Откровение Пресвятой Девы Марии

ПРОСТОР НЕБЕСНЫЙ. ЦАРСТВИЕ БОЖЬЕ.

Одна из палат Высшей Иерархии Всевышнего. За столом Архангел Михаил, Архангел Гавриил, пророки Моисей и Илия. “Братья Мои, — обратил­ся Архангел Михаил, — через некоторое время нам предстоит встретиться со Всевышним. Но пока про­изойдет встреча, мы должны будем обсудить неко­торые детали, касающиеся нашего Сына и брата Иисуса. Всевышний послал Его дух на Землю, мы же должны наблюдать за всем тем, что должно тво­риться и происходить в жизни Иисуса. Он уже на­ходится на полпути своих деяний”. — “Я Его не­давно навестил, — сказал Илия, — и видел я воо­чию, что не весь народ верит Ему”. — “Илия, все запланировано Всевышним, так и должно быть, ибо сам Всевышний хотел этого”. — “Гавриил, — обратился Михаил, — сейчас мы видели и слыша­ли беседу Понтия с Антипой”. — “Не беспокойся, Михаил, того, что задумал Антипа, мы просто не допустим. И все же нам придется наблюдать за каж­дым шагом Иисуса. Мы не должны допустить Иису­совой смерти раньше того времени, что назначил Всевышний. Илия и Моисей, скоро вы снова навес­тите Иисуса и при встрече должны будете поднять дух не только Иисусу, но и Его Ученикам. Вот еще что, среди них есть юноша Давид, я ему подарил священную Книгу, он ее изучил полностью, и Кни­гу нужно будет вернуть, но ненадолго, ибо Писа­нию суждено вернуться на Землю в третьем тысяче­летии от Рождества Иисуса Христа. А Давид, на­бравшись знаний из нее, пусть продолжит писание ее, он молод и полон сил”. — “А что нам делать с Антипой, ведь он, как заноза, стоит на нашем пути?” — “Илия, лишите его пока движений и па­мяти, но не надолго. Пусть почувствует наше пер­вое предупреждение. Пилата пока не трогайте, он стоит на распутье своего сознания”. — “Михаил, может, нам следует как-то помочь Иисусу?” — спро­сил Моисей. “Нет, пока мы не вправе сделать это.

Он сам знает все, что с Ним будет происходить, даже поминутно. Вот некий священник Сафаит пытает­ся забрать, точнее, уворовать Книгу и ткань, кото­рую мы подарили Деве Марии, ему тоже постарай­тесь немного повлиять на память, пусть станет по­умнее”.

В палате появился лучезарный свет, пылающий всеми радужными цветами. Все, находившиеся в па­лате, встали, глаза слепило. Чувствовалось, что энергия всего Царствия Божьего посетила палату. Послышался глас: “Братья Мои, сейчас Я приму об­лик человеческий, и мы продолжим беседу, нача­тую вами раньше, ибо Я все слышал”. Свечение мед­ленно стало угасать и превратилось в облако, из ко­торого исходил приятный аромат Божьей Обите­ли. Через несколько мгновений из облака вышел очень красивый и стройный мужчина. Вся одежда блистала на Нем. На голове был надет светящийся шлем, от которого с шипением исходили лучи све­та. Сняв шлем, мужчина подошел к стоящим. “Бра­тья Мои, Михаил, Гавриил, Моисей, Илия, Я при­нял человеческий облик, ибо Мне так легче будет с вами общаться”. — “Творец, Ты наш Всевышний, как нам к Тебе сейчас обращаться, к телу Твоему, ибо Ты каждый раз приходишь к нам в разных об­ликах?” — “Называйте Меня Аххадом, ибо Я сей­час прибыл из Созвездия Чистого Бессмертия. Бра­тья, присядьте и включите Мне экран, Я хочу по­смотреть на Землю и увидеть своего Сына Иисуса. Меня интересует, где Он находится сейчас”. Засве­тился экран, и все присутствующие увидели Землю с высоты Небес. Зрелище было очень красивым и неповторимым. “Вот, братья, какие красоты мы да­рим всему Беспределу, только одни живущие на пре­красной Земле не понимают того. Я хочу видеть Иисуса”. На экране картина изменилась, и все уви­дели пустыню, где буйствовал ветер, неся песок. “Гавриил, пожалуйста, перенеси давление на какой-либо океан. Пусть лучше воды пока бушуют”. — “Хорошо, Аххад”. В мгновение ветер в пустыне утих, и на экране отчетливо все увидели следовав­ших за Иисусом. “Михаил, — обратился Аххад, — Я хочу видеть ближе лицо Своего Сына и Его Уче­ников”. На экране появилось усталое лицо Иисуса, и последовательно появлялись лица Его Учеников. “Да, Сын Мой, Ты изменился. Уж совсем взрослый стал, а бородка Тебя украшает”, — говорил Аххад. — Сынок, остановитесь и отдохните”.

“Ученики Мои, стойте, сделаем небольшой от­дых”, — слышно было с экрана. Все от усталости попадали на горячий песок. “Михаил, окропи их свежестью”. Пошел небольшой дождь, усталость покидала странников Божьих. “Мама, подними свой взор к Небесам, на нас смотрит Наш Отец”. Я подняла голову. “Иисус, но Мне стыдно, у Меня такой вид”. — “Ничего, Мария, когда-то все изме­нится, и Ты будешь выглядеть прекрасной пред оча­ми всех живущих. Извини Меня, Мария, что Я, Твой муж небесный, подарил такие страдания и мучения, но то все временное явление. Я вас всех награжу Бо­жьей любовью”, — услышала Я. “Спасибо Тебе, Ах­хад”, — слышалось с экрана. “Аххад, — обратился Илия,— предоставь всем нашим Апостолам неболь­шой отдых”. — “Конечно, Илия, пусть отдохнут. Иисус, Сын Мой, ступай в Иерихон и отдохните там, хотя Я знаю Твой характер, и все же отдохни­те”. — “Спасибо, Отец”. — “Иисус, скоро Ты поте­ряешь своего близкого друга и духовного брата Иоанна Предтечу”. — “Отец, Я знаю, и, может, можно все переиначить?” — “Нет, Сын Мой, учти — это не Моя жестокость по отношению к вам, а лишь учение для всех живущих. Муки ваши и стра­дания телесные здесь будут вознаграждены лично Мной”. — “Отец, Я все понял”. — “Спасибо Тебе, Иисус. Иисус, Ты все знаешь о себе. Что Ты чув­ствуешь при этом?” — “Отец, Аххад, иногда Меня, Я признаюсь, одолевает страх, но после все прохо­дит, и Я с уверенностью могу сказать, что Я все стер­плю ради Твоей Веры и людей”. — “Молодец, Иисус, но учти, когда Ты вернешься в нашу Оби­тель, то Тебя ждет особенный труд, ибо таких пла­нет, как Земля, очень много в этой Вечности”. — “Отец, Я знаю, и у Меня возникло очень много воп­росов к Тебе”. — “Я слушаю их”. — “Отец, как Мне относиться…” — “Иисус, Я все понял и услышал все, о чем ты хочешь спросить Меня, пусть это пока будет тайной, но по мере Твоих деяний будет воп­лощаться то, о чем Ты Меня хотел спросить”. — “И все же. Отец, ответь Мне: изменятся ли люди в своем мышлении к Истине Твоей?” — “Да, Иисус, ко второму пришествию Твоему все будет выглядеть иначе. Иисус, Мне пора, ибо Вечность Меня ждет в каждом уголке небесном, и Я должен быть везде. Сейчас Я приму свой настоящий облик и вольюсь в свое же Божество. Сын Мой, Я не прощаюсь с То­бой, говорю лишь: до встречи здесь, в Обители Моей. Ступайте в Иерихон, братья Мои сделают ваш путь легким. Об остальном Ты и Сам все зна­ешь. До встречи”.

Экран погас. Аххад подошел к Михаилу: “Брат Мой, сейчас Я перевоплощусь из физического тела в свой Божественный первоначальный образ, ибо Мне нужно вершить свое Божье дело. Мне приятно являться к вам в физическом теле и в нем выглядеть братом вашим, но Сила Моя в энергии вечной, и Мое место только там. Не могу Я больше говорить о Себе, ибо рано еще знать человечеству о Моем Божественном образе. Наказываю Я вам: смотри­те за каждым шагом Моего Сына и жены Моей. В трудные минуты помогайте им, но тот день, кото­рый грядет навстречу Иисусу, пусть будет таким, каков есть, ибо лишь третий день окажется плодом небесным. И когда Дух Сына Моего покинет Его тело, затмите все, пусть люди знают и убедятся в том, что Царствие Божье видит все”. Аххад надел шлем, снова появилось облако, Аххад вошел в него. В палате все снова засияло, из энергетического по­тока послышался глас Божий: “Дети Мои, Я в сво­ем образе. Про Аххада забудьте, ибо вы Его боль­ше никогда не увидите. В нем был Мой вымысел для общения с вами, как с братьями, а сейчас Я ваш Бог, и имя Мое…” Свечение резко исчезло, все сто­яли молча.

“Илия и Моисей, — обратился Архангел Гавриил, — готовьтесь, скоро вы посетите Сына Божье­го. Я же с Михаилом навещу спутник Земли, по­смотрим, как там идут дела. И вот еще что…”

Очень радостный Иисус с расцветающей душой вел своих почитателей в Иерихон. Я смотрела на Него и видела, что Он что-то напевает про себя. Это Мне придавало сил, да и всем остальным. Путь по пустыне мы преодолели без всяких трудностей. На­чали появляться небольшие возвышенности. Горис­тую местность тоже преодолели без труда и вышли на равнину Моава. Пред нами распростерся настоя­щий райский уголок: долина, зеркальная вода Иор­дана, окружающие горы будто бы приветствовали нас. Такую природу Я видела впервые.

— “Мама, Я вижу, Ты любуешься красотой”. — “Да, Иисус, как прекрасно все здесь”. — “Что ж, Мама, мы остановимся для отдыха на берегу Иор­дана. Селение находится рядом, но в него пока вхо­дить мы не будем, уделим себе немного внимания”. — “Конечно, Сынок, люди уже устали, да и насту­пает вечер”. — “Ученики Мои, вы согласны со Мной?” — “Да, Наставник. Иоанн, Иаков — мы же рыбаки, Иисус, разреши нам преподнести всем, здесь находящимся, подарок в виде свежей рыбы”, — об­ратился Петр. “Петр, не сочти за милость, но сде­лайте для всех приятное. Пусть люди наслаждаются даром Божьим”,—ответил Иисус.

“Мать Мария, — обратился Давид, — сон мне приснился”. — “Какой же?” — “Будто бы Книга моя светится, как солнце, поднимаясь к Небесам”. — “Да­вид, не беспокойся. Значит, пришло время вернуть Книгу в Царствие Божье”. — “Не мне не хочется с ней расставаться”. — “Давид, ты сделаешь больше, ибо ты уже познал все таинства Книги”. — “Да, Мать Мария, Ты права”.

Смеркалось. Мы развели огни, их было очень много, и они привлекли внимание жителей Иерихо­на. К нам на лошадях подъехали легионеры. “Что здесь происходит? Почему так много людей?” По­дошел Александр. “Воины, не гоните нас, мы слуги Божьи, и нас ведет Сын Божий Иисус. Несем мы не горе, а радость”. — “Иисус, Иисус? Не тот ли, что должен прийти после Иоанна? Ибо с Иоанном мы уже знакомы”. — “Да, именно тот”,— ответил Алек­сандр. Один из воинов попросил Александра: “По­кажи мне, кто из них есть Господь, Сын Божий Иисус”. — “Вот Он стоит у реки”. — “Этот, с бо­родкой?” — “Да”- Воин подошел к Иисусу: “Учи­тель, это Ты?” — “Да, Я”. — “Я много слышал о Тебе из уст моего отца, он был слугой у сотника Корнилия, и вы исцелили его. Я очень благодарен вам и признателен”. Иисус посмотрел на воина, ду­мая при этом: “Истинно, пути Господни неиспове­димы”. — “Я рад тоже встрече, — ответил Иисус, — жив ли отец?” — “Да, Учитель, жив и полон сил. Иисус, почему вы остановились здесь, а не вошли в селение? Ведь в Иерихоне живут очень добрые люди, и вас бы всех разместили и приютили”. — “Спасибо тебе, воин, но сначала мы должны отдохнуть здесь, а завтра войдем в Иерихон”. — “Учитель, а можно, я о Вас расскажу всем людям? Пусть знают, что ря­дом с Иерихоном отдыхает Сын Божий и завтра навестит нас”. Иисус улыбнулся. “Конечно, оповес­ти”. Воин сел на лошадь. “Как зовут тебя?” Но ло­шадь уже уносила воина в сторону Иерихона. Леги­онеры окружили Иисуса. “Иисус, мы знаем о Тебе, но не решаемся Тебе говорить”. — “Вы чего-то бои­тесь?” — “Да нет, просто хотим предупредить Тебя, не ходи в Иерусалим, будь лучше у нас, останься на­всегда”. — “Я бы остался, но долг Мой велит дру­гое, и Я не вправе изменить ничего”. — “Что же, как бы ни было, мы всегда будем рядом с Тобой”. — “Спасибо вам, воины, за вашу доброжелательность. Ступайте и вы в селение и оповестите всех обо Мне”.

— “Хорошо, Иисус, мы так и сделаем. У нас в мехах виноградное вино, можно, мы раздадим его Твоим людям?” — “Что ж, раздайте, они уставшие, и пусть вино взбодрит их”.

Я подозвала Иисуса. “Мама, Ты о чем-то хочешь Меня спросить?”— “Иисус, присядь рядом с нами и испей прекрасного вина”. — “Спасибо, Мама, Я рад всему, особенно тому, что Отец нам после всех труд­ностей посылает прекрасных людей. Спасибо Ему”.

— “Я думаю: вот если бы каждый день был таким, как сегодняшний”. — “Мама, все так и будет. Да­вид, ты со Мной согласен?” — Да, Учитель, я со­гласен с Тобой. Только вот сон мой не дает мне по­коя”. — “Что за сон?” — “Давид, мы об этом уже говорили”, — перебила Я их разговор. “Мама, что-то неприятное?” — “Нет, Иисус, да Ты и сам зна­ешь”. — “Давид, тебе Книгу жалко?” — “Да, Учи­тель”. — “У тебя их будет много, и все они будут твоими”, — “Учитель, Ты меня успокоил”. — “Мама, вы отдыхайте, Я же постою у реки”. — “Лад­но, Иисус, ступай к реке”. Давид сомкнул глаза. “Пусть тебе приснится хороший сон”, — подумала Я, укрывая его верблюжьей шкурой.

Давид спал. Я подошла к Иисусу, он посмотрел на Меня. “Мама, наверное, наступил этот день, и Я в открытую могу поговорить с Тобой. Оба мы зна­ем, что ждет Меня впереди, это уже не тайна. Но думаю Я о другом: как узнают люди истинную прав­ду?” — “Иисус, по Писаниям известно им будет о Тебе”. — “Согласен Я с Тобой, Мама, но не все пой­мут и все по-разному будут трактовать написанное”. — “Сынок, ведь знаешь, что каждый век будет рож­дать умных людей, которые еще больше внесут яс­ность в сознание людей о Твоей и Моей жизни, и Я уверена, что им будут верить, а кто будет противить­ся, то все будет в Твоих руках, ибо в образе духов­ного Бога Ты будешь видеть все и слышать, как ис­тинный Бог. Когда во второй раз Ты вернешься сюда, то вправе будешь спросить каждого: почему он делал все не так?” — “Мама, все Я понимаю, но не хочется Мне видеть тех людей, кто будет изде­ваться над теми, кто живет Моим именем и творит все ради нашей Веры”. — “Иисус, Я же сказала: все в Твоих руках. Ты лично будешь избирать достой­ных и помогать им во всем, и Тебя Твои новые Уче­ники будут чтить и уважать, как своих родных мать и отца”. — “Спасибо, Мамочка, Ты Меня снова ус­покоила. Я же Тебя… Нет, не смогу, ибо все про­изойдет у Тебя на глазах”.

К нам подошли Андрей и Петр: “Учитель, мы снова не видим среди нас Иуду Искариота”. — “Дья­вол, молчите и никому не говорите. Его предатель­ство приведет его к виселице, и виселицей будет его совесть. Петр, Андрей, отдыхайте, Я тоже сейчас прилягу, ибо очи Мои уже ничего не видят”. — “Что ж, Наставник, быть по-Твоему. Идемте”.

