От себя не убежишь (СИ)

Эпилог

Мне в руку уткнулся мокрый нос. Затем раздался тяжёлый вздох, и я поняла, что больше поспать не удастся. Рука поднялась и зарылась в шерсть, легонько ее теребя. Приоткрыла один глаз и посмотрела на безобразника, который не дал мне поспать.

— И что ты меня разбудил? — спросила пса. — Я уверена, Мария Николаевна тебя уже накормила. При том с лихвой. Посмотри, как ты раздобрел на ее харчах. Жалко ей видите ли тебя, только ожирение твое уже не за горами, и вы этого не понимаете.

Хвост Малыша заходил ходуном, а я вздохнула и решила вставать. Сто процентов Мария Николаевна уже приготовила что-то вкусненькое. Она решила откармливать меня. Только, видимо, не в коня корм. Но женщина не теряла надежды.

Я уже вторую неделю жила в доме мамы Донского. И уже три недели прошло с того момента, как я сбежала от моей головной боли в виде ее сына. На попутках автостопом в основном с дальнобойщиками я добралась до города, откуда когда-то меня забрал Стрельцов и позвонила Марие Николаевне. Стрельцов все же скинул мне ее номер, когда я его просила, и хоть позвонить мне тогда не довелось, он у меня остался. Звоня, я хотела разузнать обстановку. Но основная моя цель была — забрать Малыша. Я собиралась уезжать из страны и оставлять здесь своего питомца не хотела. Да и не имела морального права.

Мы поговорили с женщиной, и я попросила привезти мне пса. Она удивилась, но согласилась. Почему я решила довериться ей? Не знаю. Так говорила мне интуиция. И у меня больше не было вариантов. В поселок к оборотням мне не попасть незамеченной без помощи. Если ехать в наглую, то Донскому тут же доложат. И, тогда можно считать, я набегалась. Оставался только вариант, уговорить Марию Николаевну привезти самой или отправить с кем-то Малыша. Я была готова, что потом пришлось бы в экстренном порядке бежать, заметая следы, но повторюсь, Малыша я оставить не могла.

Мария Николаевна привезла мою собаку сама. Оказалось, она водит большой внедорожник, который ей подарил сын. Нужно было видеть радость Малыша от нашей встречи. И вот как я могла его бросить? Ради такого я и пошла на риск быть пойманной.

Женщина, увидев меня, все прекрасно поняла и прямо спросила, что натворил ее сын. Я не хотела рассказывать, но она настояла. Мария Николаевна выслушала и задала мне всего один вопрос: "Скажи, ты его любишь? " А я не смогла сказать ей "нет", но и "да" произнести была не готова. И тогда Мария Николаевна предложила мне не рубить с горяча, не делать шаг, о котором я могу пожалеть в будущем, а пожить у нее, успокоиться и все обдумать. Она заверила меня, что сына на порог не пустит, если я буду против. А захочу уехать, она не будет препятствовать. Мало того она предложила тайно доставить меня в поселок. Ее машину не досматривают, и Донской не узнает, по крайней мере быстро, что я там. Я согласилась, и Мария Николаевна отвезла меня к себе домой.

Ее старший сын ещё не знает, что я здесь. Он ни разу не приезжал к матери за это время и по слухам, которые доходили до нас, он ищет меня. Марию Николаевну почти никто не посещал, а если кто-то и приходил, то женщина не пускала их в дом. Там пахло мной. И любой оборотень догадался бы, что у хозяйки неучтенные гости. Младший сын Марии Николаевны, Даниил, которого я когда-то спасла, также жил в городе и к матери наведывался нечасто. Женщина заверила, что сейчас он уж точно не приедет. Донской поднял всех на ноги, и они ищут меня.

Мы жили все это время вдвоем, то есть втроем, если считать Малыша. Я немного остыла, все обдумала. И, если говорить честно, дико скучала по оборотню. Но мириться с таким поведением отказывалась. Я понимала, что нам нужно поговорить с Донским, но боялась. Чего? Наверно разочарования. Разочарования в мужчине, когда станет понятно, что он не готов меняться ради меня и идти на уступки. Поэтому я ему и не звонила. А ещё я поняла, что меня сдерживало в наших с Донским отношениях. Меня останавливало чувство, что все решили за нас. Что это не мой выбор, а сработал резонанс. Раз. И вот тебе мужчина. Люби. У меня взыграло чувство протеста и никак не хотело отпускать.

