Отельер из иного мира

Серия 4. Грязь

Сразу после переговоров пообщался с подстреленной грейсой и узнал все необходимое для осуществления задумки. Племя Галлифиды в среднем откладывало около пятидесяти яиц, похожих на мячи для регби с закругленным «дном» и примерно такого же размера. Вызвав Ингу в кабинет, обложился листами бумаги, линейками, циркулями и принялся вспоминать основы школьной термодинамики.

В сути своей конструкция проста до безобразия, но требовала немало ресурсов из-за сдвоенной оболочки. Часть камней хотел сэкономить, пристроив здание к крепостной стене, но кроме всего прочего нужна сложная двускатная крыша со стеклами и зеркалами, которые придется собирать по всему дворцу.

— Не знаю, что вы задумали, — проворчала секретарь под скрип пера, — но я категорически против любого союза с морскими ведьмами. Вы ставите под угрозу не только себя, но и всех нас.

— Не волнуйся, — расчеты так увлекли, что я невольно высунул кончик языка. — Мы угодим и тем, и этим. Так, стандартный блок локоть в высоту и два в длину. Толщина не критична, чай не готический шпиль строим. Высота… Тут немножко срежем — не страшно, можно и пригнуться. Яйца расположим на полках, но под углом — и чем тупее, тем лучше, а недостаток освещения компенсируем зеркалами. Сориентировать все надо с востока на запад, чтобы лучи проникали внутрь весь день. Щели лучше забить не соломой, а стеблями тростника — полые и плотные трубки дольше удержат тепло. Это умножим на это, добавим вот это… итого… Слушай, а что там осталось на складе?

— Секунду, — девушка открыла толстенный гроссбух. — Две тысячи блоков, восемь тысяч кирпичей, триста кубов древесины и семьсот пудов сухого раствора.

— Хм… — постучал пальцем по чертежам, после чего подул на них и свернул в трубку. — Хватит с избытком.

— А как же реставрация? — она всплеснула руками, чуть не опрокинув чернильницу. — У нас сроки горят!

— Закажем еще. Проблема с грейсами куда важнее.

— С грейсами нет никаких проблем, — возмущенно бросила помощница и поправила очки. — Вы сами создали целый ворох на ровном месте.

— Не переживай, — подмигнул и улыбнулся, — от этой сделки выиграют все.

Но когда пришли к Барко, выяснилось, что в наличии нет и половины заявленных объемов.

— Понимаете, — гном снял пыльный картуз и прижал к груди. — Бумага это одно, а стройка — совсем другое. Вот надо расколоть блок надвое, а долото вкривь пойдет — и блок тю-тю, испорчен. Или крыша протечет и размочит раствор. Или ошибка в смете. Или привезут не то. Бывает гладко на бумаге, да забудут про овраги.

— Я все прекрасно понимаю, — кулаки сжались сами собой, а зубы скрежетнули — если план пойдет по звезде, мы потеряем не только головы, но еще и здравницу. — Но у вас куда-то исчезла долбаная половина! Понимаете? Не четверть и даже не треть. Половина! — потряс перед морщинистым лицом пятерней.

— Ну что ж теперь прикажете, родить все это? — коротыш перешел в наступление. — Давайте ваши наброски — закажу, сколько надо.

— И когда это доставят?! — незаметно для себя перешел на крик, так что идущие со смены работяги окружили склад и ехидно ухмылялись, посасывая трубочки. — Через неделю?!

— Может, и раньше.

— Ага! Если караван опять не потеряется! Вот что, мастер — найдите материалы, где хотите. Хоть под землю лезьте, хоть стены разбирайте — плевать! Но чтобы фундамент заложили завтра утром! А что касается ваших ошибок и недостач, то, боюсь, придется провести аудит! И выяснить, куда на самом деле исчезает казенное имущество!

— Так — значит, так, — обиженно буркнул гном и демонстративно отвернулся.

Куда не сунься — кругом коррупция, подумал про себя, возвращаясь в кабинет. Солнце почти село, работать совершенно не хотелось, поэтому налил полный стакан виски (или чего-то очень похожего) и уставился в огонь. Засранцы чертовы. Мало того, что убить хотят, так еще и пакостят на каждом шагу. Но ничего, я им дам разброд и шатания, я им устрою китайскую модель…

— Котик, расслабься, — ладони нежно легли на плечи, помялись немного, будто кошачьи лапки, и соскользнули на грудь, а в макушку уткнулся острый подбородок. — А то на тебе сюртук треснет.

— Я спокоен, — проворчал, хотя у самого сердце забилось как в припадке из-за неожиданного и совершенно бесшумного появления колдуньи. Так и до инфаркта довести можно, блин.

— Вредный маленький врунишка, — дыхание обожгло ухо, а ловкие пальчики в мгновения ока расстегнули пяток пуговиц.

— Что ты делаешь? — я напрягся и вцепился в подлокотник, как ребенок на первом сеансе у стоматолога.

— Помогаю расслабиться, — томно проворковала в ответ. — Небольшой массаж перед сном не повредит. Снимай рубашку и ложись на живот.

— Давай потом, а? Не до того сейчас, — нет, я был бы рад и массажу, и неминуемому продолжению, но ведьма больше пугала своими фокусами, чем пробуждала желание. Сейчас она мнет мне плечи, а завтра вонзит стилет в горло, и я даже пикнуть не успею.

— Хозяин-барин, — фыркнула чародейка и удалилась, нарочито громко цокая каблуками.

Я же допил виски и с кружащейся головой залез под одеяло, чтобы миг спустя рухнуть в крепкий сон без сновидений. На смену штормовой прохладе пришла тропическая духота, и поутру меня разбудили не крики чаек, не визг пил, не покрики гвардейцев, а пропотевшая насквозь одежда — и без того грязная после вчерашних приключений. Появляться в таком виде перед дамами — себя не уважать, и первым делом дернул колокольчик.

