От фермы к фабрике

Приложение С. Источники данных

В этом приложении приводятся дополнительные экономико-демографические данные, которые использовались для построения имитационной модели и оценки национального дохода.

Для проведения имитационных расчетов и измерения совокупного спроса необходимо было построить ряды данных по объемам сельскохозяйственного выпуска и сбыта продукции. Все ряды, за исключением оговоренных случаев, представляют собой ряды постоянных цен, в рамках которых различный количественный уровень агрегируется с оценками среднего ценового показателя по всем категориям сбыта за 1937 г., заимствованным из исследования Карча (1979, 105). (При этом расчет цен на зерно производился с учетом выплат машинно-тракторным станциям.) Для анализа был взят совокупный показатель по 13 видам сельскохозяйственного производства: зерно, овощные культуры (за исключением дынь), картофель, льняное волокно, семена подсолнечника, сахарная свекла, хлопок, молоко, мясо, шерсть, а также шкуры крупного и мелкого скота и яйца. Вся эта продукция составляла основную часть производства советского аграрного сектора. Все остальные ряды данных были выведены по указанной ниже схеме.

1. Валовой продукт сельскохозяйственного производства

Приоритетом в этой категории являются данные, приведенные в исследовании Дэвиса, Харрисона и Уиткрофта (1994, 286–288); прочие показатели взяты из работы Уиткрофта (1983). В рамках своего анализа я использую «нижнюю границу» оценок для зерновых культур, данные из расчетов Дэвиса, Харрисона и Уиткрофта для картофеля, а также скорректированные оценки советских источников для прочих культур. Чтобы вычислить количество шкур, я произвел оценку производства на конец 1930-х гг. путем регрессирования объемов производства в этом секторе на производство мяса в другие периоды.

2. Кормовой и семенной фонды и убытки в хозяйстве

Анализ убытков и количества сельскохозяйственной продукции, выделенной для использования в качестве кормового и семенного фондов, я произвел на основе методики Бергсона (1961, 325–330), а также Джонсона и Кагана (1959) со следующими поправками: при оценке объемов зерна объем семенного фонда равен площади посевных земель [данные из исследований Хантера и Ширмера (1992, 107), Ясного (1949, 790), Джонсона и Кагана (1959, 229)], умноженной на норму расхода семян (117 кг на 1 га), заимствованную из работы Уиткрофта (1983, 269). Объем кормового фонда равен нормам расхода на животного, приведенным Ясным (1949, 753) и Нимиц (1954, 78), умноженным на поголовье скота соответственно, данные по которому взяты из исследования Дэвиса, Харрисона и Уиткрофта (1994, 289), при этом часть данных также была заимствована из расчетов Нимиц (1954, табл. 4). Так, можно привести следующие кормовые нормы зерна для разных видов животных: лошади (4 года и старше) — 400 кг в год, лошади (младше 4 лет) — 113 кг в год, коровы — 75 кг в год, прочий крупный рогатый скот — 25 кг в год, свиньи — 14 кг в год, овцы и козы — по 3 кг в год. Те же показатели по кормовому картофелю составляли: лошади (4 года и старше) — 28 кг в год, лошади (младше 4 лет) — 9 кг в год, коровы — 80 кг в год, прочий крупный рогатый скот — 0 кг в год, свиньи — 403 кг в год, овцы и козы — по 3 кг в год.

В части семенного фонда картофеля объем продукции, отводившейся на высаживание, был равен количеству гектаров посевной площади, приведенной в работах Ясного (1949, 790), а также Джонсона и Кагана (1959, 229), умноженному на нормы расхода семян из расчетов Джонсона и Кагана (1959, 236).

3. Чистый объем сельскохозяйственного производства

Валовой объем производства за вычетом кормового и семенного фонда, а также убытков в хозяйстве.

