Остросюжетный детектив. Выпуск 10

1

Ночь, опустившаяся на город, превратила стальные небоскребы в огромные привидения, тянущиеся к небу.

Дома, видимые из окон конторы Перри Мейсона, там и сям светились зажженными окнами, но все же большая часть зданий освещалась уличными фонарями.

Адвокат Перри Мейсон, измотанный после трудового дня в суде, выключил свет в своем кабинете и растянулся и большом кресле за письменным столом. Поначалу он только хотел дать отдохнуть глазам, уставшим от чтения свода законов, но навалившаяся усталость погрузила его в теплую дремоту.

Достаточное освещение с улицы позволяло различить пожарную лестницу рядом с окном кабинета Перри Мейсона, стол, заваленный открытыми сборниками законов, расслабленную фигуру в огромном, обтянутой кожей кресле, из которого Мейсон чуть ли не каждый день убеждал нервную клиентуру успокоиться и излить свои тревоги.

День был жаркий, но сейчас в отдалении гремел гром, и бродячие дуновения ветра вокруг дома проносились мимо приоткрытого окна.

Мейсон беспокойно пошевелился, как будто подсознательная мысль о груде бумаг на столе и необходимости составить отчет о судебном заседании не оставляли его в покое.

Из темной тишины за окном, на пожарной лестнице послышалось слабое движение, и на железных ступеньках показалась сначала одна изящная женская ножка, а затем и другая.

Медленно, осторожно молодая женщина спускалась по пожарной лестнице, пока ее голова не оказалась на уровне окна помещения над конторой Мейсона. В окне вдруг вспыхнул свет, и яркие лучи его устремились в темноту.

Мейсон пошевелился во сне, пробормотал что-то неразборчиво и опустил расслабленную руку на подлокотник кресла. Фигура, отбрасывая тень, отпрянула от освещенного окна. Молодая женщина на пожарной лестнице торопливо спустилась еще на две ступеньки, по всей вероятности намереваясь попасть на лестничную площадку напротив окна кабинета адвоката.

Неожиданно Мейсон вновь пошевелил рукой, и женщина на пожарной лестнице, уловив это движение, испуганно замерла.

Порыв ветра, пронесшийся по аллее, надул ее юбку, и она инстинктивно схватилась правой рукой за нее, борясь с развевающейся одеждой.

Мейсон выпрямился в кресле. Женщина на лестнице повернулась, начала подниматься, но затем остановилась, боясь, по-видимому, попасть в полосу света из окна над конторой Мейсона. Ветер посвежел. В отдалении угрожающе прогремели раскаты грома.

Мейсон зевнул, протер глаза, посмотрел наверх и застыл от неожиданности, увидев в окне развевающуюся юбку и стройные женские ноги. Он выскользнул из кресла, быстро и ловко обогнул стол, очутился у окна и, устремив взгляд наверх, сказал: «А ну-ка, спускайтесь…». Девушка на пожарной лестнице предупреждающе прижала палец к своим губам. Мейсон, насупив брови, начал опять: «Что это вам взбрело в голо…». В ответ девушка нетерпеливо покачала головой, жестом призывая к молчанию и борясь с развевающейся от ветра одеждой. Мейсон поманил ее рукой. Девушка заколебалась. Мейсон начал выбираться в окно на пожарную лестницу. Девушка почувствовала угрозу и начала медленно спускаться по ступенькам. Ее правая рука сделала быстрый неуловимый жест, и отблеск света упал на металлический предмет, который сверкнул в темноте и исчез. Она продолжала бороться с развевающейся от ветра юбкой.

— Кажется, вам удалось посмотреть бесплатное представление, — сказала она с улыбкой, тихим голосом.

— Вот именно, — ответил Мейсон. — Заходите.

Решив, что поражение неизбежно, она стала более податливой. Перебросив ногу через подоконник кабинета Мейсона и удерживая равновесие, девушка впрыгнула в комнату. Мейсон направился к выключателю.

— Пожалуйста, не надо, — сказала она спокойно.

— Это еще почему?

— Я бы предпочла, чтобы вы этого не делали. Это может быть… может быть опасным.

— Для кого? — спросил Мейсон.

— Для меня, — ответила она и помедлив продолжила: — И для вас.

Мейсон окинул оценивающим взглядом фигуру девушки, чей силуэт различался на фоне уличного света, падающего в окно.

— Похоже, вы не из тех женщин, кто боится яркого света.

Она мелодично рассмеялась.

— Вам лучше знать. Как долго вы сидели здесь?

— Час или около того. Но я спал.

— Вы проснулись в решающий момент, — вновь рассмеялась она. — Этот ветер застал меня врасплох.

— Похоже, что да. Что это за штука была у вас в правой руке?

— Я придерживала складки юбки.

— Нет. Что-то металлическое.

— А, это, — сказала она и рассмеялась. — Фонарик.

— И что же с ним случилось?

— Я его уронила.

— А вы уверены, что это был не пистолет? — спросил Мейсон.

— С чего это вы взяли, мистер Мейсон, какой абсурд!

— Вы знаете мое имя?

Она указала на стеклянную дверь конторы, освещенную светом из коридора.

— Ваше имя на дверях, а я умею читать наоборот.

— Я все же думаю, что это был пистолет. Что вы делали с ним?

— У меня не было пистолета. В любом случае вещь, которую вы видели, выскользнула из моих рук и улетела вниз, на аллею.

— А как я об этом узнаю? — спросил Мейсон, осторожно двигаясь к ней.

Она подняла вверх руки и сказала: «Ладно, я думаю, чему быть, того не миновать».

Мейсон быстро подошел к ней и стал обыскивать ее. На минуту, от первого прикосновения, она вздрогнула, затем тело ее напряглось.

— Обязательно делать «это» так тщательно? — спросила она.

— Непременно. Не двигайтесь.

— Цель ваших поисков, Мейсон, я предполагаю, найти оружие?

— Абсолютно верно. И вина не моя, что приходится делать это. В любом случае я должен быть осторожен, чтобы гарантировать свою безопасность.

Он почувствовал, как вновь напряглось ее тело, но она не произнесла ни слова и не сделала ни одного движения.

— Закончили? — холодно осведомилась она, когда Мейсон опустил руки.

Он утвердительно кивнул. Свет, проникавший с улицы, осветил ее крепко сжатый рот, когда она подошла к креслу, села и достала портсигар из своей сумочки.

— Мне не нравятся вещи такого рода.

— А мне не нравятся женщины, стреляющие в меня, — сказал Мейсон. — У вас же был пистолет, я знаю, и думаю, что вы его выбросили вниз на аллею.

— Почему бы вам не сбегать вниз и не поискать его, Мейсон?

— Я могу сделать даже лучше: взять и попросить полицию поискать его.

Она презрительно рассмеялась.

— Вот это будет забавно. Я уже представляю себе заголовки газет: «Известный адвокат вызывает полицию поискать пистолет под окнами своего дома».

Мейсон задумчиво разглядывал ее. Огонь от спички осветил овал прекрасного лица. Рука, державшая спичку, была тверда.

— И потом, — продолжала она, насмешливо поблескивая глазами, — это будет довольно веселая история: «Адвокат отказался от каких-либо объяснений, когда полиция не смогла найти оружие. Не показывал ли Перри Мейсон фокусы с пистолетом и не выпал ли он из его рук на улицу, или же он обезоруживал клиентов?» Да, вот это будет история.

— А что вас заставляет думать, что я не дам объяснение? — спросил Мейсон.

— Думаю, что нет, — сказала она. — Вы можете быть во что-нибудь вовлечены, не правда ли?

— Неужели?

— Увидев женщину на пожарной лестнице, заставив ее войти в свою контору, обвинив ее в ношении оружия, и все это без доказательств… Можно будет подать на вас в суд за нанесение оскорбления, не правда ли?

— Я думаю так же, — сказал Мейсон. — Видите ли, в любом случае я буду пострадавшим лицом, который обнаружил вора при попытке проникнуть в его кабинет через пожарную лестницу и…

— Проникнуть к вам в кабинет! — презрительно перевила она.

— А что, не так?!

— Конечно, нет.

— Я боюсь, что слишком занят, чтобы терять свое время. Если вы не можете дать подходящего объяснения, я прямо сейчас поднимаю трубку телефона и вызываю полицию.

— Новый газетный заголовок, — сказала она. — «Перри Мейсон вызывает полицию».

Он усмехнулся от этой мысли.

— Признаюсь, это было бы как-то необычно. Все же, как насчет объяснения?

— Неужели сегодня вечером я недостаточно подвергалась унижениям? — сказала она. — Я стояла, а вы тем временем…

— Вы прекрасно знаете, что я искал оружие.

— Неужели это был единственный интерес в вашем обследовании?

— Да.

— Ну, тогда вы, как я и думала, не более чем бесчувственная машина, — вспыхнула она.

— Об этом вы уже сами делайте выводы.

Мейсон направился к телефону.

— Подождите, — торопливо сказала она.

Адвокат повернулся к ней. Она сделала глубокую затяжку, выдохнула дым и со злостью потушила окурок в пепельнице.

— Прекрасно, — сказала она, — вы выиграли.

— И что же я выиграл?

— Объяснение.

— Ну что ж, начнем.

— Я работаю секретаршей в офисе этажом выше.

— Чей это офис?

— Компания «Гарвин и К^о. Эксплуатация и развитие приисков».

— Вы достаточно бойко это оттарабанили!

— Естественно, я работаю там.

Адвокат взял телефонный справочник, открыл его на последней странице списка на «ГА», нашел адрес компании, кивнул головой и сказал: «Кажется, совпадает».

— Мой начальник попросил меня вернуться и поработать сегодня вечером. Он предупредил, что может приехать очень поздно, ибо приглашен на званый прием. Но как только он сможет вырваться с приема, он хотел бы закончить кое-какую работу, прежде чем завтра отправиться в путешествие.

— А вы, значит, сидели на пожарной лестнице и поджидали его.

Она усмехнулась.

— Вы не поверите, мистер Мейсон, но это именно так.

— Что это значит?

— Час назад я поднялась в офис. Ждала, а потом просто устала сидеть там. Я прочитала вечернюю газету и не знала, чем еще заняться. Я выключила свет, подошла к окну, присела на минутку на подоконник, а затем, шутки ради, вылезла на пожарную лестницу. Там было грязно. Я испачкала руки о поручень и собиралась пойти в ванную комнату. Но пока я находилась на лестнице, это было, ну, как-то романтично и возбуждающе, знаете, смотреть сверху на город и представлять происходящие там все эти сердечные приступы, трагедии и надежды, и вдруг ключ повернулся в дверном замке и дверь открылась. Я, конечно, подумала, что это мой шеф, и не знала, как мне объяснить мое пребывание на темной пожарной лестнице. Щелкнул выключатель, зажегся свет, и я увидела, что это был не он, а его жена. Я не знаю, что она хотела. Появилась ли она здесь, чтобы, ну, вы понимаете, застать нас, думала ли она — ну, это самое… В любом случае я представляла, что буду чувствовать, попав в такую ситуацию.

— Продолжайте, — сказал Мейсон.

— Поэтому, — сказала она, — я почти инстинктивно спустилась на две или три ступеньки вниз, чтобы она меня не увидела… Я до сих пор как будто вижу ее в кабинете. Природное любопытство заставило меня посмотреть, что она делает. Она подошла к окну, и я вынуждена была спуститься по пожарной лестнице.

— А ветер раздул ваши юбки.

Она улыбнулась.

— А вам повезло, Мейсон.

— Еще как, — согласился Мейсон, затем добавил: — Инстинктивно вы ухватились за свою юбку, чтобы привести ее в порядок.

— Ну конечно же, этот чертов ветер.

— И, — сказал Мейсон, — в руках у вас был пистолет.

— Ночной фонарик, — отпарировала она.

— Прекрасно, — сказал Мейсон, — я буду джентльменом и ловлю вас на слове. Это был фонарик. А теперь, если в течение пяти секунд вы не сможете объяснить происхождение этого фонарика — только никаких возгласов со стороны суда присяжных — у вас остается три, две, одна секунда. Все, извините!

Она прикусила губу и сказала:

— Видите ли, фонарик я взяла с собой, с тем чтобы найти мою машину, припаркованную на автостоянке. Я, вы знаете, не ожидала, что мой начальник будет провожать меня до машины, а одинокая женщина не может бродить по автостоянке так поздно. Как вы понимаете, такие вещи случаются, вы же знаете.

— Значит, вы взяли фонарик с собой, когда вышли на пожарную лестницу?

— Как ни странно, я сделала именно так. Он лежал на столе, и я прихватила его, когда выходила. Ведь было же очень темно.

— Прекрасно, — сказал Мейсон, — ну, а теперь, если мы вместе спустимся вниз, вы мне покажете вашу припаркованную машину? Вот тогда все будет в порядке.

— С удовольствием, — сказала она, поднимаясь из кресла с легкой грацией, — я буду только рада сделать это, Мейсон. Вы проверите номер моей машины, мое водительское удостоверение, разрешение на стоянку, а затем, я думаю, мы завершим нашу интереснейшую встречу, не правда ли?

— Безусловно, — сказал Мейсон, — встреча с вами при таких необычных обстоятельствах — одно удовольствие. Кстати, я не знаю вашего имени.

— Вы его узнаете, увидев мое водительское удостоверение.

— Я бы предпочел услышать это прежде от вас.

— Вирджиния Колфакс.

— Мисс или миссис?

— Мисс.

— Пошли.

Мейсон первым подошел к двери, открыл ее и отступил, пропуская девушку вперед. Одарив его дружеской улыбкой через плечо, она пошла впереди него по коридору. Проходя мимо освещенной двери частного сыскного агентства Пола Дрейка, девушка сделала гримасу на лице и сказала: «Не нравится мне это место».

— Почему же?

— Детективы вызывают у меня озноб. Я предпочитаю держаться подальше от них.

Мейсон, нажав кнопку вызова лифта, заметил:

— Дрейк много работает. Это обычная работа, как любая другая. После того, как втянешься, она теряет ореол романтичности, становится обыденной. Иногда мне кажется, что Полу Дрейку его работа ужасно надоела.

— Не сомневаюсь, — саркастически заметила она.

Лифтер открыл дверь, и Мейсон, взяв девушку под локоть, вошел с ней в кабину.

— А вы делаете отметку об окончании работы в регистрационной книге?

Она улыбнулась в ответ.

— Я думаю, вы ошибаетесь, Мейсон. Поскольку детективное агентство Дрейка открыто всю ночь, люди, приходящие в это здание, не должны делать отметки в регистрационной книге.

— О, вы заходили к ним?

Ее смех выдал хорошо сдерживаемое «Конечно».

— А где, вы думаете, я была?

— Те, кто идут в агентство Дрейка, не делают отметки в регистрационной книге, — объяснил лифтер. — Они же работают двадцать четыре часа в сутки, вы же знаете.

Мейсон сделал отметку о времени выхода из здания и обратился к Вирджинии Колфакс:

— У вас действительно гибкий ум и шустрый язык.

— Спасибо, — холодно ответила она.

Лифт опустился в холл, Вирджиния выскользнула из него с высоко поднятой головой. Мейсон последовал за ней.

Она на минуту задержалась на выходе из здания, и ветер, налетев, откинул назад ее волосы. Приближалась гроза, и отдаленные раскаты грома заглушали шум городских улиц.

Девушка неожиданно повернулась и дотронулась до руки Мейсона.

— Я хочу, чтобы вы знали одну вещь.

— Какую?

— Я вам признательна за то, что вы так мило обо всем позаботились.

Мейсон удивленно посмотрел на нее. И с этими словами она размахнулась и влепила Мейсону такую пощечину, что звук от удара по лицу привлек внимание группы людей, только что вышедших из ближайшего бара.

Пока ошеломленный Мейсон приходил в себя, она сбежала с тротуара, открыла дверь стоящего такси и прыгнула внутрь машины.

— Эй, постойте! — крикнул Мейсон водителю такси и двинулся к машине. Мужчина с бычьей шеей и фигурой портового грузчика, одетый в деловой костюм, ухватил Мейсона за полу его плаща.

— Полегче, парень!

Мейсон повернулся к нему.

— Уберите ваши руки!

Мужчина еще крепче вцепился в плащ, с усмешкой разглядывая Мейсона.

— Так не пойдёт, парень, ты ей не нравишься.

В ото время такси повернуло с улицы и влилось в поток машин.

— Убери лапы, не то я сломаю тебе челюсть.

Что-то такое было в глазах Мейсона, что заставило мужчину отступить.

— Подожди минутку, парень, ты же видишь, что дама не хочет…

Мейсон посмотрел вдоль улицы. Такси не было видно. Он повернулся к мужчине.

— Прекрасно, — сказал Мейсон с белым от бешенства лицом. — Вы тут разыгрываете из себя героя перед вашими приятелями. Позвольте предположить, что вы неплохо боксировали в каком-нибудь старом, добром колледже в году, скажем, 1917-м. Если вас удовлетворит, то ваше вмешательство повлекло за собой такое количество правонарушений, которое ваш тупой мозг вряд ли переварит. А теперь уберите вашу противную жирную рожу с моего пути, иначе я ее размажу.

Мужчина в замешательстве отшатнулся перед разящей яростью Мейсона. Адвокат шагнул мимо него по направлению к своей конторе, но, передумав, завернул за угол здания на начало аллеи и, медленно шагая, тщательно, обследовал каждый метр поверхности. Ни пистолета, ни фонарика он не нашел. Мейсон вернулся в здание, отметил время, поднялся на лифте на свой этаж и вошел в детективное агентство Дрейка.

— Пол Дрейк на месте? — спросил он у девушки за столом.

Она утвердительно кивнула головой.

— У меня для него работа. Особой спешки нет, пусть начнет завтра утром. Я хочу кое-что узнать о подноготной компании Гарвина. Служит ли там некая Вирджиния Колфакс и что представляет из себя глава фирмы, сам Гарвин. Скажите Полу, чтобы не особенно медлил и дал мне знать, если у него что-нибудь появится.

Девушка вновь согласно кивнула.

Мейсон вернулся к себе в кабинет, уселся за стол и углубился в чтение дела, по которому ему нужно было назавтра выступать в суде.

Огни в близлежащих домах гасли один за другим, пока те полностью не погрузились во тьму.

Какое-то легкое беспокойство мешало адвокату сосредоточиться. Слабый незнакомый запах духов в кабинете напоминал ему о недавней гостье.

Он захлопнул уголовный кодекс и осмотрелся. На полу лежал носовой платок, испачканный грязью, видимо, с пожарной лестницы. Платок был надушен, в уголке была вышита буква «V».

В десять утра на следующий день Перри Мейсон, появившись в Верховном суде штата, мастерски произнесенной тридцатиминутной речью убедил судей, споря с обвинением, что заявление, поданное в окружной суд на одного из его клиентов, не является правовой уликой и тем самым не имеет юридической силы.

Мейсон вернулся к себе на такси и немногим позже одиннадцати переступил порог своего кабинета.

Делла Стрит, его секретарша, подняла глаза от стола и приветливо улыбнулась.

— Как прошло дело, шеф?

— Лучше не бывает.

— Поздравляю.

— Спасибо.

— Вы выглядите усталым.

— Я не спал почти всю ночь.

Делла Стрит улыбнулась.

— Чему ты улыбаешься?

— Вы случайно не видели газет?

— Да, я просмотрел утреннюю и…

— Я имею в виду первый выпуск вечерней газеты. На вашем месте я бы посмотрела раздел светской хроники.

— Зачем?

Она подняла руку и насмешливо потерла палец о палец.

— Неприлично, неприлично, шеф.

— Что такое?

Делла Стрит протянула ему раскрытую на разделе светской хроники газету, где Мейсон заметил отмеченную карандашом заметку: «За что известный адвокат, чье имя стало символом сверхъестественного мастерства в умении защищать людей, обвиняемых в преступлениях, получил пощечину вчера ночью перед зданием своей адвокатской конторы? Кто была эта загадочная вспыльчивая блондинка, которая чуть не нокаутировала адвоката и, оставив его ошеломленным, уехала в такси? Должно быть, адвокат проявил к ней нешуточный интерес, поскольку только физическое вмешательство атлетически сложенного прохожего позволило избежать ей насильственного и неизбежного задержания.

И что такое искал адвокат на аллее? Выбросила ли блондинка что-либо из окна его кабинета?

А ведь парочка, казалось, была создана друг для друга… до пощечины. Этот привлекательный адвокат — секрет многих сердечных болей у тоскующих девиц, которые ждут от него хотя бы знака внимания вместо его постоянных занятий адвокатской деятельностью. Или же контора, где служат компетентные девушки, кажется ему настолько привлекательной, что он предпочитает рабочее окружение прелестям общества?

Во всяком случае, одной молодой женщине в этом городе удалось выразить свое глубокое недовольство.

Ту, ту, мистер М.»

2

Лицо Мейсона постепенно темнело, пока он читал заметку.

— Черт бы их побрал! Газеты занимаются тем, что нанимают людей, сующих нос даже в сточные канавы!

— И в аллеи!

— И в аллеи, — согласился Мейсон. — У тебя есть представление, как им удалось добыть такую информацию?

— Вы забываете, что вас хорошо знают в городе. А кто был этот атлетически сложенный незнакомец?

— Большой бочонок жира. Надо было все-таки сломать ему скулу. Это один из типов, любящих покрасоваться перед женщинами. Он схватил меня за плащ и дал ей возможность улизнуть.

— А кто была ваша подружка?

— Она назвалась Вирджинией Колфакс. По закону вероятностей, возможно, один шанс из ста миллионов, что ее настоящая фамилия Колфакс. Хотя имя, я думаю, настоящее.

С кислой улыбкой Мейсон рассказал Делле Стрит о своем ночном приключении.

— И что же она хотела?

— Прежде всего, она хотела убежать. Мне нужно было вызвать полицию.

— Вызвать полицию? — недоуменно спросила Делла.

— Впрочем, я признаю, что это выглядело бы довольно нелепо. — Мейсон вдруг запрокинул голову и рассмеялся от всей души. — Маленький привлекательный чертенок, который явно обвел меня вокруг пальца. А я-то думал, что иду с ней до стоянки, где она припарковала свою машину.

— И что же дальше?

— А дальше случилось неожиданное — она дала мне пощечину.

— Но почему?

— Она быстро сообразила, что прохожие будут на ее стороне, если она изобразит зайчишку, убегающего от волка. Она предположила, что наверняка на стоянке перед домом будет достаточно прохожих… Все так и вышло у нее. А у меня нет.

— Боюсь, что это небезопасно для вас — оставаться по вечерам одному в кабинете. Я же говорила, что могла бы поработать с вами вчера вечером.

— Мне не хотелось беспокоить тебя. Я работал допоздна. Впрочем, это было лишь банальное приключение.

Мейсон выдвинул левый ящик письменного стола и достал платок, который уронила незнакомка.

— Что ты о нем скажешь?

— Довольно грязный.

Мейсон согласно кивнул.

— Она вытерла им перепачканные на пожарной лестнице руки. Что еще?

Делла Стрит взяла двумя пальцами кончик платка и чуть потрясла.

— О, ваша посетительница пользуется дорогими духами.

— Какими?

— «Суррендо» от Чиро, я думаю.

— Постараюсь запомнить. Что нового у нас, Делла?

— Вас ожидает мистер Гарвин. Он очень хочет вас видеть. Его фирма находится как раз над нами и называется…

— Да, да, я знаю. Вирджиния Колфакс предположительно должна работать там секретаршей. В любом случае пригласите мистера Гарвина войти. Посмотрим, что он из себя представляет. Может быть, он окажется другой точной треугольника.

— Ну, тогда это будет довольно «жирная» точка, — рассмеялась Делла Стрит.

— Что, он толстый?

— Хорошо упитанный.

— Сколько ему лет?

— Около сорока. Хорошо одевается, всегда наманикюрен. Кажется, привык иметь все, что захочет, когда этого пожелает.

— Хорошо, хорошо. Тогда его внешний вид соответствует первой точке в треугольнике. Второй может быть ревнивая жена. И третьей — девушка-блондинка с серыми с поволокой глазами и с… ну, ты знаешь…

— «С великолепной фигурой» — вот клише, о котором вы думаете, — сказала Делла Стрит, направляясь за мистером Гарвином.

Гарвин, входя в комнату, нарочито взглянул на часы.

— Я думал, вы никогда не придете, Мейсон. Я прождал вас двадцать минут. Черт подери, я не привык никого дожидаться.

— Похоже, — сухо отреагировал Мейсон.

— Ну, я же говорю не о нас. Я имел в виду вообще. Я видел вас несколько раз мельком, Мейсон… Правда, никогда не предполагал, что придется обратиться к вам за консультацией, но, увы, пришлось.

— Присаживайтесь. Чем могу быть полезен?

Гарвин посмотрел на Деллу Стрит.

— Она останется, — сказал Мейсон, — будет делать пометки, беречь мое время и следить за моими встречами.

— Это деликатный случай.

— Я как раз специалист по деликатным вещам.

— Я недавно женился на очень красивой молодой женщине. Я… В общем, очень важно, чтобы ничего не случилось с этим моим браком.

— А почему что-то должно случиться с вашим браком?

— Есть, э… некоторые осложнения.

— Расскажите мне о них. Как давно вы женаты?

— Шесть неделе, — воинственно ответил Гарвин.

— Это ваша вторая жена?

— В том-то и загвоздка.

— Давайте-ка разберемся, — сказал Мейсон.

Гарвин опустился в обтянутое кожей кресло для клиентов, расстегнув прежде свой двубортный пиджак.

— Мейсон, хорошо ли разводиться в Мексике?

— Да, разводы в Мексике имеют определенную ценность. Правда, все зависит от юрисдикции.

— И какую же ценность?

— Определенную психологическую ценность.

— Что вы имеете в виду?

— Технически, когда человек разводится в Мексике и снова женится, власти могли бы быть несговорчивыми. На самом же деле они не очень-то обращают внимание, когда ясно, что человек поступал так по доброй воле. Если бы они не закрывали на это глаза, тогда бы не хватило тюрем в штате Калифорния, чтобы усадить за решетку всех обвиняемых в двоеженстве. Это разрушило бы множество семей, подорвало бы семейную жизнь и потребовало бы огромных судебных расходов в признании этих людей виновными. Поэтому судья обычно выносит условное наказание.

— Тогда это действительно неплохо.

— Вот именно, — улыбнулся Мейсон. — Конечно, если вы хотите более точный ответ, потребуется время на изучение вопроса. Обычно мало кто знает, что правительство Мексики не хочет, чтобы ее приграничные суды становились местом для разбора наших домашних неурядиц. Было многое сделано, чтобы прояснить те ситуации, которые существовали. Но наши суды не признают юридической законности разводов в Мексике.

— Черт побери, Мейсон, боюсь, я попал в затруднительное положение.

— Давайте расскажите мне все по порядку с самого начала.

— Я женился на девушке по имени Этель Картер десять лет назад, — начал Гарвин. — Тогда она была действительно красавицей. Помню, что я был совершенно загипнотизирован ею, да, да, гипнотизм очень верное слово в данном случае, не сомневайтесь в этом, Мейсон. Как потом выяснилось, она была холодной, умной интриганкой — приношу извинения за такое выражение перед дамой, — Гарвин склонил голову перед Деллой Стрит.

— Любовь вызывает в людях самое лучшее, — заметил Мейсон, — когда же любовь уходит, часто случается, что вместе с ней уходит и самое лучшее. Вероятно, виноваты были обе стороны.

Гарвин заерзал в кресле.

— Возможно, или лучше — вероятно. Но я хочу, чтобы вы поверили мне, Мейсон. Дело в том, что она — чистый ужас.

— В каком смысле?

— В любом. Она, как бы это… она — дикая кошка.

— Как долго вы не живете вместе?

— Мне кажется, что это не имеет особого значения, — сказал Гарвин. — Все началось, когда я снова женился. Она буквально с ума сходит от ярости.

— Между прочим, — Мейсон значительно посмотрел на Деллу Стрит, — как выглядит ваша вторая жена?

— Рыжеволосая красавица с бездонными голубыми глазами, Мейсон. Вы как будто заглядываете в самую глубину. Чудесное чистое лицо в обрамлении золотисто-рыжих волос. Она прекрасна, она чудо, жемчужина!..

Мейсон перебил его:

— Я понял. И поскольку мы заговорили о женщинах, у вас случайно не работает молодая женщина двадцати трех-четырех лет, с хорошей фигурой, тонкой талией, длинными ногами, высокой грудью, блондинка с серыми глазами?..

— У меня?! — воскликнул Гарвин. — Боже мой, Мейсон, вы ее описали как какую-нибудь голливудскую киноактрису.

— Она очень симпатичная, — признал Мейсон.

Гарвин покачал головой.

— Нет, я ее не знаю.

— Фамилия Колфакс ничего вам не говорит?

Гарвин задумался.

— Да, — наконец сказал он, — я имел деловые отношения с человеком по имени Колфакс, кажется, связанным с горнодобывающей промышленностью. Большего, правда, вспомнить не могу. Слишком много дел приходится держать в голове. В любом случае я хотел бы продолжить рассказ о своей первой жене.

— Продолжайте.

— Мы расстались год назад. Вообще было что-то странное в нашем раздельном проживании. Мы не очень-то ладим друг с другом, у меня появились другие интересы, я пропадал в клубе с друзьями, играя в карты. Но и моя жена дома не сидела затворницей… Поймите, Мейсон, мы достигли той точки, когда начали отдаляться друг от друга. Откровенно говоря, она наскучила мне, а я ей. Как бы там ни было, когда мы решили жить отдельно, не было ни бурных объяснений, ни слез. Это была чисто деловая сделка. Я отдал ей прииск в Нью-Мехико, который приносит неплохой доход.

— Была ли оформлена дарственная о собственности?

— Вот здесь-то я сделал маленькую ошибку. Формально этого сделано не было, к тому же Этель никогда не обращала на эти вещи особого внимания. Мы все обговорили, и я отдал ей этот прииск. Мы собирались туда съездить. Если дела на нем обстояли нормально, она была согласна на этот прииск как на полную компенсацию собственности при разделе. Если нет, я обещал уладить это дело.

— И что прииск оказался не таким хорошим?

— Я думаю, что с ним было все в порядке. Дело в том, что Этель поехала в Нью-Мехико, побывала на прииске, затем написала, что едет в Неваду, в Рено для оформления развода. Через некоторое время окольными путями я узнал, что она получила развод.

— Она написала вам письмо?

— Нет, я получил письмо от одного нашего общего друга.

— У вас сохранилось это письмо и письмо вашей жены?

— К несчастью, нет.

— Получила ли она развод в Рено?

— По-видимому, нет.

— Ну что же, рассказывайте до конца.

— Я встретил Лорен Эванс. — Его лицо озарила самодовольная улыбка. — Я не могу вам рассказывать о Лорен. Это как если бы повернуть время вспять. У нее есть все, что я надеялся найти у Этель, когда я женился на ней. Черт побери, я до сих пор не верю в свое счастье.

— Представляю. У нее особая изюминка! Она — мечта! Лучше продолжайте, — нетерпеливо сказал Мейсон.

— Я никогда раньше не задумывался над своим прошлым, но после того как ее встретил, я захотел быть уверенным, что полностью свободен. Я написал в Рено и попытался найти следы бумаг о разводе с моей первой женой, но, по-видимому, их не было.

— И тогда?

Гарвин неуютно заерзал.

— Я был в уверенности, что развод был оформлен в Рено, особенно после письма нашего общего друга о моем разводе с Этель.

— И что вы предприняли?

— Я… я говорил вам, Мейсон, что исходил из предпосылки, что я свободный человек и…

— Что вы предприняли?

— Откровенно говоря, я чувствовал себя не совсем в своей тарелке, когда выяснил, что возникают какие-то сложности с бумагами о разводе с моей женой в Рено. То ли они потерялись, то ли еще что-то.

— Короче, что вы сделали?

— Я поехал в Мексику и поговорил с местным адвокатом, который пообещал устроить мне гражданство по доверенности, в общем, звучало все неплохо. Таким образом я получил развод в Мексике, а потом и женился там же во второй раз. Мы следовали совету нашего адвоката в Мексике. Кажется, он знает свое дело.

— И что же потом случилось? — спросил Мейсон.

— Меня беспокоит Этель. Она… она неожиданно ожесточилась. Она хочет раздела имущества, да такого, что погубит меня. Она меня хочет!

— Короче, вы оказались с двумя женами на руках?

Гарвин потер свою тяжелую челюсть.

— Я надеялся, что до этого не дойдет, Мейсон. Я предпочел бы быть счастливым, а не незадачливым женихом. Надеялся, что развод в Мексике все уладит.

— Я разберусь с вашим мексиканским разводом, — сказал Мейсон. — А где, кстати, ваша первая жена сейчас?

— Где-то здесь, в городе, но не знаю где. Она звонила мне с автострады и не оставила адреса.

— У нее есть адвокат?

— Она говорит, что собирается сама провернуть дело о разделе имущества.

— Не хочет платить адвокату? — спросил Мейсон.

— Она более ловкая, чем два вместе взятых адвоката в этой стране, естественно, исключая присутствующих здесь. Она чертовски умна. Прежде чем я на ней женился, она была моей секретаршей. И поверьте мне, когда речь идет о деле, ей нет равных.

— Хорошо, — сказал Мейсон, — я посмотрю, что можно сделать. Это вам обойдется в некоторую сумму.

— Я ожидал этого.

— Между прочим, ваша вторая жена не была ли вчера вечером у вас в офисе?

— Моя жена! В офисе! Господи, нет, конечно.

— Мне показалось, что я видел свет в окнах вашего офиса. Я выглянул в окно и увидел отражение света на верхней площадке пожарной лестницы. Кажется, ваш кабинет над моим?

— Да, это так, — сказал Гарвин, — но вы не могли видеть свет в моем кабинете. Это, вероятно, было выше. Ночью у меня никто не работает.

— Понимаю, — ответил Мейсон, — ладно, я займусь этим делом. Пройдите в другую комнату и продиктуйте все, что вы говорили мисс Делле Стрит. Назовите ей все имена, адреса, короче все, что вспомните. И оставьте чек на тысячу долларов в качестве гонорара. Мы пустим его в дело.

3

Во второй половине дня Пол Дрейк вошел в кабинет Мейсона походкой праздношатающегося человека.

— Привет, Перри.

— Как поживаешь, Пол? На роль героя романтической картины ты не очень тянешь.

— Что ты имеешь в виду под романтической картиной?

Мейсон усмехнулся.

— Я подумал о недавно услышанном описании частного детектива. Молодая женщина была просто поражена блеском его профессии, но она же и дрожала от волнения.

— А, это? — скучным голосом отреагировал Пол Дрейк, садясь в кресло для клиентов. — Работы до черта.

— Что ты узнал о фирме Гарвина? — спросил Мейсон.

Дрейк закурил сигарету, повернулся в кресле, перекинул ноги через один из подлокотников кресла, а о другой оперся спиной.

— Гарвин, похоже, очень импульсивный парень.

— В каком смысле?

— Он женился на своей секретарше, Этель Картер. Жили они неплохо. Все было превосходно, до тех пор пока все было в новинку, а когда это кончилось, Гарвин начал стрелять глазами вокруг.

— Я знаю, — сказал Мейсон. — А потом он женился на Лорен Эванс.

— А в промежутке у него было два-три пикантных приключения, которые, правда, не закончились женитьбой.

— Что ты можешь сказать об Этель Гарвин?

— Вот здесь у тебя, Мейсон, проблемы. Говорят, что она получила развод в Рено, но какие-либо документы на этот счет отсутствуют.

— А что с фирмой Гарвина?

— Это корпорация. Своего рода холдинговая компания. Гарвин — снайпер. Он отыскивает прииски и прогнозирует. Когда что-нибудь стоящее попадает ему в руки, он превращает это в собственность «Э. Ч. Гарвин», во главе которой стоит он сам и некое подставное лицо. Затем эта собственность оборачивается полным доходом компании «Гарвин и К^о. Эксплуатация и развитие приисков».

— Каким образом? — спросил Мейсон.

— Это его манера делать бизнес.

— Налоги?

— Откуда я знаю? Ты же адвокат.

— Если он входит в состав совета директоров компании, он навряд ли может извлекать доход, продавая налево акции своей собственной компании.

— Вот здесь-то он глупости не делает, — ответил Мейсон, — он даже не член совета директоров. Этот парень говорит им, что делать, сам оставаясь просто главным управляющим.

— И владеет контрольным пакетом акций?

