Остров Россия

Три типа экономики и три центра силы

В предстоящей борьбе за мировые ресурсы, а значит, и за мировое господство, на которое открыто претендуют Соединенные Штаты в альянсе с другими странами НАТО, Россия должна совершить прорыв не только в сфере вооружений. Экономика в этом противоборстве будет играть не менее важную, если не решающую роль. Через 20 лет после развала СССР стало ясно, что Россия была отброшена в своем развитии на десятилетия. И дело здесь не только в сравнительно одинаковых экономических показателях СССР на момент развала и России начала XXI века. Дело в типах развития экономик, в их «продвинутости». Если до развала СССР наша страна все же могла еще соревноваться с США и другими великими державами, то сейчас это преимущество утрачено. Будем надеяться, что временно, а не окончательно. Посмотрим, с чем вошли мы и другие страны мира в новое тысячелетие.

Валовой внутренний продукт США к началу 2008 г. составлял приблизительно 11 триллионов долларов при населении в 290 млн. человек. Европейский союз имел совокупный ВВП в размере 10,5 трлн. евро на население в 446 млн. человек.

Восточно-азиатский блок (Китай, Япония) с гигантским населением, превышающим 1 млрд. 600 млн. человек, — ВВП, близкий к американскому.

Россия, с ее гигантской территорией и огромными природными ресурсами, с населением в 140 млн. человек, выглядит на этом фоне не лучшим образом — ее ВВП к началу 2008 г. в номинальном выражении составил 32 трлн. 987,4 млрд. руб., согласно данным Федеральной службы государственной статистики. Ранее, согласно первой оценке Росстата, ВВП РФ в 2007 г. составил 32,99 трлн. руб. Это по курсу доллара на 1 января 2009 г. — примерно 1 триллион долларов.

По паритету покупательной способности (ППС — это формулировка закона единой цены для международных рынков) в ценах 2005 года Россия произвела 3,09 % мирового ВВП. (Для расчетов авторы доклада Всемирного банка за 2008 г. использовали сопоставимую корзину из 1 тысячи товаров и услуг с идентичными характеристиками в разных регионах.) Экономика России оказалась ненамного больше, чем экономика Италии (2,96 % мирового ВВП) и Бразилии (2,88 %). Около двух третьих мирового ВВП (по ППС), $55,5 трлн. — 2005 год, а в 2006 году — $66,8 трлн. (источник — Всемирный банк), обеспечивают всего 12 государств: США (в 2006 году — 19,7 % мирового ВВП, в 2005 году — 23 % мирового ВВП), Китай, Индия, Япония, Германия, Великобритания, Франция, Италия, Бразилия, Россия, Испания и Мексика.

По подсчетам Всемирного банка (доклад за 2008 г.), ВВП США по ППС составил $45 800, ВВП Евросоюза — $32 300, а ВВП России — $14 800. Это выше среднего общемирового показателя ($10 000). И все же, по данным ВБ, Россию по показателю ППС опережают все страны Евросоюза, включая прибалтов, все восточноевропейские страны. В два раза и более Россия отстает по ППС от Австрии, Австралии, Андорры, Кувейта, в три раза от Сингапура и Бахрейна, в 4 раза от Брунея, в 5 раз от Катара, и т. д. Как с такими показателями руководители РФ рассчитывают достичь «главной цели будущего развития: войти в среднесрочной перспективе в пятерку мировых лидеров по объему ВВП», как сказано в патрушевской «Стратегии национальной безопасности», пока неясно. Ясно только, что для этого нужна экономика совершенно иного рода.

«В сегодняшнем мире существует три типа экономики, показывающие масштаб различий как между тремя центрами силы и остальным миром, так и внутри самих центров силы», — отметил в одной из своих публичных лекций известный российский ученый Владислав Иноземцев. Согласно его классификации, «первый тип экономики самый традиционный, ориентированный на первичный сектор, под которым экономисты подразумевают сельское хозяйство и добывающие отрасли. Проблема таких экономик заключается в том, что они ориентированы на использование собственных ресурсов. Эти ресурсы в той или иной мере исчерпаемы: исчерпаемы нефть, газ, уголь, исчерпаемы даже леса Амазонки, разрушается почва, исчерпаются источники воды и т. д. Страны, которые идут вперед по пути эксплуатации этих ресурсов, безусловно, заведомо отказываются от использования всей гаммы возможностей, которые есть в распоряжении народа этой страны».

Как пример такой экономики можно привести Саудовскую Аравию. В конце 1970-х гг. размер ВВП на душу населения составлял в этой стране 21 тыс. долларов США. В самих США на тот же период он не превышал 24–25 тыс. долларов. Таким образом, Саудовская Аравия по уровню жизни была близка к Соединенным Штатам Америки и опережала многие европейские страны. К 2008 г. средний объем ВВП в Саудовской Аравии составил по докладу ВБ около 23 тыс. долларов на душу населения. За 38 лет разрыв, который по сравнению с Соединенными Штатами был в семидесятые практически незаметен, резко вырос. ВВП США по ППС составлял к началу 2008 г. $45 800, т. е. вдвое больше, чем в Саудовской Аравии. «Все это происходит потому, — поясняет Иноземцев, — что нация, попавшая в условия тепличного хозяйства, позволяющего не использовать ей креативные силы народа, творческие, трудовые, интеллектуальные способности, оказывается остановленной в собственном развитии, потому что у нее нет стимулов к собственному самосовершенствованию. Правительства, от которых не требуется создания благоприятного климата для развития бизнеса, для становления новых поколений, не имеют стимула становиться ни демократическими, ни просто эффективными. Эти моменты всегда приводят к стагнации государства. Если мы посмотрим на нефтедобывающие страны, которые не достигли серьезного индустриального прогресса, фактически везде мы увидим упадок или, в лучшем случае, стояние на месте. В экономике этого типа мы забираем богатство из земли, из наших ресурсов и навсегда отдаем их на сторону; экспортируя натуральные богатства, взамен мы получаем определенные финансовые ресурсы, сами же богатства не возвращаются». Если обратиться к другим ближневосточным нефтяным государствам с первым типом экономики, то можно легко вычислить, когда там наступит национальная катастрофа — лет через 20–25, когда запасы нефти и газа там иссякнут. То, что говорит наш лектор о социальных и политических последствиях «нефтяной иглы» для таких государств, в полной мере относится и к России.

Второй вариант развития экономики — индустриальный. В стране с таким типом экономики развивается одна или несколько отраслей промышленности, как правило, тесно связанных с мировым рынком и ориентированных на потребности этого рынка. За счет интенсивного труда, эффективного производства такая страна производит конкурентоспособную готовую продукцию. Пример — корейские автомобили, которые экспортируются на внешней рынок, тем самым позволяя Южной Корее стать серьезным торговым партнером крупнейших мировых экономик.

«Это более успешный путь развития, — считает В. Иноземцев. — Но он имеет большой изъян: в рамках этого пути не возникает разработки новых продуктов, происходит просто улучшение технологии производства и доведение ее до совершенства. Эти экономики, ориентированные на использование труда, т. е. на ту деятельность человека, которая, по сути (вспомню Маркса), выжимает из него все соки, отупляет его, делает весьма примитивным. Так или иначе, этот путь имеет определенное будущее, но он не приводит к серьезному, интеллектуальному, творческому прорыву и, по сути, не выводит на уровень более развитых стран. Это путь постоянного догоняния, но обреченный никогда не догнать, потому что от того, что люди больше работают, они не начинают больше думать».

Третий путь развития наиболее прогрессивный — это путь развития информационной (сейчас чаще говорят — инновационной) экономики. Иноземцев выделят два характерных для нее момента.

«Первое, в этом типе экономики наибольшее значение имеют интеллектуальные возможности людей, изобретения, технологии, инновации. Качественным отличием этой экономики от предыдущих является то, что, когда создается информационный продукт и происходит его продажа, тот, кто произвел продукт, не теряет его, получая деньги. Имея патент на производство лекарства, мы делаем лекарство, продаем его по всему миру, но не утрачиваем технологий его создания. Т. е. мы отдаем нечто, что не теряем. Второе, если экономика нацелена на развитие информационных технологий, знаний, она требует развития человеческого интеллекта».

Информационная экономика качественно новый тип экономики. Прежние четкие различия в ней стираются. Во все времена в экономике проходила четкая граница: либо инвестиции, т. е. быстрый экономический рост, либо потребление и медленный экономический рост. «Если мы вспомним Советский Союз в 1930-е гг., — замечает Иноземцев, — то увидим, что очень быстрый экономический рост был обеспечен тем, что у крестьян и рабочих забирали все и инвестировали это в новые фабрики. Если мы посмотрим на экономический рост в Южной Корее, то увидим, что там норма накоплений, т. е. доля инвестиций на ВВП, сопоставима со сталинской Россией. Сегодня возникает новая ситуация: в западном мире с постиндустриальной экономикой самой важной инвестицией становится потребление: чем больше услуг потребляет человек, тем более богатым интеллектуально он становится и тем большим значением для общества он обладает. Чем больше потребление, тем, фактически, богаче страна (это никогда не подходило ни к одной экономической теории)».

По Иноземцеву, к концу ХХ века образовались три группы стран — страны с целевой экономикой, с индустриальной и постиндустриальной экономикой. Переход от первой ко второй вполне возможен и часто происходит, переход от второй к третьей группе ни разу ни случился за последние 50 лет. Только Европа и США сумели перейти от индустриальной к постиндустриальной экономике. Одновременно это и три центра силы. Первые два (США и Европа) — представляют постиндустриальную экономику, а третий (Восточная Азия) — индустриальную экономику. Этот центр очень мощный, но на порядок менее изощренный и совершенный, чем первые два.

Россия, как считает лектор, представляет собой первый тип экономического развития с серьезным индустриальным сектором. И уже в силу этого она, согласно его приговору, обречена быть «вечно догоняющей», оставаясь на задворках современной цивилизации. Так ли это необратимо?

Наш шанс в отсталости?

При всей убедительности аргументов г-на Иноземцева, он, на мой взгляд, не учел закон неравномерного и скачкообразного развития. История знает немало примеров краха самых мощных империй с наиболее развитым по сравнению с другими хозяйством (Микенская цивилизация, Древний Египет, Римская империя, Византия, Советский Союз, если ограничиться этими примерами), равно как и, казалось бы, ничем не объяснимого подъема «догоняющих экономик». Не учел он также феномен «исторического шанса», который Россия использовала не раз, о чем говорилось выше. Казалось бы, безнадежно отстав, Россия перескакивала через этап развития сразу в следующий и, таким образом, догоняла, а в чем-то и опережала страны-лидеры. Так было во времена Петра, в годы сталинских пятилеток, а затем в период мощного развития космических и информационных технологий в СССР в 60 — 70-х годах. Исторические возможности — демилитаризацию после Второй мировой войны и последующий запрет на наступательные вооружения прагматично использовали для своего впечатляющего развития Япония и Западная Германия. Вместо гонки вооружений они принялись догонять США. И если все равно не догнали, то вырвались далеко вперед по сравнению с теми странами, которые из года в год тратили миллиарды долларов на гонку вооружений. По-своему воспользовались благоприятными шансами (в первую очередь дешевизной своей рабочей силы) Индия, Китай, Бразилия, Южная Корея и т. д.

Теперь о третьем типе экономики. Иноземцев считает, что двигателем ее развития, самой важной инвестицией становится потребление. Чем больше потребление, тем, фактически, богаче страна. С точки зрения классической политэкономии это утверждение Иноземцева нонсенс. «Никогда, — писал К. Маркс, — нельзя изображать капиталистическое производство тем, чем оно не является на самом деле, именно таким производством, которое имеет своей непосредственной целью потребление». Истина же заключается в том, писал Маркс, что «капитал и самовозрастание его стоимости является исходным и конечным пунктом, мотивом и целью производства; производство есть только производство для капитала, а не наоборот» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 25, ч. I, с. 274.). «Ипотечный кризис» 2008–2009 гг. в США, обрушивший мировые финансы и всю мировую экономику, подтвердил, что анализ природы капитала и капиталистического производства (независимо от того, что производится — автомашины или услуги), данный Марксом, остается справедливым и по сей день в применении даже к экономике третьего типа. Кризис разрушил многие иллюзии, в том числе знаменитую «Американскую мечту». Ипотека была придумана не для того, чтобы каждый американец мог подняться к интеллектуальным высотам, купить себе несколько машин, построить дом и обставить его по последнему слову компьютерной, бытовой и садовой техники. Банковские кредиты действительно выдавались для поощрения потребления, но целью кредитования было не просто потребление, а искусственное поощрение потребления ради увеличения капитала. И когда оказалось, что выданные кредиты не обеспечены доходами заемщиков, а их долговые обязательства, скупавшиеся банками (деривативы), не эквивалентны поэтому заявленной стоимости, а значит, и богатство Соединенных Штатов, основанное на потреблении, — дутое, вся эта финансовая пирамида по-американски рухнула, обрушив заодно экономику всех постиндустриальных стран. Россию этот кризис не миновал, но ей, именно в силу ее отсталости, судьба вновь предоставила исторический шанс наверстать упущенное и в чем-то даже поравняться с далеко ушедшими от нее Америкой и Европой, совершив большой скачок через очередной этап развития.

Чтобы характер такого скачка был яснее, представим себе, что некая развивающаяся страна решила наладить у себя производство компактных дисков. Ей бы удалось миновать все те этапы, которые пройдены в истории звукозаписи — от медной проволоки до записи на пластинках и «ребрах», от магнитной пленки до аудиокассет. Такого рода скачки в истории стран с индустриальной экономикой второго типа — типичны. Но в отличие от них Россия с ее научно-технической и интеллектуальной базой способна развиваться не только за счет закупки и копирования западных технологий по схеме развития второго типа экономики, но и за счет своих собственных ноу-хау, изобретений и инноваций. В этом — ее сила. Экономика Россия, которую Иноземцев относит к экономике первого типа (сырьевой), на самом деле представляет собой экономику смешанного типа, которая формировалась в недрах Советского Союза в условиях его изоляции от мировой экономики и мирового разделения труда. СССР был вынужден развивать и сырьевые отрасли, и промышленность, и информационные системы на отечественной базе, оставаясь полностью автономным и не зависящим от «враждебного капиталистического мира». И, вопреки анализу Иноземцева, это не привело к падению интеллектуального уровня в России — после развала СССР «охотники за головами» устроили настоящее «сафари» за русскими учеными в российских НИИ и в научных центрах других стран СНГ. Что же касается модели «смешанной» экономики, то она во многом помогала России, как не раз в ее истории, выжить и во время финансового кризиса 2008–2009 гг. В отличие от других стран мира она была полностью обеспечена своими энергоресурсами. Ее промышленность и сельское хозяйство все-таки могли обеспечить основные нужды россиян, а высокий уровень развития ее аэрокосмической промышленности и науки дали ей возможность перейти к новому, более высокому уровню развития.

Конечно, крах СССР мог закончиться для России полной дезинтеграцией и балканизацией по «плану Хауса». Этого, к счастью, не произошло, т. к. Ельцин и его олигархическая «семья», готовившие такой развал и распродажу богатств России, были своевременно и без ненужных потрясений отстранены от власти. Те олигархи, которые против этого взбунтовались и хотели по-прежнему иметь возможность диктовать свою волю государству, потеряли и свое влияние, и большую часть капитала (Гусинский, Березовский, Ходорковский и др.). Другие вынуждены были принять новые правила игры. (Не будем касаться здесь того, кто и как эти правила ввел, ибо это тема отдельной книги.)

Даже крах коммунизма обернулся новым историческим шансом для России. Сохранив ее целостность в границах того, что русская эмиграция именует «Эрэфией», укрепив вертикаль центральной власти, новое российское руководство попыталось, хотя поначалу и неумело, использовать преимущества капитализма для восстановления и дальнейшего развития экономики страны. Доходы от продажи нефти и газа по бешеным ценам 2000–2008 гг. позволили несколько поднять жизненный уровень россиян и восстановить экономику до уровня 1991 г. (кстати, не самого высокого за советское время). Если бы еще не тотальное воровство, процветавшее на наших просторах в тот же период, наверное, удалось бы повысить жизненный уровень россиян если не до отметок Абу-Даби, то хотя бы до уровня Турции. Но, как говорят историки и аудиторы Счетной палаты, у истории нет сослагательного наклонения. Развитие промышленности и сельского хозяйства России, всей ее экономики, конечно, и по сей день оставляет желать лучшего, а исторический шанс «догнать и перегнать» на волне бешеных доходов от продажи нефти за два президентских срока В.Путина был упущен, о чем мы еще поговорим.

«Структурная бедность»

Едва ли не важнейшей задачей государства на второй срок президента В.В.Путина была объявлена борьба с бедностью. Выступая 24 апреля 2007 г. с ежегодным Посланием Федеральному собранию РФ, В.В.Путин в перечне достижений своего президентства отметил следующее: «За период с 2000 года более чем в два раза увеличились реальные доходы населения. Хотя разрыв между доходами граждан еще недопустимо большой, но все-таки в результате принятых в последние годы мер почти вдвое сократились масштабы бедности в России», — сообщил Путин. Статистика, как известно, дисциплина гибкая. Главное знать, как считать. Но, как ни считай, рапортовать о победе над бедностью в России, на мой взгляд, Путин поспешил.

В начале октября 2007 г. в Москве проходил Всероссийский форум молодых социологов «Социология в современном мире: миссия и социальная ответственность». Выступая перед его участниками, Председатель Совета Федерации Сергей Миронов напомнил, что в России по-прежнему существует вопиющее социальное неравенство и с годами эта проблема становится все более острой. «Темпы экономического роста нашей страны всем известны, — сказал С. Миронов, — но трудно воспринимать их со знаком плюс, если в итоге так много проигравших и если нет заметного социального результата». Он привел экспертные оценки, из которых следует, что социальное неравенство углубляется. Соотношение средней зарплаты в 10 % самых высокооплачиваемых работников к 10 % самых низкооплачиваемых достигает примерно 25 раз, тогда как критическим является показатель на уровне 12–13 раз. Если же брать не зарплаты, а доходы, то отношение доходов 10 % самых богатых к 10 % самых бедных вообще составляет 30–40 раз. И такая арифметика, по мнению спикера Совета Федерации, просто недопустима в цивилизованной стране. Это его мнение, кстати, поддерживается всеми международными нормативами Международной организации труда и структурами ООН, Советом Европы и т. д. По свидетельству Сергея Миронова, огромны диспропорции и в региональном развитии страны. Различия между наиболее и наименее экономически развитыми субъектами РФ таковы: по душевому региональному продукту — в 60 раз; по объему инвестиций на душу населения — в 150 раз; по уровню потребления — в 30 раз, по уровню безработицы — в 24 раза («Парламентская газета», 12.10. 2007).

Федеральная служба госстатистики (Росстат) 8 февраля 2008 г. подтвердила диагноз, поставленный С.Мироновым. Доли самых богатых и самых бедных россиян в 2008 году по сравнению с 2007 годом практически не изменились. «В 2008 году на долю 10 % наиболее обеспеченного населения приходилось 31,2 % общего объема денежных доходов, а на долю 10 % наименее обеспеченного населения — 1,8 %», — сообщал Росстат. При этом, в 2007 году доля наиболее обеспеченных россиян составляла 31,1 %, а наименее обеспеченных — 1,8 %. Наибольшую группу представляют россияне, чей среднедушевой месячный доход в 2008 году составил от 10 тысяч до 15 тысяч рублей — 20,1 %. Доход менее 2 тысяч рублей в месяц в минувшем году имели 1,5 % россиян, а свыше 25 тысяч рублей — 15,1 %.

Не все, однако, выражается в цифрах. С. Кара-Мурза в своей книге «Неполадки в русском доме» проанализировал причины возникновения в России после развала СССР совершенно нового явления — «структурной бедности». «И Запад, и «третий мир», — писал он, — обладают хотя и разными, но давно сложившимися типами бедности, они ее интегрировали в социальную систему и вполне могут держать под контролем протекающие в этой системе равновесные, стационарные процессы. Они могут, например, тонко регулировать масштабы бедности с помощью отработанных механизмов социальной помощи.

Бедность в России — совершенно иного типа. Она — продукт социальной катастрофы, слома, она представляет собой резко неравновесный переходный процесс. В стране, где «структурная бедность» была давно искоренена и, прямо скажем, забыта так, что ее уже никто не боялся, массовая бедность буквально «построена» политическими средствами. Искусственное создание бедности в нашей стране — колоссальный эксперимент над обществом и человеком. Он настолько жесток и огромен, что у многих не укладывается в голове — люди не верят, что сброшены в безысходную бедность, считают это каким-то временным «сбоем» в их нормальной жизни. Вот кончится это нечто, подобное войне, и все наладится…»

Наблюдение Кара-Мурзы — очень точное. Несмотря на то что прошло уже около 20 лет со дня развала СССР, российская беднота все еще уповает на помощь государства, заботу правительства и местных властей. Но при всей ностальгии большинства населения России по советской системе социального обеспечения, вернуть ее уже невозможно. В 1999 году произошел окончательный отказ от государственного патернализма в пользу либерального капитализма. Символом этого отказа стал людоедский закон № 122 о монетизации льгот, который лишил бесплатных лекарств миллионы пенсионеров и привел к их массовому вымиранию. С приходом на пост президента Д. Медведева был принят ряд законов, направленных на поддержку беднейших слоев населения, прежде всего ветеранов войны и труда и пенсионеров. Беда только, что средства, выделяемые на это, выглядят на фоне безумного расточительства российских нуворишей, их разгульного образа жизни, рекламируемого всеми СМИ, жалкими подачками. Время от времени нам показывают по телевидению сюжеты, призванные доказать, что властный тандем жмет на все педали, дабы Россия выглядела максимально прилично, как социальное государство. Так, премьер-министр Путин заставляет провинившегося олигарха Дерипаску прямо перед телекамерами подписать распоряжение о немедленном погашении задолженности перед рабочими принадлежащих ему заводов. На следующий день президент Медведев — в тандеме такое соревновательное действо стало правилом — улаживает в ходе видеоконференции с полпредами проблему 8-месячной задолженности по зарплате перед рабочими вольфрамового завода в Приморье. Выглядит все это эффектно. Но подобными популистскими мерами коренная проблема — отсутствие в РФ социальной ответственности работодателя перед наемными работниками, что во всех цивилизованных странах влечет за собой ответственность уголовную, — не решается. Не решается и проблема структурной бедности, одна из самых серьезных в России.

«Воздействие реформы на «социальную сферу» было разрушительным, — пишет Кара-Мурза. — Разрушение жизнеустройства населения создало ту питательную среду, в которой меньшинство смогло «наскрести» огромные состояния. Обеднение большинства и деградация систем его жизнеобеспечения выгодны некоторым социальным группам и явились результатом их целенаправленных действий. Можно сказать, что они явились следствием молниеносной гражданской войны, в которой неорганизованное большинство потерпело сокрушительное поражение и было ограблено победителями.

Для любого жизнеустройства важным качеством является представление о бедности — отношение к тому факту, что часть членов общества имеет очень низкий, по меркам этого общества, уровень дохода. По этому признаку советский строй резко отличался от либерального общества Запада. Во время реформы были отвергнуты советские критерии и принципы, и именно Запад был взят за образец «правильного» жизнеустройства, якобы устраняющего ненавистную «уравниловку». Не будем вилять — отрицание уравниловки есть не что иное, как придание бедности законного характера».

Именно это произошло на Западе в ходе становления рыночной экономики («капитализма»). Причем произошло и на уровне обыденных житейских обычаев и установок, и на уровне социальной философии. Как писал Ф. Бродель об изменении отношения к бедным, «эта буржуазная жестокость безмерно усилится в конце ХVI в. и еще более в ХVII в.». В середине XIX в. важным основанием либеральной идеологии стал социал-дарвинизм. Он исходил из того, что бедность — закономерное явление, и она должна расти по мере того, как растет общественное производство. Кроме того, бедность — проблема не социальная, а личная. Это — индивидуальная судьба, предопределенная неспособностью конкретного человека побеждать в борьбе за существование. Г.Спенсер считал даже, что бедность играет положительную роль, будучи движущей силой развития личности. Идеолог неолиберализма Ф. фон Хайек также считал, что бедность — закономерное явление в человеческом обществе и необходима для общественного блага.

«Бедность в буржуазном обществе вызвана не недостатком материальных благ, она — целенаправленно и рационально созданный социальный механизм, — отмечает Кара-Мурза. — В социальной реальности даже богатейших стран Запада бедность является обязательным элементом («структурная бедность») и служит важным фактором консолидации гражданского общества. И философские основания советского строя, несущие на себе отпечаток крестьянского общинного коммунизма, и русская православная философия, и наши традиционные культурные установки исходили из совершенно другой установки: бедность есть порождение несправедливости и потому она — зло. Таков важный стереотип общественного сознания».

Кара-Мурза считает, что в конце 80-х годов, когда в России возобладали неолиберальные концепции человека и общества, а значит, и неолиберальное представление о бедности, массовое обеднение населения России было хладнокровно предусмотрено в доктрине гайдаровских реформ. Бедность рассматривалась не как зло, а как полезный социальный механизм. В результате, по аналогии с Западом в РФ возникла структурная бедность — постоянное состояние значительной части населения. Это — социальная проблема, не связанная с личными качествами и трудовыми усилиями людей. Т.И. Заславская пишет: «В обществе определились устойчивые группы бедных семей, у которых шансов вырваться из бедности практически нет. Это состояние можно обозначить как застойная бедность, углубление бедности». По данным ВЦИОМ, только 10 % бедняков могут, теоретически, повысить свой доход за счет повышения своей трудовой активности.