4. Сбыт продукции аграрного сектора

В рамках советской статистики существовало два подхода к расчету объемов сбыта: объем продаж продукции, произведенной крестьянами, и тот же объем продаж, но без учета продукции, реализованной в процессе перепродажи крестьянам. Представляется целесообразным использовать второй подход, поскольку я рассматриваю взаимосвязь между сельскохозяйственной отраслью и прочими отраслями экономики. В советской публицистике для этого использовалось понятие «сальдо села» — торговый баланс деревни. Особенно серьезные расхождения между результатами исследований с применением этих подходов наблюдаются при оценке таких категорий сельскохозяйственной продукции, как зерно, мясо, молоко и яйца.

Данные для этого анализа взяты из следующих источников: За-лески (1971, 313, 338–339; 1984, 728–729, 782–785), Ясный (1949, 78–79), Барсов (1969, 112, табл.) и Карч (1957, 102–103).

При оценке объемов зерна Барсов (1969, 103) приводит данные по сальдо села за 1928–1932 гг. Для последующих периодов я оценивал сальдо села как совокупный объем сбора [Дэвис, Харрисон и Уиткрофт (1994, 290)] за вычетом 3 млн т. Этот метод позволяет получить цифры, которые в значительной степени соотносятся с оценками Барсова для 1928–1932 гг.

Данные по производству мяса, молока и яиц заимствованы из расчетов Карча (1979, 102–103), причем для того чтобы вычислить сальдо села, необходимо было количество произведенного мяса разделить на фактор, равный 1,3, молока — на 1,15, яиц — на 1,1. Эти коэффициенты позволяют сделать поправку на перепродажи внутри деревни. Подробнее см.: Карч (1979, 98).

Для выведения показателей по некоторым категориям сырья потребовалось восстановление недостающей информации путем интерполирования или регрессирования.

5. Натуральный доход колхозов

Чистый объем сельскохозяйственного производства за вычетом объема проданной продукции аграрного сектора.

6. Продажи на сельскохозяйственном и колхозном рынках (при фиксированном уровне цен)

Здесь процедура оценки предполагала несколько этапов. В первую очередь необходимо было рассчитать стоимость всей проданной продукции и стоимость продукции, реализованной на колхозных рынках, за 1937 г. на основе данных Карча (1979, 105–108; 1957). В рамках этого этапа использовался средний уровень цен по всем категориям продаж.

После этого итоговая стоимость продукции на колхозном рынке экстраполировалась на весь период 1932–1940 гг. с использованием индекса количества товаров, прошедших через колхозный рынок. Для указанного периода этот индекс рассчитывался путем корректировки официальных показателей стоимости произведенных транзакций на индекс их цен. Залески (1971; 1984) воспроизвел официальные показатели прибыли в виде последовательности 235. Однако если рассмотреть его выводы, то станет очевидно, что оценка стоимости, приведенная для 1940 г., существенно завышена, поэтому в рамках своего анализа я использовал более низкие показатели, опубликованные в газете «Советская торговля» (1956, 19). Очевидно, что Бергсон для своего первого анализа национального дохода советской экономики в 1940 г. также использовал «завышенные» данные, но при подготовке последнего исследования скорректировал их в сторону понижения. Сравните работы: Бергсон и Хейманн (1954, 21) и Бергсон (1961, 46). При этом в качестве дефлятора он применил ценовой индекс, который рассчитал на основе уровня цен на сырьевые товары, проданные на колхозном рынке, и сформировал из объема прибыли за 1932–1939 гг., приведенного в работах Малафеева (1964, 402) и Вылцана (1966, 61). Данные по 1940 г. взяты из работы Карча (1979, 334).