— По-видимому, он контролирует всю компанию. Как бы там ни было, он пользуется полным доверием широкого круга держателей акций. Ты сам можешь сообразить, Перри. Он находит собственности, включает их в компанию, до тех пор пока они не начинают приносить доход. Затем он сбывает их с рук и получает сверхприбыль. Он держит управление в своих руках, сам себе выплачивает приличную зарплату и премию от прибыли. Но он особенно ловок в том, чтобы держатели акций сами получали приличный доход. А остальное их мало интересует. При этом все, кто имеет акции компании, уверены, что Эдвард Чарльз Гарвин, как управляющий сообразительностью не страдает… Вот и все, что я сумел узнать, так сказать, экспромтом. Никакой Вирджинии Колфакс на горизонте, и никаких следов молодой блондинки, как ты ее описал.

— Ладно, — сказал Мейсон, — это была предварительная работа, теперь же начинается настоящая. Первая жена Гарвина находится где-то здесь в городе. Я хочу найти ее, приставить к ней наблюдение и знать каждый ее шаг двадцать четыре часа в сутки.

— О’кей, — ответил Дрейк. — Пока трудно сказать, сколько понадобится времени, чтобы найти ее. Все зависит от того, на самом ли деле она скрывается.

— Когда вы ее найдете, не выпускайте ее из-под наблюдения!

— Не волнуйся.

Дрейк начал подниматься из кресла, и будто какая-то мысль толкнула его руку в карман, откуда он вынул вдвое сложенную бумагу.

— Что это? — спросил Мейсон.

— Извещение об очередном собрании держателей акций компании Гарвина. О положении дел мне рассказал один из акционеров.

— Как тебе удалось выйти на акционера за то короткое время, что ты начал работать?

— О, — ответил Дрейк, — это, в общем, одна из составных частей моей деятельности.

— Ты заинтересовал меня, Пол. Как ты это сделал?

— У меня есть пара друзей, которые интересуются золотыми приисками. Я им позвонил и спросил о компании Гарвина. Они рассказали мне всю подноготную. Я попросил их связать меня с кем-нибудь из акционеров, чтобы я смог получить информацию, как говорят, из первых рук.

— Я надеюсь, ты не брал у него интервью?

— Конечно, нет. Я потихоньку из него все вытянул. Этот парень сразу начал рассказывать, поскольку случилась забавная вещь. Он был в отъезде, а когда вернулся, нашел в своей почте извещение о предстоящем послезавтра собрании акционеров. Он не мог ничего понять, потому что перед отъездом он уже известил о своем участии. Извещения об участии в собрании регистрируются за десять дней у секретаря собрания.

Мейсон протянул руку за извещением, бегло взглянул и нахмурил брови.

— Твой приятель говорит, что он уже посылал извещение о своем участии?

— Да.

Мейсон еще раз посмотрел на извещение и бросил его на стол.

— Что-то здесь не так, Пол.

— В каком смысле?

— Эта доверенность удостоверяет, что право голоса предоставляется Э. Гарвину, владельцу акционерного сертификата № 123 в корпорации.

— Ну и что здесь не так?

— Не знаю, — сказал Мейсон, — но обычно доверенность выдается на определенное лицо и не обязательно бывает пространное… А он уже подписал одну доверенность?

— Да. Он сказал моему приятелю, что, видимо, ему прислали другую доверенность по ошибке.

— Ну ладно. Мы займемся этим. Пол, посмотри, что мы можем узнать о первой жене Гарвина.

Дрейк поднялся с кресла.

— Я ее скоро найду. Кстати, ты не знаешь, где она остановилась — в гостинице, меблированных комнатах или где-то еще?

— Ни малейшей идеи.

— Кого-нибудь из ее друзей или компаньонов?

Адвокат отрицательно покачал головой.

— Ты думаешь, частный детектив может как фокусник вытащить желаемое из рукава, когда ему это понадобится, — пожаловался Дрейк. — Ты бы дал хотя бы какую-нибудь наводку.

— Вместо наводки я могу тебе вручить чек на пятьсот долларов для начала.

— О’кей, — заулыбался Дрейк, — скажи Делле, чтобы приготовила чек и прислала его мне.

С этими словами Дрейк быстро вышел из кабинета и направился по коридору в свое агентство. Мейсон взял доверенность и принялся ее изучать.

— Почему вы думаете, что это так важно? — спросила Делла Стрит.

— Из-за примечательного совпадения.

Мейсон сложил доверенность и сунул ее в карман.

— Ты не замечаешь, что инициалы Эдварда Гарвина точно совпадают с инициалами Этель Гарвин? А теперь отметь, что доверенность выдана на имя Э. Гарвин, владельца акционерного сертификата № 123 в корпорации, и таким образом все предыдущие сертификаты теряют силу.

— Вы имеете в виду, что…

— Вот именно, — перебил ее Мейсон. — Я имею в виду, что если обнаружится, что владельцем сертификата № 123 является Этель Гарвин, то каждый из акционеров, подписавших одну из этих повторных доверенностей, автоматически аннулирует предыдущую доверенность на имя Эдвина Гарвина и лишает его права голоса в корпорации. Таким образом его жена может явиться на собрание акционеров с подавляющим количеством голосов на свое имя, поменять совет директоров, выставить Эдварда как главного управляющего и повести дела, как она того пожелает.

— Ой, ой! — воскликнула Делла.

— Отыщи-ка Эдварда Гарвина, Делла. Мы выясним это дело.

Делла Стрит согласно кивнула и, взяв список телефонов, который оставил Гарвин, выписывая чек, начала быстро крутить диск телефона. Тем временем Мейсон стал разбирать на своем столе оставленную с предыдущего вечера груду книг по юриспруденции.

Через десять минут Делла Стрит сообщила, что Гарвин не появится до собрания акционеров, поскольку сразу же после разговора с Мейсоном он отправился в путешествие. Как рассказала его секретарша, он собирался посмотреть некоторые прииски.

— Я думаю, — сказала Делла, — что он просто отправился во второе свадебное путешествие.

— Черт подери, он мог хотя бы предупредить меня. Ладно, соединись с секретарем-казначеем собрания и пригласи его сюда. Скажи, что я хочу его видеть и представляю интересы Гарвина. Добавь, что речь идет о деле первостепенной важности.

— Они уже знают, что вы представляете его интересы, — ответила Делла. — Его секретарша уже выслала чек на тысячу долларов.

Через некоторое время зазвонил внутренний телефон. Делла Стрит сняла трубку, и, выслушав, сообщила Мейсону, что мистер Джордж Денби находится в приемной адвокатской конторы.

— Кто этот Денби?

— Секретарь-казначей корпорации.

— Пусть войдет.

Денби, худощавый, типичный чиновник, в очках, с седыми волосами, в свободном, фабричного пошива костюме, представился Мейсону, пожал ему руку своей холодной рукой и сел в кресло. Усевшись, он подтянул на коленях брюки, скрестил ноги и уставился на адвоката.

— Я представляю мистера Гарвина, — сказал Мейсон.

— Я так и понял. Могу я поинтересоваться, представляете ли вы его как отдельного человека или же он поручил вам представлять интересы корпорации?

— Я представляю его самого. Насколько я понял, он имеет интерес в различных областях?

— О, да.

— Некоторые из них касаются корпорации?

— Да.

— Дает ли это ответ на ваш вопрос? — улыбнулся Мейсон.

Денби холодно посмотрел из-под очков.

— Нет, — ответил он.

Мейсон откинулся назад и засмеялся. Денби даже не улыбнулся.

— Хорошо, — сказал Мейсон, — я представляю его как отдельного человека, пусть так. Теперь же одна вещь привлекла мое внимание и беспокоит.

— Что именно, мистер Мейсон?

— Кто имеет в корпорации акционерный сертификат № 123?

— Думаю, что так, без подготовки, я бы не смог вам сразу ответить.

— Когда состоится собрание акционеров?

— Послезавтра.

— В какое время?

— В два часа дня.

— Это обычное годовое собрание акционеров?

— Да, конечно.

— Какие правила предусмотрены уставом при голосовании по доверенности?

— Мистер Мейсон, повторяю, я не могу без подготовки вам сказать. Думаю, что правила соответствуют закону штата Калифорния.

— У Гарвина много доверенностей?

— Думаю, что да.

— Сколько?

— Мне кажется, что при этих обстоятельствах я не имею права обсуждать дела корпорации.

— Понимаю, — сказал Мейсон. — Возвращайтесь в офис, посмотрите ваши бумаги и выясните, сколько доверенностей на право голоса было выслано на имя Э. Гарвина.

— Да, конечно, мистер Мейсон, я буду очень рад выяснить это.

— А потом дайте мне знать.

— А вот это уже совсем другое дело, мистер Мейсон. Оно касается корпорации, как и Гарвина. Мне нужно получить разрешение от кого-нибудь из высшего руководства компании.

— Тогда получите его.

— Это не так просто.

— Я не спрашиваю вас, будет ли это легко, я говорю вам — получите его. Это, кстати, в интересах самой корпорации.

— Речь идет о конфиденциальной информации, мистер Мейсон. Даже Гарвин… э… даже Гарвин не входит в состав высшего руководства.

— Кто президент корпорации?

— Фрэнк Лайвсей.

— Он сейчас у себя?

— Нет. Он был с утра, потом уехал.

— Позвоните ему. Расскажите о нашем разговоре и передайте, что будет лучше, если он со мной свяжется.

— Хорошо, сэр.

— Его номер есть в телефонной книге?

— Думаю, что да.

— В общем, посмотрим, что можно сделать.

— Хорошо, — сказал, поднимаясь, Денби, — я уверен, что вы оцените мое поведение, мистер Мейсон. Конечно, я понимаю, что…

— Все в порядке. Информируйте меня, как только сможете.

Как только Денби вышел из кабинета, Мейсон кивнул Делле Стрит.

— Посмотри в справочнике телефон Фрэнка Лайвсея и…

Делла Стрит улыбалась.

— Я уже это сделала. Как только он упомянул имя, я начала искать.

— Его номер телефона?

— Да.

— Соедини меня с ним.

Пальцы Деллы Стрит залетали над телефонным диском.

— Алло… Алло! Это мистер Фрэнк Лайвсей? Одну минутку, пожалуйста, мистер Лайвсей, адвокат Мейсон хотел бы поговорить с вами.

Мейсон взял трубку телефона.

— Алло? Мистер Лайвсей?

Осторожный голос на проводе ответил:

— Да, Фрэнк Лайвсей.

— Вы президент компании «Гарвин и К^о. Эксплуатации и развитие приисков»?

— Да, мистер Мейсон. Могу я поинтересоваться, чем вызван ваш звонок?

— Происходит что-то такое, что, я думаю, может затронуть корпорацию. Я представляю интересы мистера Гарвина. Я столкнулся с препятствием, когда захотел получить кое-какую информацию от Денби, секретаря-казначея.

Лайвсей засмеялся.

— Я не сомневался.

— Это означает, что он враждебно настроен к Гарвину?

— Нет, это значит, что он ярый сторонник формальностей и бюрократизма. А что случилось, мистер Мейсон?

— Я бы не хотел говорить об этом по телефону.

— Хорошо, я сейчас же к вам направляюсь.

— Прекрасно, — сказал Мейсон и повесил трубку.

4

Фрэнк Лайвсей оказался толстым, общительным человеком с коротко подстриженными рыжими усиками, с глазами навыкате и частично лысой яйцевидной головой. Плотно облегающий костюм указывал, что он начал толстеть с момента его покупки. Его фигура свидетельствовала, что этот процесс продолжался годами, но не отразился, видимо, на его оптимизме, когда речь заходила о покупке новой одежды.

Ему было около сорока, и взгляд, брошенный на Деллу Стрит, выдавал в нем ценителя женщин.

— Как поживаете, мистер Мейсон? — сказал он, не сводя глаз с секретарши.

Он прошел с вытянутой рукой по кабинету, ухватил руку Мейсона и сердечно пожал ее.

— Прошу прощения, что заставил себя ждать. Я очень сожалею. Но мне было необходимо выяснить пару вещей, прежде чем поговорить с вами. Честно говоря, ситуация невероятная.

— А что в ней невероятного? — спросил Мейсон.

— Ситуация невероятная, просто невероятная. Дела обстоят черт знает как.

— Рассказывайте.

— Ну, в общем, ситуация с компанией Гарвина, мягко говоря, своеобразная, Мейсон. Я не могу вдаваться в подробности, но Гарвин, без сомнения, далеко не промах. В юридических целях он любит держаться на заднем плане. По совету юрисконсульства он не входит в состав совета директоров и не занимает никакой выборной должности. Из-за некоторого участия в бизнесе компании его положение как акционера не подвергается сомнению. Но если бы он был одним из директоров, то дела бы обстояли иначе.

Мейсон понимающе кивнул.

— Но, конечно, вы понимаете ситуацию, Мейсон. Все мы люди Гарвина. В действительности мы… я бы сказал, мы все для него подставные лица. Я бы не говорил об этом, но вы же в конце концов адвокат Гарвина и все прекрасно понимаете.

— После того как я позвонил вам, — спросил Мейсон, — вы специально задержались, чтобы переговорить с Денби?

— Абсолютно верно. В конце концов вы занятой человек, Мейсон. Бесполезно терять время и говорить с вами о вещах, о которых я не знал бы что говорить. Я хотел прежде выяснить все сам.

— И вы выяснили?

— Выяснил. Эта женщина! Эта Этель Гарвин! Ну и хитра же она, Мейсон. Она хитра, как лиса!

— Поточнее, что, она сделала?

— Мы как обычно разослали акционерам доверенности на право голоса, сделанные на имя «Э. Гарвин, держателя акционерного сертификата № 123». Как вы догадались, Мейсон, акционерный сертификат № 123 был выписан на имя Этель Гарвин четыре года тому назад, когда она и Эдвард Гарвин жили душа в душу и все шло хорошо.

— А что случилось с настоящими доверенностями? — спросил Мейсон.

— С ними все в порядке. Вы же видели Денби. Он разослал их в алфавитном порядке держателям акций, отмеченных в его гроссбухе.

Лайвсей откинулся назад и засмеялся.

— Но я уверен, что кто-то догадался о сложившейся ситуации, когда стали поступать другие доверенности, — заметил Мейсон. — Естественно, Денби должен был понять, что он не высылал эти доверенности, и когда заполненные доверенности на Э. Гарвин, держателя акционерного сертификата № 123, стали возвращаться, можно предполагать, что он должен был их проверить.

— Безусловно.

— Но самое забавное, что Денби не знает, когда они стали поступать обратно. С ними все в порядке: они подписаны, заполнены в нужном порядке. Вероятно, они поступили все сразу и какой-нибудь клерк зарегистрировал их. Денби клянется, что они не попадали к нему на стол. Он утверждает, что иначе он был бы в курсе дела.

— Собрание держателей пакета акций назначено на послезавтра?

— Совершенно верно. И не мне говорить вам, Мейсон, что поставлено на карту. А мы не можем найти самого Гарвина. Он где-то проводит свой второй медовый месяц, обвороженный новой рыжеволосой женой. Кроме того, он не хотел, чтобы знали, куда он уезжает. Не хотел, чтобы его беспокоили делами. А сам может потерять всю компанию! Я обеспокоен, более того, я очень боюсь.

— Что случится, если Этель Гарвин завладеет контрольным пакетом акций?

— Что случится?! Боже мой, она проведет полную ревизию. Она перетрясет всех и вся. Она подберет свой совет директоров. Она привлечет компанию Гарвина к судебной ответственности за уклонение от налогов в результате двух-трех дел, которые были провернуты не слишком удачно. Она вызовет налоговую инспекцию и укажет на некоторые вещи, которые мы скрывали. Она поломает все дело, а наша компания рассыплется, как карточный домик!

— Денби не проверял с кем-нибудь из служащих, кто же все-таки заполнял подложные доверенности?

— В своем роде он вынюхивает вокруг. Он не хочет помощников, с тем чтобы не догадались, о чем идет речь… Он задает осторожные вопросы и…

Телефон на столе Мейсона, номер которого знали только Делла Стрит и Пол Дрейк, пронзительно зазвонил. Мейсон поднял трубку и услышал голос Дрейка.

— Перри, извини, что звоню по этому телефону, но, думаю, что ты хотел бы знать это как можно скорее. Я нашел Этель Гарвин.

— Молодец. Как тебе удалось так быстро найти ее, Пол?

— Поработал головой и телефоном, — небрежно ответил Дрейк. — Я храню много разного рода информации, в том числе списки членов главных женских клубов. Когда она жила с Эдвардом Гарвином, она была членом хорошо известного клуба библиофилов. Я принялся обзванивать всех членов клуба по списку, интересуясь, каким образом я мог бы повидаться с Этель Гарвин по поводу редкой книги, которую она якобы разыскивала. На втором звонке я напал на золотую жилу. Ответившая мне женщина рассказала, что Этель Гарвин какое-то время отсутствовала в городе, но недавно она столкнулась с ней на улице и узнала, что та проживает в гостинице «Монолит Апартментс». Я начал с гостиницы, затем разыскал ее парикмахера и получил кое-какую информацию.

— Черт побери, — сказал Мейсон, — каждый раз, когда ты мне рассказываешь, как тебе это удается, все выглядит так просто. Видимо, зря я плачу тебе деньги.

— И продолжай мне их платить. Ты хочешь, чтобы я еще что-нибудь сделал, Перри?

— Да, не спускай с нее глаз двадцать четыре часа в сутки.

Мейсон мельком взглянул на вытянувшегося в кресле Лайвсея, с широко раскрытыми глазами напряженно слушавшего телефонный разговор.

— Как только у меня будет свидетель автомобильного инцидента, — продолжал небрежно говорить в трубку Мейсон, — я не хочу, чтобы теряли ее из виду. Полагаю, что она единственная, кто может засвидетельствовать, какая машина имела преимущественное право на проезд перекрестка. Я хотел бы получить от нее письменное показание, как только я разберусь со всеми остальными делами.

На другом конце линии на мгновение воцарилось молчание, затем Дрейк спросил:

— У тебя клиент в кабинете, Перри, и ты не хочешь, чтобы он слышал?

— Да.

— Я сделаю так, чтобы за ней следили двадцать четыре часа в сутки, правильно я тебя понял?

— Да.

— Хорошо, — сказал Дрейк, — договорились.

Закончив разговор, Мейсон повернулся к Лайвсею.

— Прошу меня извинить, это был очень важный звонок. Я занимаюсь автомобильным столкновением с тяжелыми телесными повреждениями… Ладно, вернемся к нашему делу. Значит, если можно так образно выразиться, в шкафу компании Гарвина оказались скелеты?

Лайвсей сделал попытку улизнуть от прямого ответа.

— Понимаете, я стараюсь сделать все как можно лучше в отсутствие Эдварда Гарвина, Мейсон, но… давайте-ка считать, я рассказал все, что мог… В конце концов я вам и так до черта наболтал.

— Вы один из главных держателей акций в компании?

Лайвсей усмехнулся.

— Не ошибайтесь насчет меня, Мейсон. Я владею частью акций, достаточной для того, чтобы входить в совет директоров и быть президентом. — Снова усмехнувшись, он добавил: — На заработки в компании я не жалуюсь, и мои обязанности заключаются в основном в том, что я подписываю разного рода бумаги и ублажаю праздношатающуюся публику.

— Кстати, у вас в машбюро не работает молодая особа по фамилии Колфакс?

— Нет, не знаю. Впрочем, у нас работает не так много женщин.

— Ей на вид двадцать два — двадцать три, длинноногая, с тонкой талией, узкими бедрами, высокой грудью, с твердым взглядом серо-стальных глаз, блондинка и…

— Прекратите, — замычал Лайвсей. — Вы убиваете меня! У меня не выдержит сердце!

— Вы знаете ее?

— О, господи, нет, но хотел бы! Я готов пуститься в розыски такой девушки вместе с вами. Возьмете, Мейсон?

Лайвсей откинул голову назад, проказливо засмеялся и подкрутил свои короткие рыжие усики.

— Если вам приходится развлекать клиентов, — спросил Мейсон, — у вас, наверно, есть список молодых женщин, которых можно приглашать, для того чтобы украсить заключение сделок.

Лайвсей довольно рассмеялся.

— Я вижу, вы знаете толк в продаже акций.

— Может быть, имя и адрес этой девушки найдется в вашей маленькой черной записной книжке. Может быть, она готова составить компанию на деловом обеде или как партнерша по танцам.

— Может быть.

— Но вы не помните ее?

— Хотел бы.

— Если вы надумаете позвонить ей позднее, дайте мне знать, пожалуйста.

— Не сомневайтесь, Мейсон, обязательно.

— И что вы собираетесь делать с этими подложными доверенностями?

— Честно говоря, Мейсон, будь я проклят, если знаю. Кажется, что ежегодное собрание акционеров будет как всегда открыто для всех, и я не имею ни малейшей идеи, что здесь можно сделать.

— Если каким-либо образом вы не сможете разыскать Эдварда Гарвина, лучше работайте в этом направлении.

Лайвсей угрюмо посмотрел на Мейсона.

— И тем временем, — продолжал Мейсон, — вы бы лучше поискали в своей компании, кто заполнял бланки подложных доверенностей.

— Я бы многое дал, чтобы знать это, — ответил Лайвсей. — Похоже, что кто-то пытается нас обмануть.

— Выясните-ка, кто из вашей организации мог работать в помещении компании вчера вечером около одиннадцати часов.

— Я сделаю это.

— И дайте мне знать. — Мейсон встал, давая понять, что разговор окончен.

— Благодарю вас, — Лайвсей поднялся из кресла и, казалось, не решался уйти. Идя к двери, он дважды как будто пытался вернуться назад и возобновить разговор. Наконец он дошел до выхода, повернулся, улыбнувшись, и вышел в коридор.

Делла Стрит подождала, когда закроется дверь, и состроила гримасу.

— Ох, уж этот Дон Жуан, — сказала она.

Мейсон улыбнулся, снял телефонную трубку, набрал номер агентства Пола Дрейка, и когда тот ответил, сказал:

— Есть другая работа для тебя, Пол. Этот наш дурак клиент выбрал не лучшее время, чтобы уехать со второй женой в свадебное путешествие.

— Я думаю, что он недалеко. Ведь должен же он быть послезавтра на собрании акционеров.

— Он мне нужен, Пол. Узнай, на какой машине он уехал, в каких местах любит отдыхать, сколько багажа взял с собой и… в общем найди его.

— Ладно, — скучным голосом отреагировал Дрейк. — Если клиент платит мне деньги за то, чтобы я же еще его и нашел, то более дурацкой манеры тратить деньги трудно вообразить. Но я займусь этим.

— И сразу же дай мне знать, неважно, в какое время дня или ночи.

— Жди от меня известий, — сказал Дрейк и повесил трубку.

5

Мейсон припарковал машину перед гостиницей «Монолит Апартментс», кирпичным угловым зданием в строгом, непритязательном стиле.

Человек из сыскного агентства Пола Дрейка сидел в машине через улицу и делал вид, что углублен в изучение раздела объявлений в газете о сдаче дешевых квартир. Он даже не взглянул, как Перри Мейсон вышел из машины, повернул за угол и вошел в гостиницу. Портье за регистрационным столом посмотрел на Перри Мейсона с вежливым любопытством, но с полным отсутствием почтения во взгляде.

— Миссис Этель Гарвин? — спросил Мейсон.

— Она ждет вас?

— Скажите ей, что речь идет о доверенности.

— Ваше имя?

— Мейсон.

Портье повернулся к внутренним телефонам и с видом человека, вынужденного выполнять работу ниже его достоинства, набрал номер, подождал, затем сказал:

— Здесь мистер Мейсон, который хотел бы вас видеть, миссис Гарвин, по поводу доверенности… Нет, он не сказал… Спросить его?.. Очень хорошо. Можете подняться, — кладя трубку, произнес портье, — комната 624.

— Спасибо.

Мейсон вошел в лифт, отметив, что днем он управляется лифтером, а ночью работает в автоматическом режиме.

— Шестой этаж, пожалуйста, — обратился он к женщине, сидящей в лифте.

Лифтерша, крупная, мускулистая женщина с усталым видом, отложила журнал, который читала, затем выглянула в коридор в поисках других желающих подняться, прежде чем закрыть дверь лифта. Она сидела на круглом сиденье, и ее бедра, казалось, свисают с двух сторон. Весь ее облик носил отпечаток полного изнеможения.

— Шестой этаж, — повторил Мейсон.

Она не ответила и еще раз выглянула в коридор. Потом неохотно закрыла дверь, и кабина начала подниматься на шестой этаж.

Мейсон вышел из лифта и не успел свернуть налево, как раздался звонок вызова лифта на первый этаж. Лифтерша посмотрела на световой сигнал, дочитала несколько строчек из журнала, затем закрыла дверь и спустилась вниз.

Мейсон пошел по коридору, рассматривая номера, пока не нашел 624. Он постучал, и дверь сразу открыла женщина около тридцати лет, приветливо улыбающаяся, одетая в облегающий черный халат.

— Мистер Мейсон? — спросила она мелодичным голосом.

— Да.

— Я миссис Гарвин. Вы хотели видеть меня по поводу доверенности? — она улыбнулась тепло и дружески.

— Да, — ответил Мейсон. — Доверенность на право голоса в компании «Гарвин и К^о. Эксплуатация и развитие приисков».

— Входите, пожалуйста.

— Благодарю.

Она мягко прикрыла за Мейсоном дверь номера и пригласила его сесть. Ее фигура была уже не девичья, однако, по-видимому, благодаря строгой диете, сохранила тонкую талию. Ее спокойное лицо и глаза хорошо владеющей собой женщины как бы говорили о том, что она тщательно спланировала свою жизнь и не сделала в ней ни единого шага, прежде тщательно не обдумав его.

— Присаживайтесь же, мистер Мейсон.

Мейсон сел около окна.

Миссис Гарвин смерила его взглядом, села напротив него, скрестив ноги, откинулась на спинку тахты и спросила:

— А что насчет доверенности, мистер Мейсон, вы что-нибудь не поняли?

— Обозначение имени в доверенности несколько отличается от формулировки в предыдущих доверенностях, не так ли?

Она засмеялась.

Мейсон ждал.

Смех перешел в улыбку, несколько проказливую, но одновременно и натянутую.

— Мой дорогой мистер Мейсон, неужели это и все, что заставило нас прийти ко мне?

— Да.

— Вы не должны были делать этого, — она сказала это тоном, означавшим: «глупый мальчик!». Она изменила положение, положив правую руку на спинку тахты. — Ну, в самом деле, мистер Мейсон, — она вновь рассмеялась.

Мейсон сидел и спокойно ждал.

— Наверно, было трудно найти меня, мистер Мейсон. Скажите, как вам это удалось?

— Я нанял детектива, — небрежно ответил Мейсон.

Ее тело заметно напряглось.

— Что вы сделали?

— Нанял детектива, чтобы найти вас.

— Но, ради бога, почему?

— Я считал это важным.

— Но почему?

— А что вы собирались делать с вашими доверенностями, миссис Гарвин? Вы собирались перехватить контроль над корпорацией у вашего бывшего мужа?

— Просто мужа! — вспыхнула она.

— О, извините, я думал, вы в разводе.

— Кстати, кто вы такой?

— Я адвокат. Моя контора находится в том же здании, где и офис вашего мужа.

— Вы… Он нанял вас для того, чтобы вы пришли сюда?

— Пригласил — вот слово, которое используется в отношении адвоката.

— Хорошо, он пригласил нас, с тем чтобы вы нашли меня?

— Не совсем так.

— Тогда зачем вы здесь?

— Я представляю его интересы.

— И что же вы хотите?

— В первую очередь, — ответил Мейсон, — я хочу знать, чего хотите вы.

— Я не вижу причины, мистер Мейсон, по которой я не могла бы ответить на ваш вопрос. — Она указала на резную деревянную сигаретницу. — Закуривайте, мистер Мейсон.

— Благодарю.

Адвокат открыл крышку и протянул ей сигаретницу. Она взяла сигарету и прикурила от протянутой Мейсоном спички. Прикуривая, она оценивающе, исподлобья посмотрела на него.

Мейсон закурил и вытянул перед собой свои длинные ноги.

— Ну, и?..

— Мистер Мейсон, давайте будем откровенны друг с другом. Я думаю, что вам придется иметь дело с довольно опасным противником.

— Спасибо за предупреждение.

— Как вы нашли меня?

— Я уже сказал, нанял частного детектива.

— Как вы узнали о доверенностях?

— А вот это уже другое дело.

Она пристукнула туфлей по ковру, элегантно, по-кошачьи передернула плечами, полулегла на диван, переложив подушки, и подтянула под себя ноги. Сделав глубокую затяжку, выпустила длинную струю дыма в потолок.

— Интересно, не правда ли?

— Очень, — ответил Мейсон.

— Мой любезный муженек, — начала она, — приобрел себе другую женщину. Он вздумал меня обмануть с новым образцом доверенности, но кое-что случилось, и он промахнулся. Так что я по-прежнему его жена, а несоответствие в формулировке на доверенностях, может быть, связано с их новым образцом.

— А дальше что? — спросил Мейсон.

— А дальше я собираюсь показать чуть-чуть когти, совсем чуть-чуть.

— И все же, чего вы хотите?

— Я хочу вернуть его обратно.

— Вы жаждете удерживать его при себе в законном порядке, хочет он того или нет?

Прикрыв глаза, она задумчиво посмотрела на Мейсона.

— У меня есть желание кое-что вам поведать.

— Говорите.

— Может быть, из-за того, что мне нравится ваше лицо, а может быть, потому, что хочу пофилософствовать. Вы женаты?

— Нет.

— Когда мужчина владеет женщиной, он приобретает очень своеобразную собственность. Это своего рода зеркало настроений, одушевленное эхо его собственных иллюзий. Он получает обратно точно то, что дает. Во время медового месяца он смотрит на нее как на ангела, а она на него — как на бога. Наступает период взаимного обожествленного восхищения. Потом очарование проходит, и мужчина приобретает работающего партнера.

— Продолжайте.

Ее глаза сверкали из-под полуприкрытых век.

— Затем, — продолжала она, — мужчина нередко начинает мучиться. Его начинает раздражать замкнутость обстановки. Он страдает, что потерял свободу. Тогда он делает одно из двух. Или начинает изменять в спокойной, непринужденной манере, или же начинает «пилить» и ныть. В любом случае он демонстрирует, что его собственность — жена — потеряла в цене.

— И что же затем?

— А затем, — сказала она, — он получает то, что заслуживает. Если он умен, то ведет себя «свободно» настолько, насколько считает нужным; если же неглупа жена, то она «дает» ему столько свободы, сколько ему нужно для того, чтобы он почувствовал себя счастливым. Вот тогда домашняя жизнь становится безоблачной. Мужчина может продолжать лгать своей жене, он может ныть потихоньку, но он всегда будет считать свою жену ценным приобретением. Ну, а если он начинает считать ее занудой, тогда жена прикрывает дверь домашней тюрьмы очень-очень плотно, мистер Мейсон, закрывает ее и выбрасывает ключ.

— Что вы и сделали?

— Нет, что я собираюсь сделать, мистер Мейсон.

— И как же вы собираетесь это сделать?

— Вы адвокат. Вы раскрыли мою маленькую уловку с акционерными доверенностями, не так ли, мистер Мейсон?

— Да.

— Ну, и что же из этого последует?

— По поручению вашего мужа я сделаю так, что подложные доверенности не будут иметь силу при голосовании.

— То есть мой муж, как обычно, будет контролировать собрание акционеров?

— Вот именно.

— Вы слишком умны, мистер Мейсон. И вы хорошо знаете законы. Может быть, вы и сделаете это. Но я гарантирую, что вы забьете гол в собственные ворота.

— Что, что? — спросил Мейсон.

— Лучше послушайте.

Она нарочито продемонстрировала свои красивые ноги, меняя позу на диване, протянула руку к телефону и попросила телефонистку соединить ее с окружным прокурором.

— Отдел заявлений, пожалуйста. — Через мгновение она уже говорила в трубку:

— Это говорит миссис Этель Гарвин. Я супруга Эдварда Гарвина, который незаконно женился во второй раз и теперь живет с другой женщиной. Он бросил меня и открыто сожительствует с этой женщиной, выдавая ее за жену. Он заключил этот недействительный, противозаконный брак в Мексике. Я хочу сделать официальное заявление в связи с его двоеженством. Когда бы я смогла прийти? Завтра? — Она на минуту смолкла, затем улыбнулась и добавила: — Я понимаю, что вы не хотите ворошить этот вопрос с разводами в Мексике, но уж так получилось. Я настаиваю, чтобы вы приняли к делу обвинение моего мужа в двоеженстве. В какое время вы могли бы меня принять?

Она вновь выслушала ответ, улыбнулась и переспросила:

— В десять пятнадцать?.. Благодарю вас. Кого я должна спросить?.. Да, мистера Стоктона, да. Помощника шерифа из отдела заявлений. Большое спасибо. Ровно в десять пятнадцать я буду у вас.

Она положила телефонную трубку и повернулась к Мейсону.

— Вы удовлетворены ответом на ваш вопрос?

Мейсон улыбнулся.

— А вы уверены, что он отвечает вашим интересам?

Она дружелюбно посмотрела на него и спокойно сказала:

— Черт меня возьми, если бы я знала, мистер Мейсон, но если я ввязываюсь в драку, то не сдаюсь. Вы открыли свои карты, а у меня свои козыри. Сколько раз мне придется шельмовать, я не знаю, но уж будьте уверены, я сделаю это.

— И вы действительно собираетесь преследовать мужа в судебном порядке, обвиняя его в двоеженстве?

— Мистер Мейсон, если бы это было даже последним моим делом на земле, я все равно подала бы в суд на моего мужа за двоеженство. Я готова идти до конца.

— Раз начав нечто подобное, вы не остановитесь.

— А кто собирается останавливаться?! — Ее глаза сверкали. — Мистер Мейсон, не будете ли вы так любезны рассказать моему мужу о том, что мужчина находит в женщине отражение своих собственных мыслей? Мейсон, мои когти будут очень и очень остры.

— А разве не вы заставили своего мужа поверить в то, что оформили развод? — спросил Мейсон.

— Я не несу ответственности за то, во что верит мой муж.

— Но вы же сказали ему, что оформляете развод, не так ли?

— Мистер Мейсон, женщина очень часто говорит мужчине много всяких вещей, когда хочет вновь пробудить в нем страсть, любовь, уважение к ней. В своем порыве она может заявить, что собирается покончить жизнь самоубийством, пригрозить всем, чем угодно, заявить все, что хочет, пообещать все, что пожелает.

— При таких условиях, — сказал Мейсон, — я боюсь, что вы влетите своему мужу в копеечку.

— Я тоже боюсь, что это будет так.

— Но не совсем так, как вы рассчитываете, — заметил Мейсон.

— Что вы имеете в виду?

Мейсон посмотрел ей прямо в глаза.

— Я имею в виду, что я тоже неплохой драчун. Я намерен рано или поздно узнать каждый ваш шаг с того момента, как вы покинули мужа. Мы все о вас узнаем, мы узнаем…

Она лукаво усмехнулась.

— Мистер Мейсон, мне безразлично, сколько частных сыщиков вы наймете. Все равно вы не узнаете все о том, чем я занималась последние шесть месяцев. И даже если я превратила свою спальню в ночлежку, я подам на мужа в суд за двоеженство. Я достаточно умна, чтобы знать это, Мейсон, а вам-то сам бог велел. А теперь, Мейсон, прошу извинить меня. Мне нужно заниматься другими делами. И я бы не хотела, чтобы вы о них знали. Всего хорошего, мистер Мейсон.

Мейсон поднялся. Она проводила его до двери.

— Жалко, что вы не мой адвокат, а Эдварда. Ну, теперь уж ничего не поделаешь. Чувствую, что вы доставите мне немало беспокойства.

— А я почему-то уверен, что вы мне доставите немало трудных минут.

Ее глаза вдруг вспыхнули от волнения.

— Вы чертовски правы, Мейсон, я уж постараюсь. — И с этими словами она закрыла за адвокатом дверь.

6

Эдвард Гарвин стоял на балконе своей комнаты в гостинице «Ла Йолла» и смотрел на лунную дорожку, мерцавшую на поверхности Тихого океана. Миссис Гарвин-2 стояла рядом с ним.

— Лори, дорогая, — с чувством начал Гарвин, — это похоже на…

— Да, дорогой.

— На нескончаемый медовый месяц. Дорогая, ты меня любишь?

— Конечно.