— Хочу искупаться, — сообщил пришедшей на вызов Амелин. — Есть у вас тут баня какая, или на пляж идти?

— Есть кое-что получше, — холодно сказала эльфийка. — Прошу за мной.

На лестнице к нам присоединились двое мушкетеров — тех самых, с которыми гоняли грейсу под катакомбам. Со знакомыми ребятами стало как-то поспокойнее, а то поведение горничной малость настораживало — она словно превратилась в ожившую куклу после того, как застала Ривер в моей постели. Мысли так и роились — одна другой тяжелее, и на выходе из здания чуть не налетел на Луис.

— Извините…

Но лекарь не отошла, а наоборот — заступила дорогу, подбоченилась и бегло оглядела с головы до ног.

— Доброе утро, мастер. Почему пропустили вчерашний осмотр?

— А ведь правда, — попытался улыбнуться, но получилось сдавленно и угрюмо. — Замотался, заработался…

— По вам заметно. Кожа серая, в испарине.

— Это все грязь и жара. Вот помоюсь — и снова стану бронзовым и блестящим.

— О, так вы на источники? Отлично — тогда я с вами. Так даже проще вас осмотреть.

— Ну… — слегка смутился, представив, как это будет выглядеть, но врачам не привыкать к наготе пациентов. — Как хотите.

— Хочу-хочу, — женщина не то сердилась, не то искренне беспокоилась. — Заодно угощу вас укрепляющим коктейлем, а то такие приключения и быка подкосят.

Слева от пляжа у самой стены стоял обнесенный частоколом закуток, изначально принятый то ли за рыбный склад, то ли за некое оборонительное сооружение. За грубо сколоченной калиткой исходили паром две глубокие каменные чаши — в одной бурлила горячая минеральная вода, а в другой булькала черная, как деготь грязь. Между ними примостился связанный из тростника шезлонг под навесом пальмовых листьев и столик, в углу виднелись большие корзины.

— Ничего себе, — присвистнул, глядя на такое великолепие.

— Природные источники, — пояснила спутница. — Скоро их расширят, углубят и сделают терму. Грязные вещи бросьте сюда, — она приподняла плетеную крышку.

Ладно, чего стесняться — все свои, привыкшие. Раздевшись догола, подошел к краю ямы и окунул ногу — навскидку градусов сорок, отличный заменитель ванной, а обилие полезных подземных элементов убьет любую заразу не хуже, чем современная дезинфекция. Немудрено, что поездки на воды популярны до сих пор. Уселся по-турецки, облокотился на край и зажмурился, глядя на утреннее солнце. Надо бы очки сделать, хотя бы как у Барко… Тонкая струйка из щели на дне приятно щекотала зад и спину — не джакузи, конечно, напор слабоват, но тоже весьма неплохо.

От накатившего блаженства чуть снова не заснул, убаюканный плеском волн, но тут калитка отворилась, и надо мной нависла Луис в весьма необычном наряде не только для этого места, но и для этого времени. Обрезанные выше колен кожаные штаны плотно облегали мускулистые бедра, на загорелом теле свободно болталась шелковая безрукавка, похожая на земную майку. После первого же взгляда я обрадовался тому, что вода довольно мутная. Эльфийка же ничуть не стесняясь опустила на столик поднос со склянками, чашками и воронками и принялась переливать и смешивать настои, как заправский алхимик. Я же спокойно наслаждался едва прикрытыми изгибами, ничуть не боясь быть замеченным — врач стояла ко мне боком и всецело ушла в работу.

— Готово, — она взболтнула колбу перед лицом. — В основе — апельсиновый сок. Две унции крепленого фруктового вина для бодрости. Пять капель мятного пустырника — для крепости духа. Ложка равнинного сбора для сердца. Отвар корня сельдерея для разжижения крови. Стружка женьшеня — для потенции.

— У меня проблемы с потенцией? — нахмурился, чувствуя, что это — наглый поклеп.

— Пока — нет. Но вы уже не подросток, а на такой работе перегорают в два счета. Когда вы в последний раз занимались любовью?

— Э-э-э… — вопрос поставил в тупик, особенно из-за абсолютно будничного тона, словно спросили, давно ли я пил чай или во сколько позавтракал. — Не помню. Но вчера и позавчера ничего не было.

— Хорошо. Встаньте.

— Прямо сейчас? — пригубил коктейль (вкус необычный, но в целом приятный) и отставил бокал.

— А вы что, стесняетесь? Я вижу вас голым с тех самых пор, как вынула из лона вашей матушки.

— Вы… — чуть не поперхнулся лекарством, но быстро сложил два и два: с учетом эльфийского долголетия нет ничего странного в том, что лекарь обслуживает семью Стрейнов минимум тридцать лет. — Сейчас.

Поднялся, стыдливо прикрыв причинное место ладонями, чувствуя себя школьником на первой медкомиссии. Но Луис не смотрела ниже пояса, больше интересуясь ртом, горлом и грудью.

— Морской воздух и в самом деле вторит чудеса. Пересядьте на лежак.

— Зачем?

— Проверю мышцы и суставы.

От такого массажа отказываться не стал, ибо привык доверять врачам, а не колдуньям. К тому же, из всей местной братии Луис казалась самой адекватной. И как только сильные пальцы с небольшими мозолями от инструментов и пера взялись за спину, ощутил себя как на приеме у лучшего мануального терапевта планеты. Но когда руки без предупреждения заломили и наступили коленом промеж лопаток, глаза чуть не полезли из орбит. Однако женщина держала крепче, чем в полицейском захвате, и я не мог не только пошевелиться, но и толком заговорить.

— Кх-х-х…

— Не волнуйтесь, это обычное упражнение. Вы мало двигаетесь и много сидите за столом, да еще и скрючившись в три погибели. Так и горб недолго заработать.

