Отельер из иного мира

Серия 7. Еретик

— Я много думала, когда шла сюда, — молвила Галлифида, глядя в глаза. — Но теперь сомнений нет. Я убедилась в твоей доброй воле и благих намерениях, Вильям Стрейн. И с радостью принимаю приглашение.

Шаманка опустила голову, а вслед за ней поклонились и сестры.

— А уж я-то как рад… — улыбнулся и почесал саднящий затылок. — Да вот беда — инкубатор еще не достроен. Не знаю, сколько времени понадобится, но вы пока располагайтесь, обустраивайтесь…

Галлифида сощурилась, а спутницы напряглись и чуть присели, как перед боем. Не знаю, чем бы все закончилось, но тут позади раздался хриплый бас:

— Не волнуйтесь, мастер — к утру управимся. Только разведите побольше костров — работать будем всю ночь!

Обернувшись, увидел выстроившихся шеренгой гномов во главе с рыжебородым стариком. Сразу за коротышами стояли люди, разминая уставшие от безделья руки.

— У нас есть обычай, — лицо грейсы разгладилось, а сердитую хмурость как прибоем смыло. — Перед большим делом нужен большой пир. Примите эти дары в знак благодарности и надежды.

Взмах руки — и волны забурлили, как кипяток. Что-то черное и скользкое поднялось из глубин и закишело на мелководье. Я невольно попятился, и вот прямо на песок шлепнулась рыбина — жирная и лоснящаяся, в полноги размером. За ней выполз кальмар, и прыгнули, подгребая хвостами, большущие лангусты. Всего несколько секунд — и пред изумленными зрителями разлегся целый склад морепродуктов, и еще столько же копошилось и булькало в воде.

— Что ж, — стряхнул щупальце с туфли. — Пир — так пир. Несите пиво!

Тут уж договариваться и упрашивать не пришлось, и к пляжу выдвинулся целый караван из бочек и древесины. Мужики споро выкапывали неглубокие ямы, пилили и кололи поленья — часть откладывали для стройки, часть шла на растопку. И впервые за все время в здравнице услышал веселую песню, чем-то похожую на шанти: один зычно запевал, а остальные хором подхватывали. С удовольствием бы послушал, но оставалось одно дело, требующее немедленного решения.

Поманив за собой Генри, спустился в казематы. Луис стояла на коленях и мелко дрожала от холода и сырости подземелья. Голова упала на грудь, волосы в бурых колтунах прилипли к лицу, свисающие с потолка кандалы сдавили тонкие запястья. Единственного взгляда хватило, чтобы в груди екнуло и заныло, и никакие доводы разума — мол, мне тоже от пули не сладко — не смогли унять этот гнет.

— Почти сутки так стоит, — хмыкнул Генри. — И ни словечка не молвила.

— Снимите оковы.

Майор кивнул стражнику и тот зазвенел ключами. Истерзанные затекшие руки безвольно обвисли, но эльфийка не издала ни звука, лишь наклонилась еще ниже. Но я знал, как ее разговорить, задолго до того, как спустился в затхлую мглу.

— Выходит, за покушениями стояла ты, а не Амелин?

Пленница едва заметно кивнула.

— Не слышу, — гневный голос эхом прокатился по коридорам.

— Да. Я.

— И за отравлением, и за грязью, и за всем остальным?

— Да.

— Точно-точно?

— Да.

— Рисуй, — под ноги упал кусочек мела.

Врач посмотрела на меня поблекшими угрюмыми глазами.

— Что?

— А ты не помнишь, что устроила в первую же ночь после яда?

Трясущиеся пальцы взяли мелок с такой осторожностью, словно то был горящий уголь.

— Я… — она попыталась нарисовать линию, но почти сразу остановилась. — Не помню… Было темно, я выпила для храбрости и…

— Хорошо. Представим, что тебя тоже одолела амнезия — с кем не бывает. И подробности смылись, исказились, выветрились — плевать. Я напомню — ты якобы нарисовала колдовской символ. Не вдаваясь в детали — какой он был формы и где именно начерчен? Уж это должна запомнить?

— Я… — на грязном полу проклюнулся контур пентаграммы. — Вроде такой…

Сел рядом, не обращая внимания на грязь, вырвал мел из ослабшей хватки и швырнул в стену.

— Ты взяла вину на себя, верно? И понимая, сколь ничтожен самооговор, решила подтвердить слова делом. И выстрелила в меня, но так, чтобы нанести минимальный урон. Не голова, не живот, не грудь — плечо. Хотя никогда не поверю, что эльф, да еще и отставной военный, промахнется с десяти шагов.

— Амелин не виновата… — лекарь обняла себя за плечи и всхлипнула. — Лучше уж я… За мной хоть какие-то грехи, а за ней… Пожалуйста.

— И что толку? — всплеснул руками, все сильнее злясь от этой глупой и бесполезной жертвы. — Ну, казним мы тебя, а дальше что? Убийца испугается и убежит? Увы, наоборот. Раньше ты бы спасла, а потом — все.

— Но Амелин…

— Да знаю я! Она во всем созналась, когда я сдуру пригрозил тебе: мол, лес рубят — эльфы летят. А ты созналась, чтобы выгородить дочь. Но проблема в том, что вы обе невиновны!

— Мастер, а как же… — Норманн нахмурился и замолчал, справедливо посчитав, что уточнения излишни.

— А вот так. Освободите обеих. Все документы и дела — сжечь. Вопросы?

Майор смерил меня угрюмым взором и к удивлению улыбнулся.

— Вопросов нет. Мы, служилые, приказы не обсуждаем.

