Отцы и дети [СИ]

3

— Вот это место, папа, — сказал Том.

Это был крошечный невзрачный бар. Если бы мальчик не указал на него, Риддл-старший бы его и не заметил. Проходящие мимо люди на бар не смотрели. Их взгляды скользили с большого книжного на музыкальный магазин, а бар, находившийся между этими магазинами, они, похоже, вовсе не замечали.

— Ну так идем.

Бар был слишком тёмным и обшарпанным даже для захолустья, не говоря уж о Лондоне.

— Добрый день, — обратился Риддл-старший к бармену, — нам необходимо попасть в Косой переулок, и…

— А, меня предупредили, — кивнул тот и выбрался из-за стойки. — Магглорожденный, да? Первый раз в школу? Идемте… Обратно-то легко пройдете, а тут в первый раз без провожатого никак…

— Благодарю, мистер, — сказал мужчина, когда перед ними открылась кирпичная стена на задворках. — Не подскажете ли, где искать банк? Нам сказали, там можно обменять деньги.

— А вон он, видите белое здание? Вот туда и идите, только будьте повежливее, гоблины — они обидчивые!

Отец с сыном переглянулись и двинулись по улице.

Ярко светило солнце, отражаясь в котлах, выставленных перед ближайшим к ним магазином. «Котлы. Все размеры. Медь, бронза, олово, серебро. Самопомешивающиеся и разборные» — гласила висевшая над ними табличка.

— В любом случае, сперва нам нужно в банк, — негромко сказал Риддл-старший и сжал руку сына. — Идем.

Из мрачного на вид магазина доносилось тихое уханье. «Торговый центр „Совы“. Неясыти обыкновенные, сипухи, ушастые и полярные совы» — было написано на табличке. В соседней витрине красовались метлы. Здесь были магазины, которые торговали мантиями и телескопами, книгами и зельями…

— Забавно, — только и сказал Том. — Папа, думаю, одежду можно пошить дома?

— Да, у них совершенно неадекватные цены, — кивнул тот, узнав, что почем. — Вот и банк…

Обменять деньги оказалось не так уж сложно, хотя Риддл-старший подивился системе счисления в магической финансовой системе.

— Ну вот… Может, купить тебе сову или кошку? — спросил он, когда они приобрели всё необходимое и даже сверх того: Том изрядно выпотрошил книжные лавки.

— Спасибо, не нужно.

— А писать ты мне как будешь? Уверен, что школьных сов не проверяют?

— Не уверен, — снова сказал Том. — Поэтому заведу свою. Заведу, а не куплю, понимаешь? Вдруг у этих, покупных… м-м-м… номера есть, как у машин?

— Дикую поймаешь? — сообразил отец. — А… точно, Дамблдор же сказал, что там опасный лес поблизости! Только, очень тебя прошу, не попадись в зубы какому-нибудь монстру, не знаю уж, кто там водится!

— Не попадусь, — ответил сын и улыбнулся. В приюте от этой улыбки воспитанники разбегались впереди собственного визга. — Я придумаю, как связаться с домом.

— Хорошо. Идем?

— Ага… — Том снова окинул взглядом Косой переулок и негромко добавил: — Мне не нравится это место…

Хогвартс ему тоже не понравился. Приютом Том Марволо Риддл был сыт по горло, а это место сильно его напоминало. Ему, правда, повезло угодить на Слизерин, с которого, по слухам, выходило немало темных волшебников, и Дамблдор начал поглядывать на Тома с затаенной тревогой. Тому же было не до того: слишком много интересного оказалось в библиотеке, слишком многому он торопился обучиться…

— Папа, — сказал он, оказавшись дома на рождественских каникулах, — обычных магглорожденных не берут на Слизерин. Я едва сумел отбиться от Дамблдора, когда он начал расспрашивать, кем была моя мать. Сказал — не знаю, но… Я ведь в курсе. И нашел кое-что еще… Помнишь, ты говорил, у нее был золотой медальон со змеей?

— Конечно. Она сказала, это семейная реликвия.

— А куда он подевался?

— Не представляю. Наверно, она его продала, чтобы… прожить хоть как-то, — Риддл-старший посмотрел в сторону.

— Как думаешь, его можно разыскать? Такая приметная вещь не могла затеряться!

— Если Меропа продала ее волшебнику, я ничего сделать не сумею, сам понимаешь. Справки наведу, но обещать ничего не могу.

— Ясно… — Том помолчал, потом сказал вдруг: — Ты какой-то странный, папа.

— Разве?

— Да. Это из-за войны? Даже волшебники знают, что она началась…

— Из-за нее, — кивнул Риддл-старший и посмотрел на облака. — Ты… вот что, Том, оставайся на каникулы в школе. Там безопасно. Что будет здесь, я пока не знаю, но, по слухам… всё это может докатиться и до нас. А я ухожу.

— Что?.. Куда уходишь?! Зачем?..

— Воевать, Том. Я не могу сидеть дома, когда гибнут мальчишки чуть постарше тебя. Я теперь доброволец Королевских ВВС. Сперва — в училище, а потом — куда направят. Я не мальчишка уже, но и не старик, здоровье отменное, реакция тоже, машину водить умею… Справлюсь. Если не летчиком, так шофером буду, тоже дело не последнее.

— Да какой же ты старик, тебе и сорока нет! — воскликнул Том. Впервые отец увидел на его лице смятение и даже страх. — Но, папа…

— Так надо, Том, — ответил он, взяв сына за плечо. — Спроси дедушку: он ведь тоже мог не идти воевать. А теперь у него два осколка — в ноге и в груди, и доктора говорят, второй может доконать его в любой момент.

