От кобры до медведя гризли

Глава 2. Самая красивая птица на Земле — павлин

Если львы и тигры способны внушать посетителям зоопарков опасливую почтительность, то обыкновенный павлин может привлечь к себе гораздо больше внимания: для этого ему достаточно только распустить свой шикарный, сияющий всеми цветами радуги хвост. Мимо такого зрелища люди никогда не пройдут равнодушно. Несмотря на то что павлин спокойно может жить в любом крестьянском дворе, он остается самой прекрасной птицей на Земле!

Разумеется, он распускает хвост специально для обольщения пав — так считают все. Однако это не совсем так. Во-первых, то, что он поднимает кверху на 1 метр 30 сантиметров, — это вовсе не хвост, а удлиненные перья на спине, хвостовые же перья у павлина гораздо короче. А вот то, что отсвечивает таким удивительным зеленовато-золотым, медным и красноватым блеском, — вовсе не окраска, а особое строение пера, создающее для нашего глаза подобную игру красок.

Интересно, старается ли павлин на самом деле обольстить своим украшением самок? Уже не раз наблюдали, что, подойдя к дереву или крутому обрыву, он наклоняет свой веер косо назад, чтобы сидящие наверху самки могли увидеть его в полном блеске. Но стоит такой невзрачной самочке приблизиться к нашему расфранченному кавалеру, как он тотчас же поворачивается к ней задом, демонстрируя ничем не примечательную оборотную сторону хвоста. А она, небрежно склевывая то тут то там что-то с травы, словно бы и не обращая на него внимания, обойдет его кругом, чтобы снова увидеть роскошный веер во всей красе. Он, шумно встряхивая своим замечательным украшением — звук при этом напоминает погремушку или трещотку, — снова отворачивается от самки. Ей опять приходится обегать его кругом, и так может продолжаться более десяти раз, пока он наконец не сложит наполовину свой веер и, взобравшись на самку, не спарится с ней. Он в этот момент отличается от домашнего петуха только тем, что павлины в отличие от домашних петухов спариваются чрезвычайно редко. Иной владелец павлинов не может припомнить, чтобы когда-либо был свидетелем спаривания своих питомцев. Впрочем, то же самое относится и к индюкам, и фазанам.

Если бы селедка стоила так же безбожно дорого, как икра или устрицы, люди смаковали бы ее с подобным же восторгом, как необычное, изысканное лакомство. То же самое можно сказать о павлинах, которых на сегодняшний день можно содержать практически в любой деревне — было бы желание. А вот Гомер, живший за 800 пет до нашей эры, их еще не знал. Знаменитому же философу Аристотелю, умершему в 322 году до нашей эры, они были уже хорошо известны.

Павлинов завезли из Азии в Европу в период расцвета греческой культуры. Когда они были еще редкой новинкой, их демонстрировали в Афинском храме лишь раз в месяц, в новолуние, причем за входную плату. Ведь день новолуния считался тогда священным днем богини Геры, а позже, в Риме, — богини Юноны. В те времена парочка павлинов стоила 11 тысяч драхм, что равняется примерно 30 тысячам марок. Притом павлин стоил 10 тысяч, а пава только тысячу драхм. Потом они стали дешеветь, потому что, как выяснилось, разведение этих птиц не составляло большого труда.

«Лучше всего держать их на небольших естественных или даже искусственных островках, засаженных деревьями, — можно прочесть в старых римских руководствах по разведению павлинов, — там они застрахованы от нападения куниц, лисиц и воров. Поскольку они плохо летают, то удрать им оттуда через воду не так-то просто. Одного павлина хватает на пятерых пав».

И уже тогда догадались подкладывать павлиньи яйца под обыкновенных кур-несушек и выкармливать молодняк кузнечиками и творогом. А поскольку, безусловно, только какая-нибудь из богинь могла волшебным образом рассыпать звезды с небес по удивительному вееру павлина, то вскоре его стали считать символом неба, куда поднимаются души умерших, — он стал символом бессмертия. И сегодня еще находят изображение павлина в римских гробницах. Но в то время как кесари избрали своей эмблемой орла, их жены — неважно, будь они Домитией, Паулиной, Фаустиной или Юлией, — неизменно выбирали своей эмблемой павлина. Он увековечен на многих римских монетах, потому что считался также эмблемой Юноны, супруги Юпитера.

