Отголоски

Чиню, строгаю и пилю,

И Музу поджидаю…

Про всё, что вижу пропою,

Срифмую всё что знаю.

Порой, всё славно, как десерт,

Строка подобьем чуда,

Порой – словесный винегрет,

Но он ведь тоже – блюдо.

Коль вам по нраву – очень рад,

А нет, не стану пыжиться.

Ведь я пишу не на парад,

А потому, что пишется.

Где правят деньги и клеймо,

Всплывают пена, и дерьмо,

Протухшее яйцо, полова…

Там ложь и страх всему основа.

Циничного двуличья ассы

Людей считают серой массой,

Рядами пешек в их войне,

Всегда лояльными вполне,

И падкими на уговоры…

Наобещают цацек горы,

Поставят платный авангард,

Сфотографируют парад,

И впаривают в новостях,

Как славно жить при их властях.

Закована в магнитные поля,

Не нами управляется Земля.

Мы только пассажиры корабля.

Выписывает время вензеля.

И тонкою игрою хрусталя,

Снегов над нею реют брамселя.

А мы, до камня лик Земли скобля,

Природе оставляем векселя,

И, голосу рассудка не внемля,

Богатство жизни сводим до нуля.

«Мильоны – вас. Нас – тьмы, и тьмы, и тьмы.

Попробуйте, сразитесь с нами!»

Мы ужас ваш! Да – тараканы мы!

С огромными и рыжими усами.

У вас на Землю прав особых нет,

Как бы твердить обратное не тщились,

Мы прожили полмиллиарда лет

До той поры, что вы на свет явились.

«Для вас – века, для нас – единый час».

Бессмысленно пытаться нас травить.

Мы жили с динозаврами! И вас

Переживём! И дальше будем жить!

Он вышел с ракеты. В нём всё ликовало.

И сердце, торжественно, мир воспевало.

Душа наслаждалась красой снегопада.

Летела на землю снежинок армада,

Вся в яростных блёстках, рассветом сверкая…

Но мир был иной и Планета другая…

Спустившись на плечи, скафандр растворили.

Окончилась песня. – Пилота убили.

Мораль здесь проста: на Планете чужой,

Пойми, что вокруг, а потом уже пой.

Так артистично пламенны вожди,

Кичась своею мнимою победой,

Беспечно обещая: «Верь и жди!

Мы не допустим вновь такие беды!»

Пусть и не подарили тишину,

Но если вовсе опустить детали,

Вы, безусловно выиграли войну…

Её только народы проиграли.

Сказала мне моя супруга:

"Да до чего ж ты бестолков,

Что лезешь проверять подков,

Когда истлела вся подпруга".

Я удивлён, смеюсь внутри:

"А я не видел! Ты смотри! …"

Жена порадуется пусть,

И даст финансы из бюджета!

Что за тоска, печаль и грусть

Мне самому просить об этом.

Маслята, ни за что, страдали.

Их выдирали, обрезали,

Бросали кучами в мешки

Потом к машинам волокли.

Они тряслись там в темноте,

Разогреваясь в тесноте.

С их шляпок шкурки обдирали,

Без сожаления, шинковали

И в тёмный прятали мороз…

В ледышку каждый кус замёрз….

Но тем не кончился их путь,

И там не дали отдохнуть:

На разморозку, в непокой,

Швыряли в кипяток крутой,

Потом бросали на дуршлаг,

Неугомонные никак,

В горячую сковороду,

Подбавив газа, на ходу,

Мешали с луком и сметаной…

И в сей компании престранной,

Ещё чуть-чуть томили их,

Здесь хоть огонь слегка притих

Они, бедняги, всё терпели….

А под конец, их просто съели,

Ни дав, ни охнуть, ни вздохнуть -

Такая вот людская суть…

Мне жаль маслят… печально… грустно…

Но… как же это было вкусно!

