мариша прилипла к локтю – не оторвешь. Затылок сверлила ненависть мальчишки Сташева. Хотелось на поверхность, к солнышку, и чтобы никого из «варягов» в радиусе сотни километров.

– Теперь и пахнуть будем как зомбаки. – Ашот поднял над головой автомат, чтобы не забрызгать. – А то некоторые надушились перед выходом, как майская роза, понимаешь.

Неверный свет факелов не сумел скрыть красных пятен на лице Мариши. И надо бы окоротить Ашота, но у «варягов» подобные шуточки, похоже, в ходу.

Через полсотни метров вода дошла до груди, и Самаре совсем разонравился путь, выбранный Маркусом. Да и вообще человек, скрывающий лицо под капюшоном, доверия не вызывал, с его-то голосом.

Следуя за Маркусом, Ашот провалился под воду с головой там, где проводнику она едва доставала до подбородка. Над поверхностью остались лишь руки с АК. Любой другой в подобной ситуации оружие бросил бы, но не толстяк. Тот вынырнул через несколько шагов и, выплюнув воду, зло фыркнул:

– Яма небольшая. Аккуратней тут.

Самару впечатлила выдержка носатого. Таких бы пацанов в подчинение – и никакие зомби не нужны для штурма Москвы. Настроение чуть улучшилось. И уровень воды начал уменьшаться. Но Самара рано обрадовался – вскоре выяснилось, что потолок становится ниже. Нет худа без добра, то есть наоборот.

Вскоре уже ползли на четвереньках по сухому желобу, еще достаточно широкому, чтобы тут протиснулась «Ока», но недостаточно для этого высокому. Хватка Мариши ослабла, чем Самара тут же воспользовался – пропустил даму вперед, типа галантный кавалер, и теперь любовался девичьим тылом, обтянутым камуфляжной тканью. Зрелище впечатляло, придавало сил. Желание жить и не только возрастало. Разве что мальчишка Сташев как бы случайно зацепил Самару факелом. Малец, конечно, извинился, но «желание жить и не только» резко опало.

Когда группа выбралась в коридор, где можно было разогнуться в полный рост, Самара, сделав вид, что развязались шнурки, присел. Мальчишка прошествовал мимо. Теперь, если что, извиняться будет полковник.

– Ой, дождались! Счастье какое, а! – Ашот возрадовался лестнице, по которой Маркус велел подниматься на поверхность, и не просто велел, но и первым покорил высоту, увенчанную канализационным люком.

Люк, приржавевший и зацементированный грязью, с трудом поддался могучему плечу проводника. Но не человек первым выбрался из вонючей тьмы подземелья – сначала наружу высунулась эсвэдэшка Маркуса. Судя по реакции «варягов», загадочная личность в капюшоне впервые выявила тягу к снайперскому оружию.

– До Сашка́ Маевского

[9]

, – буркнул Фаза, – всем как до Киева вприсядку, а уж Маркусу – так вообще по-пластунски ногами вперед.

Как бы то ни было, Маркус вполне профессионально воспользовался винтовкой.

Среднего размера зомбокабан атаковал Самару, беззащитного в проеме люка. Так вот Маркус от души, со всей дури и весьма эффективно саданул зомбака скелетным прикладом по черепу. Удар был таким сильным, что у кабана подогнулись задние ноги, он замотал покрытой костяными наростами головой. А в следующий момент уже брызгал кровью из рассеченного ножом Маркуса горла. Полз, загребая передними ногами – задние отказали напрочь – и брызгал. Метров десять полз. Молча. Умело перерезанные голосовые связки не способствуют излишней громкости. Глядя на выверенные движения – от столкновения с черепом кабана приклад не пострадал, – Самара проникся уважением к проводнику и мысленно записал его в свой отряд, без участия зомби покоряющий бывшую столицу бывшей России.

Поверхность встретила «варягов» огромной кучей мусора, не истлевшего за годы: синие и зеленые полиэтиленовые пакеты – лоскуты, от них оставшиеся, пивные и водочные бутылки, консервные банки, сломанные игрушки и прочее, неспособное заинтересовать даже обычных ворон, не говоря уже о зомбоворонах, яростно уничтожающих любое изделие рук человеческих.

Откатившись от люка, Самара едва не расцарапал ладонь о «Бычки в томатном соусе» и влез в лужу кабаньей крови. Прочие диверсанты выбрались на московскую поверхность без эксцессов.

Эта часть Москвы не попала под защиту Стены. По сведениям Генштаба ВС Ленинградской коммуны, данные земли плотно заселены вольниками, поддерживающими с острогом весьма прохладные отношения. Вольников планировалось привлечь к завоевательному походу. То, что они забыли о распрях, отражая нашествие Орды, в Генштабе игнорировали – мол, мы ж не Орда, мы несем передовой, единственно верный опыт. Но были и те, кто ратовал за полную зачистку…

– Эй, товарищ, как ты? – Мальчишка Сташев презрительно улыбался, стоя над Самарой.

– Спасибо, ваше благородие, в порядке.

– Ваше… чего? – Парень неподдельно смутился, выражение оказалось для него новым.

Но это не помешало ему схватиться с зомбосоколом, атаковавшим из поднебесья. Сокол метил в голову Самаре и, попади он в цель, проломил бы череп и впился когтями в мозг. Мальчишка, шагнув к полковнику, схватил птицу за шею так, чтобы не достала его клювом и когтями. И то и другое у зомбоптиц покрыто кусочками гниющего мяса – раны, нанесенные птахой, гарантируют заражение крови. Пальцы сомкнулись – позвонки хрустнули – сокол упал под ноги Сташеву. И все это спокойно, обыденно. Парень даже не изменился в лице. Для него это часть повседневности, то, что он делал сотню раз вчера, сегодня и завтра сделает опять.

Поднявшись, Самара огладил усы. Спецов подобного уровня в Ленинграде не было, это он точно знал. Однако мальца Сташева в отряд брать нельзя – уж больно строптив. У него взгляд человека, способного на неповиновение, его проще уговорить, чем заставить. Впрочем, у остальных «варягов» взгляды не лучше. Включая Маришу. Именно этим она и понравилась Самаре.

Девушка, кстати, заняла позицию за развалинами продуктового магазинчика. Оттуда она осматривала окрестности в оптику «винтореза». Вокруг типичный городской пейзаж: полуразрушенные дома да асфальт, поросший травой. До Стены отсюда километра полтора. Московская Стена – это, конечно, нечто, но ленинградская ей не уступает. Говорят, харьковская еще круче, но Самара не верит. Круче просто быть не может.

В мирное время, любуясь символом человеческой сплоченности, на Стену можно смотреть бесконечно, а уж сейчас и подавно. Массив, отсекающий острог от Территорий, освещен десятками, сотнями вспышек: со Стены стреляют по ленинградским захватчикам, те тоже ведут яростный огонь.

Командир «варягов» минут пять наблюдал в бинокль за боевыми действиями, пока его люди отходили от вояжа по подземелью.

Самаре тяжело принять главенство Гурбана, уж больно не похож тот на командира ВС Ленинградской коммуны – не требует докладов по уставу, не муштрует подчиненных. Гурбану, кажется, вообще плевать на субординацию – даже Ашот «тыкает» ему. И все-таки есть что-то в этом немолодом человеке, какой-то стальной стержень. Иногда Самаре кажется, что под кожей Гурбана скрыта отливка металла без мяса и костей. От Мариши полковник узнал, что во время Псидемии Гурбан потерял семью – лично убил пораженных слизнями родственников. Хорошо, что Самара сирота и холост.

Гурбан оторвался от созерцания Стены.

– Маркус, Самара, ко мне. – Сказано было просто, без приказных ноток, но полковник сразу сделал шаг к командиру «варягов».

Ашот и Мариша, Фаза и мальчишка Сташев прикрывали троицу, пока они по карте определяли маршрут дальнейшего движения.

– Нам туда. – Самара махнул рукой, указывая бойцам, куда идти.

Ни один «варяг» не сдвинулся с места. Мариша безучастно жевала сухую травинку, глядя мимо полковника.

– Ага, – скрипнул Маркус. – Туда, а как же.

Проводник направил отряд совсем в другую сторону. Но Самару удивило не это – от Маркуса всего можно ожидать, – его поразило то, что Гурбан не воспрепятствовал изменению маршрута, а ведь только что обсудили, как лучше подобраться к району сосредоточения. То есть Самара изложил свое ви́дение, а «варяги» молча покивали, и потому он решил…

Полковник ошибся. И снова сглупил, попытавшись выяснить, в чем дело.

– Эй, уважаемый! Вы нас не туда ведете! – Самара шагнул к Маркусу, намереваясь схватить его за плечо.

И взмыл в воздух. Это Фаза схватил полковника за грудки и без труда оторвал от изломанного асфальта.

– Не выёживайся, дезертир. Такими, как ты, мы подтираемся.

Самара ни за что не взял бы его к себе. Чрезмерно мускулистых придурков нужно использовать в качестве вьючных животных. А потом, загнанных, пристреливать. Он потянулся за пистолетом – еще на подземной базе ему вручили АПС, вежливо попросив не стрелять в «варягов». Но у любого правила есть исключения. Как сейчас.

Фаза прищурился, заметив его жест, и отпустил Самару. Мол, давай, не робей, посмотрим, кто кого. Самара покосился на кулаки великана – каждый размером с голову мужчины.

– Слышь, Фаза, ты нам «языка» не испорть. Авось сгодится еще, да, Мариша? Нужен тебе хороший «язык», а? – Намек Ашота был столь прозрачен и низок, что девушка на миг вспыхнула.

Мальчишка Сташев кинул на толстяка испепеляющий взгляд, который Ашот предпочел не заметить. Короткие черные кудряшки толстяка еще не высохли после окунания в подземную реку, советская форма липла к телу.

– А ты, полковник, не заморачивайся. Нельзя все близко к сердцу принимать – инфаркт будет. Или пристрелит кто. – Ашот хлопнул Самару по плечу. – Олег Борисович, у нас всегда так. И вообще, Маркус знает, что делает.