На третьем этапе я оценивал ситуацию в 1928–1932 гг., основываясь на расчетах Барсова, в которых приводится постоянный ценовой индекс объема сельскохозяйственных продаж по всем каналам сбыта, а также индексы закупочных цен и цен на сельскохозяйственном рынке для 1929–1932 гг. и совокупный ценовой индекс, сформированный с учетом объемов продаж в обеих категориях сбыта (Барсов. 1969, 107, примеч. 11, 108, 112 табл.). На основе указанных им индексов цен можно произвести обратный расчет объемов закупок и продаж на сельскохозяйственном рынке. Если совокупный объем продаж умножить на более позднюю для каждого года долю, то итогом станет индекс объема продаж на сельскохозяйственном рынке. Я предполагаю, что в 1928 г. (для которого у Барсова не приводятся данные) эта доля была аналогична показателю 1929 г. Поэтому считаю возможным допустить расширение периода индексирования объема продаж на колхозных рынках до 1928 г. за счет использования этого показателя.

7. Продажи на сельскохозяйственном и колхозном рынках (при текущем уровне цен)

Аналогичным образом при оценке периода 1932–1940 гг. применялись официальные данные по стоимости транзакций на колхозном рынке. Что касается более раннего периода, 1928–1931 гг., то в этом случае стоимость транзакций рассчитывается путем уменьшения этого показателя за 1932 г. на производный количественный индекс продаж, описанный выше (но относящийся к 1932 г.), и индекс продовольственных цен на свободном рынке, приведенный в работе Малафеева (1964, 401), с «точкой отсчета» в 1932 г.

8. Государственные закупки

Объем продаж сельскохозяйственной продукции за вычетом объема продаж на сельскохозяйственном и колхозном рынке (при фиксированном уровне цен).

Потребление калорий оценивалось по методу Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН (ФАО) — «Производственный ежегодник и Статистика продовольственных балансов». При этом анализ уровня потребления калорий производится на основе статистики по сельскохозяйственному и промышленному производству, а не на базе исследований бюджетов домохозяйств. Так, статистика за 1984–1986 гг. (с. 351–353) содержит средние показатели по экономике Советского Союза за этот период, а также дает образец для проведения расчетов. Мои вычисления основаны на потреблении человеком таких продуктов, как зерно, картофель, сахар, овощи, пиво, водка, мясо, молоко, яйца, рыба, растительное и сливочное масло; в 1984–1986 гг. именно этот набор продуктов обеспечивал 89 % калорийности продуктов, которые входили в рацион жителя Советского Союза. Наибольшее значение из продуктов, не упомянутых в этом списке, имели фрукты (причем самыми важными были яблоки) и вино.

Для проведения расчетов требуется оценка ежедневного объема потребления на душу населения каждого вида продовольствия (в килограммах) по степени их калорийности. Это позволит учесть потерю калорий, происходящую в процессе обработки продуктов и приготовления пищи. Я использовал данные ФАО по количеству калорий, содержащихся в продуктах, что позволяет внести необходимые корректировки: зерно — 2711, картофель — 669, сахар — 3565, овощи — 220, пиво — 483, водка — 2944, мясо — 1859, молоко — 504, яйца — 1425, рыба — 861, растительное масло — 8385, сливочное масло — 7191 калорий.

Оценка количественных показателей потребления человеком основана на статистике сельскохозяйственного и промышленного производства, что позволяет учесть такие категории, как объем отчислений в кормовой и семенной фонды, потери, экспортные товары и прочее. При исследовании советского периода данные были сформированы на основе описанной выше статистики сельскохозяйственного производства; для анализа экономики имперского периода я использую расчеты Грегори (1982). Ниже приведена подробная методика расчетов.

Зерно

Имперский период: чистый объем производства пшеницы, ржи и ячменя для потребления человеком (Грегори. 1982, 232–233) за вычетом объемов экспорта, потерь при производстве в размере 10 % (приведен в расчетах: Ясный. 1949, 751, 756 и Дэвиса. 1980, 427, 432), объема зерна, израсходованного на производство пива и водки. При этом последний компонент вычисляется путем умножения объемов выпуска указанной продукции на коэффициенты затрат-выпуска, которые определяются количеством зерна, выделенного для поддержания производства алкогольной и пивной промышленности (Дэвис. 1980, 434), а также производством этих товаров.

