Отражение

Глава 17

Дни сменялись, похожие, словно братья-близнецы. Нанэ представляла, как Харим трясется над увядшими виноградниками, но не могла насытить ненависти. Ей больше пришлось бы по душе, если Оронт бросил нечестивого в клетку к рысям или медведям. По крайней мере, так поступали с чужинцами на ее родине.

Нанэ тяжело вздохнула, прогоняя навалившиеся воспоминания. Для нее всё кончилось не так страшно, как для того же Факима. Каждый раз, когда она беседовала с ним, ее сердце сжималось. Внешне спокойный и даже немного равнодушный, вот только взгляд исполнен тоской и обидой. Скоро кончится положенный для Оронта срок вдовства, и она станет полноправной хозяйкой в поместье. Нанэ не успела додумать мысль до конца. Ее звериное чутье забило тревогу. Она бесшумной тенью проскользнула во двор.

Полуденное солнце припекало, загоняя людей и скот под спасительную прохладу укрытий. Рабы набирали воду из колодца в тяжелые железные ведра. Евнухи и чернокожие служанки несли в гарем подносы с едой и фруктами. Притомившаяся стража жадно пила из кувшинов, принесенных босоногими мальчишками в длинных полотняных рубахах. Жирные куропатки закапывались брюхом в песок.

Нанэ не сразу заметила две фигуры, спрятавшиеся от любопытных глаз за остовами возводящихся построек. Одна из них, несомненно, принадлежала Оронту, другая походила на копну высушенной травы. Хортомонул! Сердце замерло, а потом принялось тугими толчками разгонять застывшую кровь. Нанэ дождалась, когда во дворе останется только стража, и подкралась к господину и ведуну. Ей не терпелось подслушать их разговор. Она твердо знала: о чем бы ни шла речь — решается ее судьба.

С трудом Нанэ разобрала обрывки фраз.

— Ты… отослать ее от себя… — сипел дедушка Хор.

— Я не могу оторвать ее от сердца, — со вздохом отвечал Оронт. Разобрать его слова оказалось гораздо проще. — Может, беда пройдет стороной?

Косматая фигура ведуна качнулась из стороны в сторону. Нанэ окаменела. Каждое слово разлеталось в голове раскатом грома.

— Нет, у нее… душа и… идут за ней по пятам.

— Твои слова не вмещаются в меня, — господин обхватил голову руками.

— Ахуры… тебя, но многие из тех… погибнут…

Между собеседниками повисла тягостная тишина. Наконец, Оронт разорвал ее, роняя холодные слова:

— Иди, я услышал тебя.

Он отвернулся от Хортомонула и направился в сторону Нанэ.

— Я сказал… — послышалось вдогонку. Фигура вещего старика растворилась в плавящемся воздухе.

Нанэ сама не помнила, как оказалась в садовом домике. Ледяными пальцами она впивалась в расшитую шелком и золотом подушку. Что же господин? Послушает ведуна или оставит ее рядом с собой? Как тяжело было признать его власть над собой, назвать этим некогда страшным словом — господин. Что же теперь? Мысли путались, в сердце клокотала досада. Надо бежать к Оронту, броситься ему в ноги — может это смягчит его душу?

Нанэ вскочила и одним прыжком оказалась у двери, чуть не сбив с ног Рузафа. Ей показалось, что на лице невольника отразился испуг. Видимо, подобной прыти от юной наложницы он никак не ожидал.

— Господин ждет тебя в саду. Советую подобающе одеться, — вскользь добавил он, окинув оценивающим взглядом ее простую холщовую рубашку до пят.

Рузаф вышел, оставив Нанэ в одиночестве. Время для нее застыло. Тысячи мыслей проносились в голове, но ни одну из них она не могла поймать за хвост. Ноги перестали слушаться, внутри похолодело. Не глядя, Нанэ достала из резного сундука первую попавшуюся шелковую рубашку и сменила наряд. Кровь отхлынула от лица, сердце потерялось в груди. Она, как теленок на веревочке, поплелась в сад.

Оронт расположился на махровом ковре, украшенном маленькими подушками. Расторопные рабы принесли блюдо с персиками, виноградом и инжиром и кувшин с молодым вином. Один из них — костлявый длинноволосый мальчик — остался разгонять полуденную духоту опахалом.