Состроив недовольную рожу, Фаза двинул за Маркусом, Маришей и Гурбаном, которых, казалось, ничуть не интересовали разборки внутри группы. Полковник в очередной раз поразился манере Гурбана руководить людьми. На первый взгляд, дисциплиной у диверсантов и не пахло. На второй и третий тоже.

Только-только забрезжил рассвет, а настроение у Самары уже ни к черту. Еще и ветер задул, подтягивая мрачные облака. Самара поспешил за «варягами». Ощетинившись оружием, группа быстро продвигалась по улице.

– Заходи и живи! – Ашот указал на дом, неплохо сохранившийся на фоне остального запустения. И только он это сказал, на крышу опустилась стая ворон – обычных птах, не под слизнями, – и дом просел, заклубилась пыль.

«Варяги» ускорились, чтобы не попасть под обвал.

– Не нравится мне эта ипотека, – прокомментировал Ашот.

Он вообще, как заметил Самара, парнишка неунывающий.

Через пару кварталов на стенах домов появились яркие граффити, сделанные после Псидемии, – хорошо прорисованные венки из колючей проволоки, соборы без крестов и прочее в том же духе. Самару эти художества не вдохновили. И не только его – «варяги», кроме Маркуса, встревожились, завертели головами. И всё это молча. У них был свой язык жестов.

В развалинах впереди что-то хрустнуло. Все замерли. Гурбан, Маркус, Мариша – глядя в направлении движения, именно оттуда донесся подозрительный звук. Ашот и Данила Сташев – в тыл, на случай, если враг окружил «варягов».

Сомнительно, что зомбаков, даже обработанных Стерхом, можно подвигнуть на такой сложный маневр. Они в принципе не способны организовать засаду. Идти в лоб, не бояться шквального огня, умирать без страха – это запросто. А вот тактика и стратегия им не по плечу.

Минута, две, три… Не люди – каменные изваяния. У Самары даже спина затекла.

Наконец Гурбан махнул рукой – мол, хватит тут прохлаждаться.

Мариша, заметив сигнал командира, передала его Дану, а тот шлепнул Ашота по плечу. Толстяк принялся разворачиваться, стопа его зацепилась за тонкую проволоку, натянутую в траве над асфальтом, и…

Самара еще только открывал рот – предупредить толстяка, чтобы не двигался, а чека уже освободилась, и вспыхнуло, резанув по глазам, и засвистело так, что уши заложило.

Полковник залег. И не только он – все «варяги» так сделали. Все, кроме Маркуса. Тот остался на ногах – как ни в чем не бывало, будто с воем не взлетали в небо световые звездки СМ

[10]

, назначение которой не убить, но обнаружить противника.

В общем, нашумели «варяги» изрядно. Те, кто поставил сигналку, знают теперь о том, что рядом чужаки.

– Засада! – рявкнул Самара, выхватив АПС из кобуры. – Занять оборону!

Это рефлекс, он привык командовать, не смирился еще, что для «варягов» он меньше чем никто в этом смысле. И без его чуткого руководства они действовали слаженно. Рассредоточились. Оружие на изготовку. Никто и не подумал палить по сторонам, зря расходуя патроны, как это сделал бы любой гражданский на их месте. Присев на одно колено и вскинув к плечу оружие, все замерли, вглядываясь в полумрак, царящий в развалинах.

И опять потекли минуты. Заморосил мелкий дождик. Воздух насквозь пропитался влагой, над асфальтом повисла туманная дымка.

И появились призрачные фигуры.

Самара во все глаза глядел, и все равно едва не проморгал их приближение – так тихо и незаметно они двигались по битому кирпичу, щебню и осколкам стекла. Одна, две, три фигуры…

Ладонь, обхватившая рукоятку пистолета, стала влажной не только из-за дождя. Ноздри полковника раздувались.

Но Гурбан не спешил отдать приказ стрелять на поражение.

Только появились фигуры, Маркус махнул ему – типа погоди, командир. По всему получалось, что он завел группу в ловушку и просит не стрелять в подельников.

Неужели Гурбан этого не понимает?! А остальные «варяги»?! У них что, совсем инстинкт самосохранения отшибло? Их привели на убой, а они терпеливо ждут, что будет дальше!..

Самара решил, что первая пуля его АПС вышибет мозги из-под капюшона или что там вместо.

А бесшумные фигуры всё ближе.

Прищурившись, полковник покусывал нижнюю губу. Что-то в этих фигурах не так, неправильные они – слишком крупные, широкие. Не люди, понял Самара. На медведей похожи, только на задних лапах ходят. Палец подрагивал на спусковом крючке. Рука так и тянулась огладить усы, но любое движение сейчас выдаст диверсантов.

Маркус не мог не понимать этого, поднимаясь в полный рост. Он махнул рукой и проскрипел:

– Привет доблестному патрулю. Слава Богу!

Фигуры замерли. В полнейшей тишине отчетливо послышались щелчки предохранителей. Это очень умные медведи, раз умеют обращаться с оружием. После марширующих зомбаков Самара готов был поверить даже в волков, танцующих «Лебединое озеро», не то что в вооруженных «калашами» косолапых.

– Богу слава! – донеслось в ответ на приветствие Маркуса.

*

Все оказалось куда проще. Ни медведей, ни балета. Странные фигуры вблизи превратились в обычных людей, нацепивших сети с вплетенными ветками, пучками травы, обломками кирпича и всяким строительным мусором. Маскировочные конструкции получились громоздкими, зато они позволяли сливаться с окружающим миром.

Говорили эти люди с заметным акающим акцентом. Они – вольники, обитатели Территорий, прилегающих к Стене. Они родились в этом районе, так и не ставшем частью острога. Маркус был с ними знаком, и они знали Маркуса.

Патрульные явились посмотреть, кто активировал сигналку. Маркус извинился за причиненные неудобства и расспросил их о том, что тут происходит, какие вообще новости.

Командир тройки, отличавшийся от своих тем, что в его наряде было больше кусков шифера, рассказал следующее:

– Через наш район прошли два больших подразделения зомби в военной форме. Мы спрятались, бой не приняли. Но не всем нашим повезло…

Отряд охотников, возвращаясь к стоянке Свидетелей Псидемии, – так называло себя это племя вольников, – столкнулся с зомбаками. Всех охотников жестоко убили. Даже мальчиков, которых впервые взяли с мужчинами, чтобы научить преследовать зверье.

– Их разорвали на части, – сказал командир тройки.

А его соплеменник добавил:

– Некоторых загрызли. Других повесили.

О том, что в форме расхаживали зомби, а не люди, Свидетели Псидемии убедились, осмотрев десяток трупов пришлых – охотники погибли, сражаясь. Зомбаки бросили своих, не удостоив их погребения.

– Мы каждого осмотрели. Поверить не могли, что зомби как люди. На всех слизни были. На всех! – Маскировочное сооружение, скрывавшее тело вольника, затряслось. – Думали, вы тоже из них. Форма, рожи… Стрелять уже хотели, а потом я тебя признал, Маркус. Если б не капюшон твой, всех бы тут положили.

Троица патрульных привела Самару и «варягов» к стоянке племени, что располагалась в подвале дома. Здесь ютилось около сотни вольников, одетых в самое жуткое рванье, что Самаре доводилось видеть. Гнилые тряпки едва скрывали наготу, но Свидетелей Псидемии это ничуть не смущало, как и наличие струпьев и незаживающих ран на телах – это считалось самоуничижением, необходимым каждому, кто хочет попасть на небеса. Совершенно голые дети, измазанные в солидоле и вывалянные в пыли, сидели вдоль стен – здесь не знали игр и смеха. Недостаток одежды у вольников замещался татуировками. Сомнительно, конечно, что краска под кожей согреет этих людей в минус двадцать, но зима нескоро.

А еще в подвале безбожно воняло.

Патрульные подвели гостей – с «варягами» обращались с уважением – к костру, у которого сидел, поджав ноги, седой старик, одетый лишь в плавки из синтетики. На плавках сохранился небольшой пластмассовый якорь.

– Здравствуй, пастырь! – проскрипел Маркус. – Слава Богу!

«Варяги» дружно повторили местное приветствие:

– Слава Богу!

Полковник присоединился к общему хору.

– Богу слава, – разлепил бесцветные губы старик. – Рад видеть тебя, Маркус. Хоть и в таком виде… Ну да времена такие настали, что поделаешь…

Маркус сделал знак – и Гурбан достал из рюкзака что-то прямоугольное, завернутое в полиэтиленовый пакет с логотипом супермаркета. Сверток он протянул пастырю. Тот, вопросительно взглянув на Маркус, принял подношение, снял упаковку – и уставился на икону.

– Рад видеть и твоих товарищей, Маркус. – Старик жестом пригласил всех к костру, над которым висел котел с бурлящим варевом. – Это же конец всему, Маркус. Людям конец. И мы, Свидетели Псидемии, и те, кто прячется за Стеной, все мы и так едва держались эти годы, а тут такое… Нет, Маркус, не говори ничего, я точно знаю: это последний, сокрушающий удар Сатаны. Ему мало наших бед. А раз Бог оставил нас, наслав Псидемию, то Сатана устроил охоту за нашими душами, вызвав из преисподней демонов-слизней! А теперь еще и наделил разумом! – Пастырь затряс перед собой здоровенным стальным крестом, на цепи от унитаза висевшем на его худой грязной шее. – Только и остается честным людям, что принять облик демонов!

Заметив, что Ашот и Мариша одновременно хотят что-то сказать – поспорить с пастырем, – Маркус сделал знак, чтобы молчали.

– Я знаю, вы потеряли многих братьев по вере. – Маркус развернул перед вольником карту и показал на ней точку. – Нам нужно попасть туда как можно скорее. Мы отомстим за ваших братьев. Но нам нужна помощь Свидетелей Псидемии.

Быстро взглянув на карту, старый пастырь покачал головой:

– Те места кишат зомбаками. Новыми зомбаками, разумными, – последним оружием Сатаны против рода людского! Идти туда – самоубийство!

Данила почувствовал, как шевельнулся у него на затылке слизень, подсаженный отцом. Если Свидетели Псидемии что-то заметят или хотя бы заподозрят, даже Маркус не сможет отмазать «варягов». Нельзя здесь задерживаться, надо валить потихонечку!..