Советский период: валовой объем производства зерна за вычетом семенного и кормового фондов, сырья для производства пива и водки, экспорта, снабжения армии и городского поголовья лошадей (необходимо учесть, что последний фактор предположительно равен 0 в 1938 г.). Оценка объемов зерна, отведенного на производство пива и водки, производится по методу, аналогичному имперскому периоду. Отдельного расчета требует оценка объемов кормового фонда. Кроме этого, при анализе были произведены корректировки с учетом изменений в крестьянских и государственных запасах, это позволяет сгладить ряды, не меняя при этом их среднего значения.

Картофель

Имперский период: чистый объем продукта, потребляемого населением, равен валовому объему производства по данным Грегори (1982, 233) за вычетом доли, отведенной в семенной фонд (этот метод позволяет сгладить разницу между приведенными Грегори показателями чистого и валового производства), а также потерь (в размере 10 % от объема произведенной продукции) и объема кормового фонда. Последний рассчитывался умножением поголовья скота на указанные ранее кормовые нормы. Для расчета этого объема в 1892–1902 гг. стоимость, заложенная в данной формуле, умножалась на */ю от степени расхождения между конкретным годом и базовым 1892 г. Следует также отметить, что при оценке периода 1885–1892 гг. объем кормового фонда принимался равным 0.

Аналогичная формула применялась для расчета показателей советского периода, за исключением объема семенного фонда, данный фактор вычислялся путем умножения площади посевных земель на нормы расхода семян.

Сахар

Данные из расчета Нуттера (1962, 415, 451) — ряд 1510.

Овощи

Для 1913 г. и последующих периодов данные по производству, представляющие собой скорректированные оценки советских источников, взяты из исследования Дэвиса, Харрисона и Уиткрофта (1994, 286) за вычетом затрат на уровне 20 % произведенного объема (Бергсон. 1961, 330). При этом предполагается, что уровень подушевого потребления 1913 г. будет распространен на более ранние периоды.

Пиво

Данные из расчета Нуттера (1962, 415, 453) — ряд 1514. Для расчета за 1885–1895 гг. уровень производства был экстраполирован в соответствии с изменениями численности населения.

Водка

Данные из расчета Нуттера (1962, 415, 453) — ряд 1518. Для расчета за 1885–1913 гг. уровень производства был экстраполирован в соответствии с изменениями численности населения. Недостающие показатели были вычислены путем интерполяции данных.

Мясо

Для оценки ситуации в1913 г. ив последующие периоды предполагалось, что потребление мяса равно объему его производства, данная схема уже была отражена при описании сельскохозяйственной статистики. А для анализа более ранних периодов требовалось обратное экстраполирование данных с учетом коэффициента поголовья скота, который представлял собой показатель, равный сумме количества рогатого скота, половины от количества свиней и ¹/₁₀ количества овец и коз.

Молоко

Для 1913 г. и последующих периодов потребление молока принималось на уровне, равном объему его производства за вычетом расхода, то есть объема молока, затраченного на кормление телят. По данным Джонсона и Кагана (1959, 236), предполагалось, что телята ежегодно потребляли 150 кг молока, при этом их численность к 1930 г. должна была составить 90 % от общего поголовья рогатого скота, причем впоследствии намечалось сокращение этой доли до 85 %.

Яйца

Для 1913 г. и последующих периодов объем яиц, произведенных для потребления человеком, принимался на уровне, равном объему его производства за вычетом расхода в размере 8 % от объема произведенной продукции. Вес яйца, предположительно, составлял 50 г. Для оценки более ранних периодов (то есть предшествующих 1913 г.) данные были экстраполированы в соответствии с изменениями численности населения страны.

Рыба

Данные из расчета Нуттера (1962, 451) — ряд 1507. Для расчета за 1885–1913 гг. уровень производства был экстраполирован в соответствии с изменениями численности населения.