Совет полезный, но этот прием явно взяли из учебника для палачей — за неимением дыбы он стал бы отличной заменой. Луис вывернула плечевые суставы чуть ли не в половину прямого угла, подержала так с минуту, пока на веках не проступили слезы, и лишь затем отпустила. Свобода длилась всего миг, и вот эльфийка уже уселась на поясницу и принялась лупить по бокам ребрами ладоней.

— Как ощущения? — спросила, слегка запыхавшись от быстрого темпа.

— Как будто маш… повозка сбила.

— Вам нужно больше двигаться. Займитесь фехтованием или бегом. А как разберемся с грейсами — плаванием и греблей.

— Да, греблю я люблю. Кстати, о грейсах — как там дела у нашей гостьи?

— Заживает, как ящерица. Через пару дней выпишу.

— А вы тоже думаете, что я сам лезу в петлю?

— Из-за переговоров?

— Да.

— Думаю, это самое правильное решение из всех, что вы когда-либо принимали. Вот уж не думала, что амнезия может быть настолько полезной.

— А что бы сделал здоровый Стрейн? Ну, если бы не потерял память?

— Подогнал пушки и выставил гвардейцев вдоль берега. Подвесил раненую дикарку на крюк и выдирал ногти до тех пор, пока сестры не пришли на выручку. И перебил бы всех до единой, отрезал головы и послал в столицу.

— Вы преувеличиваете, — простонал, морщась уже не от боли, а от разыгравшегося воображения.

— Ну почему же? На войне только так и поступали. И больше всего любили посылать небольшие отряды конницы в тыл, чтобы зверски убивать орочьих стариков и детей. Тактика устрашения и снижения морали — вот как вы объясняли это подчиненным. А теперь… словно другим человеком стали.

Мда, что тут еще скажешь… Хорошо, что Луис не стала и дальше ворошить былое, а переключилась на новую процедуру. По ее наказу лег по шею в булькающую грязь, слабо пахнущую сероводородом — сиречь, тухлыми яйцами. Но жижа так приятно обтекала и грела натруженное тело, что запах быстро перестал беспокоить. К тому же, меня отвлекло куда более интересное представление — без тени стыда эльфийка сбросила майку, обнажив взору крупную острую грудь, достойную резца древнегреческого скульптора. Следом на пол упали и «шорты», под которыми, само собой, не было никакого белья. Повертев спортивной попой, лекарь окунулась в бурлящую воду и провела ладонями по влажным волосам.

Я так загляделся, что не сразу заметил щекочущую капельку грязи на щеке. Черт знает, как она там оказалась, но попытка избавиться от нее ни к чему не привела. Жижа по консистенции напоминала смолу и не просто липла к коже, но и каким-то образом ползала по ней, поднимаясь все выше и выше. Я изо всех сил тер подбородок и шею, но слизь плотно окутывала голову. Когда же попытался встать, то понял, что застрял, будто в зыбучих песках, и чем сильнее дергался, тем быстрее погружался на дно.

— Луис! — процедил, отплевываясь от лезущей в рот гадости. — Так и должно быть?

— Боги! — женщина вскочила и голышом выбежала за частокол, чтобы миг спустя вернуться с гвардейским шлемом.

Набрав полную каску воды, плеснула мне в лицо, но это не помогло — грязь стремительно наступала.

— Черт! — только и успел сказать, прежде чем залило рот.

На тушку плевать — тут неглубоко, а вот за голову испугался не на штуку, и начал изо всех сил сдирать гадость, но тем самым лишь размазывал по еще чистым местам.

— Вильям, руку! — эльфийка нависла надо мной, широко расставив ноги, и попыталась вытащить из ванны, но проклятая жижа сделалась склизкой, как масло. — Эй, там! Помогите!

Стражники подключились к спасательной операции, и меня вытягивали, как сказочную репку. Втроем все же удалось вызволить из ямы, но это мало что изменило — ноздри залепило, и я дергался на камнях, как обезглавленная змея. Бойцы пытались отскрести грязь кинжалами, но та за доли секунды возвращалась на место, и если бы не решение лекаря, я бы помер в том гребаном закутке — причем окончательно и бесповоротно. Но женщина догадалась просунуть меж зубов воронку — на металл жижа не покушалась, и ширины трубки вполне хватало для дыхания. К тому моменту черная дрянь уже покрывала целиком, полностью лишив зрения и частично — слуха.

— Что это такое? — встревоженно прогудел стрелок.

— Пока не знаю. Прежде ничего подобного не случалось. Возможно, дело в магии. Немедленно позовите Ривер.

— Есть! — парни лязгнули сбруей и помчали в сторону дворца.

— Вильям, как вы? — Луис опустилась на колени и коснулась ладони.

— Вовхо… — трубка торчала неглубоко и если не затыкать ее языком, можно более-менее внятно разговаривать.

— Лежите, не шевелитесь. И ни в коем случае не волнуйтесь, иначе сердце встанет.

Легко сказать, особенно когда страдаешь легкой клаустрофобией. Если кто не в курсе — скафандры и доспехи действуют на нас точно так же, как гробы. С той лишь разницей, что при открытом забрале куда легче, чем с заколоченной крышкой. Мотор тарахтел, как под закисью азота, хотелось встать и рвануть куда-нибудь со всех ног, лишь бы не ощущать на себе эту заразу. Если бы не близость врача, точно бы сошел с ума или умер от испуга, а так кое-как терпел. Пока не понял, что вторя кожа начала потихоньку сжиматься, ссыхаясь под палящими лучами.

— Уис… Уис эня дуыт… Уис!