Господин был задумчив, даже печален. Нанэ знала причину и не решалась подойти. Так и застыла поодаль. Наконец, Оронт заметил ее и пригласил разделить с ним пищу.

— Что-то случилось? — вероятно, вид Нанэ обеспокоил его.

— Со мной все хорошо, если господин в добром здравии, — она присела рядом с Оронтом.

Он улыбнулся. Видимо, ее слова пришлись ему по душе.

— Я очень устал, — признался Оронт. — И сейчас я бы хотел просто побыть с тобой.

Солнце склонилось к закату, когда Рузаф прервал блаженную дрему господина на коленях Нанэ. Она напевала колыбельную на языке своего народа и запускала пальцы в седые волосы хозяина.

— Господин, к вам посетитель, — встревожено сообщил слуга.

— Кого там принес Ахриман? Я не намерен сегодня никого принимать, — недовольно проворчал Оронт.

— Я бы рад отправить непрошенного гостя восвояси, но к вам пожаловал сам Царь Царей, — с поклоном ответил невольник.

— Дарий? — удивился хозяин поместья. Смутная, едва уловимая тревога мелькнула в его глазах. — Отчего вдруг такая честь и внезапность?.. — вслух размышлял он. — Однако, не стоит держать его у дверей, вели пригласить гостя в зал, пусть принесут лучшее угощение и вино, заколите ягненка.

Оронт наспех отдал приказание и сам удалился из сада, оставив Нанэ одну. Рузаф ушел вслед за хозяином — звать гостя в дом и отдавать распоряжения прислуге. Через несколько минут встревоженный Оронт поместья в парадных одеждах вернулся в сад.

— Отрада моя, пока я не ведаю причины, приведшей правителя в мой дом. Но будет лучше, если ты до времени притаишься здесь.

— Слушаюсь, господин, — его тревога передались Нанэ.

Ее сердце заколотилось, словно ему не хватало места в груди. В животе разлился неприятный холод. Она чувствовала, что сейчас Хозяйка судеб покачнула весы, решая долю Оронта. За всё то время, что Нанэ жила здесь, она прикипела к нему сердцем и полюбила его. Это была не страстная любовь женщины к мужчине, а скорее теплая нежность к благодетелю.

Пока Оронт принимал высочайшего гостя, Рузаф, по повелению господина, отправил к Нанэ Факима — развлечь беседой и танцами. И теперь евнух сидел на кровати Нанэ и перебирал в руках жемчужные бусы. Вчера Оронт подарил их ей. Каждая горошина — словно блестящая молочная слезинка.

— Отчего же ты снова грустишь, Нанэ? — Факим искренне недоумевал. Хозяин холил и лелеял ее, а она прятала глаза, из которых вот-вот польются слезы.

— Мое сердце не находит покоя…

Нанэ забралась на кровать рядом с евнухом и прижала колени к груди. В руках она держала персик, взятый с блюда в саду.

— Станцуй для меня, — вымученная улыбка разгладила морщинки.

Факим взял фрукт из ее рук, снял со стены кинжал, с локоть длиной и закружился в вихре танца. Нанэ с замиранием сердца следила, как невольник змеей приникал к земле и подпрыгивал в воздух, подкидывая фрукт и жонглируя опасным оружием. Словно и не кинжал это, а обычная палка. Тревога и грусть растворились. Для Нанэ время остановилось, застывая на полуобнаженном теле танцора каплями пота.

Она не сразу заметила, что в сад неспешно вошел Оронт, в сопровождении мужчины ростом чуть ниже себя. Кудрявая борода с проседью и морщины выдавали преклонные годы. Складки пурпурной тоги с золотой вышивкой скрывали обвисший живот. На голове — тюрбан в тон одежд. Незнакомец целенаправленно обшаривал сад цепким взглядом, пока хозяин рассказывал ему о торговых делах. Хотя Оронт давно не ходил в море — его заменили на этом поприще шесть сыновей от двух жен. Обе женщины умерли в один год от египетской лихорадки. Жрецы Ахурамазды узрели в этом дурной знак немилости божества и посоветовали господину принести в жертву быка и дать обет десятилетнего вдовства.