Мы подошли к своему месту, Давид спал креп­ким сном. “Иисус, ложись и отдыхай, а Я посижу рядом с вами”. — “Спасибо, мамоч…” Я сидела и смотрела на отдыхающих людей. Все лежали как после трудного боя, который уложил, как смерч. И вдруг Я увидела Иуду, он приближался к нам. Я с чувством страха посмотрела на него, и по Мне про­бежал холодок: неужели он что-то сейчас сделает? Но когда увидел Меня бодрствующей, Иуда оста­новился и несколько мгновений стоял молча. После чего повернулся, и на фоне лунного света Я увиде­ла: у него в руке сверкнуло лезвие ножа. Он подо­шел к реке и бросил нож в воду. После нашел себе место и прилег. Я же до утра не смогла сомкнуть глаз. Но время творит свое — настало утро. Иисус, обнявшись с Давидом, еще спали. Ученики после пробуждения ушли к реке, приводя себя в порядок.

Я увидела воинов, скачущих на лошадях. Мысли были не ахти приятные, но когда они приблизились к нам, одного из воинов Я узнала: то был тот моло­дой человек, который говорил с Иисусом. “Женщи­на, вы есть Матерь Сына Божьего?” — “Да, Я. Имя Мое Мать Мария. Но в Назарете Меня звали Мари­ам”. — “Мать Мария, меня же зовут Шемо, я курд”. “А что это за нация?” — “Вы же Мать Божья, но не я. Господь велел быть нам на Земле едиными, вот мы и здесь”. — “Шемо, Сын еще спит, разбудить Его?” — “Нет, Мать Мария, не нужно. Мы тоже не­много отдохнем, ибо вчера я ускакал, дабы извес­тить всех людей, что идет к ним Бог. Люди ждут вас, и каждый может предоставить вам свое жилье. Но­чью я успел побывать в Вефаваре, и встретился там с одним человеком по имени Варавва. И я рассказал ему о вас. Судя по всему, он всех вас знает и скоро должен быть здесь”. — “Варавва, да, мы его знаем, тем более Мой Сын. Шемо, Я хочу отдохнуть не­много, посмотри за Моим Сыном и вот за тем чело­веком, — Я указала на Иуду, — ибо Я боюсь его”. — “Мать Мария, вы знаете, я его часто вижу среди тех людей, которые тайно служат священнослужи­телям”. — “Ты прав, Шемо, и Я боюсь за своего Сына, Он у Меня единственный”. — “Мать Мария, вы действительно люди Божьи или от дьявола?” — “Шемо, ты видишь пред собой женщину, которая родила от Духа Святого”. — “Мать, я не понимаю, но хочу понять. Ведь я же человек. Твой Сын спас моего отца и, как бы ни было, вы будете самыми близкими людьми для меня. Я еще молод и надеюсь, что со временем все пойму. Мать Мария, еще я чув­ствую: мы живем на планете, которая не смогла еще остыть от рождения своего, и живем не зря, ибо нас кто-то сюда доставил, но кто?” “Юноша, — ду­мала Я, — если бы ты знал все, ты бы сейчас думал иначе. В принципе Я еще молодая женщина, познав­шая Истину Господню, тоже еще не могу полнос­тью понять всего. Хорошо Давиду, он изучил Книгу, может писать, а что Я, просто Мать Божья”. — “Да, Мать Мария, понял я Твои мысли. Ты действи­тельно Матерь Божья, и Тобой должны все гордить­ся. Посмотри на Своего Сына — он прелесть, та, ко­торую со временем можно будет рисовать, но толь­ко духовно, и воспевать Его, как и Тебя. В Нем есть сила Господня, в которую пока никто не верит, но Он полон сил, как и Ты, Мать Мария. Я много слы­шал от людей, что Ты часто по ночам думала, видя Ангела Господня, который сказал Тебе, что Ты ро­дишь от Духа Святого, но без плоти мужской, и вот до меня сейчас просто доходит: Ты родила от Духа, честь Тебе и слава, ибо я думаю, что Ты единствен­ная женщина на Земле, которая поверила во все это”. — “Шемо, спасибо тебе, все же Я отдохну”.

Отдых Мой длился недолго. Когда Я проснулась, Иисус еще спал. Я удивилась: почему так долго, ведь Он вставал раньше всех Учеников, а что Я вижу сей­час? Ученики резвятся… “Мама, извини Меня, Я ус­нул и ушел в небытие, немного там побыв, Я вер­нулся к вам”. — “Сынок, что Ты видел там?” — “Мама, темноту и черную грязь, в которой живут гады все земные, конечно же, и ползучие. Они Меня кусали, но Я все выдержал”. —”Сынок, Иуда…”— “Мама, Я все знаю, ибо сон Мой в руку Мне. Не обращайте на него внимания”. — “Быть по-Твоему, Иисус. Сейчас, Иисус, мы должны идти в город, и посмотри вот на того воина, его зовут Шемо”. — “Да, Мама, вчера он ускакал, не назвав своего име­ни. Сейчас Я знаю, как зовут его. Какие новости он принес?” — “Он был у Иоанна и видел там Варавву. Варавва же, узнав, что мы здесь, скоро к нам прибу­дет”. — “Мама, давайте сейчас пойдем в город и воочию убедимся, какие люди тут живут”.

— “Иисус, сегодня видел я Тебя во сне”. — “Давид, не нужно об этом говорить, оставь все при себе и, умывшись водами Иордана, смой с себя все”. — “Учитель, спасибо за совет”. — “Давид, посмотри на нас”. — “Учитель, я все понял”, — “Идемте и мы к реке”.

— “Мать Мария, где Твоя улыбка?”—”Давид, сей­час. Извини Меня. Я устала, и все же Я пойду к реке”. Сделала первый шаг в воды Иордана. Кто-то на пле­чо Мне положил свою руку. Я обернулась. “Мать Мария, вчера хотел я Иисуса успокоить”.—”Он что, был расстроен?” — “Нет”. Он волновался и сомне­вался в своем деянии. Я подумала: почему так не­связно говорит Иуда. Он все понял и прочувство­вал. “Не нужно обо мне думать так”. — “Если иначе думать о тебе, то как? — сказала Я ему. — Что в руках было у тебя и что ты бросил в воду?” — “Мать Мария, Тебе пригрезилось”. — “Увы, Иуда, здесь Меня ты не проведешь”. — “Я Тебе честно говорю: ничего плохого”.—”Молчи, Иуда. Может быть, ты и прав, но Иисус — твой Учитель, твой друг и брат, верит всем вам и надеется на всех вас”. — “Мать Мария, я не подведу вас. Пойми меня, я вас люблю и иду за вами”, — он немного помолчал. Я же поду­мала: “Какой тропой идешь? Тропой обмана и пре­дательства”.

— “Мать Мария”. — “Что, Давид?” — “Идемте, все готово. Марфа и Мария нам приготовили завтрак”.

— “Сейчас, Давид, Я приду. Иуда, иди и опомнись, ведь ведаешь, что творишь”. — “Что я творю, поче­му все взъелись на меня, как на дьявола?” — “Нет, Иуда, не на дьявола. Пока не знаю, что и сказать тебе”.

У покидавшего Вефавару Вараввы была только одна мысль: убить Иуду, и с ней он приближался к Иерихону. От злости его трясло, даже представлял и видел, как все произойдет. Наконец показались первые хижины Иерихона.

Мы завтракали. В это время к нам подъехал Ва­равва. Соскочив с лошади, он выхватил из ножен нож и стал кого-то искать. “Иисус, смотри, Варавва что-то затеял, его нужно остановить, пока не по­здно”. — “Петр, Иоанн, задержите его и приведите сюда. Варавва, что случилось с тобой?” — “Учитель, не со мной, а с одним идиотом, которого я хочу при­говорить к смерти”. — “Сначала успокойся, идем со Мной”. Варавва с Иисусом отошли в сторону. “Рас­скажи Мне, что произошло?” Варавва все рас­сказал. “Однажды Я тебя уже просил молчать, и сей­час прошу, молчи, ибо все так и должно быть”. — “Иисус, ведь Ты Бог и можешь все. Так сделай так, чтобы та дрянь навсегда исчезла с Земли”. — “Ва­равва, рано еще. Ведь итог свой Я знаю, если бы не знал — тогда все было бы по-другому”. — “Не ве­даю, Иисус, как было бы, но лично я человек дела и доведу свое задуманное до конца. Пусть даже не се­годня, но это произойдет. Я Тебе, Учитель, обещаю”.

— “Да, ты неисправим, Варавва, еще раз прошу тебя: пока молчи”. — “Что ж, Учитель, тогда я отправ­люсь снова в Иерусалим и буду ждать Тебя там. Попрошу Тебя, Иисус, будь повнимательней и ос­торожней”. — “Спасибо, Варавва. Сейчас ты гово­ришь словами другого человека. Жди Меня в Иеру­салиме и пока не беспокойся ни о чем”.

Варавва ускакал.

“Сынок, что Варавва пытался сделать?” — “Мама, об этом поговорим после. Давайте прямо сейчас отправимся в селение”. — “Хорошо, Иисус, идемте”.

Мы вошли в Иерихон. Я никогда не ожидала та­кого приема. Люди встречали нас с цветами. Их лица сами говорили об их добродушии. Окружив нас со всех сторон, они пытались прикоснуться к каждому из нас. “Мы ждали Мессию, и вот пришло время, мы видим истинного Бога. Иисус, что Ты можешь ска­зать нам?” — “А что вы хотите услышать от Меня, братья Мои?” — “Все доброе и хорошее”. — “Смот­рю Я на вас и радуюсь тому, что вижу вас. Не часто Мне приходилось видеть таких людей, доброжела­тельных и веселых. Все говорит о том, что в ваших телах находятся добрые души, ибо все Божье тако­во и есть и таковым всегда быть должно”. — “Ска­жи, Иисус, Царствие Божье тоже такое доброе, как и Ты?” — “Да, ибо злобе места в нем нет. Любовь и добро живут в обители Отца Моего, и со временем каждый из вас убедится, познает все, видя прелести небесные”. — “Отца Твоего увидим ли?” — “Увиди­те Его точно так, как сейчас вы видите солнце”. — “Учитель, говорят, что Ты можешь чудеса творить?” — “Не Я творю. Вера Моя творит все прекрасное”. —

“Что Ты можешь нам показать?” — “А что вы хотите увидеть?” — “Говорят, что после прикосно­вения Твоего люди прозревают. В Иерихоне живет один юноша, который родился слепым, сможешь ли Ты его исцелить?” — “Конечно, Я смогу. Приведи­те его сюда”. — “Сейчас он будет здесь”.

Прошло немного времени, к Иисусу подвели кра­сивого юношу. “Учитель, вот юноша”. — “Как зо­вут тебя?” — “Иерма”. — “Скажи Мне, Иерма, ты веришь в то, что через несколько мгновений увидишь мир своими глазами?” — “Если бы не верил, не при­шел бы я сюда”. Иисус подошел к юноше, прило­жив свои руки к глазам его, он начал говорить: “Отец Мой Небесный, Ты видишь страдания человека, ко­торый верит в Тебя, позволь ему прозреть. Иерма, скажи: Господи, помоги мне прозреть. Иерма все повторил. Иисус убрал руки. “Сейчас потихоньку открой глаза”. — “Учитель, я вижу лишь туман”. — “Мама, дай воды. Вот, умойся водой”. — “Я вижу, вижу”. Все окружающие заплакали. “Чудо, чудо из чудес”, — кричали люди. “Иисус, мы приготовили для вас обед. Идемте все в сад, там и поговорим мы обо всем, ибо мы убедились в том, что Ты человек неземной”. Застолье продолжалось до поздней ночи. Все о чем-то говорили, спорили, но самое главное, что ни один из жителей Иерихона не пытался бро­сить камень в нашу сторону. Было легко находить­ся среди таких людей. Мне не хотелось покидать се­ление, зная все о том, что ждет нас впереди. В Иери­хоне мы пробыли восемь дней. Все дни были отда­ны отдыху, если то можно будет назвать отдыхом. Тела и души наши набирались сил опять же в окру­жении страждущих людей.

ИЕРУСАЛИМ. Дворец Понтия Пилата. Беседуя за обедом, Клавдия обратилась к Понтию: “Скажи мне, Понтий, что вы решили с Иродом?” — “Клав­дия, о чем ты?” — “Я об Иисусе хочу узнать”. — “Решали мы и ничего не решили. И все же Ирод за­теял убрать Иисуса незаконным путем. Я не согла­сился”. — “А не боится ли он Божьего наказания?” — “Мне кажется, что нет. Я вот и сам думаю, что плохого делает Иисус? Да ничего особенного, и за что мы должны его осудить? На наши места Он не претен­дует, хотя его величают царем”. — “Священ­ники Его боятся?” — спросила Клавдия. “Да, синед­рион волнуется, ибо действительно народ идет за Иисусом”. — “Скажи мне, Понтий, сам-то ты веришь Иисусу?” — “Да, Клавдия, мне кажется, что я пове­рил в Него, хотя в чем-то и сомневаюсь. Ведь Его по-разному можно принимать и понимать. Я вот думаю, если Он Сын Божий, то почему Его Отец Небесный сам не опустится на Землю?”—”Понтий, я думаю, что с Него хватит и того, что Он нас посе­лил на Земле и смотрит за нами, что творим, а Иисус является свидетелем наших земных деяний”. — “Что ж, все возможно”.

В зал вошел слуга. “Хозяин, гонец прибыл от Ирода”. — “Зачем?” — “Он говорит, что Антипа внезапно заболел, у него отнялись ноги, руки, и речь покинула его”. — “Этого и следовало ожидать”, — подумала Клавдия. “Хорошо, ступай и скажи, что Ирода я навещу сегодня”. — “Понтий, чувствуешь, что произошло?” — “Да, я догадываюсь”. —”По­думай хорошо”. — “Все, Клавдия, с меня довольно, я отправляюсь к Ироду и своими глазами должен увидеть, что произошло”.

Ирод лежал в постели без движений. Посмотрев на него, Понтий сказал: “Антипа, не чувствуешь ли ты наказания Божьего?” Антипа пошевелил головой, было непонятно, что он хотел сказать. “Антипа, я думаю, что всем нам следует оставить Иисуса в по­кое. Ведь сам знаешь, что Он ничего не сделал тако­го, за что мы могли б Его осудить”. По глазам Ан­типы было видно, что он согласен. “Ну, Антипа, дай Бог, чтобы ты выздоровел. Времени у тебя сейчас предостаточно, обдумай все. Если ты изменишь свое отношение к Иисусу, то болезнь покинет тебя. Я по­чему-то уверен и надеюсь, что все так и будет”. Пи­лат удалился. Антипа заплакал.

Пилат прибыл домой. Его встретила Клавдия: “Понтий, слышал ли ты еще одну новость?” — “Что еще случилось?” — “Сафаит заболел. Слуга его го­ворит, он стал заговариваться”. — “Ну, теперь я пол­ностью убежден: есть наказание Божье, и сейчас я за себя боюсь. Антипа хотел видеть от Иисуса чудо, вот, наверное, и пришло время. Чудо свершилось. Но нужно еще и другое чудо”. — “Что ты имеешь в виду?” — “Нужно тайно доставить Иисуса к Ироду, и пусть Он его исцелит. И тот сам убедится в Его Истине”. — “Да, Понтий, ты прав, но не будет ли тебе стыдно пред Иисусом?” — “Будет, но свои ошибки приходится признавать. Нужно узнать, где сейчас находится Иисус, и навестить Его”. — “Люди говорят, что Он сейчас находится в Иерихоне”. — “Что ж, недалеко. Прямо сейчас я отравлюсь к Нему”.

Было заполночь. Мы все отдыхали, послышал­ся лай собак. В дом, где мы остановились, вошли легионеры. “Кто из вас Иисус?” — “Я”, — ответил Он. “Следуй за нами”. Иисус вышел. На улице сто­яла колесница, в ней Он увидел Понтия Пилата: “По­дойди ко мне, разговор у меня есть к Тебе”. Иисус подошел. “Я прошу у Тебя за все прощения и, пожалуйста, не откажи мне в моей просьбе”. — “Вы думаете, что Я сумею вам помочь?” — “Если бы не думал так, то не был бы здесь”. — “О чем Меня бу­дете просить?” — “Иисус, я хочу Тебя доставить в Иерусалим, но тайно, чтобы Тебя никто не видел. Ирод занемог, и ему нужно помочь. Вот я и решил просить Тебя”. — “Что же, Я согласен, ибо Ирод — тоже человек”.

