От омеги к альфе

Глава 19. Создание зародыша новой науки

Меня вызвал ЦУ — тебя просит связаться президент РФ. Я помнил про свое обещание, поэтому, сменив прикид на инопланетянина Нулана, посмотрел на кабинет президента. Он был один. Аппаратура была выключена. На всякий случай я все же включил антиэлектрон и вышел на связь.

Добрый вечер, Владимир. Ты вызывал меня? Что случилось?

— Да, я вызвал тебя Нулан в связи с последними событиями. Уничтожение биологического оружия — это ваша работа? Вы же мне говорили только о ядерном оружии.

— Биологическое оружие также относится к оружию массового уничтожения. Пока это были только бациллы чумы, холеры, тифа и т. п. — это было заразное, но локальное оружие. К тому же человечество умело, плохо или хорошо с ним бороться. Но недавно профессор Шульц вывел новый вид вируса, которому не страшен, ни холод, ни жара, ни иммунные свойства организма. Самое страшное, что от него нет лекарств, и каждый заболевший им — обречен на мучительную смерть. Это счастье, что он до сих пор не вырвался наружу Смертность от этого вируса, при его распространении будет составлять десятки миллионов человек. Эксперименты с этим вирусом проводились в секретной лаборатории в ФРГ рядом с городом Кауфбойрен. Вместе с ним погиб еще один профессор из США Пери, который готовился испытать этот вирус в Африке. Я боюсь даже предположить какие бы там, да и во всем мире возникли бы последствия.

У вас есть доказательства создания такого вируса, Нулан?

— Да имеются. Это фотокопии всех журналов, ведущихся в лаборатории за последние 15 лет, протоколы испытаний на животных и на двух «человеческих особях», так записано в журнале. Эти люди были доставленных из американских секретных тюрем. До подлинников этих документов никто не сможет добраться лет 55–60. Из документов хорошо виден путь создания этого вируса, поэтому распространять их я не собираюсь.

— Мне понятна ваша позиция. Я думаю, вы сделали хорошее дело. Но как понять тогда горы трупов в Пакистане? У вас имеется, какое — то страшное оружие, которое называют «лучами смерти»?

— Это не оружие. Это прибор для дезинфекции космических кораблей после пребывания их на планетах с агрессивной микрофлорой. Здесь на планете Земля мы решили использовать его для уничтожения биологического оружия. Однако в этой штольне кроме завода по производству биологического оружия был завод по производству героина, который охраняло более 2000 военных Пакистанской армии. Когда мы предложили им уйти на безопасное расстояние, так как будет уничтожаться биологическое оружие, они оказали вооруженное сопротивление, напали на группу наших людей, которым ничего не оставалось, как направить аппарат на нападающих. Результаты вы видели. Могу сказать, что с нашей стороны погибло два человека. Данные приборы применялись нами как оружие в первый раз.

— С этим понятно. Вы забрали у человечества ядерное оружие, уничтожили биологическое оружие. Осталось химическое оружие. Вы его тоже собираетесь уничтожать?

— Химическое — нет. Я думаю, что народы Земли сами смогут решить эту задачу. Не все же свои проблемы за вас должны решать инопланетяне. Посмотрим, на что способны вы сами. Кроме того, ваше химическое оружие действует локально. До опасного уровня воздействия на десятки миллионов жителей планеты ваше химическое оружие еще не доросло. Поэтому предлагаю вам через международные организации предложить человечеству избавиться от этого вида оружия и запретить его разработки.

Я хочу поблагодарить вас, Нулан за проделанную работу на благо человечества. Вот только не знаю чем.

— Я подскажу, Владимир. Я знаю, что ваша наука находится пока не на высоте. Мы могли бы помочь вам создать научный центр, который бы генерировал идеи в фундаментальных науках, делал открытия и передавал бы их другим научным учреждениям для реализации, разработке новых технологий, например. Это был бы прорыв в знаниях человечества. Для начала мы могли бы выкупить или взять в аренду несколько учебных заведений, например в Новосибирском Академгородке, инвестировать туда определенные суммы, подобрать сотрудников из ваших ученых и начать работу. Академгородок переживает пока не лучшие дни. Многие ученые оттуда эмигрировали. Часть ваших ученых используют там компании Интел и Шлюмберже. Продукты деятельности этих ученых принадлежат этим фирмам. Продукция нашего центра будет принадлежать самим ученым и России. Мы не против привлечения в последующем к работе и иностранных ученых, если они будут проситься приехать в Академгородок. А это, я думаю, будет через год-два, когда ваши ученые покажут, на что способны. Вы хотите этого, Владимир? Нет, своих знаний и технологий мы им передавать не будем. Мы только научим их думать и использовать резервы своего мозга. А до остального они додумаются сами. Я понимаю, что открытие нового научного центра не вписывается в ваш бюджет. Но я денег и не прошу. Финансирование научного центра, содержание его сотрудников я беру на себя на ближайшие 3–5 лет. Далее — видно будет. Я прошу вас устранить бюрократические препоны, которые могут возникнуть при создании научного центра. Так как этот центр будет существовать, скажем, так, на частные пожертвования, то прошу избавить его от каких-либо проверок как от научных светил Академии наук РФ, так и от других бюрократических структур. Это возможно?

