От себя не убежишь (СИ)

Глава 5

— Помоги сесть. — попросила она.

Я обхватила женщину и помогла дойти до небольшого дивана, стоящего прямо в кухне. Мария Николаевна села, а вернее сказать упала на диван и прикрыла глаза. Рука все также лежала на груди в области сердца. Лицо было бледным. Губы искривила болезненная гримаса. Я села рядом, взяла ее за свободную руку и направила силу, прогоняя по телу энергию и тем самым облегчая боль.

— Шшшш. Сейчас будет легче. — сказала ей.

Через несколько минут лицо женщины порозовело, и она открыла глаза.

— Спасибо. — сказала Мария Николаевна, глядя на меня.

— У вас же сердце? — спросила её. — Почему не лечите? Не думаю, что у вашего сына нет на это средств.

Медицина — дорогая штука, но не для Донского. Мне казалось непонятным, что имея деньги и связи оборотень не озаботился здоровьем матери.

— Максим не знает. Никто не знает. — сказала она, а потом сжала мою руку. — Я прошу не говори ему.

— Но почему? — удивилась я. — Он же ваш сын.

— У него итак проблем хватает, чтобы ещё на меня время тратить.

— Да что вы такое говорите? — возмутилась я. — Он — ваш сын. Он должен знать.

— Эх, девочка. — вздохнула она. — Недолго мне осталось. Болезнь быстро прогрессирует. Не заметили вовремя и вот… Лекари дали пару месяцев ещё. Если скажу, он же будет вину чувствовать, рваться сюда будет. А у него делов вон сколько, да и ты теперь появилась…

— Я то здесь при чем? — удивилась я, потом вздохнула и сказала. — Погодите, дайте посмотрю.

Я положила руку на грудь женщины, закрыла глаза и зашептала слова силы, пуская энергию. Картина, открывшаяся мне, была…не очень хорошей, но я бы не сказала, что прямо совсем критической. Ей можно было помочь, и я могла это сделать, но у меня были вопросы.

— Вы же обращались к магам-целителям?

— А к кому ж ещё? К ним и ходила.

— И что говорят?

— Да я в этом ничего не смыслю. Могу бумажки показать, что дали. Мне объяснили, что ничего нельзя сделать. Поздно.

Вот уроды! Что там за медики такие?

— А почему вы не сказали, кто ваш сын?

— А зачем? — удивилась оборотница. — Какая разница я или кто-то другой?

Наивность женщины поражала, но ещё больше удивляла безалаберность целителей. Ей можно помочь, просто нужен был кто-то, кто умеет работать с энергиями. В больнице должны быть такие. Если нет, то они хотя бы должны были сказать, про такую возможность. Но почему-то не сказали, а отослали умирать. Странно все это.

— Мария Николаевна. — посмотрела на женщину. — Я могу вам помочь. Доверитесь ли вы мне?

— Ты? — она удивлённо посмотрела на меня, а потом понимание проступило на ее лице. — Ты сильная. Поэтому он тебя выбрал. Делай, как знаешь. Я верю тебе.

Я не поняла при чем тут моя сила и выбор Донского, но расспрашивать сейчас было не время.

— Ложитесь. — сказала ей.

Диван был, конечно, маловат, но на нём все равно можно было лежать. А мне это нужно было, чтобы почувствовать потоки внутри тела. Я встала на колени перед диваном, положила ладони на грудь женщины, прикрыла глаза, и в комнате зазвучали слова на древнем языке.

Тело любого живого существа состоит из различных энергий. В нем циркулируют несколько основных потоков и множество мелких. Они заставляют органы работать. Оборотни мало болеют и долго живут. И в этом заслуга огромной животной энергии внутри них. Она не даёт органам быстро изнашиваться, сохраняя и оберегая их. Если происходит болезнь или какое-то нарушение в организме, нужно в первую очередь смотреть состояние потоков. Это мне ещё бабушка объясняла. Родители думали, что мне с моей силой дорога в медицину, вот и просвещали. У Марии Николаевны случился какой-то сбой, вследствие которого энергия перестала защищать сердце. И да, она могла умереть. Ещё какое-то время такого состояния, и ей уже невозможно было бы помочь. По хорошему нужно было разбираться с горе-целителями, которые умышленно или нет обрекли женщину на смерть.