Я вышла на улицу. “Иисус, Тебя разве арестова­ли?” — “Нет, Мама. Я отлучусь дня на два в Иеру­салим. Попрошу Тебя, не рассказывай об этом ни­кому. За Меня не беспокойся, Я вернусь. Мама, дай Мне то сукно, оно понадобится Мне. Ученикам ска­жи, чтобы они готовились в дорогу, ибо по Моему прибытию мы сразу отправимся в Вефавару”. — “Хорошо, Иисус, все так и сделаю”.

К Антипе зашел Пилат, тот лежал без движения. “Хочешь ли ты прямо сейчас избавиться от своего недуга?” Антипа закрыл глаза. “Когда-то ты хотел видеть чудо и требовал его от Иисуса, вот сейчас ты увидишь чудо. Я привез к тебе Иисуса. Согласен ли ты, чтобы Он вошел сюда?” Антипа снова закрыл глаза. “Вижу, богохульник, что согласен. Сейчас я Его позову сюда”. Через несколько мгновений Иисус стоял у изголовья Антипы Ирода. По глазам было видно, что Антипа удивлен такому странному визи­ту. Иисус накрыл Антипу тканью, она вся светилась. Антипа закричал, в момент стал шевелить ногами. “Отец Мой Небесный, прости чадо, ибо оно уже все поняло и признает свои ошибки”, — сказал Иисус. Сняв ткань с Антипы, приказал ему встать, тот сра­зу встал. “Что со мной случилось? Понтий, ответь мне”. — “Нет, Антипа, не я должен отвечать тебе на твой вопрос, а Иисус”. — “Злость и неверие твои чуть не убили тебя. Сам виноват и винить можешь только себя”. Антипа опустил голову. “Что ж, Иисус, спасибо Тебе. Мне стыдно пред Тобой. Извини меня. С этого дня я постараюсь изменить себя и свое мне­ние по отношению к Тебе”. — “Мне приятно слы­шать такие слова от тебя. Будем надеяться, что так и будет. Мне нужно отправляться в обратный путь, ибо Меня ждут”.

“Иисус, — обратился Понтий,— еще не все. По­жалуйста, помоги Сафаиту, он вне себя”. Иисус улыбнулся. “Я вам обещаю”. — “Спасибо Тебе еще раз, Иисус”. — “От души ли вы говорите?” — “Иисус, Ты сам видишь и чувствуешь, что мы не лукавим”. — “Оставайтесь такими же”. Иисус уда­лился.

Понтий с Иродом остались наедине. “Антипа, что ты можешь сейчас сказать о “лжепророке”? — “Не знаю, Понтий, не знаю. Мне до сих пор страш­но за самого себя. Мне кажется, я уже был в том Царствии, о котором всем говорит Иисус. Только это Царствие мне показалось слишком темным”. — “Да, Антипа, нам следует задуматься над своим по­ложением. Чувствую, что нас с тобой ждет впереди что-то неприятное, и мы еще встретимся с Иису­сом”. — “Понтий, не загадывай раньше, ибо все может так и случиться”.

Иисус благополучно добрался до Иерихона. С большим волнением Его ждали все мы. “И еще раз: слава Отцу Нашему. Ты, Сыночек, вернулся цел и невредим”. — сказала Я. “Учитель, где Ты был?” — “Братья Мои, пусть это пока будет небольшой тайной, о которой со временем вы узнаете”. К Иису­су подошел Иуда и поцеловал Его. “Иисус, я тоже волновался за Тебя”. Иисус долго смотрел в глаза Иуды. “Что ж, Иуда, если ты волновался, значит, повод был. Давид, подойди сюда. Помнишь ли ты того священника, по приказу которого лишили тебя матери твоей?”. — “Да, Учитель, помню”. — “Сей­час он наказан — рассудка своего лишился он”. Иуда покраснел, стал нервничать. Он не знал, что ему делать. Мы все заметили. “Учитель, прости свя­щенника, жалко мне его”. — “Ладно, Давид, быть по-твоему”.

“Учитель, что будем делать дальше?” — обра­тились Ученики. “То, что и делали. Братья Мои, отправимся в Вефавару. Нас ждет Иоанн Крести­тель. В путь, братья Мои”.

Минуло две недели. Сафаит пришел в себя и сразу же посетил Ирода. “Антипа, я был болен не­понятной болезнью”. — “Сафаит, я тоже был бо­лен”. — “И кто же тебя исцелил?” — “Тот, кото­рого мы не признаем, а должны бы сделать это. Ведь, уходя отсюда, Он сказал, что через две неде­ли к тебе вернется твой разум, так все и случилось”.

— “Антипа, ты хочешь сказать, что Он есть и вправду Сын Божий?” — “Да, Сафаит, именно”. — “Да ты с ума сошел”. — “Нет, наоборот, он ко мне вернулся”. — “Но я лично, как священник, не остановлюсь на этом”. — “Что ж, твое дело, тебе решать свою судьбу”. — “Антипа, у меня созрел план: Иисусу я нанесу рану духовную”. — “Да, Сафаит, твой разум не полностью вернулся к тебе”.

Вошел Пилат. “О чем вы спорите здесь?” — “Об одном и том же”, — ответил Сафаит. “Разве вам мало того, что случилось с вами?” Антипа не вы­держал, вышел. “Сафаит, остановись, пока не по­здно”. — “Нет, Понтий, я священник и не позво­лю голодранцу прославлять Себя как Бога. Он уни­жает все святое. Да на нас скоро и люди смотреть не будут. Храмы наши уже пустуют. Люди слуша­ют только Иисуса, нас же обходят стороной”. — “Значит, вы не можете так говорить убедительно, как говорит Иисус. И учиться вам нужно у этого Бога-Человека”. — “Понтий, о чем ты говоришь, ты что, тоже болен? Если так, то я намерен отпра­виться в Рим и доложить все властям. Твое пове­дение, Понтий, говорит о том, что ты поддержи­ваешь самозванца”. — “Сафаит, не нужно так го­ворить со мной, ибо я без Рима могу лишить тебя твоего сана”. — “Что ж, посмотрим, но очень ско­ро я вам с Антипой сделаю один подарок”.

Понтий вышел. Сафаит же остался наедине со своими планами.

Варавва добрался до Иерусалима. И снова но­чью зашел в дом Осии, тот его не ждал. “Варавва, разве тебя не арестовали? По городу ходят слухи, что ты убил одного из воинов священника Сафаи­та”. — “Осия, никого я не убивал. Это меня хоте­ли убить. Да и нож мой остался у тебя”. — “Ва­равва, он до сих пор находится в том месте, где ты его оставил”. Варавва подошел к двери и взял свое орудие. “Раз на меня уже охотятся, то я в долгу не останусь. Сначала я порешу Сафаита, ибо мерз­кий человек может сделать что-то непоправимое”.

— “Как ты это сделаешь?” — “Очень просто. И это уже не твое дело. Дай мне лучше вина. Для начала я хочу упиться и побыть наедине. Мне на­ходиться там легче, чем здесь, я имею в виду зем­лю”. Осия налил ему вина. “Поставь сосуд побольше предо мной, а сам иди отдыхай. И постарайся не мешать мне думать”. — “Какой мыслитель на­шелся! Может, ты тоже Сын Божий?” — “Может, Осия, все может быть”. Осия рассмеялся. “Варав­ва, может, ты благословишь меня?” Варавва взял нож: Ну, дорогой, сейчас я тебя точно благослов­лю”. — “Я пошутил, ты что, не понимаешь шу­ток?” — “Понимаю, но не такие, как ты излага­ешь. Учти, Осия, и на сей раз я тебя прощаю. Прошу тебя, не доводи меня до собачьей злости”. — “Нет, нет, лучше я буду отдыхать”.

Иродиада — вторая жена Антипы Ирода — дру­жила с Сафаитом. Сафаит полностью полагался на дружбу, ибо у него был интим с “девицей”. У него созрел план, который впоследствии войдет в исто­рию на многие века. Встретившись с Иродиадой, он сразу же спросил: “Знаешь ли ты Иисуса?” — “Да, знаю. Он был недавно здесь и исцелил Антипу”. — “А Иоанна Предтечу? Самозванного крестителя?” — “И его я знаю”.—”А знаешь ли, что он говорит о таких, как ты?” Иродиада покраснела, ибо прошлое ее было запятнано черными любовными делами. “Вот я и решил: Иисуса пока не будем трогать. По­стараемся причинить Ему душевное страдание че­рез смерть Иоанна Крестителя”. — “Сафаит, ты со­бираешься убить его?” — “Нет, не я, мы сделаем с тобой вместе”. — “И как это будет выглядеть?” — “Да очень просто. Я знаю, что у Антипы скоро день рождения, вот на празднике ты насыплешь ему в вино порошок, он его одурманит, ведь Антипа тебя очень любит и выполнит любую твою прихоть”. — “Что я должна просить у него?” — “Попроси у него в подарок голову Иоанна. И чтобы ее преподнесли на подносе. Я думаю, что в таком состоянии он на все согласится, а я тем временем постараюсь Иоан­на посадить на цепь в одной из крепостей близ Махеры. Это тайная моя крепость, и никто о ней не знает, кроме тех, кто служит в ней”. — “Что ж, Сафаит, я подумаю и скоро дам тебе свой ответ”. — “Иродиа­да, не медли, ибо я буду ждать ответа с нетерпением”.

Иродиада думала: раз я уже живу со вторым сво­им дядей — значит, я блудница, а Иоанн о таких, как я, говорит, как о грешницах, следовательно: я должна согласиться. Я попрошу Антипу, чтобы он мне сделал приятное: на большом подносе препод­нес голову Иоанна Крестителя. Думаю, что все так и будет. Вот будет потеха для всех. И для акции воз­мездия я привлеку свою дочь Соломию)… Да”.

ИЕРУСАЛИМ. Корнилий сразу же по прибытии в Иерусалим встретился с Понтием Пилатом. “Кор­нилий, я рад встрече и хочу тебя спросить, что зас­тавило тебя обосноваться здесь?” — “Понтий, чу­тье неприятное привело меня сюда. Само сердце под­сказывает мне, чтобы я находился здесь”. — “И все-таки, Корнилий, если от чистого сердца?” — “Если от чистого сердца и моей доброй души, то я отвечу прямо: здесь я нахожусь только из-за того, что ско­ро в Иерусалим войдет Сын Божий Иисус. Я в дол­гу пред Ним и обещал Ему, что я буду находиться всегда рядом с Ним”.—”Не пойму я ничего,—ска­зал Понтий. — Иисус что, околдовал всех нас? Мы дела свои запустили и говорим только о Нем”. — “Понтий, мы радоваться должны, что живем во вре­мена Сына Божьего, ибо мы видели Его и общались с Ним. И мы должны охранять Его, как глаза свои, данные нам Богом”. — “Я-то лично верю в Него и в Его проповеди”. — “Но, Понтий, посмотри, что тво­рится вокруг. Церковь стоит против Него, Ирод против”. Понтий улыбнулся. “Корнилий, я все знаю, и мне об Иисусе, так же как и Ироду, известно все. Он пророчит бессмертие человека. Корнилий, ты то лично видел хотя бы одного из тех, кто вернулся из Царствия тьмы? Если ты видел и встречался с та­кими людьми, то не скрывай и скажи мне, кто они, где живут?” — “Понтий, мне пока тоже не все по­нятно. Творить чудеса Иисус умеет— я сам видел, и мне кажется, что Ему нужно отдать дань уважения и принять Его всем сердцем. А когда наступит наш час, и мы уйдем во “тьму”, тогда и убедимся, что есть что. Ведь жили Моисей и Илия, которые ясно говорили, что грядет на Землю Сын Божий по име­ни Иисус, так почему же мы сомневаемся? Не верить пророкам, значит не верить самим себе и всему тому, что мы видим”.—”Ты прав, Корнилий, лично я кое-что видел, и оно меня полностью убеждает в том, что за Иисусом кто-то стоит. А тот, кто стоит за Ним, выше нас во всем, и если Он выше нас, то почему не появится пред всеми нами?” — “Понтий, а Иисус, ведь Он посланник. Он пред нами, и что ты хочешь еще увидеть?” — “Не знаю. В любом случае я буду всегда стоять на стороне Бога-Человека Иисуса. Хочу, чтобы моя совесть была чиста не только пред Богом, но и пред собой и всей моей семьей”.—”Кор­нилий, я тебя понимаю, меня тоже что-то тревожит. Ты помнишь Сафаита?” — “Конечно, Понтий, по­мню”. — “Видишь ли, он действует от синедриона, и он может что-то свершить против Иисуса. Оста­новить его я пока не имею права. И что делать в этом случае — я не знаю. На данный момент мне все рав­но: есть Иисус или нет Его. Он не разбойник и не убийца. Пусть себе живет и проповедует Свое. Но есть и другое — люди, которые не верят Ему, с од­ной стороны, с другой стороны — они Его боятся, и если бы ты послушал, что они доносят мне об Иису­се — что-то нечеловеческое. Я порой и сам думаю: люди, люди, если вас сотворил Бог, то почему вы такие?” — “Понтий, мне кажется, нищий человек ничего плохого не скажет об Иисусе, а те, у кого карманы набиты динариями, тот будет лить грязь на Него, сколько хочешь”.

В палату вошла Клавдия. “Вы снова спорите?” — Да нет, Клавдия, просто мы беседуем об Иису­се”. — “Смотрю я на всех вас и удивляюсь, вы толь­ко беседуете о человеке, который послан на Землю Богами, нет бы помочь Ему в чем-то. Ведь сами зна­ете, как трудно Ему. Преодолевая пешком такие рас­стояния, одним словом, из нас никто бы не выдер­жал таких трудностей”. — “Клавдия, успокойся и прикажи слугам, пусть накроют нам стол, и мы там продолжим наш разговор. Пойдем, Корнилий”. — “Хорошо, Пилат, только давай пока больше не бу­дем затрагивать эту тему”. — “Я согласен. Ты уже нашел место, где будешь жить?” — “Да, мой дом еще цел, и я там обосновался, недалеко от твоего Двор­ца”. — “Тот дом, в котором когда-то жил твой отец?” — “Да, Понтий”. — “Но ведь он похож на хижину. Ты можешь жить у меня”. — “Нет, Понтий, спаси­бо. Мне родное дороже”. — “Да, Корнилий, ты из­менился, хотя как сказать”.

Отойдя несколько миль от Иерихона, мы оста­новились на отдых. Иисуса окружили Ученики и все, кто следовал за нами. “Иисус, — обратился Александр,— можно ли Тебя спросить?” — “Да”. — “Вот я, можно сказать, бывший священник, поклонялся идолам, но когда прочел книгу Моисея, я изменил свое мышление. Вроде бы все понятно и непонятно. Вот Царствие Божье, как всех оно нас разместит? Ведь сколько людей жило до нас и будет жить после нас. Хватит ли всем нам там места?” Иисус улыб­нулся: “Давид, брат Мой, ответь им” — “Хорошо, Учитель. В Царствии Божьем места всем хватит, оно нескончаемо, ибо есть Простор Небесный, и в нем нет ни начала, ни конца, как и роду человеческому”. — “Молодец, Давид, спасибо тебе. Александр, тебе все понятно?” — “Учитель, я-то понял, но не до кон­ца. Вот когда попаду туда, вот тогда все полностью пойму”. — “Александр, не переживай, будешь ты в раю жить жизнью вечной”. — “А что такое рай?” — “Обитель Божья, причал духовный всех верующих людей”. — “Зачем вообще мы живем здесь?” — Дух Святой, душа твоя в твоем теле набирает силу и пол­ностью утверждается для дальнейшей жизни в Бо­жьем Царствии. Тело только плоть — основа для души. Тело смертно, душа же вечна. Александр, не буду Я тебя утруждать такими ответами”. — “Да, Учитель, Ты есть Бог, несущий по Земле знания не­бесные, и со временем Тебя будут понимать все”.

