Остров смерти

Глава 38

Из заложников, прятавшихся на острове, Ладейников не вернул в барак двоих. Он их не нашел. Света Акимова слишком далеко убежала, благодаря своей физической подготовке, а Леша Барабанов спрятался слишком хитро.

Если б преступник по-прежнему оставался на острове полноправным хозяином, у них бы, конечно, не было шансов выжить. Но его свободу действий ограничивали снайперы, и он не ставил себе целью отловить всех беглецов.

Алексей спрятался у самого подножия вышки – в куче веток, срубленных при ее монтаже.

Долгое время он был доволен собой, доволен Богом, склонившим слух к его обещаниям.

«Хорошо Струмилину. Кандидат наук, высокими материями занимался. Работа – не бей лежачего и гарантированный оклад. Меня вот никто не толкал в институт, с самого начала пришлось крутиться. Зато сейчас он в глубокой жопе, а я при любом раскладе как-нибудь сориентируюсь… Или взять Ольгу. С такой фигурой нет проблем – если жрать в меру, до сорока лет можно сиськами трясти. Но иногда только сиськами не обойдешься. Нужно и голову иметь на плечах».

Даже высадка на остров и стрельба не напугали Алексея. «Теперь совсем немного осталось потерпеть». Из своей хвойной кучи он различал непонятные перепады света. Но сильно не волновался до тех пор, пока спецназовцы не открыли огонь в сторону вышки.

Зазвенело бьющееся стекло, затренькали пули по легкосплавным серебристым трубам, из которых, как в детском конструкторе, была собрана вышка. Потом под визг рикошетов что-то свалилось сверху – кажется, щит с логотипом нефтяной компании.

Какого черта сюда палят? Барабанов стал лежа разгребать ладонями землю под собой. Пусть туловище осядет вглубь, в землю – так спокойнее.

Но укрытие становилось ненадежным. Наверху затрещало, запахло горелой изоляцией. Потом запахло уже дымящейся хвоей. Струмилин снова поспешил дать обет, что уйдет в монахи при благополучном исходе дела. «На этот раз ничего не переиграю, как сказал так и будет…» Непрошеные мысли все равно лезли в голову: "В монастырях наверняка тоже можно по-разному устроиться.

Кто-то ходит в мешковине и лбом об пол стучит, а кто-то как сыр в масле катается… Идиот, нашел время. Даст тебе сейчас Отец Небесный по башке за твой цинизм".

Занялась, затрещала куча, под которой укрылся Алексей. Задыхаясь в белом мутном дыму, он выскочил из нее и отбежал на четвереньках в сторону так проворно, будто всю жизнь передвигался именно так.

Светлана Акимова находилась дальше от очага пожара, но ей точно так же стало не по себе. В свое время ее долго донимал один и тот же навязчивый сон. Будто она участвует в очередном бою без правил, где разрешено и царапаться до крови и вцепляться в волосы и бить ногами. Только в этот раз все происходит на плоской крыше высотного дома.

Здесь же теснятся зрители, оставив ей и противнице только узкую полоску – выступ по краю шириной в полметра.

Сон каждый раз заканчивался тем, что соперница сбрасывала Свету. В ушах стоял ее торжествующий крик, в глазах – беснующееся в ожидании добычи пламя, летящее навстречу. Акимова просыпалась в холодном поту и не могла до утра заснуть.

Навязчивый сон уже год как оставил ее в покое. Вот почему Акимова спокойно отнеслась к новости, услышанной на второй день пребывания на острове. Будто в конце шоу по сценарию намечено устроить пожар. Снимать пожар операторы умеют: подожгут группу отдельно стоящих деревьев, изобразят панику, возьмут нужный ракурс, и зрителям покажется будто все вокруг полыхает огнем.

Поинтересовавшись у старшего эмчээсовца насчет огнетушителей и шлангов с брандспойтом, Света убедила себя, что все будет под контролем.

И вот теперь пожар возник совсем не так, как планировалось – стихийно и грозно. Это и называют судьбой: если событие решили сымитировать для блефа, надо быть готовыми, что оно обрушится голову в реальности.

И как назло такой ветер – наверное, самая ветреная ночь из всех, прошедших на острове до сих пор.

Бежать Акимова боялась: стрижка у нее была короткой, фигура мужской с широкими плечами и мощными конечностями. В дыму и неверных отблесках пламени ее могли спутать с преступником.

Она стала ползти в сторону воды и вдруг увидела прямо перед носом черные ботинки на толстой подошве. Завизжала тонко, истерично, по-бабьи. Казалось, в глубине ее мускулистой шеи нет органа, способного издавать такую высокую ноту…

Если б не ранение в плечо, Забродов уже закрутил бы цепочку наручников и придушил врага.

Но левая рука висела как плеть.

Стойка Иллариона была хлипкой – в кандалах он не мог достаточно широко расставить ноги.

Удар в любую точку мог опрокинуть его навзничь.

Так и случилось – он почти увернулся от выброшенной в прыжке ноги, но она все-таки слегка зацепила скулу и добавила крена корпусу.

Забродов быстро отставил ногу назад, но равновесие удержать не смог. Упал на спину, но тут же, толкнувшись позвоночником, выбросил вперед обе ноги, пытаясь захлестнуть цепью босую ступню, летящую в повторном ударе. Ему это почти не удалось… Ладейников тоже чуть не попал прямой наводкой Иллариону в голову.

Со стороны могло показаться, что оба противника допускают ошибки, неточности. На самом деле они относились к разряду опытных, высшей квалификации «спецов», когда оборона так же отшлифована, как и нападение.

Кувыркнувшись через голову, Забродов снова оказался на ногах. Но тут же заметил впереди крошечную фигурку спецназовца. В следующий миг ее осветил отблеск пламени, взметнувшегося над новой елью. Боец стоял вполоборота к ним, но разворачивался как раз в сторону двух непримиримых врагов.