– Мы не просим братьев отправиться с нами на заклание, – проскрипел Маркус. – Нам нужны лишь колесницы Господа.

Старик поежился, словно от холода, и, посмотрев еще раз на подаренную икону, сказал:

– Этот разговор не для всех.

Он и Маркус отошли в дальний угол, оставив «варягов» у костра прислушиваться к их спору. В итоге Маркус вернулся сам, а пастырь исчез в глубинах подвала.

– Нам здесь больше нечего делать, – ответил он на вопросительный взгляд Гурбана.

«Варяги» покинули стоянку свидетелей Псидемии, чему Самара несказанно обрадовался – лучше уж дождь, чем дышать подвальной вонью. К его удивлению, группа не отправилась сразу в заданный район, но расположилась неподалеку от подъезда – входа в обиталище вольников.

Самара занялся тем же, что и «варяги», – занял оборону и принялся ждать неприятностей. На подарки судьбы в подобной ситуации рассчитывать не приходилось.

Фаза задремал. Мариша вовсю игнорировала мальчишку Сташева, который делал робкие попытки с ней заговорить. Ашот свернул «козью ножку» и с наслаждением закурил – каким-то чудом табак остался сухим и после окунания в подземелье, и тут, под дождем. Гурбан сел прямо на асфальт, положил оружие себе на колени. Маркус стоял, притопывая, и тем выдавая свое волнение.

Сколько так прошло времени, Самара не знал. Он провалился в тягучую пустоту – из-за побочного эффекта «тоника». А потом послышались рев, рокот и лязг. Эти звуки возникли как-то сразу и близко. «Варяги» вмиг рассредоточились так, чтобы не оказаться в одной зоне поражения.

Только Маркус не сдвинулся с места:

– Коллеги, не надо суеты.

Гурбан кивнул, подтверждая его полномочия, что означало: не стрелять без приказа.

Свет прожекторов рассек туманную муть. Рев усилился. Из водяной дымки вынырнуло огромное нечто, лязгающее клепаным и сваренным металлом. Следом, рыча и смрадно дымя, появилось еще одно такое же чудовище, только длиннее вдвое.

– Да это же… – с удивлением узнал Самара.

– «Кировцы», – закончил за него Гурбан. Командир выглядел не менее удивленным.

Фаза хохотнул, хлопнул себя по ляжкам:

– Ну, молодцы! Ну, удумали!

Молодежь переглянулась, не понимая, о чем речь. Гурбан объяснил им, что приехали известные питерские тракторы, их собирали до Псидемии для распашки целинных земель Казахстана, а теперь переделали для вояжей по Территориям. Даже колеса защитными сетками обвешали, чтобы какая тварь рогами не продырявила.

– Не совсем так, не только для вояжей, – вмешался пастырь, спустившись с подножки «Кировца». – Топлива жрут много, потому используем редко, когда зомбаки совсем уже… – Он показал на навесное оборудование позади трактора, на блестящие стальные ножи. – Этим плугом, серпом Господним, не только землю пахать можно, но и стадо зомбооленей проредить. Тех бесноватых, что увернулись от отвала.

Самара уже заметил массивный отвал впереди трактора и ржавые пятна на нем – от коррозии или засохшей крови. Таким отвалом можно проделывать проходы в грудах строительного мусора, сбрасывать авто с дорог. Этот «Кировец» встанет в авангарде, а второй потянет фургон для людей, в прошлой жизни бывший автобусом «пазиком». Путь «варягам» предстоял неблизкий – километров тридцать. Топая пешком, группа может не успеть до подзарядки. А так…

– Принимайте, друзья, колесницы Господни! – торжественно произнес пастырь.

Самара был вынужден признать: Маркус знал, что делает, куда ведет «варягов».

– Чур я за руль! – Ашот полез в кабину первого трактора.

– Э нет, не спеши, – осадил его Гурбан.

– Пусть Сташев сядет, – предложила Мариша. – Водит он хорошо, с бульдозером справится.

– С бульдозером? – Командир «варягов» внимательно посмотрел на девушку.

Та презрительно скривилась:

– Жизнь людей в фургоне я бы ему не доверила.

Глава 9

Свои среди чужих

Автоматные очереди, треск винтовок, уханье гранатометов – все это сливалось в громкий гул, идущий от Стены. Высоко в небе шныряли стаи птиц – снизу не разобрать, обычные птахи или носители паразитов. В любом случае туман скрывал от них людей.

Сидушка звонко скрипнула, когда Данила плюхнулся за руль одного из последних мастодонтов Петербургского тракторного. Поерзал – под ягодицами вовсе не кресло «мерса» С-класса. И вообще интерьерчик так себе: ряд круглых датчиков, открытые поверхности окрашены в родной желтый цвет, остальное затянуто дырявым дерматином. И везде, где только можно, пришпилены иконки. Одну из них Дан опознал – подарок Маркуса и Гурбана, лик святого с собачьей головой. Прям разумный зомбак или этот… вервольф.

Он никак не мог успокоиться – разозлила Мариша. Жизнь ему не доверила бы. Ну-ну. Он перед ней и так и сяк, а она… Хватит унижений. Прошла любовь, завяли помидоры, как говорит Ашот, а уж он мастак расставаться с девушками.

Хлопнула дверца, скрипнула вторая сидушка. Пахнуло по́том и нечищеными зубами.

– Как тебе аппарат? – Это Маркус уселся рядом.

– После боя скажу, – буркнул Дан.

Маркус чуть поклонился иконе святого-песиглавца:

– Святой Христофор нам поможет.

«Кировец»-бульдозер пойдет в авангарде, так решил Гурбан. Иначе и быть не могло, ведь трактор с отвалом для того и предназначен. Потому-то проводник сел с Даном и пристроил СВД между ног – положение не очень, если срочно понадобится открыть огонь. Но главное оружие Маркуса нынче не винтовка, а карта с нанесенными позициями ленинградцев.

Вторую колесницу Господа поведет сам Гурбан. Полковник Самара, зомбак его заешь, и остальные «варяги» уселись в обшитый жестью фургон – от пуль эта защита не поможет, но от зомбозверья вполне защитит. Из-за нагромождения стали на бортах, спереди и сзади – ржавой стали, склепанной и стянутой болтами, бывший автобус можно было узнать разве что по эмблеме – окольцованному тюльпану.

Дан рукавом вытер влажный лоб. Раннее утро, конец мая, а жарит уже так, что кондиционер в кабине оказался бы кстати. Увы, разработчиками не предусмотрено, и сектанты не расстарались – не знали просто, что за руль сядет сам Данила Павлович Сташев, сын того гения, который вот-вот освободит планету от слизней.

Он тяжело вздохнул. Иногда казалось, что День Победы вообще не наступит. А даже если и, то… Чем тогда займется доставщик? Ведь его знания и навыки окажутся бесполезны в новом мире… Подобные мысли частенько одолевали его в последнее время.

– Благословляю в дорогу сии колесницы Господни! – Пастырь, жутко смешной в плавках с якорем, забежал перед бульдозером, осенил его крестным знамением, затем поковылял ко второму трактору и фургону, в бойницы которого «варяги» вставили свое оружие. Одно неверное движение – и от пастыря или атакующего зомбака, к примеру, останутся только унитазная цепь с распятием да рожки с ножками.

Старик еще что-то говорил, жестикулируя и пуская слезу, но его речи утонули в рокоте мощных движков. Расход топлива тут кошмарный, прикинул Дан. Предки, похоже, не боялись парникового эффекта.

– У нас в Харькове тоже трактора́ делали. Раньше. – Дан захлопнул дверцу. От удара завибрировал стальной лист, халтурно прихваченный сваркой по периметру окна. Болгаркой в листе прорезаны десятка три узких щелей для лучшей видимости; дверцу со стороны Маркуса усиливает панцирная сетка от кровати.

– До перекрестка, потом направо, – велел Маркус.

Стальной мастодонт взревел. Колеса провернулись, швырнув назад щебень. Слизень на затылке Дана неприятно шевельнулся, будто предчувствуя скорую встречу с собратьями. С сотнями собратьев, тысячами.

А ведь «варяги» суются в самое логово врага. Данила только сейчас осознал это, и ему стало не по себе. Он сильнее вцепился в руль «Кировца», на перекрестке свернул. Дома здесь выглядели почти что жилыми, разве что половины стекол не хватало да из окон торчали кое-где кроны деревьев. Дикая полосатая кошка – потомок домашних любимцев – проводила трактор недобрым взглядом. В пасти ее трепыхалась еще живая мышь. Из подъезда, рыча, на бульдозер кинулась здоровенная зомбособака. Вдоль хребта ее выпирали костяные наросты, череп превратился в нечто угловатое, неприятное на вид, челюсти увеличились, клыки едва помещались в пасти – зверь достаточно давно попал под влияние слизня, чтобы измениться столь значительно. Обычно до такого состояния зверушки не доживают, паразитам ведь плевать на носителей.

Вместо того чтобы атаковать отвал, бессильно ломая резцы, зомбособака проявила нерешительность. Зато ее заинтересовал фургон, она осклабилась, готовясь к прыжку. Данила вывернул руль, впечатав отвал вместе с собакой в газетный киоск, который смяло, словно картонку. Затем сдал немного. На отвале пусто, только свежая кровь и куски отслоившейся краски. Данила глянул в зеркало. Трактор Гурбана надрывался следом, фургон конкретно подбрасывало на ухабах. Зомбособака выбралась из-под обломков киоска. Ее разрезало пополам, и передняя часть ее пылала ненавистью к людям и ползла, теряя кровь и последние жизненные силы. Зубы щелкнули в полуметре от колес фургона, зомбак затих. Будь у «варягов» время, Дан раскатал бы тварь по асфальту. Уничтожить слизня – это святое.

Поведение зомбозверя удивило Дана. Он уставился на дорогу. В отличие от домов, она была совсем никудышной. Тут попадались такие рытвины и котлованы, что даже мощный трактор мог в них застрять. Приходилось маневрировать.

– Смотри. – Пальцы Маркуса впились Дану в плечо.