— Сложно это будет сделать в нашем славном государстве. Но ладно, что-нибудь придумаем. А как вы смотрите на то, что ваш центр будет под крышей ФСБ? Тогда точно, лишних проверяющих у вас не будет. Еще вопрос, кого бы вы хотели поставить во главе научного центра?

Отвечаю на первый вопрос: против крыши ФСБ не против. Наоборот, как только центр начнет выдавать на гора свои открытия и результаты исследований, то туда потянуться кроме ученых из других стран разные людишки, которым бы что своровать, подглядеть, подслушать. Мы, конечно, примем свои меры, но и помощь ФСБ будет не лишней. Насчет руководителя центра я предлагаю академика, доктора физических наук Петрова Степана Аркадьевича. Ему 72 года, он болен, но мы его вылечим. Если хотите, он сам к вам придет, и вы сможете оценить его и его способности.

— Когда он сможет придти ко мне?

— Через неделю он вам позвонит по прямому телефону. Вас устроит?

Когда экран погас, президент сделал запись в рабочем журнале об академике Петрове и попросил секретаря принести ему личное дело академика.

С Петровым я договорился быстро. Он постоянно жил на даче под Москвой. По профессии он был астрофизик, в свое время руководил одним из НИИ, однако в 90-е годы пришелся не ко двору чиновникам от науки. Был на их взгляд слишком честным, сам не воровал и не делился ни с кем. От руководства НИИ отстранить его не могли, тогда пошли радикальным путем, вначале прекратили финансирование института, посчитав его работу неактуальной, а затем закрыли его. Его научные работы прекратили печатать, постарались его забыть. Но он был в курсе последних открытий американских коллег. Я представился ему молодым ученым, который захотел посоветоваться с метром по одному узкому, специальному вопросу. Когда я вставил в свою речь концепции, о которых он не слыхал ранее, он потребовал доказательств. Факты его заинтересовали, и он стал допытываться, откуда я их знаю. Я показал ему фотографии звездных скоплений, каких он никогда не видал, стал просить познакомить меня с их источниками. Жаль, говорил он, что у нас нет таких телескопов на орбите, какие есть у американцев. Тогда я и предложил ему стать руководителем научного Центра в Академгородке, где он получит доступ ко многим источникам информации, во много раз лучшим чем у американцев. Петров грустно улыбнулся и сказал, что он очень болен и, что он очень стар для такой должности.

— А если я попробую вас вылечить и скинуть лет 25–30, согласитесь?

— Увы, вы не Мефистофель, а я не Фауст, сказал он.

— А если все-таки попробовать, Степан Аркадьевич? Рискнете?

— Вы знаете молодой человек, мне терять нечего. Рискну!

Дальше все было просто. Я отвез Петрова на автомашине на лесную поляну, метрах в 400 от дачи, дал ему таблетку снотворного, отвез на МКР на базу в Атлантическом океане, раздел, засунул в медкапсулу, через 20 часов он вышел оттуда здоровым, бодрым, внимательно ощупывающим себя. Самое большое удивление у него вызвали зубы, естественные зубы, не протезы, к которым он привык. Увидев меня, он спросил: — Что вы со мной сделали?

— Как и обещал, вылечил и скинул вам несколько лет. Ну как, вы согласны на мои предложения?

— Конечно, согласен. Я теперь горы сверну.

— Вот и хорошо. Давайте перекусим и поедем домой.

Во время еды он снова выпил снотворное, и я перевез его таким же образом на поляну, посадил в автомобиль и привез к его даче. Мне пришлось подождать, пока он проснется. Он проснулся, посмотрел на меня, на машину и сказал:

— Мне приснился чудный сон, будто бы я стал здоров, помолодел, и у меня выросли зубы.

Он громко рассмеялся, потом смех утих, он вышел из машины, потянулся, огляделся, посмотрел на меня и спросил: — Так это что, правда?