Я привела себя в порядок и спустилась на кухню. Дом у Марии Николаевны был большой двухэтажный. Его стоил отец Максима, который погиб. Там какая-то мутная история была, но, как я поняла, Донской все разрулил и наказал виновных. Мария Николаевна была на кухне. Женщина стояла возле плиты и что-то помешивала. Услышав меня, она повернулась ко мне и расплылась в улыбке:

— А, Дашенька, встала? Проходи. Я сейчас тебя покормлю.

Такая сцена была каждое утро. После моего лечения, женщина чувствовала себя превосходно. Она была благодарна мне и старалась угодить, но все было в меру. Мария Николаевна была на редкость умной женщиной. Она не навязывалась, не лезла в душу, не старалась обелить своего сына. Она давала мне право решать самой, как жить дальше. И за это я была ей очень признательна.

Я села за стол и передо мной появилась тарелка с оладьями и сметаной. Я поблагодарила хозяйку и приступила к еде. Женщина же села напротив меня и со свойственной ей прямотой сказала:

— Даш, тут это… Максим приехал.

От этих слов я чуть не уронила из рук оладушек. Я положила его на место, вытерла руки и посмотрела на женщину.

— Он знает, что я здесь? — спросила.

Мария Николаевна кивнула, а я продолжила:

— Он же из-за этого и приехал? Да?

Опять кивок.

— И что теперь?

Женщина нервно сложила руки на столе и сказала, смотря мне в глаза:

— Он приходил. Я его не пустила. Сказала, что тебя он увидит, только когда ты разрешишь.

— Спасибо. — выдохнула.

— Было бы за что. — невесело усмехнулась она.

Мария Николаевна немного помолчала, а потом осторожно спросила:

— А ты что собираешься делать, дочка? Ты, конечно, прости меня, что лезу не в свое дело, но… я вижу, ты меняешься, когда говоришь о моем сына.

Меняюсь? Возможно. Только развивать эту тему я была не готова.

— Не знаю. — ответила, но потом все же решила сказать, что меня беспокоит. — Знаете, меня очень смущает, что я должна подстраиваться под какой-то резонанс. По сути мы не владеем своей судьбой, а выбираем кого-то по указке.

Мария Николаевна задумалась на время, а потом улыбнулась уголками губ, посмотрела в окно и сказала:

— У меня есть мысли на этот счёт. Ну как мысли? Больше вековые наблюдения. Если ты позволишь, я расскажу.

— Было бы интересно послушать. — согласилась я.

Женщина встала, налила себе чаю и вернулась за стол. Затем отпила немного и заговорила:

— Ты знаешь, я считаю, что резонанс задуман природой не для нас, а для мужчин. Вот у них как раз почти и нет этого выбора. Про это ещё говорила моя мать. И я, прожив уже достаточно долгую жизнь, вынуждена с ней согласиться. — она сделала ещё глоток и продолжила. — В чем состоит женское предназначение? — спросила она и сама же ответила. — Женщина — прежде всего мать! То есть, все ее инстинкты направлены на обеспечение безопасности потомства. Женщины издавна выбирали себе мужчину среди лучших не просто так. Им так говорили инстинкты. Вся суть женщины направлена на то, чтобы найти того самого самого, с кем у нее будет здоровое и сильное потомство, потому что это гарантия того, что дети выживут. Но чем сильнее женщина, тем больше у нее запросы на мужчину. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Я понимала. Мария Николаевна хотела сказать, что женщина делает выбор. Ее слова вызвали ассоциацию с другим разговором, который я запомнила. Мне вдруг вспомнилась теория Никитина-старшего, что женщина выбирает, а ее сила подстраивается, и происходит резонанс. Но… у меня с Донским такого не было…

— Вы хотите сказать, что я сама выбрала вашего сына, поэтому у нас произошел резонанс? — спросила женщину.

— Ну если говорить примитивно, то да. — кивнула она.

— Но… — я не знала, знает ли Мария Николаевна историю нашего с Донским знакомства и ранения ее младшего сына, поэтому решила не вдаваться в подробности. — У меня не было такого, чтобы Максим мне сразу понравился. Я его даже и не рассмотрела то полностью, но резонанс произошел.