Забродов отскочил за толстый ствол ближайшего к воде дерева – почва возле его корней была размыта течением и, обнаженные, они выглядели щупальцами, готовыми вот-вот прийти в движение.

Ладейников мгновенно разгадал смысл этого движения: кто-то из спецназа появился сзади – там, куда направлен был забродовский взгляд.

Преступник тоже успел укрыться за рябым валуном. Стоящему за деревом Иллариону было слышно, как он глубоко и прерывисто дышит в двух шагах.

Спецназовец медленно двигался в их сторону.

Уже слышны были шаги по мелким, перекатывающимся под подошвами камням. Забродов спешно соображал как быть. Пусть даже его здесь считают по чьему-то навету врагом, но для него боец в любом случае свой. Нельзя позволить преступнику в последний момент неожиданно выскочить из укрытия.

Бросаться заранее на Ладейникова тоже чревато. У спецназовца сидят в голове точные приметы – обнаружив сразу обоих преступников, он не будет кричать «сдавайтесь». Ежу понятно, что у него один вариант: мочить не задумываясь, пока не расстреляет весь магазин.

Шаги затихли. Дым пожара стелился по воде, как туман, на него вся надежда. Кто-то из соратников окликнул бойца, и тот ответил:

– Пока ни хрена.

– Олег тут бабу чуть не прикончил.

– Какую еще бабу?

– Из заложниц. Не баба, а жлоб натуральный, накачанная будь здоров. Вылезла прямо под ноги.

Он сам не понял, почему не выстрелил. Внутренний голос, говорит, спас.

– Ладно, хорош п..деть. Эти двое где-то здесь, рядом.

– Может, мы их прикончили уже. Что-то плеснуло вроде, я дал очередь. И больше не гу-гу. Глядишь, отловим их завтра ниже по течению.

– Это только завтра! А нам здесь до утра в дыму мотаться.

Забродов пристрастно, со знанием дела оценивал работу спецназа, очень многое его раздражало. Неужели его бывшие ученики допустили бы в схожих обстоятельствах такие же промахи? Не может быть, он им под кожу загнал все навыки и правила…

Собеседник первого бойца, стоявший чуть подальше, закашлялся. Дым в самом деле становился все удушливей. Пожар распространился уже достаточно далеко от вышки и, раззадориваемый ветром, продолжал гнать в сторону барака.

От влаги дождя, прошедшего вскоре после гибели Зины, солнце мало что оставило. Но все-таки иногда огонь натыкался на сырую хвою и тогда его заслоняли плотные облака дыма. Потом дым сносило ветром, и пламя радостно расправляло крылья.

– Смотри-ка, – едва слышно прошептал Игорь. – Они в самом деле к тебе неровно дышат. Даже главарем считают.

Но подтверждение забродовской версии ничего не меняло, особенно после сломанного носа.

Игорь всегда видел себя со стороны, сам собой восхищался, а теперь вот не мог в точности представить свое лицо.

– Я тебя не убью, – пообещал он. – Глаза выдавлю и оставлю в живых.

– Спасибо. Мне за твоим человеколюбием не угнаться.

Голоса спецназовцев вроде затихли, да и дым густой пеленой застилал все вокруг – даже соседние стройные сосны различались с трудом.

Но противники не спешили продолжать схватку.

Оба были не из тех, у кого чрезмерно кипит кровь, оба умели управлять своей яростью и не хотели просто так попасться на мушку.

Оба оценивали бойцовские качества друг друга высокой меркой. Недаром Ладейников не спешил расстрелять инструктора. Он обдумывал красивую сцену – она должна была роскошно смотреться на экране. Забродов не относился к разряду жертв, для него нужен был свой особый сюжет, отличный от сюжета с Зиной. С жертвой расправляются.

Врага побеждают, закапывая в землю. Так побеждают, чтобы не выглядеть рыболовом, заранее подцепившим рыбу на крючок.

Теперь Ладейников пытался одолеть раненного, лишенного свободы действий врага и это его бесило. Даже в отсутствии камеры он по инерции продолжал играть ту или иную роль. Его устраивало множество ролей, но только не роль труса, не способного вдобавок воспользоваться огромным преимуществом.

Сейчас бы следовало широким жестом швырнуть Забродову ключи от ручных и ножных «браслетов». Поколебать этим дух соперника и укрепить свой. Ладейников понимал это, но рука становилась чужой, он не мог ее заставить сделать нужное движение, как человек, впервые прыгающий с парашютом не может заставить себя шагнуть в пустоту.

Теперь еще утрачен прежний его облик, который так запомнился зрителям… И лицо… Даже не ощупывая нос, Ладейников догадывался, что тот свернут набок, опух, превратившись в уродливый нарост. Боль почти ничего не значила, но вот потеря лица…

Ощущения Забродова были совсем другими.

Хотя и он давно не встречал столь серьезного противника. Этот симпатичный молодой человек оказался прежде всего феноменальным актером. Перехитрил его – спеца с огромным опытом и наметанным глазом. Даже теперь Илларион не мог поручиться, что разгадал Ладейникова до конца и в состоянии точно предугадать его действия.

Вдруг Игорь резко метнулся из-за рябого камня в сторону реки. Он точно помнил, где выронил автомат, ему не нужно было лишней секунды, чтобы высмотреть оружие на мелководье.

Вначале рука прошла сквозь плотный, низко стелющийся дым, утягиваемый ветром в сторону, противоположную течению Оби. Потом быстро окунулась в черную воду, в ее холодные струи – здесь, у берега течение было еще слабоватым, чтобы снести набитый деньгами мешок и, тем более автомат с полным магазином.