Отрава

ПАУКИ

В королевстве пауков было очень темно. Далеко-далеко по пятнистому бархатному небу плыли клочья пурпурных облаков, тут и там их пронзали холодные стрелы звездного света. В королевстве не было своей луны, но тем не менее ночь была здесь ярче и светлее самой ясной ночи на земле человека, потому что все искрилось и мерцало.

Отрава, Брэм, Перчинка и Андерсен стояли на высоком горном уступе, с которого открывался вид на дворец королевы Асинастры. Позади остался узкий лаз Перекрестка, где им пришлось продираться сквозь тысячи сетей, чтобы попасть на ту сторону ущелья. Теперь с путешественников свисали лохмотья паучьего шелка и слабо шевелились на легком ветерке.

При воспоминании о пауках у Отравы мурашки пробежали по коже. Ей пока не удалось до конца убедить себя в том, что ни одна мерзкая тварь не притаилась где-нибудь в волосах. Им еще повезло, что эти ядовитые паучища никого не укусили. Брэм, который шел впереди, показал ей несколько пунктирных отметин на своих толстых перчатках. Если бы пауки достали до кожи, он, возможно, был бы уже мертв. Правда, Брэм удивительно спокойно перенес это приключение.

Дворец королевы Асинастры стоял посреди огромного углубления в горе. Вокруг возвышались горные пики, поросшие дремучим лесом. Сучья на деревьях туго оплела паутина. Должно быть, этой паутины в лесу было немало, если путники без труда разглядели ее с такого расстояния.

Сам дворец состоял из дюжины башенок различной высоты, расположенных без какого-либо порядка и соединенных мостиками тоже вне всякой закономерности. Похоже, дворец был построен из какого-то черного камня, а парапеты казались темно-фиолетовыми, но наверняка сказать было трудно из-за липких нитей, которые тянулись от башни к башне – и так до самых скал, окружавших дворец. Дворец стоял в центре гигантской паучьей сети, которая оплетала всю лощину. Между ее толстыми нитями полоскались на ветру, словно паруса, бесчисленные полотнища из полупрозрачного белого волокна, паутина колыхалась вместе с ними… Но больше ни единого движения путникам заметить не удалось.

– Может, стоит поискать спуск? – предложила Перчинка, опасливо поглядывая с края выступа на верхушки деревьев далеко внизу, в доброй сотне футов от них.

– Думаю, мы можем слезть прямо здесь, – заметил Брэм. На скале было много удобных выступов, чтобы найти опору для рук и ног. – Кота посадим ко мне в котомку.

Андерсен обиженно посмотрел на него и принялся тщательно вылизывать лапу.

– Пока не надо, – сказала Отрава. – Не будем торопиться. Давайте перекусим, отдохнем, а тем временем присмотримся.

– Я всей душой «за», – согласился Брэм, скинул с плеч сумку и сел на землю.

– Мне что-то не нравится этот лес, – рассеянно пробормотала Отрава, вглядываясь в обвитую паутиной чащу. – Мы даже не увидим, если по наши души явятся.

Они поели холодного мяса, хлеба и сушеных фруктов. На скальном уступе путники были в относительной безопасности, по крайней мере, пока. Ведь отсюда они могли заранее увидеть приближение врага и вернуться в расщелину. Отрава размышляла. Идти через лес слишком опасно и рискованно. Такие сети могут свить только очень большие пауки, а значит, уцелеть во мраке, лесной темницы, нет никаких шансов. Должен быть какой-то другой путь.

– Смотрите! – вдруг воскликнула Арчинка и показала куда-то пальцем.

Все подняли глаза и увидели прекрасное создание, похожее на мотылька, которое выпорхнуло из горного ущелья. Несмотря на огромный размах, его крылья, раскрашенные в нежные тона, были тоньше паутинки и почти прозрачные. У существа было хрупкое гибкое тельце, шесть ног, а над фасеточными глазками подрагивали кисточки усиков, прощупывая воздух.

– Какой миленький! – улыбнулась Перчинка.

– Не стоит к нему так привязываться, – предупредила Отрава.

