От топота копыт

Глава 18

Пойманная на границе сна и яви мысль, подействовала не хуже пинка под хвост.

-У них же здесь болезнь!!!

Я вскинулась с лежанки. Вот она, не дающая покоя неувязка! В волнении прошедшего дня я совсем забыла о гуляющей в общине опасности. Вернее помнить-то помнила, но как-то фоном, не придавая значения. А ведь все серьезно до такой степени, что аж в Антару гонцов посылали, за лекарем. Но почему тогда мне не поставили никаких ограничений? Я же запросто могла зайти не в тот дом и заразиться? И матушка приедет? Как же…? Мысли закрутились с быстротой ярмарочного колеса. За весь день я не заметила какой-то особой суматохи в общине. Жители спокойно занимались своими делами, отвары лечебные никто ведрами не таскал, разговоров про больных тоже не слышно было. Как будто и нет никакой болезни? А что если…? Я уже в волнении топталась по комнате. Закравшиеся подозрения требовали глобального осмысления, да и организм все настойчивее намекал на поход до туалетного домика. Я застегнула нательный пояс с «лапой» и, стараясь не скрипеть дверью, выбралась на свежий воздух.

Стоило только выйти, как во дворе радостно загудело комариное облачко. Через пару шагов в круп что-то больно ужалило. Ойкнув, отмахнулась хвостом от назойливых кровососов. Еще один болезненный укол, на этот раз в основание хвоста. Тут комары размером с грифонов что ли? Следующий «комар» впился между лопаток и осыпался на хребет мелкими камушками. Извернувшись, провела рукой по крупу, размяла в пальцах липкий комочек. Глина? Я завертела головой в поисках источника безобразия и, обнаружив оный, замерла от неожиданности. Крышу ближайшего дома, возвышающуюся над общинным забором, оседлал Грай. Парень по-кошачьи держался на скате, вцепившись в трубу и лишь изредка высвобождая руки для очередного выстрела из внушительной рогатки.

Распознав травника, я радостно вскинулась и открыла было рот для приветственного возгласа, как крыши мне просигнализировали выразительным стуком кулака по лбу и прижатым к губам пальцем.

Поняла. Молчу. Вот только, к сожалению, на этом продуктивный диалог и закончился. Парень явно пытался до меня что-то донести, размахивал руками и строил на удивление зверские рожи. Я категорически не понимала, мотала головой и изредка шепотом переспрашивала:

– Ась?

Через десяток минут меня уже давил нервный смех. Темный силуэт травника на фоне лунного неба. Оставленные у ворот дежурные факелы отбрасывают на лицо парня желтоваты е отблески. Ручищами машет, зубищами скрежещет… Вылитый Ночной Неспайка, которым мы друг друга в детстве пугали. Мол, если родителей не слушаешься и засыпать ночью не хочешь, прознает про то Неспайка. Через трубу печную в дом проберется, к кровати тихо проползет, схватит ручищами длинными и вцепится в бок зубами острыми. Вот если доведется сейчас какому-нибудь кружанскому неслуху в окно выглянуть, через день вся ребятня в селении по ночам к мамкам под одеяло проситься начнет!

В бок впился очередной глиняный комок. Грай, отчаявшись до меня достучаться, ритмично махал руками в одном направлении.

– Туда? – я вскинула голову в немом вопросе и отошла на пару шагов.

Парень так энергично закивал, что чуть не свалился с крыши. Пожав плечами, я двинулась со своей стороны забора к чану-купальне. Идти напрямую через двор не хотелось. Вдруг китоврас где караулит? Завернула небольшой крюк, стараясь держаться в тени общинных домов.

Резкий голос настиг меня на полпути, заставив в ужасе замереть.

– И что ты теперь будешь делать?

Я уже открыла было рот, сказать, что до туалетного домика бегала, как за меня ответил приятный бархатный басок:

– А тебе не все ли равно? Я думаю, ты получил достаточно злотов, что бы не задавать лишних вопросов, тем более ни тебе, ни общине от этого хуже не будет.

Почти минута мне понадобилась, что бы успокоиться, вознести хвалу ветрам и помянуть нехорошим словом Свия. Разговаривали в доме, мимо которого я как раз пробиралась. Окно оказалось приоткрыто, а в ночной тиши звук хорошо разносится. Да и кентаврийский острый слух свою роль сыграл, вот и достался мне чужой разговор.

– Договор в силе – в бархатном голосе прорезались колючие нотки. – Три дня еще. И если опять кого впустить посмеете…

Я поспешила убраться восвояси, пока мужчины не заметили и не накрутили хвост за подслушивание.

В ближайшем саду самозабвенно заливался ночной соловей, ему несмолкаемым звоном вторили голодные комары. Я потопталась у края купальни, слушая переливчатые трели и отмахиваясь хвостом от кровососов. В голову уже начали закрадываться справедливые сомнения: « А правильно ли его поняла?», как раздался взволнованный шепот травника:

– Итка, ты здесь?