Женщина пощупала пальцем грудь, постучала и выругалась на родном языке. Корка по звуку напоминала обожженную керамику, и если все продолжился в том же духе, либо превращусь в живую статую, либо задохнусь в процессе. К счастью, и теперь смекалка не покинула светлую ушастую голову — лекарь снова зачерпнула шлемом воды и выплеснула на меня. Грязь размякла и растянулась, превратившись из цемента в резину, и не дождавшись стражников, Луис затащила меня в горячий источник. Увы, вопреки всем надеждам и чаяниям, грязь не отмылась, но дышать стало полегче. Правда, температура внутри «костюма» росла подозрительно быстро, и уже через пару минут чувствовал себя, как на нижней полке в щедро разогретой парной.

— Уис, ине арко!

— Что?

— Арко! Утри!

Она опять провела ладонью по шее и плечам и опять ругнулась — теперь куда витиеватее. Пришлось перетаскивать на лежак и поливать из каски, но это лишь ненадолго отсрочило неминуемое — я постепенно варился в собственном соку.

— Что у вас тут за беда? — недовольно проворчала ведьма у калитки, а затем с удивлением протянула: — Ничего себе.

— Святые покровители! — громыхнул приведший подкрепление Генри. — Я всякого в жизни повидал, но такого…

— Принесите бочку с самой холодной водой, какую сумеете отыскать, — распорядилась лекарь.

— Ха! В погребе есть пиво — довольно холодное, я проверял. Тащите, живо!

— Есть!

— Ривер, проверь грязь на магию. Может, туда какой артефакт бросили? Или тайный знак на стенке начертили?

— Предлагаешь мне самой туда лезть? — окрысилась колдунья.

— Для других зараза безопасна, — в доказательство эльфийка подняла испачканные руки. — Лезь, у нас мало времени.

— Ладно, ладно! — платье с нежным шелестом слетело на пол.

— Я, пожалуй, подожду снаружи, — Норманн усмехнулся. — Если что — зовите.

Да уж, остался наедине с обнаженными сногсшибательными красотками, но не могу ни глаз открыть, ни толком шевельнуться. А Ривер меж тем залезла в яму и встала на четвереньки, ощупывая стенки и болтая в жиже звенящими амулетами.

— Ну что?

— Не подгоняй… Не каждый день ползаешь на карачках в зловонном дегте. И вообще, если эта зараза липнет только к мастеру, то знаки и артефакты надо искать на нем.

— Я ничего такого не заметила.

— Значит, плохо смотрела. Вас, лекарей, учат находить всякие болячки. Опухоли, язвы, бородавки. А если колдун захочет что-то спрятать — засунет туда, куда не каждый врач полезет.

— Засунем мастера в бочку — и сразу в лазарет. Если твои штучки молчат, значит, дело по моей части.

— Уж надеюсь, — Ривер выбралась на волю и отряхнулась. — Странно, грязь как грязь. Подвинься, мне надо помыться.

Чародейка с томным стоном погрузилась в купель, а я лежал, будто целиком закатанный в гипс, и проклинал все на свете, особенно гопников, из-за которых и угораздило здесь оказаться. Несмотря на старания Луис, самочувствие стремительно ухудшалось. Поливания не хватало — то тут, то там конечности стягивало жгутами, а от жара кружилась голова. Но вот примчал отряд с бочкой на строительных носилках. Генри кинжалом поддел крышку, отпил прямо так, без посуды, и удовлетворенно крякнул.

— Холодненькое. То, что надо!

С десяток рук подхватили меня и окунули в пенный напиток. Стало чуть легче, но очень скоро нагреется и пиво, а льда (и уж тем более морозильника) в здравнице точно нет. Если Луис не решит вопрос за час-два, сотрудников ждет скорое знакомство с новым отельером.

Полкилометра мучительной тряски, и вот я лежу на операционном столе, пытаясь призвать на помощь свои прогрессивные знания. Но как ни мучил память, так и не сумел вспомнить хоть какое-нибудь земное вещество со схожими свойствами. Возможно, пригодился бы микроскоп, но вряд ли получится объяснить его устройство и способы применения, валясь в полубессознательном состоянии с воронкой во рту.

Судя по звукам, раненая грейса плескалась в соседней бочке. Уж не она ли наколдовала эту дрянь, чтобы избавиться от захвативших берег людишек? Может, и она, но после временного перемирия с Галлифидой уж точно бы предупредила об опасности. Луис тем временем пыталась взять образец — Ривер ассистировала. Соскобы ни к чему не привели — гадость просто не липла к металлу. Пришлось ухватить соплю пинцетом, растянуть и подрезать скальпелем, после чего жирную «пиявку» бросили в лоток и разделили на две части.

— Я проверю реакцию на очищающие настои, — сказала лекарь. — А ты попробуй магию.

Я ничего не видел, но приноровился неплохо ориентироваться на слух. Вот с хлопком вынули пробку из склянки, и тонкая струйка зажурчала по вязкой массе. Миг спустя мокрое шлепанье сменилось отчетливым звоном, точно отвар лили на стекло или пластик, а врач ругнулась под нос.

— Зараза. Сжимается и каменеет. От яда то же самое.

— И от огня со льдом. Тварь словно защищается.

— Да что ты, falkhar, такое?

Тоже озадачился этим вопросом, и картина начала потихоньку складываться. У сложных организмов отрезанные куски редко сохраняют общие свойства. Исключения — всякие черви и моллюски, но в нашем случае слизь ведет себя несколько иначе. Скорее, как огромная и прожорливая колония простейших — бактерий или грибов, где каждая микроскопическая частичка сохраняет полный набор характеристик. Но если это так, то что именно жрет грибок? А точнее, где его питательная среда? Оптимальные параметры температуры и влажности плюс-минус понятны — холод и сырость любят все грибы, а вот свет терпеть не могут, прекрасно развиваясь под землей. Если найти ответ, можно попробовать метод от обратного — не травить грязь, а переманить в другое, более подходящее место. Давай, биология, должна же ты пригодиться хотя бы раз!