— Ангел мой, посмотри же на меня. Перестань смотреть на океан.

Она повернулась к нему с благодушной, немного извиняющейся улыбкой.

— Скажи что-нибудь, — попросил Гарвин.

— Что сказать?

— Ты знаешь что. Скажи: «Я тебя люблю».

— О, Эдвард, — ответила она нетерпеливо. — Ты ведешь себя как студент-второкурсник.

— Дорогая, у тебя не хватает романтизма. Неужели ты не чувствуешь очарования окружающей природы? Мы здесь далеко от всего… От работы, никто не знает, где мы. Мы здесь совершенно одни, стоим на…

— Я хочу есть, — прервала его она.

Гарвин рассмеялся.

— Ладно, я накормлю тебя. Но я не хочу ни с кем делить тебя сегодня вечером. Давай поужинаем в номере.

— Нет, здесь в номерах ужасно кормят. Давай пойдем в ресторан и закажем большой хороший бифштекс с картофелем фри и жареным луком по-французски. В центре города я знаю неплохой ресторанчик, там хорошо кормят.

— Ладно, — сказал Гарвин, — если ты так хочешь. А я-то надеялся, что мы поужинаем на нашем балконе, глядя на океан.

— Да, чтобы сильный ветер испортил мне прическу. К тому же надвигается туман. — Она недовольно рассмеялась. — Перестань, Эд, ты становишься чересчур романтичным. Давай выпьем по аперитиву и пойдем. Ты не наденешь шляпу, дорогой?

— Как ты скажешь, Лори. А как твоя прическа? Может быть, поднять верх у машины?

— Не надо, оставь, как есть. Я повяжу голову шарфом.

Они спустились в холл и направились к стоянке машин. Он обошел свой солидный лимузин и открыл дверцу для жены.

— Я умираю от голода, — сказала Лорен. — Поторопись, пожалуйста.

Гарвин тронул машину. Подъехав к развилке на шоссе, он дисциплинированно пропустил поток машин, выехал на дорогу, и машина понеслась как стрела. У ресторана Гарвин выскочил из машины и чуть не бегом поспешил открыть дверцу для жены. Он подал ей руку, и, шурша юбками, она легко выпрыгнула из машины.

Скрежет покрышек большого тяжелого автомобиля заставил их обернуться, и Лорен Гарвин с интересом посмотрела на высокого мужчину, который вышел из машины и направился к ним.

— Господи! — воскликнул Гарвин. — Это же Перри Мейсон.

— Адвокат? — спросила жена.

— Он самый.

Мейсон подошел к ним.

— Я потерял уйму времени, чтобы найти вас.

Гарвин с достоинством подтянулся.

— Дорогая, позволь представить тебе мистера Мейсона.

Мейсон поклонился, вежливо поприветствовал ее и обратился к Гарвину:

— Я должен поговорить с нами сейчас же и наедине.

— Причина, по которой вы так долго нас разыскивали, заключается именно в том, что я не хочу, чтобы меня искали, — холодно заметил Гарвин.

— Я уже догадался. Однако время для этого вы выбрали неудачно. Уделите мне пять минут, пожалуйста.

— Я не занимаюсь сейчас делами, поэтому все, что вы хотите сказать, говорите прямо здесь и сейчас.

— Когда состоится собрание акционеров, Гарвин?

— Завтра, в два часа дня. Я собираюсь быть там, Мейсон, не волнуйтесь.

— У вас достаточно доверенностей, чтобы контролировать собрание?

— Естественно. Перестаньте, Мейсон, сейчас не время говорить о работе. К тому же ваша машина мешает движению и…

— Ваша жена подделала кучу доверенностей на свое имя. Не забывайте, что ее инициалы такие же, как и у вас: «Э. Г.».

— Его бывшая жена, — холодно заметила Лорен.

— В этом вопросе тоже не все так гладко.

— Я собираюсь выпить сухого мартини и съесть бифштекс, — ответила Лорен.

— Мы ужинаем вдвоем, — счел нужным пояснить Гарвин.

— Дорогой, пускай мистер Мейсон присоединится к нам. Во время ужина вы смогли бы поговорить.

Гарвин отрицательно покачал головой.

— Я сегодня не в настроении обсуждать свои дела.

— Этель разослала акционерам доверенности на имя Э. Гарвин, владельца акционерного сертификата № 123. Она получила обратно достаточно подписанных доверенностей, чтобы контролировать собрание, — сказал Мейсон.

— У нее ничего не получится. У меня свои доверенности.

— Ваши доверенности потеряли силу, после того как она разослала свои, — сказал Мейсон. — Доверенности включают в себя положение, по которому все предыдущие теряют силу при рассылке новых.

— Боже мой! — произнес Гарвин. — Она разорит меня!

— Но мой ужин в ресторане ей не удастся испортить, — выпалила Лорен.

— Более того, — продолжал Мейсон, — для того чтобы не дать вам завтра присутствовать на собрании акционеров, она подала на вас в суд за двоеженство. Как раз в этот момент полиция ищет вас, чтобы арестовать. По-видимому, она…

— Мейсон, Мейсон, ради бога, — прервал его Гарвин, — не обсуждайте этот вопрос сейчас!

— Тогда дайте мне возможность поговорить об этом в конфиденциальной обстановке. Я мотался по всему штату в течение суток, чтобы найти вас. Я не развлекался, как вы понимаете…

Лорен рассвирепела:

— Что это вы там говорили о двоеженстве, мистер Мейсон?

— Гарвин, — не обращая на нее внимания, сказал Мейсон, — факты таковы, что вы никуда не денетесь. И решать этот вопрос нужно как можно быстрее.

— Эдвард, — холодно спросила Лорен, — разве наш брак недействителен?

Гарвин, съежившись, недовольно посмотрел на Мейсона.

— Я излагаю вам факты, каковы они есть на самом деле. Похоже, Этель Гарвин одна-единственная может претендовать на то, чтобы считаться женой Эдварда Гарвина.

— Эдвард, — обратилась Лорен к Гарвину, — ты сказал мне, что она развелась с тобой.

— Я думал, что она это сделала.

— Он думал! — вспыхнула Лорен. — Какого черта…

— Подождите, — вмешался Мейсон. — Криком делу не поможешь. К тому же здесь не место для взаимных обвинений. Я собираюсь уезжать. Если вы последуете за мной, я думаю, что смогу помочь вам.

— Каким образом? — спросил Гарвин.

— Вы разводились в Мексике?

— И что из этого?

Мейсон усмехнулся.

— Ваш мексиканский развод может быть признан недействительным здесь, в Калифорнии. А ваша женитьба на Лорен в Мексике будет действительна только, если действителен развод. Но в Мексике, где вы разводились и женились, вы с Лорен считаетесь мужем и женой.

Воцарилось молчание, затем Лорен Гарвин обратилась к мужу:

— Не стой же как дурак, Эдвард. Неужели ты не понимаешь, что говорит мистер Мейсон? Мы сейчас же по возвращаемся в гостиницу, забираем вещи и убираемся подальше от этого места.

7

Мейсон ехал вслед за машиной Гарвина по мосту над рекой Сан Изидро. Огни Тихуаны далеко внизу сливались в сплошной яркий ореол, против которого были бессильны тускло мерцавшие на ночном небе звезды.

Машина Гарвина выехала на центральную широкую улицу Тихуаны и направилась к стоянке автомобилей. Мейсон припарковал свою машину рядом. Адвокат вышел из машины и подошел к Гарвину.

— Вот мы и на месте. Здесь, в Мексике, вы опять муж и жена.

— Черт побери, Мейсон, скажите лучше, что будет дальше?

— Я не знаю. Попытаюсь узнать как можно больше. Самый лучший выход, чтобы разрушить планы вашей первой жены, это сделать так, чтобы на собрание явилось лично как можно больше акционеров, выславших доверенность на право голоса. Доверенность теряет силу, если акционер лично присутствует на ежегодном собрании. Это значит, что вы должны дать мне список основных держателей акций, дружески настроенных к вам, и я их обзвоню. Я, правда, приготовил необходимые бумаги для судебного запрета на проведение собрания, если понадобится, но лучше будет, если акционеры все же явятся лично на собрание. В следующий раз, когда надумаете исчезнуть, предупреждайте об этом своего адвоката.

— Лично я умираю от голода, — прервала его Лорен.

— В двух шагах отсюда есть ресторан. Переночуйте в Тихуане, а завтра, если хотите, можете уехать в Энсенаду.

— Лорен, иди вместе с мистером Мейсоном. Я догоню вас, только закрою машину, — сказал Гарвин.

Пока он возился с машиной, Лорен подошла близко к Мейсону и приглушенным голосом сказала:

— Вы сильный, надежный человек, Мейсон. Мне не страшно с вами. Эдвард — чудо, но ведет себя уж слишком как молодожен.

Гарвин подошел к ним.

— Когда мы сможем вернуться из Энсенады?

— В любое время, как только решите угодить в тюрьму за двоеженство.

— А что со мной? — спросила Лорен.

— По американским законам, — улыбнулся Мейсон, — вы ему чужая женщина, любовница, живущая во грехе. Здесь же, в Мексике, вы полноценная законная жена.

— Черт бы вас всех побрал! — сердито воскликнула Лорен.

— Вот именно, — согласился Мейсон. — Таковы правила международного права. В Соединенных Штатах вы, Гарвин, женаты на Этель и виноваты в двоеженстве. В Мексике вы муж вашей теперешней спутницы, а Этель Гарвин — бывшая жена без всяких юридических прав.

— Более абсурдное положение трудно себе представить, — застонал Гарвин. — Мне, видимо, нужно построить большой дом, международная граница в котором проходила бы через спальню, с трехместной кроватью. Этель могла бы…

— Эдвард, — стальным голосом прервала его Лорен, — ты вульгарен.

— Я не вульгарен, я сошел с ума! — закричал Гарвин. — Черт возьми, я провожу медовый месяц и даже не знаю, жених ли я или нет.

— Продолжайте сходить с ума, сколько вам вздумается, — вмешался Мейсон. — Но это никак не повлияет на ваше юридическое положение как мужа. Пошли лучше есть.

После того, как они поужинали в ресторане большими и нежными бифштексами, Мейсон сказал:

— Здесь рядом находится новая гостиница «Виста де ли Меса». Давайте в ней переночуем, а завтра с утра вы мне дадите список наиболее надежных держателей акций компании, и я начну их обзванивать.

Гарвин перебил его:

— Мейсон, я сам позвоню им. Я хочу, чтобы вы занялись разделом имущества с Этель. Сделайте все, что можно. Начните с пятидесяти тысяч долларов и…

Теперь вмешалась Лорен:

— Эдвард, дорогой, не лучше ли будет, чтобы мистер Мейсон сам определил размеры раздела имущества? Я думаю, он добьется наименьшей суммы.

— Я хочу действовать, — ответил Гарвин. — Когда мне что-то нужно, я становлюсь нетерпеливым. Как вы нашли ее, Мейсон?

— Через частное сыскное агентство, — ответил Мейсон, гляди на часы. — Я могу позвонить ей сегодня вечером и назначить встречу на завтра.

— У вас есть ее номер телефона?

— Да. Она занимает номер 624 в гостинице «Монолит Апартменс». Через оператора в гостинице я могу ей дозвониться. Вчера с ней было трудно разговаривать. Она считает, что основные козыри у нее на руках в отношении вопроса о двоеженстве. В любом случае, когда я скажу ей, что вы находитесь в безопасности в Мексике, собираетесь приобрести большое поместье, переведя сюда часть капиталов и жить здесь, думаю, пылу у нее поубавиться.

У Гарвина загорелись глаза.

— Прекрасная идея, Мейсон! Ей придется исполнить номер «мертвая петля»!

— Я думаю, что Этель не пренебрегала и романтическими похождениями.

— Наверняка! — вмешалась Лорен. — Эдвард, мы должны были об этом подумать!

— Она красивая женщина, — продолжал Мейсон, — и любит, чтобы окружающие ею восхищались. Она любит вести дела таким образом, что достаточно ей показать обнаженную ножку, заинтересовать и…

Гарвин засмеялся.

— Этель именно такая. И со мной она вела себя подобным образом. Я помню, когда она была моей секретаршей, она…

— Эдвард!

— Извини, моя дорогая.

— Но прежде чем мы начнем обговаривать с ней условия раздела имущества, через частных детективов мы выясним, чем она занималась все это время, когда вы, Гарвин, с ней расстались.

Гарвин задумчиво протянул:

— Я боюсь, она любила меня больше, чем я предполагал. Это вторая моя женитьба превратила ее в дикую кошку. Может быть, она надеялась на примирение.

— Не будь так уверен, Эдвард, — отреагировала Лорен, вкладывая свой смысл в тщательно подбираемые слова. — Просто, когда мы поженились, она увидела возможность вытянуть из тебя деньги, обвинив в двоеженстве. Лучше пускай всем занимается Мейсон.

Гостиница «Виста де ла Меса», первоклассное, только что отстроенное сооружение, находилась в глубине от центральной улицы, окруженная оградой из необожженного кирпича. Проехав въездные ворота, две машины остановились перед центральным входом, перед которым росли дикие кактусы на фоне стен гостиницы, окрашенных в пастельные тона.

Женщина за регистрационным столом одарила их лучезарной, дружеской улыбкой.

— Нам нужно два номера, — сказал Гарвин, — один для меня с женой, другой для нашего спутника.

— Разумеется, — ответила женщина по-английски. — С совмещенной ванной комнатой?

— С раздельными ваннами.

— Но это будет намного дороже.

— Неважно. Лучшие номера в вашей гостинице.

Глаза женщины заблестели.

— О, сеньор привык к самому лучшему, не правда ли?

— Да.

— Самое лучшее вы и получите, сеньор. Есть прекрасный двухкомнатный номер. А другого сеньора мы могли бы разместить в другом крыле гостиницы.

— Прекрасно, — ответил Гарвин и занес имена всех троих в регистрационную книгу.

— А как быть с машинами?

— О, оставьте ваши автомобили прямо у гостиницы. Никто никогда не крал машин от «Виста де ла Меса».

— У вас есть сторож? — спросил Мейсон.

— Нет, сторожа нет, но в этой стране вы находитесь среди честных людей, не так ли? Но в качестве предосторожности, только из предосторожности, вы заприте дверцы, а ключи оставьте у меня. Я уберу их в ящик стола. Если нужно будет передвинуть их утром, пока вы не встали, привратник гостиницы прекрасно сделает это, не беспокоя вас.

— О’кей, — сказал Мейсон. — Я закрою машины и принесу ключи. А как насчет багажа?

— К сожалению, сегодня нет носильщика. Видите ли, гостиница новая. Скоро я закрою двери. Остался всего один свободный номер. Когда его займут, я погашу свет и гостиница закроется. — Женщина снова улыбнулась.

Мейсон направился к двери.

— Ладно, Гарвин, придется багаж нести самим.

— Мне нужна только маленькая ночная сумка, дорогой, — попросила Лорен.

— Хорошо, дорогая.

Она улыбнулась Мейсону.

— Вы не представляете, насколько я спокойна, зная, что вы взяли это дело в свои руки.

— Благодарю, — ответил адвокат.

— Спокойной ночи.

— Я проведу сеньору в ее комнату, пока сеньоры несут багаж, хорошо?

Лорен улыбнулась и согласно кивнула головой.

Женщина встала из-за стола.

— Я сеньора Иноченте Мигуэрино. Трудно для американцев запомнить такое имя, не правда ли?

— Действительно, трудно, — добродушно согласилась Лорен.

Мексиканка, слегка вихляя бедрами, соблазнительной походкой пошла провожать Лорен вглубь гостиницы.

Гарвин, поспешно вынимая багаж, казался расстроенным даже этим минутным отсутствием жены. Пока Мейсон доставал свои чемоданы, Гарвин, нетерпеливо закрывая багажник, заявил адвокату, что они увидятся следующим утром.

— Во сколько?

— Ну, не слишком рано. Я…

— Не забудьте, что мы должны сделать много телефонных звонков.

— Ладно, — вздохнул Гарвин, — в восемь часов. — Он запер дверцы и поспешил в гостиницу.

— Отнести ваши ключи? — спросил Мейсон.

— Я сам отдам их сеньоре, как там ее зовут. Спокойной ночи, Мейсон.

— Спокойной ночи. — Адвокат вынул ключи зажигания, закрыл свою машину и остановился полюбоваться на звезды. Луна переместилась к западу, и звезды излучали постоянный блеск сквозь сухой чистый воздух. Мейсон, которому пришлось потратить, немало нервов на протяжении последних дней, стоял и наслаждался окружающим видом. Затем он поднялся в холл гостиницы и дождался возвращения сеньоры Мигуэрино.

— Вы покажете мне мою комнату?

— О, конечно, сюда, пожалуйста.

Мейсон пошел за ней в другое, северное крыло гостиницы. Мексиканка открыла дверь номера и с удовлетворением наблюдала, как адвокат осматривает большую, хорошо обставленную комнату, с удобной кроватью, паркетным полом и тяжелыми красивыми портьерами.

— Видите, хорошая угловая комната с окнами на обе стороны.

— Прекрасно, — сказал Мейсон.

— Это окно выходит во внутренний дворик. Поэтому оно закрыто портьерой. Другое — просто в никуда. Вы можете перед ним одеваться, раздеваться, никто вас не увидит, не правда ли?

— Никто не увидит, — улыбаясь, согласился Мейсон.

— Вы довольны?

— О, да.

Мейсон протянул ей ключи от своей машины.

— А где ключи от другой машины? — спросила она.

— Разве вам их не отдали?

Она отрицательно покачала головой.

— Ничего страшного, — сказал Мейсон. — Его машина не мешает перед гостиницей. Не будем их беспокоить.

— Он думает о других вещах, не правда ли, сеньор? — она затряслась в смехе, и тело ее в этот момент напоминало желе на подносе.

Мейсон согласно кивнул и спросил, откуда он мог бы позвонить в это время. Им пришлось вновь спуститься в холл, где стояло два телефона-автомата.

— К сожалению, у нас нет телефонов в номерах. Это — Мексика, сеньор. Мы не работаем, как вы, целыми днями и ночами.

Мейсон, занятый своими мыслями, рассеянно кивал. Он вошел в телефонную кабину и попросил соединить его с агентством Дрейка. Пришлось ждать десять минут, прежде чем его соединили.

— Дрейк на месте? Это говорит Мейсон.

— Да, он здесь, одну минуту, мистер Мейсон.

Через мгновение в трубке раздался голос Дрейка:

— Хелло, Перри, где ты?

— Я звоню из новой гостиницы в Тихуане. Прекрасное местечко под названием «Виста де ла Меса».

— Смогу ли я дозвониться до тебя туда?

— Будет трудновато. Это платный телефон-автомат, и на ночь они закрывают помещение. Подожди, я продиктую номер телефона.

— О’кей, Перри, я записал. А теперь у меня есть кое-что для тебя. Ты хотел, чтобы мы выяснили все что можно об Этель Гарвин. Так вот, у нее прииск в Нью-Мехико. Она «поигралась» в него некоторое время, а затем уехала в город Рено. Обустроилась и, видимо, хотела развестись, но что-то заставило изменить её первоначальные планы. Я еще не выяснил, что это было, но во время своего пребывания в Рено она так или иначе была связана с человеком по имени Алман Хекли. Это имя говорит тебе что-нибудь?

— Абсолютно ничего.

— Он владелец большого ранчо в тех местах, богат и плейбой. Женщины вьются вокруг него, и Этель Гарвин, похоже, не стала исключением. Она «проходила курс лечения», как говорят в тех местах. Много занималась верховой ездой, а у этого парня, Хекли, ранчо рядом. Все приезжие искательницы приключений, меняющие каждые шесть недель своих мужей, сходили по нему с ума. Не убереглась и Этель Гарвин. Говорят, она и Хекли проводили много времени вместе.

— Что-нибудь серьезное?

— Зависит от того, что ты имеешь в виду под «серьезным», — ответил Дрейк. — Но что-то произошло. Она решила не разводиться. Просидела там почти десять недель, а на развод не подавала. К тому же Хекли неожиданно снялся с места и уехал.

— Продал свое ранчо?

— Нет, оно до сих пор принадлежит ему, но он уехал в Калифорнию и купил недвижимую собственность на океанском побережье в пятидесяти милях от Сан-Диего. Это тоже ничего не говорит тебе?

— Ничего. Я хочу знать все, что можно, об этом Хекли.

— Я поручил своим людям в Сан-Диего проверить его счета и налоговые ведомости. Через два-три часа установим его адрес.

— Ладно, Хекли может подождать до утра, — сказал Мейсон. — Сначала нужно добиться от Гарвина, чтобы на завтрашнем собрании лично присутствовало как можно больше его сторонников. Это сделает недействительными все доверенности. Сообщи Делле, где я нахожусь, и разыщи меня здесь, если появится что-нибудь крайне важное. Учти только, что телефон в гостинице будет отключен до утра.

— О’кей, Перри. Ты не хочешь, чтобы я вплотную занялся кем-нибудь из наших подопечных?

— Нет, продолжай собирать информацию.

— Хорошо, я заканчиваю… Одну минутку, Перри, появилось кое-что о Хекли. Запиши адрес его нового ранчо.

Мейсон достал записную книжку.

— О’кей, Пол, слушаю тебя.

— Ты едешь на океанское побережье, и прямо в центре города дорога сворачивает на восток с указателем расстояния до Фоллбрука. Сворачиваешь на эту дорогу, едешь две мили, пока не увидишь почтовый ящик на северной стороне дороги. На почтовом ящике есть надпись: Роландо Ломакс. Через триста метров от почтового ящика начинается проселочная дорога, которая через четверть мили приведет к дому Хекли. Он купил его недавно со всей обстановкой.

— О’кей, ты следишь за Этель Гарвин?

— Да, мой человек сидит в машине у ее гостиницы и наблюдает.

— Я позвоню тебе утром, Пол.

Мейсон повесил трубку и, обратясь к мексиканке, спросил номер комнаты, где остановился Эдвард Гарвин.

— Я хочу поговорить с ним, прежде чем он ляжет спать.

— Их номер виден как раз из вашего окна, выходящего во внутренний дворик. Номер 6.

— Жаль, что у вас нет телефонов, — еще раз заметил Мейсон.

Пройдя по коридору, адвокат постучал в комнату Гарвина. Ответа не было. Мейсон слегка повысил голос:

— Гарвин, только на минутку.

Гарвин с треском распахнул дверь.

— В чем дело, Мейсон? — с плохо скрываемым раздражением спросил он.

— Мне только что звонили из агентства Дрейка. Кажется, мы нашли причину, по которой ваша первая жена долго вас не беспокоила. Его зовут Алман Хекли. В настоящее время живет в двух милях к востоку от океанского побережья в Калифорнии. Он владелец большого ранчо в Неваде и заслужил репутацию неисправимого плейбоя.

— Вот это удача! — воскликнул Гарвин, не скрывая своего энтузиазма. — Именно это и нужно было нам.

Мейсон рассказал все, что услышал от Дрейка, и пообещал заняться Хекли вплотную завтра утром.

— Мейсон, — сказал Гарвин, — я знал, что могу положиться на вас. Я всегда говорил, если человеку нужен врач или адвокат, то он обязательно должен быть хорошим.

Из глубины комнаты раздался голос Лорен:

— Лучше не говорить сейчас о разделе имущества с Этель, раз выясняются такие обстоятельства. Как вы считаете, Мейсон?

— Я тоже так думаю. Спокойной ночи.

Чтобы попасть к себе, Мейсону пришлось пройти через холл. Яркий свет уже был притушен, и в холле никого не было. Только сейчас Мейсон сообразил, что забыл авторучку в телефонной кабине. Осторожно двигаясь в полумраке по холлу, Мейсон дошел до телефона и только собирался забрать свою авторучку, как услышал, тихий женский голос, просачивающийся через тонкую стенку смежной кабины.

— Да, дорогой. Ты правильно догадался. Да, дорогой, через границу в Тихуану… — Некоторые слова Мейсон с трудом различал. Неожиданно голос женщины повысился. — Да, дорогой… Нет… Я сделаю это. Мне больно видеть…

Мейсон неслышно покинул кабину, отметив про себя, что в следующий раз ему нужно осторожнее вести телефонные разговоры, которые легко могут быть услышаны. Войдя в свою комнату, он начал раздеваться. Часы во внутреннем дворике ясно пробили время — десять часов. Мейсон открыл другое окно, выходящее, как выразилась сеньора Мигуэрино, «в никуда», и лег спать.

8

Откуда-то из окна донесся пронзительный, металлический крик какой-то тропической птицы, названия которой Мейсон спросонья не мог вспомнить. К тому же эта птица имела еще и способности дятла, поскольку продолжала ритмично стучать в стену гостиницы.

Наконец раздражение побороло сон, адвокат откинул одеяло, встал с постели и подошел к окну, за которым первые лучи солнца покрывали позолотой окружающий ландшафт. Только в этот момент Мейсон сообразил, что шум доносился не снаружи и производила его не птица, а кто-то осторожно продолжал стучать в его дверь.

Открыв дверь, Мейсон увидел мексиканского мальчика с застывшим выражением лица.

— Вас к телефону, сеньор Мейсон.

Мейсон, еще не совсем очнувшись от сна, набросил поверх пижамы плащ, сунул босые ноги в туфли и в таком расхристанном виде направился в холл. Там никого не было, но дверь одной из телефонных кабин была открыта. Мейсон вошел, взял трубку и услышал, что его вызывает Лос-Анджелес.

Минуту спустя раздался голос Дрейка.

— Звоню тебе с пяти часов утра, Перри, и только сейчас дозвонился. Ну и выбрал ты гостиницу!

— Что случилось, Пол?

— У нас тут кое-что произошло. Я хочу, чтобы ты об этом знал. Один из моих людей допустил непонятную ошибку. Мы упустили Этель Гарвин.

— Как это случилось?

— Долго объяснять. Короче, мы ее потеряли.

Подумав, Мейсон попросил рассказать поподробнее.

— После десяти часов вечера около гостиницы, где остановилась Этель Гарвин, делать особенно нечего. Входящих и выходящих посетителей немного. Я поручил своему человеку следить за мало-мальски заслуживающим внимания: какие машины подъезжают, их номера, время прибытия и отъезда. Машина моего агента была припаркована прямо напротив центрального входа в гостиницу. Вот что случилось дальше. Какой-то хорошо одетый мужчина подъехал в «бьюике» к зданию и покрутился вокруг, выискивая место для стоянки. Припарковав наконец машину, этот человек вошел в гостиницу. Мой агент почему-то подумал, что он может заинтересовать нас, и решил выйти из своей машины, чтобы проверить номер «бьюика». Не успел он к нему подойти, как из-за угла ко входу подъехало такси, и Этель Гарвин, видимо, ожидавшая в холле, быстро впорхнула в него. Мой человек попытался их преследовать, но не смог завести холодный мотор и в спешке к тому же залил карбюратор. Номер такси он также не успел заметить, поскольку оно быстро умчалось в противоположном направлении. Я быстро послал другого агента проверить все такси, но было уже поздно. Она успела доехать до гаража, где стояла ее спортивная двухдверная машина, и уехала. Куда она направилась, никто сказать не может. Одета она была по-дорожному, с небольшой дорожной сумкой.

— Во сколько это случилось?

— Двадцать минут одиннадцатого. Мой человек пытался выяснить что-нибудь у портье гостиницы. Но тот оказался настолько необщительным, что вытянуть из него сведения — все равно что открыть сейф зубочисткой.

Мейсон задумался.

— Да, Перри, я забыл тебе сказать еще об одной вещи. Спустившись в холл, она разменяла два доллара у портье на мелочь. Видимо, она собиралась позвонить по дороге куда-то в другой город.

— Я думаю, ты прав, Пол.

— Но я не терял времени, Перри. Я послал своих людей к дому Хекли, а также выяснить, заправляла ли она где-нибудь свою машину. Жду известий с минуты на минуту.

— О’кей. Я пока остаюсь здесь, — сказал Мейсон. — Если в течение часа от тебя не будет новостей, я сам тебе позвоню.

— Хорошо, Перри. Мне очень жаль, что так получилось.

— Ладно, Пол, всего не предусмотришь.

Адвокат положил трубку, оглядел холл, никого не заметил и вышел из центрального входа. Полдюжины машин стояли перед гостиницей. Мальчик-мексиканец сидел на нижней ступени и глядел на солнце. Мейсон вынул долларовый банкнот и попросил его следить за телефоном.

— Если мне позвонят, ты должен сразу разыскать меня. Ты понял?

— Да, сеньор.

Мейсон вернулся к себе в комнату, принял душ, побрился и собирался заказать завтрак, как услышал топот сандалий по коридору и стук в дверь.

— К телефону, сеньор.

Адвокат протянул мальчику еще один доллар и направился в холл. В этот раз Дрейк говорил по телефону так быстро, что казалось, слова в телефонном проводе наталкиваются друг на друга.

— Слушай быстрее, Перри. Мы сидим на бочке с динамитом. Мой человек нашел Этель Гарвин.

— Где?

— В Оушенсайде. В двух милях южнее города, сидящей в автомобиле и мертвую, как макрель, с отверстием от пули в левом виске. На первый взгляд, вряд ли она стреляла сама в себя. Она упала на руль, вокруг совсем не много крови. Окно в машине с ее стороны опущено, и пистолет, из которого был, по всей видимости, произведен выстрел, валяется прямо около машины. Она могла бы, повернув руку, направить пистолет себе в левый висок, но это неестественно для женщины, решившей покончить самоубийством.

— Что говорит полиция?

— В этом вся загвоздка. Труп обнаружил мой человек. Никто пока еще не знает. Мои люди кружным путем дали знать о случившемся шерифу в Сан-Диего. Теперь послушай меня, Перри. Мой человек не дурак, чтобы трогать пистолет или уничтожать какие-либо улики. Но он все хорошо осмотрел вокруг. Похоже, что там было две машины, стоявшие рядом. Затем одна из них уехала. Удалось рассмотреть и номер пистолета: «Смит и Вессон», 38 калибра, номер S 64805. Я лезу из кожи вон, чтобы узнать, кому принадлежит этот пистолет, пока полиция не дозналась. Мы, может быть, всего на шаг впереди них.

— Так и старайся держаться — на шаг впереди них.

— Перри, что ты собираешься делать с четой Гарвин?

— Черт побери, — раздраженно бросил Мейсон. — Я хочу, чтобы они оставались здесь. Гарвин не может пересечь границу Соединенных Штатов, не рискуя быть арестованным за двоеженство.

— Я боюсь, что разнюхают о моем звонке тебе, Перри, через границу. Кроме того, я позволил себе кое-что предпринять, не советуясь с тобой.

— Что именно?

— Я позвонил Делле Стрит, как только узнал о случившемся, и попросил ее срочно выехать на машине в Оушенсайд. Мой человек там разыгрывает из себя глухонемого. Когда он позвонил шерифу, то постарался выдать этот случай за обычное самоубийство. Пока шериф со следствием доберутся до места и разберутся, что речь идет об убийстве, пройдет немало времени. Тело также не увезут до приезда следователя. Если ты поспешишь, то получишь шанс опередить их.

— Я рад, что ты отправил туда Деллу Стрит. Выезжаю в Оушенсайд немедленно.

Бросив трубку, Мейсон помчался к себе в номер, побросал вещи в сумку и выскочил в холл.

Мальчик-мексиканец все так же сидел на ступеньках.

Мейсон обратился к нему.

— Послушай, у меня здесь в гостинице два друга — мистер Гарвин и его жена. Комната 6. Когда они проснутся, скажи им, что я уехал по делам. Передай им, что та, кого мы все хорошо знаем, мертва. И пускай они не двигаются с места, пока я не дам знать. Ты понял?

— Да, сеньор.

Оставив ему же деньги за гостиницу, Мейсон поспешно забрался в машину и начал искать ключи зажигания. В этот момент мальчик протянул ему через окно его ключи.

— Ваши ключи, мистер Мейсон. Вы оставили их в кассовом ящике моей тети, сеньоры Иноченте Мигуэрино.

Мейсон усмехнулся, взял ключи и сказал:

— Ты хорошо говоришь по-английски.

— А для чего же я хожу в школу?

9

Перри Мейсон затормозил, увидев впереди небольшую группу людей. На севере сверкали в утреннем солнце пригороды Оушенсайда. На западе от автострады виднелась плоская столовая гора, а за ней, под безоблачным небом, сверкала яркой голубизной спокойная поверхность океана.

Мейсон остановил машину на обочине дороги. Офицер дорожной полиции старался поддерживать нормальный ритм движения по автостраде, делая отчаянные попытки избежать пробок. Мейсон подошел к группе людей, и помощник шерифа предупредил его, чтобы он не приближался: «Следователь еще не закончил работу. Держитесь-ка подальше».

Агент Пола Дрейка, заметив в толпе Мейсона, приблизился к нему и спросил, чем может быть полезен.

Мейсон отвел его в сторону.

— Вы хорошо осмотрели место происшествия?

— Естественно. Я не сделал ничего противозаконного, не оставил отпечатков пальцев и все досконально осмотрел.

— Что скажете о пистолете?

Агент открыл записную книжку и продиктовал зарегистрированный номер пистолета. Мейсон сравнил цифры с номером, который сообщил ему по телефону Дрейк.

— Сколько выстрелов было сделано?

— Только один, — ответил частный агент. — В левый висок жертвы.

— Пороховые следы?

— Да. Волосы слегка подпалены.

— Она была в перчатках?

— Да.

— Что-нибудь еще заслуживает внимания?

— Одна вещь, которая может оказаться важной, — ответил агент. — Я повернул в машине ключи зажигания, чтобы проверить на приборной доске, сколько оставалось в баке бензина. Он был полон до краев.

— Вы проверили бензозаправочные станции в Оушенсайде?

— Я проверил все станции, которые были открыты ночью. Ни в одной из них машину не заправляли.

— Хорошо. Проверьте еще раз. Это очень важно. Я останусь здесь, посмотрю, что можно еще выяснить.

Адвокат как можно ближе подошел к машине и медленно начал ее обходить. Тело лежало на руле. Одна рука в перчатке также торчала в руле, в предсмертной судороге ухватившись за одну из спиц.

Человек Дрейка следовал за Мейсоном.

— Габаритные огни не горели, когда вы нашли машину?

— Нет. Все было так, как вы видите. Похоже на самоубийство.

— Но какого черта ей понадобилось проделать весь этот путь, съехать с дороги и покончить с собой? Более того, женщина, решившаяся на самоубийство, не будет беспокоиться, полный ли у нее бак бензина или нет.

Мейсон еще раз обошел машину и отметил, что лобовое стекло все было в отметинах от ночных насекомых, раздавленных потоком воздуха мчавшейся на скорости машины.

— Может быть, ее убили в другом месте, а затем перегнали автомобиль сюда? — спросил Мейсон.

— Я как-то об этом не подумал.

— Вы не видели моего секретаря, Деллу Стрит? А… вот и она, легка на помине.

Делла Стрит попыталась остановить машину рядом с Мейсоном, но полицейский нетерпеливым жестом указал ей двигаться дальше. Согласно кивнув и улыбнувшись, Делла проехала немного вперед и остановила машину поодаль.

— Следы других машин вокруг? — спросил Мейсон, глядя на маневры машины секретарши.

— Особых следов я не заметил. Это место, похоже, облюбовали влюбленные парочки. Вы заметили, сколько машин здесь уже останавливалось, прежде чем снова выехать на автостраду.

Делла Стрит, солидно выглядевшая в строгой юбке и жакете, подошла к ним.

— Привет, шеф.

— Привет, Делла. Прости, что подняли тебя так рано. Записная книжка с тобой? Это — человек Дрейка. Он рассказывал мне о случившемся. Продолжайте дальше.

— Как я уже говорил, это место для пикников и любовных свиданий. С левой стороны машины я видел ведущие от нее следы человека. Но их практически затерли, пока полиция додумалась и разогнала зевак. Есть и мои следы вокруг машины. Я сказал полицейским об этом. Но когда я обнаружил машину, никаких следов вокруг нее не было. Если кто-то и был с ней в машине, он следов не оставил.

Со стороны Сан-Диего раздался рев сирены. Машина скорой помощи приближалась на предельной скорости.

— Где тот человек, который первый обнаружил тело? Эй, вы, подойдите сюда! — послышался голос помощника шерифа.

Агент Дрейка направился к нему.

— Я узнал все, что мог, — сказал Мейсон. — Посмотри с женской точки зрения на происшедшее. Я пошел звонить Дрейку. Увидимся в аэропорту.