Помог Луис встать и вывел под порыжевшее солнце. Врач сощурилась и заслонилась ладонью, но едва услышала окрик, встрепенулась, выпрямилась и со всех ног рванула на звук.

— Мама!

— Лин!

Они обнялись и закружились на месте, не стесняясь слез. Да и вряд ли бы их кто-то услышал — пение и треск костров становились все громче. Понимал, что больше всего эльфийки хотят побыть наедине, и все же подошел, прочистил сдавленное спазмом горло и произнес:

— Прошу прощения у вас обеих. Вас немедленно восстановят в должностях и выплатят компенсации.

— Вечером жду в лазарете, — отозвалась лекарь, не выпуская дочь из объятий. — Если оперировала Ривер, не лишним будет все перепроверить.

— Спасибо… — смущенно проворчал и отвернулся, чтобы в случае чего сослаться на ветер.

— Вам спасибо. И вашей амнезии. Боюсь представить, что бы с нами сделал нормальный Стрейн. Впрочем… — Луис ухмыльнулась, — нормальный как раз вы. Надеюсь, таким и останетесь.

— Да… Было бы неплохо… У нас тут праздник, кстати. День согласия и примирения с грейсами. Приглашены все.

— Мы придем. Но сначала — горячая ванна. И грязь. И снова горячая ванна. Затем осмотр — и уж тогда веселье.

Чтобы не тратить время зря, вернулся в кабинет и погрузился в дневник. И смело вычеркнул из списка подозреваемых всех эльфиек и новую горничную. Хотел добавить и Генри, но вместо этого нарисовал рядом с именем жирный вопрос. Что я вообще знаю о майоре? Пожалуй, только то, что у него был тысяча и один шанс меня прикончить, но ни одним не воспользовался. Да и какой у него мотив? Весомый повод есть у Франческо, но этот перец слишком труслив, и горазд только девушек хлестать, а вот для государственной измены петрушка не выросла. Барко? Постучал кончиком пера по листу. Тоже мне Робин Гном нашелся, да и действовал, как ни странно, в рамках закона — вызвал инквизитора, а не ассасина. К тому же, старик за решеткой, так что это списанный актив. Но кто тогда вообще остается? Садовник? Так тут нет садовника, хотя есть сад. Шпион среди рабочих? Завербованный гвардеец? Кукловод издалека? Сколько времени ушло на проверку сотрудников, и что — все заново начинать? Да уж, это точно не дело на одну трубку.

— Ваш чай, — Нэй без каких-либо затруднений подошла к столу и опустила поднос столь плавно, что янтарная гладь в чашке не колыхнулась. При том так выгнула спинку в поклоне, что с ног до головы пробила жаркая дрожь.

— Спасибо. Как дела? Осваиваешься?

— Да, — она покраснела и отвела взор. — Вроде все неплохо. Ничего до сих пор не испортила, никто не ругает, и даже госпожа Инга не такая строгая, как говорили.

— Рад за тебя.

— Благодарю. Я тоже очень рада, м-м-м… М-м-м… М-м-м!..

— Нэй? — привстал и собрался уже броситься на помощь, но тут горничная указала пальцем в окно.

— М-м-мать всех богов…

Смотрели «Войну миров»? Помните марсианские треножники? Вот примерно такого же размера тварь поднялась из моря и медленно надвигалась на пляж, перебирая слизкими щупальцами. Восемь коротких и толстых поддерживали на весу колоссальную заостренную тушу, а два длинных — с «лопатками» на концах беспорядочно размахивали в воздухе, точно кальмар приветствовал собравшихся на берегу. Работяги появление гостя не оценили и сломя головы помчали к дворцу. Гвардейцы дали залп для проформы, но такому чудищу ружья — что слону рогатка. И очень скоро солдаты припустили следом, аж развевались на ветру алые плащи.

Сперва наивно понадеялся, что Галлифида привела главное блюдо, но шаманка стояла на краю причала и делала замысловатые пассы руками, однако существо наотрез отказывалось подчиняться. И хуже того — ударило бывшую хозяйку широкой лопастью, и грейса кубарем покатилась по песку. Ее окружили соплеменницы, швыряя в моллюска остроги и камни из пращей, но толку от этого сами понимаете какой. Это скорее не бой, а попытка отвлечь врага, чтобы унести раненого вождя с поля боя. Если бы нам вовремя привезли пушки, глядишь, и отбились бы, а так… Но делать что-то надо — тварь уже выползла на берег и не собиралась останавливаться, круша щупальцами все, до чего дотягивалась. Пока что под раздачу попали пирс и беседка, но такими темпами доберется и до главного здания, и далеко не факт, что каменная кладка выдержит натиск такой туши.

Велел Нэй найти Ривер и выбежал на крыльцо под аккомпанемент беспорядочной пальбы — бойцы заняли позиции на крыше и отстреливались, как могли.

— Мастер! — рявкнул Генри, свесившись с амбразуры. — Бегом к воротам, мы готовим отход!

— Хотите бросить здравницу?!

— А вы хотите драться с этим? — сабля указала на чудище, неспешно оседающее на берег. Но даже в лежачем положении щупальца представляли смертельную угрозу, а от щелканья черного сочащегося слизью клюва качался зеленый лабиринт.

— Пресвятая ночь! — навстречу выбежала Ривер, зевая и кутаясь в полупрозрачный халатик. — Вас и на минуту нельзя одних оставить!