На мгновение взгляд гостя задержался на садовом доме. Скользнул по широкому проему окна, в котором виднелось лицо Нанэ. Вот когда она заметила его. А незнакомец тем временем довольно огладил кудрявую бороду. Нанэ поскорее отвернулась и снова стала смотреть на Факима, хлопая в ладоши. Словно под ритм ее хлопков, танец ускорялся. Миг, другой — и евнух приник к каменному полу, внося последний штрих. В правой руке он держал разрезанный в воздухе ловким броском кинжала персик.

Сердце Нанэ забилось быстрее, она задышала чаще и глубже, словно вокруг не хватало воздуха. Обернулась и столкнулась взглядом с бородатым незнакомцем, смотревшим на нее с широкой хитрой улыбкой. Душа Нанэ вспугнутой пичугой рванулась ввысь, унося на крыльях ее сознание. Она упала без чувств на руки успевшего подхватить ее Факима.

Когда она пришла в себя, гость уже не было. Нанэ отпустила евнуха, прикладывавшего к ее лбу мокрую холодную тряпку. Она отправилась к пиршественному залу, стараясь ступать как можно тише. Там сидел ее господин, задумчивый и грустный. Он спрашивал что-то у стоявшего рядом Рузафа. Нанэ прислушалась, она была уверена, что разговор идет о ней.

— Значит, слуга… — печально проговорил Оронт.

— Да, господин. Рамаури отстал от Правителя и шепнул мне, что его господин будет рад, если вы подарите ему новую наложницу.

— Как больно слышать это сейчас, когда я прикипел к ней сердцем, — хозяин по привычке размышлял вслух, сжав кулаки и нахмурив брови. — Сможем ли мы спрятать ее? — снова обратился он к Рузафу.

— Не думаю, господин. Дарий Великий забрал с собой только часть стражи. Остальные разместились во дворе у Потриния-торговца. И я не удивлюсь, если им отдан приказ выкрасть Нанэ, если вы откажетесь отдать ее добром. Мы можем попробовать оборониться…

— Но Дарий мне этого не простит, — оборвал его Оронт. — Кто знает, чем кончится ночная осада и что будет с моими детьми на другой день? И потом, я отвечаю еще и за вас… — Он обратил лицо к невольнику, — если он не пожалеет свободных, то что станет с рабами?

Рузаф пожал плечами:

— Только боги могут знать это. Но если понадобится, я отдам все ради вас, господин.

— Именно поэтому я ничего не попрошу. — Похоже, для себя Оронт уже всё решил. И теперь искал силы, чтобы выполнить задуманное. — Сходи к слугам Дария и передай им, что когда первая звезда украсит небо, я передам им дар для Правителя.

Каждое услышанное слово острыми кинжалами врезалось в сердце Нанэ. Слезы стекали по щекам, темными пятнами расплываясь на воздушной ткани рубашки. Она сделала несколько шагов к фонтану, а потом упала на разноцветную мозаику, рыча и колотя по ней ладонями. Что ей за дело до чужих детей и слуг? Нанэ оплакивала собственную судьбу.

Обещанный брак манил ее, суля окончание бед и скитаний. Во дворце же ждало только бесчестье. Ненавистное, невыносимое, рвущее душу на части от одной только мысли о нем. И тем больней и мучительней показалось предательство хозяина — единственного из чужинцев, кому она решилась довериться. Нанэ кусала губы до крови, пытаясь заглушить хлынувшее в душу негодование. Словно в бреду она повторяла слова проклятья, призывая чуму и мор на Оронта, Рузафа, Дария и всех чужинцев вместе взятых.

В таком состоянии ее и нашел хозяин. Понадобилось несколько часов, чтобы привести Нанэ в чувство. Опомнившись, она затихла и успокоилась. Только внутри продолжала плескаться ненависть. Нанэ безропотно позволила себя одеть, умыть и укрыть покрывалом. Оронт больше не посмел приблизиться к ней. Он предпочел скрыться в самом дальнем закоулке поместья.

Рузаф и несколько воинов из охраны Оронта проводили Нанэ до ворот Потриния-торговца. Оттуда ее повели уже чужие слуги и стража. Она не проронила ни звука. Нанэ даже дышать старалась реже. Сердце окаменело, вытесняя проросшую в нем доверчивость. На этот раз она сама решит свою судьбу: если позора не удастся избежать, то она хотя бы сможет умереть от голода и горя.