Через некоторое время посмотрела в изумленные глаза женщины. Кстати, у Донского глаза его матери.

— Как вы себя чувствуете? — спросила её.

— Как до болезни. — она улыбнулась. — Лучше, чем когда-либо. Ты — обладаешь целительской силой?

— Нет. — покачала головой я. — Я работаю с энергиями. Вам просто нужно было выровнять потоки, чтобы наладить нормальную работу, остальное ваш организм сделает сам. Я лишь немного ему помогла.

Выровнять потоки — это не воссоздавать их, как я это сделала с Даниилом. У него они были оборваны, вследствии воздействия извне. У парня я просто их лепила заново, пока ещё было что лепить. А вот здесь нужна была концентрация, чтобы не задеть не относящееся к сердцу. Мне пришлось попотеть и задействовать свою энергию, которой сейчас было мало. Закономерно, что когда начала вставать, меня повело в сторону.

— Что ты, девочка? — Мария Николаевна быстро вскочила на ноги и поддержала меня. — Ты смотри ж, как молодка стала. — удивлённо сказала она, но потом в ее голосе проскользнула тревога. — Что с тобой, дочка?

— Мне нужно восстановить потраченные силы. — ответила.

— Поесть что ли?

Кивнула.

— Это я сейчас мигом организую.

Она посадила меня за стол. И минут через пять передо мной уже стоял борщ и картошка с котлетой. Подумалось, что не хватает компота, и тогда был бы полноценный столовский обед, но хватило меня только на борщ. Ну не ем я столько. Не ем! Мария Николаевна посокрушалась, что кушаю я, как воробушек, но в конце концов оставила меня в покое. После еды почувствовала, что меня клонит в сон. Я прекрасно понимала, почему так. Я больше суток не ела, и пришлось потратить силы на работу. Одной еды моему организму было недостаточно. Как мы восполняем потерю энергии? Еда и сон. Ослабленный вынужденной голодовкой организм не восполнил полностью свои ресурсы, поэтому подавал мне сигнал, что пора бы уже угомонится и восполнить энергию в виде сна.

Раздался дверной звонок, и Мария Николаевна пошла встречать гостя. Это был не Донской. Я слышала женский голос. Они там о чем-то разговаривали, а мне нестерпимо захотелось прилечь. Я встала из-за стола и прилегла на тот же диван. И пусть он мне был маленький, можно просто подогнуть ноги. Искать что-либо подходящее в чужом доме не стала. Через пару минут я уже спала.

Проснулась от нестерпимого желания сходить в туалет.

— Девочка хорошая, светлая. Обидишь, я тебе уши надеру. — тихо говорила кому-то Мария Николаевна.

— Не собирался я никого обижать. — раздался возмущенный голос Донского. — Она сама кого хочешь обидит. Ты ее плохо знаешь.

— Тише ты, оболтус. Разбудишь.

Это было смешно. Донского почти все боятся, а тут "уши надеру". В туалет хотелось нестерпимо. Поэтому решила дать о себе знать.

— Я не сплю. — села на диване, пытаясь разодрать со сна глаза.

Донской и Мария Николаевна сидели за обеденным столом.

— Мне нужно посетить ванную комнату. — сказала им, встала и направилась из кухни.

— Помнишь, куда идти? — вскочила женщина. — Найдешь дорогу?

— Помню. Не волнуйтесь. — ответила ей.

— Мам, ты чего вскакиваешь так резко? — услышала я сзади голос Донского.

Что ответила ему Мария Николаевна, не услышала. Не до этого мне было.