Через секунду Перчинка поняла, что та имела в виду. Мотылек летел прямо в сеть. Неизвестно, на какие чувства он полагался, чтобы не сбиться с дороги, но препятствие явно оставалось для него невидимым. Перчинка затаила дыхание: бедняжка неуклонно приближался к паучьему канату толщиной с человеческое туловище. В последний момент он заметил его на своем пути и попытался увернуться, но недостаточно проворно. Длинный кончик крыла попал в липкое волокно, и все остальное тельце увлекло вслед за ним в цепкие путы.

Паук в мгновение ока настиг свою жертву. Перчинка ахнула, когда жирное противное чудовище выскочило из своего логова в стене горного ущелья и рвануло по нити к дворцу, что был центром всего, а потом обратно к бьющейся в агонии бабочке. Паук навис над несчастной жертвой, и та вздрогнула от укуса. Судороги становились все отчаяннее, потом ослабели и прекратились. Паук опутал свою добычу плотным коконом, подобрал его под себя и удрал в логово, где его ждало очередное пиршество.

У Брэма, по-видимому, совсем пропал аппетит. – Чертовски они прыткие, эти твари, – буркнул он. Но Отраву это происшествие не так впечатлило. Трагедия навела ее на мысль.

– Они и правда прыткие. Вот почему мы не пойдем через лес, – сказала она. – Пауки тут же нас схватят – И как же мы попадем во дворец? – жалобно спросила Перчинка.

– Мы вскарабкаемся по паутине, – ответила Отрава.

Кем только Брэм не представлял себя, когда был моложе. Но уж точно не предполагал, что в зрелые годы будет лежать распростертым на склоне холма в королевстве пауков. От трагической гибели. в лесной чаще его отделял лишь воздух. Брэм бормотал что-то, чертыхался и пыхтел, но продолжал ползти, цепляясь за выступы, нащупывая пальцами ног трещины в скале, пока наконец его нога не ступила на твердую и надежную площадку. Прямо перед ним была нить паутины.

По счастливой случайности один гигантский волосок белоснежного шелка прикрепился к стене как раз недалеко от того места, где находился вход в королевство. Отрава подробно рассказала спутникам свой план, но удастся ли им его осуществить, оставалось неясным, пока они не узнают наверняка ответы на некоторые важные вопросы. Во-первых, насколько липкой окажется сеть, а во-вторых, насколько прочной? Был еще и третий вопрос: кто терпеливее – паук или мухи, которые от него скрываются?

Брэм совсем не одобрил эту затею, но все равно вызвался добровольцем.

– Я самый сильный и полезу первым, – сказал он. – К тому же, чем быстрее я докажу вам, что ничего не выйдет, тем лучше.

Выступ был достаточно широким, и Брэм смог перевести дух. До нити оттуда рукой подать. Брэм задержал дыхание и обернулся туда, где Отрава и Перчинка ползли следом за ним.

– Хватайся за сеть! – крикнула Отрава. – Только осторожно! Ты же не хочешь привлечь паука!

Брэм еле слышно выругался. Она не могла раньше сказать? Если появится паук, бежать будет просто некуда. Ловец духов вспомнил, как старый менестрель рассказывал ему о струнах мандолины: они не так сильно вибрируют, если их дернуть за концы; звук возникнет, только если ударить посередине. Брэм надеялся, что здесь работает тот же принцип.

Он осторожно вытянул руку и дотронулся до паутины. В худшем случае, решил он, придется расстаться с перчаткой. Сеть была прочной и гибкой, но Брэм чувствовал огромную мощь всей конструкции. Вязкий клей хлюпал под пальцами. Брэм на секунду сжал паутину, а потом попытался отдернуть руку. Она хоть и с трудом, но поддалась. Брэм фыркнул себе под нос: клей слабоват, это хорошо. Он может удерживать только этих крылатых мошек, которые, несмотря на величину, ужасно хрупкие и хиленькие. Ловец духов огляделся, но паука вроде не было видно.

– Думаю, по ней все-таки можно ползти, – крикнул он. – Только очень медленно.

Отрава победно улыбнулась, сверкнув зубами. – А теперь доставай нож! – прокричала она

в ответ. Брэм сердито оглянулся, но сделал, как сказала девушка: осторожно надрезал толстенный канат ножом. Сперва лезвие шло с трудом, но как только разрез стал достаточно глубоким, паутина поддалась. Теперь отделить от каната толщиной в обхват веревку потоньше оказалось не труднее, чем разрезать вдоль стебель сельдерея.

