Отчаяние бессмертных (СИ)

11

Силирос не спал уже много ночей. Волнение не оставляло его ни на секунду. Его слуги шарахались по дворцу, выполняя свои повседневные обязанности, а он все никак не мог успокоиться.

Все ли верно он сделал? Доставил ли его слуга послание? Или же решил сбежать, словно бесхребетное существо, коим он, по сути, и являлся?

Конечно, он доставил. Разве могло быть иначе? Среди слуг некроманты считались едва ли не богами. А для таких умственно отсталых слабаков и вовсе были теми существами, что сотворили мир и теперь им управляли.

Силирос отбросил от себя мысли о провале и поднялся с табурета. Нужно было как можно скорее привести себя в порядок. Как давно он не мылся? А когда в последний раз принимал пищу? Воду он пил не переставая, но и пища была важна. А сон? Он уже и забыл, что значит спать. Ему определенно нужен был отдых.

Но стоило некроманту подойти к своим покоям, как его окликнул визгливый голос:

— Господин!

— Чего надо? — он явно был не в настроении.

— Всадник!

Всадник? Здесь?

— Как выглядит? Похож на некроманта? Или на одного из прибывших в наши леса? На нем есть доспехи?

— Нет. Только рваный плащ. Больше ничего.

Рваный плащ? Мог ли это быть…

— Откройте ему ворота. Я сейчас приду!

Силирос ворвался в комнату, схватил свой плащ и несколько мешочков с костями и, выйдя наружу, приказал скаллам следовать за собой.

Во дворе уже столпились слуги и немногочисленные помощники. Силирос без промедления приказал скаллам расчистить путь для него, что ужасные существа выполнили с большим энтузиазмом. Собранные из черепов монстры без труда разбрасывали людей, пока их хозяин шел прямо за ними.

Добравшись до ворот, некромант остановил скаллов и, оставив их по ту сторону стены, вышел за ворота. К замку и правда приближался всадник. На нем был тот самый плащ, который он надел в дорогу: рваный, весь в дырах и заплатах.

Вот только он был совершенно один.

Силирос был уверен, что с его слугой отправлялись товарищи. Вот только, сколько же их было? Четверо? Пятеро? Он не помнил. Ему было абсолютно все равно, сколько их покинет дворец, важен был лишь результат.

Всадник странно качнулся в седле. В одну сторону, затем в другую. Лошадь под его весом неловко наклонялась, пока наконец и всадник, и его скакун не выровнялись.

И вот тогда-то Силирос и заметил. Его слуга не держался руками за поводья. Их у него просто не было!

— О нет.

Скакун под его слугой замедлился и остановился возле ошарашенного некроманта. И Силирос увидел, что сотворили с его посланником. Руки слуги были отрублены в районе плеч, а рваные раны прижгли, чтобы мужчина не истек кровью. Глаза отсутствовали, на их месте зияли два обожженных черных провала. В седле мужчину удерживали с десяток жестких кожаных ремней.

— Быстро все сюда! Снимите его! Перережьте эти проклятые ремни. Быстрее, я вам сказал!

Ошеломленные слуги бросились к мертвому всаднику и довольно быстро сняли его. Скакуна отвели во дворец, а слугу уложили на землю. Сейчас Силирос смог лучше разглядеть все те следы пыток, что перенес его посланец. Лицо все в ожогах, зубы вырваны, язык, по-видимому, тоже. Колени были сломаны, а лодыжки изрезаны едва ли не до кости.

На исполосованной порезами и рваными ранами груди был прибит большой листок пергамента. Силирос протянул руку и аккуратно сорвал бумагу с груди мертвеца.

— «Никаких сделок с порождениями зла. Так завещали нам боги. Два бога. Две силы. Вы — мерзкие порождения чумы, что снедает наши земли. Вы — болезнь в здоровом организме людей. Вы должны быть уничтожены, и боги благословили нас на это. Смиритесь и примите смерть как освобождение. Смиритесь и умрите».