Он на миг оторвался от созерцания дорожного полотна, и тут же переднее колесо едва не угодило в яму. Данила ударил по тормозам.

– Не делай так больше, – попросил он, а потом уставился в указанном направлении.

Увиденное его потрясло. На каждом столбе и дереве вдоль дороги висели трупы. Тут были вольники, в которых без труда угадывались Свидетели Псидемии. Другие повешенные при жизни носили кирзовые сапоги, третьи выбривали черепа, оставляя на голове промасленные ирокезы. Все они были из разных группировок, но висели на одинаковых веревках. Людей сюда согнали отовсюду, а потом…

– Акция устрашения, – проскрипел Маркус. – Вот что будет с теми, кто против.

От возмущения кровь застучала в висках Данилы.

– Да как же так можно?!

Сзади просигналили. Бульдозер перекрывал дорогу. Зрелище, похоже, ничуть не смутило Гурбана. Помочь надо живым, мертвым всё по фигу. Данила вдавил педаль газа. Впереди на дороге темнели угли кострищ, в которых лежали людские кости. Да уж, зомбаки с командирами-нелюдями погуляли тут на славу. Вот что будет с москвичами, когда ленинградская армия прорвет оборону.

Дан оглянулся. Стена удалялась. «Варяги», как крысы с тонущего корабля, бежали из Москвы. Там, у Стены, идут страшные бои – даже сквозь рев движков слышно, что канонада усилилась. Стыдно быть тут, в тылу, где спокойно и не стреляют даже.

Но спокойствие это оказалось обманчивым.

*

– Не проедем дальше, завал. Тут поворачивай.

Маркус прекрасно ориентировался в этих местах. Будучи хозяином Острога-на-колесах, он активно сотрудничал с вольниками, скупал у них вещицы, найденные в брошенном городе, а затем перепродавал втридорога москвичам. Об этом Данила узнал из первоисточника, сидевшего рядом и поскрипывающего о старых славных временах, когда он, Маркус, был коммерсантом, человеком значительным, а не каким-то там «варягом», спасающим мир.

– Здесь поворачивать или дальше? – уточнил Дан.

– Сюда, да.

Подпрыгивая на бетонных плитах, «Кировец» еще только огибал руины, засыпавшие дорогу по самую «макушку» светофора, когда Данила увидел колонну питерских зомбаков. Маркус смял карту и схватился за винтовку. Колонна походным шагом двигалась к острогу – прибыло подкрепление.

От неожиданности Дан заглушил мотор. Трактор с фургоном тоже встал.

Что делать, а?! Врезаться в колонну, разметать ее – авось кабину «Кировца» не превратят в решето? Или ждать, что предпримет командир? Данила посмотрел на Маркуса, ожидая от него совета. Но проводник, похоже, сам растерялся – просунул ствол СВД в щель решетки, что вместо лобового стекла.

Зомбаки приближались. Два трактора и фургон на пути ничуть не смутили тварей. Зато возбудился их командир. Чуть ли не на ходу он выскочил из джипа, следующего за колонной, с головы его слетела фуражка. Размахивая пистолетом, он крикнул, что, мол, надо уничтожить врага, огонь по бронемашинам.

Несмотря на некоторое замешательство в строю, зомбаки продолжали идти. С одной стороны, их слизни получали сигналы о том, что впереди, под прикрытием железа, прячутся свои – сигналы от паразитов на черепах «варягов». А с другой – приказ командира. Но ведь в своих стрелять нельзя. Вторая установка противоречила первой. Зомбаки нападали на себе подобных лишь в крайнем случае.

Еще вчера они подчинились бы неукоснительно, но на третий день после подзарядки в программе Стерха возникли прорехи и сбои – зомбаки вяло отреагировали на приказ командира. И все же один за другим они принялись поднимать оружие, целясь в колесницы Господни, которые и близко не танки, и даже не БМП с противопульной броней. У парочки зомбаков Дан заметил РПГ.

Вот-вот ленинградцы откроют огонь.

В зеркале заднего вида что-то мелькнуло. Дан обернулся. Это из фургона выскочил полковник Самара, дверь за ним тут же захлопнулась. Полковник поскользнулся на размокшей земле, за годы нанесенной ветром на руины, но на ногах удержался. Уверенным шагом он двинул к колонне, на ходу выкрикивая приказы. Мол, он не потерпит, накажет, кузькину мать устроит. Он орал благим матом, требуя, чтобы его бойцов – элитный отряд! – пропустили незамедлительно, прочь с дороги, не стоять на пути бронетехники.

На мгновение Самара замолчал, вдыхая побольше воздуха. Командир колонны вклинился, поясняя: у него приказ, и вообще, кто вы такой и почему здесь. Его вопросы еще больше вывели Самару из себя, он назвал собеседника щенком и буржуазной сволочью, поправшей заветы коммунаров.

Остановившись, но не опустив стволов, зомбаки внимали с открытым ртом.

– Шагом марш к Москве! – Лицо Самары побагровело, тройной шрам стал четче выделяться. – Там, у Стены, умирают наши парни, а тут некоторые не шатко не валко!!!

После этих слов в головах зомбаков что-то замкнуло – все они дружно опустили оружие и продолжили движение. Данила с облегчением выдохнул, а вот Маркус не спешил отлипать от прицела винтовки. И не напрасно.

Колонна зомбаков принялась обтекать трактор с двух сторон. В обзорные щели дверей отлично просматривались скрещенные серпы-молоты на касках, запыленная униформа и – главное! – лица, поросшие щетиной, с пустыми глазами, открытыми ртами и стекающей по подбородкам слюной. Дегенераты, пушечное мясо – вот кто шагал мимо. Кое-кто из зомбаков поводил носом, ощущая добычу рядом, и тогда слизень на затылке Дана начинал шевелиться, подавая какие-то свои сигналы, непонятные людям, но успокаивающие питерских зомби.

Блестяще отыграв роль, полковник побледнел и схватился за ребра. Действие «тоника» ослабело настолько, что каждый вздох давался ему с трудом.

Командир колонны понял, что дело нечисто. С пистолетом в руках он шагнул к Самаре:

– Полковник, разрешите ваши документы.

– Что?! – Самара побледнел. – Ах ты щенок…

– Нет, значит, документов, да? – Наведя оружие на полковника, ленинградец заорал вслед своему подразделению: – Отставить движение! Огонь по врагу!

Данила напрягся, ожидая, что зомбаки, окружившие трактор, полезут в кабину и оставят от него лишь кости в униформе врага. К счастью, бойцы не послушались своего командира.

– Это что же получается, – вслух подумал Дан, – любой человек в погонах может отдать приказ питерским зомбакам?

– Вряд ли, – засомневался Маркус. – Наверняка в программе Стерха, помимо алгоритма действий, зомбакам заданы биохарактеристики командиров подразделений, иерархия подчинения и прочее, тому подобное. Наш Самара просто оказался покруче рангом, вот и всё.

– Получается, он может взять командование армией на себя?

Мгновение Маркус думал, потом ответил:

– Наверняка есть кто-то круче полковника. Думаю, если бы Самара приказал зомбакам вернуться к Ленинграду и атаковать, они накинулись бы на него. На месте Стерха я сделал бы такую опцию в программе.

Их рассуждения прервал командир колонны. Не получив от полковника документов, подтверждающих личность, он нажал на спуск. Пуля угодила Самаре в плечо, брызнула кровь. Полковник охнул и осел на асфальт. Командир колонны подошел к нему и приставил ствол ко лбу. Это было его ошибкой – калибром 7,62×54 лицо офицера смяло внутрь и вырвало из черепа вместе с мозгами и затылочной костью. Практически обезглавленное тело еще секунду стояло, а потом рухнуло навзничь. Маркус оторвался от прицела СВД.

Сплотившись за тракторами в колонну, зомбаки продолжали топать к Москве. С командиром или без, они будут сражаться. Это единственная цель их жизни.

Из фургона выскочила с «винторезом» в руках Мариша. Промчавшись мимо бульдозера, она присела около раненого. За ней, прикрывая взбалмошную девчонку, последовал Ашот. А ну как питерцы вернутся? Или пташки спустятся с небес, чтобы отведать девичьей плоти? С «калашом» у плеча он подбежал к Петрушевич, которая участливо держала полковника за руку. Отодвинув ее, толстяк перевязал Самаре плечо. При этом раненый едва не потерял сознание от боли. Недолго думая, Ашот достал аптечку и вколол ему еще одну порцию «тоника».

*

Вскоре наткнулись на другой отряд зомбаков. Самара высунулся из фургона, скомандовал атаковать Москву. А когда зомби двинули в указанном направлении, «варяги» дружно открыли огонь по командирскому «Ссанг Йонгу». Вспыхнул бензин, машина взорвалась. Внутри никто и пикнуть не успел – так быстро все произошло.

Стали попадаться отдельно бредущие группки зомби в униформе – остатки уничтоженных по пути к Москве отрядов и бойцы, отбившиеся от своих. Если зомбаков было мало, их валили, стараясь не привлекать внимания. Мало ли, как работает система «свой-чужой» у слизней? Быть может, атакованные «варягами» передали сообщение о том, что такие-то паразиты неадекватны? С приближением к пункту назначения стрельба практически прекратилась.

– Через два дома арка будет, – скрипнул Маркус, сверившись с картой. – Нам туда.

Арка была широкой. И хоть бетон перекрытия выглядел вполне крепким, а все ж Данила неуютно себя почувствовал, проезжая во двор. Отвал бульдозера едва не снес детскую площадку – ржавую горку да карусель, когда он выруливал так, чтобы и трактору Гурбана с прицепом не мешать, и арка простреливалась бы, если что.

– Глуши, – велел Маркус.

Дан так и сделал и выбрался из кабины – размять ножки, слить излишки. На войне как на войне, он зажурчал, встав у колеса «Кировца». А то прогуляешься за угол, в укромное местечко, а тебя зомбак там сцапает. Да и кого тут стесняться, все свои.

Внимательно осмотревшись, Гурбан спрыгнул с подножки. Махнул рукой, разрешая покинуть фургон. Первым из него вывалился Ашот, и был он цвета весенней травки – укачало толстяка всерьез.

