Откуда эти названия?

В топонимии Пермской области значительный пласт образуют русские названия. Термины «русское географическое название», «русский топоним» встречаются в литературе в двух значениях. В широком смысле русскими являются топонимы, не только образованные от исконно русских основ с помощью словообразовательных средств русского язы ка, но и многочисленные заимствования, испытавшие ту или иную обработку со стороны русского языка, словом, все топонимы, имеющие фонетическую и грамматическую форму русского языка и встречающиеся среди русских. Так, в русский топонимический фонд Пермской области правомерно включать многочисленные названия Коми-Пермяцкого округа, а также татарских и башкирских селений южных районов области, вошедшие после русской обработки в официальные источники. В то же время все эти названия не перестали быть достоянием национального топонимического фонда. Например, официальное название коми-пермяцкой деревни Нёпино можно считать русским топонимом: оно не только представлено в документах, но и имеет словообразовательные признаки русского слова. Коми-пермяки чаще пользуются национальным вариантом Нёп, Нёпин (нёп — 'низина').

В этой книге есть специальные разделы о коми-пермяцких, удмуртских, угорских, тюркских топонимах, что освобождает нас от рассмотрения русской топонимии в широком смысле. Тогда бы русские названия растворились в массе иноязычных по происхождению топонимов, неизбежны были бы повторы отдельных положений, касающихся топонимических пластов по их языковой принадлежности.

Официальной датой присоединения Перми Великой к Московскому государству считается 1472 год. Однако русским Прикамье было известно задолго до этого. Есть основания полагать, что русское население начало проникать в прикамские леса значительно раньше.

Заселение края, согласно письменным источникам, началось с Верхнего Прикамья — низовьев Колвы и Вишеры. Отсюда колонизация шла на юг. «Основную часть переселенцев составляли выходцы из северных и поморских городов: Вологды, Тотьмы, Устюга Великого, Белоозера, Холмогор, Каргополя, Сольвычегодска. Большинство их селилось в Верхнем Прикамье. Меньшая часть переселенцев — это выходцы из центральных областей и Поволжья, оседавшие в основном в Среднем и Нижнем Прикамье»[49]. Места прежнего обитания пришельцев достаточно полно отражены в их фамилиях: Вяткин, Вятчанин, Вятчанинов, Белозеров, Белозерцев, Вагин, Ветлугин, Вылежанин, Вычугжанин, Вологдин, Вологжанин, Вычегдин, Галичанин, Двинянинов, Казанцев, Кобрин, Колмогоров, Колмогорцев, Каргопольцев, Лалетин, Москалев, Мезенцев, Московитин, Немтин, Нижногородов, Навгородцев, Поморцев, Пинягин, Пинежанин, Подвинцев, Тверитинов, Тотьмянин, Сысолятин, Сысолетин, Углицких, Устюгов, Устюжанин, Устюжанцев, Южанин, Южанинов[50].

Переселенцы чаще занимали обжитые места. Встречу местных жителей с русскими в какой-то степени воскрешает небольшая книга А. П. Ромашова «Земля для всех». В ней автор повествует о том, что коми-пермяки и русские были всегда вместе, помогали друг другу бороться с трудностями в условиях сурового лесного края. Приведем отрывок из книги:

«Другодеревенцы тянулись гуськом. Впереди всех маленький Туанко, потом старший Сюзь с сыном, с топорами оба, за ними три бабы, у баб за плечами пестери.

Старый Сюзь вышел из лога. Кондратий низко поклонился ему, взял у Татьяны туесок с медовым квасом, подал:

— Ю жӧ, выпей, большой хозяин. Выпей!

Старый Сюзь напился и отдал туесок Татьяне.

— Ю жӧ, матушка, испей, — поклонилась Татьяна большой хозяйке ултыра, протягивая туесок с квасом, — устала небось.

Старая Окинь отпила, улыбнулась ей и прошептала беззубым ртом:

— Ог ме…

Татьяна приняла от нее туесок, стала поить остальных, косясь на девок. Устя обнимала Вету, внучку старого Сюзя»[51].