— Правда, правда, Семен Аркадьевич. Правда и то, что вы согласились со мной работать, стать руководителем научного центра в Новосибирском Академгородке. Правда и то, что послезавтра вы позвоните по этому номеру телефона президенту РФ, с которым у вас состоится встреча. Пойдемте к вам на дачу, и я расскажу вам, о чем там у вас будет разговор. А насчет здоровья не беспокойтесь, оно никуда не пропадет. Если вы думаете, что здесь какой-то фокус, то можете пройти любое обследование в любой клинике. Я вышел из машины, и мы не спеша пошли в беседку для продолжения разговора.

В кабинет губернатора Новосибирской области я с Петровым прошел без проволочек. Видимо сказался звонок президента РФ. Нас ждали. Выяснив, по какому вопросу мы приехали, губернатор вызвал мэра города и министра науки и образования. Мэр предложил нам одно из трех зданий бывших НИИ и пообещал найти 12 квартир для первых сотрудников, правда, в разных местах и 5 квартир в районе Шлюза. Два здания НИИ были расположены рядом, и меня это устраивало, однако третье стояло, на другом конце дороги и до него было около 2 км.

— А что в этом здании находится? — спросил я, указывая на карте представительное здание в 9 этажей.

— Это административное здание, там располагаются различные офисы, — сказал мэр города.

— Значит, так, — сказал я, — Мы берем вот эти три здания с прилегающей территорией. Я очертил круг вокруг зданий НИИ и здания офиса. В дальнейшем мы построим еще 4 здания на этой территории. Кроме этого нам нужен жилой дом пока на 120 квартир. Если будет нужно, мы построим столько сколько нужно. Территории институтов будет огорожена красивой металлической оградой, так что вашего эстетического чувства задето, не будет. Сегодня у вас будут зарегистрированы все уставные документы, мне не хватало только нашего нового юридического адреса. После этого мы открываем счет в вашем отделении банка, неважно какого и кладём туда для начала миллиард евро и 70 млрд. рублей. Надеюсь, для начала нашей совместной работы хватит?

Присутствующие молчали. Я продолжил:

— Эти здания и землю мы покупаем. Квартиры тоже.

Я обратился к мэру: — прошу вас известить руководителей офисов о переезде в другое место через 2 недели. С квартирами, я понимаю, будет сложнее, но… Государственная необходимость. Пусть сами оценивают квартиры, но в пределах разумного, конечно. Но квартиры нам нужны будут уже через месяц. Вам понятно?

Вскочил со стула мэр города: — да кто вы такой, чтобы мне приказывать? А куда девать жилищное, гражданское законодательство?

— Я уже сказал, что это государственная необходимость. Кто я такой? Извините, не представился — личный порученец президента, подполковник ФСБ — Федоров Сергей Иванович и показал документы. Этот ученый центр будет находиться под неусыпным контролем этой организации. Ясно? А насчет гражданских прав и свобод есть деньги. Вот с их помощью и решайте вопросы. И помните про наш неусыпный контроль. А за нарушение договоренностей… За нарушения с вас будет кому спросить. Вы поняли? Все дела будете иметь через уважаемого Семена Аркадьевича. Я встал и вышел, из кабинета не прощаясь.

Я оставил Петрова в Академгородке «на хозяйстве» дав ему необходимые инструкции и оставив его под наблюдением «ангелов — хранителей», т. е. автоматов разведчиков. Сам я, под личиной Петрова, объехал все периферийные ВУЗы страны, выявляя молодых и способных кандидатов наук и аспирантов по различным отраслям знаний. Эти молодые ученые понимали, что в сложившейся ситуации в стране перспективы их роста небольшие и некоторые уже подумывали об эмиграции, думая, что за границей оценят их таланты. Конечно, оценят, дадут возможность работать, создадут удовлетворительные условия проживания и будут эксплуатировать его как научную лошадку. Они будут присваивать себе результаты его интеллектуального труда, продавать их и получать прибыль. А что вы хотите, капитализм, сэр, да и к тому же вы подписали с нами долгосрочный контракт. И вы будете заниматься теми исследованиями, которые нам нужны, а не те, которые вы хотите провести. Кое-кто тянет эту лямку до конца жизни, другие спиваются по русской привычке, а некоторые кончают жизнь самоубийством.