Но поскольку мясо «божественных птиц» было жестким и невкусным, то в качестве особого деликатеса на стол знатных вельмож подавались только павлиньи мозги и языки. Так, царственный кутила Вителлий приказывал свозить из всех уголков Средиземноморья на военных кораблях всяческие лакомства. На его стол подавалось огромное блюдо, наполненное языками фламинго, молоками мурен, печенью рыб-попугаев, но больше всего там было павлиньих мозгов и языков. С тех пор каждый римский сибарит, который мог себе это позволить, стал поражать своих гостей вазами, наполненными павлиньими мозгами и языками. Когда кто-нибудь из обжор чувствовал, что объелся этими роскошными яствами и больше не в состоянии есть, он шел в «vomitorium», специально оборудованное для этой цели помещение, щекотал павлиньим пером у себя в горле, вызывая рвоту, и потом, облегченный, мог продолжать трапезу дальше. Как бедно выглядят по сравнению со всей этой невиданной роскошью времена нашего рыцарства, например, широко известная свадебная неделя Карла Бургундского, во время которой ежедневно на стол подавалось сто жареных павлинов!

Прямо посреди леса Шри Ланки я вдруг услышал призывные крики павлина, похожие на громкое мяуканье. Меня поразило, что эти дикие павлины, которые внешне почти ничем не отличаются от наших домашних, совершенно не пугливы и не прячутся от людей. Несколько раз они пересекали передо мной пешеходную тропу или преспокойно оставались сидеть в кроне дерева, под которым я стоял.

Кстати, должен сказать, что громкость павлиньих криков явно преувеличена. Это пришлось удостоверить даже английским и немецким судам. Так, на лесном курорте Фламмерсфельде особо чувствительные соседи аптекаря Иоганнеса Аугустина, занимавшегося разведением павлинов, пожаловались в полицию. Они требовали, чтобы его павпин-производитель, по кличке Саломо, прекратил по утрам громко орать.

Полиция пригрозила аптекарю — нарушителю спокойствия штрафом в размере 100 марок. Однако тот утверждал, что это все происки его завистников, которые научились отлично подражать крику «королевской птицы». Вызванная на место действия окружная судебная комиссия установила, что «подлинные» крики самца-павлина по громкости не превышают 60–70 децибеллов, следовательно, они тише звука проезжающего автомобиля. Так что иск был отвергнут, а павлинам было милостиво разрешено кричать дальше.

Точно так же и в лондонском предместье Хаченд судья отклонил подобную жалобу, потому что восемь соседей заявляли, что птицы мешают им спать, семь же других утверждали обратное. А одна пожилая дама даже уверяла, что крики павлина действуют на нее успокаивающе.

В Индии к крику павлина относятся весьма положительно. Ведь своим криком павлины предостерегают о приближении тигров и леопардов. Хорошо относятся к ним и за то, что они охотно поедают молодых кобр.

Из тех районов, где водятся павлины, эти ядовитые змеи очень скоро исчезают. Поскольку павлин в Индии издавна считается символом бога Кришны, никто его никогда не тронет. Поэтому павлины здесь и не боятся людей, их можно наблюдать разгуливающими днем по пашне, а ночью они зачастую сидят где-нибудь на дереве прямо посреди села.

Когда павлин летит, он часто «не разбирает дороги». Один из павлинов как-то залетел в вестибюль гостиницы при Берлинском Тиргар-тене. Испугавшись сбежавшихся постояльцев, он метнулся в закрытое окно и, пробив стекло, вылетел наружу. Очутившись на газоне, он как ни в чем ни бывало принялся склевывать насекомых с травы. Дырка, пробитая птицей в стекле, оказалась на удивление маленькой: в нее птица с прижатыми к телу крыльями едва могла протиснуться. Подобный же случай наблюдался и с другим павлином.

Часто пробовали акклиматизировать павлинов в других странах и частях света, чтобы пополнить там состав дикой фауны. Ведь с фазанами такое удавалось довольно легко. В 1878 году в маленьком поместье близ Вены обитало примерно 20 павлинов, причем при почти вольном содержании. Они были совершенно дикими, насиживали свои кладки в кустарнике и ночевали всегда на воле, даже во время основательных холодов.

Один павлин и три павы, выпущенные графом Эстергази на волю в Венгрии, размножились до 32 голов. Однако по-настоящему дикими они так никогда и не стали. Аналогичное наблюдалось и на Мадейре, Святой Елене, на Фернандо-По, на Северном острове Новой Зеландии, на островах близ западного побережья Австралии и на самом Австралийском континенте.

Но в одном павлинам повезло: они остались павлинами. Ведь в отношении многих животных, которых мы, люди, одомашнивали, у нас остался грех на душе. Так, на нашей совести и постепенная потеря изумительного нюха у собак, и появление уродливых бульдогов с их расплющенными носами. А сколько мы вывели собачьих пород с укороченными кривыми ногами, кроликов с обвислыми ушами, кур с завитушками вместо перьев или с длинными аистиными ногами! Всё это на совести человека. Павлины же и сегодня ничем не отличаются от своих диких сородичей в Индии и Бирме. Правда, появляются порой на свет белые или пятнистые особи, но мы считаем это случайными и досадными промахами в их разведении, и в наших зоопарках такие экземпляры сразу же выбраковываются. Потому что сверкающий всеми цветами радуги «павлиний глаз» — это самое прекрасное украшение, изобретенное природой, и не надо его портить.