– Ну как? – спросила Отрава.

– Наверное, получится, – ответил Брэм без особого энтузиазма. – Посмотрим, растянется ли.

Он обвязал узкую нить вокруг пояса и полез обратно на уступ, где его ждали Отрава и Перчинка. Через каждые несколько футов ему приходилось останавливаться и тянуть нить на себя, отслаивая ее от паутины. И каждый раз он задерживал дыхание: вдруг это легкое колебание сети привлечет паука? Но все обошлось, и Брэм благополучно вернулся к своим спутникам. Он сел передохнуть, Отрава тем временем лихорадочно развязывала импровизированную веревку на его талии.

– Все безумные идеи вознаграждаются, – заявила она, взвесив на руке липкий моток шелка.

– Только в сказках, Отрава, – напомнил ей Брэм. – Ты еще не научилась отличать реальность от вымысла?

– А что, есть разница? – спросила девочка. – Эй, идите все сюда. Ну-ка, потянем дружно. И будьте готовы удирать, если что.

– Куда?— проблеяла Перчинка. – Назад в расщелину, – ответила Отрава. Брэм устало взялся за веревку. Перчинка последовала его примеру. Они выглядели так, будто собрались принять участие в необычном перетягивании каната.

– Взяли! – скомандовала Отрава, и все трое изо всех сил потянули за веревку.

От их усилий нить натянулась, толстый канат, к которому она примыкала, расслоился – так им удалось отделить от него еще несколько футов.

– Отпустили! – крикнула девушка. – Еще раз!

Они тянули, отпускали, тянули и отпускали. С каждым разом толстая нить паутины колебалась все сильнее. Сначала задрожала, потом затряслась, а потом…

Перчинка взвизгнула, когда паук выскочил из своей пещеры и бросился к центру сети, а затем прямо на них. Казалось, он стремительно увеличивается в размерах, приближаясь к ним. Но трое уже бросили шелковую нить, кинулись назад в узкую расселину и скорчились в темноте. Паук добежал до конца нити и остановился. Вблизи он выглядел настоящим чудовищем. Восемь тусклых красных глаз горели над огромными жвалами, а раздутое брюхо было покрыто колючей щетиной. Длинные ноги пропорционально казались тонкими, хотя были толщиной с руку Брэма. Отрава не сомневалась, что, стоит попасться в лапы такому монстру, гибели не миновать.

Но путники не попались. Паук их даже не заметил. Он сидел и озадаченно пытался осмыслить странное происшествие своими паучьими мозгами. Что-то билось в паутине, он чуял ее дрожь. Но когда примчался, жертвы и след простыл. Не то чтобы раньше с пауком такого не случалось: частенько мотыльку удавалось вырваться из сети, пожертвовав ножкой или кусочком крылышка. Но это было редкостью, вот почему паук удивился. Он долгое время сидел без движения, Отрава чувствовала, что его переполняют подозрения. Но, в конце концов, паук попятился и торопливо удалился в свое логово.

Когда чудовище скрылось, Отрава осторожно выглянула из убежища.

– Вперед, – сказала она, – это еще только начало.

Девушка взялась за свободный конец шелковой струнки, которую Брэм отрезал от главной нити, остальные последовали ее примеру.

– А где Андерсен? – спросила Отрава, которая очень надеялась, что кот не выдаст их, когда паук появится снова.

– Вон он, – ответил Брэм и ткнул пальцем в темное ущелье.

Андерсен оглянулся и виновато посмотрел на них: у него изо рта торчали четыре паучьи ноги. Они еще слабо подергивались.

– Сиди там, – велела ему Отрава. Кот совсем не возражал.

Они снова дернули за веревку. На этот раз паук пулей вылетел из пещеры при первом же дрожании паутины, путешественники бросили нить и едва успели нырнуть обратно в расщелину. Паук опять не нашел никакой жертвы. Как и раньше, он сел на то же место, где возникло волнение, и неподвижно ждал, что мошка снова покажется. В конце концов ему пришлось вторично вернуться ни с чем.