Автор старается оживить тот период в коми-пермяцко-русских отношениях, когда в Прикамье прибывали еще простые люди, стараясь скрыться в ее необъятных лесах от помещичьего гнета, тяжелых поборов. Это так называемая народная, крестьянская колонизация, носившая мирный характер и способствовавшая культурному сближению коми-пермяков с русскими.

Русская топонимия в Прикамье пока слабо изучена, специальных работ мало, да и те, что имеются, посвящены частным вопросам[52]. Наиболее значительно исследование В. А. Оборина[53]. Проанализировав все полные тексты писцовых книг почти на всей территории Перми Великой, автор приходит к выводу, что большая часть естественно-географических объектов к этому периоду была уже названа. Об этом, в частности, говорят и следующие факты. На карте Пермской области 1956 года в пределах Чердынского и Ныробского районов зафиксировано восемьдесят гидронимов, из них с исконно русскими корнями и суффиксами только девять: Еловка, Березовка (два названия), Ларевка, Жерновка, Ольховка, Рассоха, Березовая, Кременная. Все остальные относятся к дорусским пластам. В их числе восемь имеют морфологические признаки русского языка: Луньевка, Лызовка, Чишева, Тумская, Чепец, Вишерка, Вижаиха, Уролка. Остальные полностью не адаптированы русским языком. В них выступают фонетические, словообразовательные и другие «родимые пятна» языка-источника. Например: Джурич, Толыч, Сумич, Ялпач, Вурда-Ёль, Кельтма, Лопья, Визесья, Айя, Сурья, Расья, Ошья, Сарья, Инья, Пож, Уч, Неч, Интым, Тимшер, Нюзим, Колва, Еньза, Вижай, Кумай, Немыд, Солман, Волим, Няризь, Байдач, Бырким, Бубыл, Тулпан, Кысьва, Пыдол, Зерна.

На менее подробной карте Пермской области 1966 года на этой же территории всего десять гидронимов, из них девять относятся к дорусскому пласту: Колва, Кельтма, Пильва, Лопья, Вишерка, Тимшер, Сумыч, Немыд, Вижай. Один гидроним (Березовая) русский.

Полнее, чем карты, отражают гидронимию списки населенных пунктов. В них указаны не только относительно крупные, но и малые реки и ручьи. Так, в Верещагинском районе (по спискам населенных пунктов Уральской области 1928 года) насчитывается семьдесят пять гидронимов. Большинство из них (пятьдесят семь) создано из слов русского языка: Талая, Боровая, Мутная, Косая, Ольховка, Хмелевка, Березовая, Черновка, Каменка, Дикарка, Снегиревка, Неумоевка, Умываевка, Заболотинка и другие. На географические карты такие названия не попали. Но неверно было бы думать, что все небольшие реки и ручьи впервые получили названия от русских. Многие из них были известны в дорусский период. Просто новые поселенцы заменили старые названия новыми. Часто в основу названия небольшого объекта попадала фамилия или имя крестьянина, имевшего здесь свой участок. Таковы Мартыновка, Тарасовка, Мосенка, Никулинка, Афонинская, Софоновская. Восемнадцать названий создало дорусское население. Это более значительные реки: Обва, Лысьва, Нытва, Вож и другие.

Таким образом, к приходу русских крупные географические объекты уже имели названия. Однако это нельзя понимать так, что предки коми-пермяков, оказавшиеся здесь до русских, успели дать названия наиболее крупным географическим объектам, а русским осталось лишь наименовать малые объекты. В. А. Никонов разъясняет, что объекты разного порядка человек осваивал неодновременно[54]. Прежде всего оказывались заселенными бассейны относительно крупных рек, а потом в поисках незанятых земель люди осваивали и малые реки. Со сменой населения названия крупных объектов менялись редко.

Освоение Прикамья русскими протекало в основном мирно. У местных племен еще не было государственных границ. Два дружественных народа, русские и коми-пермяки, тяготели друг к другу. Длительное двуязычие, установившееся с приходом русского населения, способствовало более или менее полному перенесению в русский язык местной топонимии. Этим и объясняется, что дорусские названия в Прикамье в основном хорошо сохранились. Многие коми-пермяцкие и другие слова вошли в русский язык в своем первоначальном виде: Камгорт, Вильгорт, Ошвож, Сюзьва, Сива. Но поскольку коми-пермяцкий и русский языки отличаются по своему строю и фонетике, значительное количество коми-пермяцких топонимов подверглось обработке, пока не стало звучать совсем по-русски. Это обстоятельство заставляет нас специально остановиться на законах освоения коми-пермяцких названий русским языком.