“Учитель, Учитель, смотрите на Небеса”. Все вста­ли и увидели, что к нам приближается огненный шар. Братья, вы знаете, что это и кто это. Остальные же успокойтесь, смотрите и убеждайтесь в том, что Бог реален. Вы сейчас увидите духовных братьев Отца Моего”. С шипением шар коснулся земли, из него вышли Моисей и Илия. “Иисус, пусть все люди пой­дут сюда”. На что не все решились, но большая часть подошла, и все стали на колени.

“Люди, вы есть дети Божьи. — сказал Илия, — и среди вас находится истинный Бог-Иисус Христос, Сын Повелителя Царствия Божьего. С момента рож­дения Сына Божьего Его имя станет на Земле сим­волом Веры во Всевышнего. Вы видите, какие труд­ности переносит Он ради спасения ваших душ и что­бы доказать всем людям то, что Он есть Истина, Он будет распят на кресте в муках и страданиях. На тре­тий день Он воскреснет и явится пред вами, и вы больше убедитесь в Его Истине. Спросите: неужели только через распятие нужны такие доказательства? Да, только так. Если будет иначе, люди просто не поймут Силу Господню, а воскрешение докажет всем вам, что Человечество воистину бессмертно. Нам проще бы было забрать Нашего Сына и Брата в Царствие Божье, но Господь Всевышний желает до­вести начатое им до конца, а точнее, до начала но­вой эпохи, эпохи рождения христианства”. Люди стояли и не понимали всего, что было сказано. “Да­вид, подойди к нам”. Давид подошел. “Ты изучил Книгу Господню?” — “Да, изучил. Я могу писать и читать”. — “Вот наступило время, и ты должен вер­нуть ее нам. Не жалей об этом, ты напишешь боль­ше. И когда придет твое время и твоя душа вернется в Божью Обитель, то ты получишь особое вознаг­раждение от Создателя и Творца. А сейчас тебе суж­дено быть все время рядом с Иисусом. Запоминать и записывать все события, которые будут происходить не только с Ним, но и со всеми вами. Дева Ма­рия, Ты храни ту ткань, и она будет являться во все века доказательством того, что Землю посещал Бог. Об Иисусе не жалей, ибо в жалости не найдешь Ты успокоения. В воскрешении Его увидишь Ты Свою радость и Сына Своего, ибо все должно вершиться по Божьему писанию. “Давид, подай мне Книгу, дитя ты наше, спасибо тебе за то, что в раннем возрасте понял свою принадлежность и проник всей душой в слово Божье. Иисус, сейчас веди людей в Вефавару. Мы же вернемся в Царствие Всевышнего”.

Шар снова зашипел, образовав вокруг себя фио­летовое облако. Люди стояли, как статуи, вросшие своим основанием в землю, ибо они видели чудо из чудес. Шар внезапно исчез.

“Иисус, мне сейчас все стало понятно, ибо очи мои видели и уши слышали все”, — сказал Алек­сандр.

“Люди, братья Мои, вы видели и слышали, что было сказа, но посланцами Всевышнего, теперь вы все знаете обо Мне, и я попрошу вас: идите во все селения и расскажите людям о том, что вы видели, испытали. Не приукрашайте ничего, говорите всю прав­ду, Я же с Учениками пойду на встречу с Иоанном”, — сказал Иисус.

— “Учитель, можно, и я пойду по всем селениям и в каждом Храме Божьем буду рассказывать о Тебе?” — обратился к Иисусу Александр. “Нет, Александр, ты Мне нужен, ты должен быть свидетелем Моего распятия, и после того, как дух покинет Мое тело, тебя сразу заберут в Царствие Божье”. — “Зачем, Учитель?” — “Там все узнаешь. Не бойся, ты попа­дешь туда без мук и будешь в теле, но пока никому не сказывай”. — “Хорошо, Учитель. Неужели я это заслужил?” — “Да, ибо ты жил рядом со Мной и бу­дешь жить всегда”.

— “Давид, Я думаю, что ты запомнил все, что было сказано тебе?” — “Да, Учитель”, — и Давид запла­кал. “Почему ты плачешь?” — “Учитель, плачу я от радости, ибо после распятия Ты все равно вернешь­ся к нам”. — “Конечно, вернусь, ибо этому всех вас

учу”.

— “Мама, не нужно слов”. — “Да, Иисус, понятно все и так”.

“Братья Мои, идемте навстречу новому светло­му дню”.

ВЕФАВАРА. Найти Иоанна не составляло труд­ности, ибо все люди только и говорили о нем. Уви­дев нас, Иоанн сказал: “Вижу пред собой орла не­бесного, который таинства все рушит божьими дея­ниями”.— “Иоанн, ты вершишь то же самое”. Они обнялись, как родные братья.

— “Иоанн, Мне нужно с тобой поговорить”. — “Иисус, что нового можешь мне сказать?” — “Судь­ба твоя Меня тревожит”. — “Иисус, за мою не бес­покойся. Тебя нужно сохранить”. — “Иоанн, сам зна­ешь, что Я вечен, но то, что случится — лишь вре­менное страдание пред ярким светом возрождения. С муками своими Я заберу все грехи человечества”. — “Иисус, может, рано об этом говорить?” — “Да нет, Иоанн, подходит время, и молчать не стоит, и

скрывать не нужно ничего”. — “Что ж, Господь Иисус, чувствую, что я вижу Тебя на Земле в после­дний раз. Иисус, идем со мной, пусть воды Иордана утвердят нас и будут свидетелями Крещения Господ­ня. В крещении наши души наполнятся силой, кото­рая поможет перенести все страдания и лишения наши”. Взявшись за руки, они вошли в воды Иорда­на.

“Иисус, я благословляю Тебя именем Всевышне­го Отца Нашего. Пусть Крещение будет напоминать всем людям о том, что Бог един пред людьми. Иисус, погрузись с головой в прохладные воды, и пусть вода оповестит все живое, что Господь принял Крещение от Иоанна Предтечи”. И сразу же в Небесах появи­лось яркое свечение, от которого исходил луч бла­женства и Божьей справедливости. Свершилось то, что и должно было свершиться: сам Всевышний ут­вердил Бога на Земле. Народ стоял на коленях пред своим Отцом Небесным и пред своим бессмертием. Ликовало и радовалось все живое.

Я увидела свою бабушку и Ангела. “Ой, бабуш­ка Рахиль, Я не ожидала тебя”. — “Мария, запомни эти минуты: Твой Сын и мой Внук с этого момента будет являться хранителем душ наших и оберегом всего телесного на Земле”.

Выйдя из вод Иорданских, Иисус подошел к нам. “Мама, блаженная Вечность приняла Меня в свою благодать”. — “Сынок, Я все видела и очень рада за Тебя”. — “Иисус, не могу я Тебя назвать своим вну­ком, потому что не мы есть Начало, Ты стал впереди изначального и всегда будешь стоять впереди”. — “Спасибо вам за откровения, ибо Дух Святой стал единым для всех нас”. — “Иисус, Тебя зовет Иоанн, подойди к нему”.

“Иисус, только что я услышал глас небесный, что за мной идут, зачем идут, Ты знаешь”. — “Да, Иоанн”, — они снова обнялись. И тут появились легионеры, которые немедля стали избивать Иоан­на и разгонять людей. “Иисус, уходи отсюда в Вифанию и там Ты узнаешь все обо мне, и пусть мои Ученики идут с Тобой вместе. Уже однажды Господь нас свел с Тобой, и я надеюсь, что-то повторится — произойдет не на Земле, но все же произойдет. Знай, что я любил жизнь таковой, какой она была для меня, и буду любить всегда”. Один из воинов силь­но ударил Иоанна в живот. Он упал, изо рта пошла кровь. Иисус сказал: Я — Господь и повелеваю тебе, Иоанн, встань”. Иоанн встал, и его снова ударили, он снова упал. “Иоанн, встань”. Иоанн встал. Кто-то из легионеров бросился наутек, крича; “Это мес­то проклято, дьяволы, дьяволы!” Иоанна привяза­ли к колеснице, и вместе с ним легионеры удалились в неизвестном направлении.

“Дети Мои, вы видели жестокость человеческую. На ваших глазах избивали не человека, избивали все святое, что есть в человеке, и тот, кто причастен — будет наказан, — сказал Иисус. — Не опускайте свои головы пред нечестивыми, ибо вы покажете им свою слабость. Пусть ваши души прозреют полнос­тью, видя страдание помазанников Божьих. Ничто не проходит бесследно в памяти людей. В памяти людской мы останемся навсегда, а Царствие Божье

отдаст всем страдальцам свою любовь, которую мы не почувствовали на Земле”. — “Учитель, мы еще увидим Иоанна?” — спросили Ученики. “Да, в Цар­ствии Небесном встретитесь с ним”.

К Иисусу подошел Давид. “Иисус, я узнал одно­го из воинов, он убил мою маму. Я думаю, что это воины того священника, который хотел забрать мою Книгу”. — “Давид, Я тебя понимаю”.

В двенадцати милях от Иерусалима находилась тайная крепость-тюрьма Махерусь, которую содер­жал Сафаит. Иоанна поместили в холодный подвал, кишащий ползучей нечистью. Дабы он не сбежал, был прикован цепью, как ярый зверь, который на­творил что-то непоправимое. Иоанн ждал своей уча­сти. В какое-то мгновение в подвале появился яр­кий свет и пред ним стал Ангел Господний. “Иоанн, ведаю о тебе я все, как человека тебя я понимаю, но вижу тебя уже в другом облике. Ты послан небеса­ми, ими же и призван”. Послышался шум ключей, дверь в подвал отворилась. Ангел исчез. В подвал в сопровождении воинов вошел Сафаит. “Ну, пророк небесный, сможешь ли ты сохранить себя, ведь ты помазанник Божий, сохрани себя именем Его”. — “Сохранность свою я получу на небесах и тебя ждать там буду с нетерпением, ибо вслед за мной придешь и ты в объятия мои”. — “Смотри, какой гостепри­имный. Что ж, я не откажусь навестить тебя в твоем Царствии, — Сафаит громко рассмеялся. — Может, там меня ты и угощать будешь снадобьями и вином”. — “Ты не заслуживаешь, чтобы тебя там угощали”. —”Что ж, если я не заслуживаю, то, Иоанн, я твоей голове буду преподносить разнообразные угощения. Только попрошу тебя, не отказывайся от них, ешь их с наслаждением души своей и немного можешь Богу своему оставить, дабы не скучно было вам. Сейчас пред тобой я твой Бог и твой повелитель, а что там, на Небесах — мне неведомо”. — “Узнаешь, да поздно будет”. — “А я туда и не спешу”. — “Да нет, ты уже там. Свой путь ты проложил себе в сию минуту и сей день”. — “Молчи, мерзавец, оборва­нец, нищий”. — “Да, мои одежды оборваны, но не душа моя. Ее-то ты и не тронешь, ума не хватит”. — “Что же, попрощайся со своей умной головой”. Са­фаит подозвал одного из спекулаторов. “Голова мне нужна этого безумца. Доставишь голову Иоаннову во дворец Ирода. Смотри, чтобы на подносе она была, ибо я ее буду угощать всеми сладостями зем­ными”. Сафаит вышел и отправился к Ироду на праз­дник — день его рождения. В подвале послышался крик. Через несколько минут наступил покой духов­ный. Голову обмыли и завернули в тряпье, тело же ночью вывезли и распяли в Вифании. Все делалось тайно, ибо боялись своих злодеяний. На кресте, где был распят Иоанн, была прибита табличка с надпи­сью: “Этот нищий есть Бог без головы. Голова же ушла на небеса принять Крещение от Всевышнего”.

ИЕРУСАЛИМ. Во дворце Ирода готовились к торжеству в честь рождения Антипы Ирода. Анти­па находился в своей палате. Иродиада с Соломией готовили бальные платья. Все были заняты своими делами.

“Соломия, сможешь ли ты исполнить одну мою просьбу?” — “Мама, какую именно?” — “Слышала ли ты об Иоанне Крестителе?” — “Да, мама, и даже знаю, какую грязь он льет на нашу семью. Почему отец как царь не расправится с ним?” — “Соломия, он боится наказания, ибо уже был наказан. Давай обманем мы его”. — “Каким же образом, мама?” Иродиада рассказала ей о своем плане. “Мама, как это будет прекрасно. Все гости будут в шоке от уви­денного”. — “Соломия, попрошу тебя, исполни все ради меня”. — “Мама, я тебя не подведу”.

Прибыл Сафаит. “Иродиада, готова ли ты?” — “Да, Сафаит, готова, и не только я. Все сделаю, как и договорились”. — “Хорошо. Когда увидишь, что все пьяны, высыпь порошок ему в вино, а подарок уже будет во дворце. И постарайся сделать так, что­бы Пилат с Клавдией сидели рядом с Антипой”. — “Сафаит, все будет сделано”.

ВИФАНИЯ. Можно сказать, город стал городом скорби Божьей. Войдя с Учениками в Вифанию, Иисус увидел страшную картину: окружив, люди стояли у обезглавленного распятого тела. Мы подо­шли ближе. Я не выдержала и заплакала. Иисус об­нял Меня. “Мама, успокойся. Клянусь пред Тобой и Отцом Моим: эту церковную мерзость буду искоре­нять в каждом веке и оставлю лишь только достой­ных”. — “Иисус, помнишь, Я Тебе говорила, что вижу шрам на шее у Иоанна, вот все и исполнилось”.

— “Мама, когда найдем голову Иоанна, лишь тог­да предадим его тело земле. Петр, возьми Учеников и снимите тело с креста. Мама, дай Мне ткань”.

“Вот, Петр, вам ткань, накройте ею тело и спрячь­те за городом в холодной пещере. Когда найдем мы его голову, то предадим тело земле в тайном месте, чтобы никто не знал, ибо и над покойным телом не­чисть может надругаться еще раз”. Тело сняли. “Иоанн, брат ты Мой, не прошу Я у тебя прощения, хотя и смог бы не допустить такого. Суждено нам все испытать на себе, и пусть все люди смотрят на настоящую жестокость, которую творят наши про­тивники. Иоанн, ты был человеком чистой души, которая творила только добро. Душа твоя несла Божье тепло в сердца людей. Знаю, что в страшную минуту ты нашел себе покой у Отца Моего, и пусть райская благодать будет твоим успокоением и уми­лением. Братья Мои, не опускайте свои головы, дер­жите их гордо и пока не думайте о мести. Мы — помазанники Божьи, но не судьи. Иоанн был пре­дан всем сердцем и телом слову Божьему, и таким он остался. Его могущество было в деяниях, и вся священная рать боялась его духовности, ибо унич­тожить таковую невозможно. И тогда они надруга­лись в своей прихоти над телом Иоанна”.

Понтий с Клавдией прибыли во дворец Антипы в тот момент, когда веселье набирало свою темную силу. Танцуя, охмелевшие гости даже не подозрева­ли, что на Земле, на которой они живут, случилось непоправимое.

“Понтий, не нравится мне этот пир хищников”, — сказала Клавдия. “Клавдия, молчи пока, немно­го побудем и вернемся домой. Я тоже чувствую что-то неладное. Вот посмотри, как нагло ведут себя Иродиада и Соломия”. Иродиада, увидев Понтия с Клавдией, сразу подошла к ним. “Понтий, Клавдия, я рада, что вы прибыли. Ваши места рядом с Антиной, можете присесть”. — “Спасибо, Иродиада. Клавдия, идем. Антипа, мы поздравляем тебя с днем рождения и думаем, что все веселье пройдет на дос­тойном уровне”. — “О чем говоришь, Пилат? Ис­пей лучше вина и веселись, ведь неизвестно, сколько нам осталось жить.” —

“Вот именно, Антипа, в том и дело. Бог знает, сколько нам осталось”.

“Понтий, — обратилась Клавдия, — ты замеча­ешь, что Аптипа не пьян, но он находится под ка­ким-то влиянием”. — “Клавдия, посмотри вокруг: они все находятся под влиянием”. — “Нет, я чув­ствую, что с ним что-то неладное”.