Связавшись с Дрейком, адвокат спросил, что тот выяснил о пистолете.

— Мне удалось узнать имя покупателя. Фрэнк Байнум, живущий в Риверсайде. Мои люди пытаются его разыскать.

— О’кей. Я встретился с Деллой Стрит. Собираюсь нанять частный самолет и вернуться. Меня настораживает эта история. Она мчалась на бешеной скорости всю дорогу по побережью. Лобовое стекло в машине все в следах от насекомых.

— Естественно, что она мчалась, как сумасшедшая, — ответил Дрейк. — Ведь не для тихой же прогулки она отвязалась от моего хвоста.

— Я не это имел в виду. У нее бензина в баке под завязку. Где-то в Оушенсайде она заправлялась. Но где, найти не можем.

— Если ты, Перри, ответишь, почему она должна была мчаться как безумная по автостраде для того, чтобы заправиться в Оушенсайде, затем съехать с дороги и покончить с собой, я подарю тебе золотую авторучку.

— А если ты, Пол, объяснишь мне, для чего она должна была гнать машину по шоссе, затем свернуть на стоянку, где бывают влюбленные парочки, и ждать, пока ее пристрелят, я вручу тебе премию второй степени — часы с двадцатью одним камнем, которые ходят назад.

Дрейк засмеялся.

— Я этого не заслуживаю, Перри.

— Поработай головой, Пол. Ты понял, что она заполнила полный бак бензином там, где ей не могли вымыть лобовое стекло?

— Ты имеешь в виду, где-нибудь на ранчо?

— Да. На бензоколонке на ранчо. Ты понял?

— Да, Перри. Хочешь, чтобы мы этим занялись?

— Пока нет. Давай разберемся сначала с пистолетом. Постарайся все выяснить до нашего с Деллой приезда. Я хотел бы все время на шаг опережать полицию.

Мейсон нанял самолет и дождался в аэропорту Деллу Стрит.

— Что-нибудь узнала?

— Да. На ней не оказалось шляпки. Помните, агент Дрейка говорил, что когда она выходила из гостиницы, то была в шляпке. Это может оказаться неспроста.

— Наверно, она сняла ее и где-то забыла?

— Может быть, но на женщин это не похоже. Есть еще кое-что. Говорят, что кто-то из живущих в ближайшем к этому месту доме заметил стоявшую машину с включенными габаритными огнями. А человек Дрейка обнаружил машину с потушенными огнями. Свидетель утверждает, что огни горели пять или десять минут. Но выстрела он не слышал.

— Это была, наверно, другая машина, — сказал Мейсон.

— Машина с влюбленной парочкой?

— Влюбленная парочка с зажженными огнями?

Делла Стрит засмеялась.

— Вам лучше знать!

Как только самолет оторвался от земли, Мейсон продолжил разговор.

— К нашему прибытию в Лос-Анджелес Дрейк должен найти покупателя пистолета, некоего Фрэнка Байнума из Риверсайда. Я хотел бы использовать это как улику, раньше, чем полиция, если получится, конечно.

Приземлившись в аэропорту, Мейсон попросил секретаршу срочно связаться с Дрейком. Расплатившись с пилотом, Мейсон поспешил к телефону и как только увидел выражение лица Деллы Стрит, понял, что появились новости о пистолете.

— Дрейк нашел Фрэнка Байнума, который отдал этот пистолет сестре якобы для защиты. Его сестра живет в отеле «Диксиленд», комната 206. Дрейк спрашивает, вы сами поговорите с ней?

— Скажи Дрейку: пусть продолжает накачивать этого парня виски. Я сам поговорю с его сестрой. А ты, Делла, езжай в контору и дозвонись до Эдварда Гарвина в гостиницу «Виста де ла Меса» в Тихуане. Пусть он продиктует тебе список акционеров, которые могли бы присутствовать на сегодняшнем собрании после обеда. Расскажи ему, что случилось. И чтобы он ни под каким видом не уезжал из Мексики, даже если полиция будет просить опознать тело его первой жены. И путь не болтает ни с кем из журналистов. Я отправляюсь по своему маршруту.

Отель «Диксиленд» представлял из себя просто меблированные комнаты, без портье и телефонного узла. Мейсон отыскал в списке жильцов мисс В. Байнум и нажал кнопку вызова ее комнаты. Трубка переговорного устройства, висящего на двери, зазвенела, и Мейсон снял ее и сказал: «Хелло, я разыскиваю мисс Байнум».

— Кто вы такой и чего хотите? — спросил голос.

Мейсон решил прибегнуть к уловке.

— Посылка, за которую нужно заплатить двадцать три пенса почтовых расходов. Вы заберете ее?

— О, минутку, не могли бы вы подняться в номер 206? Я, видите ли, раздета, будьте любезны.

— О’кей, я принесу ее вам наверх, — пообещал Мейсон.

Номер 206 располагался на втором этаже. Дверь распахнулась, и Мейсон увидел на пороге молодую женщину, в которой сразу узнал особу с пожарной лестницы и выдававшую себя за Вирджинию Колфакс. Она была в халате, полы которого придерживала левой рукой. В другой она держала деньги.

— Где посылка? — спросила она. Неожиданно узнав Перри Мейсона, она отпрянула назад с невольным криком ужаса.

— Посылку вы уже как-то выбросили, а затем позднее подобрали, — медленно сообщил ей адвокат.

Воспользовавшись ее замешательством, он прошел в комнату.

— Вы!.. Как вы нашли меня?

Мейсон прикрыл дверь.

— У нас не так много времени. Давайте сразу к делу. Когда вы были на пожарной лестнице, вы выбросили вниз пистолет, поняв, что вас обнаружили.

— С какой стати…

Мейсон не давал ей опомниться.

— Я пытался потом найти пистолет, но безрезультатно. У вас мог быть внизу сообщник, или же вы перепрятали его в другом месте, чтобы потом забрать.

Она постепенно приходила в себя от шока.

— Мистер Мейсон, я раздета и я…

— Я хочу знать все о пистолете.

— Я вам говорила, что не было никакого пистолета.

— Пистолет вам дал ваш брат Фрэнк Байнум. Из этого пистолета сегодня утром была убита Этель Гарвин. Рано ими поздно вам придется занять место свидетеля перед судом присяжных и рассказать все о пистолете, о том, что ни делали на пожарной лестнице, следя за конторой компании Гарвина.

— Мистер Мейсон, я… этот пистолет… Этель Гарвин… боже мой!

— Рассказывайте.

Воцарилось молчание.

— Если вы убили ее, — сказал Мейсон, — тогда лучше не говорите ничего ни мне, никому другому до тех пор, пока не пригласите адвоката. Если же есть другое объяснение, я хочу его знать. Я представляю интересы Эдварда Гарвина.

— Он… он ваш клиент?

— Да.

— А как он попал в эту историю?

Мейсон нетерпеливо покачал головой.

— Перестаньте дурачиться. Как вы сами в нее попали?

— Я… я не попадала.

— Что было с пистолетом?

— Его украли несколько недель назад, — ответила она. — Я хранила его в ящике шкафа. Я покажу вам, где он лежал.

Мейсон не тронулся с места. Он достал сигареты и предложил ей. Она отрицательно покачала головой.

— Он лежал в этом ящике. Коробка, в которой он хранился, вся в оружейном масле. И… мой брат начитался о разгуле преступности, о нападениях на женщин. Он решил, что мне необходимо иметь оружие для защиты. Он говорил, чтобы я никогда не открывала дверь ночью и…

— Когда вы видели пистолет последний раз?

— Я уже сказала, что не знаю. Я привыкла, что он лежит в ящике для белья. Некоторое время назад… О, я не знаю, может, две или три недели…

— Когда я застал вас на пожарной лестнице, у вас был пистолет. Вы выбросили его на улицу. Затем вы удрали. Я вернулся, начал его искать, но не нашел. Я не обратил внимание на мусорные бачки, стоявшие там. Пистолет мог упасть в один из них.

— Я же сказала, что его украли и…

— Я видел его у вас два дня назад.

— Вы можете доказать, что это был один и тот же пистолет?

— Нет, «мистер окружной прокурор», я не могу этого доказать, но я могу поклясться, что это был именно пистолет. Полиция, наверно, захочет узнать как можно больше об этом.

Она заколебалась.

— Мистер Мейсон, я просто не знаю, у кого пистолет, это все, что могу сказать. Вы правы в одном — у меня был пистолет и я выбросила его.

— Что вы делали на пожарной лестнице?

— Я хотела кое-что выяснить о ночных хождениях в офисе Гарвина. Представьте мое изумление, когда дверь в офисе открылась и я увидела человека, которого не ожидала. Это была женщина, о которой я знала, что она — первая жена Эдварда Гарвина.

— Что она там делала?

— Мне не удалось выяснить все, что она там делала. В руках она держала кипу бумаг, видимо, доверенности. Затем она открыла шкаф, где они хранились, и… в этот момент ваша активность оторвала меня от дела.

Мейсон задумался.

— За кем вы собирались следить в офисе компании?

Она закатила глаза и неестественно подавила зевок.

— Его зовут Денби. Он секретарь-казначей компании.

— Вы знакомы с ним?

— Да.

— И как хорошо вы его знаете?

— Не очень хорошо.

— Зачем же вы за ним следили?

— Моя мать вложила в акции этой компании все до последнего цента, и я боялась, что там что-то случилось.

— Вот теперь начинает походить на правду, — заметил Мейсон. — И что же вас заставило подумать, что там не все в порядке?

— Моя мать получила доверенность по почте. Она всегда оформляла доверенность на имя Эдварда Гарвина. Все так делали. Акционеры были довольны тем, как шли дела в компании. Она приносила доход, и все хотели, чтобы так продолжалось и дальше.

— Оставим деньги в покое. Вы взяли пистолет с собой на пожарную лестницу не в качестве украшения. Вы взяли его с определенной целью.

— Только в целях личной безопасности, мистер Мейсон. В последнее время он всегда лежал в моей сумке, когда приходилось поздно возвращаться домой. Я работаю машинисткой и нередко засиживаюсь допоздна на работе. Я отдаю себе отчет, что не должна была носить его без разрешения, но вы хотели знать факты, и вот они — факты. Все так просто.

— А зачем же вы достали пистолет из сумки, когда залезли на пожарную лестницу?

— У меня с матерью возник разговор о компании, и она сказала, что получила вторую доверенность и подписала ее. Я не могла понять, почему они послали две доверенности, пока мама не сказала, что они несколько отличались в формулировках. Ведь раньше на доверенностях не указывался номер акционерного сертификата мистера Гарвина. Я стала об этом раздумывать, потом пошла в офис и попросила сотрудницу показать доверенность моей матери. Вместо этого ко мне вышел мистер Денби, весь сама вежливость и улыбки, и представил мне доверенность матери на имя Э. Гарвин без какого-либо номера сертификата.

— И тогда вы решили все-таки проверить все сами, забрались на пожарную лестницу и…

Девушка вновь попыталась тщетно подавить зевок. Видно было, что она не выспалась.

— Вы можете называть это женской интуицией, мистер Мейсон. Но я всегда следую своему внутреннему голосу. Когда я приходила в офис, то заметила, что в том же здании находится частное сыскное агентство Пола Дрейка, работающее двадцать четыре часа в сутки. Сначала я хотела обратиться в агентство, но потом замечательная мысль пришла мне в голову. Я вспомнила о пожарной лестнице, которая тянулась и мимо окон офиса Гарвина. Я так и сделала. Когда я добралась до нужного окна, то увидела, что оно не закрыто. Только я хотела забраться через него в помещение, как увидела, как кто-то туда входит. Я страшно испугалась и отпрянула назад. Этот человек вошел, включил свет, и тут я сообразила, что меня сразу можно заметить на фоне темного окна. Я начала постепенно спускаться, затем появились вы, юбка у меня развевалась и… в общем остальное вам известно. Конечно, я попала в переплет. — Она обезоруживающе улыбнулась.

— Вы мне кажетесь очень решительной девушкой, — заметил Мейсон.

— Я… я сожалею, ужасно сожалею, что ударила вас по лицу.

— Я ваш должник.

Она засмеялась.

— Вы были так неприступно суровы, что я не смогла рассказать, что происходит, я… я чувствовала, что вы не поверите мне… Я была в отчаянии.

— Зато сейчас вы мне все охотно объясняете.

— Обстоятельства полностью изменились. Вы нашли меня. Я даже предполагаю, что это значит… Вы нашли пистолет!

— Вот-вот, расскажите-ка о пистолете, — сказал Мейсон.

— Я не выбросила его на улицу. Я только сделала вид, что бросила его вниз. Незаметно от вас я повернулась и положила пистолет на площадку пожарной лестницы рядом со стеной. Я собиралась вернуться и забрать его. Когда мне это удалось, пистолета на месте не оказалось. Я думала, вы обо всем догадались и забрали его, а по номеру пистолета вышли на моего брата, а затем и на меня — вот как было все на самом деле!

— Как вы узнали, что пистолет исчез?

Она на минуту отвела глаза, затем повернулась и прямо взглянула на Мейсона.

— Я была там прошлой ночью. Вот почему я не выспалась. К тому же чуть не окоченела от холода. Это ночная работенка!

— Вы что же, провели на лестнице всю ночь?

— Да, так получилось. Я тепло оделась, готовясь к долгому ожиданию. Я всю ночь наблюдала, как этот секретарь-казначей, Денби, что-то делал в офисе компании.

— И что же он делал? — поинтересовался адвокат.

— Я не намерена все рассказывать вам, мистер Мейсон. Я не знаю, кого вы представляете, может быть, враждебную мне сторону. В любом случае я собираюсь на сегодняшнее собрание акционеров в два часа дня и буду защищать интересы моей матери.

— Вы и так много рассказали. Так чем же все-таки занимался Денби?

— Сначала я подумала, что он выполняет рутинную сверхурочную работу перед собранием. Он много диктовал на магнитофон. Я уже начала жалеть этого невзрачного служаку компаний, но затем мне все это показалось подозрительным. Он вел себя, как кассир, пытающийся скрыться с деньгами из кассы. Он копался в документах, часть из которых положил в свой портфель. К тому же он начал исправлять какие-то цифры в гроссбухе. Короче, он был там всю ночь и что-то беспрерывно диктовал на магнитофон. Все это очень подозрительно.

— Вы упомянули Идахо. Вы живете там?

— Жила.

— Где вы там работали?

— Вы вмешиваетесь в мою личную жизнь, мистер Мейсон.

— Вы дали мне пощечину, поэтому я имею на это некоторое право.

— Если хотите знать правду, да, я работала в Идахо. Я люблю приключения и разнообразие. Я… я работала на приисках и в игорных домах. Я такой тип женщины, для которой работа в злачных местах дает возможность познавать человеческую натуру. Эта работа, мистер Мейсон, к тому же приучает к точности и аккуратности, и если хотите, к честности. Вот почему я разозлилась, когда вы начали меня обыскивать.

Она неожиданно пересела на подлокотник кресла Мейсона, наклонилась и положила руку на плечо адвоката.

— Вы были очень милы со мной, я вам многим обязана…

Неожиданный дробный стук в дверь прервал ее. Вирджиния Байнум вскочила с кресла, поправила халат и с тревогой посмотрела на Мейсона. Стук в дверь усилился.

— Кто… кто там? — спросила она.

— Сержант Холкомб из отдела убийств. Мы проводим проверку. Откройте.

Вирджиния с побледневшим лицом подошла к двери и открыла ее. Сержант Холкомб, отодвинув ее плечом, вошел в комнату и замер как вкопанный, увидев сидящего Мейсона.

— Доброе утро, сержант, — приветствовал его Мейсон. — Вот я и вступил в это дело.

— Опять ошибаетесь, — ответил Холкомб, — как раз вы из него выходите!

10

Пол Дрейк сидел в своей любимой позе в большом кресле в кабинете Мейсона.

— Постепенно начинает складываться мозаика из некоторых фактов, Перри. Но в остальном — сплошная путаница.

— Что удалось узнать, Пол?

— Этот парень, Хекли, твердый орешек. Полиция, кажется, ничего о нем не знает. Я же считаю, что он играет главную роль во всей истории.

— Установили время смерти?

— Убийство произошло где-то около часу ночи. Точнее покажет вскрытие. Полиция исходит из этого времени.

— Она уехала из гостиницы в десять двадцать вечера, не так ли?

— Верно. Врачи, в любом случае, не смогут назвать с точностью секундомера время смерти. Ее могли убить, как только она приехала в Оушенсайд, или часом позже.

— Бак в машине был полон. Навряд ли убийца покончил с ней, а затем заправил бензином автомобиль. Это должна была сделать она сама.

Дрейк согласно кивнул головой.

— И поскольку ветровое стекло было грязное, она не останавливалась на заправочной станции.

— Ты думаешь, она была у Хекли на ранчо, Перри?

— Уверен в этом.

Дрейк закурил сигарету, задумчиво посмотрел на витки дыма и медленно произнес:

— У полиции своя версия об убийстве. Они считают, что ее убили не там, где нашли тело.

— Да?

— Да. Они думают, что она кого-то подсадила. И этот кто-то вел машину. Она сидела рядом справа. Выбрав удобный момент, он выстрелил ей в левый висок и пригнал машину на стоянку. Затем убийца вышел из машины, перетащил труп на водительское место и сделал, чтобы выглядело так, будто Этель Гарвин убили за рулем.

— Подожди, подожди, Пол. Что-то здесь не стыкуется. Твой человек не нашел никаких следов того, кто бы выходил из машины?

— Я знаю. Видимо, другая машина была на стоянке, где нашли тело. Убийца мог так подъехать к этой машине, чтобы без труда перебраться в нее, не ступая на землю. Потом он передвинул труп, бросил пистолет и уехал.

— Глупый способ убийства, — нетерпеливо заметил Мейсон.

— Факты совпадают, Перри.

— Какие факты?

— Ну, начать с того, что машина, на которой уехал убийца, была заранее припаркована на стоянке.

— Почему полиция считает, что она была припаркована заранее?

— Они до конца в этом не уверены, но они так думают. Они нашли следы, ведущие от стоянки к автостраде, но обратные следы к машине отсутствуют. К тому же этот пистолет мог принадлежать Гарвину.

— Это еще как?! — подскочил в кресле Мейсон.

— Полиция вышла на Фрэнка Байнума, затем на его сестру Вирджинию. Они взяли ее в оборот, и она рассказала историю о наблюдении за офисом компании с пожарной лестницы, чтобы защитить интересы матери. Она даже рассказала, как ты поймал ее и заставил спуститься к тебе в кабинет. Она рассказала, что ты засмотрелся на ее ноги, и это позволило ей спрятать пистолет на пожарной лестнице.

— Ну и ну! — с иронией произнесла Делла Стрит.

— Что было, то было, — признался Мейсон.

— С этого момента полиция занялась Гарвином. По ее словам, Эдвард Гарвин после беседы с тобой в этот день поднялся к себе в офис. Подошел к окну, выглянул, что-то увидел и обратил на это внимание секретаря-казначея Джорджа Денби. «Денби, что это такое лежит на пожарной лестнице?»

— Похоже на спектакль, — недовольно произнес Мейсон.

— Денби, — продолжал Дрейк, — якобы подошел к окну и воскликнул: «Боже мой, мистер Гарвин, это — пистолет!» Фрэнк Лайвсей тоже был там и все видел. Потом Лайвсей вылез в окно, поднял пистолет, сказал, что он заряжен, и протянул его Денби. Денби осмотрел его и в свою очередь отдал Гарвину. При этом Гарвин разыграл из себя детектива: «Видите, на нем нет пыли. Если бы пистолет лежал там давно, то был бы весь в пыли. Значит, кто-то держал его в руке, находясь на пожарной лестнице. Кто бы это мои быть?!» Они еще немного поговорили, Денби хотел вызвать полицию, но Гарвин не позволил. Он якобы не хотел ненужной рекламы компании накануне собрания акционеров.

— Дело становится интересным, — перебил его Мейсон. — У нас есть пистолет, которым было совершено убийство, и на нем отпечатки пальцев трех человек.

— Дальше еще интереснее, — продолжал Дрейк. — Лайвсей в тот день приехал рано на работу, чтобы подготовиться к собранию, и торопился спуститься в бар за чашкой кофе. Гарвин сказал ему что-то в таком роде: «Лайвсей, я собираюсь уехать с женой в путешествие, отдохнуть от работы. Положите-ка пистолет в перчаточное отделение моей машины. Прелестная штучка. Я хочу еще раз осмотреть ее». Лайвсей выпил кофе, убедился, что его никто не видит, положил пистолет в машину Гарвина и вернулся. Они немного побеседовали, а затем Гарвин и Денби спустились на лифте вниз. Денби утверждает, что прежде чем расстаться, он видел, как Гарвин проверял, на месте ли пистолет в его машине.

Эта девушка, Вирджиния, за которую ухватилась полиция, заявила, что у нее полное алиби. Дескать, после того, как ты, Перри, заставил ее спуститься к себе в кабинет, ты ее тщательно обыскал…

При этих словах Делла Стрит шутливо присвистнула.

— Детские шуточки, Пол!

— Я не обвиняю тебя, Перри.

— Соедини меня с Эдвардом Гарвином, — обратился Мейсон к секретарше. Пока она набирала телефон, адвокат спросил Дрейка: «Полиция уточнила алиби каждого на время убийства: кто что делал, где, когда, почему?»

— Предварительное расследование они провели. Остальное не знаю. Ты же знаешь, полиция не держит меня в курсе своих дел.

— И что же они выяснили?

— Они начали с Денби. Тот работал всю ночь, диктовал на магнитофон, готовил бумаги для акционерного собрания. Он утверждает, что работал всю ночь. Более того, это совпадает с тем, что он сказал Лайвсею, который позвонил Денби рано утром, до того, как стало известно о смерти Этель Гарвин. Его рассказ совпадает и с тем, что рассказала Вирджиния полиции о своем ночном сидении на пожарной лестнице. Они просили ее описать все, что он делал ночью в кабинете. Похоже, что у Денби железное алиби. К тому же полиция считает, что у него не было мотива для убийства.

— История, которую рассказала Вирджиния мне и полиции, пахнет фантастикой. Хотя фантастические истории зачастую правдивы. А что говорят о Лайвсее?

— Лайвсей — холостяк. Он спал дома. Он не может представить никакого алиби, поскольку спал один. Полиция посоветовала, что на будущее ему не мешало бы жениться.

— Они любят давать советы, — заметил адвокат.

— Но с кем бы они очень хотели поговорить, так это с Гарвином. Они знают, что он должен появиться на собрании акционеров и что он обвиняется в двоеженстве. Поэтому они собираются навалиться на него, как кирпичная стена, как только он…

— Гарвин у телефона, — перебила Дрейка Делла Стрит.

— Хелло, Гарвин. Говорит Мейсон. Хочу задать вам пару вопросов. Будьте очень, очень осторожны в своих ответах.

— Ради бога, Мейсон, это ужасно! Почему вы уехали сегодня утром, не разбудив меня?

— Мне показалось, вы не хотите, чтобы вас беспокоили.

— Ради бога, Мейсон, случилось такое, а вы просто берете и уезжаете. Я хочу знать, что происходит! Я хочу…

— Оставайтесь на месте и успокойтесь. Не думайте о собрании акционеров. Мы уже обзвонили надежных акционеров вашей компании, и они лично будут присутствовать на нем. Все доверенности, которые они по недоразумению подписали, потеряют силу. Мы удержим контроль над компанией.

— Но я хочу приехать, Мейсон. Я должен быть там. Если я потеряю контроль…

— Успокойтесь, — перебил его Мейсон. — Ничего не делайте. Ни с кем не говорите. Не выходите из гостиницы, пока я вас не увижу. Если же вас кто и разыщет, не отвечайте ни на один вопрос. Просто отказывайтесь говорить, пока мы не встретимся.

— Но это поставит меня в щекотливое положение!

— Ничем не могу помочь, Гарвин. В этом деле много такого, чего вы еще не знаете. Ответьте на мои вопросы и поосторожней обращайтесь с именами существительными.

— Что значит с «именами существительными»?

— То и значит — предметы. Слушайте внимательно. Позавчера утром вы из окна своего кабинета увидели на пожарной лестнице некий предмет?

— На пожарной лестнице?

— Да, металлический, тяжелый предмет.

— О, да, я припоминаю! Но почему, я же показал на…

— Осторожней, — предупредил Мейсон. — Давайте вести разговор в абстрактной манере. Не забывайте, что через стенки телефонной кабины, откуда вы говорите, все слышно.

— Ладно. Лайвсей вылез в окно и подобрал этот предмет. Мы поговорили об этом, и я… я попросил Лайвсея положить его в отделение для перчаток в машине. Мейсон, это правда, я совершенно забыл об этом предмете. Он должен быть до сих пор в машине.

— Тогда пойдите и посмотрите. Одну минуту. Вы не отдавали ключи от машины дежурной по гостинице прошлой ночью?

— Нет. Я забыл.

— Значит, ключи пролежали у вас в кармане все это время? Двери в комнату были закрыты? И машину никто не трогал?

— Да, конечно. Машина стоит на том же месте, где я ее и оставил.

— Тогда идите и проверьте.

Мейсон остался ждать у телефона, нетерпеливо выбивая барабанную дробь пальцами по столу, пока вновь не услышал взволнованный голос Гарвина:

— Его нет на месте, Мейсон, его нет!

— Прекрасно. И куда же он подевался?

— Господи, его, наверно, взяли, прежде чем мы уехали из Лос-Анджелеса. Здесь никто не мог его взять.

— Вы уверены?

— Ну откуда я могу знать, Мейсон. Лайвсей положил его в машину.

— Когда вы последний раз его видели?

— Перед тем как уехать… Хотя, подождите, Мейсон. По дороге я попросил Лорен достать из отделения для перчаток мои солнечные очки.

— Где Лорен?

— Рядом со мной, здесь в холле.

— Позовите ее к телефону.

Через минуту он услышал голос Гарвина: «Она здесь».

— Спросите-ка ее…

— Я уже сделал это. Она говорит, что, доставая солнечные очки из отделения для перчаток, она не заметила того предмета, о котором вы говорите.

— Вы сразу уехали на машине, после того как Лайвсей положил «это» в отделение ддя перчаток?

— Я… нет, минуту. Я заходил в табачный магазин за сигаретами и поболтал с продавщицей. Затем сел в машину и поехал за Лорен, которая ждала с багажом. И мы сразу тронулись в путь.

— Хорошо, — сказал Мейсон, — сидите и не двигайтесь. Постараюсь вечером быть у вас.

11

Гарвин как раз проходил по холлу гостиницы «Виста де ла Меса», когда появился Мейсон. Гарвин вздрогнул от стука открывающейся двери, увидел адвоката, и его лицо озарила чуть ли не детская улыбка.

— Слава богу, Мейсон, вы здесь, я уж не надеялся вас увидеть. Какие новости?

— Я только что с собрания акционеров.

— Как дела?

— Как часы, — сказал Мейсон. — Некто Смит пытался поднять восстание, но оно умерло, не родившись. Акционеры оставили на следующий год тот же совет директоров и всех служащих, и этот же совет директоров в свою очередь назначил вас главным управляющим с прежней зарплатой и премией. Ваша деятельность за год получила высокую оценку.

— Прекрасно, — обрадовался Гарвин. — Расскажите, что случилось с Этель. Господи, какой ужас! Мне в голову лезли сумасшедшие мысли. Она покончила с собой?

— Похоже, что ее убили.

— Но кто мог убить ее?

— Это как раз выясняет полиция. Где ваша жена?

— В своей комнате.

Пригласив Деллу Стрит, Мейсон предложил всем подняться в номер.

Гарвин открыл дверь.

— Лори, он приехал.

— Слава багу, — ответила она, дружески протягивая руку. — Вы не можете себе представить, Мейсон, как я рада, что именно в этот момент вы рядом с нами. Я беспокоилась, а Эдвард вел себя, как ребенок.

Мейсон представил Деллу Стрит жене Гарвина.

— Как бы там ни было, — сказал Гарвин, — мы можем теперь об этом не беспокоиться. Давайте лучше займемся трагедией с Этель.

— Я хотел бы обратить ваше внимание, Гарвин, — произнес Мейсон, — что вы пока еще не вдовец. Смерть Этель не снимает с вас обвинения в двоеженстве, поскольку второй брак вы заключили в Мексике, когда она еще была жива. Согласен, что ваше отсутствие на ее похоронах выглядит по крайней мере бессердечно. Но в Соединенных Штатах вам лучше не показываться, тем более что о многих вещах я вам даже пока и сказать не могу.

— Я хочу знать детали ее смерти, Мейсон. Как это случилось?

Адвокат, не вдаваясь в подробности, рассказал Гарвину и Лорен о том, как погибла Этель, и в заключение добавил:

— Похоже, что этот пистолет 38 калибра тот же самый, который вы нашли на пожарной лестнице пару дней назад. Поэтому я задам вам вопросы, которые наверняка потом спросит полиция. С оружием мы выяснили. Сейчас я хочу выяснить кое-что о вас, Гарвин.

— Обо мне? Что вы имеете в виду?

— Где вы были прошлой ночью?

— Где был я? Вы же приехали вместе с нами в гостиницу, мы вместе пересекли границу и…

— Что вы делали в своей комнате?

— Отправился спать.

— Миссис Гарвин, вы можете подтвердить, что ваш муж был в гостинице всю ночь?

— Да, конечно, — с достоинством ответила Лорен. — Я проснулась где-то около часу ночи, потому что Эдвард сильно храпел. Мне пришлось растолкать его, чтобы он перевернулся на другой бок. Потом я проснулась опять где-то около трех часов, чтобы выпить воды и принять аспирин, так как ужасно болела голова.

— Вот это уже получше, — с облегчением вздохнул Мейсон, — я хотел убедиться, что у вас обоих железное алиби. Давайте снова вернемся к пистолету. Миссис Гарвин, его точно не было в отделении для перчаток, когда вы доставали солнечные очки мужу?

— Абсолютно точно.

Мейсон обратился к Гарвину:

— Вы уверены, что раньше он там был?

— Конечно. Пистолет могли украсть только в то время, когда я поднялся домой за Лорен.

— Машина не была закрыта?

— К сожалению, нет. Все сходится на том, что кто-то украл его, когда я был дома.

— Этот кто-то, видимо, специально следил за вами? — спросил Мейсон.

— Не думаю, Мейсон. Может быть, его выкрали уличные мальчишки.

— Нет, это не детские шуточки. После того, как полиция проведет баллистическую экспертизу, я готов поклясться, что вашу первую жену убили именно из этого пистолета.

— Это, конечно, усложняет дело, — согласился Гарвин. — Полиция может обнаружить мои отпечатки пальцев. Я держал его в руках, так же как Денби и Лайвсей.

— Труп нашли около Оушенсайда, — со значением произнесла Лорен.

— Правильно, — подтвердил Мейсон. — Мы пока не расспрашивали этого парня, Хекли. Полиция ничего о нем не знает. Мы с Полом Дрейком собираемся сейчас к нему выехать.

— Я считаю очень многозначительным тот факт, что Этель поехала в Оушенсайд, туда, где живет ее любовник, — не успокаивалась Лорен.

— Мы пока еще не знаем, был ли он ее любовником. Боюсь, что он крепкий орешек. Одно утешение, что мы о нем знаем, а полиция нет, — сказал Мейсон.

Со двора гостиницы неожиданно раздались голоса сеньоры Иноченте Мигуэрино и какого-то мужчины. Булькающий говорок мексиканки перемежался с хрипловатым баритоном с явным американским акцентом. Мейсон посмотрел на улыбающегося Гарвина, замер и приложил палец к губам, призывая к молчанию.

Через открытое окно раздался голос мужчины.

— У вас остановился сеньор Эдвард Гарвин с женой? Это его машина стоит перед входом?

— О, да, конечно. Сеньор Гарвин и сеньора. Она просто чудо с золотистыми волосами. И с ними их друг сеньор Перри Мейсон.

— Черт подери! — в раздражении воскликнул мужчина.

Мейсон приблизился к Гарвину:

— Это голос лейтенанта Трэгга, из городского управления полиции Лос-Анджелеса.

Они услышали скрип двери, шаги по холлу и стук в дверь номера. Мейсон открыл дверь.

— О, Трэгг! Как поживаете?

— Мейсон! — воскликнул Трэгг. — И уважаемая мисс Стрит здесь. Мейсон, я на самом деле рад вас видеть. Мы что-то не встречались в эти дни.

— Было такое, — согласился Мейсон. — Лейтенант, пожмите руку Эдварду Гарвину.

— Очень рад познакомиться, — выдавил из себя Трэгг.

Мейсон повернулся к Лорен Гарвин, стоящей в дальнем конце комнаты.

— Миссис Гарвин, разрешите представить лейтенанта Трэгга из городского управления полиции, отдел по расследованию убийств.

Лорен еле-еле растянула в улыбке плотно сжатые губы. На секунду показалось, что она хотела как бы вжаться в дверь ванной.

— Как поживаете, лейтенант, очень рада видеть вас.

Трэгг обратился в Гарвину.

— Вы слышали о вашей жене?

— Да, я просто был шокирован, удивлен… Я… я не знаю, что делать.

— Есть версия, что ее убили в Лос-Анджелесе, а труп перевезли в Оушенсайд. Вот почему я занимаюсь этим делом. Если вы хотите помочь, то могли бы вернуться в Лос-Анджелес на похороны, и тем временем мы бы…

— Арестовали его по обвинению в двоеженстве, по поручению окружного прокурора, — вмешался Мейсон.

Трэгг посмотрел на Мейсона.

— А вот это ни к чему!

— Я просто хотел, чтобы он знал, какой счет и в чью пользу.

— Послушайте, — обратился Трэгг к Мейсону, как бы выговаривая шаловливому ребенку, — я хочу побеседовать с мистером Гарвином. Я не собираюсь причинять ему вреда, а ему нечего скрывать. Но есть некоторые детали, связанные со смертью его жены, которые я хотел бы выяснить. Он может помочь мне.

— Ну и прекрасно, — ответил адвокат, — мы оба и поможем.

— Я могу обойтись без вашей помощи, Мейсон.

— Не надо, лейтенант, одна голова хорошо, а две лучше.

— Если мы перешли на поговорки, Мейсон, то я отошлю вас к такой: у семи нянек дитя без глазу.

— Разве Этель Гарвин не покончила с собой? — перевел разговор Мейсон.

— Она не покончила с собой. Она была застрелена в голову, сидя справа от водителя. Кто-то перевез труп на стоянку на автостраде, передвинул тело на место водителя, просунул ее левую руку между спицами руля, выключил габаритные огни и зажигание и уехал на другой машине.

— Которая следовала за ним?

Трэгг отрицательно покачал головой.

— Я так не думаю, Мейсон. Убийца действовал один, без помощников. В противном случае он мог бы просто сразу бросить машину, а сообщник подобрал бы его на другой. На стоянке ему пришлось даже подать назад машину с трупом, чтобы вплотную припарковать к своей и перебраться, не оставив следов.

— Неплохая дедуктивная логика, — прокомментировал Мейсон.

— Я понимаю, что вам неприятно говорить об этом, — продолжал Трэгг, обращаясь к Гарвину, — но несмотря на то, что вы не жили с убитой вместе и у вас были трения в семейной жизни, вы наверняка захотите все прояснить до конца, не правда ли?

Гарвин заколебался.

— Давайте скажем по-другому. — Глаза Трэгга были холодны, как лед. — Вы же не собираетесь покрывать убийцу, мистер Гарвин?

— Конечно, нет, — поспешно ответил Гарвин.

— Я тоже так думаю. Если бы сейчас вы переехали границу, мы…

— А как же ордер на арест по обвинению в двоеженстве?

— Это не в моей юрисдикции. Все зависит от окружного прокурора. Будет ли мистер Гарвин возвращаться или нет, в любом случае это осложняет дело, поскольку заявительница мертва. Прокурор может ограничиться условным осуждением. Двоеженство меня не интересует, меня интересует убийство.

— В этом как раз и разница между мной и вами, — приветливо заявил Мейсон. — Я заинтересован как в деле о двоеженстве, так и в расследовании убийства.

— Хорошо. — Манера говорить Мейсона начала раздражать Трэгга. — У Гарвина нет выхода. Он обвиняется в двоеженстве. Мы можем заполучить его из Мексики, когда захотим. Я только просил его не усложнять свое положение.

— Мы думаем по-другому, — опять-таки приветливо сказал Мейсон.