ОСВОЕНИЕ РУССКИМ ЯЗЫКОМ КОМИ-ПЕРМЯЦКИХ НАЗВАНИЙ

Освоение заимствованных топонимов — это прежде всего подчинение их грамматическому и фонетическому строю заимствующего языка. Освоенные слова становятся незаметными. Их произносят и изменяют по законам воспринявшего языка и включают в соответствующие группы слов. Былую чужеязычность таких слов можно обнаружить только этимологическим анализом.

Началом освоения иноязычных топонимов является их звуковое приспособление (адаптация). Оно состоит в том, что необычные звуки языка-источника заменяют более или менее сходными звуками заимствующего языка. Так между языками возникают звукосоответствия. Их учет очень важен при этимологизировании и определении языковой принадлежности географического названия.

Остановимся на некоторых фонетических соответствиях коми-пермяцкого и русского языков:

1) коми гласному ӧ (среднего ряда среднего подъема языка) в русском соответствует о или е. Так, слова Мӧдӧроб, Льӧмва, Кӧчшор по-русски звучат Модоробка, Лемва, Кечшор. Звукосочетание йӧ в коми словах, например Дӧйӧг, Йӧгва, в русском письме передают с помощью е, ё, то есть пишут Доег, Ёгва;

2) коми ы часто, особенно после мягких согласных, переходит в и. Например: Ошыб, Чоййыл, Вильыб (в русском — Ошиб, Чойил, Вильиб);

3) коми-пермяцкие аффрикаты, то есть слитные звуки, передают следующим образом: звуку дз в русском соответствует зь или ч (Чадзӧв — Чазево, Ульвидз — Ульвич); звуку дж — ж (Джынтуй — Жинтуй, Ыджытшор — Ижитшор); — звуку тш — ч (Кута — Куч, Метшкӧр — Мечкор);

4) заударный звук о коми языка в некоторых сложных названиях переходит в русское е (Тышор — Тышер, Сивашор — Сивашер).

Мы перечислили далеко не все звукосоответствия, которые должен знать топонимист-исследователь. Строгий учет таких закономерностей поможет избежать многих ошибок. Например, при объяснении гидронима Ёгва из русского написания можно возвести его к нарицательному коми слову йӧг — 'сор, мусор'. Если же прислушаться к местному произношению йӧг, то этимология слова окажется иной: йӧг в разных коми говорах означает 'нарост на дереве, шишка, огонек рыбаков на реке, бугорок'. Наконец, если этот гидроним рассматривать в связи с другими финно-угорскими языками, учитывая при этом более древние звуковые законы (например, сужение гласных в пермских языках), а также имевшие место в прошлом контакты коми с другими народами, то перед исследователем откроются возможности сближения Йӧг с хантыйским йыгей (йыг — 'река'), марийским йогы — 'течение, поток'.

Приспособление коми-пермяцких названий к русскому языку касалось не только фонетической стороны.

Заимствованные топонимы нередко подвергали и морфологическому освоению. При этом слова утрачивали грамматические приметы языка-источника, и воспринятые названия приобретали морфологические признаки русского языка. Коми-пермяцкие названия получали прежде всего значение рода. Топоним подводили под тот род, который подсказывало русское название географического объекта: слово «река» женского рода, следовательно, и название реки получало приметы этого же рода. Морфологическая адаптация происходила неравномерно, неодинаковыми были и средства приобщения коми-пермяцких топонимов к категориям русского языка.

Менее всего соответствовали именам женского рода коми-пермяцкие гидронимы, оканчивающиеся на твердый согласный, поэтому к ним нередко присоединяли русский гидронимический суффикс -ка. Так Изъяшор превратился в Изъящерка, Пыскор в Пыскорка. Суффикс -ка выступал иногда в осложненных вариантах. Таковы Бурдовка, Кыновка, Мошевка, Кыровка.