Вопреки наказу, вместе с ведьмой прискакала и Нэй, трясясь, как осинка в бурю. Из соседнего крыла выскочила Луис, одетая лишь в махровое полотенце от груди до бедер. За ней едва поспевала Амелин в мокрой сорочке до колен, а последней шлепала спасенная дикарка, чуть прихрамывая на раненую ногу. Отличный отряд по спасению курорта от гигантского кальмара. Лучше не придумаешь.

— Боженьки, боженьки, боженьки! — по дороге пронесся Фаулье, роняя на ходу любимую посуду и последние крохи уважения.

— Сюда! — крикнул выскочившим из зарослей грейсам. — Быстрее!

— Он не слушается, — сонно бормотала Галлифида, закатывая глаза и качая разбитой головой. — Почему он не слушается?

— Как она?

— На удивление неплохо, — врач взяла у колдуньи поясок и перебинтовала лоб. — Панцирь спас, а иначе мгновенная смерть.

— Как убить эту дрянь? Где ее слабые места?

Ривер заговорила с аборигенками на отрывистом шипящем языке, но те лишь переглядывались и качали головами. И только самая старшая бросила одно короткое слово.

— Что? Что она сказала?

— Магия, — перевела эльфийка. — Его возьмет только магия.

— Справишься?

— Шутишь, что ли? — подруга всплеснула руками. — После дуэли мне дня три отлеживаться!

И как назло никто из грейс больше не умел колдовать, а шаманка то и дело теряла сознание, балансируя на грани жизни и смерти. Моллюск тем временем добрался до лабиринта, и жирные жгуты шуршали в зарослях, ломая все, кроме растений — плитку, скамьи, беседки. Гад словно ненавидел все, созданное людьми, и стремился поскорее уничтожить. Но если его науськала не Галли, то кто?

Ладно, потом разберемся. Итак, магии у нас нет, пули бесполезны, но что еще может помочь? Я закашлялся — если Ньютону на макушку упало яблоко, то меня окутал слетевший с крыши едкий белый дым. Ружье слабо и увеличить калибр нельзя, но что если нарастить заряд пороха — проще говоря, сделать бомбу? С учетом того, что большая часть туловища распластана по земле, а скоростью и маневренностью монстр похвастать не может, никто не помешает обогнуть крепость снаружи и зайти уроду прямо в тыл.

Озвучив предложение, отправился вместе с Генри в подвал кордегардии, где находился арсенал. И на месте выяснил, что осталось всего три бочонка — два с порохом и один со свинцовыми шариками.

— Не густо… — процедил, потирая висок.

— Виноват, мастер. Тут обычно тишь да гладь, вот на припасах и экономят. С пушками две телеги приедет, да только когда…

— Снаряжайте гранаты. Найдите все глиняные горшки с узкими горлышками. Горсть пуль, доверху пороха, фитиль и пыж. Последний бочонок смешайте с остатками свинца и привяжите к длинному заструганному колу — будет этой гниде десерт. Раздайте это гвардейцам и ждите за воротами. Все ясно?

— Так точно!

С нападением более-менее разобрался, пришел черед обороны. И тут возникло куда больше сложностей, ведь воякам не привыкать сражаться со всякой нечистью и жертвовать жизнями во славу империи. А вот на стройплощадке царило настоящее безумие. Работяги перепугались так, что пытались выбраться наружу по лесам, а некоторые и вовсе сколачивали осадные лестницы из бревен и досок. Самые же отчаянные — в основном гномы — приладили к толстенному дубу камень и долбили в створки как тараном, и земля дрожала при каждом ударе. Для пущей безопасности (или для того, чтобы мастеровые не сбежали) засов блокировался с двух сторон тяжелыми навесными замками, вот и приходилось изворачиваться, чтобы покинуть крепость.

— Стойте! — заорал во всю глотку и закашлялся от пыли. — Подождите!

— Выпускай! — трое мужиков кинулись ко мне, и если бы не охранники со штыками, пришлось бы еще хуже, чем в объятиях кальмара. — Открой ворота, сволочь! Мы тут все подохнем!

На шум подоспело подкрепление с молотками и топорами — благо, перебранку заметил Генри и тоже привел несколько ребят. Работягам было нечего терять, солдатам по большому счету тоже, и спор грозил в любой миг перерасти в кровавую схватку.

— Послушайте! — поднял руки и шагнул вперед. — Мы откроем ворота, и вы сможете уйти, когда захотите! Но я прошу о помощи. Нужно защитить дворец, пока чудище далеко.

— Вам, благородным, лишь бы дворцы беречь! — лохматый старик сплюнул под ноги. — А нас, чернь — в расход!

— Повторяю! Когда гад приблизится — бросайте все и бегите! Но пока он застрял в лабиринте, у нас есть время подготовиться!

— Ага! Нам — готовиться, а вам — по тапкам?

— Нет. Мы обогнем стену, спустимся на пляж и ударим в спину.

— Ударите? — одноглазый гном схватился за живот и захохотал. — Чем — своими сабельками? Проще кирпич хером пробить.

— Не сабельками, — хищно оскалился. — А кое-чем помощнее. Эй, подгорный народ — вам ли не знать, как взрывают породу? Если пуд пороха крошит камень — возьмет и плоть.

Хохот и ругань стихли. Коротыши переглянулись, и рыжебородый вкрадчиво произнес:

— Говори.

— Заостряйте бревна и вяжите вот так, — зажал указательный палец средним и безымянным, изобразив примитивный противотанковый еж. — И ставьте так близко, как получится. Если кальмар напорется щупальцем на такую занозу — мало не покажется.

— А если просто раскидает в стороны?

Резонный вопрос, на который не было ответа. Но судя по тому, как прежде атаковал гигант, затея имела все шансы на успех.

— Тогда уходите. Но мы сделаем все, чтобы разозлить его как можно сильнее. Идем!