Силирос опустил бумагу. Он чувствовал себя опустошенным. Словно из него только что испарились все эмоции, что поддерживали в нем оптимизм до этого момента. Словно он лишился надежды.

— Господин! Там есть еще кто-то!

Слуга отчаянно махал руками, указывая на горизонт, скрытый легким туманом. Силирос растолкал людей. Быть может, это остальные? Может хоть кто-то из его слуг все-таки выжил? И действительно, вдалеке виднелись размытые фигуры всадников. Слишком многих всадников…

— Нет. Этого не может быть. Как они прошли через болота? Как?!

И вот тогда он и понял, что только что своими действиями погубил себя. Себя и всех остальных некромантов.

— Все назад! Во дворец. Живо!

Силирос уже взбегал по ступеням дворца, когда все же решился оглянуться. Ворота почти закрылись, но он успел рассмотреть творившееся по ту сторону стен. Многотысячная армия людей, устремляющаяся к его дворцу.

И в их приходе виноват лишь он.

Земли, доставшиеся Силиросу, были с одной стороны полностью окружены болотами, а позади начинались уже территории его собратьев. У него были абсолютно непригодные для жизни владения, однако на них не мог прийти ни один непрошеный гость. Если только он не знал той единственной дороги, что вела через болота. Земли Силироса отделяли почти треть его собратьев от всего остального мира и, чтобы пройти к ним, нападавшим пришлось бы приложить немало усилий и понести огромные потери. А эти люди просто-напросто проследили за тем, куда вернется конь слуги!

И теперь у них был безопасный проход к остальным. Силирос сам подписал смертный приговор себе и другим некромантам.

— Ивирион был прав. Я — идиот.

— Все назад! Уходите!

Некроманты и слуги отступили от бушующего штейгера и бросились прочь. Цидариас взревел и бросился на наступающих солдат. Татуировки пылали, глаза сияли, а на теле кровоточили множественные раны. Сейчас он даже близко не был похож на того мудрого и сдержанного некроманта, которым всегда слыл. Война все меняет, а добротой не победить жестокость.

Кулаки Цидариаса без труда сокрушали приближающихся солдат. Он с легкостью оставлял в тяжелых щитах впечатляющие вмятины и разрывал кольчугу. Некромант разбросал плотный строй солдат, но их товарищи в ту же секунду бросились в атаку.

Цидариас получили еще три резаные раны на предплечьях, но смог сразить еще двоих солдат. Но бой был неравным. Слишком неравным.

— Пора закругляться.

Растопырив пальцы, некромант с силой ударил по стене и обрушил ее на подступающих врагов. Дверной проем завалило почти мгновенно, погребя под обломками пятерых солдат, которым не повезло оказаться впереди. Это ненадолго задержит захватчиков, вот только как быстро они разгребут завал? Это был не единственный путь, что вел на следующий этаж, и Цидариас сомневался, что у остальных хватило бы сил на то, чтобы сдержать нападавших во всех местах сразу.

Некромант ворвался наверх как раз в тот момент, когда его собратья вновь начинали бежать. Некроманты все же не смогли сдержать врагов, и теперь они захватывали этаж, активно прорубаясь через небольшой отряд мертвецов.

Цидариас оказался как раз за спиной и одного из нападавших, поэтому у него появился шанс изменить ход боя. Хотя бы на несколько минут.

Сорвав шлем в солдата, Цидариас схватил его за голову. Юнец истошно закричал, от испуга уронив меч на пол. Цидариас ворвался в разум солдата, а затем резко опустошил его, оставив одну единственную мысль.

Убить своих товарищей.

Солдат с воплем подхватил упавшее оружие и набросился на бывших друзей, неистово орудуя клинком. Он успел сразить двоих, прежде чем в него вонзился клинок. Вот только если люди надеялись, что это его убьет, то они жестоко ошибались. Цидариас не только изменил сознание этого человека, он еще и вытянул из него большую часть души, оставив от нее лишь рваный лоскут, который служил лишь для убийства врагов некромантов. Иначе говоря: он сделал свою жертву настолько примитивной и обладающей настолько недосягаемым болевым порогом, что солдат будет продолжать сражаться, даже если ему отрубят голову.