В общем списке у меня было 176 молодых ученых. Я отобрал 85 кандидатур, исходя из возможностей базы в Атлантическом океане. Побеседовал с каждым из них, Предложил работу в Академгородке, первоклассное оборудование, оклад, превышающий их в настоящее время в 4 раза, отдельную квартиру и свободу творчества. Как ни странно три человека отказались по каким-то своим причинам. Подозреваю, что их испугала именно свобода творчества. Легче быть ведомым, чем брать на себя ответственность. Остальных, 82 человека я пригласил на семинар в Санкт-Петербурге. Проживать они будут в городе, а семинары — в Сестрорецке, куда их будут доставлять от гостиницы в комфортабельных автобусах. Пребывание на семинаре, проезд туда и обратно — за счет научного Центра. Я предложил им сразу же написать заявление об увольнении в связи с переходом на другую работу, чтобы после семинара они сразу же выезжали в Академгородок. На вопросы аспирантов, как же быть с защитой, пообещал, что через год они могут сразу защитить докторские диссертации, если захотят. Честолюбие у молодых было на высоте и его нужно поддерживать, но не доводить до гипертрофированного.

15 марта 2015 г. три автобуса с учеными свернули с трассы С-Петербург — Сестрорецк на дорогу, ведущую к одному санаторию. Он был снят мной для проведения семинара, но в нем я планировал провести всего одно собрание. Все ученые в автобусах уже спали. Автобусы свергули на поляну недалеко от санатория, где ученых перенесли в МКРы и отправили на базу в Атлантическом океане. Там их вначале отправили в медкапсулы, где подлечили. У одних был сколиоз, у многих близорукость, плоскостопие и другие заболевания, не мешающие им хорошо мыслить. Затем их поместили в обучающие капсулы, покормили, опять в обучающие капсулы. Для обучения я с ЦУ разработал программу, в которой были в сжатой форме сформулированы все знания человечества по данной отрасли науки. Все заблуждения современной науки были выделены и подвергнуты аргументированной критике. Никаких знаний от альфийской науки в программу обучения не закладывались. Правда во все курсы я добавил знания по математике на современном уровне, считая, что без владения математическим аппаратом не может быть никакой науки. Кроме этого в программу обучения я включил умение пользоваться резервами своего головного мозга. Такое интенсивное обучение длилось сутки. Питание, отправление естественных потребностей, снова учебная капсула и так далее. Через сутки, но уже вечером, ученых опять погрузили в автобусы и доставили в гостиницу Санкт-Петербурга. Все разошлись по номерам и легли спать. Я знал, что после такой интенсивной работы они проспят не менее 10–12 часов, поэтому объявил на следующий день перерыв.

Интересно, что на следующий день ученые ходили по городу, обсуждали какие-то темы, но никто не употреблял спиртных напитков, как это часто бывает среди молодых ученых на подобных семинарах, мол, отдыхать люди приехали. В каждом наблюдалась внутренняя работа мысли. Даже исчезновение своих заболеваний многие еще не заметили. Просто не стали носить очки и все. Никаких восторгов особых не было.

На следующий день в концертном зале санатория выступил я, как академик Петров. Обрисовав состояние фундаментальной науки сегодня в мире и критику основных заблуждений в ней, я в частности сказал:

— Уважаемые коллеги, говоря об однобокости развития современной науки, я бы хотел обратить ваше внимание на тот факт, что любой материальный объект характеризуется наличием как корпускулярных, так и волновых свойств. Тот же объект проявляется и как частица и как волна. Этот взгляд разрушал традиционные представления о материи с 1924 года. В квантовой физике эти два описания реальности являются взаимоисключающими, но равно необходимыми для того, чтобы полностью описать рассматриваемые явления. Как устранить это противоречие современная наука не знает. Придумываются различные формы элементарных частиц, которые бы объяснили это противоречие, но, увы. Путем расщепления элементарных частиц на синхрофазотронах, затем на андронных коллайдерах ищут эти частицы, которые были бы одновременно и частицами и волнами. Некоторые даже назвали эти гипотетические частицы — «частицами бога». Но никто тщательно не изучал электромагнитное излучение. Все изучают корпускулы. А может быть материя, которая нас окружает, это особая форма существования электромагнитного излучения? Тогда все встает на свои места. Природа дала нам подсказку — если на воду при замерзании воздействовать различными акустическими колебаниями, то кристаллы льда бывают различной формы. При этом и свойства воды изменяются. А если на различные материалы воздействовать различного рода электромагнитного излучения? На нашем солнце, как и на любой другой звезде, происходят не термоядерные реакции. Все гораздо сложнее. Представьте себе, что звезда — это темная материя, испускающая электромагнитное излучение в особой форме существования этого излучения. Тогда никакого дуализма существования материи не существует. Я могу сказать физикам — слушайте классическую музыку и вы научитесь слышать музыку природных явлений, в том числе музыку творения вещества, из которого мы все состоим.