Почему жижа накинулась именно на меня? Первая мысль — что-то подсыпали в горячую воду, некий реактив или катализатор. Но Луис тоже принимала ванну, а к ней сказочный Веном не проявил никакого интереса. Неужели из-за разницы между ногами, то есть — в поле. Вполне справедливый вопрос, да только гвардейцы тоже касались мерзости — и в закутке, и вытаскивая меня из бочки. Все, кроме Генри — тот только командовал и близко не подходил. В чем же сходство между мной и старым воякой?

Мы оба любим выпить. И лично я вечером неплохо накатил местного виски.

— Ыэгар!! — заорал изо всех сил и чуть не опрокинул кровать.

К счастью, женщина догадалась сменить воронку на более удобную и широкую трубку.

— Перегар! Проверьте перегар!

— Он что, бредит? — с удивлением бросила колдунья. — Предсмертные видения?

— О, нет, — с заметной гордостью парировала эльфийка. — Наш мастер — гений. Майор, вы пили вчера?

— Ну… кхе-кхе… — мохнатый палец будто щеткой пригладил усы. — Скажем так — выпивал.

— Дохните на образец, — сказал уже я, подрагивая от страха и нетерпения. — Быстрее.

— Фу-ты ну-ты, — недовольно буркнул здоровяк, но все же подчинился.

И стоило ему склониться над лотком, как свежая пиявка распухла, словно зефир в микроволновке, и разрослась до размеров кухонной губки. И мало того — попыталась прыгнуть командиру прямо в рот, но тот успел отшатнуться, а Луис с достойной лесного народа скоростью накрыла тварь колпаком. И даже лежа в трех шагах от стола, слышал, как звенит стекло от бьющегося в стенки черного суфле.

— Отлично! — сказал с восторгом и воодушевлением, несмотря на боль и ломоту во всем теле — колония уже подсохла и давила, как тиски. — Надо заманить гадость в ловушку, а приманку мы уже нашли.

— Боги… — врач шумно выдохнула и потерла лицо. — И где нам взять столько перегара? Придется напоить всех солдат вдрызг и запереть в тесной каморке на сутки.

Биология свою роль сыграла, пора уступить место иной науке. Сидит Вова на заборе, мочит яйца в солидоле…

— Этиловый спирт окисляется в печени до уксусного альдегида, — никогда не любил химию, но, похоже, в экстремальных ситуациях мозг способен на подлинные чудеса. — А тот, в свою очередь, превращается в уксусную кислоту. С учетом массы тела и выдыхаемого объема, хватит бутылки винного уксуса.

— Принести, — тут же приказала Луис, не оставив никаких сомнений в боевом прошлом. — И захватите бочку попрочнее.

Пока гвардейцы готовились к поимке чудища, пытался сообразить, как именно мерзость оказалась в яме в то самое время, как я собрался сходить на источники. Если это и в самом деле грибы, то они сохранят живучесть, даже высушенными и измельченными в порошок — дрожжи в пример. Кто-то раздобыл сублимат, подсыпал в грязь и вылил сверху чашку укуса — смертельная ловушка готова. Но в яме крайне паршивые условия для грибов, они сдохли бы за считанные минуты. Значит, их добавили либо незадолго до моего прихода, либо пока нежился в соседней ванной.

Так, стоп.

А почему я вообще пошел на источники?

Лазарет наполнил едкий неприятный запах. Кто хоть раз чистил краны от налета, ни с чем его не спутает. Он буквально ощущался на языке, но скоро непрошеные гости освободили и нос, и глаза. Почуяв вкусняшку, дрянь сбилась в тугой колыхающийся шар, из которого во все стороны выстреливали тонкие черные щупальца. На этих ложноножках взлетела по стянутым обручами доскам и плюхнулась на дно, где начала бесконтрольно и очень быстро расти. «Опара» заполнила бы комнату до потолка, точно знаменитая Мишкина каша — не помогла бы ни крышка, ни накинувшиеся на емкость бойцы. Но Ривер не зевала — растолкала парней, обхватила корпус ладонями и зажмурилась, а из бочки, как из ракетного двигателя, вырвался ревущий столб огня. Чем бы ни была слизь и откуда бы ни взялась, теперь ей уже ничто не поможет — пористый пепел кружил вокруг, медленно оседая на пол. Но представление только начиналось.

— Это Амелин, — я вскочил и зачесался, будто вместо хлопьев сверху падали блохи. Похоже, нервный зуд пройдет нескоро, а о горячих источниках придется забыть навсегда. — Она настояла, чтобы я пошел к ямам. Видать, заранее все подготовила.

— Но зачем? — удивилась Луис.

— Вот поймаем — и спросим, — кивнул майору и зашагал к двери — хотелось поскорее покинуть лазарет и подольше не возвращаться. По крайней мере, пока его не вычистят до блеска и не протрут спиртом.

Стражники перекрыли все выходы, а мы с Норманном поднялись в кабинет. Я наспех натянул штаны, рубаху и сел за стол. Майор положил передо мной пистолет, с пониманием кивнул и спрятался в углу между стеной и балдахином. Договорились так: если убийца явится на вызов, попытаюсь вывести ее на откровенный разговор, а соратник станет свидетелем. Главное, чтобы не засопел и не лязгнул саблей раньше срока.

Дрожащие влажные пальцы легли на шнур, где-то внизу тренькнули колокольчики. Я не надеялся на столь простой исход — заговорщица наверняка пустилась в бега сразу после нападения слизи. Тогда еще никто ничего не знал, и стражники без вопросов пропустили бы горничную за ворота. За те несколько часов она могла бы добраться до леса, а в родной стихии эльфийка исчезнет без следа. И все же вскоре послышался цокот каблучков, и Амелин как ни в чем не бывало поклонилась и прошептала:

— Рада, что вы здоровы, мастер Стрейн.