Цидариас кивнул сам себе и бросился к оставшимся некромантам:

— Живее, идиоты! Что встали? Быстро наверх, пока они отвлеклись! Пиррионы!

Два некроманта обернулись на голос взбешенного Цидариаса.

— Сожгите все на этаже, если понадобится, но задержите их!

— Но дворец…

— Плевать на дворец — он уже потерян! Сейчас главное уйти отсюда.

Цидариас бросился к лестнице, а за его спиной уже вовсю бушевало синее и фиолетовое пламя. Оставшиеся некроманты устремились вслед за штейгером.

— Торведд! Остановись!

Цидариас резко развернулся. Оба пирриона уже спешили наверх, а за их спинами языки пламени захватывали все большую территорию, а в его ловушке гибли солдаты. Но не это привлекло внимание Цидариаса.

Мужчина в сине-белом доспехе с развевающимся за спиной синим плащом и металлическим посохом в руках без колебаний ступил в огненный ад и прошел к бушевавшему солдату. К тому моменту в марионетке Цидариаса уже застряли два длинных меча, одна стрела прочно засела в бицепсе, а количество ран превосходило все видимые пределы. Воин с посохом без труда прошел сквозь огонь и остановился в нескольких шагах от воина.

— Торведд, хватит. Остановись. Пожалуйста.

Воин сделал один неуверенный шаг по направлению к новой угрозе.

— Торведд! Прошу тебя, не нужно этого делать. Что бы ни овладело тобой, ты можешь с этим бороться. Можешь этому противостоять. Никто не владеет твоей душой, твоим телом! Ты единственный его хозяин.

— Аррр… хиии… еррейййй.

Цидариас в шоке наблюдал за происходящим. Этого не могло было быть! Просто не могло! Он же уничтожил большую часть души этого человека. Разорвал ее, оставил ничтожную часть, а все остальное отбросил прочь! Он не мог даже шевелить глазами, не то что разговаривать!

— Я слышу тебя, сын мой.

— Арррр… больнооо… как больнооо… Эта боль… Она… она…

Марионетка сделала еще один мучительный шаг.

— Архиерей… остановите это… Пожалуйста… Сиптуаг… Пожалуйста!

Сиптуаг печально склонил голову, прикрывая рукой глаза.

— Да будет так.

Архиерей резко перехватил посох, размахнулся и обрушил его на голову несчастного солдата.

Цидариас бросил последний взгляд на труп марионетки и взбежал по лестнице. Он не видел того, как архиерей проследил за ним и, не дожидаясь остальных солдат, шагнул в огонь.

Некроманты отступали больше часа. Зал за залом. Коридор за коридором. Комната за комнатой. Десятки оживленных мертвецов усеивали пол, среди них во множестве лежали убитые захватчики. Потери нападавших были огромны. По-настоящему огромны. Сейчас по оценке Цидариаса им пришлось столкнуться больше чем с пятью тысячами солдат, и будь он проклят, если хотя бы половина их не полегла во дворце.

Из всех некромантов выжили лишь десять: Цидариас, оба пирриона, Харонтар, Турион, три штейгера и два материализатора. Тут же стояли и два чудом уцелевших помощника, взявшие под контроль оставшиеся пять десятков мертвецов. Ни один из слуг не выжил. Нападавшие не брали пленных и не щадили ни женщин, ни детей. Даже если они добровольно им сдавались.

Цидариас в отчаянии бросался на приближавшихся врагов, раз за разом оттесняя их назад и выигрывая время для своих товарищей. Ни одна такая атака не проходила для него даром, поэтому количество ран на его теле заметно увеличилось. Еще немного и даже ему придется сдаться. Он не может сопротивляться вечно.

— Уже скоро.

Цидариас поднял голову.

— Что?