В доме у оборотницы туалет и ванная были совместными, я не стала уточнять, зачем именно туда иду. Я сходила в туалет и умылась. Поправила растрепавшиеся ото сна волосы. И вышла, но далеко не ушла. Около ванной меня перехватил за талию Донской и прижал боком к себе.

— Мы уезжаем, Колючка. — оповестил он меня и повел на выход из дома.

— Дай, я ее хоть покормлю. — донёсся из кухни возмущенный голос Марии Николаевны.

— Я сам ее покормлю. — ответил Донской. — Мне нужно ехать.

Мария Николаевна вышла к нам. Осуждающе посмотрела на сына, но ничего не сказала. Подошла ко мне и обняла.

— Приезжай. — сказала она. — Я буду рада тебе.

Обещать я ничего не могла, но и не ответить тоже.

— Я постараюсь. — просто сказала ей. — До свидания.

— Езжайте с богом.

Тут мой взгляд упал на Малыша, который мирно стоял возле Марии Николаевны, и я вдруг отчётливо поняла, что мне нужно его оставить. Здесь. Предчувствиям своим я не верить не могла, ведьмины корни давали о себе знать, поэтому посмотрела на женщину и сказала:

— Мария Николаевна, у меня к вам просьба.

— Говори, дочка. — подобралась та.

— Можно я у вас оставлю Малыша? Я понимаю, что это обуза. — продолжила быстро. — Но у меня предчувствие. Ему нельзя со мной. Но я его обязательно заберу.

— Оставляй, конечно. — махнула рукой Мария Николаевна. — Мне веселее будет. Мы с ним вполне нашли общий язык, пока ты спала. Очень умный пёс.

У меня на глаза навернулись слезы.

— Спасибо! — я сама обняла её.

Потом опустилась на корточки, зарылась руками в шерсть и обняла Малыша за шею.

— Я должна уехать и оставить тебя. — сказала ему. — Но я вернусь. Обещаю тебе. Вернусь и заберу тебя. А пока тебе здесь будет лучше. Я буду очень скучать.

Я видела по глазам, что пёс понимает меня. Он тихо заскулил и уткнулся мордой мне в плечо.

— Я вернусь. — повторила, и из моих глаз все же полились слёзы. — Слушайся Марию Николаевну.

Я ещё раз обняла пса, потом вытерла дорожки с щёк и резко встала.

— Поехали. — сказала Донскому.

Он обнял мать на прощание, и мы двинулись к ожидавшему нас гелику.

— А где моя машина? — спросила.

— Мы поедем на этой. — прозвучал ответ.

Ну на этой, так на этой. Мне было все равно. Я не рассчитывала оставлять Малыша. Просто внезапно почувствовала потребность это сделать. И теперь от расставания с ним в груди образовалась пустота. Я сильно к нему привязалась за этот год, поэтому расставание далось тяжело. Садясь в машину, я оглянулась на дом. Там на крыльце стояла женщина и большой пёс. Сердце сжалось, и из глаз опять покатились слезы.

Я смотрела, пока дом не скрылся за поворотом. Затем откинулась на сидение, но на самом деле мне хотелось забиться в какой-нибудь угол и хорошенько поплакать. Такое состояние было не типично для меня, наверно сказывалось постоянное напряжение, в котором я нахожусь последнее время. Я не железная. Хотя у многих создаётся впечатление, что это именно так.

Вдруг сильные руки подхватили меня, и я оказалась на коленях у Донского. Что за произвол?

— Ты что творишь? — зашипела, не хуже змеи.

— Успокаиваю. — ответил он. — Мне не нравится, когда ты плачешь.

— Какое тебе дело до моих слез? — я начала вырываться.

— Большое. — представил аргумент оборотень. — А если ты продолжишь вертеться на мне, то мы прямо здесь продолжим прерванное утром.

Представив перспективу, я застыла. Чем и воспользовался Донской. Он поправил меня на своих коленях, вытер слезы с моих щёк, а потом заглянул мне в лицо.

— Ты чего такая колючая, Колючка?