Мариша пояснила для несведущих:

– Ашотик мужественно держался всю дорогу. И как его с таким вестибулярным аппаратом в доставщики взяли, не понимаю?

– Все у меня с аппаратом в порядке, Петрушевич. Меня от тебя тошнит, – парировал Ашот, отхлебнув из фляги. Нормальный цвет лица медленно возвращался к нему.

Мариша хотела ответить, но Гурбан жестом велел молчать.

– Значит, так, ребятки. – Он закинул за плечи рюкзак, под завязку забитый магазинами. – Не будем привлекать внимание зомбаков и их командиров. Оставим трактора́ и фургон здесь. Отсюда всего ничего до точки сбора, верно, полковник?

Самара кивнул. Он выглядел весьма бодро. Даже слишком бодро. Вторая порция «тоника» в сочетании с остатками первой сотворила с ним чудо. Глаза полковника блестели, усы топорщились, шрам на роже выглядел очень воинственно. Дайте Самаре перочинный нож – он вызовет на дуэль самурая с катаной.

– Да. – Полковнику, похоже, захотелось общения. – Точка сбора рядом. Район сосредоточения. Туда должна прибыть моя рота, мои люди. Мои зомби. Мои…

Самара явно заговаривался. Мариша участливо смотрела на него. Ашот хихикнул в кулак. А Дан откровенно позлорадствовал и сразу же устыдился недобрых мыслей. Самара – боец их группы, он уже «варяг», и его надо воспринимать именно так. А своим Данила зла не желает.

– Мои подчиненные. Мои…

– Отлично, полковник, – перебил Самару командир «варягов». – Думаю, все и так уже поняли, что вы имеете в виду. Ашот, остаешься за главного.

– О! – Толстяк навел указательный палец в небо. – Главный! Это мне нравится.

– Ну и отлично. Будешь охранять трактора́.

Мариша тихонько хихикнула, а потом откровенно рассмеялась, глядя на растерянное лицо Ашота, на его возмущенно задранный нос.

– Э, командир, слушай! Так нельзя! Я – воин, а не сторож! Я – доставщик, в конце концов! Я…

Гурбан не собирался вступать в диалог с толстяком. Он просто ему улыбнулся, как обычно, очень ласково – так, что мороз по коже. Ашот сразу же заткнулся и обиженно засопел. Разобравшись со сторожем, командир предложил «варягам» взглянуть на карту, запомнить расположение улиц, прилегающих к району сосредоточения. Чем все и занялись. Дану и Марише хватило одного взгляда, чтобы картинка четко отпечаталась в мозгу и при желании тотчас всплыла перед глазами – у них ведь память профессиональная, то есть специально развитая, спасибо преподам Училища. А вот Фаза пару минут хмурился, шевелил губами и закатывал глаза.

Ашот шепнул Дану на ухо:

– Сейчас затылок чесать начнет.

Так и случилось – сдвинув пилотку на лоб, великан принялся усердно скрести темечко, будто таким нехитрым способом надеялся впихнуть знания в мозг. Слизень его при этом недовольно шевелился.

Полковник тоже взглянул на карту да так над ней и завис – торкало от «тоника» его не по-детски.

– Ашотик, ты с дозой не переборщил? – задумчиво глядя на Самару, спросила Мариша.

– Плюс-минус пара миллиграммов – какая разница? – подмигнул ей толстяк.

*

Дальше – пешком. Проходя через арку, Данила обратил внимание на граффити: здоровенный кирзач, наступивший на человеческое лицо – знак очередной группировки вольников. Надо смотреть в оба. В униформе и с раскрашенными гримом рожами «варяги» – вылитые зомбаки. Чего доброго пристрелят их, не спросив, как звать-величать.

– Слышь, Маркус, это чей знак? Чьи тут Территории?

– Да так, есть одни уродцы. Считают, что живут в лучшем из миров. Наслаждаются, суки.

– Это как?

– Трахают и убивают все, что движется.

– И зомбаков трахают?

– Зомболюдей уж точно, об остальных не скажу, не слышал.

Дана передернуло от отвращения. Заниматься

этим

с зомбочеловеком – все равно что с куском сырого окровавленного мяса. Даже хуже.

Гурбан поравнялся с ними:

– Отставить разговорчики. Что бы ни случилось, молчать. Говорить за всех будет полковник Самара. Эй, полковник, задача ясна?

Самара часто закивал. Глаза его заблестели от умиления – мол, какая честь оказана, благодарю за доверие, постараюсь оправдать. Гурбан покачал головой. Не нравилось ему поведение полковника, но выбирать не приходилось.

– Это, командир… – Самара впервые так назвал Гурбана. – А еще есть лекарство? Ну, «тоник»? А то у меня упадок сил. Надо добавить. Как говорят у нас в Ленинграде, между первой и второй промежуток небольшой.

– Отставить! – отрезал Гурбан.

– Есть! – Самара молодцевато щелкнул каблуками.

Дан хотел сказать ему, что вторая доза уже была, но вспомнил о приказе командира. Молчать так молчать, пусть полковник за всех отдувается.

А отдуваться тому пришлось уже на следующем перекрестке.

Потому что пришли.

Всю улицу тут, насколько хватало взгляда, занимали зомбаки. Они сидели на асфальте, стояли в колоннах, слонялись без дела и жадно хлестали из фляг воду. Их было много, очень много. Из окон соседних домов торчали стволы пулеметов. На крышах сидели снайперы, увидев которых Самара удивился: разве программа Стерха на такое способна? Тут и там дымили походные кухни на колесах, повара-люди зазывали отведать кашки, но солдатики-зомбаки не спешили с мисками.

– Какая каша, мяса им надо. – Самара хохотнул. – Уж я-то видел, еле ноги унес, спасибо младшему сержанту Белоусу. Хороший парень, кстати. Отличник боевой и политической подготовки. Грибы желает выращивать, но я буду рекомендовать его на сверхсрочную, мне нужны такие бойцы. И Ашота буду рекомендовать, и Данилу, и…

Полковник нес полную чушь. И с этим человеком во главе «варяги» должны пройти мимо тысяч питерских зомбаков?! Дану стало не по себе. Марише, судя по расширенным зрачкам, тоже. Глаза Маркуса скрывал капюшон, Фазе было по фигу, а лицо Гурбана окаменело, стоило только приблизиться к первому ряду зомбаков.

Дан поймал себя на том, что непроизвольно копирует повадки питерских бойцов. Он – свой среди чужих. Лицо Мариши тоже перекосило. Повезло, что Ашота рядом нет, а то он обязательно что-нибудь ляпнул бы по поводу. А ведь жизненно важно скорчить отрешенную морду, дабы ни один из зомбаков, взглянув на тебя, не усомнился в твоей зомбачьей сущности. Типа «варяги» – никакие не «варяги» вовсе, а отделение, ведомое офицером.

Кстати, насчет офицера.

Отделившись от «варягов», Самара двинул к бойцам, что сидели на корточках, уперев костяшки кулаков в асфальт. Бойцы – десятка полтора зомбаков – разве что не ухали, не почесывались и не выискивали блох у соседей. В остальном же – вылитые обезьяны, хоть и в униформе. Отсутствие подзарядки давало о себе знать. Их запрограммированные личности деградировали не по дням, а по часам, если не минутам. Автоматы сиротливо лежали на асфальте, вещмешки тоже.

– Встать! – рявкнул Самара.

Зомбаки посмотрели на него кровью налитыми глазами и нехотя подчинились. У одного из них при виде полковника началось обильное слюноотделение – во рту словно трубу прорвало.

– Так, что тут у нас? – Самара остановился в шаге от самого крупного зомбака. – Что это за внешний вид?! Почему пуговица расстегнута?! Застегнуть!

Не дожидаясь выполнения приказа, полковник подступил к тому зомбаку, что обильно протекал.

– Так-с, – сказал он. – Пуговица застегнута. Верхняя. Отлично. Благодарю за службу! – И, уже развернувшись, не глядя, похлопал зомбака по плечу.

Дебильная рожа зомби исказилась, вмиг превратившись в оскал хищника. Обнажились гнилые зубы и белесые десны. Зомбак зарычал, его резцы клацнули в воздухе там, где мгновение назад была ладонь Самары.

– Как я с ними, а, командир? – Полковник даже не заметил, какой опасности только что подвергся, как не заметил и Фазу, обнявшего голодного зомбака, а затем отпустившего его с переломленным хребтом.

Соблюдая условленное молчание, Гурбан оттопырил большой палец.

– За мной, друзья мои! – Полковник театрально взмахнул рукой и двинул напролом через огромный лагерь питерской армии.

«Варягам» ничего не оставалось, как отправиться следом, уповая на то, что он больше ничего не отчебучит.

Рожи, морды, перекошенные лица… Ногти, которые правильней назвать когтями. Вонь немытых тел. Даже униформа и оружие на плечах не могли обмануть – «варягов» окружали вовсе не люди. С бэтээра, высунувшись по пояс из люка, их проводил долгим взглядом настоящий человек. О том, что он таки человек, говорили его намыленное лицо и опасная бритва, пласт за пластом снимающая с лица пену. Данила напрягся, ожидая, что человек вычислит московских диверсантов или хотя бы окликнет Самару, но ни того, ни другого не случилось – человек был занят личной гигиеной, что при царящем вокруг безобразии особенно похвально.

Оружия в лагере зомбаков было не то чтобы много, но очень-очень много. Целые штабеля ящиков под брезентовыми навесами. Автоматы, гранатометы, взрывчатка… Столько взрывчатки Данила за всю свою жизнь не видел. Питерцы что, решили сровнять с землей десяток кварталов? Типа старый мир снесем до основания и на его осколках построим новый? Это вполне в духе коммунаров, только вот не очень понятно, зачем разрушать что-то так далеко от родного острога… А потом Данилу осенило. Все эти динамитные и тротиловые шашки нужны для того, чтобы уничтожить Стену Московского острога. Зомбаки проделают в ней проходы, а то и попросту снесут целые сектора. Дан не сразу до этого додумался по одной простой причине. Разрушить Стену – это самое кощунственное в дивном новом мире. Его мозг отказывался принять очевидное.