— Мастер, вы куда? — опешил майор. — Помереть вздумали?

— Не волнуйтесь — просто постою в сторонке.

— А-а… — он протянул портупею с тяжелым палашом. — Тогда вот — чтоб стоялось спокойней.

Под стук и скрежет пил добрался до гостевого крыла, чтобы раздать последние указания на случай, если все пройдет не так гладко, как задумали. Девушки собрались в холле вокруг лежащей на кушетке шаманки — нести в лазарет не рискнули, и правильно, здесь безопаснее. С того, что увидел, хоть картину пиши — «Бункер перед бомбардировкой». Ставни закрыли, и мрак разгоняла единственная свеча у изголовья больной. Рядом на коленях сидела Луис, Амелин под боком утешающе обнимала ее за плечи. Ривер уперлась ладонями в стол, точно генерал над картой, Нэй в ужасе прижималась спиной к стене, сведя кулачки у бледных губ, а Инга с невозмутимым видом писала письмо — возможно, последнее.

Скрип двери — и все разом вздрогнули и уставились на вошедшего: устало, испуганно, тревожно, строго, зло. И в то же время с нежностью и надеждой, как на давнего доброго друга. Признаюсь честно, никогда до сих пор меня не одаривали таким вниманием, и я бы отдал все, лишь бы это произошло в иных обстоятельствах.

— Дамы… — кивнул, чуть смутившись под напористыми жгущими взорами. — Если я не вернусь, Инга за главную. Продолжай в том же духе — и все будет хорошо.

— Не вернетесь? — рыжая пискнула и вытаращилась пуще прежнего. — А куда вы уходите?

Может, прямо на небо…

— Туда, куда суждено отправиться любому мужчине, — усмехнулся пафосу и покачал головой. И на полном серьезе добавил: — На защиту родных и близких.

— Решили биться с этой гадиной? — врач изогнула бровь. — Однако…

— Вам лучше уйти, — без упрека шепнула дочь.

— Дурак, — фыркнула ведьма и скрестила руки на груди.

— Поддерживаю, — секретарь вернулась к бумагам. — Абсолютное безрассудство и безответственность.

Поверьте, вам же лучше, если настоящий Вильям Стрейн никогда не вернется в этот мир.

— Ма-а-астер! — Нэй сорвалась с места и в слезах бросилась на шею. — Не бросайте нас!

— Все будет хорошо, — погладил ее по спине и чмокнул в макушку.

От такого ответа девушка оцепенела, в округлившихся глазах блеснула влага, а я воспользовался заминкой и высвободился из объятий. Пожелал удачи на прощание и поспешил к воротам, где уже собрались прокачанные до гренадеров стрелки. Пока спускались к воротам, слышал, как ворочается и чавкает за кладкой громадная склизкая масса. Рыбой и тухлятиной воняло так, что чайки слетелись со всей округи, но боялись спускаться к монстру и кружили на высоте, истошно вопя.

Распластанный на берегу кальмар напоминал живую гору плоти, и уже издали мы поняли, что план пошел ко всем чертям. Стекающая с боков слизь размочила песок и превратила в самое настоящее болото, где увяз бы даже танк. А гранаты весили килограмма по два — мало того, что издали не кинешь, так еще и касание с влажной тушей или песком запросто могло затушить фитиль. Есть вариант подобраться с моря, да только ни лодок, ни причала не осталось — одни обломки. Нужно средство доставки — желательно, баллиста, да только где ее взять.

— Дерьмо! — Генри с отвращением вытер подошву. — Несет, как от чумного города.

Как же добросить снаряд? В голове завертелись знакомые примеры из прошлого. Зажигательная стрела — слишком тяжело. Требушет или катапульта — слишком сложно. Надкалиберный гранатомет — горшки не выдержат. Дротик — без железного наконечника с бородкой бесполезен. Шестовая мина — кому-то придется брести по колена в грязи и умереть от осколков. Праща — тоже не годится…

— Хотя подождите… — неожиданно сказал вслух, но идея того стоила.

Ведь мину не обязательно тыкать, как копье — ее можно поднять вертикально и толкнуть прямо на спину твари. И если вбить пару гвоздей или крюков, получится надежный зацеп, нужно лишь правильно рассчитать длину. Высота кальмара — катет А, расстояние до него — катет В. Вспоминаем, чему там равна гипотенуза и получаем… минимум пятьдесят метров. Палка такой высоты — это, простите, фантастика, и если придется подбираться вплотную, какой смысл морочиться с шестами — все равно побьет шрапнелью.

— Надо возвращаться. Тут не подойти.

— Что, даже не попробуем? Ну-ка дай… А вы все — за стену!

Майор взял у гвардейца ремешок от кинжала, продел в ушко горшка и поджог фитиль. Раскрутил и с громким уханьем швырнул в цель. Если бы керамика не выдержала — граната разбилась бы прямо у нас под ногами, но абы что в имперскую здравницу не поставляли. Снаряд ударился в жирный бок и шлепнулся в песчаную кашу. Несколько секунд ничего не происходило, и я успел погрешить на фитиль, как вдруг гулкий грохот взметнул в небо сноп желтоватого дыма. Пули застучали по кладке, и ладонь ощутила дрожь, несмотря на метровую толщу камня. Однако кальмар лишь лениво пошевелился и продолжил путь к дворцу, а взрыв оставил на шкуре неглубокие и совершенно безобидные порезы и ссадины. И далеко не факт, что ее удалось бы пробить, даже если вся дюжина гранат упала бы в одно место. А это попросту невозможно — уж какой Норманн амбал, и то запыхался и потирал плечо, а рядовые бойцы ни в жизнь не достанут до монстра, тем более с такой точностью. Самый верный способ добраться до мягкой требухи — это рот, но как накормить гада порохом, если вся пасть окружена щупальцами?