На глупые вопросы отвечать настроения не было.

— Отпусти. — попросила его.

— Даже не проси. — он тяжело вздохнул и положил подбородок на мое плечо.

Его дыхание щекотало шею, успокаивая, невообразимым образом скручиваясь внутри меня спиралью и оседая тяжестью внизу живота. Повела плечом, чтобы убрать с плеча груз и избавиться от ненужных сейчас желаний, но это только усугубило ситуацию. Его губы скользнули, задев чувствительное место за ухом. Это вызвало мурашки и заставило отшатнуться.

— Я же сказал, не вертись.

Его рука проникла под рубашку легонько лаская открытый участок кожи на животе. Хриплый шепот и губы скользящие по моему уху, заставляли гореть все внутри. У меня года два не было мужчины. Наверно из-за этого я так реагировала на него. Но все же полностью отпустить себя не могла. Это не тот мужчина, с которым можно ложиться в постель без последствий. Без последствий с моей стороны, конечно. Поэтому я старалась не показывать, своих реакций. Только делать это становилось с каждой минутой все труднее.

Меня спасло то, что мы приехали. Я не заметила, как мы доехали до города и остановились около многоэтажки. Донской снял меня с колен, вышел из машины и помог вылезти мне. Потом притянул меня за талию к себе и направился в сторону подъезда. Это оказался дом с элитным жильем. Донскому там принадлежал двухэтажный пентхаус.

Ну что сказать? Меня не удивишь такой роскошью. Год назад это было нормой моей жизни. Меня больше заботило другое. С какой целью он привез меня к себе? На мой прямой вопрос ответа я не дождалась. Мужчина сделал вид, что не услышал, что со слухом оборотней маловероятно.

Донской показал мне комнату, где мне предстояло остановиться и сказал, что будет ждать меня на кухне. Порадовало, что в комнате оказалась моя сумка со всеми вещами. Кажется, оборотням абсолютно не интересно, что в ней. И это было отлично.

У комнаты была персональная ванная, чем я не преминула воспользоваться. Правда там были чисто мужские средства, но это не имело значения. Какая разница, чем я сейчас буду пахнут, главное помыться.

Через полчаса я входила в кухню в штанах и своей любимой футболке размера сильный оверсайз. Обычно в ней я хожу без штанов, но провоцировать мужчину голыми коленками не хотелось. Там обнаружила накрытый стол и домашний вариант Донского. Мужчина переоделся в свободные спортивные штаны и сменил футболку. Заметив меня, позвал:

— Садись ужинать.

Поесть действительно было бы неплохо, поэтому я без возражений прошла и села за стол. Еда была ресторанная, но вполне съедобная. Я попробовала несколько блюд, но много в меня не влезло. Вино, что налил мне Донской, я даже не пригубила. От чая отказалась и быстро ретировалась в выделенную мне комнату. Помня, что произошло в машине, я хотела сократить время нашего общения, а ещё нужно было подумать, что делать. Намерения Донского на счёт меня ясны не были. Ну кроме того, что он хочет затащить меня в постель. В остальном я не понимала, что мне делать.

Вернувшись в комнату, скинула штаны и осталась в одной футболке. На мгновение задумалась, в чем мне спать. Решила ложиться в той же футболке. Сняла ее, потом бюстик, в котором никогда не сплю, и одела футболку обратно. Посмотрела на огромную постель посреди комнаты. Подошла и откинула одеяло. Наклонилась поправить подушку и услышала сзади:

— Этот вид мне определенно нравится.

Подскочила и уставилась на Донского. Мужчина стоял в дверях, облокотившись на косяк, и пожирал меня глазами.

— Ты что здесь забыл? — возмутилась.

Он неспеша зашёл в комнату, прикрыл дверь и начал приближаться ко мне.

— Я собираюсь отдыхать и прошу тебя уйти. — предприняла очередную попытку.

— Куда же я пойду из своей комнаты? — усмехнулся Донской.