Чем глубже диверсанты продвигались в лагерь питерских вторженцев, тем активней вел себя слизень на затылке Дана, постоянно обмениваясь сигналами с сотнями паразитов, и тем сильнее Дану все это не нравилось. Он готов был дать руку на отсечение, что Самара завел их в ловушку. Полковник только прикидывается неадекватным – мол, от второй порции «тоника» ему похорошело, как после бутылки водки, выпитой вприкуску с хорошим косяком. Типа раз так, то с него взятки гладки. На самом же деле он придумал и осуществил коварный план по возвращению из плена. Его взяли как «языка», а теперь он среди своих и не один, а еще пять штук вражин привел – в качестве моральной компенсации. И самое в этом паршивое, что «варяги» повелись на откровенную провокацию. Как они могли?! О чем думал Гурбан?!

Вот-вот полковник Самара отдаст приказ зомбакам – и те схватят «варягов» и люто казнят. Может, даже сожрут живьем, с этих тварей станется. Что ж, в таком случае Данила сначала завалит полковника, потом перестреляет сколько сможет зомбаков, а последнюю пулю оставит себе – как-то не очень ему улыбается стать живым обедом для ленинградских солдат.

Типичная ловушка – слева дом, справа дом. Наверху снайперы с винтовками. Зомбаки или люди? Второе совершенно не исключалось. Раз повара – люди, то почему тогда… Впрочем, не важно.

Данила взялся за пистолетную рукоять «Каштана». Нервы шалят, шалят нервишки.

А тут еще он заметил, что Маришей заинтересовались – колоритный такой зомбак на нее уставился. Рукава формы прожжены, воротник заляпан чем-то гнилостным, по пятнам ползают мухи. Лицо зомбака казалось вырезанной из дерева маской, покрытой лаком и, пока лак не высох, вывалянной в придорожной пыли. Грязь, травинки, сухие веточки, листья, божья коровка – все это прилипло к лицу. Глаза не моргая следят за каждым движением Мариши. Увлажняющий слой должен был давно испариться, зомбак ослеп бы, но этого не происходило – Дан знал, что тварь заинтересовалась мисс Петрушевич и внимательно за ней следит. Кончик языка, как у змеи, то и дело просовывался меж обветренных, растрескавшихся губ зомбака. Пилотку он где-то потерял, каску тоже. Белесые, спутанные волосы на его голове росли неравномерно, обширные проплешины между ними были покрыты шрамами и струпьями. И смердело от него так, что хоть противогаз надевай, хоть собственными носками-портянками нос конопать, только лучше будет.

А Мариша словно не замечала всего этого – шла прямо на зомбака. Если тем самым хотела показать, что она, мол, своя, то выбрала не самый верный способ. Когда до плешивого оставалось метра три, мисс Петрушевич, похоже, сообразила, что не стоит так рисковать, – и резко, под девяносто градусов, сменила направление.

Деревянная маска ожила. Мимические мышцы, вспомнив о своем существовании, напряглись, корка из грязи и мусора потрескалась, местами осы́палась. Божья коровка распустила крылья и попыталась взлететь, но увы. Рот зомбака распахнулся, обнажились гнилые зубы и кровоточащие десны. Потекла по подбородку слюна; даже на расстоянии смрад резко усилился.

Что-то неуловимо изменилось в лице Мариши. Дан понял, что она напугана. Нечасто ей доводилось оказываться столь близко от зомбака – обычно огонь открывается значительно раньше. И вот сейчас Дану аж зудело вскинуть автомат и завалить уродца, не пожалев для этого целого магазина.

Зомбак опустился на четвереньки и зарычал. Его коллеги с интересом за ним наблюдали, склонив головы к плечам и нервно почесываясь. За действом следили десятки глаз – налитых кровью, запухших, гноящихся, в которых не было ни миллиграмма людского.

Мариша споткнулась о здоровенный булыжник, как назло попавший ей под ноги. Она ойкнула, запрыгала на одной ноге. Дан тревожно взглянул вверх – как реагируют на ситуацию снайперы? И в этот миг плешивый зомбак атаковал. С ревом, подобно тигру, кинулся вперед из положения сидя. Был бы у него хвост, он отхлестал бы себя предварительно по бокам цвета хаки.

Понимая, что опаздывает, Данила все же вскинул пистолет-пулемет, направив ствол на зомбака. Но все уже закончилось, не успев начаться. Зомбак схватил Маришу за руку – хорошо хоть не зубами, а пусть и грязными, но всего лишь лапами, – и Мариша тут же вломила ему коленкой в пах. То ли слизень забыл впрыснуть в носителя дозу обезболивающего, то ли программа Стерха нарушила работу паразита, но зомбака буквально вдвое скрутило от боли, он уже не рычал, он повизгивал. Мариша-то действовала так, словно наказывала нахала-человека, но никак не зомбака. Эта ошибка могла стоить ей жизни. Надо ж не бить, а убивать – в кадык, к примеру, или в висок.

Всё, сейчас начнется жара. Данила понял это, заметив, как затвердели лица «варягов». Оружие давно снято с предохранителей, пальцы легли на спусковые крючки. Вдох. Выдох. Ну же!..

Но зомбаки вовсе не спешили нападать на людей – все так же с интересом поглядывали, почесываясь. Разве что похохотали чуток, поухали, указывая пальцами на скулящего товарища. Короче говоря, вели себя как обезьяны, только спустившиеся с пальмы. Причем обезьяны, довольные жизнью. Или почуявшие смертельную опасность и потому не лезущие на рожон. Таки программа Стерха изменила зомбаков, уменьшив их агрессивность. Эдак после двадцатой подзарядки они еще больше очеловечатся. Или станут бесполезны как солдаты.

– Великолепно, девочка моя! Великолепно! – Полковник Самара подбежал к Марише и принялся хватать ее за руку с явным намерением облобызать.

«Варяги» дружно испустили стон. Только этого сейчас и не хватало! Офицер, целующий руки своим подчиненным, обязательно вызовет интерес у снайперов или командиров.

Мариша спрятала руки за спину и игриво подмигнула полковнику – мол, все будет, но не сейчас.

– О моя королева! – Самара понял намек правильно, заговорщицки подмигнул ей. – Вы посмотрите на зомбаков. Они едва похожи на людей. Это значит, что подзарядки еще не было. Очень хорошо! Мы идет по графику, у нас в запасе еще полчаса! Мы могли бы провести это время с толком!

У Дана вид питерских бойцов не вызывал ни малейшего восторга. Вот-вот эти твари пойдут вразнос. Поухают – и атакуют «варягов».

– Ходу отсюда! – Гурбан встал за спиной Самары и, крепко сжав его локоть, прошипел: – Полковник, меньше эмоций, больше дела!

– Да-да, командир, конечно! – Самара вырвался и, насвистывая бравурный марш, двинул дальше по улице.

Гурбан закрыл ладонью глаза.

Данила почел за благо не ставить «Каштан» на предохранитель. Перед ним, согнувшись и опустив безвольно руки, прошел солдат питерской армии. У него была сломана челюсть, сквозь разодранную в лохмотья щеку виднелись желтые зубы.

*

По пути Самара раздал множество ЦУ зомбакам, тем самым еще трижды едва не спровоцировав вооруженные столкновения. «Варяги» готовы были убить его здесь и сейчас, пока он не подвел всех под монастырь. А потом Мариша засекла шестиколесный вездеход, загнанный под навес из брезента, мимо которого они едва не проскочили.

Она молча схватила Гурбана за руку и указала на машину. Командир жестом велел группе остановиться. Приказ его исполнили все. Все, кроме полковника – тот продолжал топать дальше, не заметив даже, что остался в одиночестве.

Самара обмахивался фуражкой, рот его не закрывался, выдавая планы, поучения, мысли по поводу и без. Он то и дело хватался за пистолет, заставляя окружающих его зомбаков порыкивать и коситься, а «варягов» – прикидывать, не вырубить ли полковника от греха подальше. Они бы так и сделали, если б не опасались вызвать недовольство питерских солдат. Все же Самара – офицер ВС Ленинградской коммуны, его биохарактеристики прописаны в программе Стерха.

И потому, обнаружив вездеход, все с облегчением вздохнули. Они таки добрались до цели, они живы и здоровы вопреки ужимкам полковника.

Оглянувшись по сторонам, не смотрит ли какой офицер, Гурбан дал знак действовать. И вот тут Самара заметил, что его новые друзья-коллеги отстали.

– Уважаемые! Куда же вы? А как же я! – Расталкивая зомбаков, полковник двинул обратно к «варягам».

У Гурбана дернулся глаз.

– Живо! Вперед, пока этот идиот ничего не испортил!

Лицо Самары раскраснелось и покрылось бисером пота. Спасибо Ашотику, вогнал полковнику в вену передоз. «Тоник» – шутка хорошая, но в ограниченных количествах. В очень-очень ограниченных.

– Уважаемые! – Самара активней замахал руками.

Он сейчас вытащит пистолет и жахнет в воздух, чтобы привлечь внимание, понял Дан. И кинулся к полковнику. Отсчет шел на секунды, на доли даже, авось суету не заметят, не поднимут шум. Гурбану и прочим до вездехода оставалось каких-то метров двадцать. Пока Данила отвлечет полковника на себя, они тихонечко подкрадутся, ликвидируют экипаж, уничтожат усилитель – и ходу отсюда, ходу.

Вот только тихонечко не получилось.

– О как! – всплеснул руками Самара. – Да это ж мой вездеход! «Шатун» мой! Я ж за него в ведомости расписался! – Он таки заметил машину под навесом. – Сейчас Белоусу прикажем, чтоб усилитель нам выдал. А Зять пусть сломает. Он же ученый, он лучше знает, как сломать этот чертов усилитель!.. – Лицо Самары стало совсем малиновым. Полковник сделал шаг, другой, остановился, покачнулся и рухнул на колени.

Зомбаки вокруг тотчас зашевелились, чуя легкую добычу.

– Что такое?.. – Самара попытался встать, но у него не получилось.