Харонтар опустился на пол и устало оперся на руки:

— Нам недолго осталось. Сколько некромантов выжило? Десять. Скольких противников мы убили? Треть их армии, может немного больше. А сколько этажей у нас в запасе? Ни одного! Нам некуда отступать. Мы — трупы, Цидариас. Нужно признать это.

— Нет. Мы все еще живы, а это что-то да значит.

— И скольких ты еще собираешься убить? Десяток? Три? Сотню?

— Пятьдесят двух. Но намереваюсь добраться до семидесяти одного.

— Ты серьезно?

— Абсолютно.

Харонтар некоторое время смотрел на Цидариаса, а затем рассмеялся:

— Ты и правда удивителен, Цидариас. Если честно, я не думаю, что все вместе взятые некроманты убили сегодня столько же, сколько ты.

— И я должен этим гордиться? Мы — творцы. Не разрушители. Да, мы обладаем силой, позволяющей уничтожать врагов, но это вовсе не означает, что нам нужно это делать. Мы — исследователи смерти. И мы создаем бессмертие. Вот только закончим ли мы свою работу, если нас всех убьют?

Раздался глухой удар — покачнулась дверь, но дерево выдержало натиск.

— А что будет, если мы победим? Выживем, но что дальше? Сколько братьев мы потеряли? А записей? Подопытных? Ты представляешь, сколько всего было уничтожено за эти дни?

Еще один удар — по двери пошла длинная трещина, но она выстояла. Мертвецы подошли поближе.

— А если мы умрем? Будет ли хоть кто-то продолжать наше дело? Будет ли хоть кто-то жалеть о нашей смерти? Нет. Мы совершенно одиноки.

Третий удар — створка почти развалилась, дверной косяк уже едва держался.

Цидариас распрямился.

— Мы — исследователи смерти. Но что это значит? Что мы ее боготворим? Или боимся? А может, мы стремимся сами стать воплощениями смерти? Чтобы добыть знания мы идем на крайние меры. И знаешь что? Убийство — тоже один из способов познать смерть. Вот только это ни на шаг не приблизило нас к бессмертию.

Четвертый удар — дверь сломалась. И в помещение хлынули враги.

Основной удар на себя приняли мертвецы. Пятьдесят оживленных шагнули вперед, едва внутрь комнаты ворвались первые солдаты. Их костяные руки били в щиты, пальцы цеплялись за металлические края. Мертвецы сразу по нескольку висли на врагах, стремясь утянуть их на пол. Свалить, а затем добить. Вот и все на что они были годны.

Да вот только это не сработало.

Удар щитами разбросал мертвецов в стороны. В ход пошли молоты и булавы, без труда ломающие хрупкие кости. Мечники следовали за своими товарищами, подошвами сапог превращая обломки костей в пыль.

— Убирайтесь из моего дворца!

Харонтар вскинул два свитка, и нападавших разбросало в стороны, когда мощный взрыв пламени вспыхнул прямо в центре построения. Мертвецы вновь бросились в атаку, которая оказалась успешнее предыдущей. Десяток бойцов был погребен под грудой мертвецов, прежде чем солдаты вернули инициативу.

Но к тому времени в бой вступили пиррионы и штейгеры.

Огонь изливался с раскрытых ладоней, вспыхивали татуировки. Три штейгера набросились на солдат подобно опаснейшим хищникам и разметали их строй за считанные секунды. Щиты прогибались, мечи ломались, кольчуга разрывались. Штейгеры дрались, не сдерживая сил. Больше им ничего не оставалось.

Сразив двадцать третьего врага, штейгеры остановились, выбирая себе нового противника. И умерли. Все трое.

Архиерей ступил в помещение, объятый магическим пламенем, поэтому штейгеры не стали его атаковать. Естественно, ведь всякий, кто оказывался жертвой пиррионов — труп. Но огонь не причинил вреда последователю двух богов, а его посох без труда сразил трех штейгеров разом.

Перешагнув через убитых, Сиптуаг бросил взгляд на оставшихся некромантов.

— Во имя Высшего!