— Это твоя комната? — удивилась я. — И зачем ты привел меня сюда? Вроде комнат у тебя хватает.

Он приблизился и притянул меня к себе.

— Затем, что твое место здесь.

— С чего вдруг? — я уперлась руками ему в грудь.

— С того, что я так решил. Привыкай.

В следующую секунду я взлетела в воздух и оказалась лицом к лицу с оборотнем. Он поддерживал меня руками под пятую точку, а я от неожиданности обхватила его ногами, чтобы не упасть. Положение более чем двусмысленное и нужно было как-то из него выбираться. Но подумать над этим и как-то возмутиться таким поведением мне не дали, в следующую секунду его губы уже сминали мои.

Это была страсть в чистом виде. Она проникала в меня и заставляла хотеть большего. Мое тело, изголодавшиеся по мужской ласке, пело под его руками. Я не знаю, как мы оказались в постели. То, что я полностью обнажена обнаружила, когда тело коснулось прохладной поверхности кровати. Одно понимала чётко, даже если он захочет остановиться, я его сама никуда не отпущу…

Ночь была долгой и похожа на какое-то безумие. Проснулась я от нежного поцелуя в районе лопатки.

— Вставай, Колючка. — раздался тихий голос, и губы целующие меня вдоль позвоночника, заставляли выгибаться вслед за ними. — Хотя… у нас ещё есть время.

Я почувствовала, как мужчина встал с кровати. Затем раздался шорох одежды, и кровать снова прогнулась под его весом. Одеяло слетело с меня окончательно, и губы продолжили начатое дело. Попутно руки гладили везде, где доставали…

Позже я лежала в его объятиях, и это казалось настолько правильным, что пугало.

— Колючка, нам и правда нужно вставать. — сказал Донской, вырисовывая у меня на спине узоры пальцами. — Скоро к нам приедет гость.

Он легонько чмокнул меня в губы, встал и, не стесняясь своей наготы, скрылся в ванной. Интересно, кто должен пожаловать? И зачем там я? Голой щеголять по подобию оборотня, я не могла, поэтому завернулась в одеяло. Донской вышел, и настала моя очередь. О том, что произошло между нами, старалась не думать. Это просто секс. Он хотел меня, он получил меня. Я хотела его, я получила его. Скоро мы с ним разойдемся, как в море корабли. Я это прекрасно понимала, и так было не раз в моей жизни, но почему-то сейчас мысль о том, что это временно вызывала неприятный осадок. Мне было больно от этой мысли. И это настораживало. Подпускать мужчину к себе близко я не планировала.

Так как не было указаний по форме одежды, в которой нужно встречать гостя, я решила остановиться на домашнем варианте. Да и выбирать мне было не из чего, поэтому надела футболку и штаны, в которых была вчера. Босиком спустилась на кухню, на которой домашний и уютный Донской, что-то напевая себе под нос, готовил кофе. Сюрреалистичная картина. Он улыбнулся мне, подошёл, чмокнул в губы и попросил:

— Даш, наш гость на подходе, я тебя прошу, чтобы не случилось, держи себя в руках. И помни, я тебя в обиду не дам. Поняла?

Интригующая просьба. Открыла рот, чтобы ответить, но тут раздался звонок в дверь.

— Помни, я на твоей стороне. — проговорил он и пошел открывать.

Как все странно… Тем временем я решила заварить себе чай. Краем уха слышала, в прихожей мужские голоса. Значит, гость мужчина. Нашла у Донского заварочный пакетик, положила его в кружку, но залить кипятком не успела. Услышав за спиной слова Донского:

— Саш, я тебя прошу, держи себя в руках.

Обернулась, и кровь отхлынула у меня от лица. Кружка выскользнула из рук и упала на пол, но мне было плевать. Все мое внимание было сосредоточено на вошедшем мужчине, которого увидеть сейчас никак не ожидала. Мужчина, видимо, тоже не ожидал такой встречи, поэтому ненадолго впал в ступор. Но затем понимание и гнев отразились на его лице, и он взревел:

— Ты! — его палец ткнул в меня. — Я убью тебя, с. ка!