— Мастер! Куда вы?!

Бегом спустился к воде и поднял тушку кальмарьего сородича, только обычного размера — волны выбросили на берег один из даров Галлифиды, пригодившийся куда больше в целом виде. Осмотрев моллюска, нашел еще одно слабое место — мягкое брюхо за тонкой пленкой с отверстием посередине. Небольшой надрез прояснил, что это за орган — грубо говоря, задница. И прямо сейчас гигант лежал над сетью подземных туннелей, многие из которых снабжались люками и вентиляционными окнами. И если заложить взрывчатку там — бабахнет так, что никакая броня не спасет. Хорошая мысля приходит опосля, но лучше поздно, чем никогда. Вот только центр чудища заметно сместился от руин батареи, и если продвижение не замедлить (а лучше — вообще остановить), взрыв заденет не живот, а более плотные ткани или плавник. А второй попытки у нас нет, так что придется рискнуть.

Озвучил новый план майору и попросил лично проследить за бригадой саперов, потому что в этом деле от меня толку ноль. Я же собирался вернуться со второй группой к здравнице и задержать монстра хоть как-нибудь.

— Это безумие! — рыкнул Норманн. — Вы должны быть на полпути к лесу, а не драться наравне с солдатами!

— Мы отступим, если не справимся. Даю слово.

Здоровяк шумно выдохнул и тряхнул курчавой гривой.

— Ладно. У нас тут либо пан, либо пропал, так что… плевать. Эй, парни! Хватайте дрын с бочкой — и за мной!

Чудовище уже лезло через лабиринт, прижимая изгородь к земле скользкими широкими боками. Малые щупальца споро перебирали по плитке, большие поднялись, как антенны, в поисках всего, что можно сломать. С учетом скорости, минут через десять гад доберется до своего каменного изваяния на площади, а за ним, что называется, последний рубеж. Если сдадим фонтан, дворцу конец, а там и за нами пожалуют черные кареты с имперскими дознавателями. И очень настойчиво спросят, по какой-такой причине мы с позором сдали любимую крепость его величества и не справились с каким-то жирным кожаным мешком. А побег на край света в этом волшебном мире обернется такими приключениями, что уж лучше сразу на плаху. Так что пофиг. Делай, что должен — и будь что будет.

Зажал в зубах тлеющую лучину, сунул под мышку горшок и сжал покрепче палаш. Коль уж угодил в сказочный мир и получил возможность сразиться врукопашную с кальмаром-переростком ради защиты прекрасных леди — не отказывайся. Даже если окажешься в пасти чудища — оно того стоит. Щупальце поднялось, как змея перед атакой, и рухнуло прямо на меня. Едва успел отскочить в сторону, и усеянный мерзкими шайбами отросток напоролся на ежа. И раздавил в труху, но занозы попали в присоски — чудище взревело, заклекотало и втянуло тентакль. Но не успел порадоваться победе, как в мою сторону устремился весь оставшийся десяток. Рубанул одно, пронзил второе, после чего поджог фитиль и с разворота метнул гранату в пульсирующее сплетение жгутов.

Взрыв как и прежде не нанес вреда, хотя башка твари куда более нежная и податливая, чем туловище. Но громкий звук и жар в непосредственной близости от глаз испугал гадину, и та, вереща, попятилась. Правда, недалеко и недолго, а придя в себя тут же поползла мстить, вскинув надо мной самые длинные и сильные «весла». Что ж, дело сделано — урод на какое-то время остановился, и Генри вполне мог успеть засунуть бомбу ему прямо в задницу. Не самая героическая смерть, но и не самая позорная. Расправил плечи и зажмурился в истекающей слизью тени, готовый принять судьбу и ни о чем не жалея.

Вдруг по закрытым векам ударила вспышка, и я увидел пронесшуюся вверху шаровую молнию. А за ней — еще одну. А за молнией грянули выстрелы, и в чудище полетели топоры, молотки, вилы и остроги.

— Сожрать его решило? — ревел старый гном, метая кувалды с двух рук. — А этого отведать не хочешь?!

За мной встали все — рабочие, гвардейцы, грейсы и девушки. Даже перепуганная до смерти Нэй швыряла в кальмара камешки и вопила во всю глотку. Луис потчевала гостя пузырьками с ядами и кислотой, Амелин перезаряжала Инге пистолеты, а Ривер тратила остатки силы на заклинания, хотя едва стояла на ногах. Но самое удивительное — морские дикарки сразу сообразили, как поступить с гранатами. Закутывали в сети, как леденцы в обертку, поджигали и раскручивали, держась вдвоем за края. После чего разом отпускали с таким расчетом, чтобы снаряды рвались невысоко над головой и разили картечью громадные — с тележные колеса — зенки.

— Гори, еретик! — рявкнул работяга, с разбегу бросив в тварь факел. — Да здравствует «Праведный кальмар»!

К сожалению, даже единого порыва оказалось недостаточно — и лишившись глаза, существо не собиралось отступать. Дворец пробуждал в нем необъяснимую ярость, хотя примитивные животные действуют вполне рационально и не лезут туда, до чего им нет дела. А какая нужда у глубоководного моллюска на суше? Неясно, и тем не менее щупальца вновь взмыли в воздух, но не успел я крикнуть «бежим!», как тело твари вспучилось, колыхнулось, и похожий на прыщ горб лопнул с тошнотворным треском. Ошметки внутренностей и густая серая жижа потекли, как лава из вулкана, наполняя округу невообразимыми миазмами. А ведь это еще убрать куда-то надо и все вычищать, иначе вонь и за век отсюда не выветрится.