— Боже ты мой! — воскликнул Трэгг. — Не передергивайте, Мейсон. Вы отлично знаете, что мексиканский развод и женитьба этого человека в Мексике не имеют никакой юридической силы в Калифорнии.

— Трэгг, я повторяю вам, что как только этот человек вступает на землю Мексики, он становится мужем этой женщины, которую вы перед собой видите. Я допускаю, что если он вернется в Соединенные Штаты, он может быть задержан за двоеженство. Вот почему я не советую ему это делать. Он спокойно живет здесь с законно обвенчанной женой.

Если даже мексиканские власти дадут разрешение на экстрадицию за преступление по американским законам, то это совсем не означает, что Гарвин будет выдан судебным властям Соединенных Штатов, поскольку по законам правительства Мексики он не совершил ничего противозаконного.

Трэгг раздраженно перебил:

— Вы так чертовски убедительны, что… С вами тяжело именно потому, что вы создали себе репутацию человека, который умеет говорить убедительно.

— Вы не хотите возвращаться в Соединенные Штаты, Гарвин, не так ли? — обратился к своему клиенту Мейсон.

Гарвин отрицательно покачал головой.

— Вот видите, Трэгг.

— Хорошо. — Трэгг достал из кармана прибор для снятия отпечатков пальцев. — По крайней мере, я надеюсь, что вы сделаете все возможное, чтобы распутать это дело об убийстве.

— Что вы хотите?

— Я хочу снять ваши отпечатки пальцев, Гарвин.

— Зачем?

— Мне кажется, что отпечатки ваших пальцев есть на пистолете, которым было совершено убийство.

— Вам не нужно об этом беспокоиться, Трэгг, — вмешался Мейсон. — Я буду с вами предельно откровенным: мой клиент держал в руках этот пистолет, если… если мы считаем, что это тот же самый пистолет.

— Какой еще тот же самый? — насторожился Трэгг.

— Пистолет, который был оставлен на пожарной лестнице под окном офиса Гарвина. Этот пистолет мистер Гарвин держал в руках, а потом положил в машину в отделение для перчаток. Кто-то выкрал его оттуда, прежде чем он уехал из Лос-Анджелеса.

Трэгг откинул голову назад и громко рассмеялся.

— Более наивного, детского объяснения не придумаешь! Вы признаете, Мейсон, что ваш клиент положил пистолет в отделение для перчаток своего автомобиля?!

— Пистолет положили туда по его просьбе.

Трэгг повернулся к Гарвину.

— Вы признаете, что положили этот пистолет в отделение для перчаток своей машины?

— Он признает, что кто-то другой сделал это, — вмешался Мейсон.

— Я говорю с Гарвином! — взорвался Трэгг.

— Я говорю за него.

— Я очень хорошо знаю, что этот пистолет не был в отделении для перчаток, когда мы уехали из Лос-Анджелеса, — произнесла Лорен Гарвин.

— Откуда вам это известно?

— Мой муж попросил достать его солнечные очки. Я открыла отделение для перчаток и достала их. Если бы там был пистолет, то я обязательно бы его заметила и спросила бы Гарвина, откуда он у него.

— Вы уверены, что пистолета там не было?

— Абсолютно уверена.

— Между прочим, — как-то слишком учтиво заметил Трэгг, — ваш муж к тому времени мог перепрятать его в другое место.

Лорен взглянула на Трэгга.

— Если вы не верите никаким заявлениям, тогда зачем же просить отвечать на ваши вопросы?

Трэгг усмехнулся.

— Таким образом мы иногда распутываем дела об убийствах. Вы должны признать, миссис Гарвин, что человек, совершивший убийство, будет изо всех сил доказывать обратное.

— Я скажу вам одну вещь, — отпарировала Лорен. — Мой муж действительно мог бы взять этот пистолет, но он никогда не мог бы им воспользоваться. Он был со мной всю ночь.

— Всю ночь?

— Да, всю ночь.

— А вы что же, даже глаз не сомкнули?

— Я проснулась около часу ночи, и он лежал рядом и храпел. Затем я вновь проснулась где-то около половины третьего, и он все так же был рядом.

— И вы, конечно, посмотрели на часы, чтобы узнать время? — с сарказмом произнес Трэгг.

— Я не смотрела, а слушала время.

— Слушали?!

— Да. В гостинице такие часы, — да вот сами послушайте. — Она сделала движение рукой, призывая к тишине. Большие часы в холле после музыкальной прелюдии пробили время.

— О’кей. Если вы клянетесь, что эти часы…

— Да, я клянусь.

— И если вы не ошиблись…

— Я не ошиблась.

— Тогда я на этом закончил, — сказал Трэгг. — Осталось только взять отпечатки пальцев вашего мужа. Вы не возражаете, Гарвин?

— Конечно, нет, — ответил тот. — Наоборот, я готов сделать все, чтобы прояснить это дело.

— Но не возвращаясь в Калифорнию?

— Что касается этого, я не собираюсь подвергать мою жену вульгарному любопытству прессы и лезть в западню, которую мне подстроили…

— Продолжайте, продолжайте, кто вам подстроил западню?

— Нет никакой необходимости упоминать ее имя, — с достоинством возразил Гарвин. — Она мертва.

— Ладно, ладно. Давайте снимем отпечатки пальцев. Хоть с этим покончим.

Гарвин протянул руки. Трэгг аккуратно снял отпечатки пальцев, проставил имя, дату, место и жизнерадостно ухмыльнулся.

— Прекрасно. Надеюсь, вам понравится пребывание в Мексике. Рад был с вами познакомиться, мистер и миссис Гарвин. Мы еще увидимся. — И с этими словами Трэгг открыл дверь и вышел походкой человека, торопящегося по неотложным делам.

12

Уже было совсем темно, когда Перри Мейсон и Делла Стрит вернулись на машине в Сан-Диего, где адвокат позвонил Полу Дрейку.

— Пол, я и Делла уезжаем из Сан-Диего в Оушенсайд, где будем ужинать. Потом я хотел встретиться с тобой и решить, что нам дальше делать с этим Хекли.

— С ним не так легко будет сладить, — предупредил Дрейк. — Я еще раздобыл о нем кое-какие сведения. Говорят, что он тяжелый тип.

— Прекрасно, я люблю тяжелых типов. Когда ты сможешь приехать в Оушенсайд?

— Готов выехать сию минуту.

— Хорошо. Мы будем ужинать на центральной улице, и ты сможешь нас найти по моей машине.

— О’кей. Я найду вас.

Мейсон и Делла Стрит приехали в аэропорт, забрали свои машины и поехали в центр Оушенсайда, где Мейсон нашел два места на стоянке рядом с рестораном.

Отужинав, они не спеша потягивали кофе, когда в ресторан вошел Дрейк, который огляделся по сторонам, увидел их и, махнув рукой, направился к ним.

— Какие новости? — спросил Мейсон.

— Сначала я выпью чашку кофе и съем кусок этого лимонного торта. Хоть я и поздно обедал, чувствую, что уже проголодался… Перри, я еле выбрался из Лос-Анджелеса из-за дикого скопления машин.

— Представляю себе. Все же, что нового у нас?

— Полиция обнаружила отпечатки пальцев Эдварда Гарвина на пистолете.

— А почему бы и нет? Он же не отрицает, что держал его в руках. Что еще нового?

— Не так уж и много. Я выяснил кое-что об этом Хекли. Он был замешан в крупных азартных играх. Много об этом не удалось узнать, но люди, которые его знают, считают его опасным.

— Вот и прекрасно. Мы займемся им. Он наверняка не сомневается, что его никак не связывают с Этель Гарвин.

— Прежде чем начнется перестрелка, — пошутил Дрейк, — я все же выпью кофе и съем торт.

Выйдя из ресторана, Мейсон предложил всем ехать на его машине: «Мы втроем поместимся все на переднем сиденье».

— Отличная идея, — поддержал Дрейк. — А посередине посадим Деллу, с тем чтобы я мог обнять ее одной рукой. Я так давно не ухаживал за хорошенькими девушками, что уже забыл, как это делается.

— И не думай, что я собираюсь тебя обучать, — ответила Делла Стрит. — У меня нет времени на ухажеров.

— Не волнуйся, я сразу же вспомню, — заверил ее Дрейк.

Они выехали на Фоллбрукское шоссе и медленно поехали, пока не нашли знак «почтовый ящик Ломакс». Мейсон притормозил, чтобы разглядеть проселочную дорогу.

— Легко найти, когда есть наводка. Пол, полиция еще не вышла на этого Хекли?

— Не думаю. Они, по-моему, даже не удосужились выяснить, чем Этель занималась в Неваде.

Заезженная проселочная дорога привела их мимо плантации апельсинов прямо к типичному калифорнийскому бунгало, мрачному и темному.

— Похоже, что его нет дома или пошел спать, — заметил Дрейк. — Что будем делать? Врываться в дом?

— Вот именно, врываться, — ответил Мейсон. — Если он дома, мы должны захватить его врасплох, чтобы он не успел опомниться, и начать задавать ему вопросы.

— Мы скажем ему, кто мы?

— Нет, если сможем. Мы только назовем себя, и больше ничего.

— О’кей, действуем!

Мейсон подогнал машину к центральному входу, заглушил мотор и выждал минуту, чтобы убедиться, есть ли снаружи собаки.

Большая черная немецкая овчарка неслышно обошла, обнюхивая, машину, как будто пытаясь установить, кто были эти поздние визитеры.

— С этой собакой лучше не шутить, — предостерег Дрейк. — Нужно подождать, чтобы кто-нибудь вышел из дома.

— Я предпочел бы позвонить в дом и застать его врасплох. Собака не кажется глупой.

— Это еще ничего не значит.

— Для собаки это много значит, — ответил Мейсон и открыл дверцу машины. Собака с враждебным молчанием немедленно ощетинилась. Мейсон посмотрел на собаку, пытаясь поймать ее взгляд.

— Послушай, — произнес он, как бы говоря с человеческим существом, — я хочу поговорить с хозяином дома. Я выйду из машины, подойду прямо по дорожке к двери и позвоню. Ты можешь идти за мной, чтобы убедиться, что я не сделаю лишнего движения. Подходит? — На последних словах Мейсон слегка повысил голос. Затем, не раздумывая ни минуты, вылез из машины. Собака двинулась вперед, держа нос в полуфуте от ног Мейсона, который опустил руки, показывая, что в них ничего нет, и пошел к входной двери. — Все в порядке, — заверил Мейсон Деллу Стрит, смотревшую на него встревоженными глазами. Мейсон нажал на кнопку звонка, и в глубине дома раздалась трель. Он немного подождал и еще несколько раз нажал на звонок.

Где-то в темной тишине дома послышались медленные, осторожные шаги, приближавшиеся к двери. Легкий щелчок замка, затем другой, и дверь открылась. Через стекло второй двери Мейсон разглядел фигуру мужчины в двубортном сером костюме. Человек переместил правую руку к левому борту пиджака, под которым Мейсон разглядел рукоятку пистолета в кобуре.

Собака, глядя на дверь, завиляла хвостом. Послышался шум задвижки, и человек приоткрыл немного дверь, не снимая предохранительной цепочки. Свет ручного фонарика выхватил фигуру Мейсона из темноты.

— Кто вы и чего хотите?

— Я ищу Алмана Белла Хекли.

— Что вы от него хотите?

— Поговорить.

— О чем?

— О его недвижимой собственности в Неваде.

— Ничего не продается.

— Вы хотите услышать, что я должен сказать, или нет?

— Если у вас ко мне деловое предложение, то возвращайтесь в гостиницу в Оушенсайде и позвоните завтра после десяти часов утра. — Он собрался закрыть дверь. Затем что-то в позе собаки насторожило его. — Как это вам удалось пройти мимо собаки?

— Я и не проходил. Я просто вышел из машины и…

— Она не выпустит никого из машины с наступлением темноты.

— Она сделала для меня исключение.

— С чего бы это?

— Спросите у собаки.

Мужчина скорчил гримасу.

— Так или иначе, кто вы?

— Я пытаюсь кое-что выяснить об Этель Гарвин.

Лицо мужчины застыло в неподвижности.

— Вам известно что-нибудь о ней? — спросил Мейсон.

— Нет. — Хекли захлопнул дверь.

— Она была убита сегодня утром, — крикнул Мейсон через дверь.

Ответа не последовало. Не слышно было и шагов.

— Она была здесь и заправила свою машину, — опять прокричал Мейсон.

Последовала пауза, и дверь открылась.

— Что это такое вы тут говорили? — спросил мужчина.

— Я сказал, что она была здесь около часу ночи и заправила машину.

— Вы или пьяны, или сумасшедший, — меня это не волнует. А теперь возвращайтесь в машину, или я прикажу собаке заняться вашей ногой.

— Только попробуйте. Я привлеку вас к ответственности за ущерб и пущу по ветру вашу собственность в Неваде.

— Не слишком ли много вы берете на себя?

— Давайте, валяйте. Прикажите вашей собаке броситься на меня и увидите, что случится.

— Чего вы хотите?

— Я хочу поговорить об Этель Гарвин.

В течение продолжительного времени мужчина за дверью смотрел задумчиво и оценивающе в глаза Мейсона. Неожиданно он снял предохранительную цепочку с двери.

— Заходите. Вы хотите говорить, а я хочу послушать. Но прежде чем вы уедете, вы мне точно объясните, что вы имели в виду, говоря, что Этель Гарвин, кто бы она ни была, находилась здесь около часу ночи. Входите, мистер…

— Мейсон.

Адвокат повернулся к машине: «Присоединяйтесь, Делла и Пол».

— А как быть с этой чертовой собакой? — раздраженно спросил Дрейк. — Загоните ее в дом.

— Собака останется здесь. Она ничего не сделает, пока я ей не прикажу, — сказал Хекли.

Делла Стрит вышла из машины и с опаской двинулась к входной двери. Собака посмотрела на нее, глухо зарычала, но не двинулась с места.

Дрейк, который в свою очередь собирался выйти из машины, услышав рычание, поспешно залез обратно и захлопнул дверцу.

— Все в порядке, — крикнул Хекли, приказав собаке замолчать.

Собака утихла, тяжелым взглядом продолжая следить за приближающейся Деллой Стрит, и замахала хвостом. Дрейк, увидев, что Делла благополучно добралась до Мейсона, опять открыл дверцу, опустил сначала левую, а затем правую ногу и сделал несколько осторожных, неуверенных шагов. Собака напряглась, зарычала и неожиданно бросилась на Дрейка. Дрейк моментально развернулся, бегом нырнул в машину именно в тот момент, когда пес ударил лапами по дверце, лязгая зубами по металлу.

Хекли сбежал по ступенькам, крича: «Рекс, назад, кому я сказал, назад!»

Собака медленно посмотрела в его сторону и опустилась на задние лапы.

— Иди сейчас же ко мне!

Собака пошла к Хекли, будто ожидая битья.

— Черт тебя побери, Рекс, я же сказал: не двигаться!

Дрейк посмотрел мимо Хекли на пса и пообещал застрелить его, если он только двинется в его сторону.

— Не бойтесь и выходите из машины. Идите уверенно и не показывайте, что боитесь.

Дрейк заставил себя вылезти из машины и пошел, за Хекли.

— Рекс, отойди к дьяволу с дороги, — произнес Хекли, делая движение ногой, как будто намереваясь ударить собаку. Та, отскочив в сторону, продолжала смотреть на Дрейка, оскалив клыки.

Войдя в дом, Хекли обратился к адвокату:

— Ладно, давайте разберемся. Вы — Мейсон. Кто остальные?

— Мисс Стрит, мой секретарь.

Хекли склонил голову с небрежной вежливостью.

— Мисс Стрит, очень рад познакомиться.

— Это Пол Дрейк.

— Как поживаете, мистер Дрейк?

Мейсон добавил: «Дрейк — частный детектив».

— О, — произнес Хекли, — дело зашло далеко, не так ли?

— Именно. Где мы можем поговорить?

Делла Стрит первой вошла в комнату, отделанную под библиотеку из обычного жилого помещения загородного дома.

— Присаживайтесь, — пригласил Хекли. — Теперь послушаем, что вы хотели сказать.

— Вы переворачиваете все с ног на голову, — сказал Мейсон. — Это мы хотим услышать, что вы можете нам сказать.

— Мне нечего сказать.

— Вы знали Этель Гарвин.

— Кто это сказал?

— Я сказал, — ответил Мейсон. — Вы познакомились с ней в Неваде. И были очень дружны. Вы отговорили ее от развода с мужем. Вы научили ее ничего не предпринимать, а дождаться, пока Эдвард Гарвин, думая, что он свободен, вторично женится, а затем выудить у него кучу денег при разделе имущества.

— Мне кажется, мистер Мейсон, что я никогда не смогу испытывать к вам симпатии.

Мейсон посмотрел ему в глаза.

— Я более чем уверен в этом.

На минуту воцарилось молчание, затем Мейсон вновь заговорил:

— Этель Гарвин приехала в Оушенсайд сегодня ночью. Она остановилась здесь и заправила машину. Я не знаю, что она сказала вам или что сказали ей вы, но я знаю, что, уехав отсюда, она проехала две мили, остановила машину на развилке шоссе, где и была убита.

— Я предполагаю, — начал Хекли, — что все это словесная мишура, набор слов, с помощью которых вы пытаетесь что-то вытянуть из меня. Более того, я уверен, что эта Этель Гарвин, кто бы она ни была, — не убита. Вы просто хотите, чтобы я признал, что знаю ее по Неваде. Если вы выложите все свои карты на стол и скажете, что вы хотели бы узнать и почему, то мы смогли бы продвинуться.

— У вас в углу телефон. Позвоните в полицию в Оушенсайде и спросите, была ли убита сегодня рано утром Этель Гарвин.

Хекли не стал заставлять себя упрашивать, подошел к телефону, поднял трубку и попросил соединить с полицией. «Не будете ли так любезны, правда ли, что Этель Гарвин была убита сегодня ночью где-то около Оушенсайда?.. Неважно, кто говорит, я просто спрашиваю… Хорошо, скажем по-другому. Я, может быть, могу быть свидетелем в этом деле!..»

Хекли слушал некоторое время, затем резко поблагодарил и бросил трубку на рычаг. Повернувшись, он начал медленно ходить туда и обратно, задумчиво полуприкрыв глаза и засунув руки глубоко в карманы двубортного пиджака.

— Ладно, вы выиграли.

— И что же мы выиграли? — поинтересовался Мейсон.

— Вы заранее выиграли игру, Мейсон. А это уже означает немало для человека, который начинает играть со мной. Вы говорите, этот джентльмен детектив? Из Лос-Анджелеса, Сан-Диего или Оушенсайда?

— Из Лос-Анджелеса.

— Вы связаны с бригадой по расследованию убийств, мистер Дрейк?

Дрейк в нерешительности посмотрел на Мейсона.

Мейсон усмехнулся и покачал головой.

— Он частный детектив. Я нанял его.

— О, и очаровательная девушка ваш секретарь?

— Да.

— А вы?

— Я — адвокат.

— Вот как. И вас кто-то пригласил. И из филантропических соображений вы резво взялись расследовать это дело.

— Да, кое-кто пригласил меня в качестве своего адвоката.

— Муж женщины, которую убили?

— Бывший муж.

— Понятно, — сказал Хекли. — Интересная получается комбинация, не так ли?

— Очень.

— Ладно, вы нащупали мое слабое место. Застали меня врасплох, имея преимущество внезапности. Как бы там ни было, я сделаю заявление. Нет, нет, не трудитесь записывать его, мисс Стрит… Мне пока не нужно интервью в печати. Я просто сделаю фактическое заявление, которое вы можете использовать в вашем расследовании, какое бы оно ни было. Я сделаю это, чтобы внести вклад в поиски убийцы. — Он сделал драматическую паузу. — Что я собираюсь заявить, является чистой правдой.

Он прислонился к стене, переводя взгляд с ондого лица на другое, и начал:

— У меня есть ранчо в Неваде. Довольно большое поместье, оно мне нравится. Я люблю там жить. Я никогда не был женат, поскольку мне на это наплевать. Я не отшельник, мне нравятся женщины, но идея женитьбы меня никогда не прельщала.

Рядом с моим ранчо находится гостевое ранчо, своего рода санаторий. Люди, которые там останавливаются, бывают довольно интересными. Как вы можете догадываться, многие из гостей приезжают туда не только поправить здоровье в Неваде. Они находятся там, чтобы получить документ о шестинедельном пребывании вне дома, чтобы начать бракоразводный процесс.

Я откровенно признаю, что некоторым женщинам оттуда я нравился, а они мне. Женщина, которая разрывает семейные узы, уезжает в другой штат, где ее никто не знает, и вдруг обнаруживает, возможно, впервые за все годы, что принадлежит исключительно сама себе, что она одинока и может подыскивать себе компанию. По воле случая мое ранчо рядом, я компанейский человек, и некоторые из них считают, что я подхожу для их компании.

Я постоянно жил на своем ранчо и наслаждался жизнью, пока Этель Гарвин не появилась в Неваде. Она мне понравилась. Мне интересно было быть с ней рядом, но постепенно я начал понимать, что она очень решительная и очень находчивая женщина. Я также догадался, что она разработала план какой-то операции, который как-то затрагивал и мое будущее. Настало время, когда стала ясно — что-то нужно делать. Ситуация становилась невыносимой. Я не хотел ранить ее чувства. Мы были слишком хорошими друзьями для этого. Я не хотел ей просто сказать, что меня не будет дома каждый раз, когда она будет мне звонить. Я избрал другой путь. Я долго искал удобный случай вложить деньги в недвижимость в Калифорнии. Мой брокер нашел это место. Сделка показалась мне удачной, если судить по нынешним ценам. Я дал «добро» своему брокеру и попросил как можно дольше держать это в секрете. Когда документы были готовы, я попросту улизнул со своего ранчо в Неваде. Я попросил передать Этель, что неожиданно уехал по делам и буду отсутствовать некоторое время, что как только представится возможность, я свяжусь с ней. Потом я сел в свой самолет и улетел в Денвер. В Денвере я поставил самолет в ангар, прилетел рейсовым самолетом в Лос-Анджелес, забрал новый автомобиль, купленный ради этого случая, и приехал сюда.

Я был очень осторожен, с тем чтобы Этель Гарвин не узнала, где я. Ваше сообщение о том, что она находится или была в Калифорнии, шокировало меня как своего рода малоприятная неожиданность. Я подозревал, что она подумает, что я во Флориде. Нет необходимости говорить, что ее не было здесь прошлой ночью, она не заправляла у меня свою машину, я не видел ее с того времени, как уехал из Невады. Известие о том, что она была убита сегодня ранним утром, для меня больше, чем шок. Оно наполняет меня гневом. Она была очень обаятельная женщина… Я свидетельствую, что, как я узнал, при жизни Этель Гарвин панически боялась своего мужа. Она хотела что-то предпринять. Что именно, я не знаю, но она страшно боялась того, что предпримет ее муж, когда она начнет приводить свой план в исполнение.

Есть некоторые вещи, которые я мог бы сообщить вам при свидетелях, но которые я скажу полиции, если будет нужно. Такие вещи, мистер Мейсон, которые выставят вашего клиента в очень невыгодном для него свете. А теперь я думаю, что заявление закончено, и тем самым нет необходимости продолжать наше интервью.

— Крайне интересно, — произнес Мейсон. — Вы уверены, что говорите нам чистую правду?

— Я не приучен лгать.

— Вы абсолютно уверены, что Этель Гарвин не приезжала сюда сегодня ночью и не заправляла свою машину так, что вы не узнали об этом?

— Это же абсурд, джентльмены. Во-первых, бензоколонка закрыта. Во-вторых, она никак не могла знать, что я в Калифорнии. Я предпринял продуманные шаги, чтобы она не догадалась.

— Ой ли?! — спросил Дрейк. — Вы не пытались выяснить, когда она уехала из Невады?

— Что заставляет вас задавать такой вопрос, мистер Дрейк?

— Вы очень привязаны к своему ранчо в Неваде. Трудно поверить, что вы просто собирались уехать и его бросить. Можно предположить, что когда Этель Гарвин уехала бы, вы бы вернулись.

Хекли согласно кивнул головой.

— Я вижу, что вы довольно ловкий человек, мистер Дрейк. Уверен, что мистер Мейсон высоко ценит вас. Вопрос хорошо поставлен.

— А ответ?

— А ответ, мистер Дрейк, такой, что никто, абсолютно никто не знал, что я здесь.

— А кто следит за ранчо в ваше отсутствие?

— Мой управляющий держит рот на замке. Я высоко ценю его преданность и честность, с которой он ведет дела и охраняет мои интересы. Он имеет сумму на открытом счету, достаточную для того, чтобы поддерживать порядок на ранчо, пока я отсутствую.

— Вы находились дома прошлой ночью? — спросил Мейсон.

— Я уже сказал, что не намерен обсуждать это дело дальше, — твердо ответил Хекли. — Я дал вам информацию и собираюсь пожелать вам доброй ночи.

Он прошел мимо них через библиотеку в холл и открыл входную дверь.

Делла Стрит поймала взгляд Мейсона и согласно кивнула.

— Идите вперед, шеф.

Она прошлась вдоль шкафов, подождала, пока Мейсон и Дрейк не покинули комнату. Немного погодя она вышла вслед за ними.

— Спокойной ночи, — немного чопорно сказал Хекли.

— Спокойной ночи, — ответил Мейсон.

Дрейк промолчал. Делла Стрит одарила Хекли самой дружеской улыбкой: «Спокойной ночи, мистер Хекли, огромное вам спасибо».

— Мне также было приятно, — ответил тот. — Рекс, сидеть на месте. Эти люди уходят.

Собака, на этот раз ведя себя послушно и менее враждебно, уселась на задние лапы и уставилась на Хекли, ожидая приказаний. Мейсон пошел впереди к автомобилю и занял место водителя. Дрейк попридержал дверцу, пока Делла Стрит не устроилась в машине. Затем он залез в кабину, бросив оценивающий взгляд через плечо в сторону собаки, и быстрым движением руки захлопнул дверцу.

Делла засмеялась.

— Все еще думаете о собаке, Пол?

— Черт подери, еще бы!

Хекли, стоя неподвижно у входной двери, проводил взглядом отъезжавшую машину. Делла Стрит увидела, что он смотрит в их сторону, и приветливо взмахнула рукой. Губы Хекли смягчились в улыбку. Машина выехала на дорогу, покрытую гравием.

— Ну, что я говорил, — начал Дрейк, — тяжелый тип.

— Согласен, — ответил Мейсон. — Но и у нас есть еще несколько улик, которые могут оказаться очень интересными.

— Какие же?

— Ты заметил, что собака отлично выдрессирована. Разумеется, он не купил собаку вместе с домом и не приобрел ее здесь, в Калифорнии. Собака наверняка с его ранчо в Неваде и он должен ею очень гордиться, иначе он не прихватил бы ее с собой, когда удирал из Невады.

— Хорошо, а что это дает нам? — спросил Дрейк.

— Хекли чего-то боится. Собака натренирована так, что никто не может подойти к дому ночью.

— И что из этого?

— Мы заедем сейчас домой к Роландо Ломаксу и узнаем, не лаяла ли громко собака сегодня где-то около часу ночи.

Дрейк довольно рассмеялся.

— Не в бровь, а в глаз, Перри. Это идея!

Мейсон свернул направо и остановился у дома Ломакса.

Открыв на звонок дверь, Ломакс постарался придать своему лицу достаточно вежливое выражение.

Это был крепкий мужчина около шестидесяти лет, со слегка опущенными от постоянной физической работы широкими плечами и продубленной от загара кожей. Его седоватые волосы падали ему на лоб и были мокрыми от пота. Рукава шерстяной рубашки были закатаны и обнажали волосатые руки, налитые силой.

— Мы расследуем одно дело, которое произошло здесь в окрестностях. Может быть, вы слышали о нем?

— Вы имеете в виду женщину, которую убили на автостраде?

Мейсон утвердительно кивнул.

— Что вы хотите узнать?

— Вы были дома прошедшей ночью?

— Да.

— Вы не слышали ничего необычного около дома, стоящего за вашим?

— Того, который недавно купил этот длинный щеголь?

— Именно.

— Я слышал, что собака лаяла, как дьявол, прошлой ночью, — ответил Ломакс. — Я сказал жене, что что-то здесь не так. Собака просто сотрясала воздух.

— В какое время это было?

— Сейчас я вам скажу точно. То есть я не знаю, когда именно она начала лаять, но поскольку она не смолкала, я вылез из кровати и подошел к окну своей спальни, которое выходит прямо на дом Хекли.

— Так, — нетерпеливо перебил Мейсон. — И что же дальше?

— Я посмотрел на часы. Когда я подошел, было ровно двадцать четыре минуты первого ночи.

— Ваши часы в порядке?

— В порядке. Я каждый день сверяю их по радио. Они не врут больше, чем на секунду или две.

— И было где-то около двенадцати двадцати пяти?

— Было точно двенадцать двадцать четыре. Я отметил время.

— И как долго собака продолжала лаять?

— Как только я подошел к окну, в доме, который купил этот Хекли, зажегся свет и собака неожиданно прекратила лай, как будто кто-то приказал ей замолчать. Я немного подождал. Свет горел, собака молчала, поэтому я решил, что все в порядке, и вернулся в кровать. Собака, наверное, лаяла всего три или четыре минуты. Если вы меня спросите, я вам скажу про эту собаку, хотя и хочу жить по-соседски. Я развожу цыплят, и если она начнет их грызть, я собираюсь пойти к Хекли и сказать ему, что его собака — городская собака. Ни разу не видел городской собаки, которая, попав за город, не начинала бы убивать живность. Прежние хозяева этого дома были приятными людьми. Они были богаты, но держались по-добрососедски. А этот Хекли, он совсем другой. Он горожанин до мозга костей и один из тех парней, которые не любят соседей. Он с нами обращается так, как будто нас здесь нет. Просто проходит мимо. Когда кивнет, когда нет. Здесь, за городом, человек привыкает зависеть от соседей, и когда появляется некоммуникабельный человек, как Хекли, это начинает вас тревожить.

— Без сомнения, — согласился Мейсон. — Собака лаяла только раз этой ночью?

— Да, только раз.

— А вы не заметили, приезжала или отъезжала какая-либо машина?

— Нет, никаких машин я не видел, — с готовностью ответил Ломакс. — Когда я ложусь спать — я ложусь спать. У меня тридцать акров земли, и вкалывать на ней приходится дай боже. В девять вечера я слушаю последние известия и проваливаюсь в сон. Обычно я встаю с рассветом и принимаюсь за работу. Более того, я не из тех людей, кто любит совать свой нос в дела соседей. И пусть они не суют свой нос в мои. Живи, как говорится, и давай жить другим. Вот так мы здесь устроены.

— Все-таки вы не слышали или не видели никакой машины?

— Я ничего не видел и не слышал, пока эта собака не начала лаять. Тогда я поднялся узнать, в чем дело. Лаяла собака просто истерично.

— Вы думаете, там кто-то был?

— Я думаю, что собака лаяла на кого-то.

— И вы никого не видели?

— Я уже вам говорил, что в доме горел свет, и собака через какое-то время перестала лаять, а я вернулся в кровать.

— И сколько прошло времени?

— Какого времени?

— Прежде чем вы вернулись в кровать?

— Я не знаю, — вздохнул Ломакс. — У меня нет секундомера, чтобы засекать время. Черт его знает, может быть, это было тридцать секунд, может быть минута.

— Спасибо, — поблагодарил Мейсон, улыбаясь. — Пожалуйста, никому не говорите о нашем визите. Я не хочу, чтобы Хекли об этом знал. Если он не будет знать, что вы дали нам информацию, то ваши отношения останутся прежними.

— Мне наплевать, будет он знать или нет. Лес рубят, щепки летят!

Пожелав Ломаксу спокойной ночи, все трое вернулись в машину Мейсона.

— Я совершила небольшую кражу в доме у Хекли, — заявила Делла Стрит.

— Каким образом?

Она рассмеялась.

— Это женский глаз. Мне кажется, никто из вас не заметил женский шарф, лежавший в углу на книжной полке?

— Шарф! — воскликнул Мейсон. — Господи, нет, конечно!

Делла Стрит сунула руку под блузку и вытащила шелковый шарф пастельных тонов с зелеными и фиолетовыми полосами.

— Чувствуете какой-нибудь запах? — спросила она Мейсона.

Мейсон поднес шарф к носу и присвистнул.

— Делла! Неужели это те самые духи, которыми пользуется моя подруга Вирджиния Байнум?

— Конечно, с такой уликой в суд не заявишься, во всяком случае — это мысль.

— Это больше чем мысль, это — проблема.

— У меня еще кое-что есть, — сказала Делла Стрит и вытащила из-под пальто маленькую женскую шляпку. — Шарф со шляпкой лежали вместе. Помните, агент Дрейка говорил, что Этель Гарвин была в шляпе, когда выходила из гостиницы?

Мейсон взял шляпку в руки.

Настала очередь присвистнуть Дрейку.

— Черт подери, Перри, неужели эти две женщины были влюблены в Хекли?

— И обе были здесь вчера ночью, — ответил Мейсон со значением.

13

Мейсон, оставив нераспечатанной утреннюю почту, ходил взад и вперед по своему кабинету, «выстреливая» время от времени свои комментарии в сторону Деллы Стрит.

— Эта вещь никак не вписывается в дело. Бак в машине Этель Гарвин был полон… Лобовое стекло грязное… Если она заправлялась на бензоколонке, то почему ей не почистили стекло?.. Это противоречит логике.

Побродив по комнате, Мейсон опять выдал серию комментариев.

— Мы знаем, что кто-то был у Хекли в полпервого ночи. Мы предполагаем, что это была Вирджиния Байнум. Но она не могла быть там в это время, поскольку находилась на пожарной лестнице, подсматривая за Денби.

— Что касается меня, — заметила Делла Стрит, — то мне страстно хочется узнать, что за человек Фрэнк Лайвсей. Я встречала таких мужчин. Он самонадеян, тщеславен и, по-моему, жесток.

— Почему ты решила, что он жестокий?

— Я знаю, что он жестокий, по тому, как ведет себя с женщинами. Он был плейбоем. Сейчас он староват для этого, но определенный сорт женщин полностью зависит от него на работе. Не из-за куска хлеба с маслом, а из-за имбирного пряника и торта, которые они любят. А для такого рода женщин имбирный пряник и торт важнее куска хлеба с маслом.

— Это еще ни о чем не говорит, — ответил Мейсон.

— Наоборот, — сказала Делла Стрит. — Такие типы становятся наглыми и…

Раздался стук в дверь. Сначала один, после паузы три и еще раз после паузы два.

— Это код Пола Дрейка, — сказал Мейсон. — Впусти-ка его.

Секретарша открыла дверь, и Пол Дрейк, улыбаясь, поприветствовал их.

— Что это ты делаешь, Перри, опять протираешь до дыр ковер на полу?

— Именно. Я пытаюсь выстроить логическую цепочку.

— Тогда у меня есть для тебя новости.

— Какие?

— Полиция нашла в Оушенсайде человека по фамилии Ирвинг. Мортимер Ирвинг. Теперь обрати внимание на время, Перри, это важно. Ирвинг навещал друзей в Ла Йолле. Он возвращался в Оушенсайд, и его беспокоило позднее время, поскольку он, видимо, играл с друзьями в покер и не хотел, чтобы об этом догадалась жена. Он проиграл и был не в настроении. Он специально засек время, чтобы приготовить какую-нибудь историю для своей половины. Когда до Оушенсайда оставалось две мили, он обратил внимание на припаркованную на обочине машину с зажженными габаритными огнями. Более того, фары были включены на дальний свет и ослепили его.

— В какое время это было?

— Ирвинг приехал домой ровно в двенадцать пятьдесят ночи. Он посмотрел на часы и его жена тоже. Без десяти минут час ночи. Другая важная деталь. Его показания совпадают с показаниями хозяина ранчо, стоящего недалеко от этого места, который говорил, что свет от фар попал в его спальню. Он тогда не обратил особого внимания на это, но помнит, что видел машину где-то около двенадцати ночи. В таком случае мы знаем, что машина обязательно была там.

Мейсон согласно кивнул.

— Теперь этот Ирвинг вступает в игру и может оказаться чертовски опасным свидетелем. Он говорит, что удивился, почему машина была припаркована в этом месте с включенным дальним светом.

— И что он сделал?