Часто основы слов коми-пермяцкого происхождения получали оформление с помощью -ы, -и: Сюзи, Волеги, Малямыши, Гачеги, Сырники. В конце непроизводных коми гидронимов, оканчивавшихся на согласный звук, в письме нередко появлялся мягкий знак: Лочь, Кучь, Обь, Ручь. Но оставались названия Сын, Буб.

Наиболее подходящими для русского языка оказались названия с исходом -ва: Кизьва, Лымва, Язьва. Они напоминали краткие прилагательные русского языка в форме женского рода или имена существительные на -а и в большинстве случаев оставались без изменения. Только коми-пермяцкое Чусва, в русских говорах Чусова, было изменено в Чусовая.

На базе заимствованных топонимов впоследствии возникали новые названия, например уменьшительные: Сылвица (от Сылва), Мошевица (Мошва), Юсьвянка (Юсьва), Сивинка (Сива). Некоторые из освоенных коми-пермяцких названий получали дифференцирующие определения: большой или малый, северный или южный, восточный или западный. Так появились Черная Сюзьва, Белая Сюзьва, Северный Чус, Полуденный Чус, Осиновая Лопва, Нилинский Янчер, Средняя Сия, Восточный Лёль, Северная Кельтма, Южная Кельтма, Северный Колчим, Полуденный Колчим.

ИСКОННО РУССКИЕ НАЗВАНИЯ

Чисто русские названия, как уже говорилось, возникали там, где русские поселялись на еще необжитых местах. А таких необжитых или слабо заселенных мест в Прикамье было очень много.

Русские поселенцы, создавая новые названия, сосредоточивали внимание на том или ином признаке объекта. Основой топонима нередко становились имена, прозвища или фамилии первопоселенцев, владельцев участков. Письменные источники дают богатый материал о связи топонимов с местными антропонимами. Так, в деревне Медведево Кунгурского уезда в 1834 году было девять семей с фамилией Медведев, в деревне Некрасовы Пермского уезда — шесть семей Некрасовых, в Щёткино — шестнадцать семей Щёткиных, в Субботино — двадцать семей Субботиных.

Очень распространено в русской топонимии также образование топонимов из географических терминов: Гора, Слудка, Грива, Гуменцы, Камень, Заозерье, Кулига, Падун, Прорыв, Просека, Полянка, Ключи, Увалы, Косогор, Чертеж, Бутырки.

В советское время распространились названия-символы и названия-посвящения: Заря, Дружба, Путь Коммунизма, имени Клары Цеткин, Ленинск, которые чаще присваивают колхозам и совхозам.

По структурным особенностям топонимы русского происхождения разделяют на следующие группы: 1) суффиксальные, или образованные с помощью того или иного суффикса. Например: Большуха, Пирогово, Ванино; 2) бессуффиксальные, когда нарицательное слово, нередко географический термин, входит в топонимию без форманта. Таковы Мыс, Гора, Полом, Культура, Труд; 3) образовавшиеся в результате субстантивации — перехода прилагательного в существительное. Например: Светлый, Октябрьский, Васильевское, Кленовский; 4) созданные путем сложения основ. Таковы Татаро-Чикаши, Ново-Ильинка; 5) представляющие собой сочетание слов. Например: Красный Октябрь, Красный Яр, Знамя Труда.

Чаще все-таки названия образуются с помощью суффиксов. При этом следует иметь в виду, что в топонимии под суффиксом надо понимать сплав суффикса и окончания: -ка, -ица, -ово (-ево). Такой грамматический сплав принято называть формантом или топонимическим суффиксом. Часть топонима, стоящая перед формантом, называется топонимической основой. При выделении основы топонимов нельзя игнорировать ступени топонимообразования (таблица).

Как правильно заметил В. А. Никонов, у каждого форманта свой ареал, свой очаг сгущения, и в этом отражается история заселения края[55]. Словообразовательный аспект изучения топонимии является одним из наиболее плодотворных. Большая работа по изучению словообразовательной структуры топонимов развернулась в Поволжье, Сибири, на Дальнем Востоке и Алтае. Об этом свидетельствуют, в частности, труды первой и второй ономастических конференций, изданные в Ульяновске (1969) и Горьком (1971).