Люди закричали, засвистели и вскинули руки, но веселье вмиг прекратилось. Наружу вышла Галлифида, держа перед собой ладонь, точно слепая, а по щекам ручьями стекали слезы. При том окаменевшее лицо не выражало никаких эмоций, еще больше нагоняя жути. Не удостоив никого ни словом, ни взглядом, шаманка подошла к монстру и опустилась на колени. На последнем издыхании кальмар протянул к ней щупальце, и грейса прижала кончик к груди, будто любимое дитя. И запричитала, оглаживая подсыхающую шкуру:

— Брат мой… Почему не услышал мой зов? Почему напал на друзей? Как нам жить без твоей защиты?

— Черт… — темная эльфийка зашаталась и коснулась виска.

— Ривер! — подскочил в два прыжка и подставил плечо. — С тобой-то что?

— Магия…

— Говорил же — не лезь, отдыхай…

— Не моя, — подруга с болью подняла голову и огляделась, щурясь, как от яркого солнца. — Чужая. Помоги.

Мы пошли вдоль туши. Слизь засыхала буквально под ногами, превращая песок чуть ли не в цемент. Ведьма одной рукой опиралась на меня, а другую направила на мертвое тело. К нам подбежал Генри, по уши заляпанный потрохами, но я жестом попросил не отвлекать. У хвостового плавника чародейка остановилась и указала на рваные шрамы у кромки — страшно представить, кто покусал такого великана. Осмотрел раны, но не заметил ничего подозрительного — просто старые отметины.

— Ищи лучше, — Ривер не размыкала век, точно вид трупа мог ослепить. — Оно рядом.

На второй раз ощупал плоть, хотя меньше всего хотелось касаться этой дряни. И почти сразу нашарил уплотнение снизу, как если бы неведомый хищник оставил на память обломанный зуб. Приподняв плавник, увидел застрявшую в мясе кость, но не обычную, а с зазубринами и сплошь изрезанную неведомыми пиктограммами. Пришлось изрядно поработать палашом, чтобы вытащить артефакт, и тогда сомнений не осталось — я держал в руках обломок примитивного гарпуна, украшенного наудачу каким-то дикарем.

— Это не просто рисунки, — эльфийка бережно взяла наконечник и взвесила на ладони. — В них сокрыто древнее и очень сильное колдовство.

Она до крови сжала кость в кулаке, меж пальцев проскочила искра, и почерневшая штуковина упала на песок.

— Сильное даже для меня…

— Рана совсем свежая, — с отвращением поковырял пальцем влажные края, но на что не пойдешь ради поимки заговорщиков.

— Его ранили совсем недавно. Нарочито для того, чтобы поразить магией и свести с ума. Не думаешь же ты, что обычные китобои охотятся на таких махин с единственным дротиком? К тому же простой гарпун не пробил бы шкуру, ее и пушка не всякая возьмет. Тут замешаны чары, именно они лишили кальмара рассудка. Обезумевшее от боли и страха животное кидается на все подряд, и Галлифида сама того не подозревая приманила тварь. Стала для нее целью, как маяк в ночи, как свеча для мотылька, как бутылка вина для пьяницы. Непреодолимая противоестественная тяга.

— Думаешь, наш убийца постарался?

— Не знаю, — спутница устало опустилась на землю. — Я уже ни в чем не уверена. Кроме того, что от этой дряни надо поскорее избавиться, пока не завонялась.

— Да она и так смердит до слез, — сплюнул и прикрыл нос рукавом.

— Поверь, ты даже не представляешь, что будет, когда начнет гнить. Чайки попадают с небес, а рыба передохнет до самого горизонта.

Хотел присесть рядом, как вдруг туша заколыхалась, задергалась и пошла ходуном, как холодец на стиральной машине. Не рановато газы выходят — недавно ж только прикончили, да и солнце не сильно палит. Но все оказалось гораздо хуже — из лопнувшего бока выпало здоровенное — с легковушку — белое пятно, внутри которого извивался и хлестал щупальцами силуэт крохотного кальмара. Крохотного в сравнении с дохлым гигантом, конечно, но для человека он представлял серьезную угрозу, несмотря на неуклюжесть и тонкую полупрозрачную кожу. И самое страшное — трясущиеся шары посыпались, как жемчуг из прорезанного мешка. Моргнуть не успел, а рядом с тушей скопилась целая гора, и нижняя икра (и ничем иным эти сгустки быть не могли) начала потихоньку лопаться под давлением собратьев.

Плоть расходилась, как сжатый в пальцах вареный белок, и в щели мгновенно выпрастывались щупальца — длинные и тонкие, как жгуты. Тентакли с треском рвали оболочку, и кальмарчики один за другим выбирались на свободу, и тут принимались жрать все, до чего дотягивались — мертвую мамашу, «скорлупу» и остатки морских даров. Щелчки и чавканье заполнили все вокруг. Пятясь, пытался сосчитать приплод и всякий раз сбивался на третьей дюжине. Приложив палец к губам (хотя Ривер и сама все понимала), помог девушке встать и как можно тише зашагал прочь.

И все шло неплохо: на нас никто не обращал внимания пока тушка, подсказавшая способ избавиться от титана, решила отомстить напоследок за весь кальмарий род. Я не заметил дохлого моллюска и тот громко лопнул под подошвой, приманив самую маленькую и голодную тварь. Чудище вылупилось последним, все хлебные места уже заняли, вот и пришлось искать пропитание на стороне. А там как раз крались двое людишек, которые на фоне даже самого мелкого выродка смотрелись как трехлетки рядом с алабаем.