Они проделали этот трюк еще раз десять, пока паук окончательно не сдался. Перчинка первой заметила, что на пятый или шестой раз он уже шел медленнее и осторожнее, как будто догадывался о розыгрыше и поэтому не хотел выглядеть глупо. Один раз он дождался, пока они перестали дергать и решили, что паук так и не выйдет, а потом молнией вылетел из пещеры. Путники едва успели спрятаться. После этого терпение паука лопнуло. Отчего бы ни дергалась паутина, это была не добыча, так что он потерял к этим колебаниям интерес.

Путники на всякий случай сделали еще шесть попыток, но паук перестал выходить. Лишняя предосторожность не помешает: когда они окажутся в паутине, бежать будет уже некуда. А если паук придет за ними – это верная смерть.

– Думаю, теперь можно, – сказала Отрава, хотя не могла скрыть сомнения в голосе.

Но Перчинка покачала головой. Она вся дрожала: от этой игры в кошки-мышки девочка была вся на нервах.

– Я не пойду! – запротестовала она. – Не пойду!

Отрава с несвойственной ей мягкостью положила руку на плечо трусишки. В Перчинке было нечто. такое, отчего Отраве скорее хотелось защитить и успокоить ее, чем выходить из себя или злиться. Девочка была невероятно робкой и жутко наивной. Тем не менее, вместо того, чтобы как обычно разозлиться на нее, Отрава посочувствовала ей. Пусть Перчинка и не помогла ей спастись от Мэб, но Отраве девочка нравилась. Только она не могла объяснить почему.

– Тебе не обязательно идти, – сказала Отрава. – С тебя и этого достаточно, – она обратила свои лиловые глаза на Брэма. – И с тебя тоже. – Брэм открыл рот, чтобы возразить, но Отрава не дала ему сказать. – Я знаю, что ты скажешь, но это слишком опасно. Нельзя рисковать. Какой толк от того, что нас всех съедят? К тому же ты слишком тяжелый. Одна я смогу переползти и не привлечь внимание этой гадины. А от тебя вся паутина затрясется.

Она ожидала, что Брэм начнет с ней спорить, но вместо этого он лишь тяжело вздохнул. Должно быть, он действительно боялся, раз позволил так быстро себя убедить.

– Делай, что считаешь нужным, Отрава, – буркнул он.

– Если я попаду в беду, у меня есть шар короля эльфов, – напомнила девушка.

– А как он действует? – спросил Брэм. – Как ты можешь верить эльфу? Твоей смерти он будет радоваться не меньше, чем, если ты принесешь ему кинжал. Этот шар убьет тебя так же верно, как и паук! Эльфы обманщики, а ты доверила им свою жизнь.

– К несчастью, у меня нет выбора, – ответила Отрава. – Я буду осторожна. Я вовсе не стремлюсь поскорее свести счеты с жизнью, Брэм.

Он поднял брови и взглядом указал на зловещую громаду дворца Асинастры.

– Ну, это как посмотреть…

Раньше Отрава думала, что дом костяной ведьмы – самое жуткое место, какое только можно представить. Как выяснилось, она глубоко ошибалась. Никогда в жизни ей не было так страшно, как когда она ступила на нить паутины, что тянулась от стены ущелья до дворца королевы пауков. Отрава чувствовала себя совершенно беззащитной. Ей придется долго-долго ползти по длиннющей нити высоко над землей, и если за это время появится паук, то ее ждет ужасная, гадкая смерть. Сможет ли она пройти этот путь? И стоит ли попытка спасти сестру так дорого?

И все же Отрава поняла, что не только мысль о сестренке подстегивала ее. Было еще кое-что. Начатое дело, которое нужно завершить, во что бы то ни стало. Она должна двигаться дальше, иначе невозможно. В тот день, когда девушка решила покинуть Чайку, она заставила себя сдвинуться с мертвой точки, и теперь ничто не могло ее остановить, даже она сама. Это было горячее, опьяняющее и безрассудное чувство, и Отрава вцепилась в него так же крепко, как в паучью сеть, потому что лишь оно не даст ей впасть в отчаяние.

Паутина оказалась толщиной с талию Брэма (а он не мог похвастаться стройностью), и к тому же крепкой, как дерево. Если бы этот канат лежал на земле, Отрава могла бы с легкостью пройти по нему. Но он висел над фиолетово-черной бездной, и с обеих сторон поджидала гибель. И потому девушка ползла по сети на четвереньках. Она завязала в узел свои длинные черные волосы и запустила их под воротник, чтобы не прилипли к паутине, но теперь эта беда пугала ее меньше всего. Клей липнул к ее жесткому платью, и любое движение требовало немалых усилий. Каждый раз, когда приходилось отдергивать руку или ногу от клейкой нити, Отрава боялась, что вот– вот примчится паук.

