Отголоски

На твоих ногтях остатки лака,

И следы помады на губах,

Женщина, мелькнувшая из мрака,

И опять ушедшая во мрак.

В странной, поизношенной одежде,

В жидкой гриве всклоченных волос…

Никогда мы не встречались прежде,

Но, судьба, как видишь, довелось….

Ты меня ведь тоже не узнала,

И такую встретить не ждала,

Как и я тебя не замечала…

Просто не гляделась в зеркала.

Я по другую сторону наитий,

В межстрочье, лёгкой тенью, промелькну.

Моя судьба, вся тьма её событий,

В тень образов одета пелену.

В них, парусом, частичка отраженья…

Но пазла никогда вам не собрать!

Ведь и в фотоне, каждого движенья,

Вся боль Души, и, вся же, благодать.

Дни становятся короче.

На Душе тоскливо очень.

В ожидании снегов,

Голый лес ко сну готов.

Всё зима укроет снами,

И бессонными ночами

Будет сказки колдовать,

В снежном пологе качать…

Цикл Творенья завершится.

И опять всё повторится,

СЛОВО прозвучит окрест,

Отряхнёт дремоту лес.

Ивы расцветут, ромашки,

Маргаритки, луки, кашки…

Вслед за ними, не спеша,

Расцветёт сама Душа.

Ломало и несло, как ветку в танцах бури,

Сдирало и листву, и кожицы покров…

И сбросило под свод пылающей лазури,

В пустыне каменной, средь щебня и песков.

В дождях я мёрзла, и в жаре металась,

Недвижна, словно семечко в горсти,

И слабыми кореньями пыталась

Сквозь трещинки каменьев прорасти.

Я проросла. Пытаюсь удержаться,

В порывистой бездушности ветров,

Жару стерпеть, и в ливнях не сорваться…

Хоть тяжко жить средь каменных оков,

Но стало ясно мне, в дел будничном застое,

Своя есть теплота, и свой есть позитив…

И только вот Душа не хочет жить в покое,

И тянется к штормам, их снами воплотив.

Пересеченье завтра и вчера,

Сегодняшнее – прожитым хромает.

Давно оставить прошлый хлам пора,

Хоть каждым нервом плоть в него врастает.

Собрать и сжечь! Развеять прах золы!

Вокруг свежо, так празднично другое!

Повсюду блеск! Подчищены углы!..

Всё, словно бы не наше… нежилое…

Много ль нам для счастья надо:

Стройных сосен колоннада,

У дорожки, еле-еле,

Видно шляпку из-под елей,

Лап колючих запах нежный,

А чуть ниже – луг безбрежный,

Колокольчики на нём -

Словно неба окоём,

Воздух – хочется дышать…

Только глаз не открывать:

Город погрузился в сплин.

Полдень. 42. Хамсин.

Тонким ребром пути,

Призрачно-явной гранью…

В вечности миг, вместить

Радость с её печалью.

Вместе – а словно врозь,

Каждый в своём вращенье,

Но проросли насквозь

В общие каждодневья.

Не говорю «прощай»,

Стоит ли расставаться?!

Счастья не обещай,

Многое может статься…

Знать не дано нам маршрут

Между сейчас и далью…

Годы… иль пару минут,

Воющей с неба сталью…

Зреет мысль под хладными снегами

Некогда пылающих страстей,

Оттепелью, проливными днями,

Силясь одолеть барьер камней,

Оседавших в памяти событий,

Тонущих беспомощно идей,

Раковин изъеденных открытий,

Мира впечатлений, лиц, людей…

Всё осело плотными пластами

В тайниках сознанья моего…

Лишь слова, пустыми островками,

Поднимают муть со дна его.

За порогом событий, за пришлыми днями,

Мы оставим с тобой, всё, что было не с нами.

Солнцем полнясь, цвело, и в плодах зрело семя…

Отшумело дождём позапрошлое время.

Нам бывало легко, а порою и туго…

Прорастали сердца и улыбки друг в друга…

Скоро финиш. Наш мир, как снежинка растает.

Улыбнись, ты ведь знаешь: так в жизни бывает.

Обними меня крепко, как в прошлом столетье,

И скажи, как тогда: «Ты всех лучше на Свете!»

Смешливая незнакомка,

С глазами лесного цвета,

Словно цветущая кромка,

На грани весны и лета.

Волос потоком медовым,

Солнечными лучами,

Колосом в косу сплетённым,

По ветру, за плечами.

Вот бы тебя снова встретить!..

Только зачем – не знаю…

Разве что взглядом отметить

Брови вспорхнувшей стаю.

В жизни моей всё уютно,

Сын, и жена любима…

Но что же мелькнуло, смутно,

Когда проходила мимо…

Непокой и неуют.

Мысли сонные снуют,

Навалились косяком.

Время крутится волчком.

В неосознанности сна,

Речь невнятная чудна,

Невпопад и в разнобой

Говорю сама с собой.

Мерно тикают часы,

Ночь поставив на весы,

Что секунда – то провал -

Пробуждения обвал…

Мрак, часы, и снова мрак,

Ночь не кончится никак,

Кажется, так долог сон -

Пять минут продлился он.