С горловины пол макушки,

Из кармана две горбушки,

Запах… в общем не Шанель,

Да и с виду – не шинель:

Пятна грязи, всё измято…

На гауптвахту бы когда-то,

За такой небрежный вид,

Будь, хоть трижды именит,

Хоть полковник, хоть курсант,

Раз запачкан и помят.

А теперь другой манер -

Разгильдяйство – всем в пример.

Во сне, судья судил меня за пьянство,

Назвал скотиной, кулаком в стол бил…

Стучать и обзываться ж – хулиганство?!

Но вот судью никто не осудил.

Проснулся я, стряхнул остатки дива,

И думал всё: ну как несправедливо,

Меня, в моём же сне и осуждать,

Судья, во сне то, выглядел героем,

А я таким несчастненьким изгоем,

Что стыдно сон кому-то рассказать.

И тут уж не во сне решил, не скрою,

Я разобраться с этим вот судьёю,

Хотел ему я просто объяснить,

Чтоб в снах чужих он вёл себя скромнее…

Вот и пришлось слегка его побить,

Чтоб подоходчивей, словами не умею.

За что ж теперь вы судите меня?!

За что ж в тюрьму на месяц и три дня?!

Эх, не послушал зря свою старуху!

Твердила ж мне: рассказанный сон – в руку!

Мельчайших водорослей тина -

Частицей в слове "бригантина".

Тяжёлых мыслей вереницей,

Точно такою же частицей,

В кровавом слове "гильотина".

Как бы вокруг ни вились страсти,

О целом не суди по части.

В шестнадцать – мудрым я себя считал.

А в восемнадцать думал: вот и зрелость.

Но к тридцати весь пыл свой растерял,

Безлично наблюдая жизни серость.

Я в сорок стал романтиком опять,

И в пятьдесят влюбился в жизнь по новой…

Вчера мне было восемьдесят пять,

Пора вновь становиться Казановой :)

Утром муж принёс улов:

Карпики речные,

И сказал: «А сделай плов,

Нам на выходные.

Был сегодня классный клёв…»

Раз сказал супруг,

Рыбу положу в котёл,

Нареку – курдюк.

По утру было 25,

И так приятно погулять.

Я по делам пошла пешком,

И вновь попала в 30 днём.

Эх, какой же золотой

Подарили мне значок!

Я бежал бегом домой.

Зацепился за сучок,

Поскользнулся и упал.

Где ж значок? Глядь, в луже,

Цвета серого овал,

С трещинкой, к тому же.

Я выстругал для дачи стол,

И мне была нужна морилка,

С десяток сайтов сам прочёл,

Ещё с полсотни "Говорилка".

Какую выбрать?! Что решить?!

«Умеешь ты людей смешить! -

Жена на жалобы сказала. -

Все магазины обошла,

И всё-таки её нашла,

Последняя бутыль стояла».

Ох люблю пиры, пирушки,

Просто пиромания. :)

Но встречаю у подружки

Недопонимания.

Я продумал все сюжеты,

Но она, коварная,

Тоже хочет на банкеты…

Вот ведь дама странная…

Видно в голову дал хмель -

Мысли стали зыбки -

Я продал вчера шинель

И купил жене Шанель

На блошином рынке.

У жены в глазах апрель

И не важно, что Шанель

Пахнет хуже, чем шинель,

Мадечинских марок…

Главное – подарок!

Предлагают страховаться мне по телефону,

Каждый месяц, мол, платить – сумма небольшая,

Для бюджета ни проблем, нет в ней ни урону,

Но за то, коль что случится, выплата какая!

Соглашаюсь. Но они, узнав год рождения,

Извиняются, спеша завершить прощание.

Я тихонечко смеюсь, знаю, без сомнения,

Там желают тихо мне: писать завещание.

– Профессор, это всё одна теория,

На практике, другая здесь история:

Сейчас весна, нам хочется влюбляться,

А не в формальной логике копаться,

К чему нам сотни умственных химер,

Вы приведите нам живой пример.

