Отдел примирившихся врагов (СИ)

15 глава: Довремённый вампир

Белладонна

Проведя подушечкой указательного пальца по нижней губе, она улыбнулась. Рикард тут же отвернулся, делая вид, что ему пришло сообщение. Наконец-то лёд тронулся. Белладонна почти отчаялась до такой степени, чтобы начать заигрывать со смешным мальчишкой, журналистом, открыто пускающим на неё слюни — Кинтионом Ладовски.

Ей претило опускаться до столь дешёвых методов, как через манипуляцию ревностью, но отчаянные времена требовали отчаянных мер. Она устала, и по нему было видно, что он уже вымотан до предела этой размолвкой. Сам себя не понятно зачем мучил.

— Вот так конура, — раздражающе растягивая слова, выплюнул до боли знакомый голос на флемоанском языке.

Они с Марселем как по команде развернулись и с неприятным удивлением уставились на брезгливо оглядывающегося по сторонам Эмануэля, придерживающего входную дверь за ручку через платок. На его лице застыло выражение беспредельного отвращения, лишь слегка оттенённого ненавязчивым намёком на любопытство.

— А вот и мои младшенькие, — хищно улыбнулся он, сверкнув длинными клыками, свидетельствующими о недавней плотной трапезе, — предатели и дезертиры. И как вам на свободе, не захотелось обратно в клан? Денежки ещё не кончились?

Его обманчиво спокойный взгляд скользнул по Белладонне и остановился на Марселе, к которому Эмануэль и направился ленивой походкой. Тянул время, умело нагнетал обстановку и совершенно точно наслаждался всеобщим вниманием, прикованным к собственной персоне. И если оборотни смотрели с разумной настороженностью, то вампиры — с пониманием, что тот заявился с одной-единственной целью: закатить незабываемый концерт.

Они вышли из клана, лишились защитной приставки в имени от дома Лафайет и нынче являлись неприкаянными душами, не имеющими отношения: ни конкретно к нему, ни к любой другой вампирской знати. Но раз он всё же здесь, значит, им возжелали что-то передать. Вероятнее всего, что-то из области угроз. И она даже догадывалась, кто именно приложил больше всех усилий, чтобы науськать его.

— Марсель, Марсель… ты очень разочаровал старших. Они в тебе увидели умного и прагматичного не по годам вампира, но вот незадача, на деле ты оказался бездарным уродом, — с удовольствием выплюнул Эмануэль ему в лицо оскорбление, — какую-то девку проконтролировать не смог, жалкая идиотина. Зря время потратили. Я-то сразу понял, что ничего нормального из тебя не выйдет — вечно одну свою синтетику сосал, как чернь из подворотни.

— Не поняла, это ещё чё за клоун? — пробормотала на ирашском Валери, натурально оторопев от настолько наглого наезда на своего напарника. Она явно не понимала ни слова на флемоанском, но благодаря интонации и за счёт ментальной связи, по всей видимости, улавливала общий посыл происходящего.

— Что это за мерзость тут рот открывать смеет, когда я говорю? — поморщился он и окинул её гадливым взглядом. — Вот же безобразная тварюшка… убить бы, дабы не мучилась.

На скулах Марселя желваки заиграли, Валери же тихо зарычала, угрожающе задрав верхнюю губу и сморщив нос. Вот чем плоха полная синхронизация. В такие моменты следовало бы закрыться. Не дать другому услышать свои эмоции. Однако судя по их поведению в прошлом, они даже не пытались этого делать. Наоборот — вступили в странный симбиоз и наслаждались постоянным присутствием друг у друга в головах.

Если не вмешаться, то дури в Валери наберётся, чтобы накинуться на него. И даже если она при этом серьёзно не пострадает, то уже в Эмануэле хватит всего всякого дрянного, дабы поднять абсолютно все инстанции на уши. А вывернутой наизнанку ситуации придать максимальный общественный резонанс.

В итоге пострадает не только глупый маленький цербер. Однозначно заденет ударной волной ещё Марселя и Рикарда. Не стоило и сомневаться, они определённо приложат все усилия, чтобы защитить её, и сами изранятся в процессе. Ещё неизвестно, кому из них достанется сильнее: кинувшему вызов традиционным устоям бесхозному вампиру или имевшему наглость поддержать в неуважительном поведении сестру оборотню.

Нельзя допустить стычки между мстительным выскочкой с задатками начинающего садиста и пустоголовой оторвой, у которой кулаки вперёд мыслей летели. Придётся вмешаться.

— Должно быть, Иезавель по-настоящему разозлился и тебе — удачно уклонившемуся от работы в экспериментальном отделе — от него крепенько досталось, — намеренно переигрывая, протянула Белладонна, а встретившись глазами со взбешённым бывшим родственничком, улыбнулась и сладко пролепетала: — Прости, но мне совсем жаль.