Посчитала всех котов,

И собак, и комаров…

Вот уж начало светать,

Жаль, нет времени поспать.

Прогресс даёт нам новый шанс

Решить природные проблемы…

Но люди заняты, сейчас

Волнуют их другие темы.

Короткий есть и длинный путь…

И выбирают покороче.

В желанье время обмануть,

Не думая о всём о прочем…

Унифицируют среду,

Демонизируют соседей,

Спешат отбросить на ходу,

Отборы тысячных столетий.

Мы – пена, призрачный прибой,

Не ведающий тьмы творенья,

И слишком заняты собой,

Чтобы постичь проникновенья.

Но что поставлено на кон,

Не пожалеем, что отдать?!

Чтоб, в этом океане волн,

Самих себя не растерять…

Слово произнесено.

Фраз пьянящее вино.

Ни сбежать от них, ни скрыться,

Тяжело остановиться,

Греют сердце всё равно.

И сквозь облачные дали,

Сердце просит: «Дале! Дале!

Хоть один ещё виток…»

Видно сердцу невдомёк,

Что в фаворе у людей

Быт обычных серых дней.

Им ведь тоже, как ни странно,

Надо кушать постоянно,

Где-то жить и с кем-то спать…

Да чего ж ещё желать?! :)

Не убивая желанье,

Быстро выходят сроки.

Я, и на расстояние,

Чувствую жизни токи.

Словом тянусь, и строчкой,

Малою запятою,

Каждой зелёной точкой

Соприкоснусь с тобою.

Пусть для кого-то чудо,

А для меня – чудесно.

Когда мне было худо,

Отклик твой пел небесно.

Словно вернулась в детство,

Было уютно, славно…

Музы крыло, в наследство…

Жизнь – это так забавно…

С днём рожденья!

Обновленья!

С новой силой в новый путь!

Всех желаний исполненья,

Радостей! Любви волненья!

Счастлив будь!

И просто будь!

Всё что было так всерьёз -

Временем остудится.

Лить не стоит вёдра слёз,

Важно то, что сбудется.

День вчерашний отболит

В сердце скалкой острою…

Жизнь, как птица, пролетит

Над землёю пёстрою…

Не сочетаемости сочетаний.

И отклонение знаков наитий.

Жёлтые слёзы предзимних метаний.

Горькая соль предрассветных открытий.

Лёгкое: Ладно, чтоб не было хуже.

Страх, зацепившийся за занавески.

Тщательно в подпол сметаемый ужас

Тьмы, где кончаются арабески.

Платим мы за прошлый опыт,

Кто-то в розницу, кто оптом…

Новых тьмы проблем решаем.

Новый опыт набираем.

Чтобы снова ошибаться,

И болеть, и расшибаться…

Отдавая вере дань,

Учит нас исхода длань.

Мы жили под сияньем звёзд,

Салют встречая, словно чудо…

Иллюминацию повсюду

Теперь уже прогресс занёс.

Стал неприметен свет луны.

Сны неба – фонари затмили.

Куда короче стали мили.

И скалы уж не так прочны.

Страсти жар и нега,

Ещё не любовь,

Вечно не пылать сему огню…

Был мороз без снега,

Вот и нет плодов,

Вымерзли деревья на корню…

Мы встретились, одним прекрасным днём,

И посмеялись, поспешив расстаться.

Не гордость, глупость не дала признаться

В тоскливом одиночестве своём.

Прошло треть века. – Неужели ты? -

А это ты? Глазам своим не верю!

Мы побоялись, нищими под дверью,

Выпрашивать монетки доброты.

Ещё десяток лет… потом другой…

Худой старик в изношенном жилете…

Согбенная старушечка с клюкой,

– А знаешь, я такой, как ты, не встретил…

– А мне жизнь довелось прожить одной…

Что, о погоде в Тель-Авиве,

Тебе я рассказать могу?!

Всё то же, что в ретроспективе,

На этом древнем берегу.

Стекают летом, душным жаром,

Фотоны солнечных лучей,

Сжигая, словно бы пожаром,

Седые травы пустырей.

Вода у берега, как в ванне -

Не охлаждает ни на пядь.

И ночью воздух, словно в бане,

Нормально не даёт поспать.

Зимой, когда благословенна,

Гремящих ливней неуют…

Но зелени вскипает пена,

Как в сказке, пустыри цветут.

В конце зимы всё так прекрасно,

И воздух – хочется дышать,

Ушли дожди, и небо ясно,

Одно лишь слово – благодать.

Не холодно, ещё не жарко,

Прохладой веет по ночам.

Цветами зелень пышет ярко,

Льнут насекомые к цветам…

А дальше? – Далее всё то же:

Бьёт Солнце жалящим ключом…

Здесь на весну и не похоже,

Хамсин лишь дышит горячо.

Меня спросили, где беру сюжет.

Я расскажу. Какой же здесь секрет?!