— Я вынул уже эти осколки, — буркнул тот. — Он и не заметил. Это совсем просто. Еще нас переживет…

— Тебе же запретили колдовать вне школы!

— Так то палочкой, а я давным-давно умею без нее, будто ты не знаешь. Я… будь мне хоть пятнадцать, я бы тоже пошел. Санитаром или так… хоть патроны подносить! — Том зажмурился и сжал кулаки. — И я же могу помочь…

— Я знаю, каково это, — отец положил руку ему на плечо. — Я помню, как отец уходил на войну — мне еще и десяти лет не было. Помню, как мама рыдала, а я не понимал, что происходит. Ты уже достаточно взрослый. И ты поймешь, что бы ни случилось, верно?

— Да.

— И позаботишься о бабушке с дедушкой вместо меня, когда подрастешь.

— Да. Клянусь. Но и ты… — Том прикусил губу, — ты тоже поклянись, что непременно вернешься живым!

— Это не от меня зависит, я же не волшебник. Вот если бы ты мне амулет какой-нибудь дал или удачу наколдовал… — невольно улыбнулся Риддл-старший.

— Я пока не умею. Но попробую, — серьезно ответил Том.

В августе сорок второго Том Риддл вернулся домой — мертвым, как решили врачи. Почти мертвым, уточнили они: его «харрикейн» развалился при посадке на воду, а из тела пилота извлекли не меньше двух дюжин пуль. Военные хирурги поражались живучести этого летчика: мало того, что он, получив такие ранения, ухитрился дотянуть на подбитом самолете до своей территории, мало того, что продержался в холодной воде, каким-то чудом цепляясь за обломок обшивки, пока его не подобрал сторожевой катер, он еще и не умер от кровопотери, переохлаждения и шока. Правда, оказался парализован полностью (причем, похоже, по итогам операции), и тут ничего нельзя было поделать, только отправить отважного пилота домой: в госпитале ему ничем уже не могли помочь, а живой труп вполне мог лежать и в родной усадьбе, не занимая койку, которую и так было, кем занять…

Последним, что слышал Том Риддл-старший, были слова хирурга:

— Всё. Фиксируйте сме…

А потом вдруг чей-то вскрик:

— Да он дышит еще!

И он дышал, цепляясь за жизнь, как делал это, задыхаясь от дыма в горящей кабине, а потом — в соленой морской воде, и почему-то на ум приходило сравнение: я же опомнился, когда Меропа… Чувство было тем же самым, он тонул, терял сознание, но упорно выплывал на поверхность, чтобы глотнуть воздуха и продержаться еще немного, и еще… потому что обещал, и…

— Папа! — услышал он и попытался открыть глаза, но тщетно. — Папа, слышишь? Да? Не бойся, я здесь. Раз реагируешь, значит, живой, а остальное я исправлю!

Если бы Риддл-старший мог, он бы засмеялся, но он был не в силах даже моргнуть.

— Меня не хотели выпускать из школы, — тихо говорил Том, держа его за руку. — Там, видишь ли, безопаснее! Будто я сам не знаю… И я бы остался, ты же велел беречь себя, но после того письма… не смог. Не знаю, что именно я там у них разнес, но вернулся.

«Какого еще письма?» — подумал тот, ощущая, как кто-то словно бы гладит мягким перышком виски. Он просил сына не лезть в чужие мысли, но как быть, если ты даже мычать не в состоянии?

— Дедушка написал, — ответил Том. — Я всё слал и слал сов… к тебе — бесполезно, они просто не долетали. Тогда я отправил нескольких домой, но никто не отзывался. Я просил директора, деканов отправить меня сюда, ну хоть самим проверить, что с вами со всеми такое… Они отказались…

Том коротко хохотнул.

— Маггловские войны — не их дело! А мой приют — я уже узнал, — разбомбили. Почти все выжили, даже засранец Стаббс, а Фланни погибла. Не побежала за всеми, когда пожар начался, сидела и мычала, как всегда…

Он долго молчал, потом сказал:

— Я сбежал к чертовой матери. Плевать, пусть исключают. Мне нечего там больше изучать.

«Да как дед тебе написал-то?!»

— Просто, поймал мою сову за хвост и сунул ей в клюв записку. Думаешь, они с бабушкой вовсе ничего не понимают? Ну, что я… не совсем обычный? Они из ума не выжили, и за дураков ты стариков не держи, вот что. Дед сам слёг, когда тебя привезли таким вот, но скоро поднялся, потому что… ну, потому что не мог же он бросить бабушку с тобой совсем одних?

Том шмыгнул носом и добавил:

— Я обещал не воровать. Но больничное крыло все-таки обнёс, выволок, что сумел. Дома я такого не сварю, не из чего… Пей, — он осторожно приподнял отцу голову и поднес что-то к губам. — Должно помочь, я всё выспросил у школьного медика. Раз мозги у тебя работают, остальное починить не сложно. Я же волшебник, как-никак!

Риддл-старший чуть не захлебнулся нестерпимо горьким питьем, но покорно проглотил. Волшебство или нет, жить ему хотелось нестерпимо, и не в растительном состоянии, а… ну хоть как отец после первой войны, с осколками в груди и ноге, вечными болями, риском умереть в любую минуту, если клятый осколок дойдет до сердца, но способным передвигаться и разговаривать!