От бедра

Поэза

Таблетки, склянки и цветов корзины.

Ваш бывший пышный лик охорошел так сразу,

и Северянин удивлённо скажет:

–Я затону пилюлей аспирина

в бокале Вашем!

***

Две женщины в моём дому,

в моём высоком терему.

Две женщины со мной живут,

огонь разводят, шерсть прядут.

И страстью грешная одна

и небом данная жена.

Как много лет в дому моём

живём, в три голоса поём.

Одна, как сон, вторая – ночь,

светлы их светом сын и дочь.

Одно дыханье дал мне Бог,

за выдохом горячий вдох.

Литая плоть, высокий дух;

а мне нужна одна из двух.

Две женщины плетут мне сеть,

что нить, то шёлк, что нить, то плеть.

И не дают мне умереть –

хозяйка жизнь и гостья смерть.

***

Уже воспоминанья тень –

не часто, не отчётливо, не смело:

свет глаз не ярче света тела.

Был вечер. Было утро. Первый день.

***

Из луковицы суп сварила,

из жизни слово создала.

На петлю тело уронила.

Из петли крылья подняла.

2002

***

Ещё не ясен приговор,

мучителен процесс дознания.

И жизнь взамен торгует вор

на миг безумного признания.

Из пропасти растущих глаз

взошли ответы на прошение:

и оправданье и прощение,

и приглашение на казнь.

2003

***

И глаз твоих небесная усталость,

и рук моих несдержанность; пока

как будто жизнь ещё не начиналась

в замесе дивном: света и песка.

***

Сегодня темно и темно,

сиди и молчи в окно.

Склонился от страха злак;

сегодня на улице мрак.

И ты что-то шьёшь иглой;

и свет уже никакой.

На улице мгла и мгла,

дорога куда-то ушла.

Ручьём скатилась, рекой

и нет уже никакой.

Уехать куда-нибудь,

да ливнем размыло путь.

А нам уже всё равно,

молчим и молчим в окно.

***

И я ещё мог бы, и ты бы могла,

но ангела тень между нами легла.

***

В толчее у троллейбуса, подле "Крупской",

где запах не книг, а потных духов и мыла,

как по голой стене,

по глазам – и мимо –

два огромных, два рысьих глаза.

–Natalie! –

Не узнала с раза… Не Пушкин…

Надо было по-русски…