“Понтий, я хочу выпить с тобой”. — “Что ж, Ан­типа, я не против”. Выпив немного вина, Антипа мо­ментально потерял облик человеческий. “Понтий, я же говорила тебе, что с ним что-то неладное”. — “Клавдия, сейчас и я заметил и чувствую: что-то дол­жно свершиться. Не лучше ли нам уйти отсюда?” — “Нет, добудем до конца. Я хочу увидеть то, что про­изойдет”. — “Да, но почему ты так уверена в том, что что-то должно произойти?” — “Понтий, я скры­вала от тебя, а сейчас думаю, что настало время от­крыться пред тобой. Однажды я говорила с Мате­рью Иисуса, и она мне поведала то, что должно про­изойти с ее Сыном и Иоанном Крестителем. Вот поэтому я волнуюсь и жду предсказанного”. — “Клавдия, это вымысел”. — “Нет, Понтий, не вы­мысел, а предсказание, и Матери Божьей я верю больше, чем тебе”. — “Да, Клавдия, а я-то надеялся на тебя”. — “Но я говорю правду истинную, ведь ты сам ведаешь обо всем, но не хочешь признать”. — “Да все я признаю, только пойми и ты меня. Я ведь не простой человек, я прокуратор, слуга Римской Империи”. — “Ну, Понтий, раз так, то жди чуда, которого Господь нам никогда не простит”.

В вихре танца к столу подбежала Соломия. “Отец Антипа, пробудись, ведь сегодня твой праздник. Не ты ли мне говорил, что в этот день можешь испол­нить любую мою просьбу”. — “Соломия, какое твое желание?” — “Мое желание очень простое: я хочу видеть здесь Иоанна Крестителя, но не его самого, лишь голову его”. — “Что ж, пусть так и будет. Слу­ги, вы слышали просьбу моей дочери?” — Да, Ан­типа”. — “Тогда прикажите воинам моим — пусть исполнят желание моей дочери и преподнесут на под­носе голову голодранца”. Сафаит улыбнулся.

“Понтий, уйдем отсюда”. — “Нет, Клавдия, бу­дем ждать окончательного итога”. — “Понтий, ос­танови Антипу”. — “Ты же сама видишь, какой он, что я смогу сделать?” — “Да будь ты проклят, я тебе говорю как жена твоя. Ваша власть и ваша гордость губит вас на глазах у всего человечества. Вот посмот­ри на Антипу, думаешь, ему все простится? Нет, ни­когда. И посмотри на себя, ты же уже не человек, ты есть слуга беззакония и бесчестия”. — “Клавдия, это лишнее. Не я же исполнитель потребованного”. — “Да, не ты, но ты можешь поговорить с Антипой”. — “Что ж, твоя просьба будет для меня законом. Ан­типа, угомонись и просьбу Соломии соизволь откло­нить”. — “Нет, Понтий, просьба моей дочери тоже

для меня есть закон, и ты, как прокуратор, увидишь в законе настоящее беззаконие, которое подвластно только нам, царям земным”. — “Антипа, еще раз прошу тебя, опомнись”. — “Нет, Понтий”. Антипа посмотрел на Клавдию. “Клавдия, сколько я знаю тебя, столько и ненавижу тебя, ибо ты всегда ста­вишь Понтия в неудобное положение пред всем вы­сокопоставленным обществом”. Клавдия покрасне­ла, но не промолчала: “Неужели я помеха для вас, нечестивых?” — “Да”. — “Ну если так, то дай Бог, чтобы таких, как я, было больше, а таких, как вы — чуть меньше, ибо вы своею властью губите все, что вам даст Всевышний”. — “О нет, Клавдия, в дан­ный момент Всевышний — я, а остальное — прах”. — “Что ж, не все вечно, в том числе и ты, Антипа”. Сафаит сидел с улыбкой на лице и все слушал. Пос­ле встал из-за стола и вышел. Самодовольная Соло­мия продолжала танцевать. С ее лица не сходила улыбка. Иродиада с нетерпением ожидала самого неприятного момента. И вот он настал. На подносе подали голову Иоанна. В пьяном угаре никто не мог расслышать раскаты грома, все смеялись, глядя на голову святого человека. Окровавленный поднос с отчлененной головой преподнесли Соломии, она погладила голову рукой и вздрогнула, ибо откры­лись глаза убиенного. Она закричала: “Отец, выб­росьте нечисть на улицу, на съедение псам”. — “Псы не на улице, а в этом дворце находятся! — закрича­ла Клавдия, — И вы, нечистые, ответите за все, и осо­бенно та тварь, которая считает себя священником”, — Клавдия указала на Сафаита. Сафаит почувство­вал неладное и немедленно удалился.

“Понтий, идем же отсюда”. —”Клавдия, ты была права, уйдем сейчас же”. — “Эх вы, звери, что вы натворили, где ваша совесть и честь человеческая?” — “Но в чем ты меня винишь?” — “В том, что вы являетесь с Антипой посланниками дьявола, кото­рый искушает вас на каждом шагу”. — “Клавдия, я не причастен и сам чувствую, что это дело рук Са­фаита”. —”Раз чувствуешь, то и ты виновен, хотя…” — “Клавдия, что ты хотела сказать?” — “Ничего, со временем сам узнаешь”. — “Почему ты от меня что-то скрываешь?” — “Не я скрываю, ты скрыва­ешься тенью своей слабой души. Вас всех недостой­ных поглотила тьма, и, если бы я не верила в Бога, не говорила бы”.

“Слуги, возьмите поднос с головой и поставьте у входа в мой дворец, — сказал Антипа, — и пусть отсеченная голова напоминает всем о том, что бес­смертие — лишь болтовня голодранцев”. Антипа упал на стол прямо в чашу со снадобьем.

“Мама, — обратилась Соломия к Иродиаде, — что мы натворили?” — “Доченька, прости меня, что я втянула тебя в грязную историю”. — “Мама, в групповой оргии я видела тебя с Сафаитом, но при чем же здесь отец, да и я?” — “Соломия, прости меня”.

Пробудившись ото сна, Антипа не мог понять, что с ним случилось. В голове шумело, тело трясло. На улице ревел ветер. Приведя себя в порядок, он вошел в опочивальню к Иродиаде. Она лежала, об­нявшись с Соломией. “Иродиада, вчера пир наш долго продолжался, ибо не помню я ничего, вино на меня сильно повлияло”. — “А ты выйди на улицу и отрезвись”. — “Да нет, лучше я вина выпью”. — “Нет, дорогой Антипа, выйди”.

Антипа молча вышел и увидел то, чего никогда и не мог даже представить: на подносе находилась голова Иоанна Крестителя. Дождь сделал свое дело. Но глаза были открыты и смотрели своим бессмер­тным взглядом в глаза царя земного и неземного. Антипа оторопел. Некоторое мгновение стоял мол­ча, потом заорал: “Что это такое? Иродиада, слуги, Соломия, все сюда, что это такое?” — “Антипа, про­сти нас, то наша просьба, которую ты выполнил, и наша глупость”. — “Я на подобное никогда не мог пойти”. — “Антипа, ты пошел на то. Вина не в тебе, а в нашей прихоти”. — “Иродиада, я срочно хочу видеть Иисуса. Сделай все возможное, пусть его до­ставят ко мне, ибо я уже был наказан и не желаю, чтобы наказание повторилось. Пошли воинов моих, пусть его доставят ко мне, но только не силой”. — “Хорошо, Антипа, я все сделаю”.

Иисус был в отчаянии. Видя Его состояние, Я молчала и лишь наблюдала. Помочь Ему Я не мог­ла ничем. Мне Его было жалко, но от свершенного уйти было некуда. “Мать Мария, почему все люди такие злые?” — обратился Давид. “Мальчик Мой, власть и нажива их делают таковыми, ибо все бога­тые хотят быть царями на земле, и любыми путями они становятся ими, не задумываясь над тем, что есть Всевышний — Царь Небесный, который их всех ждет в своей обители”. В тот момент появились воины Антипы Ирода. “Иисус, Ирод тебя просит прибыть к нему во дворец”. — “Он что, снова заболел?” — “Нет, у него находится голова Иоанна Крестителя”. — “Голова Иоанна у Ирода?” — “Да, у него”. — “Едемте сейчас же”.

В полдень Иисус прибыл к Ироду. “Иисус, изви­ни меня, виновен я в смерти Иоанна Крестителя и не виновен. Сам не могу понять, что случилось, хотя у меня есть подозрения, кое на кого я думаю. Сей­час его доставят сюда. Еще раз прошу тебя, прости меня и дай время мне разобраться во всем случив­шемся”. — “Антипа, как бы ни было, но вы обезгла­вили святого из святых, тем самым приговорили себя к мукам вечным. Я повторяю, вечным”. В палату вошел Понтий. “Иисус, я не ожидал Тебя увидеть здесь, но раз так пришлось, то я с уверенностью могу тебя заверить, что к происшествию я не причастен. Моя совесть чиста пред Богом Твоим”. — “Он не только Мой, но и ваш, и на Божье добро вы отвеча­ете злом. Я вас всех, сытых и богатых, считаю ви­новными, ибо ваши мысли блуждают во тьме. Сей­час вы предо Мной каетесь, но придет время, и очень скоро вы отвернетесь от Меня и Моих убеждений. Я знаю точно. Среди бедных и нищих Я вижу настоя­щих людей. Вы же — плевелы, которые только засо­ряют и без того грешную землю”. Понтий молча вы­шел и удалился из палаты, думая: “Ежели Он нас обвиняет, то придется предпринять какие-то меры, но как все сделать, дабы остаться незаметным?”

“Иисус, Ты можешь забрать голову Иоанна. Сей­час слуги принесут ее сюда”. — “Нет, Антипа, пусть они ее доставят в Вифанию, и там Я найду место и предам земле тело покойного подальше от злых глаз. И учти, Антипа, если восходит солнце, то остано­вить восход невозможно, но если даже кто и попы­тается это сделать — сгорит на одре восходящего солнца. Я покидаю тебя, но чувствую, что ненадол­го, ибо быть тому, что сказано в Писании пророков”.

Антипа отпустил голову. “Иисус, я думал, что Ты поймешь меня”. — “Тебя-то Я понять могу, но ты, Антипа, не поймешь Меня до конца”.

Понтий, прибыв домой, встретился с Клавдией. “Ну что, совесть тебя еще не кусает изнутри?” — “Клавдия, не понимаю, ты что, ждешь моей смер­ти?” — “Да нет, смерть для вас с Антипой будет толь­ко вашим удовольствием, к вам нужно применить что-то пострашнее, вы заслужили, и ваши души уже трепещут пред чаном огневым”. — “Клавдия, я не понимаю тебя, чего же все-таки ты хочешь от меня?” — “Ведь ты мог сделать все, иначе и не случилось бы того, что случилось. Неужели для тебя Сафаит большая помеха? Ведь то дело его рук. Он доказал вам с Антипой, что вы пред ним просто ничего, лишь сумы, набитые деньгами”.

ВИФАНИЯ. Иисус собрал всех Учеников. “Сей­час сюда доставят голову Иоанна. Мы, братья его духовные, должны избрать место для его погребе­ния, и оно должно быть необыкновенным, как и сам Иоанн”. — “Наставник, — обратился Александр, — я видел такое место, и мне кажется, оно будет дос­тойным принять тело Иоанна. Оно находится за се­лением — это возвышенность”. — “Хорошо, Алек­сандр, укажешь нам то место, и ночью мы осуще­ствим погребение”. — “Учитель, почему ночью?” — “Днем нельзя, ибо зло еще живет на земле и имеет свою силу. Знать место погребения будем только мы”. Прибыли слуги Антипы. “Иисус, вот голова Иоанна. Мы Лишь слуги, и мы не виновны в смерти, но мы видели всю страшную картину и помочь ни­чем не смогли, но знаем точно: в смерти Иоанна ви­новны Сафаит, Иродиада и Соломия. В грех они втянули и Антипу, только непонятно, как им уда­лось. На том пиру он вел себя очень странно, это заметили все присутствующие”. — “Поднесите ко Мне голову”, — сказал Иисус.

“Мать Мария, мне страшно”. — “Давид, Мне тоже, прошу тебя, не смотри”. — “Нет, Давид, смотри, ибо точно так погибла твоя мать. Смотри и запом­ни на всю жизнь. Бог сотворил людей, дал им жизнь, дабы видеть белый свет. Но дьявол пытается затмить все Божье и любыми путями старается уничтожить тех, кто проповедует веру в Истину Божью. Меня тоже ждет участь не из приятных, но ради Отца Сво­его и всего человечества Я стерплю все. Хотя пер­вые испытания перенес очень трудно”. С головы сня­ли покрывало, глаза по-прежнему были открыты. У Иисуса по щекам потекли слезы. “Про­сти Меня, Иоанн, здесь Я бессилен что-либо сделать, но точно знаю, что ты в раю и смотришь на нас уже другими глазами, трудно Мне будет без тебя. Ты знаешь, что и Я скоро приду к тебе, ибо послан­ники есть первопроходцы, и их миссия запланиро­вана, но путь наш нескончаем, как и вся небесная обитель. Наши деяния направлены на все святое из святых. Ты же выполнил свой долг до конца, народ тебе поверил и не забудет ни в один из веков. Сей­час, брат Мой, Я закрою твои земные очи и предам твое тело земле. Прости Меня еще раз”.

“Наставник”. — “Что, Петр?” — “Солнце захо­дит за горизонт, нам следует идти к пещере и приго­товиться к погребению”. — “Да-да, Петр, идемте. Александр, неси, пожалуйста, голову на то место, а мы туда доставим тело”.

Двигались молча, молча же и предали тело зем­ле. “Мама, перебудем ночь здесь, побудем еще не­много с Иоанном”. — “Наставник, посмотри на ноч­ное небо”. Все встали, среди ночных звезд светился огненный шар. “Да, Ученики, небесам все известно, и они вместе с нами оплакивают Иоанна”.

В нашу сторону был направлен яркий луч, кото­рый осветил возвышенность. Свечение было очень яркое. Я стояла и смотрела, Иисус с Учениками в освещении выглядели необыкновенно. Мне каза­лось, что они светятся и воедино связаны лучом с Царствием небесным.

“Давид, смотри на своих старших братьев и ра­дуйся, ведь ты живешь рядом с ними в трудное вре­мя, но прекрасное для всех нас и всей Земли”. — “Мать Мария, я хочу быть таким, как Иисус”. — “Мальчик Мой, ты будешь таким”.

ИЕРУСАЛИМ. Сразу после страшного убий­ства Иоанна начались массовые волнения среди лю­дей. Срочно был собран синедрион. Собрание нача­лось ранним утром. Пригласили Антипу и Понтия. Один из старейшин собрания обратился к Понтию: “Скажи, Понтий, ты знал о том, что должно было слу­читься?” — “Вы имеете в виду убийство Иоанна?”

— “Да, именно”.— “Нет, я не знал и к грязному делу не имею никакого отношения. Зря вы меня при­гласили сюда, пусть лучше на вопрос ответит Ирод”. Ирод посмотрел на Понтия.

“Антипа, что вы можете сказать по этому пово­ду, ведь случилось все у вас на пиру?” — “Мне пока трудно ответить на ваш вопрос, я пока сам ничего не понимаю”. — “А правда ли то, что вы с Понтием поддерживаете тайную связь с Иисусом?” — “Да, правда, ибо Он меня излечил”. Все заулыбались. “Если бы не Он, я бы уже не стоял здесь, а находил­ся бы в Царствии Отца Его”. Раздался громкий смех. “Лично синедрион поддерживает смерть Крестите­ля. Хватит головы кружить народу. Да и на одного пророка меньше стало”. — “Так зачем тогда я вам понадобился?” — “Мы решили таким образом по­здравить тебя с днем рождения и поблагодарить тебя за то, что ты сделал. Ведь все в наших интересах”.

— “Да вы дьяволы все здесь! И благодарить меня не нужно — благодарите Сафаита, он сделал свое дело”. Сафаит сидел очень довольный. “Ну, мы его отблагодарим, как сможем, но ведь остался еще и Га­лилеянин Иисус, с Ним тоже нужно что-то решать. И чем быстрее мы избавимся от Него, тем быстрее народ успокоится. Как ты смотришь, Антипа?” — “К это­му я тоже не хочу иметь никакого отношения”. — “Да нет, ты царь Галилейский и подумай над сказанным нами”. — “Понтий, идем отсюда. Хватит втягивать нас в нечистое дело. Что ты можешь мне сказать?” — “А при чем я, ты царь Его, а Он царь твой, и ты в этом убедился. Лично я ни на что не соглашусь, и синедрион для меня не управа. Они — священники, и пусть разбираются сами в делах ду­ховных, кто из них прав, Иисус или они. Антипа, а как ты думаешь?” — “Понтий, ты же знаешь, но я смотрю, и ты на меня из-за Иоанна настроен недо­брожелательно”. — “Антипа, я понимаю, ты дал согласие на отсечение головы Иоанна, а не задумы­ваешься ли ты, что все было запланировано и под­строено”. — “Кем?” — “Иродиадой и Соломией. Ко­нечно, не остался в стороне и Сафаит. Он занимает особое место. Лично мне кажется, что тебе в вино подсыпали зелье, иначе бы ты не дал согласия”. — “Понтий, вот оно в чем дело, я полностью согласен с тобой, и со своей семьей я должен разобраться сам. Да и в том, что случилось”.