Менее непосредственно, но существенно призрак бедности овеял своим дыханием почти все население России. Пребывание в состоянии бедности уже оказало сильное влияние на экономическое поведение и структуру потребностей по меньшей мере половины населения РФ, что предопределило новое состояние общества. Меняется сам тип жизни половины общества. Резко сократились покупки предметов длительного пользования, характерных для быта «среднего класса». Так, по сравнению с 1990 г. в 2001 г. покупки телевизоров сократились на 42 %, магнитофонов на 72 %, мотоциклов и мотороллеров на 81,5 %. В ходе реформы произошло резкое, поразительное для таких больших систем сокращение объема предоставляемых населению платных услуг. Сегодня население РФ потребляет в 2 раза меньше платных услуг, нежели в 1980 г. В быте большинства населения произошел огромный регресс.

В вопросе о необходимости борьбы с бедностью команда Путина — Медведева следовала традиционной схеме действий советской бюрократии: указание сверху нижестоящим по решению проблемы на местах. Эта чисто бюрократическая схема не предполагала структурных изменений ни в экономике, ни в обществе, ни тем более в массовом сознании. Подход к решению этой проблемы оказался, в результате, чисто формальным. Для всех российских администраций послесоветского периода это, увы, подход типичный. В том, что касается проблемы бедности, то это обернулось настоящей трагедией для миллионов людей. «Бедность не сводится к сокращению потребления материальных благ (как, например, это произошло в годы Отечественной войны). Бедность — сложная система процессов, приводящих к глубокой перестройке материальной и духовной культуры всего общества, — говорится в книге «Неполадки в российском доме». — Если состояние бедности продолжается достаточно долго, то складывается и воспроизводится устойчивый социальный тип и образ жизни бедняка. Бедность — это ловушка, то есть система порочных кругов, из которых очень трудно вырваться. Так ли видят систему российской бедности, которую предстоит разрушить «за три года», интеллектуальные соратники В.В. Путина? Из их обрывочных заявлений по этому поводу можно сделать предварительный вывод, что нет, они такой системы не видят. Они сводят проблему практически только к перечислению, каким-то образом, дополнительных «социальных трансфертов» обедневшей части населения. Мерило бедности для них — душевой доход. Поэтому иногда даже приходится слышать нелепое выражение «сократить бедность вдвое».

О борьбе с бедностью В.В.Путин сказал в телефонном разговоре 18 декабря 2003 г. так: «Ясно, сколько нужно будет денег на решение этой проблемы и сроки, которые потребуются для того, чтобы эту проблему решить… Все для этого есть».

«Из подобных заявлений, — комментирует рецепт В.Путина по борьбе с бедностью Кара-Мурза, — как раз вытекает, во-первых, что правительству неясно, «сколько нужно будет денег на решение этой проблемы». А во-вторых, что ничего для этого нет. И, прежде всего, нет трезвого понимания масштаба, глубины и структуры проблемы. Нет даже понимания того, что она совершенно не сводится к деньгам. За подобными декларациями проглядывает наивный оптимизм новых русских начала 90-х годов, когда вся их рациональность сводилась к постулату: «Бабки, в натуре, решают все!»

Второй особенностью природы российской бедности является тот факт, что она, будучи создана посредством нанесения по обществу ряда молниеносных ударов (типа либерализации цен в январе 1992 г. и конфискации сбережений граждан), в дальнейшем стала воспроизводиться и углубляться в результате ряда массивных, очень инерционных, но идущих с ускорением процессов.

Это, прежде всего, ликвидация или деградация рабочих мест вследствие длительного паралича промышленного и сельскохозяйственного производства. По масштабам своего влияния на благосостояние этот процесс просто несоизмерим с «социальной помощью». (В ходе теперь уже «исторической «телепередачи о том, как «Путин приложил Дерипаску об край стола», были показаны кадры с приватизированных этим олигархом заводов. То запустение и разруха, которые там царят, показали, к чему привела приватизация промышленность России. Олигархи, ничего не вкладывая в производство, просто выжимали все из захваченных ими заводов до последней капли в погоне за сверхприбылью, пока не наступил полный износ. — В.Б. )

Второй массивный процесс — деградация и даже разрушение жилого фонда страны и ЖКХ, — отмечает Кара-Мурза. Дело не только в том, что оставленная без надлежащего ухода и ремонта система требует все больших и больших затрат на ее содержание, которые перекладываются на плечи жильцов. Само проживание в домах, которые на глазах превращаются в трущобы, создает в сознании людей синдром бедности, который сталкивает людей в бедность реальную.

Третий массивный процесс — угасание трудовой и жизненной мотивации, снижение квалификации работников и быстрое нарастание малограмотности и неграмотности. Это не только резко сокращает возможности для профессионального роста и увеличения доходов, но и «тянет» в бедность. Очевидно, что все эти процессы вовсе не прекратятся оттого, что государство при высоких ценах на нефть сможет дать бедной части населения вспомоществование и «поднять» их доходы выше черты бедности.

Для преодоления бедности требуется большая восстановительная программа — восстановление всех главных систем жизнеустройства. Для этого нужно восстановление рационального сознания и мобилизация материально-технических и трудовых ресурсов, а вовсе не «известная сумма денег». В критических ситуациях, как правило, дело решают не деньги, а «реальные» ресурсы — материальные, кадровые, интеллектуальные. Эти ресурсы не купишь за деньги — страна должна их восстановить и научиться воспроизводить.

Но первым делом надо понять, что бедность является болезнью общества. Болезнь требуется лечить, она не прекращается просто оттого, что больному сунули сто рублей, хотя и это важно. Даже такое известное и отложившееся в памяти проявление бедности, как голод, требует специальных знаний и осторожности для выведения человека из этого состояния».

Крушение мощи нашего государства в результате развала СССР измеряется, как очевидно, не только потерями геополитического характера. Ограблен и народ, как духовно, так и материально. А это оказывает страшное, разлагающее влияние на его менталитет, ведет к потере прежней державной идентичности и на его способность к воспроизводству.

Как известно, Ельцин и Гайдар дважды пустили по миру своих соотечественников — поначалу обесценив до нуля вклады россиян в сберегательные кассы, а они составляли по некоторым данным в реальном исчислении около 300 млрд. долларов, и еще столько же — в ходе дефолта. Общие потери России от вывоза и распродажи ее национального богатства составили за 10 лет правления Ельцина еще примерно 300 млрд. долларов, а по ряду данных едва ли не триллион. С приходом к власти В.В.Путина в 2000 г. это ограбление было приостановлено. Но обнищание россиян, тем не менее, продолжалось, ибо государство и при Путине не могло ни административно, ни политически, ни финансово соответствовать своему определению в Конституции, как социального. Более того, во второе президентство В.В.Путина исполнительная и законодательная власть в трогательном единении начали демонтировать всю сложившуюся еще в советские времена систему ЖКХ, социальной защиты, страхования, образования и медобслуживания населения. На это не решился даже Ельцин. Катастрофический по своим социальным последствиям закон № 122 о монетизации льгот был объективно антиконституционным, т. к. снимал ответственность с федерального центра за большую часть программ социального обеспечения и «делегировал» это регионам!

Закон № 122 — всего лишь один пример того, как либерализм у нас не срабатывает. Путину вручили в руки оружие, у которого, образно говоря, был сбит боек. Этот боек пришлось буквально прикручивать на ходу. Только срочными финансовыми вливаниями Путину удалось остановить массовые выступления протеста против этого закона и погасить едва не грянувший социальный взрыв. Но ведь у нас, как всегда, — хвост вытащишь, нос увязнет. Не случайно, один из российских ученых, Евгений Сабуров, руководитель Института развития образования ГУ-ВШЭ сказал: «Такое «мудрое» поведение привело к тому, что у населения от самого слова «реформа» начинается рвота».

Газета «Советская Россия», куда менее других заинтересованная в сохранении в РФ нынешнего статус-кво, чем официальные СМИ, время от времени публикует письма читателей из глубинки под рубрикой «Голос народа». Приведу одно из них дословно:

Под таким письмом, увы, подпишутся не только в Санчурском районе. Практически в любом населенном пункте, в любом регионе Российской Федерации.

Бешеные деньги

В период с 2000 по 2008 г. Россия получила редкий шанс догнать передовые страны Запада, оздоровить свою экономику за счет поступлений от продажи нефти по небывало высоким ценам, достигавшим 110, а то и более долларов за баррель. Бывший начальник аналитического управления внешней разведки КГБ СССР генерал-лейтенант Николай Сергеевич Леонов в своей книге «Закат или рассвет. Россия 2000–2008» (М., Издательство «Русский дом». 2009), подытоживая два президентских срока Владимира Путина, пришел к выводу, что самое положительного за это восьмилетие — лишь «цены на нефть и газ и рост объема добычи. Причем рост только до 2007 года, потом он прекратился. И дождь долларовый, который обрушился на нашу страну, шквал в триллион долларов. Ничего подобного в истории России, имперской России или советской России, не было конечно. Это фактор, который не создан нами, а создан, ну, скажем, Господом Богом, который подарил нам пространство вместе с этими запасами газа и нефти. И конечно, подарил конъюнктуру мирового рынка, потому что нефть и раньше продавалась, но тут нам, как говорится, подфартило. Никаких других усилий, которые бы можно было отнести в заслугу нашему руководству, нашему правительству, нашим властям, местным, региональным, каким угодно нельзя».

К сожалению, этот исторический шанс был упущен в силу того, что российскими финансами управляли и управляют не столько некомпетентные, сколько недальновидные люди. Политическое руководство России по непонятным причинам пошло у них на поводу. Только после многочисленных провалов в развитии российской экономики в период с 2000 по 2008 гг. в Кремле начали осознавать, что ультралиберальный курс последователей Мальчиша-Плохиша по имени Егор Гайдар на интеграцию России в западную финансовую систему равнозначен подключению пациента для переливания крови к ампуле с кровью больного СПИДом. Все хронические западные болезни автоматически были переданы России. В этом можно было убедиться уже по тому, чем обернулись рекомендации МВФ по развитию российской экономики и по многолетним попыткам РФ вступить в ВТО. Взять хотя бы такой пример, как заоблачные цены на сырую нефть, которые весьма серьезно бьют по рядовым потребителям нефтепродуктов и по нашему сельскому хозяйству, работающему на дизельном топливе. Как это ни нелепо, но к началу 2007 г. цена на дизельное топливо (ДТ), на котором работает вся сельхозтехника в России, подошла вплотную к цене на бензин А-95. Прежде такого никогда не было. А объясняется это тем, что внутрироссийская цена черного золота привязана к мировой, следовательно, с удорожанием углеводородов на внешнем рынке растет цена на нефть и в России, а это неизбежно приводит к подорожанию нефтепродуктов в целом и бензина в частности. Результатом этого стал обвал сельхозпроизводства в России, которая утратила способность прокормить свое население и подсела на импорт продовольствия.

Вместо того чтобы использовать доходы от нефти и газа для развития страны и ее экономики, совершенствования человеческого потенциала, Россия подсела на нефтяную иглу. Точно по Иноземцеву в этих недолгих тепличных условиях креативные возможности народа не использовались, а его интеллектуальный потенциал не развивался. Армия сидела на голодном пайке и практически не получала никакого нового вооружения. Система образования деградировала. Национальная промышленность теряла конкурентоспособность. Я уже не говорю о деградации общества и растлении молодежи. Любая сырьевая игла не менее опасна, чем игла наркомана. Нефтяная и газовая — особенно. Если с этой иглы не слезть, Россию ждет судьба островного государства Науру, которое жило за счет добычи фосфатов, из которых собственно и состоял этот остров. Через несколько десятков лет интенсивного экспорта наурской земли, это государство представляет собой огромную яму, в которой копошатся лиловые крабы, а обнищавшее население спасается от голодной гибели рыбной ловлей.

Напомню, что за счет высоких цен на нефть Россия за 8 лет (2000–2008 гг.) дополнительно заработала $475 млрд. Это почти два бюджета РФ на 2008 год. В 2007 году нефтегазовые доходы России составили 8,8 проц. ВВП, в 2008 — 11,2 проц. ВВП. По итогам 2007 г. доходы федерального бюджета РФ составили 7,81 трлн. руб. При этом рост цен на нефть Urals дал бюджету дополнительно 36,1 млрд. руб., изменение экспортной цены на газ — 26,9 млрд. руб.

В 2008 г. в РФ было добыто порядка 490 млн. тонн нефти, экспорт составил порядка 250 млн. тонн. По прогнозу Минэкономразвития, экспорт нефти из России в 2009 г. может составить 235 млн. т. По оценке ЦБ РФ, доход от экспорта нефти из России в 2008 г. вырос по сравнению с аналогичным показателем 2007 г. на 32,1 % и составил 160,5 млрд. долл. При этом доход от экспорта нефти в январе — сентябре 2008 г. составил 133,4 млрд. долл. против показателя 83,9 млрд. долл. за 9 месяцев 2007 г. Как отмечается в сообщении Центробанка, доход от экспорта нефтепродуктов из России в 2008 г. составил 79,8 млрд. долл., увеличившись с показателя 52,2 млрд. долл. в 2007 г.

Согласно данным МЭР добыча газа в 2008 г. составила порядка 665 млрд. куб. м, в 2009 г. добыча прогнозировалась на уровне 670 млрд. куб. м. Экспорт природного газа в 2008 г. составил порядка 203 млрд. куб. м, в 2009 г. по прогнозу — на уровне 208 млрд. куб. м. По оценке ЦБ РФ, доход от экспорта газа из России в 2008 г. вырос, по сравнению с аналогичным показателем 2007 г., на 54,02 % и составил 69 млрд. долл.

Куда же делись все эти несметные доходы, эти действительно бешеные деньги? По словам бессменного ультралиберального министра финансов РФ А. Кудрина, 72 % нефтяных денег ($340 млрд.) из полученных за 2000–2008 гг. 475 миллиардов долларов поступили в бюджетную систему. Из них на нужды бюджета «ушло» 30 % накопленных средств, на погашение внешнего долга — 34 %. Оставшаяся часть (36 %) попала в Cтабфонд.

В стране многие политики и ученые, деловые люди выступали за более рациональное использование доходов от экспорта нефти и газа. Первый заместитель директора Института экономики РАН Д. Сорокин, например, в открытой печати заявил, что «сверхдоходы (от нефти и газа) могут и должны быть направлены на модернизацию отечественной экономики, закупку за рубежом дорогостоящего оборудования, строительство нефтеперерабатывающих заводов. Последнее позволило бы нам избавиться от дефицита бензина внутри страны» («Труд», 14.03.2008). Увы. На экспорт гнали в основном сырую нефть, в тундре и тайге по-прежнему вовсю горели газовые факелы, а первый в России завод сжиженного газа на Сахалине был сдан в эксплуатацию только в начале 2009 г. Сам по себе этот факт говорит о том, насколько государство игнорировало переработку нефти и газа, теряя на этом миллиарды долларов. И это при таких запасах, как в России!

После того, как в 2007 г. цена за баррель нефти впервые достигла 100 долларов, московский журнал «Финанс» отметил, что на экономике России это «отразится так, как этого захочет правительство», поскольку все излишние доходы от продажи нефти, если цена за баррель превышает 27 долларов, идут в Стабфонд. «А Стабфонд у нас до сих пор никуда не инвестируется и никуда не тратится». Главный редактор журнала О.Анисимов писал тогда, что, если правительство примет хотя бы уже давно назревшее решение по инвестированию средств из Стабфонда в строительство дорог, то это хорошо отразится на людях, поскольку будут созданы новые рабочие места, будут финансироваться отрасли строительных материалов, появятся новые очаги возникновения бизнеса. «Это будет мощным всплеском для экономики», — убеждал «Финанс». Главный экономист «Альфа-банка» Наталья Орлова в том же журнале выразила надежду, что «приток экспортной выручки в какой-то степени поможет компенсировать проблему с ликвидностью в российских банках».

Но надежды эти были тщетны. Как отметил Михаил Делягин, директор Института проблем глобализации, «нефтедоллары» по воле Минфина РФ использовались с предельной неэффективностью: «Они замораживаются в бюджете, а значительная их часть уходит на модернизацию международных конкурентов — США и Евросоюза. При этом часть средств вкладывается в высокорискованные ценные бумаги вроде американских ипотечных облигаций». В 2007 г. Министерство финансов РФ утвердило список иностранных государственных агентств, куда могут быть инвестированы средства Резервного фонда и Фонда национального благосостояния. В число прочих организаций в список вошли американские ипотечные госкомпании Fannie Mae и Freddie Mac. Обе компании были созданы Конгрессом США для увеличения объемов финансирования ипотеки, и на тот момент Fannie Mae и Freddie Mac контролировали около 40 % рынка ипотечного кредитования жилищного сектора. Через них предоставлялись госгарантии по ипотечным кредитам. Когда начался кризис, акции Fannie Mae и Freddie Mac за один день рухнули более чем на 20 %, и, если бы не поддержка их со стороны американского государства, потери Минфина, вложившего «нефтяные деньги» в эти ценные бумаги были бы еще больше. ЦБ вложил более 100 млрд. долл. в облигации Fannie Mae, Freddie Mac и Federal Home Loan Banks, которые пострадали от обвала на рынке недвижимости. (К началу 2009 года ЦБ продал эти облигации, потеряв при этом миллионы долларов.) С начала 2009 г., используя эти средства, Россия более чем в 3,5 раза увеличила свои вложения в американские казначейские облигации и в результате… смогла войти в пятерку крупнейших стран — кредиторов США. На конец 2008 года в этих бумагах Россией было сосредоточено более 116 млрд. долларов (См. RBC daily 03.03.09). Даже американский миллиардер Уоррен Баффет считает это невыгодным в свете того, что весь 2009 г., по его прогнозу, экономика США будет находиться постоянно на грани краха. По мнению Баффета, доходность этих бумаг практически равна нулю. При этом постоянные денежные вливания Вашингтона в экономику могут привести к раскручиванию в США инфляции, что является главным врагом инвесторов, зарабатывающих на бумагах с фиксированной доходностью. Ни ЦБ, ни г-н Кудрин, однако, Баффета не послушали и продолжали вкладываться в американскую экономику, скупая казначейские облигации США. В экономику России, как очевидно, вложенные в эти бездоходные бумаги средства не попали. Оправдывая свою политику замораживания нефтяных доходов и вложения в экономику США, глава Минфина утверждал, что Россия таким образом сумела «удержать свою экономику от чрезмерного укрепления рубля». Благодаря сбережению этих средств России, по его же мнению, также удалось добиваться ежегодного снижения инфляции.

Эта почти маниакальная боязнь инфляции в ведомстве А.Кудрина обернулась в конечном итоге для России гигантскими потерями. Уникальная возможность создать без обременительных займов и кредитов за рубежом, на свои средства, за счет доходов от нефти и газа мощную инфраструктуру, способную обеспечить ускоренное развитие страны на базе самых современных технологий, была упущена. Вот как объясняют механику этих потерь эксперты Strategik.ru (01.02.09): «Борьба с инфляцией на протяжении нескольких лет, и особенно в 2008 году, является основной причиной ухудшения экономики. На протяжении 2008 года правительство то и дело резало ликвидность. Модель правительства была основана только на том, что чем меньше денег напечатано, тем ниже инфляция. Такая модель экономически неверна в условиях рыночной экономики. В реальности же, чем больше денег напечатано в стране, тем ниже инфляция. По итогу 2008 года инфляция составила выше 14 %, притом что денег напечатали значительно меньше. При этом инфляция равная 14 % распространяется только на граждан с высокими доходами, а для граждан с низкими доходами инфляция составила выше 20 %. Все это уже доказывает то, что модель правительства показала свою неработоспособность. Правительство значительно снизило темпы роста денежной массы, тем самым резко снизилась ликвидность в экономике, для того чтобы снизить потребление в стране. Но эти действия привели не только к росту инфляции, но и к падению темпов роста промышленности и снижению ВВП страны. Чем больше темп роста денежной массы, при высоком инвестиционном климате, тем ниже инфляция. А это в свою очередь приводит к увеличению темпов роста промышленности и ВВП страны. Именно такая модель является работоспособной в условиях рыночной экономики. Рост ВВП России в 2008 г. был выше 10 % в год. Это показатель весьма благоприятного инвестиционного климата. О потребности в инвестициях в РФ тогда говорил и рост заимствований за рубежом компаниями, и рост количества IPO российских компаний. Но правительство решило не бороться за благосостояние России, предпочтя использовать свою нерабочую модель для борьбы с инфляцией. Экономика РФ просто недополучила того объема денег, в котором так нуждалась. Ликвидность исчезала на глазах из-за резкого снижения темпов роста денежной массы, повышения ставок фондирования банками и повышения ставки рефинансирования. Все действия были направлены только на то, чтобы снизить потребление, тем самым не давая инфляции вырасти. ЦБ законодательно отделен от исполнительной власти, но как показала практика, сдерживая до предела рост денежной массы и закручивая гайки в ликвидность, он неизменно выступал заодно с Минфином. В итоге в 2008 году инфляция значительно выросла, а темпы роста промышленности сильно снизились. Конечно, в конце 2008 года (когда грянул кризис и надо было срочно спасать страну . — В.Б. ) руководство все-таки поняло свою ошибку и всем стали давать денег, т. е. давали деньги компаниям, нуждающимся в инвестициях. Но они уже в них не нуждались как ранее, им нужно было как можно скорее закрыть свои долги (а это не инвестиционный процесс)».

Механика надувательства

С началом финансового кризиса стало ясно, что политика на искусственное «сдерживание инфляции» тормозит развитие России. И вот в конце января 2009 г. в швейцарском Давосе на ежегодном заседании Всемирного экономического форума единомышленник Кудрина, бывший глава МЭР Герман Греф, к тому времени возглавивший Сбербанк, объявил, что отныне «средства, поступающие от продажи нефти и газа, Россия будет вкладывать, в первую очередь, в конкурентоспособность страны, в диверсификацию экономики». «Мы будем инвестировать в развитие интеллекта: это и образование, и высокие технологии, — сказал Греф (Грефа явно ознакомили с лекцией Иноземцева). — Задача уже решается, для чего был создан целый ряд инструментов, которые с прошлого года начали внедряться, а с этого года будут активно развиваться». А что ж раньше-то этого никто не делал? Ужели надо было дождаться, когда клюнет жареный петух по имени «Кризис», а цены на нефть упадут до уровня конца ХХ века?

В том, как распределяются доходы от нефти, не меньше загадок, чем в том, как они учитываются. В ноябре 2007 г. в интервью программе «Воскресное время» первого телеканала вице-премьер С.Иванов с оптимистической улыбочкой сказал: «Слезли ли мы с нефтяной и газовой иглы? Я бы ответил так: еще не слезли, но уже слезаем».

Чем мотивировал? Вице-премьер пояснил: «Последние годы у нас экономика демонстрирует достаточно устойчивые темпы роста. В этом (2007 г. — В.Б. ) году мы ожидаем прирост экономики близко к 8 %. И в этом приросте 8 % — доля нефти и газа не более 2 %». Всего-то! Так это значит, что по своим показателям наша экономика уже в 2007 г. вплотную подошла к информационной, к самым развитым странам. Так и хотелось, слушая это интервью, самому задать вопрос: «Это же сенсация, господин Иванов! А как же считали-то? Поделитесь. Все ли учли? Или тут мы вновь сталкиваемся, как не раз в статистических отчетах и расчетах Минфина о нефтегазовых доходах, не то с финансовым вариантом потемкинской деревни, не то с воздушными замками?» Это был, конечно, вопрос риторический. Но задавал его не один автор этой книги.

В феврале 2004 г. в Москве разразился настоящий скандал. Представительство Всемирного банка в России в своем ежегодном докладе о состоянии российской экономики упрекнуло Госкомстат в том, что в своих отчетах он дает неправильную картину структуры ВВП РФ. Экономисты Всемирного банка изучили данные Госкомстата и выяснили, что главная «услуга» в российской экономике — это продажа нефти и газа через посредников. Сначала сырье продается некой фирме по заниженной цене, а затем уже реализуется на рыночных условиях. Как рассказал в интервью корреспонденту «Газеты» Андрею Литвинову главный экономист представительства ВБ в России Кристоф Рюль, благодаря подобным «услугам» российский бюджет теряет до 2 % ВВП, или 266 млрд. рублей в год из расчета госбюджета РФ на 2004 г. Вот что, в частности, говорилось в том интервью:

Вопрос: В новом докладе ВБ о состоянии российской экономики делается вывод, что Госкомстат дает неправильную картину структуры ВВП. В чем ошибка?

Ответ: Речь здесь идет не о корректности самих методов Госкомстата, а о том, какие компоненты он принимает к расчету. По статистике получается, что практически половина всей прибыли в российской экономике приходится на торговые компании. Выходит, что сектор торговли дает треть всего объема ВВП, то есть больше, чем производственный сектор. Это очень странно. Ведь стоит только выглянуть в окно, и мы увидим страну, где сфера услуг явно не приоритет, — страну прежде всего производящую. И еще одна удивительная вещь. Если проанализировать данные Госкомстата, то получается, что нефтегазовая отрасль составляет всего 9 % от общего объема ВВП. При этом, по тем же данным, объем экспорта нефти и газа составляет 20 % от ВВП. Если принимать за основу оценку в 9 % ВВП, то почему же все кричат о том, что российская экономика полностью зависит от нефтегазового сектора? Наше исследование как раз и началось именно со сравнения этих двух цифр — 9 % и 20 %. Мы обнаружили, что они никак не сочетаются друг с другом, и стали анализировать ситуацию.

Вопрос: В чем же причина такого несоответствия?

Ответ: Дело в том, что в России очень широко практикуются так называемые трансфертные цены. Компании-производители продают свою продукцию по сильно заниженным ценам торговой компании — своей же дочерней структуре, а уже посредник продает ее потребителю по рыночным ценам. В результате вся прибыль оседает на счетах компании-посредника, а не производителя. Делается это либо через вполне легальную компанию, которая располагается в так называемом внутреннем офшоре, либо через подставную фирму, которая после завершения сделки просто исчезает. Система национальных счетов, которой пользуется Госкомстат при расчете ВВП, не приспособлена для учета таких сделок.