Она полностью сосредоточилась на паутине и не смела даже поднять глаза на логово паука, посмотреть вниз на деревья или оглянуться на Брэма и Перчинку, которые следили за ее продвижением, не решаясь от страха и слова вымолвить. Каждое мгновение мучительно растягивалось в вечность, это было похоже на медленную пытку. Отрава дотронулась до шарика в кармане, убедившись, что он не выпал. Да и на этой высоте его не обо что было разбить. А вдруг он хрустнет, если она придавит его? И что тогда случится?

Вопросы, вопросы… Сейчас все они бесполезны. Потому что помощь далеко, а внизу – необъятная пропасть, и дворец кажется угрожающе огромным, его опутанные паутиной башни метят вонзиться в темное небо. Отраве еще никогда не было так одиноко.

Но она продолжала двигаться, то и дело, останавливаясь после особенно сильных рывков, от которых сеть начинала дрожать. Девушка не отрывала глаз от белой шелковой струны, потому что боялась обернуться и посмотреть, не вышел ли паук. Клей давал ей обманчивое чувство защищенности, но она знала, что если сорвется, то паутина ее не удержит.

– Отрава! Девушка услышала свое имя. Голос Перчинки – и по тону понятно, что это не предвещает ничего хорошего. Отрава обернулась и увидела, как Перчинка на что-то указывает.

Еще один мотылек лениво порхал в ночном воздухе над дворцом.

Тыльной стороной липкой ладони Отрава вытерла пот с губ, потом оценила оставшееся расстояние. Слишком далеко. Оставалась еще четверть пути до дворца, но это займет много времени. Теперь по бокам возвышались башни, достаточно близко, чтобы можно было увидеть разбитые окна и обвалившуюся кирпичную кладку. Впереди протянулись другие нити, соединяясь с той, по которой ползла Отрава. Может быть, доползти до одной из тех башен вдалеке?

Нет. Она не смела пошевелиться. Потому что посмотрела на пещеру паука в скале и увидела то, чего больше всего боялась. Чудовище скорчилось у выхода, вперив восемь тусклых красных глаз в порхающего мотылька, который приближался.

И приближался он к Отраве. Ей захотелось стать крошечной и невидимой, но мотылек, по-видимому, уже приметил ее и решил выяснить, что это за существо такое. Отрава понятия не имела, чем питались эти мотыльки, но подозревала, что вполне похожа на сытный обед. Так что, если эти насекомые тоже плотоядные, у нее большие неприятности. А еще, если мотылек попадет в сеть рядом с ней и сюда прибежит паук, то в один миг сожрет и ее.

Отраве хотелось закричать, чтобы спугнуть мотылька, но это приманило бы паука. Оставалось только сидеть тихо и надеяться.

Мотылек уже подлетел так близко, что девушка чувствовала на своей коже легкий ветерок от тончайших крылышек. Шесть ног зашевелились; фасеточные глазки с любопытством вытаращились. Даже отсутствие зубастой пасти не успокоило Отраву. Мотылек достаточно большой, чтобы подхватить ее.

А потом она вспомнила, насколько слабы эти насекомые, ведь они даже не могут вырваться из непрочного клея паутины.

И Отраве в голову пришла идея. Она отпустила нить, одной рукой дотянулась до котомки, висевшей за плечами, и достала оттуда первое, что попалось под руку, – яблоко. Мотылек опустился перед ней, дергая усиками, и она бросила яблоко в него.

Эффект получился ужасающий. Яблоко прорвало крылышко, как будто это был лист бумаги. Мотылек зажужжал и, отчаянно махая крыльями, кинулся прочь. Отраве пришлось ухватиться за паутину, чтобы не свалиться. Но ранение, видимо, было слишком серьезным, чтобы мотылек мог лететь дальше. Он бешено кружился и не мог набрать высоту, и, в конце концов, врезался в паутину на некотором расстоянии от Отравы. Паук выпрыгнул из своей норы, не желая упускать и эту добычу. Отрава еле удержалась, чтобы не завыть, когда увидела, что к ней вперевалочку, как полагается его сородичам, приближается жирный монстр. Через секунду он уже был на мотыльке и раз за разом вонзал в него свои ядовитые жвала. Мотылек быстро сдался и молча покорился судьбе. Не прошло и пары минут, как бедняга обмяк и уже не мог даже пошевелиться.