Рванув вперед, архиерей в считанные мгновения пересек комнату. Для человека в тяжелых доспехах и с таким массивным оружием в руках он двигался слишком быстро. Мертвецы протягивали к нему свои костлявые руки, но лишь падали на пол. Им не удалось задержать его. Ни на секунду.

Сиптуаг с яростью набросился на пиррионов, обильно поливавших его пламенем. Металлический посох сверкающей дугой обрушился на голову первого из них. Некромант повалился на пол, а его собрат отступил назад. Пирриону удалось вновь призвать пламя, которое, приняв форму лисы, прыгнуло на архиерея.

И вновь Сиптуаг даже не поморщился, приняв на себя этот удар. Посох ударил пирриона в живот, отчего некромант согнулся и упал на пол.

— С дороги!

Цидариас растолкал некромантов и бросился на выручку своему товарищу. Татуировки на руках засияли, раны раскрылись, из них вновь полилась кровь. Отбив в сторону посох, Цидариас сгреб за плащ упавшего пирриона и с ревом отбросил за спину.

— Унесите его отсюда!

Цидариас немного отступил и выжидающе поглядел на архиерея. Сиптуаг, ничуть не смутившись, взмахнул посохом.

— А я тебя запомнил. Это ты заставил Торведда пойти против товарищей, да? Ты овладел его телом, принудил убивать своих друзей. Но ты не смог побороть его дух. Его душа оказалась сильнее твоей магии!

— Его душа? — Цидариас ощерился и, подняв руку, заставил камни вокруг себя воспарить над полом. — Я разорвал ее на части!

Цидариас так распалился, что едва не пропустил выпад посохом. Сиптуаг даже не стал дослушивать некроманта — ему было противно даже само общение с таким мерзким существом.

Камни взметнулись наверх, устремляясь в голову архиерея. Сиптуаг слегка покачнулся, взмахнул посохом и с презрительной легкостью отмел их в сторону. Оружие запорхало в руках архиерея, устремившегося к Цидариасу.

Штейгер с яростью бросился к противнику. Враги обрушивали друг на друга десятки ударов, стремясь как можно скорее убить или покалечить друг друга. Цидариас крушил своими кулаками камень, прогибал металл и всячески изощрялся, чтобы нанести своему противнику один точный удар.

Но полагаясь на грубую силу, он не забывал применять магию. Каменные обломки, брошенное оружие, уцелевшие кости — все это стало его оружием, устремляясь к архиерею со всех возможных направлений. Параллельно с этим Цидариас без устали бил по душе и разуму Сиптуага, но его старания все равно не увенчались успехом. Никогда раньше штейгер не встречал такой мощной защиты. Он словно пытался пробить лбом гору.

Сиптуаг бросился вперед. Кулак архиерея обрушился на лицо некроманта. Падая, Цидариас ухватился за синий плащ священника, и оба противника повалились на пол. Штейгер вывернулся, ударил Сиптуага коленом и вырвал посох из его рук.

Торжествующий возглас некроманта прервал крик боли. Штейгер обернулся и увидел гибель Харонтара. Израненный глоссериан стоял на коленях, в руках его все еще были сжаты свитки, а вокруг стояло множество врагов. Солдаты бросались на него, но не могли подобраться достаточно близко, чтобы нанести решающий удар. Но вот вперед бросился очередной смельчак. Некромант замешкался всего на секунду, и его горло пронзило копье.

— Нет!

Цидариас попытался подняться, когда Сиптуаг вбил в его спину кинжал. Холодный металл пробил лопатку и прочно застрял в ней. Боль была ужасающей, и штейгер рухнул на пол. Его взгляд метнулся в сторону. Вот Турион, которого заживо выпотрошил какой-то юнец, которому некромант годился в прадеды. Вот пиррион, вокруг которого разлилось пламя, а изуродованный ожогами старик раз за разом обрушивает на его голову массивную палицу. Вот штейгер бросается вперед, но его жизнь прерывает опустившийся топор.

Цидариас взвыл, наблюдая, как убивают его собратьев. Отчаяние, страх, ненависть, жалость — эти эмоции били по некроманту, ломая его, круша все барьеры здравого смысла, что создавал разум. Его мир рушился прямо на глазах, а он ничего не мог с этим поделать.