Вопрос: Понятно, что широкое применение трансфертных цен означает для российского бюджета неуплаченные налоги. Каков масштаб этих потерь?

Ответ: Такие расчеты произвести довольно трудно. Мы знаем, что основной причиной трансфертных операций является стремление избежать налогообложения. Но для того чтобы более точно рассчитать объем такого рода операций, необходимо вести расчеты по каждой отдельной компании, по каждому сектору и региону. Можно сказать, что объемы таких операций довольно значительны. Я могу назвать вам приблизительную цифру. Если допустить, что применение трансфертных цен помогает российским компаниям снизить налоговую ставку примерно на 10 %, что вполне реально, то потери для бюджета составят примерно 2 % ВВП. Если на 15 %, тогда бюджет теряет 3 % ВВП, если на 20 % — соответственно 4 %. Если допустить, что российский бизнес вообще не платит налогов, что, конечно, вряд ли, то потери достигнут 8 % ВВП (т. е. превысят из расчета госбюджета 2004 г. один триллион рублей . — В.Б. ). Конечно, можно выйти и на более точные цифры, но в этом случае придется анализировать результаты финансово-хозяйственной деятельности практически каждой компании. Пока мы видим, что объемы операций такого рода довольно значительны. Даже если взять осторожную оценку — 2 % ВВП, то это очень много, весь профицит российского бюджета за прошлый год составил 1,6 % ВВП.

Вопрос: По вашим расчетам получается, что если в нефтяном секторе 35 % всей прибыли оседает в торговых компаниях, то в газовом показатели намного выше — почти 64 %. Получается, что в газовой промышленности активнее уходят от налогов?

Ответ: Если сравнить эти две отрасли — нефтяную и газовую, — то видно, что нефть добывается в стране и затем экспортируется. Что же касается газа, то значительная его доля сначала поступает в страну, прежде всего из Туркменистана, а уже потом направляется на экспорт. В этом конкретном случае использование трансфертных цен может быть вполне законно. Но в целом эта практика не является здоровой, потому что если взглянуть на положение дел в других странах, то там практически трансфертные операции не употребляются. Например, в нефтедобывающем секторе Великобритании доля торговотранспортной наценки всего 0,1 %, а в Нидерландах она вообще равна нулю. То есть Россия явно выделяется на мировом фоне. Если же использовать методику расчетов, применяемую в других странах, в отношении России, то получается, что доля нефтяной и газовой отрасли в общем объеме российского ВВП составляет 25 % вместо 9 %, которые показывает официальная статистика.

Я думаю, что самым главным в настоящий момент является законодательное обеспечение налоговой системы. В большинстве случаев в роли посредников выступают подставные компании, которые специально создаются именно для этой сделки, чтобы после исчезнуть. За годы подобной практики сформировалось довольно мощное лобби, которое заинтересовано в том, чтобы операции на рынке по-прежнему оставались непрозрачными. При наличии этого лобби очень трудно изменить сложившуюся ситуацию в законодательстве. Но даже если закрыть все лазейки в законодательстве, какая-то часть тех операций, которые сейчас производятся законно, перейдет в теневую сферу. Безусловно, вопросы, которые мы ставили перед собой, не касались налогообложения как такового. Мы хотели определить, почему национальные счета давали такие цифры. Когда мы это выяснили, то углубились в проблему так называемых трансфертных цен. Потом высветилась проблема ухода от налогов. Именно в таком порядке мы и рассматривали все вопросы. И пришли к выводу, что проблема заключается не в Госкомстате, а в предпринимательской практике — поведении субъектов хозяйственной деятельности. Многие специалисты утверждают, что экономика России находится в полной зависимости от нефтегазовой отрасли, и необходимо было найти подтверждение этим словам. Наше исследование позволяет надеяться, что такое подтверждение наконец-то получено». В другом интервью газете «Ведомости» (см. «Ведомости», № 29, 19.2.2004) представитель МБР в России отметил, что «частные компании прибегают к подобной практике не меньше, чем госкомпании. Широкие масштабы этой проблемы подразумевают очевидное — наличие группы лиц, сильно заинтересованных в поддержании нынешнего непрозрачного статус-кво».

Высказывания Кристофа Рюля широкой публике не стали известными, а сам он скоро покинул Россию. Та «группа лиц», о которой он говорил, по-прежнему поддерживает непрозрачный статус-кво во всем, что касается доходов от экспорта нефти, газа и прочей продукции нефтегазовой промышленности и их распределения. Кто они конкретно и какой «интерес» они с этого имеют, наше общество, видимо, узнает не скоро.

Обозреватель «Газеты» В.Кучеренко, один из весьма резких критиков экономической политики российского руководства, писал вскоре после того, как разразился мировой финансовый кризис, что в России за все те годы, что на нее проливались потоки нефтегазодолларов, так и не были созданы рабочие структуры, способные превратить эти деньги в инвестиции на приоритетных направлениях, в долгосрочные кредиты для создания передовых производств. «В банковском смысле РФ — колония развитых стран, — считает Кучеренко. — Обратимся к примеру с реальным сектором. Чтобы профинансировать грандиозные (а других в борьбе с разрухой просто не получается) программы развития страны, нужны мощнейшие специализированные банки. Аналогичные тем, что имелись в СССР. Один банк-гигант должен заниматься аграрными делами, другой — машиностроением, третий — строительством, и т. д. Причем такие супербанки должны выдавать кредиты больших объемов под низкие проценты — и лет на десять. Необходима трехуровневая банковская система: Центробанк — специализированные банки-гиганты — банки мелкие, коммерческие, сберегательные и инвестиционные. Подобной системы в РФ нет. В ней имеются Центробанк и тысячи мелких, маломощных «банчков». Причем самые крупные банки Росфедерации даже не входят в двадцатку мировых банков. Они — карлики. Выдать большие ссуды, необходимые для осуществления аграрной программы, они не в силах. Нет ресурсов».

Зачем тогда, спрашивается, нужны эти банки-карлики и банки-гномы? Для многих иностранных аналитиков — это большая загадка. Для тех, кто научился работать в условиях капитализма по-русски, загадки тут никакой нет. Дело в том, что налогообложение в России построено таким образом, что законное развитие производства невыгодно, и чем больше усовершенствуется Налоговый кодекс, тем невыгоднее оно становится. Российская экономика основана на великом множестве хитроумных схем, прежде всего на серой зарплате, на бухгалтерском учете, построенном таким образом, дабы показать налоговой инспекции, что проверяемый ею бизнес убыточен. Именно с помощью таких трюков предприятия в РФ уходят от налогообложения. Власти смотрят на это сквозь пальцы по двум причинам — во-первых, если налоговики прижмут бизнес по-настоящему, у чиновников исчезнет неисчерпаемый источник взяток, а во-вторых — остановится производство. Все знают, что самые верные и надежные союзники предприятий, работающих по абсолютно непрозрачным серым схемам — это мелкие и средние банки. Бороться с «обналичкой», которой они все живут — это разрушать экономический базис российской экономикой. Теневой оборот служит единственным резервом для увеличения ВВП. Если бы предприятия могли нормально функционировать в условиях охоты на них фискальных и правоохранительных органов, то они бы не прятали девять десятых своего оборота в тень, подальше от тех, кто приватизировал функции государственного надзора и контроля. Сейчас же только спрятавшись от государева ока, можно позволить себе обновлять основные фонды.

Вплоть до начала финансового кризиса 2008 г. российское государство не было источником ликвидности для банков. Российские банки ходят за «длинными деньгами» на Запад. Там они берут большие кредиты под 4 процента годовых, а потом перепродают их клиентам в РФ вдвое, втрое дороже. За счет этого предприятия могут брать кредиты, за счет этого развивались ипотека и потребительский кредит. «Если на Западе брать «длинные деньги» больше не удастся, — пишет В. Кучеренко, — то для хилой экономики РФ это — катастрофа. В то же время, на Запад за «длинными» и долгими кредитами пошли и крупные компании РФ (здесь-то брать не у кого). Пошли и «Газпром», и «Роснефть». В самые сжатые сроки российские компании нахватали на Западе долгов вдвое больше, чем РФ за годы правления Ельцина. Чтобы отдавать такие тяжелые долги, российскому большому бизнесу приходится все время перекредитовываться. То есть, перезанимать деньги, брать новые кредиты для того, чтобы отдать старые. И если источники кредитов на Западе иссякнут, крупные компании РФ окажутся банкротами. Страна в очередной раз может пасть жертвой «либерального фундаментализма», коим наши верхи маются с декабря 1991 года. По данным Ларса Расмуссена, аналитика Danske Bank, внешние долги российских предприятий достигли к середине 2008 г. 500 млрд. долларов, или 32 % ВВП, и по большей части нуждались в рефинансировании во втором полугодии 2008 — первой половине 2009 года. На спасение отечественных компаний Центробанк направил 50 млрд. долларов, что привело к очередному снижению золотовалютных запасов и к увеличению оттока капитала из России. Пришлось программу затормозить, когда стало ясно, что наши «патриотические» олигархи используют государственные средства «по назначению», переправляя эту помощь на свои счета в западных банках. При этом усилившаяся переуступка долгов частных предприятий увеличивала риски для всей государственной финансовой системы, о чем предупреждали Москву даже западные банки, включая Danske Bank. (См. схему использования взятых на Западе дешевых кредитов выше.) И вот 22 февраля 2009 г. газета Financial Times забила тревогу: «Западных банкиров все сильнее тревожит способность российских компаний выплатить $500 млрд. корпоративных долгов после заявления правительства России о приостановке программы помощи размером $50 млрд. из-за уменьшения резервов». Описывая сложившуюся ситуацию, газета пришла к выводу, что подобное изменение политики правительства РФ «стало началом игры в покер с высокими ставками, в которой участвуют иностранные кредиторы, правительство России и олигархи. Банкиры хотят получить государственные гарантии, прежде чем начать реструктуризацию сделок, а правительство сопротивляется, поскольку у него не хватает средств. Между ними оказались олигархи, которым, чтобы выжить, нужно в этом году реструктурировать более $130 млрд. долгов». Одним из таких олигархов оказался Олег Дерипаска, владелец РУСАЛ, долг которого к началу 2009 г. составил около $17 млрд., $7 млрд. из них компания должна иностранным кредиторам. На принадлежащих Дерипаске предприятиях объединения БАЗЕЛ в июне 2009 г. возникли стихийные бунты, т. к. олигарх не платил зарплату рабочим с марта. Правительство России в результате неконтролируемых корпоративных займов оказалась как бы между Сциллой и Харибдой — западные банкиры открыто заявили, что уровень государственной поддержки российского корпоративного долга отразится на способности России получать иностранное финансирование в будущем. А в случае крупных дефолтов банки Запада, по их словам, могут отвернуться от России на годы. Справедливости ради, замечу, что рост корпоративного долга во многом был косвенным следствием политики, проводимой Минфином. Ну, скажите на милость, почему взять десятки миллиардов долларов кредитов в европейских банках на постройку новых трубопроводов «Газпрома» (да еще и под большой процент!) — это рыночно, а занять те же суммы для того же самого у собственного государства — нерыночно? Почему лучше отдавать сотни миллиардов «у. е.» с процентами на Запад, чем возвращать их Российской Федерации? Почему рыночным считается попадание страны в опасную зависимость от внешних сил? Риторический вопрос! Да потому, что в России законы капиталистического рынка не действуют, а действуют чиновничьи циркуляры, регулирующие этот рынок таким образом, чтобы чиновник мог постоянно и безнаказанно обирать тех, кто на нем работает. А все это только усугубляет компрадорский характер Российского государства.

Именно поэтому степень монетизации — то есть насыщение экономики оборотными средствами — в России тревожно низка. Еще в 2005 г., когда я был главным редактором журнала «Финансовый контроль», наши авторы били тревогу по поводу того, что в России обращается едва ли пятая часть от необходимого ее экономике количества денег (см.: В.Михаленко. Что ждет Россию? // «Финансовый контроль» № 2(39), 2005). Избыток ликвидности, то есть денежные излишки, без дела прозябающие на корсчетах коммерческих банков, — чистая фикция. Эти деньги не могут быть пущены в длительный оборот по целому ряду обстоятельств: это, во-первых, остатки на счетах предприятий, во-вторых, работа с неснижаемым остатком, который есть у банка (это, как правило, четверть оборота). Его можно давать в качестве овернайта, можно дробными частями ссужать на неделю на межбанке. Но получить эти деньги в коммерческий оборот хотя бы на полгода уже проблемно — ведь это средства предприятий до востребования. Банки неохотно дают кредиты, и тем паче не хотят инвестировать. Ни один российский здравомыслящий банкир не инвестирует денег без залога, гарантий или без полного банковского контроля над предметом инвестирования. То есть внутренних прямых инвестиций как таковых у нас вообще нет — это те же самые кредиты или самофинансирование чужими деньгами. К слову сказать, настоящего фондового рынка у нас тоже нет: обращаются акции-фантики нескольких эмитентов, все остальное — мусор. А раз нет фондового рынка, никакие излишки либо сбережения не могут быть пущены в экономический оборот. И финансовый кризис 2008 г. это наглядно доказал: едва ли не в одночасье российские олигархи — владельцы крупнейших корпораций выбыли из списка миллиардеров журнала «Форбс», т. к. их акции мгновенно обесценились. А банки, получив под кризис от правительства огромные средства для обеспечения ликвидности, тут же перевели эти деньги за границу, а там под них получили лакомый низкопроцентный кредит. И вновь далее — по вышеописанной схеме.

Одной из основных задач центральной власти после ухода Б.Ельцина было преодоление компрадорского характера российского государства. Демократический фасад и провозглашение России в Конституции государством социальным не определяли его сущности. Определяет ее экономический базис, в основе которого, увы, до сих пор заложена экспортно-сырьевая ориентация. Компромисс разных элитных групп России на условиях допуска к разделу доходов от сырьевого экспорта позволил на время стабилизировать ситуацию в стране. Но компрадорская элита так и не признала Россию за свой «родной дом». Она обрела его в США, Англии, Франции, других центрах капиталистической метрополии, где она имеет свою недвижимость, свои капиталовложения, свои газеты и футбольные команды, где она отдыхает и посылает туда учиться своих детей. И уж в самую последнюю очередь эта компрадорская элита заинтересована в развитии России. Это было весьма наглядно продемонстрировано в начале июня 2009 г., буквально через день после того, как президент Дмитрий Медведев обратился с призывом к патриотическим чувствам российских предпринимателей и призвал их вкладывать в отечественную промышленность, в модернизацию России. Во главе с самым богатым олигархом России Прохоровым, позорно прославившимся в Куршевелле со своими многочисленными девицами, с полпредом Клебановым, на котором пробы ставить негде, и прочими «официальными лицами» Рублевки, эта компрадорская элита устроила позорный загул на борту легендарного крейсера «Аврора». Для большинства русских людей, как бы они ни относились к Октябрьской революции 1917 г., этот крейсер, участник обороны Ленинграда, остается святыней. У него официальный статус военно-морского музея, наконец. А на его борту эти господа организовали пьянку с официантами в тельняшках, полуголыми девицами и с прыжками в Неву с борта крейсера. И что им до России, до кризиса! Да они на этом кризисе только наживаются — не случайно один из их придворных рифмоплетов написал целую рублевскую оду с рефреном «Пусть грянет кризис!». А «Аврору» для своих развлечений они избрали для того, чтобы лишний раз плюнуть в лицо России и доказать, что им все дозволено.

Вляпавшись в глобализацию

Когда разразился кризис, многие критики министра финансов Кудрина, который вместе со своей командой упорно размещал российские нефтегазодоллары в иностранные, преимущественно в американские ценные бумаги, приумолкли. Какое-то время казалось, что заложенные Минфином резервы помогут России справиться с финансовыми напастями успешнее тех стран, у которых таких запасов не было. Но деньги — это не зернышки у хомяка за щеками. Они растут в цене либо обесцениваются даже в самых популярных российских вложениях — в стеклянных банках. А вот этого Кудрин и компания, как ни странно, не учли. Видимо, исходили из того, что доллар вечен, как Бреттон-Вудская система международных расчетов, которая на нем основана. Но 2008 год, который вполне может войти в историю годом мирового финансового краха, показал, что и Бреттон-Вудская система не вечна и не самая надежная в мире. Более того, зависимость от нее и от доллара в наших расчетах за экспортируемые Россией нефть, газ и другое сырье, ограничивают национальный суверенитет России. Когда грянул кризис, российское руководство осознало это в полной мере. Кудрина хвалить перестали. Да и сам он, разоткровенничавшись, в ходе встречи министров финансов стран «Большой восьмерки» объявил на весь мир, что 2009 год может стать для России самым тяжелым годом после Второй мировой войны. Глава Минфина на всякий случай заранее забил в набат. На всякий случай. Но выхода из сложившейся ситуации по сути дела не предложил. Да мог ли что-либо предложить без согласования со своими партнерами по «Большой восьмерке» (G-8), по «Большой двадцатке» (G-20)…

Вскоре после того, как разразился кризис, Президент РФ Дмитрий Медведев выступил с инициативой пересмотра существующей системы международных расчетов на базе основных мировых валют. В Кремле объявили о создании рублевой зоны, о переводе взаимных расчетов с дружественными государствами — Китаем, Индией, Вьетнамом, Казахстаном, Венесуэлой и др. в национальных валютах. Конечно, надо было делать это раньше. Раньше надо были приниматься и за оздоровление отечественной финансовой системы. Но этому мешала прежде всего та самая ориентация на капиталистическую метрополию, свойственная всем компрадорским государствам, а в нынешних условиях — на мировые центры управления глобализацией. Да и с расчетами с торговыми партнерами России в рублях ни в ведомстве Кудрина, ни в ЦБ не торопятся. Незадолго до апрельского саммита G-20 в Лондоне мы встречались в Ассоциации европейского бизнеса в Москве с лордом Маллоком-Брауном, которого английский премьер-министр назначил своим специальным представителем на том саммите. Лорд сказал одну любопытную вещь — в том, что экономика России вовлечена в процесс глобализации, он убедился в Москве на автопробках, забивших в российской столице все магистрали. Лорд смекнул, что, во-первых, это показатель процветания (машины в этих заторах все больше фирменные и дорогие) за счет нефтегазовых и других сырьевых доходов и, во-вторых, — свидетельство деловой активности, ранее на наших широтах невиданной.

К концу ХХ века появилась реальная возможность использования национальных валют в качестве мировых денег. Это создавало предпосылки для перехода от асимметричной (с долларом в виде резервов) к симметричной мультивалютной системе. США, однако, всячески этому препятствовали, пользуясь своим руководящим положением в МВФ и МБРР. Вашингтону не только невыгодно было, но и опасно останавливать свой печатный станок, балансировать курс доллара с другими национальными валютами в тот период, когда Пентагон вел те самые полторы войны в Ираке и Афганистане, куда, как в топку, ежегодно уходили сотни миллиардов долларов. Да и после нового кризиса вряд ли доллар уступит свои позиции. В краткосрочной и среднесрочной перспективе американская экономика восстановится где-то к началу 2012 года. Другое дело, что США теперь уже не могут не считаться с другими валютами, которые теснят доллар. После образования Европейского Валютного Союза (ЕВС) и введением единой европейской валюты — евро, ФРС США совместно с МВФ какое-то время удавалось удерживать такой низкий курс доллара по отношению к евро, который удешевлял импорт в США нефти и другого сырья и делал неконкурентоспособными европейские товары на мировом рынке. Дальнейшие события в США, ипотечный кризис, перешедший в мировой финансовый, а затем и во всемирный экономический кризис, показали, что евро достаточно укрепился и Бреттон-Вудская система, основанная только на долларовых расчетах, нуждается в срочной реанимации. Не работает в условиях кризиса и МВФ. Дело в том, что нынешние ограничения на объем краткосрочных кредитов государствам — членам МВФ (они могут взять только заем, не превышающий сумму пятикратного взноса государства в уставный капитал фонда) в условиях финансового кризиса делают кредитование национальных экономик через МВФ бессмысленным. Взять пример России. С учетом того, что уставный капитал МВФ в 2008 г. составил 217 млрд. SDR или немногим более $325 млрд., Россия (а ее взнос чуть меньше трех миллиардов долларов) на поддержку ликвидности своей национальной банковской системы может взять в долг у МВФ на короткий срок не более $14 млрд. Это невыгодно, если учесть, что на поддержку только отечественных банков российское правительство и ЦБ в общей сложности направили в конце 2008 г. 5 трлн. рублей. Накануне апрельского саммита G-20 руководство МВФ выступило с рядом инициатив по смягчению условий краткосрочного кредита, в том числе для той группы стран, в которую входит Россия. В Лондоне на том саммите поэтому решили увеличить до $500 млрд. уставный капитал МВФ, который пока не может выступать ни в роли мирового банка, ни в роли серьезного игрока на мировом финансовом рынке, способного быть гарантом стабильности БВС в ее нынешнем виде. Реформу и МВФ и Мирового банка намечено было провести до 2012 г. Однако реанимация БВС невозможна без учета последствий нынешнего кризиса и современных тенденций в развитии мирового финансового рынка. В первую очередь — это тенденция к образованию валютных блоков (зон) вокруг ведущих валют. Помимо зоны евро и неформального долларового блока (США, Канада и страны Латинской Америки) сегодня уже можно говорить о перспективах рублевой зоны в рамках СНГ. В перспективе — возникновение новой валютной зоны на базе юаня и появления в Юго-Восточной Азии и Океании блока сингапурского, австралийского и новозеландского доллара с единым паритетом. В начале июня 2009 г. четыре страны — члена Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (Gulf Cooperation Council, GCC) — Саудовская Аравия, Бахрейн, Кувейт и Катар подписали соглашение о единой валюте. Согласно планам GCC, банковский регулятор единой финансовой системы стран Залива будет находиться в Эр-Рияде, столице Саудовской Аравии. Также заявлено, что единая валюта будет принята в Персидском заливе к 2013 году. Новая валюта стран Персидского залива, предварительно получившая название «халиджи», будет привязана к корзине валют, включающей доллар США, евро, японскую иену и британский фунт стерлингов. Контуры новой финансовой системы на руинах безнадежно устаревшей БВС намечает сама жизнь. На одном долларе мировая экономика уже не может далее балансировать без риска рухнуть в условиях глобализации по принципу домино.

Самое тревожное в нынешней ситуации то, что Россия, как писал в «Газете» В.Кучеренко, несуверенна в финансовом плане. «Сотни миллиардов долларов, полученных «беловежской Россией» от экспорта нефти и газа, попадают не в сильную банковскую систему России (ибо ее попросту нет), а в так называемые Стабфонд и золотовалютные резервы РФ. То есть — в финансовую систему Запада (ибо Россия свои резервы хранит либо на счетах в инобанках, либо в ценных бумагах США и Европы). А Запад из наших же денег выдает отечественным банкам и компаниям «длинные кредиты». Вернее, выдавал. Из-за кризиса на ипотечном рынке США и падения доллара западные финансисты перестали кредитовать банки РФ. Им самим ликвидности не хватает. Чем это грозит РФ? Социально-экономическим крахом. Банковский кризис из-за прекращения притока «длинных денег» с Запада может породить нечто, что похоже на финансовую катастрофу 1998 года. Только на новый лад. Положение государства незавидно: на глазах рушится стабильность, что выстраивали в 2000–2008 годах. Плюс дорожает продовольствие».