– Здесь.

По забору стегнула веревка с крюком и, через минуту парень перемахнул на мою сторону. На радостях я бросилась обнимать травника. Грай возмущенно зашипел:

– Ты меня тут сразу удавить решила? Пусти!

Смутившись, ослабила захват.

– Я уже боялась, что ты не придешь…

– Бросишь тебя, как же, – парень деловито сматывал веревку. Пойдем, нам к задней двери надо.

– Куда?

– На выход. Ты думаешь, в общине только центральные ворота есть? А на огороды и к речке кентавры через весь Круж обходят? Я тут днем все облазил. Там калиточка и спуск к Ороше.

– Ну, калиточка, – я с сомнением покачала головой, – на ней же, небось, замок пудовый болтается?

– А вот на случай замка… – Грай поковырялся в кармане рубахи. В лунном свете тускло блеснула маленькая, едва ли с ладонь, пилочка.

– Ты его что этой зубочисткой пилить собрался? – скривилась я.

– Именно этой! Ты хоть знаешь, что это такое? – парень опасливо обернулся и сбавил голос до еле слышного.

-Ну?

– Баранки гну. Орстовая она. Любое железо как горячий нож масло. Еле сторговался с местными кобольдами.

– Так она же…

В груди шевельнулась удивленная «жаба». Удивленная, хотя бы потому, что даже на маленький кусочек пилочки денег у нас никогда не хватило бы. Орст в Каврии находился под запретом. Редкий металл добывали кобольды где-то в глубине ледяных гор. При должной обработке он придавал кованым вещам совершенно особые свойства. Невероятная режущая способность была мелочью по сравнению с чувствительностью к магии. Вещи ярко светились, указывая даже на самые малейшие магические эманации. Неудивительно, что весь добытый орст строго учитывался, и шел исключительно на нужды магикула и амулеты для поисковых отрядов. Стоимость его из-под полы доходила до сотни злотов за малюсенький кусочек, соразмерно суровости наказания. Я представила солнечный блик на палаческом топоре и, передернувшись, потерла шею.

Грай слегка хлопнул меня по крупу и опасливо зашептал:

– Двигай копытами, давай. Сколько можно на самом виду топтаться.

Словно в ответ на его слова дверь в одном из домов заскрипела, и на улицу вышел потягивающийся китоврас.

Травник вцепился мне в руку и потянул вниз под защиту чана. Стараясь не застонать от боли в ноге, послушно улеглась. Помогло мало. Если Грай удобно распластался на траве, то моя голова предательски возвышалась над краем купальни. Белобрысая грива в темноте отсвечивала не хуже сигнального факела. Еще через секунду мне на голову плюхнулась пахнущая потом тряпка. Я возмущенно дернулась, запястье тут же сжали до синяков. Сообразив в чем дело замолкла и крайне вовремя. До слуха уже донеслись фыркающие звуки и плеск воды. Основательно и с удовольствием умывшись, Ветан утопал к воротам. Грай сдернул с меня свою рубашку, и мы стреканули в противоположную сторону.

Искомая калиточка обнаружилась почти сразу. Как и ожидалось замок на ней по внушительности мог посоперничать разве что с запором на королевской сокровищнице. Если бы не орстовая пилка, можно было бы сразу разворачиваться и уходить досыпать, а так, через минуту мы уже выскочили за ограду.

Улепетывать в темноте по откосу, то еще надо сказать удовольствие. Я беспрестанно спотыкалась, сквозь зубы поминая Свия. Ноги подворачивались, в передней правой угнездился клубок тупой боли. Вопреки всем ожиданиям, травник начал загибать обратно в селение.

– Грай? А мы что, не в лес идем? – в край запыхавшись выдохнула я

– Нет, обратно в Круж. В лесу в первую очередь искать будут!

– Да кому я нужна! Искать в такой темени!

– Ты может и не нужна, а мне кобольдам пилку вернуть надо! За меня Любимка поручилась. Да, и иначе пообещали из-под земли достать и в горн живьем запихнуть! А они могут!

Из сбивчивых объяснений травника, удалось кое-как восстановить картину прошедшего дня.

После моего бесславного «пленения», Грай немного побуянил у забора общины, получил порцию ругательств от Ветана и убрался только после обещания китовраса: «Самолично по загривку навешать». Стоило только отойти от ворот, как объявилась Любима. Девушка все это время наблюдала за происходящим с безопасного расстояния. Она-то и надоумила травника проверить ограду по периметру. Запасной выход обнаружился довольно быстро. Застряли заговорщики на проблеме замка.

Любима частенько бывала в общине, пока не началась эпидемия, и не случилась история с китоврасом, и замок на калитке помнила совершенно ясно. К сожалению, прочие варианты моего вызволения пришлось отмести практически сразу. Рыть пятиаршинный (в меньший бы я не поместилась) подкоп было некогда, да и небезопасно. Смотровую площадку еще никто не отменял, а среди белого дня личности с лопатой сосредоточенно копающие землю у ограды вызвали бы справедливые подозрения. Грай подумывал было попытаться перенести меня через забор с помощью магии, но поисковых отрядов в последний день ярмарки в Круже хватало и подобный колдовской всплеск точно не остался бы незамеченным. В итоге, недолго посомневавшись, девушка призналась, что слышала, якобы у кружанских кобольдов припасено немного орста.