Знание закономерностей построения топонимов облегчает этимологический анализ, помогает обнажить первоначальный признак, ставший основой наименования.

А в этом одна из главных задач топонимических исследований. Однако есть и обратная зависимость: чтобы уметь выделить формант, надо знать историю названия. Если известно, что топоним Лобанов образован от прозвища Лобан, тогда в нем есть формант -ов. Если же основой топонима является фамилия Лобанов, тогда он бесформантен.

НАЗВАНИЯ НАСЕЛЕННЫХ ПУНКТОВ. Русские названия населенных пунктов в большинстве случаев образованы с помощью суффиксов. По степени продуктивности едва ли не на первое место выдвигаются -ы, -и, образующие формы множественного числа нарицательных слов. О природе -ы, -и писали многие[56], но выделение их в качестве топонимического форманта спорно и сегодня. Некоторые исследователи продолжают рассматривать топонимы на -ы, -и только как форму множественного числа имен существительных.

Топонимы на -ы, -и в Пермской области, например в Ильинском районе, составляют почти четвертую часть их общего количества (Белканы, Белки, Ежи, Елтыши, Мухлыги, Плеханы, Сутяги, Броды, Ключи, Ляды, Большаки, Малахи, Ковали, Некрасы). В основе таких топонимов чаще прозвища, народные имена, реже географические термины. В Коми-Пермяцком округе топонимов на -ы, -и мало, и встречаются они только в письменных источниках. В разговорном же языке такие названия произносят без -ы, -и: Шулаки (Шувак, Шуак), Балюки (Балюк), Рассохи (Росока), Балкачи (Балкач), Гайны (Гайна). В писцовых книгах XVI–XVII веков таких топонимов нет. Очень редки они и в ревизских сказках XIX века. Топонимические суффиксы -ы, -и — образование недавнего времени.

Интересно сравнить, как изменялись названия населенных пунктов на протяжении длительного времени. Приводим небольшие списки по двум сельским Советам Ильинского района по годам (стр. 68).

Модель топонимов на -ы, -и укрепилась в Ильинском районе и заняла господствующее место только в последние годы. Тем не менее, некоторые исследователи подчеркивают, что такие топонимы довольно древни[57].

Во многих местах Пермской области до сих пор сохранились родовые прозвания на -ы, -и, бытующие наряду с фамилиями. Например, в селе Искоре некоторые жители с фамилией Нагорских имеют прозвание Савичевы, у Пешехоновых два рода — Пешехоновы и Ивановы, а Ивачевых и Чебиных относят к одному роду Чебины. Среди прозвищ села Долды Чердынского района встречаются Мариники, Тараканы, Васкинцы, Митревчи, Мяны, Наташины, Огрунины и другие. Из всего сказанного невольно напрашивается предположение, что в истоках современных топонимов на -ы, -и лежат прозвища первопоселенцев, превратившиеся в родовые прозвания. Они, как мы знаем, очень устойчивы, особенно в сельской местности. И вполне понятно, что многие из них дошли до нас. Эти родовые прозвания были оформлены в письменных документах дореволюционного времени в качестве официальных топонимов по модели: чья деревня? — Макурина, Некрасова; чей починок? — Орловский. Однако со временем народно-разговорная форма стала преобладать над книжно-официальной. А демократизация языка в годы Советской власти способствовала укреплению модели на -ы, -и.

Аналогичные явления отмечены и в топонимии Кировской области. Здесь в некоторых районах, например в Шабалинском, топонимы на -ы, -и составляют половину их общего количества. Причем многие названия на -ово (-ево) имеют параллельную разговорную форму на -ы, -и или без него; Окатово — Окаты, Скородумово — Скородум[58].

Форманты -ы, -и, укрепившись в топонимах, производных от антропонимов, стали распространяться на названия, в которых значение множественного числа совершенно ни при чем. С помощью этих суффиксов в русскую топонимию стали включать и иноязычные названия. Все это позволяет считать -ы, -и полноправными топонимическими формантами, несмотря на их прошлое. Аналогичное происхождение имеют -ата (-ята) и -цы.