Сиптуаг поднялся на ноги и вскинул меч, который подобрал с пола:

— Во имя двух богов!

— Будь прокляты твои боги!

Цидариас ударил. Сила покидала его тело, а сам некромант был вымотан до предела. Татуировки уже не сияли как раньше, а ужасные раны не позволяли больше биться с врагом. Но он пересилил себя. И атаковал так, как никто не мог ожидать.

Кулак некроманта ударил в пол, использовав те крупицы силы, что у него оставались. Камень пошел трещинами, раздался ужасающий грохот, а затем начался хаос.

Люди падали вниз, вокруг них летели обломки камней и изломанное оружие. Цидариас вскричал, когда кинжал в его спине сломался после очередного удара, а затем рухнул на холодный камень. Рядом с едва живым некромантом падали умирающие солдаты, мертвые некроманты, а вокруг них валились обломки того, что раньше было полом.

Штейгер пошел вперед, когда пол накренился. Стены пошли трещинами, колонны начали крошиться. Цидариас закашлялся от пыли. Его глаза слезились, а сам некромант едва мог видеть во тьме среди разрушений, что сам вызвал. Своей отчаянной атакой он, видимо, повредил несколько стен, и началось дальнейшее разрушение дворца Харонтара.

Штейгер заскользил вниз, но вовремя уцепился за длинную щель в полу, предотвратив свое неминуемое падение в пропасть. Некромант подтянул себя наверх, поднял голову и… ужаснулся. Сиптуаг шел к нему, огибая неустойчивые участки пола и постоянно держась одной рукой за стену. Невозможно. Невозможно!

Штейгер застонал от боли и посмотрел вниз. Если он останется здесь, то архиерей убьет его, а если разожмет пальцы… Смерть от меча, или от удара о водную гладь? И то и другое сулило ему гибель, но если он соберется с силами, то у него появится шанс. Призрачный, ничтожный.

И он выбрал падение. Ободранные до крови пальцы вырвались из щели, и некромант заскользил вниз. Погасшие было татуировки начали сиять, но света от них было до обидного мало.

«Больше мне и не нужно», — подумал Цидариас.

Резко бросившись вперед, штейгер прыгнул вперед. Под ним была пропасть, а дворец за спиной продолжал рушиться. Татуировки вспыхнули в последний раз, распространяясь по воздуху и образовывая за спиной у некроманта некое подобие крыльев, не позволивших ему камнем рухнуть вниз.

Сиптуаг подошел к самому краю и с ненавистью смотрел на снижающуюся фигуру некроманта. Первого, кто смог от него сбежать. Архиерей выругался и начал взбираться наверх, пока это крыло дворца не обрушилось окончательно. Он не проиграл, но и не выиграл. Погибли сотни хороших людей, но он не смог убить того единственного врага, который был действительно опасен! Архиерей проклинал себя за медлительность и излишнюю осторожность, но понимал, что им еще предстоит встретиться. И в следующий раз он ему не уступит. Ни за что. Боги не позволят этого.

Экраон наблюдал за тем, как армия сминает оборону дворца Харонтара. Стены заполнялись солдатами, каменные барельефы и величественные статуи ломались и обрушивались вниз. Воины тоненьким ручейком устремились через ущелье и входили в разрушенный проем ворот.

Деревянные лестницы убирались и складывались в стороне, тела павших аккуратно перемещались. По-крайней мере тех, кто принадлежал победившей армии. Мертвых некромантов либо сжигали, либо сбрасывали в озеро. Что делали со слугами? Быть может, их пощадили, но, скорее всего, все они уже мертвы.

Некромант двинулся вдоль кромки леса, внимательно разглядывая вражескую армию. Три тысячи солдат? Четыре? А сколько же их было изначально?

Экраон поражался, что его собратья смогли хоть как-то противостоять этой мощи. Они проиграли, но это тоже было результатом. Есть большая разница в том, как ты терпишь поражение. Сдаешься при виде более могучего противника, или все рано, не смотря на обстоятельства, продолжаешь бороться? Они боролись.