Что делать? Понятно, что нужно экстренно наращивать производство хотя бы того же продовольствия, чтобы уменьшить зависимость от импорта. Но вот беда, под такую работу нет кредитно-финансовой системы! «Что толку, — пишет «Газета», — что сегодня у Москвы есть полтриллиона долларов во всяких резервах. «Заливать»-то их некуда. Это как если вы стоите на обочине с огромной канистрой бензина в руках, но у вас нет автомашины, чтобы ее заправить. Просто раздавать деньги, не имея системы для их грамотного и хозяйского распределения, системы для отбора бизнес-проектов и контроля за их исполнением? Не выход. Деньги просто будут разворованы, вызвав гиперинфляцию. Значит, нужно экстренно создавать систему мощных супербанков-индустриализаторов, насыщенных «длинными деньгами». Укомплектованных специалистами экстра-класса. Но как? Сама собой (рыночным путем) такая система не сложится. Сама по себе сложилась как раз нынешняя, полуколониальная банковская система. Значит, выход есть только один: создавать такие супербанки искусственно, проектно. Усилиями государства. Закачивать в банки сверхдоходы от нефти и газа. А вокруг таких банков-гигантов выстраивать сильные производственные корпорации. Реально обеспечивая перелив средств из добычи сырья в сложные производства, в научно-технический прогресс и аграрную сферу. Так строили свою экономику японцы после Второй мировой, так (подражая им) действовали и южные корейцы. Именно это и нужно было делать после 1998 года — создавать новую банковскую систему, закачивая в нее нефтегазодоллары. Создавать неоплановую экономику больших корпораций. К этому российские власти подошли только в начале 2008-го. Но конкретно госкорпорации начали создавать фактически уже после того, как грянул кризис. До этого власть бездействовала. Вернее, действовала так, будто планомерно готовила тот кризис, что настиг Россию уже в сентябре 2008 г. Те сотни миллиардов долларов, что притекали в РФ за счет повышения мировых цен на энергоносители, были объявлены «плохими». Их надо, мол, «стерилизовать»: откачать в золотовалютные резервы и Стабфонд. И сложить их де-факто на Западе. Огромные суммы, которые могли бы пойти на создание системы супербанков развития, оказались выведенными из экономики РФ. Да еще так, что эти деньги начали обесцениваться стремительными темпами с конца 2008 г. из-за падения курса доллара и фактической доходности облигаций казначейства США (которые к тому времени имели уже отрицательную доходность). Предложение Торгово-промышленной палаты РФ (вкачать эти деньги в несколько крупных российских банков) было отвергнуто еще в 2003 году. Нужно было параллельно с выстраиванием новой банковской системы разрабатывать планы стратегического развития. Но они в РФ появились с чудовищным запозданием: лишь в 2006–2007 годах, да и то в неполноценном виде. За это время колоссальные суммы оказались потраченными совершенно бездарно: например, годовой бюджет Белоруссии истратили на весьма сомнительный выкуп «Сибнефти» у Абрамовича. Вместо того чтобы превратить нефтегазовые сверхприбыли в источник развития РФ, власть их «стерилизовала». А фактически — кастрировала будущее страны. И вот итог: к 2007 году эффект дефолта 1998 года оказался полностью утрачен — производство в самой РФ стало нерентабельным. Как и накануне 1998-го, импорт стал расти ударными темпами. А оставшееся в РФ производство стремительно потекло в Китай: там выпускать товары гораздо выгоднее. Что в итоге? Росфедерация оказалась на грани новой финансово-экономической катастрофы. Угроза кратного роста цен на еду — налицо. Грандиозные планы реконструкции ЖКХ, развития авиапрома, судостроения, нанотеха, ВПК, портов и железных дорог теперь могут рассыпаться, словно карточный домик. Равно как и нефтегазовые планы. Национальный проект «Доступное жилье» терпел крушение на наших глазах. Попытки Москвы играть роль великой державы, манипулируя «газовым краном», могут нарваться на ответный удар в виде перекрытия продовольственных поставок и «длинных кредитов». Когда грянул кризис, власть принялась вновь за закрытыми дверьми, вновь ни с кем не советуясь, лихорадочно искать выход из создавшегося положения. Что-то верно нащупали, в чем-то просчитались. Но, как бы там ни было одно можно сказать наверняка: предстоящие годы (2009–2011) имеют все шансы стать годами чрезвычайной ситуации. Это действительно так. В конце декабря 2008 г. газета Financial Times Deutschland сообщила, что российская экономика настолько сильно затронута мировым кризисом, что эксперты уже оценивают вероятность государственного банкротства России выше, чем Турции, Филиппин и даже Вьетнама. Вскоре после этого аудиторское агентство Standard & Poor’s понизило кредитный рейтинг России. Главной причиной этого шага названа была быстрая утечка капитала в предшествовавшие месяцы. По данным Банка России чистый вывоз капитала из РФ частным сектором в 2008 году составил 129,9 миллиарда долларов против чистого притока в 2007 году в 83,1 миллиарда долларов. Плюс — падение цен на нефть. И главное — стремительное сокращение государственных золотовалютных запасов. Если в августе 2008 г. они достигали 583 млрд. долларов, то к концу года осталось уже 455 млрд. долларов, что означает потерю почти одной пятой. Потери эти объясняются в частности тем, что еще летом 2008 г. Центробанк начал принимать меры, чтобы не допустить обвала национальной валюты, к чему мог привести массовый отток капитала. Затем — без всяких объяснений поддерживать курс рубля перестали, и в результате к концу года по отношению к доллару рубль похудел на 16 % и продолжал падать. Профицит российского бюджета только с ноября 2008 г. уменьшился на 266 млрд. рублей и составил к концу года 2480 млрд. рублей. А на 2009 г. в Кремле запланировали не профицит, а дефицит госбюджета. По оценке Минфина, он составит от 1,5 до 2,5 трлн. рублей. А покрываться этот дефицит, как пояснил помощник президента РФ А. Дворкович, будет за счет все того же Резервного фонда РФ. По прогнозу этого «финансового гения Кремля» инфляция в России в 2009 году составит 11–12 %, а рост ВВП — 2 %. После ряда пересчетов был предусмотрен и рост безработицы в 2009 г. — к официально зарегистрированным 1,6 миллиона безработных добавили еще четыре миллиона нетрудоустроенных россиян. А это в свете повышения максимального размера пособия по безработице до 4,9 тыс. руб. создаст дополнительную нагрузку на бюджет. Кстати и бюджет на 2009–2011 г. откорректировали, т. к. там была заложена нереальная цена на нефть — 92 доллара за баррель, вдвое больше, чем стоила нефть вскоре после Нового 2009 года. Пришлось корректировать и запланированные доходы Газпрома после рождественской «газовой войны» с Украиной. В этой ситуации наш «властный тандем» может сколько угодно предупреждать Запад о недопустимости его вмешательства в наши внутренние дела и попытках определять нашу внутреннюю и внешнюю политику. Так предупреждения можно делать, только будучи на 100 % суверенным государством в экономическом, финансовом и политическом плане. На момент написания этой книги такого суверенитета у России, увы, не было. А от одного сотрясения воздуха и телепропаганды он, ясно, не появится.

По катастрофе в день

В 2005 г. экономический обозреватель журнала «Финансовый контроль», Володя Михайленко принес мне на визу, как главному редактору, свою статью «Что ждет Россию?». В ней он во многом предсказал последствия мирового финансового кризиса для нашей державы. В рукописи той статьи был такой пассаж:

«Если бы инопланетная станция, наблюдающая развитие России последние сто лет, решила сделать доклад своим вышестоящим инстанциям о целесообразности вступления с Россией в официальный контакт, то он выглядел бы наверняка так:

«Относительно вашего запроса о целесообразности вступления в контакт с обитателями северных широт евразийского континента Северного полушария планеты Земля, обитающими в пределах условного ареала «Россия», можем сообщить следующее. Данная субцивилизация относится к цивилизации европейского типа. Тип хозяйствования — экстенсивный. Метод хозяйствования — расточительный. Общий коэффициент полезного действия — 0,5 процента. Роль в общепланетарном хозяйствовании — добыча сырья и первичная переработка. Наблюдаются устойчивые депопуляционные процессы. Ментальный склад аборигенов относится к суицидальному типу. Полная ассимиляция и исчезновение популяции возможно в течение 50 земных лет. Субцивилизация «Россия» относится к категории неэффективных. Контакт, передача знаний и технологий нецелесообразны». Я посчитал тогда такую «фантастику» для россиян оскорбительной, и из статьи этот абзац решил, было, вычеркнуть. Но потом все же оставил. И правильно сделал. Те цифровые выкладки, которые приводил Владимир, увы, случись такая встреча, не только инопланетян, должны были бы привести к аналогичному выводу, но и реально мыслящих экономистов-государственников. У меня, однако, такое впечатление складывается, что эта разновидность в нашем Отечестве повывелась. Ну, а тех, что еще дышат, к выработке действительно жизненно важных для России решений не допускают. Это очевидно.

Результаты сталинских пятилеток и всех последовавших за ними программ индустриализации СССР оставили во многих районах России вместо плодородных земель и лесов отравленные реки и озера, выжженную пустыню, в которой вынуждены были жить советские люди. После развала СССР в этой пустыне обосновались «новые русские». Меньше всего они заботились о защите окружающей среды и здоровье людей. Российская Федерация, основной обломок СССР, унаследовала от него донельзя изношенную инфраструктуру, истощенные недра, нарушенные экологические процессы, не способное к интенсивному, как на Западе, труду население, к тому же ослабленное генетически — из-за хронического пьянства, которому подвержены целые регионы, наследственных и благоприобретенных болезней, часто залеченных, но не вылеченных, а то и перешедших в эпидемии, психологического и психического стресса, испытанного не одним поколением. Новая Россия долгие годы ничего не делала для того, чтобы оздоровить свои население и экономику. Наоборот — прежние болезни были окончательно запущены и загнаны вовнутрь. В результате всего это мы имеем следующие показатели по России.

Из всех предприятий России, выбрасывающих вредные вещества в атмосферу и водоемы, 33 % дают предприятия металлургии, 29 % энергетические объекты, 7 % химические, 8 % угольной промышленности. В городах более половины выбросов приходится на транспорт. Особенно тяжелая обстановка складывается в городах, где велика концентрация населения. В России определены 55 городов, в которых уровень загрязнения очень велик. Ежегодно в нашей стране улавливается и обезвреживается лишь около 76 % общего количества вредных веществ, выбрасываемых в атмосферу. Значительно хуже дело обстоит с очисткой сточных вод: 82 % сбрасываемых вод не подвергается очистке. Реки Волга, Дон, Енисей, Лена, Кубань, Печора загрязнены органикой, соединениями азота, тяжелыми металлами, фенолами, нефтепродуктами. Там уже водятся не рыбы, а мутанты. В России свыше 70 миллионов человек дышат воздухом, насыщенным опасными для здоровья веществами, в пять и более раз превышающими предельно допустимые концентрации (ПДК). В окружающую среду человеком введено около 4 миллионов химических соединений, из которых лишь немногие изучены на токсическое воздействие. В России имеется около 30 тысяч предприятий и объектов, использующих радиоактивные вещества и изделия на их основе.

Большой урон экосистемам на территории России нанесен ядерными испытаниями. Только на полигонах Новой Земли произвели 118 поверхностных и подземных ядерных взрывов — их последствия до сих пор выяснены не до конца. В результате чернобыльской аварии заражены радиоактивными веществами отдельные районы Брянской, Тульской, Орловской и Рязанской областей. В ряде областей на население оказывают губительное воздействие разлагающиеся захоронения и запасы отравляющих веществ и химических снарядов, которые слишком медленно уничтожаются в России. Состояние здоровья детей, проживающих в городах и населенных пунктах с высоким уровнем загрязнения атмосферного воздуха (Подольск, Ярославль, Салават, Воскресенск, Новокузнецк, Пермь, Казань, Мончегорск) характеризуется значительным снижением неспецифической сопротивляемости организма к развитию инфекционных и других заболеваний.

Проблема многих населенных пунктов — наличие многочисленных мобильных и стационарных источников шума. Более 30 % жителей городов РФ подвержены действию сверхнормативных уровней шума и вибрации.

Безопасность и качество пищевых продуктов и продовольственного сырья являются одним из основных факторов, определяющих здоровье населения и сохранение его генофонда. Более 5 % продукции не отвечает гигиеническим требованиям по содержанию антибиотиков, что влияет также на аллергизацию населения, прежде всего детей. Негативное влияние на состояние здоровья оказывают также неблагоприятные условия труда, повышающие риск появления профессиональной патологии (см.: Величковский Б.Т. Здоровье человека и окружающая среда. М., 1997; Банников А.Г. Основы экологии. М., 1996).

С экологией беда в России исторически недавняя. Куда больше возраст у российской проблемы по имени «Бездорожье». Общеизвестно высказывание: «Две главные проблемы России — это дураки и плохие дороги». С дорогами, как и с дураками, и после развала СССР все осталось по-прежнему. В РФ только 5 процентов заасфальтированных дорог можно считать удовлетворительными. До 30 процентов населенных пунктов страны не имеют выхода на федеральные магистрали. Отвратительное состояние российских дорог, умноженное на пьянство за рулем, — главная причина многочисленных автокатастроф со смертельным исходом. В России за год в автокатастрофах погибает больше людей, чем потерял СССР за пять лет войны в Афганистане.

О многих российских бедах мы узнаем из хроники чрезвычайных происшествий. Едва ли не каждый день по российскому телевидению показывают то пожар, то взрыв, то рукотворное наводнение в очередном городе.

5 февраля 2009 г., отвечая на вопросы читателей, генеральный директор Фонда содействия реформированию ЖКХ Константин Цицин признал публично, что жилой фонд России изношен на 60 процентов. Большая часть жилого фонда РФ не соответствует санитарным требованиям.

Развороченные мостовые и рухнувшие дома стали привычным пейзажем в России. Эти телекадры, которые мы так часто видим, несмотря на усилия властей создать впечатление, что у нас, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо, напоминают разве что сектор Газа после израильских бомбардировок. Но это не война. Это — последствия техногенных катастроф, неизбежных в условиях полной изношенности инфраструктуры и основных фондов.

9 января 2009 г. в рождественские морозы около 40 тысяч жителей Волгограда остались без тепла. Горячую воду перестали подавать в 230 жилых домов. Находящиеся в этом районе три больницы были срочно подключены к автономным источникам теплоснабжения. Причина отключения, как сообщили в Южном региональном центре МЧС РФ, — прорыв теплосети в Центральном районе города.

Примерно через месяц в Республике Тыва, в Хову-Аксы, в результате прорыва водовода была остановлена ТЭЦ, обеспечивающая теплом и горячей водой 3300 жителей поселка. В тот момент температура воздуха в поселке Хову-Аксы была минус 26 градусов. В результате аварии отключили теплоснабжение и подачу горячей воды в 170 зданиях, 21 из них — объекты социального назначения, в том числе две школы, три объекта здравоохранения, пансионат для престарелых, три детских сада, 77 частных жилых дома и 72 многоквартирных жилых дома. И так — то там, то сям изо дня в день…

Тепловые магистрали — самое слабое звено в России. Их у нас около 180 тысяч километров, по ним разогретая до 150 градусов вода подается под давлением от 7 до 15 атмосфер. Из этих 180 тысяч сто пятьдесят надо было переложить еще до развала Союза, потому что срок их службы давно истек. Журнал «Промышленный вестник» (№ 1 (90) 2008 г.) сообщил, например, что в различных регионах России износ сетей горячего и теплового снабжения, оборудования и теплотрасс достигает 70 %, а по некоторым данным, и того выше, зачастую приближаясь вплотную к 100 %. Жуть берет, когда читаешь такие вот вроде бы чисто технические пассажи в этом журнале: в России «скорость объективного старения теплосетей часто опережает скорость замены аварийных участков. Притом, что такое отставание накапливалось долгое время. А замена аварийных участков трубопроводов зачастую происходит на трубы устаревшего типа с невысоким сроком эксплуатации. В развитых в экономическом плане странах нашли широкое применение трубы с качественным покрытием внутренней и внешней поверхностей. При этом доля металлических труб при прокладке новых теплотрасс и ремонте старых в этих странах уменьшается на 5–8 % в год, а доля пластиковых труб с большим сроком службы, 30–40 лет, соответственно, увеличивается. В России для систем тепло— и водоснабжения в основном применяются стальные трубы и трубы из серого чугуна без внутреннего покрытия. Доля труб с внутренним покрытием и из пластика не превышает 2 %. Ассортимент используемых труб и предопределяет невысокий срок службы трубопроводов, который по нормативам должен составлять 10–15 лет, а реально значительно ниже. Вот это и приводит к высокому износу и высокой аварийности». Большая часть России расположена на прохладных широтах. Дома надо топить. В большинстве городов это делается с помощью центрального отопления. Последние годы на наших глазах замерзали поселки и города на Сахалине, в Якутии, в Приморье. Сценарий один и тот же. В лютые морозы в городе лопалась теплоцентраль, идущая от заводских котельных к жилым кварталам. К утру в домах становилось прохладно — было 20 градусов тепла, а стало 13. Затем еще ниже — от 0 до плюс трех. Из-за того, что замерзающие горожане включают все имеющиеся электронагревательные приборы, от перегрузки выходят из строя электросети. Город погружается во мрак. Телефоны — ни сотовые, ни обычные — не работают без электричества, бензоколонки на АЗС не подают бензин. Не вызвать ни «скорую», ни милицию, ни пожарных. И так далее, вплоть до полного замерзания и вымирания. Пока, к счастью, от столь печального конца наши северные и сибирские города удается спасать с помощью экстренных десантов МЧС и регулярной армии. А если таких катастроф будет несколько и одновременно?

Подобная угроза вполне реальна, и не только из-за все усиливающейся, хотя куда уж больше, изношенности инфраструктуры, но и в силу возросшей в последнее время тектонической активности, а также активизации международного терроризма. А с учетом изношенности, часто до опасного для жизни уровня, нефтепроводов, газопроводов, газохранилищ, химических заводов, при наличии на армейских складах громадных запасов снарядов и ракет, подлежащих уничтожению и способных в любой момент детонировать, без всяких терактов вся наша инфраструктура может взлететь на воздух.

Весьма тревожно состояние газопроводов на всей территории России и за ее пределами. В День Победы в 2009 году на юге Москвы так рванул газоотвод, что пламя поднялось на 200 метров в высоту, спалив семиэтажный дом по соседству и уничтожив подземные телекоммуникации. Пожар тушили почти сутки. На несколько дней 80 тысяч москвичей остались без телефонной связи.

Каких же еще катастроф мы можем ожидать? После взрыва на АЭС Чернобыля, убытки от которого оцениваются в сотни миллиардов долларов, специалисты исключают повторение такой катастрофы, но считают, что вполне возможны следующие:

— радиационные (выброс радиоактивных материалов);

— химические (загрязнение воздуха, почвы, воды ядовитыми или сильнодействующими веществами);

— арсенальные (взрывы боеприпасов на складах и на военных заводах);

— транспортные (разрушение нефте— и газопроводов, линий электропередачи, автомобильных и железных дорог, крушение морских, речных и воздушных судов);

— строительные (разрушение плотин, дамб, мостов, обрушение жилых и промышленных зданий и сооружений);

— коммунально-инфраструктурные (разрушение теплоцентралей, водопроводных и канализационных сетей);

— коммуникационные (выход из строя связи, почты, радио— и телевещания);

— экологические (гибель целых биоценозов: лесов, водоемов, пастбищ и иных сельхозугодий);

— эпидемиологические (внезапные массовые вспышки заболеваний людей и массовый мор скота и птицы);

— биологические (внезапная утрата здоровья и трудоспособности массы населения, появление генетических отклонений и уродств, массовые психические расстройства);

— гуманитарные (вспышки политических, этнических и религиозных конфликтов с массовыми убийствами и неконтролируемой миграцией беженцев).

После пожара на Останкинской телебашне, взрывов газопроводов и артиллерийских складов, терактов в московском метро и эпидемий «птичьего гриппа», когда больную скотину и птицу забивали и сжигали по всему югу России, при продолжающемся разгуле терроризма мы должны быть, как юные пионеры, готовы ко всем подобным катастрофам.

Весь вопрос лишь в том, где и когда сойдутся неблагоприятные обстоятельства. После Чернобыля поднимали вопрос о необходимости введения института мониторинга катастроф. Ученые предлагали составить список потенциально опасных объектов и отслеживать их состояние. Увы, ничего подобного сделано не было. Если б это было сделано, то у нас была бы возможность проводить профилактические работы и действовать на упреждение, а в случае невозможности предотвратить катастрофу мы могли бы хотя бы минимизировать материальные потери и избегать человеческих жертв. Как показали наводнения в Якутии и Приморье, землетрясения на Сахалине и Камчатке, сходы лавин на Кавказе, полной готовности и к природным катастрофам в России нет, хотя Министерство по чрезвычайным ситуациям — лучшее в нашей стране по умению реагировать на любые такие ситуации. Не будь его, не знаю, что бы мы делали. Так вот прогноз МЧС России на 2009 год был особенно тревожен и в основном оправдался — количество природных ЧС прогнозировалось на 25–35 % выше показателей 2008 года.

Наводнения, — сообщали кассандры из МЧС, — грозят Сибири и Дальнему Востоку. Там из-за низких температур толщина льда может достигнуть критических размеров, из-за чего весной велика вероятность заторов в период ледохода. На Европейской территории России угроза затопления возникает, наоборот, из-за аномально высоких температур зимы. В четвертом квартале 2008 г. приточность к водохранилищам увеличилась и превысила норму данного периода в 2,5–3,5 раза. Состояние дамб и плотин водохранилищ в России близко к аварийному. Годами, если не десятилетиями, ими никто не занимался. А по состоянию на 15 декабря 2008 г. водохранилища были заполнены на 90-100 %.

В 2009 году не исключены 7-балльные землетрясения на Камчатке, в районе Курильских и Командорских островов, в густонаселенных районах Черноморского побережья Краснодарского края и сопредельных территорий Ставропольского края и Республики Карачаево-Черкессии. Учитывая тенденцию перемещения очагов сильных землетрясений на остров Сахалин и его прибрежной акватории к югу, ожидается активизация сейсмической зоны северо-западного шельфа острова Хоккайдо. Сильные землетрясения в этом районе могут вызвать волны цунами у берегов Сахалина и Приморья интенсивностью до 5 по шкале Имамури-Ииды — Соловьева с возможными ЧС регионального уровня.

Каждый год в России горят леса и торфяники. В 2009 г. на начало пожароопасного периода прогнозируется превышение среднемноголетних параметров пожарной обстановки (количество очагов, площадь ландшафтных пожаров) на территории Дальневосточного (Приморский, Хабаровский края, Амурская область, Еврейская АО), Сибирского (Алтайский, Забайкальский, Красноярский края, Иркутская, Кемеровская, Новосибирская, Омская, Томская области, Республика Алтай, Бурятия, Тыва, Хакасия), Уральского (Курганская, Свердловская, Тюменская, Челябинская области), Северо-Западного (Вологодская, Калининградская, Ленинградская, Новгородская, Псковская области) и на всей территории Приволжского, Центрального и Южного федеральных округов, в связи с малоснежной зимой, быстрым сходом снежного покрова и положительными аномалиями температур воздуха, которые будут способствовать возникновению многочисленных очагов лесных пожаров. В апреле на тушение торфяников, загоревшихся под Москвой, выезжал сам Шойгу.

Риск оползней и селей тоже прогнозировали в 2009 году на более высоком уровне. Наибольший риск возникновения таких ЧС существует в Дальневосточном федеральном округе (апрель — октябрь): Камчатский край, Сахалинская область (оползни, селевые потоки); в Сибирском федеральном округе: Забайкальский и Красноярский края, Республика Бурятия, Кемеровская и Иркутская области (оползни, селевые потоки); в Приволжском федеральном округе (в период половодий и паводков): Пермский край (карст), Нижегородская и Саратовская области (оползни); в Южном федеральном округе: Республики Карачаево-Черкессия, Кабардино-Балкария, Северная Осетия-Алания, Дагестан (оползни, селевые потоки, обвально-осыпные процессы), Краснодарский край (оползни).

Количество чрезвычайных ситуаций, связанных со сходом снежных лавин, прогнозировали на уровне показателей 2008 года. В целом не ошиблись.

Наибольшее количество крупных техногенных пожаров (с гибелью 2-х и более человек) предсказали в субъектах Дальневосточного ФО (Республика Саха /Якутия/, Приморский и Хабаровский края), Сибирского ФО (Алтайский и Красноярский края, Иркутская, Кемеровская, Новосибирская и Омская области), Уральского ФО (Свердловская, Тюменская и Челябинская области), Приволжского ФО (Республика Башкортостан, Пермский край, Кировская и Нижегородская области), Южного ФО (Краснодарский край, Волгоградская и Ростовская области), Центрального ФО (Московская, Ивановская и Ярославская области, г. Москва) и Северо-Западного ФО (Республика Коми, Ленинградская, Псковская и Новгородская области, г. Санкт-Петербург).

Сохранится негативная динамика роста количества ЧС, связанных со взрывами и возгораниями бытового газа в жилом секторе. При этом наибольшее количество взрывов сетевого газа прогнозировали в Южном, Центральном и Приволжском ФО, а баллонного газа — на территории Уральского, Сибирского и Дальневосточного ФО.

Наибольшего риска аварий на коммунальных системах жизнеобеспечения ожидали в субъектах Дальневосточного ФО (Республика Саха (Якутия), Камчатский и Приморский края, Амурская и Сахалинская области, Чукотский АО), Сибирского ФО (Республика Бурятия, Забайкальский и Красноярский края, Иркутская и Новосибирская области), Уральского ФО (Свердловская, Челябинская области), Приволжского ФО (Республика Башкортостан, Пермский край, Нижегородская, Ульяновская и Самарская области), Северо-Западного ФО (Республики Коми и Карелия, Архангельская и Ленинградская области, г. Санкт-Петербург), Центрального ФО (Московская, Владимирская и Рязанская области, г. Москва) и Южного ФО (Волгоградская и Ростовская области, Чеченская Республика).

Количество чрезвычайных ситуаций, обусловленных обрушением зданий и сооружений, ожидалось выше показателей 2008 года. Наибольший риск пришелся на территории Приволжского и Северо-Западного ФО, на г. Москва. Сохраняется высокая вероятность ЧС, связанных с обрушением кровли производственных объектов, которая выполнена из мелкоразмерных бетонных плит с шириной опирания на опоры 50 мм. Более 60 % таких производственных объектов имеют возраст более 50 лет.

Главный архитектор Москвы Александр Кузьмин объявил в июне 2009 г., что к 2025 г. все здания до 5 этажей в Москве и некоторые более высокие придут в состояние ветхости. До 2025 года в столице необходимо снести 20 млн. кв. метров такого жилья. Начало сноса некомфортного жилья, а его насчитывается 45 млн. кв. м, запланировано на 2011 г. По словам Кузьмина, в то время как общий жилой фонд в Москве составляет 220 млн. кв. м. 117 млн. кв. м. уже включено в программу проведения капитального ремонта на ближайшие годы. Можно себе представить, в каком же состоянии находится жилой фонд российской столицы, если большая его половина требует срочного капитального ремонта!

МЧС не прогнозировал увеличения количества авиационных происшествий, хотя и предсказал, что продолжится рост происшествий, связанных с авариями в малой авиации, что в значительной степени связано с несовершенством нормативно-правовой базы в этой сфере, а также с низким уровнем контроля технического состояния малой авиации, с нарушениями правил выполнения полетов. Аварии с вертолетами, в том числе в Иркутской области, где погиб губернатор Есиповский, и на Алтае, были, правда, связаны с VIP-охотниками.

Количество крупных дорожно-транспортных происшествий, как ожидали, превысит уровень 2008 года. Наибольшее количество крупных ДТП прогнозировали на Европейской территории страны.

Водный транспорт. Параметры аварийности на грузовых, пассажирских судах и судах рыбной промышленности установили выше уровня 2008 года. Основные виды происшествий: посадка на мель, столкновения, опрокидывание судна; основные причины — судоводительские ошибки, повреждения и пробоины судна. Все сбылось.

В 2009 году предсказали вероятность чрезвычайных ситуаций, вызванных природно-очаговыми инфекциями, в связи с положительным отклонением температур от климатической нормы в осенне-зимние месяцы текущего года.