Мужчина кинулся ко мне, а я прощалась со своей жизнью. Вот ты и попалась, Даша. Передо мной был сам Александр Константинович Стрельцов. Мой бывший босс. Мой бывший любовник. Мой бывший друг. И брат мрази, что убила мою Лёлю.

Я понимала, что пришел мой час, он не оставит меня в живых, но я ни о чем не жалела. Значит, такова моя судьба. Я закрыла глаза, чтобы не видеть свою смерть. Я знала, что она уже близко, оборотни быстры, но… прошла секунда, две, три, и со мной ничего не произошло, а рядом раздался грохот. Я распахнула глаза. Посреди кухни на полу лежал Стрельцов, а на нем сидел Донской и удерживал его.

— Угомонись. — рычал Донской. — Ты ее не тронешь.

Стрельцов ругался матом, вырывался, но это было тщетно. Держали его крепко. Наконец он выдохся, успокоился и прохрипел:

— Отпусти.

— Ты не тронешь ее. — смотрел на него Донской.

— Не трону. Отпусти.

Они медленно поднялись. Донской встал между нами. А Стрельцов начал поправлять свой костюм. За год он совсем не изменился. Передо мной стояла мечта многих московских, да и не только, девушек и женщин. Завидный холостяк. Высокий, но немного ниже Донского. Буквально на пару сантиметров. Кареглазый блондин. Модная стрижка. Мужественное лицо. Широкие брови. Прямой нос. Пухлые губы. Он был похож на одного актера из старых американских боевиков, забыла его имя. Стрельцов всегда много времени уделял своей внешности и любил дорогие побрякушки. Вот и сейчас он был одет с иголочки, а на его руке красовался Ролекс.

Поправив костюм, мой бывший босс и друг, начал расхаживать из стороны в сторону и высказывать Донскому:

— Я не понимаю, почему ты её защищаешь. Она убила моего брата!!! — он хотел сделать ко мне шаг, но ему дорогу преградил Донской.

— Я знаю это. — сказал он ему.

— Знаешь? Тогда почему эта тварь ещё жива? — он наставил на меня палец.

— Я позвал тебя, чтобы мы все обсудиди.

А меня вдруг пронзила догадка. Донской давно уже знает, кто я. Так он специально держал меня при себе, чтобы отдать Стрельцову? Мысль об этом почему-то была неприятна. С чего бы это, Даша? Тебе ничего не говорили, ничего не обещали. У вас был просто секс. Он у тебя не первый и не последний.

Мое самокопание прервали оборотни. Кажется, Стрельцов что-то сказал, но я прослушала что.

— Ты не тронешь ее. — повысил голос Донской.

— Она! Убила! Моего! Брата!

— Мне плевать! Ты не тронешь ее! — в голосе Донского начал проскакивать рык, а это означало, что он тоже на грани.

Оборотни готовы были броситься друг на друга. Никто из них уже не слушал другого. Я чувствовала животную агрессию, исходящую от них, и понимала никто из них не уступит. Их крики отдавались глубоко внутри. Энергия вокруг бурлила, придавливая меня бетонной стеной. Я понимала, что их спор ни к чему не приведет. Он был бесполезен, потому что по сути причины для него не было. Я не хотела думать, почему Донской решил меня защищать. Мне хотелось остановить это, и я знала только один способ, как это сделать.

— Тихо!!! — закричала, добавив в голос энергии.

Подействовало. Мужчины прекратили спорить и посмотрели на меня. А я обвела их взглядом, убедилась, что меня слушают, и сказала уже спокойно:

— Я никого не убивала. Да, хотела, собиралась и сделала бы это, но не успела. Саш. — я посмотрела в глаза оборотню. — Знаю, что ты мне не веришь, но раз выдалась такая возможность, выслушай. А там делай, что хочешь. Я устала от этой ситуации.