Профессор отвечал: Вот логики основы:

Коль нет желания, ничем здесь не поможешь,

Ты можешь влить воды в корыто для коровы,

Но пить её заставить ты не можешь.

Просила Свинка раз: «Мой милый Голубь,

Достань-ка мне, голубчик, вон тот жёлудь,

Что изумрудом в свете дня сверкает…»

Он ей, в ответ, сказал: «Кто не летает,

Пусть подбирает, что упало с древа,

Ишь, изумруд подай ей… Королева…».

И вдруг свалился этот самый жёлудь

Ему на голову, и замертво пал Голубь.

Кичиться нам уменьями негоже,

Скрыт может под личиной – Ангел Божий.

«Морковка полезна, – сказал я жене, -

А ты не готовишь совсем её мне! -

И тут же добавил, – стуши мне морковку!»

Жена проявила в готовке сноровку,

На ужин вкуснейшую ел я морковь,

И нежность к жене перелилась в любовь.

Назавтра на ужин – морковный салат.

Признаться, я был благодарен и рад.

День третий, четвёртый и пятый – морковь,

В шестой – обнаружил морковку я вновь.

В седьмой испарилось терпенье моё:

«Что?! Снова морковь?! Ненавижу её!»

Вот так отучила, не став со мной спорить,

Указывать ей, что, когда, приготовить.

Ни в какое время года

Не даёт жена прохода.

Что весна, что осень ей…

Лишь целуй её сильней.

Целовать бы я не прочь,

Но за днём наступит в ночь.

Поцелую горячо,

Вдруг захочет, что ещё?!

Всё судьба переиначит.

За стеной гитара плачет,

Слов не разобрать.

То ль в любви ей нет таланта,

То ль стенанья эмигранта,

Может тишь да гладь,

Репетиция, иль скука…

От навязчивого звука

В голове колтун.

Всё одно, с утра до ночи…

Раньше я любила очень

Звон гитарных струн.

Да, ревность – подружка подлая,

Она, словно течь подводная,

Способна днище разъесть…

А мы ей, на рот, оладушки!

Пошлём её к этой, матушке…

Других забот много есть :)

Песенки писать так просто:

Он, она, волшебный остров,

Океан со всех сторон,

Птичьи трели: «Дин, дин, дон…

Под сияющей луной,

Повстречались мы с тобой

У подножья баобаба.

Даба, даба, даба, даба…

Ты любви не оценила,

И отныне мне не мИла,

Я теперь хожу с другой,

Ты всё стонешь: «Ой, ой, ой…

Мы, как аисты, с тобой,

Крепко связаны судьбой,

Наши детки, в мир людей,

Смотрят смело, ей, ей, ей…

Лишь в глаза мы посмотрели,

В миг любовью заболели,

Не зовите нам врача,

Это – счастье… ча, ча, ча…

Смело строчки сочиняйте,

Рифмы нет, не отступайте,

Выручит «Фай ду ли фай»,

Что-то типа: «Дай, дай, дай…»

Тексты пишутся легко,

Ведь всегда есть – ко, ко, ко…

Ля, ля, ля и хи, хи, хи…

В окончания строки.

У кого побольше прав,

Был, и есть, и будет прав.

Вы хоть горло раздерите:

«Незаконно ведь!!!» – кричите.

Спорить с вами он не станет,

Он не изверг же, не зверь,

Лишь слегка закон подправит:

«Ну, довольны вы теперь?»

Прекрасный сон мне ночью снился,

Как будто я пишу стихи,

И даже Пушкин согласился,

Что рифмы строк моих легки…

Хоть в них немало плагиата,

Но кто закинуть сможет мне,

Когда я стал лауреатом…

И наяву, а не во сне.