Мало уступают по распространенности древние общеславянские суффиксы с принадлежностным значением -ов (-ев), -ово (-ево), -ова (-ева). Таковы названия Амосово, Антропово, Поспелова, Швецова, Медведева, Анферова, Козлово. Топонимы с такими формантами — в прошлом притяжательные прилагательные — были вызваны к жизни утверждением частной собственности на землю и отвечали на вопрос: кому принадлежит место (пустошь, лес, деревня, село, починок и так далее)? — Петрово (место), Петров (починок), Петрова (пустошь). Этим значением и оправдывается то, что в основе таких топонимов-всегда антропоним.

Форманты -ин, -ино, -ина по функции тождественны указанным суффиксам. Они оформляют топонимы тоже исключительно антропонимического происхождения. Различие лишь в том, что их обычно присоединяют к основам на -а (-я): Аверино (от Аверя), Алешино (от Алеша), а также Ананьино, Анастасьино, Бородино, Мишино, Сорокино.

Формант -ата (-ята) для наших мест — недавний пришелец. Первоначально он был распространен на верхней Ветлуге и левых средних ее притоках. Отсюда топонимы на -ата (-ята) около XIX века стали попадать в бассейны средней Вятки и средней Камы, где получили широкое распространение. Только в Ильинском районе Пермской области топонимы с таким формантом составляют около пятнадцати процентов общего их количества. Топонимы на -ата (-ята) изучены относительно хорошо[59]. В их основе чаще всего антропонимы или патронимические прозвища по отцу, деду. Таковы Терешата, Викулята, Никулята, Малышата, Софронята, Романята, Калинята, Волчата.

Однако в Пермской области многие названия на -ата (-ята) могли войти в топонимию и через коллективные прозвища выходцев жителей из какого-либо населенного пункта. Так, от имени Софрон был когда-то образован топоним Софроново; жителей населенного пункта называли софронята, это прозвание в конце концов закрепилось в качестве нового топонима — Софронята.

В связи с этим интересно отметить, что в коми-пермяцком языке, в котором нет топонимов на -ата (-ята), очень распространены названия жителей по населенному пункту. Жителей деревни Кубенево называют кубенята, деревни Пиканово — пиканята, деревни Абрашево — абрашата. Это похоже на то, как в русском языке называют детенышей животных и птиц: котята, гусята, галчата. В коми-пермяцкую топонимию такие слова проникли из русских говоров. Например, в селе Долды, где живут русские, встречаются прозвища жителей по населенным пунктам: корнята, погодята, орломята.

Материалы ревизских сказок середины XIX века свидетельствуют о том, что многие названия с формантом -ата (-ята) возникли недавно. В том же Филатовском сельсовете Ильинского района, приблизительно совпадающем с границами бывшей Филатовской волости, в 1850 году не было ни одного названия на -ата (-ята), а теперь их здесь шесть. Новый формант возникал иногда на месте другого. Так, в 1850 году здесь была деревня Макурина (две семьи Макуриных); в 1968 году она попала в документы под названием Макурята. Точно так же была деревня Давыдово (шесть семей Давыдовых), теперь она значится как Давыдята.

Формант -цы проник в топонимию как средство для обозначения выходцев из каких-либо мест, населенных пунктов: андреевцы (из деревни Андреево), таборцы (из Таборов), иньвенцы (из бассейна Иньвы), косинцы (из Косы), кудымкарцы (из Кудымкара).

Коми-пермяки заимствовали суффикс -цы в значении «жители такого-то населенного пункта», позднее названия с -цы были перенесены на сами населенные пункты. Так название деревни Канамова в народном говоре звучит Канамовчи (в коми-пермяцком языке русское -цы переходит в -чи), деревню Казаринова называют Казаринчи, Асанова — Асановчи, Ефимова — Ефимовчи.

Суффикс -ичи первоначально имел патронимическое значение — отчество лица (в русском -ич: Иванович, Ильич), но впоследствии значение его расширилось — он стал указывать на зависимое положение людей, принадлежность их к какому-то роду (Омичи, Фомичи, Емеличи, Захаричи, Коровичи).