Собрание было в самом разгаре. “Сафаит, ска­жи нам, у тебя есть осведомитель среди Учеников Иисуса. Какие последние вести он принес тебе?” — “Скоро Иисус направится в Иерусалим”. — “Хоро­шо, Сафаит, будем ждать Царя, Сына Всевышнего. В общем, Сафаит, все зависит от тебя, держи нас в курсе всех событий, и скоро мы разделаемся с го­лодранцем”.

“Иродиада, Соломия, где вы?” — Антипа был не­вменяем. “Милый, что случилось?” — “Скажите мне всю правду”. — “Антипа, извини нас. То все Сафа­ит. Он предложил нам подсыпать зелье в вино и та­ким образом свершить свое грязное дело”. — “Иро­диада, и ты, жена моя. согласилась? Спрашивается, ради чего? Чего тебе недоставало, неужели в смер­ти человека ты видишь веселье и удовольствие? Ты видела меня, когда я был прикован к постели, не­ужели ты хочешь испытать это удовольствие на себе?” — “Антипа, прости меня. С этого дня я буду предана только тебе”. Антипа посмотрел на Ироди­аду. “Вина мне и побольше. Пусть слуги принесут. Тебе я не доверяю”.

Четыре дня Антипа не выходил из палаты для го­стей, из той палаты, куда по его велению внесли го­лову Иоанна. К нему входили только слуги, держа на подносах снадобья и вино.

В Вифанию прибыл Иосиф из Аримофеи и сразу встретился с Иисусом. “Учитель, недавно в Иеруса­лиме я был на собрании синедриона. Слышал я все и понял, что синедрион не оставит Тебя в покое и пойдет на все. Даже могут уничтожить Тебя”. — “Спасибо тебе, Иосиф, за твою преданность Мне”. — “Вот еще что: охоту на Тебя ведет Сафаит. Среди же Твоих Учеников есть осведомитель, который до­носит все сведения о Тебе — Иуда Искариот. Иисус, сам знаешь, что народ идет за Тобой, и подобное не нравится синедриону. Я прошу Тебя: не входи в Иерусалим”. — “Нет, Иосиф, Я должен быть в Иеру­салиме. Я уже говорил, что предсказания пророков изменить нельзя, да и невозможно, ибо Сын челове­ческий станет примером для всех тех, кто будет вос­певать Божью Истину. Мне суждено пострадать точ­но так, как Иоанну Крестителю”. — “Учитель, Тебе не страшно?” — “Иосиф, как человеку — да, как Сыну Всевышнего — нет, ибо муки Мои физичес­кие будут вознаграждены”. — “Учитель, вот что еще: я знаю, что Ты тайно встречался с Иродом и Пила­том, смотри, Иисус, лукавят с Тобой”. — “Иосиф, Я могу читать мысли людские на расстоянии и скажу тебе так: устами лицемер губит ближнего своего, но праведник прозорливостью спасается”. — “Учи­тель, я не ожидал такого ответа”.

“Иисус, можно ли Мне присутствовать при ва­шем разговоре?” — “Да, Мама, присядь рядом. Это­го человек зовут Иосифом. С ним Я познакомился в Сихаре. Мама, пожалуйста, только не волнуйся, он снимет Мое тело после Моего распятия. Ты же сошьешь Мне новый хитон из ткани, которую Тебе подарили. Когда воины разорвут Мой хитон, ткань не будет иметь силы, которой она обладает сейчас. Но когда Иосиф положит Мое тело на разорванные лохмотья, то она снова примет свое изначальное. И ты, Иосиф, сохранишь хитон. Когда наступит твое время перехода в Царствие Небесное, то ты отдашь его Давиду, а Я расскажу ему, что он будет делать с ним”. — “Учитель, позволят ли мне власти сделать все?” — “Иосиф, если бы Я не знал, то не говорил бы, ибо лукавые воистину будут напуганы Моей смертью и будут согласны на все, дабы как-то ис­править свою ошибку. Об этом, Иосиф, пока не рас­сказывай никому”. “Учитель, как Ты намерен посту­пить с Иудой?” — “Я уже подумал. За всеми его дей­ствиями будут наблюдать Андрей и Матфей, дабы он раньше времени не наделал глупостей. Хотя он натворил уже много недостойного по отношению ко всем нам. Я точно знаю о каждом Моем Ученике, что ждет их в будущем”. — “Можешь ли Ты сейчас нам рассказать об их судьбах?” — “Нет, Иосиф, еще не время”.

Подошел Давид. “Мать Мария, идемте отды­хать”. “Давид, пожалуйста, подойди ко Мне”, — обратился Иисус. “Учитель, я слушаю Тебя”. — “Давид, пойми Меня правильно и послушайся Меня: сейчас ты отправишься вот с этим человеком в Аримофею. Имя же его — Иосиф, и будешь ждать Меня там”. — “Но, Учитель…” — “Нет, Давид, опасно тебе оставаться здесь. Но когда вы узнаете, что Я с Учениками войду в Иерусалим, то и вы прибудете туда”. — “Учитель, не хочется мне покидать Тебя”. — “Давид, так нужно, там ты и отдохнешь. Иосиф, присмотри за ним”.—”Хорошо, Наставник, сделаю все так, как Ты и говорил”. — “Спасибо тебе, Иосиф, ступайте с Богом. Я с вами не прощаюсь, мы встре­тимся еще”.

“Варавва, очнись”. — “Уйди от меня, Осия”.. — “Иоанну Крестителю Ирод отрезал голову”. Спро­сонья Варавва ничего не мог понять. “Какую голо­ву?” — “Ту, которой мы думаем и носим на плечах”.

— “Осия, немедленно идем к Даниилу”. — “Но зачем, ведь не он же отрезал ее”. — “Он точно мне скажет, кто это сделал”. — “Варавва, сейчас на ули­це день, и тебя могут арестовать”. — “Плевать мне на это. Идем, и возьми несколько серебреников, ибо за информацию придется Даниилу платить не вином, а деньгами”. — “Варавва, но у меня лишь четыре

динария”. — “Хватит ему. Идем”.

Даниил встретил их по-особенному, он чему-то радовался. “Бес, что ты скалишь зубы, чему ты ра­дуешься?” — “Вашему приходу, ибо вы не приходи­те без вина”. — “Вот как раз сейчас мы пришли без вина. Осия, дай ему деньги”. Осии было жалко, но дрожащей рукой он все-таки отдал динарии Дани­илу.

— “Что на сей раз ты хочешь узнать от меня?” — “Одно: кто и где порешил Иоанна?” — “Варавва, неужели ты думаешь, что я за четыре динария ска­жу тебе?” — “Когда скажешь, я тебе дам сорок, если же нет, я эти четыре динария отдам плакальщицам, которые будут оплакивать твое бездыханное тело”.

— “Ладно, я согласен. В крепости Махерусь Сафа­ит обезглавил тело Иоанна. И здесь большую роль сыграли интимные отношения Сафаита и Иродиа­ды”. — “Так вот оно что, Антипа Ирод оказался под­ставленной лишь пешкой, хотя, что я говорю о царе, а вообще-то ладно, он все равно — рогоносец. Кре­пость охраняется?” — Да”. — “Сколько человек охраняет ее?” — “Где-то воинов тридцать”. — “Осия, идем”. Они вышли.

“Я сейчас возвращаюсь, Осия, к тебе домой. Ты же собери всех моих людей, и пусть они придут к тебе в дом, я буду их ждать”. — “Варавва, где я их размещу всех, ведь дом мал”. — “Да, ты прав. Тогда я иду к реке и буду ждать их всех там. Только смот­ри, всех собери, если кто откажется прийти, вот тебе мой нож. Просто показывай его, ибо они понимают эту вещь больше, чем меня. Чтобы все к вечеру были у Иордана”. — “Смотри, смотри, царь нашелся”. — “Осия, я повторять не буду”. — “Ладно, я иду”.

В нескольких милях от Иерусалима собрались все разбойники.

“Я наставник ваш и, как Иисус, призываю вас к справедливому суду, суду чести и человеческого до­стоинства”. На Варавву смотрели как на больного. После этих слов Осия рассмеялся, послышался удар. Тело Осии перевернулось в воздухе и упало с таким шумом на землю, что, казалось, и земля вздрогнула. “Пусть полежит, он давно просил у меня благосло­вения”. Стояла тишина.

— “Варавва, что мы должны делать?” — “Будем брать крепость”. — “Зачем, чтобы сесть там на цепь?” — “Нет. Нас шестнадцать человек, а крепость охраняют тридцать, вот мы и должны их всех обез­главить”. — “У них что, много денег?” — “Нет, са­мое дорогое, что у них есть — их головы”. — Мы что, их будем продавать?” — “Прекратите издевать­ся надо мною, лучше скажите: вы согласны?” — “Ва­равва, не нервничай, мы должны все понять”. — “Я хочу отомстить за Иоанна Крестителя”. — “А что с ним?” — “Его обезглавили”. — “Не может быть. Ведь многие из нас недавно от него приняли креще­ние”. — “То было недавно, а сейчас его уже нет”. — “Хорошо, мы согласны”. — “Если кому-то из вас в крепости попадется священник Сафаит, то только я над ним должен свершить суд”. — “Варавва, кто зак­лючен в крепости?” — “Все нищие, кто верил Иоан­ну и Иисусу. Крепость-тюрьму построили священ­ники на подаяния своих же прихожан, и получается так, что за свои деньги верующие прихожане пост­роили себе гробницу”. — “Варавва, веди нас. Ради бедных и голодных мы готовы сложить свои голо­вы”. — “Нет, наши головы еще пригодятся нам для дальнейших деяний наших”.

Очнулся Осия. “Варавва, где я был?” — “К Все­вышнему в гости ходил, (все засмеялись), а сейчас идемте в Махерусь, прибудем мы туда завтра, там все обсудим и осмотримся. Поздним вечером при­мемся за справедливый суд”.

Тюрьма-крепость находилась между четырьмя возвышенностями, и найти сразу ее было очень труд­но. Варавва нервничал. “Господи, помоги мне най­ти проклятое место”. Послышался топот копыт. Ва­равва увидел скачущего всадника. “Спасибо, Госпо­ди! Быстрее за ним”. И вот наконец перед глазами появилась крепость. При лунном свете она выгляде­ла страшным строением. Форма крепости напоми­нала голову дьявола, у которого вместо двух было четыре рога. Всадник приблизился к входным вра­там, постучал мечом. “Почему он постучал только всего два раза?” — “Возможно, то их условный сиг­нал. Сейчас мы все проверим”.

Через несколько минут люди Вараввы подошли к вратам. “Как только откроют — рубите по голо­вам”, — стуча, сказал Варавва. Послышалось два удара, врата потихоньку стали отворяться. В один момент на земле лежали две головы. “Закройте вра­та, ключи мне. Работать будем группами по три че­ловека, и главное, не спешить, до рассвета еще далеко”.

Появились первые лучи восхода солнца. В кре­пости стояла мертвая тишина. Лишь после восхода солнца, выбравшись из подвалов, во дворе стали по­являться люди Вараввы. Каждый нес голову страж­ника.

— “Сосчитайте, сколько голов”. — “Что их считать, тридцать одна голова”. — “А почему тридцать одна? Должно быть тридцать. Вы случайно Осию не обез­главили?” — “Да нет, Варавва, я живой. Наверное, лишняя — того всадника, что прискакал вчера сюда. Что ж, пусть не обижается на нас. Варавва, а что бу­дем делать с заключенными людьми?” — “Всех вы­пустить, и пусть рушат здесь все, что смогут, а после пускай подожгут, и пусть горит все, что может го­реть. А затем с Богом пускай ступают по домам”. — “А с головами что делать?” — “Сейчас отправимся в Иерусалим и, проходя каждую милю к городу, бу­дем оставлять по несколько голов на каждой миле. И нужно так рассчитать, чтобы их хватило до Иеру­салима”. — “А если не хватит, тогда что?” — “Хва­тит, здесь недалеко. А если не хватит, то позаимству­ем в Иерусалиме. В путь, разбойники справедливос­ти! Но одну голову оставьте мне. У врат дворца Антипова я возложу ее на место Иоанновой”.

О содеянном говорил весь Иерусалим, и не толь­ко. Снова был созван синедрион. Решили единоглас­но: “Дело рук Вараввы. И чем быстрее мы посадим его на цепь — тем лучше. Не только для нас, но и для всего Иерусалима”.

Встретились Антипа с Пилатом. “Пилат, немед­ленно прими все меры и казни Варавву. Он свершил такую наглость, какой белый свет не видывал”. — “Да нет, Антипа, это не страшно. Вспомни, сколь­ких младенцев и детей убил твой дядя, дабы изба­виться от Сына Божьего. Вот действительно было страшно. Но раз просишь — он будет сидеть у меня в подвале. И причем очень долго. Вижу, Антипа, боишься мести. Скрыть нельзя. Но кто Варавва про­тив Иоанна? Разбойник, и все”. — “Понтий, что ты хочешь сказать этим?” — “Да я просто к слову”.

В палату вошел слуга. “Прибыл Варавва, можно ли его впустить?” — “Что-о-о?!, — завопил Антипа, — какой Варавва?” — “Обыкновенный, разбойник Варавва”. — “Пусть войдет”. Уверенным шагом во­шел Варавва.

— “Сударь, ты к нам в гости прибыл, или как пони­мать твой приход?” — “Эх, цари-цари, жить хочу рядом с вами. Надоело мне быть разбойником. Пусть моим жилищем будет подвал, зато во дворце. С та­кими прекрасными людьми, как вы, мне будет при­ятно находиться. У меня к вам будет одна просьба: если сможете, то посадите со мной и Сафаита, он для меня будет служить моим питанием. Я его съем, как зверь ест свою добычу”.

“Стража, на цепь эту сволочь, немедленно на цепь”, — закричал Антипа. И снова пред Вараввой предстала унылая картина: сырость и темнота. “Где сейчас Иисус, знает ли Он о моей мести, знает ли, где я нахожусь. Думаю, что знает, ведь Он — Бог”.

Варавва уснул. “Ты, Варавва, сделаешь все, о чем думал, тебя скоро отпустят, но ненадолго, и ты бу­дешь распят так, как и Иисус”. Варавва вздрогнул.

“О, Господи, сон был, наверное, вещий. Пусть бу­дет так, как и приснилось, я буду очень рад. Главное для меня — порешить Сафаита”.

Третью неделю Иисус бездействовал. Вифания не отпускала Его. “Иисус, Ты до сих пор не можешь успокоиться?” — “Да нет, Мама, все в порядке. Мы начнем свои деяния в тот день, когда после смерти Иоанна исполнится сорок дней. Лишь по истечении сорока дней Я могу с ним встретиться. И когда Я буду убежден в том, что он находится у Отца Мое­го, мы отправимся в Вифлеем”. — “Что так?” — “Я должен, Мама, побывать на том месте, где Ты, Мама, Меня родила. Увидеть тот хлев и поклонить­ся ему. И еще хочу побывать в Назарете, посетить могилу отца Иосифа”. — “Сынок, Я Тебя понимаю, сделаем все так, как Ты хочешь”. — “Мама, спаси­бо Тебе. И скажи, пожалуйста, Ученикам, пусть они подойдут ко Мне”. — “Знаешь, Иисус, Я тоскую по Давиду, как он там?” — “Мама, не беспокойся, он попал к хорошему человеку. Я думаю, что он от Иосифа почувствует отцовскую ласку”. Иисуса ок­ружили Ученики.