Вот же наглость! Или решила косить под дурочку? Мол, я не я и грибница не моя. Что ж, такое поведение знакомо любому, кто посмотрел хотя бы один эпизод любого детективного сериала. А я в детстве прочитал всего Шерлока Холмса, так что невинные глазки и показная покорность следствие не запутают.

— Ничего не хочешь рассказать? — палец сам собой коснулся спускового крючка — ствол лежал за кипой бумаг, нацеленный на дверь, и я мог выстрелить без лишних телодвижений.

— Я убрала в комнате, не повредив ни одного символа, — спокойно произнесла девушка. — Перестелила кровать и погладила свежую одежду. Что-нибудь еще?

— Да. Что за гадость ты подсыпала в грязь?

Горничная подняла голову, и на фарфоровом кукольном лице не проступило ни намека на эмоции.

— Не понимаю, о чем вы.

— Точно? Ведь именно ты повела меня в купальни. Ты показала это место. Ты же и хотела меня прикончить, — наседал, повышая голос с каждым словом, чтобы разбить кокон напускного безразличия, вывести из равновесия и обнажить подлинные чувства, за которыми тут же проявится мотив. — Из-за чего? Из-за ревности?

— Да! — глаза заблестели, а пальцы нервно вцепились в поясок фартука. — Я хотела сделать вам больно! Так же, как вы сделали больно мне. Я мечтала отомстить! Разбить ваше сердце. Разрушить жизнь. Забрать у вас все, как вы забрали мою честь, мою любовь и моего ребенка! Вы заставили вытравить плод, пообещав взять в жены сразу после того, как закончите стройку, — она кричала, все еще стоя, как вкопанная, и с дрожащего подбородка срывались крупные капли. — Но я для вас — лишь кукла для утех! Безродная шлюха и нелюдь! Я ненавижу вас! Ненавижу! Ненавижу!!!

— Все, хватит! — из угла вышел Генри с пистолетом наизготовку и положил мохнатую лапищу на хрупкое поникшее плечико. — Я услышал достаточно. Амелин Лирион, ты арестована за покушение на убийство.

Лирион?.. Точно слышал эту фамилию раньше… Господи!

— Но я никогда!.. — эльфийка рванулась так, что верзила едва удержался на ногах, — не хотела вашей смерти!! Слышите?! Никогда!

На шум примчались гвардейцы с мушкетами и рапирами наголо. Горничная свесила голову на грудь и тихо всхлипывала, пока парни вязали руки за спиной.

— В казематы! — гаркнул майор. — Потом обыщите ее комнату, переверните все вверх дном, но найдите улики! И подготовьте камеру для допросов.

— Это лишнее, — поднял ладонь, в суматохе обдумывая события этого безумного утра. — Без моего ведома чтобы и пальцем ее не тронули, ясно!

— Но мы… уже, — бойцы отступили от пленницы, как от прокаженной, и нерешительно переглянулись.

— Я образно! — огрызнулся, жалея, что нельзя заменить дуболомов на других солдат. — Чтобы никаких пыток и прочего насилия, усекли?

— Так точно!

— Головой за нее отвечаете! И не надо тащить в подземелье. Просто заприте в комнате, тут половина этажа свободна.

— Будет исполнено!

Когда конвоиры ушли, вошла лекарь, выглядящая так, словно всю ночь бежала кросс. Глаза потускнели, губы выцвели, а кожа приобрела нездоровый землистый оттенок. Врач в бессилье опустилась на гостевой стул и уронила лицо в ладони.

— Так вот зачем ты просил отвар пустогона. А говорил, от крыс.

— Луис, я…

— Неважно, — она встала и, пошатываясь, побрела к порогу. — Спасибо, что не стал ее мучить.

И без того поганое настроение ухнуло в пропасть. Я хотел поймать заговорщика, а в итоге взял кого-попало, а попутно вытряхнул из шкафа еще свежий и оттого крайне вонючий скелет. И если не приобрел нового врага, то наверняка потерял самого вменяемого союзника. Теперь все стало на свои места: между мной (точнее, Вильямом, а я не желаю делить ни толики ответственности с этим ублюдком) и Амелин была связь — столь же прочная, как связь пикапера с очередной девчонкой из клуба. Не знаю, что он там наплел, но в итоге эльфийка влюбилась, а я… то есть, Стрейн, то есть… Черт!

В затылок словно вогнали ледяной гвоздь. Я обхватил голову и зажмурился до рези, а из глубин чужого мозга всплыл обломок чужой памяти. Отельер сидел на том же самом месте, за окном бушевал ливень, а свечи разгоняли сгустившийся мрак. Горничная на цыпочках протирала пыль с книжных полок, а Вильям неотрывно таращился на округлившуюся попку.

— Deska valkh?

— Ваш эльфийский ужасен, — Амелин хихикнула — тогда улыбка еще не стерлась с задорной живой мордашки. — Вы говорите, как пьяный боцман, а надо — как влюбленный по уши поэт. Не «дэ», а «де-е-е». De-e-eska, — мелодично протянула она. — А когда много согласных подряд, надо не проговаривать каждую, а шелестеть, как листья на ветру.

— Шелестеть? — Стрейн усмехнулся.

— Вот именно!

— Кажется, нужно больше практики. А у твоей мамы совсем нет времени.

— Не только на вас, — милашка погрустнела. — Сначала дралась с орками, теперь — с болезнями.

— Слушай, хватит гонять пыль из угла в угол. Лучше дай мне пару уроков. Этим летом император привезет послов, и я не хочу говорить с ними, как пьяный боцман.

Амелин вновь улыбнулась.

— Ла-а-дно.

— Я поставлю кресло поближе, а ты принеси вино и бокалы.