Топонимы, совпадающие по форме с прилагательными, имеющими суффикс -ск- (-ск), по выражению В. А. Никонова, передают «неличную принадлежность»[60]. Среди них можно выделить топонимы, возникшие таким образом: 1) от названия церкви, церковного праздника: Богоявленск, Богородск, Воскресенск(ое), Рождественск(ое), Архангельск(ое); 2) от собственных имен: Азовский, Александровский; 3) от названий революционных событий, имен выдающихся людей: Октябрьский, Ленинский, Чкаловская, Пролетарск.

Относительно редки в Пермской области топонимы с формантом -ка (-овка, -евка, -инка), имевшим первоначально уменьшительное значение, а потом ставшим суффиксом топонимов-существительных с различными значениями: Березовка, Жердовка, Федоровка, Пожевка, Зубовка, Абрамовка, Ермаковка.

Топонимы с формантом -иха представлены также не густо: Головниха, Гуриха, Мусиха, Косотуриха, Опалиха, Глушиха. Основной очаг их за пределами области — на территории между Волгой и Клязьмой[61]. В Прикамье они появились около XIX века. Первоначальное значение суффикса -иха принадлежностное: Данилиха — 'принадлежащее Данилу'. Впоследствии это значение сузилось до прозвищ женщин по отцу или мужу. Прозвища по мужу в нашей области встречаются повсюду: Олексаниха (муж Олексан), Захариха (Захар). Они имеют разговорно-просторечный характер и чаще употребляются лишь в разговоре о третьем лице. Что касается топонимов на -иха в первом, то есть в принадлежностном, значении, то они встречаются, правда изредка. Так, в Бондюжском и Вильгортском сельсоветах Чердынского района мы выявили, что нередко одно имя (Орлиха, Гагариха, Игнашиха) относится и к людям одного рода (обычно к женщинам), и к земельным угодьям — лугу, урочищу. Интересно в связи с этим отметить, что Ю. П. Чумакова нашла очаг антропонимов — женских прозвищ по отцу в Выксунском районе Горьковской области[62].

В Пермской области изредка встречаются топонимы с формантом -щина (Бердниковщина, Елковщина, Тихоновщина, Сельковщина, Ярославщина, Мельковщина).

Префиксация, то есть образование топонимов с помощью приставок (Подгора, Загора, Закурья, Подбобыка, Закамень, Запоскотина[63]), в русской топонимии Пермской области играет менее заметную роль, чем суффиксация. Иногда в таких топонимах наряду с приставкой бывает и суффикс (Подгорная, Подземляная, Подкаменное). Последний способ образования топонимов во многом еще не ясен. В. А. Никонов пишет по этому поводу: «Очень трудно, если вообще возможно, отличить, образован ли топоним префиксацией или видимый в нем префикс принадлежит самой основе»[64]. Он предлагает «принимать такие топонимы как данные, независимо от того, в каком порядке складывались их элементы»[65].

В микротопонимии Пермской области, почти не имеющей отражения в официальных документах, богато представлены образования в форме косвенного падежа существительного с предлогом (За гумном, Под гумном, У мельницы, За мельницей, За прудом, За болотом).

Без специального форманта, как говорят, с нулевым суффиксом, входят в топонимию местные географические термины, а также слова, обозначающие место, где когда-то что-либо находилось или происходило: Плёсо, Прорыв, Курган, Лука, Мыс, Берег, Тайга, Болото, Бор, Галешник, Мочище, Городище, Лубнище, Репище, Кормовище, База, Заготскот.

Сравнительно продуктивны в Пермской области топонимы-словосочетания. Первый компонент в них указывает на расположение объекта (Верхнее Брагино, Нижнее Брагино, Верхние Гари, Нижние Гари), его величину (Большая Дуброва, Малая Дуброва, Большие Пальники, Малые Пальники), этнический признак жителей (Русские Чикаши., Русский Таз, Татарский Таз). Выделяются названия-словосочетания следующего типа: Берег Камы, База Кормосовхоза, а также Веселый Мыс, Горный Ключ, Высокое Поле.