Насколько мог судить Экраон, во дворце все еще велись бои, но солдаты не спешили внутрь. Значит, они были уверены в победе своих товарищей. Кто же еще сопротивлялся?

Экраон еще долго стоял среди деревьев, когда услышал сильнейший грохот. Часть дворца начала рушиться, среди обломков мелькнула человеческая фигура. С крыльями? Нет. Это были татуировки? Штейгер?!

Экраон пришпорил своего скакуна и устремился к озеру. Армия уже почти полностью вошла в ущелье, на одинокого всадника никто не будет обращать внимание.

Некромант быстро снижался и вот, находясь уже у самой водной глади, несуществующие крылья потускнели, а мужчина обрушился вниз, с громким плеском нарушив водную гладь.

Цидариас судорожно вцепился слабеющими пальцами в землю и вытянул себя на берег. Некромант лишился сил, татуировки потускнели и теперь были едва видны, из десятков ран обильно лилась кровь, а уставшие мышцы сводило судорогой.

Выбравшись из озера, Цидариас откашлялся, сплевывая воду вперемешку с кровью, и перевернулся на спину. Над ним возвышалась скала, за которой начиналось ущелье. Даже отсюда некромант видел, как пламя постепенно начинает захватывать верхние этажи дворца.

Вот и все. Конец единственной армии в руках некромантов, что могла уничтожить захватчиков. Сколько его братьев уцелело после этого? Чуть больше двух десятков. Или даже меньше.

Цидариас попробовал пошевелить рукой. Рваная рана на бицепсе нещадно болела, не позволяя согнуть руку. Пока его поддерживала сила татуировок, Цидариас мог не обращать на это внимания, но сейчас боль, усталость и отчаяние брали над ним верх.

— Давай убьем его, пока он не очнулся!

— Нет. Нужно доставить его архиерею.

— А если он придет в себя, а? Нашлет на нас проклятие и будем с тобой харкать кровью. А эта мразь улизнет!

Цидариас с трудом раскрыл глаза и перевернулся на живот. В двадцати шагах от него стояли семеро солдат в кольчугах до колен и с алебардами в руках.

— Он очнулся! Говорил же тебе!

Цидариас с трудом смог сфокусировать взгляд на вражеских фигурах. Он был слаб. У него не было ни шанса сбежать, не то что убить их всех.

— Надо его добить!

— Да поскорее!

Солдат побежал вперед; оружие взлетело наверх и резко опустилось вниз.

— Умри!

Лезвие алебарды разлетелось на десяток осколков. Цидариас с удивлением поднял взгляд и узрел картину, которой даже не мог бы представить. Над ним стоял полупрозрачный воин в ледяных доспехах. Лица у него не было — лишь голый череп. В руках красовался большой двуручник, который сейчас был уперт в землю.

— Что это?!

Солдаты в удивлении отпрянули назад, кто-то даже побежал прочь, но остальные остались на месте.

— Я узнаю эту силу, — прошептал Цидариас.

Ледяной гигант, будто услышав некроманта, разогнулся и мощным ударом меча сразил солдата, что так и стоял с древком алебарды в руках.

— Что это такое?

— Это? Всего лишь призрак войны, которую вы принесли на эти земли.

Солдаты в ужасе оглянулись. Экраон отбросил в сторону обмякшее тело убитого им солдата. Взмах рукой — трое упали на землю. Серые сущности их тусклых душ были вырваны из оболочек и мгновенно оказались во власти Экраона. Взвыв от страха, двое оставшихся солдат попытались сбежать, но их довольно быстро настиг ледяной клинок.

Экраон присел подле Цидариаса.

— Пора уходить, друг мой. Мы еще будем бороться.

Цидариас слабо кивнул и прикрыл уставшие глаза. Он уже начал проваливаться в сон, но смог расслышать Экраона.

— Клянусь тебе, ты еще увидишь нашу победу после этого поражения.