— “Наставник, Ты хотел нас видеть?” — “Да, Бра­тья Мои. Вот что хочу вам сказать: вы можете ра­зойтись по своим домам. Обрадуйте своим прихо­дом семьи свои. Мне же нужно побыть наедине с самим собой”. — “Учитель, Ты нас гонишь?” — “Нет, нет, увы. Через три недели мы должны встре­титься здесь, ибо у нас еще много работы”. — “Из­вини нас Учитель, мы просто не поняли Тебя”. — “Странно, но среди вас Я снова не вижу Иуду”. — “Учитель, так его уже пять дней нет, он ушел в Иерусалим и не вернулся до сих пор”. — “Что ж, то его заработок, он тем живет, ибо Я ему не дал ничего. Духовностью он брезгует, судя по всему, и всеми нами”. — “Учитель, не расстраивайся, ведь мы же рядом с Тобой и никогда не покинем Тебя”. — “Спа­сибо вам, вы можете идти прямо сейчас. Но учтите, Я с нетерпением буду вас ждать здесь”.

— “Иисус, Тебе не кажется, что Ты остаешься один?” — “Нет, Мама. Они вернутся, один Я никог­да не буду, ибо Я уже в каждом их сердце”. — “Чем же мы будем заниматься?” — “Мама, Ты со всеми женщинами можешь отдыхать. Мне же нужно уеди­нение. Вы останетесь в Вифании, Я отлучусь. Обо Мне не беспокойся, ибо Я скоро вернусь”. — “Где Ты будешь находиться?” — “У погребения Иоанна. Возьму с собой немного провизии. В общем, так нуж­но, Мама. Был глас таков с Небес, и Я его должен исполнить”. — “Что ж, Иисус, делай все так, как считаешь нужным и как Тебе велят Небеса”.

Шли дни. Иисус жил ожиданием. И вот насту­пил долгожданный сороковой день. Иисус отдыхал прямо на земле. “Брат мой, встань”. Иисус открыл глаза: “Иоанн, не снится ли Мне?” — “Нет, Иисус, это я. Меня отпустили ненадолго. Царствие Небес­ное меня приняло всей своей прелестью. Не напра­сен был мой труд на земле. Иисус, лично я доволен своей судьбой, ибо видел в Царствии другой мир. И не завидую я тем, кто раньше времени меня отпра­вил к Отцу Твоему и нашему всеобщему”. — “Иоанн, Я смотрю на тебя, и Мне не верится”. — “Да и по­нятно, Иисус, ведь мы стоим у моей могилы”. — “Скажи, Иоанн, ты еще вернешься на землю?” — “К сожалению, Иисус, нет. Ибо Ты видел, каково есть Царствие, и нам, Апостолам, нужно успевать побы­вать везде. На земле моя миссия закончена, а про­должатель мой есть Ты. Мне позволено появиться лишь пред Тобой, Ты же, Иисус, будешь являться пред всеми, так мне сказали Архангелы Гавриил и Михаил. Мне пока одно неприятно — мой шрам на шее. Я бы мог от него избавиться, да зачем, пусть он напоминает мне о Земле, которую я посетил. Тебе, Иисус, говорю: войдя в Иерусалим, веди себя резко, но умно, ибо люди еще очень темные и многое недо­понимают. Хотя большинство задумывается боль­ше о Царствии Небесном, чем отродье лицемеров”. — “Иоанн, Я с тобой согласен”. Небо засияло, на землю опускался огненный шар. “Иисус, мне пора. Да, вот еще что: поцелуй, пожалуйста, Давида от меня и от матери его, и до встречи, брат Мой, в род­ном доме”. Они обнялись. “Крепись, Иисус, крепись, брат Мой. Главное, что все вечно, а бессмертие — есть закон Вечности”. Иоанн вошел в шар, и все мгновенно исчезло. “Слава Тебе, Отец Мой, и спа­сибо за Иоанна, да и за всех, кого Ты принимаешь в Царствии своем”.

Возвращаясь в Вифанию, Иисус был неузнаваем. Он светился от добрых мыслей о людях, о всем че­ловечестве. Его встретили Ученики, которые прибы­ли для продолжения Божьих деяний. “Учитель, что Ты можешь сказать нам?” — “Ученики, если Я ска­жу вам, то не поверите: Я встречался с Иоанном и вел беседу с ним. Он благословил нас на дальнейшие деяния, и сию минуту мы отправляемся в Виф­леем”. — “Учитель, а когда же Твоя нога ступит на Землю Иерусалима?” — “Скоро, очень скоро Я вой­ду в город, который возвысит Меня навсегда”.

По прибытии в Вифлеем мы подошли к дому Назария. Я заплакала. “Мама, в чем дело?” — “Мне страшно входить в дом”. — “Мама, войдем в него точно так, как когда-то вы в него вошли с отцом Иосифом”. — “Иисус, живы ли хозяева?” — “А вот сейчас мы и посмотрим. Идемте”. Мы вошли в дом Назария. На верблюжьей шкуре лежал одинокий старик. “Люди, кто вы?” — “Здравствуй, Назарий”, — обратилась Я к старику”. —”Но кто Ты? Я ниче­го не вижу”. — “Я — Мария, которая много лет назад родила у тебя в хлеву Сына Божьего”. — “Мария, я помню, помню, как сейчас. Но я не вижу тебя, после болезни я ослеп”. — “Назарий, а где вся твоя семья?”

— “Умерли все, болезнь их забрала, а я вот, как ви­дишь, еще мучаюсь. Вы извините меня, я есть хочу. Нет ли у тебя чего-нибудь поесть? А где сейчас на­ходится Твой Сын?” — “Вот Он стоит рядом со Мной”. — “Пусть Он подойдет ко мне, я хочу при­коснуться к Нему. От людей я много слышал о Тво­ем Сыне”. — “Мама, пожалуйста, выйдите на улицу, оставьте нас наедине”. — “Хорошо, Иисус”.

— “Назарий, что обо Мне говорят люди?” — “Что Ты не человек, а Бог, Небесный посланник”. — “Ве­ришь ли ты в Меня?” — “Мне бы сначала посмот­реть на Тебя”. — “Сейчас ты увидишь Меня, Наза­рий, закрой глаза”.— “Зачем, ведь я и так ничего не вижу”. — “Говорю тебе, закрой”. Иисус приложил свои руки к глазам Назария. “Сынок, Иисус, мне больно. Я вижу искры огня”. — “Терпи, Назарий, еще немного. А вот сейчас открывай глаза, только не спеши”. — “Господи, » вижу белый свет, но Ты предо мной стоишь как в тумане”. — “Назарий, не страшно, вот тебе вода, умойся ею”. — “Чудо, я вижу Тебя и все вокруг”. — “А сейчас, Назарий, давай выйдем на улицу”. Я была удивлена, когда увидела выходящих Назария и Иисуса. Была удивлена не прозрению Назария, а тому, что много лет назад этот человек приютил нас. И вот он вышел из своего дома вместе с Богом. Мне даже трудно представить, что бы было, если бы не Назарий.

— “Мария, теперь и Тебя я вижу. Да, Ты очень изменилась. О, вас очень много, чем же угощать вас буду?” — “Не беспокойся, Назарий, у нас все есть с собой. Сейчас Иисус хочет посмотреть на место, где Он родился”. — “Идемте. Вот, Иисус, то место. Сей­час я с уверенностью могу сказать: место не простое, а святое”. Иисус стал на колени пред Назарием. “Сын мой, встань, нельзя Богу так преклоняться пред нищим стариком”.— “Нет, Назарий, ты богаче всех, и поэтому Я преклоняюсь пред тобой. И Я клянусь, Назарий, что вся твоя семья будет согрета в обите­ли Отца Моего”. — “Иисус, у меня к Тебе есть одна просьба, и прошу Тебя, не откажи мне в ней”. — “Чего ты хочешь от Меня?” — “Я одинок, терять мне уже нечего, возьмите меня с собой”. — “Хватит ли у тебя сил?” — “Находясь рядом с Тобой, Иисус, я всегда буду чувствовать себя самым счастливым человеком, крепким и здоровым”. — “Что ж, Назарий, Я согласен. Мама, Ты не против?” — “Иисус, Назарий помог Мне в трудную минуту, сейчас на­ступило Мое время, и Я только буду рада. А сейчас давайте приступим к трапезе”.

Сидели мы в тени огромного дерева. Я смотрела на всех, и Мне казалось, что Я нахожусь в чисто се­мейном кругу, который объединяет и создает теп­лый семейный очаг. “Мария!” — “Да, Назарий?” — “В тот момент, когда появился Богомладенец, мы с мужем Твоим Иосифом видели, как Вифлеем был освещен ярким светом, исходившим из огненного шара. Видела ли Ты еще шар?” — “Да, Назарий, не только видела, но и находилась в нем”. — “Скажи мне, что это такое?” — “Назарий, Я отвечу тебе так: все, что ты видишь и видела Я — Бог, наш един­ственный Бог. Светящиеся шары — колесницы Ан­гелов Божьих, в которых они передвигаются по все­му Царствию Небесному”. — “Да, Мария, очень интересно. Кстати, а где сейчас находится Твой муж Иосиф?” — “Назарий, он уже на Небесах”. — “Из­вини меня, Мария, я не знал”. — “Назарий, не стоит извиняться, ибо всем нам придется там жить”. — “Что ж, если так, то Ты права”.

— “Учитель, сколько времени мы пробудем здесь?” — обратился Иоанн. “Завтра же отправимся в На­зарет. Петр, у Меня к тебе будет просьба”. — “Я слу­шаю Тебя, Учитель”. — “Прошу тебя, посади дере­во рядом с хлевом, где Я был рожден. Пусть оно на­поминает всем жителям Вифлеема о Моем рожде­нии, а Я его полью своей водой”. — “Хорошо, На­ставник, сейчас мы все сделаем”.

— “Иисус, завтра вечером мы будем в Назарете, и Я почему-то волнуюсь”. — “Мама, Я тоже. Назарет Мне всегда нравился, даже больше, чем Капернаум, и вот поэтому Я не могу обойти его стороной”.

— “Учитель, я все сделал, дело только за Тобой, по­лей саженец”. — “Спасибо, Петр”. Он встал и подо­шел к посаженному деревцу. “Вот посаженное дере­во сейчас одиноко, как был одинок и Я, окроплю его влагой, оно начнет расти и давать плоды, и они будут множиться, как и вы, Ученики Мои. Селение может исчезнуть с лица земли, но плоды дерева бу­дут рождать себе подобных и вспоминать первый са­женец, который был посажен Святыми Апостолами и окроплен Богом”. — “Иисус, мы уйдем, не завянет ли?” — “Нет, ибо Я полил особенной водой. Да и само избранное место будет помогать саженцу. Уче­ники Мои, встаньте вокруг посаженного “дитяти” и смотрите на него”. “Иисус, я удивлен, — сказал Назарий, — оно растет на глазах”. — “Нечему здесь удивляться, Назарий, сила Господня укрепила кор­ни, так и Я пытаюсь Своей силой укрепить Веру в людях, окропляя их своим учением. Что ж, самое главное сделано. Впереди нас ждет Назарет”.

Иуда был у Сафаита. “Где сейчас находится лже­пророк?” — “Путь Его лежал в Вифлеем и Назарет, а после будет вход в Иерусалим. — Так, с одним я уже покончил. Здесь я буду ждать и второго прохо­димца. Ты же, Иуда, встретишь Его здесь. И не бой­ся их. Им не долго осталось обманывать народ. У меня власть, и я постараюсь уберечь тебя”. Вошел Антипа. “Сафаит, пусть этот мерзкий человек покинет палату”. — “Иуда, выйди вон”. Иуда удалился.

— “Антипа, что тебе нужно?” — “Я вижу, что од­ной смерти тебе мало, хочешь сотворить еще одно грязное дело. Учти, я тебе больше не прощу ни од­ного твоего злодеяния и обмана в честь мою. У меня на цепи сидит Варавва, и он просит меня, чтобы я и тебя туда посадил, ибо ему есть нечего. Так что по­думай”. — “Мне думать нечего, и меня никто не за­пугает, тем более не остановит. Антипа, ты меня так ненавидишь из-за Иродиады? Она славная не толь­ко на вид, но и в опочивальне…” Последовали уда­ры один за другим. Сафаит упал. “Какая бы ни была… У меня в подвале сидит голодный зверь, ко­торого я в любую минуту могу выпустить на про­гулку для добычи пищи. Понял ты меня, одуванчик божий, на который повеет ветер, и он рассыплется. Так что тебе решать: гнать колесницу или придер­жать лошадей. Учти, от твоей тайной тюрьмы до Иерусалима Варавве не хватило одной головы, и я думаю, что твоя голова украсит врата Иерусалима, а остальное будет съедено или псами, или Вараввой. Знаю, что ты купил весь синедрион, он пока будет стоять на твоей стороне, но не долго, ибо твоя казна худеет, потому что большинство идет за Иисусом. И если бы ваше собрание состояло из таких людей, как Он, то, действительно, Господь Всевышний взо­шел бы на Землю. Пока Сын Его мечется здесь сре­ди вас, лживых идолопоклонников, Сафаит, ты бо­ишься признать, что есть Царствие Божье. Но я кля­нусь, что ты скоро встретишься с этим Царствием. Как Иисус говорит: оно не за горами, а вокруг нас и внутри нас”. — “Смотрю на тебя, Антипа, набож­ным ты стал, может, тоже начнешь проповедовать?”— “Может, все может быть. Но я всячески буду пре­пятствовать тебе, Сафаит, во всем и убить Иисуса не позволю”.

Выходя от Сафаита, Антипа посмотрел на сто­ящего Иуду, который так ехидно улыбался, что Ан­типе захотелось его… но он передумал и воздержал­ся. Душу его пронзила сила, наполненная не местью, а каким-то необыкновенным чувством. И он осте­пенился.

Время вершило своё. Время двигалось вперед, неся с собой всю истину, которой еще много следует преодолеть, ибо каждый век, каждое тысячелетие будет выглядеть иначе, чем все было доселе. Пер­вые шаги Господни не были овеяны славой, потому что они были первыми. С каждым днем Я убежда­лась в том. И каждый новый день приносил нам все новое и новое. Изложить всю житейскую трудность просто у Меня не хватит слов, но вникнуть в бытие можно всей душой, и почувствовать всю ту идил­лию наших деяний не каждый сможет, но если кто и сможет, то ему будет очень трудно. И в трудности, духовной тяжести каждый может найти себя точно так, как искал Иисус себя. Конечно, Ему было лег­че, ибо Он слышал глас Отца Своего, и Его ум ста­новился необыкновенным. С этим Он и шел впереди всех, неся свою Истину на несколько шагов впере­ди, а за Ним следовали все мы, последователи Его. Неверие в Его силы губило все живое, но, проходя какое-то расстояние, мы оставляли свой божественный след, след для будущих поколений и для свет­лой памяти о нас. Я ждала самого страшного для себя, но Он успокаивал Меня и давал надежду на свое воскрешение. В этом Я видела свое будущее, и не только свое, но и всей Земли. Конечно, по тем временам мы знали, что на Земле до нас жили люди умнее нас, но стихия забрала их, и нам пришлось начинать все сначала.

НАЗАРЕТ. Снова Я ступила на родимый порог дома своего. За несколько мгновений предо Мной пронеслась вся Моя жизнь. С душой творилось что-то непонятное. “Мама, возьми себя в руки”. — “Да-да, Иисус, просто минутная слабость одолела Меня. Увижу ли Я снова еще этот дом?” — “Мама, уви­дишь, и долгие лета будешь жить в нем”. — “Иисус, как же Я буду жить одна здесь?” — “Мамочка, Я клянусь, что не оставлю Тебя одну. Я все время буду рядом с Тобой, так же, как и Ты со Мной”. — “Спа­сибо Тебе, Сынок”.

— “Мария, вот и я побывал у Твоего очага семей­ного”. — “Да, Назарий. Сам видишь, дом Мой не дворец Ирода, но зато в нем всегда было уютно, точно так, как вот сейчас. Пусть все заходят сюда. Сейчас Я с женщинами приготовлю обед”.

— “Мать Мария”. — “Матфей, Я слушаю тебя”.— “Мне исполнилось сегодня тридцать семь лет”. — “Что же ты молчал?” — “Да я только сейчас вспом­нил. Так что разреши, мы сами приготовим все, что нужно”. — “Хорошо, Матфей, Я думаю, что вы все сделаете добротно. Иисус, Я с женщинами пойду на базарную площадь — Матфею нужно купить пода­рок”. — “Мама, Я иду с вами”.

— “Смотрите, Иисус идет с Матерью Марией”.— “Да, здесь уже будет не до выбора подарка”, — по­думала Я. Люди окружали нас со всех сторон.