Возьми кусочек сердца, тот где боли,

Щепотку счастья, прожитого соли,

Три ложки разновозрастной любви,

Души своей частичку оторви,

И в блендере эмоций всё смешай…

Улавливать лишь строчки успевай.

Они, словно туман, сквозь всё сочатся,

Имеют свойство быстро испаряться

И оседать, слипаясь в забытьё…

Но, что поймать успеешь – то твоё.

Ты пахнешь летом земляничным,

Духмяным хлебом, молоком,

И чем-то несказанно личным,

В открытом платьице простом.

Цветок огня под тазом медным,

В тарелке, розою, сироп…

Твоим движением балетным,

Я б вечность любоваться мог.

Ты, словно сказочная фея,

Готовишь зелья от всех бед.

И я несу, чуть-чуть робея,

Цветущей бузины букет,

Календулы, горца, аира,

И лепесточки васильков…

Я принести тебе полмира,

Моя любимая, готов…

Благому блага нет в подлунном мире,

Хоть и открыта неба благодать.

И в славном песнопенье, и в сатире,

Всё не дано ему блага познать.

Сочувствие – лакейством назовётся,

Не принимая доброты всерьёз.

Зло на добро, усмешкой, отзовётся.

И жалость отольётся болью слёз…

А он всё также любит и смеётся,

Жалеет каждый сорванный росток,

И для чего под золото мир гнётся,

Живя сквозь войны – не возьмёт он в толк.

Вчерашнее – бьётся кленовым листочком в окно,

Ему прирасти к своей ветке, увы, не дано.

А завтра – уже прорастает листвой молодой,

Цветущей, пылающей ярким бриллиантом, травой.

Они – «да» и «нет», в бесконечной цепи Бытия.

Съедает свой хвост, нарастая от шеи, змея.

Не стоит грустить, ничего не меняет тоска.

Ещё есть возможность… Ты лучше посмейся пока.

Ввергает в ступор нас

Бессмысленность движенья…

Одним прекрасным днём,

Когда не ждём «звонка»,

Жизнь предъявляет счёт.

И к горлу пристаёт

Последняя строка,

Страшась остаться в нём

Одна, без продолженья…

Теряя в миг свой шанс.

Мы себе создаём неуют,

Умножая шуршания шин.

По утру нам не птицы поют,

А ревут миллиарды машин.

Хоть меняй каждый день адреса,

Но в бессонницах душных ночей,

Воет трасса на все голоса,

Словно демоны мчатся по ней.

Смешно влюбляться в мира миражи,

И в чувственные верить отражения.

Нас не спросив, нас погрузили в Жизнь,

Придав любовь и боль жизнедвижения.

От ничего в ничто, в самообман,

Рождаясь в каждый миг и умирая,

Сквозь триллионы клеточных мембран,

Живём, как будто ничего не зная…

Так, словно бы уже не в первый раз,

И всё когда-то снова повторится…

И тот ребёнок плачет не о нас,

И девушка поёт, и вся лучится.

Не обещай вернуться! Уходи!

А если пожелаешь, оставайся!

Не просчитаешь, что там, впереди,

Не создали подобного девайса.

Мы знаем только то, что есть сейчас.

Останься! Иль уйди! Единый раз!

Плачет мать, что убили сыночка,

И разрушили её дом,

Пострадали племянник и дочка…

Но молчит она об одном:

Сын её, дома, делал ракеты,

Запустил ни один кассам,

Угодить стремился, при этом

По детсадикам, школам, домам…

Дела нет ей, чем он занимался,

Он был сын и кормилец семьи…

Жалко всех, кто без крова остался,

Страшно тех, чьи дома на крови.

Мне понятно о чём мать рыдает,

Непонятно лишь, как она, мать,

Своим детям, гордясь, позволяет

Стариков и детей убивать…

Продувает ветер одеяло,

В синеву увитых, облаков.

Лето отгорело и привяло,

Жёлтой кромкой выцветших песков.

Зеленеют средь ветвей помело…

Птицы заполняют неба свод…

Камни, словно выбелены мелом,

Ждут небесных благодатных вод.

Песчаной пылью в окна проникая,

Пришёл в страну очередной хамсин.

Куда ни глянь, от края и до края,

Навис, чуть рыжеватый, палантин.

Осядет он, как ржою покрывая,

Машинный глянец, лавочки, траву…

Крича, зелёных попугаев стая

Опять прорежет неба синеву.

Нам в юности хотелось погадать,

О будущем, хоть что-нибудь, узнать.

А в молодости было недосуг,

Крутились мы, как в банках центрифуг,

Знать не желали, что несёт судьба,

Страшила нас ответов ворожба.

Теперь уже нам ни к чему гадать,

Что будет – можем сами предсказать.

Вздохнул устало седой режиссёр,

Опыт провёл, и очистил прибор.

Разные планы, цвета, антуражи,

И исполнители разные даже…

В мусор всё сбросил… Чего мелочиться?!

В вихрях энергий опять повторится,

Факелом вспыхнув, процесс бытия…

Где-то сбоит… Что ж… Другая струя.