Через миг Данила оказался рядом. Зомби с азиатской рожей преградил ему путь и упал как подкошенный – не в привычках Дана бить по яйцам, он проломил зомбаку висок. Наступив на грудь поверженному, подскочил к полковнику, помог подняться на ноги.

– Мальчик, она же тебя любит, тебя! Ревновать заставляет, а ты… – Слова из глотки Самары вырывались со свистом, челюсти сжались. Понять хоть что-то было тяжело. Да и нужно ли? Полковник опять нес какой-то бред.

Надо разжать ему зубы, а то еще задохнется, язык в гортань попадет или еще что… Данила вытащил «катран» из ножен. Увидев лезвие, полковник отпрянул, выдернул из кобуры пистолет и навел на Дана.

Грохнул выстрел.

Пуля вжикнула возле уха. Шею и затылок вместе со слизнем окропило влагой. Позади на асфальт упал труп зомбака с простреленной головой. Спасибо Самаре, спас Дана, не заметившего опасность.

Гурбану сотоварищи до вездехода оставались считаные метры. Но выстрел не мог не привлечь внимания. Снайпер на крыше соседнего дома вскинул винтовку. Данила жахнул по нему из пистолета-пулемета. Кувыркнувшись в воздухе, тело хлопнулось на асфальт.

Пуля с визгом отрикошетила у самых ног Дана. Кто? Он крутанулся на месте, засек стрелка, еще одна очередь зацепила человека на крыше, которому напрасно доверили винтовку.

Зевая, из-под навеса вышел молодой, ненамного старше Дана, парень в белом халате. Похоже, он только что проснулся из-за грохота выстрелов. А что еще делать в ожидании глубокомысленных решений военных? Правильно, давить на массу. Наличие вооруженной группы рядом парня не смутило – внешне «варяги» не отличались от зомбаков. Мазнув по ним взглядом, ученый – надо полагать, Зять – уставился на полковника Самару. Потом протер глаза, ущипнул себя за руку и вновь посмотрел на полковника, которого шатало так, будто он залпом выпил пол-литра первача.

Сообразив, что кошмар происходит наяву, Зять почел за благо вернуться под навес и юркнуть в вездеход. Жаль, никто не догадался снять ученого, это было существенным упущением.

Дан же открыл огонь по зомбакам, которых в непосредственной близости было больше, чем патронов в магазине. А уж если посчитать всех зомбаков, что собрались на заброшенной московской улице, то не хватило и арсенала в пару-тройку грузовиков с цинками, чтобы упокоить их. Зомбаки перли на Данилу, выказывая неподдельные знаки внимания, как-то: пускали слюну, щерились и выставляли перед собой скрюченные пальцы.

Забавно, но прочих «варягов» зомбаки не замечали, а вот присутствие Дана почему-то возбудило их сверх меры. И они окружили его.

Веер пуль в живот. В голову. Крутанувшись на месте – на кого пошлет удача. Огонь почти что в упор. Череп на куски. Алые фонтанчики из груди. Сменить магазин. «Каштан» перегрелся, жди отказов. Что там Самара?! Как Гурбан?..

И вдруг зомбаки замерли. Все и сразу, будто добрая волшебница из сказки разом превратила их в восковые фигуры.

Данила выхватил нож – удар по горлу, еще, еще, еще… Моментом надо пользоваться. Неизвестно, сколько продлятся чудеса. Еще удар и еще. Даже с перерезанными глотками зомбаки оставались неподвижны. В отличие от снайперов, на которых чары не распространялись. Грохнул выстрел – Дан поскользнулся на крови, пуля угодила в зомбака рядом, продырявив тому грудь.

И тут питерскую армию затрясло, глаза бойцов выпучились.

Волшебная сила ослабела, понял Дан.

– Взять! Убить полковника Самару! Убить! – надрывался из вездехода мегафон.

Зомбаки медленно, чуть ли не со скрипом, начинали шевелиться. Кто-то судорожно вдыхал воздух и никак не мог это сделать. У кого-то отказала правая рука, и он ее поднимал левой, а потом она, отпущенная, плетью повисала вдоль тела. Кто-то трясся в припадке, у кого-то шла ртом пена… Но были и те, кто потянулся за автоматами, лежащими у ног.

Пока вся эта братия окончательно не оклемалась, Данила поспешил на звук, туда, где надрывался мегафон. Где-то рядом орал, перекрикивая Зятя, полковник Самара – требовал, чтобы солдатня убиралась с дороги. Похоже, зомбаки не очень-то реагировали на его приказы. А значит, слово Зятя важнее для них. Пришлось изрядно поработать локтями и ножом, чтобы протиснуться к навесу. Дан успел, как раз когда Гурбан скомандовал:

– Огонь!

«Каштан» Данилы присоединился к стволам «варягов», дырявящим жесть «Шатуна», – так называл свой вездеход Самара. Где-то сзади загрохотал «калаш» – кто-то из зомбаков таки воспользовался огнестрельным оружием, вместо «варягов» положив пяток своих сородичей. Маркус развернулся и открыл огонь по толпе. Но один зомби, лилипут почти, сумел прорваться к диверсантам и автоматом, как дубиной, врезал Фазе по спине, чем привел великана в неописуемую ярость – зомбак подобно птице взвился в атмосферу и приземлился на головы собратьев. А затем его самого в бок ударил бампер вездехода, выскочившего из-под навеса. Великана откинуло, он грузно упал на атакующих зомби, подмял троих, поднялся – кулаки засвистели в воздухе, ломая челюсти и вышибая дух.

Тот, кто сидел за рулем «Шатуна», направил машину прямо на «варягов». Мариша едва уклонилась. Маркуса чуть зацепило, развернув вокруг своей оси. Гурбан же и Данила продолжали стрелять по вездеходу – и в итоге водила, схлопотав свою порцию пуль, выкрутил руль, из-за чего вездеход пошел юзом, завалился на бок.

Найдя свой «Абакан» под грудой тел, Фаза побежал к «Шатуну», стреляя на ходу. Пустой магазин свалился на асфальт, для нового не было времени – великан с мясом выдрал бортовую дверцу вездехода. Раздался душераздирающий крик – это Фаза вытащил Зятя, швырнул его на асфальт, а сам исчез в салоне.

Данила мельком взглянул на ученого. Тот почему-то радостно скалился, хотя из сломанного носа у него хлестала кровь. Гурбан заглянул в вездеход, посторонился. Фаза выволок наружу довольно-таки большой прибор, чем-то похожий на тот бутафорский ящик, что «варяги» достали в прошлый раз, – тоже с горящей лампочкой, но всего лишь одной.

– Оно? – прохрипел Фаза, сгибаясь под тяжестью прибора.

Самара кивнул. Чтобы не упасть, он держался за колесо вездехода. Из носа у полковника текло.

Дан обрадовался. Все заулыбались, позабыв, где находятся. Таки добыли усилитель! Есть шанс спасти Москву!

И тут зомбаки открыли огонь. Над головой засвистели пули. Данила пригнулся, отбегая за вездеход. Он высунулся на миг, чтобы жахнуть по врагу, и увидел перед собой совсем не ту картину, что была еще недавно, – питерские зомби уже не размахивали «калашами», словно палками-копалками, они стали осмысленнее, что ли, воевать.

Как?! Почему вдруг?!

«Варяги» залегли, спрятались среди развалин и за вездеходом.

Полковник Самара потащил за собой Зятя, который обмяк, не сопротивлялся. Они нашли себе укромное местечко рядом с Данилой. Самара, хрипя от натуги, вцепился Зятю в воротник и встряхнул так, что пуговицы оторвались и ткань лопнула:

– Чего ржешь, скотина?

В ответ Зять захохотал как сумасшедший. А потом резко оборвал смех:

– Подзарядка раньше началась. Стерх так непунктуален. Вы же знаете, Олег Борисович.

– Что?! – У Самары опустились руки.

– Был сигнал! Был! – заорал полковнику в лицо Зять. – И я успел его усилить! Успел! Ради своего острога! Не то что некоторые преда…

Крики Зятя оборвались на полуслове – ломая зубы, Самара сунул пистолет ему в рот и нажал на спуск.

Меняя магазин, Дан задумался. Это что ж такое получается – раз Зять успел принять сигнал, то еще трое суток зомбаки будут атаковать Москву со всей силой?! А ведь три дня острогу не продержаться, факт.

Данила крепко-крепко зажмурился. Москва обречена. И мало того, «варяги» угодили в смертельную ловушку. Со всех сторон они окружены ленинградскими зомби.

Но это еще не повод опускать руки, верно?

Хотя что тогда повод?..

Глава 10

Измена

Бессильно задрав колеса, вездеход лежал на боку. Пули с визгом ударяли о металл, от грохота выстрелов закладывало уши. В глазах все плыло, двоилось. И дышать было тяжко, будто стянули грудь стальными обручами, раскаленными добела. Боль в покалеченных ребрах не просто вернулась, она властвовала над телом и сознанием, заполняя собой всё без остатка. Если бы сейчас Самаре предложили дозу «тоника», он сбил бы доброхота с ног, а то и прострелил бы ему голову, как фанатику Зятю. Надо было сделать это раньше – меньше было бы проблем сейчас.

Полковник давно смирился с тем, что жизнь его на волоске ежесекундно. Он научился жрать и справлять нужду, отражая атаки зомбаков. Он спал в окопах, убаюканный пулеметным шквалом, когда земля рядом вспучивалась взрывами мин и перла вперед биомасса из рогов и копыт, когтей и оскаленных пастей.

«Варягов» не жаль – знали, на что шли. Знали, что шансы на успех минимальные, а неудача грозит лютой гибелью. Они – закаленные в битвах воины, повидавшие многое и заточенные лишь на одно: выживать на Территориях, убивая зомбаков.

А вот Белоуса жаль. Пацан ведь совсем. Задурили его лозунгами, отправили воевать за неправое, в общем-то, дело. И сложил он голову из-за безумных планов Верховного совета и личных амбиций нового министра обороны…

Тяжелые мысли и отвратительное самочувствие не мешали полковнику вести огонь по солдатне в униформе. Другое дело, что последний магазин опустел. От АПС теперь мало толку, разве что использовать его в качестве кастета. С криком «Ура! За людей!» кинуться в рукопашную, проломить пару-тройку черепов и стать лакомством на ужин – при наличии свежей человечины ни один зомбак, даже после подзарядки, не станет жрать плохо сваренную перловку.