“Иисус, надолго ли Ты в Назарет вернулся?” — кричали из толпы. “Дети Мои, братья, Я не поки­дал Назарет, он был со Мной, в Моем сердце, так же, как и вы, жители Назарета”. Все торговцы нас зазывали к себе и предлагали угощаться всем тем, что имели.

— “Иисус, Я довольна Тобой, народ Тебя призна­ет”. — “Честь и слава, Мама, такому народу будет везде и всегда”.

“А ну, разойдись, что за столпотворение?” Я обернулась и увидела легионеров. “Ну, сейчас нач­нется”, — подумала Я, но ошиблась. “Воины, смот­рите, Иисус. Давайте попросим Его, чтобы Он по­мог нам”. Один из легионеров подошел к Иисусу.

“Учитель, пожалуйста, помоги нашему другу”. — “Он что, болен?” — “Да я не знаю, как и сказать. Болен или нет. Он попал под колесницу, которая повредила ему ноги, кости не срастаются и крово­точат раны”. — “Что ж, привези его в дом Матери Моей. Я сейчас же иду туда, там и найдете Меня”.

— “Иисус, мы придем чуть попозже”. — “Да, Мама. Мне кажется, что базар — стихия для женщин”, — и Иисус улыбнулся.

К дому подкатила колесница. Иисус вышел и по­смотрел на раненого. “Воин, скажи Мне, веришь ли ты в чудо?” — “Иисус, мне сейчас не до чуда, боль одолевает меня, и я сгораю, мне очень жарко”. Иисус поднес свои руки к ногам воина, со стороны каза­лось, что внутри человека все перестраивалось и трещало. Он потерял сознание. “Симон, принеси воды и побольше вина”. Облили водой воина. На глазах стали исчезать кровоточащие раны. Воин пришел в себя. “Извини Меня. Вот, на, испей вина. Мне следовало бы раньше дать тебе его”. Воин вы­пил. Через несколько минут он начал смеяться, ноги двигались. “Вставай, воин”. — “Я боюсь”. — “Вста­вай, говорю тебе”. Он встал. “Дайте ему еще вина. Сделай несколько шагов”. Он неуверенно прошелся и упал, но не от боли. “Иисус, он не встает”. — “Да. Вино делает свое”. Раздался смех.

“Матфей, смотри, первый, кто отметил твой день рождения, это воин”. Лежа на земле, он кричал: “Вот сейчас я верю в чудо”. Тут подошла Я: “Иисус, ему что, совсем плохо?” — “Нет. Мама, наоборот. Сей­час ему лучше всех”. — “Идемте, обед готов”. Тор­жество прошло в веселье, с добрым пониманием друг друга. Когда все уже отдыхали, Я с Иисусом вышла на улицу. Ночь встретила нас прохладой. “Мама, че­рез день-два мы отправимся в Иерусалим, и нам нуж­но как следует отдохнуть и приготовиться к решаю­щему походу”. — “Сынок, не нужно так говорить, пусть то будет самый рядовой наш поход, каких у нас было очень много”. — “Хорошо, Мама, пусть будет по-Твоему… Иерусалим, Иерусалим — Мое ты Откровение и Мое истинное начало, — с этими словами Иисус удалился. — Мама, идем”. — “Нет, Сынок, Я немного еще посижу, а Ты отдыхай”.

Так Я просидела до восхода солнца. Мысли одо­левали разные. Я плакала и успокаивала сама себя, потом смирилась: чему быть — значит, так нужно Богу. Если бы не Я, то такая же другая женщина была бы избрана для такой миссии, но раз Всевыш­ний избрал Меня, значит, Я достойна пред Ним.

Два дня прошли очень быстро, да и никто не за­метил, как они пролетели. “Мама, Ты с женщинами приготовь провизию на дорогу, и поутру следующе­го дня мы тронемся в путь навстречу восходу солн­ца”. — “Назарет, до свидания и до встречи. Больше тебе Я сказать ничего не могу, утешить тоже. Но воз­радуемся с тобой, когда наш Сын воскреснет, и в воскрешении воскреснем мы все и обрадуемся все­му новому, что откроется пред нами”. — “Мама, мы готовы”. — “Сынок, мы тоже”.

— “Ученики Мои, пусть путь будет для нас легким, и пусть мы преодолеем его без всяких страданий и трудностей”. — “Наставник, веди нас, ибо, следуя за Тобой, мы прокладываем путь к Царствию Не­бесному. И вознесет все духовное и святое к благим вратам всего прекрасного, что есть во Вселенной”.

— “Спасибо вам, Братья Мои. Смотрю на вас и все больше убеждаюсь в том, что вы есть Истинные пос­ледователи Бога-Всевышнего, самого совершенно­го, доброго и любящего всех нас”.

Путь наш снова пролегал через Самарию и Си-харь. Но нигде мы не останавливались. Иисус вел нас только вперед. Не доходя шестнадцати миль до Иерусалима, мы увидели, на Мой взгляд, красивую для местности картину — появился город Офра (Ефремь). Очень красивый город. Со всеми пригород­ными деревнями в Ефремовом колене насчитывалось около сорока тысяч человек. Войдя в городские вра­та, мы влились в людской поток. Здесь действитель­но нас никто не узнавал. Когда мы ознакомились с городом и почувствовали себя более уверенными, начали вступать в разговоры с жителями Ефрема. Многие слышали об Иисусе и хотели бы видеть Его. Это Меня радовало так же, как и всех остальных. Когда следовали по одной из многолюдных улиц, нас кто-то окликнул: “Иисус, Иисус!” Мы оберну­лись. “Корнилий, ты?” — “Да, Иисус, я — Корни­лий”. — “Но ведь ты же…”— “Нет-нет, Иисус, сей­час я временно живу в Иерусалиме, а в Ефремь при­был в гости к своему брату”. Прохожие обращали внимание.

— “Люди, с вами находится Иисус”. — “Не тот ли, о ком говорят все?” — “Да, именно тот, — ответил Иоанн, — именно тот, о котором все говорят и бу­дут все время говорить”. — “Как с Ним нам можно встретиться?” — “Очень просто, сейчас Он усталый, ибо много миль мы преодолели пешим ходом, а зав­тра можете собрать народ вот на площади и пого­ворить с Иисусом”. — “Да мы не уйдем с площади и будем ждать завтрашнего дня”. Подошел Иисус. “Не нужно ждать завтрашнего дня, Я поговорю с вами сегодня”. — “Люди, люди, смотрите — сам Иисус из Назарета, Сын Господний. Он посетил наше се­ление, значит, нас ждет во всем удача. Странник Божий, что Ты можешь нам сказать?” — “А что вы хотите от Меня услышать?” — “Иисус, но Ты по­сланник Божий, и Тебе решать, что нам сказать”, — “Хорошо, если вы хотите от Меня услышать достой­ное, то слушайте: странник Я земной, посланник Царствия Небесного. Прибыл Я на Землю, чтобы убедиться в праведности вашей, узнать, как вы от­носитесь к Писанию Божьему, ибо Завет Божий дол­жен быть исполним. Слово Божье — есть Закон, и в этой истине ваши души должны всегда быть чисты­ми. Вы можете не согласиться со Мной сейчас, но по истечении какого-то времени вы согласитесь и поймете все, ибо Царствие Божье близко пред каж­дым из вас. Можете забросать Меня камнями, но вы не найдете успокоения и утешения для ваших душ”.

— “Иисус, Иисус, а правду говорят, что Ты мерт­вых воскрешаешь?” — “Не Я говорю, а если гово­рят, значит, правда”. — “Пойдем к погребениям нашим, пусть они все восстанут из мертвых, сделай чудо”. — “Поздно уже, ибо чудо свершилось, и они находятся на Небесах”. “Как же на Небесах? — обратилась одна из женщин. — Я вчера была в гроб­нице мужа своего, он там лежит и разлагается уже”. — “Женщина, ты видела тело мужа своего, но тело, лишь прах земной, а Божье, что было в теле, ушло на Небеса”. — “Мне непонятно, о чем Ты го­воришь?” — “Подними руки”. Женщина подняла руки. “Как ты думаешь, кто поднял твои руки?” — “Но кто же, как не я”. — “Увы, ошибаешься. Дух Святой внутри тебя руководит твоим телом и умом твоим”. — “Иисус, Ты ей ничего не докажешь. Ей просто нужен мужчина”. Люди смеялись. “Скажи нам, а как Ты исцеляешь больных людей?” — “Силой и верой в Отца Всевышнего”.

— “Мария, пока Иисус беседует с людьми, скажи мне, пожалуйста, ваш путь лежит в Иерусалим?” — “Да, Корнилий”. — “Может, уговорим Иисуса пока не входить в город?” — “Корнилий, рано или по­здно Ему все равно придется войти в Иерусалим. Да мы Его и не уговорим. Он полностью настроен на все то, что Ему сказано свыше”. — “Извини меня. Мария, но в Ефреме нет у меня никакого брата, даже знакомых нет. Я узнал, что вы движетесь в Иеруса­лим и решил вас здесь встретить, да и в какой-то сте­пени помочь вам”. — “Спасибо тебе, Корнилий”.

— “О чем вы здесь секретничаете?” — “Да нет, Иисус, я просто говорю с Матерью Марией о ваших дальнейших планах”. — “Корнилий, Моя судьба ведет Меня в Иерусалим — это и есть тот единствен­ный план или цель, которую Я должен достичь до конца, с Учениками Я все обговорил. Да и Мама знает все, так что предписание близится к своему итогу, или Началу из Начал”. — “Что ж, Иисус, тог­да я возвращаюсь в Иерусалим и, конечно, не со спо­койной душой, с чувством какого-то огорчения”.

— “Корнилий, Я уверяю тебя: все временно, ибо сам убедишься и возрадуешься на третий день. Тем бо­лее, что после распятия Своего и в момент Моего воскрешения Я встречусь с тобой”. — “Иисус, я буду надеяться, что все так и будет. В общем, я жду вас в Иерусалиме”. — “До встречи, Корнилий”. Корни­лий удалился.

— “Учитель, скажи, как долго мы пробудем здесь?”

— “Симон, все зависит от жителей селения. Наше же дело проповедовать нашу истину среди всех, кто верит в нас, да и не верит”. — “Наставник, все по­нятно”.

— “Симон, Иуда еще не вернулся?” — “Нет, Учи­тель. Его нет”. — “Странно, задержался он надол­го”. — “Учитель, может, он заболел?” — “Возмож­но, и Я давно знаю, какой болезнью он болен”.

— “Иисус, не послать ли нам за ним кого-то из Уче­ников?” — “Нет, Мама, в Иерусалиме он сам най­дет нас со свитой, принадлежащей тьме и всему не­человеческому” .

Тем временем слухи о том, что Иисус скоро вой­дет в Иерусалим, распространялись с большой ско­ростью. Люди огромными толпами двигались в го­род с надеждой увидеть Сына Божьего. Стража сто­яла у городских врат и не пускала всех желающих проникнуть в город. Пригород был окружен живой массой, которая шумела днем и ночью. Пилат на­чал волноваться: не к добру столько народу собра­лось здесь, может дойти до беспорядков. “Я пред­ставляю, что будет твориться в тот день, когда Иисус войдет в город, — думал Понтий. — Как же мне быть? Иисус, Иисус, задал Ты мне задачу, которую я, наверное, никогда не смогу решить, а вообще-то, нужно посоветоваться с Клавдией, она должна мне помочь. Ведь она больше меня верит в Иисуса, и у нее должны созреть свои планы, которые разрешат все”. Разговор с Клавдией был недолгим.

“Вот, Понтий, ты наконец убедился полностью в своей слабости и Силе Сына Божьего, и я говорю тебе: ты не должен препятствовать входу Иисуса в Иерусалим. Он должен войти в город достойным об­разом, как достойный человек и как посланник еди­ного Бога Нашего”.

— “Что ж, пусть будет все так, как ты говоришь”. — “Понтий, признайся мне: страшно ли тебе? Или тебя одолевает что-то другое?” — “Я не знаю, Клав­дия, что тебе сказать, я просто думаю: почему Ирод всегда остается в стороне? Ведь Иисус Галилеянин, и Он, можно сказать, принадлежит Ироду”. — “Пон­тий, Иисус принадлежит только Богу и больше ни­кому другому, и вы с Иродом не вправе решать Его судьбу, тем более Сафаит. Если бы лично я находи­лась на твоем месте, то Иисус сидел бы рядом со мной, и трон Его находился бы выше моего, хотя я точно знаю, что Его трон — вся Земля наша, и Он есть единственный царь на ней”. — “Да, но кто же тогда я?” — “Ты, Понтий, просто временный про­куратор и человек, у которого отсутствует собствен­ное я. На мой взгляд — это страшнее всего. Вроде бы человек жив и его нет”. — “Ну, с меня довольно, ибо от тебя я раньше времени смогу сойти с ума. Мне сейчас нужно посетить синедрион и послушать их мнения по поводу входа Иисуса в Иерусалим”. — “Понтий, я думаю, что и я буду знать о том, что ре­шило собрание?” — “Посмотрим, Клавдия, посмот­рим”. Уходя, Понтий думал: вот змею пригрел, глав­ное, умеет так жалить, что после ее укуса месяцами

нужно отходить.

***

Давид жил у Иосифа, но мысли его были все вре­мя рядом с его Учителем. “Давид, я вижу, ты тоску­ешь по Иисусу?” — “Да, Иосиф, ведь все они для меня — вторая моя семья. Я очень привык к ним”.— “Давид, я понимаю тебя. Конечно, Иисуса ты, Давид, знаешь больше меня. Кем ты Его считаешь для себя: братом, Учителем?” — “Нет, Иосиф, с того момента, как я посетил огненный шар и мы все встре­тились с Мужами Небесными, Иисус стал для меня истинным Богом, которому равных нет”, — “Да, Давид, тебе повезло, ты находился в шаре, мне бы тоже хотелось почувствовать то, что почувствовал ты”. — “Иосиф, я уверен, что и ты увидишь то, что видел я, ибо в Книге Небесной было сказано: “И сохранит Иосиф ткань волшебную, которая будет нести в себе образ и силу Господню, и в разные вре­мена она будет отображать в себе два образа: Иоан­на Крестителя и образ Сына человеческого Иисуса Христа”. — “Да, Давид, интересно. Ты еще сравни­тельно молод, а столько уже знаешь, видел многое”. — “Иосиф, у меня была Книга, которая научила меня многому, да и всех нас. Ведь Петр, Андрей, Матфей и Симон не могли ни читать, ни писать, а сейчас они без всякого труда могут прочесть все”. — “Скажи, Давид, а о себе ты тоже все знаешь?” — “Да, все, только сейчас мне нельзя этого говорить, время не пришло, но жизнь моя не случайно свела меня с Иисусом, ибо такому надлежит быть. Точно так, Иосиф, как и тебя. Нам нужно выдержать все испы­тания, которые преподнесет всем нам жизнь”. — “Я думаю, Давид, что ты будешь сильным человеком и выдержишь все”. — “Иосиф, я постараюсь”. — “Да­вид, скоро Иисус прибудет в Иерусалим, и нам с тобой предстоит быть там. Я купец, и многие в Иеру­салиме меня знают. Если тебя будут спрашивать, кто ты мне, говори всем, что ты мой племянник”. — “Иосиф, так нужно?” — “Да, Иисус просил, чтобы так было. Потому что в городе могут начаться вол­нения среди людей, и всех, кто следует за Иисусом, чувствую я, будут избивать и заключать в тюрьмы. Это я говорю к слову, дай Бог, чтобы все было ина­че. Если ты будешь представляться моим племянни­ком, то тебя никто не тронет”. — “Дядя Иосиф, мне все понятно”. — “Ну вот и молодец, Давид. Я ска­жу, когда нам следует быть в Иерусалиме”. — “Иосиф, о прости, дядя Иосиф, я буду ждать с не­терпением того часа”.

Добравшись до Иерусалима, Корнилий увидел такую картину, о которой он никогда и не мечтал. Боже мой, сколько людей! “Да, Иисус, Ты действи­тельно Святой из Святых. Если Твоя Вера будет рас­пространяться по Земле с такой скоростью, то все люди, живущие на Земле, со временем соберутся у стен Иерусалима. Мне интересно смотреть и поче­му-то страшно, хотя чего я боюсь, ведь я знаю Тебя хорошо и видел Тебя в делах Твоих. Наверное, мне нужно сейчас посетить Понтия Пилата”. И он от­правился к нему во Дворец.