От изначального: механизм сцены,

Толпы статистов, они не так ценны,

Кучка артистов, суфлёры, герои…

Что-то не так… повторяются сбои…

Только немного бразды отпускает,

Рушить герой бытие начинает,

Нет, чтобы счастливо жить и любить,

Так антураж начинает крушить…

И декорация быстро слетает….

Что же не так? – Оператор вздыхает…

А у артистов, героев, статистов,

Всё непонятно, тоскливо и мглисто.

Из века в век не сыскать перемены:

Войны, разводы и свадьбы, измены…

Бедность, богатство, жестокость, терпенье…

Очень безрадостное завершенье.

Может попался плохой ученик,

Всё зазубрил он, а думать отвык?!

Словно под кальку спектакль сотворяет,

Только размеры и числа меняет…

Но оттого и все вечные темы,

Что повтореньем страдают системы.

Влюблённость, ветреные речи,

Бесплодных обещаний дым,

И расставания, и встречи,

И крики «горько» молодым…

Всё, в установленном порядке,

Стечёт как вешняя вода.

А нам останутся, в осадке,

Проблемы быта… суета…

Звучат сто тысяч «почему?»

Дитя наш мир познать, в них, тщится,

В нём предстоит осуществиться

Всё, что начертано ему.

Стекает жизни тлен во тьму,

Итожа времени причуды,

И разум множит пересуды

Своих поступков: «Почему?»

В них тени прошлого встают,

Впиваясь иглами дознанья…

Столь поздно это осознанье

И памяти суровый суд.

К чему все эти «почему» ?!

Наверно вовсе ни к чему…

Ведь мы давным-давно не дети,

Вторично не прожить дни эти.

Когда, в своих погрязшие делах,

Мы помощь милостивую ждём свыше,

В надежде, что наш слабый глас услышат,

Нам вспомнить бы тогда о муравьях.

Для них, лишь стопы наших ног стабильны,

Мы сами – вне событий и понятий…

Что можем мы?! Какого блага дать им?

Разрушить – просто, изменить – бессильны!

Как странны продолженья встреч,

И наших чувств пути.

Казалось, в счастье жизнь облечь,

Ты мог бы. Но, прости…

О чём напрасно говорить?!

У каждого мир свой.

Я не могу тебя судить,

Что ты живёшь собой.

Не понимая, не любя,

Судьбу мою поправ…

Но ты живёшь ведь для себя,

А для себя – ты прав.

Кто-то жизнь тугую

Разбивает звонко,

Чтоб в страну чужую

Вбросить кукушонка.

Но ничто не сможет

Кончится счастливо,

Он ведь будет тоже

Мучиться тоскливо.

Не сочтёт его родным

Родина-чужбина,

И прародине чужим

Будет сиротина.

Изведётся, не найдя

Стен родного дома,

Одинокое дитя

Варварского взлома.

Счастье – такая простая штука,

К людям счастливым не ходит скука,

Тоска их не гложет, и совесть молчит,

И путь перед ними свободный лежит,

Нет ни заторов, ни пробок на нём…

– Всё так и будет, когда мы помрём.

Но, так как я помирать не хочу,

Лучше немного сейчас погрущу…

Мы с тобой порадуем друг друга,

Дни разнообразя красотой.

Ты пришлёшь мне разнотравье луга,

Белый гриб, под елью молодой…

А когда твой мир засыплет пена,

Звёздно облетающих снегов,

Расскажу тебе я непременно

О прекрасной радуге цветов -

Бомбаксе, кариссе, жакаранде,

Пышных лагерстомии кистях,

Плодиках, в цвет мёда, на дуранте,

В пламени делоникса ветвях…

Ты пришлёшь мне капельку морозца,

Утреннего снега чистоту…

Золотом смеющегося солнца,

Ощутим природы полноту.

Твоя жизнь – это Мира Связь,

Сети тонких потенций – звено.

Словно воды в тучах, клубясь,

Всё энергией сопряжено.

Также молнии гулко бьют,

Сняв эмоции потенциал,

И потоки в Души текут,

Устанавливая ареал.

Мы несём кто добро, кто зло,

И ни слова ещё не сказав,

Ощущаем хлад, иль тепло,

Просто глянув друг другу в глаза.

Проснуться с фразой на устах,

И вслед за ней, в полёт фантазий,

Нет ни Америк, ни Евразий,

Лишь солнца блик на облаках,

Деревьев мощь и сила трав,

Да моря трепетный кристалл,

Сапфир, аквамарин, опал…

В оправе пальм, олив, агав…

Но слов закончилось движенье,

И словно спала пелена,

Красы природы наважденья.

И снова бытом жизнь полна,

И новостей плохих волна,

И некогда лететь в зенит,

Когда на кухне борщ кипит…

Кто печалится, что не любим,

Кто о золоте и о деньгах,

Иль напрасно растраченных днях

Иль предательством близких томим…

В каждой жизни есть свой резон.

Смысла нет в ней себя жалеть.

Пережить свой чудесный сон,

И, проснувшись, в Ничто взлететь.