— Вино? — золотистые бровки спорхнули на лоб.

— Сама сказала — как по уши влюбленный поэт. А такие без вина и шага не ступают.

— Что-то вы задумали, мастер, — игриво произнесла в ответ.

— Только вечер в приятной компании, — он подмигнул.

Пока Вильям выкручивал пробку и разливал напиток, горничная достала из шкафа нужную книгу и открыла на середине. Пожелтевшую от старости бересту сплошь покрывала замысловатая вязь, сплетаясь в похожий на молодые корни узор.

— Подарили на приеме во дворце. Так и не узнал, что это. Сборник стихов?

— Это сказание о человеке со звезд, — с придыханием сказала девушка. — Величайшее достояние моего народа. Подлинная рукопись хранится в королевских покоях и стережется пуще любого короля. Говорят, его написали первые эльфы сотню тысяч лет назад.

— Интересно, — Вильям подался вперед, и их виски почти соприкоснулись. — И кто же он? Бог?

— Да. Один из тех, чьи лики украшают ночной небосклон. Однажды жена его брата ушла к другому, и звездный бог отправился в странствие, чтобы найти истинную любовь.

— И как, справился?

Когда Амелин обернулась к отельеру, на острых скулах алели стыдливые пятнышки.

— У названия этой книги есть более правильный перевод — «Вечный скиталец».

— Вот как? — ладонь как бы невзначай легла на спину. — Выходит, истинной любви нет?

— Есть, — ее ресницы затрепетали, словно крылья бабочки, а теплое дыхание коснулось щеки. — Но искать придется долго. Очень.

— Ну, этому парню легко — он же бог, а значит, бессмертный. И может носиться по мирам, сколько пожелает.

Горничная хохотнула, прикрыв рот ладошкой, и в глазах заплясали озорные искорки.

— Но вот вопрос, — пальцы задвигались, скользя от лопаток все ниже и ниже. — А как он понимает, истинная ли это любовь, или фальшивая. С первого взгляда ведь не раскусишь. А то брат вон женился, а его потом предали. Выходит, ваш скиталец только и занят тем, что бегает от юбки к юбке и проверяет, так сказать, чувства.

— Мастер, вы пошляк! — Амелин хихикнула и хлопнула по плечу. — Нельзя такое говорить — это кощунство!

— И каково наказание? — теперь их лица разделяли полногтя.

— Позор и презрение, — она едва сдерживалась, ворочая языком, точно пьяная. — На веки вечные.

— Но ты же меня не выдашь?

— Нет, мастер… Вас — никогда.

Воспоминание оказалось столь реальным, что я ощутил фисташковый привкус на языке. Вильям рывком пересадил эльфийку на край стола, опрокинув вино на древнюю рукопись, и алые капли наполняли строки, пока губы слились в глубоком, мокром поцелуе. Несколько мгновений сопящей страсти, и хозяин с первого раза разодрал платье от ворота до пупка, обнажив красивую — вся в мать — бледную грудь. Амелин пискнула от неожиданности и попыталась прикрыть прелести лоскутами, но Стрейн навалился сверху, прижал кисти к столу и впился в набухший нежно-розовый сосок.

— Мастер! — в ужасе взмолилась девушка. — Я еще ни с кем не… ах…

— Не дергайся, — отельер елозил сальной мордой промеж грудей. — Дострою эту халупу — и вернусь в столицу с целым обозом золота. Навещу друзей в высоких кабинетах, — слюнявый след протянулся до золотистой поросли на лобке. — Куплю вам с Луис по титулу. И возьму в жены не простую служанку, а пожалованную дворянку.

— П-правда?

— Конечно, — он перевернул ее на живот и сбросил юбку на пол, обнажив крепкие ягодицы — когда каждый день носишь тяжести и поднимаешься по лестницам и стремянкам, отрастет такой орех, о котором благородные бездельницы не смели и мечтать. Похоже, именно поэтому Вильяма так тянуло на горничную, что он буквально задыхался от возбуждения. — Я люблю тебя, Амелин. И хочу всегда быть рядом. Так что расслабься и чуть раздвинь ножки.

— Мастер! — я вздрогнул и завертел головой. — Мастер Стрейн!

Напротив стояла Инга с папкой бумаг, которая уже будто приросла к телу.

— Вы что, спали?

— Нет, — придвинулся ближе к столу, чтобы секретарь не увидела ничего лишнего. — Вам что-то нужно? Накладные, декларации, счета фактуры? Печати, визы, подписи?

— Явилась морская ведьма. Требует вашего ответа.

***

Взял с собой только майора, строго-настрого запретив вмешиваться в разговор. Галлифида же и вовсе пришла одна и стояла по колени в прибое, не решаясь ступить на сушу. В глазах шаманки царила такая грусть и тоска, будто она смотрела на руины родного дома. Впрочем, в понимании грейсы крепость на берегу выглядела еще хуже — по сути, мы разрушили роддом, где ее сородичи вылуплялись на протяжении веков.

— Каково твое слово? — вместо приветствия сказала женщина. — Мир или война?

— Компромисс, — ответил, поклонившись для проформы.

— Что это? Говори проще.

— Это выбор, который принесет пользу обеим сторонам.

— Вы уйдете отсюда навсегда. Это единственный выбор, который мне нужен.

— Не будьте столь суровы, — кисло улыбнулся и развел руки, еще не до конца осознавая, что пытаюсь договориться с лесным пожаром. — Сперва посмотрите на то, что я предлагаю.

— Я вижу, что вы строите новую крепость, — острый коготок указал на снующих у воды мастеровых. Гномы постарались на славу, сложив фундамент и уже приступив к стенам, пока люди разбирали старые кладки и подносили припасы, откуда только могли. — Это глупо и смешно. Вам не устоять против моря.