На Европейской территории страны ожидали, что аномально теплые ноябрь — декабрь и наличие кормовой базы за счет высокого урожая зерновых приведет к увеличению численности грызунов, что крайне негативно скажется на эпидемиологической обстановке. В 2009 году прогнозировали повышенную вероятность роста заболеваний, передающихся клещами, что обусловлено двумя аномально теплыми зимами, способствующими увеличению популяции переносчиков в природных очагах. Клещей действительно было весной видимо-невидимо не только в Сибири, но даже в Подмосковье, в том числе энцефалитных.

В 2009 году ждали и возникновения ЧС, обусловленных сибирской язвой и бешенством. Возникновение эпизоотических очагов сибирской язвы наиболее вероятно на территориях Южного, Центрального, Приволжского и Сибирского ФО, что обусловлено выпасом скота на зараженной территории в зоне скотомогильников или в местах падежа животных от сибирской язвы с последующим заражением людей. Выше среднемноголетних значений прогнозировали количество очагов бешенства среди животных преимущественно в Центральном, Приволжском и Южном ФО, в связи с чем сохраняется высокий риск заражения людей с наибольшим числом пострадавших среди городских жителей. Это обусловлено низким уровнем контроля за миграцией и численностью диких плотоядных и безнадзорных домашних животных.

МЧС предсказывало также новые вспышки африканской чумы свиней в Кавказском регионе, в субъектах с высокой численностью поголовья домашних свиней частных подворий и мелких свиноводческих хозяйств, где отсутствует закрытый тип производства. Не исключали риск заноса и на крупные свиноводческие предприятия при сбоях в организации мер по охране хозяйств от заноса инфекционных болезней. (Этот прогноз МЧС, кстати, полностью оправдался, когда в апреле 2009 г. вспыхнул «свиной грипп» в Мексике и перебросился оттуда на США, а дальше пошел гулять по всему миру.)

В 2009 году повышается опасность распространения на территорию РФ измененных вариантов вируса гриппа птиц H5N1, от которых вакцинированная птица не защищена, и возникновение эпизоотических вспышек. Для своевременного проведения профилактических мероприятий необходим постоянный мониторинг вирусов гриппа среди диких птиц.

Из-за теплой зимы может произойти вспышка численности саранчи и других вредителей.

Кроме того, в МЧС озабочены проблемами, вызванными глобальным потеплением. Это — дальнейший рост среднегодового количества осадков преимущественно за счет их увеличения в холодный период. К 2015 г. на преобладающей части территории России зимой будет выпадать осадков на 4–6% больше, чем в настоящее время. Самое существенное увеличение количества осадков зимой ожидается на севере Восточной Сибири (прирост до 7–9%). Это приведет к проблемам, связанным с наводнениями и паводками. Из-за повышения среднестатистической летней температуры по сравнению с текущими значениями к 2015 г. прогнозируется увеличение числа дней с пожароопасной обстановкой.

В настоящее время в России общая площадь районов распространения многолетней мерзлоты составляет около 10,7 миллиона квадратных километров, или порядка 63 %, однако в будущем она может сократиться на 10–18 % и граница многолетней мерзлоты сместится к северо-востоку на 150–200 километров. Это окажет негативное влияние на все наземные транспортные коммуникации. Так, по многолетней мерзлоте проходит 80 % Амурской железной дороги. Число зданий, получивших различного рода повреждения из-за неравномерных просадок фундаментов вследствие увеличения сезонного протаивания, в 2000–2008 гг. возросло по сравнению с двумя предшествующими десятилетиями на 42 % в Норильске, на 61 % в Якутске и на 90 % в Амдерме. Наибольшей опасности будут подвержены сооружения на Чукотке, в бассейнах верхнего течения Индигирки и Колымы, на юго-востоке Якутии и на значительной части Западно-Сибирской равнины, на побережье Карского моря, на Новой Земле, а также на Крайнем Севере Европейской территории России. В этих районах имеется развитая инфраструктура, в частности, газо— и нефтедобывающие комплексы, система трубопроводов Надым-Пур-Таз на северо-западе Сибири, Билибинская атомная станция и связанные с ней линии электропередачи от Черского до Певека.

Если вчитаться внимательные в прогноз МЧС, станет ясно, что после 2008 г. нас ждет не год катастроф, а десятилетие катастроф, которые повлекут за собой не только человеческие жертвы, но и уничтожение жизнеобеспечения, инфраструктуры, даже атомных электростанций.

Мер, принятых накануне 2009 г., хватит разве что для предотвращения 5-10 процентов бедствий, прогнозируемых МЧС. Только в январе 2009 г. на территории РФ, по данным Национального центра управления кризисными ситуациями МЧС, в результате различных ЧС погибли 2 тыс. 123 человека, спасены около 7 тыс. человек. В январе произошло, в частности, 14 тыс. 330 пожаров, 88 происшествий на водных объектах.

Мы становимся суеверными. И со страхом ждем августа — месяца катастроф. 2009 год эти страхи оправдал полностью. Гибель «Витязей» над Жуковским. Страшный теракт в Назрани. Обрушение домов в результате взрыва бытового газа в Приморье и на Кубани. Взрыв нефтехранилища в Ханты-Мансийске от удара молнией. И вот на экране телевидения страшные кадры новой катастрофы.

…19 августа 2009 г. в Хакасии, в городке со сказочным именем Дивногорск, на берегу Енисея хоронили погибших. Страшная авария на Саяно-Шушенской ГЭС (СШГЭС) унесла утром 17 августа жизни семидесяти шести человек. На восстановление СШГЭС потребуется минимум 10 миллиардов рублей. Общие потери от аварии оценили не менее чем в 27 миллиардов рублей. Президент РФ Дмитрий Медведев заявил, что авария на Саяно-Шушенской ГЭС стала беспрецедентной по масштабам техногенной катастрофой. Эта ГЭС — верхняя в каскаде енисейских гидроэлектростанций, крупнейшая в России и одна из крупнейших в мире: установленная мощность — 6,4 миллиона кВт и среднегодовая выработка — 22,8 миллиарда кВтчас электроэнергии. Плотина Саяно-Шушенской ГЭС — самая высокая из построенных в России. В результате аварии станция полностью вышла из строя. На ее восстановление потребуется минимум четыре года. В Алтайском крае, Кемеровской и Томской областях, республиках Хакасия и Алтай сразу же после аварии начались веерные отключения энергии, но это только начало. Перебои с электричеством теперь станут в этом регионе постоянными. Без электроэнергии СШГЭС временно остались и промышленники. Сильнее всего пострадал крупнейший производитель алюминия в мире «Русал», заводы которого, выпускающие более 830 тысяч тонн алюминия в год, потребляли более 75 процентов электроэнергии СШГЭС. Пострадали и другие компании. В частности, ограничения в поставках затронули Новокузнецкий и Западно-Сибирские металлургические комбинаты Evraz Group. Без достаточного объема электричества на время остались несколько шахт и угольных разрезов Кузбасса. Были также остановлены Алтайский завод агрегатов, «Алейскзернопродукт», «Барнаульская мельница», дрожжевой завод, ЗАО «Ремметалл» и Алтайский завод прецизионных изделий. В долине Енисея началась паника — боялись, что вся плотина рухнет, что поставило бы под угрозу десятки городов, включая Красноярск и Абакан. По рассказам очевидцев, жители городков возле аварийной ГЭС сначала бросились на заправки и в магазины, а потом стали покидать свои дома. Цены на бензин подскочили до 40 рублей за литр. Потом он просто пропал. Из-за перегрузок стала давать сбои сотовая связь, что подлило масла в огонь паники. Впрочем, и руководители на местах не знали, что делать. Руководители больниц и государственных учреждений стали отпускать людей домой для подготовки к возможной эвакуации. Панику с трудом удалось остановить, когда министр МЧС С.Шойгу заявил по телевидению, что угрозы разрушения плотины нет. Что же все-таки произошло и почему? В этой трагедии, как в зеркале, отразились беды российской экономики, которая после развала СССР напоминает тихо разрушающийся город Припять у Чернобыля после того, как его навсегда покинули жители.

Прежде всего, исключим версию теракта — специалисты из ФСБ, работавшие на месте аварии, следов взрывчатых веществ не нашли. В день аварии на Саяно-Шушенской ГЭС проводились ремонтные работы. Неожиданно вода хлынула в машинный зал. Вода падала вниз по тоннелю толщиной примерно с московское метро с высоты 150 метров. Она пошла напрямую в машинный зал и разнесла на куски все, что там было. Именно в машинном зале и прилегающих помещениях и находятся люди, которые обслуживают работу станций. Почти все они погибли. По мере расследования выяснилось, что первейшей причиной аварии, как и на Чернобыле, оказалось «несоблюдение технических регламентов», т. е. привычное российское разгильдяйство и надежда на авось в обращении, не терпящей такой фамильярности техникой. Утверждают, что во время не сработали автоматические гидротормоза, которые могли бы остановить турбину, прежде чем ее разнесло на куски. Находившиеся в машинном зале ремонтники забыли, что надо за этим следить, и не перевели гидротормоза в соответствующий режим. Да и сами тормоза уже выработали свой ресурс, как и гидротурбины. В общем — дальше пошло-поехало. Бывший гендиректор Саяно-Шушенской ГЭС заявил, что авария произошла из-за срыва крышки турбины в машинном зале. Комментируя эту версию, один из экспертов в области машиностроения для энергетики напомнил, что подобные турбины при тщательном уходе за оборудованием и постоянном контроле безаварийно работают до 30 лет. Посчитаем — первый гидроагрегат ГЭС принял промышленную нагрузку в декабре 1978-го, десятый — в 1985-м. В этом семилетнем промежутке и следует искать ответ на вопрос, почему оно рвануло. 30-летняя гарантия безаварийности истекла или истекает.

А кто позаботился о том, чтобы эту гарантию должным образом продлить? Как и повсюду в России, приватизаторы, заполучив в свои руки производственные мощности, стремились выжать из них максимум прибыли и не вкладывали в обновление инфраструктуры ни копейки или только копейки. Реформа электроэнергетики, разделившая РАО «ЕЭС России» в 2008 году на компании, проданные частным инвесторам в обмен на инфраструктурные инвестиции, а также те, что были полностью переданы государству, по признанию Минэнерго, «частично провалилась». Ну, это, право, напоминает термин «частично беременна». Владелец СШГЭС компания «Русгидро» могла бы вложить необходимые средства в модернизацию электростанции — только в первом квартале 2009 года прибыль компании превысила 18 миллиардов рублей. Но, как сообщали в том же Минэнерго, «многие новые владельцы энергокомпаний из-за кризиса были вынуждены отказаться от развития полученных активов». Дело, однако, не в этом. И до кризиса они не больно-то раскошеливались, хотя СШГЭС имела ряд конструктивных недостатков, которые периодически давали о себе знать и раньше. Так, 23 мая 1979 г. в ходе паводка вода проникла в здание ГЭС и затопила первый пусковой гидроагрегат. Неудачная конструкция штатного водосброса неоднократно приводила к разрушению водобойного колодца, из-за чего в 2005 г. было начато строительство берегового водосброса.

С 2011 г. на ГЭС планировалось начать постепенную замену рабочих колес гидроагрегатов, конструкция которых оказалась не самой удачной. В них наблюдалось повышенное трещинообразование, что ограничивало эксплуатацию гидроагрегатов на определенных режимах. Чего же ждали господа? Дело в том, что «птенцы из гнезда Чубайса», как называли выходцев из РАО ЕЭС, дожидались роста цен на электричество и соответственно своих прибылей за счет увеличения доли продаж электроэнергии на свободном рынке. До 1 января 2009 года 75 процентов электроэнергии в России продавалось по тарифам, которые устанавливает государство, а еще 25 процентов — на свободном рынке. При этом на свободном рынке цены на электроэнергию в среднем на 50 процентов выше регулируемых. Полная либерализация рынка намечена на 2011 год. Даже на аварии на СШГЭС они сумели нажиться. Стоимость энергии на Саяно-Шушенской ГЭС была самой дешевой в России. Но уже 17 августа, сразу же после аварии, индекс цен на рынке электроэнергии Сибири увеличился в пять раз, преодолев цену в одну тысячу рублей за МВт ч. Патологическая жадность, свойственная всем олигархам, — одна из главных причин, погубивших СШГЭС и работавших там людей.

С другой стороны, эта катастрофа — неизбежное следствие и показатель изношенности всей инфраструктуры в России. На Западе именно так эту аварию и расценили. «Если из аварии на Саяно-Шушенской ГЭС и можно извлечь что-то позитивное, так это то, что она может придать срочный характер усилиям по модернизации, которые Россия должна была сделать национальным приоритетом после краха Советского Союза 18 лет назад, — пишет британская газета The Independent. — Ремонтные работы выявят большую дыру в российском бюджете, который медленно оправляется от последствий мирового кризиса и снижения цен на сырьевые товары в прошлом году. Однако это происшествие также является предвестником того, чего давно боялись российские лидеры, а именно неотвратимой деградации инфраструктуры советской эпохи. От электростанций и портов и аэропортов, от трубопроводов и железных дорог до городских теплоцентралей и московского метро — почти все срочно нуждается в ремонте», — отмечается в тексте The Independent. И вот что еще отметила эта британская газета: «Эта авария некоторым образом, может стать почти столь же разрушительной для России, как чернобыльская катастрофа 1986 года для Советского Союза» (The Independent, 19.08.2009).

В Кремле такие оценки вызывают вполне понятное раздражение. «После того, что произошло на Саяно-Шушенской ГЭС, появилась масса апокалиптических комментариев по этому поводу и у нас в стране, и за границей. Смысл их сводится к одному: все, приплыли — это начало технологического конца России, Чернобыль XXI века», — сказал на очередном совещании 24 августа президент Дмитрий Медведев. Президент не выбирал выражений. «Руки начали потирать те, кому не нравится Россия в действующих границах и ее роль на международной арене, — сказал он. — Мы все понимаем, что, несмотря на всю тяжесть произошедшего, несмотря на то, что погибли люди, все это — брехня». И все таки признал очевидное: «Правда здесь только в одном: наша страна очень сильно технологически отстала».

Отставание это, конечно, началось не сегодня. Оно чревато еще не одной катастрофой. И то, что произошло на СШГЭС, увы, как ни раздражает это Президента РФ, вполне сравнимо с Чернобылем, тем более что последствия этой драмы на Енисее пока что трудно даже предвидеть. Это признает не кто-нибудь, а очевидец происшедшего, житель Красноярска, кандидат биологических наук, ученый секретарь Института биофизики СО РАН Егор Задереев, член Координационного совета по делам молодежи в научной и образовательной сферах при президентском Совете по науке, технологиям и образованию. «Эту аварию в сети уже сейчас начинают сравнивать с Чернобылем. И это вполне правомерно, — говорит Задереев. — В самом худшем варианте прорыва ГЭС под угрозу попадает порядка 1 миллиона человек. После того как работа станции была практически парализована, для остановки потока воды были перекрыты заслонки, которые пропускают воду к агрегатам. Но ГЭС не может стоять и не пропускать воду — тогда начнет повышаться уровень водохранилища и вода в итоге может пойти через верх. Для того чтобы избежать этого, были открыты водосбросы. Устройства для сброса воды есть на любой ГЭС. Они служат для сброса излишков воды в случае паводка или малой нагрузки на станции. Здесь начинает проявляться другая проблема. Водосброс на Саяно-Шушенской ГЭС — это давняя головная боль. Вода, падающая с высоты сто метров, разрушает скальное основание, на котором стоит плотина. Безусловно, для того, чтобы этого избежать, при строительстве ГЭС в месте падения воды при сбросе делают специальное ложе из сверхпрочного бетона. Но то ли были какие-то ошибки при проектировании, то ли слишком высокие нагрузки — это ложе стабильно разрушалось. Проблема со сбросом была известна давно, и чтобы избежать размывания скального основания, было начато строительство обводного тоннеля для сброса излишков воды в обход плотины. Строительство тоннеля шло полным ходом, и его сдача была запланирована на 2010 год». Увы, катастрофа произошла раньше и устоит ли в конечном счете СШГЭС, одному Богу известно.

К проблеме катастроф необходим системный подход. Но он у нас, увы, как всегда, бессистемный. Так, реальное состояние тех же теплосетей — самой уязвимой составной части нашей инфраструктуры — никому не известно. По мнению специалистов, для того чтобы правильно оценить состояние теплотрасс и других объектов теплообеспечения, необходимо было бы провести объективную инвентаризацию всех объектов. Но это не делается годами. Где-то заменят лопнувшую трубу. Где-то залатают дыру на месте провалившегося покрытия дороги. Где-то зальют прямо по снегу или дождю рытвину на шоссе. Но все это не ремонт и не профилактика. Латают дыры по принципу починки «тришкиного кафтана» — от подола отрезали, к рукаву пришили. Любой автомобилист знает, как у нас ремонтируют дороги, громко именуемые федеральными автотрассами. На Минском шоссе водители уже давно рыдают от промятой в асфальте колеи, которая идет от самой польской границы до нашей Первопрестольной. На Ярославском шоссе — то же самое, но там по крайней мере ставят предупреждение об этой беде наших дорог, для которой даже нашли новый термин: «колейность». При гололеде попасть в такую колею просто опасно для жизни. Я просто ахнул, когда обнаружил однажды «колейность» даже на правительственном Рублевском шоссе, по которому со своих загородных дач в Кремль и Белый дом и обратно с мигалками и пищалками проезжают ежедневно на бешеной скорости сотни высокопоставленных чиновников, включая президента и премьер-министра. Неужели они даже о собственной безопасности не хотят позаботиться? До каких же высот дошел в России наш легендарный пофигизм?! Чем больше об этом думаешь, тем чаще приходишь к выводу, что перечисленные ведомством Шойгу катастрофы заложены в нашу экономику как норма. Разруха в России, повторим Булгакова, прежде всего в головах.

А катастрофы, замечу, очень дорогое удовольствие, о чем свидетельствуют подсчеты того, во что обойдется ремонт Саяно-Шушенской ГЭС. Один час восстановительных работ обходится примерно в 60 тысяч рублей. Как сократить число катастроф и можно ли как-то регулировать весь этот ужас? Оказывается, можно не только с помощью профилактических мер техногенного характера. Было бы желание. Возьмем авиакатастрофы. С началом ХХI века один за другим на внутренних линиях России стали разбиваться пассажирские лайнеры частных компаний, созданных для конкуренции «Аэрофлоту», вместе с сотнями пассажиров. Родственникам погибших выплачивались немалые суммы. Но только в 2008 г. после того, как эти суммы были значительно увеличены вместе со штрафными санкциями, частные авиакомпании, и то не все, подсчитав потенциальные убытки, решили снять с рейсов все устаревшие самолеты, закупить новые и впредь не допускать к полетам летчиков, выработавших свой ресурс по возрасту и состоянию здоровья, а также пилотов, не налетавших достаточное количество часов для безопасных полетов. И для этого не понадобилось никаких «проработок», статей в газетах и прочих мер административного и общественного порицания. Сработали, по сути дела, рыночные механизмы. При «допустимом» с точки зрения получения прибыли возможном ущербе, авиакомпаниям-частникам было выгодно использовать устаревшие самолеты, бракованные запчасти и негодных летчиков. После принятия в 2008 году новых ужесточенных санкций, это стало для них уже неприемлемым. Можно ли таким же образом предотвратить и другие возможные катастрофы? Можно. Если ядерную войну удается сдерживать только потому, что потенциальный агрессор не нажмет кнопку пуска ядерных ракет, опасаясь ответного удара, который может нанести его стране «неприемлемый ущерб», точно на основе такого же принципа можно повысить ответственность всех звеньев государственной власти и корпоративных структур за возможные техногенные катастрофы. Пока этого не будет сделано, все эти катастрофы из вышеперечисленного списка будут, говоря языком Дмитрия Медведева, «кошмарить» Россию, истощать ее бюджет и государственные резервы.

Угроза такого кошмара тем более реальна, что за последние годы все амортизационные фонды, созданные еще в советское время в виде денег и материалов, либо проели, либо разворовали. Безответственность новых «командиров производства» из числа «новых русских» объяснялась безудержной погоней за прибылью и их менталитетом временщиков. Егор Гайдар еще в бытность свою партийным журналистом разглагольствовал о «патриотическом капиталисте», который якобы будет трудиться во благо России. Недолгая история реставрированного капитализма в России после 1991 г. лишний раз продемонстрировала космополитическую природу капитала. Гайдар, как теперь понятно, в марксизме просто не разбирался. Законы развития и накопления капитала заставляют его перетекать туда, где он сможет получить наибольшую прибыль. Именно поэтому американские промышленники без зазрения совести лишали своих сограждан работы, когда закрывали вполне прибыльные производства в США и переводили их в еще более прибыльные страны с дешевой рабочей силой. Так, кстати, поступали не только они. Олигарх Ходорковский был готов продать объединенные ЮКОС и «Сибнефть» американцам, лишив тем самым Россию самой крупной нефтедобывающей компании в мире. И продал бы, если бы его вовремя не остановили. Решимость власти в деле защиты национальных интересов — первейший показатель здоровья власти. Увы, далеко не всегда в российских верхах проявляют такую решимость. А уж про дальновидность я и не говорю.

На ножках Буша

1 декабря 2008 г. Правительственная комиссия по вопросам АПК под председательством первого вице-премьера Виктора Зубкова в целом одобрила проект Доктрины продовольственной безопасности. Занятие подобным законотворчеством в самый разгар финансового кризиса дело явно неблагодарное, тем более что при резких колебаниях экономической конъюнктуры вычислить хотя бы приблизительно стоимость импорта и экспорта продовольствия в предстоящие годы практически невозможно. Тем не менее, Виктор Зубков посчитал, что такой документ «важно иметь в условиях обострения финансового кризиса». Как писала официозная «Российская газета», комментируя начинание вице-премьера, «государство сделало еще один шаг к тому, чтобы дать гражданам гарантии «физической и экономической» доступности продуктов питания в соответствии с «рациональными нормами потребления» («Российская газета», 01.12.08).

С физической доступностью продовольствия особых проблем в стране к моменту принятия этой доктрины не было. Достаточно зайти было в любой супермаркет, на любой рынок, причем не только в крупных городах, чтобы в этом убедиться. Другое дело — цены. Экономическая доступность продовольствия на разных уровнях потребления резко разнится. Обитатели Рублевки и других богатых пригородов едят вдвое больше мяса, молока и рыбы и втрое больше фруктов и ягод, чем российская беднота. О том, как исправить это положение, авторы доктрины, однако, не особенно беспокоились. Вопрос тогда, зачем она понадобилась вообще? Заместитель министра сельского хозяйства Николай Архипов дал этому, пожалуй, самое откровенное объяснение: он прямо заявил, что продовольствие становится «инструментом давления» в международных отношениях. Не случайно поэтому в доктрине главный упор сделан на развитие в России собственного производства сельскохозяйственного сырья и пищевых продуктов. Откровение Архипова не беспочвенно. О том, что с обеспечением продовольственной безопасности в РФ дела из рук вон плохи, что сельское хозяйство в стране находится на грани катастрофы, российские экономисты предупреждали не раз.

Если за три года (2005–2008 гг.) зарплата в РФ выросла в среднем на 15–20 процентов, ежегодная инфляция составляла около 8 процентов, то цены на продукты выросли в 1,5–2,7 раза. Есть показатели в жизни любого организма, в том числе и государственного, благодаря которым можно с точностью до минуты определить, сколько времени ему осталось существовать на земле. Известная истина: государство перестает существовать как единое целое, если не может прокормить собственное население. Знаменитая «рука голода» еще не сжала свои костлявые пальцы на горле российского покупателя, но мошну его порастрясла. Цены на продукты питания, рванув вверх, по некоторым позициям уже проскочили пятидесятипроцентную отметку. И это далеко не предел, поскольку страна, потенциально способная досыта накормить свыше миллиарда человек (в России находится более 50 процентов черноземов), сегодня не в состоянии обеспечить продовольствием даже свои 145 миллионов. Известный факт — после взятия Белгорода немцы спешно, эшелонами, стали вывозить в Германию чернозем, считая его ценнейшим стратегическим сырьем. Но нас, начиная с девяностых годов прошлого века убеждают в том, что Россия не только не может прокормить себя, но и не должна это делать, поскольку в мировой экономике у нее совершенно другая задача — обеспечивать газом и нефтью рост производства развитых стран. Так и происходило. Россия тратила на закупку продовольствия около одной шестой годового бюджета, полученного в основном за счет продажи сырья. Политика медленного, но целенаправленного умерщвления сельского хозяйства началась не так давно, но уже принесла ощутимые результаты. В 1999 году наша страна тратила на закупки продовольствия 7600 млрд. долларов, в 2002 году — 10 363 млрд., а в 2008-м уже более 25 млрд. Главный удар по агропромышленному комплексу РФ был нанесен еще во времена президентства Бориса Ельцина. Именно тогда эта антисистема заработала, впоследствии лишь скачкообразно развиваясь, допрыгав в итоге до полной продуктовой зависимости. Даже из приведенных выше цифр вроде бы совершенно ясно — необходимо восстановить собственное сельское хозяйство, которое приходится, увы, начинать практически с нуля. Нет тракторов, уборочной техники, разрушены животноводческие комплексы… Вот бы куда вложить средства пресловутого Стабфонда! Но на деле мы по-прежнему видим совсем иное. Деньги поступают в коммерческие банки, субсидирующие сельхозпроизводителей под 25 процентов годовых. Такую доходность дает только наркоторговля. В результате годовое производство тракторов сокращено почти до 10 тысяч — в 22 раза по сравнению с показателями СССР! В ходе «реформ» посевная площадь сельскохозяйственных культур уменьшилась на 41 миллион гектаров, или на 34,8 процента. Утрачено плодородие почвы, не получающей достаточного количества удобрений. Минеральных вносится 26 процентов от уровня советских времен, органических — 25,7 процента. При этом из России за рубеж вывозится более чем 90 процентов минеральных удобрений… Можно ли после всего этого всерьез воспринимать речи российских бюрократов о «растущей помощи государства российскому фермеру»?