В пермской топонимии представлены также двуосновные, или сложные, названия. Специфика их образования изучена слабо. На это неоднократно указывалось в литературе[66]. Здесь мы остановимся лишь на простейшей классификации подобных топонимов. Среди них можно выделить сложносуффиксальные, состоящие из двух основ (Краснокамск из красная — в смысле 'новая' и Кама. Таковы же названия Красновишерск, Новоильинское, Новоодинцово); сложные по структуре (Новожилово, Новоселово), хотя топонимическая основа у них одна (новожил-, новосел-), и названия с первыми компонентами верх- и усть-, которые присоединяют обычно к существующим гидронимам (Верх-Молебка, Верх-Глубокая, Верх-Осиновка, Верх-Талица, Верх-Травяная, Усть-Усолка, Усть-Черная, Усть-Шалашная, Усть-Луговая, Усть-Березовка, Усть-Каменка, Усть-Гремяча, Усть-Косьва).

НАЗВАНИЯ РЕК. Русские гидронимы также чаще всего образуются с помощью суффиксов, из которых наиболее продуктивны следующие:

-ка (-овка, -евка, -анка, -инка, -енка). Таковы Куликовка, Оверинка, Ваневка, Боровлянка, Гуляевка, Дресвянка, Ивашенка, Мерзлянка, Ежовка. С помощью суффикса -ка нередко происходит так называемая гидронимизация названия населенного пункта. По названию села Пыскорка получила наименование река; такое же происхождение гидронимов Чердынка, Ныробка, Искорка;

-иха. Например: Макариха, Останиха, Щепиха, Обросиха, Комариха, Сушиха, Брюханиха, Данилиха;

-ища. Так образованы названия Боровица, Нерестовица, Мошевица, Сылвица, Талица.

Встречаются также гидронимы, образованные в результате субстантивации прилагательных. Какая река? — Черная, Зимовая, Озерная, Медвежя, Долгая, Рудничная, Омутная, Замельничная, Афонинская. Изредка попадаются гидронимы, не имеющие форманта. Например: Утка, Векша, Кукушка, Куница, Росомаха, Селище, Побоище. Имеются и гидронимы, представляющие собой словосочетания. Таковы Крутой Лог, Сухая Платошна, Малая Копырка, Глухая Останиха, Большая Рассоха, Большая Озерная.

Таким образом, географические названия Пермской области — продукт истории края, творчества разных народов. Будучи в постоянном употреблении людей разных национальностей, названия постепенно выравнивались, унифицировались. Так формировался особый топонимический регион, тесно связанный с топонимией соседних территорий и в то же время во многом своеобразный.

Топонимия Пермской области, как и других территорий страны, нашла свое место в общем словарном фонде языков народов СССР. Укреплению этого фонда способствовали и способствуют такие факторы, как дружба народов, общность территориальная, экономическая, идеологическая и культурная. Л. И. Брежнев в докладе на XXIV съезде КПСС говорил: «За годы социалистического строительства в нашей стране возникла новая историческая общность людей — советский народ».

Важнейшая роль в формировании межнационального словарного фонда принадлежит великому русскому языку, ставшему языком межнационального общения, а для многих нерусских и вторым родным языком.

Тенденция к созданию межнационального фонда особенно ярко обнаруживается в развитии новейшей топонимии. На всей территории Пермской области независимо от того, какой народ преобладает в той или иной местности, новые названия возникают очень часто из слов русского языка. Об этом, например, красноречиво говорят названия поселков в Коми-Пермяцком округе, созданных в 50—70-х годах для лесников: Березовка, Пограничный, Каменка, Дружба, Мирный, Рябиновка, Сергеевский, Красный Яр, Серебрянка, Лесной, Камский, Кордон, Райбольница, Сельхозтехника, Светлица. Во многих названиях поселков улавливаются и гидронимы, унаследованные русским языком от предшествовавшего населения. Таковы, например, Вижаиха, Колва, Чепец, Валай, Лобырь, Сумыч, Низьва, Шунья, Зерна, Пильва, Ухтым в Чердынском районе.

Некоторые поселки Коми-Пермяцкого национального округа получили названия из родного языка: Ягдын — 'место у бора', Шордын — 'место у ручья', Изгарьян — 'место, где добывают камень'. Эти и другие слова также становятся достоянием топонимии Пермской области, а через нее попадают и в общий словарный фонд народов СССР. Так топонимы вслед за терминами и антропонимами, обгоняя обычные слова, идут по пути интернационализации.