— Это не крепость, а инкубатор. Утепленный склад, где зародыши созреют немного быстрее. Ваши дети успеют вылупиться до приезда императора, и воевать ни с кем не придется.

— Ты что, хочешь отобрать наши яйца? — Галлифида подалась вперед, и волны вокруг нее вытянулись, как плети. — Заманить в эту коробку и украсть?

— Да нет же! Яйца останутся под вашим присмотром. Приплывайте и живите на берегу. А в инкубаторе их никто не съест и не раздавит, так гораздо безопаснее, чем просто зарывать в песок! Это как роды на дому и роддом с опытными лекарями. Шанс выживания значительно выше.

— Откуда ты знаешь, что яйцам угрожает опасность?

Смотрел передачу про черепах по «Дискавери», блин.

— Всем новорожденным угрожает опасность. Особенно, если их закапывают и уплывают, а дальше как бог на душу пошлет.

— Боги выбирают сильнейших, — ведьма гордо вскинула подбородок. — А слабых забирает песок. Таков закон.

— Послушай… — вздохнул и коснулся виска, подыскивая правильные слова, от которых зависело слишком многое. — Не пытайся доказать, что ты суровая, жестокая и бесчувственная — этакая подводная спартанка. История с Кассием разобьет все это в два счета. Вы, грейсы, умеете любить, и нет на свете более сильного чувства, чем любовь матери к ребенку. Можешь и дальше втирать про богов, выборы, судьбу и готовиться к войне. А можешь пойти на компромисс и не только сохранить жизни, но и приумножить.

Галлифида замолчала, неотрывно глядя в глаза, и чем дольше смотрела, тем ниже опадали водяные хлысты, покуда полностью не сравнялись с пенными шапками.

— Я не поняла и половины того, что ты сказал, человек. Но поняла, что ты говорил от чистого сердца — искренне и честно. Я обсужу твое предложение с сестрами и вернусь завтра в то же время. И принесу последнее слово.

— Спасибо, — утер холодный пот со лба и тряхнул головой. — О большем и просить не смею.

Шаманка растворилась в прибое, а я — выжатый, как лимон, несмотря на благой исход — побрел восвояси, чувствуя, как сгущается туча над суматошной головой. Стрейн и раньше был той еще мразью, а всплывшие факты и необдуманные решения отдалили от меня тех, с кем отношения протекали в относительно позитивном русле. Барко обиделся из-за упреков в расточительстве. Инга — из-за попытки наладить связь с грейсами. Луис — из-за дочери. Амелин и так досталось хуже некуда, а тут еще арест и обвинения. У Нэй, наверное, вообще никогда не вымолю прощения, а Ривер явно не в восторге от того, куда все катится под моим чутким и грамотным руководством. И только Генри дружеских похлопал по плечу и улыбнулся.

— Не переживайте, мастер. Главное — жизнь и здоровье, а остальное приложится.

Приложилось, что называется, на все двести. Окно кабинета ослепительно вспыхнуло, словно внутри взорвалась световая граната, и электрический треск сменился звоном лопнувшего стекла. Вслед за осколками наружу полетели опаленные листы и растрепанные книги — одним словом, я сильно недооценил мощность бомбы. Только теракта еще не хватало…

— Я пойду первым, — Норманн заслонил меня, на ходу вытащив пистолет.

При мне же оружия не было — не рискнул взять на переговоры, чтобы никто не усомнился в мирных намерениях. Как оказалось, зря. Когда вошли, алые плащи уже мелькали на ступенях — гвардейцы перекрыли коридор, направив мушкеты на распахнутые настежь створки. Мусор устилал ковер, но в темноте горела каким-то чудом уцелевшая свечка, однако пламя тонуло в окружающей тьме, не давая ничего рассмотреть. Генри жестом поманил бойцов за собой и уверенно направился во мрак. Я с превеликим удовольствием подождал бы снаружи, но стрелки так сосредоточились на цели, что не догадались меня пропустить, вот и пришлось тоже идти за командиром.

В кабинете царил страшный разгром, книги и документы валялись повсюду вперемешку с одеждой из опрокинутого шкафа и постельным бельем. Но как ни вглядывался, так и не заметил нигде следов огня или иных повреждений — вещи просто сдуло сильнейшим потоком ветра. Но откуда ему взяться в закрытом помещении? Снова магия?

— Прошу прощения за беспорядок, — прозвучал низкий женский голос с прокуренной хрипотцой. — Неотложное дело потребовало неотложных мер.

Щелкнули пальцы, и все подсвечники полыхнули ярким сиянием. В моем кресле, закинув ногу на ногу и царственно возложив руки на подлокотники, сидела незнакомка в черных брюках с красными лампасами, кожаных сапогах до середины бедер и тугом корсете. Длинный багровый шарф свисал с плеч, прикрывая декольте вместе с длинными курчавыми волосами цвета топленого молока, а широкополая шляпа бросала непроглядную тень на лицо.

— Ты еще кто? — майор бесстрашно навел на незваную гостью ствол. — Представься, да поскорее, пока не получила новую дырку.

— Меня зовут Марта Мадрейв, — на стол упал свиток в золотом футляре с большой сургучовой печатью, и бравый вояка тут же опустил оружие, судорожно сглотнул и свесил голову. — Я — старший следователь Цеметрианской Инквизиции. В орден поступило донесение, что в любимой здравнице его императорского величества пустила корни ересь. А именно — порочные сношения с морскими ведьмами.

Она приподняла шляпу обтянутыми перчаткой пальцем и взглянула на меня единственным глазом — темным, как свежий асфальт. Второй — в ореоле бурого ожога — закрывала лошадиная шора на стеганом ремешке. Полные губы расплылись в хищной улыбке — кошка всерьез считала, что мышонок загнан в угол и никуда уже не денется.

— Есть что сказать в оправдание, мастер Стрейн?