Вскинув ловчие «весла», малыш с пронзительным визгом бросился к нам во все восемь ножек. В отличие от взрослой особи, тельце новорожденного размером и массой примерно равнялось голове, не перевешивая и не мешая носиться по суше, как сайгак. Едва успел выхватить палаш, но на замах времени уже не оставалось. Благо сзади грянул залп, и изрешеченный монстрик осел на землю, а из ран фонтанчиками вытекала не успевшая загустеть слизь. Генри подоспел к нам с гранатой на ремне и бросил снаряд прямо в кучу копошащихся детенышей. Взрыв прикончил лишь четверых, а остальные с пронзительным верещанием унеслись кто куда. Около трети спаслось в море, часть юркнула в подземелье и не меньше дюжины рванули к дворцу. Представив, чем все может обернуться, я без раздумий побежал следом, держа тяжелую сталь на плече.

— Вильям!

Норманн мчал вдогонку, и я уж подумал, что попытается отговорить от затеи или вовсе остановить силой, но майор бросил мне короткий двуствольный пистолет. Поймал на лету и с благодарностью кивнул, хоть и скривился от боли в плече. Но даже с такой раной ни о каком отдыхе не могло идти и речи — из остатков лабиринта доносился скрежет, хлюпанье и сдавленное рычание. Три грейсы отбивались от кальмара, причем весьма успешно — остроги и копья разили глаза и беззащитное нутро. Пули тратить не стал, но подобрался сзади и от души рубанул по тушке. Лезвие вошло в плоть, как в подогретый пластилин, и кишки обильным водопадом шлепнулись под ноги.

— Они повсюду! — проорал гном, быстрее ветра улепетывая к берегу. — Спасайтесь, кто может!

Площадка перед главным зданием выглядела, как Омаха-бич. Перепуганные взрывом малыши лезли в укрытие изо всех сил, посчитав дворец неким аналогом пещеры, где выводок прячется в естественной среде. Трое самых шустрых повисли на деревянных ежах, еще один насадился на щупальца статуи, но их жертва не были напрасной, тем самым они обезопасили дорогу для братьев. Те же, судя по следам, долбились в двери, но так и не сумели справиться с дубовыми брусьями. Поэтому вскарабкались по стенам и протиснули мягкие тушки в окна, и уже на крыльцах услышал сверху тихий писк.

Распахнул дверь (та открывалась наружу, став для мелюзги непреодолимой преградой), но гады пусть и новорожденные, однако догадались выставить часового. И не успел переступить порог, как с лестницы с грозным щелканьем скатился комок тентаклей. Тут уж пришлось стрелять, хорошо, что полупрозрачная плоть почти не скрывала внутренних органов, и шарик насквозь прошил мягкий череп и серый сгусток мозга за ним. Враг сдох мгновенно, но все же скользнул по инерции, ткнулся клювом в ногу и содрал кожу до мяса.

На перевязь не было времени — крик усилился, и я велел Генри прочесать первый этаж, а сам рванул наверх, прихрамывая и опираясь на перила. Второй моллюск попытался закрыть проход, растянувшись в нем, как паук посреди паутины, но пара ударов палашом вмиг отучили наглеца пакостить. В коридоре на спине лежала Нэй, оплетенная отростками с головы до ног. Кальмар развалился на ковре и настежь распахнул пасть, подтаскивая к ней добычу. Инга нещадно лупила чудище подсвечником, Луис колола перочинным ножом, но тварь наотрез отказывалась отпускать улов. Горничная трепыхалась изо всех сил, костяные наросты вокруг присосок еще не огрубели, поэтому вместо плоти срывали только одежду. На девушке остались распахнутая блузка, спущенная до колен юбчонка и левый гетр, но обнаженные прелести сплошь покрывала белесая слюна, поэтому рассмотреть ничего не удалось. Да и некогда таращиться — чтобы не задеть подруг, сиганул через извивающееся тело и в прыжке вонзил саблю в башку. Клинок вошел меньше чем на четверть, пришлось заколачивать его пистолетом, ударяя рукояткой по эфесу и стараясь наводить ствол исключительно на потолок. И на последнем тычке замок таки сорвало, и от грохота задрожали стекла. Выбрасывать оружие не стал — протянул врачу и велел убираться подальше.

— Здесь моя дочь! — эльфийка смахнула слизь со лба. — Она спряталась в одной из комнат. Я не уйду без нее!

— Ладно. Инга — помоги Нэй, а мы пока поищем.

Начал с кабинета как с самого большого помещения и не прогадал. Там обосновались сразу двое, залив вонючей жижей мебель и документы. Представив, сколь долго все восстанавливать и переписывать, взревел берсерком и бросился на засранцев, рубя щупальца, как бывалый повар в японском ресторане. Сашими полетело во все стороны, и один из малышей прежде чем сдохнуть вдоволь попрыгал на моей кровати, оставив подарок в виде вспоротого брюха.

Второй же улучил момент и выбежал прочь, но дорогу заступили Инга и Нэй. Горничная с клокочущим гневом в глазах сняла со стены морской пейзаж и приголубила обидчика рамой. Острый угол пробил шкуру, и тварь в ужасе заметалась по коридору, пока не выбила дверь ближайшей комнаты, откуда с оглушительным визгом выскочила Амелин. Споткнулась, упала, и ее тут же втянули внутрь с такой силой, что платье задралось до самой шеи.