Еще в 1998 году Минсельхоз пытался узаконить доктрину продовольственной безопасности. Однако тогда решение не было принято, как признал глава этого министерства А. Гордеев (он был министром до 2009 г., затем выдвинут в губернаторы Воронежской области), «из-за противодействия финансово-экономического блока правительства». В декабре 2008 г. был наконец подготовлен этот документ, о сути которого можно судить по лозунгу «пища для жизни, а не для удовольствия». Авторов доктрины господа рыночники тут же обвинили в «пропаганде голубцов из подорожника и крапивных щей». Больше всего их возмутило то, что доктрина эта направлена на защиту российского суверенитета. В ней заложено два основных принципа: физическая и экономическая доступность продовольствия в любое время и в любых местах жизнедеятельности человека, а также безопасность самих продуктов питания. Главное сопротивление принятию этого документа поэтому и было организовано последователями Гайдара и Грефа, все теми же проповедниками «рынка» и «либеральных реформ». На деле же ларчик открывался проще — в России действует мощное лобби фирм, импортирующих продовольствие. Это лобби, взаимодействующее самым тесным образом с коррумпированными чиновниками и законодателями, всячески препятствует мерам по ограничению продовольственного импорта, часто просто опасного для здоровья и некачественного. Защищая такой «импорт», продовольственное лобби оперирует «интересами потребителей» и заботой о том, чтобы цены на питание не повышались. На деле же эти лоббисты стали серьезным препятствием на пути обеспечения продовольственной безопасности России, искусственно тормозя развитие российского агропромышленного сектора, который давят дешевым импортом и держат на голодном инвестиционном пайке. По словам генерального директора Института аграрного маркетинга (ИАМ) Елены Тюриной, Россия могла бы к 2011 году полностью обеспечить внутренние потребности в птице и в свинине, но в говядине и молоке — нет. «Все потому, — говорит она, — что в этот сектор АПК не идут инвестиции из-за долгого периода окупаемости. Если инвесторам изменить условия кредитования и предоставить «длинные» деньги, то ситуация, безусловно, изменится к лучшему». По мнению председателя правления Международной конфедерации обществ потребителей (КонфОП) Дмитрия Янина, РФ еще долго будет зависима от импорта в силу неконкурентоспособности многих отраслей производства, например, животноводства. Новая продовольственная доктрина как раз и направлена на то, чтобы с помощью государства сделать нашего фермера конкурентоспособным. Без такой помощи он просто не выживет. Но такая господдержка всячески шельмуется как «нерыночная» и даже «противоречащая нормам ВТО», хотя общеизвестно, что все сельское хозяйство Европы держится на госсубсидиях и выплатах Евросоюза, а американским фермерам с давних пор платят за недосев и недовыпас. Сегодня основные мегаполисы России, прежде всего Москва, зависят от поставок продуктов из-за границы на 70–80 процентов. А если завтра эту жизненно важную артерию импорта продовольствия перекроют? А ведь для этого никакой «блокады Ленинграда» не надо. Все делается, как в рекламе пенталгина — раз, и все.

Даже из приведенных выше цифр вроде бы совершенно ясно — необходимо восстановить собственное сельское хозяйство. Нет тракторов, уборочной техники, разрушены животноводческие комплексы… Вот бы куда еще можно было вложить средства Стабфонда! Или Фонда будущих поколений — ведь речь идет именно о жизни и смерти этих поколений. Но этими жизнями распоряжается теперь его величество Рынок. Сотни тысяч гектаров сельскохозяйственных земель остаются по-прежнему необработанными и незасеянными. Наши поля и пастбища пустуют, зато мы привозим баранину из Новой Зеландии и Австралии, говядину из Аргентины и картошку из Израиля. Наши птицефабрики закрываются, а мы продолжаем закупать «ножки Буша», даже если нам их продают вместе с сальмонеллой. В Кремле знают — не поддержим американских фермеров, не купим у них курятину, это для России обернется такими санкциями, что мало не покажется. Таков лишь один пример того, к чему ведет продовольственная зависимость РФ от зарубежных поставок.

Результаты подобной политики таковы: наша страна более чем на 40 процентов зависима от импорта пищевых продуктов. Хотя, согласно мировой практике, если свыше 15 процентов продовольствия ввозится извне, государство не считается самостоятельным и независимым. В этом случае совершенно не важно, есть у него ядерное оружие или нет. Слава Богу, вовремя спохватились г-н Зубков сотоварищи и хотя бы доктрину о продовольственной безопасности сочинили. К ней бы еще и реальная государственная помощь отечественному фермеру без глупых оглядок на либерализм, запреты ВТО и прочие пугала на пути нормального развития России.

Учитывать необходимо и тот факт, что запасы продовольствия на Земле и его производство сокращаются по мере увеличения численности населения нашей планеты. Призрак всемирного голода — это уже не метафора, а статистика. Мировой продовольственный рынок, как говорилось на организованной ФАО «Зимней зерновой конференции — 2009», должен увеличиться в два раза к 2050 году. В противном случае население Земли, которое к этому времени, по прогнозам, достигнет 9 млрд. человек, ждет массовый голод. По данным ФАО, каждый шестой человек в мире сегодня недоедает или голодает. «Мы фактически столкнулись с глобальной гуманитарной катастрофой. И эту ситуацию будет серьезно усугублять мировой финансово-экономический кризис», — говорит эксперт ФАО Евгения Серова. Влияние на агропромышленный сектор России мирового кризиса, по прогнозам эксперта ФАО, будет неоднозначным. «Если кризис 1998 года был для отечественного сельского хозяйства «очищающим», то сегодня мы ожидаем более негативного эффекта. В частности, кризис не сможет помочь российским производителям в защите от импорта, как это было 10 лет назад», — говорит Серова. В этой ситуации, по ее мнению, России следует воспользоваться всем существующим резервом сельскохозяйственных земель, которые еще не освоены, но пригодны для земледелия. Увеличение объемов будет способствовать повышению продуктивности отрасли.

В интервью французской газете Liberation спецдокладчик ООН Жан Зиглер заявил, что мир движется к длительному периоду конфликтов, связанных с повышением цен на продовольствие и острой нехваткой продуктов. Причиной грядущих войн этот международный чиновник назвал прежде всего ухудшающиеся условия жизни населения наименее благополучных стран. Только за первые два месяца 2008 года, констатировал он, мировые цены на рис выросли на 52 %, а зерно подорожало за четыре месяца на 84 %. Между тем еще до этого взлета цен в мире каждые пять секунд от голода умирал ребенок в возрасте до десяти лет, а всего от недоедания страдали 854 млн. человек. На Западе, отметил Зиглер, семьи тратят на продовольствие 10–20 % своего бюджета, тогда как в наиболее бедных районах мира — 60–90 %. В то же время, несмотря на списание части долгов, совокупная задолженность 122 стран составила в минувшем году 2100 млрд. долларов. Эту ситуацию докладчик ООН справедливо считает «взрывоопасной». По подсчетам экспертов ФАО, голод в ближайшие годы будет угрожать не только беднейшим странам Африки, но даже Китаю с его полуторамиллиардным населением. Куда это население хлынет в поисках пищи, нетрудно прикинуть по любой географической карте. Европа уже время от времени испытывает такие нашествия голодных людей — в Италию, Францию, Испанию, даже Англию ежегодно морем пробираются десятки тысяч нелегалов. Многие в пути гибнут. Но это никого не останавливает.

В России пока не оценили эту угрозу до конца. А к «продовольственным войнам» весьма близкого будущего следует готовиться уже сейчас. И не только с помощью Госрезерва. Его консервов и прочих запасов, хотя они и весьма солидны, в случае такой войны хватит ненадолго. Поэтому уже сегодня следует приступить к реализации рекомендаций ФАО и начать возвращать к жизни заброшенные фермы и угодья России. Только таким путем можно ликвидировать полностью ее зависимость от импорта продуктов питания, добиться на деле продовольственной безопасности страны, без чего в современных условиях нельзя гарантировать суверенитет России.

Кризис кадров. Сверху донизу

«Закон Паркинсона», по которому каждый должен достичь своего уровня некомпетентности, стал законом нашей жизни. В Российском государстве налицо кризис кадров. Этот кризис поразил Россию сверху донизу — от муниципального уровня до федерального, от мэрии до Кремля.

Каждый вечер по «ящику» нам показывают озабоченных бюрократов, которые слушают Лицо номер один или Лицо номер два (это нам еще надо научиться разбираться в этих номерах, а они эту науку впитали с молоком матери), поворачиваясь к его светлости, как подсолнухи к солнцу. Мизансцены таких постановок об очередных установках сверху отработаны до мелочей. Говорит только главный герой. Как правило, по бумажке либо по тексту на мониторе. Остальное — массовка. Независимо от желания режиссера, уйти от впечатления, что перед нами статисты, которые ничего не решают, не хотят решать и не будут, а только выполняют ценные указания своего начальства, невозможно. На своих лицах массовка изображает почтительность и внимание. А в глазах ее — скука и равнодушие, надменность чиновничьей касты и ожидание того момента, когда можно будет заняться главным для каждого уважающего себя госслужащего делом — получением доходов от приватизированного бюрократией государства.

«У Кремля нет запаса компетентных кадров для исправления положения в экономике, — выдала свой диагноз «Газета» на исходе 2008 г. — Кто определял и определяет экономическую политику РФ в период «после Ельцина»? Во-первых, «птенцы Чубайсова гнезда». Это, скажем, многолетний министр финансов и нынешний вице-премьер Кудрин. Ярый «стерилизатор». Субъект, который не знает других положений экономической науки, кроме ультралиберальных, делающий вид, будто в мире нет успешного опыта проведения нелиберальной экономической политики. Человек, повинный в нынешнем тупике, по-прежнему определяет финансовую политику РФ. Такого же поля ягода — глава ЦБ РФ Игнатьев. Они с Кудриным работают в тесной связке. Поэтому в стране нет полноценной банковской системы, а ее финансовые резервы служат развитию экономик США и ЕС, а не самой Росфедерации. Семь лет Минэкономразвития управлял Герман Греф. Он оказался бессильным сформировать стратегические взаимоувязанные планы развития страны, не увидел летом 2007 года грозящую перспективу банковского кризиса пополам с подорожанием продовольствия. Неизвестно по каким признакам стал главой Экспертного управления АП РФ юноша Дворкович. Человека, учившегося экономике на Западе по все тем же либеральным схемам, ни разу в жизни не руководившего ничем серьезным, назначили «главным экономическим мозгом» сначала Минэкономразвития, а потом — и президентской администрации. После 2000 года вообще наблюдается тенденция: молодые люди с безграничной верой в обанкротившиеся либеральные теории выскакивают как чертики из табакерки — и назначаются властью на ответственнейшие посты. Непонятно, за какие заслуги». И уж, если говорить о компетенции тех, кто распоряжается доходами от газа и нефти, а заодно и всей российской экономикой, тут картина и вовсе плачевная. Некомпетентность (я уже не говорю о воровстве) чиновников обходится россиянам в гигантские суммы. Подсчитано, что только в ходе госзакупок 2008 года по вине чиновников государство потеряло 362 миллиарда рублей. И при этом никто из этих головотяпов не понес никакого наказания!

Бывший начальник аналитического управления внешней разведки КГБ СССР генерал-лейтенант Николай Сергеевич Леонов считает, что трагедия современной России именно в кризисе власти. «Власть стала не только элитой, она стала клановой, — считает генерал. — Говорят, питерская группировка. Да у нас все время, смотрите, днепропетровская группировка, уральская там, екатеринбургская группировка. Теперь у нас питерская группировка. А я говорю, да даже не питерская, а полупитерская, потому что там было две — яковлевская и собчаковская. Так вот эта собчаковская. Т. е. даже половина Петербурга. Когда президент страны Медведев говорит на совещании по кадровым делам, что у меня нет кадров даже на посты губернаторов, ну это, это уже все — признание катастрофы страны. Если нет честных людей на должности 89 губернаторов и это говорит президент перед всей страной — это признание полного административного краха.

У американцев из четырех последних президентов — три были губернаторами штатов. Т. е. прошли серьезную прогулку по административным коридорам и весям. У нас? У нас президенты возникают из ничего. Совершенно. Вспомните, скажем, того же Путина, того же Медведева…»

Когда журналист, бравший у Леонова это интервью, заметил: «Но, извините, Владимир Путин вышел из той организации, в которой и вы работали?», Леонов сказал: «Это не меняет дела. Эта организация не дает опыта государственного управления». Очень важное замечание, если учесть, что более 30 % руководящего состава правительственных органов РФ составляют бывшие чекисты. О том, насколько адекватно они оценивают ситуацию в экономике страны, можно судить хотя бы по эксчекисту, полпреду в Центральном административном округе Г. Полтавченко. По его мнению, рост безработицы в ЦАО в 2009 г. на 70 % — это «еще не кризисный показатель». Ну ладно, хотя бы г-н Полтавченко по части экономики не эксперт. Но что касается экспертов, там тоже одни слезы…

…15 августа 2008 г. буквально за день до того, как разразился мировой финансовый кризис, в Российском агентстве международной информации РИА «Новости» состоялся круглый стол «Дефолт 1998. Десять лет спустя». Среди участников этого стола были руководитель Экономической экспертной группы Минфина РФ Е.Гурвич, вице-президент Ассоциации российских банков А. Милюков, начальник управления развития некредитных продуктов и VIP-обслуживания «Альфа-Банка» В. Юдин и прочие «члены экспертного сообщества». «Насчет будущего российской экономики существует много разных мнений у экспертов и чиновников, — сообщило на следующий день в своем отчете РИА «Новости». — В одном сходятся почти все: серьезных потрясений быть не должно». И вот начался в США ипотечный кризис, перешедший в финансовый, а затем в мировой экономический кризис. И, как теперь признают все эксперты, таких потрясений Россия не знала со времен распада СССР. А ведь участники вот таких круглых столов и «мозговых штурмов», как те, что в кризис не хотели верить, хотя он уже дышал им в лицо, готовят правительственные решения, вырабатывают экспортную и финансовую политику РФ. Еще один пример того, что эти господа достигли, по закону Паркинсона, своего предела некомпетентности, говорят и их прогнозы цен на нефть. Бюджет страны на 2008 год составлялся из расчета цены на нефть на уровне 53 доллара за баррель. На 2009 и 2011 годы — а чего там мелочиться — замахнулись поначалу аж на 92 доллара за баррель. Таким образом, половина доходов от нефти в соответствии с вышеприведенной схемой их распределения по Кудрину оказывалась не вписанной в бюджет и могла составить определенный резерв в условиях кризиса. Но вот уже к концу 2008 г. цена нефти упала до 30 долларов за баррель. Господа эксперты вновь опозорились со своими прогнозами.

В ожидании роста цен на нефть, а значит, в ожидании роста валютной выручки, ЦБ (и правительство) решил придерживаться политики крепкого рубля. В Центробанке почему-то все еще верили, что нефть продолжит рост, и поэтому сдерживали рост доллара относительно рубля. В то время как доллар показывал рост против всех мировых валют. Только после того, как цена нефти упала ниже $50, иллюзии по поводу заложенных в бюджет цен на нефть стали испаряться. Тогда власти пошли на ослабление рубля. Но поздно спохватились. Ведь когда они проводили политику крепкого рубля, в ожидании роста цен на нефть, они значительно затормозили рост денежной массы в стране. Они думали, что денежная масса увеличится сама собой, благодаря большому притоку в страну валютной выручки от продажи нефти по высоким ценам. А вот этого-то и не произошло. Начался обвал фондового рынка в России и обвал рубля. (Об этом подробнее — ниже.) И никто не спросил наших кассандр от экономики: «Что ж это вы, господа, наворожили России супердоходы, а мы в результате имеем кризис?» Беда в том, что эти кассандры исходят в своих прогнозах не из реальных тенденций в экономике, а из благопожеланий начальства, как издавна ведется на Руси. Еще кризис не достиг, как говорится, своего дна, а господа-оптимисты уже повылезали со своими обещаниями покончить с ним еще до конца 2009 г. Потом пришлось признать, что и в 2010-м еще сохранится кризис, и в 2011-м… Плюнь начальство такому «оптимисту» в глаза, он скажет: «Божья роса!» Поэтому и действует у нас вечный принцип Черномырдина — «Хотели, как лучше, а получилось, как всегда».

«Эра России»: догнать и перегнать

К новым потрясениям Россия подошла вроде бы небезоружной. Но потрясений не избежала, хотя при более компетентном подходе к борьбе с последствиями кризиса масштаб этого финансового катаклизма в России мог быть куда меньше. По мере развития мирового экономического кризиса становилось все яснее, что это только начало. Финансовый кризис 2008–2009 гг. сильно ослабил первую группу стран (США — Европа), Японию и Китай, резко снизив темпы роста их экономик. В Кремле в этом увидели перст судьбы. Предсказала же пророчица Ванга, что эра Водолея, начавшаяся вместе с ХХI веком, станет эрой России. И знаменитая французская предсказательница мадам Дюваль, прибыв в Москву в ноябре 2008 г., выдала на-гора такой прогноз: пройдет всего два года и Россия благодаря разведанным новым нефтяным месторождениям, благодаря сильной армии и высококлассным экономистам разбогатеет и даже «будет давать в долг европейцам».

Ну, а если без астрологии и гадания на кофейной гуще? Как решили использовать очередной исторический шанс? Из трех вариантов развития России, опубликованных Минэкономразвития вскоре после окончания «пятидневной войны» на Кавказе, только инновационный, по расчетам МЭРа, в ближайшие десятилетия даст рост ВВП в среднем 6,5 % в год. Остальные варианты — инерционный и энергосырьевой — не позволят экономике России расти больше чем на 6 % в год. Возможно ли при таких темпах выйти вровень со странами «первой группы»? Увы, даже оптимальный сценарий предполагает догоняющее развитие России: и через 20 лет страна не будет дотягивать до среднего объема ВВП на душу населения по Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), объединяющей наиболее развитые страны мира. (См. Smart Money N 30, 18.08.08.) Кризис, однако, внес свои коррективы. В России в 2008 году темп роста промышленного производства замедлился в три раза и составил 2,1 % против 6,3 % в 2007 году. В декабре того же года Минэкономразвитию пришлось понизить свою оценку роста промпроизводства с 4,7 % до 1,9 %. Тогда же МЭР провозгласил в России рецессию. Несмотря на все принятые меры, российская экономика с наступлением нового 2009 года рухнула. В январе, по данным Росстата, падение промышленного производства в России достигло 16 % в годовом исчислении. Это максимальный показатель с октября 1994 года (тогда промышленность упала в годовом сравнении на 18 %). Промпроизводство в январе упало по всем направлениям — добыча полезных ископаемых снизилась на 3,6 %, обрабатывающие производства в январе обрушились на рекордные 24,1 %, производство и распределение электроэнергии газа и воды в январе упало на 7,0 %. Наиболее сильно кризис коснулся автомобилестроения и машиностроения, так как автопроизводителям приходилось останавливать конвейеры полностью или на время из-за падения спроса и затоваривания складов. В результате производство легковых автомобилей в РФ уже в январе 2009 года обрушилось на 79,7 % по сравнению с январем 2008 года, автобусов — на 83,3 %, грузовых автомобилей — на 74,4 %, тракторов — на 91,1 %. Безработица в том же месяце превысила уровень в 6 миллионов человек. На 25 процентов только за январь 2009 г. упали зарплаты россиян. Соответственно — и их покупательная способность. Если в январе 2009 г. Минэкономразвития прогнозировало, что объемы российского ВВП могут сократиться за год на 2,2 процента, то в мае прогноз того же министерства предусматривал падение уже на 6 процентов, что совпало с прогнозом Всемирного банка и Международного валютного фонда. Президент России Дмитрий Медведев 25 мая признал, что спад в экономике страны в 2009 году будет глубже, чем ожидалось. 26 мая слова президента косвенно подтвердили чиновники из российского правительства, сообщив о сокращении ВВП в апреле более чем на 10 %. В мае министр экономического развития Эльвира Набиуллина в интервью агентству Bloomberg заявила, что спад российской экономики в 2009 году может достигнуть 8 процентов при инфляции в 10–13 процентов. Другие макроэкономические показатели апреля также не могли порадовать — промышленное производство продолжало сокращаться, безработица росла, а рост цен так и не остановили. Всего за четыре месяца экономика России сократилась на 9,8 процента. «Фактически это означает, что масштабные антикризисные меры, предпринятые правительством Владимира Путина, оказались неэффективными, — отметил 27.05.2009, комментируя эти цифры, обозреватель Lenta.ru. — Теперь президент, который уже несколько раз критиковал правительство, призывает чиновников экономно расходовать средства бюджета и работать исходя из консервативных прогнозов. Скорого окончания экономического кризиса в России уже никто, похоже, не ждет. Похоже, что правительство начало готовиться к затяжной стагфляции — одновременному росту цен и падению ВВП, с чем Россия может войти и в 2011 год».

По данным Минздравсоцразвития, число официальных безработных в России к 20 мая 2009 года составило чуть более 2,257 миллиона человек. Всего с октября 2008 года число официально зарегистрированных безработных выросло с 1,25 до 2,25 миллиона человек. Однако дальнейший спад в экономике страны предполагает и увеличение безработицы, поэтому обольщаться не стоит. По данным статистиков, количество реально безработных в апреле 2009 года достигло отметки в 7,7 миллиона человек (здесь, по методике Международной организации труда, учитываются все не имеющие работы россияне, активно ее ищущие и готовые приступить к ней в кратчайший срок), а уровень безработицы достиг отметки в 10,2 процента. Еще в марте Росстат говорил о 7,5 миллиона безработных и уровне безработицы в 10 процентов.

В середине мая 2009 г. Росстат обнародовал данные состояния ВВП страны. Так, в первом квартале этот показатель упал на 9,5 % (ранее ожидалось 7 % — 8 %) в сравнении с его состоянием по итогам первых трех месяцев 2008 года. Относительно предыдущего квартала ВВП упал на 23,2 %. Кроме того, согласно оптимистичному сценарию развития событий, представленному Минэкономразвития, в 2010 г. экономика России вырастет только на 0,5 % (изначально 3,8 %), в 2011 г. — на 3,4 % (4 %), а в 2012 г. — на 4,4 % (4,9 %). Пессимистичный вариант в 2010 г. предполагает снижение на 0,9 % (ранее закладывался рост на 2,8 %), в 2011 г. — подъем на 1,9 % (3,3 %), в 2012 г. — на 3,2 % (4 %) (Utro.ru. 18.06.2009). Таким образом, в мае стало окончательно ясно, что оптимизм кремлевских кассандр был дутым, а дна кризиса вообще не видно.

В мае 2009 г. в рамках онлайн-опроса Ciao Surveys — Greenfeld online-Company и Национального агентства финансовых исследований (НАФИ) была выявлена динамика благосостояния граждан пяти стран: Германии, Польши, Великобритании, США и России. Вот некоторые ключевые показатели этого опроса.

• об ухудшении материального положения более других заявляют россияне: 87 % против 72 % в США и Великобритании, 67 % в Польше и 56 % — в Германии

• об улучшении благосостояния в период мирового экономического кризиса заявили 12 % американцев, 10 % англичан и немцев, 6 % поляков и 4 % россиян

• наибольшая доля тех, то не заметил изменений в благосостоянии своей семьи, проживает в Германии — 34 %. В Польше 27 %, Великобритании 18 %, США 16 % и в России всего 9%

• граждане, имеющие свой бизнес, в США на 5 % менее удовлетворены своим материальным положением, нежели безработные. В России этот показатель примерно на 7 % выше.

Уже по этим показателям можно понять, что в борьбе с кризисом Российское государство проявило себя не лучшим образом. А сколько было заявлений в духе «Догоним и перегоним!» и «Нам нет преград!». У некомпетентности российских чиновников, провозгласивших на весь мир, что их усилиями Россия чуть ли не раньше всех стран в мире выйдет из кризиса, есть, однако, помимо шапкозакидательства, и другая сторона. Солидарность они проявляют прежде всего с толстосумами, а не с рядовыми россиянами, которых кризис нередко лишает элементарных средств к существованию. Бросившись спасать крупный бизнес, они не учли, что быстрое вымывание ресурсов, как финансовых, так и природных, с целью форсировать не столько оздоровление российской экономики, сколько рост доходов олигархов, столь же быстро приведет и к ее катастрофе.

Так, глава Всемирного банка (ВБ) в РФ Клаус Роланд, хотя и отметил, что благодаря сохранению золотовалютного резерва «бюджет России выглядит значительно лучше, чем во многих других странах», предупредил в мае 2009 г., что главная и ближайшая опасность для РФ — это рост безработицы, который ожидается на уровне 10 %. «По прогнозам ВБ, основной прирост безработицы стоит ожидать в моногородах, что может привести к серьезным социальным последствиям», — указал Роланд. Поэтому самый тяжелый период кризиса еще не наступил, предупреждает глава ВБ в РФ. И возврат на прежние позиции займет несколько лет. «Сроки восстановления будут зависеть от того, когда банкам удастся преодолеть свои проблемы, вызванные большим числом плохих активов, растущих в геометрической прогрессии с момента ухудшения американского ипотечного кризиса в 2007 году», — поясняет управляющий директор МВФ Доминик Стросс-Кан. Другая проблема — необходимость диверсифицировать экономику, избавиться от сырьевой зависимости и развить инфраструктуру. «Твердых рецептов, как это сделать, нет. Кто-то идет по пути создания госкорпораций наподобие «Роснано», кто-то бросает силы на развитие малого бизнеса», — отмечает Клаус Роланд. Пока же Россия по реализации антикризисных мер проигрывает многим странам. Об этом говорят аналитики компании ФБК, рассчитавшие индекс антикризисной эффективности на основе данных по ВВП, промпроизводству, торговле, инвестициям, резервам, инфляции, фондовым индексам, а также уровню безработицы и реальной заработной платы. К примеру, индекс эффективности мер в Великобритании составил 0,898, во Франции — 0,295, в минус ушли Казахстан (-0,696), Украина (-0,819) и Россия (-1,048). В России при этом наблюдалось самое значительное сокращение объемов экспорта и внешней торговли в целом, а также самые быстрые темпы роста цен.