Ты хочешь жизни суть постигнуть?! – Ладно!

Послушай, расскажу тебе о ней.

Она – река, струится безоглядно,

С истока к устью, сквозь стремнины дней.

Сперва, едва заметно, чуть сочится,

Чертя канавки вёртким ручейком.

Затем потоком говорливым мчится,

И прорезает даже цепи гор.

А после, разливаясь по равнине,

Течёт, о камни раня струи вод,

Прокладывая глубоко в долине,

Свой собственный, единственный проход.

И, достигая моря, исчезает,

Чуть разбавляя соли концентрат.

Всё, что несла, в нём тихо оседает,

Спрессовываясь в пласт, в конгломерат.

Кораблик из бумажки запускаешь,

И прыгаешь за ним через ручей,

Вдруг видишь плот, и ты на нём, летаешь,

Порогов проходя шальную хмель,

Ты тянешься от камня оттолкнуться,

Но камня нет, несёт тебя не плот,

Ковчег, ни продохнуть, ни протолкнуться…

Слегка качаясь, медленно плывёт.

Остались позади все бури, штили…

Ты мечешься: «Да где же капитан?!»

Но поздно всё теперь, уже приплыли,

Между тобой и морем лишь лиман.

Вот только что бумажная лодчонка

Скользила из твоих неловких рук,

А жизнь промчалась, словно микроплёнка,

Экраном белым замыкая круг.

Память чужим прошлым больна.

Издалека боли струна.

Мир ли война,

Наша вина,

В том, что живём мы уже времена.

Мы с тобой зажжём сегодня свечи,

Белого вина плеснём в бокалы,

Ты по праву королева бала,

Положи же руки мне на плечи.

Шажок вперёд, назад шажок,

Щекочет щёку завиток

Твоих распущенных волос,

И верится, что всё всерьёз.

Вечер дивный лишь для нас двоих,

Мы с тобой укроемся за стены,

Словно бы одни, во всей вселенной,

Хоть на этот краткий нежный миг.

Завтра речи, тосты, поздравленья,

Как и много лет тому назад,

Милых глаз слегка лукавый взгляд.

Первой нашей встречи день рожденья!

Шажок вперёд, назад шажок,

Щекочет щёку завиток

Твоих распущенных волос,

И верится, что всё всерьёз.

Ты не веришь? И не верь!

Что поделаешь теперь?!

Велика иль нет потеря:

Один день прожить не веря?

Завтра будет подтвержденье,

Рассмешит твоё неверье…

Велика иль нет потеря:

Если кто-то нам не верит?

Велика иль нет потеря:

Жить в сетях у недоверья?

Преодолев печали и тревогу,

Ещё не зная, где проляжет путь,

Отважно странник вышел на дорогу,

Чтоб жизнь в другое русло повернуть.

Кто знает, стало хуже или лучше?!

По двум дорогом сразу, не пройти…

Он предпочёл, тоске тягучей, случай.

Дай Бог ему счастливого пути!

Этот луг, как сон чудесный…

Светел океан небесный,

Тёплый солнца луч,

Сквозь него, летят дождинки,

С радугами в серединке,

Из высоких туч.

Пчёлки, бабочки летают,

И стрекозы отдыхают

На верхушках трав.

Быстрых ящерок мельканья,

Посвисты и щебетанья,

Полнотой октав.

–

Средь стрекоз и мотыльков,

Словно сбросив груз оков,

Возвратясь домой,

Наслаждаясь щебетаньем,

Лёгких крыльев трепетаньем,

Отдохнуть Душой.

Мозгам не нравится дурная голова.

Они плывут, текут, срывая крышу,

И вижу образы, и странные слова,

На непонятном уровне, я слышу.

И, в снах, саму себя не нахожу,

Ни образа, ни имени, ни дома,

Сама не понимаю, где брожу,

Вдруг попадая в мир мне незнакомый.

Я никогда не знаю, где очнусь,

Средь города… на лезвии отрога…

И оттого в строку стекает грусть,

Ритмичной недосказанностью слога…

Покосился, почти что упал, под окном ствол берёзы,

Хотя зелень листвы ещё дышит прошедшей весной…

Мне остался глоточек от выданной жизненной дозы,

Кто разделит последнюю, горькую, каплю со мной?!

Самолёты и рельсы… века и всего лишь столетие…

Ничего не изменишь… застряла в снегах колея…

Это старое дерево, лишь память оставит в наследие…

Ненадолго, на пару мгновений… как, впрочем, и я…

Пробую строчки на вкус и на цвет,

Мысли вращаются, вроде планет,

Та же иллюзия, те же орбиты,

Словно плющами словами обвиты.

Вроде всё то же, но и другое.

Жёлтое множит и золотое,

В золоте белым и красным сверкает…

Жизнь, словно красками, перетекает.

Всё относительно, всё постоянно,

Словно приливами вод океана,

Новые циклы высвобожденья…

И приближенья, как отдаленья…

След на песках оставляет отлив,

Ракушки слов до конца оголив.

Не для салата, не для чая,

Ращу я мяту под окном.