Мария Николаевна покачала головой и сказала:

— Нашу женскую природу не обманешь. Нам хватает доли секунды, чтобы понять нравится мужчина или нет, подходит или нет. Это чувствуется на невербальном уровне. Подумай об этом.

Она встала и покинула кухню, а я задумалась. Мог ли мне понравиться Донской сразу, как только я его увидела? Я вспомнила тот момент. Вот Андрей отходит в сторону, и на пороге появляется Донской с братом на руках. Мои впечатления? Большой. Сильный. От него прямо фонило силой и властью. А ещё вспомнилось, как бабушка всегда говорила, что моя сила не приемлет слабости. Сила тянется к силе. Я не помнила, чтобы хоть раз испытывала отторжения или дискомфорт рядом с Донским. Да я терпела его выходки, хотя другим не позволяла подобное и жёстко пересекала. Это получается… Получается я сама его выбрала?

Думать так, определенно было легче. Все же у меня было внутреннее сопротивление, когда я считала, что кто-то или что-то решил за меня с кем мне быть. Но если я сама его выбрала, то это совсем другое дело. Только это все равно не умаляло того, что оборотень сделал…

Завтракать не было уже настроения. Решила подняться к себе…

Весь день я ждала. Ждала, что Донской наплюет на все запреты и зайдет в дом. Это было в его характере. Он пёр, как танк, когда дело касалось его интересов. Но я прождала до поздна, а оборотень так и не появился. И даже не знаю, чего было во мне больше, когда я ложилась спать. Облегчения или разочарования.

Утро началось с лёгких прикосновений к моему лицу. Кто-то нежно обвел контур моего лица, погладил губы, прошёлся по щеками, начал спускаться к шее. Я распахнула глаза и наткнулась на темно-серые глаза, которые словно впитывали меня.

— Прости, Колючка, что разбудил. Не удержался. — сказал мужчина.

Он по всей видимости стоял на коленях возле кровати, так как его лицо было почти на одном уровне с моим.

Я посмотрела за спину оборотня и увидела настеж открытое окно. Он что, попал ко мне через него? Очень похоже на это.

— Ты что здесь делаешь? — спросила его.

— Хотел поговорить.

— А что у нас уже нет дверей для таких случаев?

Донской тяжело вздохнул и сказал:

— Боялся, ты откажешься со мной разговаривать.

Я смотрела на мужчину и понимала, как ему туго пришлось за это время. Оборотень сильно осунулся. У него были круги под глазами. Но как бы то ни было, он был гладко выбрит. Готовился к встрече что ли?

— Говори. — сказала.

Донской нервно сжал и разжал кулак, а потом ухмыльнулся:

— А я все забыл, что хотел сказать. Увидел тебя и забыл. — оборотень растерянно посмотрел на меня. — В голове только одна мысль — поцеловать тебя. — тяжёлый вздох, мужчина отвёл взгляд и вернул его мне. — Даш, я так соскучился… Знаю, что дурак, но с тобой у меня напрочь мозги отшибает. Особенно, когда понимаю, что я тебе не нужен. И… Знаю, что с ЗАГСом я перегнул, но… я боялся потерять тебя. Как подумаю, что тебя нет рядом…

Он замолчал, встал на ноги. А потом миг, и из глаз ушла растерянность, и появилась твердость. Донской серьезно посмотрел на меня.

— Когда я понял, что ты сбежала, и я не могу тебя найти, я много чего передумал. Знаешь, мне твой дружок в морду дал, а я и не сопротивлялся, потому что понимал, что заслужил. И даже Сашка мозги промыл. Но это все мелочи, главное — я не готов тебя терять. Ты преподала мне отличный урок. И… — он смотрел мне в глаза. — Колючка, я люблю тебя. Готов идти на любые компромиссы, обещаю прислушиваться к тебе, только… Если тебе плохо со мной… если ты не хочешь… я отпущу тебя, только скажи.

Оборотень замолчал, а я смотрела, как ему тяжело даются эти сумбурные от волнения слова. Донской буквально переступал через себя, произнося их. И это было ценно. Стоило ли ещё унижать мужчину? Не думаю. Тем более я сама, когда увидела его, поняла, что осталась тут из-за него. И это не Мария Николаевна меня уговорила. Я САМА хотела остаться. И нужно признать это. Я подсознательно не хотела быть далеко от него, поэтому приняла предложение его матери. А ещё я чувствовала, что он боялся. Боялся, моей реакции, боялся отказа…

Кажется, пришло время мне сделать первый шаг.