Растительное масло

Данные из расчета Нуттера (1962, 450) — ряд 1504. Для расчета за 1885–1913 гг. уровень производства был экстраполирован в соответствии с изменениями численности населения. Недостающие показатели были вычислены путем интерполяции данных.

Сливочное масло

Оценка производства этого продукта производилась путем умножения поголовья коров на норму производства, которая принималась равной 72 кг на одну корову.

Имитационная модель, описанная в гл. 8, включала в себя демографическую модель, в основе которой лежит исследование Лоримера (1946, 112–144), где он воссоздает историю населения Советского Союза. Эта работа стала его первой попыткой анализа демографической эволюции СССР, и именно она (а не более поздние исследования) стала фундаментом моих расчетов. Причиной тому — практическое совпадение данной Лоримером оценки «избыточной смертности», (на уровне 5,5 млн человек) с выводами Уиткрофта (1990b). Кроме того, Лоример приводит документальные свидетельства в пользу релевантности своих расчетов, что позволяет достаточно легко производить экстраполирование данных.

В тот период, когда Лоример писал свою работу, наиболее надежным источником данных для оценки советской демографической ситуации были результаты переписей населения 1926 и 1939 г., которые предоставляли цифры по численности населения, необходимые для расчетов, а также позволяли дать оценку демографических показателей. При этом чтобы спроецировать уровень рождаемости в 19261939 гг., Лоример использовал целый ряд дополнительных данных. Изменения общего уровня рождаемости происходили по траектории, напоминающей на графике букву U. Общий уровень смертности был линейно интерполирован на период между этими базовыми годами. С учетом этих показателей рождаемости и смертности, принятых за «стандартные», Лоример спроецировал численность населения в 1926 г. на последующие годы, проделав аналогичные манипуляции с данными по численности населения в 1939 г., только в противоположном направлении. Когда обе проекции достигли общей точки — 1934 г., то выяснилось, что прогноз, начинающийся с 1928 г., на 5,5 млн человек превышал обратную проекцию 1939 г., именно это количество Лоример отнес к категории «избыточной смертности». При этом очевидно, что релевантность этих оценок «избыточной смертности» напрямую зависит от релевантности оценок «стандартного» уровня рождаемости и смертности. Лоример полагал, что основное количество «избыточных» смертей произошло в период коллективизации, поэтому отнес их именно к этим годам. Тем самым ему удалось сформировать ежегодные показатели численности населения в Советском Союзе за 1926–1939 гг.

С момента публикации работы Лоримера разгорелись споры о принятых им показателях рождаемости, «стандартной» и избыточной смертности. (Для более подробного описания см.: Дэвис, Харрисон и Уиткрофт. 1994, 64–77.) Многие исследователи выдвигали гипотезы о более высоком уровне избыточной смертности (например, Андреев, Дарский и Харькова. 1990). При этом произошло сильное увеличение смертности в детском возрасте, что нивелировало результаты роста уровня рождаемости в 1933 г. (Дэвис, Харрисон и Уиткрофт. 1994, 74–76). Попытки включения этой категории смертности в мои модели представляются нецелесообразными, поскольку этот фактор никак не отразился на объеме трудовых ресурсов страны.

Свою оценку численности городского и сельского населения Советского Союза я начинаю с обобщенных данных Лоримера по демографической ситуации в стране. Базовая информация включает данные по численности этих категорий населения в 1926 г., а также ежегодные показатели общей численности населения, рождаемости, смертности и чистой миграции из деревни в города за 1928–1939 гг. (Лоример. 1946, 134, 150, 154, 158; Дэвис, Харрисон и Уиткрофт. 1994, 274-75). Помимо этого, в расчет включались данные по общему уровню рождаемости и смертности в городе и деревне за 1927 г. (Лоример. 1946, 81).