Кремлевские «мечтатели» всякий раз, как в советские времена, так и ныне, ставя очередную задачу «догнать и перегнать», овраги и ухабы не учитывают. Чем это заканчивается, мы узнали, когда полудурок Хрущев решил догнать и перегнать Америку по маслу, молоку и мясу. Америку догнали и даже перегнали всего за один сезон. Но для этого забили такое количество скота, что от этого рекорда Россия не может оправиться до сих пор.

Шапкозакидательство, увы, опять в моде. История нас ничему не учит. Так, первый вице-премьер РФ Игорь Шувалов говорит, что не любит психологию догоняющего: она, по его мнению, «не позволяет России ставить перед собой амбициозные задачи, которые стране вполне по силам. Например, войти не в пятерку, а в тройку ведущих экономик мира». Побойтесь Бога, ваша светлость! Какие там тройки-пятерки! За пятьдесят километров от Москвы — вдоль федеральной трассы с заплатами и колдобинами стоят русские деревни с покосившимися, ветхими донельзя домишками. И соседство со вновь выстроенными поселками нуворишей этой убогости не скрывает. Господин Миллер рапортует о газификации всей страны, а тут в Московской области более половины населенных пунктов газопроводы обошли стороной, а электричество то есть, то нет. А уж про дороги и говорить только соль на раны сыпать. Отстала Россия от «тройки-пятерки», увы, практически безнадежно.

Из года в год пропагандисты «имиджа России» вынуждены придумывать самые фантастические объяснения, почему показатели производительности труда в России такие низкие. По официальным данным Минэкономразвития (см. сайт министерства — http://www.economy.gov.ru) отставание России по производительности труда от Евросоюза и США в ряде отраслей достигает 30 раз. Так, согласно этим данным, отечественная ракетно-космическая промышленность ежегодно производит продукции из расчета 14,8 тысячи долларов на одного работающего в этой отрасли, в то время как в ЕС этот показатель — 126,8 тысячи долларов, а в США — 493,5 тысячи долларов (выше в 33,3 раза). Выработка при производстве российской железнодорожной техники на одного занятого — 20–25 тысяч долларов в год, что в четыре раза ниже, чем во Франции, и в восемь раз ниже, чем в Канаде. В судостроении наши компании тратят в три раза больше рабочего времени на производство одной тонны конструкции, чем в Южной Корее. Автомобилей на одного рабочего в отечественном автопроме выпускается в четыре раза меньше, чем в ЕС. Гражданское авиастроение РФ производит продукции на 20 тысяч долларов в год на работника, военное — в шесть раз производительнее — 120 тысяч долларов, но это все равно значительно меньше, чем в США и ЕС (300 тысяч долларов).

По данным Российского союза строителей производительность труда в строительном секторе России значительно ниже подобных показателей в США, в ряде стран Европы, Южной Америки и даже Африки. Производительность труда наших строителей составляет половину от того, что показывают строители Польши. Всего 40 % от того, что демонстрируют строители Бразилии, и одну треть от результатов строителей ЮАР. При строительстве мы тратим больше бетона, железа, и даже стоимость их производства у нас значительно выше из-за того, что технологии производства сильно отстали. Если внедрить технологии, которые применяются в США, то количество человек для производства того же железа, например, на предприятии Череповца, снизится в четыре раза (РИА «Новости». 28.04.2009). На встрече с президентом РФ Дмитрием Медведевым в мае 2009 г. глава Госкорпорации «Росатом» Сергей Кириенко пообещал с переходом России на инновационный путь развития увеличить производительность труда в 4,5 раза. Но пока, по его словам, произведенное исследование выявило «драматическую картину» на предприятиях «Росатома» по сравнению с мировыми компаниями. «По численности и по площадям отрыв десятикратный», — признал Кириенко.

Кризис лишь усугубил катастрофическое отставание России по производительности труда от большинства промышленных стран. По данным Минпромторга в первом квартале 2009 г. падение производства было зафиксировано во всех обрабатывающих отраслях, индекс промпроизводства составил 85,7 % от аналогичного периода 2008 г. При этом сокращение среднесписочной численности работников промышленности составило не менее 447,6 тыс. человек (9,5 %). Формальная производительность труда в этих отраслях, — констатировало министерство, — ощутимо сократилась. Речь идет прежде всего о металлургчиеской промышленности, деревообрабатывающей, химической, машиностроении, текстильном и швейном производстве.

Владимир Путин, еще будучи президентом, назвал повышение производительности труда в РФ в разы одной из приоритетных задач на долгосрочную перспективу. Иначе ей не войти к 2020 году в пятерку ведущих экономик мира. Но амбициозные цели и возможности их достижения — это две большие разницы, как говорят в Одессе. Чтобы быть конкурентоспособными на глобальном рынке, отечественные производители должны не только увеличивать инвестиции, но и развивать инновации и как минимум в два раза увеличить среднюю производительность труда. Согласно подготовленной МЭРТ концепции-2020, у России есть шанс за 13 лет нарастить производительность труда в среднем в 2,4 раза, а в отдельных секторах — судостроении, авиапроме, ракетно-космической отрасли и автомобилестроении — в четыре раза.

Конечно, для того, чтобы производительность труда в РФ достигла хотя бы показателей ЮАР, необходимы структурные преобразования всей российской экономики, эффективная борьба с коррупцией и воровством. О том, что именно на это берет курс правительство РФ в союзе с отечественным бизнесом, мне приходилось слышать не раз и от высших госчиновников, и от олигархов на их ежегодных встречах в рамках Санкт-Петербургского экономического форума. Но, как говорится, благими намерениями выложен путь в ад. В чем тут причина? Почему задача создания в РФ инновационной экономики «третьего типа», по Иноземцеву, все еще видится только в отдаленной перспективе? 29 мая 2009 г. на расширенном заседании Правления Торгово-промышленной палаты РФ, где присутствовал премьер-министр В.Путин, как раз и был рассмотрен вопрос «О создании и поддержке инновационных точек роста в экономике России — ключевом направлении антикризисных действий власти и бизнеса».

Путин признал, что по части инноваций Россия непростительно отстала. «У нас сложилась определенная структура экономики за целые десятилетия предыдущей жизни, — сказал он. — Мы занимались инновациями в 1936, 1938, 1939, 1940 годах и еще немного — в пятидесятых. Все. С индустриализацией практически крупномасштабные инновации в стране закончились, если не считать ядерный проект, космический проект, который был тесно связан с ядерным. Конечно, нам всем хочется иметь национальных лидеров и национальных чемпионов в сфере высоких технологий (таких, как Samsung, Intel или IBM. — В.Б. ) Мы именно поэтому заложили в программу развития страны до 2020 года инновационное направление, — отметил Владимир Путин. — В программе работы Правительства до 2012 года — те же самые идеи».

Действительно, несмотря на все трудности кризиса, в скорректированном бюджете на 2009 год были максимально сохранены расходы (более 300 млрд. рублей) на развитие именно высокотехнологичных и наукоемких отраслей — таких, как авиа— и судостроение, космос, атомная энергетика, радиоэлектронная промышленность. Однако поставленная правительством задача — завершить создание интегрированной инновационной инфраструктуры, как оказалось, российский бизнес интересует куда меньше, чем получение сверхприбыли здесь и сейчас, а не в каком-то отдаленном будущем. В своем выступлении Путин привел такие цифры: доля инновационной продукции в экономике РФ чуть выше 5 %, а высокотехнологические предприятия составляют менее 10 %. Это означает, что инновационный воз и ныне там. Президент ТПП РФ Е. Примаков сообщил, что в стране действительно новые технологии приобретают только 13,5 процента предприятий-покупателей, и лишь 8 процентов из них проявляют интерес к покупке прав на патенты и патентные лицензии. Иными словами, в основном покупается «вчерашний день». Таким образом мы консервируем свое отставание. Сегодня, по данным, приведенным Примаковым, у нас в стране «новых машин и оборудования производится в 82 раза меньше, чем в Японии, в 30 раз — чем в Германии и в 31 раз меньше, чем в Китае». По данным ТПП РФ лишь треть руководителей намерены использовать кризис для повышения производительности труда и рентабельности производства. А более двух третей опрошенных руководителей крупных компаний считают наиболее действенной антикризисной мерой сокращение персонала. О какой тут инновационной экономике может идти речь?! (См. о заседании ТПП РФ «Российская газета», 28.05.2009 и сайт «ФК-Новости», 29.05.2009).

Буквально через день на совещании с руководителем аппарата правительства С. Собяниным и главой Минкомсвязи И. Щеголевым премьер вновь говорил о своем недовольстве развитием инноваций в РФ. На этот раз досталось тем, кто взялся за реализацию Федеральной целевой программы «Электронная Россия», рассчитанной до 2010 года. «К сожалению, реализации базовых задач, поставленных в рамках ФЦП «Электронная Россия», мы пока не добиваемся», — признал премьер РФ.

И сколько Путин и его команда ни говорят о том, что надо Запад не догонять, а обгонять, последние 100 лет Россия, увы, неизменно оставалась именно в роли догоняющего, и сегодня выступает в том же амплуа. В 1913 г. российский ВВП на душу населения составлял 28 % от американского. В 2006 г., по данным Всемирного банка, соотношение осталось точно таким же — 28 %. «Так что трудно было бы рассчитывать, что у России сформируется другая психология», — ехидничает журнал Smart Money.

Конечно, как показывает статистика, стран, успешно догонявших первую группу индустриально развитых с информационным типом экономики (Европа — США) немного — для этого надо десятилетиями развиваться быстрее среднемировых темпов. Для большинства стран Латинской Америки и Африки разрыв с США только увеличился. В то же время в роли догоняющих за последние полвека побывали — и остаются — многие страны, на которые России не стыдно было бы равняться. Япония за 100 лет довела свои показатели в сравнении с США с 25 до 75 %, а Южная Корея — с 18 до 52 %. Сильно вырвался вперед за какие-то 15–20 лет Китай. Его экономика — третья по величине и мощи в мире и скоро может стать первой. По подсчетам комиссии по развитию и росту Всемирного банка, в период с 1950 по 2005 г. экономики всего 13 стран росли на 7 % в год в течение 25 лет. Этим странам, комментирует эти цифры журнал Smart Money, «удалось конвертировать психологию догоняющего в энергию развития. Эксперты предупреждают, что единого рецепта нет: успех Мальты, Тайваня или Ботсваны явно объясняется разными причинами. Однако бурное развитие Франции, Японии и Южной Кореи при всех различиях между этими странами предлагает России уроки, которые пригодятся ей».

Российские экономисты, выросшие в условиях типичного для России директивного волюнтаризма властей, опасаются, что сама попытка «перегнать» Запад может обернуться для нее катастрофой. Так, главный экономист Сбербанка Ксения Юдаева и научный руководитель Высшей школы экономики Евгений Ясин указывают на два основных вызова ближайших десятилетий. Первый — приближение к уровню развитых стран по количественным показателям развития, а значит, выход на технологическую границу, что потребует качественных изменений сложившихся сейчас институтов. Второй, связанный с внешними факторами, — необходимость реформ в условиях быстро растущих экономик развивающихся стран и глобализации. По мнению авторов, преобразования последних 10 лет если и были успешными, то имели целью создание институтов догоняющего развития. В будущем это приведет к проблемам. Нынешняя система устанавливает слишком жесткие рамки для всех экономических агентов, не позволяет им экспериментировать и принимать на себя риски нововведений и технологических инноваций. Это хорошо для посткризисного восстановления и создания базовых условий устойчивого экономического роста, но в дальнейшем станет препятствием для развития по причине недостаточной гибкости. Такого рода предупреждения, как правило, игнорируют. Раз установка сверху получена, ее будут выполнять. Сила «авторитета» в рядах бюрократов, как отметил еще Маркс, неодолима. А авторитет рек недвусмысленно тем, кто жалуется на трудности, в типичном для него стиле: «Поменьше плача Ярославны!»

В европейских зерцалах отразясь…

Российская бюрократия еще с петровских времен на Европу смотрела, как на некое зерцало, в котором хотела лицезреть себя и то, что она натворила в России, исключительно в благоприятном отражении. Нравы эти сохранились, замечу, по сей день. Любят у нас докладывать на международных форумах, как наши подданные довольны государственной о них заботой. Так, в конце февраля 2009 г. в Москве прошла конференция министров социального блока стран Совета Европы по социальному сплочению, на которой были представлены 47 стран — участников ЕС. Само по себе название конференции предполагает, что государства, именующие себя «социальными», а это — подавляющее большинство государств — членов Совета Европы, включая Россию, перед лицом экономического кризиса гарантируют, во-первых, помощь своим гражданам из государственного бюджета, и, во-вторых, мобилизуют и государственные институты, и частный бизнес на совместную борьбу с кризисом, на помощь тем слоям населения, которые в наименьшей степени защищены от его последствий.

Выступая на конференции, премьер РФ В.В.Путин заверил собравшихся, что «социальная защита россиян в условиях кризиса — приоритетная задача правительства, и, несмотря на сокращение бюджетных расходов, финансирование социальных программ будет сохранено». (Буквально за день до этого и через день после этого то же самое заверение дал президент Медведев.) Ну, а что касается «стратегической цели России как социального государства», то, даже невзирая на кризис, она остается прежней — «подтянуть отечественные социальные стандарты до лучших европейских и мировых образцов». Только так и не иначе. Не догоним, так перегоним!

Рапортуя Совету Европы, как его правительство пыталось, елико возможно, смягчить удары кризиса по наименее обеспеченным слоям населения России, В.В. Путин привел пример помощи российским безработным. Максимальный размер пособия по безработице, напомнил премьер-министр, с января 2009 года был увеличен в 1,5 раза. И правда, правительство РФ утвердило на 2009 год новые ставки пособия по безработице: минимальный размер пособия составил аж 850 рублей, максимальный — 4900 рублей. Это примерно 20 евро и 100 с чем-то евро по февральскому (2009 г.) курсу. До обещанных г-ном Путиным европейских стандартов это так же далеко, как до Марса. Напомню, что во Франции, например, человек, потеряв работу, будет получать в виде пособия по безработице свой оклад столько, сколько он проработал на уволившем его предприятии (с прогрессивным сокращением такого пособия в зависимости от стажа). А минимальная заработная плата во Франции — около 1300 евро. Цены на предметы первой необходимости и продукты питания к началу кризиса были во Франции и РФ примерно одинаковыми. Путин сообщил также, что правительство выделило 44 миллиарда рублей из бюджета для поддержки региональных программ занятости. Много это или мало? Скажем так — недостаточно. Если в России к началу 2009 г. насчитывалось свыше 6 миллионов безработных по данным Росстата, хотя официально были зарегистрированы только около 1,7 млн. человек, то к концу года ожидали, что общее число безработных в РФ составит уже 8 — 10 млн. человек. Если поделить на них средства, выделенные по этой программе поддержки занятости, то выйдет где-то по 4500–5000 рублей на человека, т. е. порядка тех же 100 евро. Ну что тут щеки надувать!

Кризис в России обрушил строительную индустрию. Тысячи семей, взяв ипотечный кредит, оказались не в состоянии его выплачивать. Но почему же нельзя было в этом хотя бы догнать Запад? Стоимость ипотеки в России составляла в 2008 г. не менее 17 проц. годовых, тогда как в Европе ставки порядка 3 проц. Если бы государство субсидировало ставки и снизило их до 7 — 11 проц., на это потребовалось бы всего 15 млрд. долл., зато люди снова бы выстроились в очередь за квартирами. Этого не произошло. Еще одно сравнение: 70 президентов американских колледжей зарабатывают в год $35 миллионов. Этих денег хватило бы на выдачу месячной зарплаты 131 тысяче работников образования, или третьей части всех работающих в этой сфере в России. Доля зарплаты в объеме ВВП страны позволяет выяснить, что в России человек, создавший товаров на 1 рубль, получает за эту работу всего 33 копейки. В Европе — 70, в США — 72. Для сравнения: по данным Института социально-экономических проблем народонаселения РАН, почасовая оплата труда в долларах составляет в Германии — 22,7, в США — 16,4, в Южной Корее — 7,2, в Польше — 4,3, в Турции — 2,6, в России — 1,7 доллара. По нормам ООН минимальная зарплата должна составлять 3 доллара в час, или 600 долларов в месяц. По мнению экономистов, «зарплата ниже 600 долларов ведет к деградации трудового потенциала населения и неспособна обеспечить человеку минимальные потребности нормальной жизни, поэтому и не является стимулом к труду». Если учесть, что стоимость предметов первой необходимости, в том числе продовольствия, в России приблизилась к ценам стран Евросоюза, а то и превысила их, расчеты по нормам ООН выглядят и вовсе зловеще. О каком тут интеллектуальном прорыве в России можно говорить?!

На той же евроконференции по социальной сплоченности министр здравоохранения и социального развития Татьяна Голикова пообещала вслед за Путиным «выполнить ранее поставленную задачу по искоренению бедности среди пенсионеров». Речь идет о том, что самая маленькая социальная пенсия должна быть доведена до величины прожиточного минимума к концу 2009 года. При всем моем уважении к г-же министру это, как говорится, «mission impossible», если бы в Минздраве учли экспертный прогноз — цены на продовольствие к концу 2009 года вырастут в 4,5 раза. Тут даже обещанная Путиным четырехкратная индексация пенсий пенсионеров не спасет. А рост цен на газ, электричество (до 3 руб. кВт.), транспорт, лекарства, ЖКХ?! Не только из бедности, из нищеты пенсионеров не вытащишь. На какой рубеж намечено вывести наши пенсии к 2010 году? На уровень 80 — 100 евро в месяц. Это ли не забота о трудящихся, вкалывавших всю свою жизнь? А разве не трогательно обещание обеспечить квартирами всех ветеранов Великой Отечественной к 2010 году? Просто подсчитать, сколько будет лет среднему ветерану к этому ударному сроку. Если в 1941-м ветерану было 18 лет, то в 2010-м ему будет уже 87. А при средней продолжительности жизни российских мужчин, что ниже всех мировых показателей, и вовсе можно было бы квартиры для ветеранов не строить. Но зато как красиво можно о заботе государства отрапортовать!

Страна большая. Население пока еще не вымерло. И цифры отчетных докладов российских чиновников впечатляют. К примеру: «на 145 миллионов выросли доходы россиян за последний год». То есть на рубль в год на каждого человека. И так ведь во всем. Я привожу здесь эти расчеты не в укор авторам социальных программ в правительстве РФ. Во времена освоения Дикого Запада США владельцы салунов вывешивали такое объявление: «Не стреляйте в пианиста. Он делает все, что может!» Вот и в нашем случае в правительстве вроде бы делают все, что могут. От полы отрежут — к рукаву пришьют. И наоборот. Как в «Тришкином кафтане». И не от хорошей жизни это делается. Хочется всем угодить, в том числе и загранице. Но бюджет-то не резиновый. Средств в нем трагически не хватает. Дальше будет только хуже. Почему? Дело в том, что Российское государство все еще не преодолело ельцинское наследие и фактически по-прежнему сориентировано на то, чтобы защищать в первую очередь интересы олигархического, компрадорского капитала. И пока это так, Россия обречена на догоняющее развитие, а ее население не достигнет уровня жизни ни по стандартам Евросоюза, ни, тем более, по стандартам Объединенных Арабских Эмиратов. Ведь в ЕС и ОАЕ социальный характер государства не просто провозглашается — он законодательно закреплен помимо конституции, и в налоговом кодексе, и в уголовном, и в гражданском. В России же аналогичные законы только начинают разрабатывать, а нарушения законов прежних, да и нынешних прощают практически всем, кто имеет рублевскую прописку или работает во властных структурах.

Ворон ворону…

Антикризисные меры и законы, которые принимались в период с сентября 2008 г. по февраль 2009 г., дают богатейшую почву для рассуждений и о том, насколько малокомпетентны люди, их готовившие, и о той «группе лиц», которые были прямо заинтересованы именно в такой «борьбе с кризисом». Так специалисты «Интерфакс-ЦЭА» подсчитали, что в ходе широко разрекламированной акции правительства РФ по оказанию помощи банкам под предлогом «гарантии вкладов российских граждан», банки набрали у ЦБ 2,5 трлн. «лишних» денег. Это не простые российские банки, а именно те, что входят в топ-100. В четвертом квартале 2008 года они привлекли от ЦБ РФ 3,1 трлн. рублей, а израсходовали на погашение текущей задолженности, а не на увеличение собственных активов, лишь 600 млрд. рублей по результатам рэнкинга «Интерфакс-100». Таким образом, из средств, выданных государством на поддержку банкам, реально необходимы для расчета с кредиторами в тот период были лишь около 20 %. Из 100 крупнейших банков только десять не привлекали средства ЦБ, семь из них — банки со 100 %-ным иностранным капиталом и три российских банка: Сургутнефтегазбанк, Росевробанк и Уралсиб-Югбанк. Еще три банка — «Глобэкс», «КИТ-Финанс» и Русский банк развития, не имевшие кредитов ЦБ по данным отчетности на 1 января 2008 года, получили средства ЦБ через другие банки.

Из оставшихся 87 банков активы снизились только у 11. В совокупности банки этой группы получили 99,2 млрд. рублей и сразу направили их на погашение задолженности перед кредиторами. Эта группа включает такие крупные банки, как Ханты-Мансийский банк, Абсолют банк и Ситибанк.

В эту же группу входят и четыре банка, перешедших под контроль АСВ и других банков — ВЕФК, «Северная казна», Собинбанк и «Союз». В совокупности они получили 25 млрд. рублей. Остальные 76 банков привлечение госсредств совмещали с увеличением активов. В частности, 42 банка, получившие 1 трлн. рублей от ЦБ, лишь частично использовали их для расплаты с кредиторами (в совокупности — около 400 млрд. рублей).

В эту группы входят такие банки, как Татфондбанк, МДМ-Банк, «Возрождение», «Юниаструм», ИНГ Банк, Первобанк, «Уралсиб», УБРР, Еврофинанс-Моснарбанк, УРСА банк, Газбанк. Зато оставшиеся 34 банка привлекали средства ЦБ (более 2 трлн. рублей) несмотря на рост активов, включая ВТБ, Сбербанк и Газпромбанк (1,7 трлн. рублей на три банка).

По оценке эксперта «Интерфакс-ЦЭА» М.Матовникова, «многие банки явно могли не привлекать средства ЦБ, если, судя по их темпам роста, легко могли бы обойтись и без поддержки государства». В числе таких банков — Дойче банк, занявший в четвертом квартале у ЦБ 531 млн. рублей (2 % активов), а нарастивший активы за этот же период на сумму, в 50 раз большую — на 26 млрд. рублей. В большей степени поддержка государства досталась десятке крупнейших банков. Безусловным лидером среди них стал Газпромбанк.

В числе получателей помощи от российского правительства оказался и ряд иностранных банков. Так, по итогам 2008 года значительно увеличить долю госсредств в пассивах удалось БТА-банку (42,22 %), Юникредитбанку (16,26 %), Ситибанку (10,19 %) и др. Когда туман вокруг этой помощи российским банкам, в массе своей в этой помощи не нуждавшимся, слегка рассеялся, стало ясно, что они вовсе не намерены вкладываться в отечественную экономику. Многие вывели полученные средства за рубеж и на этом хорошо заработали. Тогда в правительстве возмутились и сообщили, что получатели госсредств, «зажимающие» поступающую ликвидность и увеличивающие за ее счет активы, лишатся поддержки государства.

Помимо этого руководители 70 коммерческих банков — получателей средств государственной поддержки были официально предупреждены, что за их деятельностью установит контроль — специально созданная по указанию премьера Путина Межведомственная группа, куда помимо наблюдателей из Генпрокуратуры были включены представители сразу нескольких спецслужб и финансовых контролеров. Так зачем, спрашивается, было огород городить?

Экономист В.Р. Захарьин в своей статье под блестящим, на мой взгляд, заголовком «Борьба нанайских мальчиков с кризисом» (см. «Отечественные записки» № 30 (176), 22.01.2009) показал те скрытые пружины этой операции, о которых догадаться просто невозможно, наблюдая со стороны, дал подробный анализ того, как это делается.

«Самой первой реакцией на плохие известия из-за рубежа (по меньшей мере, нам так сказали) явилась поддержка банковского сектора. Сам премьер объявил, что банки — это кровеносная система экономики и без нее — ну, просто никуда, — писал Захарьин. — Сравнение так понравилось премьеру и его окружению, что в разных вариациях воспроизводится и поныне, а осторожные критики развили мысль, выразив сомнения в эффективности борьбы с тромбами, когда конечности ампутированы. Можно сказать и проще: какой смысл вкладываться в парикмахерскую, если вся деревня лысая? Но дело было сделано, и в банки пошли сумасшедшие деньги. Сначала говорили о 1,5 трлн. руб., потом о трех, потом о пяти, наконец, о девяти (правда, не только о выданных, а о выданных и зарезервированных). При этом условия предоставления бюджетных средств поражали воображение — под 6,5 процента годовых на 11 лет и без залога. Президент и премьер наивно надеялись, что банки сразу кинутся кредитовать реальный сектор по демпинговым ставкам, а когда не сбылось — оба искренне (надеюсь, что искренне) удивились. Как будто в рыночной экономике могло быть иначе. Конечно, под такие условия кредиты получили не все банки, а только пять наиболее «стратегических». Прочие оказались вынуждены выстраиваться в очередь уже к ним, особоуполномоченным. Более других повезло Сбербанку — он получил сразу полтриллиона рублей, немногим меньше ВЭБ, Газпромбанк и Росагробанк, чуть позже — ВТБ. Здесь сразу возникают нехорошие вопросы. Президентами двух первых являются Г. Греф и С.Задорнов. Оба в свое время поработали федеральными министрами, один семь лет руководил экономикой, второй — полтора года финансами. Вопрос такой: что нужно было сделать с крупнейшими банками страны всего за год (у Грефа — с момента назначения, у Задорнова — с момента «перезагрузки» в виде «народного IPO»), чтобы для их спасения понадобились сотни миллиардов рублей, а капитализация хозяйствующих субъектов, вверенных бывшим министрам, рухнула втрое-четверо (это еще до начала кризиса)?! И следом возникает второй вопрос: а что они успели натворить с нашими экономикой и финансами за годы своего министерства? Спустя три месяца до реального сектора дошли крохи, куда делись выделенные деньги, остается тайной (хотя премьер что-то намекал про вывод денег за рубеж)».