Вдыхаю запахи, скучая

За всем, что называла дом.

В раздолье заливного луга,

Был ею воздух опьянён.

Бродили там, в часы досуга…

В Душе смешение времён…

Гноятся старые занозки,

Незримой боли и тоски,

Дней отмелькавших отголоски,

Так далеки… и так близки.

Спасибо, Рыцарь милый,

Товарищ славный мой!

Ты придаёшь мне силы

Безрадостной порой…

Нет лучшего союза!

Душа стремит в полёт!

С тобою моя Муза

Танцует и поёт…

Сердце открытое миру, ты бьёшься любви в унисон.

В каплях росы, для тебя, изумрудов созвездья сверкают.

Жизнь, как прекрасная песня, волшебный таинственный сон,

Жаль, только сны все её, словно быстрый песок, истекают.

Судьба порой ведёт нас странно,

Не просчитать её путей.

Реален – мир бегущих дней,

А остальное всё туманно.

И никогда не угадать,

Что лучше было бы избрать.

Мы связаны со всеми, с кем общались,

На жизни от всего следы остались,

Не важно, замечаем их, иль нет,

Из них судьба сплетает свой сюжет.

Так ветер, камни скал, незримо рушит.

Ты лучше не бери греха на Душу.

Да, к сожалению, никто не свят,

Так не суди то, что вокруг творят.

Осень. Прощанье. Кончилось лето.

Краски тумана в лентах рассвета.

Литья – как звёзды. Мокрый асфальт

Выстелен, словно мозаикой смальт.

Тучи роятся, как серые пчёлы.

В утреннем инее гаснут виолы…

Всё увядания боли полно…

В зимние сны отворяя окно.

Осень красками пылает,

Обмакнув рассвет в туман,

И плодами зазывает

В пестролистный балаган.

Всё так сказочно красиво,

Так загадочно манит,

Словно женщины игривой

Алость матовых ланит.

Отчего же сердцу грустно?!

Полон яства натюрморт…

Так, смешливо и искусно,

Маскирует жизнь исход.

Снова зимние хамсины.

Дозревают апельсины.

Туч махровые гардины.

Ливни с гор бурлят в низины…

Почва воду поглощает,

Жизни двери отворяет.

Всё растёт и расцветает,

Мир цветами наполняет.

Снова зимние хамсины.

Опадают апельсины.

Сухо. Трескает земля.

Жёлто-серые поля.

Дни заполняют дел сюжеты.

Сквозь душных комнат забытьё,

Сквозят закаты и рассветы,

Стирая старое быльё.

За горизонтом дел, событий,

Почти не видно прежних дней,

Ни горькой боли, ни несбытий,

Судьбы изломанной моей.

Жизнь смешна, в ней столько нелепых затей,

И один сюжет, среди многих идей,

И Планета одна, чтобы всё объять,

И друг друга всегда возможно понять.

Понимает и мышь птицу неясыть…

Только ей, как ни странно, хочется жить.

Непонятное насекомое село на край стола,

Почёсывая и чистя сегменты брюшка, ногами…

И мысль споткнулась, прервалась… и после уже поплыла

Совсем другими эмоциями, путями, … словами…

Странное насекомое, напротив меня на столе,

Печалям моим и тоске невольно бросило вызов,

И словно переключило у меня голове реле…

Так отвлекают ребёнка от его детских капризов…

Я не люблю тебя, когда

Глаза, как стылая вода,

И грубых слов бессвязный ряд,

Абы поранить, невпопад.

Я не люблю, когда ты льстив,

Когда чрезмерно суетлив,

Во всём пытаясь угодить,

Чтоб грубость прошлую прикрыть.

Я не люблю, когда, в ночи,

В замке ворочаешь ключи,

И с удочкой и рюкзаком,

Идёшь заправским рыбаком,

И возвращаешься потом

Не голоден и с запашком.

С тобою жизнь свою делю…

За что же я тебя люблю?!

Так просто боль ложить мазками,

Любовь не объяснить словами.

У Кармеля, на Нахалат Биньямин,

Два раза в неделю, не видно витрин,

Лишь временных лавок сверкающий строй,

Проход, словно речкой, заполнен толпой.

Изделий ремесленных манят причуды,

Развалы часов деревянных, посуды,

Шкатулки, подсвечники и сувениры…

И, тут же, художники и ювелиры,

Сидят-мастерят, и стекло выдувают…

Своим мастерством всех вокруг восхищают.

Блестит мишура, словно злато, бриллианты…

Работы придумали явно таланты.

Керамики много, стекла и металла,

Камней – бирюзы… хризолита… опала…

И разного жемчуга, и перламутра….

Приятно в прохладу свободного утра,

Горчащего кофе дыша ароматом,

Небрежно следить за стихийным парадом.

Но больше люблю здесь я тихие дни,

Без шума, без музыки и колготни.

Хотя, если б не было тут распродажи,

Своих предпочтений не знала б я даже.

Так пылали отраженья,

Словно две свечи горели.

Приближенья. Отторженья.

Озорные параллели.