Расчет демографических показателей для города и деревни происходил поэтапно. Прежде всего, требовалось вычислить ежегодный общенациональный уровень рождаемости и смертности за 1927–1939 гг. После этого рассчитывался общий уровень смертности «без учета избыточной», основанный на предположении, что, во-первых, в 1927, 1938 и 1939 г. не было избыточных смертей и, во-вторых, общий уровень смертности в 1928–1936 гг. должен был совпасть с результатами интерполяции данных по фактическим показателям общей смертности в 1927 и 1938 г., принятым без учета избыточной смертности. Далее формировались ежегодные ряды показателей избыточной смертности, причем общий показатель составил 5,8 млн человек. На втором этапе было введено условие, согласно которому все избыточные случаи смерти относились к категории сельского населения, что, соответственно, предполагало проведение нового расчета общего уровня смертности для городского населения, уже без учета «избыточной смертности». (Этот подход является заведомо ошибочным, поскольку не допускает поправок на смерть в процессе или после «чисток» в конце 1930-х гг., основная часть которых пришлась именно на городское население. Однако следует отметить, что количество смертей в результате «чисток» было несопоставимо с губительными последствиями политики коллективизации.) На третьем этапе оценка общих показателей рождаемости и смертности городского и сельского населения производится путем экстраполирования показателей 1927 г. на 1939 г. в соответствии с расчетами общенационального уровня рождаемости и рядами общего уровня смертности в условиях отсутствия избыточных смертей. Последний этап заключался в вычислении численности городского и сельского населения за каждый год путем интегрирования в данные базового 1926 г. таких факторов, как рождаемость, смертность (стандартная и избыточная), а также чистый уровень миграции. При этом суммирование численности обеих категорий приводит нас к цифре, которая в значительной степени совпадает с ежегодными оценками общей численности населения страны, приведенными в работе Лоримера, а проекции численности городского и сельского населения на 1939 г. совпадают с результатами переписи этого года. Более того, проекция численности на 1937 г. соотносится с итогами запрещенной переписи 1937 г.

Помимо данных по численности городского и сельского населения для построения имитационных моделей требовались цифры по населению, занятому и не занятому в сельском хозяйстве. Очевидно, что абсолютное большинство городского населения относилось к «несельскохозяйственной» категории (Лоример. 1946, 228). В сельском же населении присутствовала умеренная доля несельскохозяйственных рабочих, вовлеченных в операции аграрного хозяйства (например, помол муки, первичное производство, строительство) и прочие виды деятельности (государственное управление, образование и здравоохранение). Многие жители деревни чередовали сельскохозяйственную работу с прочими видами деятельности. В рамках своего анализа численность населения, имеющего отношение к аграрному сектору, за 1928 и 1939 г. я оцениваю на основе данных Лоримера (1946, 222-230) и Ясного (1949, 710–714): предполагается, что приводимые ими показатели представляют собой совокупное число жителей деревни, полностью или частично занятых в сельскохозяйственных операциях. Для того чтобы рассчитать изменения численности этой категории сельского населения после 1928 г., я скорректировал показатели 1928 г. на степень изменений в общей численности сельского населения. Соответственно, доля «несельскохозяйственного» сельского населения вычислялась путем вычета доли «сельскохозяйственного» населения из общей численности сельского населения.

Инвестиции, 1925–1927 — 1928 гг.: инвестиционные показатели были рассчитаны путем обратной экстраполяции данных Нуттера (1962, 420, 427) с использованием индекса строительных материалов (прокатная сталь, огнеупорный кирпич и цемент в равной пропорции).

Параметры производственной функции: предпринимались попытки привести показатели производственных функций в соответствие с ситуацией в советской экономике в межвоенный период. Однако эти попытки не увенчались успехом. Закономерным решением стало извлечение искомых параметров на основе результатов других статистических исследований. Так, Вайцман (1970) в своей работе стремится соотнести двухфакторную (капитал и труд) производственную функцию при ПЭЗ (постоянная эластичность замещения) с показателями советской промышленности, при этом оценивая коэффициент эластичности на уровне 0,4, а коэффициент капитала на уровне 0,6. Эти параметры я использую для исследования производственной функции в секторе производства инвестиционных товаров. В то же время для анализа производственной функции сектора производства потребительских товаров необходима трехфакторная модель (капитал, труд и затраты сельскохозяйственного сырья). В этом случае я применил аналогичную функцию ПЭЗ с показателем эластичности замещения, равным 0,4, а коэффициенты трех компонентов функции сделал приблизительно равными.