Но паук не опутал его коконом, как прошлую жертву. Он принял ту же позу, которую наблюдали Отрава и ее спутники, когда пытались его провести. Словно паук прислушивался к чему-то или глубоко задумался. Он неуклюже скрючился над останками мотылька, расставив лапы по нескольким нитям, и замер.

«Он знает, что я здесь, – в панике подумала Отрава. – Знает или, по крайней мере, подозревает».

Мог ли он ее видеть? Девушка сомневалась, что у паука хорошее зрение, ведь он не заметил ее с друзьями, когда они прятались в расщелине. Но вдруг он чувствовал ее присутствие? Это уже другое дело. В паутине было что-то не то, и паук это чуял.

Он медленно развернулся, и у Отравы все внутри сжалось от страха, когда монстр снова остановился, на этот раз лицом к ней.

Его жвала неуверенно пожевали воздух. Восемь слепых глаз тупо уставились на девушку.

Отрава замерла и затаила дыхание. Что-то привлекло его. Но что?

Ответ пришел к ней с жестокой уверенностью. Биение сердца. Если бы она только могла справиться с этим, успокоить сердце, колотившееся в груди. А паук уже был близко и чувствовал сквозь паутину мерный ритм. Ее выдало биение собственного сердца.

Для чудовища это был незнакомый и слабый звук. Вдобавок жертва не билась в сети, как это обычно бывает. Паук не был уверен, поэтому придвинулся поближе. Отраве стоило больших усилий сдержать крик. Теперь монстр был всего в нескольких ярдах от нее, она уже видела щетину на раздутом брюхе и огромную пасть. Отрава нашарила в кармане шарик, но страх не дал ей воспользоваться им. Элтар велел разбить его только тогда, когда она заполучит кинжал. Как она могла нарушить его указания, если даже не знала, как шарик действует?

– Эй! – послышался вдалеке крик Брэма. – Эй, ты! Сюда!

В ту же минуту Брэм и Перчинка потянули за паутинку, что соединяла их с большой нитью, на которую вскарабкалась Отрава. Паук встал на дыбы и ринулся вперед. Отрава чуть не закричала, когда он в один миг оказался рядом… и пробежал мимо, оставив ее дрожать от ужаса.

Отрава отпрянула от паутины, зная, что у нее есть всего один шанс, пока паук не вернулся. Справа и слева от нее находились башни дворца из крошащегося кирпича. Плюнув на осторожность, девушка как можно скорее поползла к ближайшей из них. Скорее, вон к тому узкому разбитому окошку, под которым тянется нить паутины. Отрава мельком глянула на паука, который добежал до конца своей сети и убедился, что его снова надули и там ничегошеньки нет. Но пока она барахталась в липкой паутине, монстр развернулся. Теперь-то он точно учуял бьющуюся жертву.

– Отрава! Он идет! – завопила Перчинка. В порыве отчаяния девушка резко выпрямилась, отдернув руки от паутины. Попасть в лапы паука было куда страшнее, чем свалиться в пропасть, и потому она встала и побежала по паутине. Нить прилипала к ногам, но была достаточно широкой, чтобы не упасть.

Под ней запружинила шелковая струна, Отрава услышала крики Перчинки и спиной почувствовала черную тушу паука, который гнался за ней. Девушка рванулась вперед и очертя голову бросилась в глотку разбитого окна, усеянную острыми стеклянными зубами, а спустя долю секунды послышался удар: это паук, который так увлекся охотой, что не смог затормозить, врезался в стену башни. Падая в неизвестность, Отрава затаила дыхание от страха. Она не знала, что ждет ее по ту сторону окна. Еще одна бездонная пропасть? Или лестница, упав с которой легко свернуть себе шею и переломать кости?

А потом она так сильно ударилась об пол, что дух вышибло, перед глазами закружились звезды, и Отрава провалилась в беспамятство.