По стенам струились тени,

Словно музыка звучала,

И аморфных сновидений

Лёгких образов рождала.

Не понять, что изменилось,

Радость пела и отпела…

То ли зеркало разбилось,

То ли свечка догорела.

По утрам, в морозной стыни,

Кустики седой полыни.

Дни пока ещё теплы.

Зелень мяты у ветлы.

На полях, как Солнца знаки,

Золотым безбрежьем злаки…

Всюду тишь и благодать…

А в лесу, уж не слыхать

Зябликов привычной трели,

И кукушки улетели…

Вслед за ними, на крыло,

Дней последнее тепло.

Пожеланием счастья, меняться улыбкой друг с другом,

Ничего не теряя, прибавляя добра и тепла.

Обвязать, бы всю землю, нам этим магическим кругом…

Вновь разрывы грохочут, и чернеет по ветру зола…

Так жарко, что кажется плавится воздух.

Стеклом отливает морская волна.

Висят в ней медузы, как белые звёзды,

И стайки рыбёшек у самого дна.

Песок раскалён. Шаг не сделать босому…

Сгорают под солнцем следы облаков.

И синего неба таинственный омут

Одет в жёлтый пояс пустынных ветров.

Она болит, и за улыбкой тянется,

И, словно в пропасть, падает в беду,

Тоскует тяжело, когда обманется,

И с бытом, зачастую, не в ладу.

Она – частичка нас?! Иль может странница?!

Никто не знает, статус и жильё…

Извечно человек Душою мается -

Таинственно так реноме её.

Сеет звёздочек мелкое крошево.

Солнцем полнится небосвод.

Вспоминается много хорошего…

Вот и здесь уже дождь идёт.

Вспоминаются горы снежные,

Песни звонкие, руки нежные…

А что было там, или не было,

Заросло травой, былью-небылью,

Да снега завалили безбрежные…

Всё так однообразно и понятно,

Так примитивно, что почти занятно,

С вульгарно повторяемыми темами…

И в этом – наша жизнь, с её проблемами.

Да улыбнись ты, брось грустить:

Не трусь улыбку разделить…

Отдашь – она к тебе вернётся,

Тихонько в сердце прокрадётся,

И станет чувствами будить.

Ты не живёшь – в печали дремлешь,

Красоты жизни не приемлешь.

Конца не стоит поджидать,

Его-то нам не прозевать…

И ты всё знаешь, но не внемлешь.

А надо просто оглянуться,

Найти улыбку, и … проснуться.

Другого шанса не дадут,

Один лишь раз с тобой мы тут,

Так улыбнись, нет смысла дуться.

Жизнь, стекая водами, кружится,

Возрождаясь, в каждом умиранье,

Пусть, в антеннах чувств, нам только мнится,

Это многоцветное свиданье.

Птицей промелькнувшею по небу,

Серебристой стайкой окуньков…

Только разум, сквозь седую небыль,

Выдирает Душу из оков,

И несёт туда, за изначалья,

Где, в проникновении азов,

Ни добра, ни зла, лишь сочетанья

Мирополагающих основ.

Жаль Души и жизни, что кипела,

Пусть она лишь только мнилась нам…

Клетки, облетающего тела,

Дарят жизни птицам и цветам.

Пусть цветут сирени и тюльпаны,

И тысячелистников цветочки…!

Плещутся озёрца… океаны…!

Длится жизнь, ни в чём не ставя точки!

Хоть она – мираж и наважденье….

Микромира вечное круженье…

Я сею мысли. Мысль – зерно,

Возможно прорастёт оно,

И вызреет, и даст плоды…

А нет?! – В том нет большой беды.

Как слёз непролитых хрусталь,

Витает в воздухе печаль.

Пылает небесных высот синевой,

Зелёным сияньем повита Планета.

Пошли, погуляем, любимый, с тобой,

В раскрытых ладонях расцветшего лета.

Из песен сплетая цветные венки,

Их будем легко отпускать по теченью,

Сверкающей в солнечном свете реки,

Где рыбы по дну скользят быстрою тенью.

В лесах ежевичных грибы соберём.

Надышимся мятой залитого луга…

И словно впервые, опять мы поймём,

Что нам невозможно прожить друг без друга.

Изумрудный чудный цвет,

Лес и луг в него одет.

На его прекрасном фоне,

Жизнь, в соавторстве симфоний,

Всем потоком перемен.

Красно-жёлтый – разложенье,

К изначалью возвращенье,

Сквозь сгорание и тлен.

Бесспорно, важно, всё, что отошло,

Всё, что случалось с миром, с родом, с нами,

Оно основой в нашу жизнь легло:

Поступками… событьями… словами…

Важны, кто ж спорит, завтрашние дни,

Хоть невозможно вычислить заранее,

Что именно нам принесут они,

Обыденность, или одни страдания.

Но день сегодняшний конечно всех важней,

В нём будущего спрятана частица,

Он основание других таких же дней…

Которые ведь могут – не случиться.