Как и следовало ожидать, кобольды из местной кузнечной гильдии и слышать не слыхивали не о каком орсте и с ходу попытались выставить травника за дверь. Если бы не ярое попечительство знахарки, за которой тянулся внушительный перечень былых заслуг и не обещание годовой бесплатной помощи гильдии, сидеть бы мне до сих пор под замком.

Теперь же девушка ждала нас на ярмарке, что бы забрать пилку и отдать сумку с запасом трав и провизией на первое время.

– Слушай Грай, – пропыхтела я, оскальзываясь на травянистом склоне. – Неужели тут люди такие доверчивые. С чего она взялась нам помогать? Она же нас два дня всего знает? А вдруг мы бы умыкнули эту пилочку с концами?

– Хочешь сказать… – травник даже приостановился, возмущенно обернувшись на меня, – я что на вора похож что ли?

– Да нет, что ты! Я просто…

– А я непросто. Рыцарь никогда не опустится до воровства! Тем более у беззащитной девушки!

– Я открыла было рот, напомнить Граю, что рыцарем он так и не стал, но вовремя спохватилась.

Дальше мы бежали молча. Травник дулся, а я мучалась угрызениями совести. Ну какой, спрашивается Свий меня неблагодарную за язык тянул!?!

Над Кружем разливалось яркое факельное зарево. Ярмарка подходила к концу, и торговля в последний день происходила обычно до самого рассвета. Я было озадачилась, как мы попадем обратно в селение, но травник споро провел меня какими-то буераками и условно постучал в неприметную дверцу в кружанском заборе. Открывший нам мужик имел такую откровенно бандитскую внешность, что я даже вопросов задавать не стала. Блеснула и исчезла в огромной ладони серебрушка за вход и, через пару минут мы уже были на ярмарке.

На главной площади было не протолкнуться. Несмотря на позднюю ночь, кружане и не думали расходиться. С первыми лучами солнца приезжие купцы соберутся по домам. Тащить же с собой через половину Каврии оставшийся товар не сподручно. Вот и стараются распродать побольше, на радость селянам. Когда как не в последнюю ночь можно прихватить полюбившуюся вещь да в половину цены-то?

Некоторые уже сворачивали торговлю и торопились пораньше занять место у ворот на выезд. Нам то и дело приходилось останавливаться и пропускать подводы с товаром. Уступая место очередной телеге, я уловила обрывок разговора. Дородный мужик, на плече которого болтался мешок с повизгивающим поросенком, эмоционально рассказывал своему спутнику:

– Да не слыхал неужто? У Утоньоки водовоза, сына рыцари забрали!!! Говорят, дар магиковский в мальчишке нашелся! Утон давеча в корчме-то нализался до синих ветров и давай хвастать, что мол его мальчонка големчиков глиняных оживлять умеет! Дак не успел за порог выйти, как его рыцари за хибот и сцапали. Веди, мол, домой и показывай….

– Слышишь? – я толкнула травника в бок. – Это, по-моему, тот дед, у которого мы воду днем покупали?

Грай лишь отмахнулся, высматривая в условленном месте девушку. От мельтешения ярких красок, карусельной круговерти и несмолкаемого гомона у меня почти сразу разболелась голова. Не добавил настроения и попавшийся на пути скоморох. Уже изрядно поддатый ряженый возглавлял компанию не менее пьяных селян. Те охотно шлялись за звуком бубенцов по всей ярмарке и в голос ржали над на ходу придуманными частушками. Углядев меня скоморох взвился и, размахивая бубном, немелодично завопил:

-Что за чудо? Дюже мило! Девка то, или кобыла?

Я скорчила самую что ни на есть зверскую рожу и предъявила доморощенному сочинителю увесистый кулак.

Ряженый отскочил на безопасное расстояние и, кривляясь, закончил:

-Ой! Меня побить грозится. Лучше будет удалиться!

Гогочущая толпа двинулась дальше, а я, наконец, углядела у ярмарочного колеса Любиму.

Наскоро обрисовав ситуацию, стараясь перекричать праздничный гвалт, травник вернул ей кобольдовскую пилку.

На объятия и заверения в посильной помощи и дружбе ушло еще несколько минут. Как ни отбивался Грай, девушка все же вручила ему пару злотов на дальнейшую дорогу. Провожать нас знахарка не стала, на ярмарке нашлись еще не законченные дела.

Кое-как протолкались к воротам сквозь плотную толпу ожидающих и с рассветом одни из первых покинули Круж. Несмотря на все страхи и ежеминутное ожидание погони, кентавры меня так и не хватились…