Для построения имитационной модели в гл. 8 требовались стартовые значения моделирования, а именно показатели объемов затрат и выпуска продукции в секторах производства потребительских и инвестиционных товаров. Все оценки приводились в ценах 1937 г. В рамках этого анализа вся экономика делится на три фундаментальных сектора: производство товаров потребительской категории, производство инвестиционных товаров и аграрный сектор. Объем ВВП равен суммарной добавленной стоимости всех трех секторов, а объем производства в каждом из них рассчитывается как объем добавленной стоимости плюс приобретения из других секторов.

Рассмотрим сектор производства инвестиционных товаров. Объем производства в этом секторе экономики определяется как сумма валовых инвестиций, включая ремонтные расходы[149], потребительские товары длительного пользования[150], военное снаряжение[151] и медицинское оборудование[152]. Я полагаю, что включение в спектр анализа этих категорий товаров позволит прийти к совокупному объему производства в машиностроительной отрасли и производстве строительных материалов. При этом сектор производства инвестиционных товаров, предположительно, не содержит приобретений промежуточных товаров из других секторов, поэтому общий объем производства в данном секторе равен собственной добавленной стоимости.

Аграрный сектор также не совершает приобретений текущих сырьевых товаров из других секторов, и здесь объем произведенной продукции вычисляется аналогичным образом: объем добавленной стоимости за вычетом семенного и кормового фондов. Методика расчета чистого произведенного продукта в аграрном секторе описана в разделе, посвященном источникам данных по сельскохозяйственной отрасли.

Поскольку объем ВВП равен суммарной добавленной стоимости всех трех секторов экономики, то объем добавленной стоимости сектора производства потребительских товаров представляет собой разницу между ВВП и суммой чистого объема производства сельскохозяйственной отрасли и сектора производства инвестиционных товаров. Тогда объем производства потребительских товаров равен сумме объема добавленной стоимости этого сектора и объема приобретений этим сектором товаров сельскохозяйственного производства. Как уже упоминалось, сектор производства товаров потребительской категории включает в себя производство товаров частного потребления (за исключением товаров длительного пользования), жилье, услуги частного потребления, здравоохранение, образовательные услуги, государственное управление, полицию и военную службу.

Определить, какую часть ресурсов потребляет каждый из указанных секторов, можно путем анализа межотраслевого баланса. Прежде всего следует сформировать эту таблицу из рабочей таблицы, приведенной в работе Каплана и др. (1952), основанной на показателях четвертой пятилетки. Ряд элементов этой таблицы находят подтверждение в данных советской статистики на конец 1930-х гг., однако некоторые приведенные показатели не имеют обоснования. Я модифицировал эту таблицу для таких отраслей, как текстильная промышленность, где коэффициенты затрат-выпуска заметно расходятся с данными Леонтьева по американской экономике за 1919 и 1929 г. (Леонтьев. 1941). Также я агрегировал данные по оборонной и машиностроительной отраслям, эти сферы в любом случае имеют сходные коэффициенты. Приведенные в рамках этой таблицы коэффициенты относятся к экономике 1940 г., однако я полагаю допустимым использовать их для расчета показателей за 1928 г.