О мудрость Шах-Наме Фирдоуси:

Ты сам себя убьёшь в кровавой схватке…

С собой бороться – странные повадки,

Себя к себе пощады не проси.

Но победил Рустам, отбросив меч,

Лицом к лицу сойдясь с самим собой…

Своей тяжёлой, непростой судьбой.

Возможно, нас хотел предостеречь.

Я и сама борюсь с собой не слишком,

Вожу на кофе, как придёт мыслишка,

И совершаю ряд прогулок длинных,

Чтобы корнями не врасти в суглинок.

Лишь жаль, что поняла всё очень поздно…

Вы думаете это несерьёзно?

И наши судьбы сравнивать нельзя?! -

Мы дважды не живём, как и князья!

Проросли событья,

Сквозь развалы встреч.

Старые открытья,

Новой жизни течь.

Лодочка качается,

Но пока плывёт.

Старым начинается,

Каждый новый год.

Когда себе мы ищем оправданья,

Слова любимых приняв как брюзжанья,

Когда понять не в силах, что ж упорно,

Они, цвет белый – называют чёрным…

Чем нашу жизнь совместную заполним?

Всё мелочное, завтра и не вспомним.

Но на Душе останется осадок,

От глупых и пустых, ненужных схваток.

Змеёй, всё больше, пожирая Души,

Он ваш очаг в конце концов разрушит…

Не так уж важно: правы мы, иль нет,

Ведь главное – не сцена, а сюжет!

Было холодно. Воздух хрипел и стонал,

И крутился, предчувствуя молний удары…

Гром по небу катился и глухо ворчал,

Что загасит дождём хлёсткой плазмы пожары.

Залпы града с порывами ветра неслись,

Барабанную дробь по пути рассыпая.

И в потоки холодные капли слились,

Ни Земли, ни небес, лишь вода дождевая.

А на утро, в осколках стекла золотясь,

Солнце мир освещало и грело лучами,

Только лужи, обломки деревьев да грязь

Говорили о силе, игравшей штормами.

Улыбнись, пусть улыбка невзгоды сотрёт,

Пронеслось, и осталось там, в прошлом, ненастье…

Каждый прожитый день – он конечно же счастье,

Ведь нельзя угадать нам, что в будущем ждёт.

Хор крикливых птичьих голосов

Снова на заре тебя разбудит,

И пирит, пылающих часов,

Жар вливать, сквозь пятна окон, будет.

Ты откроешь дверь – ни ветерка,

Воздуха горячего духовка,

Лишь песков желтеющих река,

Да хамсина рыжая бахромка.

Как в талмудах древних лоций

Все изгибы берегов,

В бледном призраке эмоций

Зря искать любви хлебов.

Берега давно на части,

Раскрошили беги волн.

Не любовь – лишь крохи страсти…

Краткий неопрятный сон.

Как тяжко болен этот мир войной.

Рыдает мать, рвёт сердце обречённо…

А тысячи – вздохнули облегчённо:

Спасибо Господи! И в этот раз не мой…

Не пытайся меня разгадать,

Всё равно ничего не получится,

Я не спутница – просто попутчица,

Ты не будешь меня вспоминать.

В этом поезде прожитых лет,

Столько разных «скелетов» оставлено…

Жёстко рукопись жизни правлена

На один, генеральный, сюжет,

Для того ль, чтоб себя оправдать

В слизких гатях чужого сомнения,

Все ошибки мои и падения

Непременно желаешь узнать?!

Иль набраться каких-то манер?!

Не смеши меня, милый попутчик,

Поищи себе что-то получше,

Я не слишком хороший пример.

Прекрасны зелени ростки!

Так беззащитны и хрупки!

Но разрушают и базальт,

Растут сквозь снег и сквозь асфальт.

Живое, промеж неживым,

Стремится к небу, словно дым,

И растворив, и растворяясь,

Со всем, в одно, объединяясь.

Все мы смертники в этом строю.

Выходных не бывает в раю,

Выходных не бывает в аду…

Я пока стороной обойду.

Никуда не хочу я спешить,

Мне отчаянно нравится жить.

Пусть она – эта жизнь – нелегка,

Но Дадут – поживу я пока.

А когда, за Звонком, до Суда,

Так меня ж и не Спросят – «Куда?».

Сходят дни стремительной лавиной,

Горизонт скрывая в тучах дел,

Год за годом, вереницей длинной,

Чертят обозначенный удел.

В них всё так спонтанно и случайно,

В каждый миг ты, словно бы другой,

Что скрывал – давным-давно не тайна,

Что любил – отхлынуло волной.

Поменялись ценности и цели,

Прошлых чувств разливы под замком…

В зеркало глядишься еле-еле,

Самому себе едва знаком.

Там, на Земле, где руша белый свод,

Мороз кристаллизует буйство вод,

Лишь ночь и день сравняются длинной,

Все жаждут время, что зовут – весной.

Закончится природы долгий пост,

Растенья под землёй отправив в рост,

И, сок вобрав, изменит цвет кора,

И птичий щебет с самого утра…

И, сквозь пурги вихристый снегопад,

Ростки надежд доверчиво глядят.