— Он притормозил рядом с машиной и осветил ее ручным фонариком. Он заявил, что это был большой автомобиль с откидным верхом коричневого цвета и что в нем никого не было. Он никого не заметил и возле машины, просто пустая машина с включенными огнями. Он не запомнил номера, но быстро, хотя и внимательно ее осмотрел. А теперь, Перри, держись: описание машины такое, что может совпасть с машиной твоего клиента Гарвина.

— Или с любой другой машиной с откидным верхом. Все, что увидел этот тип, был большой автомобиль с откидным верхом.

— Но коричневого цвета.

— Многие машины выкрашены в этот цвет. Моя, например, светло-коричневая. У Эрвина светло-серая, которая при свете фонарика ночью, возможно, выглядит коричневой.

— Я понимаю, — сказал Дрейк. — Просто я хотел, чтобы ты знал, что полиция имеет на руках. Ты же знаешь, что они сейчас будут делать. Они начнут его обрабатывать и говорить ему, что он «видел», до тех пор пока он готов будет поверить, что на самом деле видел машину Гарвина. Он даже узнает вмятины на крыле автомобиля. Они его смогут убедить, что он помнит номер машины.

Мейсон угрюмо кивнул.

— Свидетели часто сами себя гипнотизируют, иногда и не без помощи полиции. Я…

Дверь неожиданно открылась, и в комнату влетела Джерти, телефонистка, и замерла при виде Пола Дрейка.

— О, я думала, что вы одни с Деллой.

— Что случилось? — спросил Мейсон.

— Звонит миссис Гарвин. Она звонит из Сан-Диего и очень взволнована. Она хочет срочно с вами поговорить. Я решила включить и параллельный телефон, с тем, чтобы и Делла могла слышать и делать пометки…

— Давай, Джерти, так и сделай!

Повернувшись к Делле, Мейсон попросил ее взять блокнот и записать, что будет говорить жена Гарвина.

Секретарша кивнула, открыла блокнот, дождалась сигнала, и вдвоем с Мейсоном они одновременно подняли телефонные трубки.

— Хелло, — сказал Мейсон.

Раздался истерический голос Лорен Гарвин.

— О, мистер Мейсон, я так рада слышать вас. Я…

— Успокойтесь! Что случилось?

— Они обманули нас.

— Кто обманул?

— Полиция.

— Что произошло?

— Представитель мексиканских иммиграционных властей приехал к нам, с тем чтобы узнать, как долго мы пробудем в Мексике. Эдвард сказал, что не знает. Может быть, две или три недели, а может, дольше. Он был очень приветлив с нами, но сказал, что мы должны иметь туристические карточки. Эти туристические карточки действительны шесть месяцев и их нужно получить на пограничном пункте. Он сказал, что нам не нужно будет переезжать границу, чтобы получить их. Мы сели в машину Эдварда и поехали к границе. Пограничники заставили нас встать в вереницу машин, направлявшихся в Соединенные Штаты. Эдвард пытался им объяснить, что нам нужны только туристические карточки, но они не говорили по-английски. Мы не смогли выбраться из вереницы машин, поэтому Эд решил пересечь границу и опять вернуться в Мексику.

— Нужно было думать раньше, — мрачнея лицом, сказал Мейсон.

— Теперь-то уж мы знаем. Как только мы пересекли границу, к нам сразу же подъехала машина с этим улыбающимся Трэггом, который заявил: «Я же говорил, что не мытьем, так катаньем я заполучу вас в Соединенные Штаты». Потом они забрали Эдварда в Сан-Диего и посадили в тюрьму.

— Где вы сейчас находитесь?

— В «Гранд отеле» в Сан-Диего.

— Они не арестовали вас?

— Нет, они были очень любезны со мной. Они извинились за причиненные неудобства и сказали, что я могу вернуться в Мексику за вещами. Потом они еще звонили и спрашивали, не буду ли я возражать, если они осмотрят нашу машину.

— Где стоит машина?

— В гараже гостиницы.

— А раньше они ее не осматривали?

— Они ее бегло осмотрели, когда мы пересекли границу. Сейчас они, видимо, хотят забрать ее для выявления отпечатков пальцев. Им понадобится часа три, сказали они.

— Где ключи от машины?

— В машине.

— Когда вам звонили из полиции?

— Только что.

— Что вы им сказали?

— Что мне нужно пересечь границу, забрать вещи в гостинице в Тихуане и оплатить счет. Они сказали, что дадут мне полицейскую машину и…

Мейсон быстро перебил ее:

— А теперь делайте то, что я вам скажу. Будьте с ними потверже. Скажите, что вы не собираетесь раскатывать с ними в полицейской машине; что намерены на своей машине поехать в Мексику за вещами. Если хотят, пусть посылают с вами офицера полиции. Вы меня поняли?

— Да.

— Постарайтесь это сделать. Не давайте им машину по крайней мере в течение полутора-двух часов. Не делайте вид, что хотите что-то скрыть. Возмущайтесь, обижайтесь, делайте вид, что оскорблены. Но не говорите полиции, что они не могут взять машину. Скажите, что как только вернетесь из Мексики с вещами, они смогут ее забрать. Понятно?

— Да, но я не понимаю, почему…

— Вы и не должны, — перебил ее Мейсон. — Делайте то, что я вам сказал, и никому не говорите, что беседовали со мной по телефону. Вам понятно, что нужно делать?

— Да, но я…

— Делайте, что я сказал. Постарайтесь, чтобы полиция в течение двух часов не добралась до машины. Верьте мне и делайте, что я вам сказал. До свидания.

Мейсон положил трубку.

— Что случилось? — спросил Дрейк.

Мейсон, с блестящими от возбуждения глазами, ответил:

— Как ты и говорил, Пол. Знаешь, что должно случиться? Полиция пытается положить лапу на машину Гарвина. Они заманили его через границу и схватили. Теперь они хотят завладеть его машиной. Ты знаешь, что они собираются с ней делать? Пригнать в Оушенсайд и показать ее Ирвингу, чтобы он сказал, что именно эту машину он видел ночью на шоссе. Дать ему запомнить характерные вмятины или царапины или что-нибудь в этом роде.

— Тут уж ничего не поделаешь, Перри. Кроме того, если Ирвинг из тех людей, которые могут пойти на такую сделку, то…

— Не говори глупостей, Пол. Знаешь, что происходит со свидетелями?

— Что происходит? — спросил Дрейк, закуривая сигарету.

— Дюжину раз было доказано, что если преступление совершено в комнате, битком набитой свидетелями, и их просят затем дать письменные показания, то в каждом из заявлений обнаруживается масса вариаций и противоречий того, что случилось.

— Может быть, и так, — согласился Дрейк.

— Это уже было не раз, — продолжал Мейсон. — Эта тема — одна из любимых на курсах психологии в колледжах. И что происходит затем, когда свидетели дают показания в суде? Они поднимаются на свидетельское место один за другим и рассказывают историю, которая могла бы быть записана как под одну копирку. Свидетель что-то видит. Он рассказывает об этом полиции. Полиция указывает на маленькие расхождения между его рассказом и тем, что должно было случиться. Потом дают свидетелю немного переварить сказанное и подумать. Снова беседуют с ним. Позволяют ему поговорить с другими свидетелями. Ведут на место преступления. Затем просят вновь рассказать, что и как случилось. К тому времени, когда свидетель попадает в суд, он начинает давать показания, основанные на том, что он думает, что видел, что другой свидетель говорил ему, что он видел. Посмотри, что происходит в нашем деле. Полиция находит этого свидетеля, Ирвинга. Собирается забрать машину Гарвина и…

— Я знаю, — перебил его Дрейк. — Но мы ничего не можем поделать.

— Черта с два. Бери Деллу в свою машину и следуй за мной как можно быстрее.

— Что ты собираешься делать, Перри?

— Я собираюсь взять свою машину с откидным верхом, пригнать ее в Оушенсайд и припарковать ее именно в том месте, где, как говорит свидетель, стояла другая машина. Ты и Делла возьмете Мортимера Ирвинга и приведете его посмотреть машину. Я запаркую ее на том же месте и готов поклясться, что этот тип укажет, что он ее уже где-то видел. Учти, что полиция будет подсовывать ему машину Гарвина.

— И что потом? — с сомнением в голосе спросил Дрейк.

— Потом мы вернемся домой, и миссис Лорен Гарвин скажет полиции, что они могут «одолжить» ее машину. Полиция пригонит машину в Оушенсайд и попросит Ирвинга опознать ее. Ирвинг им скажет, что это не та машина, что он уже опознал одну с таким-то номером.

— Он не опознает вашу машину, если узнает, кто вы, — заметила Делла Стрит.

— Он не узнает, кто я и кому принадлежит машина.

Дрейк покачал головой.

— Я выбываю из игры.

— Почему?

— Это чертовски опасно. Ты можешь нажить себе неприятности.

— Какие неприятности? — сказал Мейсон. — Мы просто просим человека опознать машину.

— И запутаем его. Ты же заставляешь его думать, что это та же самая машина, которую он увидел в первом часу ночи и…

— Но то же самое собирается сделать полиция, — возразил Мейсон. — Полиция занимает позицию, при которой ей можно делать, что хочется, но считает нарушением закона, когда кто-то хочет сделать то же самое. К черту эти разговоры! Ты едешь или нет?

— Нет. Мне нужно думать о моей лицензии. То, что ты задумал, уже граничит…

Мейсон посмотрел на Деллу Стрит. Она отодвинула кресло и направилась к вешалке.

— Моя машина на стоянке, шеф. Я боюсь не угнаться за вашей, но если вы будете вести машину на разумной скорости, то я постараюсь не отстать от вас.

Мейсон схватил свою шляпу.

— Пошли.

— Будет большой скандал вокруг этого, Перри. Они…

— Пусть устраивают скандал. Я не собираюсь сидеть сложа руки и ждать, пока они вобьют в голову свидетеля то, что их устраивает. Если у меня есть право на перекрестный допрос в суде и я спрошу его, откуда он знает, что это именно та машина, после того как он даст свои показания в суде, то я также имею право допросить его прежде, чем он будет опознавать машину, и доказать ему, что он в действительности не может отличить один автомобиль с откидным верхом от другого. Пошли, Делла.

14

Мейсон и Делла Стрит подъехали к маленькому невзрачному домику на одной из окраин Оушенсайда.

Адвокат оставил Деллу Стрит за рулем машины, поднялся по ступенькам и постучал в дверь. Рыжеволосая женщина с властными манерами распахнула дверь. Глубоко сидящие голубые глаза оценивающе уставились на Мейсона.

— Нам ничего не нужно, — сказала она и начала закрывать дверь.

— Одну минуту, — рассмеялся Мейсон. — Я хочу повидаться с вашим мужем.

— Он на работе.

— Можете сказать, где он работает?

— На станции обслуживания «Стандард».

— Он говорил вам об автомобиле, который он увидел, возвращаясь из Ла Йоллы?

— Да.

— Я хочу поговорить с ним об этом. Он же вам сказал, как выглядела эта машина?

— Он только видел, что это была машина с откидным верхом неяркой окраски. Никого в ней не было. Это не та машина, которую вела убитая женщина.

— В какое время он вернулся домой?

— В десять минут второго. Засиживается со своими приятелями, которые болтают анекдоты и обманывают его в карты. Он же никудышный игрок в покер, всегда старается блефовать, когда карта не идет, проигрывает деньги и возвращается домой с кучей готовых историй и…

— Мы найдем его на заправочной станции?

— Да, там.

Поблагодарив ее, Мейсон быстро спустился к машине и велел Делле Стрит отвезти его на бензозаправочную станцию, где он и расспросил Мортимера Ирвинга.

Ирвинг, высокий, медлительный, добродушный человек с мигающими глазами, выглядел намного моложе своей жены. Улыбнувшись, он сказал: «Да. Я видел эту машину там, ничего такого не думая, вы понимаете. Просто светились фары, и я не знаю, удивился, что ли. Я подумал, может быть, какая-нибудь девушка попала в затруднительное положение и включила дальние фары в надежде привлечь чье-либо внимание. И я просто взял и осветил машину своим фонариком».

— Вы могли бы оставить работу на полчаса? — спросил Мейсон.

— Нет.

— А если я дам вам десять долларов?

Мужчина заколебался.

— И еще десять вашему напарнику, чтобы он подменил вас на время.

Ирвинг, сдвинув шляпу, почесал в затылке, обдумывая предложение.

— Сколько вы проиграли в покер? — дружески поинтересовался Мейсон.

— Больше пятнадцати долларов.

— Что же вы сразу не сказали! Я дам вам двадцать долларов, десять вашему компаньону и еще пять мальчику, моющему машины. К тому же потом можете сказать жене, что поездка в Лa Йоллу принесла вам доход. Вы потеряли пятнадцать или шестнадцать долларов, а вернули все двадцать.

— Я вижу, вы умеете устраивать дела, мистер. Если бы я умел так уговаривать, я давно бы был самым лучшим коммивояжером во всех Соединенных Штатах. Минутку, я обговорю все с ребятами.

— Вот вам тридцать пять долларов. Скажите им, что будете отсутствовать совсем недолго.

Ирвинг вернулся с улыбкой на лице, открыл переднюю дверцу и залез в машину.

— Все идет действительно прекрасно. Я уже предвкушаю, как сегодня вечером я встречусь со своей женой. До этого я предпочел бы, чтобы меня выпороли, чем возвращаться домой и выслушивать нотации о деньгах, которые я проиграл в покер. Теперь-то уж я повеселюсь!

Мейсон кивнул Делле Стрит, которая быстро повела машину по автостраде.

— Узнаете ли вы ту машину с откидным верхом, если еще раз ее увидите? — спросил адвокат.

— Видите ли, если говорить правду, я недостаточно долго осматривал машину, чтобы заметить модель, какого года, вид и тому подобное. Я оглядел ее, как человек, который думает, что в машине сидят люди. Я немного беспокоился, знаете, подумал, что какая-нибудь девушка выехала с каким-нибудь ловеласом, который начал приставать. Я увидел огни автомобиля, остановился и осветил его фонариком. На темном фоне свет фонарика выхватывает достаточно отчетливо машину, но все равно, картина напоминает негатив фотографии.

— Вижу, вы увлекаетесь фотографией.

— Да, когда есть деньги на пленку. Я получаю от этого удовольствие.

— Хорошо, посмотрим, может быть, достанем вам пленку. Какой размер пленки на вашем фотоаппарате?

— Шесть на двадцать.

Делла Стрит начала притормаживать машину.

— А теперь, — сказал Мейсон, — здесь припаркован автомобиль с откидным верхом. В таком ли положении находилась машина, когда вы…

— Точно в таком же положении и такой же модели. Да и размеры такие же и…

— Значит, приблизительно вы можете сказать, что это та же машина? Другими словами, она имеет те же характеристики, какие и машина, которую вы видели. Это могла бы быть та же машина?

— Могла бы, — ответил Ирвинг.

Делла Стрит остановила машину, поспешно достала блокнот и, положив его на колено, начала записывать разговор.

— Иначе говоря, вы не можете точно сказать, что это именно та машина, которую вы видели поздно ночью, возвращаясь из Ла Йоллы, и точно так же вы не уверены, что это не она?

— Я бы сказал, что она выглядит, как та машина.

— Вы не заметили каких-либо бросающихся в глаза особенностей?

— Нет, могу сказать лишь, что это был автомобиль с откидным верхом, неяркой окраски, такого же размера, формы, как этот. Я… что вы хотите, чтобы я сказал? Что эта машина — именно та машина?

Мейсон усмехнулся.

— Я только хочу, чтобы вы сказали правду. Я расследую дело и намерен выяснить, что за модель машины была, как хорошо вы ее осмотрели и насколько хорошо вы можете ее опознать.

— По правде говоря, если смотреть… Я ехал с другой стороны. Может быть, проедем по дороге немного, развернемся и вернемся назад?

— Хорошо, я поведу машину, — сказал Мейсон Делле Стрит.

Мейсон поехал по дороге, затем развернулся и медленно двинулся обратно.

— Остановите прямо здесь, — сказал Ирвинг. — Дайте-ка мне посмотреть… Черт подери, по-моему, это могла бы быть та же машина. Те же линии и стоит на том же месте. Я увидел машину как раз под этим углом зрения. Возможно, это та же машина. Понимаете, я не могу опознать ее и сказать, что это именно та же машина, но в то же время я не могу сказать, что это не она.

— Прекрасно, — сказал Мейсон. — Думаю, достаточно. Это хорошее фактическое заявление. Вы примерно можете сказать, что стоящая перед вами машина — та, которую вы видели.

— Да, примерно.

— Между прочим, я неважно вижу. Вы не могли бы прочитать номерной знак?

— Сдвиньте немного вашу машину. — Ирвинг прочитал: «9Y 6370».

— Чудесно, — сказал Мейсон, потом добавил: — Этого достаточно.

Он завел машину, быстро доехал до Оушенсайда, остановился на заправочной станции, высадил Ирвинга и вернулся на автостраду.

Делла Стрит улыбнулась.

— Вот видите, есть свидетель с хорошей памятью.

— Да, — согласился Мейсон, — но как только полиция примется за него, он будет уверен, что машина, которую он видел, полностью отвечает характеристике машины с откидным верхом, принадлежащей Эдварду Гарвину.

Как только они выехали из Оушенсайда, Мейсон прибавил газу.

— Нужно забрать мою машину, пока туда не приехала полиция.

Не доезжая полмили до места, где стояла машина Мейсона, Делла Стрит заметила: «Кажется, вы опоздали, шеф».

Мейсон приглушенно вскрикнул, увидев впереди на шоссе мерцающие красные огни. Раздался звук сирены.

Большая полицейская машина, за которой следовал автомобиль с откидным верхом Эдварда Гарвина, резко затормозила перед местом, где стояла припаркованная машина Мейсона.

— Придется пройти и через это, — с усмешкой сказал Мейсон и подъехал к своей машине.

Человек, на одежде которого был значок «Округ Сан-Диего, помощник шерифа», сопровождаемый сержантом Холкомбом, вышел навстречу из-за скопления полицейских машин.

— Что это вам взбрело в голову? — воинственно спросил Холкомб.

— Просто поставил здесь свою машину ненадолго.

— Свою машину?

— Так точно.

— Что вы пытаетесь сделать? — поинтересовался заместитель шерифа.

— Я пытаюсь выяснить, кто убил Этель Гарвин. Насколько я знаю, мой клиент задержан и обвиняется в этом убийстве.

— Давайте продолжайте, — потребовал Холкомб так же воинственно. — Зачем вы припарковали вашу машину здесь?

— Есть какой-нибудь закон, запрещающий это делать?

— Я хочу знать — зачем?

Лицо Мейсона выражало невинность херувима.

— Джентльмены, я буду с вами откровенен. Я узнал, что есть в Оушенсайде человек по имени Ирвинг, который видел здесь припаркованную машину. Чтобы доказать вам мое стремление к сотрудничеству, я вам все о нем расскажу. Его зовут Мортимер Ирвинг. Вы найдете его на заправочной станции «Стандард» — первой с правой стороны на въезде в город. Приятный парень, он играл в покер в Ла Йолле в ночь, когда было совершено убийство.

Возвращаясь, он увидел припаркованную здесь машину с зажженными огнями. Это не была машина, в которой нашли тело Этель Гарвин. Это была другая модель. Насколько он помнит, это была машина с откидным верхом.

Я очень захотел узнать еще что-нибудь об этой машине, но, к сожалению, Ирвинг мало что мог сказать. Только то, что это был большой автомобиль с откидным верхом. Он считает, то цвет, размеры той машины совпадают с моей, которую я здесь оставил, чтобы он посмотрел.

— Другими словами, — сказал Холкомб, — вы заставили его опознать машину, не так ли?

— Я никого не заставлял ничего опознавать.

— Черта с два вы не заставляли! — рассвирепел Холкомб. — Вам прекрасно известно, так же как и мне, что единственная возможность точно опознать автомобиль или человека — это вырвать его из общей шеренги. Вы поставили вашу машину в том же месте и…

— А что вы собирались делать, между прочим, с машиной Гарвина? — поинтересовался Мейсон.

— Мы ищем отпечатки пальцев, — ответил помощник шерифа.

Мейсон поклонился и улыбнулся.

— Прекрасно, не буду вам мешать, джентльмены. Если мистер Гарвин дал вам свою машину, я уверен, что вы убедились, насколько он настроен сотрудничать с вами и помогать. Кстати, у мистера Гарвина железное алиби на время убийства… А теперь, с вашего позволения, я возвращаюсь в свою контору.

Мейсон сел в свою машину, включил зажигание и отъехал, оставив стоять двух полицейских, наблюдавших за ним с полными ярости глазами, но так и не нашедших нужных слов на ответ адвокату.

15

Хамлин Ковингтон, окружной прокурор Сан-Диего, смерил взглядом входящего в помещение суда Перри Мейсона и обратился к своему заместителю Самуэлю Ярвису:

— Симпатичный малый, но мудрецом он мне не кажется.

— Он опасен, — предупредил Ярвис.

Ковингтон, высокий, мощно сложенный, держащийся с достоинством мужчина, заметил:

— Нет необходимости опасаться его в этом деле. Он, вероятно, быстро маневрирует, и там у себя на севере старается, чтобы плясали под его дудку. Со мной это не удастся. Я буду придерживаться своей собственной тактики, против которой этот чертов стряпчий по темным делам может биться с таким же успехом, как океанские волны бьются о клиффские скалы.

Сэм Ярвис кивнул и самодовольно усмехнулся:

— Если бы Мейсон только знал, что мы ему приготовили!

— Вот именно, — отреагировал Ковингтон, — кроме того, он сам на это напрашивается. Он любит покрасоваться в суде. Мы ему «поможем». Кроме того, — продолжил Ковингтон, — он получит вызов в комиссию по жалобам «Бар Ассошиэйшн» по поводу этой истории с опознанием автомобиля. Это несколько умерит его пыл на перекрестных допросах. Чем больше он будет стараться запутать свидетеля, тем больше будет оснований у «Бар Ассошиэйшн» подать на него жалобу в суд.

Ковингтон с удовлетворением хлопнул рукой по столу.

— Мы ему покажем, что делаем дела немного по-другому в этом округе, а, Ярвис?

— Ты прав, — согласился тот. — Когда он услышит…

Внезапно дверь в судейскую комнату открылась, и судья Минден вошел в зал суда.

Адвокаты, зрители и судебные чиновники встали, пока судья шел к своему месту. Тот секунду помедлил и кивком головы разрешил садиться.

Судебный пристав произнес:

— Заседание Верховного суда штата Калифорния, от имени округа Сан-Диего под председательством достопочтенного судьи Гаррисона Миндена объявляется открытым.

— «Народ штата Калифорния против Эдварда Гарвина», — объявил судья Минден.

— Обвинение готово, — заявил Ковингтон.

— Защита также, ваша честь, — сказал Мейсон, вежливо улыбаясь.

— Приступить к оглашению состава присяжных заседателей, — обратился судья к судебному клерку.

Ковингтон прошептал Самуэлю Ярвису:

— Давай, действуй по списку присяжных, Сэм. Я пока останусь в стороне… Буду, как большая мина, чтобы в нужный момент выбросить взрывной волной Мейсона из-под воды. Только не нужно поднимать много шуму в этом деле!

— Он в любом случае взлетит на воздух, как только мы будем готовы нажать кнопку, — поддержал Ярвис.

Ковингтон пригладил свои сероватые усики. Его глаза засверкали под впечатлением от нарисованной его помощником картины.

Судья Минден тем временем велел судебному клерку объявить имена двенадцати присяжных заседателей, затем в кратком заявлении обрисовал обязанности суда присяжных, попросил окружного прокурора изложить суть дела, задал присяжным несколько рутинных вопросов.

Мейсон, несколько изменив свою тактику, ограничился ничего не значащими общими вопросами к жюри присяжных.

Окружной прокурор Ковингтон, внезапно насторожившись, предостерег Ярвиса, который продолжал задавать вопросы присяжным, пока до него не дошло, что уж больно явственно окружная прокуратура старается прибрать присяжных в свои руки, в то время как защита готова признать присяжными любых выбранных двенадцать человек.

— Желает ли окружной прокурор сделать обвинительное заключение? — спросил судья.

Предполагалось, что Ярвис должен был его зачитать, но Ковингтон, сердитый и возбужденный, вскочил на ноги перед присяжными заседателями, заявив, что намерен доказать, что подсудимый, Эдвард Гарвин, в результате незаконного развода оказался перед лицом обвинения в двоеженстве и запутался в семейных неурядицах. Поэтому подсудимый пришел к выводу, что для того, чтобы выбраться из создавшегося положения, нет другого, более простого, но смертельного выхода, как нажать на курок пистолета.

— Я намерен продемонстрировать вам, дамы и господа, — сказал Ковингтон обличающим голосом, — что этот человек преднамеренно завлек жену на полуночное свидание, которое он тщательно спланировал и с которого она уже никогда не вернется живой. Хладнокровное, преднамеренное, мастерски выполненное убийство, которое могло бы быть никогда не раскрыто, если бы не…

Самуэль Ярвис дернул за полу пиджака Ковингтона, который вдруг сообразил, что говорит лишнее. Он сделал паузу, откашлялся и продолжал:

— …если бы не усилия полиции этого округа, которая работает в дружеской связке с полицией Лос-Анджелеса. Как бы там ни было, дамы и господа, я не собираюсь задерживать ваше внимание на очевидном. Я намерен доказать, что подсудимый убежал из Соединенных Штатов в Мексику, где он нашел себе райское убежище от обвинения, которое выдвинула против него его жена и…

— Минуту, — приветливо перебил его Мейсон. — Ваша честь, я протестую против любых попыток со стороны обвинения предъявлять не относящиеся к делу побочные обвинения с целью дискредитировать подсудимого и считаю высказывания окружного прокурора плохим исполнением своих обязанностей.

— С позволения уважаемого суда, — сердито сказал Ковингтон, — в данном случае мы имеем исключение из общего правила. В этом деле обвинение в двоеженстве послужило причиной убийства. Об этом хорошо знает защита. Это такое дело, где нам разрешено приводить улики в обвинении в другом преступлении. Мы вынуждены это делать, чтобы доказать мотив основного преступления. Из-за обвинения в двоеженстве подсудимый убежал в Мексику, и из-за него он решил убить свою жену, чтобы стать вдовцом и жениться на другой женщине, вскружившей ему голову.

— Некоторые возражения, — приветливо сказал Мейсон, — опять нарушения своих обязанностей со стороны окружного прокурора.

Судья Минден раздраженно заявил: «Господин окружной прокурор, я не знаю, как приведенные вами улики повлияют на ход судебного разбирательства, но мне кажется, что вы нарушаете ход судебного заседания. Не будет ли лучше оставить этот вопрос до того времени, когда до него дойдет очередь? Это как бы заниматься делом с конца, и суду нелегко будет вести нормальные судебные слушания. То, что вы сказали, может быть частью обвинения, но прежде мы должны выяснить, каковы были обстоятельства.

Думаю, что вы поступили бы правильно, если бы изложили присяжным то, что собираетесь доказать по поводу действий подсудимого в момент совершения убийства и затем следовать обычной судебной процедуре».

— Очень хорошо, ваша честь, — выдавил из себя улыбку Ковингтон. — Если суд считает, что я должен следовать этой процедуре, я подчиняюсь.

— При этих обстоятельствах, — продолжал судья, — и с целью защиты прав подсудимого суд призывает присяжных не обращать никакого внимания на высказывания, сделанные окружным прокурором и касающиеся совершения другого преступления.

Ковингтон со злостью сообразил, что его поставили в положение человека, пытавшегося повлиять не совсем законно на мнение присяжных.

— Леди и джентльмены, у меня, пожалуй, все. Я собираюсь доказать без всякого сомнения, что подсудимый совершил убийство, что это было хладнокровное, хорошо продуманное и преднамеренное убийство. Я потребую вынесения вердикта об убийстве первой степени без смягчающих обстоятельств. Другими словами, я собираюсь требовать для подсудимого смертного приговора.

Ковингтон повернулся и свирепо посмотрел сначала на Эдварда Гарвина, а затем на Мейсона. Он резко сел и прошептал на ухо Ярвису: «Черт побрал бы этого высокомерного выскочку! Я заставлю его серьезно относиться к этому делу!»

— Не хочет ли подсудимый сделать предварительного заявления? — спросил Минден.

— Если суд не возражает, — как бы случайно сказал Мейсон, — я сделаю краткое предварительное заявление.

Он встал, подошел к ограде перед присяжными, выразительно посмотрел на них и глубоко набрал воздух, как будто собирался подвести предварительные итоги судебному разбирательству.

— Уважаемые суд и присяжные заседатели. — Он сделал драматическую паузу. Затем его лицо озарилось улыбкой. — Он не сможет доказать этого.

И прежде, чем присяжные или окружной прокурор сообразили, что это и было краткое вступительное заявление, Мейсон вернулся на свое место. Кое-кто из числа присяжных заседателей начал улыбаться.

По залу суда пронесся гул изумления, который стих по знаку судебного пристава.

— Продолжайте, — обратился судья к окружному прокурору. Те, кто внимательно наблюдал за судьей, могли бы заметить легкую смешинку в его глазах.

Ковингтон наклонился к Сэму Ярвису.

— Давай теперь ты. Докажи обвинение в убийстве, Сэм. Я ненадолго выйду подышать воздухом. Мы раздерем этого проклятого адвокатишку по частям! Когда это дело будет закрыто, его репутация адвоката-мудреца будет напоминать тряпочную куклу, растерзанную собакой. Давай, действуй Сэм! Выбей-ка из него опилки!

С этими словами Ковингтон, с видом оскорбленной добродетели, вышел из помещения, в то время как его помощник занялся длинным перечнем предварительных доказательств обвинения. Зная, что свидетель, который обнаружил тело, был один из агентов Дрейка, и отдавая отчет, что он, воспользовавшись возможностью, обернет свои показания в пользу Мейсона, заместитель окружного прокурора начал очень осторожно его обрабатывать.

Он просто спросил, обнаружил ли свидетель в указанное время припаркованный на обочине автомобиль, осматривал ли он его и нашел ли в нем тело женщины. Он выяснил, что свидетель нашел рядом с машиной на земле пистолет, уведомил полицию, а затем в присутствии следователя подтвердил, что тело принадлежало убитой в машине женщине.

Неожиданно Ярвис отпасовал мяч Мейсону.

— Теперь вы можете начать перекрестный допрос, — сказал он.

— У меня нет вопросов, — ответил адвокат.

Ярвис не смог скрыть изумления. Он предполагал, что Мейсон постарается извлечь выгоду для защиты от такого свидетеля.

Следующим свидетелем был начальник полиции Оушенсайда. С ним Ярвис чувствовал себя спокойно и расслабленно.

Начальник полиции подтвердил, что осматривал место происшествия, уведомил следователя и шерифа Сан-Диего и затем присутствовал при выявлении личности погибшей. При этом Ярвис старался убедить суд в том, что начальник полиции — эксперт по следам от автомобильных покрышек в этом деле.

Хамлин Ковингтон тем временем вернулся в зал заседаний, постаравшись, чтобы его появление не осталось незамеченным. Он уселся позади своего помощника, послушал, наклонился вперед и сказал Ярвису, чтобы тот спросил свидетеля о следах от шин автомобиля.

— Пусть Мейсон начнет возражать, пытаясь скрыть улику! Пусть обороняется.

— Но не такой уж он и эксперт по автомобильным следам. Мейсон разделается с ним.

— Пускай попробует. По крайней мере мы заставим его выдвигать возражения. Пусть серьезно начнет заниматься делом.

— Хорошо, — ответил Ярвис. Он поднялся и обратился к начальнику полиции:

— А теперь что вы можете сказать о следах в отношении двух машин, которые были припаркованы одна рядом с другой?

Ярвис повернулся вполоборота к Мейсону, ожидая возмущенных возражений. Но Мейсон как будто и не слышал вопроса.

— Машина, в которой было найдено тело, — сказал начальник полиции, — была припаркована прямо рядом с другой, которую бросили там, и…

— Одну минуту, — попросил судья. — Я хочу, чтобы мне вновь зачитали заданный вопрос.

Судебный клерк прочитал вопрос заместителя окружного прокурора.

Судья выжидающе посмотрел на Мейсона. Тот продолжал хранить молчание.

— Продолжаем, отвечайте на вопрос, — рявкнул Ковингтон на свидетеля.

— Как я уже сказал, машина с телом была припаркована рядом с другой. Можно было заметить, что машину с телом поставили рядом чуть ли не с точностью до сантиметра. Затем убийца перелез из одной машины в другую, подтащил тело на водительское место и уехал. Вот как это было.

— Можете задавать вопросы, — с триумфом в голосе объявил Ярвис.

— Посмотрим, справлюсь ли я, — сказал Мейсон без всякого интереса, но с видом человека, который хочет, чтобы присяжные все поняли. — Вы осматривали следы машин там?

— Да.

— Вы сказали, что машина с телом была поставлена рядом с другой чуть ли не с точностью до сантиметра?

— Точно так. Я должен кое-что пояснить о составе грунта. Это смесь песка с разложившимся гранитом. Остаются отпечатки шин, но не узор покрышек. По крайней мере не так четко, чтобы по ним можно было работать. По отпечаткам колес машины Этель Гарвин можно было видеть, как водитель старался как можно ближе припарковать машину к другой, так что ему пришлось один раз даже подавать назад.

— Да, да, — Мейсон продолжал демонстрировать полное безразличие. — Вы говорите, что другая машина стояла уже там?

— Совершенно верно.

— Стало быть, женщину убили не тогда, когда она вела машину?

— Нет, сэр, не тогда. По следам крови выходит, что ее застрелили, когда она сидела рядом с водителем.

— Понятно. Вы сказали, что по следам протекторов можно было определить, где была поставлена та, другая машина, которая ждала?

— Да.

Мейсон ни на йоту не изменил тон голоса.

— И каким образом следы протекторов показывали, что машина стояла там в ожидании?

— Вы можете различить следы машины, которая сначала стояла, а потом уехала.

— Ну, и как это доказывает, будто машина стояла и ждала?

— Ну, след движения был прямой, когда она приехала, а потом искривленный, когда она свернула на автостраду. Следы указывают на это.

— Понятно. А если бы следы не свернули, куда бы поехала машина?

— Ну, наверно, прямо.

— А что было впереди?

— Впрочем, она не могла ехать прямо.

— Почему? Что было впереди?

— Тихий океан.

— О, все ясно. Значит машина должна была повернуть.

— Конечно, она должна была повернуть.

— Вы сказали, что единственное, что указывало на то, что машину оставили, были следы поворота?

— Машина стояла там и ждала. Это можно заключить, исходя также из оставленных следов другой машины, где было найдено тело.

— Вот именно, — с энтузиазмом согласился Мейсон. — Это то, что нам надо. А теперь скажите, что такого было в отпечатках протекторов этой машины, что заставило вас подумать, что машину оставили для ожидания?

— Следы от машины Этель Гарвин, которые указывают, что машину хотели поставить прямо рядом с другой.

— Значит, ничего особенного не было в отпечатках протекторов «ожидающей» машины, что объясняло бы случившееся, а что-то следах совсем другой машины, что заставило вас прийти к такому заключению?

— Ну, вообще, если вы ставите вопрос так, то да.

— Любезный, это не я так ставлю вопрос. Это вы так говорите. Попробуйте по-другому.

— Ладно, это было так.

— Тогда вы ошиблись, говоря, что можете по следам протекторов сказать, что машину специально оставили там.

— Нет, это видно по следам, как я уже объяснил вам.

— Но что же такого было в следах этой оставленной машины, что указывало бы на то, что она там стояла?

— Ну, по тому, как была припаркована к ней другая машина.

— Вы имеете в виду машину, где было тело убитой женщины?

— Да.

— Подумайте и ответьте на вопрос. Было что-то необычное в следах машины, которую оставили, в следах именно этой машины?

— В общем-то, нет, — ответил начальник полиции и затем добавил, как бы уточняя: — Естественно, не могло быть. Вы не можете по отпечаткам протекторов сказать, приехала ли или уехала машина сразу же, или стояла там час или два, или четыре, пока не изменятся погодные условия, скажем гроза или дождь.

— О, — сказал Мейсон с обезоруживающей улыбкой. — Значит, вы ошиблись, когда заявили перед присяжными, что следы указывали на то, что машину оставили там на какое-то время?

— Конечно. Ничего такого не было в этих следах.

— Значит, вы ошиблись? — еще раз спросил Мейсон.

— Ну, я думаю, что да.

— Я знал, что вы ошиблись. Я только хотел убедиться, насколько трудно будет заставить вас признать это. У меня все. Благодарю вас.