— Не жаль, значит… Что, думаешь, раз вышла из клана, то теперь неприкосновенная? — ощерился он, и все канцелярские предметы с ближайшего стола устремились в её сторону.

Чисто на рефлексах она подняла щит, в которым повтыкались ручки и карандаши. А затем поняла, что зря это сделала. Надо было дать им себя поранить. Она задела его словесно и теперь ещё в магическом плане продемонстрировала превосходство.

— Мразь, ты ещё смеешь закрываться?! — он подскочил и хлестанул Белладонну по щеке. От силы удара неё что-то хрустнуло в шеи. Но подобная мелочь, как пощёчина была не способна удовлетворить его разгулявшийся гнев, поэтому он тут же поднял с пола острозаточенный карандаш, замахнулся и опустил кулак ей на грудь.

Меткий подонок вогнал карандаш чуть ниже косточки ключицы не меньше, чем на тройку сантиметров. Попал точно во впадинку, не задев лёгкие или жизненно важных артерий. От этого места по телу потекла тупая боль, сначала показавшаяся вполне терпимой. Но стоило ему чуть пошевелить рукой, как она приобретала ослепительно острый оттенок. Аж в глазах на мгновение потемнело.

Почувствовав, как по щекам побежали не поддающиеся контролю слёзы, Белладонна натянуто улыбнулась. Вот же… похоже, она пережала с провокацией. Зацепила ногтем оголённое местечко на его раздутой гордыне. Но зато приняла весь удар на себя — он напрочь забыл о Марселе и Валери.

— Попробуй ещё раз закрыться, и в следующий раз я вгоню карандаш тебе в горло, — прошипел Эмануэль, смотря на неё с маниакальной ненавистью. — Опустила взгляд в пол, мразь.

Стиснув зубы, Белладонна послушно склонила голову, уставившись на собственные носки туфель. Горло сжало от обиды. До чего же она жалкая. Хоть и вышла из клана, но всё ещё не имела возможности поставить какого-то подонка на место.

— Я не знаю, что за хренотень тут сейчас происходит, — чуть оторопело произнёс на саларунском Рикард, но постепенно в его голосе прорезалась сталь, а заострившиеся на кончиках уши начали покрываться бурой шерстью. — Но если ты не прекратишь это дерьмо, я тебе голову собственными руками оторву. Ты меня поняла, вампирская падаль?

— Кто? Падаль? — искренне удивился Эмануэль, тоже перейдя на саларунский язык.

— Конечно, падаль. Только конченая падаль поднимет руку на девушку.

— Вот же блохастый выродок. Да как ты смеешь… — В воздух взмыла вся канцелярия, что до этого лежала на столах у детективов, но атаковать его не успела — поднялся на ноги Аллен, пронзительно взвизгнув ножками стула, благодаря чему на миг приковал к себе всеобщее внимание.

— Должен признать, что у выходцев из вашего клана феноменально отвратительные манеры, — он слегка стукнул пальцем по висящей в воздухе возле него металлической ручке. Та от его прикосновения вся покрылась коррозийной коркой, а уже в следующее мгновение осела горкой сизой пыли на стол.

И эта короткая демонстрация умений возымела эффект взорвавшейся у них под носом бомбы. Эмануэля, очевидно, слишком глубоко шокировала столь неожиданная встреча — вся остальная канцелярия тут же попадала вниз. Понять причину его растерянности Белладонна была в состоянии. Её тоже обескуражило осознание, с кем именно она не одиножды препиралась, заигрывала и вела светские беседы на отдалённые от работы темы. Лишь один вампир в истории их вида известен способностью уничтожать любые материальные объекты, всего-то прикоснувшись к ним. Без разницы, что оказалось у него на пути: табурет, зеркало, человек или другой вампир.

— Довремённый… — дрожащим голосом проблеял Эмануэль и отшатнулся, смотря на их улыбчивого коллегу с первобытным ужасом, — … что уничтожил клан из-за ведьмы.

Аллен двинулся к нему, и у их бывшего родственничка ноги отнялись. Он рухнул на пол и отполз к ближайшему столу, затрясся, когда напротив него присела скромная фигура, и сорвался на истеричный крик из-за протянутой руки:

— Нет! Умоляю! Пощади! Я больше никогда не появлюсь у тебя перед глазами! Дай мне уйти… не убивай, молю! Я совсем ещё молод! Мне и двухсот лет нет! Умоляю!

— Да шучу я, — беззаботно улыбнулся Аллен, склонил голову набок и тихо добавил: — Или нет. Кто ж его знает… Передай Амброзии, что Белладонна и Марсель отныне под моей защитой. Тронет их, и я трону каждого из ваших, что вылезет с территории Флемоа. Мы друг друга поняли, малыш?