А можно ли было сделать по-другому? Сценариев, предложенных правительству независимыми экономистами, было немало. Но в конечном итоге был принят тот, что родился в Минфине при непосредственном авторстве А.Кудрина и главы Центробанка Игнатьева.

«Возможно, кто-то назовет меня консерватором и совком, ничего не смыслящем в рынке, — пишет по поводу этого сценария Захарьин, — но пусть хоть кто-нибудь объяснит, почему в либеральной экономике из бюджета выгоднее отдать 15 процентов какой-то суммы, чем получить в тот же бюджет — 10. Это я к тому, что фантазии правительства и видных «единороссов» хватает только на такую меру поддержки реального сектора, как субсидирование процентных ставок. Поясню на примере (цифры не точные, но сопоставимые). Допустим, какой-то крупный банк получает несколько десятков миллиардов непосредственно из бюджета под 7 процентов годовых, потом он выдает кредит сельскохозяйственным (или иным другим) товаропроизводителям под 30 процентов. При этом еще летом те же кредиты выдавались под 15, так как заемные деньги были иностранными и дешевыми. Государство принимает решение возместить половину процентной ставки — то есть 15 процентов. Что в результате? Реальный сектор ничего не выигрывает — как платил летом 15 процентов, так будет платить и теперь. Государство получает 7 процентов за пользование заемными средствами и тут же возвращает 15 — но по другому коду бюджетной классификации. Как бы там ни было, бюджет просто теряет 8 процентов (годовых) от всей суммы выданных займов. Лучше всех себя чувствует банк. Расходы по обслуживанию полученного кредита — 7 процентов, доход по выданному займу — 30. Разница — в 23 процента, из которых 8 он получает из бюджета только за то, что оказался в соответствующем списке. Можно ли было сделать это без ущерба для бюджета и реально помочь производству? Конечно, можно. Если бы направить средства не через частные банки, а через систему органов Федерального казначейства (созданную по всей стране для финансирования бюджетных учреждений). Эти органы предназначены для опосредования движения бюджетных средств. Но ведь и средства поддержки выделены из бюджета. Правда, при этом контроль за движением денег и их использованием будет абсолютным. Может быть, это и смущает власть предержащую? Кстати, если банк привлекает средства под 10 процентов, а выдает под 20, то рентабельность операции не 10 процентов, а почти 100 (при таких масштабах господдержки размером прочих расходов можно пренебречь). То есть государство, выдавая средства поддержки под 7 процентов и никак не препятствуя тому, что до конечного получателя эти деньги дойдут уже под 28, заранее обеспечивает (гарантированно обеспечивает) суммарную рентабельность по всей цепочке (два, три или чуть больше) банков в 300 процентов. Между прочим, если пересчитать вероятную прибыль от валютных спекуляций за период «плавной девальвации», то тоже получится около 300 процентов годовых. Надо понимать, что этот факт начисто отбивает охоту у банков кредитовать реальный сектор, а у реального сектора — использовать имеющиеся денежные средства на выплату зарплаты и иные похожие глупости. Что там Маркс говорил про такую норму прибыли и готовность капиталиста при запахе таких доходов?» Верно в «Капитале» отмечено, что при прибыли в 300 % для капитала «нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы». «Таким образом, — делает вывод Захарьин, — данную антикризисную меру можно назвать прокризисной — вместо того чтобы стабилизировать положение в экономике, она дала мощный импульс развитию прямых спекуляций (на конвертации валюты) и больно ударила по карманам и кошелькам тех, кому конвертировать нечего».

В ходе кризиса правительство РФ провело через парламент ряд новых законов и подзаконных актов, которые должны были облегчить налоговое бремя и дать таким образом стимул производству. Но гладко было на бумаге. Дело в том, что и Федеральный закон № 224, и другие налоговые новшества, хоть и выглядят привлекательно по отдельности, при попытке соотнести их с другими нормами, весь свой напиаренный шарм теряют. Уже упоминавшийся В.Захарьин писал в связи с этим следующее:

«Больше всего говорилось о такой инициативе, как замена авансовых платежей по налогу на прибыль платежами по суммам фактически полученной прибыли. До этого существовало две схемы уплаты налога — по сумме прибыли предыдущего квартала (1/3) или по сумме прибыли прошедшего месяца. Безусловно выгодной первая схема является для тех налогоплательщиков, размер прибыли которых при обычных (некризисных) условиях в течение года растет от квартала к кварталу. Значительная часть организаций с подобными показателями сосредоточена в отраслях, относимых к естественным монополиям, — там устойчивый рост тарифов и максимально возможный доступ к средствам бюджетного финансирования. Естественно, большое число налогоплательщиков, занятых в других отраслях, также уплачивает налог по первой схеме. Хотя больше других от внесения изменений в главу 25 НК РФ в этой части выиграли именно крупные налогоплательщики (в том числе и за счет абсолютных сумм полученной прибыли). Несмотря на то что Путин говорил именно о платежах из фактической прибыли, в законе был закреплен авансовый платеж по фактической прибыли. То есть вся новация, по сути дела, свелась к тому, что налогоплательщики, использовавшие ранее вторую схему, смогли перейти на первую не с начала следующего года (налогового периода), а с октября 2008-го (задним числом). Замечу, что общая сумма расчетов и для бюджетов, и для налогоплательщика будет той же, что и прежде — речь идет только о сроках уплаты налога. Без внесения изменений переплата четвертого квартала 2008 года была бы просто зачтена в 2009-м. Поэтому единственным положительным результатом для организаций стало временное улучшение финансовых показателей (и, соответственно, временное увеличение размера свободных оборотных средств). А последствия (естественно, с отрицательным знаком) для бюджета и социальной сферы могут быть намного серьезнее. Общая сумма налога распределяется между федеральным (6,5 %) и региональными (от 13,5 до 17,5 %) бюджетами. То есть последствия для региональных бюджетов в 2–2,7 раза более существенны, чем для федерального. Кроме того, федеральные власти имеют куда как более широкий простор для маневра финансовыми средствами, а после пресловутого 122-го закона (о монетизации льгот . — В.Б. ) обязательства региональных органов управления перед населением в разы превышают соответствующие расходные обязательства федерального бюджета. Проще говоря, внесение поправки создает серьезную угрозу для исполнения субъектами РФ своих обязательств перед гражданами — прежде всего по суммам различных компенсаций и социальных выплат. Формально налог на прибыль — федеральный, и согласия регионов не требуется. Но на практике-то получается, что за пиар акции одной депутатской фракции в Госдуме и одного премьера должны расплачиваться 85 регионов. Кстати, о ставке налога. Уже после принятия Федерального закона № 224 (которым суммарная максимальная ставка была снижена с 24 до 20 процентов) у кого-то наверху появилась идея помочь регионам, передав им 0,5 процента налога на прибыль. В результате эта инициатива была оформлена Федеральным законом № 305, и кое-кто уже этим фактом успел похвастаться. На деле же и здесь не обошлось без топорности, без дремучести законодателя или без лукавства. Дело в том, что НК РФ устанавливает довольно жесткие правила вступления в силу законов о налогах и сборах. Если новый закон ухудшает положение налогоплательщика, то он может вступить в силу не ранее чем через месяц после опубликования и только с начала очередного налогового периода (для налога на прибыль — год). А это значит, что в течение всего 2009 года региональные власти не смогут повысить ставку налога до 18 процентов. То есть и федеральный бюджет этих полпроцента уже не получит, но и регионам добавки не будет. Еще одна инициатива, реализованная в виде новой статьи НК РФ и позволяющая министру финансов принимать решения об отсрочке или рассрочке налоговых платежей, вообще находится за рамками нормального восприятия. Задолженность в 10 млрд. руб. за один месяц накопить невозможно (ну, если налогоплательщик не Газпром). А это значит, что к моменту, когда «великий Кудрин» сможет принять соответствующее решение, в действиях менеджмента налогоплательщика скорее всего будут не только признаки налогового правонарушения (наказываемого штрафом), но и уголовного преступления. Ни в УК, ни в УПК РФ изменения не внесены, а значит, министр будет предоставлять индивидуальную налоговую льготу (что, между прочим, прямо запрещено налоговым законодательством) лицам, мягко говоря, находящимся не в ладах с законом. Вторым «ярким» проявлением заботы о реальном секторе явилось снижение ставки налога, уплачиваемого при применении упрощенной системы налогообложения (УСН), с 15 до 5 процентов. Эту меру даже популистской назвать нельзя — издевательство над регионами и явный правовой нигилизм. Реально ставка снижена не была, да и не могла она быть снижена федеральным законом — это исключительная прерогатива региональных властей. Разумеется, при этом предполагается, что доходная часть соответствующего бюджета существенно уменьшится. Во-первых, в 2009 году и так-то вряд ли удастся свести концы с концами на всех уровнях. Во-вторых, федеральный закон появился тогда, когда все региональные бюджеты уже сверстаны и переработать их (да еще с учетом «подарка» в виде перехода на уплату налога на прибыль по новым правилам) — значит, отказаться от каких-то программ, в том числе и социальных. Но это не самое интересное. Проблема в том, что изменения, внесенные в главу 26.2 НК РФ, могут быть обжалованы в судебном порядке как не соответствующие Конституции РФ, да и как просто противоречащие здравому смыслу. Главой 26.2 НК РФ установлено две налоговых ставки — в зависимости от того, какой объект налогообложения выбрал налогоплательщик — или 6 процентов с суммы полученного дохода, либо 15 — с суммы разницы между доходами и расходами. То есть в том случае, когда какой-то регион решит воспользоваться предоставленным правом в полной мере, ставка налога, уплачиваемого с разницы (фактически — с прибыли) окажется ниже ставки налога, уплачиваемого с выручки. Антикризисная мера? Скорее, имитация. Еще интереснее получилось с налогом на доходы физических лиц (НДФЛ). Сначала премьер, а потом и подтянувшиеся «единороссы» (из числа допущенных к микрофону) торжественно объявили о двукратном повышении (с 1 до 2 млн. руб.) имущественного налогового вычета при приобретении или строительстве жилого дома, квартиры, комнаты или долей в них. Здесь сфера применения новой антикризисной меры будет крайне низкой. Дело в том, что увеличена общая сумма налогового вычета только у покупателя. Для продавцов жилых зданий и помещений размер вычета сохранен на прежнем уровне — 1 млн. руб. (при условии, что продаваемые объекты принадлежали продавцу менее трех лет). То есть продавцы будут по-прежнему заинтересованы в том, чтобы указывать в договорах купли-продажи суммы, не превышающие 1 млн. руб. Таким образом, несмотря на весь шум вокруг премьерских инициатив и бодрые рапорты медийных «единороссов», законы, принятые в рамках борьбы с кризисом, если и не явились полными пустышками, то изначально не были рассчитаны на более или менее широкое воздействие на экономические процессы» (см. «Отечественные записки» № 30 (176) 22/01/2009). С г-ном Захарьиным трудно не согласиться, но, справедливости ради, все же уточним, что Сбербанк не всем отечественным бизнесменам отказывал в кредитах. В список из 29 сделок, с заинтересованностью одобренных наблюдательным советом Сбербанка в 2008 г., вошла трехлетняя кредитная линия на 500 млн. руб., выделенная индивидуальному омскому предпринимателю Евгению Грефу, родному брату президента Сбербанка. А за несколько месяцев до этого сын Германа Грефа, Олег, перешел из менеджеров по работе с клиентами российского Deutsche Bank в консалтинговую группу «НЭО центр» на должность вице-президента. Компания, сказано на ее сайте, аккредитована при Сбербанке в качестве оценщика («Ведомости», 09.06.2009). Неизвестно пока, получил ли Греф-младший кредит в Сбербанке или нет. Не удивлюсь, если получит.

Озабоченные бюрократы

Бюрократия отличается, как отмечали еще классики, тем, что свой личный интерес почитает за государственный, реальность воспринимает, как некую неприятную иллюзию, а свою иллюзию, согласно которой у нас все хорошо, как реальность. И искренне верят господа бюрократы в то, что своими распоряжениями они могут сотворять действительность, аки Господь Бог.

Потрясающее распоряжение в начале января 2009 г. выдал на-гора один из чиновников Федеральной антимонопольной службы (ФАС). Подготовил циркуляр, согласно которому предупредила компанию DSM Group о необходимости воздерживаться от публичных прогнозов роста цен на лекарства. А провинилась фирма тем, что в январе с.г. в российских СМИ появились публикации, в которых со ссылкой на прогнозы экспертов ее исследовательского центра сообщалось о грядущем подорожании лекарств в России на 20 процентов. Но уже 22 января ФАС был посрамлен — глава Росздравнадзора Николай Юргель публично признал, что с ценами на лекарства ситуация тревожная. По итогам года они стали дороже на 14,6 процента — это данные Росстата. Независимые аналитики, в частности «Фармэксперт», показывают более пессимистичные подсчеты — 22–23 процента удорожания с начала 2008 года. При этом до октября цены стояли, а с октября стали прибавлять сразу по 5 — 10 процентов ежемесячно. Так что в первом полугодии 2009 года цены на лекарства выросли еще на 15–18 процентов. Не знаю, предупредил ли чиновник из ФАС Росздравнадзор о недопустимости нагнетания паники среди пенсионеров и ветеранов по поводу роста цен на медикаменты, но цены эти неумолимо растут. И каждый, кто принимает лекарства регулярно, это хорошо знает. Пример? Пожалуйста. Есть такое лекарство для гипертоников — «Моноприл». В ноябре 2008 г. его можно было купить в Москве в аптеке сети «Регла» за 185 рублей. В мае он стоил уже 300 рублей. Так что же было в ФАС копья ломать? А то, что нечего всякими прогнозами и статистикой портить картину благополучия, созданную чиновниками для того, чтобы никто не мог их критиковать за бездеятельность и бездарность, которые, как застарелые пятна, под утюгом проявляются особенно четко во время кризиса.

Еще один пример бюрократических попыток «творить действительность». По данным Росстата инфляция в январе 2009 г. не превысила 2,5 %. Но вот представители торговых сетей г. Москвы на своем январском совещании объявили, что цены на продукты питания до конца 2009 года повысятся на 25 % — 45 %. Однако официальная статистика выглядит не угрожающей: Росстат утверждает, что за январь цены выросли всего на 2 %, а за месяц инфляция прогнозируется на уровне 2,4 %. Выходит, что у бюрократов одна статистика, а у бизнеса и населения страны совершенно иная. А в реальной статистике рост цен и инфляционные тенденции бьют в первую очередь по карману рядового россиянина, который на себе ощущает, как продуктовая корзина в его руке становится все легче и легче, хотя он платит за нее все дороже. В 2008 г. рост цен на продукты питания в России ускорился и составил 17,7 % за год (при инфляции в 13,3 %). По результатам опросов ФОМ, 39 % россиян в 2009 году ожидают существенного роста цен, 30 % надеются на умеренное повышение. Почему у них такие с точки зрения бюрократов «панические настроения»? Любая домохозяйка на своем семейном бюджете ощущает, что его возможности сокращаются, как шагреневая кожа. Цены на продукты в столичных супермаркетах всего за один месяц с 10 ноября по 10 декабря выросли в среднем на 10,5 %.Если цены и дальше будут расти на столько же рублей в месяц, то это выльется в 126 % годовых, если на столько же процентов — то в 331,4 %. Таким образом, к концу 2009 г. года продукты в магазинах могут подорожать почти в 4,5 раза! Снижение курса рубля объективно ведет к росту цен на продовольствие. Цены на них зависят от стоимости импортных аналогов (мясо, рис, сахар, спиртное, фрукты, овощи, рыба, чай, кофе и др.), на которые приходится 70–80 % выручки торговых сетей. И самое страшное, что рост цен на продовольствие происходит на фоне кризиса, когда начались массовые увольнения и сокращения зарплат.

А цены между тем растут на все. Рост тарифов на электроэнергию для населения с середины 2008 г. шел пугающими темпами. В 2009 году для москвичей они вырастут на 27 %, а для жителей области — на 25 %. Плата за киловатт в 2009 г. может перешагнуть психологическую отметку в 3 рубля.

В середине февраля первый вице-премьер РФ Виктор Зубков провел селекторное совещание по вопросам о ходе закупочных интервенций. В ходе совещания глава Роспотребнадзора Геннадий Онищенко сообщил, что, по данным Росстата, рост цен на хлеб — этот, скажем честно, основной продукт питания для миллионов обнищавших россиян, — за период с января 2008 г. по январь 2009 г. составил в целом по России 24,4 проц. При этом с момента начала кризиса рост цен ускорился, хотя и не везде одинаково. Так минимальная цена за килограмм хлеба составляла в тот период в Ингушетии — 20,3 руб., а максимальная — в Сахалинской области — 71,1 руб. за килограмм. В Москве средняя цена хлеба была 38,1 руб. за 1 кг. И это, несмотря на все попытки Минсельхоза и Минпромторга сдержать ничем не оправданный рост цен. Зубкова эти данные возмутили. «Нужно серьезно задуматься, — сказал он, обращаясь к участникам совещания. — Если пенсионер приходит в магазин и покупает батон хлеба за 45 руб. и пакет молока за 35 руб., то с каким настроением он выйдет из этого магазина? И какая сейчас необходимость так задирать цены на хлеб?» Необходимости никакой не было, как выяснилось на том же совещании. Цена на зерно была стабильной и хлеб должен был стоить примерно в пределах 25 руб. за килограмм. Зубков сказал в связи с этим буквально следующее: «Мы должны серьезно задуматься сегодня — и руководители регионов, и мы здесь в правительстве», — сказал В.Зубков. «Губернаторы, давайте наводить порядок в конце концов», — сказал В.Зубков.

Я хорошо знаю Виктора Алексеевича Зубкова. Он — честный и порядочный человек. И я думаю, он понимает, что обращение к совести торговцев и оптовиков, искусственно взвинчивающих цены на продовольствие, равно, как и к тому, что именуют совестью у чиновников, которые получают с этих же «бизнесменов» откаты, — одинаково бесполезно. Сколько обращений было к владельцам нефтяных компаний, производителям и торговцам бензином снизить ничем не оправданные в нашей стране цены на горючее. Ведь у нас литр бензина стоит дороже, чем в США, которые у России его закупают. И все эти обращения, в том числе с самого российского верха, воспринимались с безмятежной улыбкой и с новым повышением цен на бензин. И, только когда ФАС начал, хоть и робко, штрафовать за ценовой произвол монополистов рынка горючего, цены несколько снизились. Но далеко не так, как этого следовало ожидать при цене на нефть 35 долларов за баррель (по состоянию на февраль 2009 г). 6 марта 2009 г., буквально на следующий день после того, как премьер РФ В.Путин показал по программе «Время» желтую карточку нефтяным монополиям, потребовав у них снизить цены на бензин, я заправлял свою машину в Москве. И что же. Бензин А-95 по-прежнему стоил 21–21 рубль 70 коп. за литр. И в апреле ничего не изменилось, и в мае. И дальше все останется так, как и было. Как и до предупреждения Путина. Точно так же втуне осталось и предупреждение Зубкова торговцам продовольствием. А ведь именно в ходе кризиса необходимо принимать самые жесткие меры против искусственного взвинчивания цен, вплоть до уголовного преследования. Но ведь для этого в ФАС практически ничего не делается. И другие контрольные органы РФ взирают на ценовой беспредел с олимпийским спокойствием. Причина, как очевидно, не в недостатке чиновничьего рвения. Процитируем вновь Кристофера Рюля из Мирового банка: «Широкие масштабы этой проблемы подразумевают очевидное — наличие группы лиц, сильно заинтересованных в поддержании нынешнего непрозрачного статус-кво».

Что это за «группа лиц», в России ни для кого не секрет. Это — тот самый «новый класс», объединивший нуворишей и высшее чиновничество, а также обслуживающую их сервильную интеллигенцию из СМИ и шоу-бизнеса, так называемая «правящая элита». Всячески поддерживая нынешний непрозрачный статус-кво, эта публика не только тормозит развитие России, но и ставит под угрозу ее безопасность.

По российскому телевидению нередко показывают эффектные репортажи, в ходе которых глава правительства г-н Путин появляется на заводе, рабочим которого задолжали зарплату, и в их присутствии заставляет владельца этого завода, известного олигарха, прячущего глаза перед телекамерами, подписать ведомость на немедленную выдачу зарплаты. Так было, например, в Пикалево, где Путин, как говорили, «приложил мордой об край» стола Олега Дерипаску. Но в действительности такого рода маски-шоу — это все та же потемкинская деревня, предназначение которой — прикрыть реальное положение вещей. В России, где частный сектор контролирует 90 процентов всей экономики, государство не может диктовать ему свою волю и даже не может принимать какие-либо неугодные ему меры.

Вчитаемся внимательно в следующий пассаж, где говорится о прямой угрозе олигархов безопасности России, да и самому ее существованию, со стороны российских олигархов, тесно связанных с иностранными державами и международными корпорациями: «Очевидно, что «новейшие» методы ведения бизнеса, изобретенные российскими олигархами (мы пока останавливаемся лишь на «частных» олигархических структурах), могут дестабилизировать экономическую ситуацию в стране. Олигархи не остановятся перед ростом неисполненных обязательств перед работниками и бюджетом; их мало волнует отсутствие на предприятиях оборотных средств. Они вряд ли вернут в срок кредиты, вытребованные у российских банков, что вынудит государство уже этой осенью запустить новую программу поддержки финансового сектора. А внутри олигархических структур уже идет отбор первоочередных кандидатов на банкротство; тяжесть ситуации обусловлена тем, что «минимизировать последствия несостоятельности системообразующих предприятий» обещало государство — которому и придется нести ответственность за то, что в последние годы совершили олигархические структуры и их хозяева. «Первый смотр» новой тактики прошел в Пикалево. Власти капитулировали; премьер-министр Владимир Путин приехал в город не для того, чтобы принудить Дерипаску, чьи предприятия только в 2005–2008 гг. выплатили ему дивидендов на $8,2 млрд., раскошелиться на несколько сотен миллионов рублей, но затем, чтобы дать дополнительный кредит, а его поставщиков заставить согласиться на снижение цен на сырье («Ведомости», 17.08.2009).

А все-то думали, что это Путин Дерипаску «об край стола»! Увы, как в известной песне Макаревича из «Машины времени», не куклы из правительственных ведомств России управляют нашей державой сегодня, а опытные кукловоды и окончательно обнаглевшие олигархи.

«Внутри страны объективно на повестке дня стоит задача (неотложная, практически экстренная) модернизации подавляющего большинства сфер экономической и социальной жизни, — писал вскоре после окончания «пятидневной войны» с Грузией обозреватель «Известий» Геогий Бовт, — все, что требует срочного «ремонта» и «апгрейда», невозможно даже перечислить. Еще никому в истории не удавалось решать задачи модернизации и внешнего противостояния одновременно. Но даже эта проблема представляется не самой драматичной. Самая драматичная — иная. Ее можно сформулировать, как «состояние российской элиты». Кажется, Владиславу Суркову принадлежит термин, наиболее точно характеризующий нынешнюю российскую элиту — «офшорная аристократия». Она слишком коррумпирована, слишком цинична, слишком зажралась и отупела, слишком далека от народа, слишком озабочена собой, а не проблемами страны, чтобы рассчитывать на то, что ей, в ее нынешнем виде, удастся повести за собой нацию в успешном решении очень тяжелых задач. Есть ощущение, что эти люди опять все профукают. И получается, что основная цивилизационная угроза России лежит даже не вовне, а внутри страны» («Известия», 21.08.2008).

Нельзя не согласиться с выводами Г. Бовта, хотя я бы уточнил характер цивилизационой угрозы: та, что исходит от «офшорной аристократии» не больше угрозы внешней, а лишь сравнима с ней по масштабам наносимого России ущерба. Та мутная «непрозрачность», которая служит естественной средой обитания «офшорной аристократии», вкупе с некомпетентностью и коррумпированностью правящей элиты рано или поздно приведет к параличу власти. Уже сейчас это лишает Россию необходимой управляемости и контроля в чрезвычайных условиях, возможности быстро отмобилизоваться в случае внешней угрозы или прямой агрессии. Попытки руководителей России добиться хотя бы нормального функционирования госаппарата натыкаются сплошь и рядом на молчаливое сопротивление чиновников в духе итальянской забастовки — кивают, улыбаются, аплодируют, но ничего не хотят или не умеют делать. Это лишь подчеркивает бессилие властей. Несмотря на все громы и молнии, что мечут с кремлевского Олимпа нынешние небожители, бюджетные средства разворовываются, а ассигнования на реализацию амбициозных правительственных программ по модернизации российской экономики до бюджетников не доходят. В результате Россия экономически на сегодняшний день уязвима не меньше, чем в военном отношении. По ряду параметров устаревшая инфраструктура и исчерпавшие свои эксплуатационные возможности технические базы промышленности и сельского хозяйства, отравленная экология и ненадежные коммуникации представляют собой большие угрозы для населения в виде неминуемых техногенных, экологических и демографических катастроф, чем даже угрозы внешние. Россия утратила свою самодостаточность. Она не суверенна в финансовом плане и зависима от импорта продовольствия, техники, средств связи и ноу-хау настолько, что не может считаться полностью независимой страной. Если это не удастся исправить в самое ближайшее время, то «главный обломок СССР» по имени Российская Федерация развалится сам по себе.