— Одну минуту! — закричал Ковингтон, вскакивая с места. — Вы не ошиблись, утверждая, что убийца оставил свою машину, совершая убийство в другой машине, которую он потом подогнал к своей, не так ли, начальник полиции?!

— Так не пойдет, — сказал, улыбаясь, Мейсон. — Я должен возразить окружному прокурору, который задает своему собственному свидетелю наводящие вопросы.

— Возражение поддерживаю, — заявил судья.

— Свидетель пытался объяснить, что произошло, судя по оставленным машинами следам, — сказал Ковингтон.

— Предполагаю, что снимки отпечатков шин не были сделаны, — заметил Мейсон.

— Их все затоптали, пока приехал фотограф, — ответил прокурор.

— Да, конечно, но подсудимый же не виноват в этом, — напомнил ему Мейсон.

— Нет, свидетель не ошибся в том, что произошло, — взорвался Ковингтон.

— Свидетель признал, что ошибся, — отпарировал Мейсон.

— Хорошо, — презрительно произнес Ковингтон. — В адвокатской технике вам не откажешь, но я уверен, что присяжные все понимают.

— Я тоже так считаю, — сказал Мейсон.

— Ваш следующий свидетель, — обратился судья к окружному прокурору.

В зал суда вошел судебный пристав, подошел к Мейсону и вручил ему запечатанный конверт.

Адвокат открыл его и прочел, что комиссия по жалобам «Бар Ассошиэйшн» через два дня, в восемь часов вечера желала бы его заслушать по поводу противозаконного нажима на свидетеля, в результате которого тот изменил свои показания. Мейсон сложил повестку и сунул ее в карман.

Ковингтон, наблюдая за выражением лица Мейсона, сказал Ярвису: «Будь я проклят, но это ему так не пройдет. Он делает вид, что ему наплевать. На самом деле он попал в трудное положение».

— Если он попытается сломать Ирвинга завтра на перекрестном допросе, тем самым он перережет свое собственное горло. Если же он сделает наоборот, то перережет горло своему клиенту.

— Мы научим этого парня не высовываться, когда он имеет дело с нами.

Самузль Ярвис пригласил инспектора, представил карту местности и диаграммы. Вызвал судебного врача, производившего вскрытие, знакомого убитой, который опознал тело, и предложил на этом прервать судебное заседание.

Судья Минден согласно кивнул.

— Считаю, что сегодня мы достигли большого прогресса. Я предостерегаю присяжных заседателей, чтобы они не обсуждали дело между собой или с кем-нибудь еще. Прошу их не читать газет или что-либо касающееся данного дела. Вы не должны формулировать или выражать свое мнение, пока идет расследование. Следующее заседание суда завтра, в десять часов.

Выйдя из зала суда и идя по коридору со своим помощником, Ковингтон произнес: «Я теперь понимаю, как Мейсон сделал себе репутацию. Он умен, ловок и всегда работает на суд присяжных. Завтра я с удовольствием выбью из него спесь. Его самообладание разлетится, как глиняные голуби в тире».

— Выстрелом из обоих стволов, — согласился Ярвис.

— Из обоих стволов, — пообещал прокурор.

Тем временем в зале суда Мейсон уговаривал Гарвина не падать духом. Гарвин тускло улыбнулся.

— Что это была за бумага, которую вам принес судебный пристав? Это касается меня?

— Ни в коей мере, — уверил его Мейсон. — Это касается меня.

16

На следующее утро Хамлин Ковингтон, учтя предыдущее заседание и оценив характер Мейсона, осторожно начал закладывать основу своего будущего успеха.

Было представлено свидетельство о браке Эдварда Гарвина с Этель Картер. Свидетели подтвердили развод в Мексике и женитьбу на Лорен Эванс. Следующими были заверенные копии заявления по обвинению в двоеженстве и ордера на арест.

— Теперь, — заявил судья Минден, — мы можем обсудить этот аспект дела, который был затронут во вступительном заявлении окружного прокурора. Есть ли какие-либо возражения, мистер Мейсон?

— Наоборот, — улыбаясь судье, ответил Мейсон. — Хорошенько обдумав и принимая во внимание, как была преподнесена эта улика, я считаю, что она становится неотъемлемой частью обвинения окружного прокурора. Она, по его замыслам, должна доказать мотив преступления, поэтому я не буду выдвигать никаких возражений.

Ковингтон, ожидавший бурю протеста со стороны Мейсона, сделал хорошую мину при плохой игре.

— Да уж, вы достаточно поволновались, когда я лишь затронул эту сторону дела в своем выступлении.

— Это было тогда, когда вы в не установленном судом порядке повели обвинение, — объяснил Мейсон тоном учителя, делающего выговор второгоднику. — Теперь же, когда вы исправились, у меня нет возражений.

— Отлично, — быстро произнес судья, гася попытку гневной реплики, готовой сорваться с губ окружного прокурора, — документы принимаются в качестве улик. Продолжайте, господин окружной прокурор.

И Ковингтон продолжал. Медленно, тщательно строил он свое обвинение.

— Вирджиния Байнум признала, что оставила пистолет на пожарной лестнице. Лайвсей подтвердил, что нашел его и принес Гарвину, затем, по просьбе подсудимого, отнес его в машину и положил в перчаточное отделение. Джордж Денби подтвердил, что Гарвин держал в руках пистолет.

Мейсон казался настолько отрешенным, что даже не позаботился подвергнуть перекрестному допросу Вирджинию Байнум или Лайвсея. Он снизошел лишь до того, чтобы задать вопросы Денби.

— Откуда вы знаете, что это был тот же самый пистолет?

— У него один и тот же номер, сэр.

— Вы записали номер?

— Нет, сэр. Я взглянул на него.

— И запомнили?

— Да, сэр, у меня фотографическая память на номера. Мне так часто приходится иметь с ними дело, что я просто обязан их запоминать.

— У меня все, — отрывисто сказал Мейсон.

Ковингтон усмехнулся своему помощнику.

— Бросил из рук как горячую картофелину, не так ли?

— Уж и не говорите, — жизнерадостно согласился с ним Ярвис.

Ковингтон продолжал возводить смертельную для подсудимого стену улик обвинения.

Было заявлено, что Эдвард Гарвин и женщина, которую он называет своей второй женой, Лорен Эванс, остановились в отеле в Ла Йолле; хозяйка гостиницы подтвердила их внезапный отъезд; что в это время с ними был мужчина, который также имел машину с откидным верхом, похожую по цвету и форме на машину Гарвина. Ковингтон наконец добрался до драматического апогея.

— Можете ли вы назвать человека, бывшего с ними? — обратился он к владелице отеля.

— Не теряйте на это время, прокурор, — небрежно произнес Мейсон. — Этим человеком был я. Я умираю от желания признать это.

Сообразив, что свидетельство мексиканки уже потеряло свой драматический эффект, Ковингтон тем не менее постарался сыграть на признании Мейсона.

— Совершенно верно. И сразу же после вашего визита подсудимый и его так называемая вторая жена помчались в Мексику.

— Не хотите ли вы сами под присягой засвидетельствовать, что такой факт имел место? — просил Мейсон.

— В этом нет необходимости, — с ясной улыбкой на лице ответил прокурор. — Я докажу это с помощью компетентного свидетеля, которому вы можете задать вопросы. Прошу вызвать сеньору Иноченте Мигуэрино.

Улыбаясь, добродушная хозяйка отеля «Виста де ла Меса», покачивая соблазнительными бедрами, поднялась на трибуну для свидетелей и признала в подсудимом и сидящей за ним огненно-рыжей женщине пару, которая приехала в ее гостиницу в ночь перед убийством. Ковингтон посмотрел на часы, с тем чтобы подготавливаемый им сенсационный финал успел бы попасть в вечерний выпуск газет.

— Прошу вызвать Ховарда Скэнлона.

Ховард Скэнлон, худощавый, стройный мужчина около пятидесяти лет, скуластый, с длинным и решительным ртом, с бледно-голубыми глазами, представлял из себя хорошо знающего себе цену человека. Принеся присягу и назвав себя, он выжидательно посмотрел на окружного прокурора. Ковингтон постарался придать себе непринужденный вид.

— Чем вы занимаетесь, мистер Скэнлон?

— Я художник, сэр.

— Прекрасно. И где вы были в ночь на двадцать второе сентября?

— В Тихуане, в отеле «Виста де ла Меса».

— Что-нибудь особенное заставило вас запомнить этот день?

— Да, сэр.

— Что именно?

— Я искал работу. Моя жена была в этом время в Портленде, в Орегоне. Я оттуда приехал в Южную Калифорнию и решил, что если я найду походящую работу, то…

— Одну минуту, — перебил его Ковингтон с отеческой благожелательностью. — Не рассказывайте нам, что вы думали о своей работе, мистер Скэнлон. Отвечайте только на вопрос.

— Ну, я пытался дозвониться до своей жены, чтобы она приехала ко мне.

— Понятно. И где была ваша жена?

— В Портленде.

— И вы пытались дозвониться до нее?

— Да.

— В какое время?

— Я звонил ей весь вечер, но ее не было дома. Она ходила с друзьями в кино и…

— Не говорите ничего, мистер Скэнлон, что делала ваша жена, только то, что делали вы. Вы сказали, что этот день вам запомнился потому, что вы звонили своей жене.

— Да, сэр.

— Вы говорили со своей женой?

— Да, сэр.

— В какое время?

— Я дозвонился до нее где-то вечером, около десяти минут одиннадцатого.

— Где вы находились в это время?

— В телефонной кабине.

— В отеле «Виста де ла Меса», в Тихуане?

— Да, сэр.

— Там было несколько телефонных кабин?

— Да, сэр.

— Как долго вы ждали звонка?

— Думаю, минут пять.

— Пока вы ждали, кто-нибудь входил в другую телефонную кабину?

— Да, сэр.

— Где?

— В этом же отеле в Тихуане.

— В какое время?

— Наверно, где-то около пяти минут одиннадцатого.

— Вы уверены в этом?

— Да, сэр, потому, что я дозвонился в десять минут одиннадцатого.

— Вы видели этого человека?

— Да, когда он выходил из кабины.

— Вы знаете, кто это был?

Свидетель поднял указательный палец: «Вот этот сидящий мужчина».

— Вы указываете на Эдварда Гарвина, подсудимого?

— Да, сэр, на человека, сидящего рядом с мистером Мейсоном, адвокатом.

— И вы видели Эдварда Гарвина, выходящего из соседней кабины?

— Да, сэр.

— И чем он занимался в телефонной кабине?

— Он заказал междугородный разговор.

— Откуда вы знаете?

— Я слышал его.

— Вы могли слышать его голос через разделительную стенку кабины?

— Точно так. Я стоял как раз рядом со стенкой и…

— Что он сказал?

— Я услышал, как он заказывает междугородный разговор. Он сказал, что хочет поговорить с Этель Гарвин в гостинице «Монолит Апартментс» в Лос-Анджелесе, опустил монету и начал говорить: «Этель, это я, Эдвард. Давай не будем разбрасываться деньгами на адвокатов. Я сейчас в Тихуане, и ты до меня не доберешься. Я собираюсь поехать в Оушенсайд. Ты можешь взять машину и приехать туда ко мне? Поговорим и постараемся сделать так, чтобы все были довольны». Затем он замолчал, а потом сказал: «Не веди себя так. Я не дурак. Я бы не позвонил тебе, если бы у меня ничего на тебя не было. Помнишь того парня, вокруг которого ты прыгала в Неваде? Я все о нем знаю. Я даже знаю, где он находится в данный момент». Он объяснил ей, где находится этот человек и как добраться до его ранчо. Я забыл точный адрес, но это где-то около Оушенсайда.

— Он назвал имя этого мужчины?

— Нет, сэр. Если даже и назвал, то я не помню. Просто тот, с кем она заигрывала в Неваде.

— Он говорил еще что-нибудь?

— Он сказал: «Тебе лучше приехать в Оушенсайд. Я встречу тебя на том месте, где мы собирались построить наш дом. Я туда подъеду и встречу тебя. Я буду сидеть в машине с зажженными фарами, чтобы ты смогла меня заметить».

— Что еще он сказал?

— Больше ничего. Только что он рад, что она согласна, повесил трубку и вышел из телефонной кабины.

— Можете задавать вопросы, — коротко обратился прокурор к Мейсону.

Мейсон посмотрел на часы. Было только полдвенадцатого дня, слишком рано, чтобы просить суд о перерыве.

Мейсон выдавил из себя улыбку, маскируя свои чувства, и еле слышным голосом произнес:

— Вы прекрасно слышите, мистер Скэнлон.

— Ваша правда, сэр. Я всегда очень хорошо слышал.

— Когда вы повторяли то, что сказал мужчина, вы говорили его точными словами?

— Ну, я не могу сказать, что это были его точные слова, но что-то в этом роде.

— Вы говорили с окружным прокурором, прежде чем пришли на суд?

— Да, сэр, говорил.

— Вы обсуждали с ним ваши показания?

— Да, сэр.

— Несколько раз?

— Да, сэр.

— Вы повторили именно то же самое, когда говорили с ним в первый раз?

— Прокурор сказал мне, что я должен повторить, что говорил мужчина. Я должен был повторить не в общих чертах, а постараться как можно лучше вспомнить, что точно говорил мужчина. Вот я и пытался это сделать.

— Вы ночевали в отеле «Виста де ла Меса»?

— Да, сэр.

— Как долго вы пробыли в гостинице?

— Два дня.

— Другими словами, вы услышали разговор на вторую ночь вашего пребывания? Или на третью?

— На вторую.

— Вы пытались дозвониться раньше вечером до вашей жены? Есть ли какая причина того, что вы не смогли сделать этого раньше?

— Да, сэр, есть. У меня была работа в Сан Изидро, но я не мог найти там место для жилья. Ни купить, ни снять дом. Потом я узнал, что мог бы поселиться через границу в Тихуане и ездить туда-сюда. Так я и сделал. Я должен был получить разрешение мексиканских властей. Наконец мне это удалось, и я позвонил жене, чтобы она приезжала. Я не могу содержать сразу два дома.

— Понятно, — произнес Мейсон. — Значит, вы зашли в телефонную кабину, чтобы позвонить жене?

— Именно так.

— Вы слышали бой часов?

— Да, сэр, я слышал, как часы пробили время.

— В десять часов?.

— Да, сэр, в десять часов.

— Где вы были в это время?

— Я как раз спускался в холл к телефону. Я уже звонил жене три или четыре, раза до этого. Я чувствовал, что уже в десять часов она должна вернуться, поэтому когда время приблизилось к десяти, я решил пойти и позвонить еще раз.

— Свет в холле горел ярко в это время? — настойчиво спросил Мейсон.

— Нет, сэр, яркого света не было.

— Не было?! — переспросил Мейсон, не скрывая удивления.

— Нет, сэр, незадолго до десяти свет выключили, после того как хозяйка гостиницы сдала последний номер.

Мейсон улыбнулся.

— А теперь говорите только то, что вам известно самому, а не то, что вам сказала хозяйка гостиницы.

— Да, сэр, я так и делаю. Я как раз был в холле, когда сдали последний номер. Молодая женщина, путешествующая в одиночку, сняла его. Я слышал, как хозяйка сказала, что собирается закрывать гостиницу на ночь, и выключила свет. Я видел, как она выключила свет.

— Во сколько часов это было?

— Это было… впрочем, не знаю. Может быть, несколько минут до десяти. Или десять-пятнадцать минут, я не уверен. Я просто убивал время до десяти часов.

— Хорошо, — сказал Мейсон таким тоном, как будто показания Скэнлона уничтожили его последний шанс в перекрестном допросе. — Кажется, вы можете вспомнить все, что касается событий того вечера?

— Да, сэр, могу.

— Значит, свет был выключен где-то незадолго до десяти часов?

— Совершенно верно.

— В холле вообще не было света?

— Нет, был ночной свет. Довольно тусклый.

— Понятно. Потом вы увидели этого человека выходящим из телефонной кабины, правильно?

— Да, сэр.

— Вы оставались в своей кабине?

— Да.

— Приоткрыли дверцу и выглянули?

— Именно так, сэр.

— Полностью распахнули дверцу?

— Нет, только щель.

— Щель или несколько сантиметров?

— Только щелочку.

Мейсон снова улыбнулся.

— Вы уверены в этом?

— Уверен.

— Тогда выходит, что если была щель, то вы могли видеть только одним глазом, если же дверь была открыта шире, то — двумя. Хорошенько подумайте. Была щель или же вы приоткрыли на несколько сантиметров?

— Только щель.

— Выходит, что вы видели фигуру, выходящую из телефонной кабины, одним глазом, не так ли?

— Да, думаю, что так. Раньше я об этом не задумывался. Сейчас я припоминаю, что, кажется, выглянул в щель одним глазом.

— И этот человек, покинув кабину, пошел по коридору к номерам?

— Нет, сэр. Он вышел через парадную дверь.

— Какую дверь?

— Через парадную, на улицу, где стояли машины, и уехал.

— Откуда вы знаете, что он уехал?

— Я точно не знаю, уехал ли он. Но видел, как он вышел, а немного спустя услышал шум отъезжающей машины. Свет фар на минуту ярко осветил холл, когда она сворачивала на автостраду.

— И вы больше не видели этого человека, пока не вошли в зал суда?

— Нет, сэр, видел.

— Где же вы его видели?

— Полиция устроила так, что я мог его видеть.

— После того, как его арестовали?

— Да, сэр.

— Кто-нибудь еще был с ним? — спросил Мейсон. — Выстроила ли полиция еще несколько человек с ним в один ряд, с тем чтобы вы могли опознать человека, которого видели?

— Нет, сэр, они этого не сделали. Там был только этот человек. Они велели ему пройтись, чтобы я смог увидеть его походку, фигуру и так далее в этом роде.

— Между прочим, — небрежно спросил Мейсон, — какого цвета костюм был на человеке, выходящем из кабины? Не коричневый ли?

— Я думаю, может быть, и коричневый, сэр.

— Туфли?

— Кажется, темного цвета.

— А галстук?

— А галстук… дайте мне подумать. Нет, я не видел галстука.

— Вы не знаете, был ли на нем галстук или нет?

— Да, сэр.

— Почему?

— Потому что я не видел его в лицо.

— Значит, лица его вы не видели?

— Нет, сэр.

— Была ли у него шляпа?

— Я… Я не могу вспомнить.

— Вы не можете вспомнить, имел ли этот мужчина шляпу?

— Нет, сэр.

— Какого цвета были его носки?

— Не знаю, сэр, — сказал улыбаясь Скэнлон.

— А цвет рубашки?

— Это был… я думаю, что… Нет, сэр, не знаю.

— Итак, — сказал Мейсон, — вы опознаете человека, которого видели в щель одним глазом в темном холле, человека, которого вы никогда не видели в лицо, до тех пор пока полиция не указала вам на него в тюрьме и…

— Нет, сэр, не так. Я указал на него полиции.

— В тюрьме?

— Да, сэр.

— Вы были вместе с полицейскими?

— Да, сэр.

— Сколько еще заключенных вы видели?

— Только его. Больше никого там не было.

— И вы еще говорите, что полиция не указала вам на него, — с сарказмом произнес Мейсон. — Они сказали вам, что покажут человека, которого они бы хотели, чтобы вы опознали, не так ли?

— Ну, они хотели, чтобы я взглянул на этого человека и, если могу, опознать.

— И этого человека доставили в маленькую комнатку или что-то в этом роде, где вам предоставили возможность посмотреть на него?

— Да, сэр.

— И неужели никто из полицейских не сказал в этот момент: «Ну вот и он. Хорошо посмотрите на него. Взгляните на его походку. Взгляните на него со спины»?

— Ну, в общем, они действительно сказали что-то в этом роде.

— И вы опознали этого человека прежде, чем полицейские вам сказали?

— Нет, сэр, это было потом.

— Как долго «потом»?

— После того как он немного походил.

— Ясно. Как только полиция сказала вам, что хочет, чтобы вы опознали этого человека, вы вытянули палец и произнесли: «Да, это он», не так ли?

— Нет, сэр, не так. Я довольно долго смотрел на него прежде, чем опознал.

— Довольно долго, — презрительно усмехнулся Мейсон. — Наверно, десять-двадцать секунд.

— Нет, сэр, — стоял на своем Скэнлон. — Минуту или две.

— Неужели две минуты?

— Да, я уверен в этом.

— Может быть, больше, три минуты?

— Может быть, и три. Я так считаю.

— Иначе говоря, — сказал Мейсон, — понадобилось три минуты тщательно посмотреть на подсудимого при хорошем освещении, чтобы прийти к выводу, что это именно он.

— Да, наверно, понадобилось три минуты.

— Когда вы увидели этого мужчину в Тихуане, он вышел из кабины и шел по холлу?

— Да, сэр.

— Как быстро он шел? Он торопился?

— Шел довольно быстро.

— И вы не видели его до тех пор, пока он не прошел несколько метров от телефонной кабины?

— Да, это так.

— Метров шесть?

— Возможно.

— И вы не могли его видеть после того, как он вышел во двор, где стояли машины?

— Нет, сэр.

— И какова длина холла?

— О, наверно, метров десять.

— Значит, вы видели этого человека, быстро шедшего, на расстоянии где-то шести метров?

— Да, сэр.

— И вы видели его одним глазом?

— Да.

— В полутьме?

— Да.

— С повернутой спиной?

— Да, сэр.

— Видимо, поэтому вам было так трудно быть абсолютно уверенным, когда вы впоследствии опознавали его, не так ли?

— Что вы имеете в виду?

— Потому что вы изучали его три минуты, прежде чем опознать и заявить полицейским: «Да, это он».

— Да, сэр, вы правы.

— А теперь, как вы считаете, сколько времени понадобилось тому человеку, чтобы пройти шесть метров по холлу? — спросил Мейсон.

— Не знаю, не задумывался. Немного, наверно.

— Знаете, сколько миль в час проходит человек при обычной ходьбе?

— Если вы ставите вопрос таким образом, то он шел по холлу, на мой взгляд, со скоростью три мили в час.

— Прекрасно, давайте продолжим небольшие математические расчеты. Для вашего сведения, мистер Скэнлон, человек, идущий одну милю в час, покрывает почти 0,60 метра в секунду, значит, при скорости три мили в час такой человек делает почти 1,5 метра в секунду.

— Я верю вам на слово, — заулыбался Скэнлон.

— Выходит, чтобы пройти шесть метров с указанной вами скоростью, человеку понадобилось меньше трех с половиной секунд. Поэтому вы и видели этого человека всего три с половиной секунды одним глазом при тусклом свете.

— Да, думаю, вы правы.

— Я только проделал необходимые математические выкладки на основании того, что вы рассказали.

— Да, сэр.

— И теперь, мистер Скэнлон, вы понимаете, что видели этого человека всего три с половиной секунды?

— Я думал, что больше, но если выходит, что не так, то, видимо, вы правы.

— Видели его всего три с половиной секунды, одним глазом, в полумраке, глядя ему в спину, — сказал Мейсон. — Но когда вы захотели опознать его для полиции, потребовалось три минуты при дневном освещении, чтобы разглядеть его лицо, фигуру и все в таком роде?

— Но я же не хотел ошибиться.

— Значит, для того чтобы убедиться в этом, вам пришлось смотреть на него три минуты двумя глазами и при дневном свете?

— Да, чтобы быть абсолютно уверенным.

— Тогда получается, что, увидев его в течение трех с половиной секунд, — сказал дружески Мейсон с обескураживающей улыбкой, — одним глазом, вы, конечно, не были абсолютно уверены, кто это был, не так ли?

— Нет, я не был уверен в этом, — сдался Скэнлон, — абсолютно. Но, увидев его в тюрьме, я понял, что это он.

— Я так и подумал, — ответил с улыбкой Мейсон. — Благодарю вас, мистер Скэнлон, я закончил.

— Вопросов не имею, — сердито отрезал в свою очередь прокурор.

Судья посмотрел на часы.

— Настало время прервать заседание до двух часов пополудни. Суд возобновит работу в два часа.

Эдвард Гарвин вытянулся и схватил Мейсона за руку. Его пальцы прямо-таки впились в кожу адвоката.

— Мейсон, — сказал он, — ради бога, я…

Мейсон повернулся, ободряюще улыбаясь своему клиенту. Но улыбка была только на губах адвоката, глаза же оставались холодными, с тяжелым взглядом.

— Улыбайтесь, — произнес Мейсон.

— Я…

— Улыбайтесь, черт подери, — сказал снова Мейсон свистящим шепотом, — улыбайтесь.

Слабое подобие улыбки тронуло губы Гарвина.

— Улыбайтесь, пусть улыбка не сходит с вашего лица, пока присяжные не выйдут из зала.

Мейсон увидел, как борется с собой Гарвин, пытаясь выдавить улыбку. Тогда он сам добродушно и естественно рассмеялся, хлопнул Гарвина по плечу и сказал:

— Ладно, пошли обедать.

— Мейсон, я должен увидеться с вами, — прошептал Гарвин.

Мейсон тихим голосом бросил через плечо: «Только попытайтесь увидеться со мной сейчас, когда присяжные смотрят на вас, да еще с вашим выражением на лице, и можете заказывать билет в одну сторону в камеру смертников в Сан-Квентине».

С этими словами адвокат небрежной походкой вышел из зала суда, с портфелем под мышкой и с беззаботным выражением лица.

Делла Стрит присоединилась к Мейсону в коридоре.

— Господи, шеф, неужели он говорит правду?

— Не знаю. Выясню позднее. К тому же я не собираюсь устраивать спектакль перед присяжными и зрителями, встречаясь с моим клиентом в данный момент.

— Что же мы будем делать? — спросила она.

— Найдем Дрейка, и обедать. Это все, что мы можем сделать.

Дрейк с трудом пробрался сквозь собравшуюся толпу у двери в зал суда, из которой кое-кто с любопытством поглядывал на Мейсона.

Дрейк сжал руку Мейсона.

— Парень, ты сделал невероятное при перекрестном допросе. Ты заставил свидетеля признать, что ему понадобилось три минуты опознать человека при нормальном освещении, хотя он его видел всего три секунды в темноте и к тому же со спины.

— Что-то не дает мне покоя в отношении этого свидетеля, — ответил адвокат. — Какое-то чрезмерное чувство искренности и расположенности у этого свидетеля настораживает меня.

— Ты же не думаешь, что твой клиент на самом деле выходил и устраивал ночные похождения?

— Как я могу знать?! — сказал Мейсон. — Часто клиенты говорят неправду. Но в этом деле у нас есть спрятанный в рукаве козырь.

— Ты имеешь в виду показания жены Гарвина?

— Именно. Конечно, присяжные могут подумать, что жена выгораживает мужа, но вряд ли они пошлют новоиспеченного жениха в Сан-Квентин, оставив в безутешном горе прекрасную невесту, если этого они смогут избежать. Я надеюсь, что алиби жены Гарвина перевесит показания Скэнлона.

— Она уверена во времени? — спросил Дрейк.

— Конечно, — ответил Мейсон. — В этом-то и есть преимущество часов с боем.

— С громким боем.

— Да, я сам слышал, как они отбивают десять часов, когда я собирался ложиться спать. Я… — Он замолк, увиден сеньору Мигуэрино, которая вышла из лифта и пошла по коридору, с огромными часами под мышкой. Она приветливо улыбнулась Мейсону.

— Как вы думаете, мистер Мейсон, вернутся ли снова жених с невестой на медовый месяц ко мне в гостиницу?

— О, конечно, — доверительным тоном ответил Мейсон. — Что это вы делаете здесь с часами, сеньора?

— Окружной прокурор попросил меня привезти эти часы.

— Зачем?

— Он хочет показать их присяжным.

— Что это за часы? — спросил как можно небрежнее Мейсон.

— Это часы из моей гостиницы.

— С перезвоном?

— Да, с перезвоном. Днем они отбивают часы.

— Днем?!

Она утвердительно кивнула.

— Да, только днем. Ночью — нет… Могут разбудить клиентов. Людям в Мексике нравится слушать часы днем, ночью перезвон отключается, правильно?!

— Вы отключаете часы на ночь?

— Именно так. Вы нажимаете на кнопку сбоку и бой отключается, пока вы снова не нажмете на кнопку. Каждую ночь, перед тем как лечь в постель, я отключаю бой часов. Утром, когда людям нужно вставать, я снова их включаю.

— Значит, окружной прокурор хочет посмотреть на эти часы?

— Да. Часы будут куплены властями, после того как их покажут присяжным. Я сказала ему, что я бедная несчастная вдова, которая не может позволить себе новые часы. Мне обещали купить новые, ведь в гостинице без часов никак нельзя, не правда ли?

— Конечно, нельзя.

— Ладно, мне нужно идти к прокурору. Он хочет поговорить со мной о моих показаниях до заседания суда.

— Прекрасно, — сказал Мейсон. — А мы пойдем обедать.

— Приятного аппетита, сеньор.

Идя по коридору, Дрейк многозначительно посвистывал.

— Боже мой, шеф, — произнесла Делла Стрит.

— Приятного аппетита! — с сарказмом ответил Мейсон.

17

Мейсон, Пол Дрейк и Делла Стрит устроились в отдельной кабинке ресторана.

— Мне кусок в горло не идет, — заявила секретарша.

Мейсон с уверенной улыбкой на лице заметил: «Не надо так говорить, Делла. Вокруг нас сидят люди, наблюдают за нами, прикидывая в уме, о чем мы говорим, как себя ведем. Продолжай улыбаться, будь уверена в себе, кажись счастливой, шути и обсуждай дела в полтона».

— Что же происходит на самом деле, Перри? — поинтересовался Дрейк.

— Я сам до конца не понимаю. Боюсь, что показания этого свидетеля, Скэнлона, повергнут в панику присяжных. Я лично думаю, что Скэнлон…

— Ты же не думаешь, что Гарвин на самом деле звонил по телефону, затем сел в машину и уехал в Оушенсайд?

— Кажется, что Гарвин сморозил глупость и на самом деле куда-то ездил. Когда годами занимаешься перекрестными допросами людей на суде, формируется впечатление, говорит ли человек правду или же лжет, судя по тому, как он отвечает на вопросы. Я должен признать, что хотя я и поставил Скэнлона в затруднительное положение, а заодно и полицию, напортачившую с опознанием, остается фактом, что Скэнлон пытается говорить правду, и я это чувствую. Предположим, что ему трудно опознать человека, звонившего по телефону. Тем не менее он нисколько не сомневается в содержании телефонного разговора. Я знаю по личному опыту, что стенки этих телефонных кабин тонки, как лист бумаги. Полиция должна иметь запись этого телефонного разговора с Этель Гарвин. Предположим на минуту, что Скэнлон не узнал Гарвина в человеке, выходящем из телефонной кабины. Кто еще в этой гостинице мог позвонить Этель Гарвин?

— Это нелегко будет узнать, — признал Дрейк.

— Я сразу обнаружил слабое место, — продолжал Мейсон, — в показании Скэнлона, когда он говорил, что узнал человека, вышедшего из кабины. Поэтому я сосредоточил на этом все усилия. Но вы заметили, что я был особенно осторожен в отношении содержания разговора и не задавал ему вопросов. Естественно, я выхватил самое слабое звено из его показаний.

— Я считаю, — сказал Дрейк, — что когда Лорен Гарвин принесет клятву на свидетельском месте, что ее муж был с ней всю ночь, присяжные заседатели, вероятно, поверят ей.

— Но здесь мы попадем в еще большее затруднение. Она зафиксировала время по бою часов и…

— А она не смотрела на свои ручные часы?

— Смотрела, но окончательное время сверяла по бою часов. Теперь предположим, что часы не били. Тогда ее показания от начала до конца фальшивые.

Втроем они минуту раздумывали над сказанным. Неожиданно Мейсон откинул голову и громко рассмеялся. Дрейк и Делла с изумлением посмотрели на него.

— Давайте-ка улыбнитесь наконец-то. Пусть думают, что мы смеемся над шуткой.

Делла и Дрейк натянуто рассмеялись.

— С другой стороны, — продолжал Мейсон с видом человека, рассказывающего забавную историю, — самое страшное заключается не в том, били часы или нет, а в том, как об этом расскажет сеньора Мигуэрино. Все зависит от того, что она думала, что делала в тот день. Как и любой человек, который забывает завести часы перед сном или выпустить из дома кошку, так и сеньора Мигуэрино могла забыть выключить бой часов именно в тот вечер. Если бы я не пошел спать в десять часов, если бы протянул еще полчаса, я бы мог сказать, выключала она часы или нет.

— Минутку, подождите, к нам идет один из моих людей, — произнес Дрейк и взмахнул рукой. — Я сказал ему, что буду здесь.

Агент увидел Дрейка, кивнул, затем направился в сторону мужского туалета. Извинившись, Дрейк последовал за ним.

— Будем надеяться на удачу, — сказала Делла Стрит, когда он ушел.

— Да, удача нам не помешает, — согласился с ней Мейсон.

Они в напряжении ждали возвращения Дрейка.

Увидев наконец детектива, Мейсон посмотрел на его лицо и покачал головой.

— В чем дело? — спросила Делла Стрит.

— Выражение его лица раза в два более мрачное, чем весь его облик, — сказал Мейсон.

Дрейк подошел к столу и начал садиться, когда Мейсон сказал ему: «Улыбнись, Пол. Что случилось?»

— Ты погиб, — ответил Дрейк.

— Как это понимать?

— Окружной прокурор подготовил тебе сюрприз — свидетеля, служащего на заправочной станции в Оушенсайде, который заправлял машину Гарвина.

— В какое время?

— Около одиннадцати тридцати вечера. Гарвин нервничал и был напряжен, ходил туда-сюда, пока заправляли его машину. Потом он подошел к повороту и наблюдал за машинами на автостраде, которые ехали на юг. Он как бы кого-то высматривал и был натянут, как скрипичная струна. Служащий бензоколонки хорошо его запомнил.

— Что насчет возможного опознания?

— Оно будет на сто процентов, — сказал Дрейк. — Служащий опознает и машину и Гарвина.

— Тогда дела действительно обстоят хуже некуда.

— Почему ты не поговорил с Гарвином об этом? — спросил Дрейк.

— Я не посмел.

— Почему?

— Помощник шерифа сразу вывел Гарвина из зала суда после окончания дневного заседания. Он приведет его обратно только без пяти два. К тому же я не посмел переговорить с Гарвином на виду у всего жюри присяжных. Проводить доверительную беседу с ним сразу после показаний Скэнлона означало только подчеркнуть разрушительную силу слов свидетеля. А попросить, чтобы Гарвина привели в зал суда пораньше — и того хуже. Я смогу переброситься с ним словами без пяти два, и это все, что я посмею сделать.

— Ты не можешь попросить перерыва или что-нибудь в этом роде?

— Попробуй мы это сделать, и все скажут, что мы в панике, — ответил Мейсон. — Мне остается только вернуться в зал суда, сидеть там с улыбкой на лице и принимать все как есть.

— Тебе придется принять на себя слишком много.

— Меня столько раз «чистили» в моей жизни, что потерплю и в этот раз. Комиссия по жалобам «Бар Ассошиэйшн» приглашает меня завтра на предмет моей «обработки» свидетеля Мортимера Ирвинга, которого я якобы заставил опознать в моей машине автомобиль с места преступления. Все к одному! Жизнь прекрасна и удивительна!

— Они могут повредить тебе с этим опознанием?

— Не думаю. Я не выходил за рамки своих прав. Я имел право говорить с этим свидетелем и поставить свою машину на обочине дороги.

— Ну, ладно, будем делать вид, что у нас все в порядке и мы счастливы. Пол, ты знаешь какую-нибудь веселую историю? Люди смотрят на нас.

18

Мейсон вошел в зал суда без семи минут два. Закурив, он сел за стол адвокатов, уверенно улыбнулся начавшим занимать свои места присяжным заседателям. Он выглядел расслабленным, как человек после хорошего обеда, духовно и физически удовлетворенным.

Без четырех минут два помощник шерифа ввел в зал Эдварда Гарвина. Гарвин придвинулся к Мейсону и зашептал: «Мейсон, ради бога, дайте мне вам сказать…»

Мейсон улыбнулся ему и велел сесть, пообещав, что побеседует с ним буквально через минуту: «Что бы ни случилось, не пытайтесь сами со мной заговорить. Сидите спокойно».

Мейсон затушил сигарету, выбросил ее в урну, потянулся, зевнул и посмотрел на часы, отсчитывающие бесценные секунды.

Затем, как будто что-то вспомнив, он повернулся с улыбкой к Гарвину.

— Отвечайте только на вопросы. Продолжайте улыбаться. Вы звонили Этель?