Я сначала села на кровати, а затем и встала на нее ногами. Сделала шаг и оказалась прямо напротив оборотня. Из-за разницы в росте, я оказалась лишь на немного выше Донского, но это было то, что нужно. Я провела руками по его груди, медленно пробираясь наверх. Я видела, как он оторопел, а я обхватила его лицо руками, проверила большими пальцами гладкость щёк и поцеловала его… в лоб. Затем спустилась губами к глазам, скулам, носу…

— Колючка. — остановил меня мужчина, тяжело дыша. — Если ты продолжишь, я тебя уже не отпущу. Не смогу. Так что если ты уйдешь, то уходи сейчас.

В ответ на это я закинула руки ему на плечи и выдохнула в губы:

— Не уйду. И можешь не отпускать.

И поцеловала. Теперь уже в губы. Донской со стоном ответил на поцелуй и прижал меня к себе.

Я говорила правду. Я поняла, что не смогу уйти от него. Сбежать можно от кого угодно, если очень сильно постараться. И я вполне доказала это. Но от себя не сбежишь, как ни старайся. Чувства из сердца не вырвешь, если они есть, и рано или поздно они накроют тебя…

Год спустя…

— Донской, я тебя убью! — кричала я, тряся перед носом у оборотня тестом на беременность. — Ты же понимаешь, что я ещё не готова стать матерью? У меня вообще куча работы не сделана!

— Колючка. Это уже произошло. Смирись. — улыбался этот гад. — Скоро у нас будет малыш. А работу у тебя есть кому работать.

Год назад мы помирились. Донской повинился ещё раз во всем. Он объяснил, что не звонил мне тогда из поездки, потому что им пришлось ехать в глушь, где связи вообще не было, а потом он просто решил, что зачем писать или звонить, раз уж он едет ко мне сам. Вышло недоразумение. Женитьбу на мне я ему тоже простила. Потом в виде компенсации мужчина организовал нам нормальную свадьбу с белым платьем, множеством гостей и огромным тортом.

Забегая вперёд, скажу, что шокотерапия в виде моего побега отлично помогла, и за всю нашу долгую совместную жизнь оборотень всегда считался с моим мнением. Иногда конечно его натура "будет, как я сказал!" выходила на первое место, но отдать ему должное, он держал слово данное мне и шел на компромисс.

В Москву я не вернулась. Делать там мне было нечего. Сердце до сих пор болит, как подумаю о предательстве сестры. Мы остались жить у Донского. Часто ездили к его маме, которая оставила у себя Малыша, аргументировав это тем, что собаке лучше на природе, чем в городе. Но все мы понимали, что она просто к нему привязалась, и с ним ей не так одиноко. Иногда к нам приезжает Стрельцов. И даже бывает Федор. Мой муж нашел с ним общий язык, а потом и вообще оценил умения моего друга в сфере технологий. Кажется, у них даже намечается какой-то совместный проект и Федор собирается переезжать к нам поближе, но я точно не знаю. Мне не до этого. У меня свои заморочки.

Я подумала, и решила открыть свою юридическую контору. Весть о том, что я жена самого Донского, разлетелась быстро, и многие начали ко мне обращаться за помощью. Так что клиентов у меня хватало. Даже пришлось расширяться и брать ещё юристов в штат.

И вот теперь это. Ну какая сейчас беременность? И вдруг я представила, что у меня на руках будет маленькая копия моего оборотня и… сдалась. Стукнула мужа в грудь кулаком и уткнулась потом туда же носом. Сзади меня обняли сильные руки и голос надо мной прошептал:

— Все будет хорошо, Колючка. Я обещаю.

И я ему верила. Донской никогда не бросает слова на ветер. Но тут я подумала о том, что мне предстоит и чуть не застонала в голос. И дело было не в том, чтобы выносить и родить ребенка, дело было в моем муже, который трясется надо мной. В общем мне предстояли баталии по отвоевыванию своей свободы и попытках доказать мужу, что беременным можно многое.

Но это все мелочи жизни. Главное — мы вместе. А наше противостояние… так ведь веселее. Верно?

Конец.