В одеянье богатом,

Ногти с стразами,

Вся увешана златом

И алмазами,

Губы цвета кармина,

В пупке серьга,

Сквозь духовку хамсина,

Как сон легка,

Гибкой сказочной девой,

Браслетов звон…

Вдруг как рявкнет:

«С той стервой?! -

В свой телефон. -

Он же просто говно!

Да пошёл он на фол! …»

И мне стало смешно,

И я тоже пошёл…

Мой тролль оголодал, был на диете,

Отчаянно нуждался он в ответе…

А я (так вышло) занята как раз,

Ответила: «А напиши рассказ!»

Но тролль голодный, он не отстаёт,

И без конца вопросы задаёт.

А я ему в ответ твержу всё тоже,

Хоть честно, без надежды, что поможет.

И вдруг тролль неожиданно притих,

И, через время, выдаёт мне стих,

Один рассказ, затем, за ним, другой…

Вот так всё раскрывается, порой…

Не троллит больше, и не дуэлянт…

В нём просто жил к писательству талант.

История! – о чём она?!

Хранит какие имена?!

Чем так ценны её преданья?!

Какой раздел ни глянь, там в ряд,

Завоеватели стоят,

Что в мир несли одни страданья:

Пожар, разор и боль войны,

Чтоб для правителей страны,

Её сынов же умерщвляя,

Другие земли покорить,

Богатства новые добыть…

И вся история такая!

Она не помнит вдовьих слёз…

Быть может это не в серьёз?!

С насмешкою карикатуры?!

И вспоминается, при этом,

Забытых множество поэтов,

С талантом пламенным и без…

Но, вместо них, вошёл Дантес

В шкатулку мировой культуры.

Зря удивить меня стараешься,

Найди кого-нибудь другого.

Ты в ледяной воде купаешься?!

Я тоже. Что же здесь такого.

Вода всего 24,

А я купаться не боюсь,

Что значит не бывает в мире?!

Да нет, 24 плюс.

Ну ничего себе приятно,

Когда снаружи тридцать пять?!

На Солнце?! Нет! На Солнце – пятна,

Там градусов не подсчитать.

Не хмурься, как вода в колодце…

Да пошутил я, извини…

Ну кто же меряет на солнце,

Конечно 35-ть в тени.

Мой подвиг может и не броский,

Пусть и не лёд вокруг, и всё ж

Я – морж! Но средиземноморский!

Считай, что эндемичный морж!

Горы. Коридоры. Каменные поры.

Льдистые заторы. Туч мохнатых шторы.

Снежные просторы. Зимние заморы.

Рек переговоры. Лагерные сборы.

Точные приборы. Ареалы флоры.

Тёплые ангоры. Шаткие опоры.

Мелкие уморы. Пламенные взоры.

Ветреные споры. Хитрые стажёры.

Коммивояжёры. Ловкие тапёры.

Резвые танцоры. Маленькие воры.

Классные обзоры. Старые заборы.

Гибкие рессоры. Глинистые норы.

Мутные конторы. Жадные поборы.

Супер для обжоры. Амфора Пандоры.

Персики для Лоры, Пончики для Жоры.

Бубличные торы. Чудо помидоры.

Мощные запоры. Зоркие дозоры.

Лазерные шоры. Болевые шпоры.

Ровные проборы. Долгие укоры.

Пряничные ссоры. Старые раздоры.

Новые подборы. Глупые притворы.

Горе ревизоры. Ассы дирижёры.

Жизней режиссёры. Пошлые декоры.

Шумные моторы. Нудные повторы…

Вот пока и всё…

Пожалей беднягу тролля,

Все мозги извёл он тролля.

Не ругай его в ответ,

Шли с улыбками привет :D

Злиться брось, что липнет тенью,

Обижаясь и глупя…

Это Ангелы, терпенью,

Обучить хотят тебя.

Мы на разных полюсах невозможности.

Между нами всё какие-то сложности.

Всё, что только может быть – всё случается.

Только незачем грустить и печалиться.

Эти, в полном большинстве, безобразия,

Счастье нам понять дают разнообразия.