Гарвин хотел улыбнуться, но не смог.

— Мейсон, послушайте меня, я действительно позвонил ей. Затем я вышел и уехал на машине. Этот человек говорит правду. Но Лорен настаивает на своем алиби. Она проснулась и увидела, что меня нет. Она говорит, что…

Мейсон перебил его:

— Не говорите так быстро и так много. А сейчас расслабьтесь, как будто вам на все наплевать. Я поговорю с вами снова через минуту.

Мейсон рассеянно посмотрел в зал, как бы выискивая Деллу Стрит, опять взглянул на часы, зевнул и вновь повернулся к Гарвину:

— Хорошо, рассказывайте дальше.

— Я поехал на встречу с Этель, Мейсон, но она так и не появилась. Я немного подождал, затем поехал к дому Хекли. Оставил машину невдалеке и через поле пошел к дому. Чертова собака почуяла меня и начала лаять. Когда она успокоилась, я начал пробираться к дому.

В этот момент машина Этель выехала на дорогу. Я узнал машину, но не смог рассмотреть, была ли она одна или нет.

Я побежал к своей машине и как дурак заблудился. Только через пятнадцать минут я нашел машину. Я вернулся туда, где мы назначили с ней встречу. Ее машина была на месте, а в салоне — мертвая Этель. Я сообразил не подходить близко к машине, ничего не трогать и не оставлять никаких следов. Потом я вернулся в Тихуану.

— В какое время вы возвратились?

— Не знаю. Я не посмотрел на часы, но рассказал Лорен, что попал в сложную ситуацию. Я разбудил ее и все рассказал. Я попросил, чтобы она предоставила мне алиби. Вот и вся правда, Мейсон. Сожалею, что пришлось вам лгать. Я…

В зале раздался шум, когда при виде входящего судьи присутствующие поднялись с мест.

— Я все отдам, Мейсон, — сказал Гарвин. — Десять, двадцать тысяч долларов или…

— У вас не хватит денег, чтобы расплатиться за то, что вы наделали, — свирепо прошептал Мейсон. — Вы дурачили меня. Сидите смирно, черт бы вас побрал, и заткнитесь.

— Кто ваш следующий свидетель? — спросил судья окружного прокурора.

— Мортимер Ирвинг, ваша честь, — ответил Ковингтон.

Ирвинг занял место свидетеля. Он избежал встречаться взглядом с прокурором. Посмотрев на Мейсона, он как-то робко усмехнулся и поудобнее устроился в кресле.

— Рано утром, — начал прокурор, — двадцать второго сентября этого года вы ехали по дороге между Ла Йоллой и Оушенсайдом, находясь где-то в двух милях южнее Оушенсайда?

— Да сэр.

— В какое время?

— Где-то без десяти час ночи.

— Я хочу привлечь ваше внимание к карте, которая была приготовлена для судебного заседания, — сказал Ковингтон. — Вы сможете сориентироваться по ней?

— Да, сэр.

— Вы знакомы с местностью, изображенной на карте?

— Да, знаком.

— Вы можете указать на карте место, где вы увидели что-то необычное, когда ехали по дороге?

Ирвинг наклонился над картой и ткнул в нее пальцем.

— Я увидел автомобиль как раз в этой точке.

— Что необычного было в этом автомобиле?

— Он стоял с зажженными огнями и, насколько я мог видеть, никого в нем не было.

— Во сколько это было?

— Без десяти час ночи.

— Вы осмотрели машину?

— Да, сэр. Я подъехал, осветил ее фонариком и внимательно осмотрел. Я подумал, что, возможно…

— Неважно, что вы подумали. Говорите, что вы сделали.

— Хорошо, сэр. Я осветил машину и никого в ней не увидел.

— Вы заметили номер машины?

— Нет, сэр.

— Опишите машину.

— Это был автомобиль с откидным верхом светлого цвета. Верх был поднят.

— Мистер Ирвинг, видели ли вы с того времени машину, принадлежащую Эдварду Гарвину, подсудимому?

— Да, сэр, видел.

— Это был тот же самый автомобиль, который вы увидели на дороге?

— Он очень похож на тот, что я видел.

— Благодарю вас. У меня все. Можете задавать вопросы, мистер Мейсон.

— Два дня спустя, пока у вас все еще было свежо в памяти, мистер Ирвинг, вы говорили со мной о том, что видели, не так ли?

— Если это наводящие вопросы, — вмешался прокурор, — то я буду протестовать на основании того, что…

— Это не наводящий вопрос, — перебил его Мейсон. — Я просто спрашиваю, говорил он со мной или нет. Он может отвечать: «да» или «нет».

— Вы говорили с мистером Мейсоном? — спросил Ирвинга судья. — Отвечайте: да или нет.

— Да.

— Во время разговора со мной, — продолжал Мейсон, — мы поехали на место, указанное на карте?

— Да, сэр.

— Там стояла машина с номером 9Y6370?

— Да, сэр.

— Вы опознали в этой машине под номером 9Y6370 автомобиль, который видели без десяти час ночи двадцать второго сентября?

— Нет, я не опознал его. Я сказал, что он похож на машину, которую я видел.

— Машина, о которой я говорю, была светлого цвета с откидным верхом?

— Да, сэр.

— Вы хорошо ее осмотрели?

— Да, сэр.

— Разве тогда вы не сказали, что это тот самый автомобиль, который вы видели?

— Я сказал, что это может быть автомобилем, который я видел.

— Тогда вы думали так?

— Да, сэр.

— А теперь вы так не думаете?

Свидетель провел рукой по волосам.

— По правде сказать, я…

— Вы здесь именно для того, чтобы говорить правду.

— Конечно, я не мог полностью опознать машину, которую я заметил ночью. Я могу только сказать, как она выглядела, дать общую характеристику…

— Вы не отвечаете на мой вопрос, — настаивал Мейсон. — Когда вы были со мной, вы думали, что видите ту же самую машину, не так ли?

— Я не могу опознать машину с полной уверенностью, если я ее видел ночью при…

— Отвечайте на вопрос, — сказал Мейсон. — Когда вы были со мной, вы подумали или нет, что речь идет о той же самой машине?

— Да, сэр, я так подумал, — выпалил Ирвинг.

— А теперь вы хотите перед присяжными сказать, что изменили свое мнение?

— Ну, теперь я понимаю, что не мог бы с полной уверенностью опознать машину.

— Не могли бы вы сказать, что такого произошло, что заставило вас изменить свое мнение?

— Я не говорил, что изменил свое мнение.

— Вы изменили его или нет? — резко произнес Мейсон.

— Не знаю, изменил ли я его или нет.

— Другими словами, вы продолжаете думать, что машина, которую вы видели два дня спустя под номером 9Y6370, была той же самой машиной в ночь на двадцать второе сентября, не так ли?

— Ну, меня убедили, что практически невозможно было бы опознать машину, которую я видел первый раз.

— И кто вас убедил в этом?

— Ну, в общем, я несколько раз разговаривал с окружным прокурором.

— Ага, значит, окружной прокурор убедил вас, что вы не сможете опознать машину, которую видели ночью, правильно?

— Я так не говорил.

— Зато я так говорю. Отвечайте на вопрос. Убедил вас окружной прокурор или нет, что невозможно опознать машину при таких условиях?

— Полагаю, что убедил.

— У меня все, — улыбнулся Мейсон.

— Свидетель Гарольд Отис, — произнес Ковингтон.

Отис, хорошо сложенный молодой человек, служащий заправочной станции в Оушенсайде, подтвердил, что двадцать первого сентября работал на станции с четырех часов дня до полуночи; незадолго до двенадцати, за полчаса до окончания смены, он увидел подсудимого Эдварда Гарвина, который приехал на машине с откидным верхом, номер которой он хорошо запомнил; по просьбе подсудимого он заправил машину и вымыл лобовое стекло; Эдвард Гарвин очень нервничал и выглядел напряженным; он подошел к выезду со станции, рассматривая поток машин, двигавшихся по автостраде к югу. Прокурор показал фотографию машины Гарвина, и свидетель опознал ее.

— Можете задавать вопросы, — с торжеством в голосе обратился Ковингтон к Мейсону.

— После того, как вы обнаружили машину, что сделал водитель? — спросил Мейсон.

— Он уехал.

— В каком направлении?

— На север, в Лос-Анджелес.

Мейсон загадочно улыбнулся, как будто это сообщение рушило все планы окружного прокурора.

— И вы не видели, чтобы он возвращался?

— Сотни машин в час проносятся по шоссе.

— Понятно. Но вы не видели именно его машину, возвращавшуюся назад?

— Нет, сэр, я не видел, но…

— Не обращайте внимания. Я просто спрашиваю, видели или нет его машину?

— Нет, сэр.

— Предположим, что она вернулась часа в три ночи. Вы, конечно, не могли ее видеть, не так ли?

— Конечно, нет, но в любом случае я бы ее не увидел. Я не наблюдаю за машинами на автостраде. Это не мое дело.

— Означает ли это, что вы никогда не смотрите на машины на автостраде?

— Думаю, что да.

— Ваше внимание эта машина привлекла потому, что ее водитель нервничал? Так ли это?

— Да, казалось, что он что-то высматривал…

— Не делайте никаких умозаключений. Отвечайте только на вопрос.

— Да, сэр.

— Вы внимательно осмотрели машину, запомнили ее номер?

— Да, сэр.

— Хорошо запомнив машину, вы бы ее опознали, еще раз увидев?

— Считаю, что опознал бы.

— У меня все, — в свою очередь с торжеством объявил Мейсон.

Ковингтон, озадаченный поведением Мейсона, медленно поднялся с места. Он безуспешно пытался подавить в себе недовольство, вызванное попыткой Мейсона обеспечить алиби подсудимому упоминанием о Лос-Анджелесе.

— Ваша честь, я намеревался быстро завершить это дело, предоставив запись телефонной станции о междугородном звонке Этель Гарвин из Тихуаны. Тем не менее я предпочел бы пригласить еще одного свидетеля. Поэтому прошу отложить заседание суда до завтрашнего утра.

Судья Минден покачал головой.

— Хотя и я не вижу особых причин удовлетворить вашу просьбу, но если подсудимый не возражает…

— Ваша честь, — быстро произнес Мейсон, — мы хотели бы как можно быстрее закрыть это дело.

— Ваша честь, — настаивал прокурор, — речь идет о чрезвычайно важной улике, содержания которой я пока не могу раскрыть.

Неожиданно Мейсон согласился.

— Очень хорошо. Действуйте. Если вы думаете, что сможете найти доказательство того, что подсудимый находился на месте убийства в момент его совершения, мы хотим вам помочь. Мы согласны на отсрочку, — с этими словами Мейсен опустился на место.

— Я уже это доказал, — зарычал Ковингтон. — Что вы еще хотите? Я доказал, что он был…

— Господа, достаточно, — вмещался судья. — Объявляю заседание закрытым до десяти утра завтрашнего дня.

Мейсон поднялся и подошел к Дрейку и Делле Стрит.

— Господи, нам дан еще один шанс. Я сам хотел отсрочки заседания, но не смел даже заикнуться. Окружной прокурор сыграл мне на руку.

— Ты за ним следи, он опасен, этот прокурор. Он что-то выискивает.

— Он волнуется, — ответил Мейсон. — Но его волнение ничто по сравнению с моим. В любом случае мы должны прямо сейчас сделать одну вещь.

— Какую? — спросил Дрейк.

— Этот свидетель, Ирвинг, которого я запутал на опознании машины…

— Ты неплохо это сделал.

— Можно было бы и лучше.

— Что ты имеешь в виду, Перри?

— Давайте осмотрим мою машину. Ирвинг — честный человек.

Подойдя к своей машине, Мейсон открыл дверцу и начал тщательно осматривать салон.

— Посмотри-ка, Пол, на передний резиновый коврик.

— К чему все это, Перри?

Вдруг Мейсон вскрикнул, нагнулся и начал вытаскивать коврик.

— В чем дело? — спросил Пол.

Мейсон показал на коричневатое пятно на коврике.

— Пол, — возбужденно произнес Мейсон, — мы сейчас же мчимся в самую лучшую криминалистическую лабораторию. Выясним, не человеческая ли кровь это.

— Человеческая кровь! — воскликнула Делла Стрит.

— Вот именно, — сказал Мейсон.

— Какого черта ты этим хочешь сказать? — спросил Дрейк.

Все еще возбужденный, Мейсон ответил: «Я начинаю понимать. Мортимер Ирвинг говорил правду. Именно мою машину он видел ночью на дороге!»

— Твою машину?!

— Да, мою. Вспомните, что Гарвин сел в свою машину и уехал. Моя стояла рядом. Ключи же от моей машины находились в ящике стола в холле гостиницы.

Дрейк присвистнул.

— Это значит…

— Это значит, что ничто не могло помешать Лорен Гарвин встать с постели, одеться, взять мою машину, выехать, убить Этель Гарвин и приехать обратно в Тихуану. Пистолет на самом деле пролежал все это время в перчаточном отделении. Когда Лорен вынимала оттуда солнечные очки для Гарвина, она нашла пистолет. Она не сказала ни слова. И при первом удобном случае переложила его к себе в сумку.

Дрейк посмотрел на Мейсона в немом изумлении.

— Черт бы меня побрал!

— А теперь все, что нужно сделать, — найти способ доказать все это и всего за несколько часов. Пошли, Пол. Тебе придется потрудиться.

19

В номере Мейсона в гостинице «Гранд-отель» в Сан-Диего Лорен Гарвин смотрела на адвоката рассерженным и недоумевающим взглядом. Справа от Мейсона сидел Дрейк, сверля глазами Лорен, в то время как Делла Стрит старалась не пропустить ни слова, записывая разговор.

— Я повторяю вам, я не покидала гостиницу, — сказала в отчаянии Лорен.

Глаза Мейсона были холодны и непроницаемы.

— Вы должны были покинуть отель, поскольку из всех людей, находившихся там, только ваш муж и вы были заинтересованы в Этель Гарвин. Благодаря окружному прокурору мы можем доказать, что ваш муж встал, сел в свою машину и уехал. Его видели в ней в Оушенсайде. Время выезда из отеля совпадает с показаниями. И что же происходит? Вы знали, что он собирается делать. Он говорил вам об этом. Когда он уехал, вы знали, что он встречается со своей бывшей женой. Вы понимали, что, пока она в живых, ваш брак с Гарвином недействителен.

Ее губы сошлись в одну линию.

— Я не собираюсь сидеть здесь и слушать вас. Я вызову своего адвоката.

— Хорошая мысль, — согласился Мейсон. — Вы знаете, что произошло. Вы оделись, спустились в холл, достали из ящика ключи от моей машины, пересекли границу и помчались, как дьявол. Вы обогнали своего мужа на полпути в Оушенсайд. Встретились с Этель, убили ее…

— Я не убивала ее!

— А я говорю, что вы должны были это сделать. Вам было решительно все равно, убрать ли ее со своей дороги или взвалить на мужа подозрение в убийстве, что приведет его в газовую камеру благодаря вашему шитому белыми нитками алиби.

Она отодвинула кресло и вскочила.

— Никто не заставит меня слушать эти оскорбления. Мой муж попросил меня солгать ради алиби. Я сделала это. Теперь я посоветуюсь с адвокатом, который будет представлять мои интересы. — При полном молчании она вышла из комнаты и с треском захлопнула дверь.

— Ладно. По крайней мере мы знаем, что произошло, но доказать этого не можем. Окружному прокурору достаточно сказать, что мы нарочно порезали пальчик и покапали кровью на резиновый коврик в моей машине.

— И что произойдет? — спросила Делла Стрит.

— Произойдет то, что все наши обвинения против Лорен взлетят на воздух и мы окажемся с носом.

Мейсон встал и начал ходить в раздумье по комнате.

Неожиданно он замер и посмотрел на Дрейка.

— События так быстро меняются, что у нас не было времени логически все обдумать. Например, каким образом Лорен встретилась с Этель Гарвин?

— Ну, наверно, что-нибудь придумала.

Схватив шляпу, Мейсон сообщил остальным, что они немедленно едут в Тихуану. Они нашли сеньору Иноченте Мигуэрино, обложенную газетами и глубоко удовлетворенную, что суд над миллионером, владельцем приисков, дал бесплатную рекламу ее гостинице. Поприветствовав хозяйку отеля, Мейсон попросил ее ответить на несколько вопросов.

— Кому вы сдали последний номер в отеле в ту ночь?

— Это была очень приятная, симпатичная девушка с красивой фигурой, — сеньора Мигуэрино двумя руками попыталась нарисовать в воздухе формы женской фигуры.

— Какого цвета были ее волосы?

— О, это была чудесная блондинка, волосы как платина.

— Вы записали ее имя?

— Да, судя по записи, ее имя Карлотта Делино из Лос-Анджелеса.

— Когда она приехала?

— Не помню точно, сеньор Мейсон. Я еще не выключала, по-моему, свет и не ложилась спать.

Мейсон повернулся к Дрейку.

— Давай обсудим фактор времени, Пол. В то время как я был в комнате четы Гарвинов, сеньора Мигуэрино должна была сдать номер этой блондинке. Затем она выключила свет и ушла спать. Когда я возвращался к себе в комнату, света уже не было. Но какой-то женский голос раздавался из телефонной кабины, требуя с кем-то ее соединить. Как я теперь припоминаю, что-то необычное было связано с этим звонком. Можно предположить, что звонила женщина, которая сняла последний номер.

— Да, да, сеньор Мейсон, она спросила, где телефон и как она может позвонить в Лос-Анджелес.

— А теперь предположим, что это была наша таинственная незнакомка, с красивыми ногами и с привычкой лазать по пожарным лестницам с пистолетом в руках. Предположим, что Вирджиния Байнум звонила в Лос-Анджелес, чтобы получить инструкции.

Через сорок минут они получили ответ с телефонной станции. Звонили в девять сорок пять вечера. Женщина назвалась Вирджинией Колфакс и попросила соединить ее с Фрэнком Лайвсеем в Лос-Анджелесе.

— Вот так, Пол. Забрезжил свет в конце туннеля. Теперь я знаю, кто «одолжил» у меня мою машину.

20

Гарвин, которого помощник шерифа ввел в переполненный зал суда, свирепо заметил Мейсону: «Какого дьявола вы пытаетесь обломать мою жену?»

— Заткнитесь, — чуть ли не ласково произнес в ответ Мейсон.

— У вас это дело не пройдет. Я буду требовать у суда нового адвоката. Черт подери, Мейсон, вы не можете…

В это время вошел судья Минден, призвал присутствующих к порядку и окинул взглядом битком набитый зал суда.

— Присутствуют ли обвиняемый и присяжные в суде? Вы готовы продолжать? — обратился он к прокурору и Мейсону.

Прежде чем прокурор успел встать с места, Мейсон поспешно произнес:

— Уважаемый суд, я хотел бы задать два-три вопроса Фрэнку Лайвсею. Прошу разрешения на его дополнительный перекрестный допрос.

— О чем это вы собираетесь его допросить? — насмешливо спросил Ковингтон. — Он проходит по делу лишь потому, что держал в руках пистолет.

— Тогда тем более не должно быть возражений со стороны окружного прокурора, — улыбнулся Мейсон.

— Мистер Лайвсей, займите место свидетеля для дополнительного перекрестного допроса, — сказал судья.

Лайвсей, с усмешкой на губах, занял кресло для свидетелей. Мейсон подождал, пока он сядет, затем внезапно спросил:

— Мистер Лайвсей, вы знаете Вирджинию Байнум?

— Я уже говорил вам, что я знаю столько людей, что…

— Да или нет? Знакомы вы с ней или нет?

Лайвсей прямо взглянул в глаза адвоката и невольно поежился.

— Да, я знаю ее.

— Говорили ли вы с ней по телефону незадолго до десяти часов вечера двадцать первого сентября? Отвечайте только: да или нет.

Ковингтон стремительно поднялся на ноги с озадаченным выражением лица. Инстинкт подсказывал ему, что какой-то драматический поворот в этом деле может свести на нет все его усилия.

— Ваша честь, это необычный перекрестный допрос. Это выходит за все рамки. Здесь притягиваются за уши события, которые не фигурировали на предварительном следствии.

— Это делается для блага свидетеля, — отпарировал Мейсон.

— Кажется, что это действительно выходит за установленные рамки, — произнес задумчиво судья Минден. — Все же я снимаю возражения прокурора и разрешаю вопрос. Хочу также предупредить защиту, что не позволю тем не менее ловить рыбу в мутной воде. Отвечайте, мистер Лайвсей.

Лайвсей заерзал в кресле, умоляюще посмотрел на Ковингтона и провел рукой по лысине.

— Да или нет? — резко спросил Мейсон. — Говорили вы по телефону или нет?

Лайвсей откашлялся, начал что-то говорить, затем задумался и замолчал.

— Да или нет? — громовым голосом спросил Мейсон.

— Да, — ответил Лайвсей после минутного колебания.

— Отлично. Во время телефонного разговора Вирджиния Байнум находилась в Тихуане, не так ли?

— Я протестую, ваша честь, — вмешался Ковингтон. — Это толкает свидетеля на выводы. Он не мог знать, откуда ему звонили. Он может знать лишь то, что ему говорили по телефону.

— Отклонено, — сказал судья, наклонившись вперед и наблюдая за Лайвсеем с задумчивым выражением.

— Давали ли вы во время разговора Вирджинии Байнум необходимые инструкции? Велели ли вы ей взять мой автомобиль, стоявший в гостинице «Виста де ла Меса», и ехать в Оушенсайд?

— Ваша честь! — взвился Ковингтон. — Это уже не лезет ни в какие ворота. Если мистер Мейсон хочет, чтобы мистер Лайвсей был его свидетелем, то это другое дело, но я вызвал мистера Лайвсея в связи с рутинным обстоятельством…

— Тем не менее это может продемонстрировать желание свидетеля содействовать успешному завершению дела, — ответил судья. — Я думаю, суд с большим интересом выслушает ответ на этот вопрос. Отвечайте, мистер Лайвсей.

Лайвсей, не переставая, гладил рукой голову.

— Да или нет? Вы дали ей такие инструкции?

В зале нависла напряженная тишина.

— Да или нет?

Ответа не было.

— Отвечайте же! — рявкнул судья.

Неожиданно Лайвсей повернулся к судье.

— Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, поскольку меня могут обвинить в преступлении.

Только через минуту судье удалось установить тишину в зале. Затем он объявил пятнадцатиминутный перерыв.

Мейсон подмигнул Дрейку.

— Дела, кажется, идут неплохо, Пол.

— Еще как, — ответил тот.

21

Когда суд возобновил заседание, Лайвсей со свидетельского места зачитал по бумаге следующее заявление: «Я хочу заявить, что я проконсультировался со своим адвокатом. Мне было рекомендовано не отвечать ни на какие вопросы, касающиеся моих отношений с Вирджинией Байнум. Я отказываюсь отвечать на любые другие вопросы, поскольку ответы мне могут быть инкриминированы».

Ковингтон стоя слабо сопротивлялся:

— Ваша честь, все это носит признаки дешевого заговора. Только потому, что человек отказывается отвечать на вопросы, делается попытка представить этого человека в глазах жюри присяжных как бы замешанным в убийстве Этель Гарвин. Это чистая подтасовка фактов.

— Вы меня обвиняете, — сказал Мейсон. — Продолжайте дальше и докажите, что я неправ.

— Я не могу этого доказать, вы же знаете. Такой поворот застиг меня врасплох. — Все это выглядит очень странно, — продолжал с раздражением Ковингтон. — Я прихожу к выводу, что это — хитрая уловка защиты. Вирджиния Байнум находилась в это время на пожарной лестнице, следя за окнами компании «Гарвин и К^о, Эксплуатация и развитие приисков», а не в Тихуане, как обвиняет ее адвокат. В любом случае, сделав такое заявление перед судом присяжных в форме многозначительных и на что-то претендующих вопросов, доведя дружески настроенного свидетеля до отказа отвечать на эти вопросы, из-за боязни быть обвиненным в преступлении, защита выдвигает искусственные препятствия на пути судебного разбирательства. Я заявляю, что это провокация. Не забывайте, что адвокат сделает все для своего клиента. А когда дым рассеется, выяснится, что единственным проступком Лайвсея было превышение скорости или что-то в этом роде, какое-нибудь незначительное нарушение, никакого отношения к данному делу не имеющего. Этот дешевый обман полностью…

— Вы все еще продолжаете делать обвинения, — перебил Мейсон. — И я призову вас к персональной ответственности. Вы…

— Господа, — вмешался судья, — не будем переходить на личности и спекулировать на заявлении, сделанном свидетелем. Мистер Лайвсей, насколько я понимаю, вы отказываетесь отвечать на любые вопросы, касающиеся ваших отношений с Вирджинией Байнум?

— Да, сэр.

— А ответите ли вы на вопросы, касающиеся событий в ночь на двадцать первое сентября и утро двадцать второго?

— Я отказываюсь отвечать на любые вопросы о событиях в ночь на двадцать первое и утро двадцать второго сентября на основании того, что ответы на вопросы могут быть использованы для обвинения меня в преступлении.

— Я прошу отложить заседание суда на четыре дня, — заявил Ковингтон с красным от злости лицом. — Мы доберемся до подоплеки происшедшего. Мы…

— А пока, — перебил его Мейсон, — я хотел бы задать вопросы как свидетелю Джорджу Денби, после чего я не буду возражать против решения суда.

— Хорошо. Займите место свидетеля, мистер Денби, — сказал судья Минден.

Денби со спокойной уверенностью и достоинством сел в кресло, сложил кончики пальцев рук вместе и вопросительно посмотрел на Мейсона.

— Мистер Денби, я хотел бы сразу уточнить фактор времени. Вы заявили, что работали в офисе компании «Гарвин и К^о. Эксплуатация и развитие приисков» всю ночь напролет двадцать первого сентября и утро двадцать второго.

— Да, сэр.

— Вы знакомы с Вирджинией Байнум?

— Нет, сэр, по крайней мере, не в этом смысле, какой вы имеете в виду. Я встречал ее, когда она интересовалась акциями компании. Вот и все наше знакомство.

— Вы знаете, что пистолет, найденный на пожарной лестнице, фигурирует в данном деле как вещественное доказательство?

— Да, сэр.

— А откуда вы знаете, что речь идет о том же самом пистолете?

— По номеру, сэр.

— Назовите номер пистолета.

— S64805.

— Вы запомнили номер?

— Да, сэр. Я запомнил номер на этом орудии убийства.

— Зачем?

— Я подумал, что это может иметь значение.

— Вы не записывали номер пистолета?

— Нет.

— Вы хотите заставить жюри поверить, что запомнили номер пистолета, мельком посмотрев на него?

— Да, сэр. У меня фотографическая память на номера. Я редко забываю номер, если хоть раз его увидел.

Мейсон подошел к Денби, достал из кармана бумажник, из которого вынул карточку:

— Что это такое, мистер Денби?

— Похоже на водительское удостоверение, выданное на имя Перри Мейсона, адвоката.

— Вы никогда не видели прежде это удостоверение?

— Это удостоверение? — спросил озадаченно Денби.

— Да.

Денби покачал головой.

— Нет, впервые вижу.

— Когда оно было выдано?

— Четвертого июня 1951 года.

Мейсон взял удостоверение из рук Денби, направился к своему столу, затем неожиданно повернулся и спросил:

— Прекрасно, если вы так хорошо запоминаете номера и обладаете фотографической памятью, ответьте, какой номер моего водительского удостоверения?

В холодных глазах Денби мелькнуло самодовольство.

— Номер вашего водительского удостоверения, мистер Мейсон, 490553.

Мейсон посмотрел на удостоверение.

— Я не ошибся? — спросил Денби.

— Нет, не ошиблись.

Шелест удивления пролетел по рядам присутствующих.

— А теперь объясните, — указывая пальцем на Денби, произнес Мейсон, — как получилось, что, обладая такой памятью, вы не смогли сказать в свое время, кто является владельцем акционерного сертификата № 123 в компании?

— Я не могу держать в памяти все номера акционерных сертификатов в корпорации.

— Понятно. У меня все.

— Заседание суда откладывается до десяти часов утра следующего понедельника, — подытожил судья Минден.

22

Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк собрались в номере адвоката в гостинице «Ю. С. Гранд-отель».

Через стол от них сидела с заплаканными глазами Вирджиния Байнум, тщетно пытаясь найти сочувствие во взгляде Мейсона.

— Вирджиния, ты попала по уши в грязное дело. Выберешься ли ты из него, сохранив шкуру, зависит от того, намерена ли ты говорить правду. Мы теперь знаем, что ты лгала, когда утверждала, что в ночь убийства находилась на пожарной лестнице. Ты можешь быть привлечена за лжесвидетельство. Мы знаем, что ты взяла мою машину в Тихуане, на которой поехала на место преступления. Дела обстоят так, что ты можешь быть арестована за убийство, хотя я не считаю тебя виновной в нем. Поэтому лучше расскажи нам правду.

Вирджиния заколебалась, переводя взгляд с Мейсона на холодно-безучастное лицо Дрейка. Затем посмотрела на Деллу Стрит, как бы ища поддержки.

Делла Стрит перегнулась через стол и похлопала ее по плечу.

— Эй, Вирджиния, почему ты не говоришь нам правду? Ты же знаешь, мистер Мейсон дает тебе шанс.

Вирджиния неожиданно откинула голову.

— Хорошо. Я все расскажу. Нет причин покрывать людей, которые не защищают меня. Все случилось, когда я попала к Фрэнку Лайвсею. Я была его любовницей. От него зависело мое будущее. Он продавал акции приисков, давая один прием за другим, на которых я должна была присутствовать.

Я не знаю всех сторон их махинаций, но Лайвсей и Денби грабили корпорацию, Денби манипулировал с документацией, чтобы все было шито-крыто. Все у них шло хорошо, пока они не узнали, что кто-то копается в бумагах компании. Они не могли представить, кто бы это мог быть. Тем не менее, расставив ловушки, они поняли, что этот человек пробирается в офис ночью. Они велели мне остаться в офисе и посмотреть, кто это будет. Окно на пожарную лестницу они оставили открытым, с тем чтобы я могла в него выскользнуть, как только кто-нибудь войдет в комнату.

Мне нравился Фрэнк Лайвсей. Он умел веселиться. Он обещал осыпать меня деньгами. Поэтому я была вынуждена делать, что он захочет.

Вы знаете, что случилось. Этель Гарвин открыла дверь ключом, который у нее остался с тех пор, когда она была секретаршей, и вошла в комнату. Я начала спускаться вниз по пожарной лестнице. Мейсон поймал меня. Мне удалось улизнуть от него в такси, но я вернулась обратно. Дождалась, когда Этель Гарвин выйдет из офиса, и последовала за ней. Я узнала, что она остановилась в гостинице «Монолит Апартментс».

— Ты рассказала обо всем Лайвсею? — спросил Мейсон.

— Да.

— Что произошло дальше?

— Лайвсей и Денби подкупили телефонистку в «Монолит Апартментс», чтобы она сообщала им обо всех телефонных переговорах Этель Гарвин. Они узнали, что она подменяет доверенности и намеревается подчинить себе ежегодное собрание акционеров. Они поняли, что она обнаружила утечку наличных денег.

Эдвард Гарвин уехал со своей новой женой, и никто не знал, где его искать. Фрэнку Лайвсею пришло в голову, что вы сможете найти его и уговорить уехать в Мексику. Он послал меня на границу с Мексикой, чтобы я сообщила ему, когда Гарвин приедет в Тихуану.

Что произошло дальше, вы также знаете. Гарвин пересек границу. Вы ехали за ним на машине. Я взяла такси и проследила вас до гостиницы. Гарвин не знал меня. Зато знали вы, поэтому я старалась не попадаться на глаза. Тем не менее, подумав, что вы уже легли спать, я сняла номер в гостинице, чтобы быть в курсе того, что происходит. Это оказался последний незанятый номер. Как только выключили свет, я позвонила Лайвсею. Фрэнк велел мне не ложиться спать, а наблюдать в окно, на случай, если кто-то из вас попытается ускользнуть под покровом ночи. Он сказал, что Мейсон хитер и может придумать какой-нибудь трюк.

Я не пробыла у окна и пяти минут, как из гостиницы вышел Гарвин, сел в машину и уехал. Я должна была что-то быстро предпринять. Я знала, что ключи от машин хранятся в ящике регистрационного стола с бирками имен владельцев. Я знала, что у вас быстрая машина, и решила, что она как раз мне подойдет. Я спустилась в холл, нашла ключ с биркой «Мейсон», села в машину и последовала за Гарвином. Когда он выехал с заправочной станции и свернул на Фоллбрукскую дорогу, я поняла, что он направляется к ранчо Хекли. Когда он вышел из машины и пошел через поле к дому Хекли, я поняла, что лучшего шанса позвонить мне не дождаться. Я собиралась вернуться в Оушенсайд, когда увидела машину, свернувшую на дорогу к ранчо. Это была Этель Гарвин. Следом за ней ехала другая машина, которую вел Денби.

Мистер Мейсон, я не имела ни малейшего представления, что он затевает. Он меня выслушал и сказал, что возьмет вашу машину ненадолго, а я должна пересесть в его и проследить, что творится в доме Хекли. Телефонистка из «Монолит Апартментс» уже рассказала ему, что Эдвард Гарвин звонил своей бывшей жене, Этель. Я подъехала как можно ближе к дому Хекли и увидела Этель Гарвин и рядом с ней высокого мужчину. Он заправил ее машину, после чего они вошли в дом. Я хотела подойти еще ближе, как чуть не умерла от страха, увидев темную фигуру — потом я догадалась, что это был Гарвин. Он тоже шел к дому. В это время залаяла собака, и Гарвину пришлось ретироваться, чтобы она замолчала.

Через некоторое время Этель Гарвин вышла из дома, села в машину и уехала. Эдвард Гарвин попытался ее преследовать, но не успел пробежать и двадцати метров по полю, как машина исчезла из виду. Я села в машину Денби. Я очень нервничала. Я бродила в темноте, боялась собаки, боялась, что кто-то может броситься на меня. Я потеряла в кустах шарф, порвала чулки — и выглядела, наверное, черт знает как.

Я вернулась на машине Денби в Оушенсайд, не смогла найти Гарвина и не знала, что делать, когда вдруг появился Денби на вашей, мистер Мейсон, машине. Он выглядел очень нервным и возбужденным. «Быстро садись в машину Мейсона, — сказал он мне, — и возвращайся за Гарвином в Тихуану как можно быстрее. Поставь машину на место. Утром сразу же расплатись за гостиницу, возьми билет на самолет до Лос-Анджелеса, езжай к себе домой и сиди там. Если кто-нибудь спросит, где ты была, скажи, что находилась на пожарной лестнице, наблюдая за окнами, и что я работал всю ночь. Это все, что тебе нужно знать». Я так и сделала, — закончила свой рассказ Вирджиния. — И это все, что я действительно знаю.

Мейсон посмотрел на секретаршу.

— Все записала, Делла? — Затем повернулся к Дрейку. — Ну что, Пол, все сходится, поскольку Гарвин предложил своей бывшей жене встретиться на том месте, где они собирались строить дом. Денби знал, куда ехать. Он подъехал на моей машине и припарковал ее у дороги. Затем пешком отошел немного назад и стал ждать. Когда Этель увидела стоящую машину, она, естественно, подумала, что это машину Эдварда Гарвина. Она остановилась. Денби вышел из темноты, сжимая в руке пистолет Вирджинии Байнум. Он убил Этель, передвинул тело с места водителя, подъехал на ее машине к моей, перешагнул в нее, перетащил труп опять на место водителя, выбросил на землю пистолет, поехал в Оушенсайд, где обменялся машинами с Вирджинией, и вернулся в Лос-Анджелес.

Мейсон повернулся к Делле Стрит.

— Делла, соедини меня с секретарем комиссии по жалобам «Бар Ассошиэйшн». Хелло, говорит Перри Мейсон. Ваша комиссия приглашает меня сегодня вечером в связи с тем, что я якобы заставил Мортимера Ирвинга опознать в моем автомобиле машину, которая была припаркована на дороге в Оушенсайд на месте убийства. Я вас любезно предупреждаю, что это была действительно моя машина, которую увидел ночью Ирвинг. Кроме того, если вы мне назовете какое-либо существующее правило, по которому неэтично и незаконно убеждать свидетеля говорить правду, я охотно позволю вам лишить меня адвокатской практики.

И с этими словами Перри Мейсон, подмигнув очаровательной Делле Стрит, повесил трубку.