Моллюска загнали в ловушку, но так просто сдаваться никто не собирался. Поняв, что побег бесполезен, нашел достаточно смекалки, чтобы взять заложницу — мозг ведь хоть и младенческий, зато размером с два футбольных мяча. Ну, или просто заслонился телом от стали и свинца. Обвив руки и ноги, чудище распяло бедолагу и приподняло над полом, точно парус.

— Лин! — лекарь с ревом бросилась на помощь, но я поймал ее за талию и оттащил в коридор.

— Успокойся!

— Сделай что-нибудь! Ей больно!

Эльфийка стонала и кусала губы, а натяжение росло, как на дыбе с механическими лебедками. Вряд ли кальмар осознавал, что пара неосторожных движений, и живой щит станет не очень-то живым. Тварь была занята иным — пыталась втиснуться в окно, но ставни мешали, а одновременно и отталкиваться, и держать девушку слишком сложно. Чтобы не провоцировать гада, захлопнул дверь и отстранил рвущуюся на выручку врача.

— Лин!

— Да погоди ты! Только хуже сделаешь! Инга — найди Генри и попроси пальнуть снаружи в окно. Он сразу поймет, в какое.

— А если… — не унималась мать.

— Это наш единственный шанс. Верь мне.

Секретарь ушла, споро цокая каблучками, и потянулись мучительные мгновения ожидания, тянущиеся, как минуты. И особенно тяжело было слушать протяжные хрипы и мычание изнутри и скрежет зубов под боком. Но в таком деле спешить нельзя, иначе все обернется трагедией.

Ба-бах!

Чудище заверещало, и что-то тяжелое грохнулось на пол. Мы смерчем ворвались в комнату — Луис взяла обомлевшую дочь на руки и вынесла в коридор, а я наотмашь секанул кальмара по макушке. Тот без промедлений напал, но после двух выпадов лишился обеих атакующих тентаклей. Тут бы ему остановиться и смиренно приняться смерть, да только чем проще организм, тем дольше борется за жизнь. Мелкий забился в угол и опрокинул на бок комод. От резкого падения ящики открылись, и мгновение спустя в меня полетели платья, трусики, ювелирные украшения и футляры со свитками.

Град был такой силы и скорости, что пришлось спрятаться за дверью, как за щитом, и все равно на плече потом остались синяки. Кальмар столь ловко орудовал щупальцами, что не могло быть и речи о том, чтобы сунуться под обстрел. Снаряды врезались в дерево один за другим и с хрустом лопались, осыпаясь на пол обломками керамики. Но вот возникла заминка — тварь явно нашла что-то тяжелое, хлюпанье усилилось, и я уже собрался ворваться в комнату как спецназовец при штурме, но тут что-то громыхнуло, и по глазам ударила яркая, как от сварки, вспышка. Малек скрючился и затрясся, объятый сияющими электрическими дугами, а затем с хлопком взорвался, залив все от пола до потолка.

— Все целы?

Скучковавшиеся в коридоре девушки нервно закивали. Амелин пришла в себя, но Луис все еще баюкала ее, прижимая к груди. Подоспели майор с помощницей с фузеями наперевес, а за ними в крыло хлынули гвардейцы, но все уже кончилось — мы добили последнего ублюдка. С этим бы и работяги справились, а вот как теперь наводить порядок? Дерьмо… Вот уж курорт чудес: когда кажется, что хуже просто быть не может, он подбрасывает сюрприз за сюрпризом и как бы говорит — эй, парень, вращай барабан, мы еще не разыграли черный ящик! Сначала загробная магия, потом биологическое оружие, теперь нападение гигантского монстра — а дальше что, пришельцы из космоса?

Тяжело опустился на колени, наплевав на грязь и вонь — беготня и битвы высосали все силы, и отхлынувший адреналин сразу обнажил дикую усталость. От нечего делать взял свиток из расколотого футляра — нехорошо читать чужие письма, но в моем случае есть повод. Какие-то каракули… или незнакомый язык. Показал Луис, и та без раздумий ответила, что это — староэльфийский, очень древнее и ныне мертвое наречие, на котором обычно разговаривает высшая аристократия темных. Значит, это комната подруги, хотя мог бы давно догадаться по белью и одежде, больше подошедших бы стриптизерше.

Чуть поодаль лежал небольшой — с тарелку — овальный портрет в изысканной рамке, сплетенной из золотых нитей. С картины смотрел статный серокожий господин с молочно-белыми волосами до плеч, одетый в синий камзол и красный галстук, чем-то напоминающий пионерский. Грубые черты лица и надменный взгляд выдавали едва уловимое, но все же заметное сходство с колдуньей. Интересно, кто он ей? С учетом долголетия ушастого народа мог быть и братом, и отцом и даже сыном. А может, кем-то ближе — например, мужем? Внезапный и болезненный укол ревности заставил взять портрет и рассмотреть поближе, и как только сдавленное дыхание коснулось полотна, из ткани донесся чуть слышный шелест, будто бы густой лес шумел на ветру.

Снова чары. На всякий случай отдернул руку — казалось, эльф вот-вот оживет и укусит за длинный, лезущий не в свои дела нос. Собрался уже вернуть портрет на место — причем лицом вниз, как вдруг шум листвы заглушил встревоженный мужской голос.

— Rikhva? Than darin dgar jaran? Zaklanee? — небольшая пауза и прерывистый неразборчивый шепот. — Bashta!

Связь оборвалась, все звуки стихли.

— Что это? — отбросил рамку и схватился за палаш. — Что он сказал?

— Ривер? — перевела Луис. — В этот раз все получилось? План удался? Поторопись!