Вторым шагом является определение стартовых для моделирования значений затрат в 1928 г. Для этого необходимо разбить компоненты конечного спроса (приобретения домохозяйств, текущие государственные издержки, инвестиции) за 1928 г. на категории приобретений, совершенных различными отраслями промышленности, указанными в таблице межотраслевого баланса. Таким образом, для каждого компонента совокупного спроса было определено направление (вектор), по которому каждый из этих элементов переходил в какую-либо отрасль промышленности. Впоследствии, как описано в этом исследовании, данные линии переходов позволили установить направления, соответствующие сектору потребительских товаров (в данном случае это сумма сельскохозяйственного производства и производства товаров потребительской категории) и инвестиционных товаров. При этом вектор производства инвестиционных товаров включал элементы, которые были равны суммарному объему конечных приобретений из секторов машиностроения и строительства; в противном случае его элементы принимали нулевое значение.

Соответственно, элементы вектора производства потребительских товаров, напротив, были равны суммарному объему конечных приобретений из всех секторов, кроме машиностроения и строительства, эти элементы принимали нулевые значения.

После этого таблица коэффициентов межотраслевого баланса была в обычном порядке умножена по векторам производства товаров инвестиционной и потребительской категории. Это позволило разбить валовой объем производства по каждой отрасли промышленности на производство инвестиционных и потребительских товаров. В табл. С.1 приводятся пропорциональные доли распределения каждой отрасли по двум категориям использования. Картина распределения вполне предсказуема: весь — или практически весь — объем производства пищевой, текстильной и легкой промышленности относится к категории потребления, а отрасли тяжелой промышленности — производство чугуна и стали, машиностроение и прочее — в основном являются производителями инвестиционных товаров.

Четвертый шаг заключается в систематизации распределения общего объема занятости по отраслям промышленности, данные по которым взяты из различных исследований: Нуттер (1962, 499–504), Каплан (1969, 208–212), Вайцман и Элиас (1961), Морстин и Пауэлл (1966, 642–650), Бергсон (1961, 442–447). Умножение полученных совокупных показателей по отраслям промышленности на долю валового объема производства каждой отрасли, классифицированную как производство товаров потребительской или инвестиционной категории, позволяет получить искомые объемы занятости по отраслям производства инвестиционных и потребительских товаров, суммирование которых дает в итоге совокупный объем занятости по каждому сектору в 1928 г.

Наконец, последним этапом является проведение аналогичных манипуляций с данными по капиталу, хотя в этом случае необходимо было классифицировать основные фонды в промышленном секторе. В работе Морстина и Пауэлла (1966, 408–418) приводится анализ оценок основных фондов, произведенных экономистами Госплана по состоянию на 1 января 1928 г. Эти оценки дают картину основных фондов по сектору экономики, но не позволяют оценить их по отраслям, входящим в промышленный сектор. Поэтому я произвел оценку капитала в этих отраслях путем анализа данных по уровню занятости и оценок соотношения капитала и труда, заимствованных из американских источников [в основном использовались данные из работы Кремера (1960, 248–251, 273, 318, 323) и др., однако в анализ включались также данные из переписи месторождений США (1929, 44), Переписи промышленного производства (1920, т. 8, 20, 146; т. 10, 920), а также из работы Йоргенсона и др. (1987, 380 и далее)]. Данные по уровню занятости в рамках советской экономики умножались на американские коэффициенты соотношения труда и капитала, а объем основных промышленных фондов был распределен между отраслями пропорционально производимым продуктам. Такой подход основан на предположении, согласно которому относительные коэффициенты соотношения капитала и труда в Советском Союзе находились на уровне соответствующих показателей американской экономики в этот период, однако допускаются расхождения абсолютных показателей. Таким образом, объемы основных фондов в секторах производства инвестиционных и потребительских товаров рассчитывались как суммарные объемы компонентов каждого из секторов.

Табл. С.2 демонстрирует результаты этой разбивки данных по советской экономике за 1928 г. Очевидно, что ее основой преимущественно являлось производство товаров потребительской категории. А на долю сектора производства инвестиционных товаров в рамках несельскохозяйственной экономики приходилось лишь 7 % объема капитала, 19 % объема занятости и 13 % итогового производства.