Полковник похлопал по плечу Данилу, который залег рядом и вел огонь по зомбакам:

– Ствол есть еще? Нет?

Мальчишка отрицательно мотнул головой и кивнул в сторону атакующих.

Вообще-то, куда бы он ни кивнул, везде они были. Только за спиной чисто – там стена дома. Но скоро зомбаки сообразят, что можно войти в подъезды, пробраться в квартиры и накрыть диверсантов сверху прицельным огнем. Это будет достойный финал безумной вылазки в стан врага. И даже если не сообразят, финал все равно близок.

Кивок Сташева – это намек. Добудь оружие в бою, вот что он означает. Когда у «варягов» закончатся патроны, так и будет. Пока же очередь Самары проявить себя.

Он осторожно выглянул из-за вездехода и тут же отпрянул – пули ударили в металл, счесали с асфальта грязь. И все же он успел присмотреть себе ствол – обычный «калаш», что сжимал в коченеющих лапах зомбак метрах в десяти от вездехода. Всего-то десять метров, ерунда, верно? Остальная солдатня откатилась, то ли подчинившись приказам командиров, не желавших напрасно расходовать пушечное мясо, то ли в программу подзарядки входил инстинкт самосохранения, не очень-то присущий зомбакам. Или хотя бы зачатки его.

Десять метров.

Самара облизал пересохшие губы. Надо собраться и…

Он сам не понял, как оказался на открытой площадке перед вездеходом. Пару минут назад выстрелами перебило шесты навеса, брезент упал на асфальт. Вот по нему-то полковник и пробежал первую половину своего пути. Сзади вовсю долбили «варяги», прикрывая его хоть как-то. И все равно вражеские пули свистели в опасной близости от тела, такого уязвимого сейчас, такого слабого и склонного к разрушению. Каждый шаг отдавался вспышкой в глазах и пронзительной болью в ребрах. Зацепившись о складку на брезенте, Самара упал – хорошо хоть выставил перед собой руки, а то с сознанием пришлось бы распрощаться. А то и с жизнью. Приподнявшись на локтях, он пополз, не чувствуя в себе сил встать в полный рост. Автомат в мертвых руках всё ближе. Еще немного. Еще чуть-чуть. Ну же, ну!..

На лице застыла дурацкая улыбка – из-за «тоника» свело мышцы. Если Самару убьют, он будет выглядеть вполне прилично – воин без страха, смеющийся в лицо опасности. Но почему тогда трясутся поджилки? Адреналин вымыл из крови чуждую химию подчистую. А тут еще пуля ударила в брезент прямо перед лицом Самары, разорвав плотную ткань в клочья, выбив из асфальта крошки и заставив лбом вжаться в горизонталь и накрыть голову ладонями. Это стреляют сверху, о снайперах полковник совсем забыл. Хотя какие они снайперы, если попасть не могут?..

Дальше разлеживаться не было ни малейшего смысла. В ползущего по-пластунски с крыши легче попасть, чем в бегущего. Скривившись от боли, Самара поднялся. На него перли десятка полтора зомбаков. Полковник видел, как пули прореживали их строй, дырявя головы, прошибая гортани, останавливая сердца и сминая лица. Одному зомбаку пуля угодила в коленную чашечку – он упал, но почти сразу поднялся, получив порцию обезболивающего от слизня. Он даже смог пройти пару метров, прежде чем еще одна пуля лишила его глаза и части черепа. И все же он устоял, даже вскинул автомат к плечу и успел выпустить очередь, а потом дружным залпом из нескольких стволов его порвало в клочья – «варяги» одновременно решили успокоить слишком уж настырного едва живого мертвеца.

Самара тяжело опустился возле трупа, сжимающего автомат. Вцепился в оружие, потянул на себя – и не смог вырвать! Пальцы зомбака впились в «калаш» так, словно составляли с ним единое целое. Самара попытался разжать их. На один ушло секунд пять – целая вечность на поле боя, где свистят пули, где враг ближе, чем тебе хочется, где можно угодить под обстрел своих.

И тогда полковник воспользовался пистолетом. В «стечкине» закончились патроны, но Самаре он был нужен вовсе не для прицельного огня по врагу. Тут щурить глаз не надо, промазать тяжело. Полковник размахнулся и ударил рукояткой по пальцам трупа, дробя кости. И еще раз. И еще. Чужая кровь не причиняла неудобств, он ведь боевой офицер, а не барышня на выданье, зомбаков видавшая только в кошмарах. Еще взмах, удар – и хватит, фаланги без того уже в кашу. Отбросив АПС, Самара изъял у трупа автомат. Пока он занимался членовредительством, к нему подкрались двое молодых зомбаков, судя по татуировкам – бывшие вольники из одного рода-племени. Они зашли слева, точнее – проползли слева, прикрываясь грудой строительных обломков, то есть попали в мертвую зону для «варягов». Оба по пояс обнажены, кожа на груди расцарапана до крови – перед самой подзарядкой они окончательно потеряли людское подобие, но сейчас действовали вполне осмысленно, на рожон не перли. Русые волосы, зеленые глаза, похожее телосложение – Самара готов был поспорить, что в прошлой жизни зомбаки были родственниками, скорее всего братьями. Тут главное слово «были». Ибо те твари, что кинулись на полковника, – смертельно опасные монстры, предназначение которых – убивать.

Самара вскинул автомат, направив в грудь прыгнувшего на него зомбака, дернул спусковой крючок, и…

И ничего не произошло, выстрела не последовало. Зомбак обрушился на Самару, подмял под себя, автомат выпал из рук полковника. Зубы – вполне здоровые, белые, ровные – клацнули у лица Самары. В последний момент удалось отжать от себя живой вес, а то лишился бы носа и щек. Сказывались навыки чемпиона по дзюдо. Самара сбросил с себя зомбака, вовсе не собираясь укладывать его на лопатки. Ему нужна была чистая победа иного рода, и потому, подхватив автомат и вскочив, он саданул зомбака прикладом по роже, своротив скулу и сократив количество коренных во рту. Пуля обожгла предплечье – а вот не надо подставляться. Повезло, всего лишь царапина. Зато второй зомбак-братишка грозил крупными неприятностями. Иначе зачем запрыгнул на спину полковнику? Не покататься же захотел?

Одной рукой Самара ухватил зомбака за загривок, второй – за горло. И крепко сжал, да так, что ладоням стало больно, и потащил на себя, словно пытаясь оторвать зомбаку голову. Ногти твари впились в плечи полковника, колени забарабанили по спине. Ни Самара, ни зомбак сдаваться не желали. Полковник почувствовал, как из разодранной вместе с тканью кожи потекла кровь по лопаткам и ниже. А тут еще братишка с поломанной рожей очухался и решил помочь родственнику – вдвоем оно сподручней, а тушкой потом можно поделиться. Встав на четвереньки, он кинулся вперед, впился зубами Самаре в живот и утробно заурчал. А полковник даже не почувствовал ничего, все его тело превратилось в один сплошной сгусток боли, раной больше, раной меньше – без разницы.

С хрустом сломалась шея зомбака, насевшего сзади. У Самары освободились руки. Сцепив их замко́м, он обрушил эдакую «кувалду» на затылок зомби, заживо его жрущего. Никакой реакции. Еще удар. Еще. Безполезно – силы в руках нет, ребра болят, не размахнуться толком. Самара завалился на бок и дотянулся до выроненного автомата. Патронов в нем ноль без палочки, но есть в нем толк, есть… Приклад проломил зомби затылочную кость, заодно превратив слизня в кашицу, смешанную с людскими мозгами, потом – долой височную… Самара продолжал бить зомбака даже после того, как тот перестал подавать признаки жизни. Дурацкая улыбка не сползала с лица, хоть плачь. Прикрываясь трупами, Самара залег, обыскал их – результаты обнадежили: шесть полных магазинов. Что ж, теперь умирать будет веселей, хоть с оскалом поперек рожи, хоть без него.

Сначала палец вдавил спуск, а уже потом полковник сообразил, что завалил зомбака, который чуть было не продырявил из «калаша» чернявую головку, высунувшуюся из укрытия возле грузовика. Зомбак упал, а Мариша послала полковнику воздушный поцелуй и скрылась за кучей щебня, из которой торчал стальной двутавр. Совсем сбрендила девчонка, хоть не помогай ей вообще. Такая круговерть, жизнь на волоске, а она всё в игрушки играет, Сташева на ревность разводит… У полковника по хребту холодком потянуло – так Данила злобно на него зыркнул. Как бы в спину не выстрелил. А ведь слева, в мертвой зоне, не простреливаемой «варягами», нарисовалось нечто, способное вмиг закончить уличный бой.

За жалким подобием баррикады из трупов, от которых неимоверно смердело, Самара прицелился в зомбака, который подкрадывался поближе к «Шатуну». На плече у зомби покоилась туба РПГ-7, голову прикрывала каска. В любой момент зомбак готов был подорвать вездеход вместе с теми, кто за ним прятался. Поэтому у Самары не было права на ошибку. Он должен был не просто застрелить тварь, а сделать так, чтобы «варяги» не пострадали. Но Самара не представлял, как это сделать. И времени на раздумья не было – зомбак остановился за ржавым троллейбусом и, поправив каску, замер, вглядываясь в прицел. Ремень лег ему на локоть. Всё, сейчас выстрелит через окно «рогатого».

Полковник опередил его всего лишь на полувздох. Очередь угодила в ручной гранатомет, едва не вышибив оружие из рук зомбака – сдвинула под серьезным углом вверх. Кумулятивная граната, вырвавшаяся из ствола, угодила в потолок троллейбуса – огненной струей не только прожгло ржавый металл, но и зацепило самого гранатометчика. Давление горячих газов было таким сильным, что от зомби мало что осталось.

Порадоваться удаче Самаре не дали. Пока он целился, его самого поймали на мушку – пуля счесала кожу с головы, добавив приятных ощущений и так многострадальному черепу.